назад

Крошение небоскребов или "О чём" война

          Вторник 11-го сентября стал мрачнейшим днём в истории Америки. Городу Вашингтону, где я живу, рассвет принес живительную прохладу, а небу над ним - прозрачную синеву. Затяжной период оболванивающего удушья, казалось бы, закончился. Ощущение это длилось недолго. В девять утра, когда, подобно большинству вашингтонцев, я находилась на работе, коллега вбежал ко мне с сообщением, что произошло "немыслимое", и его демонстрируют по CNN.

             Я бросилась к экрану. Первые же кадры внушили мне ужас: одна из башен нью-йоркского ВТЦ задыхалась в огне и дыму, а диктор, да, твердил, "немыслимое": в недрах башни пылает Боинг, который, дескать, только что в него врезался. Когда через минуты на моих глазах Боинг же прошил второй Торговый небоскрёб, который вместе с уже пылавшим близнецом служил горделивым символом американской финансовой мощи, - к ужасу прибавилось ощущение сюрреалистичности факта. Если бы не голос комментатора, я бы решила, что крутят сцену из боевика. Через несколько минут кадр меняется: пылающий Пентагон. Место действия отдалено от меня уже несколькими кварталами, но сюжет тот же: закадровый голос извещает, что символ американской военной мощи подвергся атаке с воздуха. "Немыслимое" стало повторяться - и мне вместе с коллегами было велено срочно выметнуться из здания. Столица, как говорят тут, закрылась.

            Кто-то сказал, что история захламлена войнами, начало коих невозможно было предсказать. Жестокую атаку на Нью-Йорк и Вашингтон мгновенно окрестили "первой войной 21-го столетия".  Америка этой войны не ждала. Иначе и не "понять" факта столь лёгкой уязвимости Пентагона. Или - что банда мусульманских фанатиков, вооружённых карманными ножами, выжгла обширный участок финансового дистрикта крупнейшего американского города. Выяснилось, что, если в Штатах и наступит Армагеддон, - о его начале станет известно сперва не ЦРУ, а непосвященной публике. И если конец света начнётся так же, как во вторник 11-го сентября, - вся нынешяя лазерная "артиллерия" Америки или завтрашняя противоракетная космическая техника окажутся столь же беспомощными, сколь непугающими представлялись нам карманные ножики до этого рокового рассвета.

            Следующий рассвет, однако, привнес в заголовки ведущих интернетовских новостных сайтов, как и кабельных телестанций Америки, тревогу за... экономические последствия атаки. С самым "бодрящим" заголовком выступил канал MSNBC: "Может ли эта война поднять нашу экономику?" Приглашенные в студии деловики детально пророчествовали о судьбе конкретных акций и валют. Задний план составляли "живые" кадры спасательных работ, - запорошенные бетонной пылью пожарники раскапывают трупы среди останков раскрошившихся небоскребов. Время от времени в экран, озвучиваемый названиями фирм и цифрами, въезжала виньетка с любительскими кадрами, отснятыми накануне: люди, прыгающие из окон горящих стоэтажных высоток. Всё это выглядело уже не просто ужасающим, а предельно неправдоподобным.

            "О чём" же всё-таки началась война? Британский премьер Блэр догадался: атака на ВТЦ и Пентагон - это война против "цивилизованного мира". Между тем, единственным, что показалось мне "цивилизованным" в эти дни, было поведение островитян. Манхэттенцев. Спокойно и собранно они выстраивались в очереди сдавать кровь для выживших жертв. Трагичности абсурдной гибели тысяч людей особенную ощутимость придало именно это стихийное чувство солидарности среди тех, кого трагедия в этот раз обошла стороной. Поведение же правительственных лидеров в начальные минуты и часы вряд ли следует назвать "цивилизованным". Разбежавшись по безопасным "углам", учрежденным для защиты от Армагеддона, они оставили Вашингтон и Нью-Йорк без какого бы то ни было прикрытия. По крайней мере, не сделали ничего для того, чтобы развеять это впечатление. Когда после атаки я топталась среди растерянной уличной толпы, лихорадочно соображая куда бы ткнуться, люди бормотали в недоумении одно и то же: почему это никто из властей не скажет нам ни слова как спасаться. И где в конце концов президент?

            Он наконец подал голос. Из Небраски. Дескать, мерзавцев накажем. Сегодня я сомневаюсь в этом ещё больше, ибо, как многие, сознаю вдобавок и очевидное: статус-кво - каким бы иллюзорным он ни был до 11-го сентября - теперь окончательно подорван! Только неделю назад американцы не сомневались в собственной "неприкасаемости" и в готовности своего правительства единолично поддерживать "мировой порядок". Панически торопливая дезинтеграция бывшей "империи зла", её интеграция в мир "вечной ценности", коей и привержена Америка, породила у последней чересчур уж стойкую эйфорию - и, соответственно, самоуверенность в выборе новой мишени. Полумесяца. Менее циничное отношение к иным ценностям или хотя бы к опыту той же "империи зла" напомнило бы американцам, что полумесяц - мишень нелёгкая. Кстати говоря, стратегов помянутой империи к этой же мишени "вечная ценность" же и влекла:  добро. В начальном, зелёном, смысле этого понятия. То самое добро, из-за которого история и захламлена войнами, - без исключения предсказуемыми.

 Между тем, зеленолицый бог может оказаться бессильным перед аллахом радикального ислама хотя бы потому, что последний требует от своих ревнителей вопиюще непредсказуемых, иррациональных, поступков, включая самоубийство. В этот раз жертвами этих поступков оказались нью-йоркцы. Но беда заключается именно в том, что даже иррационализм уходит корнями в рассчёт.

            Нынешний мир, как и всегда, разделен на два извечных сословия, имущих и неимущих. Они проживают повсеместно: в богатейшей Америке каждый шестой ребенок голодает. Повсеместно же и всегда имущие "рационально" прибирают к рукам больше добра, тогда как неимущие "рационально" мечтают о его перераспределении. Большинство освещаемых полумесяцем неимущих стран эта мечта и сплачивает. Конфликт между порядком вещей и мечтой - источник всякого абсурда. Он, абсурд, лежит в основе даже самого непреложного из порядков вещей, - в зле, которым считается смерть. Крошению Торговых небоскрёбов вполне логически предшествует недобрый порядок вещей, но сожжение людей в этих небоскрёбах даёт, увы, Западу логический же повод определить адрес проживания Зла.

            Наш президент "вычислил", что Зло объявило войну "американской свободе". Эта догадка может оказаться пророчеством, если в целях победы народ позволит ему зайти в ограничении "американской свободы" слишком далеко. Бушевская догадка окажется точной и в том случае, если - хотя бы в целях ограждения народа от Зла - Вашингтон умерит, наконец, аппетит в умножении "вечной ценности" и, соответственно, ограничит собственную свободу навязывать миру конкретный порядок вещей. Пусть и чисто риторически, но бывший израильский премьер Натаньяху оказался отчасти прав, сказав, что Зло ополчилось на Америку не из-за её безоговорочной поддержки Израиля, а наоборот: Зло ополчилось на Израиль также и из-за его подражания Америке.

            Публика, между тем, пребывает в недоумении. Правительство объявило ей о возможности более ужасающих форм атаки со стороны Зла, но о том что, стало быть, надлежит публике сделать, не говорит ни слова. А она привыкла к каждодневным советам. Даже в тех случаях, когда снега выпадает на дюйм больше, по всем СМИ распространяются рекомендации не выходить из дому. Впрочем, единичный совет прозвучал и перед лицом новой опасности. Его изрёк Буш-старший: молитесь за президента!

            Всем, кому негде укрыться от возможной катастрофы, ничего иного кроме как молиться за Буша-сынишку не остаётся. Тем более, что ему тоже предстоит "немыслимое": помыслить. И догадаться, что американцы, предпочитающие порядок в вещах, а также рациональность, сделают правильный выбор между вмешательством в чужие дела и невмешательством. Или - мучительной гибелью и более высокой платой за бензин.

Рабы истории

         Двадцать первое столетие, начавшееся с массовых убийств в Нью-Йорке и Вашингтоне, обещает войти в историю как "интересное время". Впрочем, в согласии с терминологией китайского проклятия, "интересными" следует назвать и все предыдущие. С того дня, когда Каин умертвил брата, не случилось ни единой эпохи, которая осилила бы злейшего из наших демонов, - нас же самих. Ничего нового не произошло и три недели назад: люди снова выказали истории свою извечную порчу. По традиции, американский президент в начале года отчитывается перед народом о "состоянии нашего союза". Каждый раз он убеждает жителей всех штатов, что "союз" крепчает! Последние взрывы доказали иное: самый существенный из всевозможных союзов, союз двуногих созданий, пребывает в том же плачевном состоянии, в каком был всегда...

            Я пишу эти строчки под многоголосый аккомпанимент публицистов и политиков, галдящих, что теперь уже, после происшедшего 11-го сентября, "любомудрствовать и пускать интеллектуальные пузыри" - преступно, преступно, преступно! Цель этих громких речений - охаять в глазах публики тех и без того уж редких американцев, которые известны ей под ставшей вдруг презрительной "кличкой", - "интеллектуалы". Таких, как Сюзан Зонтаг, которая не стала участвовать в вопиюще нескладном хоровом пении сенаторов и конгрессменов, затянувших перед растерявшимися телекамерами патриотическую песенку на первом же своём собрании "после происшедшего".

            В отличие от народных избранников, которые, как выяснилось, давно уже запаслись - втихаря от народа - противогазами на случай био-химической атаки, горстка американских интеллектуалов подала далеко не бодрящий голос. Та же Зонтаг, например, в ответ на бушевский диагноз, что атака на Торговый Центр и Пентагон - признак трусости террористов, заявила: куда трусливей бомбить объекты, удалённые от бомбящих субъектов на две тысячи миль. Вместо того, чтобы распевать патриотические куплеты, она осмелилась обвинять своё правительство, политика коего и обрекла на мгновенную гибель нескольких тысяч американцев.

            Увы и ах: хотя мои симпатии полностью принадлежат Зонтаг и иже с ней, - боюсь, я вынуждена примкнуть к вульгарному многоголосию по той простой причине, что времена- хотя и по-прежнему "интересные" - изменились. Да теперь, видимо, поздно предаваться и законнейшим из сомнений, ибо, говоря об опасности новой и более разрушительной катастрофы, думаешь уже не столько о её корнях, сколько о сроке и прописке. К этому как раз и сводится трагичность исторического существования человека, - к "временной" необходимости опять и опять отбросить "любомудрые" рассуждения о корнях всего и вся и снова вступить в союз с близоруким уродом, известным под кличкой “real-politik”.

            "Любомудрствующему" люду предвосхитить трагедию 11-го сентября было не так уж и трудно. Оснащенный знанием истории, этой неумолимой науки о жестокости, он и не сомневался, что "суперменовский" комплекс, которым так навязчиво кичилась Америка, рано или поздно подведёт её под дамоклов меч. Но та же история учит и тому, что подавляющее большинство людей, то есть все мы, "нелюбомудрствующие", ничему у истории не научились - и посему неизменно становимся её рабами, будучи коими сами же упускаем любой иной шанс, кроме как "петь" под её дудку. Посему же - при наступлении лихолетья и приближении катастрофы - нам не до философии и прочих наук: кроме истории никакого иного выбора у нас уже нет.

            Продолжая эту невесёлую мысль, следует, наверное, вспомнить Сартра и Камю, - интеллектуалов, которые, столкнувшись со злом во время Второй мировой, "временно" перестали рассуждать и ушли в "сопротивленцы". Подобно всем нам сегодня, они оказались перед выбором: жизнь или смерть. Выбрали, естественно, первое. В те времена смерть называлась "Гитлер". В наши, тоже "интересные" дни, она нарядилась в костюм радикального ислама и обрела другое имя собственное - Осама. Какими бы глубокими и справедливыми ни были претензии, которые мы предъявляли к Штатам, - "после происшедшего" они, увы, утратили злободневность. Причём, под "мы" я имею в виду не только американцев, но и весь "остальной", "примкнувший" к истории, цивилизованный люд. Буш, который, согласно расхожему мнению, "обрёл вдруг неприкасаемость в глазах насмешников, ибо вдруг же поумнел", сформулировал дилемму в своей простецкой, черно-белой, манере: люди, либо вы с Америкой, либо нет.

            Хотя эта формула напоминает скорее фарс, чем философию, - выбор, мне кажется, прост. Теперь - пусть и временно - вряд ли, увы, важно сколь омерзительна неостановимая в умножении власти и имущества американская "стратегическая" элита, которая, в конечном счете, и оказалась за штурвалом в помянутых Боингах. И вряд ли, увы, важно сколь обоснованны "шествия протеста" с участием недоучившихся лётчиков, вооружённых факелами из пылающих пассажирских лайнеров. Лётчиков, не умеющими ни взлетать, ни приземляться. Теоретически последние, возможно, и правы. Практически - нет. Они должны быть и будут наказаны хотя бы потому, что мы, близорукие невольники истории, не располагаем иным вариантом решения. Согласно сущим законам, многосильный и имущий торжествует, увы, над слабосильным и неимущим.

            На всём протяжении Холодной войны между США и СССР мир наслаждался роскошью "бесконечных" омнений. Те времена канули в Лету. Теперь мы вступили в вульгарнейшую из эпох, куда более чреватую катастрофами, ибо действие теперь уже куда более значимее любых словопрений. В эпоху, когда единство понимается как сплоченная ненависть, поскольку - в качестве тактики - она куда более продуктивна и целенаправленна, чем её противположность, терпение и любовь. Теперь уже, увы, нам настало время заткнуться и смириться с той самой историей, которую мы и сотворили. Настало время выступить - пусть и неохотно - в нелёгкий поход против наиболее чёрной их чёрных сил. Да, Америка - это последняя империя, одержимая, как все предыдущие, комплексом абсолютной полноценности и собственного превосходства, но куда более пагубной порчей, грозящей этой империи, является сегодня варварство терроризма. Никто из нас, кому неприемлемо крушение цивилизации, единственно надёжного "места встречи Запада с Востоком", не вправе теперь бездействовать и искать "рациональное зёрно" во всеразрушительной чуме террора.

            И всё-таки приспустим-ка с глаз на мгновение родные нам "близорукие" окуляры и вернёмся к "любомудрию". Мы привыкаем ко многому. Наутро "после происшедшего" многие из тех, кто, подобно мне, проживает в Вашингтоне или Нью-Йорке, всерьёз стали выискивать на карте отдалённые от надвигающегося Армагеддона пункты для своевременной эвакуации и спасения от гибели. К этой идее почти все, однако, быстро охладели. Возможно, важную роль сыграла тут и документальная хроника из Афганистана, где людей лишили всего кроме разве что глаз, источника горестных слёз. Возможно и то, что мы, перестав питать жалость и к самим себе, готовы признать вину за принятие роли творцов современности, - роли рабов истории.  

Опасное замешательство

            Всякая трагедия таит в себе долю абсурда. С ходом времени она, как правило, растет, тогда как масштабность трагического события идёт на убыль. Абсурдность происшедшего 11-го сентября выказала себя раньше, чем "предусмотрено" правилом. Времени после начала обещанного возмездия прошло ещё мало, но мы, американский народ, от имени и во имя защиты коего отмщение афганским талибам и идёт, пребываем чуть ли не в полном замешательстве относительно чуть ли не всех аспектов кампании. Видно пока что лишь то, что мы являемся свидетелями "невиданной ранее разновидности войны", как справедливо определил её министр обороны Рамсфельд. Причём, нам, подзащитному народу, велено привыкнуть и к новой разновидности понятия "свидетели", ибо в прошлый раз, получивший название "Буря в пустыне", нас избаловали прямыми репортажами с театра военных действий.

            Американцы пользуются в мире заслуженной репутацией капризнейшего из народов: от своего правительства, которому чаще всего не доверяют, они требуют пусть скороспелых или скоропреходящих, но неизменно скоропалительных решений. На сей раз они, должно быть, удивили мир не только готовностью доверять Вашингтону, но и внезапно обнаружившейся способностью ждать. Что, впрочем, понятно: удар, нанесённый 11-го сентября, самый ужасающий и кровавый из когда-либо нанесенных американскому народу, буквально парализовал его страхом - и в мгновение ока осмотрительность, тревожность и скрытность стали главными слагаемыми национальной психики американцев. Теперь уже никто не жалуется, что - в отличие от прежних времен - правительство даже не думает отчитываться перед народом о том как прошла последняя бомбёжка. Теперь уже все соглашаются: бомбёжка - дело опасное, а об опасном деле лучше помалкивать. К культуре помалкивания приобщили даже законодателей: в тайны новой войны посвящены лишь восемь конгрессменов и сенаторов. "Самый демократический и требовательный" в мире народ не думает жаловаться на доселе "неслыханную молчаливость" администрации, заславшей его сынов и дочерей сражаться за правое дело в дальние края,  но отказавшейся отвечать - когда же они оттуда вернутся. Но как мне кажется, неслыханно "громкая" же в американской истории, девяносто-девяти-процентная, поддержка начатой войны пойдёт на убыль одновременно с прохождением шока и неизбежным после начала наземных операций ростом числа гробов с американскими солдатами из Афганистана.

Всякая война, сказал кто-то, нравится народу не дольше тридцати суток. Популярность нынешней легко объяснима, но долгосрочность этой популярности зависит не столько даже от новостей из дальних краёв, сколько от сюрпризов существования в самой Америке. Если теперешнее "новшество", исключительная скрытность администрации, не окажется преходящим, - почти поголовной сегодня воинственности американцев придёт скоропостижный конец. Способность жить на пределе нервного напряжения ограничена растяжимостью нервных клеток, то есть - временем, по прошествии коего жизнь возвращается к привычным ориентирам. К нормальному. Почему, собственно, Вашингтон, не торопившийся приступить к бомбёжкам далёкого талибанского края, так поспешает использовать замешательство публики в своем собственном: ввести законы и правила, гарантирующие её максимальную податливость в её любом, в том числе спокойном, состоянии. Гарантирующие растяжимость нормального бытия за счёт включения в него инстинктов панического.

Малейшую критику её мудрости администрация расценивает не просто как проявление дурного, то бишь не-патриотического, вкуса, но почти как вредительство. Прославившиеся вольнодумством журналисты наперебой публикуют в независимых газетах статейки, в которых упрекают себя за то, что когда-то журили нынешнего президента. Даже самые отважные юмористы и комедианты уже "стесняются" президентской темы, - из-за чего лишились, конечно же, вернейшего источника гомерического хохота.

Что же касается "рядового люда", как величает нас Джордж Дабью (мини-Буш), все мы столь основательно поглощены тем, чтобы не занюхаться невзначай начинкой почтовых конвертов и обойти стороной места публичных скоплений, что у нас не остаётся ни времени, ни сил разглядеть вторжение смертоносных бактерий в наше жизненное пространство. Бактерий, напоминающих структурой те, которые в минувшем столетии вызывали массовые удушья и насаждали деспотизм. В отличие от (пока ещё) большинства внемлющего Вашингтону люду, я лично не усматриваю прямой причинно-следственной связи между распознаванием "инакопишущих" с последующим зачислением оных в список раскольников общества и искоренением террористического гнезда Осамы в Афганистане.  С искоренением как раз я очень даже согласна, но одна из причин моего согласия заключается именно в том, что сам Осама и иже с ним считают заведомо неправедным мнение, не согласующееся с их собственным. По этой же причине я не согласна даже с частичной "талибанизацией" Америки во имя полного торжества над Талибаном.

Вашингтон призывает народ не поддаваться страху и террору, - "делать свой бизнес, как всегда". То есть жить, как прежде. Нормально. Но в таком разе ему самому, Вашингтону, пристало хранить лица общее, нормальное, выраженье, - не щуриться, например, и не подозревать в анти-патриотизме всех, кто не очень уж охотно снаряжается в десятилетний поход против незримого врага. Нашему президенту - вместо того, чтобы супить брови, подобно его родителю во дни "Бури в пустыне" - пристало прислушаться наконец к тем "невменяемым" соотечественникам из "яйцеголовых", которые, да, поддерживают его в стремлении сокрушить Талибан и Осаму, но, нет, не одобряют насаждаемого бушами "мирового порядка". "Простодушные" противники подобной стабильности куда менее наивны, нежели тот же Джордж Дабью, признавшийся, что (или будто?) не понимает "почему Америку не любят, хотя я-то знаю: мы - хорошие"! Они также и куда более последовательны, тогда как правительство, предостерегая народ о неминуемой в такой-то уикэнд террористической атаке на американцев "неизвестно где", настоятельно советует нам в этот же уикнэнд толпиться в торговых центрах державы, дабы - посредством "нормальной" траты денег и закупок новых запасов ненужных товаров - выказать городу и миру наш неколебимый патриотизм. После таких советов даже "неяйцеголовые" могут задаться вопросом: кто, собственно, пребывает в замешательстве, - мы, народ, или они, правители?

Во вторник 11-го сентября предельно ясно, впрочем, стало иное: мир, действительно, перенаселён и тесен, как джунгли, и посему даже гигантский зверь, Америка, не вправе рыскать в нём так своевольно, словно он - единственный. Америка, надо надеяться, побьёт террористов, но точно так же надо надеяться и на то, что ей придётся изменить повадки. Стратегическая элита Штатов, финансовая и политическая, вынуждена будет отныне считаться и с прочими обитателями джунглей. Ей во имя главной цели существования в джунглях, спасения собственной шкуры, надлежит теперь, по-видимому, умерить собственную алчность и сильнее проникнуться "самаританским" духом по отношению к глобальной нищете, которая, впрочем, и "оплачивает" радикализм. Я сомневаюсь, что даже такие чванливые представители этой элиты, как Дональд Трамп, приискивающий самый дорогостоящий парашют на случай поджога его небоскрёба, откажутся отстегнуть куда больше купюр только бы им вернули теперь уж невозвратимую "нормальную" жизнь.

Война мутная, как нефть

          Те, кто считает политику делом грязным, вправе уточнить, что она мутна, как нефть. Благодаря чему с каждым днём подлинная цель нынешней войны просматривается труднее. Перед её началом было объявлено, что цель заключается в том, чтобы добыть - "живьём или нет" - Осаму и "выкурить из логова" террористов. Что ж, в свете пожаров 11-го сентября эту цель народ разглядел четко. Но уже сегодня он вынужден задаться вопросом: если цель - победа над полдюжиной тысяч забившихся в пещеры худо вооружённых вояк, то почему Буш со товарищи стали вдруг предупреждать нас, что война продлится целую декаду? И почему главный из соратников нашего главнокомандующего президента, столь же - по слухам - главнокомандующий вице-президент Чейни, пошёл дальше: победа будет за нами, но мы, возможно, её не дождёмся, ибо эта продлится война... "всю нашу жизнь"?

            Денно и нощно весь морщинистый ландшафт Афганистана находится под крупноплановым наблюдением хитроумнейших камер на спутниках и планерах. Вряд ли посему в ближайшее время Осама - как бы ни стосковался по свежему воздуху - кажет нос из пещеры. Как вряд ли в грядущие уикэнды "гвардейцев" Аль-Кайды можно будет высмотреть через космические лупы в центре Кабула в час послеобеденного кальяна. Но если и допустить, что ни "техоснащенным до зубов" американским, ни понаторевшим в ремесле британским спецназовцам вообще не посчастливится узреть и обезвредить главный объект, - то даже в этом случае последнему не пережить пятилетку, ибо объект, надо полагать, загнется от сырости, стужи или скуки. Так с какого же потолка в Белом доме, спрашивается, взялся срок в десять лет? И не поэтическая ли то метафора - "вся наша жизнь"?

            Боюсь - нет, если учесть обстоятельство проглядываемое и без "заоблачной" аппаратуры: Осама с Аль-Кайдой - лишь иголка в стоге сена, набитого равноколкими иголками. Причём последние незачем и таить в тёмных лабиринтах пещер. Их, невзлюбивших Америку мусульман, - несметная рать! Составленная не только из населения Сирии, Ливии, Ирака и прочих необласканных Америкой палестин, но и из жителей задобренных ею стран, примкнувших к антитеррористической Коалиции: Кувейта, Пакистана, Иордании, Саудовской Аравии и пр. Подавляющее большинство этих народов - молодёжь, а подавляющее большинство этой преимущественно нищей и тёмной молодёжи заражено религиозным фанатизмом, вооружившим каждого ножом для священной войны против неверных мира сего. Каждому же радикальный ислам обещает по шесть дюжин девственниц и ежесуточные собеседования с Пророком сразу после того, как юноше посчастливится испустить дух в праведной битве. В случае же неудачи, то есть в том случае, если дотоле голодавший воин Аллаха переживёт битву, ему обещан каждодневный паёк для семьи.

            Ничего подобного единоверные монархи и принцы ему не обещают. Напротив: сам факт существования, скажем, саудовской королевской семейки сулит этому юноше лишь продолжение нищенского бытия. Вряд ли поэтому стоит дивиться, что сердитые сыны ислама примеряют ножи прежде всего к голубокровным шеям "братьев во Аллахе". Сюжетов о революциях, вспыхнувших из подобных преамбул, хватило бы на тысячу и одну ночь. Неудивительно и то, что как те же саудовцы, так и кувейтцы с иорданцами постоянно шушукаются с "чистокровными" вашингтонскими чинами о совершенствовании придуманной ими схемы "всеобщего" спасения. Примитивность, впрочем, лишает эту схему тайности: в обмен за охрану королевских телес Вашингтон получает нефть, - дешевую, как грязь.

            Эта роль ему нравится, и, начиная с бездарного лицедея Рэйгана, американцы заверяют псевдо-цивилизованных арабских монархов, что "чувствуют их боль" и в беде не оставят. Папа-Буш, например, не оставил: отправил американских солдат сражаться с иракскими за освобождение Кувейта, "многострадальные" принцы коего в это же самое время плясали с длинноногими блондинками в фешенебельных европейских клубах. Что же касается нищенствующего арабского большинства, Вашингтон сочувствует и ему. Недаром он и не возражал против того, чтобы саудовцы аккуратно выплачивали крупную отступную дань и той же Аль-Кайде, и Хизболле, и Исламскому Джихаду, и прочим радикалам, борющимся за "народное дело". Судя по последним данным, операция 11-го сентября была оплачена саудовскими гринами.

            Между тем, на любые вопросы о саудовском королевском доме, Белый отвествует однозначно: Рияд "продолжает оказывать нам крайне многоценную оперативную" помощь. Что, кстати, вызывает крайние же сомнения, ибо только саудовцы отказываются удовлетворить любопытство ЦРУ касательно банковских счетов террористов. Меньшие сомнения вызывает то, что связь Вашингтона с Риядом характеризуется "крайней" исключительностью: высочайшим уровнем деловых контактов и высочайшей степенью их секретности. В последней, однако, энигматичного опять же мало: и президентское, и вице-президентское семейства прямым образом заинтересованы в продолжении финансового успеха голубокровных саудовских "нефтяников". Вряд ли следует долго гадать о судьбе бушевско-чейневских саудовских вкладов, если пещерный аскет Осама дотянется-таки ножом до короля Фахда. Легко представить и судьбу самой нефти, - вздорожает. Но намного ли дороже ли обойдется она среднему американцу?

            В ответ на омерзительную сентябрьскую акцию радикального ислама Вашингтон принял радикальную же меру: учредил Бюро по Защите Отечества и предоставил в его распоряжение 1,5 трлн. долларов! Куда больше, чем средние американцы сэкономили на фахдовской нефти. Не считая чека, выписанного за неё средними американцами в предыдущую войну. И, главное, не считая человеческих жертв, уже принесенных этой нефти, или тех, которых ещё востребует афганская кампания. Хотя цена эта велика, - другая чаша весов с банковскими счетами горстки олигархов по оба берега грязного нефтяного гешефта пока, увы, перевешивает. И если верить вышепомянутым главнокомандующим, она будет продолжать перевешивать минимум десять лет, но скорее всего - "всю нашу жизнь". Саудовские правители и их американские содельники не менее омерзительны, чем радикальный ислам.

            Родившийся, кстати, задолго до сентября. Когда Путин пожаловался Бушу, что мусульманский терроризм вырос в главную мировую проблему, Вашингтон ухмыльнулся, расценив "жалобу" как панику, с помощью коей Россия пытается замять разговор о великом американском почине: противоядерном щите. Когда Россия твердила, что счета поддержанных Осамой чеченских командиров оплачивают саудовцы и кувейтцы, Вашингтон призвал её к терпимости. Когда - в период президентских выборов в США - Москва обвинила чеченских террористов во взрывах зданий в России, бушевская команда многозначительно промолчала. Не потому ли, что, как выяснилось недавно, тот же Фахд, жертвовавший суммы Осаме, жертвовал их и бушевской команде? Вторник 11-го сентября, говорят, изменил всё! Но так ли уж и "всё"?

            Вскоре после первой бомбёжки в Афганистане американские вояки разглядели в лупу домик, в котором отдыхал талибский вождь Омар. Возрадовавшись, они спешно запросили Вашингтон санкцию на прицельный удар по мулле. Ответ поступил загадочный: домик не бомбить, ибегайте побочных жертв среди мирного населения; жахните сперва легонько по дверце - и взгляните кто откликнется. Вояки жахнули по пустой Тойоте перед домиком, откуда, естественно, никто носа не высунул. Через несколько часов мулла всё-таки высунулся из домика, уселся в другую Тойоту и укатил. Возможно - к Осаме. Вояки долго ещё сердились на Центр, но в конце концов успокоились: Центру виднее! Что же касается нас, "побочных жертв", - мы продолжаем пребывать в крайнем замешательстве.

Нашествие лжепророков

            Талибаны, слава Аллаху, предались наконец по-настоящему богоугодному деянию: бегству либо в необитаемые горы, либо выше - на перенаселённые исламистами небеса. Поскольку это занятие требует мобилизации всех жизненных ресурсов, талибанскому Министерству Пороков и Благочестия теперь уж не до богословских проповедей или заботы о непорочности единоверцев. Кондолиза Райс зато, Советник по Национальной Безопасности США, продолжает повторять догадку, пришедшую ей в голову в начальные же дни войны: интересы нашей победы требуют недопущения Усамы бен Ладена на телеэкраны свободного мира. Во-первых, он, дескать, учит опасному: убийству и терроризму. А во-вторых, в своих участившихся телетирадах этот убивец и террорист - не исключено - прибегает к иносказательному слогу и призывает к дальнейшему сплочению всех недоучившихся пилотов мусульманского вероисповедания.

            В лучшем случае эту немудрую догадку, мне кажется, следует списать за счёт участившихся ныне перестраховок побеждающей - а посему глубокомудрствующей - стороны. Как бы тесно, скажем, ни сплотились сегодня недоучившиеся пилоты помянутого вероисповедания, в американские самолёты им - при нововведённых правилах - уже не проникнуть. Что же касается  опасности воздействия Усамы на умы и сердца телезрителей, она оказалась бы таковой только в том случае, если бы учение саудовского "пророка" говорило хоть что-нибудь либо уму, либо сердцу. Пусть Усама пока жив, он принадлежит к тем из смертных, которые не "скрывают" как будут выглядеть в гробу, хотя исламисты и предпочитают отправляться к Аллаху без оного. По свидетельству телекадров, "пророк" заметно поседел, но даже если ему удастся перекочевать в лучший из миров с бородой ослепительной, (пардон, библейской), белизны, в земной хронике Пороков и Благочестия ему придётся остаться в качестве одного из самых ложных пророков на том простом основании, что ничего мессианического он так и не изрёк.

            На месте Райс я бы, напротив, подзуживала этого "Мессию" ораторствовать как можно чаще, ибо никто иной не способен так "красноречиво" убеждать здравомыслящую публику в том, что оратор, увы, - никакой не борец за свободу и народное дело, а всего лишь безнадёжно местечковый и примитивный лунатик. В каждом его новом телеоткровении город и мир зрит и слышит всё то же: с выражением жертвенного агнца на лице, выражением, форсированным, видимо, обилием опиума в окрестностях афганских пещер, и голосом неуверенного в себе лирика сей проповедник высших ценностей глаголет о благонравности методического умерщвления американцев и евреев во всём нашем подлунном мире. И, не желая оказаться недопонятым, добавляет, что имеет в виду не только вооружённых и плохих американцев и евреев, но вообще любых. Казалось бы, никто кроме лунатиков в нашем подлунном же мире не отнесётся к этому подножному фашистскому бреду как к божественному откровению. Факты, тем не менее, свидетельствуют о противном  (в обоих смыслах последнего слова).

            Тревожно растущее число мусульман мира сего не сомневается как в богоданности Усамы, так и в богоугодности пожертвования ему собственных мощей. Что ж, пусть себе жертвуют, - дело хозяйское, но вместе с собой они намылились прихватить и тех, кто не горит желанием собеседовать в занебесной с их наставниками. Я, к примеру, могла бы перечислить целую тысячу более приятных способов использования вечности, чем дискуссии с Магометом о Рамадане. Больше, чем тысячу, - тысячу и ещё один. Такой: демонстрация полного (хотя и почтительного) равнодушия как к вечности, так и к Рамадану.

            Не думаю также, что Усама и иже с ним были бы мне милей, будь я, скажем, нищенкой. И живи я в необставленной пещере или в некондиционируемой пустыне. Если счастье, как считают многие, недостижимо для неимущих, убиение американцев и евреев никого ещё не смогло сделать имущим. Ближе к истине как раз противное: подражание им, да, может. Но предположим даже, что у нынешних исламских фундаменталистов-идеологов стремление к тому, чтобы стать имущим, вызывает гнев по многим причинам. Не только праведным. В таком разе им - согласно логике - следовало бы предложить лучшую альтернативу. Или хоть какую-нибудь. Однако ничего кроме безоглядного бегства в утопию небритого и твёрдолобого исламизма "усамы" предложить не в силах.

            Подобного рода земной рай созидать, разумеется, легко. Он не требует от человека ни утонченности, ни активизации личностной совести, как требует того, скажем, Христос, который кроме нелюбви к частной собственности учил любви к человеку. Фундаментальный ислам же ждёт от людей лишь одного: полного послушания. Причем, как выяснилось, послушания не незримому Аллаху, а чрезмерно уж неэфемерным муллам и муфтиям. В сравнении с иудаизмом и тем более христианством ислам, хронологически позднейшая мировая религия, оказался и предельно политизированной, - то есть основанной на максимальном раболепии. Любая организованная религия добивается, конечно, "единства" в поведении и мышлении паствы. То бишь - отрешения от мышления. Всякая молитва небесам есть идолизирование "божеской воли" и прималение свободной "земной" мысли. Ислам же требует отказываться от неё чаще других, - пять раз на дню! В своей действенной иинкарнации это требование, как было продемонстрировано 11-го сентября, может означать ещё и отказ не-исламистам в праве на существование.

            Как только Америка приступила к акции возмездия за варварство фундаментального исламизма, нам, американцам, начали внушать, что мы воюем не с ним, а с террористами. Боюсь - это неточная формулировка, ибо террористы воюют с нами от имени ислама, а сам самый-самый из них Усама, есть "чистый" исламист. Иными словами, его заповеди фундаментально глупы: бросьте все ваши нынешние дела и воротите оглобли назад, в 11-ый век. Если бы, скажем, итальянцы призвали нас сегодня развернуться и зажить жизнью, прописанной каким-нибудь средневековым ватиканским папой, пусть даже не до конца выжившим из ума, мы объявили бы их зловредно чокнутыми. Но почему-то мало кто из нас же решается на праведную и разносную критику в адрес столь тщательно, между тем, забомбленного мусульманского мира, который, согласно "усамам", давно уже разочарован в... будущем и продолжает пользоваться негласно востребованными квотами, то есть интеллектуальными и нравственными поблажками со стороны мира остального. Заинтересованного как в будущем, так и в земном. Вот и получается, что, хотя верная шариату Саудовская Аравия продолжает исправно отсекать грешникам головы, она, в согласии с нашей нынешней политкорректной лже-мудростью, считается более богоугодным государством, нежели талибанский Афганистан. Не спорю - нефти у неё больше, но готова утверждать, что отсечённой голове больно в ней не меньше.

            Готова ещё утверждать, что понятие "умеренный ислам" - тоже из словаря абсурдистской политкорректности. Как, скажем, понятие "умеренно жестокий". Нынешняя война сводится к выбору крайнему: либо жизнь, то есть всё, либо же смерть, то есть ничто. Ни даже 72 девственницы, которые, если и существуют в таком тираже, то вряд ли дожидаются доблестных, но мёртвых террористов. Не время теперь задобривать фанатиков и лунатиков. Время теперь их избивать до той единственно верной кондиции, когда они лишились бы сил дотягиваться до карманных телефонов и компьютеров "неблаговерного" мира, с помощью коих аллаховы лже-послушники организуют убийства невинных. Не время и обсуждать - какие из полуграмотных мулл и муфтиев толкуют "божественный" Коран особенно проникновенно. Толковать в нём нечего: подобно любой книге, в том чтсле и Библии, она наполнена не "духом Божьим", а словами - и каждое из них невинно или зловредно в прямой зависимости от невинности или зловредности читателя. Как признал высвободившийся из "пут президентства" Клинтон, идёт война за душу цивилизации: Америке следует помнить, что с каждым днём её выживание всё "прямее" зависит от перемен на фронте войны против неравенства во всем подлунном мире, но что касается "усам"... Их надо выкуривать из пещер и лишать камней, - того, чем они повадились швыряться и с чем срослись умом и сердцем.

За и против

            Талибан с Усамой бен Ладеном доживают, кажется, последние дни. Война в Афганистане близится к концу, - и Штаты вместе с Великобританией, не мешкая, объявили уже, что борьба с терроризмом переметнется вскоре на новую территорию. Их, собственно, три - Йемен, Сомалия и Судан. Этой тройке государств, где вроде бы прочно обосновались банды Аль-Каиды, придётся, дескать, разделить судьбу Афганистана. Как поэтически выразился один из крупных чинов Пентагона, "ветер поддувает в наши паруса и навевает мысль, что мешкать не время".

            Что ж, с разгромом Талибана американцы вправе будут заявить, что начальная часть обещанного выполнена. Касательно же наказания страшнейшего из "злодеев", Усамы, администрация уверяет местную публику,  что с помощью Аллаха, саудовский фанатик вместе со всей своей бородой загнан в высокогорный угол, из которого ему "не улизнуть от правосудия" даже на проворнейшем из афганских ослов. В интересах как собственных, так и нефанатичного большинства людей, а также из жалости к помянутому животному я надеюсь, что Вашингтону удастся "доставить правосудие" к Усаме спецрейсом раньше, чем под ним загнется осёл.

Между тем, рассуждая о попутном ветре, вышецитированный чин имел в виду отнюдь не только широкие крылья бомбардировщиков В-52 и F-15. За исключением блаженных военачальников типа муллы Омара, который выстраивает план очередной "матери всех битв" преимущественно по ходу своих пророческих снов, - мало кто сомневался, что американская авиация рано или поздно доконает обутых в сандалии и некормленных талибанских пехотинцев.

            Под хорошей погодой пентагоновец подразумевал прежде всего благоприятный для Вашингтона общественный и политический климат, установившийся во всей державе: невиданное прежде единодушие американцев не только в деле "выкуривания злодеев из пещер", но и в готовности идти дальше, - навести библейский страх на души "злодеев"... потенциальных. Даже те, кого, как правило, раздражает любая вашингтонская администрация, поддерживают бушевскую в её решительном походе против исламских фанатиков, не находя ни в сказаниях, ни в деяниях Талибана или Усамы ничего такого, что не заслуживало бы абсолютного забвения.

            Не нахожу и я, но когда речь заходит - теперь уже часто - о готовности американцев навести страх и на местных "злодеев", побаиваюсь. Побаиваюсь я того, что к последним американцы стали догадываться причислять и тех, кому по роду службы надлежит высказывать собственное мнение: комментаторы, скажем, или комедианты, писатели, телевизионные "головы" и т.д.

            Если им сильно подсобить, американцы - как, наверное, и прочие народы - вполне ведь могут догадаться и о пользе снесения с плеч подобных голов. В правительственной помощи же сомневаться, видимо, теперь не стоит, ибо сразу после 11-го сентября любое отклонение от любого единодушного мнения расценивается в Америке как непатриотическая ересь. Романисты и журналисты, годами нарабатывавшие себе славу на язвительной критике статус-кво, "одумались" в мгновение ока - и теперь уже потешают публику в роли лубочных трубадуров, распевающих громкие патриотические гимны. Комедиантам и юмористам "настоятельно советуют" не подтрунивать над Джорджем Дабью, когда тот мямлит, скажем, о новом, "трансформном мире" или обещает принять в связи с любой угрозой этому миру "предваритительные меры". Диск-джокеям на радио разъясняют неуместность подачи в эфир тех песенок покойного Леннона, которые "провоцируют" миролюбивые чувства и тем самым оскорбляют "лучшие" побуждения местных патриотов, уверенных, что "мешкать не время", - то есть не время "мечтать о братстве людей". Тем более, если это братство, как пел, мол, покойник, будет добиваться "отмены собственности и религии тоже".

            Всему свое время: время петь такие песенки и время их "молчать", время подстрекать к свободам и время их "подстригать". Особенно если речь идёт о гражданских, "нервирующих". Таких, как свобода речи. Или право на свободное, т.е. "непрослушиваемое" общение обвиняемого с адвокатом. Время нормальных судов с их "нервирующими" свободами и время судов военных, где адвокаты и тройки присяжных подчиняются тому, кому подчиняются обвинители. Время, наконец, учреждения и неслыханных дотоле законов. Анти-террористического билля, например: чтобы всякий, кого подслушивают, выслеживают и "вычисляют", не вякал в знак неудовольствия, а довольствовался тем, что его подслушивают, выслеживают и "вычисляют" не за прегрешения, а на всякий случай.

            Да, время, конечно, теперь в Новом мире особое, - и это опасно, ибо, как свидетельствует история Старого, особое время способно не только двигаться, но и стоять. Или ещё само по себе оно может и схлынуть, но привнесённое им - устояться. С точки зрения подобных "метафизических формул" Усама со своей Аль-Каидой как нельзя точно угодил "возвышенным" желаниям американской право-фланговой элиты. Той самой стратегической элиты, которая, проливая крокодиловы слёзы по поводу экономического застоя, вовсе не мешкает, а требует под шумок новой войны новых же налоговых поблажек для себя, - для "бедных" богатеев. Но не ради, мол, нас самих, а ради нашей с вами родной Америки, люди добрые! Вот люди добрые и озадачились теперь старым вопросом: верить богатеям или не верить? Вопрос этот, впрочем, только кажется сложным, ибо теперь уже все понимают: поскольку сегодня хулить Буша или усомниться в нём суть злодеяние, во всём надлежит положиться на него. Потому, что он всё и знает! Причём, - даже лучше, чем простые слова!

            Но как бы то ни было, трагедия 11-го сентября породила и добро. Америка, единственная в мире супердержава, осознала наконец, что она - не единственная в мире сила. Незадолго до крушения нью-йоркских башен и пожара в Пентагоне Джордж Дабью промчался по европам с таким ветерком, как если бы сам Джон Уэйн скакал от таверны к таверне. И как если бы, бросая пыльное "Хай!" ошалевшему в тавернах люду, в каждой из них этот Уэйн подступал бы к стойке и подмигнув бармену, закладывал за ковбойскую повязку на шее по шкалику виски. И молча бы удалялся. Одним своим видом Буш давал всем понять, что мужику надо быть прежде всего мужиком, - наращивать бицепсы и никого не бояться, а разговоры о всяком там потеплении мировой атмосферы, всяких там озоновых оболочках и прочая - словоблудство для маменькиных сынков. Вот мы с друзьями в нашем добром техасском Крофорде если и точим лясы, то - о стоящих делах! О нефти, например! Которую, кстати, делим меж собою очень честно!

            Европейские лидеры, ясное дело, были не только ошеломлены ковбойским налётом уроженца Крофорда, но и оскорблены. И это длилось бы долго, но с рассветом 12-го сентября Буш начал преображаться. Из его репертуара стали исчезать бравые ковбойские наигрыши. Меньше стало вдруг сольных партий и больше хоровых. Теперь уже "затворник из Крофорда" рассуждает о благе международных коалиций и всеобщей взаимопоруки. Теперь уже он согласен пусть хотя бы и на "перекур" в графике возведения звёздного щита, - "перекур" для "зашашлычных" бесед о взаимной безопасности с "русским другом Путиным". Вместо ещё недавних снисходительных реплик в сторону ООН Буш теперь настоятельно просит её о помощи в деле "строительства будущей судьбы" Афганистана. Теперь уже Америка не желает стоять в позе "а-нам-всё-равно": слишком уж много у неё, оказывается, накопилось врагов, чтобы не считаться с теми, кого пока ещё можно звать друзьями. Кто знает, возможно уже в близком будущем её стратегическая элита уразумеет и ту "сложную" истину, что богатствами мира надо делиться - и не только с сытыми подельниками из клуба "сильных этого мира", но и с теми, кому повезло меньше. И уразумеет ещё, что "братство людей" - не пустая фраза из словарей покойных мечтателей, а вполне практичная, - возможно, и единственно верная - тактика выживания.

Жирные, уставшие и скучающие

             В Америке, похоже, приживается новая традиция: печально-торжественные сборища, посвященные 11-му сентября. Месяц со дня трагедии, два, три; один вторник, два вторника... Предсказуемо ведёт себя на этих сборищах и публика, заявленная на телеэкранах "случайными" лицами или специально зазванными "головами". Все изрекают одну и ту же мудрость: кажется, что прошло уйма времени! И действительно: американцы, сплоченные в юношеском азарте умертвить всех на свете террористов, - заметно повзрослели. Людям пришлось "разворачивать" в себе каждый прожитый день в целый месяц, а то и в годы. Американцы научились стареть.

В самые последние недели обнаружилась ещё одна тревожная тенденция. Население державы, постоянно стремившиеся к укреплению мыщц и призывавшее к индивидуальному бессмертию, стало вдруг выказывать скандально халатное отношение к здоровью. Круто пошла в гору торговля алкоголем и табаком. Одна из ведущих телекорпораций, NBC, впервые за десятки лет похерила строжайшее "табу": вернула в эфир рекламы крепких спиртных напитков. Если всё и дальше пойдёт как вдруг стало идти, - глядишь, мы и впрямь выродимся, как твердит Усама, в "богонеугодную нацию", славословящую курево на центральных каналах.

Традиционно угодная себе и весьма довольная собой нация, ставшая поневоле свидетелем эфемерности существования, стала постепенно свыкаться с той ужасающей гипотезой, что не всё под солнцем - пусть и ясным, как 11-го сентября - вечно. В том числе - жизнь американских граждан. В результате чего последние набираются отваги, необходимой для немыслимого прежде риска. Сегодня, например, уже вполне возможно представить себе смельчака, закурившего в уличном отсеке ресторана сигарету невзирая на опасность оказаться мгновенно уничтоженным прицельными, как бомбометание, взглядами сограждан. Жаль только, разумеется, что так дорого обошлось американцам это "азбучное" умение сомневаться в собственном неумирании, трудно достижимом даже в Штатах. И жаль, что именно и только на фоне этой догадки о смертности почти всякого человека они раздвигают рамки здравого смысла, включая в них теперь и право человека на несовершенство некоторых привычек.

Рассуждая о коих, - в частности, о привычке кушать, - приходится констатировать, что национальная энергия, необходимая для борьбы за здоровый быт, мобилизована теперь на войну с терроризмом. В результате чего народ утрачивает вкус ко многому из того, что Толстой именовал "утонченными глупостями". К ожирению, например.

До 11-го сентября американцев всерьёз тревожил рост удельного веса молодёжи в державе: приход на смену поколению Х (икс) нового, - XXL (Extra-Extra-Large, поколения супержирных). Но тревожил с эстетической точки зрения, ибо-де "метафизика" ожирения проста: материи не свойственно распределяться по планете равномерно. С началом же войны, когда на телеэкранах замелькали образы исхудавших в кость, но озлобленных судьбой и бомбёжками афганских "тинейджеров", проблема ожирения обрела в сознании "стратегической" элиты конкретно-историческое измерение: воевать нам придётся, вероятно, долго, а из супержирной молодёжи супервояк не сделать. Споры в обществе касательно борьбы с ожирением вошли в соответствующее русло: вместо запрета на производство гигантских бургеров в пришкольных Макдональдсах теперь предлагают включать в школьные программы... патриотические молитвы.

Жизнь в целом возвращается к привычным формам. Правда, - защитных цветов. Телестанции, особенно кабельные, новостные, в целом оправились от шока террористических атак и сосредоточились на привычном. На шокотерапии. Естественно, - на первой части этого составного понятия. Лишённые роскоши "прямых круглосуточных трансляций с фронта", - как было то в добрые старые дни войны против Ирака, - эти станции пытаются вдохнуть жизнь в нечто такое, что вызывает зевоту: в бесконечные обсуждения бесконечно монотонного хэппенинга. В бомбёжки.

Спасение они нашли в зрелище, которым обернулись почти ежедневные пресс-конференции с новопровозглашённым американским секс-символом - министром обороны державы Дональдом Рамсфелдом. Этакий моложавый патриций 70-ти с лишним лет, он на большинство вопросов репортёров отвечает своей коронной и теперь уже знаменитой фразой: "Да, я располагаю информацией, необходимой для ответа на ваш вопрос, но, нет, я с вами ею делиться не буду!" Как правило, репортёры хохочут и аплодируют.

Говорят, начальнику его, Джорджу Дабью, не отличающемуся умением вычурно разговаривать, то и дело советуют присматриваться к Рамсфелду - и учиться. Советники исходят из надежды, что если президент будет прилежно учиться, то и он сможет заговорить на английском как на родном. Впрочем, перенимать у Рамсфелда его коронный "настрой" Бушу вряд ли советуют, ибо, как правило, министр держит на лице мину уставшего вояки, которому вместо разговоров о террористах было бы интереснее попивать виски на собственной роскошной вилле в Нью Мехико с предводителями Северного Альянса. Эта мина куда лучше подошла бы (собственно, уже подошла!) вице-президенту Чейни. Который тоже как бы устал. Но одно помышление о том, что эти два пожилых и очень богатых человека могут вдруг решиться бросить всё к чертям и вернуться на виллы, - одно помышление об этом наводит на каждого американца ужас.

Говоря о чём... Именно ужас навёл на американцев любительский телеролик с Усамой и неким саудовским шейхом, которому удалось продемонстрировать безмозглость столь же убедительно, как и безногость. Именно из уст этого шейха американцы выведали наконец содержание сна, привидевшегося шейховой маме накануне 11-го сентября. По мнению Усамы, "автор" подобного сна несомненно заслуживает "милость Аллаха".

Сам Усама поделился, в свою очередь, с шейхом и зрителями ударными сценами из собственного сна, в котором его футбольная команда выиграла у американской сборной решающий матч по той простой причине, что мусульмане вышли на зелёное поле в формах гражданских пилотов. Повествуя эту сцену, бин Ладен счастливо улыбался и тыкал пальцем куда-то вверх, невольно подражая Крестителю "из" Леонардо да Винчи. Глубокомысленные сны часто снятся и одноглазому мулле Омару, который не "играет" ни в одном из видеофильмов, демонтрирующихся на американских телеэкранах. Мулле в основном снятся сюжеты с участием главнокомандующего мировым джихадом, - Аллахом. 

Думая об этих спятивших с ума и примитивнейших воинах Последнего, здравомыслящий американец приходит к выводу столь же плачевному, сколь универсальному: зло творится ныне с такою настойчивостью, что стало не просто обыденным явлением, но и несносимо скучным. Поэтому я легко представляю себе и динамику рейтингов телепрограмм, если Усаму с Омаром всё-таки выловят и начнут судить. Через пару часов придётся переключать каналы на программы, демонстрирующие реальную жизнь "за стеклом". По этой же причине я и не виню наших морских пехотинцев, считающих, будто Усаму сотоварищи должен судить Аллах. Наше, мол, дело назначить им стрелку.

Нашествие варваров - или выбор между ужасным и отвратным

          Новый год будет годом войны! Так обещал народу самый популярный в Америке мужчина минувшего года Джордж Дабью. Судя по восторженной реакции публики на такой прогноз, в текущем, 2002-м году, этот же мужчина и сохранит за собой как пост главнокомандующего, так и первенство в конкурсах популярности. При условии, конечно, что своё предновогоднее обещание он выполнит. Хотя Усама с Омаром ещё живы, американцы наперебой гадают о том, в какие края упорхнут теперь крылатые Томогавки. Гадают азартно, как дети: "Эни, бэни...", т.е. "Жили-были три гуся..."

            Считалка эта, однако, тревожная, ибо решение надо принимать быстро. Сегодня красноречивее всех подстегивает публику Пэт Бюкэнен, многократный кандидат в президенты и популярнейший в Америке теле-колумнист. Очень быстро! - настаивает он, ибо иначе не миновать конца света. Или - что, мол, то же самое - "гибели Запада". Именно так он и назвал свой бэстселлер, "приземлившийся" на американскую почву со звуковым эффектом и прицельной точностью нетиповых бомб. Последних, впрочем, у Америки много, а только что вышедший бюкэненовский трактат публицисты успели окрестить как "самую значительную изо всех новых книг".

             В отличие от старой, расплывчатой и эзотерической шпенглерианской формулы касательно "Заката Европы" Бюкэнен выражается просто и категорически: всему Западу, включая Европу с её скоропостижно учреждённой единой империей, в ближайшие десятилетия грозит смерть по конкретнейшей причине, указанной им уже в подзаголовке: "Вымирание белой расы и вторжение иммигрантов - или гибель Америки и цивилизации".

            Книга открывается радикальным, но документированным предсказанием: через пять десятилетий Америка превратится в третьеразрядную страну, не способную - при желании или надобности - смести с лица земли хоть какое-нибудь захудалое государство. В конце же нынешнего столетия Запада как такового уже и не будет: белая раса, то бишь кит, на котором зиждится мировая цивилизация, окажется в разительном меньшинстве. Бюкэнен то и дело ссылается на официальные таблицы ООН: к 2050-му году потомки европейской расы составят, оказывается, лишь 10% населения планеты, причём, каждому третьему европейцу пойдёт седьмой десяток лет, а каждому десятому - девятый. Немцев станет меньше на 23 млн., русских - на 30. Сибирь отойдёт к Китаю, а Кавказ - к мусульманской империи. Даже "вотчину" белокожих, Америку, Европу и Австралию, будут населять смуглокожие (чёрные, коричневые, жёлтые) народы, которых лишь пару столетий назад "бледнолицые" подчинили себе, казалось бы, навсегда: африканцы, латиноамериканцы, арабы и азиаты.

            Что же делать?! Как увернуться от катастрофы? - вопрошает автор в нескрываемом ужасе. Прежде всего, оказывается, надо похерить принципы политически корректной благонравности и прочей новомодной белиберды, ибо бой предстоит простой, но долгий.

            Америке, например, следует наложить запрет на "импорт" не-европейцев, вернуть домой своих вояк, экспортированных ныне во все регионы земли, наглухо запереться и якшаться впредь исключительно с теми из двуногих, которые разделяют американские, т.е. "христианские", идеалы, плюс - что не менее важно - обладают несмуглой кожей. Впрочем, и в этом случае необходимы исключения: Россию, например, нельзя брать в союзницы, ибо лет через 20 ей предстоит проигрышная война с Китаем и мусульманами, а Америке никак не следует проливать свою западную кровь за спасение русских. Россией, стало быть, надо пожертвовать.

            Почетную задачу обороны Штатов от позора превращения в первую западную страну, в которой западная культура окажется культурой меньшинства, Бюкэнен возлагает не столько на плечи солдат, сколько на бёдра белокожих американок, призываемых им плодиться аки кролики. Билл Клинтон, впрочем, эту же перспективу позором не считает, заявив недавно в ходе дискуссии, что быть в меньшинстве - даже хорошо. Подобное мнение Бюкэнен сотоварищи нежданным не назвали, поскольку Клинтон числится у них в качестве недобитых жертв "либеральной ереси" 60-х годов, ереси, которая, в свою очередь, выросла из "полугнилых интеллигентских принципов", будто "ниггерам" дозволительно кататься в автобусах вместе с равностатусовым бледнолицым сбродом.

            Бюкэнен прав: в Америке 60-ые годы оказались единственным в 20-м веке десятилетием, породившим поколение, не считающим, что  пищеварительная и репродуктивная деятельность полностью исчерпывает собой предназначение человека. Это "романтически-идиотское" поколение, как часто обзывают его архи-консервативные сторожа Штатов, оказалось действительно единственным в Америке, допустившим возможность мало-мальски равного распределения добра среди землян. По насмешливому убеждению этих самых сторожей, шестидесятники восприняли Горную проповедь Христа чересчур уж прямодушно - и тем самым де-христианизировали американскую культуру.

            Если бы автор "Гибели Запада" взялся за редактирование Завета, - то "люби ближнего своего..." он исправил бы на "бей..." Тем паче, если ближний смуглолиц. Бюкэнен пишет, что, хотя "ленинская революция в Америке не состоялась, - другая, вспыхнувшая в университетских кампусах 60-х гг., увы, удалась: завербовала миллионы американцев". Он умалчивает, впрочем, о том, что "ленинская", разыгравшаяся гораздо раньше, и оказалась в конце концов той самой революцией, которая возмутила умы шестидесятников, до сих пор враждующих с самодовольными американскими ревнителями статус-кво. С теми самыми "крестоносцами", которые призывают к истреблению приверженцев любой иной веры кроме всесильной ныне религии "просвещённого эгоизма", религии, апостолам коей невдомек, что сама фраза "просвещённый эгоизм" - такой же оксюморон, как и "хорошая война". 

            Хотя стратегическая элита супердержавы, взявшая на себя и функцию определения того, что же именно составляет американский мейнстрим, - хотя она как бы чурается Бюкэнена, ей, конечно же, ясно, что именно Пэт Бюкэнен служит её истинным рупором, ибо именно он изъясняется без эвфемизмов. Оба - и сладкозвучный истэблишмент, и "дикий" Бюкэнен - озабочены одним и тем же: спасением белой расы и западной цивилизации, т.е. собственной шкуры. Но от "корректных" писаний для ширпотреба бюкэненовские откровения отличаются приблизительно так же, как от бесчисленных церковных проповедей о спасительности благочестия отличились громоподобные предсказания Крестителя. Бюкэнен не участвует, кстати, и в каждодневно нарастающей кампании самопоздравительного патриотизма, вовлекшей в себя каждого "полнокровного" американца от президента до пожарника: "Америка - величайшая страна в истории человечества!" Это - ложь, заявляет он без обиняков, добавляя, однако, что Америка может стать таковой, если раз и навсегда похерит химеру интернационализма и восстанет духом под знаменем социального дарвинизма.

            Между тем, цивилизация, за которую ратует Бюкэнен, не заслуживает ни того, чтобы за неё погибать, ни того, чтобы ради неё кого-нибудь или что-нибудь губить: она так же противоестественна и непросвещённа, как и та, которую насаждал Талибан. Беглого муллу Омара продолжают проклинать за разрушение изваяний Будды, но оседлый Бюкэнен предлагает аналогичное: предать огню "абстракционизм и прочий мусор", именуемый ныне искусством, и заменить его "золотыми образцами из нашего пуританского прошлого"; избавиться от "лже-героев" типа Мартина Лютера Кинга, статуи которого Америка, стесняющаяся-де расизма, терпит из соображений "политкорректности", и заменить их рыцарями типа Дэвида Дюка, бывшего ку-клукс-клановца, - тоже, как и Бюкэнен, рвавшегося в президенты. И тоже, увы и ах, безуспешно по причине всё того же поддельного благонравия масс.

            Меня лично, проживающую на берегах Потомака, не тревожит наступление "тёмных" рас. Тошнит меня зато от того факта, что и Восток и Запад всё чаще прибегают в своей риторике к образам разрушения, жестокости и убийств. Вместо того, чтобы, как бывало некогда, мечтать о мире, где каждый человек, независимо от расы или религии, независимо даже от того, верит ли он в религию, имел бы жилище и пищу, а умирал естественной смертью, - вместо этого все мы сегодня, независимо от расы и религии, вынуждены, перефразируя Вуди Аллена, выбирать между ужасным и отвратным: между исламским нацизмом и нацизмом светским, "христианским". Быстро редеющие сольные призывы выступить из рядов оглушающего варварского хора, призывы к терпимости и благоразумию, даже если они озвучены мягким баритоном самого Клинтона, освистываются теперь как анти-патриотический вздор. И - что прискорбнее - заглушаются.

            Вопреки нормам теперь уже всепланетарной политкорректности, с прискорбием и остаётся признать, что бюкэнены с бинладенами являются кинтэссенциальными представителями абсолютного большинства нынешнего человечества. Как "восточного", так и "западного". В отличие от лучших людей, когда-либо порождённых на Западе или Востоке, в отличие, скажем, от Христа или Толстого, бюкэнены с бинладенами теребят в человеческой душе худшее из того, что в ней хоронится. Если посему не произойдёт чуда и американцы не вернутся к идеалам 60-х, то, как мне кажется, вопрос о выживании Запада не стоит и выеденного яйца, поскольку в таком случае малочисленным и слабым, согласно западному же "зоо-мудрецу" Дарвину, надлежит сойти в небытие.

            На нынешнем витке истории малочисленной и слабой является раса белая. Её единственная надежда упирается в посрамлении тех идеалов животного эгоизма, на котором стоит капитализм, и в обретении тех самых принципов, "крушение" коих ещё совсем недавно тот же Запад праздновал с превеликой помпой как собственную победу...

"Экономика, дурачок!" Так - тоже недавно - один из стратегов президентской избирательной кампании определял ключ  к победе на прошлых выборах. На будущих же выборах в Америке, пока ещё единственной в мире демократической супердержаве, победный лозунг должен звучать иначе: "Делись добром, дурачок, - и не будет на твою голову никаких талибанов!"  А в ином случае, т.е. в том, если западная цивилизация перестанет быть цивилизованной, - зачем её спасать? Не каждого ведь борца с вентиляторами величать Дон Кихотом.

Теле-вянные солдатики

              Говорят, что дешевка - не просто недорогой, но особый вид товара и что торговцы дешевками продают не товар людям, а людей товару: лишенные шанса его расхваливать, они сбивают запросы покупателей. Недавний скандал вокруг олимпийского золота по парному катанию на льду, точнее, недавний спектакль, разыгранный в согласии с агрессивно удешевленной эстетикой телесериалов, - очередное проявление этой торговой этики. Благодаря накатанным комбинациям по обработке зрителей, американская публика, известная своей забывчивостью и надёжно утомлённая теперь "глубинными" экскурсами в психику исламских фундаменталистов, жаждет новых скандалов. В пику опасному для имиджа корпоративной Америки скандалу вокруг гигантской корпорации "Энрон", повенчанной с нынешней администрацией, "образовался" новый. Скандал более "народный" и "игровой". Место действия - Солт-Лейк Сити.

По тарифным таблицам американского ТВ, этот скандал, раскрученный гневными тирадами ведущих американских телеведущих, воззвавших к "справедливости", то бишь к переадресованию золота от россиян к канадцам, скандал, увлажнённый "молодыми слёзами" канадской фигуристки, действительно оказался "сексапильнее" и "телегеничнее". Тем более, что драма завершилась голливудским аккордом: канадцам вручили-таки "особое" золото и возвели чуть ли не на тот самый пьедестал, который пестрит ликами новейших святых, обрамленными пожарными касками.

Связь между "народом" и телевидением в Америке обусловлена, впрочем, отнюдь не жаждой святого. Наоборот: связь эта взаимопорочна. "Народное" мнение, фабрикуемое главным образом телевидением, диктует - в согласии со "священными" законами демократии - "речевое поведение" всех теле-вянных солдатиков. Что же касается информации, формирующей мнение "телевидиотов", и распределения солдатиков по экранам волшебных телекоробок, - контролем над этим "испокон веков" занимается политическая элита. Телевидение давно уже обрело в нынешней Америке роль, какую церковь играла в "лучшие" для неё века, - средние, точнее, "тёмные". В результате американец давно же воспринимает домашнюю телекоробку в качестве персонального амвона, телеведущих - в качестве посредников Всевышнего, а себя - в качестве божьего послушника, настолько свободного от необходимости мыслить, что в тех редких случаях, когда без мыслей не обойтись, он чувствует себя левшой, вынужденным орудовать правой.

Между тем, после "сентябрьской революции", выявившей политическую и экономическую уязвимость дотоле казалось бы незыблемой американской "церкви", власти сочли необходимым уделить телевидению "ещё более особое" внимание. Параллельно с бомбёжками в Афганистане администрация развернула адекватно агрессивную телекампанию по обработке и своих собственных мирян. Новостные каналы и программы сорвали с себя священные маски информационного объективизма и ввязались в операцию в роли чуть ли не фланговых дивизий Пентагона. Виднейшие ведущие и телеколумнисты державы, половозрелые мужи, пережившие на своем веку не одну войну, все в один голос всхлипывали и рыдали перед камерой, когда речь заходила о нью-йоркских и вашингтонских жертвах. И все же "в один голос" молчали, когда речь... Впрочем, речь об афганских жертвах - в полном согласии с инструкциями из Пентагона - так никто завести и не осмеливался.

Дэн Разер, например, авторитетный ветеран тележурналистики из CBS, глотая слёзы заверил телезрителей в своей безоговорочной преданности священной войне: "Одно слово Буша - и я готов отправиться на любой участок фронта! Пусть только он вякнет - куда!" Буш, видимо, посчитал 63-летнего Разера староватым для выполнения фронтовой миссии, каковая была доверена менее великовозрастному ветерану, - раздражающе амбициозному Херальдо Ривэре из воинственного телеканала Fox News. Прибыв в Афганистан, Ривэра облачился в доспехи всемогущего Рэмбо и, стараясь выглядеть на фоне афганских гор так же натурально, как смотрелся в пустыне Лоуренс Аравийский из одноименного фильма, стал вещать в прямом эфире о доблести соотечественников, хотя по сути дела гордился именно собой и - в нарушение женевской конвенции - собственным же "огнестрельным  инструментом".

Несмотря на мощную раскрутку его вояжа и - соответственно - вопреки ожиданиям миллионов зрителей, ни в одной из пещер, куда Ривэра  "самоотверженно" вторгался вместе с камерой, ему так и не удалось застать Осаму бен Ладена. Отчаявшись, ветеран решился солгать - и притворился, будто очередной репортаж ведёт прямо по ходу стычки с боевиками Аль-Каеды. Одного из них, как вскоре выяснилось, изобразил его родной братец, телеоператор, обеспечивший также и правдоподобные звуковые эффекты, - близкий разрыв снаряда и ещё более близкий свист пули, от которой Ривэре чудом - на глазах у испугавшихся зрителей - удалось "уберечься".

Когда благодаря репортеру из конкурирующего телеканала обман был раскрыт, Ривэра, "выказав уважение к телезрителям", извинился перед ними за "непредумышленную" ложь. Как и следовало ожидать, публика поверила и простила, ибо Ривэра, вычислила она, - патриот. И даже герой: отправившись в Афганистан, он временно отказался от должности телеведущего и тем самым, как поспешили сообщить удивленной публике, совершил во имя родины подвиг: согласился на меньший семизначный оклад!

Что же касается Fox News, - дирекция канала не выказала никакого беспокойства по поводу "инцидента". Напротив, - она была весьма им довольна, ибо, подобно большинству телестанций, Fox News добивается от своих репортеров не честных репортажей, а умения компоновать и продавать зрителю эффектно обработанную реальность, - при том, что "обрабатывать" её можно, дескать, и ложью. Хотя реальность каждый опытный репортёр осмысливает, как и ждут от него, по-своему и хотя  поэтому реальность выглядит на экранах многоликой, - она, конечно же, едина: верна не самой себе, а социальной программе корпоративного владельца канала.

Тот же Fox News, перекупив - сразу после Сентября - у CNN примелькавшегося зрителям знатока конституционного права Грету Ван Састерен, велел ей во имя более проникновенного анализа правовых дискуссий подвергнуть собственную внешность "легкой" хирургической обработке. После месячного перерыва в кипучей деятельности 45-летняя Грета, выделявшаяся на CNN типологичностью облика, вынесла на экраны Fox News лицо, лишь частично "повторяющее" прежние черты. Она выглядела уже как юная Джессика Лэнг! Страдающая, правда, хронической зубной болью, поскольку левая челюсть правоведа "настаивала" на... гримасе неподвижности. Охочего до тонкостей американской конституции зрителя успокоили заверениями, что со временем - к моменту получения первого "длинного" чека - у Греты пройдет и "зубная боль". Будучи весьма смышлённой дамой, Грета, наверное, догадывается, что если боль и не пройдёт, она стоит нового - миллионного - оклада. И что, подобно всем иным примелькавшимся на экранах персоналиям с гримасой или без, ей, Грете, следует смириться с правилами: все они, эти персоналии, являются в глазах владельцев каналов лишь живым товаром, которому поручено живо же сплавлять зрителю другой, куда более важный, товар - потребную владельцам информацию. И пока владельцам хочется жрать, они скорее убьют корову, чем откажутся от... говядины!

Ещё одна новостная телестанция, MSNBC, пошла после Сентября своим путем: вместо хирургического переосмысления примелькавшихся на конкурирующих каналах физиономий она решила подать зрителю совершенно новое лицо. Принадлежит оно дотоле безвестной Ашли Бэнфилд, умеющей, дескать, добиваться труднейшего эффекта в документальных телерепортажах, - имитации искренности. Бэнфилд была направлена в Пакистан, где - и это было жирно подчеркнуто - в знак солидарности с мусульманским населением региона она перекрасила волосы из охристого цвета в тёмно-каштановый! В своих репортажах Бэнфилд подчеркивала это и сама, придавая при этом глазам выражение, не оставлявшее сомнений в готовности всех американок страдать не только вместе с нищими мусульманками кандахарских гор, но даже - вместо них! Единственная оплошность её имиджмейкеров была усмотрена в том "огорчительном" факте, что те не догадались убрать с физиономии новой телезвезды массивные дизайнерские очки, мало популярные пока среди голодающих афганок.

В настоящее время Бэнфилд пребывает в "недружественном" Тегеране. И выглядит, разумеется, совершенно иначе. Под стать персиянкам, страдающим от дефицита институтов демократии. Она напоминает американку столь отдаленно, что, не будь преподобный аятолла Хомейни мертвецом со стажем, он взял бы её в свой гарем. На том, правда, условии, чтобы - в согласии с нормами этого мусульманского института - Бэнфилд не произносила больше ни единого слова. Ибо словеса она - да! - таки произносит: уставившись в телекамеру невинными глазами из-под тёмной косынки, Ашли Бэнфилд неустанно забивает в вислые уши соотечественников звуки, заимствованные из бушевской партитуры. Той самой, которую, предположительно, озвучат скоро по-над "осью зла"  и американские бомбардировщики.

Благодушие и воинственность

          Американский поэт и историк Карл Сэндберг мечтал о наступлении такого времени, когда объявят войну, но воевать не придет никто. Нигде, пожалуй, эта мечта не выглядит сегодня столь утопично, как в Америке, единственной стране, готовой вести нескончаемую войну до победного конца, то есть до истребления  всех на свете врагов, - не только действительных, но и воображаемых. Нескончаемые же опросы общественного мнения снова и снова свидетельствуют о поголовном народном энтузиазме касательно продолжающихся бомбёжек Афганистана. И хотя они так и не завершились пока обещанной поимкой Усамы бен Ладена или талибского вождя Омара, народ слаженно и восторженно рукоплещет по поводу каждого нового заявления администрации о благоразумности и благородности новых военных походов. Никому из рукоплещущих не приходит в голову какая-нибудь иная, тоже, возможно, благая или даже благодушная идея. Скажем, выдержать паузу в бомбёжках и задуматься о целесообразности новой стратегии борьбы с террористами, которые ведь, собственно, и "воодушевили" американцев на войну против казалось бы... всех и вся.

            После Чёрного Сентября прошло уже полгода, на месте трагедии успели появиться "световые памятники", но американцев постоянно запугивают тем, что на фоне грядущих  террористических атак  крушение нью-йоркских башен будет выглядеть всего лишь как ребяческая сценка, ибо угроза ядерной атаки продолжает висеть над страной дамокловым мечом. Что ж, не значит ли это, что ковбойская стратегия бушевской команды попросту неэффективна? Этот неозвучиваемый в Америке вопрос помянутая команда совместно со всей политической элитой державы упреждает категорическим "Нет!" Угроза ядерной атаки свидетельствует, дескать, лишь о том, что настало время принятия самых кардинальных мер против реальных и потенциальных врагов! В народные массы брошена для обкатки "революционная" идея "упредительной" ядерной бомбардировки государств, возглавляемых "сущими исчадиями ада", - теми, кого бушевцы, не постеснявшись зеркал, именуют... воинственными мужланами. Как и следовало ожидать, обкатка идеи идёт, увы, с успехом, превосходящим ожидания.

            Список неугодных Вашингтону режимов довольно длинен, и если бушевцам удастся претворить в жизнь своё - отличающееся от сэндберговской мечты - "видение", как поэтически же именуют они истребление тысяч граждан с самыхми разными оттенками кожи, то с нынешней карты мира исчезнет довольно изрядная его часть. Я лично не сомневаюсь в том, что наш сентиментальный президент, увлажнённый слезами лик коего с настойчивой бесстыжестью то и дело всплывает на телеэкранах державы, не моргнет и глазом, отдавая приказ "пронюкать"  территории "зловредных" государств. Ведь в конце концов никто другой, как американский же президент и опробировал в Японии "максимально экономичный" способ противодействия "великой угрозе". Что же касается американского населения, давно уже привыкшего к роли Господнего первенца и к своему "богоданному" праву распоряжаться всеми благами планеты, - оно, постоянно и успешно оболваниваемое, не станет, конечно же, возмущаться против погрома в любом заокеанском государстве.

            И действительно: если Америка так и не додумается до сколько-нибудь умеренного, мирного, способа противодействия чуме исламского фундаментализма, ей в конце концов придется пойти на эту крайнюю меру, - на, как выражаются астрономы, "большой бэнг", ибо "простыми" бомбами не перебить всех на свете террористов. Что же касается применения штыков, Америка продолжает "стесняться" этого сразу по двум очевидным причинам. Во-первых, штыки применяют исключительно в рукопашных схватках, связанных с обильными жертвоприношениями с американской стороны, а во-вторых, именно они, эти жертвоприношения, могут вконец расшатать хрупкую эмоциональную конституцию нашего президента, в отличие от которого ни один ал-каэдовец или ал-аксовец так пока и не прослезился на пути к ал-лаху. Враг - как реальный, так и потенциальный - должен был упрежден в его злонамеренности и физически уничтожен, твердит министр обороны Рамсфелд: иного способа противодействия чуме не существует.

            Иной способ, между тем, конечно же, существует. Способ пусть и более "дорогостоящий" с точки зрения времени, но зато менее кровообильный. Проблема заключается лишь в том, что этот способ, возвращение "фанатикам" их же собственных "хлебов", никак не устраивает в Америке ни её финансовую, ни политическую элиту. Не сомневаясь в собственной силе, сильные мира сего не сомневаются и в праве решать кому жить в нём, а кому умирать. Если что и мешает финансовой элите Америки пробомбить бедняцкие классы в собственной же стране, - это "догадка", что тем самым она "занюкала" бы и себя. Вместо ядерных бомб она вынуждена сбрасывать им объедки со своего стола, тем паче, что голодающий люд, заполучивший суточный рацион, поглощению его предается охотнее, чем размышлениям о каком бы то ни было бунте. Наевшись же того, "что бог послал", этот люд, полусчастливый от своего очередного полувезения, откидывается на спинки дешевых диванов и предается теперь уже поглощению полугнилой послеобеденной клюквы, которую для него выметает на телеэкраны всё та же элита, одержимая мыслью не допустить, упаси Аллах, рождения у телезрителей "посторонних" мыслей.

            Америка не вправе обвинять в воинственности никого до тех пор, пока ею правят "сердобольный" Буш и его кровожадные сподвижники. Она не вправе надеяться, что всех униженных и оскорбленных мира сего сможет в одночасье вынудить смириться с собственным рабством по отношению к теперь уже единственной империи, которая к тому же не терпит и инакомыслия. Время от времени, как свидетельствует опыт, рабов - если их, конечно, не начисто "вынюкать" с лица земли - будет посещать вместо голода мысль о справедливости, и тогда, вооружившись "чем бог послал" (будь то даже ножи для вскрытия картонных коробок), они пойдут резать "неблаговерных" от имени любого сколько-нибудь известного персонажа, - будь то Аллах, Маркс или даже Пиноккио. Администрация, требующая выделить Пентагону 343 миллиарда долларов, тогда как всем голодающим мира сего - лишь один миллиард, не вправе расчитывать на что-нибудь иное кроме неприязни со стороны последних.

            Буш, мне кажется, вовсе не кривит душой, высказывая недоумение в связи с тем, что так много людей по всему свету недолюбливают его вотчину. Он просто проявляет тем самым свое, мягко говоря, простодушие. Ведь каким еще более мягким эпитетом кроме как "простодушная" можно назвать его надежду на то, что в каком-нибудь Зимбабве многодетный отец голодающего семейства будет испытывать... благодушие по отношению к славному малому из техасского Кроуфорда, который  в младенческие годы мирно понюхивал себе кокаиновую пудру пока его папаша со своими нефтяными подельниками распределяли меж собой богатейшие ресурсы планеты? Но бушевская наивность вряд ли убережёт эту планету от катастрофы: сельский дуралей - когда вокруг него столь победоносно утверждают себя алчность, несправедливость и злонамеренность - перестает вызывать благодушные ухмылки.  

Сезон хамелеонов

              Куда бы кто сегодня ни прибыл, трудно отделаться впечатления, что всё на свете начинает походить на всё остальное, и все на свете пытаются вписаться в этот скучнейший натюрморт. В Вашингтоне минувшая зима вобрала в себя признаки всех четырёх сезонов года. Весь день, скажем, дождило, но наутро низкие небеса просеивали сероватые хлопья снега, хотя буквально на следующий день столь же неуверенно проглядывало солнце. Устратив привычные контуры и координаты, вещи, подобно свежей краске, пропитывают собой все прочие оттенки и - наоборот - пропитываются ими.

В полном согласии с этим принципом техасские присяжные, например, разбиравшие дело Андреи Йейтс, матери пятерых младенцев, которых она - всех без исключения - умышленно утопила в воде, постановили всё-таки не приговаривать её к смертной казни. Техасу, гордящемуся рекордным числом преступников, усаженных на электрический стул, взбрело вдруг в голову не выказывать свою хваленую принципиальность и пощадить убийцу, хотя преступление Йейтс всю Америку. Другой пример: отшумевшие Олимпийские игры походили скорее не на спортивный праздник, а на традиционную американскую пиаровскую шараду, призванную продемонстрировать миру, что "искренние" слёзы вкупе с улыбкой, обнажающей маниакально белые зубы, суть главные условия для завоевания медали. Ещё: президент Буш, в школьные годы отличавшийся от товарищей особенно плохими оценками за успеваемость, а в зрелые уже не отличающийся от них в своем полном пренебрежении к книгам, стал вдруг агитировать школьников читать больше и охотнее. И обещал им заняться тем же и сам. Одним словом, всё вокруг начинает смотреться совершенно одинаково. То есть - как всё, что рядоположено.

С этим заключением, впрочем, меньше всего согласится Том Ридж, - "Министр Безопасности Отечества". Согласно его недавнему заявлению, отличившимся, как и предыдущие, эмоциональной и интеллектуальной неизощрённостью, всё на свете, оказывается, по-прежнему столь же характерно и даже неповторимо, как стрёкот ручного автомата. После напряженного шестимесячного труда Ридж выступил наконец со всеохватывающим планом обеспечения безопасности во всех американских штатах без исключения. Он предложил ввести единую цветовую координационную систему, определяющую степень национальной опасности  - и всем нам, американцам, сказал министр, следует разбираться в "тонкостях" этой системы легко и безошибочно. Особых усилий, однако, для её изучения американцам затрачивать не придётся, ибо предусмотрительный Ридж построил свою блистательную систему на уже усвоенных американцами сигнальных красках дорожного светофора.

На специальной пресс-концеренции он разъяснил населению державы следующее: если, скажем, прозвучит заявление о вхождении страны в КРАСНУЮ зону опасности, то это будет значить, что - и при этом министр часто-часто заморгал -  всем американцам следует выказать особую настороженность. Если же, наоборот, правительство дает ЗЕЛЕНЫЙ свет (чего оно не сделает до следующих выборов), то это будет значить, что осторожность следует проявлять именно при "пересечении улицы". Ныне же, вздохнул Ридж, мы с вами, дорогие соотечественники, живём под ЖЁЛТЫМ светом, - и посему будьте начеку. На этом он поблагодарил репортеров за внимание и добавил, что отправляется с собственным семейством на заслуженный отдых в неназванный санитарно-оздоровительный пункт, где, не исключено, в его отдыхающую голову могут прокрасться дополнительные идеи по борьбе с мировым злом. А ведь ещё совсем недавно некоторые соотечественники втихаря сомневались в творческом потенциале своего министра безопасности!     

Другую замаячившую на горизонте радость обещает жителям столицы событие, которое, на первый взгляд, имеет мало общего с политикой. Куда больше - со спортом. Но - лишь на самый-самый первый взгляд, ибо - в противовес риджевскому представлению о реальности - границы между вещами сегодня, как никогда прежде, размыты. Событие, которое я имею в виду, - матч на звание чемпиона мира по боксу между Майком Тайсоном и Ленноксом Льюисом. Как известно, Комиссия по профессиональному боксу в штате Невада лишила Тайсона лицензии на выступление в Лас-Вегасе, где, как правило, и разыгрываются самые дорогостоящие в мире сеансы кулачного мордобоя. И если бы вдруг городские власти Вашингтона не догадались заработать на Тайсоне деньги для дальнейшего укрепления обороноспособности столицы, его многократно откладывавшийся матч с Льюисом, возможно, так никогда бы и не состоялся. Вполне возможно, впрочем, что он в конце концов и не состоится, ибо столичные блюстители "нравственности", блюдящие её не слабее невадских, обещали матч сорвать. 

Дело в том, что Майк Тайсон, будучи одним из величайших атлетов в истории, является ещё и одним из наиболее ярких персонажей среди нынешних спортсменов. Он отличается от остальных так же резко, как среди лимузинов с их повсеместно узаконенными ныне мягкими формами выделился бы неотёсанный динозавр. Да, осужденный в свое время за "насилие" над красоткой, навестившей в гостиничном номере этого известного несдержанностью тяжеловеса в третьем часу утра, Тайсон ничем - кроме цвета кожи - не напоминает "волшебника гольфовых лужаек" Тайгера Вудса. Достаточно вспомнить, что Вудс общается только с теми дамами, которых фильтрует для него любящий папаша. Ничем же - кроме того же цвета кожи - не напоминает Тайсон и баскетбольную легенду Майкла Джордана, который и вовсе перестал теперь общаться с женщинами, поскольку не желает делиться имуществом с... собственной женой, вознамерившейся развестись с ним на почве супружеской неверности. Джордана и Вудса американские СМИ преподносят публике в качестве образцовых любимцев: никакая обувопошивочная компания или фабрика по выпечке кукурузных хлопьев не откажется "освятить" коробки с собственной продукцией лыбящимися физиономиями этих чемпионов спорта. Осилив "белую" азбуку хамелеонства, они и иже с ними чёрнокожие чемпионы от бизнеса научились главному: "светиться" нейтральными красками! Для достижения чего, впрочем, достаточно идти на поводу у белой элиты.

назад

Начало сайта