Введение

В этой работе мы рассмотрим социальные, политические, экономические, психологические и идеологические причины и следствия войн в наше время. Очевидно, что мы не можем исследовать вопрос со всех точек зрения в подробностях; вместо этого мы сосредоточимся на том, что считаем самым важным в этих основных разделах.

Первый вопрос, требующий прояснения: «какие войны»? Есть как минимум четыре типа войн, имеющих всемирное значение. Первый и наиболее значимый с точки зрения современных и будущих отношений между государствами – империалистические войны – такие, как вторжение США в Югославию, Афганистан и Ирак. Они приводят к насильственному введению прямого или косвенного колониального правления, появлению военных баз и присвоению стратегически значимых ресурсов и/или водных и наземных торговых путей.

Второй тип – «сепаратистско-этнические конфликты», например, албанский захват югославского Косово, или курдский – Северного Ирака. Хотя сепаратистские конфликты происходят в рамках более широкой имперской стратегии, местные участники привносят их собственные «исторические притязания» для оправдания войны против существующего центрального правительства.

Третий тип – «колониально-территориальные» войны, наиболее наглядно представленные израильским изгнанием палестинцев, грабежом их земли и имущества, отказом в самоуправлении и поселении евреев на палестинской земле, захваченной вооруженной силой.

Четвертый тип – «региональные» войны, в основном в Африке и Азии, где агрессивные режимы вторгаются в соседние страны, особенно в приграничные территории – обычно содержащие драгоценные металлы. Такова ситуация в Южной Африке, где Руанда оккупирует значительную часть Восточного Заира.

У каждой из этих войн есть особенности – вопрос в том, связаны ли они с проектами построения империи – США, Евросоюза или других возникающих имперских держав? Ответ сложен и зависит от уровня анализа проблемы. Многие из этих конфликтов старше, чем нынешние попытки имперского строительства США; во многих случаях местные элиты рассматривают войну как источник классового, личного и национального обогащения. Можно полагать, что такого типа конфликты будут продолжаться в некоем (отдаленном) будущем и в «послеимперский» период, когда местные удельные князьки попытаются захватить «обломки» мировой империи, приходящей в упадок.

Тем не менее, каковы бы ни были «исторические притязания» и местные интересы, все эти современные войны по-своему связаны с продолжающимся имперским строительством США и Евросоюза. США постоянно поддерживают сепаратистские движения на национальной основе как КЛА в Косово, или чеченских террористов, чтобы ослабить государства (Югославия, Россия) ставшие мишенью США. В результате Вашингтон получает новое послушное правительство, военные базы и стратегические геополитические преимущества, в то же время подрывая силы возможного противника своих стремлений к неограниченному мировому господству. США предоставляют оружие и деньги для израильских колониальных захватов и войн против палестинцев и арабских стран. Это одновременно ослабляет арабские страны, противостоящие имперскому строительству США, и усиливает массовое сопротивление. Идеологическое влияние и политико-финансовая мощь произраильских организаций и деятелей в правительстве и вне его усиливает наиболее воинственное и милитаристское крыло американских имперских строителей, особенно на Ближнем Востоке, часто к ущербу ТНК США, желающих договориться с местными властями.

Отношения американского империализма с сепаратистами и колониальными странами противоречиво. С одной стороны они подрывают влияние антиимпериалистических националистов, с другой стороны – их территориальные притязания угрожают имперским связям с зависимыми режимами (как в случае с иракским Курдистаном и Турцией). Более того, имперская стратегия поддержки исламских националистов против нерелигиозных левых (как в случае с Афганистаном и Югославией) привела к новым вооруженным столкновениям между империей и бывшими исламскими «союзниками», когда Вашингтон попытался использовать и выбросить их, заменив более управляемыми неолиберальными марионеточными режимами.

В условиях, когда имперское строительство США и Европы основано на доктрине перманентных войн, очень мало найдется, если они вообще есть, региональных, локальных или сепаратистских войн, которые целиком «локальны» - в причинах или следствиях.

Движущие силы войны: внутриимперское сотрудничество и соперничество

Ключ к ускорению темпов имперского строительства за последнее десятилетие - «пустое место», возникшее в результате уничтожения коллективистских государств (СССР, Восточная Европа и Азия) и их союзников в Африке и в других местах. И США и Евросоюз успешно включили эти страны в свои сферы господства –в военной, экономической и культурной области. Европа получила контроль на стратегическими ресурсами, дешевой квалифицированнойрабсилой и промышленными предприятиями, включив эти страны на подчиненном положении в Евросоюз. США получили аналогичные экономические преимущества, но также и военные базы и наемные войска для имперских войн (в Югославии, Афганистане и Ираке) и политических помощников в ООН. Вашингтон поддержал незаконный захват власти Ельциным и его разрушительный, продажный, олигархический режим, который буквально разрушил российское общество и экономику. Поддерживая Ельцина, финансовая система США получила сотни миллиардов долларов в результате незаконного вывоза денег олигархами-любимцами США. Евросоюз и США присоединились к олигархам с целью разграбления нефтяных и газовых богатств России. США упрочили свое военное превосходство и продолжали организовывать «кольцо охвата» вокруг ослабленной России с помощью новых подчиненных государств, включенных в НАТО. От Прибалтики до Балкан через Центрально-Восточную Европу и через Кавказ до Средней и Южной Азии, Вашингтон организовал местные армии и военные базы под своим командованием.

Европа, сосредоточившись на экономическом господстве, проникала в те же самые регионы, опираясь на «помощь» и финансы своих ТНК, а также на продажность новых капиталистических политиков.

Такая «кооперация» в деле совместного завоевания США и Евросоюзом Восточной Европы, Балкан и Прибалтики была основана на «совместных решениях и совместном разделе добычи». Совместный передел мира США и Евросоюзом, тем не менее, пришел к концу с новейшей волной имперских войн, начиная с вторжения США в Афганистан и Ирак. Вашингтон решил действовать в одностороннем порядке, дабы прибрать к рукам принятие решений и колониальную оккупацию этих стран, низведя Европу на роль подчиненного под командой США, и без особых прав на добычу. Две ведущие европейские державы: Германия и Франция признали господство США в Афганистане, но не уступили в вопросе о монополии на нефть Ирака. Американо-европейский конфликт из-за Ирака показывает внутриимпериалистическую конкуренцию в переделе мирового богатства и новых колоний. Имперские государства Европы, полагаясь в основном на свои экономические инструменты – банки, ТНК, торговые и инвестиционные соглашения под эгидой государств – бросили вызов попыткам США утвердить свое региональное и мировое превосходство и подчинение Европы через захват монополии на энергоресурсы.

В Иране, Ливии, России и на Кавказе и Латинской Америке, нефтегазовые ТНК Европы обеспечили себе долгосрочный доступ к энергоресурсам путем прямых инвестиций или межгосударственных договоров. Планировщики мирового господства США решили подорвать жесткую экономическую конкуренцию Евросоюза, опираясь на «сравнительные преимущества» Вашингтона в военной силе – в одностороннем порядке начать вторжение в Ирак, монополизировать иракскую нефть и приготовиться к будущим нефтяным войнам на Ближнем Востоке (Иран и другие) и в других местах (Венесуэла).

Вашингтонская доктрина перманентной войны была прямо противоположна доктрине Евросоюза – «экономическому империализму» с выборочными и ограниченными военными действиями. Несмотря на серьезные расхождения по Ближнему Востоку, и США и Евросоюз все еще находят пространство для сотрудничества в установлении зон совместного влияния в ряде стран и регионов, а именно в Афганистане, на Гаити и в Африке. Сотрудничество и конфликт между двумя имперскими державами в переделе мира на сферы колонизации, господства и влияния – ключ к пониманию значения войн в конце 20 века и в новом тысячелетии.

Разрушение и отмена исторической памяти

Новое пришествие колониальных войн и колониального господства в 21 веке и рост национально-освободительных движений и антиколониального сопротивления отражает разрушение исторической памяти в имперских странах, среди западных интеллектуалов, как и в массах (особенно в США) и в правящих классах.

«Разрушение исторической памяти» было очевидно в Европе между двумя мировыми войнами, когда Германия перевооружалась и готовилась завоевать и колонизировать Европу. Немецкая пацифистская и даже революционная, анти-милитаристская сознательность после Первой Мировой войны длилась не более 15 лет, после чего нацисты смогли ввергнуть Германию в новый приступ перевооружений и завоеваний. В период после Второй Мировой войны, массовые антивоенные настроения в США, отражавшие ужасы смерти и инвалидности, длились недолго. Короткий пятилетний промежуток после Второй Мировой войны (1945-1949) перед тем, как начать войну на Корейском полуострове (1950-1953); последующие массовые «антивоенные» настроения 1953-1963 гг; вторжение США в Индокитай и 12-летняя война (1963-1975) привели к возрождению весьма сильных массовых антивоенных настроений, продолжавшихся 15 лет до Первой войны в Персидском заливе. В 1990-х, американские антивоенные настроения на время снова объявились как раз накануне Второй войны в Персидском заливе (январь-февраль 2003 года), и затем практически испарились, по крайней мере, с улиц. «Массовая историческая память», как учит история, может быть способна на короткое время ограничить военную сторону империалистического завоевания, но история также показывает, что «память» могут разрушить и свести на нет со временем (быстрее или медленнее) решительно настроенные имперские планировщики и пропагандисты.

«Историческая память» играет положительную роль в ограничении имперских войн при определенных условиях и в течении ограниченного времени. Память о массовых смертях и ранениях имперских солдат, глубокий экономический кризис в результате военных расходов и потери рынков,глубокие внутренние политические противоречия и нестабильность, деморализация и недовольство среди солдат – все это причиняет серьезные, но временные, ограничения на способность империи вести войны. Синдром массовых антивоенных настроений – кошмар имперских идеологов, политиков и ТНК. В результате организуется сознательное и целенаправленное разрушение такой угрозы. «Историческая память» изменяется совокупным действием ряда событий, двусмысленными политическими заявлениями и ограниченными военными действиями, что со временем ведет к возрождению массовых настроений за войну и затмению исторической памяти.

«Историческая память» наиболее сильна среди тех, кто ближе всего испытал и пережил разрушительные последствия «проигранной имперской войны». Наиболее сильна эта память непосредственно после разрушительной, разорительной имперской войны. Впоследствии, память со временем разрушается, появляется новое поколение, и идеология пересиливает опыт и верования, передающиеся между поколениями.

Опыт США после имперского поражения в индокитайской войне – наглядный пример того, как работает «разрушение памяти».

Первый шаг был сделан сразу после конца войны во время президентства Джимми Картера (1976-1980). Картер разработал доктрину интервенций во имя прав человека – выборочно применяя «гуманитарную» риторику в попытках оправдать новое узаконение интервенций США в то время, когда массовое сознание было решительно против новых империалистических войн, но готово отозваться на призыв к защите прав человека. Кроме того, Картер обеспечил финансирование и поддержку нескольким террористическим движениям и правительствам в Центральной Америке, Южной Африке и Афганистане, что позволило Вашингтону продолжать имперское строительство. В-третьих, Картер вызвал серьезное противостояние с Ираном – дав убежище свергнутому ненавистному шаху – что привело к захвату американского посольства. Картер использовал это событие для отказа от уменьшения военных расходов. Наконец, Картер, при материальной поддержке Саудовской Аравии и тыловой – Пакистана, навербовал и вооружил десятки тысяч исламских фундаменталистов, присоединившихся к местным афганским полевым командирам, помещикам и муллам для нападения на реформистское и нерелигиозное просоветское правительство. Целью Картера было спровоцировать крупномасштабное советскую военную помощь осажденным властям Афганистана, как предлог для развязывания «Второй Холодной войны» - и ускорения новой милитаризации империи США. Через пропаганду и косвенное военное участие Картер начал постепенное увеличение числа сторонников имперских войн и разрушение мощной антивоенной «исторической памяти».

Рейган расширил и углубил этот процесс, ускорив процесс вооружения, ввязвшись в войну наемников против Никарагуа и ужесточив войны «заместителей»в Афганистане и Южной Африке. При Рейгане, а затем Буше (отце) США развязали имперские войны против Гренады и Панамы – маленьких и слабых государств – которые Вашингтон успешно победил с минимумом потерь в живой силе. При таких «дешевых» в пересчете на жизни американцев, быстрых и успешных войнах, массовое историческое сознание было «скорректировано» - в сторону принятия или согласия с новым использованием войны для установление господства США при определенных обстоятельств. Однако историческая память все еще была значима в период подготовки к войне против Ирака – большинство американцев были против нее, пока она не началась. И снова ошеломляющий военный триумф и мнимальные потери американских жизней привели к резкому изменению в сторону массовой поддержки этой войны.

Президент Клинтон продолжал бомбежки Ирака и оккупацию Северного Ирака. Историческая память разрушалась. Никто не противостоял Клинтону в его воздушной войне против Ирака, но когда он послал американских солдат в Сомали и более двадцати из них были убиты, «воспоминания» возродились и Клинтон быстро вывел войска.

Одним из тягчайших ударов по «исторической памяти», событием, расчистившим путь для последующих имперских войн против Афганистана и Ирака, была война Клинтона против Югославии. Клинтон при массивной пропагандисткой кампании дезинформации, провозгласил, что власти Югославии проводят политику геноцида против боснийских мусульман и косовских албанцев. Так империалистическая война оказалась «гуманитарной войной». Города, больницы, фабрики, радиостанции и жилые кварталы были разбомблены и США/НАТО раздробили Югославию на послушные мини-государства. Опять появилась массовая поддержка, так что «гуманитарный» империализм, малое число американских потерь и быстрая победа стерли последние следы исторической памяти. Идеологические и политические основания для империалистической политики при массовой поддержке были заложены – не хватало только «удобного случая».

События 11 сентября 2001 года предоставили правительству Буша Второго, состоящего из крайних штатских милитаристов и фанатичных сионистов, повод начать ряд войн в Афганистане и Ираке и провозгласить тоталитарные доктрины перманентных войн, превентивных войн и экстратерриториальности имперских законов США. Доступные свидетельства позволяют утверждать, что правительство Буша было глубоко замешано в событиях 11 сентября, приведших к окончательному разрушению исторической памяти.

Однако, в отличие от прочих недавних империалистических войн, иракская – долгая народная война ( в которой нет быстрых и легких побед), приведшая к крупномасштабным потерям и колоссальным расходам, выходящим из-под контроля, и без видимого конца. Новая «историческая память» может начать возникать на основе новой реальности – Ирака.

Война – политические организации и общественные движения

Историческая сознательность воплощается в активистах, поддержанных политическими организациями. Основываясь на историческом опыте, можно сказать, что общественные движения могут успешно «создать» память путем мобилизации и запоминающихся массовых митингов, но именно политические организации поддерживают или уничтожают историческую память.

Главные политические организации (особенно в США), включая СМИ, неустанно трудились над уничтожением политической сознательности, касающейся смертей и разрушений, причиненных империалистическими войнами. Пока они клянутся, что «воздают честь павшим воинам», они заняты этим постольку, поскольку это служит империи, их «героизм» восхваляется как самопожертвование для дальнейшего расширения власти империи. Избирательный процесс используется не для продвижения антимилитаризма, а для уничтожения независимой организации масс, прямо противостоящей орудиям имперских войн.

Когда антивоенные действия движутся в направлении предвыборной политики, они поглощаются существующими партиями и политиками, оппортунистически отмечающими свое признание антивоенных настроений в обмен на разжижение антивоенной сознательности. Предвыборный процесс включает антивоенные общественные движения, совершающие серьезные уступки сторонникам войны, финансирующим выборы, политикам, занимающим двусмысленные и непоследовательные позиции, и политическими партиям, тесно и глубоко связанным с имперской политикой и интересами. Таков опыт США и других стран. Политические организации согласны даже поставить под сомнение непопулярные войны, чтобы привлечь массовую оппозицию, и, получив ее поддержку, возвращаются к перевооружениям для нужд имперских войн. Когда движения растворяются в политических партиях, участвуя в избирательных кампаниях через политиков -«диссидентов», «историческая сознательность» глубоко подрывается.

Толчком к организации массовых антивоенных движений служит именно осознание, что существующие политические партии и «нормальный политический процесс» глубоко замешаны и развращены своим структурными связями с имперскими интересами. Возвращаясь в эти организации, с новыми лицами и лозунгами, массовая сознательность теряет свою историческую проницательность и понимание природы имперской силы.

Напротив, «историческая сознательность» проявляется с огромной силой, когда массы людей собираются для коллективных действий, проявляя инициативу на местах и видя связь экономических и политических органов, направляющих имперские войны. Действия и знания выливаются в коллективную антимилитаристскую сознательность, которая со временем вырастает из осознания ежедневного разрушения («эмпирическая сознательность») в «историческую сознательность», понимание систематического имперского грабежа во времени и пространстве.

Движения прямого действия обходят стороной искажающее влияние «политических стражей» (буржуазных политиков, принятых идеологий и говорящих голов в СМИ) и прямо выражают антивоенные идеи и антимилитаристские интересы народных масс. Движения действуют прямо против милитаристской политики, ухудшающей положение населения – призыв на военную службу, насильственные и увеличенные военные налоги – и против политиков, посылающих сотни тысяч на смерть и инвалидность.

В этом противостоянии антивоенного движения и провоенных политических организаций, преобладание первых наиболее наглядно во время имперских поражений, солдатского недовольства, и опозоренных ложью и нарушенными обещаниями политиков. Это - критические моменты, но они продолжаются недолго. Провоенные политические организации, пережившие и/или преодолевшие кризис имперской войны, перегруппируются, принимают «лучших» из своих антивоенных противников в свои ряды и возвращаются к политике имперских войн – до следующего кризиса – в конечном счете снова занимая господствующее положение. Историческая сознательность превращается в «примечание» к общепринятой истории «Великих войн».

«Историческая сознательность» антиимпериалистических войн продолжается, когда приводит к широкомасштабным, долгосрочным преобразованиям политических органов. Продолжение борьбы создает связь поколений, и передачу антимилитаристских идей. Постоянное обновление исторической сознательности зависит, отчасти, от активной роли антиимпериалистических интеллектуалов.

Война и интеллектуалы

Левые интеллектуалы яро критиковали войны в целом, пока не столкнулись с тем, что их страна ведет войну – и тут противостояние уступило место уклончивым заявлениям, двусмысленным моральным попытками выиграть время и , среди самых «храбрых» - проклятие насилию как агрессора, так и жертвы. Хуже того, многие левые и прогрессивные интеллектуалы поддерживали, защищали и проповедовали доктрину «гуманитарных интервенций (империализма)». Это моральное предательство ярко проявилось во время нападения США на Югославию и поддержке террористической Косовской Освободительной (!) Армии и «этнических чисток» сотен тысяч сербов из Косово, Хорватии и других мест. Прогрессивные интеллектуалы США подозрительно отмалчивались. «Прогрессивные интеллектуалы» повторили ту же роль: предоставление тенденциозного политического оправдания вторжения в Афганистан и Ирак – хотя в последнем случае, вплоть до начала войны, меньшинство их проклинало войну и обвиняло власти. И даже те прогрессивные интеллектуалы, которые критиковали империалистические войны, отказались поддержать антиколониальное сопротивление и многие выступали против немедленного вывода колониальных армий.

Вопрос о войне и мире исключительно важен. При подготовке к империалистической войне, пропагандистская машина запускается на полную мощность, СМИ яркими красками живописуют правоту имперского дела и порочность страны, назначенной в жертву. Репрессивное законодательство («меры безопасности») принимается подавляющим большинством Конгресса. Публицисты, религиозные деятели, демагоги, государственные мужи и столпы гражданского общества отыскивают самые возвышенные моральные причины громко восхвалять «нашу войну». Дремлющие шовинистические «инстинкты» масс пробуждаются. Прогрессивные интеллектуалы начинают трепетать; новые законы могут погубить их карьеру и подорвать повседневную жизнь – лекции, семинары, дописывание новой статьи или книги. Их коллеги смотрят на них с подозрением, пока те громко не присягнут – «несмотря на любую критику в других случаях, в этот раз речь идет о жизни и смерти, мы должны сомкнуть ряды» - с агрессорами. И не только страх материальных лишений или нарушения жизненных удобств вынуждает прогрессивных интеллектуалов поддержать войну, промолчать или (кучка самых храбрых) клеймить обе стороны, но и чувство отчуждения от национальной истории, страх отверженности соседями и коллегами, необходимость признать последствия того, что живешь в дикой имперской цивилизации, процветающей на войнах, особенно на успешных войнах. Прогрессивные интеллектуалы куда чаще отзываются на давление своего окружения, чем на страдания колонизированных народов.

Убеждения прогрессивного интеллектуала не высечены на скрижалях – они меняются с изменением условий их среды обитания и судьбой имперского правительства. Когда происходит колониальная оккупация и появляются наглядные картины смертей и разрушений в колонизированных странах, прогрессивные интеллектуалы ратуют за гуманитарное вмешательство, дабы смягчить крайности войны. Они даже повышают голос на несколько децибел против издевательств и пыток отдельных узников в отдельных тюрьмах. Но редко прогрессивные интеллектуалы решаются перейти линию колониального фронта и открыто поддержать антиколониальное сопротивление. Они утверждают, что такая поддержка поставит под сомнение их «моральный авторитет» среди умеренных деятелей империалистической власти.

Со времен конца вьетнамской войны западные интеллектуалы не выразили солидарности с народным сопротивлением ни одной из империалистических войн: Гренада, Панама, Югославия, Афганистан, Ирак, Палестина, Ливан – имперские войны бесчисленны, но число их идейных противников среди интеллектуалов можно пересчитать по пальцам.

Главная причина критики многими интеллектуалами долгих империалистических войн – жертвы среди американских солдат и урон для американской казны. За лозунгом : «Верните наших ребят домой» - политический нарциссизм, в центре внимания оккупанты, а не антиколониальное сопротивление. Даже будучи «оппозиционерами», западные интеллектуалы строят свою политику на этноцентрическом взгляде на мир.

На более глубоком уровне этот политический нарциссизм также полезен для уступок шовинистической лихорадке, треплющей многих их соотечественников. «Мы тоже преданы нашей империалистической стране – но давайте не тратить на это жизнь «наших ребят». Разумеется, если и когда имперские правители вербуют наемников, послушные режимы и местных коллаборационистов убивать бойцов сопротивления – ничего внятного не будет сказано, потому, что «наши ребята» будут дома в безопасности.

Исторический переход интеллектуалов из оппозиции к поддержке войн и имперских кандидатов не просто «практичный выбор» меньшего зла против большего. оборотничество – результат страха, страха перед власть имущими – даже если их жизням, карьерам и материальному благополучию ничто не угрожает. Но интеллектуалы воображают угрозу, стряпают нелепые сценарии «фашистских» репрессий, чтобы скрыть свою моральную трусость. Их воображаемый страх усиливается возможной угрозой личной безопасности, уверенности и имуществу, если имперские силы потерпят поражение и правители «отомстят» внутренним критикам. Поддержка войны или позиция « против обеих сторон», как предпочитают лицемеры – страховка на будущее. В мрачном фантастическом мире интеллектуалов, когда воображаемое следствие произойдет, они всегда смогут предъявить как доказательства в свою пользу статьи и речи, проклинающие «аморальных варваров», нападающих на «наших ребят».

Но если и есть что-то неизменно верное касательно наших прогрессивных интеллектуалов, так это то, что они не «стоят на месте» - они меняются со временем – они, как флюгера ловят попутный ветер политической судьбы.

Когда страдающие от войны «средние люди» настраиваются против войны, когда имперский режим расколот раздорами среди элиты, когда солдаты сомневаются в приказах, в офицерах, в войне, в президенте и генералах, тут наши высокоморальные интеллектуалы быстренько стряпают новый набор моральных норм, присоединяют свои голоса к множеству тех, кто недоволен войной. Как только это становится безопасно, когда цена проигранной имперской войны рвет в клочья паутину официальной лжи, наши отважные прогрессивные интеллектуалы выходят вперед, занимают трибуну и провозглашают свое неприятие войны. Интеллектуалы никогда не продаются, они только сдают себя в аренду сильнейшей стороне, новой поднимающейся политической действительности. С ростом оппозиции имперской войне растет и смелость наших прогрессивных интеллектуалов.

В войне слов, идеологической войне в сфере культуры, наши прогрессивные интеллектуалы нападают на неоконсерваторов, разоблачают ложь СМИ, становятся самозванным «лицом оппозиции» для остального мира, даже если их притязания немного стоят.

Даже когда интеллектуалы указывают на причины войн, они подходят весьма избирательно к конкретному распределению сил, предпочитая легкие мишени, которые не угрожают их карьере и интеллектуальному одобрению.

Война и нефть

Давайте-ка посмотрим на одну из империалистических войн – на вторжение США в Ирак и колониальную оккупацию, дабы показать, как прогрессивная интеллектуальная оппозиция войне находится под влиянием специфического сочетания политических связей.

Общепринятое объяснение прогрессивных интеллектуалов состоит в том, что вторжение США в Ирак обьясняется желанием нефтяных ТНК контролировать нефтяные запасы страны. Более утонченная версия этой же гипотезы утверждает, что дело в стратегической политике монополизации доступа к нефти как оружия и таким образом – господством над имперскими соперниками в Европе и Азии. В обеих случаях экономическая и стратегическая гипотезы не принимают во внимание политическую принадлежность тех, кто организовал эту войну, пропагандировал ее и стал ее наиболее фанатичными и влиятельными деятелями. Мало кто, если вообще хоть один из прогрессивных интеллектуалов, рассматривал политические связи главных милитаристов.

Гипотеза «нефти» и нефтяных ТНК США, стоящих за войной в Ираке, не выдерживает никакого испытания практикой. Изучив политические заявления крупнейших нефтяных компаний в течении пяти лет перед войной, мы не обнаружим систематической политической и пропагандистской кампании в пользу войны. Тщетно старались бы мы найти в ведущих финансовых и специальных нефтепромышленных журналах улики организованной провоенной политики. Причина заключается в том, что крупнейшие нефтяные компании неплохо наживались и при существующем положении дел: цены и прибыли были достаточно высоки, вложения относительно надежны, антиимпериалистические настроения распространены, но не так сильны, и, прежде всего, возможности важных новых вложений открывались в Саудовской Аравии, Иране, Ливии и возможно (через третьих лиц) в Ираке.

Война США в Ираке и Афганистане все перевернула, создала крайне неблагоприятную обстановку, повысила опасность саботажа, уязвимость западных служащих, и усилила влияние ОПЕК против крупнейших частных компаний США. Только кучка связанных с нефтью компаний и впрямь выиграла от войны – например, Халибартон – большая часть из них напрямую связана с вице-президентом Диком Чейни. Они – исключение, подтверждающее правило. Нефтяной сектор как инвестор, производитель и торговец не слишком нажился на войне. Даже после колониальной оккупации Ирака (и даже после незаконной приватизации иракских государственных нефтяных компаний) господствующие настроения среди нефтяных фирм в лучшем случае неоднозначны. Будущие возможности могут возрасти, но возрасли и нынешние угрозы добыче и перевозкам.

Эта война вызвала бОльшую нестабильность, давая преимущество спекуляциям перед долгосрочными инвестициями в нефть. Вдобавок рост цен угрожает функционированию империалистической экономики, увеличивая расходы, дефицит внешней торговли и превращая нефтяные компании в удобные мишени для массового гнева. Более того, безоговорочная поддержка Израиля правительством Буша в контексте войны в Ираке осложнила условия переговоры на высшем уровне между управляющими нефтяных ТНК и руководителями арабских нефтедобывающих стран.

Короче, не существует данных, подтверждающих, что крупнейшие нефтяные компании направляли военную политику США как до, так и после колониальной оккупации.

Вторая гипотеза утверждает, что эта война – часть стратегической политики по монополизации запасов нефти для установление неоспоримого господства США в мире и подчинения Европы и Азии их воле. Вдобавок к этому замечают, что в недавнем прошлом политические и военные победы США сопровождались дележкой добычи с европейскими и японскими союзниками. Но новая доктрина США об агрессивных войнах в одностороннем порядке (эмфемизм для этого - «превентивные войны») была создана для захвата стратегического преимущества и полного контроля над военной добычей: нефтью, военными базами и торговыми путями. Империалистические планировщики просчитались, предполагая легкую военную победу над «этими арабами» и быстрый захват и приватизацию госсектора с неограниченной эксплуатацией нефтяных запасов.

Эта гипотеза неплохо обьясняет некоторые из причин – особенно сосредотачиваясь на важности политиков, принимающих решения в политическом аппарате империи. Однако у этой гипотезы есть несколько крупных недостатков. Например, существуют острые разногласия между несколькими центрами власти имперского государства и даже внутри каждого «центра». Многие высшие генералы были против этой войны, как и дипломаты из госдепа. Аналитики ЦРУ не разделяли предположения, что оккупированные будут приветствовать имперскую армию. Многочисленные бывшие высшие военные чины, цэрэушники и ооновские инспекторы опровергали предлог, выдвинутый провоенным сектором имперского государства США, что Ирак имеет ОМП и угрожает США.

Если имперское государство само было расколото и некоторые секторы не убеждены в необходимости этой войны, что за группа сумела преодолеть всякое сопротивление, обойти сущетсвующие разведывательные центры (и создать свои собственные), сфабриковать свои собственные «разведданные» и успешно ввергнуть США в войну? Если эту войну не вызвали интересы нефтяных компаний, если она противоречит военной доктрине, не одобряющей ведения двух войн одновременно, в чьих геополитических интересах была эта война?

Война и израильско-сионистская гипотеза

Гипотезой, наиболее соответствующей имеющимся данным является израильская гипотеза – в особенности в силу того, что главными архитекторами и теоретиками американского мирового господства и инициаторами серии последних войн, особенно на Ближнем Востоке, были влиятельные сионисты в высших эшелонах Пентагона, в Комитете национальной безопасности и в связанных с ними исследовательских центрах, «консультировавших» государство, действуя при этом ради экспансионистских интересов гос-ва Израиль.

Основным автором стратегической доктрины подавляющего американского господства был Вулфовитц, вернувшийся из первой бушевской администрации (1991). Он присоединился к другим влиятельным сионистам, таким как Ричард Перл, Дуглас Фейт и другим произраильским экстремистам для подготовки стратегического доклада для гос-ва Израиль (1996), в котором провозглашалась цель физического изгнания палестинцев со всей территории Палестины и превращения Израиля в региональную супердержаву на Ближнем Востоке. Фейт и Вулфовитц на более ранних стадиях своей карьеры сталкивались с обвинениями и подвергались взысканиям за передачу американских правительственных документов правительству Израиля. По меньшей мере в течение 20 лет они активно поддерживали политику Израиля, как на правительственном так и на неофициальном уровнях, близко сотрудничали с официальными лицами Израиля как в США, так и в Израиле.

Влиятельные сионисты, ещё перед тем, как заняли ответственные посты в Пентагоне и Госдепе, были ярыми сторонниками военных атак США против ближневосточных соперников Израиля, в число которых входили Ливан, Сирия, Иран, Саудовская Аравия и, разумеется, Ирак. Их милитаристские намерения никак не зависели от того, как такие атаки могут повлиять на нефтяные интересы США, стабильность в регионе, отношения с Европой, мусульманскими странами и остальным миром. Пентагоновские сионисты одними из первых начали связывать Ирак с событиями 11-го сентября 2001 года, пытаясь манипулировать гневом американского общества против светского Иракского гос-ва. Они несут ответственность за фабрикацию истории о том, что Ирак якобы импортирует уран из Нигерии с целью разработки ядерного оружия. Вулфовитц сознался в том, что он распространял ложные обвинения Ирака в намерении приобрести ОМУ, с целью создания «консенсуса» для развязывания войны – и каждый значительный сионистский публицист и «эксперт» проводил ту же линию.

Ведущее произраильское лобби в США, АЙПАК, тесно и интенсивно сотрудничало с гос-вом Израиль, сионистами в Пентагоне и их советниками в деле организации американского вторжения в Ирак. Главные еврейские организации и влиятельные пропагандисты в СМИ агитировали за войну, демонизировали Ирак и фабриковали истории о грозящей угрозе.

Главной и единственной выигравшей от американской войны в Ираке стороной является гос-во Израиль: Война уничтожила важнейшего союзника палестинской интифады и у Израиля оказались развязаны руки для террора и колонизации палестинских земель.

США, изолированные почти от всех крупнейших европейских держав и стран ислама из-за своей произраильской позиции, получили статус парии, аналогичный статусу израильского креликально-колониального режима. Все оценки и предсказания провоенных, антиарабских сионистов оказались ложными. Иракские арабы не подчинились американской оккупации – они организовали мощное сопротивление и вовлекли США в продолжительную войну на истощение. Интервенция США не обезопасила их нефтяную монополию; она подорвала снабжение их нефтью, интенсифицировав нестабильность в Саудовской Аравии. Война испортила американские нефтяные сделки на Кавказе и привела к спекулятивному скачку цен на нефть, увеличив торговый дефицит США. Важно подчеркнуть, что пока США завязли в Иракской войне, Китай, Индия и Япония обеспечили себе новые контракты по поставке энергоносителей из Азии и Латинской Америки.

Сионисты ошиблись, полагая, что США продолжит серию войн с остальными врагами Израиля на Ближнем Востоке – Ираном, Сирией, Ливаном и Саудией. Вторжение в Ирак связало громадное большинство активных наземных войск США в безвыигрышной войне с высокими потерями, таким образом по крайней мере временно ограничив их возможности начать новые войны ради Империи Израиля. Но это не помешало пентагоновским сионистам и их союзникам из АЙПАКа начать кампанию за новую военную атаку на Иран и Сирию.

Помимо Англии, Израиль оказался главным сторонником и партнером в американском захвате Ирака , и тому есть хорошая причина: он выгадал более всех от иракской войны.

Пентагоновские сионисты и их фанатичные идеологические союзники ослабили экономику США, увеличив торговый дефицит (посредством высоких цен на нефть) и раздув дефицит бюджета (из-за военных расходов). Израиль совсем не пострадал – наоборот, объем его военных продаж в США вырос вместе с доходами от оплаты Пентагоном консультаций по военным вопросам , подготовки и миссий в Ираке и других местах.

Война США в Ираке имеет ряд сходств и отличий от других войн. Во-первых она показала, как высоко организованное, идеологически сплоченное, финансово мощное меньшинство, располагающее высокопоставленными единомышленниками в высших государственных учреждениях империи, может направить её политику на обслуживание интересов иностранной державы, вопреки установленным экономическим интересам.

Во-вторых, решения о развязывании империалистических войн, хотя они обычно служат долгосрочным интересам доминантных секторов капиталистического класса, «осуществляются» политиками со своей собственной повесткой дня, идеологическими и политическими предпочтениями, которые могут и не совпадать с выгодой правящего класса.

Война в Ираке представляет собой классический случай, когда лояльность ключевых архитекторов войны является отличной от интересов правящего класса, с которым даже не посоветовались. Идеология архитекторов войны выражалась девизом: «Израиль сперва, после и всегда!». Чтобы прикрыть произраильские военные планы, сионисты сфабриковали серию «угроз» американским интересам, которые выглядели схожими с угрозами Израилю: угроза ОМУ, терроризм и мусульманский фундаментализм. Антиарабская и антимусульманская литература широко циркулировала в СМИ, влиятельных журналах и ток-шоу, в то время как армия сионистских идеологов пошла на идеологическое безумие – заражая американскую политику и поднимая вторичную волну злобной пены со стороны христианских фундаменталистов, неоконсерваторов и либеральных конгрессменов.

Генеральная атака сионистов против арабских государств и народов была направлена на достижение стратегической цели расширения израильского господства за пределы Палестины («Великий Израиль») не путем прямой колонизации, но через создание клиентских режимов, подвластных США, важнейшие внешнеполитические институты которых будут находиться под сионистским влиянием. Идеологическая формула, принятая для продвижения и укрепления американо-израильского господства в арабском мире, получила название «Ближневосточный общий рынок» и под неё была проведена кампания по «демократизации региона». Оба определения послужили идеологической базой для перманентной войны на Ближнем Востоке и установления марионеточных режимов, готовых обслуживать американские энергетические интересы и израильское проникновение на рынки.

Манипуляция сионистскими идеологами риторикой «свободного рынка» и «демократии» вызвала широкий резонанс среди либеральных и консервативных империалистов, даже при том, что американская империя и Израиль отрицали элементарные демократические права палестинцев и иракцев и разрушили их внутренний рынок. Тактика влиятельных сионистов и их разветвленной сети в США была направлена на смешение интересов израильского экспансионизма с целями американского империализма, чтобы оправдать их соответствие государственной политике Израиля.

В реальном же мире, в то время, как США продолжали нести потери в Ираке, военный долг рос на миллиарды долларов в день и «партнеры по коалиции» покидали войну, сионисты внутри и вне правительства наращивали давление на США, чтобы привести их к эскалации действий в Ираке и вовлечь в новые ближневосточные войны. Лакмусовым тестом сионистской лояльности интересам Израиля является тот факт, что они проводили политику войны даже несмотря на то, что она вела к ослаблению стратегических глобальных позиций США, вызывала острое несогласие в среде военной и гражданской элиты и увеличивала вероятность экономического кризиса по причине ослабления доллара и роста дефицита бюджета. Сионисты во власти настолько встроены в израильскую матрицу, что становятся тотально невосприимчивыми к последствиям своей политики для американской Империи, её экономики и гражданского общества.

Американская атака на Ирак может быть понята как суррогатная война в пользу региональной державы, спланированная и исполненная влиятельными политиками, чья лояльность служит защите интересов региональной державы. Сионистские фанатики внедрили в США патологический стиль массовой параноидальной политики, столь характерный для Израиля: политики перманентной террористической угрозы, проникающего страха, враждебного окружения , ненадежных союзников... Они привели к идеологическому раздору и отравили отношения с Францией и другими европейскими странами, которые отказались приветствовать кровавое подавление оккупированных народов. Ни одна политическая группа не сделала больше для ослабления репутации американской империи, чем сионистские фанатики в правительстве и массовая произраильская сеть в Соединенных Штатах. Конгресс, исполнительная власть, центральное и местные правительства, национальные и локальные СМИ – все попали под влияние произраильской повестки дня еврейских лобби до такой степени, что мало кто отваживается критиковать Израиль или его американских представителей.

Чрезмерная мощь произраильских сил неизбежно порождает оппозицию – в основном в среде неизбранных официальных лиц. ФБР готовится предъявить обвинение некоторым высокопоставленным деятелям АЙПАК, наиболее влиятельного представителя израильских интересов в США, в шпионаже в пользу Израиля. Почти все главные еврейские организации готовятся защищать АЙПАК и его практику сдвигания американской политики к израильской повестке дня. К началу 2005 года стало ясно, что сионистские структуры власти сумели парализовать расследование. Многие отставные военные и работники ЦРУ осудили роль сионистов в продвижении интересов Израиля в ущерб американским имперским интересам. Тем временем сионисты вместе с неоконсерваторами успешно вычистили или «нейтрализовали» тех независимых аналитиков в ЦРУ, министерстве обороны и госдепе, которые ставили под вопрос доктрину последовательных войн против израильских соперников на Ближнем Востоке. Вторая бушевская администрация находится под полным контролем неоконсервативно-сионистских экстремистов.

Конвенциональная политическая теория, воспринимающая мировые супердержавы как диктующие свою волю более слабым региональным державам, очевидно не работает в случае с войнами США на Ближнем Востоке. Причина её неадекватности состоит с том, что она не может верно оценить уникальный (по крайней мере в современной истории) феномен, влияющий на политическую структуру американской Империи – активную роль привилегированного и влиятельного меньшинства, глубоко вовлеченного в механизм принятия решений, главная лояльность которого принадлежит другому государству.

Это выглядит так, как будто гос-во Израиль «колонизировало» основные сферы политической власти в имперском гос-ве. Но эти «колонизаторы» не являются внедренным извне элементом или эмигрантами со своей «родины». Напротив, большинство их выросли и получили образование в имперском центре, сделали блестящие карьеры в США и были, в большинстве случаев, ярыми сторонниками американского экспансионизма и милитаризма. Они поднялись до высших сфер политического влияния. Они никогда не подвергались дискриминации, не страдали от экономического или социального притеснения. И при всем этом они поставили себя отдельно от остальных граждан США и воспринимают себя как обладателей особой миссии – быть прежде всего евреями, безусловно поддерживающими гос-во Израиль и все его международные проявления силы. Как можем мы объяснить эту иррациональную власть над милитаристским гос-вом группы людей, лишь постольку-поскольку разделяющих его жизнь и судьбу?

Война в 21-ом веке: атавистическое поведение

Шумпетер в своей книге «Империализм и социальный класс» писал сразу после Первой мировой войны, пытаясь защитить свою мысль о том, что капитализм враждебен войне, о возрождении «атавистических» свойств, укорененных в предыдущих воинственных феодальных формациях, как о причине войны. Хотя я и не разделяю взглядов Шумпетера о мирной эволюции капитализма, особенно в свете серии империалистических войн в Азии, Латинской Америке, Африке и Европе, его концепция атавистического поведения может быть полезна для понимания иррациональной привязанности к Израилю состоятельных, образованных и очень влиятельных евреев. Эту преданность Израилю ни в коей мере нельзя объяснить материальным вознаграждением, хотя Израиль и платил деньги таким американо-еврейским шпионам, как Джонатан Поллард. Что же побуждает современную или пост-современную элитную группу проявлять образцы фанатичной преданности зарубежной милитаристской, колониалистской державе, вовлеченной к тому же в этнические чистки?

Возглавляемое евреями сионистское движение, его влиятельные спонсоры и лидеры являются очень сплоченной и дисциплинированной группой, крайне нетерпимой к любым еврейским диссидентам или любым другим критикам военизированного гос-ва и его сторонников по всему миру. Что заставляет профессоров, докторов, адвокатов, банкиров, медиа-магнатов, миллиардеров-владельцев недвижимости безоговорочно поддерживать гос-во, вовлеченное в примитивные карательные акции, массовые пытки заключенных, коллективные наказания, систематическое разрушение сельхозземель и угодий, изгнание тысяч земледельцев с их земель и другие отвратительные вещи вот уже шесть десятилетий? Они воспринимают земельные требования и мстительное унижение местного населения как манифестацию древних религиозных верований. Примитивная вера в «высший» или избранный народ, используемая для оправдания кровавых преступлений, уходит корнями в ритуальное варварство древнего племенного правосудия. Это атавистическое поведение связано, однако, с самыми передовыми военными технологиями, находящимися в руках высококвалифицированных специалистов. Сочетание племенной сплоченности, религиозной мифологии, высокотехнологичного оружия и колоссального желания использовать власть в пользу военизированного гос-ва, основанного на расово-религиозной исключительности, является мощнейшим наркотическим средством для американских сионистов. Существует огромное психологическое удовлетворение от ощущения принадлежности к властной сплоченной замкнутой группе, обладающей общей фантазией о возрождении «потерянного царства», от чувства принадлежности к высшему народу, к особой культуре, вынесшей уникальные страдания, и потому обладающей правом совершать насилие и использовать власть для сокрушения противников повсюду, не будучи связанной какими-либо международными нормами и законами, которые лишь ограничивают прерогативы «праведного народа».

Трайбалистская, племенная лояльность выдвигает жесткие правила для всех, кто считается членом «избранной» группы, являются ли они действующими сионистскими политиками или даже критиками гос-ва Израиль – дома избранного народа. Трайбалистские правила интерпретируются по разному различными сегментами еврейской диаспоры. Для президентов главных еврейских организаций и их функционеров существуют пять основных заповедей:

1. Не критикуй никогда никакое действие израильского лидера, как бы ни было ужасно совершенное преступление, как бы часто оно не повторялось, каким бы широким не было международное осуждение.
2. Не позволяй другим критиковать или действовать против интересов еврейского гос-ва или организаций, руководствующихся сионистскими идеалами.
3. Любое средство, финансовое, политическое, физическое, идеологическое, психологическое или экономическое является легитимным, когда необходимо ослабить, изолировать, дискредитировать или стигматизировать критиков трайбалистского отечества или любых племенных организаций.
4. Мобилизуй фонды из любых источников (законных или незаконных), общественных, социальных или частных для финансирования военной машины племенных лидеров – пожертвования «низших» должны поддерживать безопасность и жизненный уровень избранного народа.
5. Будь лоялен прежде всего племенным интересам, затем странам, поддерживающим «наше племя» и в последнюю очередь «универсальным ценностям».

Несмотря на острую критику со стороны меньшинства евреев-диссидентов в Израиле, США и во всем мире, существует определенный недекларируемый код, соблюдаемый большинством даже критически настроенных комментаторов. Он требует во-первых никогда не критиковать или идентифицировать власть еврейских организаций в США и их влияние в правительстве. Еврейские прогрессисты defacto отрицают еврейское влияние в формировании американской военной политики на Ближнем Востоке, и это сильно ограничивает эффективность антивоенного движения, реабилитируя один из ключевых идеологических устоев имперской военной машины. Во-вторых, «соблюдающие заповеди» еврейские прогрессивные интеллектуалы отрицают влияние Израиля через своих лоялистов на американскую ближневосточную и глобальную политику, фокусируясь исключительно на «нефтяных интересах» или на «неоконсервативных идеологах» (которые совершенно случайно как правило являются членами племени и его сторонниками). Из-за того, что они глубоко разделяют племенную идентичность, они отказываются проводить какое-либо систематическое изучение довольно очевидных и зачастую просто вопиющих злоупотреблений влиянием во всех ветвях власти, выборном процессе и сообщениях СМИ. Израиль рассматривается прогрессивными евреями как «инструмент американского империализма», даже тогда, когда Израиль использует США для расправы со своими противниками, укрепления своей военной машины или продает свои вооружения (сделанные по американским технологиям – пер.) соперникам США (Китаю).

Возникновение атавистического поведения и его распространение среди сионистской элиты есть относительно новое явление (последние 2 десятилетия) и является противоположностью универсалистским, секулярным и социалистическим ценностям многих еврейских общин в предыдущие столетия (здесь автор не совсем прав – традиционные еврейские общины всегда руководствовались именно трайбалистскими ценностями и узкогрупповыми интересами. Либерализм и социализм стали распространяться уже среди ассимилирующихся евреев - в западной Европе 19-го века – пер.). Имперская власть, поворот от религиозных коммунитарных ценностей к поддержке милитаристского гос-ва Израиль, сдвиг от интернационализма и социализма к безусловному принятию эксклюзивистской идеологии активизировали скрытое атавистическое поведение, ассоциирующееся с мстительным уничтожением противников и слепой преданностью идее израильского владычества на Ближнем Востоке. В американском контексте это означает яростную провоенную пропаганду, защиту концлагерей для исламских верующих (предложения Даниэля Пайпса и других) и сотрудничество с агентами Моссада в продвижении израильских военных, экономических и политических целей; утилизацию инструментов власти внутри США и среди заморских клиентов (курдские районы Ирака например).

Атавистическое поведение обеспечивает достижение своих целей через пронизывающую манипуляцию и искусственное нагнетание «опасностей», исходящих от врагов Израиля. Целью является создание массовой поддержки американских войн в пользу Израиля. Американские сионистские идеологи, исходя из самосозданной Израилем вокруг себя политической изоляции из-за разрушения им арабской Палестины, выработали параноидальный взгляд на мир, согласно которому все международные организации (ООН, Международный суд и т.д.), форумы международного общественного мнения, Европа, Азия , Латинская Америка и Африка обвиняются в «антисемитизме» на основании того, что они осуждают нарушения Израилем прав палестинцев.

Чем больше «оправданная» жестокость Израиля, чем сильнее осуждение его поведения, тем разнузданнее и истеричнее становится ругань, исходящая от основных сионистских центров, тем энергичнее и согласованнее усилия по дискредитации международных инстанций и по усилению поддержки США. Точь в точь, как воображаемый неандерталец громко мычит и яростно размахивает дубиной, когда кто-то пытается протестовать против нарушения им территориальных границ, так сионисты размахивают дубиной американской военной мощи для избиения тех, кто бросает вызов израильским нарушениям.

«Атавистическое поведение» свойственно не одним лишь влиятельным сионистам, его можно встретить и среди гражданских милитаристов, христианских сионистов и других религиозных фундаменталистов, которые являются защитниками и пропагандистами неограниченного насилия и постоянных имперских войн. Под облицовкой цивилизованного дискурса и умеренного тона скрывается необузданное вожделение неограниченной власти, тотальной войны и безжалостных дикарских пыток. Атавистическое поведение все сильнее угрожает подорвать рациональную основу экономического расчета. Гражданские милитаристы, изначально рассматривавшиеся как один из инструментов для захвата рынков и ресурсов, стали постепенно жить своей жизнью, подчиняя интересы капитала собственной жажде неограниченной власти. Атавистическое поведение является одновременно апогеем американской имперской мощи и её ультимативным откатом в темные века.

Нынешние и будущие войны на Ближнем Востоке не могут быть объяснены одним лишь повторением мантры об экономических ресурсах и основанной на борьбе за них стратегии. Этот рационально-экономический редукционизм не в состоянии принять в рассмотрение особые идеологические и иррациональные политические детерминанты, которые демонстрируют большую объяснительную способность.

Приватизация и война

Одной из стратегических целей империалистических политиков является приватизация общественных ресурсов, как самоцель и как средство достижения политического, социального, экономического и культурного контроля над страной для укрепления процесса имперского строительства.

Стратегия приватизации осуществляется как политическими, так и военными средствами – посредством вооруженных вторжений или военных переворотов. Приватизация является первым шагом денационализации и реколонизации экономики и государства.

Денационализация экономики обычно следует за навязыванием имперскими кредитными агенствами макрополитической стратегии политики структурных изменений, который включают среди прочих шагов приватизацию общественных предприятий – в особенности стратегических секторов, таких как энергия, бензин, металлы, телекоммуникации, финансы и банки. Движение к денационализации идет двумя путями – либо прямым приобретением иностранными компаниями национальных предприятий, либо двуступенчатым путем, когда сначала национальные капиталисты покупают общественные предприятия, а затем перепродают их иностранному капиталу (подобный процесс наблюдался в последние годы в России и был частично пресечен режимом Путина – пер.).

Прямо или косвенно, приватизация подразумевает иностранный контроль над жизненно важными экономическими решениями (инвестиции, торговля, движение прибылей и т.д.) в стратегических секторах экономики. Иностранный контроль над стратегическими отраслями означает управление местной промышленностью и эксплуатацию природных ресурсов.

Помимо экономических последствий приватизации/денационализации (П/Д), она является политическим инструментом стратегий имперского строительства:

П/Д включает рекрутирование «национальных исполнительных лиц», финансовых служащих, публицистов, управленцев, экономистов, которые становятся активной политической базой для продвижения и поддержки более глубокой и интенсивной колонизации, а также политического подчинения имперской власти.

Главные исполнительные лица проектов П/Д играют ведущую роль во влиянии и направлении секторальных организаций (автомобильных производителей, банковских ассоциаций, консорциумов управляющих шахтами и т.д.), таким образом «гегемонизируя» национальных капиталистов внутри ассоциаций и добиваясь их согласия в имперско-колониальных проектах.

П/Д фирмы могут работать в тандеме с имперским государством, оказывая давление на режим с целью заставить его следовать имперской политике, сокращая производство или урезая инвестиции. Например, в 1960-х годах госдеп приказал находящимся в американской собственности нефтеперерабатывающим заводам отказаться перерабатывать кубинскую нефть, импортированную из СССР, с целью свергнуть правительство Кастро.

Правительство США часто внедряет «агентов» (ЦРУ и ФБР) в американские ТНК. ТНК обеспечивают «легальное прикрытие» агентам разведки, вовлеченным в кампании по дестабилизации, шпионажу и рекрутированию лидеров местного бизнеса и профсоюзов для обслуживания имперских интересов.

П/Д фирмы дают империалистическим политикам дополнительный рычаг давления на режим с целью подчинения его политике МВФ. П/Д обеспечивают предлог для имперского вмешательства и завоевания, заявляя, что захватчики «охраняют имущественные права американских граждан».

П/Д создают плацдарм для множественных приватизаций, используя местных союзников и политическое влияние. П/Д создают эффект домино, накапливая власть от предприятия к предприятию, от сектора к сектору, от экономики к СМИ и политическому контролю. П/Д оказывают каталитическое влияние , усиливая имперских политиков выкручивая руки неуступчивым режимам.

Диалектика Приватизации/Денационализации и войны

Войны мотивируются и имеют своим результатом приватизацию и денационализацию общественной собственности. Соответственно, приватизация приводит к войне за предотвращение ренационализации стратегических отраслей промышленности. Приватизация нередко сопровождается созданием военных баз, усиливая таким образом колониальное присутствие и ослабляя суверенитет стран третьего мира. Как минимум, приватизации все время сопровождаются военными «кооперативными соглашениями» и «соглашениями о взаимопомощи», позволяющими присутствие американских военных советников в министерствах обороны, индоктринацию и обучение военнослужащих и обеспечивающими «легальную формулу» при угрозе для клиентского режима. Другими словами, приватизация и денационализация ослабляют страну третьего мира – истощают её экономические ресурсы, прибыли и рычаги власти, серьезно подрывая суверенитет. Ослабленные клиенты часто поставляют наемных солдат для будущих империалистических войн и колониальной оккупации, например в Ираке, Афганистане и на Гаити.

Колониальные войны в 21 веке

В 21 веке империалистические войны, в особенности длительные колониальные войны, требующие военной оккупации колонизированной страны, могут вестись только при помощи найма солдат у клиентских режимов. Американские имперские вооруженные силы неспособны поддерживать колониальную оккупацию перед лицом продолжительной народной войны без широкомасштабной поддержки наемниками со стороны клиентских режимов. Это сегодня очевидно в Ираке (и Афганистане), где американские колониальные представители и их марионеточные режимы отчаянно пытаются собрать армию из афганских и иракских наёмников для несения бремени «поддержания безопасности» (подавления колонизируемого населения). Колониальная армия США, особенно её резервисты, деморализована и все больше и больше людей уклоняются от службы.

Столкнувшись с военным вмешательством в двух странах (Ирак и Афганистан), Вашингтон стал рекрутировать наемников из клиентских режимов в Латинской Америке для поддержки марионеточного режима на Гаити. С тех пор, как имперские стратеги, особенно неоконы и сионисты, сделали военное вторжение основным средством имперской экспансии, именно военные парадоксальным образом превратились в слабое звено в империалистической цепи, которая состоит из широкого спектра мер, от империалистических войн до колониальной оккупации и контроля, П/Д и экономического мародерства.

В прошлом США были вовлечены во внешние и внутренние войны ради приватизации\денационализации стратегических отраслей. Свержение режима Арбенса в Гватемале (1954), Мосадыка в Иране (1953), провальная попытка захвата Кубы в 1961, спланированный ЦРУ переворот в Чили (1973) , война контрас в Никарагуа (1980-е годы) – все эти акции были направлены на П/Д экономик этих стран, а также на обслуживание имперских геополитических интересов.

В последние годы, однако, имперское государство больше полагалось на финансирование гражданских выборных политиков и на давление международных финансовых институтов для осущетсвления П/Д. Только на Ближнем Востоке, где сионистско-израильское влияние играет роль, военному вмешательству было отдано предпочтение. Война как средство приватизации и колонизации продолжает использоваться там, где финансируемые империей гражданские выборные стратегии терпят провал. Два недавних случая приходят на ум.

Внутренняя война США в Венесуэлле, где финансированный и направляемый ими путч привел к краткосрочному (48 часов) свержению избранного президента Чавеса – характерный случай. В этот короткий отрезок времени марионеточный режим Кармоны немедленно разорвал отношения с Кубой, вышел из ОПЕК и начал продвигать планы приватизации государственной нефтяной компании, прежде чем власть народа восстановила Чавеса и аннулировала декреты. Спонсированный США путч и последующая «стачка хозяев» в нефтяной промышленности являлись частью стратегии внутренней войны, направленной на изменение невыгодных результатов выборов.

Подобным образом в Югославии США в союзе с европейским империализмом осуществили неспровоцированное военное вторжение , используя хорватских и косоварских террористов для разрушения югославской нации и создания мини-государств, в которых ранее самоуправляемые предприятия были приватизированы, созданы важные военные базы и рекрутированы наемники для ближневосточных колониальных войн.

Приватизация и денационализация, независимо от того, осуществляются ли они посредством имперских войн или через марионеточных электоральных политиков, порождают внутри-империалистический конфликт и конкуренцию за возможность завладеть наиболее прибыльными фирмами. Опыт Восточной Европы и Латинской Америки показывает, что политический успех США привел к тому, что европейские державы завладели большинством приватизированных фирм и наиболее прибыльными нефтяными, телекоммуникационными и финансовыми предприятиями. Также и при распаде Югославии у европейцев оказался контроль над богатейшими мини-государствами, Хорватией и Словенией, тогда как США колонизировали беднейшие, мафиозные страны – Косово, Македонию, Черногорию и Боснию.

Поворот к односторонним империалистическим войнам отразил эту реальность неравных выгод от совместных американо-европейских имперских войн. Одностороннее вторжение США в Ирак имело целью максимализировать американский контроль над последующей приватизацией и денационализацией иракской нефтяной индустрии и ограничение европейских дивидендов от послевоенного «восстановления», также как и обслуживание израильских интересов на Ближнем Востоке.

Если империалистическая экспансия связана с П/Д, то конкуренция и конфликт между империализмом США и Европы создают формы и методы, посредством которых эта экспансия осуществляется. Переход США к односторонней форме и военным методам обусловлен их «относительным превосходством» в области вооружений и преобладанием гражданских милитаристов среди политиков, ответственных за принятие решений. Доктрины «тотальной войны», «наступательных войн», и однополярного мирового господства были разработаны и осуществлены особой идеологической элитой, обладающей рядом характерных черт – она не имела прямых связей с традиционной военной иерархией и продемонстрировала открытое презрение к военному и разведывательному командованию. Эти гражданские милитаристы воспринимают себя как элиту, избранную для осуществления особой миссии по терроризированию реальных и вымышленных врагов заграницей, и наказанию, изгнанию и затыканию ртов традиционным военным и разведывательным оппонентам дома. Их крайний милитаризм напрямую связан с их дистанцированием от реальных исполнителей массовых убийств гражданского населения и виновников потерь наземных сил, а также с их близостью к государству Израиль.

Их властное высокомерие сочетается с поразительным невежеством относительно политических и экономических условий и последствий их решений. Их слепая готовность служить израильским интересам привела к «недооценке» степени массовости иракского сопротивления оккупации. Их страсть с мировому господству привела к обременительной множественности военных вторжений, повлекшей за собой ослабление мощи американской империи. Их милитаристская логика, проникнутая глубочайшим невежеством, привела к разрушению прибыльнейших иракских хозяйственных объектов и огромной цене войны для США. Эта политика привела к резким разногласиям внутри имперского государства. В ответ пентагоновские экстремисты захватили контроль над разведывательными функциями и операциями сил особого назначения, а также тайными операциями. Политический конфликт внутри государства распространяется и на гражданское общество, более половины которого выступает против планов дальнейших войн. Вместо принятия имперской стратегии, сочетающей экономические, политические и дипломатические средства с селективными войнами, гражданские милитаристы на Ближнем Востоке руководствуются исключительно военными стратегиями. Даже внутри этого односторонне-военного подхода они выбирают самые крайние меры, односторонние перманентные войны, в противоположность коалиционным и ограниченным по времени и площади. Военный экстремизм при ведении колониальной войны не является положительным качеством.

Израильская маленькая грязная колониальная война, несмотря на ежедневные убийства гражданских лиц, террор, пытки и унижения палестинцев, не привела к успеху в борьбе с 3 миллионами палестинцев, даже при всеобщей мобилизации и с пожизненными резервистами (в Израиле –ред.). Гражданские милитаристы в имперском государстве не извлекли никакого урока из израильских провалов: для них Израиль всегда прав, он никогда не ошибается, он их всегдашняя модель несгибаемой воли к завоеванию. В своей экзальтированной спеси наши военные милитаристы верят, что 150000 колониальных войск могут одолеть 200000 бойцов сопротивления, поддерживаемых 20 миллионным народом.

Взгляды гражданских милитаристов

Одним из ключевых аспектов взлета к власти гражданских милитаристов была их способность применять организационные принципы для продвижения своих политических проектов. Их процедуры, обычно не задокументированные, могут быть выведены из их организационного поведения. Определим кратко их modus operandi:

Ускоряй войну, предотвращая подобным образом общественное обсуждение и систематический анализ заинтересованных сил, тактических выгод и стратегической цены. Учитывая, что гражданские милитаристы пришли к власти с уже разработанной доктриной и имея высокую дисциплину, им было нетрудно навязать свои взгляды разрозненным оппонентам и противникам из среды военной и превительственной бюрократии. Пользуясь преимуществом «гражданского превосходства» (политическая доктрина США, согласно которой во главе вооруденных сил страны не должны находиться военные –пер.), они смогли навязать свою экстремистскую военную доктрину критикам из традиционного военного руководства, которых они обвиняли в «излишней забюрократизированности и осторожности». На деле их ультра-волюнтаристкая военная доктрина вступила в конфликт с более рациональной и взвешенной политикой традиционных военных стратегов.

Создание апокалиптического события являлось существенным элементом в захвате гражданскими милитаристами господствующих позиций в аппарате принятия имперских решений. Массивная документация и критический анализ официальных разведывательных источников показывает, что гражданские милитаристы были осведомлены и активно вовлечены в подготовку террористических актов 11 сентября 2001 года. Гражданские милитаристы в тот день запустили в действие свою экстремистскую ближневосточную программу «наступательной войны». Они сознательно принялись возбуждать и нагнетать параноидальный стиль политики, сконцентрированный на всемирной и немедленной террористической угрозе для миллионов беззащитных граждан, основанной на ядерном, химическом и биологическом оружии (несмотря на то, что атаки 11 сентября были осуществлены дешевыми пластиковыми ножами). Эта беспрецедентная идеологическая «кампания запугивания», организованная гражданскими милитаристами, отчетливо резонировала с параноидальной политикой израильского режима, подстегивавшего иудео-христианский крестовый поход против террористичекой исламской угрозы.

Мессианские миссии являются постоянной компонентой ментальности гражданских милитаристов. Они представляют собой отчасти циничные упражнения в манипуляции универсальными демократическими идеалами, а отчасти результат страсти к американскому мировому господству. Мессианский фанатизм обеспечивает самооправдание для растущих нарушений прав человека, попрания международных и внутренних законов. Гражданские милитаристы знают, что их военные вторжения уничтожают демократические права на самоопределение, что их поддержка военной оккупации ведет к отрицанию самоуправления, и при этом они заявляют, что их цель – «демократизация Ближнего Востока» - цель, распространяемая СМИ. Мессианизм питает оскорбительные атаки против реальных или воображаемых критиков, которые сопровождают авторитарные репрессивные меры, направленные на запугивание критиков и стимулируют произвольные аресты, бессрочное тюремное заключение и пытки подозреваемых.

Моралистичекие милитаристские кампании обычно не основываются на фактах, могущих оправдать жестокие атаки на народы и нации. Гражданских милитаристов не слишком заботит, существует ли настоящая угроза. Существенным элементом для них является самоопределенный мир «добра» и «зла» - добродетельная мировая держава (США) объединенная со своим региональным сообщником (Израилем) против чужого «зла» (мусульмане, третий мир, независимое государство), враждебного расширению американской империи и израильской колонизации. Моральные крестоносцы из среды гражданских милитаристов убеждены, что массы нуждаются в «благородной лжи», так как они не способны понимать «высшую правду», содержащуюся в постоянной войне раде американского мирового господства и регтональной мини-империи «Великого Израиля». Множество прогрессивных критиков пролили тонны чернил, опровергая ложь гражданских милитаристов относительно иракского ОМУ и связей Саддама с Аль-Каедой. Это стоящее занятие, но оно абсолютно бессмысленно в глазах граждансих милитаристов, потому что их «Истина» воплощена в их военных акциях, а не в тех лживых предлогах, которые они распространяют. До сих пор ложь «срабатывала», поэтому покуда они могли развязывать войну, готовиться к другим войнам, запугивать население ради поддержки войны и захватывать контроль над властными структурами, «высшая истина» становилась реальностью: перманентной наступательной войной.

Доктрина «жизненного пространства» крепко связана с практикой перманентной войны гражданских милитаристов. В своих параноидальных волюнтаристских взглядах они не признают никаких пространственно-временных ограничений. Угроза исходит серией концентрических кругов от ближневосточных исламских народов (окружающих Израиль), распространяясь через Азию, Северную Африку и Западную Европу... Угроза безопасности присутствует в «Старых европейских странах», а также в странах третьего мира, отказывающихся подчиняться Соединенным Штатам и их военной силе. Чтобы добиться «жизненного пространства» для США и их бизнес-интересов, военные базы и операции должны быть повсеместны, понятие «безопасности» должно стать кодовым словом для проведения открытых или тайных военных , политических и идеологических акций. Ультимативным образом для гражданских милитаристов только тот мир, в котором США обладают непоколебимым имперским господством, является безопасным жизненным пространством.

Для укрепления своей власти в имперском государстве, гражданские милитаристы инициировали ряд организационных реформ. Для примера мы можем затронуть по крайней мере три типа «реформ», их декларированное обоснование и их реальную цель:

Организационная децентрализация: Гражданские милитаристы утверждают, что существует слишком много бюрократических и политических ограничений на проведение в жизнь эффективных решений в периоды постоянной угрозы террора. Во время чрезвычайного положения, государственная «бюрократия» становится частью угрозы скорее, чем частью решения. Такая аргументация скрывает истинную цель концентрации власти в руках гражданских милитаристов в пентагоновской элите и среди неоконсерваторов в Совете нац. безопасности. Смысл «реформы» - обойти существующие инстанции управления, пока не удалось захватить их в свои руки.

Развитие и институционализация нетрадиционных источников информации (разведки): гражданские милитаристы утверждают, что традиционные разведслужбы неэффективны, неточны и неуклюжи. Они выступают за «расширение» базы сбора развединформации, «деверсификацию» источников и обход неповоротливой бюрократии, предпочитая ей «прямые линии» связи с полем действия, чтобы иметь возможность предпринимать решительные действия в кратчайший срок. Истинной целью гражданских милитаристов является создание собственных «параллельных» источников для фабрикации разведданных, необходимых для обоснования ведения перманентной войны.

Усиление «кооперации» с признанными дружественными странами, обладающими большой историей и большим опытом террористичесих войн: формальное обоснование такой «реформы», выступающей за «особые отношения» с заморскими экспертами, заключается в якобы экономии времени для имперского государства, получения доступа к уникальному опыту и возможности избежать чужих ошибок. Вдобавок, гражданские милитаристы, особенно сионисты, рассматривают израильский «антитеррористический аппарат» как модель успеха, несмотря на тот факт, что Израиль является наиболее вероятной целью атак террористов. Реальной целью является укрепление связей с государством Израиль, увеличение искаженной информации и потоков дезинформации с целью заставить американские имперские интересы выстраиваться вокруг израильских ближневосточных интересов.

Заключение

Американская империалистическая военная доктрина основана на нескольких ключевых понятиях, таких как «однополярный мир», перманентные войны и экстерриториальное право. Доктрина основана на вере в неуязвимость империи - на медийном образе непобедимых американских суперменов-военных, представляющих праведную супердержаву.

Ключ к пониманию источника и практики этой доктрины лежит в возвышении «нового класса» гражданских милитаристов (ГМ) и обслуживающих их мыслителей и структур гражданского общества, запустивших цепь катастрофических событий для облегчения овладением доминантными позициями в имперском государстве. Восхождение ГМ к высотам власти не прошло без сопротивления как со стороны имперского государства, так и со стороны традиционных военных и разведывательных элит.

В новом тысячелетии специфическая комбинация обстоятельств и времени позволила особой группе гражданских милитаристов захватить стратегические позиции в имперском государстве – а именно сионистским идеологам, тесно связанным с Израилем.

Эти идеологи запустили маховик психологической войны, направленной на запугивание масс населения с целью заставить их следовать своей эктсремистской доктрине и приносить финансовые и человеческие жертвы на алтарь бесконечной войны.

Эта статья показывает, что на сегодняшний день решения о развязывании войны не являются просто производной экономических интересов американских ТНК (нефть и т.д.). В ближневосточном случае, те, кто принимал решения, не проконсультировались и не находились под влиянием нефтяного фактора либо других экономических интересов – большинство ТНК имело продолжительные, прибыльные и стабильные отношения с консервативными элитами арабских нефтедобывающих стран. Самое большое – некоторым нефтяным компаниям были обещаны будущие дивиденды от приватизации общественных нефтяных промыслов.

Имперская война была спланирована и осуществлена группой политиков с незначительным экономическим интересом и даже со слабым понятием об экономической цене войны. Движущая сила войны находится в среде гражданских милитаристов, которые запустили и нажились на катастрофическом событии (11 сентября), позволившем им обойти традиционные военные и разведывательные иерархии. Внутренний консенсус для экстремистского милитаризма был мобилизован через продолжительное, массивное и интенсивное нагнетание страха подстрекательской пропагандой гражданских милитаристов. Психологически-идеологическая кампания сделала возможным громадный расход ресурсов и обеспечила гражданским милитаристам монополию на осуществление имперской политики. Война имела особое значение для сионистской компоненты гражданских милитаристов – она обслуживала региональные интересы Израиля.

Хотя идеологическое доминирование и психологический контроль, которыми обладают гражданские милитаристы, являются колоссальными, они в то же время достаточно уязвимы. Постоянные и необратимые поражения американской колониальной армии в Ираке продемонстрировали её уязвимость. Неспособность США к развязыванию новых наземных войн явилась временным вызовом доктрине перманентных наступательных войн. Массовое брожение внутри колониальной армии показало иррациональность гражданских милитаристов. Их предложения по увеличению воинского контингента в Ираке, призыву дополнительных резервистов и , в конечном итоге, по углублению американского вовлечения в безвыигрышную войну, ведет к увеличению потерь, росту несогласия внутри США, большему сопротивлению в Ираке и усилению кризиса в американской экономике. Эскалация войны в Иран, основанная на иррациональном волюнтаризме, вызовет ещё больший конфликт между гражданскими милитаристами и традиционными центрами экономической и военной власти. Капиталистическая рациональность, основанная на подсчете баланса прибылей-убытков, по всей вероятности бросит вызов атавистическому поведению гражданских вояк, приведя к ещё большему расколу внутри империи.

Меж-элитный конфликт может послужить активизации секторов «рационального» среднего класса, обеспокоенного долгосрочными, широкомасштабными интересами империи, в противоположность авантюрам гражданских милитаристов. Доктрины «жизненного пространства» будут продолжать применяться, но уже в более ограниченных территориальных рамках и с учетом возможностей империи по рекрутированию клиентов и союзников. Войны, подвергающие опасности военный статус империи, будут переосмысленны в понятиях сфер влияния – когда интересы великой державы маргинализируют преувеличенную роль Израиля в мире и в региональной политике. Сегодня будущее американской империи, в особенности будущее гражданских милитаристов, зависит от того, какого масштаба поражение потерпит империя на Ближнем Востоке. Как пойдет ближневосточная война, так будут изменяться и методы расширения империи.

Тотальный военный разгром гражданских милитаристов и их сионистского ядра на Ближнем Востоке приведет по всей вероятности к переосмыслению значения, задач и целей имперских войн. Вероятнее всего, оценка экономической стоимости войны вернется в центр дебатов между элитами, без отклонения в сторону защиты интересов чужих государств. Этот новый дискурс попытается сформулировать более «рациональную» и умеренную модель мировой империи.

Тема поворота от империи к более «республиканскому» стилю политики может быть поднята только внутри массовых антиимпериалистических движений, которые появятся внутри колониальных объектов имперских центров, но смогут включать в себя и эксплуатируемых и маргинализированных из имперских столиц.