Президент США Ф.Рузвельт, выступая по радио в апреле 1942 года, справедливо отметил: "Русские армии уничтожали и уничтожают больше вооруженных сил наших врагов ... чем все другие объединенные страны, вместе взятые". И так было на протяжении всех лет второй мировой войны.

А вот высказывание по этому вопросу Верховного главнокомандующего экспедиционными силами союзников в Западной Европе генерала Д.Эйзенхауэра. В феврале 1944 года он констатировал: "Мир стал свидетелем одного из самых доблестных в истории подвигов оборонительной войны, когда солдаты русской армии приняли на себя всю мощь ударов нацистской военной машины и окончательно остановили ее" (Величие подвига советского народа. Зарубежные отклики и высказывания 1941-1945 годов. М., 1985, с.93).

Сам характер борьбы на советско-германском фронте резко отличался от борьбы на других театрах военных действий своими грандиозными масштабами, напряженностью, ожесточением. Этот факт признавали и руководители фашистской Германии. Министр пропаганды третьего рейха Геббельс 27 марта 1945 года писал в своем дневнике: "В настоящий момент военные действия на западе являются для противника не более чем детской забавой. Ни войска, ни гражданское население не оказывают ему организованного и мужественного сопротивления ..." (Геббельс. Дневники 1945 г. Последние записи. Смоленск, 1993, с.298).

В то же время на советско-германском фронте вермахт оказывал ожесточенное сопротивление до последнего дня войны. Только в Берлинской операции безвозвратные потери наших войск составили более 78 тысяч человек (Гриф секретности снят. М., 1993, с.220).

Но не только сосредоточение главных и лучших сил вермахта и его союзников на советско-германском фронте и их ожесточенное сопротивление создавали тяжелейшие условия борьбы и вели к большим потерям наших войск. Свею лепту в это внесли и наши союзники -- их саботаж открытия второго фронта в Европе. В основе затягивания открытия второго фронта лежали вполне определенные цели влиятельных кругов США и Англии. Их с предельным цинизмом выразил сенатор от штата Миссури Г.Трумэн, ставший впоследствии президентом США:

"Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше, хотя я не хочу победы Гитлера ни при каких обстоятельствах" (История второй мировой войны 1939-1945. М., 1975. Т.4, с.34). Расчет был таким: пусть Германия и Советский Союз истощат во взаимной борьбе друг друга, а сохранившие силы США в конце войны продиктуют свои условия мира. Эти коварные расчеты союзников не могли не влиять на отношение советского руководства к проблеме потерь в войне, к проблеме цены победы.

Второй фронт не был открыт ни в 1941 году, ни в 1942 году, ни в 1943 году, ни в первой половине 1944 года. В ответ на послание Черчилля от 19 июня 1943 года, в котором он извещал, что и в 1943 году второй фронт в Европе не будет открыт, Сталин писал:

"Должен Вам заявить, что дело идет здесь не просто о разочаровании Советского Правительства, а о сохранении его доверия к союзникам, подвергаемого тяжелым испытаниям. Нельзя забывать того, что речь идет о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв Советской Армии, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину" (Переписка Председателя Совета Министров СССР с Президентами США и Премьер-Министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Т.2. М., 1976, с.76).

...ведь были массовые переселения и в США во время второй мировой войны, когда американское правительство выдворяло своих граждан японского происхождения со своего западного побережья. Тогда США находились за многие тысячи километров от театра военных действий. Да и переселение было в концлагеря. Однако что-то никто до сих пор за это не упрекает в негуманности президента Рузвельта.

Нелишне вспомнить, что в годы войны честные люди во всем мире высоко ценили величие жертв, приносимых советским народом на алтарь общей победы. Так, в приветствии, полученном из США в июне 1943 года, подчеркивалось: "Многие молодые американцы остались живы благодаря тем жертвоприношениям, которые были совершены защитниками Сталинграда. Каждый красноармеец, обороняющий свою советскую землю, убивая нациста, тем самым спасает жизнь и американских солдат. Будем помнить об этом при подсчете нашего долга советскому союзнику" ("Правда". 1943, 30 июня).

В 1943 году советская экономика достигла выдающихся успехов. Это между прочим вынужден был признать и президент США Ф.Рузвельт. Говоря о росте американской военной экономики, он в послании конгрессу от 7 января 1943 года отмечал: "Мы не должны забывать при этом, что наши достижения не более велики, чем достижения русских ... которые развили свою военную промышленность в условиях неимоверных трудностей, порожденных войной".

Для Советского Союза "пирровой победы" не произошло. Победу удалось достигнуть, хотя и ценой больших потерь, но все же в масштабах, не истощивших сил государства, не подорвавших его экономическую, политическую и военную мощь. Этот неоспоримый факт оказал поистине судьбоносное влияние на исход завершающего этапа второй мировой войны. Дело в том, что весной и летом 1945 года правящие круги Англии и США всерьез рассматривали возможность начать, привлекая силы немецкого вермахта, войну против СССР. План экстренной операции "Unthinkable" ("Немыслимое") разрабатывался по указанию Черчилля в обстановке величайшей секретности высшим органом военного руководства вооруженных сил Великобритании -- комитетом начальников штабов. Цель операции заключалась в том, чтобы принудить Россию подчиниться воле Соединенных Штатов и Британской империи. Начать войну намечалось 1 июля 1945 года. Рассекреченные документы личного досье премьер-министра Великобритании в октябре 1998 года были опубликованы в английской и мировой печати. Краткий комментарий этих документов дал профессор О.А.Ржешевский в газете "Красная звезда" 27 февраля 1999 года, полностью план операции и сопутствующие материалы опубликованы в журнале "Новая и новейшая история" №3 за 1999 год.

вот эти самые документы об операции "Немыслимое": "Operation Unthinkable: 'Russia: Threat to Western Civilization,'" British War Cabinet, Joint Planning Staff [Draft and Final Reports: 22 May, 8 June, and 11 July 1945], Public Record Office, CAB 120/691/109040 / 001

Анализируя состояние военно-экономического потенциала СССР, разработчики плана войны вынуждены были признать следующее. "В области экономики Россия обеспечивает себя широким спектром материальных потребностей для сухопутных войск и авиации. Военный потенциал России значительно возрос в первой половине 1945 года. Не возникает для нее серьезных проблем и с продовольственным снабжением. Вооружение русской армии совершенствовалось на протяжении всей войны и находится на хорошем уровне, не уступает другим великим державам. Известны случаи, когда немцы заимствовали некоторые виды вооружения. Из соотношения сухопутных сил сторон ясно, что мы не располагаем возможностями наступления с целью достижения быстрого успеха. Мы считаем, что, если начнется война, достигнуть быстрого ограниченного успеха будет вне наших возможностей и мы окажемся втянутыми в длительную войну против превосходящих сил. Более того, превосходство этих сил может непомерно возрасти, если возрастут усталость и безразличие американцев и их оттянет на свою сторону магнит войны на Тихом океане. В этой обстановке русские будут располагать силами для наступления к Северному морю и Атлантике". Документ подписал начальник Имперского генерального штаба фельдмаршал А.Брук и начальники штабов ВМС и ВВС. Их анализ был подтвержден в сентябре 1945 года на совещании генерала Д.Эйзенхауэра -- в то время главнокомандующего союзными силами в Европе -- и британского фельдмаршала Б.Монтгомери.

В условиях такого соотношения сил Черчилль не смог осуществить своего плана развязывания третьей мировой войны. К тому же советское руководство, зная из разведданных о британских планах, приняло соответствующие меры противодействия -- перегруппировало силы Красной Армии, укрепило оборону, детально изучило дислокацию войск западных союзников. Это подействовало отрезвляюще.

И эти зловещие планы вынашивались тогда, когда главы правительств великих держав на Потсдамской конференции (17 июля -- 2 августа 1945 г.) решали вопросы послевоенного мирного устройства.

Черчилль никак не хотел смириться с победой Советского Союза над гитлеровской Германией. Ведь еще в день нападения Германии на СССР он говорил: "Никто за последние 25 лет не был более ярым противником коммунизма, чем я. Я не беру обратно ни одного слова, которое я когда-либо сказал о нем. Но сегодня это уже не играет никакой роли ... Мы имеем только одну цель, от которой никогда не отступим, мы ни при каких обстоятельствах не будем вести переговоров с Гитлером и его отродьем ... Если Гитлер считает, что нападение на Советскую Россию может вызвать хотя бы малейшее изменение больших целей и уменьшение усилий, которые мы прилагаем, чтобы его уничтожить, то он глубоко заблуждается ..." (Цит. по кн. К.Типпельскирх. История второй мировой войны. М., 1956, с.175). Таков Черчилль.

Сталин никогда не забывал о его антисоветизме и антикоммунизме, о его двурушничестве. Он говорил:

-- Черчилль всегда был антисоветчиком номер один. Он им и остался.

Между прочим, не простой фигурой был и президент США Ф.Рузвельт. В беседе с сыном Элиотом в августе 1941 года он откровенничал: "Китайцы убивают японцев, а русские убивают немцев. Мы должны помогать им продолжать свое дело до тех пор, пока наши собственные армии и флоты не будут готовы выступить на помощь. Поэтому мы должны начать посылать им в сто раз, в тысячу раз больше материалов, чем они получают от нас теперь. Ты представь себе, что это футбольный матч. А мы, скажем, резервные игроки, сидящие на скамейке. В данный момент основные игроки -- это русские, китайцы и, в меньшей степени, англичане. Нам предназначена роль игроков, которые вступят в игру в решающий момент. Еще до того, как наши форварды выдохнутся, мы вступим в игру, чтобы забить решающий гол. Мы придем со свежими силами. Если мы правильно выберем момент, наши форварды еще не слишком устанут" (Э.Рузвельт. Его глазами. М., 1947, с.68). Что уж говорить о пришедшем на смену Рузвельта Трумэне. США всегда вынашивали гегемонистские замыслы.

В США за годы войны было произведено 297 тысяч самолетов, свыше 86 тысяч танков, а в Советский Союз было направлено лишь 14450 самолетов и 7 тысяч танков, что составляет по самолетам 4,9% и по танкам 8,1%. В то же время в Англию, которая до лета 1944 года вела войну ограниченными силами на второстепенных театрах, из США было отправлено более 10 тысяч самолетов и 12750 танков.

Ведя борьбу с главными силами фашистского блока и уничтожив их, Советский Союз спас от разгрома Англию и от тяжелейших испытаний и жертв США. В этом великая заслуга нашей страны перед человечеством. Бывший государственный секретарь США Э.Стеттиниус писал: "Если бы Советский Союз не удержал свой фронт, немцы получили бы возможность покорить Великобританию. Они были бы в состоянии захватить Африку, а затем создать плацдарм в Латинской Америке. Рузвельт постоянно имел в виду эту нависшую угрозу".

Известно, что уже осенью 1941 года, а также в 1942 и 1943 годах в Лиссабоне и Швейцарии проходили переговоры за спиной СССР между представителями Англии и Германии, а потом между представителями США и Германии по вопросу заключения мира с Германией. (Фальсификаторы истории. Историческая справка. М., 1948, с.71).

Определяя внешнеполитический курс СССР, принимая военные решения, следя за действиями союзников по антигитлеровской коалиции, Сталин придавал огромное значение разведке, определяя приоритетные направления ее деятельности. Так, инструктируя перед отъездом в США в конце 1941 года нового резидента НКГБ В.М.Зарубина, И.В.Сталин следующим образом лично сформулировал задачи разведывательных служб в Америке: "Следить, чтобы Черчилль и американцы не заключили с Гитлером сепаратный мир и все вместе не пошли против Советского Союза; добывать сведения о военных планах Гитлера в войне против СССР, которыми располагают союзники; выяснять секретные цели и планы союзников в этой войне; пытаться узнать, когда западные союзники собираются в действительности открыть второй фронт в Европе; добывать информацию о новейшей секретной технике, созданной в США, Англии и Канаде" (А.С.Феклисов. За океаном и на острове. Записки разведчика. М., 1994, с.51-52).

В то же время СССР на протяжении всей войны оставался верным союзническому долгу и принимал все меры к укреплению антигитлеровской коалиции. Его политика характеризовалась последовательным и честным выполнением принятых на себя обязательств.

К концу войны попытки влиятельных сил в США и Англии заключить за спиной Советского Союза сепаратную сделку с Германией не только не утихли, но приобрели еще более опасный характер. Но и в этих условиях Советский Союз делал все для укрепления антигитлеровской коалиции, оставался верен союзническим обязательствам и был готов оказать помощь союзникам. Вот один из таких фактов.

16 декабря 1944 года немцы начали наступление в Арденнах. Они нанесли серьезное поражение противостоявшим им американским дивизиям, устремились к реке Маас. 1 января 1945 года фашисты нанесли новый удар, намереваясь вернуть Эльзас. В связи со сложившейся тяжелой обстановкой 6 января Черчилль обратился к Сталину с посланием: "На Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного Командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы. Генералу Эйзенхауэру очень желательно и необходимо знать в общих чертах, что Вы предполагаете делать, так как это, конечно, отразится на всех его и наших решениях ... я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые другие моменты, о которых Вы, возможно, пожелаете упомянуть. Я никому не буду передавать этой весьма секретной информации ... Я считаю дело срочным" (Переписка Председателя Совета Министров СССР с Президентами США и Премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Т.1. М., 1957, С.298).

Уже 7 января Сталин направил Черчиллю следующий ответ: "Очень важно использовать наше превосходство против немцев в артиллерии и авиации. В этих видах требуется ясная погода для авиации и отсутствие низких туманов, мешающих артиллерии вести прицельный огонь. Мы готовимся к наступлению, но погода сейчас не благоприятствует нашему наступлению. Однако, учитывая положение наших союзников на западном фронте, Ставка Верховного Главнокомандования решила усиленным темпом закончить подготовку и, не считаясь с погодой, открыть широкие наступательные действия против немцев по всему центральному фронту не позже второй половины января. Можете не сомневаться, что мы сделаем все, что только возможно сделать, для того чтобы оказать содействие нашим славным союзным войскам" (Переписка Председателя Совета Министров СССР с Президентами США и Премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Т.1. М., 1957, с.298-299).

Желая ускорить помощь союзникам, советское Верховное Главнокомандование приняло решение начать наступление даже раньше обещанного Черчиллю срока. Огромное по своим масштабам, оно началось 12 января на фронте от Балтийского моря до Карпат. Немецкое командование было вынуждено прекратить свое наступление на западе и спешно начать переброску крупных масс своих войск на восток -- против наступавших советских армий.

17 января Черчилль писал Сталину: "От имени Правительства Его Величества и от всей души я хочу выразить Вам нашу благодарность и поздравления по случаю такого гигантского наступления, которое Вы начали на Восточном фронте".

После в мемуарах о второй мировой войне Черчилль отмечал, что "со стороны русских и их руководителей было прекрасным поступком ускорить свое широкое наступление, несомненно, ценой тяжелых людских потерь. Эйзенхауэр был действительно очень обрадован новостью, которую я ему сообщил". Это также подтвердил и Эйзенхауэр в письме советским военным руководителям: "Важное известие о том, что доблестная Красная Армия новым мощным рывком двинулась вперед, воспринято союзными армиями на Западе с энтузиазмом".

Сложность и опасность обстановки, в которой приходилось действовать нашей стране и Сталину, сохранялась до последних дней войны. Приходилось серьезно считаться с возможностью резкого изменения позиции наших союзников по антигитлеровской коалиции. Тайные переговоры продолжались вестись, и многочисленные факты говорили о возможности такого развития событий.

Опасный узел противоречий и интриг завязался вокруг Берлина. Если бы взятие Берлина советскими войсками затянулось, можно было ожидать самых тяжелых последствий. В условиях сложной и запутанной обстановки необходимо было пресечь закулисные дипломатические маневры англо-американцев и немцев путем быстрейшего разгрома еще остававшихся сил вермахта и овладением столицы Германии.

Политические и военные руководители Англии и США рвались к Берлину. 1 апреля 1945 года Черчилль писал Рузвельту: "Я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток, и в том случае, если Берлин окажется в пределах нашей досягаемости, мы, несомненно, должны его взять" (Секретная переписка Рузвельта и Черчилля в период войны. Перев. с англ. М., Изд. "Терра", 1995, с.787).

А вот что писал Эйзенхауэр 7 апреля 1945 года председателю Объединенного комитета начальников штабов: "Я признаю, что война ведется для достижения политических целей. И если Объединенный комитет начальников штабов решит, что стремление ... взять Берлин превышает чисто военные соображения, я с радостью пересмотрю мои планы, чтобы осуществить такую операцию" (История внешней политики СССР. 1945-1980. Т.2, с.254).

Взятие Советской Армией Берлина, водружение красного знамени над рейхстагом разрубило завязывающийся узел интриг мировой реакции в самом преддверии завершения войны. Это была не только великая победа советского оружия, но и победа советской дипломатии в ее борьбе за сохранение единства антигитлеровской коалиции.

Борис Соловьев, Владимир Суходеев "Полководец Сталин"

Без штурма Берлина Россию ждала бы Третья мировая война
22.03.2005

РИА «Новости» продолжает рассказ о тайнах и невидимых пружинах Второй мировой войны, о том, чем были вызваны те или иные решениях руководства нашей страны и армии, о трудном пути к Великой Победе. Наш собеседник – доктор исторических наук Валентин ФАЛИН. Вел беседу военный обозреватель РИА «Новости» Виктор ЛИТОВКИН


В.Л.: - Сегодня, в преддверии юбилея Победы опять обострились споры вокруг Берлинской операции, которую провели на заключительном этапе войны войска 1-го Белорусского фронта. На Западе продолжают упрекать Советский Союз и Георгия Жукова в том, что они не пожалели людей для призрачного пропагандистского шага – водружения Красного знамени над Рейхстагом. Что вы думаете по этому поводу?

\'\'В.Ф.\'\': - Меня тоже, не скрою, всегда занимал вопрос: стоила ли Берлинская операция почти ста двадцати тысяч жизней советских солдат и офицеров? Оправданы ли были столь высокие жертвы ради взятия Берлина под наш контроль? В диалоге с самим собой я никак не мог дать однозначный ответ. Но после того, как довелось в полном объеме прочитать подлинные британские документы, - они были рассекречены 5-6 лет назад, - когда я сопоставил содержащиеся в этих документах сведения с данными, с которыми по долгу службы приходилось знакомиться еще в 50-х годах, многое расставилось по своим местам и часть сомнений отпала.

За решимостью советской стороны взять Берлин и выйти на линии разграничения, как они были определены на встрече Сталина, Рузвельта и Черчилля в Ялте, стояла не в последнюю очередь архиважная задача – предотвратить, насколько это зависело от нас, авантюру, вынашиваемую британским лидером, не без поддержки влиятельных кругов внутри США, не допустить перерастания Второй мировой войны в Третью мировую, в которой нашими врагами стали бы наши вчерашние союзники.

- Как это было возможно? Ведь антигитлеровская коалиция находилась в зените своей славы и дееспособности?

- Увы, жизнь щедра на катаклизмы. Трудно сыскать в истекшем веке политика, равного Черчиллю по способности сбивать с толку чужих и своих. Военный министр в администрации Рузвельта Стимсон характеризовал поведение британского премьера как «самую необузданную разновидность дебоша». Но особенно преуспел будущий сэр Уинстон по части фарисейства и интриг в отношении Советского Союза.

В посланиях на имя Сталина он «молился, чтобы англо-советский союз был источником многих благ для обеих стран, для Объединенных Наций и для всего мира», желал «полной удачи благородному предприятию». Имелось ввиду широкое наступление Красной Армии по всему восточному фронту в январе 1945 года, спешно готовившееся в ответ на мольбу Вашингтона и Лондона оказать помощь союзникам, попавшим в кризисное положение в Арденнах и Эльзасе. Но это на словах. А на деле? Черчилль считал себя свободным от каких-либо обязательств перед Советским Союзом и накануне Ялты пытался настроить президента Рузвельта на конфронтацию с Москвой. Когда сие не удалось, премьер пустился, что называется, в одиночное плавание.

Именно тогда Черчилль отдал приказы складировать трофейное немецкое оружие с прицелом на возможное его использование против СССР и интернировать немецкий военный персонал, размещая сдававшихся в плен солдат и офицеров Вермахта по дивизионно в земле Шлезвиг-Гольштейн и в Южной Дании. Затем прояснится общий смысл затевавшейся британским лидером коварной затеи.

Вспомним, что с марта сорок пятого года Второго (Западного) фронта ни формально, ни по сути уже не существовало. Немецкие части либо сдавались в плен, либо откатывались на Восток, не оказывая нашим союзникам достойного сопротивления. Тактика немцев состояла в следующем: удерживать, насколько возможно, позиции вдоль всей линии советско-германского противоборства до тех пор, пока виртуальный Западный и реальный Восточный фронт не сомкнутся, и американские и британские войска как бы примут от соединений Вермахта эстафету в отражении «советской угрозы», нависшей над Европой.

Уместно сказать, что западные союзники могли продвигаться на восток несколько быстрее, чем у них получалось, если бы штабы Монтгомери, Эйзенхауэра и Александера (итальянский театр военных действий) качественнее планировали свои действия, грамотнее осуществляли координацию сил и средств, меньше тратили времени на внутренние дрязги и поиск общего знаменателя. Вашингтон, пока был жив Рузвельт, по разным мотивам не спешил ставить крест на сотрудничестве с Москвой. А для Черчилля «советский мавр сделал свое дело, и его следовало удалить».

Зададим себе вопрос: как должно было реагировать советское руководство, получив сведения о двуличии Черчилля? Поддаться самовнушению – «совместная победа» близка, есть «договоренности» и по ним каждая из трех держав установит контроль над своей зоной ответственности? Положиться на принятые решения об обращении с Германией и ее сателлитами? Или все-таки надежнее вникнуть в достоверные данные о замышлявшейся измене, в которую Черчилль втягивал Трумэна, его советников Леги и Маршалла, руководителя разведки США Донована и им подробных?

- У меня нет ответа.

- Вспомним, Ялта закончилась 11 февраля. В первой половине 12 февраля гости улетели по домам. В Крыму, между прочим, было условлено, что авиация трех держав будет в своих операциях придерживаться определенных линий разграничения. А в ночь с 12 на 13 февраля бомбардировщики западных союзников стерли с лица земли Дрезден, затем прошлись по основным предприятиям в Словакии, в будущей советской зоне оккупации Германии, чтобы заводы не достались нам целыми. В 1941 году Сталин предлагал англичанам и американцам разбомбить, используя крымские аэродромы, нефтепромыслы в Плоешти. Нет, их тогда трогать не стали. Они подверглись налетам в 1944 году, когда к главному центру нефтедобычи, всю войну снабжавшему Германию горючим, приблизились советские войска.

- А Дрезден? Чем он союзникам помешал?

- Одной из главных целей налетов на Дрезден были мосты через Эльбу. Действовала черчиллевская установка, которую разделяли и американцы, задержать Красную Армию как можно дальше на Востоке.

- Разрушение города стало как бы побочным эффектом?

- «Издержки войны». Однако имелся и другой мотив. В инструктаже перед вылетом британских экипажей говорилось: нужно наглядно продемонстрировать Советам возможности союзнической бомбардировочной авиации. Вот и демонстрировали. Причем, не единожды. В апреле сорок пятого накрыли бомбами Потсдам. Уничтожили Ораниенбург. Нас оповестили – летчики ошиблись. Вроде бы целились в Цоссен, где размещалась штаб-квартира немецких ВВС. Классическое «отвлекающее заявление», которым не было числа. Ораниенбург бомбили по приказу Маршалла и Леги, ибо там находились лаборатории, работавшие с ураном. Чтобы ни лаборатории, ни персонал, ни оборудование, ни материалы не попали в наши руки, - все обратили в пыль.

И сегодня, когда мы пристально вглядываемся в события того сурового времени, пытаемся в системе тогдашних координат проанализировать, почему же советское руководство пошло на великие жертвы буквально на финише войны, то опять приходится спрашивать себя – имелся ли простор для выбора? Помимо насущных военных задач надо было решать политические и стратегические ребусы на перспективу, в том числе и возводить препоны запланированной Черчиллем авантюре.

- А разве нельзя было заявить союзникам, что мы знаем об их планах и считаем их недопустимыми? Оповестить общественность о вынашиваемом вероломстве?

- Не уверен, что это что-либо дало. Предпринимались попытки повлиять на партнеров добрым примером. Со слов Владимира Семенова, советского дипломата, мне известно следующее. Сталин пригласил к себе Андрея Смирнова, бывшего тогда заведующим 3-м Европейским отделом МИД СССР и по совместительству министром иностранных дел РСФСР, для обсуждения, при участии Семенова, вариантов действий на отведенных под советский контроль территориях.

Смирнов доложил, что наши войска, преследуя противника, вышли за пределы демаркационных линий в Австрии, как они были согласованы в Ялте, и предложил де-факто застолбить наши новые позиции в ожидании, как будут вести себя США в сходных ситуациях. Сталин прервал его и сказал: «Неправильно. Пишите телеграмму союзным державам». И продиктовал: «Советские войска, преследуя части Вермахта, вынуждены были переступить линию, ранее согласованную между нами. Настоящим хочу подтвердить, что по окончании военных действий советская сторона отведет свои войска в пределы установленных зон оккупации».

- Телеграммы были направлены в Лондон, и в Вашингтон?

- Я не знаю, куда и кому. То ли это по военной линии пошло, то ли по политической. Повторяю лишь то, что слышал от очевидца данного эпизода. Констатирую вместе с тем, что на Черчилля наш подход впечатления не произвел. После смерти Рузвельта (12 апреля 1945 года) он массированно давил на Трумэна, доказывая, что нет необходимости выполнять тегеранские и ялтинские соглашения. Время создать новые ситуации, которые потребуют иных решений. Каких?

На взгляд премьера, ход событий вывел западные державы на более продвинутые к востоку рубежи и «демократиям» стоит на них закрепиться. Черчилль выступал против встречи в Потсдаме или созыва другой конференции, которая оформляла бы победу, отдавая должное вкладу в нее советского народа. По логике британского премьера, Западу давался шанс воспользоваться моментом, когда ресурсы Советского Союза были на пределе, тылы растянуты, его войска устали, техника изношена, и требовал бросить Москве вызов, понуждая подчиниться диктату англосаксов или испытать тяготы еще одной войны.

Подчеркну, это не спекуляция, не гипотеза, но констатация факта, у которого есть имя собственное. Черчилль отдал в начале апреля (по другим сведениям, в конце марта) приказ готовить в пожарном порядке операцию «Немыслимое». Дата начала войны приурочивалась к 1 июля 1945 года. В ней должны были принять участие американские, британские, канадские силы, польский экспедиционный корпус и 10-12 немецких дивизий. Тех самых, что держали нерасформированными в Шлезвиг-Гольштейне и в южной Дании.

Правда, президент Трумэн не поддержал эту, деликатно выражаясь, иезуитскую идею. Как минимум, по двум причинам. Общественность США не готова была принять такую циничную измену делу Объединенных Наций.

- Точнее, коварное вероломство.

- Да. Но, видимо, не это главное. Американские генералы отстояли необходимость продолжения сотрудничества с СССР до капитуляции Японии. Кроме того, американские военные, как, впрочем, и их британские коллеги, полагали, что развязать войну с Советским Союзом проще, чем успешно закончить ее. Риск казался им слишком большим.

И как рефрен, вопрос: как должна была действовать Ставка верховного главнокомандования СССР после поступлении соответствующих сигналов? Если угодно, Берлинская операция явилась реакцией на план «Немыслимое», подвиг наших солдат и офицеров при ее проведении был предупреждением Черчиллю и его единомышленникам.

Политический сценарий Берлинской операции принадлежал Сталину. Генеральным автором ее военной составляющей являлся Георгий Жуков. Ему же пришлось принять на себя критику за издержки развернувшегося на подступах к Берлину и в самом городе грандиозного сражения. Критика, отчасти, вызывалась эмоциональными причинами. Маршал Константин Рокоссовский ближе Жукова подошел к столице Рейха и, наверное, внутренне готовился принять ключи от нее. Ставка, однако, выдала Рокоссовскому другое задание. Похоже, Верховный предпочел военачальника с более крутым характером. Расстроенным, если не обойденным, оказался маршал Конев. Это я знаю со слов самого Ивана Степановича. В Берлинской операции ему была отведена как бы вторая роль…

- И к тому же в апреле сорок пятого он также подошел к Берлину ближе, чем Жуков…

- Так или иначе, выбор пал на маршала, слывшего правой рукой Главковерха. Соответственно, предстоящее падение Берлина добавляло блеска «полководческой славе самого», дирижировавшего этой правой рукой. Видимо, в те дни Сталин был еще не слишком восприимчив к щебету шептунов, которые вкладывали в уста Жукова реплики насчет его тяжких ошибок не только сорок первого года…

- Так, чем для нас был тогда Берлин?

- Штурм Берлина, водружение знамени Победы над рейхстагом были, конечно же, не только символом или финальным аккордом войны. И меньше всего пропагандой. Для армии являлось делом принципа войти в логово врага и тем обозначить окончание самой трудной в российской истории войны. Отсюда, из Берлина, считали бойцы, выполз фашистский зверь, принесший неизмеримое горе советскому народу, народам Европы, всему миру. Красная Армия пришла туда для того, чтобы начать новую главу и в нашей истории, и в истории самой Германии, в истории человечества…

Вникнем в документы, что по поручению Сталина готовились весной сорок пятого - в марте, апреле и мае. Объективный исследователь убедится: не чувство мести определяло намечавшийся курс Советского Союза. Руководство страны предписывало обращаться с Германией, как с государством, потерпевшим поражение, с немецким народом, как ответственным за развязывание войны. Но… никто не собирался превращать их поражение в наказание без срока давности и без срока на достойное будущее. Сталин реализовывал выдвинутый еще в сорок первом году тезис: гитлеры приходят и уходят, а Германия, немецкий народ останутся.

Естественно, надо было заставить немцев вносить свою лепту в восстановление «выжженной земли», которую они оставили в наследство после себя на оккупированных территориях. Для полного возмещения потерь и ущерба, причиненного нашей стране, не хватало бы и всего национального богатства Германии. Взять столько, сколько удастся, не вешая себе на шею жизнеобеспечение еще и самих немцев, «понаграбить побольше» - таким не слишком дипломатическим языком Сталин ориентировал подчиненных в вопросе о репарациях. Ни один гвоздь не был лишним, дабы поднять из руин Украину, Белоруссию, Центральные области России. Более четырех пятых производственных мощностей там было разрушено. Более трети населения лишилось жилья. Немцы взорвали, завернули в штопор 80 тысяч километров рельсового пути, даже шпалы переломали. Все мосты обрушили. А 80 тысяч км - это больше, чем все железные дороги Германии перед Второй мировой войной вместе взятые.

Советскому командованию вместе с тем давались твердые указания пресекать безобразия – спутников всех войн - по отношению к мирному населению, особенно к его женской половине и детям. Насильники подлежали суду военного трибунала. Все это было.

Одновременно Москва требовала строго карать любые вылазки, диверсии «недобитых и неисправимых», которые могли произойти в поверженном Берлине и на территории советской оккупационной зоны. Между тем, желающих стрелять в спину победителям было не так уж и мало. Берлин пал 2 мая, а «местные бои» закончились в нем десятью днями спустя. Иван Иванович Зайцев, он работал в нашем посольстве в Бонне, рассказывал мне, что «ему всегда больше всех «везло». Война кончилась 9 мая, а он в Берлине воевал до 11-го. В Берлине сопротивление советским войскам оказывали эсэсовские части из 15 государств. Там действовали наряду с немцами норвежские, датские, бельгийские, голландские, люксембургские и, черт знает, какие еще нацисты...

- Но Будапешт брали дольше, чем Берлин.

- Будапешт - особая статья. Сейчас разговор о Берлине. То, что там происходило и как происходило, доставляло много головной боли советскому командованию. Установление контроля над городом являлось сложнейшей задачей. На подступах к Берлину мало было преодолеть Зееловские высоты, прорвать с тяжелыми потерями семь линий, оборудованных для долговременной обороны. На окраинах столицы Рейха и на главных городских магистралях немцы закапывали танки, превращая их в бронированные доты. Когда наши части вышли, к примеру, на Франкфуртер аллее, улица вела прямиком к центру, их встретил шквальный огонь, опять же стоивший нам многих жизней…

- А перед войной Франкфуртер аллее называлась Гитлер штрассе?

- Они до мая сорок пятого ее так обозначали. На ней танки противника были размещены во всех ключевых точках. Их экипажи с отчаянием обреченных расстреливали в упор советскую пехоту, автоколонны и танки. Вермахт намеревался устроить на улицах Берлина второй Сталинград. Теперь уже на реке Шпрее.

Когда я обо всем этом думаю, у меня до сих пор свербит на сердце, - не лучше ли было замкнуть кольцо вокруг Берлина и подождать, пока он не сдастся сам? Так ли обязательно было водружать флаг на Рейхстаг, будь он проклят? При взятии этого здания полегли сотни наших солдат.

Сложно, конечно, постфактум судить и победителей, и побежденных. Тогда свою роль сыграли, по-видимому, соображения стратегического калибра. Западные державы, превращая Дрезден в груду развалин, пугали Москву потенциалом своей бомбардировочной авиации. Сталин наверняка хотел показать инициаторам «Немыслимого» огневую и ударную мощь советских вооруженных сил. С намеком, исход войны решается не в воздухе и на море, а на земле.

- И все-таки. Можем ли мы утверждать, что взятие Берлина удержало Лондон и Вашингтон от соблазна начать третью мировую войну?

- Несомненно одно. Сражение за Берлин отрезвило многие лихие головы и тем самым выполнило свое политическое, психологическое и военное назначение. А голов на Западе, одурманенных сравнительно легким по весне сорок пятого года успехом, было хоть отбавляй. Вот одна из них – американский танковый генерал Паттон. Он истерически требовал не останавливаться на Эльбе, а, не мешкая, двигать войска США через Польшу и Украину к Сталинграду, дабы закончить войну там, где потерпел поражение Гитлер. Сей Паттон нас с вами называл «потомками Чингисхана». Черчилль, в свою очередь, тоже не отличался щепетильностью в выражениях. Советские люди шли у него за «варваров» и «диких обезьян». Короче, «теория недочеловеков» не была немецкой монополией.

Смерть Рузвельта обернулась почти молниеносной сменой вех в американской политике. В своем последнем послании к конгрессу США (25 марта 1945 г.) президент предупреждал: либо американцы возьмут на себя ответственность за международное сотрудничество – в выполнении решений Тегерана и Ялты, - либо они будут нести ответственность за новый мировой конфликт. Трумэна это предупреждение, это политическое завещание предшественника не смущало. На совещании в Белом доме 23 апреля он впервые громогласно сформулировал свой курс на обозримую перспективу: капитуляция Германии – дело нескольких дней. Отныне пути СССР и США радикально расходятся, баланс интересов есть занятие для слабонервных. «Пакс Американа» должен быть поставлен во главу угла.

Трумэн был близок к тому, чтобы, не медля, объявить о разрыве сотрудничества с Москвой во всеуслышание. Это могло случиться, если бы… Если бы не фронда американских военных. В случае разрыва с Советским Союзом американцам пришлось бы в одиночку ставить Японию на колени, что, по оценке Пентагона, обошлось бы Соединенным Штатам гибелью от одного до двух миллионов «американских парней». Так американские военные по своим соображениям предотвратили в апреле сорок пятого сход политической лавины. Правда, не надолго.

«Наступление на Ялту» провели исподволь. Последовала инсценировка капитуляции Германии в Реймсе. Эта, по сути сепаратная, сделка вписывалась в план «Немыслимое». Еще одним свидетельством того, что после падения Берлина союзничество увядало, стал отказ Эйзенхауэра и Монтгомери участвовать в совместном параде Победы в бывшей столице Рейха. Они вместе с Жуковым должны были принимать этот парад.

- Именно поэтому парад Победы провели в Москве?

- Нет. Тот задуманный парад Победы в Берлине все-таки состоялся, но его принимал один маршал Жуков. Это было в июле сорок пятого. А в Москве Парад Победы состоялся, как известно, 24 июня.
http://www.iraqwar.mirror-world.ru/tiki-read_article.php?articleId=43807

Георгий Павлович Кынин - Чрезвычайный и Полномочный Посланник в отставке

Замысел Берлинской операции определился в Ставке Верховного Главного Командования (ВГК) Вооруженными Силами СССР в основном в ноябре 1944 г., а ее разработка проводилась в ходе планирования стратегических операций по разгрому противника между Вислой и Одером. Ставка ВГК нацеливала на Берлин 1-й Белорусский фронт, поставив во главе него заместителя Верховного Главнокомандующего И.В.Сталина маршала Г.К.Жукова.

Форсировав с ходу Одер в первых числах февраля 1945 г. и захватив небольшой плацдарм у г.Кюстрина, Жуков 10 февраля представил Сталину проект плана Берлинской наступательной операции, в котором было указано, что войска 1-го Белорусского фронта могут, при пополнении боеприпасами и горючим, начать наступление на Берлин 19 или 20 февраля¹. Однако из-за отставания 2-го Белорусского (командующий - маршал К.К.Рокоссовский) и 1-го Украинского (командующий - маршал И.С.Конев) фронтов фланги 1-го Белорусского фронта не были обеспечены и наступление на Берлин в феврале 1945 г. оказалась нереальным.

Лишь 29 марта 1945 г. по вызову Ставки ВГК Жуков прибыл в Москву с детальным планом действий своего фронта по Берлинской операции. Через два дня с планом действий своего фронта в Ставку прибыл Конев.

1 апреля 1945 г. Сталиным был заслушан доклад начальника Генштаба ВС СССР генерала армии А.И.Антонова об общем плане Берлинской наступательной операции, а затем - доклады Жукова и Конева. Было решено начать наступление на Берлин 16 апреля, не дожидаясь войск 2-то Белорусского фронта. В ночь на 2 апреля была подписана директива Ставки 1-му Белорусскому фронту о подготовке и проведении операции с целью овладения Берлином и выхода на 12-15 день наступления на рубеж реки Эльбы².

Что касалось военных действий союзников СССР по антигитлеровской коалиции, то, открыв, наконец, летом 1944 г. второй фронт в Западной Европе, англо-американские войска тоже постепенно продвигались к границам Германии. В начале 1945 г., форсировав Рейн, союзники окружили крупные силы противника в Руре. Далее их путь лежал к Эльбе, о чем главнокомандующий экспедиционными силами союзников американский генерал Д.Эйзенхауэр решил информировать советское командование, направив 28 марта 1945 г. личное послание маршалу Сталину через военные миссии союзников в Москве, с просьбой передать его адресату и сделать все возможное, чтобы получить исчерпывающий ответ о планах русских. В опубликованном английским историком Дж.Эрманом тексте личного послания Эйзенхауэра предусматривалось расчленение германских вооруженных сил путем соединения советских войск с войсками западных держав на рубеже Эрфурт - Лейпциг - Дрезден. Эйзенхауэр был намерен "направить свои основные силы именно на этот рубеж", поскольку западные державы были уверены в том, что германское командование сосредоточит крупные силы на юге Германии и в Австрии³.

Как свидетельствует в мемуарах тогдашний премьер-министр Великобритании У.Черчилль, Эйзенхауэр 30 марта информировал его о том, что целью операции союзников было "расчленить и уничтожить основную часть остающихся вооруженных сил противника на Западе", в результате чего вооруженные силы Германии были бы разрезаны на две части и не потребовалось бы форсировать Эльбу. "Наилучшей осью" своего главного удара Эйзенхауэр считал направление Кассель - Лейпциг⁴.

1 апреля 1945 г., получив послание Эйзенхауэра, Сталин в тот же день направил ему телеграфный ответ, который нарком иностранных дел В.М.Молотов немедленно передал послу США в Москве, выразив в приложенной к телеграмме дипломатической ноте просьбу переслать послание по назначению. Стремясь упредить своих западных союзников в овладении Берлином, Сталин решил ввести их в заблуждение относительно своих истинных намерений, дав Эйзенхауэру неточную информацию о направлении главного удара и времени начала наступления советских войск. Нет сомнения, что полученное Сталиным сообщение о намерениях Эйзенхауэра существенным образом повлияло на его решение в ночь на 2 апреля подписать вместе с Антоновым директиву Жукову о начале подготовки Берлинской операции, хотя 2-й Белорусский фронт не успевал подготовиться к началу наступления, назначенного на 16 апреля.

В своей личной и совершенно секретной телеграмме Сталин сообщал Эйзенхауэру, что предложенный им "план рассечения немецких сил путем соединения советских войск с Вашими войсками вполне совпадает с планом Советского Главнокомандования". Сталин был согласен с Эйзенхауэром также в том, что местом соединения союзнических и советских войск должен быть район Эрфурт - Лейпциг - Дрезден, и полагал, что главный удар советских войск должен быть нанесен в этом направлении. "Берлин потерял свое прежнее стратегическое значение, - писал Сталин, - поэтому Советское Главнокомандование думает выделить в сторону Берлина второстепенные силы". Одобрив американский план образования второго дополнительного кольца путем соединения советских и союзнических войск в районе Вена - Линц - Регенсбург, глава советского правительства сообщал, что "начало главного удара советских войск, приблизительно - вторая половина мая" (см. Приложение).

Иной позиции по вопросу о военно-политическом значении взятия Берлина придерживался более дальновидный чем Эйзенхауэр британский премьер. Узнав от Эйзенхауэра о его планах, Черчилль уже на следующий день, 31 марта, направил ему письмо, в котором требовал форсирования Эльбы и продвижения как можно дальше на Восток, поскольку это имело, по его мнению, важное политическое значение. "Я лично не считаю, - писал Черчилль, - что Берлин уже утратил свое военное и тем более политическое значение ... поэтому я бы в гораздо большей степени предпочел придерживаться того плана, на основе которого мы форсировали Рейн, а именно, чтобы 9-я американская армия вместе с 21-й армейской группой продвинулась к Эльбе и дальше до Берлина"⁵.

В письме, направленном в этот же день генералу Исмею, Черчилль также подчеркивал, что из-за этих планов Эйзенхауэра исключается "перспектива вступления англичан в Берлин вместе с американцами"⁶.

Черчилль не ограничился этим и 1 апреля 1945 г. по сути жаловался президенту Рузвельту. Он писал: "Я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток и что в том случае, если Берлин окажется в пределах нашей досягаемости, мы, несомненно, должны его взять. Это кажется разумным и с военной точки зрения... Это, конечно, такой вопрос, по которому должна быть разрешена довольно широкая дискуссия между нашими двумя комитетами начальников штабов до того, как будет принято какое-либо обязательство, связанное с русскими"⁷.

Черчилль, рассматривавший Советский Союз как угрозу для "свободного мира", считал, что решающими в стратегии и политике западных держав должны были быть следующие соображения: "Надо немедленно создать новый фронт против ее (Советской России) стремительного продвижения; этот фронт в Европе должен уходить как можно дальше на восток; главная и подлинная цель англо-американских армий - Берлин; освобождение Чехословакии и вступление американских войск в Прагу имеет важнейшее значение; Вена и по существу вся Австрия должны управляться западными державами, по крайней мере, на равной основе с русскими Советами"⁸.

Американский генерал - участник второй мировой войны О.Брэдли в мемуарах так охарактеризовал реакцию британского премьера на планы Эйзенхауэра: "Черчилль протестовал против посылки Эйзенхауэром радиограммы в Москву, расценивая это как недопустимое вмешательство военного в политические проблемы. Однако наибольшее возмущение с его стороны вызвал сам план, предложенный Эйзенхауэром. По словам Эйзенхауэра, премьер-министр был "крайне разочарован и обеспокоен" тем, что главное командование союзников отказалось усилить Монтгомери американскими войсками и бросить его на Берлин в отчаянной попытке опередить русских и раньше их овладеть столицей Германии"⁹.

Получив послание Черчилля от 31 марта, Эйзенхауэр на следующий день поспешил заверить британского премьера, что все опасения напрасны, и что его, Эйзенхауэра, планы не расходятся с планами Черчилля. Эйзенхауэр писал: "Конечно, если в какой-либо момент сопротивление будет внезапно сломлено по всему фронту, мы устремимся вперед, и Любек и Берлин окажутся в числе наших важных целей"¹⁰.

2 апреля 1945 г. Черчилль поблагодарил Эйзенхауэра за приятное сообщение и еще раз подчеркнул значение вступления союзнических войск в Берлин. Он писал: "Я, однако, придаю еще большее значение вступлению в Берлин - возможность, которая, вполне вероятно, нам представится, - в результате полученного вами из Москвы ответа, в третьем параграфе которого говорится, что "Берлин утратил свое прежнее стратегическое значение". Это следует рассматривать в свете того, что я говорил о политической стороне дела. Я считаю чрезвычайно важным, чтобы мы встретились с русскими как можно дальше на Востоке". Черчилль закончил свое послание многозначительной фразой: "Многое может случиться на Западе до того, как начнется главное наступление Сталина"¹¹.

В последующие дни Черчилль по-прежнему не расставался с идеей недопущения советских войск в столицу Германии Берлин, о чем свидетельствует его послание Рузвельту от 5 апреля 1945 года¹². Однако армии союзников оказались не в состоянии быстро продвинуться к Берлину, хотя им противостояли значительно меньшие силы немцев, чем Советской Армии.

Вопреки сроку, сообщенному Сталиным Эйзенхауэру, наступление советских войск на столицу Германии было начато на месяц раньше. Осуществление грандиозной по своим масштабам Берлинской операции началось, как и планировалось, 16 апреля 1945 г. К 19 апреля войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов завершили прорыв оборонительного рубежа германских войск по Одеру-Нейсе и приступили к окружению главных сил берлинской группировки вермахта. 25 апреля 1945 г. советские войска вышли в район северо-западнее Потсдама и замкнули кольцо окружения 200-тысячной группировки немецко-фашистских войск, находившейся в Берлине. В этот же день войска маршала Конева и войска 1-й американской армии, продвигавшейся из Лейпцига, встретились близ г. Торгау на Эльбе.

Уже в начале осуществления Советской Армией Берлинской наступательной операции Черчилль понял, что западные союзники при всем их желании не в состоянии овладеть Берлином. 19 апреля 1945 г. он сообщил своему министру иностранных дел А.Идену, находившемуся в Вашингтоне, что "западные союзники, по-видимому, в данный момент не в состоянии прорваться в Берлин. У русских сосредоточено на участке фронта перед этим городом два с половиной миллиона солдат. У американцев есть только авангардные войска, скажем, двадцать пять дивизий, которые растянуты на огромном фронте и во многих пунктах ведут бои с немцами"¹³.

Черчилль стал настаивать на скорейшем захвате города Любека, чтобы не дать советским войскам вести наступление в направлении Дании. В том же послании Идену Черчилль писал: "Наш приход в Любек раньше наших русских друзей из Штеттина поможет избежать многих споров впоследствии. Нет никаких оснований для того, чтобы русские оккупировали Данию, которую надлежит освободить и суверенитет которой должен быть восстановлен. Наше положение в Любеке, если мы туда попадем, будет иметь решающее значение в этом вопросе"¹⁴.

2 мая 1945 г. советские войска полностью овладели Берлином. В этот же день первые английские танки достигли г.Любека.

В послевоенные годы в США и Англии усиленно распространялись утверждения, что их войска легко могли овладеть Берлином, но не ставили это своей целью¹⁵. Так американский посол в Москве генерал У.Б.Смит, бывший в период войны начальником штаба у Эйзенхауэра и подписавший капитуляцию немцев в Реймсе, 23 августа 1948 г. во время берлинского кризиса заявил в беседе со Сталиным, что когда советские войска вступали в Берлин, союзники направляли свои главные силы на юго-восток, чтобы отрезать немцев от их "национального редута", и поэтому против Берлина ими были направлены лишь второстепенные силы. Заявив, что "союзники могли бы бросить на Берлин 2-3 миллиона солдат и столица Германии была бы ими взята", Смит заметил, что или союзники были наивны в те годы, или больше доверяли друг другу.

Глава советского правительства ответил, что "как мы, так и союзнические войска после того, как войска Германии стали поворачивать на юг, считали Берлин стратегически второстепенным пунктом" и на этом основании на Берлин были направлены только войска маршала Жукова, наступление которых, однако, захлебнулось. Кроме того, целая немецкая армия была пущена в обход войск Жукова с юго-запада. Сталин заявил, что "нам пришлось тогда дать новый приказ Коневу: две танковых армии снять с юго-западного направления и перебросить в район Потсдама с тем, чтобы эту немецкую армию, которая хотела отрезать Жукова, поместить в котел, окружить ее и облегчить Жукову продвижение в Берлин. Рокоссовскому было сказано, чтобы он своим левым флангом повернул на юго-запад с тем, чтобы Конев и Жуков создали кольцо западнее Берлина. Этот план удался, Берлин был окружен". Далее Сталин заметил, что все тогда делалось второпях, и он во время не сообщил об этом Эйзенхауэру, но позже информировал его об этом. "Немецкая армия, - подчеркнул Сталин, - которая хотела окружить Жукова, попала в плен. Около одной трети ее было перебито. Таким образом, Берлин из простого пункта превратился в важный пункт. Здесь обмана не было".

Смит согласился с тем, что обмана не было и что союзники уже в то время хорошо понимали это, однако он продолжал настаивать на том, что "союзники могли бы все-таки двинуть большие силы на Берлин и оккупировать его".

Сталин заметил, что он знает о том, что Черчилль настаивал на занятии Берлина раньше, чем туда придут русские, однако Эйзенхауэр не согласился с этим, боясь попасть в неловкое положение, так как войск для этого было мало. Далее он заявил, что "если объективно смотреть на вещи, то Берлин был в зоне нашей оккупации. Морально мы его должны были взять, мы обязаны были это сделать. Во-вторых, у наших союзников тогда войск было мало против Гитлера, всего лишь 70-80 дивизий. Им трудно было свою зону оккупировать и Берлин взять. А у нас было 280 дивизий, и мы могли проделать такую операцию, как взятие Берлина".

Смит сказал, что "при подсчете дивизий союзников надо учитывать тот факт, что численность этих дивизий была в два раза большей, чем численность советских дивизий. Кроме того, у союзников в то время было 6 тыс. тяжелых бомбардировщиков и 7 тыс. других самолетов. Союзники могли тогда выполнить любую задачу в отношении германской армии".

Советский премьер заметил, что "едва ли", а на заявление Смита, что "они делали то, что могли", ответил, что "он в этом не сомневается"¹⁶.

О том, что союзнические войска США и Англии не могли взять Берлин, говорил бывший советник президента Рузвельта Г.Гопкинс. По свидетельству американского исследователя Р.Шервуда, Гопкинс заявил: "Каждый, кому хоть что-нибудь известно об этом, понимает, что мы взяли бы Берлин, если бы смогли это сделать"¹⁷.

Все это еще раз опровергает тезис первого секретаря ЦК КПСС Н.С.Хрущева, сформулированный в его мемуарах: "Если бы со стороны союзников был не Эйзенхауэр, а какой-то другой верховный командующий войсками, мы бы, конечно, Берлин не взяли, просто не успели бы... Сталин обратился к Эйзенхауэру с письмом... Эйзенхауэр тогда придержал свои войска и прекратил наступление. Он предоставил нашим войскам возможность разбить немцев и занять Берлин"¹⁸.

Архивные документы и мемуары политиков и полководцев свидетельствуют, что это было не так.

Г.К.Жуков, готовивший и осуществлявший Берлинскую операцию, также отмечал в мемуарах, что, хотя между американскими и английскими политиками и военными не было единства в стратегических целях, "само Верховное командование экспедиционных сил союзников не отказалось от мысли при благоприятной обстановке захватить Берлин". По словам Жукова, из многочисленных послевоенных бесед с генералами армий западных союзников выяснилось, что "вопрос о захвате Берлина союзными войсками был окончательно снят лишь тогда, когда на Одере и Нейсе мощный удар артиллерии, минометов, авиации и дружная атака танков и пехоты советских войск потрясли до основания оборону немецких войск"¹⁹.

Приложение

Вашу телеграмму от 28 марта 1945 года получил.

1. Ваш план рассечения немецких сил путем соединения советских войск с Вашими войсками вполне совпадает с планом Советского Главнокомандования.

2. Согласен с Вами также и в том, что местом соединения Ваших и советских войск должен быть район Эрфурт, Лейпциг, Дрезден. Советское Главнокомандование думает, что главный удар советских войск должен быть нанесен в этом направлении.

3. Берлин потерял свое прежнее стратегическое значение. Поэтому Советское Главнокомандование думает выделить в сторону Берлина второстепенные силы.

4. План образования второго дополнительного кольца путем соединения советских и Ваших войск где-либо в районе Вена, Линц, Регенсбург также одобряется Советским Главнокомандованием.

5. Начало главного удара советских войск - приблизительно вторая половина мая. Что касается дополнительного удара в районе Вена, Линц, то он уже осуществляется советскими войсками. Впрочем, этот план может подвергнуться изменениям в зависимости от изменения обстановки, например, в случае поспешного отхода немецких войск сроки могут быть сокращены. Многое зависит также от погоды.

6. Вопрос об усовершенствовании связи между нашими войсками изучается Генеральным Штабом, и соответствующее решение будет сообщено дополнительно.

7. Что касается неприятельских войск на восточном фронте, то установлено, что их количество постепенно увеличивается. Кроме 6 танковой армии СС на восточный фронт переброшено: три дивизии из Северной Италии и две дивизии из Норвегии.

Маршал И.Сталин

1 апреля 1945 года

АВП РФ, ф.06, оп.7, п.54, д.683, л.2. Заверенная копия.

http://stalinism.newmail.ru/berlin.htm

Тегеран-43: Сталин перехитрил союзников
Валерий ЯРЕМЕНКО, 26 апреля 2005 (сокр.)

Сегодня совместная борьба СССР, Англии и США с Германией кажется нам делом само собой разумеющимся. На самом деле история могла пойти и по-другому – в 1943 г. Америка и Англия были готовы поддержать Германию в войне против СССР. Будущее гитлеровской и коммунистической держав окончательно должно было определиться на Тегеранской встрече, которая проходила с 28 ноября по 1 декабря 1943 года.

Диспозиция сторон

Для США "местные европейские" разборки были не столь опасны, как для Британии. Соединенные Штаты беспокоило не столько ослабление Германии или СCCР, сколько усиление Британии и возвращение ей статуса атлантической сверхдержавы. Британия же опасалась усиления СССР – превращение Старого Света в шестнадцатую советскую республику не входило в замыслы Лондона. Гитлеровская Германия, в принципе, могла заручиться поддержкой стран Запада, остановить наступление советских войск на Европу и остаться на политической карте мира. Тайные переговоры между немцами и Западом действительно велись. Москва хотела разгрома Гитлера, что позволило бы ей укрепить свое влияние в мире.

С одной стороны, три сверхдержавы уже были союзниками в борьбе против фашизма. Англия и США поставляли СССР технику и вооружение, а Советский Союз к осени 1943 г. нанес Германии крупные поражения под Сталинградом и Курском. С другой, у союзников были сложные и часто противоречивые интересы. Черчилль и Рузвельт отправились в Иран, не зная точно, против кого им открывать второй фронт – против Германии или СССР.

Почему Тегеран?

Где встречаться? Сталин предлагал сделать это на его территории – на юге, в Астрахани либо на севере, в Архангельске. Рузвельт сказал, что СССР для переговоров не подходит и предложил собраться на Аляске, на что нашлись возражения у Сталина – уехать от фронта в "столь отдаленный пункт" в такое напряженное время он не желал. Варианты Багдада и Каира тоже были отклонены. В конце концов, выбрали Тегеран. До начала войны Иран симпатизировал немцам, там находились германские военные, но в 1941 г. в страну вступили войска СССР и Англии, а также небольшое количество американских солдат (для обеспечения ленд-лиза). Завоевание прошло молниеносно и почти бескровно, однако в Иране осталась мощная агентурная немецкая сеть. Нередко по утрам иранцы находили на улицах трупы людей европейской наружности – это сотрудники четырех разведок, опознав вражеского агента, убивали его без суда и следствия. Обстановка в столице Ирана была сложной, но контролируемой и управляемой. В Тегеране размещался советский 182-й горнострелковый полк, солдаты которого охраняли наиболее важные объекты. Большинство иранцев с уважением относилось к Советскому Союзу – это облегчало работу представителей военной разведки, которые находили среди них добровольных помощников.

В конце ноября Сталин покинул Москву. Конечная станция, на которую должен был прибыть его литерный поезд №501, была мало кому известна. Литерный шел по маршруту Москва – Сталинград – Баку. Сталин располагался в отдельном бронированном вагоне, весившем более 80 тонн. В отдельном вагоне ехал и Берия. Он отвечал за безопасность делегации, в состав которой входили Молотов, Ворошилов, Штеменко, ответственные работники Наркомата иностранных дел и Генерального штаба. На одном из участков пути поезд чуть было не попал под налет германских бомбардировщиков. Из Баку советский генсек вылетел в Тегеран (впервые в своей жизни) на самолете.

Рузвельт пересек Атлантику на лучшем американском линкоре "Айова". Встречи с подлодками рейха удалось избежать, но без приключений все же не обошлось – сначала американцы попали в серьезный шторм, а потом на одном из кораблей сопровождения произошел самопроизвольный пуск торпеды, чуть было не попавшей в "Айову". После 9-дневного перехода линкор прибыл в алжирский порт Оран. Оттуда по суше американский президент добрался до Каира, куда прилетел Черчилль. Там они согласовали позиции перед переговорами со Сталиным и отправились в Тегеран.

В целях безопасности в иранской столице президент США остановился не в собственном посольстве, а в советском, которое находилось напротив британского. Между посольствами создали брезентовый коридор, чтобы перемещения лидеров не были видны извне. Созданный таким образом дипломатический комплекс окружили тремя кольцами пехоты и танков. На три дня конференции город был полностью блокирован войсками и спецслужбами. В Тегеране приостановили деятельность всех СМИ, отключили телефон, телеграф и радиосвязь. Даже семьи советских дипломатов были временно "эвакуированы" из зоны предстоящих переговоров.

Слова и дела о втором фронте

Подготовку членов советской правительственной делегации к переговорам в Тегеране обеспечивали внешняя разведка НКВД и Главное разведывательное управление. Они же добыли ценнейшие сведения, которые помогли Сталину во время переговоров. Сотрудники ГРУ также обеспечили Сталина устойчивой и бесперебойной радиосвязью с Москвой.

Во второй половине дня 1 октября 1943 г. начальник военной разведки генерал-лейтенант И.Ильичев возвратился из Генерального штаба в Главное разведывательное управление. Начальник Генштаба Маршал Советского Союза А.Василевский поставил перед военной разведкой конкретные задачи, связанные с предстоявшей в Москве встречей министров иностранных дел СССР, США и Великобритании. Прибытие главных дипломатов из Вашингтона и Лондона (а может быть, и Пекина) ожидалось 18 октября. Военной разведке надлежало в кратчайшие сроки получить информацию об отношении США и Великобритании к проблеме открытия второго фронта в Европе. Генштаб интересовали не декларативные обещания союзников, а точные данные о том, где и когда они планируют открыть второй фронт. Эти же данные интересовали и министра иностранных дел Молотова, руководителя советской делегации на Московском совещании.

Ильичев незамедлительно направил резидентам советской военной разведки в Вашингтоне и Лондоне специальные задания. Резидентуру в Лондоне возглавлял генерал-майор танковых войск Иван Скляров, который в ГРУ числился под псевдонимом Брион; в Нью-Йорке – полковник Павел Мелкишев, который подписывал свои донесения в Центр псевдонимом Мольер. (Именно они добыли точные данные о плане операции "Цитадель", что во многом способствовало успеху советских войск на Курской дуге.) Задачи были очень сложные, а времени для добывания сведений было предельно мало.

С 9 октября Центр начал получать информацию; суть ее сводилась к тому, что второй фронт в Западной Европе не открывается по чисто политическим соображениям. А вскоре перед Сталиным лежал дословный перевод секретного американо-британского плана "Overlord" – плана операции вторжения союзных экспедиционных сил на территорию северо-западной Франции. Более всего Сталина задело то, что разработка плана была завершена в июле 1943 г., как раз в то время когда на Восточном фронте шло небывалое в истории войн танковое сражение на Курской дуге. Оказалось, что Черчилль и Рузвельт под лживыми предлогами тогда отказались помочь истекавшим кровью советским солдатам. И это союзники по антигитлеровской коалиции?!

Московская встреча готовилась и проходила под личным контролем Лаврентия Берии. Его многочисленный аппарат принимал меры, которые полностью исключали утечку информации о проходившем мероприятии. Упоминание о нем в любой секретной переписке было строжайше запрещено. Подготовка к встрече шла по единому плану, о полном содержании которого знали лишь четыре человека: Сталин, Молотов, Ворошилов и Берия.

На Московском совещании главы британской и американской делегаций были поражены компетентностью Молотова. Дискуссии продолжались с 19 по 30 октября. В итоге главы внешнеполитических ведомств СССР (В.Молотов), США (К.Хелл) и Великобритании (А.Иден) подписали совместное коммюнике, где было указано, что союзные державы признают "первейшей целью ускорение конца войны", но точных сроков открытия второго фронта в Европе министрам иностранных дел согласовать так и не удалось.

В Москве, Вашингтоне и Лондоне в целом были довольны результатами совещания, которые открывали перспективы для переговоров на более высоком уровне. Дорога к встрече руководителей трех держав была открыта. Впрочем, идея проведения такой встречи принадлежала президенту США: 5 мая 1943 г. Рузвельт предложил Сталину провести встречу, которая "была бы неофициальная и совершенно простая", а 19 августа 1943 г. писал ему из Квебека, где совещался с Черчиллем: "Мы снова желаем обратить Ваше внимание на важность встречи нас троих..." Однако Рузвельт снова скрыл от Сталина важную деталь – он не сообщил о подписании американо-британского соглашения об объединении усилий по созданию атомной бомбы. Когда разведка представила Сталину этот совершенно секретный документ, он в очередной раз задумался об "искренности друзей". Не готовится ли бомба против Советского Союза?

О чем не говорили союзники

Все стало на свои места, когда советскому руководству стало известно, что второй фронт будет открыт лишь после того, как Сталин лично пообещает союзникам, что в случае высадки их экспедиционных войск во Франции Красная Армия предпримет широкое наступление, которое не позволит немцам перебросить на запад дополнительные войска. Когда Сталин понял, что сможет во время встречи добиться от американцев и англичан принятия конкретных обязательств, он принял приглашение Рузвельта. Он также считал, что настало время обсудить с союзниками и другие международные проблемы. В частности, Сталин был против идеи Рузвельта, которую поддерживал и Черчилль, о расчленении Германии на пять государств; следовало определить пути возрождения Польши, решить вопрос о будущем Литвы, Латвии и Эстонии, согласовать условия обеспечения независимости, суверенитета и территориальной неприкосновенности Ирана, на территории которого находились союзные войска, а также решить другие вопросы.

Важным условием принятия Сталиным окончательного решения о проведении переговоров были добытые военными разведчиками данные о позиции США и Великобритании практически по всем вопросам предстоящей конференции. Удалось также заранее узнать, какие противоречия имеются между Рузвельтом и Черчиллем по основным вопросам предстоящей конференции. Из Вашингтона сообщали, что американский президент придерживался позиции, близкой к предложению СССР: CША и Великобритания открывают второй фронт во Франции и наращивают свои усилия по разгрому фашистской Германии с запада. Черчилль же, напротив, хочет, чтобы англо-американские войска наращивали удары по Германии и ее союзникам на Балканах. Становилось ясно, что хотя американский президент и опасался продвижения советских войск в глубь европейского континента, но он также не допускал реанимации Британской империи, восстановления ее влияния в Европе. Если Черчилль не мог согласиться с тем, что Англия безвозвратно теряла статус мировой колониальной державы, то Рузвельт такой точки зрения не разделял и помогать Черчиллю не хотел.

Тегеранские дискуссии

Действительно, Рузвельт предложил обсудить вопрос о расчленении Германии после войны на пять автономных государств; Сталин не согласился и предложил передать рассмотрение вопроса в Европейскую консультативную комиссию. В декларации по Ирану было подчеркнуто желание правительств СССР, США и Великобритании "сохранить полную независимость, суверенитет и территориальную неприкосновенность Ирана". О Польше: в.предварительном порядке было достигнуто соглашение о том, что ее восточная граница будет проходить по "линии Керзона", а западная – по реке Одер, т.е. в соответствии с секретными соглашениями от 23 августа 1939 г. между Молотовым и Риббентропом. До разгрома фашистской Германии еще было далеко, тем не менее, в беседе со Сталиным 29 ноября Рузвельт предложил обсудить послевоенное устройство мира. Американский президент говорил о том, что необходимо создать такую организацию, которая смогла бы обеспечить длительный мир после войны. Сталин поддержал идею создания мировой организации, которая должна быть основана на принципах Объединенных Наций.

Об объединении усилий США и Великобритании в области создания атомной бомбы Рузвельт и Черчилль не сказали Сталину ни слова. Хотя и догадывались, что он уже все знает.

Вечером 30 ноября в британском посольстве был устроен торжественный прием по случаю дня рождения Черчилля. Сталин прибыл на этот прием в парадной маршальской форме, его сопровождали Молотов и Ворошилов. Он подарил Черчиллю каракулевую шапку и большую фарфоровую скульптурную группу на сюжет русских народных сказок. Рузвельт преподнес британскому премьеру старинную персидскую чашу и исфаганский ковер. На приеме было много тостов, но один запомнился всем. Президент США сказал: "В то время, как мы здесь празднуем день рождения британского премьер-министра, Красная Армия продолжает теснить нацистские полчища. За успехи советского оружия!"

К вечеру 1 декабря в Тегеране похолодало. В горах Хузистана внезапно выпал снег, метеоусловия резко изменились. Это вынудило Рузвельта поторопиться с отлетом из иранской столицы. В спешном порядке был согласован текст заключительной декларации. Торжественной церемонии ее подписания не проводили. Подписи под этим важнейшим документом, как писал переводчик Сталина В.Бережков, собирали "методом опроса. Каждый из главных участников конференции в отдельности наскоро поставил свою визу". "У нас в руках, – писал Бережков, – остался изрядно помятый листок с подписями, сделанными карандашом". Внешний вид листка никак не гармонировал с содержанием документа, который стал известен всему миру как Тегеранская декларация трех держав. В этой декларации говорилось, что участники конференции согласовали планы уничтожения германских вооруженных сил и пришли к полному соглашению относительно масштаба и сроков операций, которые будут предприняты с востока, запада и юга. "Закончив наши дружественные совещания, – заявляли Рузвельт, Сталин и Черчилль, – мы уверенно ждем того дня, когда все народы мира будут жить свободно, не подвергаясь тирании, и в соответствии со своими различными стремлениями и со своей совестью..."

Советская делегация покинула Тегеран во второй половине дня 2 декабря. Первыми с тегеранского аэродрома, который усиленно охранялся специально введенным в иранскую столицу полком, в воздух поднялись два двухмоторных самолета. В одном из них был И.В. Сталин, во втором – группа экспертов Генерального штаба. Через некоторое время в Тегеран по военной радиосвязи поступило сообщение о том, что самолеты приземлились в Баку.

Сталин благополучно добрался до Москвы, Рузвельт прибыл в Вашингтон, Черчилль возвратился в Лондон. В письме Рузвельту 6 декабря 1943 г. Сталин, отмечая успех Тегеранской конференции и особое значение ее решений, писал: "Надеюсь, что общий враг наших народов – гитлеровская Германия – скоро это почувствует". Позже Рузвельт говорил, что Сталин настойчиво отстаивал позиции СССР по каждому вопросу. "Он казался очень уверенным в себе", – особо подчеркивал американский президент. Что именно в конечном итоге склонило Лондон и Вашингтон к решению поддержать Сталина, навсегда останется загадкой. Возможно, ключевым фактором стало проживание Рузвельта и Сталина под одной крышей в течение трех дней. Не исключено, что свою роль сыграла подаренная Черчиллю папаха. Быть может, к судьбоносному решению политиков подтолкнуло внутреннее чутье.

Если бы немцам удалось сорвать встречу, устранить хотя бы одного из лидеров, то история пошла совсем по другому пути. Однако все случилось так, как записано в учебниках: 6 июня 1944 г. союзники высадились в Нормандии, а 10 октября 1946 г. открылась первая Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций.

PS. Из беседы Сталина с Рузвельтом; 1 декабря 1943 г., 15 ч 20 минут:
Рузвельт. В Соединенных Штатах может быть поднят вопрос о включении Прибалтийских республик в Советский Союз, и я полагаю, что мировое общественное мнение сочтет желательным, чтобы когда-нибудь в будущем каким-то образом было выражено мнение народов этих республик по этому вопросу. Поэтому я надеюсь, что маршал Сталин примет во внимание это пожелание. У меня лично нет никаких сомнений в том, что народы этих стран будут голосовать за присоединение к Советскому Союзу так же дружно, как они сделали это в 1940 году.
Сталин. Литва, Эстония и Латвия не имели автономии до революции в России. Царь был тогда в союзе с Соединенными Штатами и с Англией, и никто не ставил вопроса о выводе этих стран из состава России. Почему этот вопрос ставится теперь?
Рузвельт. Дело в том, что общественное мнение не знает истории. Я хотел бы поговорить с маршалом Сталиным о внутреннем положении в Соединенных Штатах. В будущем году в Соединенных Штатах предстоят выборы. Я не желаю выдвигать свою кандидатуру, но если война продолжится, то я, может быть, буду вынужден это сделать. В Америке имеется шесть-семь миллионов граждан польского происхождения, и поэтому я, будучи практичным человеком, не хотел бы потерять их голоса. Я согласен с маршалом Сталиным в том, что мы должны восстановить польское государство, и лично я не имею возражений, чтобы границы Польши были передвинуты с востока на запад – вплоть до Одера, но по политическим соображениям я не могу участвовать в настоящее время в решении этого вопроса. Я разделяю идеи маршала Сталина, я надеюсь, что он поймет, почему я не могу публично участвовать в решении этого вопроса здесь, в Тегеране, или даже весной будущего года.
Сталин. После разъяснения Рузвельта я это понимаю.
Рузвельт. В Соединенных Штатах имеется также некоторое количество литовцев, латышей и эстонцев. Я знаю, что Литва, Латвия и Эстония и в прошлом и совсем недавно составляли часть Советского Союза, и, когда русские армии вновь войдут в эти республики, я не стану воевать из-за этого с Советским Союзом. Но общественное мнение может потребовать проведения там плебисцита. Сталин. Что касается волеизъявления народов Литвы, Латвии и Эстонии, то у нас будет немало случаев дать народам этих республик возможность выразить свою волю.
Рузвельт. Это будет мне полезно.
Сталин. Это, конечно, не означает, что плебисцит в этих республиках должен проходить под какой-либо формой международного контроля.
Рузвельт. Конечно, нет. Было бы полезно заявить в соответствующий момент о том, что в свое время в этих республиках состоятся выборы.
Сталин. Конечно, это можно будет сделать. Я хотел бы знать, решен ли окончательно вопрос об отъезде завтра.
Рузвельт. Мне сообщили, что завтра будет благоприятная погода. У нас осталось немного вопросов, которые мы можем обсудить сегодня вечером. Завтра утром я намереваюсь вылететь...

Автор – кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института военной истории МО РФ.

http://www.utro.ru/articles/2005/04/26/432869.shtml

Германский империализм  смог восстановить свой военно-промышленный 

потенциал прежде всего за счет притока колоссальных средств из-за океана. По

официальным  данным министерства торговли США,  с октября 1924 года до конца

1929 года германская промышленность получила через банки  США  свыше  одного

миллиарда  долларов  -  внушительная  сумма в те времена.  Львиная доля этих

денег досталась  крупнейшим  монополистическим  объединениям  -  таким,  как

сложившийся  в  1925  году  концерн  в  области химической индустрии "И.  Г.

Фарбениндустри",  Стальной трест и другие.  Из первой же серии  американских

займов    30   млн.   долларов   получил   Стальной   трест,   25   млн.   -

горно-металлургическая  компания  Тиссена,  10  млн.  -  Всеобщая   компания

электричества, 34 млн. - концерн "Сименс-Шуккерт" и другие.

          Паутина картельных  связей  соединила  Рур  с  Уолл-стрит,  Сити с

Руром,  Рур с французским "Комите де Форж".  Чуть ли не на другой день после

образования "И. Г. Фарбениндустри", а именно - 1 января 1926 г., предприятия

концерна заключили соглашения с Дюпонами,  в соответствии с которыми мировой

рынок  пороха  был  поделен  между  "И.  Г.  Фарбен",  Дюпонами и британским

концерном "Импэриел кемикл  индастрис".  Рокфеллеровская  "Стандард  ойл  оф

Нью-Джерси" таким же образом сговорилась в 1927-1929 годах с "И.  Г. Фарбен"

о разделе рынков на  синтетический  каучук  и  бензин.  "Дженерал  электрик"

заключила картельное соглашение с Круппом,  "Алкоа" - с "И.  Г. Фарбен" и т.

д.

          Важно подчеркнуть, что картели имели целью не только раздел рынков

и установление на них диктатуры цен. В рамках таких соглашений осуществлялся

сговор против СССР.

          К началу 30-х  годов  в  Германии  действовало  более  шестидесяти

предприятий  -  филиалов  американских  фирм  и компаний.  Концерн "Дженерал

моторс" тесно сотрудничал с "Опелем".  Треть  капиталов  "Всеобщей  компании

электричества"  находилась под контролем "Дженерал электрик".  Не менее двух

пятых немецкой телефонной и телеграфной промышленности  подпало  под  прямой

контроль  американского  концерна  ИТТ,  связанного  с  династией  Морганов.

"Стандард  ойл"  держала  в  руках  более  90   процентов   всего   капитала

германо-американской  нефтяной  компании,  владевшей  третью  всех  наливных

пунктов Германии перед второй мировой войной.

Новые выгодные  для  нацистской  верхушки  Германии  сделки   были

заключены  в  1938-1939  годах  с заправилами Уолл-стрит.  В марте 1938 года

Морган и другие столпы американской сталепромышленности завершили переговоры

с  европейским  Стальным  картелем,  где  господствовал  нацистский капитал.

Подписанный   американцами   картельный   договор   предусматривал   выплату

"бонусов",  премий промышленникам той страны,  которая не использовала квоты

экспорта стали.  Этот пункт пришелся весьма по вкусу гитлеровцам,  учитывая,

что  гонка  вооружений  поглощала  в  нацистской  Германии  всю продукцию ее

сталеплавления.

          Успешно были закончены и другие переговоры между монополиями США и

Германии.  "Стандард  ойл"  совместно  с  англо-голландским концерном "Ройял

датч-Шелл" пришли к договоренности  с  "И.  Г.  Фарбен"  о  создании  нового

картеля.

          Следует учитывать,   что   такие   сделки   заключались  в  разгар

спровоцированного гитлеровской верхушкой кризиса в Центральной Европе. После

поглощения Австрии в марте 1938 года опасность нацистского вторжения нависла

над Чехословакией. И в то время, как британские правящие круги взяли на себя

в  тот  период  лидерство  в попытках оформления широкого капиталистического

сговора  против  СССР,  с  официальных  трибун  в   США   раздавались   речи

душеспасительного   характера,   когда   на   деле   требовались  твердые  и

согласованные действия всех,  кому были дороги  интересы  безопасности,  для

отпора фашистским агрессорам.  Так, 27 августа 1938 года госсекретарь США К.

Хэлл заявил,  что "сохранение всего,  что ценно и важно для каждого  народа,

зависит  от  соблюдения  торжественных  обязательств,  принятых  десять  лет

назад".  Имелся в виду подписанный в 1929 году пакт  Келлога  об  отказе  от

войны.   Об   этом   говорилось   в   то  время,  когда  фашистские  державы

продемонстрировали свое пренебрежение к нормам международного права.

          Действия правительства  США  были  красноречивее  таких  мало  что

значащих  деклараций.  12  мая  1938  года  госдепартамент  сообщил,  что не

поддерживает  резолюции  об  отмене  эмбарго  на  вывоз  оружия  в  Испанию,

внесенной   в   конгресс.   Таким   образом,   вопрос   об  оказании  помощи

республиканской Испании снова был похоронен,  как  того  добивались  Гитлер,

Муссолини  и Чемберлен.  Их не могла не вдохновить и политика США на Дальнем

Востоке,  где японские милитаристы  вели  войну  против  китайского  народа,

опираясь в немалой степени на поддержку правящих кругов США. Оттуда в Японию

шли ценные стратегические материалы и даже вооружения.

          Уолл-стрит приводил  в  движение  все  рычаги   своего   огромного

аппарата,  руководствуясь  стремлением  к организации антисоветского похода.

Один из ставленников монополистических трестов США Герберт  Гувер  в  начале

1938 года совершил турне по Европе, побывав в Австрии, Чехословакии, Польше,

Германии,  Англии, Франции. Гувера приняли Гитлер и Геринг, с ним встречался

Чемберлен.  Вернувшись в США, он объявил, что "почетная миссия Германии - на

Востоке".  Продолжая   интриги   антисоветского   характера   с   нацистами,

англофранцузские правители знали, что поддержка могущественных кругов США им

обеспечена.

Весьма двусмысленной, мягко говоря, была позиция правительства США

в  связи с позорным мюнхенским сговором осенью 1938 года,  в результате чего

правители  Великобритании  и  Франции  отдали   Чехословакию   на   заклание

нацистским  захватчикам  в расчете,  что те двинутся дальше против СССР.  Не

участвуя формально в этой чудовищной сделке,  правительство США тем не менее

фактически   благословило   Чемберлена  и  Даладье  на  выдачу  Чехословакии

агрессорам.

          В предвоенный период правящие круги США были отнюдь не  сторонними

наблюдателями   установления  самых  тесных  связей  между  американскими  и

германскими монополиями - они санкционировали,  поощряли такие связи, исходя

из своих реакционных замыслов.

          Инерция такого  предвоенного курса США была слишком сильна,  чтобы

сразу исчезнуть с вступлением США в войну.  Правомерно говорить о  нежелании

правительства   Ф.   Рузвельта   полностью   разрывать   и   в  изменившихся

обстоятельствах   с   позорной   традицией    политического    курса    США,

складывающегося не годами, а десятилетиями... Требования борьбы с нацистским

врагом,  угрожавшим США смертельной опасностью,  окончательно не  искоренили

тенденции  в  политике США и Великобритании,  которые сыграли роковую роль в

подготовке и развязывании второй мировой войны.

          И вот почему так резко качнулся в  сторону  антисоветизма  маятник

внешнеполитического  курса США и Великобритании сразу после окончания войны.

Дремавшие,  поддерживавшиеся  за  кулисами  силы  воспрянули   духом.   Тузы

монополистического  капитала  принялись  хлопотать  над  разжиганием гораздо

более желанной для них,  чем борьба против фашизма,  "холодной войны" против

Советского  Союза  и  молодых  народно-демократических  режимов  в Восточной

Европе.

          Одновременно стали предприниматься планомерные усилия для защиты в

Западной   Германии  деятелей,  игравших  не  последнюю  роль  в  нацистской

иерархии.

Так единая цепь связывает середину 20-х годов, когда монополии США

и  других  стран  Запада  начали  налаживать  сотрудничество  с  германскими

промышленниками,  банкирами,  видя в них "оплот порядка" в центре Европы,  с

периодом  после  окончания  второй  мировой войны,  когда те же американские

монополии через своих  эмиссаров  в  госдепартаменте  и  других  официальных

учреждениях   встали  на  путь  саботажа  принятых  государствамиучастниками

антигитлеровской   коалиции    решений,    соглашений    о    денацификации,

демилитаризации, декартелизации на территории бывшего "рейха".

          И если  такие эмиссары Рокфеллеров,  Дюпонов,  Фордов,  наделенные

деликатными поручениями своих шефов,  старались держаться в военные  годы  в

тени,  то  при президентах Трумэне,  Эйзенхауэре они уже не довольствовались

такой ролью,  а встали у дирижерских  пультов,  возглавив  важные  ведомства

Вашингтона.  Не  были  забыты  их  дружки  в  среде поверженного фашистского

аппарата.  Главные  нацистские  военные  преступники   понесли   заслуженное

наказание  в Нюрнберге.  Но многие на территории Западной Германии не только

остались безнаказанными, но и получили назначения на ответственные посты.

[…] …приходится  с  горечью констатировать,  что во время второй

мировой войны ряд крупных финансистов и промышленников,  а  также  отдельные

ответственные  лица  в  правительстве предпочли собственную выгоду интересам

государства:  наращивая военный потенциал  США,  они  одновременно  помогали

укреплять военную машину нацистской Германии.

          Впервые я столкнулся с этим фактом в 1978 году,  когда работал над

рассекреченными   документами   для   биографии   Эррола   Флинна,    звезды

американского  кино,  связанного  с нацистами.  В дипломатических документах

Национального архива я нашел многочисленные упоминания  о  видных  деятелях,

которые,  как я привык считать,  были искренне преданы интересам Америки, но

здесь фигурировали как лица, подозреваемые в подрывной деятельности.

          Мне приходилось и раньше слышать о том,  что  кое-кто  из  крупных

американских,  английских  и  немецких  коммерсантов вступил в сговор с тем,

чтобы сохранить деловые контакты и после Перл-Харбора.  Я также знал о  том,

что  некоторые правительственные чиновники оказывали им свое содействие.  Но

мне никогда не приходилось видеть документов, подтверждающих это. Постепенно

я  стал  подбирать  обрывочные  сведения по интересующей меня теме.  Процесс

оказался изнурительно медленным и затянулся на два с половиной года.  Но то,

что я узнал, глубоко взволновало меня.

          Я был  потрясен,  узнав,  что  целый  ряд руководителей крупнейших

американских  корпораций  до  и  после  Перл-Харбора  тесно  сотрудничали  с

нацистскими  корпорациями,  в  том  числе  и с "И.  Г.Фарбен",  колоссальным

нацистским  промышленным  трестом,  приложившим  руку  ко  всему  тому,  что

произошло   в  Освенциме  (Освенцим  -  концентрационный  лагерь  фашистской

Германии  на  территории  оккупированной  Польши.  Каторжный  труд   узников

использовался  для  строительства  в  Польше военно-промышленных предприятий

концернов Круппа - "И.  Г.  Фарбениндустри".  В Освенциме было уничтожено  4

млн. граждан СССР, Польши, Югославии, Чехословакии, Франции и других стран).

          Представители большого бизнеса образовали своеобразное сообщество,

которое я назвал "братством".  Члены этого "братства" имели общие  источники

финансирования,  входили в одни и те же советы директоров компаний и банков.

На международном уровне к их услугам были "Нэшнл  сити"  или  "Чейз  нэшнл".

Интересы  членов  "братства"  защищали  нацистские  юристы Герхард Вестрик и

Генрих Альберт.  Финансовые и промышленные  короли  были  связаны  с  Эмилем

Пулем,   крупнейшей  фигурой  в  нацистской  экономике,  фактическим  главой

гитлеровского   "Рейхсбанка"   и   Банка   международных   расчетов    (БМР)

(Международная  финансовая  организация,  объединяющая  центральные банки 30

стран (1975 г.);  в настоящее  время  -  европейский  вспомогательный  орган

Международного  валютного  фонда  и  Международного  банка  реконструкции  и

развития).

          Дельцов сближал   принцип   "бизнес   прежде   всего".    Спаянные

реакционной  идеологией,  члены  "братства"  строили свои планы на будущее в

расчете на установление фашистского господства, не придавая значения вопросу

о том, кто именно из фашистских лидеров реализует свои честолюбивые амбиции.

Многие были готовы не только сотрудничать с немцами в течение всей

войны,  но и выступали за проведение  мирных  переговоров  с  Германией.  Их

вполне  устраивало,  чтобы  Германия после окончания войны выполняла функции

полицейского государства,  обеспечивающего "братству" право  на  финансовую,

экономическую и политическую автономию.  Когда стало очевидным, что Германия

проигрывает войну, бизнесмены стали вести себя намного "патриотичней". Сразу

после  войны они устремились в Германию,  чтобы защитить свою собственность,

восстановить  нацистских  друзей  на  руководящих  постах.  Для  того  чтобы

обеспечить   "братству"   лучшую  перспективу,  они  помогли  спровоцировать

"холодную войну".

          С самого начала я  понял,  что  докапываться  до  истины  придется

долго.  Тщетно  пытался  я  найти  в книгах,  посвященных истории монополий,

упоминания об их грязных делах во время  второй  мировой  войны.  Мне  стало

ясно,  что  авторы этих трудов сознательно скрывали факты,  компрометирующие

корпорации.  Поэтому и по сей день подавляющее большинство американцев  даже

не подозревает, какую роль играло "братство" во второй мировой войне. Немало

усилий по утаиванию этих фактов приложило и правительство, причем делало оно

это не только во время войны,  но и после ее окончания.  Это и понятно: ведь

миллионы  англичан  и  американцев  хорошо  помнили   длинные   очереди   на

бензоколонках  и  острую  нехватку  бензина  в стране.  Нетрудно представить

реакцию граждан США и Великобритании,  заяви им,  что в 1942 году корпорация

"Стандард  ойл"  торговала горючим с Германией через нейтральную Швейцарию и

что горючее,  предназначавшееся союзникам,  получал их противник. Их охватил

бы справедливый гнев.  Как бы они были возмущены, узнай, что после событий в

Перл-Харборе  "Чейз  бэнк"   заключал   миллионные   сделки   с   врагом   в

оккупированном  Париже  с полного ведома правления этого банка в Манхэттене;

что во Франции грузовики,  предназначенные для немецких оккупационных войск,

собирались  на  тамошних заводах Форда по прямому указанию из Дирборна (штат

Мичиган),  где находится дирекция этой корпорации;  что  полковник  Состенес

Бен,  глава  многонациональной  американской  телефонной  корпорации ИТТ,  в

разгар войны отправился из Нью-Йорка  в  Мадрид,  а  оттуда  в  Берн,  чтобы

оказать  помощь  гитлеровцам  в совершенствовании систем связи и управляемых

авиабомб,  которые варварски разрушали Лондон (та же компания участвовала  в

производстве   "фокке-вульфов",   сбрасывавших   бомбы   на  американские  и

британские  войска);  что  шарикоподшипники,  которых  так  недоставало   на

американских   предприятиях,  производивших  военную  технику,  отправлялись

латиноамериканским заказчикам,  связанным с нацистами. Причем делалось это с

тайного  согласия  заместителя  начальника  управления военного производства

США,  который одновременно был деловым партнером  родственника  рейхсмаршала

Геринга  (Герман  Геринг,  1893-1946  -  один  из  руководителей  фашистской

Германии и главных нацистских военных преступников.  Организатор  гестапо  -

тайной  государственной  полиции  -  и  системы  концлагерей.  С  1933 г.  -

имперский министр авиации  и  глава  правительства  Пруссии,  с  1935  г.  -

главнокомандующий  военно-воздушными  силами.  Имперский  уполномоченный  по

"четырехлетнему плану" военно-экономической подготовки к  войне  с  1936  г.

Глава  промышленного  концерна  "Рейхсверке  Герман Геринг" с 1937 г.  Несет

ответственность за развязывание второй мировой войны,  грабежи и зверства на

оккупированных  территориях.  Приговорен  Международным военным трибуналом в

Нюрнберге к смертной казни.  Покончил жизнь  самоубийством)  в  Филадельфии.

Заметим,  что  в  Вашингтоне обо всем этом отлично знали и либо относились с

одобрением, либо закрывали глаза на подобные действия.

Правительство санкционировало сомнительные сделки такого рода  как

до,  так  и  после Перл-Харбора.  Через шесть дней после 7 декабря 1941 года

вышел президентский указ,  регламентировавший правовые условия,  при которых

могло  быть  предоставлено  официальное  разрешение на торговлю с врагом.  И

правительство действительно во время войны часто  давало  такие  разрешения.

ИТТ было дозволено продолжать торговлю со странами "оси" и Японией вплоть до

1945 года,  несмотря на то что эта  корпорация  была  самым  тесным  образом

связана  с разведслужбой США.  Правительство не предприняло каких-либо шагов

против концерна "Форд",  и он продолжал свою деятельность в пользу  Германии

на  территории  оккупированной  Франции.  На  махинации банка "Чейз" и банка

Моргана в оккупированном Париже смотрели  сквозь  пальцы.  Установлено,  что

"Рейхсбанк"   и  нацистское  министерство  экономики  дали  гарантию  главам

некоторых  американских   корпораций,   что   после   победы   Германии   их

собственности  не  будет  причинено  никакого  вреда.  Таким образом,  боссы

многонациональных корпораций бросали  игральную  кость,  на  каждой  стороне

которой  была шестерка.  Кто бы ни победил в войне,  силы,  действовавшие за

кулисами событий, не остались бы в проигрыше.

          Важно учитывать также и размеры американских вкладов в  нацистской

Германии  к моменту событий в Перл-Харборе,  которые составляли примерно 475

млн.  долларов.  Инвестиции "Стандард ойл" оценивались в 120 млн.  долларов;

"Дженерал моторс" - 35 млн.  долларов; ИТТ - 30 млн. долларов; "Форд" - 17,5

млн.  долларов.  Исходя из того,  что США находились в  состоянии  войны  со

странами   "оси",  американской  стороне  было  бы  патриотичнее  прекратить

деятельность своих компаний в Германии независимо от того,  как  поступят  с

ними  нацисты:  национализируют  или сольют с промышленной империей Геринга.

Однако  погоня  за  прибылью  толкнула   на   циничное   решение:   избежать

конфискации,  объединив американские предприятия в холдинговые компании, чьи

доходы переводились бы на американские счета в немецких банках  и  хранились

бы там до конца войны. Важно отметить, что в документах я нигде не обнаружил

и намека на то, что Рузвельт пытался привлечь к ответственности американцев,

замешанных  в  сговоре с нацистами,  даже в то время,  когда Гитлер создавал

впечатление,  будто он полон решимости наказать  отдельных  немецких  членов

"братства",   выдвинув   против  них  обвинение  в  предательстве  интересов

нацистского государства.  Гитлер  и  его  министр  почт  Вильгельм  Онезорге

попытались  было  пресечь  деятельность  ИТТ  в  Германии  (эта  компания не

скрывала своих явных связей с противником). Но они оказались бессильны. Дело

в  том,  что руководитель контрразведки Вальтер Шелленберг (бригаденфюрер СС

Вальтер   Шелленберг   в   1941-1945   гг.   руководил    немецко-фашистской

разведывательной службой за рубежом.  Он являлся начальником 6-го управления

- Служба разведки  за  рубежом,  входившего  в  состав  главного  управления

имперской  безопасности - РСХА) был одним из директоров и акционером ИТТ,  а

вмешиваться в дела гестапо не решался даже Гитлер.

В позиции  Рузвельта  по-прежнему  многое  остается  неясным.  Как

искусный  политик,  он манипулировал действиями сил,  склонных к закулисному

заговору и  предательству.  Накануне  событий  в  Перл-Харборе  он  позволил

Джеймсу  Муни  из "Дженерал моторс" и Уильяму Дэвису из "Дэвис ойл компани",

пронацистские симпатии которых  были  известны,  встретиться  для  приватной

беседы  с  Гитлером и Герингом.  При этом за Муни и Дэвисом было установлено

тщательное наблюдение.  На протяжении всей войны Эдгар Гувер,  Адольф Берли,

Генри  Моргентау и Гарольд Икес постоянно информировали президента о случаях

незаконной деятельности корпораций как внутри страны, так и за ее пределами.

Рузвельт умело скрывал от руководителей корпораций,  что следит за каждым их

шагом.  Президент понимал,  насколько важную роль играют корпорации в  общих

военных   усилиях  США,  и  старался  не  препятствовать  торговым  сделкам,

независимо от того,  имеется на них официальное разрешение  или  нет.  Одним

словом,  он  вел страну к победе в войне и скрывал от широкой общественности

то,  что, по его мнению, ей знать не следовало. Именно поэтому на торговлю с

противником   был   наброшен   тот  покров  секретности,  который  я  взялся

приподнять.

Почему же  многие  члены  военной  администрации   США   проявляли

терпимость к сотрудничеству с врагом и после Перл-Харбора?  Ответить на этот

вопрос можно  однозначно:  в  противном  случае  могло  произойти  публичное

разоблачение.  Преданные гласности деловые связи и последующее запрещение их

на     основе     антитрестовского     законодательства     (антитрестовское

законодательство - законы, принятые в США и некоторых других странах в конце

XIX - начале XX века.  Формально запрещающие тресты и монополии, эти законы,

в сущности,  были попыткой ограничить наиболее грубые и откровенные формы их

деятельности.  Антитрестовское законодательство,  представляющее собой яркий

пример  буржуазного  реформизма,  призвано  создать  у народных масс иллюзию

борьбы капиталистического государства с монополиями и их  злоупотреблениями)

вызвали  бы громкий скандал.  К тому же члены руководства отдельных компаний

настойчиво убеждали правительственных чиновников в том,  что  привлечение  к

суду,  а  тем  более  заключение  в тюрьму лишит их возможности трудиться на

благо дальнейшего укрепления военной мощи США.  Таким образом, правительство

не  могло,  а  вернее,  не  стало  вмешиваться в их дела.  Позже,  с началом

"холодной войны",  к развязыванию  которой  заправилы  корпораций  приложили

столько  усилий,  правду  о  деятельности  "братства"  пришлось скрывать еще

тщательнее.

ЧАРЛЬЗ ХАЙЭМ. „ТОРГОВЛЯ С ВРАГОМ“.

Это так американцы решили скопировать нашу Родину-мать. Как видите, результат был довольно плачевный. Особенно шапочка примечательная - видать, под гномика косит.

Андрей Морозов

НЕИЗВЕСТНЫЙ ВТОРОЙ ФРОНТ

История в цифрах и фактах существует лишь для историков, профессионалов и любителей. В широких массах живут скорее образы войны, картины, нарисованные кинодокументалистами и публицистами, работающими для широкого круга читателей. После того, как демократические идеологи в нашей стране принялись перекраивать историю под себя, Вторая Мировая война существует для русских в виде двух совершенно непохожих образов. На Восточном фронте русские генералы-мясники бросают в лоб, на немецкие укрепления, танковые массы и «живые волны» пехоты, подгоняемые злобными комиссарами. На Западном фронте — человеколюбивые союзнические генералы ведут вперед своих солдат без потерь, сокрушая оборону противника налетами неуязвимых «летающих крепостей». На самом же деле у Западного фронта была своя изнанка — настоящая война, на которой нет места человеколюбию.

Прежде всего, следует поподробнее изучить человеколюбие и гуманность американских и английских генералов. Каждый из них щадил своих солдат только в той степени, в какой мог распоряжаться солдатами других национальностей.

У американцев для вытаскивания каштанов из огня под рукой обычно оказывались англичане, у англичан — австралийцы, новозеландцы, индийцы, южноафриканцы, канадцы, поляки и марокканцы. Помимо североафриканской эпопеи, наиболее ярким примером такой «командной работы» был штурм немецких укреплений «Линии Густава» в районе старинного итальянского монастыря Монте-Кассино зимой и весной 1944 года. После того, как первая атака 22 января, проведенная американскими войсками, не увенчалась успехом, в бой были брошены марокканские солдаты из «Свободной Франции». После многодневных атак, не достигнув особых успехов, американцы 15 февраля разбомбили аббатство, превратив его в бесформенные груды камня, идеально подходящие для маскировки обороняющихся. Немецкие пехотинцы и парашютисты, закрепившиеся у Кассино, через месяц выдержали еще один штурм и продолжали успешно обороняться до середины мая. К этому моменту союзники наконец-то нашли идеальный вариант наступления. После очередной бомбежки и шквального артиллерийского огня в атаку на немецкие укрепления с трех сторон отправлялись польский корпус, французский корпус и британский корпус (новозеландцы). Связав боями немцев, они давали американскому корпусу возможность прорыва южнее Кассино, которой американцы и пользовались.

Основную тяжесть последнего штурма вынесли на себе поляки, потерявшие более 4000 человек. Выжившие получили на память о жестоких боях кресты «За Монте-Кассино» и сложили невесёлую песню про «Алые маки под Монте-Кассино», еще не подозревая, что в будущем это победа будет записана в великие победы американского оружия, так как и они, и марокканцы, и новозеландцы формально входили в состав одной из американских армий.

Однако ни взятие Кассино, ни морской десант у Анцио, в тылу немецкой обороны, не помогли союзникам быстро и решительно разгромить немецкие войска в Италии. Плацдарм у Анцио немцам удалось блокировать, а последовавшее за взятием Кассино американское наступление, нацеленное на Рим, не помешало немцам отвести войска с «Линии Густава» на следующую линию обороны и сражаться в Северной Италии до самого конца войны.

Естественно, те солдаты союзников, которым приходилось сражаться на правах пушечного мяса, имели не слишком приятные для пленных и местного населения привычки, приписываемые западными историками исключительно «варварству советской армии» или, в крайнем случае, «перегибам на местах» доблестного немецкого вермахта. Рыцарские правила войны в таких ситуациях, мягко говоря, чуждый элемент, и не было ничего удивительного в том, что маори из новозеландских дивизий вырезали захваченных немецких раненых, а марокканцы позволяли себе значительные вольности в приватном общении с итальянками. Американские снайперы, индейцы-полукровки, развлекались скальпированием своих жертв: «Хорошо все, что заставляет падать боевой дух противника!»

Через полтора месяца после завершения боев у Монте-Кассино союзники вновь опробовали свое «международное разделение труда», теперь уже во Нормандии. 6 июня 1944 года американцы, британцы и канадцы высадились на побережье, обороняемое плохо вооруженными немецкими дивизиями, сформированными из тех, кого было бесполезно бросать на Восточный фронт. Однако расширение плацдарма существенно замедлилось, когда через несколько дней немцы подтянули резервы — танковые дивизии вермахта и СС, дислоцированные в глубине Франции.

Здесь мы встречаемся со следующим мифом: о грандиозном значении западного наступления для войны на Востоке. Западные историки и кинодокументалисты любят упоминать якобы имевшие место постоянные переброски немецких войск с востока на запад «для затыкания дыр на фронте». Но внимательное исследование немецких данных позволяет сделать вывод о том, что ничего подобного не происходило. Высадка союзников на Сицилии летом 1943 года, в разгар Курской битвы, потребовала такой переброски, однако единственную бронетанковая часть, которую перевели в Италию с востока, потрепанную элитную дивизию СС «Адольф Гитлер», смогли снять с фронта только ближе к августу, когда судьба Сицилии уже была решена. Интересно, что перед отъездом дивизия вынуждена была сдать все свои танки соседям по фронту, а в конце осени и сама вернулась обратно — на выручку.

Эту же легендарную дивизию поминают среди прочих западные историки, обсуждая, насколько сильно отвлекли союзники силы немцев от русского фронта, высадившись в Алжире и Марокко в ноябре 1942 года и двинувшись на Тунис. В самом деле: как бы тяжко пришлось русским, окажись под Сталинградом все те немцы со своими танками, что хлынули п отоком в Южную Францию! Западные историки, вероятно, не в курсе, что как раз перед этим моторизованное соединение СС «Адольф Гитлер» было отозвано с восточного фронта по той простой причине, что немцы уже не в силах были обеспечивать боевые действия такого количества моторизованных частей в глубине русской территории. Измотанных летними боями эсесовцев, уже ставших специалистами в маневренной войне, отводили в тыл, в то время как обычные дивизии, истекавшие кровью в городских боях на улицах Сталинграда, продолжали получать пополнения.

Не отвлекла силы с русского фронта и высадка в Нормандии летом 1944 года: все немецкие части, отражавшие русских, уже были расквартированы в Западной Европе, пополняясь и отдыхая после жестоких весенних боев на востоке. А вот элитную парашютно-танковую (танковую с парашютистами в качестве мотопехоты) дивизию «Герман Геринг» ближе к осени пришлось даже перебросить из Италии на русский фронт, против Сандомирского плацдарма.

Вообще с момента принятия решения об открытии Второго фронта политика союзников в оказании военной помощи Советскому Союзу заключалась в обеспечении Красной Армии автотранспортом и горючим, необходимыми для того, чтобы связать боями на востоке большую часть немецких мобильных сил. Русские же должны были принимать на себя контрудары бронированных кулаков вермахта, чтобы обеспечить союзникам свободу действий на западе. Ту самую свободу, благодаря которой они могли проявлять человеколюбие к своим войскам, удерживая уровень потерь достаточно низким и безнаказанно уничтожая бомбардировками и артобстрелами французские городки и деревушки, укрепленные немцами.

При этом предполагалось, что сами русские не смогут воспользоваться своей возросшей мобильностью в достаточной степени, и в Берлин все-таки войдут англичане или американцы. Даже немцам, пережившим близкое общение с советскими танковыми армиями, еще долго казалось, что «русские создали инструмент, которым они никогда не научатся владеть». Однако русские научились, и летом 1944 года немецкий фронт на востоке рухнул. Союзники же в это время получали первый опыт боев с ветеранами Восточного фронта.

В жестоких сражениях под Канном, сразу после высадки в Нормандии, в июне-июле 1944 года англичане и канадцы столкнулись с теми самыми эсесовскими дивизиями, которые набирались сил во Франции после мясорубки в России. Так, например, 12 июня ветераны Северной Африки из английской 7-й танковой дивизии решили расположиться на привал в деревушке Виллер-Бокаж. В оказавшейся поблизости роте «Тигров» из эсесовского 101-го батальона тяжелых танков служил ветеран Курска оберштурмфюрер Михаэль Виттман, решивший наказать врага за беспечность. Экипаж Виттмана на одном из «Тигров» ворвался в деревню, и в считанные минуты численность 7-й танковой сократилась почти на три десятка боевых машин. Получив несколько попаданий английских снарядов почти в упор, «Тигр» благополучно удалился.

Погиб Виттман, самый известный из немецких асов-танкистов, 8 августа, в бою с польскими и канадскими танками «Шерман». Сумев ценой нескольких подбитых танков подойти к «Тигру» достаточно близко, союзные танкисты положили конец его двухмесячной охоте на западе. Никакой существенной разницы в методах по сравнению с действиями советских танкистов в подобных ситуациях не наблюдалось.

Уже после первых боев с многоопытными эсесовцами, мало чем отличавшихся от описанного в плане результатов, командующий англичан Монтгомери понял всю серьезность ситуации на своем участке. Он отказался от широких маневров, опасных в ситуации, когда его неопытным в массе своей войскам противостояли моторизованные дивизии немецких ветеранов. Повторяя свои же наработки времен африканской кампании, Монтгомери начал постепенно теснить немцев, нанося один за другим небольшие удары, поддерживаемые всей мощью союзной авиации и артиллерии. В результате взятие Канна стоило англичанам достаточно больших потерь в людях и технике и массу времени, однако было проведено с тем и только тем риском, который был оправдан.

Планировать хитрые охваты и прорывы можно только в тех случаях, когда есть отлично обученные солдаты, способные исполнить подобные планы. В остальных случаях куда полезнее до поры до времени проводить местные операции, в которых войска набираются опыта. Глубокая операция на охват или окружение, запланированная без учета опыта войск, может обернуться поражением с еще большими потерями, чем те, которые обещает позиционная война.

Фактически и в тяжелых боях под Аламейном осенью 1942 года, и в боях под Канном летом 1944-го Монтгомери в уменьшенном масштабе воспроизводил советскую манеру реализации численного преимущества, постепенного превращения его из чисто количественного в количественное и качественное. Другое дело, что у него для этого было больше времени и более благоприятные условия, чем у советской армии, которая, собственно, эти условия и обеспечивала.

Однако и на такую предельно рациональную манеру ведения войны немедленно нашлись критики. Нашлись они, естественно, на тех участках фронта, где у немцев были более скромные силы — и качественно, и количественно. Одним из таких критиков был американский генерал Паттон, имевший давний зуб на Монтгомери и неоднократно обвинявший его в медлительности и чрезмерной осторожности. Паттон забывал, что и в Италии, и в Нормандии англичане воевали на самых сложных участках фронта, против самых сильных немецких частей на Западе.

Впрочем, и сам Монтгомери не был лишен честолюбия. «Сэр Уинстон Черчилль, — писал Монтгомери в своей « Краткой истории военных сражений», — однажды отозвался обо мне как о личности Кромвелева склада, ибо, по его словам, я всегда старался полагаться на Бога и махал рукой на боевое снабжение». К этакому портрету удалого рубаки неплохо бы добавить еще один штрих: «У Монтгомери, — писал еще во время войны его визави Роммель, — была абсолютная мания все время придерживать в запасе значительные резервы и рисковать настолько мало, насколько было возможно».

Интересны и замечания Роммеля о боевых действиях в Нормандии, проливающие свет на методы войны обоих сторон. В своих рапортах о ситуации, отправляемых в Берлин, он неоднократно отмечал подавляющее превосходство союзников в количестве войск и техники, позволяющее им добиваться успехов в боях с опытными и храбрыми, но плохо обеспеченными немецкими войсками.

В то же время в частных разговорах он постоянно сетовал на вмешательство Гитлера в руководство войсками: «В приказе, где мы пишем «сопротивляться до последнего патрона», приписывают «до последней капли крови». Надо заметить, что отрицательная оценка действий Гитлера, отдававшего подобные приказы, не всегда обоснована. Гитлер, не ограничиваясь в планировании чисто военными вопросами, проводил единственно возможную осмысленную линию для нацистской Германии — разменивал оставшиеся военные козыри, доблесть солдат и их жизни, на политические выгоды, которые хотел извлечь из затягивания войны. В случае устранения Гитлера от власти спектр возможных действий мог стать существенно шире, однако немецкие генералы, как известно, в этом не преуспели. «Заговор 20 июля» провалился.

Что касается других британских генералов, кроме победоносного Монтгомери, то им в основном достались поражения первого периода войны, однако английский историк никогда не скажет о них, что они были глупы, недальновидны и не умели командовать. «Дело не в том, что британские генералы оказались менее способными, чем германские, — пишет известный английский историк и военный теоретик Джон Фуллер, — а в том, что их знания устарели. Британские генералы учились на опыте позиционной войны 1914-1916 гг. и не были подготовлены к танковой войне, которой им пришлось руководить». Да уж, «кровожадным и тупым советским генералам», бросающим своих солдат «в лоб на пулеметы», от наших нынешних демократических историков таких теплых ободряющих слов не дождаться.

Помимо «советских методов ведения войны», особым почетом пользуется у современных историков тема завышения потерь противника в советских отчетах. Считается, что и здесь союзники безупречны, однако даже история первой их крупной победы на Западе заставляет в этом усомниться.

В середине мая 1943 года союзники объявили, что капитулировавшая в Тунисе группировка немецко-итальянских войск насчитывает более 250 000 человек. Эту цифру (половина — немцы, половина — итальянцы) с точностью до 10 000 подтверждают в своих мемуарах все участники событий со стороны союзников — Брэдли, Монтгомери, Александер, Черчилль, Эйзенхауэр и другие. И только британский историк Лиддел-Гарт в своей «Истории Второй Мировой войны» скромно намекает на то, что еще до начала жестоких апрельских боев численность войск оси не превышала 180 тысяч. Немецкий генерал Мюллер-Гиллебранд, автор книги статистических материалов о вермахте, еще более точен — в плен в Африке попало только 94 000 немцев. В свою очередь немецкий фельдмаршал Роммель указывает в своих записках, что «ось» потеряла в Тунисе пленными всего 130 000. Видимо, союзным генералам не давали покоя лавры Советской армии, разгромившей под Сталинградом трехсоттысячную группировку Паулюса. Так почему бы не удвоить цифры?

Союзники не обошли стороной и завышение потерь противника в технике, якобы свойственное только «советской пропаганде». Например, после неудачного рейда на Дьепп в августе 1942 года, когда семитысячный морской десант, состоявший из канадских войск, был частью пленен, частью уничтожен, англичане представили крайне оптимистичный отчет о воздушных боях над плацдармом — 97 сбитых и 137 поврежденных немецких самолетов. Реальные потери немцев оказались куда скромнее — 34 сбитых и 11 поврежденных, в то время как собственные потери англичан — 106 сбитых и 66 поврежденных. (После этого не удивительно, что для себя, в узком кругу, историки считают завышение потерь противника в 2-3 раза нормальным явлением: мол, точнее в военное время не сосчитаешь.)

Вообще воздушная война на Западе оказалась для союзников удивительно тяжелым беременем, несмотря на то, что Восточный фронт приковывал к себе массу немецких самолетов, пилотов, техники и горючего, а союзники располагали всем этим в изобилии. (Средний вылет «Летающей крепости» представлял собой доставку экипажем из 10 человек 4 тонн бомб на территорию Германии с расходом 11 тонн высококачественного бензина.)

Для начала англичане отказались от массированных глубоких рейдов дневных бомбардировщиков на территорию Германии, так как на практике убедились, что подобные рейды связаны с большими потерями. Дальних истребителей прикрытия для таких рейдов у них пока не было, и решено было ограничиться беспокоящими дневными налетами на не слишком удаленные объекты. Война и так представлялась англичанам чересчур тяжелой, чтобы еще позволять себе нести большие потери. Бомбить решили ночью, а так как попасть ночью по военным и индустриальным объектам сложно, было принято решение бомбить жилые кварталы. Англичане, защищенные Ла-Маншем и избавленные Восточным фронтом от угрозы вторжения, могли позволить себе такую войну, войну с низкой эффективностью, главное было — не допускать высоких потерь в собственной авиации. Потери среди немецкого мирного населения никого не интересовали. После войны гораздо больше, чем эти потери, всех интересовали «зверства русских в Европе». Сожженный заживо во время варварских воздушных рейдов миллион немцев не интересовал никого. Ну, а оплачена была эта «победа» потерей почти 12 000 британских бомбардировщиков за пять лет воздушной войны на Западном фронте.

Американцы несли еще большие потери, так как они все же стремились добиться больших результатов. У пилота «Летающей крепости», совершавшей дневные полеты на бомбежку военных объектов, шансы на выживание были довольно умеренные — после 30 рейдов средняя бомбардировочная группа теряла 70% личного состава. В тех случаях, когда командование требовало более решительных результатов, потери были выше средних — некоторые бомбардировочные группы уничтожались немцами почти полностью. В конце концов, американцы пришли к выводу о необходимости обеспечивать и без того хорошо защищенные «Летающие крепости» истребительным прикрытием.

Однако, несмотря на все меры предосторожности, воздушная война над Европой обошлась союзникам примерно в 159 000 человек убитыми, пленными и пропавшими без вести, а каждый из тысяч потерянных четырехмоторных гигантов стоил как шесть обычных истребителей. Создать огромную армаду из десятков тысяч таких самолетов, армаду, способную стирать с лица земли целые города, союзникам позволило время, выигранное ценой жизни советских солдат, которые не могли выпрыгнуть с парашютом из окопа под Москвой или под Сталинградом. И именно этот фронт, русский фронт, самый жестокий из всех фронтов той войны, стал настоящим Вторым фронтом, спасшим союзников, к лету 1941 года проигравших почти все на первом фронте, Западном.

Как видим, прописная истина о том, что историю пишут победители, подтверждается и в наши дни. Победители в Третьей Мировой, Холодной, войне, переписывали и будут переписывать историю, вымарывая из нее неприглядные куски, замалчивая поражения, неудачи и потери, выписывая себя идеальными полководцами, прозорливыми и человеколюбивыми, свою военную машину — идеальной, технику — лучшей в мире, а своих солдат — неуязвимыми терминаторами. Однако же с суровой реальностью все это имеет очень мало общего.
http://www.specnaz.ru/article/?603

ПЯТАЯ КОЛОННА В США

Когда Германия напала на Советский Союз, многочисленные профашистские организации не скрывали своей радости и восторга. Так, орган националистического комитета «Америка прежде всего» - газета «Геральд», что в переводе означает «Глашатай», - с восторгом писала аршинными буквами: «Народы Европы в борьбе с русскими коммунистами. Семнадцать государств присоединились к Германской империи для крестового похода против СССР».

Возможно, что такое хамское поведение профашистских организаций могло остаться «незамеченным» для американского правосудия, хотя в то время США оказывали мощную поддержку своему союзнику Великобритании в войне с Германией, а германские подводные лодки топили десятками торговые суда США, везущие оружие и военную технику через Атлантический океан. Наглость фашистов дошла до того, что они стали совершать диверсионные акты на территории США. Вот только несколько примеров того.

Весной 1942 г. из Филадельфии в Архангельск вышел крупный американский транспорт «Колмар» с грузом тяжелых орудий, боеприпасов, взрывчатых веществ, военной техники для Красной Армии. Через несколько суток корабль попал в полосу шторма. И тогда началось невообразимое. Тяжелые орудия сорвались с места и стали кататься по верхней палубе, круша все на своем пути, убивая и калеча матросов. Матросы стали требовать от капитана вернуться в порт, так как корабль потерял много груза и приобрел сильные повреждения. Но «Колмар» так и не дошел до порта приписки: всего в 15 милях от берега корабль был торпедирован германской подлодкой и пошел ко дну. Спасти удалось только часть команды.

Подобная история произошла с другим кораблем, «Дамбойн». На этот раз перевозились орудия, танки, боеприпасы. Через пару суток кораблю не повезло - он попал в шторм, и все грузы, находившиеся на верхней палубе, сорвались со своих мест и стали крушить палубные надстройки и калечить членов экипажа. В результате большая часть танков ушла на дно, а сам корабль с большим трудом возвратился в порт отправления.

На данные факты обратили внимание органы военной контрразведки ФБР, которые внимательно изучили причины аварий и катастроф, происходящих с транспортными судами, перевозящими военные грузы в Европу. Всего за два месяца было сильно повреждено или потоплено 8 крупнотоннажных судов, включая упомянутые выше и другие: «Индепенденс-Холл», «Уэст-Джафферен», «Эффингем», «Сити оф Флинт», «Хуан де Лорранто», «Тинтигл».

Удалось установить, что погрузку военных грузов на эти корабли производила одна и та же фирма. Ее владельцем является этнический немец, который еще в годы Первой мировой войны был уличен в преступных связях с германской разведкой. Естественно, что расправа карательных органов США с диверсантами, которые умышленно плохо закрепляли груз на транспортных кораблях, была скорой и жесткой - одних повесить, других на электрический стул...

Но оказалось, что ФБР с его разветвленной сетью осведомителей не может полностью выявить действия диверсантов на военных заводах, арсеналах и базах, так как скрытые дефекты в оружии, боеприпасах и военной технике вскрывались уже в ходе их боевого применения, на поле боя. И отказ оружия, несрабатывание взрывателей и тому подобные происшествия часто не могли быть своевременно изучены и правильно классифицированы. Приходившие из боевых частей сообщения о случаях разрушения орудий, выходе из строя танковых двигателей, несрабатывании взрывателей снарядов не позволяли определить, где, кто и когда конкретно совершил диверсию там, далеко от Москвы, за океаном. И ФБР было бессильно сделать что-то для раскрытия авторов диверсий. А помощь неожиданно пришла к ним... из Баку.

В середине мая 1942 г. на советско-германском фронте сложилась очень тяжелая обстановка. Собрав огромные резервные силы, введя в заблуждение советское военное командование о направлении главного удара, германские войска окружили крупную группировку Красной Армии под Харьковом, в районе так называемого Барвенковского выступа, и прорвали фронт на ширину 200 км. В этот прорыв в глубь страны хлынули танковые дивизии рейха. Их движение проходило в трех расходящихся направлениях.

Первое - ударом через Воронеж, восточнее Москвы, с тем, чтобы совместно с действиями группы армий «Центр» замкнуть кольцо окружения вокруг Москвы. Второе направление - через Сальские степи прямой дорогой на Сталинград с целью перерезать главную артерию СССР, по которой происходила доставка кавказской нефти на нефтеперегонные заводы России. Третье направление - кавказское: через Ростов на Кавказские Минеральные Воды, далее - к главным перевалам Кавказского хребта, захват нефтепромыслов Майкопа, Грозного и Баку. А там - рукой подать до нефтяных полей Месопотамии - Мосула и Киркука.

На первом направлении германские войска смогли только достичь центра Воронежа, далее пути им уже не было - бойцы Красной Армии стояли там насмерть. На главном направлении войска рейха вышли к Волге, ведя ожесточенные бои в северных индустриальных районах Сталинграда и в центре города. Но перерезать нефтепоток по Волге на баржах частям 6-й армии генерал-полковника Паулюса не удалось. Сталинград стал неприступной твердыней. Не все получилось у Германии на кавказском направлении - отборные батальоны горных егерей дивизии «Эдельвейс» так и не смогли захватить перевалы Главного Кавказского хребта, а линейным частям вермахта не суждено было завладеть нефтью Грозного, хотя они были всего в 60 км от нее.

В бессильной злобе за упорное сопротивление Красной Армии на фронте Гитлер отдал рейхсмаршалу люфтваффе Герману Герингу приказ непрерывно бомбить нефтепромыслы и нефтеперегонные заводы Баку и Грозного, для чего была использована фронтовая и дальняя авиация, базирующаяся на аэродромах Крыма и Таманского полуострова. При этом главный удар наносился по Баку - его железнодорожным узлам, порту, промыслам и заводам.

Сталин не оставил без внимания наглость Гитлера и приказал создать специальную Закавказскую зону противовоздушной обороны. Нужно отметить, что в ту пору в СССР существовала только одна зона ПВО - Московская, надежно прикрывавшая Москву и Московский промышленный центр. Новая зона простиралась от низовий Дона до границы с Турцией и Ираном - с севера на юг и от берегов Черного моря до берегов Каспийского моря - с запада на восток. Защиту такого огромного региона осуществляли лучшие полки войсковой ПВО и истребители. В ходе отражения массированных налетов германской авиации советские зенитчики и летчики ежедневно сбивали по несколько десятков бомбардировщиков «Юнкерс-88» и «Хенкель-111».

На вооружении зенитных частей стояли самые современные для того времени полуавтоматические отечественные 85-миллиметровые орудия и американские автоматические 37-миллиметровые пушки. Все шло хорошо и удачно до тех пор, пока с американскими автоматами не стало твориться непонятное. Оказалось, что все чаще и чаще германским бомбардировщикам удавалось безнаказанно уходить из-под обстрела малокалиберных зениток, хотя личный состав огневых батарей и дивизионов не допускал ошибок в прицеливании и наведении оружия. Выяснилось, что зенитные снаряды американского производства не взрывались на установленной высоте, чаще всего взрыв происходил лишь при падении на землю. Появились жертвы от таких бракованных снарядов. Москва была обеспокоена происходящим, тем более что причина отказов не могла быть определена на месте.

Для выяснения всех обстоятельств в Баку был срочно откомандирован исключительно знающий и опытный специалист по взрывателям, сотрудник Военной артиллерийской академии имени Ф.Э. Дзержинского, военинженер 3 ранга Георгий Салазко. В ту пору сама академия с конца октября 1941 г. находилась в эвакуации и продолжала работу в Самарканде, а в Москве осталось несколько специалистов высокой квалификации, сформировавших специальную группу по изучению всех видов стрелкового артиллерийского оружия противника, а также его боеприпасов. Эта группа называлась сокращенно НИГ - Научно-исследовательская группа. О ее существовании и результатах работы стало известно лишь сорок лет спустя, после выхода в свет книги Ильи Симанчука «НИГ разгадывает тайны» в 1986 г.

По прибытии в Баку Георгий Николаевич сразу же явился в морской порт, который был главной целью для германской авиации, и оказался в расположении огневого дивизиона ПВО, вооруженного американскими 37-миллиметровыми пушками. Первым делом Салазко ознакомился с упаковками выстрелов к этим пушкам, переписал их выходные данные: год изготовления, номер партии снарядов, номер завода-изготовителя, уточнив детали по специальным клеймам, выбитым на донцах гильз. Теперь оставалось дождаться налета германских самолетов. Ждать пришлось недолго.

Первым появился дальний разведчик «Хенкель-111» - предвестник скорого нападения основной ударной группы. Зенитчики открыли ураганный огонь, и было хорошо видно, как вокруг самолета появились белые облачка разрывов снарядов. Но было видно невооруженным глазом, что не все долетевшие снаряды взрывались там, где им положено, либо они вовсе не взрывались, падая на землю.

Вскоре удалось найти два неразорвавшихся снаряда. Вывинтив взрыватели, Георгий Николаевич обнаружил замаскированный брак в резьбе втулки взрывателя. Именно по этой причине снаряды не взрывались на заданной высоте, а могли взорваться при ударе о землю. И это чудо, что оба найденных снаряда не взорвались при падении. Было явно видно, что брак - дело рук опытного диверсанта. А далее все пошло гладко. С помощью бойцов огневой батареи военинженер 3 ранга Салазко разобрался со снарядами, оставшимися в тех упаковках, откуда были взяты бракованные снаряды. Ревизия подтвердила опасения военного инженера - все снаряды данной партии были с дефектами взрывателей.

В тот же вечер в Москву, в Народный комиссариат обороны СССР, из Баку ушла шифрованная телеграмма с подробным описанием причин несрабатывания зенитных снарядов с указанием завода-изготовителя, арсенала и форта, где проводилась комплектация выстрелов. В свою очередь, эта информация через Народный комиссариат по иностранным делам была срочно передана в посольство США в Москве, откуда после перевода также в шифрованном виде ушла в Вашингтон, директору ФБР Эдгару Гуверу. А вскоре большая группа разоблаченных агентов и диверсантов имперской службы безопасности Третьего рейха была повязана с поличным оперативными работниками ФБР и военной контрразведки и предстала перед судом.

Ну а что же господин Фриц Видеман, бывший сослуживец ефрейтора Шикль-грубера по 17-му Баварскому пехотному полку? Ему еще раньше в спешном порядке пришлось уносить ноги из Америки. В июне 1941 г. за неблаговидные дела американские власти выслали его из страны. От ареста «мрачного Фрица» спас только дипломатический паспорт. Забегая вперед, скажем, что свою карьеру он закончил в 1945 г. в Китае, где был арестован американцами. Свершилось то, что власти США не смогли сделать на американской территории в силу тогдашней дипломатической неприкосновенности Видемана. После окончания войны он отсидел срок по приговору Нюрнбергского военного трибунала. А в 1964 г. герр Видеман разразился мемуарами о Гитлере под названием «Человек, который хотел командовать». При написании этой книги пошли в ход дневники экс-гауптмана времен Первой мировой войны и впечатления от бурной деятельности в Америке под прикрытием ведомства Риббентропа.

Так закончилась длительная история ликвидации хорошо законспирированной группы диверсантов, засланных на территорию США из Германии, так много навредившей как самой Америке, так и ее союзникам и друзьям. И главную роль в этом деле сыграла шифровка, полученная Вашингтоном из Баку в далеком 1942 г.

После того случая зенитные части ПВО Закавказского округа ПВО, или, как тогда говорили, Бакинской зоны ПВО, стали получать из США только доброкачественные снаряды. Это помогло защитить столицу Азербайджана от разрушений, которых не удалось избежать Лондону, Шеффилду и Ковентри.

И теперь, когда гости древнего города восхищаются его белоснежными зданиями, набережной и зелеными бульварами, пусть вспомнят командиров и бойцов Красной Армии, которые в тяжелейшее военное время сделали все возможное и невозможное для общей победы над врагом. Среди них и военинженера Георгия Салазко.

http://www.duel.ru/200506/?06_6_3

http://www.whoiswho.ru/russian/Curnom/22003/zb.htm

США возместят венгерским евреям ущерб за украденные ценности

21.12.2004

Американское правительство согласилось выплатить компенсации жертвам Холокоста, утверждающим, что во вторую мировую войну американские военные разграбили железнодорожный состав с конфискованными фашистами фамильными ценностями.
Сообщается, что родственники пострадавших и Минюст США в понедельник договорились в общих чертах о возмещении ущерба, однако точная договоренность пока не достигнута. В поданном семьями пострадавших иске требуются компенсации в размере до $10 тыс. каждому из примерно 30 тыс. венгерских евреев или членов их семей.
Как сообщила американский окружной судья Патрисия Сейц , ожидается, что соглашение будет подготовлено к 18 февраля.
В 1945 году фашисты отправили в Германию 24 железнодорожных вагона с золотом, серебром, картинами, мехами и коврами, изъятыми у венгерских евреев. По дороге поезд был перехвачен американскими войсками, которые растащили груз общей стоимостью в $50-120 млн. //Associated Press
http://forum.vif2.ru:2003/nvk/forum/3/co/C39118A5/79

9 марта 1945 года сотни американских бомбардировщиков "Летающая крепость" сбросили на Токио зажигательные бомбы. Деревянный, по преимуществу, город выгорел почти целиком. В пламени погибли сто тысяч человек. Несмотря на то, что последующая атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки по своим последствиям затмила в сознании людей рейд на Токио, последний по количеству непосредственных жертв бомбардировки превосходит единственную в истории человечества атомную атаку.

Как заявляет американский историк Томас Сирл, которого цитируют зарубежные информагентства, главным достижением бомбардировки Токио, сточки зрения союзников, было, как он выразился, превращение самураев в пацифистов. Этот рейд продемонстрировал японцам обратную сторону военного авантюризма. В самой Японии многие граждане разделяют эту точку зрения, хотя другие считают уничтожение гражданского населения ненужным и варварским преступлением.

http://www.obozrevatel.com/index.php?r=news&t=2&id=186803

Говард Зинн, журнал "Прогрессив"( № 8-2000г., США) Бомбы августа

всего этого были также - олово, каучук, нефть, доходы корпораций, имперская надменность... Этот ряд факторов, вопреки утверждениям наших лидеров, имел что-нибудь общее с правами человека и жизнями людей?

Войны продолжаются, даже когда они подходят к концу. Каждый день военные самолеты Британии и США попрежнему бомбят Ирак, в котором из-за возложенного на Ирак Соединенными Штатами эмбарго на лекарства, ежедневно умирают дети. В Афганистане каждый день подрываются на минах мальчики и девочки. Но эти проблемы выходят за рамки пятисотлетнего насилия Запада над цветными народами мира. Это - проблема коррупции человеческого разума, которая позволяет нашим лидерам создавать правдоподобные объяснения для чудовищных действий, призывать граждан принять их и обучать солдат выполнять эти нечистоплотные приказы.

http://cccp1917.narod.ru/work/book/sssr_g1.htm