Война в Корее, 1950–1953

(продолжение, начало см. здесь)

 

«Военная литература»: militera.lib.ru
Издание: Война в Корее, 1950–1953. — СПб.: Полигон, 2003.
Книга на сайте: militera.lib.ru/h/korea_50_53/index.html
Иллюстрации: militera.lib.ru/h/korea_50_53/ill.html
OCR, правка: Андрей Мятишкин (amyatishkin@mail.ru)

 

 

 

 
Глава девятая.
Боевое применение военно-воздушных сил

 

1. Военно-воздушные силы Корейской народной армии и китайских добровольцев

Изменения, происшедшие в ВВС в ходе войны. В первые дни войны авиация КНА, несмотря на ограниченный боевой состав и отсутствие боевого опыта, оказывала некоторую помощь своим войскам при выполнении ими боевых задач.

В конце октября 1950 г. авиация КНА и КНД в целях обеспечения успешного выполнения задач по прикрытию объектов и коммуникаций тыла была сведена в Объединенную воздушную армию (ОВА){82}.

Авиация ОВА использовалась только для прикрытия важнейших тыловых объектов в ограниченных районах. Применение ее затруднялось постоянным численным превосходством ВВС противника, слаборазвитой аэродромной сетью, а также горным рельефом местности.

В ходе войны формировались новые части и соединения истребительной авиации.

Численность самолетов в ОВА систематически возрастала за счет лучших типов реактивных истребителей, бомбардировщиков и штурмовиков{83}.

Боевые действия истребительной авиации днем. В период с ноября 1950 г. по январь 1952 г. авиация ОВА, прикрывая объекты тыла, произвела более 19 тыс. самолето-вылетов и являлась одним из основных средств [392] уничтожения авиации противника. В воздушных боях за это время было сбито около 500 американских самолетов, из них более 17% бомбардировщиков. Значительные потери бомбардировочной авиации вынудили американское командование систематически увеличивать боевой состав истребительной авиации (приложения 34 и 35).

Для обеспечения боевых действий бомбардировщиков и истребителей-бомбардировщиков противник стал чаще применять «заслоны» с целью воспрещения подхода истребителей ОВА в район действий бомбардировщиков и истребителей-бомбардировщиков и выделять группы истребителей для непосредственного их сопровождения. Для выполнения задач по разрушению объектов тыла и воспрещению оперативных перевозок днем противник начал применять главным образом только истребители-бомбардировщики F-84 и F-86.

Уничтожение истребителей-бомбардировщиков противника являлось главной и наиболее трудной задачей истребительной авиации ОВА. Сложность борьбы с истребителями-бомбардировщиками объяснялась рядом причин. Во-первых, близость Корейского залива, на берегах которого располагались аэродромы КНА, и горный рельеф местности способствовали внезапному выходу американских истребителей-бомбардировщиков к целям и особенно при полетах на малых высотах; во-вторых, при полетах на большой высоте их трудно было отличить на экранах радиолокаторов от групп истребителей «заслона», тем более что эти группы применялись для радиолокационной маскировки полета истребителей-бомбардировщиков. Одновременные действия на широком фронте также ограничивали возможности их уничтожения. Кроме того, командование и летный состав ОВА в начале 1952 г. еще не имели достаточного опыта в организации и осуществлении отражения массированных налетов американских истребителей-бомбардировщиков.

Для отражения массированных налетов американской авиации на тыловые объекты командованием ОВА был принят ряд мер. Прежде всего части и соединения истребительной авиации ОВА, выделенные для ведения боевых действий по уничтожению истребителей-бомбардировщиков, [393] проходили специальную подготовку. Большое внимание уделялось организации взаимодействия между авиацией КНА и КНД, а также между подразделениями и частями истребительных авиационных дивизий. Была увеличена сеть радиолокационных постов и постов визуального наблюдения, что обеспечивало более гибкое управление истребительной авиацией во время отражения массированных налетов американской авиации. Часть сил авиации выделялась также для уничтожения истребителей-бомбардировщиков на дальних подступах к прикрываемым объектам тыла и для деблокирования аэродромов. И, наконец, выделялся сильный резерв для наращивания сил и отражения внезапно появившихся групп истребителей-бомбардировщиков противника и прикрытия посадки своих истребителей. Одновременно были приняты меры по рассредоточению и укрытию самолетов, материальному обеспечению полетов, по организации быстрого вылета и посадки авиационных частей и подготовки их к повторным боевым вылетам.

Вылет из положения дежурства на аэродромах являлся основным способом действий ОВА. Он позволял с наименьшей затратой сил и средств отражать налеты и достаточно быстро сосредоточивать в нужном направлении или районе необходимые силы истребителей. При этом значительно увеличивался радиус действий самолетов и продолжительность ведения воздушного боя с противником.

Барражирование групп самолетов в районе прикрываемых объектов или в зоне ожидания применялось в случаях неясной и крайне сложной обстановки.

В целях наиболее надежного прикрытия основных объектов тыла КНДР командование ОВА большое внимание уделяло организации перехвата истребителей-бомбардировщиков противника на дальних подступах к этим объектам. Наиболее успешное решение задачи прикрытия тыловых объектов достигалось при патрулировании истребителей на наиболее вероятных маршрутах следования самолетов противника. Перехват вражеских самолетов на дальних подступах к прикрываемым объектам значительно повышал эффективность боевых действий истребителей ОВА против истребителей-бомбардировщиков [394] противника, сокращал глубину действий последних и продолжительность массированных налетов.

При отражении массированных налетов авиации противника предусматривалось выделение: передовой группы — 1–2 авиаполка, ударной группы — 2–3 авиаполка, непосредственного прикрытия ударной группы — до 1 авиаполка, отдельных пар и звеньев «охотников» — до 2–3 авиаэскадрилий и резерва командования — до 2 авиаполков.

Передовая группа, вылетавшая на 4–8 мин раньше основных сил, следовала через район действий истребительного «заслона» противника по оси маршрута ударной группы истребителей. Она имела задачу обеспечить выход ударной группы для перехвата истребителей-бомбардировщиков противника и заставить их сбросить подвесные баки. В ряде случаев высылались отдельные группы истребителей ОВА с целью изоляции района боевых действий. Эти группы обычно вылетали одновременно с передовой группой и следовали в обход основных сил «заслона» противника на высоте до 14 км. Действуя группами по 4–8 самолетов на высотах 8–12 км, они препятствовали подходу новых групп истребителей и истребителей-бомбардировщиков противника, а также уничтожали самолеты, уходившие из района действий.

За передовой группой по этому же маршруту на высоте 6–8 км следовала ударная группа, предназначенная для уничтожения истребителей-бомбардировщиков противника. Группа непосредственного прикрытия летела с превышением над ударной группой, обеспечивая ее как на маршруте следования к цели, так и в районе боевых действий.

Резерв истребителей предназначался для наращивания сил в воздушном бою, отражения налетов внезапно появившихся групп истребителей-бомбардировщиков, прикрытия выходящих из боя истребителей и посадки их на аэродромы базирования.

Отражение эшелонированных действий авиации противника производилось в строгой последовательности. С обнаружением групп самолетов противника севернее 38-й параллели производился подъем одного авиаполка, который поэскадрильно выходил в район Пхеньяна [395] и завязывал воздушный бой с истребителями «заслона». Через 2–3 мин после вылета первого авиаполка поднималось поочередно 4–5 авиаэскадрилий для отражения удара истребителей-бомбардировщиков. Для обеспечения выхода из боя истребителей первых двух групп через определенный промежуток времени поднимались еще 2–3 авиаэскадрильи. Одна из них имела задачу не допустить выхода истребителей противника со стороны Корейского залива, а две другие отражали атаки истребителей противника при подходе их к району боевых действий с южного направления. Для борьбы с охотниками противника на подходах к аэродромам базирования истребителей ОВА поднимались 2–3 группы по 4 самолета МиГ-15.

Взлет самолетов истребительного авиационного полка начинался после того, как 60–70% самолетов полковой группы выруливало на взлетно-посадочную полосу. Он производился парами через 12–15 с. Общее время взлета полка составляло 2, 5–3 мин. К моменту окончания взлета первого полка начинались выруливание и взлет второго полка в таком же порядке.

Опыт боевых действий показал, что время, необходимое на принятие команды, запуск двигателей, выруливание и взлет с цементной полосы группы в составе 24 самолетов МиГ-15 из готовности № 1 и готовности № 2 (при расстановке самолетов около ВПП) составляло в среднем 4–5 мин. [396]

Способы сбора истребителей зависели от состава взлетевшей группы, характера боевой задачи, тактики действий авиации противника, метеорологической и воздушной обстановки к моменту вылета.

Эскадрилья в составе 8 самолетов в простых метеорологических условиях осуществляла сбор, как правило, по кругу над аэродромом, разворотом на 90°, или на маршруте, маневрируя скоростью. Полковые группы в простых метеорологических условиях осуществляли сбор разворотом на 180° или на 90–120° сходящимся веером. Сбор полка на маршруте производился в тех случаях, когда истребители противника находились не ближе 150–200 км от аэродрома. Сбор авиаполков дивизии, взлетевших с одного аэродрома, производился редко и осуществлялся на петле или выходом полков в заданное время на пункт сбора. Сбор групп за облаками производился, как правило, разворотом на 180° или по кругу над дальней приводной радиостанцией.

Боевые порядки реактивных истребителей несколько отличались от боевых порядков, применяемых для поршневых истребителей.

При выполнении задач по отражению налетов истребителей-бомбардировщиков противника подразделения и части реактивных истребителей ОВА применяли следующие боевые порядки.

Звено, как правило, действовало в боевом порядке «фронт» самолетов. Пары в звене эшелонировались по [397] высоте. Ведомая пара имела принижение по отношению к ведущей на 100–200 м при действиях на малых высотах и превышение на 100–200 м при действиях на средних и больших высотах.

Боевой порядок эскадрильи состоял из ударной группы и группы прикрытия (по одному звену). Группа прикрытия следовала с принижением до 200 м при действиях на малых высотах и с превышением до 200–400 м при действиях на средних и больших высотах.

Боевой порядок авиационного полка состоял также из ударной группы и группы прикрытия. Первые две эскадрильи составляли ударную группу и следовали в колонне звеньев на дистанции 800–1000 м. Группа прикрытия в составе одной эскадрильи находилась сзади ударной группы с превышением от 600 до 1000 м. Она имела боевой порядок «фронт» звеньев с интервалами между звеньями 1500–2000 м и с превышением ведомого звена над ведущим до 500 м.

Следует указать, что боевые порядки прикрывающих групп авиационных эскадрилий и полков были более рассредоточенными, особенно во время поиска противника.

Полк при поиске воздушного противника в большинстве случаев действовал, в боевом порядке «змейка» эскадрилий. При этом две авиаэскадрильи составляли ударную группу, а третья — группу прикрытия. Интервалы между звеньями и парами в ударной группе были сокращенными, в то время как боевой порядок прикрывающей [398] группы был более расчлененным. При этом звенья в эскадрильях ударной группы с целью обеспечения свободы маневра эшелонировались по высоте на 100–300 м. Полет авиаполка в указанном боевом порядке обеспечивал быстрое перестроение его для боя, взаимное прикрытие от внезапных атак, зрительную связь в группе, управление и свободу маневра.

Боевые порядки полка «пеленг» и «колонна» эскадрилий применялись в тех случаях, когда авиаполк входил полностью в состав ударной группы и действовал против истребителей-бомбардировщиков или бомбардировщиков противника. При визуальном обнаружении противника и в случаях, когда командиру авиаполка точно известна воздушная обстановка и взаимное размещение групп авиации противника, боевой порядок полка также строился в «колонну», «пеленг» или оставался в «змейке» эскадрилий, но вытягивался в глубину на расстояние между эскадрильями до 1000–1500 м.

Опыт показал, что такие боевые порядки при ведении воздушного боя с авиацией противника на больших и малых высотах были наиболее целесообразными. Однако групповые полеты в боевых порядках на максимальных скоростях требуют отличной слетанности, тщательного подбора ведущих групп, способных управлять в воздушном бою, хорошей обученности летчиков огневому взаимодействию, взаимозаменяемости ведущего с ведомым и отличного пилотирования в составе группы.

С весны 1952 г., когда авиация противника стала действовать мелкими группами на широком фронте, боевые порядки истребителей МиГ-15 более рассредоточивались по фронту и эшелонировались по высоте. Рассредоточенные боевые порядки лучше обеспечивали истребителей ОВА от внезапных атак противника и не позволяли мелким группам его истребителей связывать боем большие группы истребителей МиГ-15.

С конца 1952 г. в ОВА для борьбы с истребителями и истребителями-бомбардировщиками противника применялось звено в составе шести самолетов. Опыт боев показал, что звено из шести самолетов обладает сильной огневой мощью, лучшей маневренностью, большей самостоятельностью [399] в бою, легко управляемо и способно наносить противнику чувствительные удары даже при бое с превосходящими силами.

Боевой порядок шестисамолетного звена слагался из боевого порядка пар. Наиболее часто применялись боевые порядки «клин пар» и «змейка пар» с превышением ведомых пар на 300–400 м.

Боевой порядок «клин пар» при поисках противника позволял истребителям просматривать большое пространство передней полусферы и обеспечивал своевременное обнаружение самолетов противника. Это давало возможность первым двум парам производить внезапные атаки. Третья пара предназначалась для прикрытия первых двух пар, а при благоприятных условиях могла атаковывать самолеты врага, выходящие из-под атаки.

В боевом порядке «змейка пар» ведущая пара осуществляла поиск противника только в передней полусфере и освобождалась от просмотра задней полусферы. При обнаружении противника атаковала та пара, которой было выгоднее наносить удар. При подходе истребителей к противнику сзади и сверху атаковывали первые две пары, третья пара прикрывала атакующих, а иногда действовала против оторвавшихся самолетов или против самолетов, выходящих из атаки с набором высоты. Третья пара [400] в боевом порядке всегда следовала с превышением над впереди идущими парами. При внезапных атаках противником ведущей пары обе ведомые пары были готовы к их отражению. Такие боевые порядки обеспечивали в бою хорошую маневренность и огневое взаимодействие.

Четкое взаимодействие в звеньях шестисамолетного состава было возможно лишь при хорошей слетанности пар и отличной взаимозаменяемости ведущей пары с ведомыми, которые в любой момент боя могли заменить ведущую пару.

Воздушные бои, проведенные истребительной авиацией ОВА, характеризовались скоротечностью и стремительностью атак, одновременным участием в воздушном сражении большого количества самолетов и большим диапазоном высот боя — от малых и до практического потолка самолетов.

При бое истребителей МиГ-15 ударная группа эскадрильи атаковывала колонну бомбардировщиков, стремясь с первой атаки поразить наибольшее количество самолетов. В ходе боя ударная и прикрывающая группы при благоприятной воздушной обстановке взаимозаменялись. После первой атаки боевой порядок эскадрильи МиГ-15, как правило, расчленялся на отдельные пары и звенья, которые продолжали атаки бомбардировщиков с различных направлений. Бомбардировщики В-29, как правило, [401] атаковывались с задней полусферы. Огонь при этом велся с больших дистанций и на больших скоростях.

Борьба с «заслонами» противника, в состав которых в 1952–1953 гг. выделялось до 100 и более истребителей, являлась одной из важнейших задач истребительной авиации ОВА. Успешная борьба с ними создавала благоприятные условия для обеспечения своевременных и эффективных действий против бомбардировщиков и истребителей-бомбардировщиков. Борьба с «заслонами» противника велась с применением различных способов боевых действий.

В целях исключения возможности блокирования противником аэродромов базирования авиации ОВА на каждом аэродроме выделялись группы истребителей. Подъем их осуществлялся при угрозе блокирования аэродромов. В тех случаях, когда противнику удавалось блокировать аэродром, поднимались истребители с соседних аэродромов для обеспечения взлета истребителей с блокированного аэродрома. Возможность внезапного появления американских истребителей с Корейского залива вынуждала в некоторых случаях, особенно перед взлетом главных сил, поднимать истребители и при отсутствии непосредственной угрозы блокирования аэродромов.

Активные действия мелких групп американских истребителей в районе базирования авиации ОВА и особенно во время посадки авиационных частей вынуждали принимать меры противодействия. В ОВА эту задачу выполняли авиационные части, производящие посадку, и дежурные подразделения, находящиеся на данном аэродроме. Во время посадки авиационного полка прикрытие его осуществлялось одним-двумя звеньями, которые садились последними. В случае необходимости прикрытия посадки последних звеньев в воздух поднимались 2–4 самолета из состава дежурного подразделения.

Успех воздушных боев во многом зависел от летно-тактических данных самолетов. Например, самолет F-86 уступал самолету МиГ-15 в скорости подъема на все высоты, по практическому потолку, мощности вооружения и прочности конструкции. Максимальная горизонтальная скорость этих самолетов примерно одинакова. Однако [402] самолет F-86 превосходил самолет МиГ-15 по горизонтальному маневру, поэтому противник охотно вел бой на виражах. Превосходство самолета МиГ-15 бис давало возможность вести активный бой с превосходящими силами истребителей противника, а при невыгодных условиях выходить из боя, используя преимущества в вертикальном маневре для занятия более выгодного положения. В связи с этим американские истребители вступали в бой лишь при наличии превосходства в силах и выгодном тактическом положении.

Встреча с истребителями F-86 в большинстве случаев происходила на встречно-пересекающихся и в редких случаях на попутно-пересекающихся курсах. Если встреча с противником происходила в невыгодных для истребителей МиГ-15 условиях, то они на большой скорости стремились оторваться от противника, следуя по прямой с набором высоты и последующим разворотом в его сторону.

Воздушный бой самолетов МиГ-15 с самолетами F-86 строился на использовании лучшей вертикальной скорости, маневр которой обеспечивал успешное ведение боя на всех высотах.

Основными фигурами, которые применялись истребителями МиГ-15 в бою, были боевой разворот, восходящая спираль, горка и косая петля. При выполнении этих фигур во всех случаях необходимо было иметь запас скорости. Для перехода в атаку сверху выполнялись полуперевороты и пикирование. Во всех случаях летчики на [403] самолетах МиГ-15 стремились иметь превосходство в высоте над противником.

При потере скорости и внезапных атаках противника одиночные самолеты МиГ-15 выполняли резкие эволюции с изменением направления и высоты; после набора необходимой скорости выполняли косые петли или горки. Попытки при потере скорости выйти из-под атаки выполнением штопора не всегда удавались. Самолеты МиГ-15, как правило, преследовались самолетами F-86 и при выходе из штопора вновь подвергались атаке.

При встрече превосходящих сил истребителей противника обычно первой в бой вступала ударная группа авиационного полка. Эскадрилья, входящая в состав прикрывающей группы, занимала выгодное тактическое положение с целью усиления действий ударной группы. Она вступала в бой обычно при наличии численного превосходства на стороне противника или при обеспечении выхода своих самолетов из боя.

В воздушном бою ведущий пары при атаке стремился зайти в заднюю полусферу самолета противника и с минимально возможной дальности уничтожить его. Ведомый летчик пары обеспечивал действия своего ведущего своевременной информацией о противнике и маневром, не допуская противника в заднюю полусферу ведущего. В случае атаки противником одного из самолетов пары другой летчик немедленно приходил на помощь и отражал атаку.

Вследствие того что воздушный бой полка, а в отдельных случаях и эскадрильи проходил вне зрительной связи между отдельными группами, взаимодействие между ними достигалось лишь активным наступательным боем в районе действия всей группы, а также систематической информацией о воздушной обстановке и своевременной взаимной выручкой экипажей и групп в бою. Выход из боя производился только с разрешения командира полка.

Выход из боя истребителей МиГ-15 в зависимости от сложившейся обстановки в воздушном бою был свободным или вынужденным. Свободный выход из боя осуществлялся в тех случаях, когда истребители МиГ-15 находились в выгодных условиях. В этих случаях имелась [404] возможность без существенных препятствий со стороны противника выйти из боя, собрать группу на маршруте или в назначенном районе и вернуться на аэродром посадки. Вынужденный выход из воздушного боя происходил в тех случаях, когда обстановка воздушного боя складывалась в пользу противника или когда у истребителей МиГ-15 оставалось мало горючего.

При возвращении после выполнения боевого задания на аэродром в целях безопасности боевые порядки групп рассредоточивались по фронту, что исключало возможность внезапных атак со стороны истребителей противника. Для экономии горючего группы самолетов к аэродрому посадки приходили на высотах 10–14 км и при получении с КП полка разрешения и курса посадки производили пикирование на большой скорости и с ходу делали посадку.

Одновременно с этим был принят ряд мер по обеспечению безопасности боевых действий истребителей с аэродромов, подвергающихся блокированию. Для этого выделялись подразделения, которые приходили на аэродром и осуществляли прикрытие посадки. Подход к аэродрому мелких групп истребителей МиГ-15 осуществлялся на бреющем полете с использованием складок местности, а посадка, как правило, производилась с ходу по одному, с интервалами между самолетами в 10–15 с.

Поочередная посадка групп истребителей обеспечивалась с обоих направлений ВПП в зависимости от направления подхода группы к аэродрому. Группы при посадке взаимно прикрывали одна другую. Посадка производилась в строго определенной очередности. Осуществление этих мероприятий повысило эффективность борьбы с истребителями-бомбардировщиками противника и позволило сократить потери истребителей МиГ-15 при взлете и посадке.

Управление в воздухе со стороны командира полка заключалось в том, чтобы организовать своевременное обнаружение воздушного противника, произвести сближение с ним в наиболее выгодном боевом порядке и вступить в бой в тактически выгодных условиях. Перед боем командир полка передавал командирам эскадрилий приказание на атаку и указывал вариант действий. [405]

Во время воздушного боя командир авиаполка поддерживал постоянную связь с КП, откуда получал информацию о подходе или уходе истребителей противника, а также о высылке своих истребителей для наращивания сил в воздушном бою. На основании этих данных, личного наблюдения за ходом боя и докладов командиров эскадрилий командир полка в зависимости от обстановки ставил дополнительные задачи подразделениям, перегруппировывал силы, вводил в бой резерв и тем самым активно влиял на ход боя.

Управление подразделениями в воздушном бою требовало особо четкой организации радиообмена в воздухе. Лишние разговоры по радио не только затрудняли, а вообще исключали возможность управления воздушным боем со стороны командира авиаполка. Поэтому право на передачу по радио имел только ведущий группы: в полку — командир полка, если же эскадрилья действовала самостоятельно, — командир эскадрильи. Остальные экипажи работали на передачу только в особых случаях.

Боевые действия истребительной авиации ночью. Для ведения боевых действий ночью был сформирован авиационный полк, вооруженный самолетами Ла-11, который в сентябре 1951 г. в составе 28 экипажей приступил к выполнению боевых задач.

Из-за отсутствия на самолетах Ла-11 и МиГ-15 радиолокационных станций поиска и прицеливания истребители действовали только в световых прожекторных полях (СПП). Поэтому командование ОВА было вынуждено держать усиленный наряд истребителей в зонах их барражирования, расположенных вблизи СПП. Смена барражирующих истребителей осуществлялась в зонах барражирования.

Зоны барражирования, как правило, обозначались световыми ориентирами, состоящими из неоновых маяков или костров. В период барражирования осуществлялся контроль за полетом каждого самолета. Маршруты полета их непрерывно фиксировались на планшете стола наведения. В случае приближения самолетов противника к границам светового прожекторного поля барражирующим истребителям сообщались высота и направление [406] полета бомбардировщика, а также расстояние до него. Это давало возможность своевременно подготовиться для сближения с бомбардировщиком противника и для его атаки.

С применением в 1953 г. для действий ночью самолетов МиГ-15 американские бомбардировщики начали переходить к действиям по объектам тыла ночью в сложных метеорологических условиях. Для прикрытия своих бомбардировщиков американское командование привлекало истребители F-94 и F-80, которые барражировали в районах боевых действий. Это обстоятельство потребовало более четкой организации боевых действий истребителей ночью и подготовки экипажей на самолетах МиГ-15 к выполнению задач в сложных метеорологических условиях. Кроме того, были приняты меры по обеспечению скрытности взлета и посадки своих истребителей.

Взлет производился с выключенными аэронавигационными огнями, а в лунные ночи и без стартовых огней. Было усилено прикрытие зенитной артиллерией аэродромов ночных истребителей, деблокировались аэродромы путем отвлечения истребителей противника. При взлете и посадке истребителей одновременно включались стартовые огни и периодически посадочные прожекторы на нескольких аэродромах (в то время как взлет и посадка производились на одном из них), и, наконец, выход из района боя на аэродром посадки производился через заранее установленные зоны, хорошо контролируемые радиолокационными станциями (РЛС), что давало возможность следить за своими истребителями и исключать случаи внезапных атак их ночными истребителями противника.

Все эти мероприятия способствовали повышению боевой деятельности истребителей ОВА ночью, которые за весь период действий не имели потерь от истребителей противника, блокирующих аэродромы.

Основными способами боевых действий истребителей МиГ-15 ночью являлись перехват воздушных целей из положения «барражирование» в зонах ожидания или поиска, вылет на перехват бомбардировщиков противника по данным радиотехнических средств из положения «дежурство [407] на аэродроме», а также «охота» на дальних подступах к прикрываемым объектам и на наиболее вероятных направлениях действий авиации противника.

Зоны ожидания располагались вблизи основных прикрываемых объектов с учетом направления захода бомбардировщиков противника по радионавигационной системе «Шоран» и, как правило, над характерными ориентирами. Каждая зона обозначалась световой или радионавигационной точкой. Они предназначались для барражирования в них истребителей в случае неясной воздушной обстановки, при которой затруднялось определение направления полета и объектов действий бомбардировщиков. В каждую зону направлялось обычно до трех истребителей, эшелонированных по высоте.

Характер маневра в зоне ожидания определялся вероятным направлением и высотой полета бомбардировщиков. Наиболее целесообразным маневром являлся полет, выполняемый по «восьмерке», расположенной перпендикулярно вероятному направлению подхода бомбардировщиков противника.

После определения направления полета и района вероятных действий самолетов противника истребители МиГ-15 поочередно выводились из зоны ожидания и направлялись на сближение с целью на временных интервалах в 1–1,5 мин или в зоны поиска. В обоих случаях истребители эшелонировались по высоте на 300–400 м.

Истребители, выведенные из одной или нескольких зон ожидания, при следовании на сближение образовывали боевой порядок в виде «цепочки» или «потока». Такой боевой порядок обеспечивал надежное управление истребителями при отражении группового налета бомбардировщиков, следующих один за другим с различными временными интервалами.

При прохождении маршрута бомбардировщиков противника через световое прожекторное поле барражирование в зоне поиска истребителей ОВА производилось одновременно двумя группами. Одна из них действовала у границ светового прожекторного поля, а другая — на удалении 40–50 км во внешнюю сторону светового прожекторного поля. [408]

Истребители, барражировавшие в зоне, разворачивались в сторону светового прожекторного поля, что позволяло летчикам непрерывно наблюдать за действиями прожекторов, ведущих поиск целей. Барражирование производилось на скорости 600–700 км/ч. Высота полета выбиралась с таким расчетом, чтобы истребитель был на 400–500 м ниже вероятной высоты полета самолетов противника.

Истребителям, барражировавшим в зоне поиска, удаленной на 40–50 км от границы СПП, ставилась задача обнаружения и уничтожения бомбардировщиков противника до их выхода к световому прожекторному полю. Барражирование осуществлялось полетом по вытянутому эллипсу, имеющему большую ось, перпендикулярную направлению полета бомбардировщиков.

Вылет истребителей на перехват самолетов противника из положения «дежурство на аэродроме» осуществлялся одиночными экипажами. Каждый истребитель последовательно выводился в заднюю полусферу бомбардировщика и при обнаружении атаковывал его, после чего выходил из боя и следовал на аэродром или в зону ожидания.

Опыт боевых действий показал, что первый заход на цель обычно был наиболее удачным. Эти обстоятельства вынуждали, как правило, производить лишь одно наведение на цель, после чего истребитель независимо от результата наведения уходил на аэродром или в зону ожидания.

Для ведения поиска и уничтожения самолетов противника способом «охота» выделялись наиболее подготовленные экипажи. В этом случае истребители высылались на дальность до 200 км от охраняемых объектов и производили поиски и атаки самолетов противника на маршруте их полета к цели. Выход истребителей на маршрут следования бомбардировщиков на таком удалении давал возможность производить эффективное наведение истребителей до начала возникновения в работе радиотехнических станций наведения помех, которые противник начинал обычно применять в 70–100 км от объекта бомбометания. Кроме того, высылкой истребителей на такое удаление достигалось длительное воздействие на противника, повышалась вероятность его обнаружения и атаки. [409]

В большинстве случаев перехват самолетов противника осуществлялся в результате сочетания перечисленных способов боевых действий ночных истребителей.

Вследствие сочетания различных способов действий истребителей ОВА американские бомбардировщики подвергались воздействию как на ближних, так и на дальних подступах к прикрываемым объектам, а также над самим объектом и при отходе от него. Так, при отражении ночных налетов авиации противника в 1953 г. из общего количества поднимавшихся истребителей до 60% действовали на маршруте следования бомбардировщиков на дальних и ближних подступах к прикрываемому объекту, до 20% — непосредственно в районе объекта и до 20% — при отходе бомбардировщиков от цели. Такие непрерывные действия истребителей были достаточно эффективными.

Поиск противника ночью на самолете, не оборудованном радиолокационной станцией поиска и прицеливания, являлся весьма трудной задачей для летчика-истребителя. Успех его зависел от умения летчика использовать условия погоды, демаскирующие признаки самолетов противника и применяемых им средств поражения, а также от точности данных радиолокационных станций и целеуказания с земли.

Наведение истребителей на самолеты противника осуществлялось путем информации о местонахождении противника или курсовым способом. С выходом истребителя в заднюю полусферу бомбардировщика ему давалась информация о скорости и высоте полета цели, после чего летчик самостоятельно осуществлял поиск. Результат поиска в основном зависел от опытности летчика, от фазы луны и метеорологических условий. Летчику приходилось быть особенно внимательным в том случае, когда в процессе поиска он настолько сближался с противником, что импульс наземной радиотехнической станции от его самолета совмещался с импульсом от самолета противника. О совмещении импульсов летчик информировался с земли, после чего он уменьшал скорость полета с таким расчетом, чтобы она превышала скорость полета цели не более как на 50 км/ч. [410]

Для обнаружения полета самолетов противника применялось также целеуказание зенитными прожекторами. В процессе боевых действий летчики ОВА максимально использовали при поиске воздушных целей все имевшиеся в то время возможности и приобрели значительный опыт в отражении налетов авиации противника ночью.

В воздушных боях ночью летчики ОВА проявляли большое хладнокровие, мужество и настойчивость. Эти качества были особенно необходимы летчикам-истребителям, ведущим «охоту» на дальних подступах к прикрываемым объектам или вдоль основных коммуникаций наземных войск.

Опыт боевых действий показал, что наиболее выгодным исходным положением для атаки бомбардировщика В-29 являлось положение сзади, снизу, сбоку на расстоянии до тысячи метров, при угле визирования на цель порядка 30° и принижении 200–400 м. Вследствие малых размеров световых прожекторных полей летчики-истребители часто не имели достаточного времени для занятия выгодного исходного положения и атаковали противника с ходу.

Организация управления и наведения. В ходе войны командование ОВА большое внимание уделяло вопросам организации управления авиацией. Систематический количественный и качественный рост технических средств в сочетании с приобретенным командованием опытом давал возможность непрерывно совершенствовать управление авиационными соединениями в сложных условиях обстановки днем и ночью. Это способствовало успешному выполнению задач по отражению налетов американской авиации на объекты тыла Корейской Народно-Демократической Республики. Со времени организации ОВА и до заключения перемирия в Корее управление боевыми действиями ВВС осуществлялось с КП командующего Объединенной воздушной армией. Кроме того, были организованы отдельно командные пункты ВВС КНА и КНД. В ходе боевых действий между этими командными пунктами осуществлялось тесное взаимодействие.

В целях обеспечения управления авиацией, действующей на дальних подступах к прикрываемым объектам, было организовано четыре вспомогательных пункта управления [411] (ВПУ), расположенных в районах Супундон, Хичен, Пхеньян, Анчжу, а также восемь визуальных постов информации и один парный радиотехнический пост. Связь КП ОВА с ВПУ и визуальными постами обеспечивалась с помощью коротковолновых радиостанций.

Развернутая на территории КНДР сеть ВПУ и постов визуального наблюдения позволяла обнаруживать самолеты противника на расстоянии до 250–300 км от КП ОВА, вести непрерывное наблюдение, получать информацию о полетах самолетов противника и своих самолетов на территории КНДР и осуществлять наведение истребителей на самолеты противника в различных районах.

Для управления истребителями на командном пункте командующего ОВА были оборудованы: стол боевого управления, стол ночного наведения и стол управления вторым эшелоном. Кроме того, КП был оборудован выносным индикатором ПО-03 радиолокационной станции П-20. Боевые действия истребительной авиации, как правило, обеспечивались четырьмя-пятью радиолокационными станциями, которые включались в зависимости от конкретной воздушной обстановки.

Работу командных пунктов истребительных и авиационных соединений при отражении налетов авиации противника можно разделить на три этапа.

В первом этапе штабы авиационных частей и соединений обобщали результаты боевых действий своих истребителей и авиации противника за прошедшие сутки и изучали их с летным составом, уточняли боевой состав частей, фамилии ведущих в группах, их позывные и задачи на день. При подготовке новых вариантов отражения налетов авиации противника командиры авиаполков вызывались на КП дивизий для изучения этих вариантов и организации взаимодействия между частями.

Командиры авиаполков на основании полученной боевой задачи и указаний командиров дивизий ставили боевую задачу летному составу, уточняли порядок и способы выполнения боевой задачи подразделениями, устанавливали очередность взлета подразделений, высоты полета, порядок взаимодействия в районе боя, уточняли данные по связи. [412]

Командиры дивизий через свои штабы контролировали готовность полков, средств боевого управления и своих командных пунктов к выполнению боевой задачи.

Во втором этапе командиры, штабы и боевые расчеты командных пунктов получали, обрабатывали и наносили данные о воздушном противнике на планшеты столов боевого управления; оценивали обстановку и принимали решения на отражение налета авиации противника; производили подъем истребителей и наводили их на вражеские самолеты. Наведение своих истребителей на самолеты противника осуществлялось информацией о противнике по зонам кодированной карты и указанием режима полета.

При отражении массированных налетов авиации противника днем в простых метеорологических условиях и за облаками, когда на широком фронте действовало большое количество мелких групп самолетов, наведение истребителей осуществлялось по зонам кодированной карты в сочетании с методом информации. Ведущим групп истребителей указывалась зона боевых действий по кодированной карте и одновременно давалась информация о противнике. Наведение осуществлялось с таким расчетом, чтобы к моменту встречи с противником истребители ОВА имели преимущество в высоте и скорости. За несколько минут до встречи подавалась команда «Сбросить баки», после чего скорость самолетов МиГ-15 бис увеличивалась до 930–950 км/ч.

В третьем этапе подводились итоги боевых действий за первый вылет и велась подготовка частей и соединений к повторному вылету.

Командиры дивизий через свои штабы и лично обобщали доклады ведущих групп и отдельных летчиков о результатах проведенного боя и докладывали вышестоящему командиру. Командиры дивизий, полков и ведущие групп проводили разборы боевых действий с летным составом, информировали его о характерных воздушных боях с противником, проведенных другими соединениями (частями).

Боевой расчет командного пункта ОВА в этот период принимал донесения от соединений о посадке самолетов, [413] результатах боевого полета и готовности частей к повторному вылету. Обобщенные итоги боевого полета докладывались командующему ОВА. Следует особо отметить положительную роль разборов боевых действий истребителей КНА и КНД, которые систематически проводились не только командирами подразделений, частей и соединений, но и командующим ОВА.

Централизованное управление авиацией в 1950–1951 гг. с КП ОВА, даже при ее малочисленности, связывало инициативу командиров дивизий, устраняло их от руководства боем подчиненных частей, что отрицательно сказывалось на общих результатах боевых действий.

В 1952 г. в связи с увеличением боевого состава авиации ОВА и с переходом авиации США к действиям мелкими группами на широком фронте допускалась частичная децентрализация управления боевыми действиями авиации. Это повышало ответственность командиров авиационных соединений за руководство боевыми действиями. Решение командующего ОВА на использование истребительной авиации при отражении налетов авиации противника являлось основой для организации управления боевыми действиями. Задачи на боевые действия авиационным соединениям обычно ставились в боевом приказе командующего ОВА на определенный период. В приказе указывался район боевых действий и в каком эшелоне действуют дивизии, порядок взаимодействия между ними, наряд сил и резерв. Кроме того, на каждый день авиационным соединениям отдавались боевые распоряжения, в которых уточнялись боевые задачи.

Штаб ОВА по указанию командующего в зависимости от воздушной обстановки и тактики действий авиации противника периодически разрабатывал различные варианты боевых действий по отражению налетов. Эти варианты в ходе боевых действий систематически уточнялись и изучались летным составом. При этом большое внимание уделялось организации взаимодействия между ударными и обеспечивающими их действия частями и согласованности действий авиационных соединений.

Управление и наведение истребителей ночью до декабря 1952 г. осуществлялось со столов боевого управления [414] и ночного наведения, а с декабря 1952 г. до марта 1953 г. для наведения истребителей использовались основные индикаторы индикаторной машины и выносной индикатор станции П-20. С марта 1953 г. и до заключения перемирия с этой же целью использовались индикаторы еще одной станции П-20. Все эти средства обеспечивали одновременное наведение на бомбардировщики противника до 10–12 истребителей.

На основании указаний командующего США ответственный дежурный по КП (обычно заместитель или помощник командующего ОВА) совместно с дежурным штурманом на каждую ночь разрабатывал план боевого применения истребителей. В этом плане указывались аэродромы вылета дежурных подразделений, экипажи, выделенные для дежурства на аэродромах в готовности № 1, для барражирования и свободной «охоты», какие средства связи и радиолокации привлекаются для наведения, распределение каналов радиосвязи и кодов опознавания в сети наведения, а также истребителей и боевого расчета КП по точкам наведения, очередность взлета дежурных истребителей, дублирующие средства обнаружения и наведения, сигналы взаимодействия с зенитной артиллерией и прожекторными частями, рубежи подъема и рубежи встречи для каждого истребителя и порядок передачи истребителей для наведения с ВПУ и способы вывода своих самолетов из-под внезапных атак ночных истребителей противника.

Наведение ночных истребителей осуществлялось на всех четырех каналах радиосвязи УКВ пятью-шестью офицерами с использованием в первую очередь экранов индикаторов кругового обзора станций П-20. Для опознавания своих самолетов использовались одновременно все четыре кода самолетного радиоответчика (СРО) и сигнал бедствия.

Каждый штурман-наводчик в соответствии с планом боевого применения дежурных подразделений и указаниями ответственного дежурного составлял личный план, который значительно облегчал его работу в процессе наведения.

После обнаружения воздушных целей дежурный штурман боевого расчета определял режим их полета (высоту, [415] скорость, курс) и наиболее вероятный район удара, рассчитывал время подъема своих истребителей и докладывал результаты расчетов ответственному дежурному. Ответственный дежурный, оценив обстановку, в соответствии с планом боевого применения принимал решение на подъем дежурных подразделений и отражение налета, а также уточнял задачи штурмана-наводчика. После вылета истребителей, действующих на дальних подступах, ответственный дежурный поднимал истребителей, предназначенных для барражирования на ближних подступах к объектам предполагаемых действий бомбардировщиков противника. На столе боевого управления по данным радиотехнических средств и главного поста ВНОС велась проводка всех целей и своих истребителей.

При подходе цели к расчетному рубежу ответственный дежурный отдавал приказание на подъем истребителей, а штурманам-наводчикам — на наведение истребителей на цель. Чтобы облегчить работу штурмана при наведении на цель одновременно двух истребителей, подъем самолетов производился с интервалом в 1–1,5 мин. После взлета истребители выходили в начальную точку наведения, обозначенную лучом зенитного прожектора. В это время штурман устанавливал с ними связь и указывал курс, высоту, скорость, время полета и зону кратковременного ожидания. Высота полета указывалась экипажам с учетом методической ошибки барометрического высотомера. В дальнейшем дежурный штурман КП осуществлял контроль за полетом своих истребителей, следил по экрану за истребителями противника и принимал меры для вывода своих истребителей из-под их внезапных атак.

Учитывая, что наиболее эффективным является первое наведение истребителей на самолеты противника, считалось необходимым иметь резерв истребителей в «цепочке» на подходе к бомбардировщикам. Наведение с «цепочки» осуществляется проще, надежнее и, главное, значительно быстрее, чем повторное наведение одного и того же истребителя.

Если наведение первого истребителя из «цепочки» не было успешным, летчику давалась команда стать в вираж над объектом бомбометания или выполнять полет [416] на петле вдоль линии боевого пути бомбардировщиков противника. Поиск бомбардировщиков методом виража над объектом бомбометания осуществлялся при действии противника по объектам вблизи береговой части, когда истребителям ОВА при построении другого боевого порядка для атаки необходимо было заходить в море. Поиск на петле вдоль орбиты бомбометания осуществлялся при действии бомбардировщиков вдали от береговой черты.

Для опознавания своего истребителя использовалась система «Кремний-1» или подавались команды на изменение направления полета. Опознав свой самолет, штурман наводил его на ближайший бомбардировщик с задней полусферы. При действии в одном ограниченном районе более четырех истребителей с включенными ответчиками опознавание их затруднялось. В этом случае для опознавания одного из своих истребителей ему задавался курс, отличный от направлений полета наблюдаемых самолетов. Иногда с целью опознавания летчику давалась команда стать в вираж. Для опознавания самолетов с одинаковыми кодами самолетного радиоответчика использовался сигнал бедствия. Для этой же цели в некоторых случаях отдавалось приказание одному из летчиков выключить самолетный радиоответчик.

Для наведения истребителей непосредственно с РЛС использовались индикатор кругового обзора ПО-01 и индикатор азимута дальности ВО-02. Для управления истребителями в воздухе в индикаторной машине было установлено выносное устройство радиостанции РАС-УКВ.

В тех случаях, когда противник создавал помехи радиолокационным станциям П-3А и П-8, наведение истребителей осуществлялось с помощью станции П-20. Иногда использовались данные артиллерийской станции СОН-4 и данные трофейных радиолокационных станций. При невозможности использовать данные радиолокационных станций или при ограниченном их использовании истребители вели поиск бомбардировщиков противника на орбите бомбометания.

Отражение налетов бомбардировочной авиации противника ночью на объекты осуществлялось истребительной авиацией во взаимодействии с зенитной артиллерией. [417] В основу взаимодействия между истребительной авиацией и зенитной артиллерией было положено распределение их усилий по зонам. Истребительная авиация действовала обычно на дальних и ближних подступах, а зенитная артиллерия уничтожала противника, непосредственно над объектом. Одновременно предусматривалась возможность действий истребителей и в зоне огня зенитной артиллерии по освещенным прожекторами целям и на высотах более 7 км. При действии противника за облаками (при тонком слое) для целеуказания прожекторами создавался экран, на фоне которого летчики производили поиск цели.

Управление истребителями, действующими в световых прожекторных полях, осуществлялось как с КП ОВА, на котором находились ответственные офицеры от артиллерийских и прожекторных частей, так и с вспомогательных пунктов управления.

Особенности радиолокационного обеспечения боевых действий истребительной авиации. Радиолокационное обеспечение боевых действий истребительной авиации КНА и КНД возникло и осуществлялось уже в ходе войны.

Задачи радиолокационного обеспечения выполнялись с помощью наземных радиолокационных станций обнаружения и наведения метрового диапазона типа П-3, П-3А, П-8, Лида-4, Лида-313 и станций сантиметрового диапазона; наземных запросчиков радиолокационного опознавания типа РЦ-127А и НРЗ-1; станций целеуказания и орудийной наводки зенитной артиллерии типа СЦР-584, СОН-3К, СОН-2 и радиопрожекторных станций типа РАП-150.

В ходе войны радиолокационная служба ОВА накопила большой опыт в выборе позиций и группировки радиолокационных станций, управления радиотехническими средствами и в организации работы операторов радиолокационных станций в условиях помех.

Горный рельеф местности КНДР ограничивал зону радиолокационной видимости и создавал значительные трудности при выборе позиций для радиолокационных станций. Поэтому для обеспечения нормальной зоны видимости в этих условиях станции метрового диапазона размещались попарно; одна станция использовалась для [418] обнаружения дальних и низко летящих целей, другая — для обнаружения и наблюдения за ближними целями, а также для наведения истребителей на самолеты противника.

Для обеспечения дальнего обнаружения и обнаружения самолетов на малых высотах радиолокационные станции устанавливались на вершинах сопок, господствующих над окружающей местностью, или на их склонах на высотах 50–120 м. При выборе позиций на склонах сопок учитывалась необходимость обеспечения наилучшего обзора в секторах наиболее вероятного появления противника. Дальность обнаружения станций заметно повышалась и, как правило, была значительно больше дальностей, даваемых этими станциями при расположении на равнинной местности и предусмотренных тактико-техническими данными.

Опыт работы показал, что радиолокационные станции метрового диапазона типа П-3, развернутые на сопках с равномерными склонами высотой 50–60 м над уровнем окружающей местности, обеспечивали обнаружение групповых целей при высоте полета 8–10 км на дальности 200–240 км. Станции, развернутые на сопках или их склонах на высоте 80–100 м, хорошо обнаруживали низко летящие цели на дальностях до 150 км. Недостатком в работе станций, расположенных на возвышенностях, являлось то, что они не позволяли точно измерять высоту полета целей и имели значительные провалы в зоне видимости, которые с помощью гониометров станций не устранялись. В этом случае определение высоты полета цели производилось станциями, расположенными в долинах.

Для наблюдения за целями на близких расстояниях и обеспечения наведения истребительной авиации на самолеты противника радиолокационные станции устанавливались у подножия сопок. При таком расположении станций в условиях горного рельефа местности имелись большие углы закрытия, которые не давали возможности обнаруживать цели на малых и средних высотах, а также на больших дальностях.

Комбинированная расстановка радиолокационных станций позволяла восполнить недостатки одних станций, [419] вызванных особенностями их расположения и достоинствами других, и показала хорошие результаты. Кроме того, имеющиеся провалы в зонах видимости частично компенсировались при проводке больших групповых целей, а влияние их на проводку целей несколько уменьшалось за счет больших скоростей полета самолетов. Однако и в этих случаях не обеспечивалась непрерывность проводки целей. Поэтому непрерывность радиолокационного поля достигалась путем взаимодействия с радиолокационными средствами зенитной артиллерии и системой ВНОС.

При размещении радиолокационных станций учитывалась возможность их маскировки, удобство охраны и обороны, а также наличие подъездных путей. Помимо основных позиций, для каждой станции подбирались запасные позиции. Подготовка основных и запасных позиций велась одновременно.

Для маскировки радиолокационных станций на позициях от визуального наблюдения антенны станций устанавливались обычно среди деревьев или высоких кустарников. На открытой местности антенно-мачтовые устройства маскировались с помощью деревьев, которые специально насаждались вокруг антенн и по мере необходимости обновлялись.

Управление работой радиолокационных станций обнаружения и наведения осуществлялось централизованно с командного пункта ОВА. Для координации работы радиолокационных станций и расчета командного пункта была введена должность дежурных офицеров по радиотехнической службе, которые подчинялись ответственному дежурному (командиру) командного пункта, а в специальном отношении — начальнику радиотехнической службы. Дежурный офицер руководил боевой работой всех радиотехнических станций, подчиненных данному КП, работой планшетистов и отвечал за своевременное обнаружение самолетов противника.

При обнаружении самолетов противника дежурный офицер по радиотехнической службе принимал меры по их опознаванию и осуществлял маневр работой станций различных диапазонов. [420]

Применение поступившей на вооружение системы радиолокационного опознавания в значительной степени увеличило эффективность радиолокационного обеспечения. Она давала возможность своевременно устанавливать принадлежность самолетов в любых метеорологических условиях, днем и ночью, а также оказывать помощь при восстановлении ориентировки. Эта система, кроме своего основного назначения, позволяла более успешно решать задачи наведения истребительной авиации на самолеты противника ночью.

Использование различных кодов для каждой авиационной дивизии и полка способствовало повышению эффективности боевых действий истребительной авиации ОВА. Установка кодов, особенно на самолетах, действующих ночью, позволяла управлять каждым самолетом в отдельности, а также осуществлять контроль за выполнением поставленных авиационным частям задач.

Во избежание дискредитации кодов проводилось территориальное ограничение, т. е. устанавливался рубеж, за пределами которого включение самолетных ответчиков не разрешалось.

Качество работы радиолокационных станций даже при оптимальном режиме в значительной степени определялось подготовленностью операторов и слаженностью в работе расчетов радиолокационных станций в целом.

В начале войны большинство операторов радиолокационных станций было подготовлено слабо. В последующем они накопили некоторый опыт проводки целей в условиях пересеченного рельефа местности и помех, в определении состава групп и типов самолетов, а также в определении времени сбрасывания подвесных баков истребителями. По мере накопления опыта качество работы операторов непрерывно росло и совершенствовалось.

Во время выполнения задач радиолокационного обеспечения боевых действий авиации большое внимание уделялось определению точного количества самолетов в группе и установлению их типов. При определении типа самолетов операторы руководствовались конфигурацией импульса, характером его пульсации, направлением и скоростью полета целей. [421]

Одним из серьезных достижений операторов было то, что они научились распознавать на индикаторе радиолокационной станции момент сбрасывания подвесных баков своими истребителями и самолетами противника. Точное определение момента сбрасывания подвесных баков давало возможность авиационным командирам своевременно вскрыть замысел противника и принять меры для успешного отражения налета. Например, сбрасывание подвесных баков американскими истребителями производилось во время выхода в район боевых действий бомбардировщиков или при встрече с истребителями ОВА.

Опыт боевой работы операторов радиолокационных станций показал, что повышение их квалификации в значительной мере зависело от систематического обмена опытом обеспечения боевых действий авиации, знания тактики действий авиации противника и общения с летным составом авиационных частей.

В 1951 г. в связи с повышением активности и эффективности боевых действий истребительной авиации ОВА американцы начали применять активные и пассивные помехи для подавления радиолокационных станций.

Основным видом активных помех, применяемых противником, были шумовые помехи. Они создавались специальными передатчиками помех, установленными на бомбардировщиках. На этих самолетах имелись также разведывательные приемники, с помощью которых контролировалась работа станций и затем производилась подстройка генераторов помех. Шумовые помехи станциям метрового диапазона создавались одновременно в полосе частот 3–6 МГц, поэтому такие помехи фиксировались всеми работающими станциями четырехметрового диапазона.

Шумовая помеха на индикаторе с амплитудной отметкой станций четырехметрового диапазона имела вид возросших в несколько раз собственных шумов приемника. Они с равномерной интенсивностью засвечивали экран по всей длине развертки. Если амплитуда помехи превышала амплитуду сигнала, то наблюдение за целями становилось невозможным. При незначительном превышении амплитуды отраженного от цели сигнала над шумами наблюдение [422] за целями становилось возможным только по вершинам отраженных импульсов и по более яркому свечению того места на экране, где имелся импульс от цели.

На экране индикатора кругового обзора этих станций шумовые помехи имели вид засвеченного сектора. Ширина сектора помех изменялась в зависимости от расстояния (от станции до самолета с передатчиком помех) и иногда достигала полной засветки экрана.

Вследствие наличия боковых лепестков диаграммы направленности антенн шумовые помехи зачастую наблюдались одновременно в нескольких секторах. Опытом работы установлено, что если амплитуда помехи в 4 раза превышает амплитуду собственных шумов, то наблюдение за целями в секторе помех невозможно.

Применение специальных технических устройств, которые позволяли изменять частоту передатчика радиолокационной станции метрового диапазона на ±2 МГц, в большинстве случаев не обеспечивало отстройку от этих помех. Активных помех станциям сантиметрового диапазона волн не наблюдалось.

Пассивные помехи работе радиолокационных станций создавались путем сбрасывания металлизированной ленты двух видов: длинных металлизированных лент и мелких отрезков фольги.

Длинные ленты сбрасывались пачками по 10–12 лент (длина ленты в рулоне 25–30 м, ширина 1,3 см). При сбрасывании ленты обычно рвались на куски различной длины. Мелкие отрезки фольги были длиной 6–16 см и шириной 1,5–2 см. Длинные ленты создавали засветку экрана в течение 25–30 мин, а мелкие отрезки ленты фольги — более продолжительное время. Пассивные помехи на индикаторах с амплитудной разверткой станций четырехметрового диапазона наблюдались в виде импульсов, подобных сигналам от группы самолетов. Отличались они от импульсов целей относительной малоподвижностью и более частой и глубокой пульсацией.

Опытные операторы легко распознавали пассивные помехи на экранах индикаторов с амплитудной разверткой. Проводку целей на фоне незначительных пассивных помех в большинстве случаев можно было производить, [423] однако точное определение координат целей затруднялось. На индикаторе кругового обзора этих станций пассивные помехи создавали засвеченные полосы и пятна. При большой концентрации выброшенных лент засветы становились настолько яркими и плотными, что на их фоне исключалась возможность проводки целей.

На экранах станций сантиметрового диапазона вид пассивных помех аналогичен виду помех на индикаторах кругового обзора метровых станций, но меньших размеров. В четвертом этапе войны противник часто создавал весьма большие плотности пассивных помех для станций сантиметрового диапазона. В этих случаях наблюдение за целями становилось совершенно невозможным на расстояниях до 30–40 км.

Опыт работы в условиях помех показал, что наиболее эффективным видом помех для станций метрового диапазона являлись активные (шумовые) помехи, а для станций сантиметрового диапазона — комбинированные помехи.

Организация перехвата радиопереговоров ВВС США. В ходе войны командованием ВВС КНА и КНД была организована служба перехвата радиопереговоров в частях и соединениях ВВС США. Задачи этой службы заключались в обнаружении подготовки самолетов противника к боевому вылету (определения их количества, принадлежности, типа и характера задания), в наблюдении за действиями самолетов ВВС США с момента взлета и до выхода их к району боевых действий и во время воздушного боя. Наряду с этим служба перехвата следила за возвращением самолетов из района боевых действий, за результатами боя и спасательными работами, предпринимаемыми противником, а также осуществляла перехват донесений, передаваемых разведывательными самолетами противника, и вскрывала систему организации управления авиацией.

Служба радиоперехвата состояла из отдельных подразделений радиоперехвата, которые находились в подчинении штаба ОВА, штабов ВВС КНА и КНД и авиационных соединений. Каждое из подразделений состояло из основного, передового и отдельного пунктов радиоперехвата (схема 17). [424]

Основной пункт радиоперехвата развертывался в здании, блиндаже, палатке или в специально оборудованном автомобиле в непосредственной близости от командного пункта. Его оборудование состояло из 10–20 ультракоротковолновых и коротковолновых радиоприемников, нескольких магнитофонов (количество зависело от величины группировки авиации противника) и планшета воздушной обстановки, который велся по данным радиолокационных станций.

Передовой пункт радиоперехвата развертывался у линии фронта. Он осуществлял перехват радиопереговоров самолетов ВВС США при их подготовке и взлете с аэродромов. Опыт радиоперехвата показал, что передовой пункт целесообразно размещать в автомобиле, оборудованном 5–7 ультракоротковолновыми радиоприемниками и планшетом воздушной обстановки. Это обеспечивало подвижность и позволяло быстро находить наиболее удобное место для его развертывания.

Отдельный пункт (отдельная точка) радиоперехвата размещался непосредственно на командном пункте. Он [425] предназначался для перехвата наиболее важных радиопереговоров ВВС США, осуществляемых на ультракоротких волнах в районах действий авиации противника непосредственно над расположением авиасоединения ОВА, и переговоров, производимых на коротких волнах. Оборудовался он 1–2 ультракоротковолновыми и коротковолновыми радиоприемниками и имел прямую телефонную связь с дежурным офицером разведки, которому передавались все данные, перехваченные во время радиопереговоров экипажей самолетов ВВС США.

Между пунктами радиоперехвата имелась проводная и радиосвязь. Прямая проводная связь организовывалась между основным пунктом и командным пунктом, основным пунктом и отдельным пунктом и между КП и отдельным пунктом по двум каналам. Кроме того, между основным пунктом и отдельным пунктом имелся канал проводной связи для трансляции перехватываемых радиопереговоров. Радиосвязь осуществлялась между основным и передовым пунктами. Она обеспечивала передачу данных о противнике в любое время дня и ночи. Это достигалось соответствующим подбором радиочастот из числа свободных от радиопомех и имеющих хорошее прохождение.

Командование КНА и КНД особое внимание обращало на подбор личного состава для укомплектования пунктов радиоперехвата из лиц, знающих английский язык.

В целом организация пунктов радиоперехвата позволяла авиационному командованию КНА и КНД получать важные данные о боевых действиях ВВС США и принимать более эффективные меры по обеспечению отражения налетов авиации противника. Данные, получаемые при радиоперехвате, были наиболее ценны, когда они сочетались с данными радиотехнической разведки.

Краткие выводы. В ходе войны авиация КНА и КНД в сложных условиях обстановки развивалась и крепла, а ее летный состав приобретал практику боевых действий днем и ночью. Авиация ОВА использовалась только для решения задач по прикрытию важнейших тыловых объектов в ограниченных районах. Ее боевые действия осуществлялись в условиях абсолютного господства противника [426] в воздухе. Поступление в ходе войны на вооружение частей и соединений КНА и КНД реактивных самолетов-истребителей и дальнейшее повышение выучки летного состава позволяло оказывать более активное противодействие налетам американской авиации.

Практика боевых действий подтверждает, что для истребителей особо важное значение имеет умение находить противника в воздухе, своевременно его обнаруживать и в то же время маскировать свой полет. Рассредоточенные боевые порядки по фронту, глубине и высоте показали хорошие результаты при поиске самолетов противника. Применение современных радиотехнических средств во многом облегчало поиск противника, особенно при действиях на больших высотах и в сложных метеорологических условиях. Правильно организованный поиск способствовал успешному проведению воздушного боя.

Следует отметить, что сложность маневра в современном бою не позволяла сохранить общий боевой порядок группы истребителей и поэтому она обычно распадалась на звенья и пары. В связи с этим весьма важное значение приобретает способность командиров подразделений (пар, звеньев) организовать и вести бой в интересах выполнения задачи всей группы. Усложнение маневра в групповом воздушном бою и значительное увеличение зоны боя приводит к тому, что командир такой группы, как эскадрилья, полк, не может визуально наблюдать за своими подразделениями, поэтому он обязан полностью использовать имеющиеся радиосредства для непрерывного управления воздушным боем.

Боевое применение звеньев из шести самолетов повысило эффективность воздушных боев как с истребителями, так и с истребителями-бомбардировщиками противника. Звено из шести самолетов, обладая повышенной огневой возможностью, хорошей маневренностью, легко управляемо и способно наносить более чувствительные удары даже при ведении боев с превосходящими силами противника. Для обеспечения отражения налетов бомбардировщиков противника необходимо вводить в бой главные силы истребителей на возможно большем удалении от прикрываемых объектов. [427]

Хорошо подготовленные экипажи самолетов МиГ-15 бис при четкой организации управления и наведения с использованием радиотехнических средств успешно решали задачи в простых и сложных метеорологических условиях.

Наведение своих истребителей на противника и особенно первых групп самолетов должно осуществляться преимущественно курсовым способом. Такой способ дает возможность создавать тактически выгодные условия для атаки противника с задней полусферы. Наведение последующих групп истребителей целесообразно осуществлять сочетанием курсового способа и ориентирования по зонам боевых действий.

Создание вспомогательных пунктов управления вызывалось необходимостью радиолокационного наблюдения за воздушным противником и управления своими истребителями на дальних подступах к основным прикрываемым объектам. Однако эти пункты в большинстве случаев занимались информацией командных пунктов о воздушной обстановке и недостаточно использовали свои возможности по управлению боевыми действиями истребительной авиации.

Опыт боевых действий показал, что централизация управления при отражении массированных налетов авиации, действующей мелкими группами на широком фронте, не всегда целесообразна. При отражении таких налетов необходимо предоставлять более широкую инициативу командирам авиационных соединений, особенно при наведении групп истребителей и управлении воздушным боем.

Введение для каждого авиационного соединения отдельного канала радиосвязи и кода опознавания повысило надежность и оперативность управления авиацией ОВА. Надежность управления авиацией, особенно в условиях помех, во многом зависит от правильной расстановки и маневра радиотехническими средствами, а также от подготовки расчетов командных пунктов и радиолокационных станций. Уничтожение самолетов, создающих помехи, является одним из важных мероприятий обеспечения непрерывного управления авиацией в ходе боевых действий. [428]

Опыт работы службы перехвата радиопереговоров американской авиации показал, что она в состоянии оказать существенную помощь авиационному командованию в успешном выполнении задач и повысить эффективность боевых действий военно-воздушных сил.

Применение радиотехнических средств для разведки воздушной обстановки в сочетании с данными службы перехвата радиопереговоров показали хорошие результаты. Эти средства обеспечивали командование ОВА данными о противнике днем и ночью. Они давали возможность более правильно оценить обстановку и принять решение на отражение каждого налета американской авиации, а в ходе боевых действий вносить изменения в целях обеспечения успешного выполнения поставленной задачи.

 

2. Боевое применение военно-воздушных сил США

Военно-воздушные силы США, действовавшие в Корее, организационно входили в состав ВВС Дальневосточной зоны (схема 18).

Характерным в использовании ВВС США являлось: массированное применение авиации для разрушения городов, сел и уничтожения мирного населения КНДР, а также широкое применение зажигательных средств; использование бомбардировочной авиации главным образом ночью в силу низких летно-тактических данных поршневых самолетов В-26, В-29 и из-за больших потерь, понесенных в 1951–1953 гг. от истребительной авиации ОВА и огня зенитной артиллерии; широкое привлечение истребителей-бомбардировщиков для действий по наземным целям в интересах сухопутных войск; применение транспортной и транспортно-десантной авиации для перевозки личного состава и грузов из США в Японию и из Японии в Южную Корею; применение радиотехнических средств для самолетовождения и бомбометания ночью.

Боевые действия бомбардировочной авиации. Бомбардировочная авиация США, действовавшая в Корее, подразделялась на сухопутную (стратегические и тактические [430] бомбардировщики) и морскую (палубные бомбардировщики). В ходе боевых действий она увеличивалась за счет переброски на Дальний Восток новых тяжелых бомбардировочных групп{84}.

В целях сохранения боеспособности бомбардировочной авиации американское командование стремилось поддерживать боевой состав авиагрупп{85} на уровне штатной численности за счет находящегося при каждой авиагруппе резерва, который также систематически пополнялся поступающими из США самолетами и личным составом.

Основными объектами боевых действий для стратегических бомбардировщиков являлись административно-политические центры страны, города, промышленные объекты, железнодорожные узлы, станции и крупные мосты, населенные пункты; для тактических бомбардировщиков — войска в районах сосредоточения и в движении, артиллерия на огневых позициях, оборонительные сооружения, переправы, подвижный состав на железных дорогах, автомобильный и гужевой транспорт на маршрутах движения.

Объекты действий и время нанесения удара стратегической бомбардировочной авиации обычно определялись оперативными приказами штаба ВВС США в Дальневосточной зоне. Выписка из боевого приказа направлялась в штаб временного бомбардировочного командования, который и производил дальнейшее планирование боевых действий авиагрупп стратегических бомбардировщиков.

На разработку плана предстоящего вылета штаб временного бомбардировочного командования обычно затрачивал от 4–5 до 6–8 ч. В приказе, составленном на основе плана, указывалось время выхода стратегических бомбардировщиков на цель или время встречи их с истребителями сопровождения. Боевой приказ подчиненным частям обычно рассылался за два дня до выполнения задания. [431]

Способы действий и боевые порядки американских стратегических бомбардировщиков зависели от активности средств ПВО Корейской народной армии и китайских добровольцев.

По объектам, имеющим сильную ПВО, наносились одновременно сосредоточенные удары с одного захода. Группы бомбардировщиков, участвующие в налете, следовали к цели в общем боевом порядке, чаще всего в «колонне» эскадрилий с интервалом 500–1000 м. Примерами таких действий явились налеты на Пхеньян и Синыйчжу. 7 августа 1950 г. около 40 самолетов В-29 произвели налет на один из заводов, рабочий поселок и железнодорожный узел Пхеньяна. Бомбардировщики вышли на цель с юга группами по 8–10 самолетов; интервалы между группами были в пределах 1–1,5 км. Бомбометание производилось с высот 3–3,5 км фугасными бомбами весом от 100 до 900 кг; часть бомб имела взрыватели с замедлением до трех часов. 8 ноября 1950 г. в 10 ч 30 мин над Синыйчжу появилось около 40 истребителей F-51 и F-80, которые блокировали ближайший аэродром и стали патрулировать над городом. Через полчаса к городу с интервалом в 3–5 мин стали подходить отдельные группы бомбардировщиков по 7–10 самолетов В-29, следовавших на высотах 5–6 км в боевом порядке «клин» звеньев. Все группы самолетов выходили с одного направления и бомбардировали город с одного захода, сбрасывая главным образом зажигательные бомбы [432] и баки с горючей смесью. Бомбометание велось по всей площади города. Налет бомбардировщиков продолжался 30 мин; в нем участвовало 86 самолетов В-29. К концу налета пожар охватил весь город. В огне погибло около тысячи человек, или почти 10% населения города.

При действиях по объектам, слабо прикрытым средствами ПВО, сосредоточенные удары бомбардировщиков наносились с двух-трех заходов в течение нескольких десятков минут. В этом случае бомбардировочная авиация подходила к цели отдельными эшелонами (волнами) по 6–12 самолетов, с временными интервалами от 2 до 10 мин и более.

Характер эшелонированных действий американской авиации по городам виден из следующего примера. 20 сентября 1950 г. в 6 ч 30 мин над Пхеньяном появилось несколько мелких групп истребителей F-51, которые стали с небольших высот обстреливать дома и улицы, стараясь уничтожить как можно больше жителей. В период с 9 до 13 ч над городом последовательно прошло несколько групп (по 5–8 самолетов) бомбардировщиков В-29, которые сбросили фугасные и зажигательные бомбы в различных районах города. После этого город подвергся вторичному налету — сначала истребителей F-51, а затем группы бомбардировщиков В-29. В общей сложности город находился под воздействием американской авиации в течение 12 ч.

Эшелонированные действия стратегической бомбардировочной авиации обычно осуществлялись в боевых порядках «колонна» звеньев. Удары наносились по населенным пунктам с целью их разрушения и уничтожения мирного населения, а также для воспрещения восстановительных работ на различных объектах. Такой боевой порядок давал возможность увеличивать воздействие по избранным объектам ограниченными силами в течение более длительного времени.

В первый год войны бомбардировка стратегическими бомбардировщиками крупных населенных пунктов и промышленных объектов днем производилась с высоты от 3 до 6 км. Удары осуществлялись с горизонтального полета с использованием оптических или радиолокационных [433] прицелов или с применением радионавигационной системы «Шоран». Бомбы сбрасывались, как правило, по сигналу ведущего звена или эскадрильи с одного захода.

Тактическая бомбардировочная авиация наиболее часто привлекалась для действий по небольшим населенным пунктам, расположенным в тактической глубине обороны войск КНА. Эти действия осуществлялись в основном с целью затруднить действия войск и массового уничтожения мирного населения и разрушения населенных пунктов. Днем удары обычно наносились группами в составе 3–9 самолетов, ночью — одиночными самолетами, а в светлые ночи — одиночными самолетами и парами. Высоты действий менялись в зависимости от активности противодействия средств ПВО в пределах от 3000 до 200 м.

Американское командование уделяло большое внимание нарушению работы коммуникаций, связывающих войска КНА и КНД с тылом. Для этой цели привлекалась как стратегическая, так и тактическая авиация.

Основными объектами для действий стратегических бомбардировщиков были железнодорожные узлы, станции, крупные мосты и др. По этим объектам днем в большинстве случаев наносились сосредоточенные удары, в которых участвовало иногда до 80 самолетов. В целях воспрещения или нарушения восстановительных работ велись эшелонированные действия более мелких групп, а ночью — и одиночных самолетов стратегических, а иногда и тактических ВВС.

В первые месяцы войны для удара по железнодорожной станции или мосту, не прикрытым с воздуха, выделялось не более одной эскадрильи самолетов В-29, которые бомбардировали цели с двух-трех заходов, без непосредственного сопровождения истребителей. В последующем при действиях по объектам, прикрывавшимся истребителями ОВА, резко увеличивался состав участвовавших в налете бомбардировщиков, кроме того, они обеспечивались значительным нарядом истребителей сопровождения.

Так, 7 апреля 1951 г. 32 бомбардировщика В-29 под прикрытием до 60 истребителей F-84 и F-86 произвели налет на железнодорожный мост у Синыйчжу. Все самолеты [434] были разделены на три группы: первая и вторая группы имели по восемь бомбардировщиков и 12–16 истребителей, в третьей группе было 16 бомбардировщиков и 20 истребителей. Кроме того, имелась передовая группа, состоявшая из восьми истребителей. Несмотря на столь большие силы, к цели прорвалось только 16 самолетов В-29. В результате бомбометания две бомбы попали в мост и вывели его из строя на четыре дня.

Во второй половине 1951 г. и начале 1952 г. в связи с увеличением потерь от истребителей и огня зенитной артиллерии КНА и КНД американцы были вынуждены увеличить высоты боевых действий бомбардировщиков до 7–8 км, а в дальнейшем перейти к действиям ночью в простых и сложных метеорологических условиях.

Бомбометание с самолетов В-29 по видимым промышленным и другим объектам производилось при помощи оптического прицела с различных направлений, а по железнодорожным мостам — в основном под углом 10–35° к его продольной оси. Если объект был закрыт облаками, бомбометание производилось с помощью радиолокационных прицелов или системы навигации и бомбометания «Шоран».

Наиболее распространенными боевыми порядками бомбардировщиков В-29 в дневное время были «клин» звеньев для эскадрильи и «колонна» эскадрилий для авиагруппы при действиях по железнодорожным узлам и крупным станциям и «колонна» звеньев во время действий по железнодорожным мостам.

Ночью бомбардировщики В-29 действовали по коммуникациям одиночными самолетами, выходившими на цель последовательно с интервалами 1–2 мин и более. Отдельные железнодорожные узлы и крупные станции в течение ночи подвергались ударам 15–20 бомбардировщиков.

Несмотря на переход американских бомбардировщиков В-29 к ночным действиям их потери в связи с появлением на стороне КНА и КНД ночных истребителей (Ла-11 и МиГ-15) не уменьшились.

Основными объектами действий тактических бомбардировщиков днем были небольшие мосты и переправы, подвижный состав, железнодорожные перегоны, автотранспорт [435] и живая сила на дорогах. Удары обычно наносились группами в составе от звена до эскадрильи. Если цель в результате действий первой группы не поражалась, то налет повторялся другой группой. В начале войны самолеты В-26 наносили удары с пикирования, как правило, без сопровождения истребителей, производя несколько заходов на цель с высот 1–2,5 км. Так, 29 июля 1950 г. небольшие группы американских легких бомбардировщиков В-26 и АД-2 в течение почти трех часов бомбардировали железнодорожный мост у Пхеньяна. Порядок их действий при этом был следующий (схема 19): звено (или шестерка) бомбардировщиков В-26 подходило на высоте 1,8–2 км в боевом порядке «пеленг» к цели, перестраивалось в «колонну» и с прямой или после небольшого разворота (до 45°) посамолетно переходило в пикирование вдоль оси места с углом для самолета В-26 — до 45°, а для самолета АД-2 — до 60°. Выход из пикирования начинался на высотах 800–1000 м и выше. Каждый экипаж делал по два-три захода. С усилением ПВО войск КНА и КНД американские бомбардировщики вынуждены были перейти к действиям с горизонтального полета и увеличить высоты действий до 3–4 км. При этом бомбардировочные удары наносились с одного захода, что снижало эффективность их действий.

По железнодорожным эшелонам и перегонам, а также по автотранспорту на дорогах тактические бомбардировщики действовали днем большей частью звеньями [436] и шестерками, построенными в боевые порядки «колонна» и «пеленг» звеньев или самолетов, а ночью одиночными самолетами и парами с высот 4000–100 м. Для бомбардирования обычно выбирались наиболее прямолинейные участки путей или дорог. В целях срыва железнодорожных перевозок на большом участке и затруднения восстановительных работ бомбардировочные удары наносились одновременно по нескольким перегонам.

Однако результаты действий бомбардировочной авиации по коммуникациям были не всегда высокими. Так, железнодорожный мост у Пхеньяна в течение августа 1950 г. девять раз подвергался ударам значительного количества бомбардировщиков В-29 при полном отсутствии противодействия зенитной артиллерии и истребительной авиации. Однако мост никаких повреждений не получил.

Железнодорожный мост и переправа у Анчжу в период с января по июнь 1951 г. не менее 50 раз подвергались ударам американской стратегической и тактической бомбардировочной авиации. Всего на эти объекты было сброшено около 5 тыс. бомб весом от 100 кг и более. Тем не менее мост и переправа не получили серьезных повреждений и движение по ним не прекращалось более чем на 1–2 ч.

Одной из важнейших задач тактической и стратегической бомбардировочной авиации ВВС США была непосредственная поддержка своих сухопутных войск. Для решения [437] этой задачи, особенно в период оборонительных боев, привлекались крупные силы авиации. Так, во время оборонительных боев на пусанском плацдарме в августе 1950 г. до 70% всех самолето-вылетов тактической авиации было произведено для поддержки сухопутных войск. В это время ВВС США (в том числе и стратегическая авиация) ежедневно производили 1000–1300 самолетовылетов. На поддержку одной пехотной дивизии, оборонявшейся в полосе 30–35 км, производилось до 100 самолето-вылетов в день. Бомбардировочные удары наносились как непосредственно по переднему краю, так и в тактической глубине.

Стратегические бомбардировщики В-29 в первые месяцы войны действовали, как правило, крупными группами с высот от 1,5 до 3–6 км. Так, 17 августа 1950 г. до 100 бомбардировщиков В-29 нанесли удар по скоплению войск КНА севернее Уикван с целью срыва их наступления на Тайгу. Подход к району действий производился с одного направления последовательно эскадрильями с интервалом до 10 мин. Бомбометание выполнялось с одного захода с высот от 1,5 до 3 км в боевых порядках «клин» или «змейка» звеньев.

В некоторых случаях авиация ВВС США привлекалась к длительным непрерывным действиям, рассчитанным на изматывание войск КНА и КНД и ослабление их упорного сопротивления. Для выполнения этой задачи привлекались все рода авиации.

Стратегическим бомбардировщикам назначались объекты или участки, удаленные от линии фронта не менее чем на 5 км. Заход на бомбометание производился либо вдоль фронта, либо под углом 90° к нему. Иногда выполнялось по два захода, из них первый часто был пристрелочным или холостым.

Тактические бомбардировщики В-26, поддерживая свои сухопутные войска, часто действовали группами в 20–30 самолетов по наиболее крупным скоплениям войск и боевой техники КНА и КНД. Мелкие группы тактических бомбардировщиков обычно действовали по отдельным артиллерийским и минометным батареям, подразделениям танков и автотранспортным средствам, [438] а также по войскам в районах погрузки, выгрузки и при передвижениях.

Во время действий по боевым порядкам войск заходы на цель тактических бомбардировщиков производились преимущественно под углом 10–20°. При этом бомбардировочные удары наносились с высоты 1,5–3 км по целям, расположенным не ближе 1–2 км от линии фронта. Несмотря на это было много случаев, когда американские бомбардировщики бомбили свои войска.

Способы боевых действий и число заходов на цель были различными и зависели от противодействия средств ПВО Народной армии и китайских добровольцев и состава групп бомбардировщиков. Мелкие группы самолетов В-26, не встретив в районе цели сопротивления, перестраивались посамолетно и последовательно с пикирования под углом 30–40° атаковали цель, производя по три-четыре захода. Группы в составе 12–15 и более самолетов обычно наносили удары с горизонтального полета, с одного-двух заходов. Если над целью бомбардировщики были встречены огнем зенитной артиллерии, повторные заходы не практиковались. Для вывода бомбардировщиков на цели заблаговременно организовывалось их наведение при помощи радиолокационных станций SCR-584, входивших в состав передовых радиолокационных постов, развернутых при армейских корпусах. Эта система обеспечивала наведение самолетов на глубину 25–30 км от линии фронта.

Американское командование большое внимание уделяло действиям по аэродромам авиации КНА и КНД. Основными объектами действий являлись взлетно-посадочные полосы. Для налетов на аэродромы привлекалась главным образом стратегическая бомбардировочная авиация.

По аэродромам КНДР бомбардировщики В-29 часто действовали днем группами в 6–12 самолетов. Такое количество самолетов считалось достаточным для вывода из строя взлетно-посадочной полосы.

Ударам подвергались действовавшие и строившиеся аэродромы. Разрушение строящихся аэродромов осуществлялось за несколько дней до полного окончания строительства, что в значительной мере ограничивало боевые [439] возможности авиации ОВА. Для действий по аэродромам частично привлекались тактические бомбардировщики В-26 и морские штурмовики АД-2. Эти бомбардировщики действовали в основном по второстепенным и менее прикрытым средствами ПВО аэродромам, а также привлекались для повторных ударов с целью воспрещения восстановительных работ по тем аэродромам, которые подвергались ударам стратегических бомбардировщиков.

Наиболее распространенными боевыми порядками бомбардировщиков при действиях по аэродромам КНДР были: «колонна», «пеленг» или «змейка» звеньев, идущих один за другим на дистанции до 800–1000 м. Звенья в большинстве случаев строились в «клин» или «ромб» с дистанциями 15–20 м и интервалами 40–50 м между самолетами. Выход на аэродром производился с различных направлений, а заход на бомбометание, как правило, — вдоль взлетно-посадочной полосы или под углом 30–40°.

С усилением противодействия со стороны ПВО КНА и КНД и особенно с повышением активности истребителей авиации ОВА бомбардировщики ВВС США стали прикрываться истребителями, которые иногда в несколько раз превосходили численность бомбардировщиков; для подавления огня зенитной артиллерии привлекались тактические бомбардировщики и истребители-бомбардировщики.

Так, 25 марта 1951 г. в 11 ч 10 мин в районе Анчжу на высоте 5–6 км появилось до 40 бомбардировщиков. В 11 ч 13 мин в районе Синыйчжу на высоте 7–8 км начали выходить американские истребители группами от 6 до 12 самолетов, всего около 60 самолетов. Эти истребители связали боем истребители ОВА и тем самым обеспечили боевые действия своих бомбардировщиков в районах Тонжу, Анчжу и Хичен.

Несмотря на столь сильное прикрытие, американские бомбардировщики несли большие потери от истребительной авиации ОВА, в результате чего американское командование вынуждено было с конца 1951 г. почти полностью отказаться от применения бомбардировщиков В-29 днем и переключить их на действия в темное время суток.

Ночью бомбардировщики В-29 действовали по аэродромам одиночными самолетами как самостоятельно, так [440] и совместно с самолетами В-26. Последние привлекались в качестве разведчиков, а также для подавления огня зенитной артиллерии, прикрывающей аэродромы. Бомбардирование аэродромов производилось с высот 5–6 км и более. За ночь по избранному аэродрому действовало от 2–3 до 10–12 самолетов, которые выходили на цель с интервалами от 2–3 мин до 1 ч. Следует указать, что действия ночью по аэродромам, имеющим ориентиры, видимые на экране радиолокационных прицелов, осуществлялись самолетами В-29 из-за облаков с помощью радиолокационных прицелов. Кроме того, для точного выхода на аэродром самолетов В-29 и В-26 и его разрушения широко применялась радионавигационная система «Шоран».

Тактические бомбардировщики привлекались для действий по аэродромам днем группами в составе 8–30 самолетов лишь в тех случаях, когда нужно было нанести поражение самолетам, отдельным аэродромным сооружениям или же воспрепятствовать строительным (восстановительным) работам, ведущимся на летном поле. В связи с возросшим противодействием со стороны истребителей ОВА и зенитной артиллерии КНА и КНД американские тактические бомбардировщики вынуждены были действовать по аэродромам лишь совместно с истребителями, которые привлекались как для сопровождения бомбардировщиков, так и для подавления зенитной артиллерии.

Со второй половины 1951 г. тактические бомбардировщики вынуждены были также перейти к действиям в основном ночью и то только по аэродромам, слабо прикрытым зенитной артиллерией, используя для этой цели радионавигационную систему «Шоран». Ночные действия по аэродромам велись одиночными самолетами с высот 1,5–2 км.

Действия американских бомбардировщиков по взлетно-посадочным полосам вследствие их значительных размеров и слабого прикрытия зенитной артиллерией и истребительной авиацией ОВА были иногда весьма эффективными. Так, в 1951 г. в результате дневных ударов американских бомбардировщиков по аэродромам Народной армии до 10–12% всех сброшенных бомб попадало в искусственные взлетно-посадочные полосы, рулежные [441] дорожки и укрытия для самолетов на аэродромах. Удары по аэродромам ночью, за редким исключением, были менее эффективными, однако они мешали восстановительным работам, которые велись на аэродромах ночью.

Для обеспечения боевых действий бомбардировочной авиации американское командование организовало систематическую воздушную разведку, которая велась специально выделенными разведывательными частями и подразделениями, а также бомбардировщиками и истребителями попутно с выполнением боевых задач. Уделяя большое внимание воздушной разведке и имея достаточно сил и средств для ее выполнения, американское командование организовало и вело не только предварительную и контрольную разведку, но при необходимости — и непосредственную, т. е. доразведку.

Наряду с этим американцы вели и разведку погоды, для чего была выделена одна эскадрилья в составе 10 самолетов RB-29. Эта разведка подразделялась на предварительную и непосредственную. Метеорологическую разведку вели преимущественно одиночные самолеты. Непосредственная метеорологическая разведка районов целей и маршрутов полетов к ним проводилась в среднем за 30–60 мин до начала удара. Интенсивность ведения непосредственной метеорологической разведки находилась в прямой зависимости от активности боевой авиации. В среднем для этого вида разведки производилось от одного до шести самолето-вылетов в сутки.

При выполнении боевых задач в районах, где были возможны встречи с истребителями ОВА, действия американских бомбардировщиков обеспечивались истребителями.

Основными способами обеспечения американских бомбардировщиков истребителями были: непосредственное сопровождение, прикрытие бомбардировщиков в районе их действий, блокирование аэродромов истребителей ОВА.

Способы обеспечения и количество привлекаемых для этого сил определялись в зависимости от складывающейся воздушной обстановки, поставленной задачи и количества бомбардировщиков противника.

Непосредственное сопровождение истребителями являлось главным способом обеспечения бомбардировщиков [442] при их действиях в районах, куда могли проникать истребители ОВА. Прикрытие бомбардировщиков в районе их действий считалось также одним из основных способов обеспечения. Истребители, выделенные для этой цели, самостоятельно следовали в указанный им район с расчетом прибыть туда на 3–5 мин раньше бомбардировщиков или одновременно с ними. В районе цели истребители патрулировали вблизи бомбардировщиков и над ними, обеспечивая последних от атак истребителей ОВА.

Если стратегические бомбардировщики встречали сильное противодействие со стороны зенитных средств КНА и КНД, для подавления этих средств привлекались истребители-бомбардировщики F-80 или F-84, которые мелкими группами самостоятельно выходили в район действий бомбардировщиков и за 2–5 мин до их подхода штурмовыми атаками стремились подавить [443] огонь зенитных батарей на время пролета стратегических бомбардировщиков.

Для обеспечения своих бомбардировщиков американское командование применяло также блокирование аэродромов истребительной авиации ОВА в районе действия бомбардировочной авиации. Блокирование аэродромов применялось как самостоятельно, так и в сочетании с рассмотренными выше способами обеспечения боевых действий бомбардировщиков. Для блокирования одного аэродрома выделялись одна-две эскадрильи реактивных истребителей. Продолжительность блокирования в большинстве случаев колебалась в пределах 10–20 мин.

В каждом бомбардировочном налете экипажи самолетов В-29 применяли активные и пассивные средства радиолокационных помех, для чего они обеспечивались металлизированными лентами, а на отдельных самолетах устанавливались специальные передатчики с целью наиболее полного подавления радиолокационных средств КНА и КНД. Рубежи и время включения передатчиков радиолокационных помех и сбрасывания металлизированных лент определялись штабом ВВС США в Дальневосточной зоне.

Для вывода бомбардировщиков на объекты, расположенные на глубине до 300–400 км от линии фронта, американцы использовали радионавигационную систему «Шоран».

Инженерно-авиационное и материально-техническое обеспечение боевых действий бомбардировочной авиации осуществлялось временно созданным командованием авиационно-технического обслуживания ВВС США в Дальневосточной зоне. На это командование была возложена задача полного обеспечения перевозок, снабжения и ремонта материальной части всех авиационных частей ВВС США на Дальнем Востоке.

Стратегические и тактические бомбардировщики ВВС США в Корее широко применяли радиолокационные средства для действий в сложных метеорологических условиях и ночью как в оперативной, так и в тактической глубине. Вместе с этим стратегические бомбардировщики применяли аппаратуру для создания помех радиолокационным станциям. [444]

Боевые действия истребительной авиации. В ходе боевых действий в связи с появлением в составе ВВС ОВА более совершенных реактивных самолетов (МиГ-15) американское командование в 1951 г. было вынуждено увеличить численность истребительной авиации и улучшить ее качественно{86}. Вместе с увеличением боевого состава американское командование создало в истребительных авиакрыльях второй состав летчиков с целью повышения напряжения боевых действий истребительной авиации и получения боевого опыта большим количеством летчиков.

Кроме авиации США, на стороне интервентов в Корее действовали две истребительные эскадрильи ВВС Австралии и Южно-Африканского Союза и одно авиационное крыло ВВС Южной Кореи.

Качественное улучшение авиации видно из того, что начиная с середины 1952 г. в боевых действиях принимали участие в числе основных истребителей самолеты F-86 и истребители-бомбардировщики F-84; для действий ночью привлекались истребители F-94. Истребители F-86 были объединены в истребительные авиационные крылья, предназначенные в основном для борьбы с истребителями ОВА в воздухе. Истребители F-84 входили в состав истребительно-бомбардировочных авиационных крыльев, специально подготовленных для действий по наземным целям.

Основными задачами истребительной и истребительно-бомбардировочной авиации США при боевых действиях в Корее являлись сохранение господства в воздухе, боевое обеспечение других родов авиации, изоляция района боевых действий и поддержка своих сухопутных войск.

Сохранение господства в воздухе достигалось воздушными боями с истребителями ОВА и действиями истребителей-бомбардировщиков по аэродромам. Американское командование считало в начале войны, что в условиях слабого противодействия малочисленной и не полностью подготовленной к боевым действиям истребительной авиации ОВА эту задачу могут выполнить самолеты [445] F-51, F-80 и F-84. Однако в дальнейшем, с усилением активности истребительной авиации ОВА в связи с применением истребителей МиГ-15, американское командование убедилось, что имевшаяся к тому времени в Корее истребительная авиация США не в состоянии оказывать прежнего противодействия истребителям ОВА. Поэтому в 1951 г. американцы были вынуждены перебросить в Корею два авиационных крыла наиболее совершенных истребителей F-86, укомплектованных хорошо подготовленными летчиками, имевшими опыт воздушных боев в Европе во время Второй мировой войны.

Истребители F-86 в первое время использовались в качестве истребительных «заслонов» и действовали большими группами, которые обычно барражировали на вероятных направлениях подхода истребителей ОВА. Большие группы американских истребителей, действовавшие в составе «заслона», легко обнаруживались радиолокационными станциями, что давало возможность истребителям ОВА наносить по «заслонам» внезапные удары, преодолевать «заслоны» и успешно отражать налеты бомбардировочной авиации. В связи с этим американцы были вынуждены уменьшить глубину действий своих бомбардировщиков и сократить количество групп в «заслонах» за счет увеличения количества самолетов в каждой из них. Сокращение глубины действий бомбардировщиков давало американцам возможность выдвигать истребительные «заслоны» на 70–120 км от района ударов бомбардировщиков. В состав «заслонов» начали выделяться отдельные группы по 4–8 самолетов, которые, эшелонируясь по высотам от 6 до 14 км с интервалом 5–30 мин, на широком фронте выходили с юго-восточного направления в район патрулирования (между реками Чёнчёнган и Ялуцзян). Для барражирования в среднем выделялось от 6 до 9 звеньев истребителей, а иногда состав «заслона» достигал 100 и более самолетов.

Эшелонированный по времени выход небольших групп «заслона» позволял американским истребителям находиться в зоне боевых действий до 90 мин, непрерывно наращивать усилия в воздушных боях и затруднял работу операторов радиолокационных станций КНА и КНД при [446] определении местонахождения истребителей-бомбардировщиков и наведении на них своих истребителей.

С апреля 1953 г. в связи с возросшим сопротивлением истребительной авиации ОВА, летавшей группами по 8–12 самолетов МиГ-15, американцы начали выделять в состав «заслонов» группы по 8–12 и более самолетов.

Первую атаку они стремились произвести внезапно из-за облаков или со стороны солнца. Если истребители F-86 действовали в составе эскадрильи (12–16 самолетов), то первая атака иногда осуществлялась всем составом, в большинстве же случаев эскадрилья расчленялась на мелкие группы и вела бой отдельными четверками и даже парами. Для атаки истребителей ОВА американцы стремились зайти с задней полусферы и атаковать их под ракурсом от 0/4 до 1/4 и реже — под ракурсом до 3/4. Во всех случаях они стремились сохранить за собой преимущество в высоте и скорости, а также иметь численное превосходство. [447]

Основным элементом боевых порядков американских истребителей являлась пара самолетов. Ведущим пары обычно назначался летчик, имевший не менее 30 боевых вылетов. Боевой порядок пары разомкнутый «фронт» применялся при поиске самолетов и одновременной их атаке, а разомкнутый «пеленг» — главным образом в воздушном бою. Сомкнутые боевые порядки применялись в полете по маршруту при отсутствии опасности атаки со стороны истребителей ОВА.

Атаку обычно начинал ведущий пары, а ведомый прикрывал ведущего. Если требовалось усилить атаку, в ней мог участвовать и ведомый. Если ведомый отставал и терял из виду ведущего, последний назначал место встречи, откуда они снова продолжали выполнять задачу. Если пару атаковывали истребители ОВА, американские летчики стремились уйти из-под атаки крутым разворотом или пикированием на большой скорости.

Звено истребителей F-86, состоящее из двух пар, являлось, по мнению американцев, основной огневой единицей в воздушном бою. Звено обычно летало в боевых порядках «линия» или «пеленг» с интервалами между парами 300–400 м, дистанциями в боевом порядке «пеленг» 200–300 м и превышением ведомых пар на 200–400 м. Командиром звена обычно назначался летчик, имеющий 50–60 боевых вылетов.

Пару истребителей ОВА обычно атаковывал командир звена и его ведомый, вторая пара прикрывала их действия, находясь выше на 300–400 м. Иногда вслед за ведущей в бой вступала ведомая пара. При атаках расчлененной пары истребителей ОВА командир звена иногда направлял свою вторую пару для атаки второго самолета. Если звено встречало две пары истребителей, эшелонированных по высоте, атака производилась ближайшей по высоте парой. При встрече группы в составе трех и более пар атаковывалась, как правило, замыкающая пара истребителей, при этом атаку производил командир звена, вторая пара использовалась для прикрытия.

Во время атаки одной из пар американских истребителей самолетами МиГ-15 бис сбоку или сзади эта пара делала крутой разворот в сторону атакующих самолетов или [448] переходила в вираж. Вторая пара американских истребителей также делала разворот вслед за первой с расчетом зайти в хвост атакующим самолетам. При атаке истребителями МиГ-15 бис американской пары, находящейся в верхнем эшелоне звена, эта пара резко снижалась, уводя атакующие самолеты, с тем чтобы нижняя пара получила выгодное положение для атаки. Если атаке подвергалось все звено противника, оно, как правило, производило резкий разворот в сторону атакующих самолетов, продолжая его до выхода из-под атаки или пока одной из американских пар не удавалось выйти в хвост истребителям МиГ-15 бис. При проскакивают истребителей ОВА мимо американских самолетов последние доворотом по курсу следования истребителей МиГ-15 бис заходили в хвост и атаковывали их.

Эскадрилья американских истребителей F-86 в полете обычно имела 12 или 16 самолетов. Ее боевой порядок состоял из трех или четырех звеньев. Чаще всего в полете по маршруту эскадрилья применяла боевой порядок «клин», а при патрулировании — «пеленг» звеньев, как правило, уступом в сторону солнца.

Основным принципом воздушного боя эскадрильи с истребителями МиГ-15 американцы считали атаку одним-двумя звеньями, остальные звенья использовались для прикрытия. При атаке истребителями МиГ-15 первого или второго звена третье звено американских истребителей отражало их атаку. Атакованные звенья, предпринимая различные маневры, стремились выйти из боя. При атаке замыкающего звена они стремились отразить ее силами первого звена. Группы в составе 24–48 истребителей летали обычно в боевых порядках «клин», «пеленг» или «фронт» эскадрилий.

Американские истребители-бомбардировщики на протяжении всей войны активно действовали и по аэродромам ОВА с целью уничтожения самолетов, разрушения взлетно-посадочных полос и поражения живой силы. Основным способом действий истребителей-бомбардировщиков по аэродромам являлись сосредоточенные удары. Боевой порядок их состоял из ударной группы, предназначавшейся для атаки обнаруженных целей, и прикрывающей группы, обеспечивающей действия ударной группы. [449]

Ударная группа делилась на два эшелона. Основной задачей первого эшелона являлось блокирование аэродромов и подавление огня зенитных средств. Второй эшелон предназначался для поражения материальной части на аэродроме, а также вывода из строя взлетно-посадочной полосы и аэродромных сооружений.

Ударные группы заход для атаки целей, как правило, выполняли в сомкнутом боевом порядке «фронт» или «пеленг»; удар осуществлялся с пикирования, ввод в пикирование производился на высотах 1500–1000 м. После сбрасывания бомб и пулеметного обстрела цели истребители-бомбардировщики выходили из пикирования на максимальных скоростях с изменением направления полета и уходили на свою территорию или выполняли маневр для повторной атаки. Сбор самолетов после удара происходил над характерным ориентиром или по курсу следования ведущего.

Блокирование аэродромов авиации ОВА американские истребители осуществляли главным образом тогда, когда вблизи этих аэродромов действовали их истребители-бомбардировщики или бомбардировщики. Для этой цели они выделяли группы по 6–8 и более самолетов F-86. Эшелонируясь по высотам до 8 км, эти истребители противодействовали взлету истребителей ОВА.

Так, 13 мая 1952 г. группа истребителей F-86 в составе 12 самолетов с интервалом между звеньями в 2 минуты под прикрытием 12–20 самолетов F-86 сбросила с пикирования с высоты 4 км двенадцать 254-килограммовых фугасных бомб на летное поле аэродрома Синыйчжу. Рассеивание бомб доходило до 3 км. Группа прикрытия строила свой боевой порядок эшелонированно по высотам 8–10 км (схема 20).

Задачи по боевому обеспечению других родов авиации, действовавших по объектам на поле боя и в оперативной глубине, американские истребители выполняли различными способами. Наиболее распространенным из них являлось непосредственное сопровождение бомбардировщиков и истребителей-бомбардировщиков до цели и обратно.

Количество и состав групп непосредственного сопровождения зависели от количества и состава групп [450] прикрываемых бомбардировщиков и истребителей-бомбардировщиков, а также степени противодействия истребительной авиации ОВА. В начале войны в Корее наиболее крупные группы бомбардировщиков прикрывались американскими истребителями при соотношении 1:1. С появлением в войсках КНА и КНД реактивных истребителей количество самолетов непосредственного сопровождения американцами было значительно увеличено и нередко доходило до пяти истребителей на один бомбардировщик или истребитель-бомбардировщик и до 8–12 истребителей на каждый разведчик.

Встреча истребителей сопровождения с бомбардировщиками и разведчиками осуществлялась до линии фронта [451] в заранее установленном районе или над своими аэродромами. При следовании к цели и обратно истребители находились на расстоянии зрительной связи от прикрываемых ими самолетов сзади и выше на 2–5 км, эшелонируясь двумя-тремя группами по высоте. Иногда истребители сопровождения располагались по высотам не группами в два-три звена, а отдельными звеньями, эшелонируясь одно от другого на 400–700 м. Если прикрываемые самолеты следовали мелкими группами или отдельными звеньями вне зрительной связи между собой, то истребители также распределялись по этим группам и следовали вместе с каждой из них с превышением на 1–2 км над ними.

Из состава истребителей сопровождения американцы выделяли группу непосредственного прикрытия и ударную группу. Во время нападения истребителей ОВА американцы стремились отразить первоначальную атаку силами ударной группы, а при необходимости выделяли часть сил из ударной группы для усиления группы непосредственного прикрытия.

Изолировать район боевых действий от подхода свежих сил Народной армии и китайских добровольцев американские истребители-бомбардировщики пытались путем срыва железнодорожных перевозок, а также воспрещением автомобильных перевозок по шоссейным и грунтовым дорогам. Основными объектами действий при этом являлись подвижный состав, подъездные пути и железнодорожное полотно на перегонах, мосты и переправы, колонны пехоты, артиллерии, танков и автомашин.

В начале войны американские истребители-бомбардировщики действовали по подобным объектам группами 4–8 самолетов, с малых высот, без непосредственного прикрытия истребителями. Бомбардировочные удары наносились с планирования или с пикирования под углом 40–50° с нескольких заходов.

В ходе войны тактика боевых действий истребителей-бомбардировщиков изменялась в зависимости от активности противодействия средств ПВО Народной армии и китайских добровольцев. Они стали наносить удары группами в составе одной или нескольких эскадрилий под прикрытием своих истребителей. Высота захода на цель была [452] увеличена до 2–3 км, углы пикирования стали достигать 60°, сократилось время пребывания над целью. Кроме того, истребители-бомбардировщики стали применять противозенитный маневр по высоте, скорости и направлению.

Американское командование неоднократно разрабатывало и пыталось осуществить несколько операций по воспрещению подвоза и изоляции района боевых действий. Одной из таких наиболее крупных операций явилась проведенная в 1953 г. специальная воздушная операция под названием «операция по удушению».

В ходе этой операции американские истребители-бомбардировщики наиболее активно действовали по железнодорожным и шоссейным коммуникациям. Так, с 9 по 15 января 1953 г. истребителями-бомбардировщиками было нанесено пять сосредоточенных ударов по железнодорожным мостам через реки Чёнчёнган и Тэдонган. В таких налетах участвовало иногда 200–250 истребителей-бомбардировщиков. Кроме того, для дезорганизации движения на железных и шоссейных дорогах в сложных метеорологических условиях истребители-бомбардировщики действовали способом «охота».

Поддержка действий своих войск осуществлялась путем нанесения бомбардировочно-штурмовых ударов по скоплениям войск и боевой технике на поле боя и в ближайшем тылу. Для выполнения этой задачи применялись истребители-бомбардировщики F-80 и F-84.

При действиях над полем боя штурмовым и бомбардировочным ударам подвергались артиллерия и минометы на огневых позициях, танки и войска в боевых порядках и местах сосредоточения. Кроме того, истребители-бомбардировщики широко использовались для разрушения блиндажей, командных и наблюдательных пунктов.

В начале войны для действий по объектам на поле боя, в зависимости от их характера и величины, американцы использовали группы от четырех до 32 самолетов. При этом в связи с отсутствием противодействия истребителей КНА групп прикрытия в состав боевого порядка истребителей-бомбардировщиков не выделялось. Они обычно действовали эшелонированно и чаще всего в промежутках между сосредоточенными ударами бомбардировщиков. [453]

Полет к цели истребители-бомбардировщики в звене осуществляли в боевом порядке «фронт». При действиях в составе авиагруппы боевой порядок состоял из «колонны» звеньев эскадрилий; полет до цели и обратно производился на высотах от 4 до 8 км.

С усилением противовоздушной обороны войск КНА и КНД штурмовые действия американских истребителей-бомбардировщиков по объектам на поле боя осуществлялись группами в составе от 70 до 200 самолетов.

Полет по маршруту крупных сил истребителей-бомбардировщиков, состоявших из нескольких авиационных групп, осуществлялся на высотах 6–7 км. При действиях в составе одной авиационной группы ее основным боевым порядком на маршруте являлась «колонна» эскадрилий. За 5–7 мин до подхода к цели боевой порядок эскадрилий размыкался за счет увеличения дистанций и интервалов. В зависимости от расположения цели и направления захода звенья перестраивались в правый или левый «пеленг». Приблизительно за две минуты до выхода на цель самолеты снижались до 2,5–3 км. Каждая эскадрилья, как правило, действовала по одной цели.

С апреля 1953 г. американцы для действий в районах, прикрываемых истребительной авиацией ОВА, применили истребитель-бомбардировщик F-86, который после сбрасывания бомб мог вести воздушный бой с истребителями Ми Г-15 бис.

Иногда с целью обеспечения внезапности удара по наземным целям истребители-бомбардировщики F-86 следовали к объектам в составе истребительных «заслонов», создаваемых из самолетов F-86. После того как истребительный «заслон» вступал в бой с истребителями ОВА, группы истребителей F-86 со снижением выходили из «заслона» и направлялись для атаки целей. Бомбардирование целей производилось с пикированием под углом 30–50° с высоты 3–4 км.

Для наведения истребителей-бомбардировщиков на цель и корректирования их огня широко использовались самолеты Т-6. Эти самолеты организационно входили в состав группы управления и наведения самолетов тактической авиации. [454]

Перед вылетом на выполнение боевого задания экипажи самолетов наведения получали из центра управления тактической авиацией позывные ведущего группы истребителей-бомбардировщиков. Обнаружив цель, экипажи самолетов наведения снижались до 600–200 м, определяли характер, точное расположение цели и передавали эти данные по радио в центр управления тактической авиацией.

Наведение на цель производилось по радио или пикированием на нее.

Основными особенностями тактики боевых действий американских истребителей являлись: значительное эшелонирование истребителей по высоте и в глубину, что усложняло определение их состава и группировки в воздухе; прикрытие действий других родов авиации высылкой истребительных «заслонов» на значительное удаление от прикрываемых истребителей-бомбардировщиков и бомбардировщиков; ведение воздушных боев в составе небольших групп, редко превышающих численность эскадрильи; широкое использование истребителей-бомбардировщиков для непосредственной авиационной поддержки своих войск и изоляции района боевых действий.

Заслуживает внимания переброска американским командованием истребительно-авиационных частей из США в Японию по воздуху на расстояние около 10 тыс. км.

Первый групповой перелет реактивных истребителей через Тихий океан был осуществлен в июне 1952 г. Перелет 31-го истребительно-авиационного крыла в составе 59 самолетов F-84 из Калифорнии в Японию занял десять суток. Перелет 27-го истребительно-авиационного крыла в составе 75 самолетов F-84 в октябре того же года был осуществлен за восемь суток. Во время перелета самолеты обоих истребительно-авиационных крыльев заправлялись горючим в воздухе с самолетов-заправщиков на удалении 1600 км от Калифорнии.

Боевые действия разведывательной авиации. В зависимости от выполняемых задач воздушная разведка подразделялась на стратегическую и тактическую. Эти виды воздушной разведки применялись одновременно и чаще всего круглосуточно, независимо от метеорологических условий. [455]

В первые месяцы войны воздушная разведка всех видов велась преимущественно одиночными самолетами-разведчиками и парами истребителей со средних высот. С увеличением противодействия средств ПВО КНА и КНД дневная разведка стала вестись с больших высот и под прикрытием истребителей, число которых иногда достигало 12–16 на один самолет-разведчик.

Стратегическая воздушная разведка велась самолетами RB-29 преимущественно на высотах 7–9 км и подразделялась на предварительную, непосредственную и контрольную.

Предварительная воздушная разведка проводилась с момента постановки задач и до начала боевых действий. Она осуществлялась с целью накопления данных об объектах предстоящей атаки, о состоянии противовоздушной обороны в районе боевых действий и на маршрутах полетов к ним. Разведка велась на всю глубину территории Кореи.

Непосредственная воздушная разведка (доразведка) обычно предшествовала всем групповым вылетам бомбардировщиков и велась в большинстве случаев отдельными экипажами стратегической авиации. Доразведчики высылались для уточнения средств ПВО и метеорологических условий на маршруте и в районе боевых действий, а также для просмотра самой цели. Они появлялись в районе цели за 15–40 мин до подхода первого эшелона бомбардировщиков. Непосредственная разведка велась визуально со средних и больших высот. Данные, полученные экипажем, немедленно передавались по радио с борта самолета.

Контрольная воздушная разведка производилась обычно для определения результатов бомбардировочных действий. Для этой цели чаще выделялся один экипаж на каждую эскадрилью бомбардировщиков. Он, как правило, выполнял задание в общем боевом порядке эскадрильи. В ряде случаев контрольная разведка производилась через несколько часов после бомбардировочного удара. Для выполнения задач контрольной воздушной разведки часто привлекались не только самолеты RB-29, но и самолеты RB-26. [456]

Тактическую воздушную разведку вели главным образом самолеты RF-51, RF-80, RB-26 на высотах от 1 до 5 км. Эти самолеты вели разведку боевых порядков войск, оборонительных сооружений, тылов и коммуникаций, аэродромов и других объектов на глубину до 220 км от линии фронта. Разведка велась в дневное и ночное время, причем основным способом являлось воздушное фотографирование. Кроме разведки войск и коммуникаций, самолеты RB-26 вели круглосуточную разведку погоды на всем театре военных действий.

Тактическая воздушная разведка ночью выполнялась в основном самолетами-разведчиками RB-26, которые осуществляли поиск целей на заранее намеченных маршрутах. Для ночной воздушной разведки объектов тыла КНДР привлекались самолеты RB-29. Основным способом разведки ночью являлось также воздушное фотографирование, наряду с этим проводилась и визуальная разведка, главной задачей которой являлось наблюдение за движением транспорта на коммуникациях.

Фотографирование объектов, расположенных в непосредственной близости от линии фронта, осуществлялось при помощи подсвечивания с другого самолета, который сбрасывал осветительные бомбы по сигналу летчика самолета-разведчика.

Разведка аэродромов обычно проводилась утром или вечером перед заходом солнца, с тем чтобы установить, нет ли изменений в группировке и численности авиации ОВА.

Наблюдение за полем боя самолеты-корректировщики Т-6 вели непрерывно в течение всего светлого времени суток, сообщая по радио все добытые ими разведывательные данные. Эти данные сосредоточивались в центре совместных действий, откуда они поступали в заинтересованные инстанции. Следует отметить, что наблюдение за полем боя экипажи этих самолетов вели при отсутствии противодействия истребителей ОВА.

По способам и характеру применения разведывательных средств американская воздушная разведка подразделялась на радиолокационную, визуальную и аэрофоторазведку.

Радиолокационные средства разведки использовались для вскрытия местоположения радиолокационных [457] средств, а также для обнаружения в воздухе самолетов ОВА. Аэрофоторазведка являлась наиболее распространенным видом воздушной разведки, данные которой широко использовались как авиационным командованием, так и командованием сухопутных войск.

В ходе боевых действий интенсивность американской разведывательной авиации постепенно повышалась и к февралю 1951 г. достигла 15–30 самолето-вылетов в сутки. В дальнейшем количество ежесуточных вылетов самолетов-разведчиков было увеличено до 50, причем 25% из них производилось ночью. Во время повышенной активности боевых действий количество ежесуточных самолето-вылетов разведывательной авиации возрастало и доходило в некоторых случаях до 70.

Американцы довольно широко использовали для ведения разведки также боевую авиацию. Так, например, в марте и апреле 1953 г. они до 30% общего количества самолето-вылетов боевой авиации 5-й воздушной армии ВВС США затрачивали для ведения разведки.

За время боевых действий в Корее американская авиация произвела для воздушной разведки около 30 тыс. самолето-вылетов, что в среднем ежесуточно составляло, около 30 самолето-вылетов.

Организация взаимодействия ВВС с наземными войсками, управление и связь. Авиационное обеспечение наступательных операций складывалось из авиационной подготовки и авиационной поддержки, к которой привлекалась в основном тактическая, а в отдельных случаях и стратегическая авиация.

Непосредственная авиационная подготовка проводилась одновременно с артиллерийской и продолжалась 1–3 ч. Удары наносились по участкам прорыва, которые не могла подавить полевая артиллерия. Плотность бомбового удара достигала 120 т на 1 кв. км.

Авиационная поддержка наступления осуществлялась путем штурмовых и бомбардировочных ударов по войскам КНА и КНД.

Во всех случаях применение авиации было массированное.

Основываясь на опыте Второй мировой войны, американское командование создало из офицеров штабов [458] 8-й полевой и 5-й воздушной армий центр совместных действий, который и осуществлял взаимодействие этих армий (схема 21).

Офицеры штаба 5-й воздушной армии в центре совместных действий составляли группы управления боевыми действиями авиации.

Контроль за боевыми действиями и непосредственное управление боевыми вылетами авиации осуществлялись через специальную радиолокационную часть ВВС: 502-ю группу управления тактической авиацией и 2-ю группу управления и наведения авиации морской пехоты, которые обеспечивали управление действиями авиации с помощью радиолокационных средств, радиолокационное наблюдение за воздушной обстановкой и централизованное руководство всей системой ПВО на территории Южной Кореи.

Для обеспечения управления и взаимодействия авиации с наземными войсками при штабе 5-й воздушной армии были созданы: центр управления тактической авиацией, центры наведения тактической авиации в полосах действий каждого армейского корпуса 8-й армии, посты наведения тактической авиации в полосах действий пехотных дивизий и посты ВНОС на побережье Южной Кореи в удаленных от линии фронта районах.

В указанных органах управления и постах ВНОС была развернута сеть радиолокационных станций обнаружения воздушных целей. Зона радиолокационного обнаружения целей в воздухе перекрывала территорию Южной Кореи и на 150–200 км охватывала прибрежные воды и территорию КНДР.

Центр управления тактической авиацией являлся основным органом управления действиями тактической авиации, который поддерживал непрерывную связь по радио и проводам с аэродромами базирования, с центрами и постами наведения тактической авиации. Управление авиацией велось на основе наблюдения за самолетами радиолокационными станциями AN/CPS-5, AN/MPS-5, AN/CPS-4, AN/CPS-1 и др.

По получении боевого приказа центр управления передавал центрам и постам наведения, в какое время и в какие районы запланированы вылеты самолетов, какими [460] средствами и кто будет осуществлять управление ими. Одновременно центр передавал на аэродромы базирования авиации боевой приказ с указанием типа и количества самолетов, времени вылета и задачи.

Через центр управления тактической авиацией шла периодическая информация о деятельности своей авиации и авиации ОВА, передвижении войск, изменении линии фронта и т. д.

Для координации действий средств ПВО американских войск в Корее центр управления руководил деятельностью сети наземных радиолокационных станций, определял принадлежность обнаруженных самолетов, передавал истребителям команды при появлении самолетов ОВА и обеспечивал наведение своих истребителей, предупреждал командные пункты ПВО объектов о приближающихся самолетах ОВА и определял порядок и время ведения огня зенитной артиллерией при отражении налетов авиации КНА и КНД.

Центры наведения тактической авиации развертывались обычно в районе дислокации штабов армейских корпусов, в 30–40 км от линии фронта. Они осуществляли наблюдение за воздухом с целью опознавания всех самолетов в зоне действия своих радиолокационных средств, управление полетами тактической авиации в выделенном районе; обеспечивали взаимодействие авиации с наземными войсками, управление истребителями по перехвату самолетов ОВА и информировали действующие в полосе армейского корпуса экипажи о наземной и воздушной обстановке.

Наблюдение за воздухом каждый центр наведения осуществлял на глубину до 150–250 км. Управляя самолетами, центр наведения оказывал им навигационную помощь и при необходимости перенацеливал их на другие объекты действий; поддерживая прямую связь со штабами общевойсковых соединений, информировал центр управления тактической авиацией о наземной обстановке и передавал ему заявки на непосредственную авиационную поддержку войск.

Посты наведения при пехотных дивизиях и отдельных полках находились в боевых порядках наземных войск. [461]

Они наводили самолеты на наземные цели и указывали рубеж безопасного бомбометания, выводили боевые самолеты в районы встречи с самолетами наведения, передавали экипажам отдельные приказы и распоряжения, информировали общевойсковые штабы о запланированных вылетах авиации в полосе действия дивизии и передавали вышестоящему центру заявки на авиационную поддержку частей дивизии.

В целях обеспечения обнаружения, опознавания и наведения самолетов в горной местности американцы развертывали передовые посты обнаружения и наведения, имевшие в основном станции AN/CPS-1 С или AN/CPS-1 В, а также AN/CPS-10. Передовые посты выводили свои самолеты на заранее разведанные цели и управляли их боевыми действиями, включая подачу команд на сбрасывание бомб.

При организации действий бомбардировщиков и истребителей-бомбардировщиков над полем боя командирам авиационных групп, как правило, указывался порядок установления связи с центром управления тактической авиацией и с наземными станциями наведения. После взлета и набора высоты командир группы связывался с центром управления и кодом докладывал ему свой позывной, порядковый номер и полученную задачу, а при подходе к линии фронта устанавливал связь со станцией наведения. Используя данные наведения, командир группы сообщал остальным летчикам порядок атаки цели и очередность использования средств поражения. Связь командира авиагруппы с центром управления тактической авиацией прекращалась только после посадки самолетов всей группы.

По признанию самих американцев, разработанная и существовавшая в Корее система управления в тактической авиации являлась весьма сложной. Она требовала тщательной организации, высокой подготовки органов управления и большого количества радиотехнических средств.

Наземная радиосвязь командования ВВС США с авиационными крыльями осуществлялась постом наведения тактической авиации с центральными постами ее наведения на ультракоротких волнах, центральными постами наведения тактической авиации с центром совместного [462] действия на коротких волнах и центральными постами наведения тактической авиации с аэродромами на коротких или ультракоротких волнах.

По этим каналам радиосвязи обеспечивался подъем авиации, передача необходимых команд, связанных с действиями авиации, и подача заявок на удар с указанием задачи, выделяемых сил, района действий и времени начала удара.

Радиосвязь с самолетами ВВС США велась на фиксированных частотах в диапазоне 116,0–151,0 МГц на восьми каналах. Каналы радиосвязи в каждой группе имели разную частоту, исключение составляли лишь каналы общего пользования и каналы, используемые для связи взаимодействия между группами. Каждый из этих каналов обозначался каким-либо словом, характеризующим цвет или какое-либо другое качество (название). Кроме того, каждый канал имел и второе название, общее для всей авиации, которое совпадало с номиналом общих частот и буквенным обозначением кнопок радиостанции: А, В, С... Летный состав ВВС США практически использовал оба обозначения каналов при радиосвязи внутри группы и общее обозначение при радиосвязи между различными группами.

В истребительно-бомбардировочных авиагруппах частоты всех каналов совпадали, исключение составляли лишь частоты основных боевых каналов. Ночные истребители были слышны на первом и пятом каналах. При сопровождении бомбардировщиков В-29 они пользовались пятым каналом. На шестом канале вели переговоры истребители-бомбардировщики всех авиагрупп с момента вступления в радиосвязь с пунктами наведения.

Назначение каналов в различных авиагруппах было в основном одинаковым. Наиболее строго оно выдерживалось на первых пяти каналах, а на шестом, седьмом и восьмом каналах были отмечены случаи отклонения.

У бомбардировщиков В-29 распределение каналов было иным; предполагается, что оно было следующим: А — 116,1 МГц (использовался истребителями всех авиагрупп), Б — 126,18 МГц, Ц — 137,88 МГц, Д — 121,5 МГц (аварийная частота), Е — 139,92 МГц, Ф — 135,9 МГц [463] (использовался на 6 канале 4-й авиационной группы; являлся запасным боевым каналом), Г — 136,8 МГц (использовался на 7 канале всех истребителъно-бомбардировочных групп), X — 134,1 МГц (использовался на 8 канапе 4-й-авиационной группы; являлся запасным боевым каналом). По-видимому, распределение частот по каналам радиостанций в бомбардировочной авиации производилось с учетом необходимости обеспечения радиосвязи с радиомаяками, приводными радиостанциями и радиостанциями пунктов наведения и контроля.

В ходе боевых действий установлено, что режим телеграфной радиосвязи в бомбардировочной авиации на коротких волнах менялся. До 1952 г. после взлета каждый бомбардировщик устанавливал телеграфную радиосвязь с наземной радиостанцией. В 1953 г. связь с наземной радиостанцией устанавливал только ведущий группы по достижении берегов Кореи.

На некоторых каналах радиосвязи наблюдались отдельные случаи изменения частот. Во время изменения частот радиопозывные авиагрупп оставались неизменными.

Самолетные радиопозывные для микрофонной радиосвязи делились на позывные авиагруппы, позывные звеньев, позывные по родам авиации и позывные отдельных самолетов.

Позывные авиагрупп распределялись из расчета, чтобы каждая авиагруппа имела свой позывной, т. е. позывной группы. Позывные назначались также и самостоятельно действующим эскадрильям. Некоторые авиагруппы имели отдельные позывные для выполнения тренировочных полетов и боевых заданий.

Позывные звеньев назначались из расчета один позывной на звено. Характерным в назначении позывных являлся выбор позывных для звеньев каждой эскадрильи по общему значению слов, т. е. в одной эскадрилье выбирались для позывных слова, которыми называются звери, в другой — цвета, в третьей — название автомашин и пр.; или слов (в некоторых авиагруппах), начинающихся на какие-либо определенные буквы. Кроме того, имели место назначения самолетам цифровых позывных, состоящих из цифры и буквы. К позывным авиагрупп и звеньев добавлялись цифровые индексы, назначаемые каждому [464] самолету. Отдельные (самостоятельные) позывные назначались лишь одиночным самолетам и сборным звеньям.

Индексами для ночных истребителей служили номера, которыми обозначался характер выполняемых заданий. Эти индексы добавлялись каждым самолетом к позывному группы или эскадрильи, а не к позывному звена, как, например, добавлялись цифровые индексы у самолетов, действующих в дневное время.

Радиостанциям наведения и контроля назначались микрофонные словарные позывные. Смена микрофонных позывных производилась регулярно, через 2–3 месяца. Менялись позывные одновременно как радиостанций постов наведения, так и самолетов (групповые и звеньевые). При смене позывных новых слов не применялось (за исключением единичных случаев). Таким образом, смена позывных заключалась в перераспределении их между авиагруппами и звеньями.

В бомбардировочной авиации при телеграфной радиосвязи позывные изменялись ежедневно. Каждые сутки сменялись также позывные в наземных радиосвязях от авиасоединений (от дивизии) и выше.

В целях дезинформации пунктов радиоперехвата КН А и КНД и затруднения своевременного получения ими нужных данных из радиопереговоров самолетов командование американских ВВС внезапно изменяло радиопозывные и ежедневно сменяло позывные при телеграфной радиосвязи бомбардировочной авиации; назначало истребителям-бомбардировщикам позывные, которыми обычно пользовались истребители; давало разведывательным самолетам позывные одного из звеньев истребителей сопровождения; применяло для всех групп одинаковые позывные; сокращало радиообмен; применяло кодирование радиопереговоров, жаргонных слов и выражений и, наконец, изменяло характер радиообмена в бомбардировочной авиации.

Сокращение радиообмена доводилось до полного прекращения радиосвязи при вылетах дежурных звеньев. Они начинали радиосвязь лишь при встречах с самолетами ОВА. На канале боевого управления с наземными радиостанциями вели обмен только ведущие экипажи, а ведомые [465] пользовались этим каналом только в случаях обнаружения самолетов противника или когда это вызывалось непредвиденными обстоятельствами. Переговоры обычно занимали короткое время, что создавало трудности для радиоперехвата.

В ходе боевых действий в Корее командование ВВС США принимало ряд мер по обеспечению скрытности переговоров по радио. В этих целях широко использовались коды. При переговорах по радио обычно кодировались: выполняемая задача, высота полета количество горючего, район действия, а также ряд команд в бою и информация, которую необходимо было скрыть.

Кодирование выполняемых задач осуществлялось с помощью цифр, разных для каждой авиагруппы. Система кодирования была общей для всех авиагрупп. Каждое задание могло быть закодировано несколькими цифровыми значениями. Например, задача «разведка погоды» кодировалась цифрами от 80 до 84. У ночных истребителей цифровые группы, которыми кодировались задания, использовались и как позывные для радиосвязи. В целях маскировки некоторые номера заданий изменялись через 2,5–3 месяца. Эти изменения производились одновременно со сменой позывных. Кроме того, для отдельных вылетов изменялись и номера заданий. Для каждого вылета командование ВВС США в Корее, как правило, устанавливало условную высоту, обозначаемую определенным словом. Относительно установленной условной высоты высчитывалась действительная высота самолета. Каждая тысяча футов принималась за единицу и передавалась при радиопереговорах со знаком плюс (+), если действительная высота была больше условной, и со знаком минус (-), если действительная высота была меньше условной.

Количество горючего в самолете кодировалось условными словами. Каждая сотня, составляющая разницу от количества горючего, обозначаемого условным словом, передавалась со знаком плюс (+), если горючего было больше, или минус (-), когда горючего было меньше обозначаемого условным словом. Кроме того, назначались другие условные обозначения, кодирующие количество горючего, которое было разное и всегда меньше [466] 1500 фунтов; иногда кодировалось то количество горючего, которое необходимо было для возвращения на аэродром.

Кодирование районов действий самолетов ВВС США в Корее производилось как способом условного названия района, так и способом кодированной координатной сетки для карт. Разведчики погоды обычно кодирование отдельных пунктов производили при помощи букв алфавита и соответствующих им слов. Этим способом иногда пользовались и другие самолеты, причем у истребителей и истребителей-бомбардировщиков во время разведки условные названия пунктов каждый раз менялись.

Несмотря на принятые меры по засекречиванию переговоров авиационному командованию КНА и КНД удавалось своевременно вскрывать их содержание и принимать меры по отражению налетов авиации противника.

Применение военно-транспортной авиации. С начала войны в Корее командование ВВС США приступило к увеличению численности своей военно-транспортной авиации. С этой целью с континентальной части США, с островов Тихого океана и из Европы в Японию были переброшены авиакрылья и отдельные эскадрильи американской военно-транспортной авиации.

К концу августа 1950 г. состав военно-транспортной авиации ВВС Дальневосточной зоны был доведен до 400–430 самолетов. Кроме того, для обеспечения переброски по авиатрассам США — Япония командование ВВС США заключило контракт со своими гражданскими авиакомпаниями, которые выделили для этой цели до 70 транспортных самолетов.

Основными задачами военно-авиационной транспортной службы (ВАТС) в Дальневосточной зоне являлись транспортировка с континентальной части США в Японию личного состава, материальной части и предметов снабжения, эвакуация из Японии в США тяжелораненых и больных, а также перевозка срочных грузов. Для решения этих задач было привлечено 200–250 транспортных самолетов. В отдельных случаях транспортные самолеты ВАТС привлекались для перебросок по воздуху непосредственно в районы боевых действий войск, боевой техники и средств снабжения. [467]

В среднем по авиатрассам США — Япония ежемесячно перебрасывалось 7625 человек и 1720 т грузов. На долю самолетов американских гражданских авиационных компаний приходилось более 55% грузов и 63% пассажиров. Остальной груз и личный состав перевозили самолеты ВАТС. Перелет самолетов из США в Японию занимал в среднем 33–45 ч.

Военно-транспортная авиация выполняла также задачи по переброске из Японии в Корею по воздуху личного состава американских частей и подразделений (в том числе воздушных десантов), боевой техники и предметов снабжения в район боевых действий войск, по эвакуации войск и боевой техники. Кроме того, она перевозила личный состав и различные грузы с тыловых баз Японии на аэродромы Кореи. Так, во время проведения десантной операции в районе Инчхон в сентябре 1950 г. 187-й воздушно-десантный полк в течение двух дней был переброшен на транспортных самолетах из Японии на аэродром Кымпхо. Наряду с этим военно-транспортная авиация сбрасывала предметы снабжения частям сухопутных и других родов войск, снабжение которых иными средствами транспорта было крайне затруднено или невозможно, вывозила войска из районов окружения и эвакуировала раненых и больных при обратных перелетах транспортных самолетов из Кореи в Японию. [468]

Части военно-транспортной авиации перебрасывали из Японии в Корею и в самой Корее ежемесячно в среднем 42 тыс. человек и 25 тыс. т грузов, причем около 6% грузов сбрасывалось войскам на парашютах.

Опыт применения американской военно-транспортной авиации в Корее, не встречавшей противодействия со стороны истребителей ОВА, имеет односторонний характер.

Применение вертолетов. Наряду с боевой авиацией для выполнения различных задач на суше и на море американцы широко применяли в Корее вертолеты.

Вертолеты использовались для переброски небольших тактических десантов, наблюдения за полем боя и корректирования огня как полевой, так и корабельной артиллерии, связи штабов сухопутных войск между собой и штабов сухопутных войск с кораблями, переброски в тыл войск КНА и КНД разведчиков и приема их после выполнения задания, прокладки телефонной линии связи длиной до 25 км, особенно в труднодоступных районах, аэрофотосъемки побережья и береговых объектов и др.

Кроме того, вертолеты использовались для спасения экипажей самолетов, подбитых в бою или совершивших вынужденную посадку за линией фронта и на море, эвакуации раненых из районов боевых действий в тыловые эвакопункты и госпитали, переброски грузов и личного состава в районы, труднодоступные для других видов транспорта, и вывозки войск из окружения.

Перечисленные выше задачи выполнялись подразделениями вертолетов, входившими в состав ВВС, сухопутных войск, корпуса морской пехоты и военно-морских сил.

С конца 1951 г. в составе ВВС США в Дальневосточной зоне имелась 3-я авиационная спасательная эскадрилья, которая, кроме 57 спасательных самолетов (SA-16, SB-29 и SB-17), имела 14–20 вертолетов Н-5 грузоподъемностью три человека каждый.

Один авиационный отряд этой эскадрильи выполнял задачи по эвакуации экипажей самолетов, совершавших вынужденные посадки на территории, занятой войсками КНА и КНД, а другой отряд использовался для спасения экипажей на территории, занятой своими войсками, и на море. [469]

В составе 8-й армии действовал транспортно-десантный батальон вертолетов, состоявший из двух (6-й и 13-й) транспортно-десантных рот (в роте имелся 21 вертолет Н-19 грузоподъемностью до десяти человек каждый). Кроме того, в соединениях и частях сухопутных войск имелись вертолеты Н-5, Н-13 и Н-23 грузоподъемностью два-три человека каждый. Согласно штатам в каждой пехотной дивизии должно было быть 10–11 вертолетов, а в полку — один вертолет.

Морская пехота с августа 1951 г. имела одну (161-ю) эскадрилью транспортно-десантных вертолетов в составе 15 вертолетов HRS-1.

В 7-м флоте ВМС, действовавшем вблизи восточного и западного побережья Кореи, использовалось до десяти звеньев из состава 1-го отряда вертолетов. Звенья располагались на кораблях и в оперативном отношении подчинялись их командирам. На вооружении звеньев находились вертолеты Н-5. В ВВС вертолеты использовались главным образом для спасательных работ.

Применение вертолетов в Корее определялось в основном воздушной и наземной обстановкой в районе или на маршруте их полета. Вертолеты летали по маршрутам, слабо насыщенным войсками КНА и КНД, используя пересеченный рельеф местности и применяя большой диапазон высот полета (от 5 до 400 м). Для прикрытия и обеспечения действий вертолетов, особенно при проведении ими спасательных работ, привлекались значительные силы истребительной авиации.

Для проведения поисков и спасения экипажей использовались подразделения вертолетов различных родов войск, но в основном эта работа выполнялась вертолетами и спасательными самолетами 3-й авиационной спасательной группы, входившей в состав ВВС США в Дальневосточной зоне. При этом были строго определены районы действий. Авиаспасательный отряд ВВС действовал на глубину свыше 100 км от линии фронта, а вертолеты сухопутных войск — на глубину до 8 км.

Для более быстрого вылета по вызову стоянки вертолетов авиаспасательной службы находились на удалении от 800 до 8 тыс. м от линии фронта. [470]

В район, где находился экипаж сбитого самолета, обычно высылалось два вертолета Н-5: один из них производил посадку и подбирал летчика, а второй, являясь резервом, наблюдал за действиями приземлившегося вертолета. В условиях пересеченной местности спасаемый поднимался на борт вертолета с помощью веревочной лестницы или лебедки.

При проведении поиска и спасательных работ вертолеты, как правило, прикрывались истребителями F-86, которые во время посадки вертолета в месте нахождения летчика дополнительно выполняли задачу недопущения захвата вертолета войсками КНА и КНД. В отдельных случаях вертолеты спасательной службы действовали без прикрытия истребителей, пересекая линию фронта на высоте от 25 до 1800–2000 м.

Вертолеты сухопутных войск занимались эвакуацией раненых с поля боя в ближайшие госпитали. Для этого в районе расположения подвижных хирургических госпиталей создавались посадочные площадки для вертолетов. Летчики вертолетов специальной медицинской подготовки не не имели, тем не менее они часто были [471] вынуждены оказывать на месте посадки первую помощь тяжелораненым.

При высадке воздушного десанта в районе Мунсан 23–24 марта 1951 г. эвакуация раненых из района боевых действий воздушного десанта производилась на вертолетах 3-й авиаспасательной эскадрильи 314-й авиационной дивизии. Всего с 23 по 25 марта было эвакуировано 178 раненых и получивших увечья при выброске парашютистов. Вертолеты для этого сделали 77 вылетов.

В ходе боевых действий вертолеты применялись также для переброски войск с целью усиления частей и соединений первого эшелона за счет резервов из глубины. Кроме того, вертолеты применялись для перегруппировки артиллерии и другого вооружения американских войск. И, наконец, вертолеты доставляли снабжение и боеприпасы войскам, оказавшимся в окружении или в тяжелом положении.

Так, вертолеты 40-го отряда авиации ВМС в декабре 1950 г. перебросили большое количество снабжения частям 10-го армейского корпуса, окруженным в районе Хагарури.

Отмечены случаи применения вертолетов 3-й эскадрильи авиаспасательной службы для наблюдения и наведения боевых самолетов на цели, а также для корректирования артиллерийского огня.

Вертолеты, состоявшие на вооружении армии, в отдельных случаях применялись подразделениями связи для прокладки проводных линий связи в труднодоступной местности и для переброски небольших радиостанций и обслуживающего их личного состава. Это значительно увеличивало подвижность средств связи и темп их развертывания. Проводная линия связи была проложена для роты морской пехоты, десантированной 20 сентября 1951 г. на сопку юго-западнее Кесона. Иногда вертолеты использовались для обнаружения и уничтожения мелких групп войск КНА и КНД, проникших через линию фронта. В этих случаях на вертолеты устанавливались пулеметы.

Применение вертолетов для эвакуации раненых в Корее, по заявлению американского командования, якобы снизило смертность от ранений с 45 до 25 случаев на каждую тысячу человек и за полтора года боевых действий [472] на вертолетах якобы было эвакуировано с поля боя около 11 тыс. человек. Только 3-я эскадрилья авиаспасательной службы с начала военных действий в Корее до 1 апреля 1951 г. эвакуировала на вертолетах Н-5 из различных районов 995 раненых, из которых за линией фронта было подобрано 427 человек.

Следует отметить, что даже в условиях, когда господство в воздухе почти полностью принадлежало американцам, применение вертолетов встречало серьезные трудности, которые вынуждали маскировать полеты вертолетов и обеспечивать их действия большими силами прикрытия. Успех применения американцами вертолетов в Корее объясняется в значительной мере тем, что они почти не встречали должного сопротивления со стороны авиации ОВА.

Краткие выводы. Американское командование привлекло для боевых действий в Корее до 35% авиации регулярных ВВС. Подавляющий перевес в силах в ходе войны создавал благоприятную обстановку для действий авиации. Однако войскам ООН не удалось несмотря на абсолютное господство их ВВС в воздухе достичь в ходе войны поставленных целей.

Основные силы американской авиации использовались для поддержки своих наземных войск. Вместе с тем авиация широко применялась для уничтожения промышленных и административных центров страны, городов и населенных пунктов.

Тактика и способы действий американской авиации изменялись в зависимости от активности авиации и средств ПВО КНА и КНД. По мере роста и совершенствования этих средств американское командование отказалось от применения бомбардировочной авиации по объектам тыла днем и перешло к действиям ночью в простых, а затем и в сложных метеорологических условиях. Оно было вынуждено увеличить высоту действий бомбардировщиков ночью до 7–8 км, усилить обеспечение их действий истребителями и осуществить ряд других мероприятий, направленных на снижение эффективности зенитно-артиллерийских средств и истребительной авиации ОВА. [473]

Массированное применение бомбардировщиков при достаточном боевом и специальном обеспечении и при сильном прикрытии истребителей позволило американцам наносить удары по объектам тыла и коммуникациям и поддерживать войска на поле боя, особенно при наступлении и отходе.

Широко использовались американскими бомбардировщиками радиолокационные средства, обеспечивавшие выход их на цель и бомбометание в сложных метеорологических условиях и ночью, также бомбардировщиками использовалась аппаратура помех радиолокационным станциям орудийной наводки, весьма активно применялись бомбардировщиками различные зажигательные средства.

В использовании истребительной авиации обращает на себя внимание значительное эшелонирование истребителей по высотам и глубине, что. позволяло наращивать силы в бою продолжительное время, а также прикрывать свою авиацию в районе ее действий и особенно на дальних подступах к прикрываемому району методом «заслонов». Для распознавания такого маневра требовалась хорошо организованная разведка всех видов и надежная работа системы ВНОС и сети оповещения.

Опыт боевых действий в Корее показал, что американская авиация имела существенные недостатки.

Прежде всего обнаружилось несоответствие летно-тактических данных самолетов В-26, В-29 и других поршневых самолетов требованиям того времени, что создавало большие трудности в преодолении противодействия средств ПВО КНА и КНД. Слабым местом явился недостаточно высокий уровень подготовки летного состава, до 70% которого было призвано из запаса, вследствие чего истребители часто уклонялись от воздушного боя при отсутствии превосходства в силах.

Война в Корее убедительно подтвердила решающее значение морального фактора для хода и исхода вооруженной борьбы. Многочисленная американская армия, в том числе и авиация, хорошо оснащенная боевой техникой, не смогла преодолеть сопротивление КНА и КНД, уступавших американцам в техническом оснащении, но обладавших высокими морально-боевыми качествами. [474]

 

 

 
Глава десятая.
Боевые действия военно-морских сил

 

1. Военно-морской флот Корейской Народно-Демократической Республики

Изменения, происходившие в военно-морском флоте. Малочисленный военно-морской флот КНДР в начале войны потерял почти все боевые корабли, и в дальнейшем для действий на море использовались лишь подручные плавучие средства — рыбацкие кунгасы и шхуны. Для отражения возможных ударов противника со стороны моря была значительно усилена береговая оборона. В этих целях вместо отдельных полков морской пехоты, имевшихся к началу войны, были сформированы четыре отдельные бригады морской пехоты, переформированные в четвертом этапе войны в артиллерийско-пулеметные бригады.

Боевое применение военно-морского флота. Основными задачами, которые выполнялись флотом КНДР в ходе войны в Корее, являлись высадка тактических десантов на побережье, занятое противником, эпизодические бои с кораблями противника в открытом море и постановка минных заграждений.

Десантные действия флота развертывались главным образом в первом этапе войны. Все выраженные в это время десанты были тактического масштаба и имели общую цель — содействовать наступлению войск приморского фланга КНА. Высадка первых десантов была произведена на восточное побережье Кореи в районах Каннын и Самчхок.

По замыслу командования КНА в районе Каннын предусматривалось высадить десант в составе двух батальонов [475] морской пехоты и двух батальонов курсантов военного училища в стык между 10-м и 21-м полками 8-й южнокорейской пехотной дивизии.

Высаженные войска должны были захватить плацдарм в районе Каннын, отрезать пути отхода 10-му полку и во взаимодействии с 5-й пехотной дивизией КНА, наступавшей с фронта по побережью, окружить и уничтожить подразделения противника. Одновременно южнее Каннын, в районе Самчхок, планировалось высадить отряд партизан в 650 человек. Этот отряд имел задачу способствовать развертыванию партизанского движения в тылу противника. Успех десантов был рассчитан на внезапность, так как флот КНДР не располагал силами ни для прикрытия десанта на переходе морем, ни для подавления противодесантной обороны на участке высадки. Ожидание успеха было оправдано еще и потому, что в портах Южной Кореи находились лишь южнокорейские корабли, которые не могли оказать существенного-противодействия. Флот США в то время оставался еще в районах постоянного своего базирования.

Посадка войск на суда была произведена в передовой базе Сокчё, все четыре батальона были посажены на 20 шхун. После посадки войск и погрузки боевой техники на суда десантный отряд, выстроившийся в три кильватерные колонны, в охранении двух малых охотников и тральщика начал переход к месту высадки. Курс десантного отряда проходил в 10–12 милях от берега, и поэтому суда не могли просматриваться береговыми наблюдательными постами противника.

Двумя часами позже из того же пункта вышел второй десантный отряд с партизанами в составе двух тральщиков, сторожевого корабля и малого охотника за подводными лодками. Переход второго отряда прикрывали от возможных атак со стороны лисынмановских кораблей два торпедных катера и большой охотник за подводными лодками.

Второй десантный отряд шел мористее первого отряда и, имея большую скорость, обогнал его. Переход был совершен скрытно, без противодействия противника.

Высадке десанта в районе Каннын оказал сопротивление лишь малочисленный полицейский отряд. Только [476] спустя четыре часа после высадки, когда десант закрепился на захваченном плацдарме, к району высадки был переброшен на автомашинах батальон пехоты противника. Однако его действия существенно не повлияли на решение задачи десантом на берегу. Не оказали также противодействия десанту и подошедшие к району высадки два тральщика противника. Находившийся в охранении десантного отряда тральщик №31 пошел на сближение с ними и, открыв огонь, потопил один из них. Другой тральщик неприятеля, подобрав людей с потопленного корабля, отошел, не приняв боя. На обратном переходе десантного отряда из района высадки одна из шхун была атакована и потоплена сторожевым катером противника.

Таким образом, правильно оценив обстановку и использовав фактор внезапности, флот КНДР по существу на подручных средствах успешно высадил тактический десант в составе четырех пехотных батальонов. Десант способствовал наступлению войск КНА, окружению и пленению частей противника.

Высадка отряда партизан прошла также организованно и без потерь. Местные жители-рыбаки предоставили им в качестве высадочных средств свои шхуны и кунгасы.

В ходе дальнейших наступательных действий противник, отходя на юг, оставлял свои гарнизоны на островах, расположенных вдоль восточного и западного побережья, с которых вел разведку и осуществлял наблюдение за блокируемыми участками побережья. Это освобождало его от необходимости иметь в районах островов дозорные корабли.

Захват прибрежных островов на протяжении всей войны оставался одной из задач военно-морского флота. Высадка десантных групп производилась обычно на рыбачьих шхунах и кунгасах, на которых устанавливались пулеметы, минометы и 45-мм полевые пушки тех подразделений, которые высаживались в качестве десантов.

В 1950 г. высадка подобных десантов заканчивалась успешным овладением рядом островов. Небольшие гарнизоны островов, как правило, оказывали лишь незначительное сопротивление. Корабли противника на помощь своим гарнизонам приходили с опозданием, а иногда и совсем не приходили. [477]

С 1951 г. высадка десантов ввиду господства авиации противника стала делом трудным. Если в течение темного времени и удавалось высадить десант, то через непродолжительное время к месту его высадки подходили корабли интервентов (до крейсеров включительно), высаживали свои войска и, как правило, уничтожали высадившийся десант КНА.

Так, например, в феврале 1952 г. Верховное Главнокомандование КНА решило освободить острова Арефьева, расположенные северовосточнее порта Сенчжин. Острова находились в пределах досягаемости огня артиллерийских батарей. На самом большом острове — Яндо-Килчу, который намечалось освободить в первую очередь, вражеский гарнизон состоял всего из 200 человек. В распоряжении гарнизона имелись две шхуны и 10 шлюпок.

В ночь на 20 февраля усиленная рота (165 человек, 8 станковых и 11 ручных пулеметов, 2 гранатомета, 2 противотанковых ружья, одно 60-мм орудие) переправилась на подручных плавучих средствах и в 1 ч 40 мин высадилась на о. Яндо-Килчу. Через 35 мин на соседний о. Яндо высадилась вторая десантная группа. На островах завязались бои. Гарнизон Яндо-Килчу был вскоре уничтожен. Гарнизон же о. Яндо оказывал упорное сопротивление. В 4 ч к острову подошли вызванные противником пять эскадренных миноносцев и несколько тральщиков. С кораблей на остров было высажено подкрепление гарнизону численностью до роты. Одновременно корабли, разделившись на две группы, открыли огонь по участку высадки. Вскоре огнем были уничтожены плавучие средства десантной группы, а затем и мужественно сопротивлявшиеся все бойцы этой группы. Часть бойцов второй десантной группы при отходе с острова сумела «проскользнуть» между вражескими кораблями и добралась до материка.

На рассвете артиллерийские батареи, установленные на берегу, с дистанции 30–60 кабельтовых открыли огонь по кораблям противника. Последние уклонились от артиллерийского поединка с батареями и вышли из зоны обстрела. В результате артиллерийского огня батарей три эскадренных миноносца получили повреждения. Корабли понесли бы большие потери, если по ним вели огонь [478] не полевые батареи 76-мм и 107-мм калибра, а батареи береговой артиллерии более крупного калибра.

Опыт высадки десанта на острова Арефьева показал, что без обеспечения боевыми кораблями и авиацией высадка десантов на подручных средствах при наличии в этом районе боевых кораблей противника обречена на провал.

Бои флота КНДР с кораблями противника в море проводились с целью обеспечения войск КНА, наступавших вдоль восточного побережья Кореи. Противник систематически обстреливал корабельной артиллерией фланги наступающих войск КНА, что вызывало значительные потери в живой силе и технике и серьезно затрудняло наступление войск. Большие потери, например, несли части 5-й пехотной дивизии, наступавшей вдоль восточного побережья по узкой горной дороге, наблюдаемой с моря и в ряде мест проходившей непосредственно у уреза воды.

Флот получил задачу препятствовать действиям кораблей интервентов в районе наступления 5-й пехотной дивизии на участке побережья от мыса Чумунжин до мыса Пи (схема 22).

Штаб флота разработал план атаки кораблей противника в заданном районе. Для решения боевой задачи были выделены четыре торпедных катера. В штабе с командирами катеров было проведено групповое занятие по поиску и атаке кораблей противника. По окончании подготовки материальной части катера перешли из главной базы Вонсан в передовую базу Сокчё.

В полночь 2 июля 1950 г. выделенные торпедные катера вышли из базы Сокчё с задачей поиска и уничтожения кораблей противника. В 4 ч 20 мин в районе восточнее Чумунжина катера обнаружили мачты крупных кораблей и пошли на сближение с ними. Катера находились на фоне темного берега, а корабли противника мористее на освещенной стороне горизонта. Благодаря этому катера КНДР не были обнаружены противником до момента выпуска торпед. Отряд кораблей противника состоял из тяжелого крейсера типа «Балтимор», легкого крейсера типа «Ямайка» и эскадренного миноносца. Противник не ожидал такой дерзкой атаки со стороны торпедных катеров КНДР, вследствие чего на кораблях было ослаблено наблюдение [479] за водной поверхностью. Внезапность обеспечила успех атаки торпедных катеров. В тяжелый крейсер попали две-три торпеды, и одна торпеда взорвалась у борта легкого крейсера. Оба крейсера получили повреждения, но дошли до своей базы. В этом бою огнем с кораблей противника два торпедных катера КНДР были потоплены, третий катер получил повреждение и выбросился на берег. Только одному катеру, который атаковал первым и использовал дымовую завесу для отрыва от противника, удалось дойти до своей базы.

Таким образом, действия торпедных катеров против отряда американских кораблей были проведены смело [480] и решительно. Несмотря на то что торпедные катера шли в атаку без поддержки артиллерийских кораблей и авиации, все же они выходили в точку залпа с дистанции 2–3 кабельтовых, что является свидетельством высокого мужества моряков КНДР и показателем их хорошей выучки. Последнее подтверждается еще высоким процентом попаданий торпед и тем, что все попавшие в цель торпеды взорвались.

После уничтожения торпедных катеров американцы, действуя против побережья КНДР, казалось бы, могли больше не опасаться атак с их стороны, но они, по-видимому, не знали о фактическом состоянии кораблей военно-морского флота КНДР. Поэтому, чтобы полностью обезопасить свои корабли от неожиданных атак торпедных катеров, которые могут перевозиться в различные пункты побережья по железной дороге и на автотранспорте, противник начал наносить систематические удары бомбардировочной и штурмовой авиацией по возможным пунктам базирования катеров. Авиация противника наносила удары в упрощенных условиях при полном отсутствии противодействия со стороны авиации КНА и незначительном противодействии зенитной артиллерии, прикрывавшей с воздуха базы или якорные стоянки.

Постановке минных заграждений командование флота КНДР уделяло значительное внимание на протяжении всей войны. В июле 1950 г. штаб флота разработал план постановки минных заграждений. Согласно этому плану предусматривалась постановка минных заграждений на подходах к военно-морским базам, основным портам и бухтам Северной и освобожденной части Южной Кореи. Постановка мин вдоль восточного побережья должна была проводиться плавучими средствами и командами минеров, находившимися в главной базе Вонсан, а вдоль западного побережья — в военно-морской базе Нампхо. Для выполнения намеченного плана необходимо было 4 тыс. мин. Однако к началу войны военно-морской флот КНДР имел их незначительное количество. В августе 1950 г. количество мин было увеличено до 2 тыс. штук. Но к этому времени половина боевых кораблей была уничтожена или выведена из строя. [481]

Для постановки мин нужно было приспособить подручные плавучие средства (рыбацкие кунгасы и шхуны) и подготовить команды минеров (запальные команды). К концу августа было оборудовано 11 шхун, 24 кунгаса и подготовлено 23 запальные команды.

Первоначально для буксировки шхун и кунгасов к месту постановки мин использовались сторожевые корабли и тральщики. Но уже в августе все они были потоплены или выведены из строя, для этой цели стали привлекаться буксиры. Были случаи постановки мин со шхун под парусами.

Постановка мин началась в условиях, когда корабли и авиация противника осуществляли круглосуточную блокаду побережья и портов. Поэтому она проводилась в темное время суток.

Поскольку военно-морские силы КНДР не могли поставить плотного эффективного минного заграждения, решили поставить такие заграждения, которые бы затруднили маневрирование кораблей у побережья и вызвали бы напряжение тральных сил вражеского флота. Поэтому иногда сам факт постановки мин не скрывался. Был даже случай, когда в районе мыса Ориуцици команды минеров флота КНДР умышленно поставили мины на полную длину минрепов. Предполагалось, что несколько мин, плавающих на поверхности, создадут у противника впечатление о большом минном заграждении, поставленном в этом районе.

Чтобы затруднить для противника траление обнаруженных мин, поставленные мины, как правило, прикрывались береговой артиллерией.

У обоих побережий мины ставились банками (по 5–6 мин в банке). Перед военно-морскими базами и участками побережья, доступными для высадки десантов, ставилось до 10 банок. Для создания минной опасности в обширном районе сбрасывались плавающие мины. Так, например, на подходах к военно-морской базе Нампхо были сброшены 24 плавающие мины.

На восточном побережье Кореи противник использовал бухту Ёнильман (вост. Пхохан) как временную базу и якорную стоянку для кораблей, обстреливавших войска [482] левого фланга КНА. Чтобы затруднить действия кораблей было решено выставить в этом районе минное заграждение. Для этого в начале августа из военно-морской базы Вонсан в район Пхохан на автомашинах были доставлены мины. Подготовка мин к постановке производилась в местах их хранения. Затем мины на повозках, запряженных быками, доставлялись к причалу и вручную грузились на рыбацкие гребные баркасы. С наступлением темноты моряки на веслах выходили в намеченный район и сбрасывали мины.

В течение 1950–1951 гг. была постав лена 2741 мина. Большая часть из них — 2157 мин — была поставлена у восточного побережья и только 584 мины — у западного. Минные заграждения значительно затруднили действия кораблей противника у побережья КНДР.

От подрыва на минах затонули два эскадренных миноносца; 10 тральщиков, сторожевой корабль и четыре эскадренных миноносца получили повреждения. Опасаясь подрыва на минах, большие корабли почти не подходили к берегу ближе чем на 50 миль, а крейсера — 10–15 миль. В районах, где мины не ставились, даже линейные корабли подходили близко к берегу.

Мины ставились с оборонительной целью. Несомненно, противник понес бы еще большие потери, если минные заграждения ставились на путях движения боевых и транспортных судов, далеко от берега. Но в КНДР не было носителей минного оружия — надводных кораблей, подводных лодок, минно-торпедной авиации.

Для противодесантной обороны побережья командование КНА развернуло войсковую артиллерию, части морской пехоты и пехотные батальоны. Из-за отсутствия стационарных или подвижных (железнодорожных и на механической тяге) береговых батарей задачи береговой артиллерии решали полевые батареи среднего калибра.

На важнейших в противодесантном отношении участках побережья были развернуты бригады морской пехоты. На побережье войска располагались на широком фронте. Основу обороны составляли батальонные районы обороны (подробное описание организации противодесантной обороны дано в главе 5). [483]

Береговым батареям приходилось вести огневой бой с крейсерами, фрегатами и эскадренными миноносцами американцев. Так, в 16 ч 1 августа 1950 г. к порту Онгдин подошел отряд легких сил противника в составе двух крейсеров и эскадренного миноносца. С дистанции 60 кабельтовых они начали обстрел порта и боевых порядков войск КНА. 76-мм батарея 918-го артиллерийского полка открыла по кораблям огонь. Снаряды падали около кораблей, и отдельные залпы накрывали цели, но противник продолжал маневрировать и вести огонь по берегу. Выпустив 400 снарядов, корабли отошли на юг.

4 августа 1950 г. эскадренный миноносец американцев в течение длительного времени обстреливал войска, располагавшиеся в населенном пункте южнее порта Чумунжин. В этот район была вызвана «кочующая» 76-мм батарея. Она заняла открытую огневую позицию у уреза воды и с дистанции 20 кабельтовых открыла огонь по эскадренному миноносцу. Первые же залпы накрыли цель, на корабле возник пожар, и эскадренный миноносец начал отходить от берега переменными курсами, перенеся свой огонь на батарею.

20 августа та же батарея, находившаяся на огневой позиции в районе Мукхо, вступила в бой с эскадренным миноносцем, приблизившимся к берегу на дистанцию 20 кабельтовых. Батарея первой открыла огонь и сразу же добилась попаданий. Корабль открыл ответный огонь и немедленно отошел от берега в море. На нем была снесена дымовая труба, поврежден ходовой мостик и, по-видимому, повреждена машина, так как он резко снизил скорость.

12 октября три эскадренных миноносца пытались приблизиться к порту Вонсан. Корабль, шедший головным, подорвался на мине, два других поспешили к нему на помощь. Две 76-мм батареи с п-ва Нахимова и о. Анненкова открыли по кораблям огонь. Получив повреждения, эскадренные миноносцы вышли из зоны обстрела батарей.

Как видно из приведенных примеров, огонь батарей войсковой артиллерии по кораблям на коротких дистанциях был эффективным. В результате огнем артиллерийских батарей было потоплено два фрегата, четыре десантных корабля, одна шхуна, пять баркасов, повреждено [484] 12 эскадренных миноносцев, два фрегата и один тральщик. Такие высокие результаты были достигнуты вследствие того, что корабли противника подходили к берегу вплотную. Они делали это или вынужденно для высадки десантов, или необдуманно, пренебрегая оборонительными возможностями КНА в защите своего побережья от ударов с моря. Но огонь тех же артиллерийских батарей по крейсерам, имеющим броню, или даже по эскадренным миноносцам, обстреливавшим береговые объекты с больших дистанций, был мало эффективным.

В ходе контрнаступления КНА и КНД в апреле 1951 г. появилась необходимость установить береговые батареи для защиты важных районов побережья от десантов и артиллерийских обстрелов с моря. Для этой цели флоту было выделено 56 107-мм орудий и 48 76-мм орудий. Но этого оказалось недостаточно, поэтому позже были сформированы артиллерийско-пулеметные бригады.

В последнем этапе войны корабли противника, прежде чем приблизиться к берегу, контролируемому КНА, выявляли береговые батареи и подавляли их ударами авиации или артиллерией специально выделенных кораблей. Иногда это приводило к длительной артиллерийской дуэли между кораблями и береговыми батареями.

17 июля 1951 г. в заливе Юнгхин находился отряд кораблей противника, блокировавший порт Вонсан, в составе трех эскадренных миноносцев, двух минометных кораблей, двух тральщиков, двух транспортов, танкера и госпитального судна. Тральщики производили траление, эскадренные миноносцы на малом ходу обстреливали береговые объекты, остальные суда стояли на якоре.

На побережье залива было установлено шесть артиллерийских батарей. В 15 ч все батареи по установленному сигналу открыли огонь по кораблям. Эскадренные миноносцы увеличили ход и, двигаясь по кругу, открыли ответный огонь по батареям. В 17 ч 30 мин в круг вошли два минометных корабля и произвели по залпу из реактивных установок. Береговые батареи израсходовали 191 снаряд 107-мм калибра и 82 снаряда 76-мм калибра. Наблюдались попадания в эскадренные миноносцы и минометные корабли, но они продолжали засыпать батареи снарядами. [485]

С 16 до 19ч корабли выпустили свыше 2 тыс. снарядов. Учитывая ограниченный запас снарядов и недостаточную эффективность огня батарей, командующий флотом КНА приказал прекратить огонь, укрыть материальную часть и личный состав.

Утром 18 июля в заливе Юнгхин появились линейный корабль, крейсер и пять эскадренных миноносцев. Крейсер и эскадренные миноносцы возобновили обстрел батарей. Из шести батарей были разрушены позиции только двух. Однако и остальные батареи были подавлены и не могли оказывать сопротивление.

Артиллерийские батареи 76-мм и 107-мм орудий были маломощными в борьбе даже с небронированными кораблями. Разорвавшийся снаряд такого калибра причинял лишь минимальные повреждения.

Несмотря на малый калибр орудий в батареях, использованных для обороны побережья, американцы вынуждены были для борьбы с ними привлечь значительное количество кораблей и самолетов. Против береговых батарей действовали корабли всех классов до линейных кораблей включительно. Береговые батареи не давали возможности эскадренным миноносцам и другим небронированным кораблям подходить близко к берегу для ведения прицельного огня.

Противник был вынужден признать, что возросшее сопротивление войск КНА с июля 1951 г. привело к сосредоточению действий кораблей на контрбатарейной деятельности, а не на более плодотворных объектах блокады.

Краткие выводы. Несмотря на исключительную малочисленность флота КНДР и его ограниченные боевые возможности в ходе войны ему приходилось решать разнообразные задачи и среди них такие, как высадка десантов, бой с кораблями, постановка минных заграждений, оборона баз и др.

Тактические десанты, которые были высажены флотом в первом этапе войны в Корее, имели большое значение в общем ходе контрнаступления КНА. Место и время высадки десанта на восточное побережье Кореи были выбраны правильно. Также в целом правильно были решены задачи подготовки сил, организации перехода и высадки десантов. [486]

Созданная флотом КНДР минная угроза в значительной степени снижала активность флота военно-морских сил ООН и существенно влияла на характер его оперативной деятельности.

Все минные постановки, за исключением одной в районе Пхохана, носили оборонительный характер.

В тех районах, где минные заграждения прикрывались береговой артиллерией, резко повышалась живучесть минных полей. Противник вынужден был отвлекать значительные силы для прикрытия траления. Война в Корее еще раз подтвердила большое значение минного оружия. Мины являлись мощным средством борьбы с более сильным (по корабельному составу) флотом противника.

Серьезным недостатком в системе обороны побережья в целом явилась слабая насыщенность ее береговой артиллерией. Ряд важных участков большой протяженностью совершенно не имел береговой артиллерии. В среднем на 50–60 км береговой черты приходилась одна артиллерийская батарея трехорудийного состава. Такое положение являлось следствием отсутствия достаточного количества артиллерийского вооружения в составе береговой обороны.

Из изложенного видно, что молодому флоту КНДР пришлось действовать в условиях превосходства военно-морского флота противника. Умелым использованием минных заграждений и береговой артиллерии славные моряки Кореи в ряде случаев срывали замыслы противника.

 

2. Военно-морской флот США

Изменения, происходившие в военно-морском флоте. В ходе войны в Корее действия с моря против войск КНА и КНД осуществлялись военно-морскими флотами США, Великобритании и других стран американо-английского блока, численность этих флотов с начала боевых действий резко возросла.

Так, к концу 1950 г. численность кораблей основных классов военно-морского флота США, привлеченного для действий в Корее, увеличилась с 26 до 89 единиц, [487] т. е. более чем в три раза, а численность кораблей военно-морского флота Великобритании — с 20 до 27 единиц.

В ходе последующих боевых действий количество кораблей США и Великобритании в водах Дальнего Востока существенно не изменилось. Следует в то же время отметить, что военное руководство США и Великобритании, стремясь пропустить через корейский театр военных действий возможно большее количество кораблей своих военно-морских сил, привлекло для боевых действий в общей сложности около 575 американских кораблей (в том числе 4 линейных корабля, 8 авианосцев и 8 крейсеров) и около 50 английских кораблей разных классов (в том числе 4 легких авианосца и 10 легких крейсеров){87}.

Из состава военно-морских флотов Канады, Австралии, Новой Зеландии, Франции и Голландии в боевых действиях в разное время в водах Кореи принимало участие до 32 кораблей разных классов (в том числе легкий авианосец и 10 эскадренных миноносцев).

Замена кораблей флотов США, Англии, Канады и других стран — участниц военных действий в Корее производилась, как правило, через 5–7 месяцев.

Флот Южной Кореи в ходе войны имел в своем составе до 38 тральщиков типа УМС, 10 сторожевых катеров и 20 вспомогательных судов.

Силы 7-го объединенного флота военно-морских сил ООН в соответствии с возложенными на них задачами организационно сводились в оперативные соединения.

72-е соединение, состоявшее из американских кораблей, осуществляло прикрытие о. Тайвань с моря.

77-е авианосное соединение, имевшее в своем составе американские корабли (3–4 авианосца, 2–3 крейсера и 15–20 эскадренных миноносцев и сторожевых кораблей), постоянно осуществляло блокаду восточного побережья Кореи и выполняло в этом районе другие боевые задачи.

79-е соединение обслуживания состояло из американских вспомогательных судов и сил охранения. [488]

90-е десантное соединение имело в своем составе американские десантные корабли, десантные транспорты, сухогрузные транспорты и силы охранения (эскадренные миноносцы и сторожевые корабли). Оно осуществляло перевозки войск, техники и вооружения между Японией и Кореей.

92-е соединение обслуживания состояло из американских и английских сухогрузных транспортов, танкеров и других вспомогательных судов, а также сил охранения. Это соединение обеспечивало боеприпасами, топливом и продовольствием корабли американцев, действовавшие у восточного и западного побережья Кореи.

95-е соединение имело в своем составе боевые корабли военно-морских сил стран — сателлитов США, действовавших в водах Кореи (обычно включало 1–2 авианосца, 2–3 крейсера, 15–20 эскадренных миноносцев, 15–20 сторожевых кораблей и 10–15 тральщиков). Оно постоянно осуществляло блокаду западного побережья Кореи.

Кроме этих постоянно действовавших соединений, в ходе боевых действий в Корее создавались также и другие соединения, в частности 70-е (корабли артиллерийской поддержки), 96-е (силы охранения), 99-е (разведывательное) и др.

Численность боевых самолетов военно-морских сил США и Великобритании в течение первых трех месяцев войны была увеличена со 180 до 600–800 единиц. В последующем в Корее постоянно действовало от 600 до 800 боевых самолетов.

Из общего числа боевых самолетов, входивших в состав воздушных сил 7-го объединенного флота, 86–88% составляли самолеты авианосной авиации и 12–14% — самолеты базовой авиации{88}.

Соединений и частей американской и английской морской пехоты до начала военных действий в Корее не было. Первым соединением морской пехоты, прибывшим в Корею в начале августа 1950 г., была 1-я бригада морской пехоты ВМС США. В начале сентября 1950 г. [489] дополнительно прибыли 1-я американская дивизия морской пехоты{89}, укомплектованная по штатам военного времени, и 41-й английский отдельный отряд «коммандос» (батальон) морской пехоты. К этому же времени лисынмановцами был сформирован полк морской пехоты.

К середине сентября 1950 г. морская пехота американцев, полностью вошедшая в состав 7-го объединенного флота, насчитывала до 30 тыс. человек. В дальнейшем в ходе военных действий общее количество войск морской пехоты существенных изменений не претерпевало.

Приведенная выше краткая характеристика состава отдельных родов сил объединенного флота показывает, что для ведения боевых действий против КНДР военное командование американо-английского блока создало крупную группировку военно-морских сил, способную решать оперативные задачи.

Этой группировке военно-морских сил неприятеля КНДР смогла противопоставить всего лишь около 30 малых кораблей (сторожевые корабли, торпедные катера, охотники за подводными лодками и тральщики), два полка морской пехоты, два артиллерийских полка береговой обороны и зенитный полк.

Следовательно, в течение всей войны флот американо-английского блока имел подавляющее превосходство на море и мог почти беспрепятственно выполнять поставленные перед ним задачи.

Боевое применение военно-морского флота. Военно-морской флот стран-союзников США в ходе войны в Корее осуществлял блокаду побережья КНДР, наносил удары по портам и береговым объектам на побережье, занимаемом войсками КНА; огнем содействовал частям приморских флангов своих войск; производил траление в районах боевых действий флота; нес дозорную службу и вел разведку; осуществлял воинские перевозки из США в Японию и Корею и обеспечивал питание войск, действовавших в Корее.

Блокада корейского побережья являлась одним из основных видов боевой деятельности военно-морского [490] флота неприятеля на протяжении всей войны в Корее. Проводилась она с целью обеспечения благоприятного оперативного режима для деятельности своих военно-морских сил и воспрепятствования деятельности военно-морского флота КНДР, а также с целью нарушения морских сообщений КНДР и недопущения высадки десантов КНА в тылу войск ООН.

Блокада восточного и западного побережья Кореи осуществлялась следующим образом. Авианосцы с охранением обычно действовали на удалении 60–130 миль от берега, часть боевых кораблей (крейсера, эскадренные миноносцы и сторожевые корабли) маневрировали вблизи берега в наиболее важных в оперативном отношении районах, а остальные корабли несли дозор. Как правило, в состав корабельного дозора назначалось не менее двух кораблей (эскадренные миноносцы или сторожевые корабли).

Длительность пребывания в море кораблей, осуществлявших блокаду корейского побережья, зависела от характера выполнявшихся ими задач и колебалась от 3–7 до 10–28 суток. Наибольшая продолжительность пребывания в море без захода в базы (10–28 суток) характерна для американских тяжелых авианосцев. Легкие и конвойные авианосцы (английские и американские) при осуществлении блокады находились в море по 10–12 суток.

Продолжительность пребывания кораблей американцев в море без захода в базы обеспечивалась подачей им боеприпасов, топлива и продовольствия непосредственно в районы боевых действий транспортами и танкерами 92-го соединения обслуживания. При этом корабельные запасы пополнялись в открытом море на ходу, для чего корабли и снабжающие транспорты или танкеры двигались параллельными курсами на расстоянии 15–20 м один от другого со скоростью 5–10 узлов. Пополнение боезапасов, топлива и продовольствия производилось через каждые 3–7 суток, в зависимости от интенсивности боевых действий.

Наряду с блокадой корейского побережья корабли 77-го и 95-го соединений привлекались также для нанесения артиллерийских ударов по портам и другим береговым объектам и для оказания огневого содействия своим войскам. [491]

Нанесение артиллерийских ударов по портам и другим береговым объектам осуществлялось как одиночными кораблями, так и отрядами кораблей в составе 1–2 крейсеров, 2–5 эскадренных миноносцев и сторожевых кораблей. Эпизодически обстрелы производились более крупными соединениями кораблей в составе линейного корабля, 2–3 крейсеров, 6–8 эскадренных миноносцев и 4–5 сторожевых кораблей.

По данным штаба 7-го объединенного флота военно-морских сил ООН, надводные корабли для действия по береговым объектам в период с июня 1950 г. по июнь 1953 г. израсходовали 4 069 626 снарядов калибром от 406 до 127 мм общим весом более 75 тыс. т.

Наиболее интенсивным артиллерийским обстрелам подвергались порты, города, береговые укрепления и приморские пути сообщения на восточном побережье Кореи от Вонсана до Ченгчжина. Особенно разрушительному воздействию подвергалась железнодорожная магистраль, проходящая по восточному побережью Кореи от Вонсана до северной границы КНДР с Советским Союзом и Китайской Народной Республикой. Только в 1951 г. на этой дороге в результате огня корабельной артиллерии было разрушено 85 мостов, 8 туннелей, 48 станций и отмечено 60 случаев повреждений железнодорожных путей.

Артиллерийский обстрел с марта 1951 г. производился почти ежедневно, независимо от метеорологических условий и времени суток. В светлое время суток корабли при ведении обстрела маневрировали на расстоянии 40–45 кабельтовых от берега, а при наличии на обстреливаемом побережье артиллерийских батарей КНДР — 80–100 кабельтовых. Обычно корабли вели огонь по берегу на ходу, следуя в кильватерном строю со скоростью 8–10 узлов, увеличивая скорость при противодействии береговых батарей до 20 узлов.

Обстрел береговых объектов КНДР, особенно артиллерийских позиций, в светлое время суток осуществлялся кораблями во взаимодействии с бомбардировочной и штурмовой авиацией. При этом интенсивный обстрел береговых батарей корабли начинали по окончании обработки целей с воздуха. Корректирование артиллерийского огня [492] производилось одним-двумя вертолетами или самолетами-корректировщиками, державшимися в районе цели на высоте 800–1000 м.

В темное время суток корабли обычно производили обстрел побережья, стоя на якоре, с дистанции 40–50 кабельтовых, а в районах, не защищенных береговой артиллерией, с дистанции 30–35 кабельтовых. Для освещения целей использовались осветительные снаряды и ракеты, а иногда — прожекторы.

Обстрел береговых объектов американские корабли обычно начинали массированным огневым налетом, продолжавшимся 20–30 мин, после чего переходили к артиллерийской обработке целей одиночными кораблями, которые вели огонь с промежутками в 15–20 мин.

В качестве примера, характеризующего действия кораблей военно-морских сил ООН при нанесении ударов по береговым батареям, можно привести артиллерийский огонь между американскими кораблями и береговыми батареями КНА в заливе Юнгхин 17 июля 1951 г. (схема 23).

Обстановка перед боем была следующая. Американские корабли, находившиеся постоянно в заливе Юнгхин (4–5 эскадренных миноносцев, 4–6 тральщиков, 2–3 десантных корабля и несколько судов снабжения), и авиация наносили систематические удары по Вонсану, прилегающим к нему населенным пунктам и дорогам, проходящим к Вонсану с севера, юга и запада. С наблюдательных постов, расположенных на захваченных войсками ООН островах в заливе Юнгхин, велось непрерывное наблюдение за позициями батарей КНА. На батареях в этот период заканчивалась установка материальной части и инженерное оборудование позиций.

17 июля три американских эскадренных миноносца типа «Флетчер» (№ 1, 2 и 3) находились в заливе Юнгхин между островами Анненкова, Куприянова, Никольского и, маневрируя на небольших скоростях, вели редкий артиллерийский огонь по береговым батареям КНА и городу Вонсану.

В 15 ч четыре батареи КНА (№ 127, 128, 133, 134) открыли огонь по американским эскадренным миноносцам. [493]

Корабли ВМС ООН, увеличив скорость до 18–20 узлов, открыли по батареям № 127 и № 134 ответный огонь.

Для ведения огня по батареям эскадренные миноносцы построились в кильватерную колонну, после чего начали маневрирование по сложной кривой, смещавшейся то к северу, то к югу.

В течение первых 30 мин огонь эскадренные миноносцы вели беспорядочно, большинство снарядов ложилось с недолетом или перелетом. По истечении 30 мин эскадренные миноносцы начали обстрел батарей № 128 и № 133 (с пристрелки, длившейся 15–18 мин). Стрельба велась как фугасными, так и шрапнельными снарядами. Скорострельность при переходе на поражение составляла один выстрел в 5–7 с.

Эскадренные миноносцы вели огонь децентрализованно, причем по мере движения огонь переносился с одной батареи на другую. Периодически по отдельным батареям [494] сосредоточивался огонь двух кораблей. Стрельба велась преимущественно по площадям.

В 17 ч береговые батареи прекратили ведение огня.

В 17 ч 30 мин в залив Юнгхин прибыл минометный корабль, открывший огонь по батарее № 134 с дистанций 30–45 кабельтовых.

В 18 ч в залив вошел второй минометный корабль, который с дистанции 35 кабельтовых открыл огонь по батарее № 128.

Оба корабля вели стрельбу по площадям сериями по 50 снарядов. В 18 ч 30 мин минометные корабли прекратили огонь и ушли в море.

В 18 ч 20 мин к трем эскадренным миноносцам, продолжавшим маневрировать в прежнем районе, присоединился четвертый, прибывший из района юго-восточнее залива Юнгхин. Эскадренные миноносцы вели огонь по позициям береговых батарей до наступления темноты.

Всего за период с 15 ч до 19 ч 30 мин эскадренные миноносцы выпустили по батареям более 2 тыс. снарядов. Огонь эскадренных миноносцев корректировался, предположительно, тремя самолетами, летавшими во время боя в районе о. Никольского.

Содействие корабельной артиллерии сухопутным войскам, действовавшим на приморских участках фронта, занимало значительное место в боевой деятельности флота ВМС ООН в ходе всей войны в Корее. При этом в период особенно напряженных оборонительных и наступательных боев корабельная артиллерия поддерживала сухопутные войска систематически, а в период затишья — эпизодически.

Содействие войскам корабли осуществляли, как правило, в светлое время суток. В темное время суток артиллерия кораблей использовалась в основном для освещения целей осветительными снарядами в интересах авиации и полевой артиллерии.

Для оказания артиллерийской поддержки войскам, оборонявшимся в районах приморских флангов фронта, постоянно находились отряды кораблей в составе 3–5 эскадренных миноносцев, 2–3 сторожевых кораблей, 3–4 тральщиков и 1–2 десантных кораблей каждый. Эти отряды [495] непрерывно обстреливали боевые порядки частей КНА и КНД, не допускали подвоза снабжения к линии фронта и систематически забрасывали разведчиков и диверсантов в прифронтовой тыл войск КНА и КНД.

В период активных наступательных действий войск ООН для артиллерийской поддержки выделялись более крупные отряды кораблей в составе крейсера и авианосца в сопровождении 5–6 эскадренных миноносцев. В отдельных случаях в состав такого отряда входил линейный корабль.

Задачи кораблям, осуществлявшим артиллерийскую поддержку войск приморского фланга, ставились сухопутным командованием. Для этой цели командир отряда кораблей артиллерийской поддержки или же его представитель вызывался в штаб соответствующего армейского соединения. Для связи кораблей с берегом в таких случаях широко практиковалось использование вертолетов, находившихся на крейсерах.

Корабли осуществляли артиллерийскую поддержку в тактическом взаимодействии с авианосной авиацией, наносившей бомбо-штурмовые удары за 30–40 мин до открытия огня.

Корректирование огня корабельной артиллерии производилось вертолетами, самолетами авианосной авиации и армейскими разведывательными группами, державшими с кораблями радиосвязь.

В 1951 г. в целях организации более четкого и эффективного использования корабельной артиллерии для поддержки сухопутных войск приморских флангов американским командованием был создан объединенный центр управления армии и флота, который осуществлял взаимодействие, постановку задач и распределение между кораблями отдельных целей.

Об эффективности артиллерийской поддержки войск приморского фланга свидетельствует тот факт, что части американских войск, наступавшие в сентябре — октябре 1951 г. вдоль восточного побережья, смогли продвинуться на север на 40–60 км, тогда как на других участках фронта американцы либо вовсе не продвинулись, либо продвинулись всего лишь на 5–8 км. [496]

Действия по борьбе с минами, которые ставились военно-морским флотом КНДР, занимали значительное место в боевой деятельности соединений флота ВМС ООН. Траление мин кораблями флота было начато в марте 1951 г. Первоначально оно проводилось эпизодически, а затем, в связи с подрывом на минах ряда кораблей, — систематически.

К тралению мин сначала привлекались главным образом американские и южнокорейские тральщики. С конца 1951 г. для этой цели стали использоваться катера-тральщики, специально переоборудованные из десантных катеров типа LCM и LCVP, доставлявшихся в районы траления на десантном транспорте-доке высадочных средств «Комсток». Такой транспорт-док высадочных средств перевозил 18 катеров-тральщиков LCM или 27 катеров LCVP.

Следует отметить, что к действиям по борьбе с минной опасностью первоначально американское командование подготовлено не было, о чем свидетельствует тот факт, что все 13 боевых кораблей флота, погибших в ходе войны в Корее, подорвались на минах. В силу этих причин командование военно-морских сил США было вынуждено ввести в состав действующего флота значительное количество тральщиков и дополнительно разместить среди ряда фирм заказы на постройку 52 тральщиков с деревянными [497] корпусами. В феврале 1951 г. в составе американского Тихоокеанского флота было сформировано соединение минных сил со штабом в Пирл-Харборе.

В ходе войны в Корее отмечены следующие приемы противоминной обороны соединений военно-морских сил ООН. В районе предполагаемого нахождения минных заграждений корабли прокладывали курсы не ближе 3 миль от берега; у побережья следовали с поставленными параванами. Крупные надводные корабли (линейные корабли, авианосцы, крейсера) могли подходить к берегу только по заранее протраленным фарватерам или проводились за тралами.

При тралении впереди тральщиков на малой высоте летел вертолет, осуществлявший поиски мин и предупреждавший корабли о минной опасности.

Строй тральщиков возглавлял обычно катер-тральщик или же тральщик, имевший небольшую осадку, с поставленными с обоих бортов параванами. Остальные тральщики (с большей осадкой) следовали строем уступа, причем первый шел в кильватер катеру-тральщику, а каждый последующий держался в пределах полосы, протраленной впереди идущим мателотом.

К выполнению задач противоминной обороны широко привлекалась авиация ВМС. При необходимости прохода соединения кораблей через опасный в минном отношении район самолеты, патрулировавшие впереди соединения, сбрасывали в воду бомбы по курсу головного корабля для уничтожения или повреждения мин. Для обнаружения минных полей в периоды малой воды и при спокойном состоянии моря использовались вертолеты, которые, держась на высоте 50–100 м под прикрытием истребителей, вели наблюдение за водным районом, вызывая для уничтожения обнаруженных ими мин бомбардировщики.

Несение дозорной службы велось следующим образом. Корабельный дозор с началом военных действий был американцами установлен вдоль всего побережья Кореи, в Корейском и Тайванском проливах и в районе военно-морской базы Пусан. Периодически отмечалось несение кораблями флота дозора в Сангарском проливе. [498]

В качестве дозорных сил выделялись эскадренные миноносцы, сторожевые корабли и тральщики. В состав дозора назначалось, как правило, не менее двух кораблей.

Ведение военно-морскими силами США корабельной разведки началось сразу же с развертыванием боевых действий в Корее. Для ведения разведки использовались в основном подводные лодки и реже эскадренные миноносцы.

Отмечались случаи ведения кораблями объединенного флота ООН разведки в районах военно-морских баз Советского Союза. В районе военно-морской базы Порт-Артур в разное время отмечалось появление семи эскадренных миноносцев и одной подводной лодки, а в районе Советского Приморья (Владивосток, Корсаков, залив Посьет, о. Антипенко, мыс Островной, мыс Гамова, Уссурийский залив) подводные лодки обнаруживались 15 раз.

Осуществление воинских перевозок, связанных с войной в Корее, было одной из важных задач, возлагавшихся на военно-морские силы стран американо-английского блока, в частности на военно-морские силы США.

Выполнение воинских перевозок между США и Японией (наибольших по объему) было возложено в основном на корабли и суда военно-морской транспортной службы (ВМТС) США, находившиеся в распоряжении тихоокеанского и западно-тихоокеанского командований этой службы. Воинские перевозки между Японией и Кореей осуществлялись главным образом кораблями и судами 90-го соединения 7-го объединенного флота; в меньшей степени к выполнению воинских перевозок между Японией и Кореей привлекались корабли и суда ВМТС США.

За три года войны судовой состав ВМТС значительно возрос, и на 1 июля 1953 г. вместо имевшихся к началу войны 180 судов насчитывалось 658 кораблей и судов, из которых 377 принадлежали службе (в том числе 5 конвойных авианосцев, 12 танко-десантных кораблей, 65 десантных судов, 78 танкеров и 217 сухогрузных и других транспортов) и 281 судно было зафрахтовано (30 танкеров и 251 сухогрузный и других транспортов). Из указанного судового состава в распоряжении ВМТС на Тихом океане имелось 260 кораблей и судов, принадлежавших службе, и 190 зафрахтованных судов. [499]

Из состава судов, принадлежавших ВМТС, свыше 70 судов постоянно находились в водах Кореи и Японии, обеспечивая транспортные перевозки на Дальнем Востоке.

По неполным данным, с 1 июля 1950 г. по 1 сентября 1953 г. кораблями и судами 90-го соединения 7-го объединенного флота и кораблями и судами ВМТС было доставлено из США, с островов Тихого океана и из Японии 10 дивизий, 2 инженерные бригады, 2 отдельных пехотных полка, воздушно-десантный полк, 3 отдельных танковых батальона, 38 отдельных дивизионов полевой артиллерии, 20 отдельных дивизионов зенитной артиллерии, 2 отдельных дивизиона тяжелых минометов, 7 отдельных дивизионов самоходной артиллерии, 55 инженерно-технических и строительных батальонов, 3 квартирмейстерские группы, 19 батальонов связи, 25 автомобильных батальонов, 18 батальонов боепитания, 29 батальонов военной полиции, 18 полевых госпиталей и другие специальные части общей численностью 307 тыс. человек.

Кроме того, из других стран, участвовавших в войне в Корее, на судах было переброшено три английские, одна канадская и одна турецкая бригады, три английских и один новозеландский артиллерийские полки, два английских танковых полка и восемь батальонов из состава австралийской, голландской, французской, эфиопской, греческой, филиппинской и таиландской армий{90} общей численностью 43 тыс. человек.

Значительные перевозки были осуществлены судами ВМТС США в связи с заменой личного состава действовавших в Корее частей. Так, например, в 1952 г. между портами США, Кореи и Японии судами этой службы было перевезено 865 148 солдат и офицеров.

Всего за три года войны в Корее из США в район военных действий и обратно было перевезено более 5 млн военнослужащих, из них в первый год войны 1,2 млн.

Кроме указанных выше перевозок, суда ВМТС участвовали в десантной операции в районе Инчхона, при переброске войск ООН из Инчхона и Пусана в район [500] Вонсана, а также при эвакуации этих войск из района Хамхын — Хыннам.

В целях создания стратегических запасов на случай расширения войны на Дальнем Востоке, а также для материально-технического обеспечения войск, действовавших в Корее, американцы доставили на театр военных действий большое количество различных военных грузов. Так, например, за первые четыре месяца войны было перевезено морем свыше 2 млн т, что составляет в среднем по 500 тыс. т грузов в месяц; в ноябре и декабре 1950 г. — более 1,6 млн т, в среднем около 800 тыс. т в месяц, а за первые 18 месяцев войны (с 25 июня 1950 г. по 1 января 1952 г.) — около 18 млн т (в том числе 8,1 млн т нефтепродуктов), или в среднем по 1 млн т в месяц.

Всего за три года войны в Корею и Японию (с 25 июня 1950 г. по 25 июня 1953 г.) было доставлено 73 млн т грузов (в том числе 21,8 млн т нефтепродуктов). Из этого количества грузов 90% было перевезено кораблями и судами ВМТС.

Перевозка войск и военных грузов осуществлялась как одиночными транспортами, так и группами транспортов. Одиночные транспорты следовали через океан, как правило, без охранения, а группы транспортов — с охранением, состоявшим из эскадренных миноносцев, сторожевых кораблей, а иногда и конвойных авианосцев. Так, например, в июле 1950 г. в составе сил охранения конвоя, перевозившего части 1-й дивизии морской пехоты из США в Японию, находились: конвойный авианосец, 4 эскадренных миноносца и 2 сторожевых корабля, а в августе 1953 г. в составе сил охранения конвоя, перевозившего части 3-й дивизии морской пехоты из США в Японию, было 2 конвойных авианосца, 8 эскадренных миноносцев и 2 сторожевых корабля.

Для переброски из США в Корею и Японию материальной части и личного состава армии, ВМС и ВВС, топлива и боеприпасов использовались также конвойные авианосцы, а в отдельных случаях и тяжелые авианосцы. Например, в июле 1950 г. тяжелый авианосец «Боксер», совершивший переход из Сан-Франциско в Йокосука (Япония) менее чем за 8 1/2 суток, доставил на театр [501] военных действий 145 истребителей F-51 и шесть самолетов связи для ВВС, 19 самолетов для авиации ВМС, около 800 т авиационного бензина и масла, 9883 снаряда калибром 127 мм, 62 270 снарядов калибром 40 мм, 199 567 снарядов калибром 20 мм, 211 тыс. патронов калибром 12,7 мм, 6330 ракетных снарядов, 21 тыс. человек личного состава армии и ВВС.

Переброска войск из Японии в Корею группами десантных транспортов и десантных кораблей 90-го соединения 7-го объединенного флота производилась, как правило, в охранении конвойных и легких авианосцев, эскадренных миноносцев и сторожевых кораблей. Как переход конвоя морем, так и выгрузка войск и техники в корейских портах прикрывались с воздуха авиацией.

Из опыта перевозки войск и грузов для ведения войны в Корее выявлено, что продолжительность рейса морских судов из США в Корею и обратно с учетом времени на погрузку и разгрузку составляла для грузовых судов водоизмещением 10 тыс. брт — 75 суток, для танкеров грузоподъемностью 12 тыс. двт — 45 суток, для войсковых транспортов — 40 суток.

Время, необходимое для переброски из США в Японию и Корею одной пехотной дивизии, составляло примерно полтора месяца, из них 12 суток на сосредоточение частей и подразделений дивизии к портам погрузки, 6–8 суток на погрузку на суда, 14–18 суток на переход морем (из расчета 250–270 миль в сутки) и до 7 суток на разгрузку и приведение материальной части в порядок.

В отдельных случаях перевозки морем осуществлялись в более короткие сроки. Так, например, для перевозки 1-й дивизии морской пехоты с момента объявления боевой тревоги в лагере Пендлтон (штат Калифорния) до прибытия в порт Пусан (Корея) потребовалось три недели.

На переброску соединений сухопутных войск из Японии в Корею в первом этапе войны потребовалось около 10 суток. Так, например, 1-я кавалерийская (пехотная) дивизия (дислоцировалась вблизи Токио), поднятая по тревоге 9 июля 1950 г., была доукомплектована личным составом, оснащена, переброшена на автотранспорте [502] к портам погрузки, погружена на транспорты и высажена в районе Пхохан 18 июля 1950 г. На переход через Японское море дивизии потребовалось трое суток.

Сроки доставки военных материалов из США в Японию со дня их затребования штабом американских войск в Японии до момента получения определялись до начала войны в Корее примерно в 120 суток. С конца июля 1950 г. и в последующем этот срок был сокращен до 30 суток для грузов, перевезенных морским транспортом, и до 4 суток для грузов (остродефицитные военные материалы), перевозимых воздушным транспортом.

Боевое применение морской авиации. Авиация ВМС США в ходе войны в Корее выполняла задачи по обеспечению боевой деятельности военно-морского флота и сухопутных войск во взаимодействии с тактической авиацией ВВС и несла спасательную службу.

Обеспечение боевой деятельности флота авиацией военно-морских сил складывалось из ведения разведки и осуществления противовоздушной, противолодочной и противоминной обороны (ПВО, ПЛО и ПМО).

Разведка осуществлялась самолетами авиации ВМС США и самолетами береговой авиации ВМС Великобритании.

Основными районами, в которых велась систематическая разведка, являлись Японское, Желтое и Восточно-Китайское моря.

Разведка военно-морской авиацией велась с целью своевременного выявления состава, районов базирования и характера действий кораблей военно-морского флота КНДР. Наряду с этим большое значение придавалось выявлению состава и районов базирования военно-морских сил Советского Союза на Дальнем Востоке.

Для ведения разведки были установлены маршруты, обеспечивавшие постоянное наблюдение за важнейшими базами КНДР и районом Владивостока.

При ведении разведки самолеты, как правило, сохраняли радиомолчание, и только в точках поворотов отмечалась работа самолетных радиостанций.

Самолеты базовой авиации военно-морских сил США, выделенные для ведения разведки, имели на вооружении передатчики помех работе радиолокационных станций, [503] которые включались в работу сразу же после начала работы советских радиолокационных станций обнаружения. Помехи создавались путем излучения на основных рабочих частотах радиолокационных станций обнаружения в диапазоне от 71,2 до 74,6 МГц импульсных немодулированных и шумовых колебаний.

Отдельные патрульно-бомбардировочные эскадрильи базовой авиации (ПБАЭ) военно-морских сил США, в частности 6, 28 и 46-я, вели радиотехническую разведку. Для этой цели самолеты указанных эскадрилий имели на вооружении разведывательные приемники, пеленгаторные устройства, панорамные приставки и анализаторы импульсов.

Для выполнения задач ПВО, ПЛО и ПМО соединений флота и одиночных кораблей и судов, действовавших в водах Кореи, привлекались сравнительно небольшие силы авиации ВМС ООН. Прежде всего это объясняется слабым противодействием флоту противника со стороны военно-морских и военно-воздушных сил КНДР. Поэтому выполнение авиацией ВМС ООН задач ПВО и ПЛО своих кораблей осуществлялось по упрощенным схемам и носило скорее характер отработки задач боевой подготовки, чем задач боевого обеспечения; исключение составляло выполнение задач ПМО, которые в ходе войны в Корее часто ею решались.

Противовоздушная оборона соединений кораблей обеспечивалась созданием воздушного охранения силами авианосной авиации, зенитной артиллерией кораблей флота, а также организацией режима полетов и опознавания самолетов. В целях противолодочной обороны соединений кораблей и одиночных кораблей и судов авианосная и реже базовая авиация ВМС осуществляла воздушное противолодочное охранение. Для этого самолеты были оборудованы специальной радиолокационной системой для поиска и наблюдения за подводными лодками. К выполнению задач противоминной обороны привлекались самолеты авианосной и базовой авиации ВМС и вертолеты, производившие разведку мин в прибрежных водах, поиск и уничтожение плавающих мин, уничтожение минных полей и предварительное разряжение минных [504] заграждений путем сбрасывания бомб. Особенно широкое применение получили вертолеты, с конца 1952 г. придававшиеся соединениям тральщиков и базировавшиеся на десантные транспорты-матки высадочных средств, на которых находились катера-тральщики.

Авиация ВМС, обеспечивая боевую деятельность сухопутных войск, до 1951 г. выполняла задачи в тех же районах, в которых действовали и ВВС США. Начиная с 1951 г. главными районами деятельности авиации ВМС стали районы западного побережья от Сеула до Анчжу, северо-восточного побережья от Косона до Назина и территория (примерно) между 38°00' — 39°30' северной широты. Координация действий авиации ВМС и ВВС осуществлялась объединенным оперативным центром авиации.

Обеспечение боевой деятельности сухопутных войск ООН складывалось из ведения воздушной разведки, оказания непосредственной поддержки войскам на поле боя и нанесения бомбо-штурмовых ударов по железнодорожным магистралям, портам и тыловым объектам КНА и КНД.

Авиация ВМС вела главным образом тактическую разведку в интересах сухопутных войск и «на себя». Воздушная разведка для обеспечения действий авиации ВМС подразделялась на предварительную, непосредственную и контрольную.

Предварительная воздушная разведка велась с целью получения данных о силах КНА и КНД, чтобы разработать боевые задания для соединений воздушных сил флота, выделенных для обеспечения действий наземных войск.

Непосредственная воздушная разведка производилась незадолго до вылета самолетов на боевое задание и имела целью получить данные о воздушной обстановке и состоянии погоды в районе цели (объекта), а также сведения о цели, обеспечивавшие успешное решение боевой задачи.

Контрольная воздушная разведка велась с целью установить результаты ударов с воздуха по целям (объектам).

Основным методом ведения воздушной разведки являлась аэрофоторазведка. Находившиеся на вооружении самолетов авианосной авиации флота и морской пехоты аэрофотоаппараты (типа К-17, К-18 и К-25) позволяли производить аэрофотосъемку с высоты от 30 м до 12 тыс. м. [505]

Наиболее часто аэрофотосъемка производилась самолетами-разведчиками с высоты 1,5–2,5 км, при скорости полета 380–400 км/ч.

Основными объектами аэрофотосъемки являлись мосты, железнодорожные станции, аэродромы, пункты сосредоточения войск, артиллерийские и минометные огневые позиции, склады и береговые объекты, расположенные на территории КНДР.

Оказание непосредственной поддержки войскам на поле боя осуществлялось авиацией военно-морских сил, как правило, в тактической глубине расположения войск КНА и КНД. Основными объектами атаки в этом случае являлись живая сила, артиллерийские орудия и минометы на огневых позициях, танки и оборонительные сооружения. Для атаки этих объектов авиация чаще всего действовала группами по 4–8 самолетов, а в отдельных случаях и в 12–18 самолетов. Однако если в районе цели предполагалась угроза встречи с истребителями КНА и КНД, для обеспечения действий ударной группы выделялась соответствующая группа истребителей сопровождения.

Обычно атака целей с применением авиационных бомб и реактивных снарядов производилась с высоты 3 км с пикирования под углом 45–50°. Последующий обстрел цели пушечно-пулеметным огнем выполнялся с высоты не менее 300 м.

На приморских участках фронта поддержка войск ООН силами авиации флота осуществлялась обычно во взаимодействии с кораблями флота. В этих случаях выделенные для поддержки самолеты бомбардировочные и штурмовые удары по целям наносили первыми, затем через 30–40 мин обстрел начинали корабли. Огонь кораблей корректировался самолетами авианосной авиации и вертолетами.

Нанесение бомбо-штурмовых ударов по железнодорожным путям, портам и тыловым объектам КНДР с июня 1950 г. и до середины 1951 г. осуществлялось одновременно на широком фронте. Со второй половины 1951 г. основные усилия авиации были направлены на разрушение железнодорожных путей на перегонах. Объяснялось это тем, что в районах железнодорожных мостов и станций были усилены средства ПВО, а около [506] ряда мостов были построены обходные низкие мосты, менее уязвимые с воздуха и легко поддающиеся восстановлению. Немаловажное значение для перенесения усилий авиации ВМС на разрушение путей на перегонах имело и то, что крупные железнодорожные станции и паровозо-вагоноремонтные мастерские были к этому времени переведены в туннели, бомбардировка которых не давала нужного эффекта.

Для действий по железнодорожным путям на перегонах во второй половине 1951 г. была специально сформирована 1-я сводная авиагруппа авианосной авиации ВМС США, базировавшаяся на тяжелый авианосец «Вэлли Фордж».

Авианосная авиация флота при действиях на путях сообщения производила полеты преимущественно в светлое время суток, а авианосная авиация морской пехоты — как в светлое, так и в темное время суток. В светлое время суток самолеты авиации ВМС действовали обычно звеньями (две пары самолетов), а в темное время суток — одиночно и парами. Боевые действия истребителей в ночное время иногда обеспечивались патрульными бомбардировщиками из состава базовой авиации ВМС США, задачей которых являлся поиск и освещение целей и наведение на них атакующих самолетов.

Нанесение ударов по береговым объектам и тылам осуществлялось воздушными силами флота самостоятельно и совместно с военно-воздушными силами США Основными объектами бомбардировки для авиации военно-морских сил являлись аэродромы и промышленные объекты, морские порты и батареи береговой обороны КНДР. В большинстве случаев по этим объектам наносились сосредоточенные удары, в которых участвовало от 40 до 250 боевых самолетов, или удары, которые наносились небольшими группами, действовавшими эшелонированно. При этом самолеты подходили к цели на высотах 2–5 км, производили бомбометание с пикирования под углом 45–60° и выходили из пикирования на высотах 400–700 м. Маршрут полета самолетов, в частности английских, намечался в этих случаях так, чтобы подойти к цели атаки под углом 90°. Маршрут [507] подхода к цели выбирался обычно по направлению ветра. При подходе на траверс цели самолеты производили разворот в сторону цели и входили в пикирование для бомбометания. Если при выполнении атаки зенитная артиллерия КНА и КНД открывала заградительный огонь, то самолеты, выполнявшие задачу, уходили от цели на бреющем полете.

Силы, выделявшиеся для ударов по береговым и тыловым объектам, включали в свой состав ударную группу и группу прикрытия, из состава последней в некоторых случаях выделялась часть сил для подавления зенитной артиллерии, прикрывавшей атакуемый объект.

Для спасательной службы использовались вертолеты (корабельные и из состава разведывательно-корректировочной эскадрильи авиации морской пехоты), самолеты базовой авиации и корабли. Вертолеты и самолеты несли спасательную службу в светлое время суток. Руководство спасательной службой в водах Кореи осуществлялось отделом спасательной службы штаба ВМС ООН. При полетах над морем для спасения экипажей сбитых или потерпевших аварию самолетов вертолеты и самолеты, несшие спасательную службу, летали обычно без истребительного сопровождения. При вылетах же для спасения экипажей самолетов, сбитых или потерпевших аварию над территорией КНДР или около побережья, вертолеты и самолеты сопровождались группами истребителей (2–8 самолетов), а иногда смешанными группами истребителей (4–8 самолетов) и штурмовиков (2–4 самолета).

Опыт войны показал, что среднее напряжение отдельных видов воздушных сил морского флота характеризуется следующими данными. Для выполнения задач, которые решались в ходе боевой деятельности, каждый экипаж самолета американской авианосной авиации совершал 1–2 вылета, а английской — 2–3 вылета в сутки. Экипажи базовой авиации военно-морских сил США и береговой авиации военно-воздушных сил Великобритании совершали в среднем один вылет в 6–9 суток и максимально один вылет в 3–3,5 суток.

Время, потребное для взлета с помощью катапульты одного самолета с тяжелого авианосца, составляло в среднем [508] 30–60 с, а посадка — 30 с. Для взлета одного самолета с помощью катапульты с легкого авианосца затрачивалось до 36 с, а посадка самолета на палубу легкого авианосца занимала до 19с.

В ходе боевых действий в Корее воздушные силы флота использовали следующие боевые средства: 3,5-дюймовые ракетные снаряды, 6,5-дюймовые ракетные снаряды РАМ и 11,75-дюймовые ракетные снаряды «Тайни Тим», управляемые самолеты-снаряды и зажигательные бомбы, снаряженные напалмом.

3,5-дюймовый ракетный снаряд с дымовой боевой головкой использовался палубными истребителями. Для борьбы с танками палубные истребители использовали 6,5-дюймовый ракетный снаряд РАМ.

11,75-дюймовый ракетный снаряд «Тайни Тим» использовался палубными истребителями и штурмовиками для разрушения мостов, железобетонных укрепленных пунктов и боевой техники на поле боя и железнодорожного подвижного состава.

Управляемые самолеты-снаряды были применены авиацией военно-морских сил США в Корее в сентябре 1952 г. при действиях, по береговым объектам, как опытные образцы. С помощью катапульты они поднимались в воздух с тяжелого авианосца. Управление взлетом и набором высоты осуществлялось с авианосца, а затем переходило к ведущему самолету, находившемуся в воздухе, который и направлял самолет-снаряд на цель.

Зажигательные бомбы, снаряженные напалмом, сбрасывались преимущественно с истребителей и с истребителей-бомбардировщиков для уничтожения боевой техники (особенно танков) и живой силы.

Боевое применение морской пехоты. Соединения и части морской пехоты флота ООН в ходе войны в Корее использовались для высадки в составе морских десантов, обеспечения десантной подготовки частей и соединений сухопутных войск и ведения боевых действий на суше в качестве полевых войск.

Части и соединения морской пехоты при высадке морских десантов использовались в зависимости от состава и назначения десантов. [509]

В морских десантных операциях соединения морской пехоты высаживались в первом оперативном эшелоне с целью захвата и расширения плацдарма высадки. При этом морская пехота действовала в тесном взаимодействии с военно-морским флотом и авиацией.

Диверсионно-разведывательные десанты состояли главным образом из подразделений морской пехоты южнокорейской армии. Они высаживались на побережье КНДР для разрушения береговых объектов, в том числе железнодорожных мостов и туннелей. Высадка этих десантов, насчитывавших от 10 до 200 человек, производилась преимущественно в темное время суток, без артиллерийской и авиационной подготовки. Для высадки обычно использовались мелкие плавсредства — катера, шхуны и джонки; в отдельных случаях (при высадке крупных десантов) использовались транспорты, десантные корабли, а иногда и боевые корабли. Как правило, высадка обеспечивалась эскадренными миноносцами, сторожевыми кораблями или тральщиками.

В демонстративных действиях при высадке морского десанта морская пехота, как правило, составляла основные силы десанта или первый его эшелон.

Обеспечение десантной подготовки сухопутных войск ООН осуществлялось подразделениями морской пехоты систематически в ходе всей войны в Корее. Эта подготовка производилась главным образом в Японии.

Основными районами десантной подготовки американских частей в Корее были Пусан и Инчхон, а в Японии — залив Строганова (о. Хоккайдо) и район Хатиноэ (о. Хонсю). За годы войны в Корее подразделения морской пехоты подготовили к выполнению задач десанта 1-ю кавалерийскую, 7, 24 и 25-ю пехотные дивизии.

В период действий на суше части морской пехоты действовали в составе объединений сухопутных войск ООН. В частности, 1-я дивизия морской пехоты США с февраля по май 1951 г. была придана 9-му американскому армейскому корпусу, а с июня того же года и до заключения перемирия — 10-му американскому армейскому корпусу. При действии на суше способы ее действий в основном не отличались от действий обычной пехотной дивизии. [510]

Совместная боевая деятельность всех родов сил флота. В ходе войны в Корее вооруженными силами ООН на Дальнем Востоке были проведены десантная операция оперативного масштаба (Инчхонская) и несколько операций с демонстративными целями, в которых принимали участие все рода сил флота. Кроме того, американское командование в октябре 1950 г. готовило высадку крупного морского десанта в районе Вонсана. Однако эта высадка в силу того, что дивизии, действовавшие на суше, захватили раньше Вонсан, вылилась в простую перевозку войск в прифронтовую полосу.

В состав десанта для высадки в Инчхоне американское командование выделило 10-й армейский корпус (1-ю дивизию морской пехоты, 7-ю пехотную дивизию, 2-ю инженерную бригаду США, английский отряд морской пехоты «коммандос» и до 10 тыс. южнокорейцев; кроме того, привлекался 187-й отдельный воздушно-десантный полк), насчитывавший свыше 40 тыс. солдат и офицеров{91}.

Для переброски десанта морем и обеспечения высадки его было выделено 257 кораблей и судов, в том числе: от флота США — линейный корабль, 3 тяжелых авианосца, 2 конвойных авианосца, 3 тяжелых крейсера, 2 легких крейсера, 16 эскадренных миноносцев, 9 сторожевых кораблей, 7 тральщиков и 180 боевых кораблей специального назначения и транспортных судов; от флота Великобритании — легкий авианосец, 2 легких крейсера, 5 эскадренных миноносцев, 3 сторожевых корабля; от флота Канады — 3 эскадренных миноносца; от флота Австралии — 2 эскадренных миноносца; от флота Новой Зеландии — 2 сторожевых корабля, от флота Франции — сторожевой корабль; от лисынмановского флота — 4 охотника за подводными лодками, 11 базовых тральщиков.

Для обеспечения высадки с воздуха выделялось более 500 самолетов и вертолетов из состава 5-й армии тактической авиации и авиации ВМС США и Великобритании.

К моменту высадки десанта в районе Инчхона оборону занимал формировавшийся полк морской пехоты, к тому же недостаточно вооруженный. Инженерные сооружения [511] были развиты слабо. На подходах к порту было выставлено всего лишь 26 морских якорных мин заграждения.

Таким образом, выделенные для морского десанта силы во много раз превышали силы КНА в районе Инчхона.

Подготовка операции заняла около трех недель. В плане операции было предусмотрено высадить морской десант в районе Инчхона на трех участках («синий», «зеленый» и «красный») с целью захватить Сеул, перерезать пути сообщения, по которым производилось снабжение войск КНА, действовавших в юго-восточной части Кореи, и в последующем способствовать уничтожению их совместно с войсками 8-й армии, наступавшими с пусанского плацдарма (схема 24).

Высадку 10-го американского армейского корпуса планировалось произвести тремя эшелонами. В первом эшелоне должна была высаживаться 1-я дивизия морской пехоты, во втором — 7-я пехотная дивизия и в третьем — приданные части 10-го армейского корпуса.

Флот США, выделенный для обеспечения операции с моря, должен был перебросить войска 10-го армейского корпуса из районов дислокации войск в район высадки, обеспечить огнем корабельной артиллерии высадку и захват плацдарма.

Для решения этих задач предназначались пять соединений военно-морского флота{92}.

Обеспечение высадки с воздуха возлагалось на авиацию военно-морских сил.

Согласно плану операции общее руководство высадкой осуществлял главнокомандующий вооруженными силами ООН на Дальнем Востоке генерал Макартур. При нем постоянно находились три советника — генерал-лейтенант Шефферд (командующий морской пехотой Тихоокеанского флота США), бригадный генерал Уитни и бригадный генерал Райт (помощник начальника объединенного штаба вооруженных сил ООН).

Командующему операцией подчинялись командующий 7-м флотом США вице-адмирал Страбл и командир 10-го армейского корпуса генерал-майор Алмонд. [512]

Подготовка соединений и частей для высадки проводилась параллельно с планированием операции. В конце августа соединения и части сухопутных войск (включая и морскую пехоту), назначенные в состав десанта, начали сосредоточиваться в районах разных портов Японии и Кореи. В частности, части американской 7-й пехотной дивизии и лисынмановские части, дислоцировавшиеся в Японии, были сосредоточены в Иокогама, Кобе и Курэ; части 1-й американской дивизии морской пехоты — в Кобе и Пусан.

Подготовка войск проводилась в условиях, приближенных к условиям предстоящей операции. Особое внимание при подготовке обращалось посадке войск на корабли и суда и высадке на берег.

В подготовительный период американское командование уделяло большое внимание разведке с целью выявления пригодных для высадки участков, осуществляло аэрофотосъемку порта Инчхон и прилегающих к нему районов.

На основании разведывательных данных было установлено, что основные затруднения при высадке десанта в Инчхоне будут создавать приливы и отливы. Учтя эти особенности, американцы пришли к выводу, что самым благоприятным периодом для высадки первого броска десанта будет промежуток времени с 15 до 18 сентября. В каждый из этих трех дней порт Инчхон можно было использовать для высадки десанта в течение около 3–4 ч, причем высадка, за исключением небольших специальных групп, должна была проводиться в дневное время. Части, высаженные в первом эшелоне, могли рассчитывать на подкрепление только в период второй полной воды.

Проведение мероприятий по оперативной маскировке началось примерно за 3–4 недели до высадки десанта. Целью их было скрыть направление главного удара. Для этого была усилена деятельность морской и сухопутной авиации и кораблей флота на всем театре военных действий. Кроме того, была произведена высадка демонстративных тактических десантов и разведывательно-диверсионных групп на второстепенных направлениях с целью отвлечения сил КНА от действительного района высадки. Такие десанты и диверсионно-разведывательные [514] группы были высажены к северу от Пхохана (14 сентября), в Мокпхо (2 сентября), в Кунсане (11–14 сентября) и на острова Токчокгундо (18 августа). Десант в Пхохане понес значительные потери и свою задачу не выполнил, десант же в Кунсане выполнил задачу только частично, так как в этот район для противодействия десанту были переброшены части КНА из Сеула. 15 сентября этот десант был снят с берега и переброшен в Инчхон, где участвовал в высадке в составе первого эшелона американской 1-й дивизии морской пехоты.

Одновременно с ведением этих отвлекающих действий корабли и авиация войск ООН в течение трех недель, предшествовавших высадке десанта в Инчхоне, наносили систематические удары по всем пляжам и более или менее удобным для высадки местам.

Перечисленные выше меры оперативной маскировки и скрытность подготовки операции в конечном итоге способствовали достижению внезапности высадки морского десанта в Инчхоне.

Таким образом, в основу осуществления Инчхонской десантной операции были положены следующие установившиеся в ВМС США принципы: создание многократного превосходства в живой силе и боевой технике, использование значительных сил в охранении конвоев и в оперативном прикрытии, использование крупных сил и средств при проведении в больших масштабах различных обеспечивающих мероприятий, интенсивная авиационная и артиллерийская обработка плацдармов высадки перед началом операции, проведение высадки передовых отрядов в светлое время суток во избежание путаницы и ошибок в действиях.

Посадка частей 7-й американской пехотной дивизии на десантные корабли и транспорты началась в ночь на 7 сентября в Иокогаме, а 1-й дивизии морской пехоты — в ночь на 11 сентября в Пусане.

Выход десантных групп из портов формирования производился в разное время.

10 сентября из Иокогамы вышла десантная группа кораблей с частями 7-й пехотной дивизии. На переходе Внутреннего Японского моря к этой группе присоединилось [515] несколько десантных кораблей и транспортов с частями усиления 7-й пехотной дивизии, включая артиллерийские дивизионы и танковые батальоны. 13 сентября десантные корабли и транспорты, выйдя из Симоносэкского пролива в охранение кораблей десантного оперативного соединения, направились через Корейский пролив в район Инчхона. Оперативное прикрытие перехода десантного конвоя осуществлялось авианосным соединением под командованием командира 3-й дивизии авианосцев флота США контр-адмирала Ивена, находившегося до 10 сентября в Сасебо (Япония).

12 сентября из Пусана вышли в охранение боевых кораблей десантного оперативного соединения десантные корабли и транспорты с основными силами 1-й дивизии морской пехоты. Оперативное прикрытие перехода этого десантного конвоя в район Инчхона осуществлялось второй авианосной группой, находившейся под командованием командира 15-й дивизии авианосцев флота США (два конвойных авианосца, четыре эскадренных миноносца).

Разведка боем о. Уолми{93} началась 13 сентября, т. е. за двое суток до высадки десанта, и имела целью выявление системы береговой обороны войск КНА. Для решения этой задачи были выделены пять эскадренных миноносцев и тральщики. Крейсера стали на якорь севернее о. Енюдо (10 км юго-западнее о. Уолми), а эсминцы, прибыв на внешний рейд порта Инчхон, заняли позиции у южного, западного и восточного побережья о. Уолми на расстоянии от 1 до 2 миль от него и начали обстрел этого острова. Одновременно с обстрелом американская авиация производила бомбардировку. Удары наносились главным образом по огневым позициям артиллерии КНА. Засечка их облегчалась тем, что покрывавший остров густой лес, позволявший обороняющимся хорошо маскироваться и укрываться, был предварительно сожжен напалмовыми бомбами.

Артиллерийский обстрел длился в течение часа, после чего корабли ВМС ООН отошли. В ходе боя три [516] эскадренных миноносца были повреждены, причем один из них, «Коллет», получив девять прямых попаданий, был направлен в Сасебо на ремонт.

В результате артиллерийского обстрела и бомбардировки гарнизон о. Уолми понес значительные потери. Во время обстрела была прервана связь о. Уолми с командным пунктом полка, расположенным в Инчхоне. В ночь на 14 сентября в связи с большими потерями в личном составе на остров была переправлена третья рота.

14 сентября пять эскадренных миноносцев («Коллет» был заменен эскадренным миноносцем «Хендерсон») вновь прибыли в район о. Уолми для прикрытия тральщиков. Тральщики под прикрытием эсминцев к моменту высадки полностью очистили район порта Инчхон от мин.

Во второй половине дня 14 сентября авиация авианосной группы под командованием контр-адмирала Ивена, находившаяся в это время в Желтом море на подходах к Инчхону, нанесла ряд бомбо-штурмовых ударов по о. Уолми. Одновременно остров был подвергнут 45-минутному интенсивному обстрелу с кораблей группы артиллерийской поддержки.

К исходу 14 сентября оба десантных конвоя, а также все боевые корабли, выделенные для обеспечения десантной операции, прибыли в район Инчхона.

В течение ночи на 15 сентября десантные корабли и транспорты, входившие в состав обоих конвоев, разделившись на три группы, заняли места на расстоянии 3–4 миль от участков высадки («синий», «зеленый», «красный»).

На рассвете 15 сентября, в период наибольшего прилива, американские войска начали высадку. До 6 ч утра была произведена перегрузка пехоты и танков первого броска с десантных кораблей на десантно-высадочные средства.

В состав войск первого броска входил 3-й батальон 5-го полка 1-й американской дивизии морской пехоты. Батальон перебрасывался на берег на десантных катерах LCVP и танко-десантных баржах LCT. Переход батальона к берегу был произведен тремя волнами.

В первой и второй волнах, следовавших одна за другой с интервалом по времени в 3 мин, шло по 7 десантных катеров, на которых находилось по одной роте; третья рота [517] и танки усиления батальона шли в третьей волне на танко-десантных баржах, на этих же баржах перевозились на берег подразделения саперного батальона и батальона береговой партии.

Во время сбора и перехода к месту высадки десантных катеров и барж с войсками первого броска десанта о. Уолми был подвергнут интенсивному обстрелу с кораблей группы артиллерийской поддержки и бомбовой обработке с воздуха, производившейся самолетами с авианосцев 77-го соединения. Обстрел берега вели также три минометных корабля типа LCM/R{94}, выпустившие по порту Инчхон и о. Уолми в течение первого дня высадки по 6420 ракет каждый.

С подходом к о. Уолми высадочных средств с войсками первого броска десанта огонь кораблей и удары авиации были перенесены на район порта Инчхон.

Незначительные силы КНА, находившиеся на о. Уолми, ослабленные в результате интенсивной артиллерийской и авиационной обработки острова, не смогли оказать серьезного сопротивления войскам первого броска, высадка которых проходила в быстром темпе. В 6 ч 31 мин на о. Уолми высадилась первая рота 3-го батальона, [518] а в 6 ч 35 мин — вторая рота. Вслед за ними на остров высадились третья рота и танковые подразделения, а также подразделения 1-го саперного батальона и 1-го батальона береговой партии. К 7 ч 15 сентября о. Уолми был полностью захвачен войсками ООН.

В 7 часов к о. Уолми подошли высадочные средства с подразделениями 11-го артиллерийского полка 1-й дивизии морской пехоты.

Вскоре после захвата о. Уолми начался отлив, в течение которого высадка последующих эшелонов десанта не производилась. В это время части морской пехоты, находившиеся на острове, готовились к форсированию дамбы, соединяющей о. Уолми с материком. Корабли группы огневой поддержки совместно с авианосной авиацией наносили артиллерийские и бомбо-штурмовые удары по позициям войск КНА в городе и порту Инчхон. Кроме того, авиация ВМС с целью недопущения подхода к частям КНА, оборонявшимся в Инчхоне, подкреплений из районов Кымпхо (Кимпо) и Сеула совершала налеты на все дороги в радиусе до 40 км от Инчхона.

Высадка на других участках («синий» и «красный») началась в период второго прилива (примерно в 18 ч 30 мин). К этому времени две группы десантных кораблей направились соответственно к «красному» и «синему» участкам высадки. На «красный» участок были высажены 1-й и 2-й батальоны 5-го полка 1-й дивизии морской пехоты, на «синий» участок — 2-й и 3-й батальоны 1-го полка той же дивизии. Кроме того, были высажены танки-амфибии и строительный батальон, в задачу которого входило оборудование отдельных участков побережья металлическими плитами для обеспечения удобства выгрузки боевой техники и вооружения последующих эшелонов десанта. Порядок высадки на «красном» и «синем» участках ничем не отличался от порядка высадки на о. Уолми. Здесь переход высадочных средств из района стоянки транспортов занял 90 мин. На высадку первого броска потребовалось 10 мин, причем высадка в порту производилась по штурмовым лестницам на высокую стенку набережной. Ширина фронта высадки на каждом участке составляла примерно 600 м. [519]

Высаживавшимся войскам ООН было оказано незначительное сопротивление, в результате чего им удалось сравнительно быстро овладеть пунктами высадки.

Для обеспечения высадившихся частей морской пехоты спустя 30 мин после высадки к «красному» участку подошло 8 десантных судов, с которых было выгружено 100 т различных грузов: 50 т боезапаса, 30 т продовольствия, 15 т воды и 5 т горючего.

Боевая техника 11-го артиллерийского полка доставлялась на берег по понтонному мосту (ширина 25 футов, длина 130 м), тянувшемуся от берега о. Уолми до глубоководного района. Мост был построен морским десантно-строительным батальоном, высадившимся на о. Уолми после закрепления там 3-го батальона 5-го полка морской пехоты.

Вскоре после закрепления высаженных войск на берегу в порт Инчхон прибыли 14 десантных транспортов с основным составом первого эшелона десанта.

Атака Инчхона проводилась с трех направлений — с юга, запада и северо-запада. Первыми в город ворвались части, участвовавшие в захвате о. Уолми. К исходу 15 сентября полки первого эшелона десанта захватили порт, восточную и юго-восточную части города, а 16 сентября — весь город.

В период высадки и штурма Инчхона авиация ВМС непрерывно наносила удары по войскам КНА, двигавшимся по дорогам с юга и севера в район Инчхона. Корабли артиллерийской поддержки обеспечивали фланги [520] высадившихся войск и вели обстрел Инчхона до занятия его частями морской пехоты. Огонь велся в течение круглых суток: в дневное время — боевыми снарядами, в ночное — осветительными для обеспечения действий авианосной авиации.

Выгрузка войск первого эшелона десанта, в состав которого входила 1-я американская дивизия морской пехоты, усиленная частями английской и южнокорейской морской пехоты, была закончена к исходу 16 сентября.

Высадка последующих эшелонов десанта происходила одновременно с развитием наступления войск первого эшелона на суше в направлениях на Сеул и Кымпхо{95}. 19 сентября для усиления артиллерийской поддержки наступающих частей десанта из района восточного побережья Кореи, в район Инчхона перешел линейный корабль «Миссури».

20 сентября была закончена полная высадка всех соединений и частей десанта с их вооружением, техникой и тылами. Во второй половине дня 21 сентября было объявлено о ликвидации десантного оперативного соединения и управление всеми наземными войсками перешло к командиру 10-го американского армейского корпуса генерал-майору Алмонду, который вместе со своим штабом высадился на берег.

24 сентября из Японии на аэродром Кымпхо на транспортных самолетах был переброшен и 187-й воздушно-десантный полк. С этого времени все силы морского десанта были брошены на овладение Сеулом.

Характерным в Инчхонской операции являлось то, что для обеспечения высадки десанта и поддержки частей десанта на берегу главным образом использовалась авианосная авиация, совершившая за период с 15 по 21 сентября 4342 самолето-вылета. При этом методы и формы использования авиации ВМС не отличались от соответствующих методов и форм периода Второй мировой войны. Военно-воздушные силы США и английская авианосная авиация для тактического обеспечения высаживающихся войск не привлекалась. [521]

В Инчхонской десантной операции в отличие от операций конца Второй мировой войны высадке морского десанта не предшествовала высадка воздушного десанта, хотя для этого в составе морского десанта и имелся воздушно-десантный полк.

Чрезвычайно большое внимание в Инчхонской десантной операции было уделено материально-техническому обеспечению. На каждого высаженного солдата приходилось по одной тонне продовольствия, боеприпасов и боевой техники. В среднем на каждых четырех солдат приходились штабная или грузовая автомашина или танк. Среднесуточный объем выгрузки составлял 6765 т, причем объем выгрузки только предметов снабжения был равен 400 т в день.

Значительное место в совместной боевой деятельности всех родов сил флота интервентов занимали демонстративные высадки.

Демонстративные высадки тактических десантов осуществлялись на флангах сухопутных войск КНА и КНД с целью отвлечения части сил этих войск от линии фронта и для введения в заблуждение командования КНА и КНД. Обычно для этих целей выделялось до полка морской пехоты, группа транспортов или десантных кораблей и соединение надводных кораблей, состоявшее из 5–10 тральщиков, 2–5 эскадренных миноносцев, 1–2 крейсеров и иногда одного авианосца. По прибытии в назначенный район эти силы действовали как при фактической высадке десанта: артиллерийские корабли вели огонь по берегу и ставили дымовые завесы, авиация наносила бомбовые и штурмовые удары по намеченному участку высадки, а войска десанта пересаживались с транспортов на высадочные средства. Затем высадочные средства направлялись к берегу и, не доходя до него, начинали маневрировать. Примерно через 1–2 ч войска десанта вновь принимались на транспорты, и соединение переходило в другой район для проведения аналогичной демонстрации. Такие демонстративные действия по высадке тактических десантов на побережье КНДР командование флота ВМС ООН произвело в апреле 1951 г. в заливе Юнгхин, в мае того же года — в районе островов [522] Сокто и Чото (Желтое море) и в августе 1951 г. — в районе мыса Юрок (южнее Вонсана).

Демонстративные действия по высадке оперативного десанта американское командование организовало в сентябре — октябре 1952 г. в районе Вонсан, Косон. Эта операция получила условное название «Троянский конь». Операция преследовала цель вынудить командование КНА и КНД стянуть значительные силы в район Косон, Вонсан, разведать систему береговой обороны и дать всестороннюю подготовку личному составу в проведении операции в условиях, приближенных к боевым.

Для проведения этого демонстративного десанта было выделено: линейный корабль, 4 тяжелых авианосца, 2 конвойных авианосца, 3 тяжелых крейсера, легкий крейсер, минометный корабль, 36 эсминцев, 4 сторожевых корабля, 7 тральщиков, охотник за подводными лодками, штабной корабль, 11 транспортов, 13 танко-десантных кораблей и другие малые боевые корабли (в общей сложности свыше 100 вымпелов), 450 самолетов авианосной и базовой авиации и неустановленное количество самолетов 5-й американской воздушной армии. От полевых войск и морской пехоты выделялись части 1-й кавалерийской пехотной дивизии и береговой партии 1-й дивизии морской пехоты и, предположительно, некоторые подразделения 24-й пехотной дивизии.

Демонстрации высадки десанта предшествовала почти двухмесячная подготовка. Учение по высадке десанта началось 12 октября после активной деятельности боевых кораблей и самолетов авиации ВМС и ВВС, подвергших усиленному артиллерийскому обстрелу и массированным бомбо-штурмовым ударам войска береговой обороны и другие объекты КНДР в районе от Косона до Вонсана.

Утром 15 октября войска ООН начали демонстрацию высадки с артиллерийской и авиационной обработки района высадки. Для подавления обороны на берегу корабли выпустили 3 тыс. снарядов, а авиация сбросила более тысячи бомб. Одновременно с обработкой района высадки группа тральщиков проводила траление подходов к участкам высадки. Десантные транспорты в это время подтягивались к берегу в район стоянки. Затем войска с десантных [523] транспортов были пересажены на высадочные средства и началось движение десантных катеров с войсками десанта к берегу. Не доходя 1,5 мили до берега, десантные катера развернулись и возвратились в район стоянки транспортов.

17 октября действия по демонстрации высадки десанта были закончены, войска и высадочные средства были приняты на транспорты.

В целом противник этими действиями полностью не достиг поставленных целей, не сумел изменить положения на фронте войск КНА и КНД.

Краткие выводы. Военно-морские силы США и других стран действовали в водах Кореи в условиях, когда они встречали лишь незначительное противодействие со стороны крайне малочисленного военно-морского флота КНДР. Поэтому опыт использования ВМС США в Корее не дает возможности достаточно полно оценить существовавшие к тому времени взгляды военного руководства вооруженных сил ООН, главным образом военного руководства США, на ведение морских операций и на тактику использования различных родов сил, оружия и технических средств и выявить слабые и сильные стороны в организации и ведении боевых действий. Однако можно сделать следующие выводы.

Военно-морской флот и морская авиация США и других стран, имевшие абсолютное господство на море, в районах боевых действий и в воздухе, играли в войне в Корее исключительно важную роль. Флот беспрепятственно осуществлял перевозки военной техники, продовольствия и боеприпасов, постоянно блокировал побережье, что препятствовало организации снабжения КНДР морским путем, осуществлял высадку десанта в любых пунктах побережья, обеспечивал успешную эвакуацию своих войск из угрожаемых районов, нарушал сухопутные сообщения КНА, проходившие в основном вдоль береговой черты, сосредоточивал авианосцы в районах, где их использование было наиболее целесообразным, приковывал значительные силы КНА и КНД к флангам и к тыловым районам.

Морская авиация обеспечивала с воздуха деятельность флота, во взаимодействии с тактической авиацией [524] содействовала сухопутным войскам в проведении операций и несла спасательную службу.

Применявшиеся военно-морскими силами ООН в Корее тактические приемы мало отличались от приемов, выработанных в ходе Второй мировой войны. Однако отмечались отдельные образцы оружия, впервые примененные американскими ВМС в Корее. К ним относятся ракетные снаряды РАМ и «Тайни Тим».

Наиболее характерным в боевой деятельности военно-морских сил США и других стран в водах Кореи являлось:

массированное использование корабельной артиллерии всех калибров во взаимодействии с авианосной авиацией для систематического нанесения артиллерийско-бомбовых ударов по береговым объектам противника, в частности при оказании содействия своим войскам на приморских участках фронта; заслуживает при этом внимания высокая эффективность огня артиллерии кораблей флота ВМС ООН, в том числе американских кораблей, при обстреле береговых объектов, в частности береговых батарей КНДР;

использование крупных сил авианосной авиации флота и морской пехоты для систематического нанесения ударов по войскам, населенным пунктам, промышленным центрам и путям сообщения не только на побережье, но и во внутренних районах страны;

широкое использование вертолетов для разведки мин во взаимодействии с кораблями-тральщиками для корректирования артиллерийского огня кораблей, выполнения задач спасательной службы и для выполнения других задач;

использование довольно крупных сил авианосной и базовой авиации во взаимодействии с кораблями-тральщиками для уничтожения минных заграждений и отдельных минных банок путем бомбометания;

не ограниченный никакими нормами расход боеприпасов всех видов кораблями и частями авиации ВМС ООН при действиях против берега и, следовательно, возросшая по сравнению с периодом Второй мировой войны потребность военно-морских сил (и других видов вооруженных сил) в материальном и техническом обеспечении их повседневной боевой деятельности, что влекло за собой расширение масштабов морских воинских перевозок. [525]

О степени использования корабельной артиллерии и авиации можно судить по следующим данным. Корабли ВМС ООН только за первый год войны (первый, второй и третий периоды войны) израсходовали 35 тыс. т взрывчатого вещества. Ежедневно корабли при обстреле побережья КНДР расходовали: крейсера — по 250–300 снарядов калибром 6–8 дюймов, эскадренные миноносцы — по 400–500 снарядов калибром 4–5 дюймов. Американский эскадренный миноносец «Уоллес Л. Линд» за 6 месяцев пребывания в водах Кореи произвел 11 тыс. выстрелов из 5-дюймовых орудий.

Авиация флота в течение всей войны произвела около 286 тыс. самолето-вылетов, израсходовала 538 200 авиационных бомб, 24 960 тыс. л напалма, 341 600 реактивных снарядов, 43 млн 20-мм снарядов и 12,7-мм патронов.

В ходе боевых действий в Корее выявилась недостаточная подготовка американского флота к проведению траления и неэффективность противоминных средств флота США. В связи с этим вооруженные силы ООН несли потери от подрыва кораблей на минах и не смогли в назначенный срок осуществить высадку десанта в Вонсан.

По признанию самих американцев, война в Корее показала слабость американской разведки.

Характерным в использовании флота было то, что во всех этапах войны он применялся в основном для обеспечения действий сухопутных войск.

Морские десантные операции, осуществленные в Корее, планировались, организовывались и проводились по наставлениям периода Второй мировой войны.

Для десантных операций было характерным: создание многократного превосходства над войсками КНА и КНД в силах и средствах во всех этапах операции; массированное использование авиации и корабельной артиллерии всех калибров для обработки позиций войск КНА и КНД в намеченных пунктах высадки и для оказания непосредственной поддержки войскам десанта в бою при высадке; использование значительных сил флота и авиации для непосредственного охранения и для прикрытия десантных конвоев на переходе морем и в районах стоянки транспортов при высадке десанта. [526]

 

 

 
Глава одиннадцатая.
Применение воздушно-десантных войск армией США

Состав воздушно-десантных войск. В войне в Корее из воздушно-десантных войск действовал только один усиленный 187-й воздушно-десантный полк, ранее входивший в состав 11-й воздушно-десантной дивизии. Личный состав полка до переброски в Корею летом 1950 г. прошел специальную подготовку и участвовал в практическом десантировании на нескольких учениях и маневрах в США.

Десантирование 187-го воздушно-десантного полка в тыл войск КНА в 1950 г. осуществляла 61-я отдельная транспортно-десантная авиационная группа. В конце января 1951 г. была сформирована 315-я транспортно-десантная авиационная дивизия, в состав которой вошли: 314-я транспортно-десантная авиагруппа (самолеты С-119), 374-я транспортно-десантная авиагруппа (самолеты С-54), 437-я транспортно-десантная авиагруппа (самолеты С-46), 21-я отдельная транспортно-десантная авиаэскадрилья (самолеты С-47), авиачасть специального назначения (самолеты С-47) и 6127-я группа обслуживания тыловой авиабазы.

В последующем для десантирования в отдельных случаях в оперативное подчинение дивизии придавались 61-я и 62-я отдельные транспортно-десантные авиагруппы и 46-я транспортная эскадрилья.

Общая численность самолетного парка 315-й транспортно-десантной авиационной дивизии колебалась от 230 до 380 самолетов{96}. [527]

Дивизия непосредственно подчинялась командующему ВВС США в Дальневосточной зоне.

Для выброски личного состава применялись парашюты Т-7 белого, для выброски продовольствия — желтого и для выброски вооружения и боеприпасов — синего и зеленого цветов.

Боевое применение воздушно-десантных войск. В ходе боевых действий американское командование применило два воздушных десанта силой воздушно-десантный полк каждый и выбросило с самолетов и высадило с вертолетов несколько мелких групп с диверсионно-разведывательными задачами.

Первый воздушный десант был выброшен в районах Сукчен и Сунчхон в период 20–21 октября 1950 г., а второй — в районе Мунсана в период 23–24 марта 1951 г.

Оба воздушных десанта применялись в весьма благоприятных специфических условиях оперативной обстановки: военно-воздушные силы ООН безраздельно господствовали в воздухе, на стороне американо-английского морского флота было полное господство и на море.

Противовоздушная и противодесантная оборона войск КНА, особенно в районах десантирования воздушных десантов, была слабой. В районах выброски воздушных десантов войск не имелось.

Таким образом, общие условия оперативной обстановки давали возможность американскому командованию подготавливать и проводить воздушно-десантные операции без каких-либо помех.

Выброска воздушного десанта в районах Сукчен и Сунчхон 20–21 октября 1950 г. (схема 25). В ходе преследования войск КНА, отходивших за р. Тэдонган, 1-й американский и 2-й южнокорейский армейские корпуса 19 октября 1950 г. вышли на южный берег этой реки южнее Пхеньяна и частью сил завязали бои на восточной окраине Пхеньяна.

В создавшейся обстановке американское командование решило осуществить выброску воздушного десанта в тыл пхеньянской группировки КНА.

В состав воздушного десанта был выделен 187-й воздушно-десантный полк, усиленный батареей 105-мм гаубиц [529] (4 орудия), дивизионом зенитного автоматического оружия (по штату 24 зенитные пушки калибром 40 мм), 2348-й квартирмейстерской ротой снабжения по воздуху. Воздушный десант был назван 187-й воздушно-десантной оперативной группой.

Воздушный десант должен был высадиться в районах Сунчхон и Сукчен, захватить эти пункты, перерезать коммуникации Народной армии, ведущие из Пхеньяна на север, и тем самым отрезать пути отхода пхеньянской группировки КНА. В последующем воздушному десанту надлежало, удерживая Сунчхон и Сукчен до подхода главных сил 1-го американского армейского и 2-го южнокорейского корпусов, во взаимодействии с ними уничтожить отходящие из района Пхеньяна части КНА.

При планировании особое внимание было обращено на организацию тесного взаимодействия воздушного десанта с частями 1 -го американского армейского корпуса и частями 2-го южнокорейского корпуса.

Выброске воздушного десанта предшествовала 10-дневная подготовка. В этот период особое внимание было уделено ведению воздушной разведки и подготовке войск к предстоящей высадке.

Воздушная разведка в интересах десанта велась непрерывно на глубину 200–230 км самолетами 543-й разведывательной авиационной группы 5-й воздушной армии. Для ведения разведки днем использовались самолеты F-51 и F-80, а ночью — самолеты RB-26.

В результате воздушной разведки была произведена аэрофотосъемка и тщательно изучен район предстоящих действий.

Подготовка войск к выброске проводилась на аэродроме Кымпхо, куда 187-й воздушно-десантный полк был переброшен в конце сентября 1950 г. Части транспортно-десантной авиации, выделенные для выброски воздушного десанта, подготовку проводили совместно с воздушно-десантными войсками. В ходе подготовки практически были отработаны вопросы экипировки воздушно-десантных частей, погрузки на транспортные самолеты, боевого обеспечения воздушного десанта, транспортировки по воздуху и выброски на парашютах личного состава, материальной части и предметов снабжения. [530]

В ходе подготовки воздушного десанта американская авиация совершала интенсивные налеты на объекты района выброски.

С целью маскировки места выброски производились систематические налеты и на другие районы. Накануне выброски воздушного десанта во всех радиосетях американских сухопутных войск и военно-воздушных сил были введены в действие новые позывные.

Согласно плану выброска 187-й воздушно-десантной оперативной группы должна была производиться на рассвете 20 октября 1950 г. Вследствие неблагоприятных метеорологических условий она началась с запозданием на 6 ч. За полтора часа до выброски 5-я воздушная армия начала непосредственную авиационную подготовку, которая продолжалась в течение часа.

Выброска была проведена двумя рейсами. Первым рейсом днем десантировались подразделения 187-го воздушно-десантного пехотного полка одновременно в районах Сукчен и Сунчхон. Всего в первый день было выброшено с парашютами 4100 человек личного состава, 20 зенитных пушек калибром 40 мм, 4 гаубицы калибром 105 мм, безоткатные орудия, легкое вооружение и 60 автомашин. Вторым рейсом утром 21 октября 1950 г. было выброшено дополнительно в районе Сунчхон около 1800 человек личного состава воздушного десанта с соответствующим вооружением и снаряжением. Всего при этом было использовано 120 транспортных самолетов С-82 и С-119.

Для обеспечения внезапности выброски воздушного десанта маршрут полета транспортно-десантной авиации проходил над Желтым морем, вдали от западного побережья Северной Кореи. Протяженность маршрута составляла около 500 км, высота полета была 2 км. Преодоление этого расстояния головой колонны транспортно-десантной авиации заняло 1 ч 50 мин.

Сбрасывание парашютистов производилось с высоты 600 м. В связи с тем что боевой порядок транспортно-десантной авиации при десантировании имел большую глубину, выброска десанта заняла около часа. Вооружение, снаряжение и техника сбрасывались после выброски десантных подразделений. Для обеспечения быстрого [531] сбора подразделений десанта после их приземления офицерский состав десанта выбрасывался на парашютах, отличных по цвету от парашютов рядового состава.

Воздушный десант был выброшен одновременно в районы, удаленные один от другого на 15–20 км и разделенные горным кряжем, вытянутым по меридиану с абсолютными высотами до 446 м. Удаление района выброски Сукчен от линии фронта частей 1-го американского армейского корпуса, которые к этому времени вели бои за Пхеньян, достигало 45 км, а района выброски Сунчхон от линии фронта частей 2-го южнокорейского корпуса — 30 км.

При выброске из-за нераскрытия грузовых парашютов вышли из строя один автомобиль и единственная тяжелая радиостанция. Потерь в личном составе американцы не имели.

Выброска воздушного десанта была произведена в условиях полного господства в воздухе военно-воздушных сил США и в условиях нарушенного управления войсками 1-го фронта КНА. Подразделения 187-й воздушно-десантной оперативной группы, десантированные 20 и 21 октября 1950 г., захватили узлы дорог Сукчен и Сунчхон, перерезали обе коммуникации войск КНА, и тем самым отрезали пути отхода и эвакуации из района Пхеньяна. Части 46-й пехотной дивизии КНА, растянутые в обороне на широком фронте (около 50 км), не смогли вести решительную борьбу с воздушным десантом американцев и были вынуждены по распоряжению командования в трудных условиях отойти по горным тропам на новый рубеж обороны. Поэтому воздушный десант без труда удерживал захваченные им районы в течение полутора суток до подхода к ним частей 1-го американского армейского и 2-го южнокорейского корпусов.

Выброска воздушного десанта в районе Мунсана 23–24 марта 1951 г. (схема 26). В ходе наступления, начавшегося 7 марта 1951 г., войска 1-го американского армейского корпуса 15 марта заняли Сеул и к исходу 22 марта вели бой на рубеже Ёнгок, Коян, Ыденпу, Масокули.

Войска 1-й армии КНА и 26-го армейского корпуса КНД, отходившие на сеульском направлении, к этому [532] времени вели оборонительные бои частями 19-й пехотной дивизии 1-й армии и 78, 76-й пехотных дивизий 26-го армейского корпуса на промежуточном оборонительном рубеже южнее Кымчон, севернее Ыденпу, южнее Пупхённи, а частью сил выдвигались на второй промежуточный оборонительный рубеж Мунсан, Дондучен. В районе Мунсана войск КНА не было.

Авиация противника имела полное господство в воздухе. В этих условиях американское командование решило выбросить воздушный десант в район северо-восточнее Мунсана с задачей перерезать пути отхода войск КНА, [533] идущие от Сеула в северном и северо-западном направлениях, и во взаимодействии с войсками 1-го американского армейского корпуса окружить и разгромить части КНА, находившиеся севернее Сеула.

В состав десанта были выделены участвовавший в первой десантной операции 187-й воздушно-десантный полк{97} и десантно-диверсионный отряд силой до роты.

Для выброски воздушного десанта было выделено 145 самолетов С-46, С-47, С-54 и С-119 из состава 61-й транспортно-десантной авиагруппы и 315-й транспортно-десантной авиационной дивизии.

Подготовка воздушно-десантной операции продолжалась один месяц. В течение этого времени систематически велась разведка в интересах войск 1-го американского армейского корпуса, действовавшего на сеульском направлении, и воздушного десанта. Воздушную разведку в интересах будущего десанта, как и в первой операции, вела 543-я разведывательная авиационная группа 5-й воздушной армии. Было произведено многократное фотографирование района выброски.

В ходе подготовки проводились тренировки по экипировке воздушно-десантных частей, погрузке в самолеты, боевому обеспечению воздушного десанта и транспортировке по воздуху и выброске на парашютах личного состава, материальной части и предметов снабжения.

Выброске воздушного десанта предшествовала интенсивная авиационная подготовка силами истребителей и средних бомбардировщиков 5-й воздушной армии.

Непосредственная авиационная подготовка силами свыше 100 самолетов В-26 и F-51 началась за полтора часа до начала десантирования и продолжалась в течение часа. Одновременно с авиационной подготовкой в целях маскировки действительных намерений авиация производила налеты на объекты в других районах тактической и оперативной глубины КНА.

Накануне выброски воздушного десанта, так же как и в предыдущем случае, во всех радиосетях американских [534] частей сухопутных войск и военно-воздушных сил были введены новые позывные.

Десантирование 187-го воздушно-десантного полка производилось двумя рейсами транспортно-десантной авиации под прикрытием самолетов 35-й истребительной авиационной группы 5-й воздушной армии, которая для выполнения этой задачи произвела 150 самолето-вылетов. Первый рейс с войсками первого эшелона десанта был осуществлен 23 марта. Выброска воздушного десанта началась в 8 ч 15 мин.

Боевой порядок транспортно-десантной авиации при десантировании строился в пять эшелонов: три эшелона с войсками и два — с техникой. В каждом эшелоне были однотипные самолеты. За первым эшелоном летели вертолеты. Командир 315-й транспортно-десантной авиадивизии находился в первом эшелоне на самолете С-54 № 2452 и управлял действиями транспортно-десантной авиации по радио.

Выброска парашютистов самолетами первых трех эшелонов была осуществлена в течение 30 мин. Через 30 мин после приземления и закрепления парашютных подразделений первого эшелона десанта в назначенных районах [535] с самолетов четвертого и пятого эшелонов началась выброска на парашютах и переброска на вертолетах орудий полевой артиллерии, автомашин (весом 1–4 т) и боеприпасов. Выброска тяжелого вооружения и техники воздушно-десантного полка продолжалась около часа.

Второй рейс транспортно-десантной авиации в составе 30 самолетов со вторым эшелоном воздушного десанта был совершен 24 марта. Выброска войск этого эшелона началась в 9 ч.

Всего двумя рейсами транспортно-десантной авиации 23 и 24 марта было десантировано 3300 человек с орудиями полевой артиллерии, автотранспортом и другими видами вооружения, снаряжения и техники.

С целью материально-технического обеспечения боя воздушного десанта 315-я транспортно-десантная авиационная дивизия 23 марта сделала 400 самолето-вылетов и доставила при этом 5200 т боеприпасов, снаряжения и продовольствия.

При выброске подразделения 187-го воздушно-десантного полка потеряли до 1% личного состава. Основной причиной потерь было нераскрытие парашютов.

После выброски 23 марта подразделения 187-го воздушно-десантного полка закрепились в районе десантирования и вели бои с подошедшими с юга подразделениями 36-го пехотного полка 19-й пехотной дивизии КНА, которая до выброски воздушного десанта прикрывала отход соединений 1-й армии КНА. [536]

В последующем подразделения 187-го воздушно-десантного пехотного полка начали наступление в двух направлениях: Мунсан, Секидзио и Мунсан, Синсанни.

В первой половине дня 24 марта подразделения 11-го пехотного полка 1-й южнокорейской пехотной дивизии вышли в район боевых действий 187-го воздушнр-десантного полка, а к 16 ч с воздушным десантом соединились танковые подразделения 3-й американской пехотной дивизии и 29-й английской пехотной бригады.

В дальнейшем 187-й воздушно-десантный полк, наступая частью сил вдоль шоссе на север, во взаимодействии с подразделениями 1-й пехотной дивизии 26 марта вышел на юго-восточный берег р. Имзинган в районе Секидзио, а основными силами во взаимодействии с подразделениями 3-й американской пехотной дивизии и 29-й английской пехотной бригады продолжал наступление в восточном направлении и вышел в район Синсанни, на правый фланг 26-го корпуса КНД, где в течение трех суток вел бои.

28 марта 187-й воздушно-десантный полк, соединившись с частями 3-й и 25-й пехотных дивизий, был подчинен командиру 3-й пехотной дивизии и действовал в ее составе до конца апреля 1951 г., а затем был выведен в резерв в район юго-западнее Сеула и переброшен в Японию.

За время с 23 по 24 марта в районе Мунсана войска КНА ружейно-пулеметным огнем сбили 9 самолетов американской транспортно-десантной авиации.

Таким образом, воздушный десант, выброшенный в районе Мунсана, содействовал разгрому сеульской группировки войск КНА и быстрому захвату промежуточного оборонительного рубежа на этом направлении. Задача по окружению частей КНА, действовавших в районе Сеула, была непосильна для воздушного десанта и фактически не была выполнена.

Выброска диверсионно-разведывательных групп. Американское командование производило также выброску в тыл КНА специально подготовленных диверсионно-разведывательных групп (отрядов). Эти группы предназначались для проведения диверсий, разведки, разгрома штабов и захвата в плен командного состава КНА и КНД. [538]

Численность диверсионно-разведывательных групп, выбрасываемых на парашютах, зависела от задач, которые предстояло выполнить той или иной группе, и колебалась от 10 до 100 человек.

Так, например, для определения состава и численности китайских добровольцев 24 октября 1950 г. в район сосредоточения войск 13-й армейской группы был выброшен 21 человек двумя группами, а для разгрома штаба Объединенного командования КНА и КНД, находившегося в 60 км северо-западнее Пхеньяна, 25 января 1953 г. — 97 человек.

Характерным при проведении десантных операций с диверсионно-разведывательными целями было то, что они тщательно маскировались и осуществлялись в исключительно благоприятной обстановке. Все это позволяло американскому командованию производить высадку диверсионно-разведывательных групп без боя в районах, не занятых войсками КНА и КНД.

Десантирование на вертолетах воздушных десантов. Впервые в американской армии воздушный десант на вертолетах был высажен 20 сентября 1951 г. В составе десанта была усиленная рота морской пехоты. Высадку производила 161-я эскадрилья транспортно-десантных вертолетов корпуса морской пехоты. Рота морской пехоты была переброшена в дневное время на 21 вертолете HRS-1 на вершину сопки, расположенной в нейтральной полосе юго-западнее Косона. Вначале 6 вертолетов доставили на сопку (высота над уровнем моря около 1190 м) группу десанта в составе 15 человек. Во время их высадки вертолеты находились на высоте 2,5 м от земли. Солдаты спускались по канатам с узлами. Эта группа оборудовала площадку для посадки вертолетов с основными силами десанта. Вторая группа была доставлена на 15 вертолетах. В дальнейшем вертолеты совершили еще несколько рейсов. Всего за 4 ч было десантировано 228 солдат и офицеров с вооружением и свыше 8 т груза. Один рейс совершался в течение 28 мин. С вертолетов была проложена и линия проводной связи. Переброска происходила в условиях полного отсутствия противодействия со стороны авиации и сухопутных войск КНА. [539]

Кроме того, отмечен случай использования транспортных вертолетов для высадки небольшого воздушного десанта в тактической глубине и высадки разведывательных групп, в задачу которых входило наведение самолетов-истребителей на цели и корректирование артиллерийского огня.

При высадке воздушного десанта в районе Мунсана 23–24 марта 1951 г. также были применены вертолеты 3-й эскадрильи авиаспасательной службы, которые совершали полет вслед за первым эшелоном транспортно-десантной авиации.

Краткие выводы. Применение воздушных десантов в Корее не получило большого размаха, а по количеству привлекаемых сил они не превышали воздушно-десантного пехотного полка. Глубина десантирования была в пределах 30–45 км. Продолжительность самостоятельных действий воздушного десанта была не более полутора суток. Условия оперативной обстановки, в которых применялись воздушные десанты, были исключительно благоприятными.

Подготовка к выброске десантов осуществлялась скрытно, что обеспечило ее внезапность. Однако десантирование малочисленного десанта (187-й воздушно-десантный полк) двумя рейсами при многоэшелонном (5–6 эшелонов) построении транспортно-десантной авиации являлся нецелесообразным. Весьма возможно, что [540] такой порядок десантирования применялся с целью получения опыта десантирования несколькими рейсами.

При высадке десантов проводилась предварительная и непосредственная авиационная подготовка. Боевые действия частей воздушных десантов поддерживались истребительной и бомбардировочной авиацией и велись во взаимодействии с наземными войсками, действовавшими с фронта.

К воздушным десантам выходили передовые отряды силой до полка с танками, а затем и главные силы дивизий, взаимодействовавших с десантом.

Воздушные десанты по выполнении поставленной им задачи подчинялись подошедшим к ним соединениям и в последующем продолжительное время вели бои в их составе.

Командование военно-воздушных сил США перед транспортно-десантной авиацией, кроме основных задач транспортировки войск и грузов, ставило задачу по испытанию в боевых условиях самолетов, состоящих на вооружении частей транспортно-десантной авиации. В результате было установлено, что самолеты С-46, С-54, С-119 вследствие большой удельной нагрузки не могут действовать с полевых аэродромов, а фактическая грузоподъемность их оказалась ниже грузоподъемности, официально объявленной фирмой.

В районе Мунсана были успешно применены вертолеты, что объясняется полным господством в воздухе американской авиации. [541]

 

 

 
Глава двенадцатая.
Организация противовоздушной обороны объектов тыла и путей сообщения зенитно-артиллерийскими средствами{98}

 

1. Организация ПВО объектов тыла и путей сообщения войсками Корейской народной армии и китайских добровольцев

Изменения в составе и организации зенитно-артиллерийских частей и соединений. В ходе войны численность зенитной артиллерии КНА непрерывно возрастала, а методы управления ею совершенствовались. В октябре 1950 г. были дополнительно сформированы один зенитный артиллерийский полк, десять отдельных зенитных артиллерийских дивизионов и две зенитные пулеметные роты. Особенно значительный рост зенитно-артиллерийских средств отмечался с вступлением в войну китайских добровольцев, войска которых имели как зенитные артиллерийские дивизии, так и отдельные зенитные артиллерийские полки. Отдельные зенитные артиллерийские полки КНД имели такую же организацию, как и корейские.

К началу 1952 г. в составе зенитной артиллерии КНА и КНД имелось четыре зенитных артиллерийских дивизии, восемнадцать отдельных зенитных артиллерийских полков, более восьмидесяти отдельных зенитных артиллерийских дивизионов и около двадцати отдельных зенитных пулеметных рот.

Количественный и качественный рост зенитно-артиллерийских средств КНА и КНД в ходе войны показан в табл. 24.

Таблица 24. (стр. 542)

 

Орудия и пулеметы Время
К началу войны — июнь 1950 г. К ноябрю 1950 г. К ноябрю 1951 г. К началу 1952 г. К середине 1953 г.
85-мм орудия 24 36/51=87{~1} 12/64=76 55/95=150 195/144=339
76-мм орудия  —  —  — 0/12=12 32/12=44
37-мм орудия 48 88/77=165 41/256=297 270/747=1017 509/979=1488
Всего орудий 72 124/128=252 53/320=373 325/854=1179 736/1135=1971
Зенитные пулеметы 12,7 ДШК 30 227 112/144=256 961/2556=3517 853/2442=3295

{~1} Числитель — войска КНА, знаменатель — войска КНД.

Для управления огнем на вооружении зенитной артиллерии имелись ПУАЗО-2, ПУАЗО-3, радиолокационные [542] станции орудийной наводки СОН-2, СОН-3к и СЦР-584, а также радиолокационные станции кругового обзора АНТПС-3 и ЛВ. Станций орудийной наводки было недостаточно. Только в пяти зенитных артиллерийских полках КНД все батареи среднего калибра имели на вооружении станции орудийной наводки. Остальные же части зенитной артиллерии как КНД, так и КНА или вовсе не имели станций орудийной наводки, или имели по одной-две станции на часть.

Организация зенитно-артиллерииского прикрытия объектов. Зенитная артиллерия КНА и КНД до середины 1951 г. прикрывала Пхеньян и объекты в его окрестностях и частью сил обороняла пути сообщения в прифронтовой полосе.

С июня 1951 г. дополнительно было организовано зенитное артиллерийское прикрытие переправ через водные преграды в районах Анчжу, Синыйчжу и Супундон, строящихся и действующих аэродромов КНА и КНД, гидроэлектростанции в районе Супундон, складов и центров снабжения. Прикрытие железнодорожных станций и мостов на участках дорог Синыйчжу, Тонжу, Анчжу; Понвонри, Сунчхон, Пхеньян; Сончхон, Тонжу, Анчжу, Пхеньян было возложено на дивизионы и батареи зенитной [543] артиллерии малого калибра, которые выделялись из состава полков, оборонявших переправы. До 1952 г. централизованного руководства зенитной артиллерией, прикрывавшей объекты тыла, не было. Части зенитной артиллерии действовали самостоятельно, в зависимости от обстановки.

В феврале 1952 г. Объединенное командование КНА и КНД приняло меры по упорядочению боевого использования зенитной артиллерии в общей системе противовоздушной обороны объектов КНДР. С этой целью из общего количества всей зенитной артиллерии было выделено 40% для прикрытия железных дорог, 20% для обороны складов и баз снабжения, 20% для прикрытия аэродромов и электростанций и 20% предназначалось для прикрытия войск на поле боя.

Проведение этих мероприятий повысило ответственность соответствующих начальников за правильное использование зенитной артиллерии и способствовало улучшению организации зенитного артиллерийского прикрытия объектов тыла и путей сообщения.

Зенитная артиллерия в противовоздушной обороне объектов тыла (аэродромов, электростанций, мостов и переправ) применялась с учетом характера действий авиации противника, тактико-технических данных его самолетов, наличия и тактико-технических возможностей вооружения зенитной артиллерии{99}.

Основным требованием к группировке зенитной артиллерии было обеспечение наибольшей плотности огня до подхода самолетов к вероятному рубежу бомбардирования, который рассчитывался для скорости цели 130 м/с и для высоты полета 8 км.

Горный характер местности оказывал существенное влияние на организацию зенитного артиллерийского прикрытия объектов. Обычно боевой порядок зенитных артиллерийских частей и подразделений определялся наличием подъездных путей к позициям и площадок на сопках, дающих возможность располагать орудия и приборы. [544]

Батареи выдвигались вперед в направлении возможных подходов бомбардировщиков противника к объекту.

Кроме основных огневых позиций, каждая батарея имела одну-две запасные позиции. Запасные позиции выбирались так, чтобы при занятии их батареями не нарушалась система огня на основных направлениях выхода самолетов противника на объект. Смена огневых позиций, если этого требовала обстановка, производилась батареями зенитной артиллерии среднего калибра один раз в месяц, а батареями зенитной артиллерии малого калибра — один раз в две недели.

При обороне объекта батареи зенитной артиллерии среднего калибра располагались на удалении 1,5–2 км от объекта и с интервалами между батареями в 3–4 км, а малого калибра — ближе, в зависимости от местности.

Исключением была группировка зенитной артиллерии, оборонявшей железнодорожный мост через р. Ялуцзян в районе Синыйчжу. При создании этой группировки предполагалось, что ВВС США не будут нарушать государственных границ КНР. Поэтому большинство батарей зенитной артиллерии среднего и малого калибра располагалось в районе Синыйчжу на корейской территории и в более рассредоточенных боевых порядках (схема 27).

На огневых позициях орудия среднего калибра располагались по углам трапеции на удалении 25–30 м от ПУАЗО. Если площадка не позволяла такого расположения, орудия ставились в две линии, на склоне сопки, а ПУАЗО — на вершине сопки на удалении 100–150 м от центра огневой позиции. В отдельных случаях орудия размещались повзводно на двух смежных сопках.

Сопроводители станций орудийной наводки СОН-3к размещались на фланге или в тылу НП командира батареи, а искатели — у подножия сопок. Места расположения искателей выбирались так, чтобы обеспечивалась наибольшая дальность обнаружения с различных направлений.

При обороне действующих аэродромов часть батарей зенитной артиллерии малого калибра выдвигалась на 4–5 км от аэродромов в направлении взлета и посадки самолетов, чем обеспечивалось ведение огня по истребителям противника, пытавшимся атаковать самолеты [545] ОВА на взлете и при заходе их на посадку. Командные пункты начальников пунктов ПВО и командиров полков оборудовались на сопках, обеспечивавших круговое наблюдение и возможность видеть боевые порядки и объект. Перегруппировка сил и средств, как правило, проводилась в темное время суток.

Организация управления огнем зенитной артиллерии. Для управления огнем зенитной артиллерии, прикрывавшей объекты тыла, назначались начальники пунктов ПВО, которые принимали самостоятельные решения на отражение налетов.

Управление огнем зенитной артиллерии, оборонявшей аэродромы и электростанции, осуществлялось начальниками пунктов ПВО на основе решения на отражение [546] налета, принимаемого командующим ОВА. При командующем ОВА организовывался командный пункт зенитной артиллерии, с которого осуществлялось общее руководство боевыми действиями зенитной артиллерии. Командный пункт имел прямую проводную и радиосвязь по двум каналам с начальниками пунктов ПВО. С командного пункта зенитной артиллерии ставилась общая задача на отражение налета.

Начальник пункта ПВО при отражении налета ставил задачи полкам (батареям), исходя из воздушной обстановки и своих огневых возможностей.

Децентрализованное управление огнем допускалось только в том случае, если в зоне огня действовала своя истребительная авиация и мелкие группы истребителей противника.

Разведка воздушных целей производилась радиолокационными станциями кругового обзора (СКО), станциями орудийной наводки (СОН) и наблюдателями, которые выставлялись на всех командных пунктах и огневых позициях.

Включение СКО производилось при подходе целей к объекту на дальность 130 км, а СОН — при подходе целей на дальность 100 км. При скоростях целей 750–900 км/ч такое включение обеспечивало открытие огня батареями на предельной дальности.

В основу вариантов действий батарей зенитной артиллерии было положено тщательное изучение характера действий авиации противника.

Варианты предусматривали действия батарей и полков: при отражении налетов бомбардировщиков противника на объект с одного направления с различными интервалами между целями (1,1,5–2, 3 мин и более) и в условиях применения противником радиолокационных помех; при отражении одновременного налета бомбардировщиков противника на объект с двух направлений с различными интервалами между целями и в условиях применения противником радиолокационных помех; при отражении налетов бомбардировщиков или штурмовиков противника на объект с одного или двух направлений с одновременным ударом по боевым порядкам зенитной артиллерии. [547]

Боевая практика подтвердила, что разработанные и изученные всем офицерским составом варианты действий зенитных батарей и полков способствовали успешному отражению налетов авиации противника, сокращали время на принятие решения, а в случае нарушения связи обеспечивали правильные самостоятельные действия командиров батарей и полков.

Управление огнем зенитной артиллерии обеспечивалось связью, организованной: от командных пунктов зенитных артиллерийских дивизий к командным пунктам полков — по трем проводным линиям и по двум каналам радиосвязи (в радиосети и радионаправлении); от командных пунктов зенитных артиллерийских полков к командным пунктам дивизионов зенитной артиллерии малого калибра и батареям среднего калибра — по двум-трем проводным линиям и по двум каналам радиосвязи (в радиосети и радионаправлении); от командного пункта дивизиона зенитной артиллерии малого калибра к батареям — по одной проводной линии и по одному каналу радиосвязи; от командных пунктов дивизий и полков к станциям кругового обзора и двум-трем станциям орудийной наводки — по одной проводной линии и по одному каналу радиосвязи.

Кроме того, все батареи зенитной артиллерии среднего калибра были связаны кольцевой телефонной связью по двум линиям и радиосвязью по двум каналам для обеспечения стрельбы по данным СОН соседней батареи. Практика подтвердила, что такую связь необходимо организовывать по двум линиям — для раздельной передачи азимута и угла места. Эти же линии связи могли быть использованы как обходные в случае нарушения связи по основным линиям.

Для обеспечения живучести связи все узлы связи были оборудованы в укрытиях, телефонный кабель в районе батарей и командных пунктов укрывался в узких траншеях глубиной до 70 см. На случай срыва антенн радиостанций взрывной волной на всех КП и батареях были подготовлены запасные антенны, которые устанавливались в течение одной минуты.

На командных пунктах постоянно дежурили полные боевые расчеты, а для отражения внезапно появившихся [548] самолетов 50% средств зенитной артиллерии находилось в готовности № 1.

Организация взаимодействия зенитной артиллерии с истребительной авиацией. Для отражения налетов авиации противника в зависимости от условий осуществлялись различные формы организации взаимодействия.

При отражении массированных налетов бомбардировщиков противника днем в условиях безоблачной погоды или при высоте облаков 6 км и более истребительная авиация уничтожала самолеты противника в своей зоне и в зоне огня зенитной артиллерии на всех высотах. Зенитная артиллерия вела огонь только по не атакованным своими истребителями целям или находилась в готовности к открытию огня при выходе истребителей из боя.

При отражении массированных налетов, а также мелких групп и одиночных самолетов днем при наличии облачности с высотой нижней кромки 1–3 км истребительная авиация уничтожала самолеты противника в своей зоне на всех высотах и в зоне огня зенитной артиллерии за облаками. Зенитная артиллерия уничтожала самолеты противника под облаками. В отдельных случаях, по команде с КП командующего ОВА, истребительная авиация уничтожала самолеты противника в зоне огня зенитной артиллерии под облаками. В этих случаях зенитная артиллерия малого калибра вела огонь по неатакованным истребителям и целям, а среднего калибра находилась в готовности к открытию огня.

При отражении дневных налетов штурмовиков истребительная авиация уничтожала самолеты противника в зоне огня зенитной артиллерии на всех высотах. Зенитная артиллерия малого калибра вела огонь только по неатакованным целям, а зенитная артиллерия среднего калибра находилась в готовности к открытию огня при выходе своих истребителей из зоны огня или из боя.

При отражении ночных налетов в условиях безоблачной погоды или при высоте нижней кромки облаков 6 км и более и освещении целей прожекторами истребительная авиация уничтожала освещенные самолеты противника в световом прожекторном поле (СПП) и в зоне огня зенитной артиллерии без ограничений. Если цель не была [549] освещена зенитными прожекторами, то истребитель при подходе к зоне огня зенитной артиллерии набирал высоту на 1 км больше высоты полета противника и следовал на параллельных курсах с ним; зенитная артиллерия вела огонь без ограничений.

При облачности с высотой нижней кромки более 3 км по команде с КП командующего ОВА допускались действия истребителей в зоне огня зенитной артиллерии под облаками по целям, освещенным прожекторами.

Порядок взаимодействия изучался командирами частей и подразделений зенитной артиллерии и летным составом истребительной авиации. На всех командных пунктах были установлены приемники в сети наведения и взаимодействия. Кроме того, в целях исключения случаев обстрела зенитной артиллерией своих истребителей летный состав изучал расположение зенитной артиллерии, а личный состав зенитной артиллерии — отличительные признаки самолетов МиГ-15 и F-86, для чего проводились специальные полеты самолетов МиГ-15 на различных высотах. Наряду с этим устанавливались входные и выходные ворота для зон барражирования истребителей.

Опыт совместных боевых действий зенитной артиллерии и истребительной авиации по противовоздушной обороне тыловых объектов КНДР подтвердил правильность перечисленных форм организации взаимодействия в тех конкретных условиях.

Действия зенитной артиллерии при обороне путей сообщения. В начале войны противник для действий по путям сообщения широко применял самолеты В-26 и В-29, которые обычно производили налеты днем и на малых высотах (2–4 км).

Характерным примером сосредоточенного удара больших сил бомбардировщиков по одному из объектов путей сообщений является налет 12 апреля 1951 г. на железнодорожный мост через р. Ялуцзян у Синыйчжу (схема 28). В этом налете участвовало 48 бомбардировщиков В-29 и 80 реактивных истребителей сопровождения. Бомбометание по цели осуществлялось тремя группами. Боевой порядок каждой группы состоял из «колонны» звеньев, построенных «ромбом». Первая группа, в которой находился [551] самолет с радиоуправляемой бомбой типа «Тарзон» весом 5400 кг, вышла для бомбометания вдоль моста, вторая и третья группы — под углом 30–35° к его продольной оси. Первые две группы бомбардировщиков были встречены истребителями ОВА на удалении 45–30 км от моста. Лишь третьей группе удалось бомбардировать мост, в результате чего несколько бомб упало в районе цели. Радиоуправляемая бомба «Тарзон» взорвалась в 150 м от моста и никаких повреждений ему не причинила. Противник потерял в боях с истребителями и от огня зенитной артиллерии свыше 20% бомбардировщиков.

С увеличением количества зенитно-артиллерийских средств при обороне объектов авиация противника была вынуждена летать на значительно большей высоте, отказаться от повторных заходов на цель и бомбардировки с пикирования, а с середины 1951 г. полностью перейти к действиям ночью. Действия по путям сообщения днем с этого периода были возложены на истребители-бомбардировщики F-84, F-80, F-51, которые также не всегда имели успех.

Так, например, 22 июня 1951 г. 16 истребителей-бомбардировщиков F-80 и F-84 дважды пытались разрушить железнодорожный мост через р. Ялуцзян в районе Синыйчжу. Организованным огнем зенитной артиллерии было сбито пять самолетов, мост повреждений не получил. 30 июня 4 самолета F-84, используя неблагоприятные метеорологические условия, вторично пытались разрушить железнодорожный мост через р. Ялуцзян, но успеха не имели.

С октября 1951 г. командование американских ВВС решило основные усилия своей авиации сосредоточить на разрушении переправ на тех участках железных дорог, где было трудно вести восстановительные работы. Для прикрытия этих участков дорог командование КНА и КНД выделило несколько групп маневренных зенитных батарей, которые действовали на участках дорог Синыйчжу, Анчжу; Анчжу, Пхеньян; Анчжу, Понвонри, Сунчхон, Тонян; Сунчхон, Пхеньян. Двум маневренным батареям, действовавшим на участке дороги Синыйчжу, Анчжу, были приданы по одному прожекторному взводу в составе одной [552] станции РАП-150 и трех станций 3–15–4 каждый. Батареи совершали марш скрытно в темное время суток.

В районе объекта для батареи выбирались две-три огневые позиции. Смена огневых позиций батареями производилась после проведения одной-двух стрельб, что вводило воздушного противника в заблуждение и обеспечивало внезапность огня.

Так, утром 8 октября 1951 г. одна из маневренных зенитных батарей заняла огневую позицию с задачей прикрыть туннель и станцию Кою. Днем 14 самолетов F-80 произвели налет на станцию. Батарея открыла внезапный огонь и сбила четыре самолета противника. В тот же день в 17 ч группа в составе 20 самолетов F-80 произвела повторный налет, причем пять самолетов штурмовали батарею. Отражая налет, батарея сбила еще два самолета F-80. Железнодорожная станция и туннель повреждений не получили.

Противник, неся потери от внезапного огня маневренных батарей, стал действовать более осторожно и к декабрю 1951 г. почти полностью отказался от дневных бомбардировочно-штурмовых ударов по железнодорожным мостам и перегонам на участке Анчжу, Синыйчжу.

Маневренные батареи успешно вели борьбу с авиацией противника и в ночных условиях, если цели освещались зенитными прожекторами. Так, в течение двух месяцев осени 1951 г. ими было сбито ночью девять самолетов В-26, освещенных прожекторами.

Предпринимаемые противником меры по уничтожению батарей не всегда приводили к успеху. Например, в марте 1952 г. на прикрытии участка железной дороги Анчжу, Синыйчжу находилась одна маневренная батарея, сковывавшая действия авиации противника. 16 марта 1952 г. в 9 ч 55 мин две группы самолетов (32 самолета F-84) произвели налет на батарею и прожекторные станции. Батарея, отражая этот налет, сбила четыре самолета. Противнику удалось нанести незначительные повреждения двум прожекторным станциям и уничтожить два автомобиля. Батарея потерь не имела.

В конце марта 1952 г. командование КНА и КНД в связи с возросшей активностью действий авиации по железным [553] дорогам приняло меры по усилению их зенитно-артиллерийского прикрытия. С этой целью было создано еще несколько маневренных групп в составе двух батарей зенитной артиллерии малого калибра каждая. На участке дороги Синыйчжу, Анчжу действовали три такие группы. Для обеспечения стрельбы по бомбардировщикам типа В-26, действовавшим ночью в качестве свободных «охотников», одной группе были приданы четыре прожектора-сопроводителя 3–15–4.

Батареи одной группы занимали огневые позиции в одном пункте на удалении 500–600 м одна от другой, что обеспечивало им взаимную огневую поддержку.

Об эффективности действий маневренных групп говорит ряд фактов. 9 апреля 1952 г. в 10 ч в районе Кокусан 16 самолетов F-84 и 15 самолетов F-51 пытались нанести бомбардировочно-штурмовой удар по войскам и грузам. Внезапным огнем батарей маневренной группы были сбиты пять самолетов F-51 и два самолета F-84.

В тот же день в 13 ч 50 мин группа в составе 12 самолетов F-84 сделала попытку подавить одну из батарей, но, встреченная организованным зенитным огнем, отказалась от выполнения задачи, потеряв при этом два самолета.

С 13 мая 1952 г. авиация противника усилила свои действия на железнодорожном участке Тонжу, Кусон, Сакчю. На перегонах этого участка было много мостов, разрушение которых могло нарушить нормальную работу железнодорожного транспорта. Для прикрытия участка были направлены две маневренные группы батарей зенитной артиллерии малого калибра, которые нанесли противнику значительные потери.

Заслуживают внимания некоторые тактические приемы действия зенитной артиллерии. Так, один зенитный артиллерийский полк КНД прикрывал коммуникации в отведенном ему районе. В одну из ночей в марте 1952 г. выпал обильный снег. До рассвета бойцы привели в порядок ложные позиции (расчистили снег, расставили чучела и макеты орудий). Основные позиции были хорошо замаскированы. Утром 30 самолетов F-84 атаковали ложные позиции; зенитчики сбили четыре самолета противника. После боя огневые позиции были сменены. [554]

Во второй половине дня противник снова совершил налет на позиции, которые ранее занимались артиллерией. Однако бомбардировка была произведена по пустому месту. Зенитчики снова открыли огонь и сбили несколько самолетов. Всего в течение дня противник совершил до 130 самолето-налетов на этот район, но не смог поразить объект.

Маневренные действия зенитной артиллерии КНА и КНД в значительной степени способствовали срыву планов американского командования и восполнили в известной степени недостаток в зенитно-артиллерийских средствах. Маневренные (кочующие) батареи и дивизионы, по показаниям пленных летчиков, явились большой помехой в их действиях; создавалось впечатление о наличии большого количества зенитных средств. Отдельные части зенитной, артиллерии, маневрируя, наносили большие потери американской авиации. Средний расход снарядов на один сбитый самолет противника составлял: 85мм — 560, 37-мм — 630 и для 12,7-мм зенитных пулеметов — 2,5–3 тыс. патронов. Огонь крупнокалиберных пулеметов был наиболее действителен, когда он велся по низко летящим самолетам (до 2 км) одновременно с одной огневой позиции из трех-четырех пулеметов.

Действия зенитной артиллерии при обороне промышленных объектов. В период с 23 июня по 8 июля 1952 г. командование ВВС США провело специальную операцию по разрушению электростанций КНДР. Для выполнения этой задачи противник произвел около тысячи самолетовылетов. Основным объектом нападения явилась гидроэлектростанция «Супун» на р. Ялуцзян. Для ее разрушения были выделены истребители-бомбардировщики типа F-80, F-84, F-51 и др.

23 июня 1952 г. днем противник произвел бомбардировочно-штурмовой налет на гидроэлектростанцию, в котором участвовало свыше 140 самолетов F-80, F-84, F-51 и В-26 и, кроме того, до 40 истребителей прикрытия. Налет производился четырьмя эшелонами с временным интервалом между эшелонами 7–8 мин. В каждом эшелоне имелась группа подавления зенитной артиллерии в составе 8–12 самолетов F-84. [555]

Все четыре эшелона вышли в район цели с восточного и юго-восточного направлений в боевых порядках «колонна» или «клин» звеньев на высоте 3–4 км. При подходе к цели самолеты перестраивались в «колонну по одному». Заход на цель осуществлялся вдоль реки с юго-западного направления. Бомбардировка производилась с пикирования под углом 50–60°. Удар наносился одновременно по зданию гидроэлектростанции и боевым порядкам зенитной артиллерии.

Зенитный артиллерийский полк КНД, отражая налет, сбил восемь самолетов противника. Однако в результате налета гидроэлектростанция получила серьезные повреждения. Полк также понес потери в людях и технике: были подавлены две батареи зенитной артиллерии малого калибра, одна батарея зенитной артиллерии среднего калибра.

Для усиления зенитного артиллерийского прикрытия гидроэлектростанции Объединенное командование КНА и КНД решило передислоцировать одну зенитную артиллерийскую дивизию двухполкового состава с аэродромов Течен и Панхён в район Супундона.

Авиация противника в течение июля, августа и частично в сентябре продолжала разведку гидроэлектростанции. Чтобы не раскрыть систему огня, стрельба по самолетам-разведчикам противника велась специально выделенными батареями.

12 сентября 1952 г. ночью 45 бомбардировщиков В-29 вторично пытались разрушить гидроэлектростанцию, которая была к этому времени уже восстановлена. Бомбардировщики следовали к цели тремя эшелонами (каждый эшелон в составе 10–20 самолетов) на высотах 6,8–7,5 км с временным интервалом между эшелонами 10–30 мин, а между самолетами в эшелоне 1–5 мин (схема 29). 11 самолетов В-29, действуя вне зоны зенитного огня на высоте 7,5–8 км, сбрасывали фольгу и создавали активные помехи радиолокационным станциям зенитной артиллерии. Бомбометание производилось с горизонтального полета, серийно; после сбрасывания бомб самолеты уходили с правым и левым разворотом на восток и юго-восток. [557]

Зенитная артиллерия среднего калибра вела огонь с ПУАЗО по данным СОН до вероятного рубежа сбрасывания бомб с последующим переносом огня на подходящие цели; часть батарей вела заградительный огонь по данным СОН. Огнем артиллерии было сбито два самолета В-29.

Точность бомбометания была невысокой. Из 500 бомб, сброшенных при этом налете, 447 бомб упали в 1–2 км от объекта, 50 бомб — на удалении 100–150 м от здания станции и только три бомбы попали в верхнюю часть плотины.

После этого налета расположение зенитных артиллерийских средств на прикрытии гидроэлектростанции «Супун» было несколько изменено. Батареи зенитной артиллерии малого калибра были расположены в основном с юго-запада, т. е. со стороны вероятного подхода штурмовиков. Батареи зенитной артиллерии среднего калибра располагались вокруг электростанции на удалении 2–3 км от нее и на интервалах 3–4 км (схема 30). Однако восточное направление вследствие отсутствия подъездных путей и площадок для расположения орудий, приборов и радиотехнических станций было несколько ослаблено. В дальнейшем для улучшения организации зенитного артиллерийского прикрытия были проведены большие инженерные работы по устройству дорог и площадок для огневых позиций батарей в восточном направлении.

В феврале 1953 г. на электростанцию пытались налететь 12 истребителей-бомбардировщиков F-84. За несколько дней до налета была произведена смена частей зенитной артиллерии. Вновь сформированные части не имели достаточного опыта, что отразилось на результатах стрельбы. Противник потерял всего два самолета. Электростанция повреждений не получила.

В течение марта и апреля 1953 г. противник заметно усилил разведку ГЭС, а 10 мая произвел по ней бомбардировочно-штурмовой удар силами восьми самолетов F-84 на высоте 700–1300 м (схема 31). Самолеты заходили с юго-востока, с направления, наименее прикрытого огнем зенитной артиллерии малого калибра. Из-за малой высоты полета самолетов и опасности поражения личного состава соседних батарей разрывами гранат батареи [558] среднего калибра огонь не вели. Гидроэлектростанция повреждений не получила.

До окончания войны в Корее авиация противника еще трижды пыталась разрушить станцию, используя для налетов самолеты типа F-86. Тактические приемы действий этих самолетов противника были следующие.

На маршруте к цели истребители-бомбардировщики F-86 следовали в общем строю с истребителями прикрытия на высоте 10 км.

На удалении 30:

— 35 км от цели они резко снижали высоту до 6,5–7 км и переходили в планирование под углом 10–15° с одновременным перестроением в «колонну по одному». В 6–8 км от цели истребители-бомбардировщики с высоты 5,5–5,8 км переходили в пикирование под углом 30°, доводя затем угол пикирования [559] до 50–60°. Бомбометание производилось с высоты 800–1000 м. Истребители непосредственного прикрытия снижались одновременно с бомбардировщиками до высоты 2,5–3 км.

После первого такого налета был произведен тщательный анализ тактики нападения истребителей-бомбардировщиков F-86 на объект и установлено, что рубеж сбрасывания бомб отстоит от цели на 1–1,5 км. В связи с этим были приняты меры по некоторому изменению системы огня. Батареи СЗА, расположенные на курсе захода цели на объект, должны были вести огонь по пикирующим самолетам с изменением ступени высоты на 1500 м. Те батареи, плоская зона обстрела которых проходила на удалении 2–3 км от объекта, должны были ставить завесы заградительного огня на высоте 3–4 км. Батареи МЗА должны были вести огонь в момент выхода самолетов из пикирования. [560]

Для борьбы с зенитной артиллерией командованием ВВС США выделялись специальные группы самолетов подавления, на которые возлагалась задача воздействовать на огневые позиции зенитной артиллерии.

Характерным примером налета на объект с одновременным ударом по боевым порядкам зенитной артиллерии являлся налет в ночь на 30 сентября 1952 г. на карбидный завод в районе Чунсу. В налете участвовало 48 самолетов В-29. Их действия обеспечивали 35 самолетов В-26. Бомбардировщики следовали к цели тремя эшелонами с временным интервалом 13–16 мин. В этом налете шесть самолетов В-26 производили бомбардировку и вели пулеметный огонь по огневым позициям зенитной артиллерии и прожекторным станциям (схема 32).

Действия зенитной артиллерии при обороне аэродромов. В начале войны правительство КНДР приняло решение построить 11 аэродромов на своей территории. Строительство аэродромов производилось в долинах рек, имеющих ширину 1,5–2 км и окаймленных грядами сопок высотой 100–300 м.

Для зенитно-артиллерийского прикрытия строящихся аэродромов было выделено несколько полков зенитной артиллерии. Огневые позиции батарей, как правило, располагались на первой гряде сопок вокруг аэродрома по углам четырехугольника или же треугольника (при наличии в полку трех батарей среднего калибра) с интервалами 2–3 км на удалении 1–1,5 км от взлетно-посадочной полосы.

Огневые позиции батарей МЗА располагались вокруг аэродрома с интервалом 50–1500 м на удалении 300–400 м от взлетно-посадочной полосы. В некоторых случаях в батареях шестиорудийного состава допускалось повзводное расположение с интервалами между взводами 200–700 м.

С мая 1951 г. американские ВВС систематически разрушали строящиеся аэродромы. Разрушение аэродромов производилось за несколько дней до окончания их постройки, когда работы были выполнены на 80–90%. При этом бомбардировка производилась при сильном прикрытии истребительной авиации. [562]

С конца октября 1951 г. американская авиация была вынуждена бомбить аэродромы только ночью одиночными самолетами и парами с высоты 7,5–8,2 км. Отражение ночных налетов бомбардировщиков, действующих с этих высот, при наличии в обороне аэродрома четырех батарей СЗА осуществлялось следующим образом: две батареи вели огонь с ПУАЗО по данным СОН и две батареи ставили завесу заградительного огня на вероятном рубеже сбрасывания бомб или в 1–1,5 км впереди него, если позволяли тактико-технические данные орудий.

Такое использование батарей при отражении налетов одиночных самолетов и мелких групп, действующих с больших высот, заставляло противника преждевременно сбрасывать бомбы до рубежа бомбометания, в результате чего снижалась точность попадания. Так, из 3470 бомб, сброшенных в ноябре 1951 г. на аэродром Течён, только 167 упали в границах аэродрома, остальные были сброшены в 1–4 км от аэродрома.

Для обеспечения господства в воздухе истребительная авиация США блокировала аэродромы КНА и КНД. Блокирование аэродромов осуществлялось путем свободной «охоты» отдельных пар и четверок, действующих по уничтожению истребителей ОВА на взлете и при заходе на посадку.

Для уничтожения самолетов противника, пытавшихся атаковать истребителей ОВА при заходе на посадку, часть огневых позиций батарей МЗА выносилась на 4–5 км в направление захода на посадку истребителей. Если истребители ОВА, возвращающиеся на свой аэродром после выполнения боевого задания, атаковывались истребителями противника, зенитные батареи открывали огонь по противнику, отсекая его от своих самолетов. Истребители противника, как правило, при открытии по ним зенитного огня отказывались от атаки и преследования самолетов МиГ-15 и, применяя противозенитный маневр, выходили из зоны огня.

Стрельба по истребителям противника на отсечение допускалась при облическом движении цели и курсовом параметре 300 м и более в тех случаях, когда горизонтальный угол между самолетами составлял 1–00 (6°) и больше. [563]

При углах, меньших 6°, горизонтальное упреждение не обеспечивает безопасности своего самолета.

При фронтальном движении, когда параметр был меньше 300 м, огонь на отсечение открывался при прохождении своим самолетом стреляющей батареи.

Опыт организации зенитного артиллерийского прикрытия аэродромов КНДР показал, что четырех батарей СЗА и четырех батарей МЗА для прикрытия аэродрома недостаточно.

Использование радиолокационных станций{100}. Станции кругового обзора обычно располагались на удалении 500–2000 м от командного пункта соединения (части).

Позиции для станций орудийной наводки выбирались с учетом как группировки огневых средств (батарей), так и условий местности. Для нормальной работы станций СОН-26 необходимы ровные площадки радиусом 50–70 м, которые не везде можно было найти в горной местности. Ввиду этого батареи, вооруженные станциями СОН-26, часто приходилось располагать в районах рисовых полей или стадионов, что не всегда было целесообразным в отношении группировки зенитной артиллерии.

Выбор позиций станций СОН-3к в горной местности также был связан с рядом трудностей, так как нередко позиция с достаточно ровной площадкой оказывалась непригодной ввиду засвечивания индикатора кругового обзора отражениями от местных предметов.

При выборе позиций для сопроводителей СОН-3к затруднений не встречалось. Обычно сопроводители СОН-3к располагались на небольших сопках; для кабины выкапывался котлован, обеспечивающий свободное вращение кабины на 360° и защиту ее от повреждения осколками бомб и снарядов. Углы закрытия были порядка 0–50 делений угломера. Расположение сопроводителей СОН-3к на высоких сопках без углов закрытия или при малых углах закрытия оказалось нецелесообразным ввиду невозможности работы по низко летящим целям на фоне отражения от местных предметов. [564]

Наиболее просто решался вопрос с выбором позиций для станций СЦР-584, так как они обеспечивали боевую работу батарей на любых позициях. Однако для нормальной работы по низко летящим целям оказалось необходимым иметь угол закрытия не более 0–30, 0–50 делений угломера.

Инженерное оборудование позиций радиолокационных станций, кроме станций СОН-26, предусматривало защиту станций от бомбардировок и пулеметного обстрела с самолетов. Кабины радиолокационных станций сантиметрового диапазона, а также кабины искателей станций СОН-3к устанавливались в глубоких укрытиях. Все кабельное хозяйство закапывалось в землю на глубину 50–70 см.

На позициях, где отрывать укрытия для станций было невозможно, вокруг кабин возводился бруствер из соломенных мешков, наполненных землей.

В одном из налетов в ноябре 1952 г. на аэродром Синыйчжу противник применил бомбы с дистанционным взрывателем, в результате чего две станции СЦР-584 получили повреждения от осколков через крышу кабин. Это потребовало защищать крыши кабин радиолокационных станций от осколков авиабомб путем возведения деревянного перекрытия, на которое клались мешки с землей. Для защиты сопроводителей станций СОН-3к сверху мешки клались непосредственно на крышу кабины. Силовые агрегаты станций устанавливались в закрытых землянках.

Управление радиолокационными станциями зенитной артиллерии осуществлялось централизованно. Данные о воздушном противнике поступали на командный пункт соединений и частей зенитной артиллерии от главного поста ВНОС по радио в сети оповещения с дальности 150–180 км от обороняемых объектов.

В полках станции кругового обзора (СКО) были связаны двухпроводной телефонной линией со станциями орудийной наводки (СОН) всех батарей, что обеспечивало непосредственное целеуказание с СКО на СОН.

Между батареями СЗА организовывалась проводная и радиосвязь, позволявшая каждой батарее вести стрельбу по данным СОН соседней батареи (в случае выхода из строя СОН своей батареи). [565]

Помехи радиолокационным станциям, применяемые противником, значительно затрудняли работу расчетов станций, особенно в первый период войны, когда у них еще не было опыта работы в условиях помех. Наиболее сильно помехи влияли на работу поисковой системы станций СОН-3к (метрового диапазона).

Частичная расстройка гетеродина приемника, а также регулировки усиления и яркости, рекомендуемые для уменьшения воздействия активных помех, не снижали их эффективности. Однако зенитчики довольно быстро нашли практический способ поимки целей непосредственно сопроводителями СОН-3к, работающими в сантиметровом диапазоне, на котором противник помех не создавал.

По мере приобретения навыков расчетами СОН при работе в условиях помех возрастало и огневое воздействие зенитной артиллерии по бомбардировщикам противника.

Помех станциям кругового обзора типа ЛВ (рабочая частота 212 МГГц) противник по-прежнему не создавал.

В дальнейшем противник стал выделять специальные самолеты — постановщики помех, которые в зону огня зенитной артиллерии не входили, а действовали на удалении 20–25 км от объекта, создавая активные помехи искателям СОН-3к и обеспечивая основной группе бомбардировщиков выполнение задачи на протяжении всего полета. Сектор помех перемещался в зависимости от перемещения самолета — постановщика помех.

С целью уменьшения воздействия помех на целеуказатели СОН-3к производилась их перестройка с предельно возможным разносом частот.

Все бомбардировочные налеты самолетов В-29 на объекты, обороняемые зенитной артиллерией, до февраля 1952 г. сопровождались активными помехами с шумовой модуляцией только для поисковой системы СОН-3к. В феврале были отмечены первые случаи создания активных помех станциям кругового обзора типа ЛВ.

12 сентября 1952 г. при налете бомбардировщиков В-29 на гидроэлектростанцию «Суггун» противник впервые за время войны применил одновременно активные и пассивные помехи. Активные помехи создавались только [566] поисковой системе СОН-3к. Пассивные помехи воздействовали на все диапазоны, включая и сантиметровый.

На работу станций СЦР-584 влияли только пассивные помехи. Как показал опыт, станция СЦР-584 оказалась более устойчивой в отношении помех, чем станции СОН-3к и СОН-26. При работе в условиях пассивных помех главной задачей оператора станции СЦР-584 было выделить цель на фоне пассивных помех на индикаторе кругового обзора и перейти на автоматическое сопровождение. С переходом на автоматическое сопровождение автоматическая регулировка усиления (АРУ) подавляла помехи, так как амплитуда сигнала от цели (бомбардировщик В-29) больше амплитуды помех, и автоматика работала устойчиво. За весь период применения пассивных помех станции СЦР-584 ни разу не подавлялись, хотя противник при налетах на объекты, обороняемые зенитной артиллерией, создавал достаточно большую концентрацию помех.

Организация марша частями зенитной артиллерии. В начале войны противнику удавалось наносить значительные потери зенитно-артиллерийским частям на марше.

По мере приобретения опыта штабы частей стали разрабатывать план марша, в котором указывалось: время, место и порядок построения колонн; время выступления, маршрут движения и срок прибытия на место последней остановки; уравнительные рубежи, места малых привалов и меры по противовоздушной обороне; сигналы управления на марше.

Для организации противовоздушной обороны все орудия МЗА готовились для стрельбы с ходу или с коротких остановок.

Учитывая особенности воздушной обстановки и состояние дорог, зенитный артиллерийский полк совершал марш, как правило, восемью колоннами, из которых: четыре колонны батарей СЗА, две колонны радиолокаторов и две колонны с боеприпасами и имуществом тыла.

Каждая колонна батарей СЗА прикрывалась четырьмя орудиями МЗА, а колонна радиолокационных станций — батареей МЗА шестиорудийного состава. Орудия МЗА следовали в голове, в середине и в хвосте колонны. Для прикрытия колонн с боеприпасами и имуществом [567] тыла с места последней остановки батарейных колонн СЗА высылались батареи МЗА, которые распределялись по колоннам.

В каждой колонне на марше были развернуты радиостанции, при помощи которых начальники колонн получали информацию о воздушной обстановке и поддерживали связь с командными пунктами частей. Внутри колонны была организована связь между головой и хвостом колонны, что давало возможность начальникам колонн управлять движением, регулировать скорость, оказывать помощь отстающим машинам и контролировать прохождение их на спусках и подъемах.

На каждой машине выделялись четыре наблюдателя, каждому из которых назначался сектор наблюдения за воздушным пространством. Регулирование движения колонн осуществлялось контрольными постами, которые выставлялись через 30–40 км пути. Неисправным машинам оказывалась помощь.

Эти мероприятия наряду с приобретением опыта способствовали уменьшению потерь на марше от налетов авиации противника.

Боевое использование зенитных прожекторных частей. В июне 1951 г. в составе войск ПВО КНА был сформирован первый зенитный прожекторный полк в составе двух батальонов. На вооружении полка состояли радиопрожекторные станции РАН-150 и зенитные прожекторные станции 3–15–4. В декабре 1952 г. в состав ПВО вошли три отдельных прожекторных батальона китайских добровольцев.

Зенитные прожекторные части имели задачу обеспечить ночные действия истребительной авиации и зенитной артиллерии.

Первоначально прожекторные станции располагались на местности повзводно. Каждый взвод в составе двух станций РАП-150 и двух станций 3–15–4 занимал одну позицию. Интервалы и дистанции между позициями были от 6 до 10 км. Однако при таком расположении затруднялось маневрирование лучами прожекторов, особенно при отражении налетов низко летящих и высотных целей одновременно, ухудшалось наблюдение за освещенной целью [568] с наблюдательного пункта и не обеспечивались поимки и непрерывное сопровождение целей на малых высотах.

В силу этого пришлось перейти к попарному расположению (по одной станции РАП-150 и одной станции 3–15–4 на каждой позиции), а затем и к постанционному расположению прожекторов, что позволило увеличить световые возможности прожекторного полка почти вдвое (при одном и том же количестве прожекторов), улучшить маневрирование прожекторными лучами и обеспечить непрерывное сопровождение лучами прожекторов низко летящих целей.

Для обеспечения ночных боевых действий маневренных батарей МЗА им придавались прожекторные взводы, которые первоначально имели в своем составе по одной станции РАП-150 и по три станции 3–15–4. Практика боевой работы показала нецелесообразность использования станций РАП-150 при стрельбе по низко летящим целям, так как в условиях горной местности помехи наблюдались на всей дальности действия станции. Кроме того, невозможность корректировки радиолокаторов станций РАП-150 по углу места при частой смене позиций, недостаточная маневренность станций и трудности ее маскировки заставили отказаться от использования РАП-150 в маневренных взводах.

Освещение и сопровождение самолетов противника в зоне действия батарей производилось, как правило, тремя лучами прожекторов, а одна прожекторная станция, имея включенное напряжение на прожекторе, следила за воздушной обстановкой и была готова к немедленному освещению новой цели.

Данные о воздушном противнике, прежде чем попасть на станцию РАП-150 для ее нацеливания, проходили три-четыре инстанции. На передачу этих данных затрачивалось две-три минуты. В сентябре 1952 г. было организовано оповещение также со станций кругового обзора ЛВ зенитного прожекторного полка КНА.

Управление прожекторными подразделениями во время отражения налета авиации противника осуществлялось с КП зенитного прожекторного полка. Командный пункт зенитного прожекторного батальона по данным штаба [569] полка информировал подразделения о воздушной обстановке, передавал текущие координаты для целеуказания подразделениям и станциям РАП-150. Управление лучами прожекторных станций осуществлялось командиром роты лично. Начальникам прожекторных станций РАП-150 было предоставлено право самостоятельно производить поиск, освещение и сопровождение низко летящих целей.

Поиск и освещение самолетов на малых высотах производились, как правило, способом наводки прожектора по звуку (шуму моторов самолетов). Поиск высотных целей станция РАП-150 осуществляла радиолокатором. При отражении сосредоточенных налетов авиации противника поиск цели выполнялся также прожекторами 3–15–4 по лучу станции РАП-150.

Помимо этого, применялась наводка прожектора по отсчетам с оптического прибора ТПЗ (прожекторно-зенитная труба), с помощью которого производилось обнаружение целей визуально.

На станциях РАП-150, не имевших постов управления, прибор наблюдения ТПЗ устанавливался на штанге прожектора РАП-150 и имел техническое вращение по углу места.

Установка более мощных, чем бинокли, приборов наблюдения — ТПЗ — позволила улучшить условия наблюдения за освещенными самолетами и увеличить дальность их сопровождения прожекторными лучами до 18–20 км.

Основными видами радиолокационных помех, которые противник создавал радиолокаторам метрового диапазона станций РАП-150, являлись активные помехи с шумовой модуляцией от генераторов АРТ-1 и АРТ-2 и пассивные помехи от нерезонансных и резонансных металлических отражателей.

Интенсивность действия помех на работу радиолокатора РАП-150 зависела главным образом от положения самолетов относительно станции и углов закрытия позиции.

Самолеты, идущие на высотах 7–8 км под прикрытием самолета — постановщика помех, обнаруживались радиолокатором РАП-150 на дальностях до 20 км.

Применение противником радиолокационных помех (активных и пассивных) затрудняло работу зенитных [570] прожекторов, но с приобретением практических навыков работы при помехах не исключало успешную работу зенитных прожекторов по освещению самолетов противника.

В сложных метеорологических условиях (облачность 5–10 баллов с высотой нижней кромки 3 км и более, дымка, туман) обеспечение ночных действий истребителей ПВО и зенитной артиллерии производилось путем подсвечивания облаков, создания на верхней кромке облачности световых подвижных и неподвижных пятен — «световых экранов» — или кратковременного освещения самолетов противника в разрывах облачности.

Опыт работы зенитных прожекторов в неблагоприятных метеорологических условиях путем постановки неподвижных и подвижных «световых экранов» показал целесообразность такого способа боевого использования прожекторов.

Краткие выводы. В ходе войны войска КНА и КНД эффективно использовали зенитную артиллерию для прикрытия объектов тыла, путей сообщения и аэродромов. Применение зенитной артиллерии вынудило авиацию противника увеличить высоту полетов с 3–4 до 7–8 км, отказаться от налетов большими группами и совершать их парами и одиночными самолетами, а в последующем перейти к действиям исключительно в ночное время.

Опытом подтверждена целесообразность проведения маневра зенитными артиллерийскими частями с целью усиления зенитного артиллерийского прикрытия отдельных направлений или объектов. Эти мероприятия давали должный эффект, когда проводились скрытно, в период между налетами, после тщательного изучения тактики действия авиации противника.

Бомбардировочная авиация ВВС США при налетах на объекты тыла широко применяла различного вида помехи станциям орудийной наводки, которые сильно затрудняли, а в отдельных случаях делали невозможным использование радиолокаторов для ведения огня зенитной артиллерией. Вместе с тем опыт показал, что эффективность действий помех значительно снижалась, если расчеты станций имели практический опыт в работе в условиях помех. [571]

При близости объектов к линии фронта противник широко применял истребители-бомбардировщики для подавления зенитной артиллерии. Опыт показал, что зенитная артиллерия среднего калибра не могла вести достаточно эффективной борьбы с такими самолетами, особенно при их налетах на малых высотах. Поэтому боевые порядки зенитной артиллерии среднего калибра прикрывались огнем зенитной артиллерии малого калибра.

Зенитная артиллерия, имевшая на вооружении 85-мм орудия, ПУАЗО-3 и станции орудийной наводки типа СОН-2 и СОН-3к, не могла обеспечить надежную оборону объектов при действиях скоростной и высотной авиации противника, так как тактико-технические данные этих станций не обеспечивали необходимой точности определения координат, дальности поимки и сопровождения целей для своевременного открытия огня.

При обороне узких и точечных объектов (железнодорожных мостов, переправ, плотин, аэродромов) ограниченным количеством средств батареи СЗА располагались на удалении 1,5–2 км от объекта на интервалах 2,5–3 км, а батареи МЗА не далее 500 м от объекта.

При использовании противником для бомбардировки объектов радионавигационной системы «Шоран» группировка батарей уплотнялась в направлении вероятной полосы боевых курсов, а величина батарейной завесы заградительного огня сокращалась наполовину.

Управление огнем зенитной артиллерии при массированных налетах авиации противника в сложных условиях воздушной обстановки было централизованным. Децентрализация управления допускалась при действии в зоне огня мелких групп истребителей и истребителей-бомбардировщиков.

При недостаточном количестве зенитной артиллерии на обороне коммуникаций широко применялись маневренные группы и батареи, которые себя оправдали. Для обеспечения ночных действий этим батареям придавались зенитные прожекторные взводы. При ограниченном количестве зенитных прожекторных средств световые прожекторные поля создавались на наиболее вероятных направлениях полета авиации противника, а в случае [572] необходимости осуществлялся своевременный маневр прожекторными средствами.

При организации светового обеспечения истребительной авиации световое прожекторное поле выносилось за плоскую зону зенитного артиллерийского огня с удалением тыльного края СПП на дальность обнаружения радиолокационных станций орудийной наводки зенитной артиллерии.

Зенитные прожекторы в горных условиях располагались постанционно. Этим достигалось увеличение световых возможностей подразделений и улучшался маневр прожекторными лучами и способ освещения целей.

Управление зенитными прожекторными подразделениями при отражении массированных налетов авиации противника в сложных условиях воздушной обстановки было централизованным и осуществлялось по заранее разработанным вариантам боя. Управление лучами прожекторов было сосредоточено в роте.

Основным средством связи в зенитных прожекторных частях являлась радиосвязь на ультракоротковолновых радиостанциях как наиболее надежная во все периоды боя. Радиосвязь командной сети полка целесообразнее организовывать не в сети, а по направлениям.

 

2. Использование зенитной артиллерии войсками ООН для прикрытия объектов тыла

В целях организации противовоздушной обороны объектов тыла войска ООН сосредоточили в Корее значительное количество зенитной артиллерии.

Из двадцати двух зенитных артиллерийских дивизионов, действовавших в Корее, тринадцать были самоходными зенитными дивизионами автоматического оружия, входившими в состав пехотных дивизий и артиллерии резерва главного командования. Зенитный дивизион автоматического оружия состоял из четырех батарей и имел 16 зенитно-пулеметных (счетверенных) установок М-19 и 16 зенитных пушечных (спаренных) установок. [573]

Остальные девять дивизионов зенитной артиллерии являлись отдельными дивизионами АРГК и имели на вооружении 90-мм и 120-мм зенитные пушки (по 16 пушек в каждом).

В связи с тем что авиация ОВА не угрожала объектам тыла противника, зенитная артиллерия в основном применялась для стрельбы по наземным целям.

Лишь часть зенитной артиллерии выделялась для прикрытия отдельных объектов в тактической и оперативной глубине. Зенитные артиллерийские части использовались при этом для прикрытия взлетно-посадочных полос и аэродромов, мостов, переправ и линий коммуникаций, населенных пунктов, в которых располагались крупные штабы, авиационных и морских баз и портов.

Для зенитного артиллерийского прикрытия взлетно-посадочных полос на каждую выделялось от двух огневых секций до взвода из состава зенитного дивизиона автоматического оружия пехотных дивизий.

Авиационные базы, порты и другие важные объекты прикрывались зенитными дивизионами автоматического оружия совместно с дивизионами АРГК силами от двух до нескольких дивизионов. Так, например, авиабазу К-1 в районе Пусана прикрывали две батареи автоматического зенитного оружия. Авиабаза в Тайгу прикрывалась одним зенитным дивизионом автоматического оружия и зенитным дивизионом 90-мм пушек. Порт Кунсан был прикрыт зенитным дивизионом автоматического оружия, а авиабаза Кымпхо и мост через р. Ханган прикрывались четырьмя зенитными дивизионами (двумя зенитными дивизионами автоматического оружия и двумя зенитными дивизионами 90-мм пушек). Крупные аэродромы, как правило, прикрывались дивизионами 90-мм и 120-мм пушек. Зенитное автоматическое оружие располагалось вокруг объектов с интервалами между орудиями (установками) 270–360 м. При этом самоходные счетверенные зенитно-пулеметные установки располагались между 40-мм спаренными зенитными пушками. [574]

 

 

 
Глава тринадцатая.
Инженерное обеспечение

 

1. Инженерное обеспечение боевых действий войск Корейской народной армии и китайских добровольцев

В ходе боевых действий в Корее в инженерных частях и подразделениях КНА и КНД происходили как организационные, так и количественные и качественные изменения. Весной 1951 г. в штаты пехотных полков КНА вместо саперных взводов были введены саперные роты, а в состав армии — по одному армейскому саперному батальону. Кроме того, вновь были сформированы инженерно-саперный полк РГК, учебный инженерно-саперный батальон и запасный инженерно-саперный батальон. Ранее существовавший инженерно-саперный полк РГК был переформирован по штату вновь созданного инженерно-саперного полка.

К апрелю 1951 г. в КНА имелось: два инженерно-саперных полка РГК, учебный и запасный инженерно-саперные батальоны РГК, семь армейских инженерно-саперных батальонов, двадцать шесть дивизионных и бригадных инженерно-саперных батальонов, семьдесят пять полковых саперных рот, саперные взводы механизированных и танковых полков. Инженерные войска к этому времени составляли более 6% от общей численности войск КНА.

Инженерные войска КНД с вступлением в войну в своем составе имели два отдельных инженерных полка РГК, девять армейских саперных батальонов и тридцать дивизионных саперных рот. В дальнейшем ходе войны численность инженерных войск возросла. В июле 1951 г. в войсках КНД уже имелось: девять отдельных инженерных полков РГК; отдельный понтонный полк РГК, на вооружении [575] которого состояло два комплекта парка Н2П; тринадцать корпусных саперных батальонов; тридцать девять дивизионных саперных рот. Несмотря на количественный рост инженерных войск инженерной техники было очень мало. Почти все инженерные работы производились вручную. Кроме того, в войсках часто ощущался недостаток шанцевого инструмента.

Высшим органом управления инженерных войск КНД являлся командный пункт инженерных войск, который руководил инженерными частями РГК и осуществлял руководство тыловым оборонительным строительством, а также постройкой, ремонтом и содержанием дорог и мостов.

Инженерное обеспечение наступления. В первых двух этапах войны на направлении главного удара пехотные полки иногда усиливались за счет дивизионных саперных батальонов, а дивизии — инженерно-саперных полков РГК. Некоторые пехотные и танковые полки получали на усиление до одной саперной, а при форсировании реки иногда и до одной понтонной роты, а дивизии — от одной до трех саперных рот или до одного понтонного батальона с парком Н2П или НЛП. Так, например, для инженерного обеспечения форсирования р. Ханган (26 июня 1950 г.) 6-я пехотная дивизия была усилена понтонным батальоном с парком Н2П и 16-тонным паромом парка НЛП. 1-й пехотной дивизии для той же цели был придан саперный батальон инженерно-саперного полка РГК с парком НЛП, который в последующем использовался в основном в качестве понтонного батальона.

В непосредственном распоряжении командующих армейскими группами и начальника инженерных войск КНА инженерных подразделений было или очень мало (до батальона), или не было вовсе, что лишало возможности создания необходимого инженерного резерва.

В ходе наступления и преследования полковые и приданные пехотным полкам саперы действовали обычно по направлениям и продвигались в боевых порядках пехотных батальонов и рот первого эшелона.

Инженерная разведка противника, как правило, велась саперными подразделениями, выделенными в состав разведывательных органов общевойсковых частей [576] и соединений, а иногда и самостоятельно. Для этой цели использовались подразделения разведывательных рот и взводов инженерно-саперных полков и батальонов РГК, а в третьем этапе войны — и специально подготовленные линейные саперные взводы дивизионных саперных батальонов.

Инженерной подготовке исходных районов для наступления в первых трех этапах войны в войсках КНА и КНД большого значения не придавалось. Подразделения и части первого эшелона и подразделения поддерживающих их огневых средств в качестве укрытий обычно использовали оборонительные сооружения (окопы, щели, участки траншей), отрытые в период обороны, и естественные складки местности и маски (обратные скаты высот, ущелья, леса и т. д.). Участки траншей неполного профиля отрывались только на отдельных направлениях, окопы и щели оборудовались преимущественно вдоль переднего края. В глубине исходных районов оборонительные сооружения почти не возводились. Заграждениями войска не прикрывались. Это отрицательно сказывалось на действиях при контрударах противника, а затем и при отражении наступления американских и южнокорейских войск с пусанского плацдарма (сентябрь 1950 г.).

В конце третьего и в ходе четвертого этапов войны инженерной подготовке исходных районов для наступления уделялось уже больше внимания. Войска КНА и КНД не только использовали в исходных районах для наступления свои оборонительные позиции, оборудованные траншеями, ходами сообщения и различными укрытиями для личного состава и боевой техники, но и ремонтировали, восстанавливали и маскировали в этих районах дороги, мосты, броды и аэродромы, частично оборудовали в инженерном отношении даже районы сосредоточения войск, строили сооружения для наблюдательных и командных пунктов.

Разминирование участков дорог и местности, а также проделывание проходов в заграждениях производились обычно саперами вручную. В первые этапы войны это проводилось в ходе наступления, а в четвертом этапе — преимущественно в ходе подготовки к атаке. Снятие мин производилось, как правило, ночью. При преследовании [577] разминировались в основном дороги, мосты и броды. Разминирование производили саперы, продвигавшиеся в боевых порядках частей и подразделений первого эшелона.

Подготовке дорог, колонных путей, мостов и бродов придавалось наибольшее значение, так как они подвергались массовому разрушению американской авиацией. Наличие на дорогах, проходивших в большинстве по долинам рек, теснинам, через многочисленные перевалы, по карнизам или насыпям, большого количества мостов, туннелей и виадуков затрудняло, а иногда делало невозможным устройство на них объездов, разъездов и прокладку колонных путей вдоль дорог. Из-за этого автомобильный транспорт и все виды боевой техники, в том числе танки, передвигались по одним и тем же дорогам, что приводило к их быстрому износу. Вместе с тем эти же обстоятельства создавали благоприятные условия для устройства заграждений и разрушений на дорогах.

Объем дорожно-мостовых работ был настолько велик, что инженерные войска своими силами не могли выполнить их. Поэтому командование вынуждено было для этой цели широко привлекать подразделения родов войск и местное население.

Отряды обеспечения движения как в войсках КНА, так и в войсках КНД в ходе наступления не создавались.

Маскировочные мероприятия проводились подразделениями всех родов войск и служб. Основное внимание при этом уделялось маскировке боевых порядков войск, военной техники, дорог, мостов и аэродромов. Личный состав КНА снабжался индивидуальными маскировочными сетями и маскировочной одеждой. Для маскировки орудий, танков и автомашин применялись табельные маскировочные сети № 4 и 6 и подручные маскировочные материалы. В исходных районах для наступления иногда устраивались макеты артиллерийских орудий и ложные огневые позиции. Для введения в заблуждение американских летчиков в ночное время широко практиковалась имитация движения войск и техники по ложным или проселочным дорогам и тропам, что обеспечивало во многих случаях безопасное передвижение войск по основным дорогам. [578]

Сооружения для наблюдательных пунктов командиров полков и дивизий строились в виде закрытых противоосколочных сооружений со смотровыми щелями, а иногда и в виде открытых щелей. Для размещения КП широко использовались туннели, ущелья, пещеры, некоторые населенные пункты. Специальных сооружений для укрытия элементов КП командиров полков и дивизий строилось мало.

В целях инженерного обеспечения форсирования рек инженерные части и подразделения вели инженерную разведку рек и подготовку дорог и колонных путей для подхода к рекам, участвовали в частичном оборудовании исходных районов для форсирования, осуществляли сбор и доставку к местам переправ местных и подручных переправочных средств и материалов, оборудовали и содержали переправы, строили и восстанавливали мосты, участвовали в закреплении захваченных плацдармов на противоположных берегах рек.

Оперативно-тактическая обстановка, складывавшаяся в ходе наступления войск КНА и КНД, нередко создавала благоприятные условия для форсирования рек с ходу и причем в высоких темпах. Форсирование осуществлялось, как правило, на широком фронте и главным образом в ночное время. Однако в ряде случаев в силу отсутствия опыта организации форсирования, недостаточного количества табельных переправочных средств и слабого прикрытия переправ от воздушного противника реки форсировались медленно.

Форсирование рек, за исключением их устья, войска КНА и КНД в большинстве случаев осуществляли вброд, по переходам, устраиваемым из камня или мешков из рисовой соломы, наполненных камнем и песком, и по восстановленным мостам.

При оборудовании бродов для танков и артиллерии дно реки после тщательной разведки выравнивалось путем заполнения ям мешками из рисовой соломы, наполненными камнями.

Для обеспечения переправы танков при форсировании рек на сравнительно нешироких и неглубоких участках из мешков с песком и камня устраивались дамбы такой высоты, которая достаточна была для прохождения по ней танков вброд. Так, например, в 1950 г. при форсировании [579] р. Нактонган (ширина 100–300 м, глубина до 2,5 м) была сооружена дамба высотой 2,5 м и шириной 8 м. Такие же примерно размеры имели дамбы, сооруженные в 1951 г. для переправы машин через р. Тэдонган (ширина до 300 м и глубина до 3 м) и через р. Чёнчёнган (ширина до 350 м и глубина до 2,5 м). Для сооружения одной такой дамбы расходовалось 50–70 тыс. соломенных мешков, наполненных песком или камнем. На строительстве дамбы работало до тысячи человек в течение 6–7 дней. Все работы производились вручную.

Форсирование рек в их наиболее широкой и глубокой части осуществлялось на табельных и подручных переправочных средствах. Табельные средства применялись для десантных и паромных переправ. Мостовые переправы из табельного имущества ввиду ограниченного количества этого имущества и резкого колебания уровня воды в реках наводились очень редко.

Инженерное обеспечение обороны. Соединения и части КНА для инженерного обеспечения обороны получали следующее усиление: полевая армия — 1–2 саперных батальона, пехотная дивизия — до одного саперного батальона, пехотный полк — до саперной роты, пехотные батальоны — до саперного взвода.

Корпуса КНД в отдельных случаях при действиях на важных направлениях получали на усиление инженерные полки РГК. Дивизия же обычно получала на усиление до саперной роты, а полк — до саперного взвода (иногда роту). Инженерные полки РГК КНД использовались преимущественно на дорожных работах.

Инженерные подразделения разведку инженерных мероприятий противника осуществляли самостоятельно, а также действуя в составе разведывательных подразделений родов войск и партизанских отрядов. Для ведения инженерной разведки в тылу противника, как правило, высылались саперы КНА.

Помимо выполнения задач по разведке, они минировали дороги и подрывали важные объекты в тылу противника.

Инженерное оборудование оборонительных полос и позиции в различное время и на разных направлениях фронта было неодинаковым. [580]

Отсутствие планомерно проводимых мероприятий по закреплению достигнутых рубежей в первом этапе войны привело к тому, что оборонительные полосы и позиции оборудовались в очень короткие сроки (всего несколько суток), а поэтому на них отрывались лишь отдельные стрелковые ячейки, окопы, прерывчатые траншеи. Перед этими позициями на важнейших танкоопасных направлениях устанавливались противотанковые мины, фугасы, разрушались дороги.

В четвертом этапе войны создавались не только обычные полевые укрепления, но и возводились подземные и даже долговременные железобетонные сооружения.

Примером инженерного оборудования местности на сухопутных участках фронта может служить полоса обороны 3-й армии КНА по состоянию на июль 1953 г. Позиции по фронту и в глубину оборудовались неравномерно; сплошных траншей отрывалось мало, протяженность отдельных участков их обычно не превышала 1,5 км. Ходы сообщения в большинстве случаев отрывались на участках, которые просматривались со стороны противника. Общее протяжение траншей в главной полосе обороны составляло 70 км, а ходов сообщения — 39 км (3 км траншей и 1,6 км ходов сообщения на 1 км фронта главной полосы).

Кроме траншей и ходов сообщения, на позициях главной и второй полос обороны отрывались окопы и подземные галереи, возводились артиллерийские и пулеметные закрытые сооружения. Общее протяжение галерей в полосе обороны достигало 7,4 км, причем 70% их приходилось на главную и 30% на вторую полосы обороны.

В батальонных районах обороны отрывалось до трех сплошных и прерывчатых траншей. Расстояние между первой и второй траншеями, расположенными на склонах высот, колебалось от 100 до 250 м, между второй и третьей траншеями — 500–800 м. В батальонном районе обороны отрывались два — четыре хода сообщения, соединяющих первую и вторую траншеи, и один-два хода сообщения, соединяющих вторую и третью траншеи.

Помимо траншей и ходов сообщения, в батальонном районе обороны возводились котлованные деревоземляные убежища и различные подземные сооружения. На каждый [581] батальонный район в среднем приходилось 2,5 км траншей, 1,5 км ходов сообщения и 0,4 км подземных галерей. На наиболее важных направлениях в батальонном районе обороны оборудовалось до 5 км траншей, 25–30 км ходов сообщения и до 0,8–1,0 км подземных галерей (схема 33).

В горах оборонительные сооружения располагались в несколько ярусов. Важнейшие направления в обороне прикрывались минно-взрывными и проволочными заграждениями.

В ряде случаев на важнейших направлениях батальонные районы обороны состояли из примкнутых ротных районов, которые соединялись между собой траншеями и подземными галереями. Отдельные ротные районы обороны и опорные пункты оборудовались, как правило, для круговой обороны (схема 34).

В ротном районе обороны обычно отрывались две траншеи, один-два хода сообщения, подземная галерея, возводились отдельные огневые сооружения и убежища котлованного типа. Взводные позиции состояли из одного-двух [582] участков траншей, подбрустверных блиндажей, взводного подземного убежища и двух-трех закрытых огневых сооружений. В том случае, когда между ротными или взводными опорными пунктами огневая связь была недостаточной, в промежутках возводились отдельные огневые сооружения или окопы, приспособленные для круговой обороны.

На важнейших направлениях ротные районы обороны и опорные пункты в них прикрывались инженерными заграждениями. На схемах 35 и 36 показано инженерное оборудование ротных районов обороны, расположенных на выс. 597,9 и северной вершине выс. 537,7, что севернее Кумхуа. [583]

На равнинных участках местности (главным образом по долинам рек) батальонные районы обороны имели по фронту 2–2,5 км и 1,5–2 км в глубину. В них отрывалось три-четыре траншеи, три-четыре хода сообщения, соединяющих первую и вторую траншеи, и не менее двух ходов сообщения, соединяющих вторую и последующие траншеи. Помимо траншей и ходов сообщения, оборудовались окопы и укрытия для боевой техники, а также блиндажи для личного состава. Перед передним краем, как правило, устанавливалось большое количество противотанковых мин, отрывались противотанковые эскарпы, а иногда и рвы.

Районы сосредоточения войск оборудовались подземными галереями, убежищами котлованного типа, окопами для артиллерии и танков, дорогами. Кроме того, проводились инженерные мероприятия по маскировке войск и дорог. В отдельных случаях в районах сосредоточения отрывались стрелковые окопы и прерывчатые траншеи. [584]

Траншеи и ходы сообщения отрывались глубиной от 1 до 2 м. Ширина траншей поверху колебалась от 1 до 1,4 м, а ходов сообщения — от 0,8 до 1,2 м. Разрушенные авиацией и артиллерийским огнем противника и затем восстановленные траншеи и ходы сообщения иногда имели глубину, превышающую 2 м, а ширину — до 1,5 м и более.

На отдельных участках траншеи и ходы сообщения перекрывались жердями и засыпались сверху грунтом. Общая длина перекрытых участков составляла около 10% всего [585] количества траншей и ходов сообщения. Такие перекрытые участки (длиной по 25–30 м) выполняли роль противоосколочных укрытий и, кроме того, защищали личный состав от поражения напалмом.

Стрелковые ячейки (примкнутые и выносные) располагались одна от другой на расстоянии 5–10м в траншеях и 20–30 м в ходах сообщения, а пулеметные площадки — на расстоянии 45–50 м в траншеях и 100–120 м в ходах сообщения. Стрелковые ячейки устраивались как на открытых, так и на перекрытых участках траншей. Для уменьшения поражения личного состава в траншеях и ходах сообщения, помимо изгибов и поворотов, устраивались траверсы. Расстояние между траверсами составляло от 20 до 50 м. Траверсы защищали не только от продольного прострела, но и препятствовали распространению взрывной волны вдоль траншеи и ходов сообщения.

Для предотвращения затопления траншеи и ходов сообщения дождевыми водами, текущими по склонам гор, а также для уменьшения возможности попадания в них напалмовой смеси и гранат войска КНА и КНД отрывали нагорные канавы.

Интенсивные налеты американской авиации вызывали необходимость оборудования траншей ячейками для стрелкового оружия, выделенного для борьбы с авиацией противника, а также подбрустверными блиндажами, «лисьими» норами и пещерными убежищами емкостью на одно отделение. [586]

Траншеи отрывались на передних скатах и на флангах высот; иногда ими полностью опоясывались высоты. На скатах высот траншеи часто отрывались неполного профиля с отвалом грунта только на переднюю крутость, а в долинах с высоким уровнем грунтовых вод — полузаглубленного и насыпного типов. Крутости траншей и ходов сообщения, отрытых в слабых грунтах, обшивались тонкими жердями, хворостом и камышом. Для защиты от напалма эти материалы, как правило, обмазывали глиной или мокрым грунтом.

Для обеспечения укрытого сквозного сообщения между отдельными участками прерывчатых траншей (особенно первой и второй) устраивались каменные стенки или маскировочные заборы из подручных материалов.

В позиционный этап войны войска КНА и КНД стали возводить закрытые деревоземляные оборонительные сооружения (ДЗОС), причем вначале они возводились фронтального действия, с двумя-тремя амбразурами и поэтому плохо маскировались. Позднее ДЗОС возводились флангового действия, с одной или двумя небольшими амбразурами. Такие сооружения оказались более эффективными и живучими.

Инженерное оборудование огневых позиций артиллерии заключалось в устройстве окопов и укрытий для орудий, расчетов и боеприпасов, а также сооружений для командных и наблюдательных пунктов. Отдельные артиллерийские окопы и подземные сооружения для укрытия орудий, расчетов и боеприпасов соединялись, [587] между собой траншеями, ходами сообщения, а иногда и подземными галереями. Для безоткатных (реактивных) 57-мм и 75-мм орудий устраивались как открытые площадки с укрытием для расчетов и боеприпасов, так и закрытые сооружения.

Артиллерийские закрытые ДЗОС возводились главным образом на открытой местности. Эти сооружения в большинстве случаев имели остовы стойчатой конструкции и покрытия толщиной до 3 м. [588]

Окопы для минометов оборудовались открытыми и полузакрытыми площадками, а также укрытиями для боеприпасов и минометов. В начале четвертого этапа войны покрытия устраивались толщиной 0,5–1 м; в последующем толщина покрытий увеличивалась до 2–3 м. На стр. 592 сверху показан окоп для 120-мм миномета с открытой площадкой, а на стр. 592 снизу — окоп для 82-мм миномета с полузакрытой площадкой. Как показал боевой опыт, минометные сооружения с полузакрытыми площадками оказались довольно живучими. Огневые позиции артиллерии и минометов на танкоопасных направлениях прикрывались противотанковыми минами.

Инженерное оборудование позиций танков сводилось к отрывке окопов, а также к устройству подземных и котлованных сооружений для танков, экипажей и боеприпасов. Толщина покрытий некоторых сооружений этого назначения достигала 2–3 м, а сектор обстрела из амбразур обычно не превышал 60°. Кроме основных позиций, для танков нередко создавалось по одной-две запасные позиции.

На танкоопасных направлениях подступы к позициям танков прикрывались инженерными заграждениями.

Наблюдательные пункты оборудовались сооружениями для наблюдения и убежищами. Сооружения для командных пунктов в большинстве случаев возводились подземного типа. Сооружения для наблюдательных пунктов оборудовались [589] одной-тремя смотровыми щелями. Защитные толщи таких сооружений иногда достигали 2,5–3 м. Наиболее распространенные типы сооружений для наблюдательных пунктов показаны на стр. 594 и 596.

Убежища котлованного типа возводились на равнинной местности, на обратных и иногда на передних скатах высот. В связи с тем что длительное нахождение в убежищах со слабым освещением (керосиновое и с использованием своего масла) сильно влияло на зрение, штабные и другие убежища часто устраивали с дневным освещением.

Долговременные огневые сооружения врезались в небольшие сопки, высоты, берега рек, отдельные искусственные насыпи, устраивались в виде оголовков подземных галерей и т. д. Они прикрывали долины, лощины, дефиле и другие направления, доступные для продвижения танков противника. В строительстве долговременных сооружений принимали участие саперы, пехотные и артиллерийские подразделения. Благодаря этому они возводились в короткие сроки. Так, только части 15, 24, 38 и 64-го армейских корпусов КНД зимой 1952/53 г. построили 163 ДОС.

В связи с массированными ударами авиации и артиллерии противника по боевым порядкам войск КНА и КНД появилась необходимость возведения подземных сооружений.

В начале четвертого этапа войны войска отрывали небольшие участки галерей (тупиков), примыкающих к окопам и траншеям, для использования их в качестве убежищ. В последующем отдельные подземные убежища стали переделываться в более крупные убежища с двумя входами.

Отдельные сооружения стали соединяться траншеями и ходами сообщения, а иногда и подземными галереями. По мере стабилизации фронта войска КНА и особенно КНД стали в большом количестве строить галереи, прорезывающие высоты от переднего до обратного ската. Защитные толщи таких галерей иногда достигали 30–50 м.

Подземные оборонительные сооружения возводились для артиллерийских орудий, танков, пулеметов, а также [591] для наблюдательных и командных пунктов. Подземные артиллерийские сооружения устраивались тупиковыми и с выходом на обратный скат. Преимуществом таких подземных артиллерийских сооружений являлось надежное укрытие расчетов и орудий от огня противника. Недостатками этих сооружений являлись ограниченность маневра огнем и колесами, а также трудность проветривания их во время боя.

Попытки применить предамбразурные открытые площадки должных результатов не дали, так как при этом увеличились потери в личном составе расчетов от камней, падающих со склонов высот. Кроме того, наличие таких площадок приводило к завалу основных амбразур сооружения.

Для укрытия танков использовались железнодорожные туннели, а также отрывались специальные подземные укрытия, которые надежно защищали их от артиллерийского огня и ударов авиации противника.

Пулеметные и стрелковые точки в системе галерей представляли собой оголовки тех или других подземных сооружений.

Сооружения для наблюдательных и командно-наблюдательных пунктов подземного типа представляли собой комплекс подземных убежищ и наблюдательных оголовков.

На стр. 611 показано сооружение для подземного командного пункта командира полка, имеющее два выхода, ход сообщения и все необходимые помещения для управления боем и отдыха.

Как показал опыт боевых действий в Корее, наиболее уязвимыми местами галереи являлись входы и выходы. Для их защиты вначале устраивались укрытия для гранатометчиков, затем стали устраивать специальные бойницы. Наиболее эффективной оказалась конструкция бойницы, показанная на стр. 613, которая и получила наибольшее распространение.

Защита входов от разрушения и завалов обеспечивалась устройством углубленных и перекрытых участков траншей, подходящих к галереям, а также устройством разветвленных входов и выходов (двойные и тройные) и, наконец, устройством оголовков.

На прочность обороны значительное влияние оказывали так называемые скрытые огневые точки с открытыми [593] площадками и подземными укрытиями. Скрытые огневые точки в отдельных случаях способствовали нанесению противнику значительных потерь. Так, в октябре 1952 г. с одной точки 135-го пехотного полка 45-й пехотной дивизии КНД было уничтожено в течение нескольких часов свыше трехсот солдат и офицеров 7-й американской пехотной дивизии. Скрытые огневые точки представляли собой узкие подземные выходы на передние скаты, приспособленные для ведения огня. Такие выходы иногда делались впереди траншеи и имели связь как с галереей, так и траншеей.

На отдельных участках фронта и на важных высотах была создана весьма развитая сеть подземных сооружений со всеми необходимыми элементами бытового оборудования, вплоть до бань и клубов. Опыт боевых действий показал, что наиболее надежную оборону можно создать лишь путем хорошей увязки подземных сооружений с системой траншей, ходов сообщения, полевых и долговременных сооружений котлованного типа.

Рубежи развертывания для контратак оборудовались прерывчатыми траншеями, окопами для артиллерии и танков. Иногда эти рубежи совмещались с отсечными позициями. Для выхода войск к рубежам развертывания прокладывались колонные пути по одному на каждый пехотный и танковый батальоны. На этих путях для каждого батальона устанавливались условные знаки. Для выхода артиллерии к рубежам развертывания подготавливались дороги.

Минно-взрывные и фортификационные заграждения с переходом к обороне саперы КНА и КНД стали устанавливать не только перед передним краем, но и в тактической и даже оперативной глубине. Для затруднения преодоления минных полей противником значительная часть их устанавливалась смешанного типа и прикрывалась ружейно-пулеметным огнем. В отдельных случаях устанавливались управляемые минные поля. Плотность минирования перед передним краем и по долинам в глубине на 1 км принималась: 1000–1500 противотанковых мин, 2 тыс. противопехотных мин типа ПМД-6 и 250 мин типа ПОМЗ-2.

При устройстве заграждений применялись противотанковые и противопехотные мины, фугасы, камнеметы, [595] мины-ловушки, противотанковые рвы, лесные завалы, засеки и проволочные заграждения. Из противотанковых мин применялись в основном мины типа ТМД-Б и ТМ-41, из противопехотных мин — ПМД-6 и ПОМЗ-2; широко применялись самодельные мины из консервных банок, ручных гранат, трофейных снарядов, мин, фугасных и напалмовых авиабомб.

Фугасы, как правило, устанавливались на дорогах и узких проходах с целью поражения танков противника, а также разрушения дорог и сооружений на них как при отходе, так и в ходе оборонительного боя.

Устройство камнеметов и обрушение скал для завалов и разрушения дорог, а также для поражения наступающего противника получили широкое распространение. Камнеметы применялись неподвижные (направленного действия) и подвижные. Подвижные камнеметы представляли собой металлические бочки или корзины, заполненные камнем. Они устанавливались для прикрытия узких проходов и тщательно маскировались. С приближением противника в них вставлялись заряды ВВ, взрыватели и огнепроводный шнур; последний поджигался, а камнеметы пускались вниз по откосу на противника и там взрывались. Такие камнеметы при взрыве иногда поражали большое количество солдат противника и вызывали в его рядах панику.

В 1951–1952 гг. в частях КНА и КНД широко практиковалось снятие мин противника, поставленных перед его передним краем обороны, и установка их перед своим передним краем обороны. Например, в январе и феврале 1951 г. саперы КНА сняли у противника и установили перед своим передним краем обороны 2319 ПТМ и 2100 ППМ. Части 63-го армейского корпуса КНД в течение трех ночей в сентябре 1952 г. сняли у противника и установили перед своим передним краем 780 ПТМ.

Заграждения в оперативной глубине устанавливались обычно вдоль дорог и в долинах. Они располагались в виде узлов, прикрывающих дефиле, перевалы, трудно обходимые участки дорог и т. д. Для устройства и содержания заграждений в боевой готовности на основной дороге, как правило, выделялся один инженерно-саперный [597] батальон РГК. Общая глубина заграждений на важнейших дорогах достигала 100–120 км.

Для устройства заграждений в ходе оборонительных боев в дивизиях и армиях КНА создавались подвижные отряды заграждений. Дивизионный ПОЗ состоял из двух-трех саперных взводов и действовал, как правило, совместно с артиллерийско-противотанковым резервом. Армейский ПОЗ состоял из одной-двух саперных рот; он имел две-три автомашины, 150–200 противотанковых и 250–300 противопехотных мин, 1–1,5 т ВВ и действовал обычно самостоятельно.

Недостаток транспортных средств и сложность доставки мин к месту их применения вызвали необходимость заблаговременного создания (на наиболее угрожаемых направлениях) небольших складов мин. В случае наступления противника на данном направлении мины, хранившиеся на таких складах, использовались подвижными отрядами заграждений, отдельными саперными подразделениями и даже пехотой.

Кроме минно-взрывных заграждений, войска КНА и КНД устраивали противотанковые рвы, эскарпы и контрэскарпы, завалы из камней, проволочные заграждения и заболочивание низинных мест и рисовых полей.

В условиях непосредственного соприкосновения с противником противотанковые рвы иногда отрывались перед своим передним краем, а также за первой или второй траншеей. Отрывка таких рвов осуществлялась следующим способом: ночью подразделения выдвигались к месту отрывки рва и отрывали сначала стрелковые ячейки, в последующие ночи ячейки расширялись до прерывчатой и сплошной траншеи, а затем траншею (ручным или взрывным способом) расширяли и углубляли до размеров противотанкового рва. Эскарпирование производилось в основном на берегах рек и по склонам гор, при этом иногда использовались существующие террасы.

Лесные завалы глубиной 30–100 м устраивались вдоль дорог, а также на склонах гор и высот. Лесные завалы и засеки получили широкое распространение в начале войны, особенно во втором этапе; в последующем они стали применяться реже, потому что после высыхания [598] срубленные деревья легко поджигались напалмом, сбрасываемым противником с самолетов.

Проволочные заграждения больше устанавливались войсками КНА. Китайские добровольцы проволочные заграждения устанавливали сравнительно редко.

Как показал опыт боевых действий, при сильном артиллерийском воздействии со стороны противника наиболее эффективными оказались комбинированные проволочные заграждения большой глубины. Такие заграждения состояли из двух-трех рядов проволочных заборов, установленных на расстоянии 10–15 м и усиленных впереди и в промежутках минами, проволокой внаброс и спиралями. [599]

Дороги и мосты строились и ремонтировались в большом количестве. Многие дороги, ранее использовавшиеся только гужевым транспортом, были превращены в улучшенные дороги, пригодные для движения всех видов транспорта.

В обороне на каждую дивизию оборудовались одна-две фронтальные дороги и не менее одной рокады. Только войска КНА проложили 3924 км новых и отремонтировали 16 636 км существующих дорог. При этом более 50% этих дорог было построено и восстановлено во время оборонительных боев. В КНА саперы строили и восстанавливали обычно только войсковые дороги, тыловые же дороги строились и содержались дорожными частями; инженерные войска КНД использовались для постройки, ремонта и содержания всех дорог.

Для бесперебойной переправы войск, техники и боеприпасов на многочисленных реках строились и восстанавливались высоководные, низководные и даже подводные мосты, устраивались паромные переправы и оборудовались броды; низководные мосты строились на ряжевых, рамных, клеточных, свайных и ряжево-клеточных опорах. На важных магистралях, кроме основных мостов, [600] строились один-два запасных моста. Запасные мосты обычно возводились на расстоянии 200–300 м от основного моста и использовались в случае выхода последнего из строя. Устройство запасных мостов обеспечивало действия войск, так как противнику ни разу не удавалось одновременно вывести из строя основной и запасные мосты. Для быстрого восстановления мостов вблизи них заблаговременно создавались запасы материалов.

Для того чтобы низководные мосты во время паводков не сносились, их загружали камнем. Однако эта мера не всегда давала положительные результаты, поэтому перед наступлением сильных паводков верхнее строение низководных мостов снималось и устанавливалось вновь после спада воды. Во время паводков в районах мостов оборудовались паромные переправы.

Новые высоководные мосты строились редко, поэтому в большинстве случаев восстанавливались разрушенные мосты. При этом широко применялись клеточные, ряжевые и ряжево-клеточные опоры.

Подводные мосты возводились двух типов: каменные — из набросанного мелкого и крупного камня и небольших [601] водопропускных отверстий, и современные подводные мосты — из металла и дерева. Мосты первого типа получили широкое распространение на малых реках. Наиболее крупный (210м) подводный мост из металла и дерева был возведен через р. Тэдонган в районе Пхеньяна в марте 1951 г. Мост был построен под грузы 40 т силами инженерно-саперного полка РГК за 12 дней. Этот мост длительное время нормально эксплуатировался и простоял более полутора лет.

Саперы КНА строили и восстанавливали мосты в основном в тактической глубине. В тылу эти работы производили дорожные части.

Паромные переправы создавались только на крупных реках. В КНА через реки Чёнчёнган и Тэдонган постоянно действовало по два парома грузоподъемностью 30 т каждый и несколько легких паромов. У КНД постоянно действовало 8–9 тяжелых паромов. Во время оборудования и содержания паромных переправ большие трудности возникали с устройством пристаней из-за большой скорости течения горных рек (4–5 м/с) и резких колебаний уровня воды (2–3 м), вызываемых действиями приливов и отливов, а также частыми осадками. Поэтому для содержания каждой паромной переправы в КНА выделялось до роты саперов; значительная часть труда при этом затрачивалась на устройство, восстановление и переделки [602] пристаней. В качестве основного материала для устройства пристаней использовались рисовые мешки, наполненные грунтом.

В войсках КНД на содержание паромных переправ также выделялись саперы, но для уменьшения объема работ по переделке пристаней здесь иногда практиковалось устройство для одного пункта переправы нескольких пристаней с разной высотой настила.

Маскировка войск в ходе боевых действий нашла очень широкое применение. Тщательно маскировались подразделения и отдельные бойцы, боевая техника, транспорт, сооружения и места производства инженерных работ.

Скаты высот, обращенные в сторону противника, обычно были сильно разрушены, на них не оставалось ни деревьев, ни травы. Поэтому на таких скатах действующие сооружения маскировались под разрушенные, а воронки использовались для устройства входов в сооружения; особое внимание обращалось на маскировку амбразур и стрелковых бойниц.

При оборудовании опорных пунктов часто устраивался ложный передний край и создавались ложные сооружения. [603]

Большие работы проводились по маскировке дорог и движения транспорта по ним. При этом наибольшее распространение получили следующие маскировочные мероприятия: устройство вертикальных и горизонтальных масок; возведение большого количества различных легких навесов вблизи открытых участков дорог, ложных автомашин и другой техники, расположенных по сторонам дорог; устройство ложных ночных маршрутов; маскировка техники при помощи маскировочных сетей и подручных материалов.

Устройство большого количества легких навесов вблизи открытых участков дорог позволяло водителям во время налетов авиации ставить машины под эти навесы и тем самым прятать их от наблюдения противника. Последний не мог при этом вести прицельное бомбометание и обстрел, так как не знал, под какими укрытиями находятся машины.

Аналогично этому устройство большого количества макетов автомашин позволяло водителям сворачивать с дороги и ставить автомашины среди макетов, что также предотвращало прицельный огонь и бомбометание противника.

В целях маскировки инженерные работы велись в ночное время. Незаконченные объекты маскировались подручными средствами, устраивались также ложные районы производства инженерных работ.

Для введения противника в заблуждение широко применялась оперативная маскировка — ложное сосредоточение войск и техники на том или ином направлении, демонстрация отвода войск, создание системы ложных объектов и т. д.

В первой половине 1951 г. саперы КНА создали 49 крупных ложных объектов, из них: 17 колонн автомашин, 4 пункта сосредоточения войск, 2 пункта переправ, 1 мост, 3 автоколонны, передвигающиеся в ночное время, 5 КП, 8 районов сосредоточения танков, 1 аэродром, 6 артиллерийских позиций и 2 колонны пехоты. На эти ложные объекты противник произвел 627 самолето-вылетов. В 1952 г. в 30 км восточнее Пхеньяна был создан ложный район сосредоточения войск, на который противник сбросил около 150 крупных авиабомб. [605]

Большую роль в сохранении авиации сыграла также маскировка аэродромов. На восстановленных взлетно-посадочных полосах широко применялась имитация воронок, устраивались укрытия, значительно превышающие потребность наличных самолетов. Самолеты рассредоточивались вокруг аэродромов и тщательно маскировались.

Несмотря на значительные достижения в области маскировки имелись и крупные недостатки. Основными из них являлись: пренебрежение (в период оборонительных боев) тщательной маскировкой отвалов грунта, создаваемых у входов в подземные галереи, или рассредоточением этих отвалов и созданием ложных; слабая маскировка брустверов траншей и ходов сообщения; несвоевременная смена веток и другой растительности, применяемой для маскировки подъездов к КП, что приводило к демаскированию последних; недостаточная маскировка паромных переправ, в результате чего, например, осенью 1951 г. на р. Чёнчёнган в районе Анчжу авиация противника в течение одного дня потопила семь паромов КНД.

В системе инженерных мероприятий по инженерному обеспечению обороны большое значение имели и мероприятия по обеспечению войск водой, строительными материалами и инженерным имуществом.

Водоснабжение войск на передовых позициях затруднялось отсутствием водоисточников на склонах высот, по которым часто проходил передний край; сильным обстрелом водоисточников, расположенных на небольшом удалении от переднего края; наличием случаев заражения воды в реках и ручьях, текущих со стороны противника; систематическим обстрелом подходов с тыла к передовым позициям.

Для обеспечения водой войск, занимающих передовые позиции, устраивался сбор ключевой воды, использовались шахтные колодцы в поймах рек, водосборные колодцы в подземных галереях, крупные воронки для сбора дождевой воды, создавались запасы снега и льда в зимний период для летнего снабжения войск водой.

Ключевую воду наиболее часто собирали в отрытых ямах, стенки которых обкладывались камнем, или в бочках. [606]

Устройство запруд в оврагах давало хорошие результаты только в тех местах, где были достаточно плотные грунты (глина, суглинок) или малотрещиноватая скала.

Воронки, используемые для сбора дождевой воды, обычно предварительно очищались, а в водопроницаемых грунтах — обмазывались глиной. Для обеспечения большего сбора воды к воронкам подводились небольшие канавки.

Запасы снега и льда создавались в специальных ямах, отрытых на небольшом удалении от входов в подземные галереи, или в самих подземных галереях. Водонепроницаемость дна и стенок этих ям достигалась устройством глиняного замка, а иногда бетонной обделки. [607]

Устройство водосборных колодцев в подземных галереях имело широкое распространение. Такие колодцы в виде ниш, как правило, устраивались в местах сильного просачивания воды со стен и потолка галерей.

Для создания запасов воды на передовых позициях, вблизи которых отсутствовали источники воды, обычно использовались металлические бочки, водосборные колодцы, отрытые в галереях, а также различные емкости, сделанные из брезента.

Водоснабжение войск в глубине обороны не представляло трудностей, воду брали из рек, запруд, местных колодцев и колодцев, отрытых саперами. Водоисточники, как правило, охранялись и содержались в хорошем санитарном состоянии.

Снабжение войск строительными материалами осуществлялось в основном за счет местных заготовок. Камень, глина, круглый лес, мешки из соломы заготовлялись на месте. Распиловка круглого леса на доски производилась на государственных и частных лесопильных заводах и в войсках.

Металл и цемент для возведения долговременных сооружений и оголовков подземных сооружений, строительства крупных командных пунктов, а также для постройки новых и восстановления разрушенных мостов доставлялись из глубины страны.

Инженерное обеспечение обороны морского побережья достигалось выполнением задач, которые осуществлялись и на фронте. Однако в решении этих задач были некоторые особенности.

Основу оборонительных позиций главной полосы обороны на главных направлениях составляли батальонные узлы обороны, состоявшие из ротных опорных пунктов, а на второстепенных — ротные и взводные опорные пункты.

Инженерное оборудование ротных опорных пунктов состояло из двух траншей и не менее одного хода сообщения, котлованных и подземных убежищ, отдельных закрытых огневых сооружений и в большинстве случаев подземной галереи и заграждений.

Инженерное оборудование взводного опорного пункта состояло из одной траншеи, взводного убежища, отдельных огневых сооружений и заграждений. [608]

Позиции орудий, предназначенных для стрельбы прямой наводкой, оборудовались окопами с открытыми площадками для стрельбы и укрытиями для расчетов, боеприпасов и орудий, ДЗОС и подземными тупиковыми сооружениями. Амбразуры артиллерийских деревоземляных и подземных сооружений, как правило, закрывались откидными щитами и тщательно маскировались.

Минометные позиции оборудовались подземными укрытиями и открытыми площадками для стрельбы.

Для командных пунктов от батальона и выше, как правило, возводились подземные сооружения. Наблюдательные [609] пункты представляли собой оголовки подземных сооружений и отдельные сооружения котлованного типа.

Заграждения на морском побережье устанавливались только на наиболее угрожаемых направлениях. Непосредственно на побережье применялись взрывные заграждения, а в глубине обороны — противотанковые рвы. Применялись также управляемые мины.

Основные дороги, идущие от морского побережья в глубь страны, подготовлялись к разрушению; на них создавались узлы заграждений, обороняемые саперами.

Плотность противотанкового минирования на глубину главной полосы обороны на важнейших направлениях обычно составляла 2–3 тыс., а на второстепенных — 1–1,5 тыс. мин на 1 км фронта.

Рубежи развертывания для контратак оборудовались одной-двумя прерывчатыми траншеями, окопами для артиллерии и минометов и укрытиями для личного состава и техники.

Общий объем инженерных работ, выполненных войсками КНА на побережье в течение первого квартала 1951 г., приведен в табл. 25.

Таблица 25. (стр. 610)

 

Наименование работ Единица измерения Западное побережье Восточное побережье Всего
Отрыто новых и переоборудовано имевшихся траншей км 300 700 1000
Отрыто ходов сообщения км 96 285 381
Отрыто стрелковых ячеек шт. 7860  — 7860
Отрыто пулеметных окопов шт. 237 115 352
Построено ДЗОС шт. 40 68 108
Оборудовано артиллерийских и танковых позиций шт. 94 78 192
Оборудовано крупных КП шт. 89 65 154
Оборудовано крупных НП шт. 13 11 24

Развитие и совершенствование обороны морского побережья в инженерном отношении продолжалось вплоть до конца войны. В качестве примера инженерного оборудования морского побережья можно привести вонсанское направление, где на 78-километровом фронте к первой половине 1953 г. было построено 510 различных подземных галерей, 269 подземных сооружений для КП, 750 различных сооружений для НП, 65,5 км траншей и ходов сообщения, 78 км противотанковых рвов и 33 долговременных огневых сооружения.

Инженерное обеспечение отхода войск. Во втором этапе войны, когда войска КНА вынуждены были отходить на север, инженерные мероприятия по обеспечению отхода практически не проводились.

Для организации оборонительных работ на тыловых рубежах силами местного населения в июле 1950 г. было создано управление оборонительного строительства. В состав этого управления входили офицеры, которые еще до отхода отрекогносцировали рубежи в тылу действующих войск [610] и организовали производство земляных работ вручную на рубежах Канте, Тэчжон; западнее Сувон, Иочжу, Вончжу; 20 км южнее Мунсан, Сеул, Капхён и вдоль 38-й параллели. Наиболее прочно был подготовлен оборонительный рубеж по 38-й параллели на участке севернее Кайсен, Ёнчон. Здесь было отрыто и оборудовано две-три линии прерывчатых траншей и окопов, устроены закрытые огневые сооружения и укрытия для личного состава, а также командно-наблюдательные пункты. На важнейших направлениях этот рубеж был прикрыт заграждениями и оборудован на глубину до 3 км. Оборудованием его занимались подразделения пограничников, воинские части и местное население.

На других рубежах участки траншей и окопы были отрыты в основном силами местного населения и то только в районах узлов дорог. На двух отрекогносцированных рубежах севернее 38-й параллели (один примерно в 160 км, а другой около 400 км севернее 38-й параллели) оборонительные работы почти не проводились, за исключением участка Бакчхон, Хичен по р. Чёнчёнган, где были отрыты прерывчатые траншеи и построены некоторые сооружения полевого типа.

Большие работы во втором этапе войны были проведены по устройству минных заграждений на побережье Кореи. Так, на участках Нампхо, Бакчхон (западное побережье) и Вонсан, Хамхын (восточное побережье) были [612] установлены сотни тысяч мин. В некоторых районах возможной высадки морского десанта противника строились и оборонительные сооружения полевого типа. Однако широко оборонительные работы на побережье развернулись только в конце 1950 г.

Организация и производство инженерных работ. В связи с тем, что в войсках КНА и КНД инженерной техники было мало и преобладал ручной труд, методы организации инженерных работ в большинстве случаев были простыми. Подразделения и части, как правило, оборудовали позиции своими силами; траншеи, ходы сообщения, убежища и подземные галереи возводились в основном вручную.

При наличии местных материалов заготовка их производилась децентрализованно, а при отсутствии местных материалов — централизованно. Для централизованной заготовки материалов часто привлекались инженерные подразделения и части. Для подноски материалов к переднему краю обороны отрывались магистральные ходы сообщения.

Работы по проходке подземных галерей выполнялись отдельными командами, состоявшими из групп бурильщиков, откатчиков породы, крепильщиков и подносчиков материалов.

Подрывники (саперы, шахтеры) или обученные подрывному делу пехотинцы обычно обслуживали несколько команд проходчиков. [614]

Для обучения войск лучшим способам производства работ и возведения подземных убежищ и галерей в КНА было мобилизовано до 40 тыс. шахтеров, которые сыграли очень большую роль в деле успешного строительства подземных галерей. Такие мероприятия проводили и китайские добровольцы.

Большую трудность при проходке подземных галерей с применением В В представляло удаление взрывных газов. Обычно на удаление газов из галереи длиной до 30 м требовалось до двух часов, а длиной 50 м — до четырех, поэтому в практике работы использовали вентиляторы и компрессорные станции, устраивали газоотводные штольни, раскладывали костры и т. п.

Кроме массового строительства подземных галерей, значительный интерес также представляет строительство ДОС. Только с сентября по конец 1952 г. китайские добровольцы построили 518 ДОС. Общее руководство возведением долговременных инженерных сооружений осуществляли общевойсковые командиры, а техническое — инженерные начальники.

Наиболее сложные работы (опалубочные, арматурные и частично бетонирование) выполнялись инженерными подразделениями, остальные — пехотными частями и подразделениями. В войсках КНД на некоторых направлениях строительство долговременных фортификационных сооружений вели инженерные полки РГК. [615]

Для оборудования оборонительных полос был установлен минимум подготовительных работ, который включал рекогносцировку, составление плана работ, составление типовых схем, обучение войск и строительство опытных объектов, заготовку и подвоз материалов.

В ходе инженерных работ были выявлены средние производственные показатели по проходке подземных галерей, которые приведены в табл. 26. [616]

Таблица 26. (стр. 615)

.

Показатели Вручную С применением комрессоров
твердая скала скала с трещинами плотный грунт твердая скала скала с трещинами плотный грунт
Норма выработки на 1 человека в день, куб. м 0,1 0,2 0,4 0,3 0,6 1,0
Расход аммонита на 1 куб. м выработки, кг 2 1,2 0,8 1,7 1,0 0,6
Состав команды для работы в забое  — 6  —  — 6  —
Количество шпуров на кв. м забоя, шт.  — 3–4  —  — 3–4  —
Глубина шпуров, см  — 60–70  —  — 120–130  —

По данным 39-го армейского корпуса, производительность проходки галереи командой в составе шести человек за 8 ч составляла: в скале 0,3–0,5 м; в выветрившемся камне — 0,7–1,2 м, в грунте — до 2,0 м; отрывка траншей и ходов сообщения в каменистом грунте — 1,5–2,5 м и в обычном грунте — 4–6 м.

Краткие выводы. В первых этапах войны в КНА ощущался большой недостаток в инженерных частях. Это приводило иногда к необходимости создавать в некоторых стрелковых ротах нештатные саперные отделения из состава пехоты. Наличие в распоряжении командующего армейской группой одного штатного армейского инженерно-саперного батальона, а в распоряжении Ставки — только двух инженерно-саперных полков РГК не могло обеспечить выполнение всех фронтовых и армейских инженерных задач, необходимое усиление дивизий и создание инженерного резерва.

В непосредственном распоряжении Главного командования войск КНД было 9–11 инженерных полков РГК, которые использовались в основном на дорожно-мостовых работах в тылу действующих войск. Такое использование инженерных войск в ряде случаев отрицательно сказывалось на инженерном обеспечении боевых действий частей и соединений, так как штатные саперные подразделения последних были малочисленны. Однако обеспечение войск дорогами являлось одной из важнейших задач [617] инженерных войск, от решения которой зависел успех боевых действий частей и соединений непосредственно на фронте, а выполнение этой задачи в силу горного характера местности, плохой пропускной способности существующих дорог, массового разрушения их американской авиацией и отсутствия дорожной техники для механизации, ремонта и содержания последних было сложным и трудным делом. Поэтому командование войск КНД вынуждено было большую часть инженерных войск задействовать на дорожномостовых работах.

Современных средств механизации инженерных работ в инженерных войсках КНА и КНД почти не имелось, а количество имевшихся инженерных и транспортных средств было недостаточным, что обусловило производство большинства инженерных работ вручную.

В горных условиях большое значение в силу господства авиации ВВС США приобрела маскировка войск и инженерных сооружений, чему в ходе войны уделялось особое внимание.

Опыт форсирования рек показал, что в горных условиях при резком изменении уровня воды в реках применение наплавных и низководных мостов затруднено. Для высоководных мостов целесообразно применять ряжевые [618] и рамные опоры, готовые элементы и имущество разборных металлических мостов. Широкое применение могут получить канатно-подвесные средства для преодоления некоторых препятствий и транспортировки грузов.

Большое значение при форсировании многих рек имело использование бродов и дамб-мостов, выложенных из камня и мешков с землей, применение запасных пунктов переправы, а также быстрое восстановление частично разрушенных противником постоянных мостов с применением заранее заготовленных материалов.

Опыт боевых действий также показал, что глубина оборонительных полос и позиций и расстояние между ними в горных условиях были значительно больше, чем в обычных условиях.

Основу оборонительных позиций на труднодоступных направлениях в горной местности составляли ротные районы обороны, имевшие между собой огневую связь (схемы 40, 41). В широких долинах и на плоскогорьях основу оборонительных позиций составляли батальонные районы обороны. Основу инженерного оборудования батальонных и ротных районов обороны составляли траншеи, ходы сообщения, галереи и заграждения.

Подземные галереи, как показал опыт войны, отрывались не менее одной в каждом ротном районе обороны. Они, как правило, имели тыльный вход и два выхода в траншею или другие наземные сооружения (оголовки), выходы выводили на фланги обороняемых высот. На важных направлениях выходы выводили на участки траншей, переоборудованные в потерны. При оборудовании батальонных и ротных районов обороны иногда возводились котлованные сооружения полевого или долговременного типа.

Опыт также показал, что широкое применение подземных сооружений не только не исключало применение траншей, ходов сообщения и закрытых полевых и долговременных сооружений котлованного типа, а наоборот, позволяло более эффективно их использовать. Инженерное оборудование местности с комплексным использованием различных видов оборонительных сооружений обеспечивало войскам КНА и КНД создание прочной и устойчивой обороны. [619]

При организации обороны в горных условиях большую роль играли заграждения, особенно противопехотные. Большое количество теснин, каменистый грунт и благоприятные условия для наблюдения за подходом противника к обороняемым позициям способствовали широкому применению фугасов и камнеметов, в том числе и управляемых. Для прикрытия танкоопасных направлений применялись противотанковые рвы, эскарпы и контрэскарпы. В качестве противодесантных заграждений на морском побережье широкое применение нашли противодесантные мины, металлические ежи, каменные глыбы, надолбы и т. д.

Опыт войны в Корее подтвердил большую роль подвижных отрядов заграждения, а также заблаговременно установленных заграждений и подготовленных к разрушению дорог на важных направлениях в глубине своей обороны.

 

2. Инженерное обеспечение боевых действий американских и южнокорейских войск

По мере развертывания боевых действий в Корее количество американских инженерных войск непрерывно возрастало и уже к концу 1950 г. насчитывалось семь дивизионных саперных батальонов, семь саперных и инженерно-строительных [620] батальонов РГК и несколько специальных инженерных рот, а к маю 1953 г., помимо семи дивизионных саперных батальонов, имелось до двадцати пяти отдельных саперных батальонов РГК, до десяти отдельных инженерно-строительных батальонов РГК, один топографический батальон РГК, до пятнадцати штабов (со штабной ротой каждый) полевых инженерных, инженерно-строительных групп и групп инженерного снабжения и ремонта, более тридцати отдельных специальных инженерных рот РГК (понтонно-мостовые, переправочно-мостовые, роты легких инженерных машин, роты автомобилей-самосвалов, инженерно-ремонтные, инженерно-складские, портостроительные, прожекторную роту, роты по прокладке полевых трубопроводов и некоторые др.). Численность личного состава некоторых дивизионных саперных батальонов, саперных и инженерно-строительных батальонов РГК была примерно на 15–30% меньше штата{101}.

С начала войны и до июля 1951 г. в большинстве американских и южнокорейских соединений ощущался острый недостаток инженерной техники. В дивизиях, например, было очень мало табельных переправочных, минно-подрывных и землеройных средств. Дивизии не имели [621] положенных по штату саперных танков, ощущался недостаток дорожной техники, отмечалось плохое снабжение войск инженерным имуществом.

Инженерное снабжение американских и южнокорейских войск стало улучшаться только с середины 1951 г., когда в районе Пусана начали функционировать «базовые» инженерные склады. Через эти склады осуществлялось в основном снабжение войск табельными инженерными средствами и некоторыми гражданскими дорожно-аэродромными и строительными машинами. Здесь же производился и капитальный ремонт инженерной техники{102}.

Из новых средств инженерного вооружения американцы применяли самодельные напалмовые мины, миноискатель AN/PRS-3, плавающие машины, испытывали напалмовые мины (фугасы), неметаллическую и металлическую противопехотные мины Ml 4 и Ml 6, противотанковую мину Ml 5, новый понтонно-мостовой парк Т5 грузоподъемностью 54 т с надувными понтонами, опытный образец алюминиевого разборного моста Т6 (вместо моста Бейли), алюминиевый пешеходный мост, мостоукладчик, буксирно-моторные катера, паромы и канатные дороги, лесопильный станок.

Американские армейские корпуса (1, 9 и 10-й) и 8-я полевая армия штатных частей и подразделений инженерных войск не имели. Для инженерного обеспечения им придавались инженерные части и подразделения РГК, большинство которых сводилось в полевые инженерные и инженерно-строительные группы.

Так, в мае 1953 г. в распоряжении командиров армейских корпусов находились полевые инженерные группы: в 1-м корпусе — 1169-я и 1405-я группы; в 9-м корпусе — 11, 24 и 36-я группы; в 10-м корпусе — 19, 32 и 8224-я группы. В непосредственном распоряжении командующего 8-й полевой армией имелись 4, 44 и 74-я полевые инженерные группы, а также 12-я и 14-я инженерно-строительные группы. В зоне коммуникаций использовались 45-я и 5000-я группы инженерного снабжения и ремонта. [622]

В состав одной полевой инженерной группы часто входили два — четыре саперных батальона РГК и несколько специальных рот инженерных войск. В отдельных случаях в группы временно включалось до шести саперных батальонов РГК (например, в состав 19-й полевой инженерной группы 10-го армейского корпуса в мае 1953 г.). В инженерно-строительные группы сводилось по два-три соответствующих батальона РГК и отдельные специальные роты. Группы инженерного снабжения и ремонта использовались для инженерного снабжения и ремонта инженерных и некоторых других средств.

Части и подразделения инженерных войск РГК, находившиеся в распоряжении командиров армейских корпусов и командующего армией, использовались для усиления дивизий первого эшелона и выполнения корпусных и армейских инженерных задач.

Инженерные войска южнокорейской армии имели организацию, в основном аналогичную американской, и были оснащены американской техникой. В 1950 г. в составе этих войск насчитывалось восемь дивизионных саперных батальонов и один отдельный саперный батальон РГК. В последующем количество частей и подразделений инженерных войск увеличилось. В 1953 г. южнокорейская армия имела уже более пятидесяти взводов противотанковых заграждений, входящих в состав батарей 57-мм и 75-мм безоткатных орудий пехотных полков (по одному взводу в полку), пятнадцать — семнадцать дивизионных саперных батальонов, около двадцати отдельных саперных и инженерно-строительных батальонов РГК, до пятнадцати отдельных специальных рот инженерных войск РГК (мостовых, понтонных, рот легких инженерных машин, инженерно-ремонтных, инженерно-складских, топографических, автотранспортных и некоторых других), девять штабов (со штабной ротой каждый) инженерно-строительных и инженерно-технической групп РГК, один отдельный железнодорожный полк РГК.

Корпуса южнокорейской армии своих штатных инженерных частей и подразделений не имели. Для инженерного обеспечения им придавались части и подразделения инженерных войск РГК, из которых и формировались [623] инженерные группы. В каждом корпусе обычно создавалась одна инженерная группа. В состав инженерной группы 1-го корпуса, например, входили три-четыре саперных батальона РГК и несколько специальных инженерных рот; в состав инженерной группы 2-го корпуса иногда входило до шести — восьми саперных и других батальонов инженерных войск и, кроме того, до пяти — восьми отдельных рот специального назначения.

В непосредственном распоряжении штаба южнокорейской армии находились все остальные части и подразделения инженерных войск РГК, они также были сведены во временные три инженерные, три инженерно-строительные и одну инженерно-техническую группы, каждая в составе примерно двух-трех саперных (инженерно-строительных) батальонов и одной — трех специальных инженерных рот.

Использование инженерных войск и основные способы инженерного обеспечения боевых действий в южнокорейской армии были почти такими же, как и в американских войсках. Однако южнокорейские инженерные войска были менее подготовлены, обучены и сколочены для выполнения инженерных работ в боевых условиях, чем американские. По численности и оснащению южнокорейские части и подразделения инженерных войск также значительно уступали американским.

Инженерное обеспечение наступления. Большинство задач по инженерному обеспечению наступления американских и южнокорейских войск возлагалось на инженерные части и подразделения.

Пехотный полк, наступавший в первом эшелоне дивизии, обычно усиливался саперной ротой дивизионного саперного батальона. Численность такой саперной роты американцев достигала 150 человек, а штатного взвода противотанковых мин штабной роты пехотного полка — 30 человек. Если учесть, что около одной трети личного состава саперного взвода и взвода боепитания пехотных батальонов полка также использовалось в качестве саперов, то общее количество последних в пехотном полку нередко достигало 200 человек. В распоряжении командира саперной роты, выполнявшего функции полкового [624] инженера, имелись иногда следующие инженерные средства (вместе со средствами усиления): 1–2 бульдозера, автогрейдер, 1–2 компрессорные станции, до 10 самосвалов, 3–4 бензомоторные пилы; 9–12 миноискателей, удлиненные заряды, мины и некоторые другие средства. Пехотный батальон, действовавший в качестве передового отряда, обычно получал на усиление один-два саперных взвода.

Пехотная дивизия в наступательном бою использовала обычно только свои штатные подразделения саперов. При этом три саперные роты придавались пехотным полкам, а четвертая саперная рота, штабная рота и рота обслуживания саперного батальона оставались в распоряжении командира дивизии для выполнения дивизионных инженерных задач или дополнительного усиления пехотных полков в ходе наступления.

Инженерные подразделения пехотных дивизий и полков использовались в основном для ведения инженерной разведки, оборудования командных пунктов и посадочных площадок, ремонта и восстановления дорог и мостов, проделывания проходов в заграждениях, сопровождения танков НПП в ходе наступления и для прикрытия минными заграждениями захваченных рубежей и флангов наступающих войск. Иногда некоторые инженерные подразделения использовались в качестве пехоты.

Части и подразделения инженерных войск РГК, входившие в состав инженерной группы армейского корпуса{103}, использовались в некоторых случаях для обеспечения действий дивизий первого эшелона, дорожно-мостовых работ вслед за наступающими частями первого эшелона, наводки и постройки (восстановления) мостов, оборудования исходного района для наступления корпуса, оборудования и обслуживания посадочных полос, портов и некоторых других работ в тылу наступавших войск.

Инженерные части армейского подчинения в период подготовки и в ходе наступления использовались почти полностью на работах по оборудованию и содержанию [625] дорог и мостов (включая железнодорожные), аэродромов, посадочных площадок, баз снабжения, портов и других сооружений в тылу войск. Основное внимание при этом уделялось обеспечению войск путями и переправами.

В первые этапы войны мероприятия по инженерному обеспечению в дивизиях и корпусах проводились, как правило, без единого целеустремленного плана и должного руководства со стороны командиров соединений и войсковых инженеров.

Инженерная разведка инженерных мероприятий войск КНА и КНД проводилась подразделениями инженерных войск иногда самостоятельно, а чаще в составе подразделений общевойсковой разведки. При подготовке и в ходе наступления основное внимание инженерной разведки направлялось на выявление заграждений и характера инженерного оборудования обороны войск КНА и КНД, а также на выявление состояния путей для наступающих войск. Самостоятельно инженерные подразделения вели разведку поисками, наблюдением с наземных наблюдательных пунктов, а также с самолетов и вертолетов (офицерами инженерных войск), подслушиванием и непосредственным осмотром. В состав общевойскового разведывательного подразделения или передового отряда включалось обычно до взвода саперов. Разведывательные секции (отделения) инженерных штабов весьма широко практиковали также сбор и обработку инженерно-разведывательных данных, добываемых разведкой родов войск в особенно воздушной разведкой. Дешифрирование инженерных объектов на аэрофотоснимках производилось специальными подразделениями инженерных войск, а разведка наземным фотографированием — подразделениями войск связи. Использовались также показания пленных и опрос местного населения. В ходе наступления инженерную разведку заграждений и препятствий (в основном вдоль путей), как правило, вели саперы, обеспечивающие продвижение головных танковых и пехотных подразделений. Основными средствами разведки при этом являлись миноискатели и щупы. Ввиду того что американские миноискатели почти не реагировали на зарытые в грунт мины с деревянными корпусами, саперы, [626] а иногда и пехотинцы вынуждены были разведывать дороги и участки местности с помощью щупов и штыков, на что затрачивалось много времени. Саперы 28-го инженерного полка 1-й английской пехотной дивизии иногда пытались использовать для обнаружения и извлечения зарытых мин специально обученных собак, однако ощутимого эффекта при этом достигнуто не было. Новых средств, приемов и способов ведения инженерной разведки (за исключением использования для этой цели вертолетов и самолетов) не отмечалось.

Оборудование исходных районов для наступления ограничивалось подготовкой путей для выдвижения войск, разминированием и ремонтом дорог и мостов, оборудованием бродов и посадочных площадок для самолетов и поспешным самоокапыванием пехоты. В первых этапах войны большинство танков и орудий в исходных районах не окапывалось. В отдельных случаях для артиллерии и минометов устраивались открытые окопы и щели неполного профиля для расчетов.

С апреля 1951 г. американские и южнокорейские войска при подготовке исходных районов для наступления стали полнее использовать оборонительные сооружения и заграждения, устроенные ими в период обороны. Части некоторых американских и южнокорейских дивизий стали оборудовать в исходных районах дополнительные простейшие укрытия для личного состава пехотных подразделений первого эшелона и для командных пунктов, артиллерийские и минометные подразделения на своих огневых позициях стали отрывать окопы и укрытия и прикрывать их инженерными заграждениями.

Проделывание проходов в минных заграждениях и разминирование участков местности и дорог при подготовке и в ходе наступления американские и южнокорейские саперы осуществляли обычно вручную, часто под прикрытием дымовых завес и, как правило, после полного подавления огня, прикрывающего эти заграждения.

В период подготовки к наступлению силами саперных батальонов некоторых дивизий (24, 7, 1-й и др.) личный состав родов войск обучался самостоятельному преодолению минно-взрывных заграждений. [627]

Проделывание проходов в своих минных полях или снятие последних перед своим передним краем американские и южнокорейские войска осуществляли иногда днем или за одну-две ночи перед наступлением. Применения минных тралов в Корее не отмечалось. В отдельных случаях проходы в противопехотных минных полях проделывались с помощью танкдозеров, а в противотанковых или смешанных минных полях — с помощью удлиненных зарядов «Змея». Если же отдельные уцелевшие огневые точки оборонявшихся все же препятствовали разграждению, то очаги заграждений уничтожались с помощью артиллерийского обстрела и бомбардировкой с воздуха, на что расходовалось большое количество боеприпасов. Саперы при этом использовались для расчистки местности от невзорвавшихся мин.

При наступлении в тактической глубине обороны войск КНА и КНД разведка минных заграждений и устройство в них проходов осуществлялись саперами, посаженными на головные танки НПП, или саперами, обеспечивающими преодоление заграждений передовыми пехотными подразделениями. Иногда во время наступления заграждения КНА и КНД на дорогах разрушались и взрывались огнем артиллерии.

Для преодоления головными танками рвов, завалов и воронок американские войска иногда применяли танкдозеры, которые предназначались для сопровождения танковых подразделений.

На дорожно-мостовые работы привлекалось до 60–70% наличных частей и подразделений инженерных войск, иногда пехотные подразделения и большое количество мобилизованного местного населения.

Некоторое представление об объеме дорожно-мостовых работ, производившихся в американских дивизиях при подготовке и в ходе наступления, дают данные показателей производства соответствующих работ в полосе наступления 24-й американской пехотной дивизии в 1950–1951 гг., изложенные в табл. 27.

Таблица 27. (стр. 628)

 

Наименование работ Сентябрь 1950 г. Октябрь 1950 г. Февраль 1951 г. Март 1951 г. Апрель 1951 г.
Ремонт и содержание дорог, км 230 960 130 254 192
Постройка (прокладка) новых дорог и колонных путей, км  — 30 36 56 54
Устройство дорожных кюветов, км  —  — 33 85 152
Постройка новых мостов, шт. 1 4 2 25 9
Наводка мостов, шт. 2 2  —  —  —
Оборудование бродов, шт. 3 5 29  —  —
Устройство дорожных труб, шт.  —  — 39 98 151
Снято минных полей разных 17 7  — 5 6
Подвозка на самосвалах гравия, щебня, песка, тыс. куб. м  —  — 12 16 11
Устройство усиленного проволочного забора, км  —  — 5  —  —
Постройка взлетно-посадочных полос, шт. 3 10 2  — 9
Использование мешков из рисовой соломы, наполненых грунтом и песком, шт. (для дорожно-мостовых работ) 6000 Оката 8000 10866 57267 9400

Из приведенных в табл. 27 данных видно, что в общем объеме дорожно-мостовых работ прокладка и постройка новых дорог (колонных путей) имела сравнительно небольшое значение. Новые дороги и колонные [628] пути небольшой протяженности прокладывались главным образом для автотранспорта, иногда для артиллерии и танков в районах полного бездорожья или для объезда некоторых труднопроезжаемых и ремонтируемых участков существующих дорог.

На дорожных работах подразделения инженерных войск широко применяли бульдозеры, автогрейдеры, самосвалы, компрессорные станции с пневмоинструментом, бурильные установки, передвижные камнедробилки и взрывчатые вещества. Во многих случаях применялись также дорожные моторные катки, автопогрузчики, одноковшовые экскаваторы и скреперы.

Для ремонта дорог и мостов широко применялись камень, песок и мешки из рисовой соломы, наполняемые различным грунтом. Лесоматериал применялся сравнительно мало, так как в южной части Кореи строевого леса было недостаточно. [629]

Отмечалось применение саперами табельного имущества для постройки канатно-подвесных дорог через овраги, ущелья и вдоль крутостей больших высот.

При восстановлении и ремонте мостов на дорогах широко использовались мешки с песком для устройства из них мостовых опор с каменным заполнением и подъездов (съездов). Иногда из таких мешков на реках выкладывались переходы в виде сплошных дамб (плотин). В некоторых случаях подобные переходы устраивались с таким расчетом, чтобы вода затопляла их; при этом образовывались своеобразные «подводные мосты». Водопропускные трубы в дамбах устраивались из металлических бочек с выбитыми днищами. Чтобы воспрепятствовать быстрому разрушению деревянных рамных и свайных опор моста галькой, перемещающейся в результате быстрого течения рек, нижнюю часть стоек (свай) опор обивали жестью. Для восстановления больших пролетов мостов американцы широко использовали имущество табельного металлического разборного моста системы Бейли, из которого собирались не только пролетное строение, но и мостовые опоры.

Установленных норм дорожного обеспечения наступающих войск практически не существовало. Распределение дорог между соединениями и частями зависело почти целиком от существующей дорожной сети и ее состояния. Поэтому во многих случаях дивизия, например, использовала в наступлении одну дорогу, которая являлась одновременно и «главным путем подвоза». В некоторых случаях дивизия наступала по двум дорогам. В этих случаях усиленному пехотному полку первого эшелона выделялась одна дорога.

Сооружения для командных и наблюдательных пунктов строились поспешно и не всегда. В качестве наблюдательных сооружений часто применялись обычные стрелковые окопы и щели с повышенными брустверами и противоосколочными покрытиями из мешков с грунтом. Такими же сооружениями, а иногда и дерево-земляными блиндажами оборудовались командные пункты командиров батальонов (дивизионов), полков и дивизий. Некоторые командные пункты размещались в жилых помещениях [630] населенных пунктов, в землянках, а иногда и в палатках. В ходе наступления командные пункты нередко размещались в специально оборудованных автомобилях.

Инженерное обеспечение штурмовых действий подразделений американских и южнокорейских войск имело место лишь в частных наступательных боях четвертого этапа войны, когда саперы в составе штурмовых групп блокировали оборонительные сооружения, подрывали зарядами В В туннели и другие прочные огневые сооружения подземного типа, а также проделывали проходы в заграждениях.

С мая — июня 1951 г. американские и южнокорейские войска стали все больше уделять внимания инженерному закреплению захваченных рубежей. При этом на важных участках в первую очередь устанавливались минно-взрывные и проволочные заграждения; пехота и подразделения других родов войск быстро окапывались, а в отдельных случаях на закрепляемых рубежах устраивались и закрытые деревоземляные огневые сооружения. Для усиления покрытия иногда применялись перевозимые куски бронеплит, мешки с землей и металлические остовы пулеметных сооружений. Последние применялись в качестве переносных быстро оборудуемых сооружений. При поспешном закреплении захваченного рубежа широко практиковалось приспособление к обороне с помощью мешков с землей воронок от взрыва бомб и снарядов.

Наиболее умело и быстро захваченные высоты закреплялись в инженерном отношении подразделениями южнокорейских войск, которые в течение первых суток устраивали не только открытые, но и закрытые оборонительные сооружения и заграждения, однако без развития их в глубину.

В ходе наступательных действий американские и южнокорейские войска для преодоления нешироких и мелких горных рек широко использовали броды, мостовые переходы (дамбы) из мешков с песком и камней, подручные (местные) переправочные средства и только частично — табельные переправочные средства. Последние применялись также в ограниченном количестве и для переправы через такие сравнительно широкие реки, как [631] Нактонган, Кымган, Ханган, ширина которых на участках переправы достигала 200–400 м, глубина 1,5–4 м и скорость течения 2–3 м/с.

Форсирование рек проводилось в основном на широком фронте и преимущественно в районах дорог, троп, долин, а также на участках, где были броды или где ранее существовали мостовые и паромные переправы. Водные препятствия преодолевались при наличии полного господства в воздухе американской авиации и после длительного подавления обороны на противоположном берегу. Там, где наступавшие части противника встречали сопротивление войск КНА и КНД, они вынуждены были сначала форсировать реки передовыми подразделениями на десантных лодках, а затем по мере захвата плацдармов собирать паромы и наводить мосты для переправы войск, боевой техники и транспортных средств. Однако несмотря на тщательную подготовку к преодолению рек американские войска, например, переправлялись через р. Нактонган в течение более двух суток. В результате медлительности при переправах на исходных берегах происходило большое скопление войск и машин, ожидавших переправы, что обусловливалось, в частности, отсутствием достаточного количества табельных переправочных средств. Так, 1-й американский армейский корпус для упомянутой переправы через р. Нактонган располагал только имуществом коленных понтонно-мостовых парков М2, из которого можно было навести 40–45-тонный мост длиной до 260 м. Из десантных средств переправы во всех соединениях и частях корпуса имелось около 200 фанерных лодок М2 и три-четыре легких парома поддержки пехоты. Табельного переправочного имущества в соединениях 1-го армейского корпуса было не более 40%.

Для переправы через эту же реку соединения 9-го американского армейского корпуса применяли только лодки, легкие паромы на десантных лодках и 30–45-тонные паромы из имущества парка М4А2. Средствами для наводки наплавных мостов войска этого корпуса не располагали.

Взлетно-посадочные полосы (ВПП) для транспортных самолетов и самолетов связи подразделения инженерных войск строили как при подготовке исходных районов для [632] наступления, так и в ходе самого наступления. ВПП оборудовались сравнительно быстро и в большом количестве. Так, например, 3-й саперный батальон 24-й американской пехотной дивизии, привлекая для работ местное население, с 23 июля по 28 августа 1950 г. оборудовал 5 ВПП, а с 29 сентября по 31 октября 1950 г. — 10 ВПП. В зимнее время ВПП оборудовались иногда на промерзших рисовых полях, а летом — на прямых, широких участках дорог и на ровных участках местности. Для усиления верхнего покрытия ВПП использовались твердые сыпучие материалы (шлак, песок, гравий), а также табельные разборные металлические и проволочные маты. На постройку одной ВПП затрачивалось иногда от двух до пяти дней. При этом применялись бульдозеры, автогрейдеры, катки, самосвалы и другие штатные средства механизации инженерных работ.

Иногда ВПП строились только взводами инженерно-строительных машин и ремонта дивизионных саперных батальонов, которые для всех трудоемких работ привлекали местное население. ВПП для самолетов связи оборудовались обычно в районах КП и узлов связи командиров корпусов, дивизий и многих полков.

Маскировочным мероприятиям при подготовке к наступлению и в ходе боя большого значения не придавалось. Для скрытия некоторых мероприятий по подготовке к наступлению части и подразделения по своей инициативе иногда использовали естественные маскировочные свойства местности (обратные скаты высот, леса), населенные пункты и дымы, практиковались также демонстративные действия.

Вертикальные маски из подручных средств применялись редко и, как правило, для частичной маскировки наиболее важных участков дорог, хорошо просматривавшихся с переднего края обороняющихся. Табельные маскировочные сети иногда применялись для маскировки орудий, танков, зенитных установок и пулеметов. Весь личный состав войск получал сетки для маскировки шлемов, а солдаты и офицеры 1-й американской дивизии морской пехоты — камуфлированные плащ-палатки и нашлемники с петлями для прикрепления подручного маскировочного [633] материала. Разведчики вооруженных сил ООН снабжались камуфлированными, а зимой и белыми маскировочными костюмами (комбинезонами).

Инженерное обеспечение обороны. В обороне части и подразделения инженерных войск использовались в основном для ведения инженерной разведки и на работах, где требовалась специальная подготовка.

Все другие работы, не требующие помощи саперов, производились войсками самостоятельно. В первом этапе войны, при ведении американскими и южнокорейскими войсками оборонительных действий, некоторые их инженерные части и подразделения иногда использовались и в качестве пехоты.

Во время длительной позиционной обороны пехотным полкам и дивизиям инженерные подразделения обычно не придавались. Почти все части и подразделения инженерных войск использовались, как правило, централизованно. Большая часть инженерных войск использовалась при этом в интересах пехотных дивизий первого эшелона. В распоряжении командира армейского корпуса имелись одна-две полевые инженерные группы каждая в составе двух-трех саперных батальонов и двух — четырех специальных рот инженерных войск РГК.

У командующего 8-й армией, кроме одной-двух полевых инженерных групп, имелись две-три инженерно-строительные группы и пять — семь специальных батальонов и рот инженерных войск РГК.

В ходе первых трех этапов войны американские и южнокорейские войска инженерному оборудованию местности в обороне большого значения не придавали. Оборонительные позиции состояли из системы отдельных опорных пунктов, которые создавались по принципу обороны на широком фронте, преимущественно для прикрытия дорог, горных проходов, троп и долин рек. Опорные пункты в большинстве случаев оборудовались только открытыми сооружениями: одиночными и парными стрелковыми окопами, короткими и неполного профиля ходами сообщения, щелями и окопами для различных огневых средств. В некоторых частях отсутствовал даже шанцевый инструмент, мало имелось и табельных средств [636] заграждений. Закрытые огневые сооружения в этот период, как правило, не строились, а открытые окопы и щели отрывались небрежно, без маскировки и без оборудования их в боевом и санитарном отношениях. Оборонительные позиции (рубежи) в глубину даже на важных направлениях развивались в инженерном отношении весьма незначительно, командные пункты частей и соединений размещались в обычных домах, палатках, кузовах автомобилей или в поспешно оборудованных естественных укрытиях. Более прочно были подготовлены в инженерном отношении лишь некоторые позиции южнокорейцев [637] вдоль 38-й параллели к моменту нападения их на КНДР в 1950 г. Артиллерийские, минометные и другие огневые позиции, располагавшиеся за обратными скатами высот, иногда вообще не оборудовались в инженерном отношении. Простейшими заграждениями из колючей проволоки и мин поспешно прикрывались только отдельные участки позиций пехоты и дороги.

По мере перехода американских и южнокорейских войск к позиционной обороне инженерному обеспечению стало уделяться большее внимание.

К производству инженерных работ стали широко привлекаться части и подразделения всех родов войск и служб, а в тыловых районах — и местное население. Для этой же цели американское командование с 1951 г. значительно усилило доставку шанцевого, пневматического и бурового инструмента, колючей проволоки, волнистого железа, мин, В В и некоторых строительных машин. Оно усилило заготовку на месте мешков, строительных материалов, деревянных и металлических деталей и изделий для деревянных остовов различных закрытых оборонительных сооружений полевого типа и подземных укрытий.

К концу 1952 г. американские и южнокорейские войска создали в Корее оборонительную полосу «Эрминг», промежуточную позицию «Вайоминг» и оборонительную полосу «Канзас» общей глубиной 15–45 км. Кроме указанных оборонительных полос, ими были намечены еще рубеж обороны с передним краем по линии Сувон, Инчхон, Иочжу, Вончжу и оборонительный рубеж по линии обороны бывшего пусанского плацдарма. Оба рубежа войсками не занимались, и инженерные работы на них не производились.

Из анализа системы построения обороны американских и южнокорейских войск видно, что в целом первая полоса обороны включала следующие, хотя и нечетко выраженные элементы: позицию в полосе охранения, позиции пехотных батальонов первого эшелона полков, позиции полковых резервов (которые в ряде случаев совпадали с промежуточной позицией «Вайоминг»), тыловую (резервную) позицию, в пределах которой располагались вторые эшелоны и резервы дивизий, огневые позиции полевой [638] артиллерии, отсечные позиции пехоты, отдельные узлы сопротивления (опорные пункты) между позициями и систему инженерных заграждений.

Необходимо иметь в виду, что наличие, начертание, взаимное расположение и характер инженерного оборудования перечисленных элементов в различных частях и соединениях американских и южнокорейских войск были различными и определялись конкретными условиями местности. На ряде участков фронта некоторые из этих элементов были выражены весьма слабо или отсутствовали совсем. Все позиции пехоты являлись прерывчатыми (особенно отсечные, а также позиции охранения, позиции полковых и дивизионных резервов), с ярусным и очаговым расположением оборонительных сооружений. Общее представление об инженерном оборудовании первой полосы обороны дают полосы обороны 45, 7 и 25-й американских пехотных дивизий (схемы 42–44).

Позиции боевого охранения создавались обычно на выгодных высотах (важных направлениях) и занимались мелкими подразделениями пехоты. Некоторые позиции для непосредственного охранения соединялись ходами сообщения с передним краем обороны (с первой траншеей). В большинстве же случаев выдвижение подразделений охранения на свои позиции и отход с них осуществлялся по оврагам, ущельям и другим естественным укрытым складкам местности. Глубина полосы охранения, в пределах которой создавались такие позиции (отдельные опорные пункты) подразделений охранения, засад и разведывательных дозоров, достигала иногда 3–5 км. Опорные пункты оборудовались для круговой обороны (схема 45) обычно простейшими оборонительными сооружениями полевого типа. Для устройства заграждений применялись противопехотные и осветительно-сигнальные мины, колючая проволока, а иногда самодельные напалмовые мины (фугасы). В полосе охранения отмечались случаи оборудования ложных позиций (опорных пунктов).

В первой полосе обороны позиция пехотных батальонов первого эшелона являлась наиболее развитой в инженерном отношении. Основу ее составляли отдельные, не соприкасающиеся один с другим узлы сопротивления [640] и опорные пункты, оборудованные для круговой обороны на наиболее выгодных в тактическом отношении высотах и скатах гор. Опорные пункты обычно подготавливались для подразделений пехоты в составе от взвода до роты, а узлы сопротивления — для пехотного батальона. Имевшиеся промежутки между узлами сопротивления (опорными пунктами) прикрывались заграждениями, которые в свою очередь прикрывались огнем из устраиваемых для этой цели отдельных огневых сооружений.

Характер и степень инженерного оборудования опорных пунктов на различных позициях и на участках обороны одной и той же позиции были неодинаковыми. Они зависели от важности опорных пунктов и узлов сопротивления в тактическом отношении, наличия времени, сил и строительных материалов и от характера грунта и естественных препятствий (схемы 46–49).

С 1952 г. американские и южнокорейские войска строили много различных деревоземляных и каменно-деревоземляных оборонительных сооружений с широким применением мешков с песком (грунтом). При этом многие [641] сооружения были насыпного и пещерного типов. В полосе обороны 2-й американской пехотной дивизии к концу 1952 г. было построено около тысячи земляных, дерево-земляных и каменно-деревоземляных сооружений, что составляло плотность их около 80 сооружений на 1 км фронта обороны. Наиболее типичными по устройству являлись пулеметные огневые сооружения полукотлованного типа с деревянными остовами стойчатой конструкции и покрытиями из одного — трех рядов бревен с прослойкой из камней или мешков с грунтом. Сверху покрытия обычно обсыпались землей. Мешки с грунтом весьма широко применялись для выкладывания или усиления стен закрытых огневых сооружений, укрытий и блиндажей. Некоторые пулеметные огневые сооружения оборудовались дополнительными открытыми площадками, гранатометными ячейками и двумя-тремя амбразурами для обеспечения широкого обстрела из сооружения. Укрытия и убежища для личного состава, командных, наблюдательных и медицинских пунктов возводились в основном такими же, как и описанные закрытые огневые сооружения. [643]

В некоторых опорных пунктах возводились котлованные сооружения тяжелого типа и подземные укрытия (галереи) с площадками для ведения огня из различных огневых средств.

При заблаговременной подготовке обороны на наиболее важных участках фронта опорные пункты и узлы сопротивления оборудовались одной-двумя, а иногда и тремя траншеями; ходами сообщения, закрытыми и скрытыми огневыми сооружениями, котлованными и подземными убежищами, галереями, блиндажами (землянками), а также отдельными окопами, усовершенствованными в боевом и санитарном отношениях и обеспеченными противоосколочными укрытиями для личного состава, боеприпасов и продовольствия. В таких опорных пунктах иногда насчитывалось по 30–80 и более различных оборонительных сооружений полевого типа и по 1–3 подземных сооружения. К концу войны у противника появились отдельные сборные и монолитные огневые сооружения из железобетона.

Траншеи в некоторых опорных пунктах эшелонировались по глубине на 50–250 м одна от другой. Между траншеями строились отдельные огневые сооружения, а иногда устанавливались противопехотные заграждения.

Для организации круговой обороны многие опорные пункты (в том числе и в глубине обороны) опоясывались сплошными траншеями. Траншеи отрывались на глубину до 0,9–1,3 м с повышенными брустверами, иногда полного профиля; в отдельных случаях они устраивались насыпными. Траншеи оборудовались приткнутыми и выносными стрелковыми ячейками, пулеметными площадками, закрытыми гнездами для различных огневых средств пехоты, подбрустверными нишами, блиндажами и противоосколочными покрытиями длиной по 2–3 м каждое. Траншеи на покрытых участках несколько расширялись и углублялись до 1,8–2 м для укрытия стрелков. На особо важных участках обороны вдоль переднего края такие покрытия траншей устраивались иногда через 8–12 м.

К концу войны почти все участки первой траншеи в опорных пунктах, расположенных на первой позиции полосы обороны 3-й и 25-й американских пехотных дивизий, были [644] соединены между собой ходами сообщения и образовывали почти сплошную первую траншею (местами насыпную).

Противоосколочные или маскировочные покрытия устраивались и на многих участках ходов сообщения, связывающих траншеи с вынесенными вперед закрытыми или скрытыми огневыми сооружениями. На отдельных участках ходы сообщения имели покрытия толщиной до одного метра. Многие из котлованных укрытий имели защитные покрытия толщиной до 1,5–3 м, а подземные сооружения — до 5–10 м. Некоторые подземные сооружения устраивались двухъярусными. Верхний ярус сооружения использовался в качестве наблюдательного пункта или огневой точки, а нижний — в качестве убежища для личного состава. Войти в некоторые галереи можно было только через наземные оборонительные сооружения. Часть входов закладывалась мешками с песком, среди которых оставлялись небольшие амбразуры для ведения огня.

Кроме сооружений, находившихся в пределах опорных пунктов и узлов сопротивления, на первой и последующих [645] позициях пехоты строилось довольно много отдельных, преимущественно закрытых, огневых сооружений между опорными пунктами, узлами сопротивления и позициями. Огнем из этих сооружений прикрывались промежутки между опорными пунктами, дороги, горные проходы, долины рек, скрытые подступы к позициям, заграждения и другие объекты.

Позиция полковых резервов была более прерывистой и менее развитой в инженерном отношении, чем позиции батальонов первого эшелона. Основу ее также составляли узлы сопротивления и опорные пункты, однако последние оборудовались в меньшей степени и располагались по фронту и в глубину со значительно большими промежутками, чем опорные пункты позиции пехотных батальонов первого эшелона.

Тыловая (резервная) позиция на важных участках (направлениях) оборудовалась в инженерном отношении так же, как и позиция полковых резервов, а иногда и еще в меньшей степени. Это объяснялось тем, что, хотя тыловая позиция и оборудовалась подразделениями дивизионных резервов, последние ее не занимали и располагались в районах, наиболее выгодных для проведения контратак.

На некоторых важных направлениях на переднем крае тыловой (резервной) позиции отмечалось большее количество оборонительных сооружений и, в частности, больших участков траншей, ходов сообщения и заграждений. В районе тыловой (резервной) позиции располагалась часть огневых позиций артиллерии дивизий первого эшелона, а также часть резервов частей и подразделений некоторых родов войск.

При инженерном оборудовании огневых позиций артиллерии и минометов американские войска, кроме окопов, устраивали погребки для хранения боеприпасов и продовольствия и укрытия (щели, заслоны, землянки и блиндажи) для расчетов, а иногда и для средств тяги. К огневым позициям прокладывались подъездные пути. Подступы к позициям иногда прикрывались заграждениями.

Для обеспечения маневра артиллерией и танками вдоль переднего края обороны, на некотором удалении [646] от него, иногда подготавливались участки рокадных путей. Важные участки путей сообщения прикрывались от наблюдения вертикальными масками.

В целях самообороны вокруг огневых позиций артиллерии и минометов силами самих расчетов устраивались одиночные и парные стрелковые окопы, противопехотные заграждения, окопы для пулеметов, противотанковых ружей и других огневых средств. Эти сооружения в необходимых случаях занимались частью артиллерийских (минометных) расчетов.

Для маскировки орудий полевой и зенитной артиллерии и минометов применялись табельные маскировочные сети и покрытия с применением подручных маскировочных материалов. В отдельных случаях устраивались ложные огневые позиции, на которых были установлены макеты некоторых артиллерийских средств.

При организации противотанковой обороны оборудовались основные и запасные огневые позиции для танков, состоявшие из танковых окопов, блиндажей для укрытия экипажей и погребков для хранения боеприпасов (горючего), ходов сообщения и сооружений для наблюдательных пунктов. [647]

Основные огневые позиции для танков часто оборудовались в опорных пунктах пехотных рот первого эшелона, а иногда и непосредственно на переднем крае обороны, вдоль первой траншеи. Для выдвижения танков на эти позиции подготавливались маршруты, связывающие между собой основные и запасные огневые позиции. Последние часто размещались в опорных пунктах пехотных рот второго эшелона. Подступы к огневым позициям танков прикрывались заграждениями, а сами позиции маскировались от воздушного и наземного наблюдения.

Если танки использовались в обороне для стрельбы с закрытых позиций, то для них на огневых позициях иногда подготавливались земляные насыпи с аппарелями для увеличения угла возвышения орудия танка.

При инженерном обеспечении действий танковых подразделений, предназначавшихся для нанесения контратак, подготавливались иногда колонные пути, отдельные участки рубежей развертывания и окопы для танков, ведущих огонь с места прямой наводкой.

Инженерное оборудование второй полосы обороны «Канзас» было закончено в 1952 г. Основу ее составляли узлы сопротивления и опорные пункты, подготовленные для занятия их частями и подразделениями пехотных дивизий в случае отхода последних с первой полосы обороны. На некоторых участках полосы узлы сопротивления и опорные пункты были оборудованы в инженерном отношении только на позиции батальонов первых эшелонов полков. Опорные пункты и узлы сопротивления этой полосы обороны имели в основном сооружения полевого типа. Отдельные сооружения строились из бетона и камня (на цементном растворе).

Заграждения в условиях длительной позиционной обороны нашли широкое применение. При этом основное внимание в войсках уделялось противопехотным заграждениям. Примером количественного соотношения применявшихся американскими войсками в Корее противопехотных и противотанковых заграждений может служить устройство их в полосе обороны 1-й американской дивизии морской пехоты. На 1 марта 1952 г. в ее полосе было установлено 835 противотанковых мин, 17 547 противопехотных мин, 2775 сигнально-осветительных [648] мин и около 90 км проволочного забора. Аналогичное положение наблюдалось и в полосах обороны других американских и южнокорейских дивизий.

Противопехотные заграждения создавались перед передним краем обороны, перед позициями полковых и дивизионных резервов, иногда между участками траншей (по глубине), для прикрытия отсечных позиций, узлов сопротивления и опорных пунктов, огневых позиций артиллерии и минометов и других объектов в тактической глубине. Некоторые наиболее важные опорные пункты для обеспечения круговой обороны прикрывались заграждениями со всех сторон. Наибольшая плотность и протяженность заграждений отмечались, как правило, перед передним краем первой полосы обороны, где на некоторых участках смешанные противопехотные заграждения устраивались на глубину до 100 и более метров. Проволочные заграждения в большинстве случаев устанавливались на участках, где их легче скрыть и прикрыть фланговым и косоприцельным огнем пулеметов. Впереди проволочных заграждений часто отмечались противопехотные и осветительно-сигнальные мины. [649]

Перед передним краем обороны проволочные заграждения часто устанавливались в одном из следующих сочетаний: простой проволочный забор в 1–4 ряда по глубине, простой и усиленный проволочные заборы или усиленные заборы в 1–2 ряда, проволочные спирали в 1–2 ряда (и в 1–2 яруса) и усиленный или простой заборы в 1–2 ряда, проволочная сеть в 2–3 ряда кольев, иногда усиленная проволочной спиралью или колючей проволокой внаброс, и ряд других сочетаний.

Обычно между радами проволочных заграждений оставлялись различные (от 3 до 30 м и более) промежутки, в которых иногда устанавливались противопехотные мины. Отмечалось также применение переносных проволочных заграждений (рогаток, ежей, спиралей), оплетка колючей проволокой кустарника и лесных завалов, а в отдельных случаях — применение малозаметных проволочных заграждений. Все типы проволочных заграждений устанавливались на металлических и деревянных кольях. В глубине обороны противопехотные заграждения применялись значительно меньше, чем перед передним краем.

Противопехотные минные заграждения применялись для прикрытия подступов к проволочным заграждениям и самостоятельно. В последнем случае они часто располагались в местах, где трудно скрыть или замаскировать другие виды заграждений, а также в местах, слабо простреливаемых ружейно-пулеметным огнем, и на непростреливаемых участках местности, где они прикрывались лишь огнем минометов. Сравнительно часто минировались противопехотными минами и промежутки между узлами сопротивления и опорными пунктами.

Противопехотные минные заграждения устраивались в виде минных полей, небольших очагов (по нескольку противопехотных мин в каждом) и в виде отдельно установленных мин и мин-сюрпризов. Минные поля сравнительно большой протяженности устанавливались (из 50–500 противопехотных мин в каждом поле) обычно перед передним краем обороны, а также для прикрытия горных проходов, дорог и троп, пересекающих оборонительную позицию.

Противопехотные минные поля устанавливались в два — три и четыре рада мин натяжного действия, располагавшихся [650] через 4–8–10 м в каждом ряду. В некоторых случаях применялись и нажимные мины.

В небольших очагах заграждений устанавливалось по 3–8 противопехотных мин. Промежутки между такими очагами достигали 20–30 м и более. Взрывом некоторых таких очагов мин подразделения управляли из окопов (траншей) с помощью натяжных шнуров или подрывных машинок.

Минные поля и очаги сигнальных мин американские войска использовали также для прикрытия районов сосредоточения и расположения войск на отдыхе от внезапного нападения партизан и отдельных групп пехоты. При этом мины иногда устанавливались только на ночь, а днем снимались.

Отдельные противопехотные мины применялись в основном для усиления проволочных заграждений, противотанковых минных полей и в качестве мин-сюрпризов при минировании домов, сараев, садов, огородов, дорог и т. п.

Сигнальные мины (ракеты) в одиночку и группами устанавливались на подступах к минным и проволочным заграждениям или непосредственно связывались с последними. [651]

Иногда сигнально-осветительные мины устанавливались с противопехотными минами на одном поле.

Перед некоторыми из участков оборонительной позиции американских войск сигнальные мины были установлены в 200 м от переднего края обороны. Они располагались в один ряд с интервалами 20–30 м и соединялись одна с другой проволокой.

В качестве основных средств противопехотного минирования южнокорейцы применяли известные уже табельные американские противопехотные мины М2А1 (М2А2, М2А4) и МЗ, а также сигнальные мины М48 и М49. В небольшом количестве применялись английские табельные противопехотные мины МКI и МКII и мины с деревянными корпусами (нажимные). Использовались также самодельные мины из ручных осколочных гранат и из бидонов (баков, бочек), наполняемых напалмом. С конца 1952 г. американцы начали завозить в Корею свои новые пластмассовые противопехотные мины M14. Диаметр мины равен 55 мм, высота — 40 мм, вес ВВ (тетрил) — 31 г, общий вес — 127,6 г.

Противотанковые мины американцы широко не применяли в Корее. Они устанавливались иногда перед передним краем и в глубине обороны, главным образом на дорогах, в горных проходах и на отдельных участках танкодоступной местности. В отдельных случаях противотанковые мины ставились в местах бродов, на дне танкодоступных рек и в долинах рек. Минные поля устанавливались обычно небольшой протяженности в 3–4 ряда мин, общей глубиной 10–20 м, плотностью примерно 1 мина на погонный метр заграждения. Минные пояса, предусматривавшиеся американскими наставлениями, в Корее не применялись. Шестирядные минные поля устанавливались лишь в отдельных случаях. В границах противотанковых минных полей устанавливались противопехотные мины.

Маскировка оборонительных позиций, районов и сооружений, а также дорог и тыловых объектов в период позиционной обороны осуществлялась более тщательно, чем в первые этапы войны. Кроме широкого применения табельных маскировочных сетей и покрытий и подручных маскировочных материалов, иногда практиковалось [653] устройство ложных сооружений, заграждений, огневых позиций, опорных пунктов, а также макетов боевой техники. Применения каких-либо новых способов и средств маскировки не отмечалось.

При производстве оборонительных работ американцы в качестве средств механизации применяли: компрессорные станции с пневмоинструментом для разработки скального грунта, одноковшовые экскаваторы для отрывки котлованов под различные сооружения, передвижные камнедробилки, автомобили-самосвалы, лесопильные станки для заготовки остовов сооружений. Для разработки тяжелого грунта часто применялись бурильные станки и взрывчатые вещества. На дорожно-аэродромных работах широко применялись бульдозеры, грейдеры (автогрейдеры), моторные катки и скреперы.

В позиционный этап войны детали и материалы для оборонительных сооружений заготовлялись в большинстве случаев централизованно.

Инженерное обеспечение отхода войск. Проведение большинства работ при отходе войск, как правило, возлагалось на инженерные части и подразделения. Последние нередко распределялись следующим образом. Пехотному полку для обеспечения отхода и минирования промежуточного рубежа придавалась саперная рота дивизионного саперного батальона, которая часто усиливалась бульдозером, иногда автогрейдером и переправочными средствами. В состав арьергарда дивизии для производства подрывных работ и минирования на путях отхода включались один-два взвода саперов также за счет дивизионного саперного батальона. Остальные инженерные подразделения дивизий и корпусные полевые инженерные группы (одна-две группы в корпусе) использовались на дорожно-мостовых, заградительных и фортификационных работах, проводившихся в основном в интересах отходящих дивизий.

Задачи инженерной разведки выполнялись наблюдением (иногда фотографированием) с самолетов и вертолетов и обычными способами наземной инженерной разведки. Кроме того, данные добывались воздушной разведкой, общевойсковыми разведывательными подразделениями [654] и арьергардами, в состав которых включались и подразделения инженерных войск.

Производство разрушений и устройство заграждений на дорогах после отхода главных сил и арьергардов практиковалось в войсках сравнительно широко. Так, 3-й саперный батальон 24-й американской пехотной дивизии, обеспечивая отход частей дивизии из района Тэчжон к р. Нактонган, за время с 7 июля по 8 августа 1950 г. подорвал 68 мостов на шоссейных и грунтовых дорогах, 12 железнодорожных мостов, 43 участка проезжей части дорог, 6 туннелей и несколько других сооружений. При отходе американских войск из Пхеньяна подразделения инженерных войск в течение 4–5 декабря 1950 г. разрушили в районе города 14 мостов, 3 электростанции, много местных переправочных средств, несколько зданий, ранее занимавшихся американскими штабами, склады, мастерские и некоторые другие объекты. При отходе из Сеула 29 июня 1950 г. южнокорейские саперы взорвали пролетное строение одного шоссейного и трех железнодорожных мостов через р. Ханган, длина которого была около тысячи метров.

Грунтовые и шоссейные дороги, проходящие в большинстве параллельно железным дорогам, разрушались американской бомбардировочной авиацией. Последнюю дополняли саперы, применявшие для этой цели заряды ВВ (часто стандартные 18-килограммовые сосредоточенные заряды из аммонийно-селитренных ВВ), с помощью которых они устраивали на дорогах воронки диаметром до 4–5 м и глубиной до 1,5–2 м; на возможных объездах таких воронок иногда устанавливались мины. В некоторых случаях на дорогах устраивались противотанковые воронки взрывом двух-трех секций табельных удлиненных зарядов ВВ («Змея»), уложенных поперек трудно объезжаемого участка дороги. Одна такая секция заряда длиной около 1,5 м снаряжалась 16–18 кг ВВ.

Для воспрепятствования движения автотранспорта войск КНА и КНД американская авиация сбрасывала на дороги с самолетов большое количество ежей размером 6–8 см. Ежи изготавливались из спаянных одна с другой металлических трубок (диаметром 6–8 мм), имевших заостренные концы для прокалывания шин. [655]

При отходе своих войск американские саперы иногда минировали дороги или устраивали на них каменные завалы и барьеры. Мины устанавливались в отдельные лунки или в общие продольные борозды, проделанные на полотне дороги. Сверху мины маскировались грунтом под вид недавно отремонтированного участка дороги. Противопехотные мины и мины-ловушки устанавливались на обочинах дорог, в кюветах и придорожном кустарнике в расчете на поражение людей при попытке их укрыться в этих местах во время налетов американской авиации.

В целях привлечения внимания солдат к минам-ловушкам прикреплялись различные «сувениры»: компасы, авторучки, зажигалки, денежные знаки и другие предметы. Мины-ловушки оставлялись в домах, садах, на дорогах, обочинах и в других различных местах возможного пребывания людей.

Для воспрепятствования наступающим войскам КНД и КНА восстановительных работ на дорогах, мостах, бродах, аэродромах и т. д. американские летчики иногда сбрасывали бомбы замедленного действия, а также осколочные бомбы М83. С этой же целью в соответствующих местах оставлялись и сигнальные мины, после взрыва которых эти районы обстреливались артиллерией или бомбились авиацией.

Инженерному оборудованию промежуточных рубежей в первых этапах войны в Корее командование американских и южнокорейских войск большого значения не придавало, а во многих случаях, поспешно и беспорядочно отступая, их части просто не успевали производить инженерные работы на этих рубежах. Там же, где войска задерживались, закрепление рубежей инженерными средствами сводилось в основном к поспешному самоокапыванию, устройству, заграждений на наиболее важных направлениях наступления войск КНА и КНД.

При отходе американских и южнокорейских войск в первом этапе войны наиболее подготовленным в инженерном отношении был промежуточный рубеж по восточному берегу р. Нактонган, где их войска сумели не только закрепиться, но и подготовиться для следующего контрнаступления. На этом рубеже создавались оборонительные сооружения полевого типа в течение [656] более 30 дней. Промежутки между опорными пунктами и узлами сопротивления прикрывались минными и проволочными заграждениями. За позициями пехоты оборудовались огневые позиции артиллерии минометов, а также районы расположения резервов.

В первых числах ноября 1950 г. при отходе войск из северных районов Кореи на первом промежуточном рубеже по р. Чёнчёнган на некоторых участках поспешно создавались оборонительные сооружения полевого типа, а также минные и проволочные заграждения. На отдельных участках аналогичными инженерными средствами закреплялись и промежуточные рубежи по р. Тэдонган, на рубеже 38-й параллели и в районе Сеула (по южному берегу р. Ханган).

Одновременно с производством оборонительных работ на промежуточных рубежах войска направляли небольшие рекогносцировочные группы, в состав которых входили общевойсковые офицеры и саперы, на следующий промежуточный рубеж с целью уточнения позиций и определения мероприятий по инженерному его оборудованию, а также для выбора путей отхода на него войск.

Краткие выводы. Американские и южнокорейские инженерные войска были представлены сравнительно большим количеством частей и подразделений, насчитывавшим свыше 300 различных рот.

Для производства инженерных работ широко привлекалось местное население; подразделения южнокорейских инженерных войск нередко использовались в интересах инженерного обеспечения только американских войск, командование которых, кроме того, часто пополняло свои части и подразделения инженерных войск южнокорейскими солдатами.

Усиление частей и соединений родов войск инженерными подразделениями осуществлялось в основном по принципу поддержки и в отдельных случаях (во время наступления, преследования, отхода и форсирования рек на отдельных направлениях) — по принципу непосредственного их подчинения.

В обороне инженерные части и подразделения использовались, как правило, централизованно, для производства [657] наиболее сложных инженерных работ и главным образом в интересах дивизий первого эшелона.

Главнейшими мероприятиями американского командования по инженерному обеспечению наступления войск явились дорожно-мостовые работы, оборудование бродов и переходов через реки, а также подготовка взлетно-посадочных полос для самолетов связи и аэродромов для ВВС. В большом объеме производились дорожно-мостовые и аэродромные работы и работы для обеспечения отхода и обороны. На указанных работах было занято большинство инженерных частей (иногда до 70%) и почти все инженерные машины. Однако из-за насыщения американских войск большим количеством автотранспортных и других машин пропускная способность подготовленных путей не в полной мере обеспечивала успешное ведение боевых действий.

Расчистка местности от мин или проделывание проходов в минных полях производились в большинстве случаев саперами вручную и, как правило, после длительной обработки заграждений и огневых сооружений КНА и КНД огнем артиллерии, минометов и авиацией.

Канатно-подвесные средства для устройства переходов через естественные горные препятствия применялись редко.

Из-за отсутствия в достаточном количестве табельных переправочно-мостовых средств преодоление широких водных препятствий осуществлялось обычно медленно, с длительной предварительной подготовкой, на широком фронте и после надежного подавления войск КНА и КНД на противоположном берегу. Большая часть рек (узких и неглубоких) преодолевалась вброд, по восстановленным мостам и дамбам (плотинам) из камней и мешков с землей. Переправа через такие реки на десантных средствах и перевозных паромах осуществлялась сравнительно редко и еще реже — по наведенным понтонным мостам.

В позиционный период войны инженерное оборудование позиций американских и южнокорейских войск в Корее соответствовало очаговой системе обороны с ярусным расположением огневых средств в опорных пунктах и узлах сопротивления, которые являлись основой всех оборонительных позиций. [658]

Несмотря на длительное оборудование полос и позиций обороны войска возводили в основном оборонительные сооружения полевого типа и лишь в небольшом количестве подземные сооружения, которые стали широко строиться только с весны 1953 г.

В связи с трудностью разработки грунта большая часть закрытых оборонительных сооружений строилась наземными или полукотлованными со стенами и покрытием из мешков с грунтом (песком); последние весьма широко применялись также для выкладывания повышенных брустверов, окопов, траншей и ходов сообщения.

Недостаток лесоматериалов и мешков на месте производства оборонительных работ обусловил необходимость централизованного снабжения войск мешками и готовыми деревянными элементами для сборки остовов закрытых оборонительных сооружений. Комплекты этих элементов и деталей, а также мешки из рисовой соломы в большом количестве заготавливались в тыловых районах страны (с привлечением местного населения), а затем доставлялись войскам непосредственно на позиции. Это мероприятие обеспечило оборудование полевых позиций американцев большим количеством закрытых и прочных оборонительных сооружений различного назначения.

Из инженерных заграждений американских войск наиболее широкое применение получили противопехотные минные и проволочные заграждения, обычно прикрывавшиеся с фронта сигнальными минами. Такие заграждения часто устраивались смешанными — из двух — пяти, а иногда и большего количества отдельных рядов, установленных с некоторыми промежутками один от другого, что создавало иногда значительную общую глубину заграждений (до 100 м и более). В качестве новых средств заграждения против пехоты на отдельных направлениях американские войска применяли самодельные напалмовые мины и фугасы, которые широкого распространения, однако, не получили. [659]

 

 

 
Глава четырнадцатая.
Организация связи

 

1. Связь в войсках Корейской народной армии и китайских добровольцев

Войска связи КНА. С началом боевых действий на полк связи было возложено обеспечение связью Главного командования с вспомогательным пунктом управления и соединениями непосредственного подчинения; вспомогательного пункта управления с 1-й и 2-й оперативными группами и оперативных групп с дивизиями.

Большой объем возникших задач потребовал принятия срочных мер по формированию новых частей связи. К концу августа 1950 г. для фронта были сформированы отдел связи штаба фронта, отдельный полк связи, отдельный линейный батальон, две отдельные линейные роты связи, военно-почтовая база, склад и мастерская связи и три батарейных завода{104}. В армиях были сформированы отделы связи и отдельные батальоны связи.

При Главном командовании заканчивалось формирование отдельного запасного полка связи, центральной военно-почтовой базы и военно-почтовой базы фронта. Для ремонта имущества связи и его хранения в центре были организованы мастерские связи, склад связи и завод источников электропитания (батарейный завод){105}.

Формирование новых частей связи проходило с большими трудностями. Части связи укомплектовывались личным составом, не имеющим ни специальной, ни военной [660] подготовки. Не хватало средств связи и автотранспорта. Для укомплектования частей было использовано трофейное имущество связи и техника связи гражданских образцов.

К февралю — марту 1951 г. организация войск связи КНА с учетом боевого опыта в основном была завершена{106}. Это обеспечивало командованию КНА организацию более надежного управления войсками.

В августе 1951 г., когда войска КНА перешли к обороне, было решено сформировать отдельный узел связи Генерального штаба и отдельный линейный батальон{107}. Кроме того, в это время были сформированы отдельные роты связи командующего артиллерией и ВВС КНА.

Организация узла связи Генерального штаба позволяла высвободить полк связи и подготовить его для развертывания узлов связи Ставки при переходе ее на новое место.

Руководство службой связи КНА возглавлял начальник связи Генерального штаба — он же начальник войск связи и начальник управления связи.

Управление связи состояло из отделов: оперативного, радиосвязи, проводной связи, подвижных средств связи, снабжения и ремонта, кадров, строевого; отделений: военно-полевой почты, финансового, секретного и общего.

Общая численность войск связи центрального, фронтового и армейского подчинения за время войны выросла примерно в 9 раз и составляла 10 200 человек. При этом численность связистов за это же время в частях и подразделениях связи соединений увеличилась в 2,5 раза.

Значительный рост численности войск связи потребовал и соответствующей перестройки подготовки кадров для них.

Подготовка и переподготовка офицеров службы связи от командира взвода до начальника связи дивизии производилась в батальоне связи при объединенной офицерской школе. Подготовка младших командиров для частей связи центрального, фронтового и армейского подчинения осуществлялась в полковой школе полка связи, а затем в отдельном учебном полку. В дивизиях личный состав [661] службы связи готовился в учебных ротах отдельных батальонов связи{108}. С целью поощрения роста квалификации радиотелеграфистов и телеграфистов в 1951 г. было введено положение о специалистах классной квалификации.

Все это позволило значительно повысить уровень подготовки личного состава войск связи.

Общая обеспеченность КНА в третьем этапе войны средствами связи несколько повысилась по сравнению с началом войны. Однако она продолжала оставаться еще низкой. Так, по состоянию на апрель 1951 г. обеспеченность средствами связи составляла: по радиостанциям средней мощности — 40%, радиостанциям малой мощности — 65%, УКВ радиостанциям — 47%, радиоприемникам — 30%, электрозарядным станциям — 40%, телеграфным аппаратам — 50%, телефонным коммутаторам средней емкости — 80%, телефонным коммутаторам малой емкости — 42%, телефонным аппаратам — 44% и по кабелю — 75%.

Большие трудности материально-технического снабжения заключались в том, что производство анодных батарей и элементов осуществлялось не промышленностью, а силами и средствами начальника войск связи на заводе источников электропитания, построенном в мирное время, производственная мощность которого не обеспечивала потребности в источниках питания в военное время. Поэтому в ходе войны приходилось изыскивать способы увеличения производства источников питания. Так, с освобождением Сеула были использованы три небольших кустарных завода источников электропитания. Однако производственная мощность их не могла обеспечить нужд фронта.

Большие трудности в обеспечении источниками питания испытывали войска, когда заводы Сеула и Пхеньяна в связи с эвакуацией временно прекратили работу. Производство источников питания возобновилось только в третьем этапе войны. К этому времени на базе ранее существовавших были созданы два завода источников электропитания, производственная мощность которых позволила обеспечить все нужды армии. [662]

Войска связи КНД. Для организации связи Командующего войсками КНД с командирами соединений (объединений) и частей имелись штабной батальон общей численностью в 460 человек и радиобатальон, в котором имелось 370 человек личного состава и 30 приемно-передающих радиостанций.

Штабной батальон предназначался для организации и обслуживания проводного узла связи на основном и запасном командных пунктах Командующего войсками КНД, а также для обеспечения связи подвижными средствами. Радиобатальон предназначался для обеспечения радиосвязи Командующего с подчиненными соединениями.

Технические возможности этих подразделений позволяли иметь более или менее устойчивую радиосвязь. Частей и подразделений для восстановления и эксплуатации постоянных проводных линий связи в распоряжении начальника связи войск КНД не было. Поэтому для восстановления и эксплуатации постоянных линий связи от штаба войск КНД к штабам армий использовались подразделения армейских и корпусных частей связи. Постоянный отрыв этих подразделений от выполнения непосредственных задач лишал начальников связи армий и корпусов возможности обеспечить устойчивую проводную связь с подчиненными штабами, а также иметь необходимый резерв подразделений связи.

В последующем этот недостаток постепенно устранялся. Так, в феврале 1953 г. в распоряжении начальника связи войск КНД уже имелось два специальных телеграфно-строительных батальона трехротного состава численностью 440 человек каждый.

Трудности в организации связи наблюдались также в штабах армий и в корпусах, имевших лишь отдельные роты связи.

Лучше были обеспечены связистами дивизии, в которых имелись отдельные роты связи численностью 214 человек каждая, состоявшие из штабного взвода (36 человек), радиовзвода (35 человек), трех телефонно-кабель-ных взводов (по 21 человеку в каждом), взвода подвижных средств связи (19 человек) и ремонтного отделения. [663]

В пехотном полку имелась рота связи общей численностью 66 человек, а в пехотном батальоне — взвод связи в 20 человек.

Войска связи КНД к началу вступления в войну были снабжены радио — и проводными средствами связи как отечественного производства, так и захваченными у войск Чан Кайши в 1948–1949 гг. Имеющимися средствами связи обеспечивалась организация радиосвязи до пехотного полка, в некоторых дивизиях до пехотного батальона; проводной связью — в тактическом звене до батальона. В последующем обеспеченность войск техническими средствами связи возросла, что положительно сказалось на организации связи и управлении войсками. Если к началу боевых действий в армии (корпусе) из радиосредств имелось около 50 коротковолновых радиостанций, то через 1–1,5 года количество их увеличилось примерно втрое. Это уже давало возможность обеспечить радиостанциями все штабы соединений (объединений) и частей, а также командиров пехотных батальонов. В некоторых пехотных дивизиях войсковую радиостанцию имели командиры рот. Радиотелеграфисты частей и соединений КНД обладали достаточным опытом работы в радиосетях и могли вести обмен очень быстро.

Радиосвязь. В начале войны в организации радиосвязи в войсках КНА имелось много трудностей. Радиоподразделения были малочисленны и недостаточно укомплектованы радиосредствами. Радисты не имели практики работы на действительные расстояния в условиях различных радиопомех. Мало было радистов, могущих самостоятельно дежурить на радиостанциях. Офицеры не имели достаточной специальной боевой подготовки и опыта в организации радиосвязи. Работа на радиостанциях малой мощности не практиковалась.

Поэтому в первом этапе войны радиосвязь организовывалась преимущественно по методу радиосетей, а не радионаправлений{109}. Недостатком радиосетей было то, что в них включались радиостанции соединений, действующих [664] на противоположных флангах (5-я и 6-я пехотные дивизии), что отражалось на устойчивости радиосвязи. Отсутствовал подбор волн в зависимости от расстояния и значения войскового соединения. Радиосети перегружались большим количеством радиопередатчиков, что резко снижало гибкость и маневренность радиосвязи, радиограммы очень часто искажались.

Радиосвязь организовывалась, как правило, по одному каналу. Вторые каналы связи, например, с использованием для этого радиостанций типа РБМ не создавались. Даже такие важные по оперативному значению корреспонденты, как, например, 1-я и 2-я оперативные группы, танковая бригада, 5-я и 6-я пехотные дивизии имели радиосвязь с Главкомом только по одному и причем неустойчивому каналу радиосвязи. Совершенно не предусматривалась работа на ступень ниже.

Все это отрицательно сказывалось на управлении войсками, тем более, что проводная связь в этот период имела еще большие недостатки и не могла обеспечить управление войсками.

Это заставило командование и начальников связи всех степеней обратить особое внимание на совершенствование радиосвязи. С созданием вспомогательного пункта управления в Чороне организация радиосвязи значительно упорядочилась{110}. От вспомогательного пункта управления к оперативным группам были образованы отдельные радионаправления. Для создания вторых каналов связи стали применяться радиостанции типа РБМ. В интересах Ставки начинают использоваться стационарные радиостанции. Такая схема радиосвязи, с незначительными изменениями, просуществовала до середины второго этапа войны. С ликвидацией штаба фронта и созданием ряда новых армейских управлений вся радиосвязь Главного командования строилась преимущественно по радионаправлениям, а радиосвязь в армиях — по радиосетям.

Значительное развитие радиосвязь получила в третьем этапе войны. Здесь уже от Главного командования [665] до дивизии имелось два канала радиосвязи. Хорошо себя зарекомендовала организация радиосвязи по направлениям. Впервые стали организовываться радиосети взаимодействия и специальные радиосети начальника тыла, а также была предусмотрена возможность связи с корреспондентами на ступень ниже. Улучшению в работе радиосвязи в этот период способствовало некоторое увеличение обеспеченности радиосредствами, повышение уровня подготовки радистов и освоение ими работы на радиостанциях малой мощности на большие расстояния. К этому времени радионаправления получили распространение не только при организации связи Главного командования и фронта, но и в армиях (приложения 46–48).

Радиостанции малой мощности получили более широкое распространение как в тактическом, так и в оперативном звене и использовались для получения вторых каналов радиосвязи. Большое применение на узлах связи Главного командования и фронта, а в отдельных случаях в армиях и дивизиях находили стационарные передатчики гражданских образцов мощностью от 50 до 250 Вт с централизованным управлением на крупных радиоузлах. Однако в начале войны из-за нехватки автономных источников электропитания использование их было затруднено.

При использовании радиосвязи стали применяться такие методы, как радиосигнализация, радиосигналы.

Основным способом организации радиосвязи во всех видах боевых действий в звене Ставка — фронт — армия было радионаправление, в армиях, дивизиях и полках — радиосеть. В армиях радионаправления стали применяться только в третьем этапе войны. Создание радионаправлений не означало отказа от радиосетей в армиях; наоборот, радиосети и радионаправления дополняли одно другое. Создание радионаправлений вызывалось значительными расстояниями между корреспондентами, а также недостаточно высокой подготовкой радиотелеграфистов к этому времени. Ограниченное количество радиосредств затрудняло создание радионаправлений в тактическом звене.

В оперативном звене (Ставка — фронт — армия) радиосвязь организовывалась во всех видах боевых действий с одного пункта управления — командного пункта. При [666] выезде командующих на наблюдательный пункт иногда выделялась одна радиостанция. В этих случаях радиостанция получала специальный позывной, который доводился до сведения войск. Радиостанция командующего (командира) устанавливала связь с корреспондентом путем вхождения в радиосеть соответствующего соединения.

Радиосвязь взаимодействия по фронту между армиями и между фланговыми дивизиями в первых этапах войны, как правило, обеспечивалась путем взаимного вхождения в радиосети соседей.

В третьем этапе войны в штабе Главного командования и фронта начали создаваться специальные радиосети взаимодействия. Взаимодействие между пехотой и артиллерией обеспечивалось совмещением пунктов управлений общевойсковых и артиллерийских начальников.

Ввиду того что до лета 1951 г. в КНА отсутствовали специальные части ВНОС, радиосвязь оповещения не организовывалась. С созданием главного поста, батальона и двух отдельных рот ВНОС была создана радиосеть оповещения Главного командования, в которую включались радиоприемники частей и соединений ПВО, а также радиоприемники штабов объединений и соединений.

Основным средством связи в дивизии и полку была радиосвязь. Для организации радиосвязи в дивизии использовались радиостанции типа РБМ, 13-Р и А7А.

Радиосвязь организовывалась, как правило, по радиосетям, в которых осуществлялась связь командования, взаимодействия и оповещения. При достаточной обеспеченности радиосредствами в некоторых дивизиях радиосвязь дивизии с полками организовывалась по трем каналам: в сети командира дивизии, начальника штаба и командующего артиллерией (приложение 49). При ограниченных возможностях в пехотной дивизии для связи с командирами полков и командирами артиллерийских частей и групп создавалась одна общая радиосеть (приложение 50). Радиосвязь взаимодействия с соседними дивизиями организовывалась путем взаимного вхождения в радиосети соответствующих дивизий. В отдельных случаях для радиообмена между дивизиями назначалась отдельная волна, а в сетях соседа производился только вызов. Для [667] связи с соседями использовались радиостанции типа РБМ и РСБ, в зависимости от их загруженности в основных сетях.

При организации наблюдательных пунктов в дивизиях радиосвязь осуществлялась как с командного, так и с наблюдательного пунктов. На наблюдательном пункте обычно находился командир дивизии с радиостанцией. С подчиненными командирами он держал связь по специальной или общей радиосети. Радиосвязь с разведорганами организовывалась обычно на радиостанциях типа РБМ.

В пехотных полках радиосвязь организовывалась со всеми батальонами, если имелись радиосредства. При ограниченных возможностях радиосвязь организовывалась с батальонами, которые действовали на главном направлении.

Радиосвязь в войсках КНД организовывалась преимущественно по способу радиосетей. Радионаправления применялись в оперативном звене управления для связи с некоторыми корреспондентами. Радиосети этого звена были очень часто перегружены — число корреспондентов в них иногда достигало 5–6.

В армии (корпусе) независимо от количества оперативно подчиненных соединений создавалась одна радиосеть командования, в которую входили радиостанции всех подчиненных командиров (штабов). Специальных радиосетей, взаимодействия, оповещения и тыла почти не создавалось. Радиосети тыла организовывались только в штабе войск КНД. Такая организация радиосвязи ограничивала возможность связи по вторым каналам.

При одноканальности радиосвязи нередко имели место продолжительные перерывы в связи. Так, например, 25 ноября 1950 г. 196-я пехотная дивизия, вступив в бой с противником, целый день не имела радиосвязи с 587-м и 586-м пехотными полками. Подобные случаи имели место и в 197, 198-й пехотных дивизиях. Еще чаще потеря связи наблюдалась в полках.

Несмотря на недостатки радиосвязь в основном обеспечивала командованию КНД управление войсками.

Широкое развитие в войсках КНД получила радиосвязь на инстанцию ниже (выше). Она обеспечивалась путем создания специальных радиосетей, в которые входили также радиостанции соединений (частей), непосредственно [668] не подчиненных данному штабу. В других случаях практиковалось вхождение в радиосеть соответствующего начальника. Опыт войны дает ряд примеров, когда радиосвязь осуществлялась даже на две инстанции ниже, что ускоряло решение очень сложных боевых задач.

Практиковалась также работа по строгому расписанию с различными корреспондентами, что давало возможность использовать одну и ту же радиостанцию в нескольких радиосетях.

В ходе войны радиосвязь стала использоваться в более низших звеньях управления, что потребовало умелого применения радиосредств и в этом звене. Если от дивизии и выше в основном применялся радиотелеграф, то более широкое применение радиосредств в полку и батальоне выдвинуло на первое место радиотелефонную связь, как наиболее полно отвечающую требованиям оперативного управления войсками. Опыт войны показал, что в целях быстрой передачи приказаний и получения донесений, особенно в наступательном бою, в низовом тактическом звене командир должен сам лично вести передачу, применяя простейшие документы скрытного управления. Это возможно только при работе радиотелефоном. Применению радиотелефонной связи в низовом тактическом звене способствовали также сравнительно небольшие расстояния между штабами (командирами). В связи с этим командование стало предъявлять к командирам дивизий, полков и батальонов требование — уметь работать на войсковых радиостанциях телефоном.

Следует отметить, что в целях обеспечения скрытности управления наряду с шифрами, применявшимися для связи от дивизии и выше, были разработаны переговорные таблицы, а также применялись кодированные карты, позывные частей и должностных лиц и радиосигналы. Это делало радиосвязь более гибкой, эффективной и менее уязвимой.

Однако следует подчеркнуть, что несмотря на ряд мер, принятых командованием по налаживанию скрытного управления войсками в частях и соединениях КНД, установленные правила радиообмена командным составом часто нарушались. [669]

Опыт применения радиосвязи в Корее показывает, что в сетях войск КНД в отдельных случаях в диапазоне коротких волн ощущались сильные помехи, создаваемые специальными радиостанциями противника. Радиопомехи противник практиковал тогда, когда войска КНД длительное время работали с одними и теми же радиоданными. Так, например, интенсивные помехи ощущались в радиосети 42-го армейского корпуса, в результате чего в течение трех дней радиосвязь этого корпуса с дивизиями была нарушена. В последующем командование КНД обратило внимание на более частую и своевременную смену радиоданных, повышение дисциплины в эфире и пользование специальным паролем. Необходимость повышения радиодисциплины вызывалась тем, что противник многократно пытался с целью провокации и передачи ложных данных войти в связь с радистами войск КНД.

Опыт использования радиосредств войсками КНА и КНД показал, что радиостанции средней мощности типа РАФ и РСБ, смонтированные на автомашинах ГАЗ-51 и ГАЗ-63, оказались громоздкими и легко уязвимыми от ударов авиации противника. Горные условия и каменистый грунт затрудняли маскировку этих радиостанций и инженерное оборудование укрытий для них. В подобных условиях радиостанции располагались обычно недалеко от дорог и маскировались ветками, травой, соломенными матами и другими подручными средствами. Для более надежного укрытия прокладывались специальные дороги и взрывным способом устраивались на скатах высот аппарели. Это требовало значительного времени и сил. Отсутствие надежных укрытий приводило к большим потерям радиостанций этих типов. Лишь за первые 10 месяцев войны авиацией противника было уничтожено до 50 радиостанций средней мощности.

Ящичные варианты этих радиостанций оказались в условиях Кореи наиболее удобными как для транспортировки, так и для маскировки. Они перевозились любым видом транспорта. Для них значительно легче было приспособить естественные или оборудовать искусственные укрытия.

Коротковолновые радиостанции малой мощности при наличии подготовленных радистов, правильном выборе [670] волн, антенн и места расположения оказались весьма надежным и устойчивым средством радиосвязи даже на расстояния до 300–400 км. Поэтому радиостанции типа РБМ нашли широкое применение как в тактическом, так и в оперативном звене управления.

Очень хорошо зарекомендовали себя стационарные радиопередатчики гражданских образцов коротковолнового диапазона. Эти передатчики мощностью от 50 до 250 Вт с питанием переменным током использовались в двух вариантах.

В первом варианте на крытую автомашину при использовании резиновых прокладок для амортизации устанавливались один-два радиопередатчика и электросиловой агрегат (бензиновый двигатель с генератором переменного тока). В качестве приемников использовались радиоприемники КВМ и др. Приемники располагались на удалении, исключающем помехи радиоприему от передатчиков и двигателя. Управление радиопередатчиком осуществлялось с приемника по манипуляционным линиям. При перемещении радиолампы радиопередатчика вынимались и перевозились в специальных упаковках.

Во втором варианте радиопередатчики размещались на узлах связи Ставки и фронта в специально подготовленных укрытиях. В каждом укрытии устанавливалось по четыре-пять радиопередатчиков. На эту группу имелось два-три электросиловых агрегата переменного тока соответствующей мощности, которые, работая поочередно, обеспечивали круглосуточную работу. Управление радиопередатчиками было, как и в первом случае, дистанционным и осуществлялось с приемного центра. При наличии действующих линий электропередач в районах размещения радиоузлов питание осуществлялось от сети. На узле связи Главного командования таким способом использовалось в третьем этапе войны 15 радиопередатчиков.

Применение стационарных радиопередатчиков в оперативном звене позволило использовать подвижные радиостанции полевого типа для укомплектования подразделений и частей связи тактического звена, что положительно сказалось как на маневре радиосредствами, так и на самой организации связи. [671]

Проводная связь. В КНА проводная связь с оперативными группами по постоянным проводам предусматривалась лишь с одного пункта управления Главного командования — из Пхеньяна, без организации вспомогательных пунктов управления; при этом не планировалось использование подземного кабеля, идущего от Пхеньяна на Сеул, Тэчжон, Пусан; не предусматривалось также восстановление в ходе наступления постоянных линий связи южнее 38-й параллели, развитие обходных направлений связи, окольцевание крупных населенных пунктов, относ линий связи от важных объектов (заводы, железнодорожные и шоссейные мосты и др.); начальники направлений связи не были назначены; не было плана использования полка связи. Постоянные линии, выделенные Министерством связи для нужд армии, были выведены из кроссов линейно-технических узлов и переданы линейным подразделениям полка связи, которые к обслуживанию этих линий не были подготовлены. Все это привело к тому, что проводная связь в первые дни войны оказалась неспособной обеспечить управление войсками.

При организации вспомогательного пункта управления Главного командования в Чороне для устройства узла связи были использованы силы и средства местного узла Министерства связи. Так как начальник войск связи КНА имел ограниченное количество средств связи, это мероприятие было целесообразным.

С выходом войск на рубеж южнее Сеула вспомогательный пункт управления переместился в Сеул. Здесь также для организации узла связи были использованы центральный телеграф и телефонная станция, обслуживавшие ранее южнокорейское правительство. С этого времени для связи с Пхеньяном и 1-й оперативной группой использовался подземный кабель на трассе Пхеньян, Сеул, Тэчжон.

С организацией вспомогательного пункта управления в Сеуле создались благоприятные условия для работы проводной связи. Однако эта связь нарушалась из-за воздействия авиации противника по линиям связи, которые, как правило, пролегали вдоль шоссейных и железных дорог без какого-либо удаления и разноса. Исправлять поврежденные линии было некому, так как начальник [672] связи к этому времени не имел подразделений и частей, способных восстанавливать и эксплуатировать постоянные линии связи. Местные же надсмотрщики восстанавливали линии очень медленно.

К августу 1950 г. после сформирования ряда новых частей связи, среди которых были линейно-строительные и эксплуатационные подразделения, во фронте и армиях проводная связь стала приобретать определенную систему. Было налажено обслуживание постоянных линий связи. Населенные пункты, подверженные действию авиации противника, окольцовывались и создавались обходные направления связи. В результате проведенных мероприятий проводная связь во фронтовом и армейском звеньях стала работать значительно лучше. Однако в звене Ставка — фронт, где к этому времени не было еще новых формирований линейных частей связи, проводная связь работала по-прежнему слабо. Не было ответственных лиц за работу направлений связи. Это особенно сказалось во втором этапе войны, когда войска КНА были вынуждены в сложных условиях отходить на север.

К началу третьего этапа войны были сформированы новые линейные части. Однако отсутствие автотранспорта, недостаток линейного инструмента, линейных материалов не дали возможности эффективно использовать эти части для улучшения работы проводной связи. Поэтому до освобождения Пхеньяна проводная связь не смогла обеспечить управление войсками. Только с выходом войск на рубеж южнее Пхеньян, Вонсан и переходом командного пункта в район Пхеньяна работа проводной связи в Генеральном штабе, фронте и армиях благодаря возросшему уровню подготовки линейных подразделений улучшилась.

К этому времени была организована эксплуатационная служба, произведено окольцевание Пхеньяна и ряда других населенных пунктов, налажено изготовление силами мастерской связи ламельных коммутаторов, траверс, болтов, подкосов и другой арматуры для строительства и ремонта проводных линий связи, организована заготовка столбов, налажено снабжение частей связи линейным инструментом, получила практическое применение служба начальников направлений. [673]

В армиях во всех видах боевых действий наибольшее распространение получил способ организации связи по оси (приложения 51 и 52). В Генеральном штабе и штабе фронта проводная связь организовывалась по оси и направлениям в различном их сочетании. В ходе наступательных боевых действий очень часто отмечались случаи, когда с рядом соединений и объединений проводная связь не организовывалась, особенно тогда, когда пункты управления находились в районах, значительно удаленных от постоянных линий связи.

Использование подземного кабеля на трассе Синыйчжу, Пхеньян, Сеул, Тэчжон, Кымчхон, начиная с третьего этапа войны, значительно облегчило организацию связи, тем более, что через каждые 60 км имелись усилительные станции, позволявшие без затруднений производить включение в кабель. По техническим возможностям кабель позволял осуществлять телефонную и телеграфную связь на всей трассе с выделением канала на любой усилительной станции. Однако, ввиду того что кабель был проложен вблизи железных и шоссейных дорог, переходы через водные преграды проходили по мостам, а усилительные станции в своем большинстве располагались в населенных пунктах. Поэтому отмечались случаи перерыва в связи в результате налетов авиации противника. Восстановление этого кабеля затруднялось из-за недостатка специальных частей связи и материалов.

Полевые линии, работающие на кабеле ПТГ-19 и ПТФ-7 со слабой изоляцией против сырости, в весенне-летний период оказались ненадежным средством связи. Хорошо зарекомендовал себя четырехпроводный трофейный кабель, который был влагоустойчив и механически прочен. В КНА не предусматривалось применение табельных шестовых средств, хотя, как показал опыт войны, шестовые линии могли быть с успехом использованы для организации связи в армиях при обороне морского побережья и для других целей.

Телефонная связь осуществлялась на низких частотах. Для этой связи использовались телефонные коммутаторы ПК-30 и К-10, телефонные аппараты ТАИ-43 и различных гражданских образцов. Отсутствие низкочастотных усилителей [674] снижало качество телефонной связи при организации ее на большие расстояния. Для организации телеграфной связи использовались аппараты Морзе. Значительное распространение имели телеграфные аппараты Клопфер. Из-за отсутствия шрифтов и типовых колес с корейским алфавитом стартстопные буквопечатающие аппараты и аппараты Бодо не нашли применения. Радиорелейная связь в КНА ввиду отсутствия радиорелейных станций не применялась.

Войска связи КНА, помимо задач по обеспечению управления во всех этапах войны, выполняли задания по обеспечению проводной связью правительства КНДР.

Для обеспечения непрерывности в работе связи командование КНА уделяло значительное внимание защите средств связи от воздействия авиации противника.

Для повышения живучести узлов и линий связи соединений (объединений) контрольно-испытательные пункты и контрольные телефонные посты стали располагаться, как правило, не в населенных пунктах, а в шахтах, пещерах, туннелях, блиндажах и других естественных и искусственных укрытиях. Входы в туннели закрывались вагонами с балластом или мешками с землей. Гражданские узлы связи, усилительные станции на кабельной магистрали с внутренней стороны здания стали обкладываться мешками с песком, а с внешней — маскировались под разрушенное здание. Проводные переходы через реки, пролегавшие по мостам или вблизи них, относились на 800 м и более. Линии или отдельные участки линий связи, наиболее подверженные разрушениям, относились в сторону от дорог на 2–3 км.

Контрольные телефонные посты в местах, наиболее часто подвергавшихся разрушениям, стали располагаться один от другого на расстоянии 4–5 км; на контрольно-испытательных пунктах создавались аварийные команды, а запасы линейных материалов рассредоточивались по всему участку. И, наконец, при восстановительных работах выделялись наблюдатели за воздухом; с появлением вражеской авиации работа временно прекращалась, а личный состав уходил в укрытия. Эти меры были приняты после неоднократных случаев обстрела с самолетов связистов, работавших на столбах. [675]

Проводная связь в дивизиях и полках в наступательном бою развертывалась только в исходных районах, при задержке наступления, а также форсировании водных преград с подготовкой.

Проводная связь в батальонах и ротах в наступлении не получила широкого применения из-за отсутствия полевых проводных средств и транспорта.

В обороне от дивизии до батальона связь обеспечивалась комплексным использованием всех средств связи. При этом более широко применялась проводная связь.

В частях и соединениях, оборонявших морское побережье, проводная связь являлась основным средством связи.

Проводная связь организовывалась по направлениям. В целях экономии средств в одну цепь включалось несколько подразделений. Линии наводились как полевым кабелем, так и постоянным проводом, который подвешивался на малогабаритных опорах, деревьях и шестах.

Проводная связь в войсках КНД в наступлении в исходном положении организовывалась полевыми кабельными средствами по направлениям. При бое в глубине обороны и преследовании противника связь, как правило, организовывалась по оси на глубину до 50 км. Кроме штатных линейных средств, использовались также проводные линии, оставленные противником, если они шли в нужном направлении. Например, 39-й корпус КНД в третьем этапе войны, преследуя противника на протяжении 50 км, использовал для связи с дивизиями по оси кабельную линию, брошенную противником.

Следует отметить, что отсутствие резерва сил и кабельно-телефонных средств часто отрицательно сказывалось на работе проводной связи. Так, например, в 39-м армейском корпусе в исходном положении для наступления в районе 38-й параллели были развернуты все проводные средства без создания резерва. Когда войска, прорвав передний край, с боями продвинулись в глубь обороны противника, проводная связь из-за отсутствия резерва кабеля была прервана на 10ч.

Наибольшее развитие и применение проводная связь получила и четвертом этапе войны, при переходе войск КНД к обороне. К этому времени в районе 38-й параллели [676] войска КНД восстановили часть постоянных линий, предоставленных правительством КНДР в их распоряжение, и начали осуществлять строительство новых постоянных линий связи своими силами.

Постоянные линии стали использоваться, как правило, для организации проводной связи от корпуса и выше. Возросшая обеспеченность войск кабелем и телефонной аппаратурой дала возможность в обороне организовывать телефонную связь до роты, а в отдельных случаях и до взвода.

В обороне во всех звеньях проводная связь организовывалась по направлениям с основных командных пунктов. Запасные командные пункты, хотя и создавались в некоторых корпусах и дивизиях, но самостоятельная связь в них не организовывалась. Надежных обходных направлений связи было недостаточно. Это снижало живучесть проводных сетей связи.

Командующий войсками КНД имел телефонную связь с командным пунктом обороны западного побережья по одной прямой и двум обходным линиям, с командующими армиями (штабами) — по одной-двум, со штабами тыла — по одной и с Главнокомандующим КНА — по двум линиям.

В феврале 1953 г. из Китая в Корею прибыли два телеграфно-строительных батальона связи КНД, которые предназначались в первую очередь для строительства постоянной линии связи. Следует отметить, что отсутствие достаточного количества специальных строительных частей и подразделений связи почти на протяжении всей войны отражалось на работе проводной связи.

В организации и осуществлении проводной связи армий с корпусами использовались также линии постоянной проводной связи. К некоторым корпусам проводная связь подавалась по двум направлениям. Однако большие расстояния между штабами армий и штабами корпусов, доходившие до 50–115 км, а главное, отсутствие специальных строительных и эксплуатационных подразделений и частей связи отрицательно сказывались на эффективности работы проводной связи. К тому же отсутствие специальных частей связи вынуждало штабы выделять на обслуживание и устройство постоянных проводных линий связи неприспособленные полевые кабельные подразделения. [677] Это влекло за собой ослабление общих сил и средств связи и резко снижало их маневр. Отсутствие надежных обходных каналов связи и большая протяженность линий делали проводную связь от армии к корпусам малоустойчивой и весьма уязвимой со стороны авиации противника.

От корпуса и ниже проводная связь, как правило, осуществлялась по полевым кабельным линиям. К 1953 г. на оборонительных позициях армейского корпуса развертывалось до 1500 км кабеля.

С целью повышения устойчивости проводной связи в тактической зоне от ударов авиации и огня артиллерии противника китайские связисты перед прокладкой кабельных линий проводили выбор трассы, менее подверженной воздействию авиации и артиллерии противника. При укладке кабельные линии по возможности закапывали в землю. С этой же целью на отдельных направлениях в пехоте и артиллерии практиковалась прокладка вторых линий связи на некотором удалении от первых.

Для обеспечения надежного управления войсками в обороне организовывалась также радиосвязь, которая всегда могла заменить нарушенную проводную связь. Это является положительным фактором в системе связи войск КНД. Комплексное использование средств связи наиболее полно отвечало требованиям непрерывного управления войсками.

К концу войны войска КНД в оперативном звене уже с успехом осуществляли уплотнение медных цепей одноканальной и трехканальной высокочастотной аппаратурой, а также применяли на линиях низкочастотные телефонные усилители для увеличения дальности связи.

Связь подвижными средствами в КНА в первых этапах войны сыграла важную роль. Боевые приказы и распоряжения, а также информация от Генерального штаба в подчиненные штабы передавались в основном через офицеров связи. Группа этих офицеров подчинялась непосредственно начальнику Генерального штаба (штаба Главного командования). В качестве транспортных средств использовались легковые автомашины ГАЗ-67 и «Виллис». В подчиненные штабы офицеры связи выезжали по мере необходимости по распоряжению начальника Генерального штаба или начальника оперативного управления. Наличие [678] группы офицеров связи себя вполне оправдало и в какой-то степени восполнило слабую работу других видов связи. Ввиду сильного воздействия авиации противника офицеры связи выезжали в войска преимущественно ночью. Совмещались рейсы полевой почты и фельдсвязи на одних автомашинах, использовался попутный автотранспорт, для чего посыльный и охрана имели специальные удостоверения, дающие право проезда на любой грузовой автомашине. Кроме того, на расстояние до 80 км использовались велосипеды. Это давало возможность восполнить недостаток транспортных средств и обеспечить обмен корреспонденцией. Однако обмен все же производился медленно, а работа строго по графику была невозможна. В звене управления армия — дивизия для доставки пакетов использовались автомобили, мотоциклы, велосипеды, а на расстояния до 15 км — и пешие посыльные. В звене управления от дивизии и ниже в качестве подвижных средств связи применялись велосипедисты и пешие посыльные.

Для связи подвижными средствами в войсках КНД применялись пешие посыльные, велосипедисты, мотоциклисты, легковые машины. В связи с недостатком мотоциклов и автомашин пешие посыльные применялись в звене дивизия — корпус, велосипедисты — в звене корпус — армия и выше. Пешие посыльные применялись для связи в районах пунктов управления, а также от дивизии и ниже.

Условия работы подвижных средств связи в войсках КНД во многом сходны с работой этого вида связи в КНА. Дополнительной трудностью, которую испытывали китайские связисты в Корее, было незнание местного языка, что приводило иногда к несвоевременной доставке корреспонденции.

Сигнальные средства связи. Из сигнальных средств связи наибольшее применение в войсках КНА и КНД имели горны, свистки, флажки, сигнальные ракеты. Эти средства применялись, как правило, в звене пехотный батальон и ниже.

Военно-почтовая связь КНДР в мирное время строилась на использовании почтовых учреждений Министерства связи. В соединениях имелись полевые почтовые станции, которые обеспечивали обмен почты с почтовыми [679] учреждениями Министерства связи. Министерство связи для доставки почты в основном использовало железнодорожный транспорт. Однако когда работа железнодорожного транспорта нарушалась, особенно при наступлении, нарушалась и регулярная доставка почты.

Поэтому возникла необходимость иметь в армии свои военно-почтовые учреждения, способные обеспечить организацию военно-почтовой связи во всех звеньях. Для этого при штабе Главного командования была сформирована центральная военно-почтовая база, а при штабе фронта — военно-почтовая база фронта. Центральная военно-почтовая база играла роль и центрального почтового распределительного пункта и обеспечивала обмен почты с почтовыми учреждениями Министерства связи, военно-почтовой базой фронта, объединениями, соединениями и частями как центрального подчинения, так и всеми соединениями, приписанными к центральной базе.

Военно-почтовая база фронта обеспечивала обмен почты с дивизиями и частями армейского подчинения.

Краткие выводы. Несмотря на ряд трудностей и недочетов в организации и работе связи, особенно в начале войны, войска связи КНА и КНД все же обеспечили управление войсками в оперативном и тактическом звене. Это было достигнуто путем комплексного использования всех видов связи. При этом радио являлось основным и наиболее надежным средством связи во всех видах боевых действий КНА и КНД. Оправдали себя организация радиосвязи по сетям и направлениям, использование гражданских стационарных радиопередатчиков, а также применение в горах носимых коротковолновых радиостанций для связи на значительные расстояния.

Проводные средства связи на протяжении всей войны во всех видах боевых действий КНА и КНД являлись вспомогательным средством связи, что объяснялось слабым материально-техническим обеспечением войск проводными средствами и сильным воздействием на проводную связь авиации и артиллерии противника.

Живучесть связи резко снижалась ввиду отсутствия окольцевания крупных административных и промышленных центров; размещения станционных сооружений [680] связи в населенных пунктах; строительства линий связи вдоль железных и шоссейных дорог без обходов мостов и железнодорожных станций, являющихся объектами нападения авиации противника.

 

2. Связь в войсках американской и южнокорейской армий

Войска связи американской армии. Войска США в Корее располагали значительными силами и средствами связи, дававшими полную возможность обеспечить надежное управление войсками вплоть до пехотного взвода. Только за период с начала войны до конца 1950 г. в Корею было направлено 300 офицеров, 3 тыс. сержантов и рядовых — специалистов связи, не считая связистов, входящих в состав кадровых частей. За этот же период американцы отправили в Корею 300 тыс. км полевого провода и кабеля, около 10 тыс. радиостанций всех типов и тысячи сухих батарей.

Для обеспечения связи с подчиненными взаимодействующими соединениями (объединениями) штаб 8-й армии имел 304-й отдельный батальон связи и другие подразделения. 304-й отдельный батальон связи имел радиороту, предназначенную для обеспечения буквопечатающей и слуховой радиосвязи с соединениями, входящими в состав 8-й армии, телефонно-телеграфную роту для обеспечения проводной связи (телефон, телеграф) с соединениями армии, электросиловую роту для обеспечения аппаратуры связи батальона электропитанием и роту сбора донесений для приема донесений от соединений и доставки этим соединениям распоряжений командования и штаба 8-й армии.

Из других частей, обеспечивающих связь в оперативном звене войск, были привлечены: 522-я отдельная тяжелая строительная рота, которая оборудовала и обслуживала центральную телефонную станцию штаба 8-й армии и прокладывала телефонные линии к штабам взаимодействующих родов войск; 20-я отдельная рота связи, предназначавшаяся для обеспечения радиосвязи буквопечатанием между штабом 8-й армии и американскими авиабазами, находящимися на территории Японии и Кореи, [681] обеспечения радиосвязи оповещения войск о воздушной опасности, а также организации радиосвязи взаимодействия между сухопутными войсками и авиацией. Для обеспечения связи взаимодействия сухопутных войск с авиацией рота из своего состава выделяла в армейские корпуса и пехотные дивизии коротковолновые радиостанции SCR-399 с экипажами. 60-я отдельная рота высокочастотной связи обеспечивала связью 8-ю армию по подземным и подводным кабелям, применяя для уплотнения высокочастотную многоканальную аппаратуру.

В дальнейшем вместо строительных рот были созданы два строительных батальона связи.

Для обеспечения связи с подчиненными и взаимодействующими частями и соединениями в армейских корпусах имелись батальоны связи. Для организации связи в американских пехотных дивизиях, действовавших в Корее, имелись роты связи. Рота связи пехотной дивизии являлась специальным подразделением связи и несла ответственность за устройство и обслуживание связи, а также ремонт радио, телефонной и телеграфной аппаратуры дивизии.

В пехотном полку американской армии и ниже были подразделения связи, входившие в состав соответствующих штабных рот. Так, например, в штабной роте пехотного полка и штабной роте пехотного батальона имелись взводы связи.

В подразделения пехотного батальона американской армии входили отделения (команды), обеспечивающие связь командиров пехотных рот и рот тяжелого оружия. С учетом этих отделений (групп) общее число личного состава, занимающегося обеспечением связи в пехотном батальоне, достигало 72 человек.

На вооружении войск в начале войны находились проводные и радиосредства, применявшиеся американцами еще во Второй мировой войне, например радиостанции SCR-536, SCR-300, кабели W-110 и W-130. Эти средства связи имели низкие тактико-технические данные и не отвечали предъявляемым к ним требованиям.

В последующем в Корею стали поступать средства связи новых образцов, принятые на вооружение в послевоенный период с более высокими тактико-техническими данными. [682]

Войска связи южнокорейской армии. Войска связи центрального подчинения состояли из батальонов (рот), предназначенных для обслуживания узлов связи высших штабов, строительства и эксплуатационного обслуживания постоянных линий связи. В корпусе и пехотной дивизии штатным подразделением связи была рота связи{111}.

В войсках связи применялась американская техника образцов периода Второй мировой войны: радиостанции SCR-399, SCR-193, SCR-506, SCR-536, SCR-508, SCR-510, SCR-300; телефонные аппараты ЕЕ-8; телеграфные аппараты Тс-5; кабель W-110 и W-130 и другие вспомогательные средства связи.

Радиосвязь. Основными способами организации радиосвязи в звене армия — корпус — дивизия являлись радиосети и радионаправления.

Связь в звеньях армия — корпус и корпус — дивизия, как правило, обеспечивалась по двум-трем каналам: слуховому и буквопечатанием аппаратами «Телетайп». В звене от дивизии и ниже радиосвязь организовывалась по радиосетям.

Во всех видах боевых действий штаб 8-й армии обычно имел радиосвязь со штабом командующего вооруженными силами Дальневосточной зоны по двум радионаправлениям: слуховым телеграфом и буквопечатанием; со штабами американских и южнокорейских корпусов — по двум-трем каналам, в том числе по одному каналу буквопечатанием; со штабом зоны коммуникаций — слуховым телеграфом и буквопечатанием; с центром совместных действий, со штабом 5-й воздушной армии — по трем-четырем каналам, из них до двух каналов буквопечатанием, и со штабами военно-морского флота (базами) в Корее и Японии — по одному слуховому и одному буквопечатающему каналу с каждым. [683]

Радиосвязь штаба 8-й армии со штабами пехотных дивизий осуществлялась путем создания сетей, объединяющих радиостанции армии, корпуса и дивизий этого корпуса, а также путем вхождения в радиосеть нижестоящего штаба.

Учтя опыт первых этапов войны, в ходе которых недостаточно уделялось внимания организации связи взаимодействия с южнокорейскими войсками, американское командование в последующем организовывало с ними более надежную радиосвязь. Штаб 8-й армии имел слуховую радиосеть, куда входили радиостанции всех корпусов как американских, так и южнокорейских. Такая сеть предназначалась для взаимодействия между корпусами на всем фронте, а также служила дополнительным каналом связи штаба 8-й армии с армейскими корпусами.

Положительным в организации радиосвязи 8-й армии являлось наличие связи с корпусами по двум-трем каналам, считая и буквопечатание{112}.

Вместе с тем в данной схеме организации радиосвязи имелись и недостатки, основными из которых являлись: большая насыщенность сетей радиостанциями; организация радиосвязи буквопечатанием по сети, в которую входили радиостанции корпуса, дивизий и штаба армии, что резко снижало оперативность и обмен буквопечатающей радиосвязи; организация радиосвязи армии с дивизиями (на инстанцию ниже) вхождением радиостанции армии в корпусные радиосети, что наносило ущерб управлению корпусом, штаб которого не мог своевременно связываться со своими дивизиями из-за занятости их работой с армией.

Из схемы видно, что радиосвязь корпуса с дивизиями имела те же недостатки, что и армейская радиосвязь.

Для организации радиосвязи в армейских и корпусных сетях американцы использовали коротковолновую радиостанцию типа SCR-399, модернизированную и оборудованную буквопечатающей аппаратурой. Новейшим вариантом указанной модернизации явилась радиостанция типа AN/GRC-26, принятая на вооружение в 1950 г. [684]

Радиосвязь в американской пехотной дивизии в наступлении и обороне несколько отличалась от общепринятых схем радиосвязи периода Второй мировой войны.

В пехотных дивизиях создавались две радиосети управления, в каждую из которых включались: радиостанции командиров пехотных полков, командного пункта (штаба) дивизии и личные радиостанции командира дивизии и его заместителя; радиосеть разведки в составе радиостанций разведывательных групп (пехотных и танковых) и штаба пехотной дивизии; радиосеть (радионаправления) связи с танковым батальоном пехотной дивизии, куда входил также и офицер связи; радиосеть тыла, куда входили радиостанции штаба дивизии, интендантского отделения, интендантских складов, складов боепитания, медицинского батальона, административно-хозяйственного отдела штаба, рабочей команды и др.; радиосеть охраны пехотной дивизии в составе радиостанций начальника военной полиции, отделения военной полиции дивизии, взводов военной полиции в пехотных полках и других постов.

В зависимости от обстановки в дивизии создавались дополнительные радионаправления, для чего имелся резерв радиостанций.

В пехотной дивизии, так же как и в армии и корпусе, не создавалось специальных радиосетей взаимодействия по фронту.

Радиосвязь в пехотной дивизии организовывалась на коротковолновых и ультракоротковолновых радиостанциях. Так, обычно одна радиосеть командования пехотной дивизии создавалась из радиостанций коротковолнового диапазона AN/GRC-9, а другая из ультракоротковолнового.

Коротковолновые радиостанции применялись и для связи пехотного полка с батальонами. В пехотном полку для управления батальонами создавались две радиосети командования на тех же радиостанциях, что и в дивизии. Следует отметить, что эти радиосети в зависимости от вида модуляции у применяемых радиостанций именовались радиосетями с амплитудной и частотной модуляцией.

Радиосвязь в пехотном батальоне и роте организовывалась по одной радиосети. Для этой цели в батальоне применялась радиостанция SCR-300, а в роте — радиостанция [685] SCR-536. Однако по своим тактико-техническим данным радиостанции не смогли обеспечить устойчивой радиосвязи в этом звене. Поэтому радиосвязь до взвода работала с большими перебоями и фактически американцам в Корее прочную связь в звене рота — взвод на радиостанции SCR-536 осуществить не удалось.

В 1950 г. были приняты на вооружение новые радиостанции коротковолнового и ультракоротковолнового диапазонов, которые уже в первый год войны стали поступать в Корею и проходили испытания в боевых условиях. К числу их, кроме упомянутой выше коротковолновой радиостанции типа AN/GRC-26, относятся также ультракоротковолновые радиостанции AN/GRC-7, AN/GRC-5, AN/ VRC-10, AN/PRC-10, AN/PRC-6, AN/PRC-16 и др.

Массовая замена устаревших типов ультракоротковолновых радиостанций новыми, предназначенными для обеспечения связи в тактическом звене пехоты (от дивизии и ниже), артиллерии и бронетанковых войск 8-й американской армии, была произведена в конце 1952 — начале 1953 г.

Для каждого рода войск — пехоты, артиллерии, бронетанковых войск — были созданы отдельные типы радиостанций, отличавшиеся лишь диапазоном частот. Так, все танковые радиостанции имели диапазон частот от 20,0 до 27,9 МГГц, артиллерийские — от 27,0 до 38,9 МГГц и пехотные — от 38,0 до 54,9 МГГц. В указанных диапазонах имелись и общие участки волн, что создавало возможность, не применяя специальные приемопередатчики, организовать радиосвязь взаимодействия артиллерии с танками и пехотой на радиостанциях этих родов войск.

В каждом из указанных выше диапазонов создано по одному приемопередатчику (RT/66; RT/67; RT/68) и приемнику (R/108; R/109; R/110), которые являются составными элементами многих типов радиостанций. Этим приемопередатчикам и приемникам для краткости обозначения присвоена буква «А». Другим составным элементом некоторых новых радиостанций являются приемопередатчик типа RT/70 (ему присвоена буква «В»), имеющий диапазон частот от 47,0 до 58,4 МГГц и предназначенный главным образом для организации связи взаимодействия между пехотой, артиллерией и танками. [686]

Из указанных выше приемопередатчиков («А» и «В») и приемников «А», а также вспомогательных блоков (внутрипереговорных устройств, пультов управления, пульта ретрансляции, блоков питания и др.) комплектовалось 20 типов радиостанций, которые устанавливались на автомашинах типа «Виллис» и бронеобъектах и применялись для связи от дивизии до батальона, артиллерийского дивизиона (танковых подразделений).

Некоторые типы новых ультракоротковолновых радиостанций включали в себя один приемопередатчик «А», один приемопередатчик «В», приемник «А» и вспомогательные блоки (радиостанции AN/GRC-3; AN/GRC-5; AN/GRC-7). Другие имели только приемопередатчики «А» и «В» (радиостанции AN/GRC-4; AN/GRC-6; AN/GRC-8); третьи — включали по два приемопередатчика «А» (радиостанции AN/VRC-1; AN/VRC-2; AN/VRC-3) и т. д.

Для связи в батальонах (артиллерийских низовых сетях) вместо радиостанции SCR-300 была разработана ранцевая радиостанция, которая выпускалась в трех вариантах: пехотная AN/PRC-10, артиллерийская AN/PRC-9 и танковая AN/PRC-8, отличающихся между собой только диапазоном частот. В ротных сетях вместо радиостанции SCR-536 была введена новая радиостанция типа AN/PRC-6{113}.

Наличие в составе некоторых радиостанций нескольких приемопередатчиков («А» и «В») и приемника «А» повышало их технические возможности, обеспечивая одновременную связь в нескольких радиосетях. Предусмотренное применение выносных устройств позволяло рассредоточивать эти радиостанции на пунктах управления и иметь выход радио на проводные узлы связи. При наличии двух приемопередатчиков и блока ретрансляции радиостанции могли работать в режиме автоматической ретрансляции, удлиняя линии радиосвязи.

Опыт применения американцами ультракоротковолновых радиостанций в Корее показал, что на радиосвязь сильно влияло наличие гор и отдельных высот. Американское командование в связи с этим придавало большое [687] значение выбору мест расположения ультракоротковолновых радиостанций, а также применяло ретрансляцию с целью обхода горных массивов и высот.

Радиорелейная связь в американских войсках нашла применение в звене армия — дивизия. Этот вид связи показал себя с хорошей стороны.

Проводная связь в американских войсках нашла очень широкое применение во всех видах боевых действий как в оперативном, так и в тактическом звене. Проводная связь в обороне подавалась, как правило, до стрелкового взвода.

Телефонная и телеграфная связь главнокомандующего вооруженными силами США в Дальневосточной зоне (Токио) с командующим 8-й армией и другими штабами, находившимися в Корее, осуществлялась на территории Японии по воздушной и подземно-кабельной линии Токио, Сасебо, через Цусимский и Корейский проливы — по морскому кабелю, проложенному между Сасебо и Пусаном, и на территории Кореи — по существующему подземному кабелю Пусан, Сеул.

Как уже указывалось, американское командование в начале войны объединило существующие различные сети проводной связи в единую систему. Наряду с этим между Кореей и Японией был проложен еще один морской кабель, что позволило увеличить количество каналов, связывающих Японию с Кореей.

Проводная связь от штаба 8-й армии и ниже строилась преимущественно полевым кабелем. В зависимости от звена управления для связи применялся четырехжильный кабель типа СС-358, а также кабель W-110, W-130 и Wd-1/тт.

Постоянные линии связи американскими войсками в первых трех этапах войны, как правило, не использовались, так как существующих постоянных линий связи, идущих в направлении действий войск, было недостаточно. Для строительства постоянных линий не было времени и линейно-строительных подразделений.

В наступлении проводная связь развертывалась на исходном положении. С началом наступления управление войсками переходило, как правило, на радио и подвижные средства связи, причем применение проводной связи в тактическом звене зависело от успеха и темпов наступления. [688]

Свернутые проводные средства и резерв этих средств перемещались за наступавшими войсками и развертывались тогда, когда продвижение войск приостанавливалось.

Наибольшее развитие проводная связь получила в оборонительных боях. Проводная связь организовывалась только по линии командных пунктов. По линии запасных командных или наблюдательных пунктов самостоятельных проводных линий не строилось.

Проводная связь во всех звеньях от штаба армии до взвода организовывалась по направлениям. Полевой кабель прокладывался вдоль дорог, причем между штабами армии и корпуса прокладывалось десять линий, от корпуса к дивизии и между корпусами — четыре линии, от дивизии к полку — две линии, между дивизиями — одна линия.

Часть кабельных линий подвешивалась на существующие опоры, другая же обычно укладывалась по обочине дороги. Общее число кабельных линий на отдельных участках дороги было велико, что затрудняло отыскание повреждений, так как кабели ничем один от другого не отличались.

Следует отметить, что привязанность американских связистов к дорогам в горных условиях приводила к удлинению линий и ухудшению состояния проводной связи. В значительной мере качество связи снижалось также из-за прокладки кабеля непосредственно по земле.

Кабель типа W-110 и W-130 со слабой водоизоляцией очень часто не обеспечивал телефонной связи. Американцы вынуждены были применять сдвоенные кабельные линии, а также применять кабель W-110 в низшем звене. Наряду с этим было ускорено снабжение находящихся в Корее войск новым кабелем типа Wd-1/тт, который был принят на вооружение американской армии в 1948 г. Этот кабель по своим электрическим данным превосходил кабели типа W-110 и W-130.

Прокладка кабельных линий во всех тактических звеньях проводилась, как правило, с легковых автомашин типа «Виллис». В передовой полосе кабель прокладывался вручную. Для прокладки полевых кабельных линий в труднодоступной местности в отдельных случаях применялись вертолеты. [689]

Аппаратуру высокочастотного уплотнения на проводных линиях связи американцы применяли от штаба корпуса и выше. В системе проводной связи от корпуса и ниже для уплотнения каналов связи применялись обычно дифференциальные трансформаторы. Отдельные линии для телеграфной связи не строились.

Связь подвижными средствами. Для организации связи подвижными средствами в частях и подразделениях связи, обслуживающих штабы объединений, соединений и частей, имелись специальные подразделения со средствами передвижения. Например, в составе эксплуатационного взвода роты связи дивизии имелась секция сбора и доставки донесений общей численностью 48 человек. Кроме того, в штабных подразделениях пехотных полков и дивизий имелись секции авиасвязи.

Самолеты связи ввиду ограниченного количества аэродромов и посадочных площадок в Корее в тактическом звене не получили широкого распространения.

Связь сигналами. Американцы использовали также зрительные и звуковые сигнальные средства: сигнальные полотнища, сирены, свистки, ракеты и др.

Для обеспечения войск от возможных ударов своей авиации на переднем крае и на марше в американской армии применялись сигнальные полотнища различных цветов. Как правило, расположение своих войск и передовые позиции обозначались белыми полотнищами. Для опознавания своих войск и колонн автомашин или танков на марше также применялись полотнища. При необходимости сигнальные полотнища развертывались каждым взводом колонны, находящимся на марше. При следовании в колонне гусеничных и колесных машин сигнальные полотнища развертывались только над гусеничными машинами. При этом применялись красные полотнища.

Краткие выводы. Несмотря на значительные силы и средства связи связь в американской и южнокорейской армиях в первых этапах войны не всегда обеспечивала полностью управление войсками, что объясняется недооценкой связи взаимодействия по фронту, недостатками системы связи, исключительной привязанностью к дорогам, а также наличием в начале войны устаревшей [690] техники связи. Положительное влияние на состояние и работу связи в оперативном звене управления оказывало объединение в Корее и Японии сетей проводной и радиорелейной связи различных видов вооруженных сил США в единую систему, а также усиление войск дополнительными силами и средствами связи и применение новых, более совершенных типов аппаратуры и техники связи.

Радио применялось во всех звеньях управления и всех видах боевых действий В применении радиосвязи следует отметить следующие характерные моменты: организация связи в звене армия — корпус — дивизия по нескольким каналам слуховым телеграфом и буквопечатанием, организация в дивизиях и полках радиосетей как на коротковолновых, так и на ультракоротковолновых станциях, широкое применение в низовом тактическом звене ультракоротковолновых радиостанций; вооружение войск в ходе войны новыми, более совершенными радиостанциями.

Несмотря на широкое применение американцами радиосредств, метод организации радиосвязи с большим количеством корреспондентов резко снижал гибкость и маневренность радиосвязи.

Проводная связь применялась во всех видах боевых действий, но наиболее широкое распространение получила в обороне. В наступательных боях проводные средства связи применялись в исходном положении и при задержке наступления. На состояние проводной связи в тактическом звене летом 1950 г. отрицательно влияла прокладка кабельных линий в дождливую погоду по земле, вдоль дорог, что в ряде случаев приводило к потере проводной связи.

Американцы применили в Корее автоматическую ретрансляцию ультракоротковолновых радиосвязей, что обеспечивало увеличение дальности радиосвязи в тактическом звене управления. Прокладка полевого кабеля с вертолетов облегчала и ускоряла строительство линий связи в труднодоступных районах. [691]

 

 

 
Глава пятнадцатая.
Применение огнеметно-зажигательных средств и отравляющих веществ вооруженными силами США и некоторые меры защиты от них

 

1. Огнеметно-зажигательные средства

В ходе боевых действий в Корее вооруженные силы ООН довольно широко применяли огнеметно-зажигательные средства по войскам КНА и КНД и по тылам КНДР.

В качестве основных зажигательных веществ американцы использовали напалм, пирогель, белый фосфор, термит и другие, среди которых ведущее место по применению занимала напалмовая зажигательная смесь{114}.

Огнеметно-зажигательная смесь напалм применялась как зажигательное вещество в авиационных бомбах, баках (специальных резервуарах), танковых и ранцевых огнеметах, реактивных и артиллерийских боеприпасах, огнефугасах, противотанковых и противопехотных минах (фугасах).

Пирогель, белый фосфор, термит применялись также в зажигательных снарядах, минах и авиационных бомбах, но в меньших масштабах. Белый фосфор наряду с этим добавлялся к другим горючим смесям в качестве воспламенителя.

Применяемые в Корее незагущенные (жидкие) огнесмеси представляли собой смеси тяжелого жидкого топлива или очищенного картерного масла с моторным топливом. Жидкие огнесмеси, как правило, выпускались из огнеметов; они воспламенялись и давали широкую струю пламени с ответвлениями, причем значительная часть огнесмеси сгорала в полете до достижения цели. [692]

Дальность огнеметания жидкой огнесмесью из огнеметов составляла около половины дальности, досягаемой вязкой огнесмесью.

Влагоустойчивые пептизированные огнесмеси американцы получали путем добавления к вязким огнесмесям небольшого количества некоторых веществ или воды. Эти огнесмеси сочетали многие положительные свойства вязких огнесмесей, но обладали высокой текучестью, характерной для незагущенных смесей.

Напалмовые авиационные бомбы. Американская авиация в основном применяла зажигательные бомбы и баки, снаряженные напалмовой зажигательной смесью, причем напалмовые бомбы применялись следующих калибров: бомбы малого калибра (от 6 до 10 фунтов), сбрасываемые с самолетов в кассетах; бомбы среднего калибра (100 фунтов), сбрасываемые одиночно или в связках по две-три или шесть бомб; бомбы крупного калибра (500 фунтов и более), сбрасываемые с самолетов одиночно.

Тактико-технические характеристики напалмовых бомб приведены в табл. 28.

Таблица 28. (стр. 692)

 

Маркировка Калибр, фун.{~1} Вес, кг Вес снаряжения, кг Коэффициент наполнения, % Общая длина, мм Диаметр корпуса, мм
AN-M69 6 1,7 1,2 70 495 79
AN-M69{~2} 6 2,8 1,0 36 495 79
М69Х 6 3,3 0,9 27 495 79
AN-M74{~2} 10 3,8 1,5 40 495 79
М47А1 100 31,5 18,5 58 1143 206
М47А2 100 31,5 18,5 58 1143 206
AN-M47A3 100 31,5 18,5 58 1219 206
AN-M76 500 215 79 37 1500 360

{~1} Калибр американских бомб определяется в английских фунтах. Один фунт равен 453, 59 г.;

{~2} в снаряжение бомбы, кроме напалмовой смеси, входит фосфор.

Напалмовая 6-фунтовая бомба (AN-M69) имела шестигранный корпус с опознавательным пояском ярко-красного цвета. В головной части находился взрыватель, в [693] средней части — зажигательная смесь (напалм) и в хвостовой — металлическая лента, которая выталкивалась при падении бомбы и служила стабилизатором. Бомбы подвешивались к самолету в кассетах по 14, 38 или 60 бомб в каждой. При ударе бомбы в цель содержащаяся в ней напалмовая зажигательная смесь выбрасывалась через хвостовую часть и разбрызгивалась на площади порядка 230 кв. м в виде сгустков вместе с частицами горящего магния, которые и воспламеняли напалм.

Напалмово-фосфорная 6-фунтовая бомба (AN-M69) отличалась от напалмовой бомбы AN-M69 наличием в ней (кроме напалмовой смеси) 160 г белого фосфора, помещенного в пластмассовую коробочку, который при падении бомбы воспламенял выброшенную из ее корпуса напалмовую смесь. При срабатывании взрывателя воспламенялись вышибные заряды, в результате чего пластмассовая коробочка разрушалась и фосфор вместе с напалмовой смесью выбрасывался из корпуса бомбы. Напалмовая смесь загоралась и горела в течение 4–5 мин.

Напалмовая 6-фунтовая бомба (М69Х) отличалась от напалмово-фосфорной бомбы AN-M69 наличием в ее корпусе разрывного заряда ВВ (110 г тетрила), взрывавшегося через 1–6 мин после срабатывания взрывателя бомбы для поражения живой силы осколками в радиусе до 20 м.

Напалмово-фосфорная 10-фунтовая бомба (AN-M74) имела шестигранный корпус. В головной части корпуса бомбы располагался взрыватель и вышибной заряд, а в хвостовой — выдвижной стабилизатор цилиндрической формы. Кроме напалмовой смеси, в корпусе бомбы имелось 170 г белого фосфора в пластмассовой коробочке. Бомбы AN-M74 сбрасывались в кассетах по 14, 38 или 60 бомб. Одна бомба создавала начальный очаг пожара в точке разрыва с радиусом 15–20 м.

Напалмовые зажигательные бомбы весом в 6 и 10 фунтов американская авиация применяла из специальных авиационных кассет весом 100 и 500 фунтов.

Основные характеристики этих кассет приводятся в табл. 29. [694]

Таблица 29. (стр. 694)

 

Тип кассеты Калибр кассеты, фун. Тип бомб, загружаемых в кассету Калибр бомб, фун. Количество бомб, загружаемых в кассету Вес снаряженной кассеты, кг
M12 100 AN-M69 6 14 48
М13 500 AN-M69 6 60 189
М19 500 AN-M69 6 38 196
М21 500 М69Х 6 38 218
{~1}   AN-M74 10 38 283

{~1} Тип кассеты не известен.

Кассеты снаряжались зажигательными бомбами на заводах и раскрывались в момент отрыва от самолета или же на траектории полета от действия дистанционного взрывателя.

Напалмовые 100-фунтовые бомбы (М47А1 и М47А2) имели головную часть корпуса полусферической формы; снаряжались они напалмовой смесью, а также разрывными и воспламенительными зарядами ВВ. В головной части бомбы располагался взрыватель, а в хвостовой — стабилизатор. При взрыве бомбы напалмовая смесь разбрасывалась в радиусе 20–25 м. Бомбы М47А1 и М47А2 обычно подвешивались к самолету связками по 2–3 или 6 бомб в каждой связке.

Напалмовая 100-фунтовая бомба (AN-M47A3) являлась улучшенным вариантом бомб М47А1 и М47А2, а ее стабилизатор имел несколько большую длину.

За время боевых действий в Корее американцы разработали и приняли на вооружение специальную 100-фунтовую напалмовую бомбу, предназначенную для борьбы с танками. Бомба имела сигарообразный стальной корпус со стабилизатором жесткого крепления, имевшего четыре ребра. В головной части был установлен специальный взрыватель-воспламенитель ударного действия. При ударе бомба разрывалась и объект поражался осколками и напалмом, который воспламенялся от взрывателя-воспламенителя.

Напалмовая 500-фунтовая бомба (AN-M76) обладала сравнительно большой пробивной способностью и предназначалась [695] для поражения специальных целей. Ее толстостенный корпус с оживальной головной частью изготовлен из стали и содержал, кроме зажигательной напалмовой смеси, разрывные и воспламенительные заряды. Бомба имела коробчатый съемный стабилизатор и устройство для одноточечной и двухточечной подвески.

Известна зажигательная бомба, напоминавшая по внешнему виду бензобак, снабженный стабилизатором. Бомба имела два взрывателя ударного действия (головной и хвостовой) и разрывной заряд для раскрытия оболочки. Воспламенение смеси производилось фосфором. В конце войны применялась зажигательная напалмовая бомба емкостью около 340 л в основном против танков и самоходных орудий.

Напалмовые авиационные баки. Кроме зажигательных бомб и зажигательных реактивных снарядов, авиация США при бомбардировках населенных пунктов, аэродромов, железнодорожных станций, заводов и войск применяла напалмовые зажигательные смеси в тонкостенных баках (резервуарах).

Напалмовые баки изготовлялись из дюраля и внешне почти ничем не отличались от обычных бензиновых подвесных авиационных баков. Емкость напалмовых баков составляла 270, 395, 595, 624 и 870 л. Подвешивались они на наружные замки бомбодержателей и имели съемные коробчатые стабилизаторы, которые устанавливались на баки обычно при подготовке самолетов к вылету. При бомбометании с малых высот баки применялись без стабилизаторов. Для воспламенения напалма при сбрасывании баков на наземные цели воспламенители их снаряжались двумя фосфорными гранатами, располагавшимися в головной и хвостовой частях бака; иногда для воспламенения использовался термитный взрыватель, а для усиления добавлялись магниевые стружки. При сбрасывании на морские цели напалмовые баки снабжались двумя натриевыми гранатами.

Зажигательная смесь при ударе бака воспламенялась термитным взрывателем, установленным в головной части бака (или фосфорной гранатой), и горящая масса напалма взрывом разбрасывалась, создавая очаг пожара. [696]

При сбрасывании бака емкостью 624 л с небольшой высоты зажигательная смесь покрывала площадь порядка 1500–2000 кв. м (30 х 50 м и более).

В отдельных случаях американцы сбрасывали напалмовые баки без взрывателей и воспламенителей. В этом случае напалмовая смесь поджигалась зажигательными снарядами (пулями) или баки сбрасывались для усиления уже созданных очагов пожара.

Напалмовые мины и фугасы впервые были применены в Корее в 1951 г. Напалмовые фугасы представляли собой металлические бочки емкостью 200–250 л, которые снаряжались напалмовой смесью и закапывались в грунт. К каждой бочке прикреплялась ручная граната с белым фосфором, обмотанная детонирующим шнуром, или же 81-мм фосфорная мина. От бочек протягивалась по земле проволока, связанная с взрывателями гранат. Взрыв таких фугасов производился либо посредством проволоки, либо электродетонаторов, соединенных проводами с подрывными машинками.

Позднее в качестве корпусов (оболочек) для самодельных напалмовых противотанковых и противопехотных мин (фугасов) использовались бидоны из-под горючего, металлические термосы, герметически закрытые банки из жести и гильзы от артиллерийских снарядов. Корпуса таких мин заполнялись напалмовой смесью, герметически закрывались и устанавливались в грунте над вышибным зарядом, взрыв которого и воспламенение напалмовой смеси производились с помощью детонирующего шнура и фосфорной гранаты.

В дальнейшем американцы стали изготовлять специальные противотанковые и противопехотные напалмовые мины (фугасы). Напалмовая противопехотная мина представляла собой обычный металлический тонкостенный бак цилиндрической формы диаметром 275 мм и высотой 345 мм, заполняемый 19 л напалмовой смеси. В верхней крышке бака имелось отверстие, через которое внутрь бака вставлялся запальный стакан. В стакане находился картонный патрон с зарядом взрывчатого вещества, прочно закрепленный в стакане парафином. Головная часть запального стакана плотно закрывалась крышкой, [697] имевшей отверстие для взрывателя. Над крышкой запального стакана возвышался капсюль взрывателя, соединенный с приспособлением нажимного или натяжного действия. Кроме того, американцы применяли и электрический способ приведения в действие напалмовых противопехотных мин.

Разновидностью напалмовых мин являлся напалмовый фугас, также применявшийся американцами в Корее. Напалмовые фугасы были в основном самодельными. Обычно они изготовлялись из металлической укупорки для боевого заряда 203,2-мм гаубицы, наполняемой напалмовой смесью. Эти фугасы снабжались вышибным зарядом, дымовой ручной гранатой M15, снаряженной белым фосфором, и двумя электродетонаторами с проводами, соединяющими фугас с источником тока.

При устройстве фугаса сначала устанавливался вышибной заряд, состоящий из 112 г пластического ВВ, и электродетонатор, провода которого выводились наружу (через специальные отверстия). Затем плотно вставлялась деревянная пробка и наливалось около 19 л напалмовой смеси. Сверху корпус фугаса плотно закрывался резиновой крышкой. Снаряженный таким образом фугас зарывался в грунт в наклонном положении (с углом наклона 15–20° к горизонту). Сверху фугас закрывался мешками с песком или камнями, при этом открытой оставалась лишь резиновая крышка, обращенная в сторону противника.

Для воспламенения напалмовой смеси применялась дымовая ручная граната M15 с белым фосфором, в которую вместо взрывателя вставлялся электродетонатор с проводами. Граната помещалась впереди фугаса на расстоянии 15 см и несколько ниже открытого конца гильзы, а электродетонатор присоединялся к проводам электровзрывной цепи. В качестве источника питания для взрыва вышибного заряда и ручной гранаты применялась обычная подрывная машинка, которая располагалась в укрытии (окопе), удаленном от фугаса на расстояние около 50 м. К одной электровзрывной цепи иногда присоединялось несколько таких фугасов. [698]

При замыкании электрической цепи взрывался вышибной заряд и ручная граната. В результате этого напалмовая смесь воспламенялась и выбрасывалась в сторону противника на расстояние до 50 м. Такой фугас при подрыве поражал огнем площадь до 414 кв. м.

Огнеметные танки и ранцевые огнеметы. В начале боевых действий американцы применяли огнеметные танки конструкции периода Второй мировой войны, к числу которых относились обычные легкие (М24, М3 или М5) и средние (М4 «Шерман») танки. На этих танках в дополнение к обычному пушечно-пулеметному вооружению вместо пулеметов в лобовой части корпуса были установлены огнеметы. Позднее нашли применение разработанные американцами новые огнеметные танки. На этих танках огнеметы были установлены вместо пушек. К таким танкам относился специальный огнеметный танк, построенный на базе среднего танка М4 «Шерман». Дальность огнеметания танка — 80–140 м, запас огнесмеси — 700 кг, продолжительность огнеметания — 2 мин, система зажигания огнесмеси — электрическая, экипаж — 4 человека.

К этому типу танков относился и новый огнеметный танк Т66, созданный на базе среднего танка М47, на котором вместо 90-мм пушки был установлен огнемет с максимальной дальностью огнеметания около 150–200 м.

Кроме американских огнеметных танков, использовавших напалмовую смесь, в Корее применялись английские огнеметные танки «Крокодил» конструкции периода Второй мировой войны. Танк «Крокодил» представлял собой обычный танк «Черчилль» MKVII, на котором вместо пулемета в лобовой части корпуса был установлен огнемет, но башенное вооружение (75-мм пушка и 7,92-мм пулемет) сохранено. Характерной его особенностью являлось то, что огнесмесь перевозилась не в самом танке, а в специальном одноосном бронированном прицепе, имевшем толщину брони 25 мм и вес около 9 т. Для обеспечения необходимого давления при огнеметании на прицепе были смонтированы баллоны со сжатым воздухом. Огнеметный танк «Крокодил» имел: запас огнесмеси — 1820 л, количество огнеметных выстрелов — 60, расход огнесмеси на каждый выстрел — 27–32 л, [699] дальность огнеметания — до 135 м, систему зажигания огнесмеси — электрическую.

В качестве ранцевых огнеметов американцы использовали огнемет М2–2, имевший емкость до 15 л огнесмеси и дальность огнеметания до 45 м.

Нашел применение и переносный огнемет Е-4, представлявший собой комбинацию нескольких резервуарных групп ранцевого огнемета М2–2. Резервуарные группы соединялись между собой при помощи коллектора, от которого отходил резиновый шланг длиной 60 м с брандспойтом на конце; дальность огнеметания достигала 30–35 м. Шланг позволял совершать огнеметчику маневр, не передвигая всей огнеметной системы.

Кроме того, учитывая особенности местности и характер боевых действий в Корее, американцы создали комбинированную огнеметную систему, состоявшую из резервуарной группы танкового огнемета М3–4–3, гибкого шланга длиной 30 м и брандспойта ранцевого огнемета М2–2 или М2А1. Вес огнеметной системы с огнесмесью составлял 250 кг, дальность огнеметания — 40–45 м. Для обеспечения подвижности огнеметчика при ведении оборонительного боя резервуарная группа огнемета в связи с ее большим весом помещалась в укрытии, а брандспойт выносился в окоп или траншею.

Для поддержки пехоты в наступательном бою (особенно при штурме укрепленных высот) огнеметная система устанавливалась на бронетранспортере или 0,5-тонной автомашине, моторная часть и борта которой защищались [700] броней. Кроме того, на правый борт машины дополнительно устанавливался брандспойт танкового огнемета М3–4–3, соединенный с резервуарной группой отдельным шлангом.

В связи с большим весом стандартного ранцевого огнемета М2–2 и М2А1 (32 кг) его использование в горах затруднялось. Поэтому с огнемета М2–2 и М2А1 был снят один резервуар для огнесмеси, а баллон для сжатого воздуха был заменен легким баллоном спасательного надувного плота, состоявшего на вооружении американских ВВС. Общий вес вновь созданного варианта огнемета М2А1 составил 18 кг. Количество огнесмеси в резервуарной группе было уменьшено до 7,5 л.

 

2. Боевое применение огнеметно-зажигательных средств

Применение напалмовых авиационных бомб и баков. Огнеметно-зажигательные средства особенно широко применялись авиацией. Американская авиация с начала боевых действий и по 1952 г. включительно израсходовала свыше 70 тыс. т напалмовой огнеметно-зажигательной смеси. Одну треть всего бомбового залпа американских ВВС в Корее составляли напалмовые бомбы. Совершая ежедневно в среднем от 700 до 1000 самолето-вылетов, американская авиация на поддержку наземных войск и на воздействие по войсковому тылу расходовала примерно до 25% самолето-вылетов, а на бомбардировку и разрушение городов и населенных пунктов — до 70%. В свете этого становится понятно, почему в Корее американцы уделяли большое внимание применению авиацией зажигательных средств, являющихся эффективным средством уничтожения тыловых объектов.

Применение зажигательных средств американскими войсками производилось с учетом особенностей корейского района боевых действий. В начале весны и в конце осени, когда растительность и земля сухие и над Корейским полуостровом дуют сильные ветры, напалмовые средства применялись чаще и в больших количествах. [701]

Летом и зимой, когда условия погоды меньше благоприятствуют применению зажигательных средств, напалмовые средства применялись реже и в меньших количествах.

Среди напалмовых средств наиболее широкое боевое применение в Корее получили напалмовые бомбы и баки, которые в основном использовались тактической авиацией. При налетах на населенные пункты тяжелых бомбардировщиков В-29 одновременно с фугасными применялись и напалмовые бомбы весом 6 и 10 фунтов, которые сбрасывались в кассетах.

Пилот самолета-корректировщика американского отряда морской пехоты Кейн, взятый в плен, показал, что на самолетах, выходивших на выполнение задач, как правило, 1/3 бомбовой нагрузки составляли напалмовые бомбы.

При бомбардировке целей напалмовыми средствами американские самолеты, как правило, сбрасывали одновременно фугасные и осколочные бомбы и обстреливали цель из стрелково-пулеметного и реактивного оружия.

Американская авиация применяла напалмовые средства для бомбардировки аэродромов с целью вывода из строя находившихся на них самолетов, аэродромных сооружений, а также складов горючего и смазочных материалов и боеприпасов. Выполняя задачу по изоляции района боевых действий, самолеты тактической авиации применяли напалмовые средства по железнодорожным эшелонам, маршевым колоннам бронетанковых войск, автоколоннам, обозам, а также по скоплениям и сосредоточениям войск и боевой техники. Наиболее широкое боевое применение напалмовые средства получили при авиационном обеспечении наступательных действий американских войск. При этом авиация применяла напалмовые бомбы и зажигательные напалмовые баки как по войскам КНА и КНД, так и по их оборонительным сооружениям.

Бомбометание напалмовыми бомбами производилось обычно с высоты 60–600 м.

При налетах авиации на населенные пункты, железнодорожные узлы и другие аналогичные объекты часто применялись в большом количестве шести — и десятифунтовые напалмовые бомбы, в результате чего на месте бомбардировки создавалось много очагов пожара. В ряде [702] случаев при этом применялись и напалмовые бомбы более крупного калибра и баки, которые вызывали крупные очаги пожаров.

При налетах на железнодорожные составы и автоколонны американские летчики стремились поджечь напалмовыми бомбами головные и хвостовые вагоны (машины), после чего следовал обстрел стрелково-пушечным огнем и реактивными снарядами. Если атаковывался железнодорожный состав или автоколонна на криволинейном участке пути, то напалмовые бомбы сбрасывались по возможности с внутренней стороны криволинейного участка дороги, чем достигалось увеличение площади поражения.

Напалмовые бомбы применялись также для освещения целей при бомбардировке железнодорожных составов и автоколонн самолетами В-26. Колонны войск американская авиация старалась задержать напалмовыми бомбами, производя бомбометание по лощинам, ущельям, дефиле и т. п.

Бомбардировка зажигательными напалмовыми баками районов сосредоточения войск и их боевых порядков осуществлялась преимущественно путем бомбометания по площади. Сброшенный 624-литровый напалмовый бак поражал площадь порядка 1500–2000 кв. м.

Наиболее эффективным было применение напалмовых бомб и баков против пехоты, находящейся в открытых траншеях, ходах сообщения и дорожных канавах. В результате сбрасывания напалмовых баков с небольшой высоты горящая напалмовая смесь растекалась по поверхности земли, попадала в открытые сооружения (окопы, траншеи, ходы сообщения) и вынуждала пехоту покидать их.

При бомбардировке живой силы (укрытой или неукрытой), полевых сооружений, огневых позиций артиллерии, скоплений боевой техники американская авиация применяла, как правило, по одним и тем же целям напалм в комбинации с осколочно-фугасными бомбами. Так, например, нормальная бомбовая нагрузка бомбардировщика В-26 для бомбардировки живой силы чаще всего состояла из 56 десятифунтовых осколочных бомб и двух напалмовых бомб. [703]

В ходе наступательных действий американских войск напалмовые бомбы и баки иногда применялись также для выжигания маскировочных покрытий оборонительных сооружений с целью демаскирования последних перед артиллерийской и авиационной подготовкой. В этих же целях напалмовой смесью иногда выжигалась растительность.

При использовании напалмовых средств против танков американские самолеты обычно производили бомбометание с минимальных высот, используя 100-фунтовые напалмовые бомбы и баки, при взрыве которых танки поражались в радиусе до 20 м от места падения бомб.

В целях обеспечения безопасности самолеты с подвешенными напалмовыми баками посадок на свои аэродромы и авианосцы не производили. Если во время выполнения задания намеченные объекты бомбардировки обнаружены не были, то бомбы сбрасывались на запасные и случайные цели или в море.

При действии авиации с применением напалма американцы стремились создавать очаги устойчивых пожаров на расстояниях не более 40–50 м один от другого. При соблюдении этих условий, по их мнению, эффективность бомбардировок зажигательными средствами в три раза превышает эффективность бомбардировок фугасными бомбами того же калибра.

Применение огнеметных танков и ранцевых огнеметов. В Корее огнеметные средства в основном применялись для поддержки пехоты как в наступательном, так и в оборонительном бою, причем в 1953 г. в каждой американской пехотной дивизии насчитывалось свыше 100 огнеметов различных систем.

Огнеметные средства сухопутными войсками, как правило, применялись для уничтожения (подавления) и деморализации живой силы наступающего и обороняющегося, а также для уничтожения вооружения и боевой техники. Огнеметные средства, особенно ранцевые и танковые огнеметы, широко применялись для борьбы с живой силой в траншеях, ДОС, зданиях, укрытиях, окопах, пещерах и др. При этом ранцевые огнеметы, как правило, использовались на труднопроходимой местности, там, где нельзя было использовать огнеметные танки. Как [704] ранцевые огнеметы, так и огнеметные танки в наступлении и обороне использовались в тесном взаимодействии с пехотой.

В обороне огнеметные средства (огнеметы) располагались в окопах, на обратных скатах высот для прикрытия огнеметанием важных подступов к обороняемой позиции. Ранцевые огнеметы сосредоточивались для прикрытия тех подступов, которые не могли быть прикрыты огнеметными танками. Обращалось особое внимание на недопустимость преждевременного огнеметания по отдельным разведывательным и мелким группам наступающих, а указывалось на целесообразность и необходимость использования всех огнеметных средств для отражения атаки основных сил наступающих войск путем массированного огнеметания на важнейших участках обороны в тесном взаимодействии с огневыми средствами пехоты. Ранцевые огнеметы частично использовались и в контратакующих частях (группах).

Огнеметные танки «Крокодил» из-за трудных условий местности по своему прямому назначению использовались лишь в отдельных случаях. Чаще всего, отцепив огнеметную тележку (прицеп), они действовали как линейные танки.

Применение напалмовых мин и фугасов. Напалмовые противотанковые и противопехотные мины нашли широкое применение для усиления обороны американских войск наряду с обычными противотанковыми и противопехотными заграждениями. Американцы стремились создать перед передним краем против атакующей пехоты и танков сплошные зоны огня путем внезапного подрыва значительного количества напалмовых фугасов большой емкости.

Когда атакующая пехота КНА и КНД попадала на натяжные проволоки («силки») фугасов, происходил подрыв этих фугасов и воспламенение напалмовой смеси на всем участке обороны.

При воспламенении напалмовых фугасов вначале появлялись отдельные очаги пламени, которые через несколько секунд соединялись между собой и образовывали сплошную завесу огня перед оборонительной позицией. Такая завеса огня вынуждала наступающих отказываться [705] от дальнейшей атаки позиции. Подобные огневые завесы, как считают американцы, могут с успехом применяться и против атакующих танков.

В ходе боевых действий на некоторых участках фронта под днище напалмовых фугасов устанавливались небольшие заряды толовых шашек, которые при взрыве и воспламенении фугаса (бочки) выбрасывали последние вверх на высоту 10–30 м, чем достигалось разбрызгивание горящего напалма в радиусе до 45–100 м. Для обеспечения надежного прикрытия подступов к оборонительной позиции напалмовые мины применялись в сочетании с огнем пулеметов, минометов, противотанковых средств, а также с обычными противопехотными заграждениями.

Для прикрытия огневых позиций артиллерии американцы применяли самодельные напалмовые фугасы, которые устанавливались в сочетании с осветительно-сигнальными минами М48 и М49.

Напалм также широко использовался для освещения местности перед передним краем обороны в ночное время, а также освещения местности в местах постройки и ремонта различных инженерных сооружений в глубине. С этой целью напалмовая огнесмесь заливалась в 200-литровые бочки со срезанным днищем и поджигалась. Время горения содержимого бочки составляло около 10 ч, т. е. обеспечивало освещение сравнительно большого района местности в течение всей ночи.

В связи с широким использованием огнеметных средств американцы применили специальные смесители для приготовления огнеметных смесей, в том числе и новый опытный образец полевого смесителя. Этот смеситель по сравнению с предыдущими образцами имел меньший вес, был проще в эксплуатации и обеспечивал получение смеси однородной консистенции. Смеситель снабжался механической мешалкой и имел емкость порядка 2,5 куб. м. Смеситель устанавливался на грузовой машине. В ходе боевых действий смесители с обслуживающим персоналом из состава химических частей придавались пехотным соединениям для приготовления огнесмеси для снаряжения ранцевых огнеметов и огневых фугасов. В частности, известно, что отряд из состава 21-й дегазационной роты придавался [706] 25-й пехотной дивизии для приготовления огнеметно-зажигательной смеси.

В Корее были проведены испытания и нового образца компрессора для наполнения сжатым воздухом баллонов ранцевых огнеметов. Вес нового компрессора был равен примерно 27 кг. Благодаря такому малому весу компрессор мог переноситься одним человеком и использоваться в боевых порядках войск. Производительность нового компрессора составляла три баллона за 12 мин работы.

 

3. Воздействие огнеметно-зажигательной смеси напалм на личный состав и боевую технику

Действие напалма на личный состав. Поражения, причиняемые действием напалмовой смеси на людей, подразделялись на три основных вида: поверхностные ожоги тела в результате непосредственного воздействия пламени или раскаленного воздуха; поражение дыхательных путей от действия дыма и раскаленного воздуха и удушение от недостатка кислорода в укрытиях, подвергшихся воздействию напалмовыми средствами. Напалмом преимущественно поражались открытые части тела.

Комбинированные ожоги лица, шеи и кистей рук были наиболее частыми; это объясняется тем, что пораженные пытались потушить горящий напалм на лице, шее, одежде, в результате чего получали ожоги кистей рук.

Основная опасность поражения напалмом заключалась не только в том, что поражалась значительная часть тела, но главным образом в том, что напалм поражал как кожу, так и мышцы, сухожилия, сосуды, нервы и костную ткань.

Острая боль, внезапно наступающая после поражения напалмом, наличие пламени на пораженных участках тела приводили к внезапному резко выраженному болевому ощущению, вызывали сильнейшее перераздражение и последующее угнетение центральной нервной системы, приводили к тяжелому шоку, иногда с потерей сознания. Характерной особенностью шока при напалмовых ожогах [707] являлась его тяжесть даже при сравнительно небольших по площади участках пораженного тела.

Специфической особенностью поражения напалмом является также чрезвычайно быстрое развитие воспалительных процессов, и прежде всего отека тканей, что отмечали как сами пораженные напалмом, так и наблюдавшие за ними врачи. Иногда пострадавший еще до потери сознания терял способность видеть из-за резкого отека всего лица, в том числе обоих век.

При ожоге лица пораженные в дальнейшем не могли открывать рот, у них нарушалась жевательная функция мышц, в результате они теряли способность нормально питаться, что приводило к прогрессивному истощению.

Образование рубцов в области век приводило к вывороту век и к полному стойкому обнажению глазного яблока, веки переставали закрываться, и пораженные не могли спать.

При поражении напалмом лица ушная раковина часто омертвевала и отпадала. У основания ушной раковины образовывался стягивающий рубец, почти полностью закрывавший слуховой проход, вследствие чего значительно снижалась острота слуха.

При поражении лица и шеи образовывались обширные плотные рубцы, не дающие возможности поднимать и поворачивать голову.

Из тяжелых осложнений, приводивших иногда к смерти, отмечено омертвление печени, почек, серозная экссудация в легких, брюшных органах, отеки головного мозга. Наблюдалось также поражение и изменение состава крови — гемоглобинемия, лейкоцитоз, сгущение, резкое снижение содержания хлоридов.

Действие напалма на вооружение и боевую технику. Напалм причинял различные повреждения танкам, самоходно-артиллерийским установкам и различным видам боевой техники.

Попадая на опорные катки танков Т-34 и самоходно-артиллерийских установок САУ-76, напалм поджигал резиновые бандажи опорных катков. У танков и самоходно-артиллерийских установок, располагающихся на месте, при отсутствии борьбы с огнем местами выгорала резина [708] бандажей. В сухую погоду во время движения танка напалм с горящего катка на соседние, непораженные катки перебрасывался гусеничной лентой. Однако небольшие количества размазанного горящего напалма не оказывали какого-либо практического действия на бандажи опорных катков, так как напалм быстро сгорал или пламя его засыпалось землей, падающей с гусеничной ленты.

Попадая внутрь танка, напалм при непринятии своевременных мер, как правило, вызывал пожар внутри танка, а иногда и взрыв боеприпасов. При попадании на танк горящего напалма его двигатель обычно останавливался из-за недостатка кислорода, однако после прекращения горения он вновь мог быть запущен.

Автомашины и прочие небронированные транспортные средства при попадании на них напалма загорались.

 

4. Меры защиты от огнеметно-зажигательных средств

Общие меры защиты. Применение напалмовых средств оказывало сильное деморализующее воздействие и приводило к большим потерям в живой силе и боевой технике в тех случаях, когда войска не умели организовать от них защиту.

Одним из основных способов защиты от воздействия напалмовых средств считалась правильная организация системы противовоздушной обороны, оповещения, маскировки и рассредоточения войск и боевой техники.

Для защиты экипажей боевых машин от действия горящего напалма корпуса машин герметически закрывались. На транспортные, небронированные средства и автомашины натягивались тенты для защиты кузовов, а на капоты моторов надевались брезентовые чехлы, которые при попадании на них горящего напалма сбрасывались.

Все легковоспламеняющиеся предметы, находившиеся вблизи расположения войск и оборонительных сооружений, удалялись или закрывались огнестойкими материалами.

Вокруг оборонительных сооружений отрывались противопожарные канавы, ограничивавшие распространение [709] горящей напалмовой смеси. Траншеи и ходы сообщений перекрывались для защиты от проникновения горящей напалмовой смеси сверху.

Хорошей защитой от поражения напалмом считались закрытые земляные сооружения, вокруг которых были выкопаны канавы, ограничивавшие растекание зажигательной смеси и распространение пламени, при входах имелись пороги высотой 10–12 см, а сами входы, амбразуры и смотровые щели закрывались огнестойкими занавесами.

Наиболее эффективным и доступным средством тушения горящей напалмовой смеси был песок, земля и влажная глина. Поэтому необходимое количество их заготавливалось заранее и хранилось в районе расположения войск и в оборонительных сооружениях. Зимой в качестве противопожарного средства использовался снег.

Индивидуальная защита личного состава. Для защиты личного состава от напалма каждый военнослужащий КНА и КНД имел при себе специальные накидки. Кроме того, для этой цели использовались одеяла, полотенца, куски брезента и другие защитные материалы.

Указанные средства достаточно эффективно предохраняли одежду от воспламенения в момент попадания на них горящей напалмовой смеси. При попадании горящей напалмовой смеси на накидку последняя через 6–10 секунд сбрасывалась. Накидки использовались также и для тушения огня на одежде пострадавших при оказании им помощи. При отсутствии накидок личному составу рекомендовалось все снаряжение носить под верхней одеждой, с тем чтобы при загорании ее можно было легко сбросить.

Лучшей защитой головы, лица и органов дыхания считался противогаз, который на известное время обеспечивал достаточно надежную защиту. При отсутствии противогаза рекомендовалось дышать возможно реже, а лицо прижимать как можно ближе к земле, прикрывая рот и нос любыми материалами. Для защиты рук использовались рукавицы, перчатки, обшлага рукавов шинели.

При поражении напалмом рекомендовалось немедленно выйти из зоны огня, по возможности навстречу ветру, сбросить или потушить загоревшуюся одежду и снаряжение. [710]

Защита боевой техники. Для защиты экипажей танков и бронемашин рекомендовалось закрывать все отверстия в корпусе боевых машин огнестойкими материалами и выводить их из зоны, охваченной пламенем.

Влажная глина, наложенная на горящий напалм, хорошо прилипала к деталям вооружения и машин и надежно изолировала очаг горения от наружного воздуха. Под плотным слоем глины напалм переставал гореть. При попадании напалма на опорные катки, гусеничную ленту и другие детали танка экипажи танков руками брали глину (землю) с рисовых полей, накладывали ее на горящий напалм и таким образом ликвидировали очаг огня. Труднее было тушить напалм песком, так как песок рассыпался и почти не прилипал к поверхности, поэтому ненадежно изолировал напалм от окружающего воздуха. При погружении напалма в глубокий снег или воду пламя сбивалось.

Тушение напалмовой смеси небольшим количеством воды не достигало цели и приводило лишь к растеканию напалмовой смеси и увеличению очага пожара. Большое количество воды под давлением сбивало (тушило) пламя и счищало (сбрасывало) напалм с горящего объекта.

От экипажей танков во всех случаях требовались решительные и быстрые действия, находчивость и смелость при тушении пожара; растерянность и промедление, как правило, приводили к гибели машин и экипажей.

Танкисты частей КНА и КНД проводили следующие мероприятия по защите танков и самоходно-артиллерийских установок от воздействия авиационных зажигательных средств противника. При совершении марша и при нахождении в районах сосредоточения, в выжидательном и исходном районах танки и самоходно-артиллерийские установки тщательно маскировались. В районах длительной стоянки танки располагались рассредоточенно, на расстоянии 50 м и более один от другого. Расстояние между подразделениями составляло от 1,5 до 3 км. Танковые части располагались в складках местности поротно. При длительной стоянке танков на одном месте для каждого танка оборудовался окоп глубиной до 3 м. Сверху окоп перекрывался деревоземляным настилом толщиной не менее 0,5 м, который предохранял от пулеметного [711] огня, напалмовых зажигательных бомб и осколков авиационных бомб. Для удобства обслуживания между танками и стенками окопа оставлялись проходы шириной 1,5м. При расположении танковых частей на кратковременный отдых или дневку, а также при перевозке танков по железной дороге на корпус танка сверху и по бокам его укладывались мешки с землей. Кроме этих мероприятий, принимались меры и к тому, чтобы в танках не было посторонних легковоспламеняющихся горючих предметов (ветошь, резиновые коврики), иногда даже снимались мягкие сиденья. В каждом танке в боевом отделении хранилось по два 5-килограммовых мешочка глины для тушения пожара внутри и снаружи машины.

В обороне для танков оборудовались надежные укрытия, которые защищали их от напалмовых бомб сверху, с боков и сзади.

 

5. Химические войска армии США в Корее и их боевое использование

В составе американских войск в Корее в течение 1950–1953 гг. действовали части и подразделения химического корпуса армии США, которые были представлены батальонами химических минометов, химическими дымовыми ротами, химическими лабораторными ротами, техническими отрядами химической разведки, химическими дегазационными ротами и химическими ротами обслуживания.

Кроме этих частей и подразделений, химический корпус в Дальневосточной зоне имел химическую школу, которая готовила в основном кадры для войск, ведущих боевые действия в Корее.

Основными задачами американских химических войск в Корее являлись: поддержка пехоты огнем химических минометов, применение огнеметно-зажигательных веществ и дымовых средств, ведение химической разведки войск корейской Народной армии и китайских народных добровольцев, снабжение войск химическим оружием и военно-химическим имуществом, обучение войск защите [712] от химического, бактериологического и радиологического оружия, подготовка личного состава химической службы частей и подразделений, проверка в боевых условиях новых образцов химического вооружения и военно-химического имущества.

В ходе боевых действий в Корее американцы придавали большое значение боевому использованию химических минометов, считая их эффективным средством непосредственной огневой поддержки пехоты.

Незначительный вес материальной части и полная моторизация подразделений химических минометов давали возможность американцам осуществлять ими быстрый маневр на поле боя.

Батальоны химических минометов преимущественно использовались для выполнения задач по оказанию огневой поддержки пехоте. Наряду с этой основной задачей на батальоны возлагались также задачи и по дымовому обеспечению войск. В составе американских войск с октября 1950 г. действовали три батальона химических минометов (2, 4 и 88-й) и до двадцати одной роты химических минометов пехотных полков. Батальоны химических минометов подчинялись как командирам пехотных соединений и частей, так и химическому корпусу.

Батальоны химических минометов обычно придавались пехотным дивизиям. Командиры дивизий выделяли по одной роте химических минометов пехотному полку. Иногда батальоны химических минометов американских войск придавались южнокорейским дивизиям и английским бригадам.

Так, 2-й батальон химических минометов в течение октября — декабря 1950 г. и января 1951 г. придавался 1-й южнокорейской пехотной дивизии, 2-й и 24-й американским пехотным дивизиям и 27-й английской пехотной бригаде.

Основной задачей роты химических минометов пехотного полка в бою являлось оказание непосредственной огневой поддержки пехотным батальонам и общей поддержки пехотному полку. Чаще всего в условиях Кореи рота химических минометов использовалась для общей поддержки полка. [713]

Во время наступления на химические минометы возлагались следующие задачи: подавление живой силы и огневых точек на переднем крае обороны КНА и КНД в период артиллерийской подготовки; непосредственная поддержка наступающей пехоты путем ведения огня по живой силе и огневым средствам обороняющихся; отражение контратак пехоты; постановка дымовых завес и создание очагов пожаров.

В обороне на химические минометы возлагались задачи: подавление живой силы и огневых средств КНА и КНД, расположенных главным образом в укрытиях и за обратными скатами высот; подавление наблюдательных пунктов; прикрытие подступов к оборонительным позициям; поддержка контратак пехоты; постановка дымовых завес и стрельба зажигательными минами.

В периоды отступления американских войск химические минометы использовались главным образом для поддержки частей и подразделений, прикрывавших отход основных сил.

При выполнении огневых задач как в наступлении, так и в обороне роты химических минометов пехотных полков и батальоны химических минометов взаимодействовали с дивизионами артиллерии непосредственной поддержки. Минометы усиливали огонь 105-мм гаубиц при подавлении живой силы и огневых средств, расположенных на переднем крае, особенно за обратными скатами высот или в укрытиях.

Огневые позиции для химических минометов выбирались главным образом на обратных скатах высот, на расстоянии 1–2 км от переднего края своих войск. Батальоны химических минометов и роты химических минометов пехотных полков занимали огневые позиции, как правило, повзводно (по 4 миномета).

Минометы на позициях устанавливались с интервалами 30–35 м один от другого. Огневая позиция взвода по фронту занимала примерно до 100 м.

В большинстве случаев огневые позиции для химических минометов специально не оборудовались. Для устойчивости минометов при стрельбе на опорные плиты и передние опоры накладывались мешки с песком. Боеприпасы [714] находились на огневой позиции около минометов на специальных носилках-тележках.

Двойное подчинение батальонов — химическому корпусу и командованию пехотных соединений и частей — создавало значительные трудности в обеспечении батальонов боеприпасами и другими видами материального обеспечения.

В конце 1952 г. батальоны химических минометов были выведены из подчинения химического корпуса и переименованы в батальоны тяжелых пехотных минометов. Эта реорганизация, проведенная на основе опыта боевого использования химических минометов в Корее, имела целью облегчить управление боевой деятельностью и материальное обеспечение отдельных минометных батальонов. Кроме того, переформирование батальонов химических минометов в батальоны тяжелых пехотных минометов было направлено на обеспечение единства в боевой подготовке отдельных минометных батальонов и рот тяжелых минометов пехотных полков. В связи с указанной реорганизацией офицерский состав батальонов химических минометов был переведен в другие части химического корпуса, а сержантский и рядовой состав был оставлен в батальонах.

Одновременно с этим на вооружение батальонов тяжелых пехотных минометов был введен новый образец 106,7-мм миномета — М30 — вместо миномета М2, состоявшего в годы Второй мировой войны и в послевоенный период на вооружении батальонов химических минометов.

Конструктивные особенности миномета М30 позволили американцам повысить точность минометного огня и увеличить дальность стрельбы до 5,5 км (дальность стрельбы миномета М2 была равна 4 км). Конструкция опорной плиты и лафета обеспечивала поворот ствола с лафетом на 360°, в то время как значительное изменение горизонтального направления стрельбы у миномета М2 достигалось только перемещением опорной плиты.

Тактико-технические данные миномета М30 определяют его, прежде всего, как средство непосредственной огневой поддержки пехоты. Вместе с тем минометы МЗО могли с успехом выполнять и специальные задачи по применению [715] отравляющих, зажигательных и дымообразующих веществ.

Таким образом, на основании опыта боевого использования в Корее рот тяжелых пехотных минометов и батальонов химических минометов американцы пришли к выводу о необходимости иметь в составе армии не специальные химические минометные части, для которых непосредственная поддержка пехоты стрельбой осколочно-фугаными минами является вспомогательной задачей, а минометные части, которые имеют основной задачей оказание постоянной огневой поддержки пехоте и вспомогательной — стрельбу химическими, зажигательными и дымовыми минами.

Химические дымовые роты, имеющие на вооружении дымовые машины{115}, в Корее использовались для дымового прикрытия маневра своих войск, дымового прикрытия работ по наводке мостов, переправ, тыловых объектов от прицельного бомбометания и дымового прикрытия работ по прокладке линий связи. Для прикрытия тыловых объектов химические дымовые роты использовались значительно реже, чем для выполнения других боевых задач.

В Корее действовали 68-я и 388-я отдельные химические дымовые роты и 4-й химический дымовой батальон.

Кроме химических дымовых рот, дымы во время боевых действий ставились авиацией и артиллерией.

Химическая лабораторная рота в составе американских войск в Корее проводила лабораторные исследования в интересах технических отрядов химической разведки. В ее задачу входило исследование трофейных образцов военно-химического имущества и вооружения. Наряду с выполнением этой задачи лабораторная рота выполняла различные задания других родов войск и служб.

Технические отряды химической разведки в составе войск армии США отмечались еще в годы Второй мировой [716] войны. В их задачу в Корее входило изучение и оценка военно-химического имущества и вооружения КНА и КНД. Наряду с выполнением своей основной задачи технические отряды химической разведки занимались обучением личного состава действовавших в Корее войск, вопросами химической, бактериологической и радиологической разведки и защиты.

В составе американских войск в Корее действовал 401-й технический отряд химической разведки, который собирал материалы по противохимической защите, средствам ПХЗ и химическому вооружению войск КНА и КНД.

Химические дегазационные роты, в связи с тем что войска КНА и КНД ОВ не применяли, использовались для обмывки личного состава частей, для оказания пехотным войскам помощи в приготовлении огнеметных смесей и для выполнения других работ. Вместе с этим химические дегазационные роты находились в постоянной готовности к выполнению дегазационных работ.

В Корее действовала и 92-я химическая рота обслуживания. В задачу роты входили хранение, ремонт и выдача военно-химического вооружения и имущества, в частности огнеметов, огневых фугасов, дегазационных машин, дымовых гранат и напалма. Выдача химического имущества и вооружения производилась через склады химической роты обслуживания и пункты боепитания. В состав роты входили химическая лаборатория и авторемонтная мастерская. Химическая лаборатория роты состояла из одного офицера и двух солдат или сержантов срочной службы, имевших высшее химическое образование.

В американских войсках находились несколько усовершенствованных полевых импрегнационных установок. Эти установки являлись дальнейшей модернизацией состоящих на вооружении американской армии импрегнационных установок М2. Новые импрегнационные установки эксплуатировались 92-й химической ротой обслуживания.

Химическая школа занималась подготовкой личного состава химической службы частей и подразделений войск [717] Дальневосточной зоны. Она начала работать приблизительно с середины 1951 г. По данным американской печати, офицеры, сержантский состав и рядовые по окончании школы в состоянии были консультировать командиров частей и подразделений по вопросам противохимической, бактериологической и радиологической защиты войск.

Личный состав химической службы. За время войны в Корее из США на Дальний Восток было переведено большое количество офицеров химического корпуса. Только на основании публикуемых в периодической печати сообщений установлено до 329 офицеров, переведенных в Дальневосточную зону из различных частей и учреждений химического корпуса. Не подлежит сомнению, что большинство переведенных в Дальневосточную зону офицеров находилось в Корее. Важно отметить, что значительная часть офицеров химического корпуса переведена в Дальневосточную зону из центральных учреждений химического корпуса, главным образом из армейского химического центра. Так, в числе офицеров, переведенных в Дальневосточную зону, 72 человека были направлены из химического центра. Это обстоятельство не являлось случайным. Известно, что в армейском химическом центре сосредоточены химические и радиологические лаборатории, в которых ведется разработка образцов химического вооружения и имущества. Испытания образцов химического вооружения и военно-химического имущества в условиях боевой обстановки проводились офицерами химического корпуса, принимавшими участие в разработке этих средств.

Руководство военно-химической службой американских войск на Дальнем Востоке осуществлялось химическим отделом главного командования вооруженных сил США в Дальневосточной зоне. Химический отдел возглавлялся начальником химической службы вооруженных сил США в Дальневосточной зоне. Руководство американскими химическими частями и подразделениями и химической службой сухопутных войск, действовавших в Корее, осуществлялось химическим отделом штаба 8-й армии. [718]

 

6. Применение войсками США в Корее отравляющих веществ

Во время боевых действий в Корее по позициям и войскам КНА и КНД, а также по мирному населению КНДР и военнопленным американскими интервентами неоднократно применялись химические мины, артиллерийские снаряды, авиационные бомбы и гранаты.

По неполным данным, с 27 февраля 1952 г. до конца июня 1953 г. отмечено свыше ста случаев применения химических снарядов и бомб американскими и южнокорейскими войсками только по войскам КНД, в результате чего 1095 человек получили отравление, из них 145 человек со смертельным исходом. Более 40 случаев применения химического оружия были отмечено и по военнопленным.

В большинстве случаев обстрел позиций производился одиночными химическими снарядами (минами) или бомбардировкой небольшим количеством химических бомб. Однако 4 октября 1951 г. в районах, прилегающих к 38-й параллели, американские войска выпустили по позициям КНД свыше 20 химических снарядов и сбросили с самолетов 39 бомб, большая часть которых была химическими. Наибольшее количество химических снарядов (57) было выпущено по войскам КНА 1 мая 1952 г.

Симптомы поражения как при применении авиационных химических бомб, так и химических снарядов в ряде случаев были весьма сходными, а именно: удушье, слезотечение и опухание глаз, рвота, потеря сознания.

Указанные выше симптомы говорят о том, что наиболее вероятным является предположение о применении американцами в химических боеприпасах окислов азота, возможно в смеси с небольшими количествами других веществ (синильная кислота, дифенилцианарсин или дифенилхлорарсин) для усложнения картины поражения.

Против военнопленных КНА и КНД американцы применяли различные отравляющие вещества, причем слезоточивые отравляющие вещества использовались против военнопленных неоднократно. Имеются сведения, что против военнопленных применялись американцами и кожно-нарывные отравляющие вещества. [719]

Используя химическое оружие, американцы завуалированно называли это применением «неядовитых раздражителей», считая это вполне законным.

10 июня 1952 г. на о. Кочжедо в лагере № 76 американцы применили против военнопленных кожно-нарывные отравляющие вещества, которые представляли собой липкую ядовитую жидкость, обжигающую тело. Американские солдаты три раза обрызгивали военнопленных этой жидкостью.

18 мая 1952 г. на о. Кочжедо в трех секторах лагеря против военнопленных были применены слезоточивые отравляющие вещества. В результате этого 24 человека умерли, 46 человек потеряли зрение.

12 августа 1953 г. на о. Кочжедо (в лагере № 17, секторе № 1) 150 американских и 200 лисынмановских солдат забросали военнопленных химическими гранатами. Большинство военнопленных потеряло сознание.

Даже после заключения перемирия в течение 33 дней работы комиссии Красного Креста американцы применили против военнопленных химические гранаты 32 раза.

Краткие выводы. Вооруженные силы США, главным образом авиация, во время войны в Корее широко применяли огнеметно-зажигательные средства.

Наземные войска армии США получили опыт в применении танковых и ранцевых огнеметов, огневых фугасов, напалмовых противотанковых и противопехотных мин как в оборонительном, так и в наступательном боях. Огнеметно-зажигательная смесь напалм оказалась универсальной в применении (авиационные бомбы, баки, огнеметы, фугасы, мины, снаряды), простой в обращении и приготовлении, легковоспламеняемой, с трудом поддающейся тушению и оказывающей сильное воздействие как на живую силу, так и на боевую технику и вооружение.

Одновременно опыт защиты КНА и КНД от огнеметно-зажигательных веществ показал, что в условиях широкого применения зажигательных средств повышается роль мероприятий, направленных на защиту личного состава, боевой техники и вооружения от огня, и возникает необходимость в применении в массовом количестве легких [720] огнезащитных средств для всех родов войск и проведении специальных противопожарных мероприятий.

Для быстрой ликвидации пожара определялось направление, по которому двигался огонь (большей частью по ветру), и скорость его движения; устанавливалось, с какой стороны и на каком расстоянии от места пожара находились наиболее опасные в пожарном отношении объекты, которым угрожало дальнейшее распространение пожара; распределялись имеющиеся силы и средства, сообразуясь с условиями распространения пожара; назначались лица, ответственные за руководство тушением пожара на отдельных участках. Работы по ликвидации пожара велись на таком удалении от огня, чтобы закончить их прежде, чем огонь подойдет к месту работы и помешает их завершению.

Средства химического нападения и боевые отравляющие вещества в значительных масштабах боевую проверку в Корее не получили. [721]

 

 

 
Глава шестнадцатая.
Организация и работа тыла

 

1. Тыл войск Корейской народной армии и китайских добровольцев

Организация и работа тыла войск КНА и КНД в войне в Корее осуществлялись в специфических условиях горнолесистой местности при ограниченных материально-технических возможностях и господстве авиации противника.

В принципах работы органов тыла войсковых соединений КНА и КНД существенной разницы не было. В структуре же и работе органов тыла оперативных объединений, как будет показано ниже, имелись принципиальные различия.

Органы управления тылом, тыловые части и учреждения. Органы управления тылом Народной армии до начала военных действий состояли из двух управлений и двух отделов со складами и службами (приложение 56).

Структура органов тыла мирного времени не соответствовала требованиям бесперебойного обеспечения нужд войны. Поэтому с началом боевых действий был произведен ряд существенных изменений в организации служб, их оснащении и дислокации. Автомобильный отдел был реорганизован в транспортное управление в составе автомобильного и гужтранспортного отделов. В Пхеньяне была создана центральная база интендантского снабжения и три головных склада.

В первой половине 1951 г. вновь была произведена реорганизация органов тыла КНА (приложение 57), в результате которой были образованы штаб тыла со службами и политотдел. По новой организации автоотдел, отдел снабжения ГСМ и КЭО были развернуты в управления, [722] а интендантское управление — в главное управление. Дополнительно были сформированы дорожное управление (приложение 58), ВОСО и управление военной промышленности.

С 1 июля по 1 сентября 1951 г. была проведена реорганизация складов центра. Вместо продовольственного, вещевого, обозно-хозяйственного складов и трех головных отделений смешанного типа (продовольственный и вещевой) были сформированы по три отделения при центральном продовольственном и обозно-вещевом складах, способных работать самостоятельно. При головных отделениях складов были созданы по одному специализированному звену для организации перевалочных и приемных пунктов.

Для более оперативного руководства госпиталями и складами и улучшения контроля за продвижением грузов к фронту были сформированы управление полевого эвакопункта, управление местного эвакопункта с отделениями и два управления центральных баз.

В процессе реорганизации тыла была разграничена ответственность по обслуживанию грунтовых дорог между Министерством внутренних дел, тылом центра и тылом фронта.

В течение 1952–1953 гг. в организационной структуре тыла КНА существенных изменений не произошло.

Материальное, техническое и медицинское обеспечение войск КНД осуществляли специально созданные в их составе органы тыла.

По основным направлениям действий войск командованием КНД создавались органы управления в виде отделений (филиалов) тыла и учреждались склады, базы и лечебные учреждения стационарного и полустационарного типа.

Для общего руководства работой органов тыла при Командующем войсками КНД была создана оперативная группа в количестве 120 человек, в состав которой входили офицеры различных служб тыла. Эта группа руководила работой по обеспечению войск КНД всем необходимым для боя и жизни через отделения (филиалы), которые делились на тыловые и фронтовые. По отношению к отделениям (филиалам) управления тыла оперативная группа [723] являлась органом, согласующим их работу с учетом требований войск и организующим взаимодействие между отделениями (филиалами) тыла. Тыловые отделения выполняли функции перевалочных баз снабжения, с которых все материальные средства подвозились на базы фронтовых отделений. Фронтовые отделения предназначались для обеспечения всем необходимым прикрепленных к ним соединений, частей и учреждений действующих войск.

Кроме снабжения, отделения тыла имели и другие функции: содержали участки дорог, организовывали движение автомобильного транспорта, производили погрузочно-разгрузочные работы на железной дороге, эвакуировали раненых и больных, организовывали охрану и оборону, а также обслуживали проезжающий личный состав и автомобильный транспорт. На 1 апреля 1951 г. было создано шесть фронтовых отделений{116}.

Каждое фронтовое отделение могло обеспечивать приписанные к нему войска на глубину 75–100 км. Если же удаление войск превышало 100 км, то отделения тыла выделяли из своего состава этапные пункты (головные пункты снабжения). Границы районов определялись для каждого отделения управления тыла, которые и накапливали запасы на определенной территории.

Начиная с середины 1951 г. органы тыла КНД подверглись реорганизации. Самым важным при этом явилось создание на базе оперативной группы при Командующем КНД управления тыла{117}.

Характерной особенностью в организации тыла этого периода было отсутствие таких служб, как дорожная, ветеринарная и снабжения горючим. Строительство, ремонт и эксплуатация дорог по-прежнему вменялись в обязанность транспортных частей и отделений тыла. Службой снабжения горючим ведало управление подвоза, а ветеринарной службой — санитарное управление.

В июне 1952 г. были реорганизованы отделы управления тыла по снабжению и подвозу и созданы дополнительно [724] интендантский, финансовый отделы и отделы управления транспортом и снабжения горючим.

К каждому отделению тыла, развертывавшему свою работу на определенной территории, прикреплялись для обеспечения всем необходимым войска одной армии или нескольких отдельных корпусов. Таким образом, отделение тыла с запасами материальных средств, транспортными и другими частями и учреждениями обслуживания являлось для армии главным источником пополнения материальных средств в войсках, а также пунктом накопления запасов.

Отделения тыла имели штатные и приданные склады (по видам материальных средств), госпитали (хирургические полевые подвижные, терапевтические, инфекционные и для легкораненых), автомобильные полки, гужтранспортные подразделения, саперные и дорожные батальоны, рабочие полки и батальоны, батальоны охраны, дивизии и полки регулирования движения, зенитные дивизионы.

В начале войны практиковалось создание из вольнонаемных специальных формирований носильщиков (рабочих батальонов) численностью 500–700 человек в каждом. В последующем эти батальоны начали укомплектовываться военнослужащими с привлечением, если обстановка заставляла, местного населения.

Кроме батальонов носильщиков, в тылу действовало несколько подразделений тачечников{118}. На небольших участках, непроходимых для других видов транспорта, подразделения тачечников сыграли положительную роль в доставке грузов.

Корпуса, дивизии, полки, батальоны и роты имели свой тыл. Организационная структура тыла 40-й армии КНД с февраля 1951 г. стала типовой организацией тыла корпуса{119}.

Характерной особенностью организации тыла войск КНД являлась многочисленность тыловых органов и слабая их техническая оснащенность, а также отсутствие дорожной и ветеринарной служб и самостоятельного органа снабжения горючим. [725]

Важную роль в обеспечении работы тыла играл политотдел тыла. Он вел большую работу по мобилизации личного состава тыла на выполнение предстоящих задач, совершенствованию методов работы, а также по привлечению местного населения для выполнения различных работ.

В бою тыл корпуса соответственно своей организации и выполняемым задачам делился на два эшелона. Глубже в тыл размещались этапы, а ближе к командному пункту командира корпуса размещался так называемый командный пункт службы тыла.

Передовой корпусный этап (этапы) обычно состоял из групп вооружения и боеприпасов, продовольствия и обмундирования, приемной (гостеприимства), диспетчерско-связной и погрузочно-разгрузочного отряда.

Начальнику тыла дивизии были подчинены отделения: финансовое, транспортное и санитарное, обозно-вещевого, продовольственного и артиллерийского снабжения. В дивизии также создавались командные пункты службы тыла, которые делились на группы внутренней и внешней службы. Группа внутренней службы занималась получением, выдачей и учетом продовольствия, боеприпасов, обмундирования. Группа внешней службы занималась всеми работами на этапе.

Тыл полка, батальона и роты составляли штатные и приданные (временно сформированные) подразделения. В бою тыл полка делился на организационно-плановую и санитарную группы{120}. Организационно-плановая группа предназначалась для разработки планов снабжения, тыловых донесений и непосредственного руководства снабжением и подвозом материальных средств. Санитарная группа производила сортировку раненых по степени поражения, перевязку их и оказание первой помощи.

Организационно-плановая группа состояла из отрядов. Отряд снабжения, который обеспечивал войска не только продовольствием, но и различным имуществом, имел пункт боепитания, осуществлявший хранение и учет боеприпасов, ремонтную группу, а также личный состав для погрузочно-разгрузочных работ. [726]

Транспортный отряд организовывал и осуществлял руководство подвозом материальных средств, а также эвакуацией раненых и всего ненужного имущества.

Резервный транспортный отряд создавался из нештатных средств, главным образом за счет средств управления полка и учебного отряда, задачей которого являлось пополнение выбывающего состава тыла, сопровождение раненых и сбор трофеев на поле боя.

В некоторых случаях при начальнике тыла полка создавался политический отряд, который проводил политическую работу среди местного населения и занимался приемом военнопленных.

В батальонах были отделения тыла, которые делились на продовольственную группу и группы боеприпасов и оказания первой помощи.

В ротах были группы или отделения тыла, обеспечивавшие личный состав рот пищей и боеприпасами, а также выполнявшие обязанности по выносу раненых.

Организация тыла. Тыловые районы. До середины 1951 г. границы тыла в КНА не устанавливались, дороги не распределялись, ответственность за подвоз и снабжение войск не была четко разграничена. Материальные средства с центральных баз до армейских и дивизионных складов подвозились железнодорожным и автомобильным транспортом центра. С 1 сентября 1951 г. была произведена нарезка тылового района управлению тыла фронта (группа Ким Ена) и установлены основные и запасные маршруты грунтовых коммуникаций.

Вначале войскам КНД тыловые районы также не назначались, а тыловые части (подразделения) и учреждения развертывались в пунктах по указанию соответствующего начальника тыла. Исходя из этого, командование основное внимание обращало лишь на районы размещения баз и тыловых частей и учреждений, а вопросы охраны коммуникаций, линий связи и регулирования заготовок местных ресурсов на нужды действующей армии считались прерогативой местных властей.

Во второй половине 1951 г. для развертывания и работы тыловых частей и учреждений отделений (филиалов) [727] тыла стали назначаться тыловые районы с учетом удобства размещения, оперативной обстановки и наличия путей подвоза и эвакуации.

Войска КНД базировались, как указывалось выше, на отделения тыла, которые имели сеть своих баз материального, технического и медицинского обеспечения действующих войск. Базы составляли как бы костяк тыла, располагаясь на всю глубину от фронта до государственной границы КНР и образуя несколько эшелонов.

Работа железнодорожного транспорта КНДР. Ввиду особо сложных условий местности и неблагоприятной воздушной обстановки базирование органов тыла КНА и КНД на железные дороги было крайне затруднено. Часто на отдельных, более уязвимых, участках железной дороги тылу приходилось не только дополнять, но и полностью переключать железнодорожный подвоз на автомобильный. Это в свою очередь вызывало необходимость организации множества перевалочных баз. Наличие большого количества туннелей позволяло использовать их как укрытия для паровозов и поездов. Главными сортировочными станциями являлись Синыйчжу, Саривон, Сунчхон, Кудзян, Синсончэн, Кован, Вонсан, Хамхын, Кильчу, Ченгчжин, Пэгам, причем ни на одной из станций сортировочных горок не было.

Погрузочно-разгрузочные работы производились вручную. Специальных воинских устройств: погрузочно-разгрузочных платформ, пунктов промывки и оборудования вагонов под людские воинские перевозки на станциях не имелось.

К началу боевых действий в наличном парке железных дорог насчитывалось 883 паровоза, из них 509 паровозов составляли рабочий парк и 374 паровоза находились в нерабочем состоянии. Паровозный парк состоял из различных серий японских паровозов. Разнотипность и многосерийность паровозного парка создавали трудности в ремонте паровозов и в установлении единых весовых норм поездов.

Ввиду того что паровозный парк КНДР не мог обеспечить необходимые перевозки, он был усилен паровозами китайских железных дорог. [728]

На дорогах имелось 39 паровозных депо и 151 пункт водоснабжения.

Грузовых вагонов насчитывалось 16 305 единиц, из них: 3933 крытых вагонов, 9596 полувагонов, 2560 платформ и 216 цистерн. Весь подвижный состав был оборудован автосцепкой и автотормозами. Все вагоны и цистерны, кроме «кондукторских», являлись четырехосными и имели грузоподъемность до 30 т. Грузоподъемность цистерн колебалась от 14 до 30 т.

Средством связи на железных дорогах КНДР являлась проводная связь — телефон и телеграф.

Характерной особенностью организационной структуры железных дорог являлось то, что они не делились на районы (отделения), а все хозяйственные единицы — станции, дистанции пути, участки связи и другие — были подчинены непосредственно управлениям дорог.

Пропускная способность железных дорог КНДР, за исключением участка Синыйчжу — Пхеньян — Кайсен (38 пар поездов в сутки), была низкой и не превышала 6–8 пар поездов.

Движение поездов осуществлялось по графику. Техническая скорость достигала 22,6 км в час, среднесуточный пробег паровозов составлял 287 км, оборот вагона — 5–6 суток.

Вследствие больших разрушений железных дорог в ходе боевых действий пропускная и провозная способность их резко снизилась и по важнейшим направлениям составляла от 5 до 6 пар поездов в сутки, при весе поезда в среднем 450 т.

В первом квартале 1953 г. оборот вагона возрос до 8,3 суток, среднесуточный пробег паровоза уменьшился до 94 км, участковая скорость составляла 8 км/ч, техническая — 20 км/ч.

Существенное влияние на пропускную и провозную способность железных дорог оказывали мосты через крупные реки ввиду частых разрушений их авиацией противника.

В условиях господства американской авиации и недостатка средств ПВО (особенно в начале войны) движение поездов на железных дорогах КНДР производилось только в темное время суток между туннелями. С этой [729] целью был введен межтуннельный график движения поездов. В светлое время суток поезда стояли в туннелях, где в это время организовывался осмотр и ремонт подвижного состава. Для этих целей использовалось 113 туннелей. Руководство работой в туннеле осуществлялось начальником и военным комендантом туннеля.

В связи с ограниченным путевым развитием станций и невозможностью производить маневрирование поездов в туннеле создавались исключительные трудности при формировании и переформировании поездов.

Большие потери паровозов и вагонов, а также отсутствие необходимых предприятий для их ремонта значительно затрудняли работу железных дорог КНДР. За время военных действий вагонный парк уменьшился на 12 415 единиц и к концу войны составлял только 3890 вагонов, т. е. около 24% к общему количеству, имевшемуся до войны. Ремонт паровозов производился в тяжелых условиях — в полуразрушенных депо и в туннелях, приспособленных под депо{121}.

Органы военных сообщений на железных дорогах КНДР были представлены отделом перевозок при управлении тыла КНА, центральной военной комендатурой и несколькими управлениями военных комендантов железнодорожных станций.

Функции этих органов ВОСО были весьма ограниченные и сводились лишь к планированию погрузки, обеспечению воинских частей воинскими перевозочными документами и несению комендантской службы на железнодорожных станциях.

В первом этапе войны, в связи с успешным наступлением КНА и перенесением боевых действий на территории Южной Кореи, были сформированы органы ВОСО фронтового подчинения.

В октябре 1950 г. органы ВОСО были реорганизованы. Было создано управление военных сообщений КНА, четыре управления начальников передвижения войск и 74 управления военных комендантов железнодорожных [730] станций. Для подготовки офицеров органов ВОСО было создано училище военных сообщений.

В ноябре 1950 г. Государственный комитет обороны КНДР утвердил положения о начальнике передвижения войск и о военном коменданте станций и туннелей. Одновременно с этим был издан приказ Главкома КНА о порядке организации и планирования воинских перевозок на железных дорогах КНДР.

В конце 1950 г., с выходом войск КНА и КНД к 38-й параллели, значительно увеличился объем перевозок, для обеспечения которых на освобожденной территории КНДР были дополнительно сформированы органы ВОСО для трех новых железных дорог: Сеульской, Тэчжонской и Андонской.

В 1951 г. длина железнодорожных коммуникаций и плечо железнодорожного подвоза стабилизировались. Органы ВОСО, сформированные для работы на железных дорогах Южной Кореи, были расформированы.

К началу 1952 г. в органах ВОСО имелось три управления начальников передвижения войск, пять управлений начальников «подпередвижения» войск, 71 управление военных комендантов станций, оперативная группа в Китае в составе 13 человек. Этот состав органов ВОСО сумел обеспечить потребность в военных перевозках, а также оказать необходимое содействие в вопросах восстановления и технического прикрытия железных дорог{122}.

Американская авиация вела широкие действия по нарушению работы коммуникаций. Основными объектами действий были железнодорожные узлы и станции, мосты, туннели, переправы, поезда в пути и подвижный состав на станциях, районы погрузки и выгрузки войск, участки восстановительных работ и др. Разрушение этих объектов приводило к длительному перерыву в движении поездов.

За время войны американская авиация произвела около 40 тыс. разрушений и повреждений железнодорожных объектов КНДР. В результате этого протяженность железнодорожной [731] сети уменьшилась на 1510 км, в том числе по главным путям на 813 км, или на 18%, по станционным путям на 603 км, или на 55%, и по подъездным путям на 94 км, или около 40%.

Общее количество учтенных случаев разрушения авиацией противника железнодорожных объектов по годам войны характеризуется следующими данными (табл. 30).

Таблица 30. (стр. 731)

 

  Года
1950 1951 1952 1953
Общее количество случаев разрушений 411 7727 18215 2184
В том числе:        
мостов 108 1516 1669 262
туннелей 10 126 144 51
станции 242 1311 2209 753
перегонов 39 4742 14024 1118
поездов 12 32 169  —

Из данных табл. 30 видно, что в первом этапе войны большая часть разрушений приходилась на станции и мосты. В последующие годы американская авиация центр тяжести бомбовых ударов перенесла на железнодорожные перегоны. Если на долю мостов и станций в 1950 г. приходилось 85% всех разрушений, а на долю перегонов только около 10%, то в 1951 г. на долю мостов и станций приходилось 36,6%, а на долю перегонов — 61,4% всех разрушений. Увеличение бомбовых ударов по перегонам объясняется тем, что роль железнодорожных станций в связи с переносом работы в туннели в значительной степени снизилась. Разрушая перегоны, авиация противника пыталась отрезать входы и выходы из туннелей. Для ударов по перегонам и поездам американцы применяли пикирующие самолеты различных типов. Самолеты, как правило, действовали в светлое время суток группами от 4 до 24 единиц.

За время войны отмечен 401 случай повреждения или частичного разрушения туннелей. Общее протяжение поврежденных участков туннелей составляло 12,3 км. Случаев полного разрушения туннелей не было. Отмечено шесть случаев забрасывания бомб пикирующими самолетами внутрь туннелей. Для прикрытия туннелей [732] перед входами в них стали сооружаться заслоны из рисовых мешков с землей или выставляться вагоны с балластом.

При нападении на поезда авиация противника в первую очередь старалась вывести из строя паровозы. Только в течение 1951 г. авиацией противника было повреждено и уничтожено 339 паровозов. Корабли американского флота подвергали систематическим артиллерийским обстрелам железнодорожные участки Чендинской и Хамхынской железных дорог, проходящие по побережьям Японского и Желтого морей. Наиболее интенсивным обстрелам подвергалось восточное железнодорожное направление от Вонсан до Ченгчжин. В табл. 31 приводится число учтенных случаев разрушений корабельной артиллерией за 1951–1952 гг.

Таблица 31. (стр. 732)

 

  Годы
1951 1952
Всего случаев разрушений 201 556
В том числе:    
мостов 85 182
станций 48 102
перегонов 60 240
туннелей 8 32

Для восстановления железных дорог в КНДР в начале войны были сформированы два железнодорожных полка общей численностью 5500 человек и одиннадцать восстановительных поездов. Железнодорожные полки находились в подчинении командования фронта. В последующем были сформированы еще три железнодорожных восстановительных полка и один полк по восстановлению железнодорожной связи. В составе указанных пяти полков имелось 12 тыс. человек, а в полку восстановления связи — 1800 человек.

Железнодорожные восстановительные полки были сведены в две железнодорожные бригады численностью 8500 человек каждая, и была сформирована третья железнодорожная бригада.

Большую помощь по восстановлению железных дорог КНДР оказали китайские восстановительные части, которые [733] к началу 1952 г. были сведены в пять железнодорожных дивизий, насчитывавших 63 тыс. человек, и две подвижные восстановительные группы — 4 тыс. человек{123}.

Общая численность железнодорожных частей, занятых техническим прикрытием железных дорог КНДР, составляла 83 600 человек, из них: корейских железнодорожных войск — 16 600 и китайских восстановительных частей — 67 тыс. человек. Кроме того, на восстановление и техническое прикрытие железных дорог широко привлекалось местное население, а также работники железных дорог.

После стабилизации фронта все железнодорожные части осуществляли техническое прикрытие, восстановительные работы и новое строительство железных дорог. Общее руководство восстановлением железных дорог осуществлялось Объединенным штабом КНА и КНД.

Восстановительные работы производились главным образом вручную. Заделка воронок в земляном полотне как на перегонах, так и на станциях производилась довольно быстро. Грунт для засыпки воронок подносился обычно в корзинах.

При отсутствии средств механизации восстановление больших железнодорожных мостов со сниженными или сброшенными с опор пролетными строениями было делом трудным. Поэтому сброшенные с опор фермы в большинстве случаев не поднимались, а разрушенные опоры не восстанавливались.

В целях быстрейшего открытия движения поездов восстановление крупных мостовых переходов, как правило, производилось на обходах. В качестве пролетных строений использовались готовые фермы, клепаные балки со сплошной стенкой, пакеты из двутавровых прокатных балок, а также пакеты из рельсов и бревен.

Так, через р. Чёнчёнган у ст. Санандзю были построены три больших низководных обходных моста, расположенных параллельно один другому и на удалении 800–1500 м один от другого. [734]

Два обхода мостов через р. Ялуцзян протяжением в 9 и 22 км были построены у ст. Аньдунь (схема 50). На первом обходе были сооружены три и на втором пять мостовых переходов. Обходные мосты обеспечивали беспрерывный пропуск поездов в сторону фронта. Случаев разрушения всех обходных мостов одновременно не было.

В первую очередь восстанавливались те пути, которые были менее разрушены и обеспечивали сквозное движение через станцию в минимально короткие сроки. Служебно-технические здания не восстанавливались. Командные пункты по движению поездов устраивались в землянках. Пункты водоснабжения восстанавливались [735] временного типа с использованием пульзометров{124} и соответствующего оборудования, снятого с разрушенных промышленных предприятий. Жезловая система и полуавтоматическая блокировка не восстанавливались. Движение поездов осуществлялось по телефонно-телеграфному способу сношения.

При восстановлении железных дорог ощущался острый недостаток в верхнем строении пути. Поэтому органы ВОСО были вынуждены разбирать вторые пути на линии Синыйчжу — Пхеньян — Саривон, а также ряд второстепенных веток и подъездных путей.

Большую помощь материалами верхнего строения пути оказывала Китайская Народная Республика. Только за 1950 и 1951 гг. для восстановления железных дорог в Корее было поставлено из Китая 280 км рельсов, более одного миллиона шпал и другие ремонтно-восстановительные материалы.

Наряду с восстановлением разрушенных объектов было построено 111 временных обходных низководных мостов общим протяжением около 124 км и новая железнодорожная линия Кусон — Кайсэй — Унсанни протяжением 121 км. Трасса этой линии проходила в трудных горных условиях. На линии предстояло построить 17 раздельных пунктов, 7 больших, 41 средний и 40 малых мостов. Объем земляных работ составлял более 2 млн куб. м, многие участки имели скальный грунт.

К строительству линии приступили 5 февраля 1953 г. В течение 70 дней было закончено строительство участка Кусон — Кайсэй протяжением 81 км. В ночь на 6 апреля по этому участку был пропущен первый поезд. 17 апреля было закончено строительство и последующего участка Кайсэй — Унсанни. Линия обеспечивала пропуск 8 пар поездов в сутки. Вдоль железнодорожной линии была построена столбовая линия связи с подвеской четырех проводов. Строительство линии в основном производилось вручную. Земляное полотно насыпалось корзинками. Бойка свай на 70% выполнялась ручной «бабой». С постройкой этой линии появился более короткий выход [736] на рокаду Синсончён — Яндок — Кован с направления Ченсу — Кусон — Тонжу.

Автодорожное обеспечение. Ремонтом и содержанием автомобильных дорог КНА до сентября 1950 г. ведал дорожно-строительный отдел Министерства внутренних дел КНДР, который свои функции выполнял через местные органы МВД в провинциях, где имелись дорожно-строительные отделения, располагавшие дорожными отрядами. Эти отряды производили главным образом ремонт и восстановление дорог, разрушенных японскими оккупантами в период Второй мировой войны. Рабочие этих отрядов не считались военнообязанными. Они работали по территориальному принципу, что не давало возможности учитывать потребности действующей армии. Необходимые дорожно-мостовые работы выполняли сами войска. Восстановление более крупных объектов, главным образом мостов, производили инженерные части.

В начале сентября 1950 г. в КНА было сформировано семь отдельных дорожных и три дорожно-эксплуатационных батальона. Три дорожных батальона были направлены на юг, к фронту, с задачей ремонта и восстановления мостов южнее Сеула, а остальные четыре работали в тылу.

Техническое оснащение дорожных частей осуществлялось централизованно дорожным управлением КНА. При начальнике тыла КНА был организован дорожный отдел в составе 5 человек, которому подчинялись два отдельных батальона (один дорожно-мостовой батальон в составе 402 человек и дорожно-эксплуатационный батальон в составе 784 человек).

Важным мероприятием, проведенным дорожной службой КНА с декабря 1952 г. по апрель 1953 г., была организация дорожного обеспечения боевых действий войск на случай высадки противником воздушного и морского десантов. Самым узким местом в дорожном отношении был выход из района Яндок к восточному побережью. Подвоз войскам, действующим на восточном побережье, осуществлялся только по одной дороге Яндок, Вонсан, пересекающей два перевала. Поэтому Главнокомандующий КНА поставил задачу обеспечить еще два выхода к Японскому морю. В этих целях, кроме основной военно-автомобильной [737] дороги Пхеньян, Яндок, Вонсан, было подготовлено три запасных маршрута с устройством на каждом самостоятельного перевала через Восточно-Корейские горы. Такими маршрутами явились: южный — Пхеньян, Пэми, Поптон, Цаанри, Синкосон протяжением 280 км с перевалом на участке Цаанри, Синкосон; северный — Кечен, Токчён, Хамхын протяжением 295 км с перевалом на участке Санчанри, Чугунри. Кроме того, был подготовлен запасный участок военно-автомобильной дороги центра в обход города Вонсан (Мунчен, Синкосон). В 1952–1953 гг. была достроена и введена в эксплуатацию объездная дорога вокруг Вонсана, построен новый объездной участок вокруг Пхеньяна с запада, а также построено и восстановлено большое количество мостов. Выполнение этих работ дало возможность широко маневрировать войсками и рассредоточить подвоз материальных средств для войск восточного направления.

Работа дорожных частей КНА в ходе оборонительных и наступательных боев в районах, прилегающих к 38-й параллели, заключалась в подготовке дорог и мостов к летнему паводку (июль — август), ликвидации последствий наводнения, а также последствий налетов авиации противника на мосты и отдельные участки дорог.

Большие работы производились и по подготовке дорог к зиме. Самыми опасными участками дорог являлись перевалы через горы, где снежный покров достигал 4–5 м. Для обеспечения бесперебойного движения транспорта опасный участок перевала перекрывался искусственным туннелем, состоявшим из стенок (заплетенный хворост по столбам высотой до 6 м), сверху перекрытых хворостом или рисовыми мешками. В метель это сооружение заваливалось снегом и внутри его происходило беспрепятственное движение. Всего было построено 4 туннеля общим протяжением в 1800 м. На остальных участках дорог устраивались различные типы снегозащитных заборов (стенок).

Обеспечение эксплуатации дорог осуществляли дорожно-эксплуатационные части. На военно-автомобильных дорогах КНА силами дорожно-эксплуатационного батальона были развернуты обогревательно-питательные и медицинские пункты. [738]

Дорожное обеспечение войск КНД являлось более сложным, что обусловливалось отсутствием специальных органов дорожной службы. Начальники тыла всех степеней занимались главным образом организацией этапной службы, проведением небольшого ремонта и текущей эксплуатацией дорог. Эти работы выполнялись силами транспортных частей, рабочих подразделений и приданных инженерно-саперных войск.

В марте 1952 г. за КНД были закреплены все дороги южнее линии Пхеньян, Вонсан, где действовали основные силы их войск, и одна северная дорога, связывающая Китай с Пхеньяном через Синыйчжу, Анчжу.

Общая протяженность дорог, закрепленных за КНД, доходила до 2537 км. За отделениями тыла закреплялись участки дорог, по которым они непосредственно осуществляли подвоз войскам. Дороги, не закрепленные за отделениями тыла, ремонтировались и восстанавливались инженерно-саперными частями начальника инженерных войск КНД.

Для предупреждения о воздушном противнике в марте 1951 г. на дорогах 1-го и 2-го отделений тыла были установлены посты сигнализации. Службу сигнализации несло свыше 10 тыс. человек. Посты сигнализации выполняли также и функции регулирования движения. Они выставлялись на ночь, а днем после отдыха использовались на дорожных работах. Кроме сигнализации, посты обезвреживали бомбы замедленного действия, оказывали помощь саперам в ликвидации последствий наводнения, устраивали ложные объекты для дезориентирования авиации противника, строили укрытия для автомобилей. На посты сигнализации возлагалась обязанность обеспечивать проходящий личный состав кипяченой водой для питья, а также сбор дикорастущих трав для шоферов, самостоятельно готовящих пищу.

Сигнальный пост регулирования, как правило, состоял из 6 человек и нес службу сигнализации с 17 ч вечера до 7 ч утра. На равнинной местности посты ставились на расстоянии 2–3 км один от другого, в горах — на расстоянии 1 км.

Размещение тыловых частей. В первом этапе войны для обеспечения частей и соединений КНА, [739] действовавших на западном направлении, были развернуты склады в районе Намчён, на центральном и восточном направлениях — в районе Чорон, Пхенгкан. Склады горючего дислоцировались: центральные — в Мунчен, головные — в Синчён, Намчён и Покке.

С выходом войск КНА на рубеж Сувон, Иочжу, Чончхон головные интендантские склады и склад горючего были передислоцированы в Сеул. На восточном, центральном и западном направлениях были организованы интендантские склады на грунте, которые были подчинены оперативным группам тыла армий с правом передислокации их по обстановке.

Высадка десанта в Инчхоне и контрнаступление американских и южнокорейских войск из района Тайгу создали тяжелые условия в работе тыла КНА в этом этапе войны. Обстановка требовала принятия решительных мер со стороны командования всех степеней по эвакуации раненых, ценного имущества и материальных средств из Сеула и других районов на север страны. В октябре 1950 г. центральные склады были передислоцированы в Синыйчжу и в Манпхо, где была организована выдача ГСМ непосредственно с железнодорожных цистерн. На головных складах горючего не было.

К началу третьего этапа войны тыл КНА пополнил войска всем необходимым. Удаление баз и складов от линии фронта в этом этапе войны достигало 120–130 км. С выходом войск на рубеж Пхеньян, Вонсан головные склады были организованы в Анчжу и Ёнхун на удалении 70 км от войск, а с выходом на рубеж 38-й параллели они были приближены на расстояние 20–30 км.

С момента стабилизации линии фронта в 1951 г. тыловые части и учреждения центрального подчинения располагались в трех эшелонах. Удаление первого эшелона от войск составляло 120–130 км, второго эшелона — 130–140 км и третьего — 350–380 км.

Управления центральной базы № 1 и местного эвакопункта дислоцировались в районе Синыйчжу, а приемные пункты — в Аньдунь, Манпхо. Управление центральной базы № 2 и управление полевого эвакуационного пункта дислоцировались в районе Яндок; перевалочные [740] пункты — в Анчжу, Ёнхун; отделения центральной базы № 2 и головные отделения полевого эвакуационного пункта — - в Савангза и Пхеньян.

Эшелонированное размещение в глубину тыловых частей и учреждений обусловливалось ведением боевых действий в сложной гористо-лесистой местности. Однако большое удаление третьего эшелона затрудняло своевременный подвоз и эвакуацию.

Для баз и эвакуационных пунктов были установлены границы контроля и ответственности за продвижение грузов к фронту по железной и автомобильной дорогам. Так, для управления центральной базы № 1 и местного эвакуационного пункта (северная группа) были установлены границы Тонжу, Токчён, Хамхын, для управления центральной базы № 2 и управления полевого эвакуационного пункта — южнее этой линии.

В первом квартале 1953 г. основные запасы интендантского имущества и предприятия военной промышленности были перемещены из района Синыйчжу в район Ченсу и Манпхо. Госпитальная база и местный эвакуационный пункт из района Анчжу были перемещены в район Хичен. Кроме этого, была создана резервная база снабжения КНА в районе Хичен.

Большие мероприятия были осуществлены по созданию запасов снабжения, пищеблоков, бань, прачечных и приемных пунктов по приему больных и раненых, репатриировавшихся в соответствии с соглашением.

Одновременно с этим проводились подготовительные мероприятия по приему военнопленных. Для размещения их в северных провинциях республики было создано 19 пунктов и завезено продовольствия на 30 суток. На маршрутах движения было подготовлено 10 питательных пунктов с соответствующими запасами продовольствия и интендантского имущества.

Тыл КНД развертывался по отделениям, количество которых на разных этапах войны было различным. Ввиду крайне низкой подвижности тыла базы и этапы отделений управления тыла отставали на большие расстояния от передовых обеспечиваемых ими соединений. Это приводило к тому, что автомобильные подразделения [741] подвоза находились в рейсе по 5–7 суток, что неизбежно вело к перегрузке в работе шоферов, потерям автомобилей и грузов.

К началу четвертого этапа войны была изменена система дислокации баз и этапов. Было установлено, что фронтовые (передовые) базы снабжения должны размещаться от войск не далее 75–100 км. На таком удалении фронтовые базы могли обеспечивать войска, находясь продолжительное время на одном месте. В случае большого отрыва войск от баз снабжения последние должны были передислоцироваться или же организовывать промежуточные и головные этапы. Однако при любых условиях базы и этапы не рекомендовалось размещать далее чем на 40–60 км от районов размещения корпусных складов.

Корпусные склады, госпитали, обозные и транспортные подразделения располагались в 40–60 км от переднего края; дивизионный медицинский пункт и артиллерийский склад — в 10–15 км, в обороне 12–18; дивизионные склады, транспортные подразделения и подразделения носильщиков — в 12–20 км; полковой медицинский пункт — в 6–8 км; полковой пункт боевого питания — в наступлении в 3–4 км, в обороне 8–10 км; продовольственный склад полка — в наступлении в 4–7 км, в обороне в 10–12 км; прочие подразделения полка — в наступлении в 6–8 км, в обороне до 12 км; тыловые подразделения батальона — в наступлении в 1–3 км (около командного пункта командира батальона), в обороне — батальонный пункт боевого питания в 1–3 км, медицинский и продовольственный пункты в 2–4 км и тыловые подразделения роты — возле командного пункта командира роты.

Тыл дивизии и корпуса при развертывании на местности делился на два эшелона. Руководство тылом находилось при первом эшелоне (командный пункт службы тыла), который требовалось размещать вблизи командных пунктов. Второй эшелон тыла (этап) предназначался для непосредственного осуществления всех работ, связанных с приемом, хранением и выдачей материальных средств, приема и эвакуации раненых. Обычно эшелоны тыла размещались на главном направлении, вблизи основной дороги (основного пути подвоза и эвакуации). [742]

Охрана и оборона тыла. При выборе районов и пунктов размещения органов управления тылом, складов, лечебных учреждений, ремонтных органов и других частей и учреждений тыла в первую очередь учитывалась возможность надежной защиты от авиации и отдельных диверсионных групп противника, от воздействия напалма, от затопления при разливах рек, от воздействия средств массового уничтожения.

Важнейшим мероприятием являлось рассредоточенное размещение тыловых органов. Большие работы проводились по укрытию тыловых частей и учреждений от ударов авиации противника и воздействия напалма путем постройки крытых капониров, землянок, полуземлянок, щелей и туннелей для пунктов управления тыла, складов, госпиталей, личного состава тыловых частей и материальных ценностей.

Наибольший интерес представляет широкое применение существовавших и специально подготавливавшихся туннелей, как наиболее надежного вида укрытий и убежищ. Туннели, оборудованные в горном скальном грунте, надежно защищали как от бомб и напалма, так и от влаги в период летних ливней.

Для хранения горючего применялись котлованы и туннели. Котлованы устраивались у подножья гор на расстоянии 30 м один от другого.

Охрана и оборона воинских перевозок в начале войны на железных дорогах КНДР были слабые. Зенитными средствами были прикрыты только железнодорожный узел Пхеньян, мосты через р. Чёнчёнган и передаточные станции из Китая в Корею. В последующем зенитно-артиллерийское прикрытие железных дорог обеспечивали три зенитные артиллерийские дивизии и часть зенитно-артиллерийских средств, снятых с фронта{125}.

Зенитное прикрытие воинских транспортов в пути следования осуществлялось зенитно-пулеметным полком, находившимся в подчинении фронтовых органов ВОСО. Этот полк состоял из зенитно-пулеметных взводов. В апреле 1951 г. в полку имелось 52 зенитно-пулеметных взвода. [743]

Наземная охрана и оборона железных дорог КНДР выполнялись силами охранной дивизии Министерства железных дорог, численностью около 9900 человек.

В условиях господства авиации противника большое внимание уделялось маскировке воинских перевозок. Создавались ложные выгрузочные районы, особенно танков, боеприпасов и ГСМ. С началом светлого времени суток все демаскирующие, а также указывающие на присутствие войск предметы убирались.

На военно-автомобильных дорогах для укрытия личного состава и автотранспорта были построены специальные убежища в виде туннелей, рвов и щелей. Для укрытия автотранспорта на равнинной местности в сухих местах отрывались при помощи бульдозера или вручную капониры с двумя выходами, а сверху устраивались перекрытия. На перевальных участках дорог укрытия оборудовались в скалах или складках местности. К этим районам устраивались подъезды, на многочисленных указателях сообщалось расстояние до укрытия.

Одним из маскировочных мероприятий являлось строительство обходных дорог и запасных мостов. Движение по ним часто изменялось даже в течение суток, что дезориентировало разведывательную авиацию противника.

Для оповещения водительского состава о появлении самолетов на дорогах выставлялись специальные круглосуточные регулировочные патрули (сигнальщики): через 2–3 км на равнинной местности и через 1 км в горах.

На дорогах с задачей ложного нацеливания авиации противника строились ложные сооружения и объекты, а также имитировалось сосредоточение войск. Широко применялась имитация фар колонн автомобилей на неэксплуатируемых дорогах.

Для организации защиты от бактериологических средств нападения противника вся территория в тылу войск КНА разбивалась на районы, в которых специальными комиссиями проводились мероприятия по ликвидации последствий бактериологического нападения и ликвидации эпидемических заболеваний.

С началом боевых действий войск КНД тыл их ввиду слабой охраны и обороны и отсутствия опыта в этом деле [744] нес большие потери от воздушного противника. В последующем командование КНД усилило прикрытие важнейших объектов тыла зенитными средствами, приняло меры по созданию групп стрелков — охотников за вражескими самолетами, организовало строгое соблюдение мер маскировки, максимальное рассредоточение и укрытие личного состава техники, материальных средств.

С 1952 г. на охране тыла использовалось четыре дивизии зенитной артиллерии.

Наземная охрана и оборона объектов тыла осуществлялись штатными и приданными частями охраны. Для наземной охраны и обороны в отделениях тыла использовались приданные соединения и части охраны, рабочие части баз, взводы охраны складов.

К выполнению задач по охране объектов тыла привлекались дивизии общественной безопасности. В отдельных случаях отделениям тыла придавалось несколько полков. В частности, на 1 апреля 1951 г. 1, 2, 4, 5 и 7-му отделениям тыла было придано по одному, а 3-му отделению — два полка охраны. Для охраны корпусных и дивизионных складов обычно выделялись охранные роты.

Силами охранных соединений и частей с привлечением личного состава нештатных боевых рот часто практиковалось проведение облав и боевых поисков для прочесывания отдельных районов, где скрывались диверсионные группы противника.

В начале боевых действий КНД автомобили двигались большими группами в составе отделения, взвода и роты. Непрерывные налеты авиации противника вынудили перейти на подвоз одиночными машинами. В последующем было признано целесообразным движение по две-три машины. Отделение таким образом делилось на две группы, которые возглавлялись командиром отделения и его заместителем.

В целях сохранения личного состава и грузов широко применялись пещеры, туннели, искусственные подземные сооружения и склады специальных конструкций. В исключительных случаях, при наличии естественных масок, допускалось хранение грузов на поверхности при условии максимального их рассредоточения. [745]

Выполнение работ по сооружению и приспособлению большого количества складов при низком уровне механизации требовало содержания в базах значительного количества рабочей силы.

Материальное обеспечение. Снабжение продовольствием. К началу боевых действий обеспеченность КНА продовольствием была достаточной.

На центральной базе в районе Пхеньяна имелось 30 суточных дач продфуража; на головных складах — 30 и в войсках — до 5 суточных дач. Такие запасы давали возможность вести непрерывные боевые действия в течение двух месяцев без подвоза продфуража из тыла страны.

С началом боевых действий и продвижением войск на юг пути подвоза от головных складов к действующим соединениям быстро удлинялись, вследствие чего основным источником пополнения запасов продовольствия на некоторый период стали трофеи и местные средства.

При отходе войск КНА на север, после высадки противником десанта в Инчхоне, на головных складах имелось 10–15 суточных дач продовольствия и 1,5 заправки горючего.

Для улучшения снабжения войск фронта и создания запасов продовольствия управление тыла центра в третьем этапе войны провело ряд организационных мероприятий. Была создана специальная оперативная группа тыла (65 человек) во главе с интендантом и начальником продовольственного отдела центра, которая организовала работу на перевалочных пунктах, переправах и в районах сосредоточения грузов; введено обязательное сопровождение грузов представителями отправителя до головных складов и соединений фронта; приняты меры по улучшению учета материальных средств и отчетности, а также улучшены связь с войсками и управление тылом. К началу летнего наводнения 1951 г. в связи с проведением этих мероприятий обеспеченность продовольствием значительно улучшилась.

К 1 ноября 1951 г. были установлены следующие нормы содержания запасов во всех звеньях снабжения (табл. 32).

Таблица 32. (стр. 746)

 

На складах центра
Наименование запасов База №2 — Яндок Отделение базы №2 — Савангза Отделение базы №2 — Пхеньян
Боеприпасы 1,5 б/к 0,5 б/к 0,5 б/к
ГСМ 1,5 запр. 0,5запр. 0,5 зап р.
Продовольствие 45 сут. дач 15 сут. дач 15 сут. дач
В войсках фронта
Наименование запасов В соединениях В армии На складах фронта
ГСМ 1,5 запр. 0,25 запр. 0,25 запр.
Продовольствие 5 сут. дач (риса 10) 5 сут. дач 10 сут. дач (риса 5)

В течение октября — ноября 1951 г. на складах центра было накоплено 25 суточных дач риса без права [746] использования его на текущее довольствие, с оставлением этого запаса до зимних снежных заносов.

В 1952 г. предусматривалось накопление полугодовых запасов в войсках и на складах центра для питания личного состава в период летних ливней и для образования неснижаемых запасов в целях подготовки войск к зиме.

На 1 июля 1952 г. обеспеченность составляла: в войсках фронта — 50–60; в армиях, оборонявших побережье, — 60–80; на складах центра — около 75 суточных дач. В войсках были созданы запасы продовольствия, гарантировавшие бесперебойное обеспечение в течение трех месяцев. Из этих запасов 40 суточных дач неснижаемого запаса хранилось в соединениях.

В течение 1952–1953 гг. войска были обеспечены всем необходимым, перебоев в снабжении не отмечалось. Запасы в войсках и на базах содержались в пределах трехмесячной потребности.

Основой организации войскового питания являлись ротные и взводные кухни. Пища приготавливалась в легких железных и чугунных котлах, приспособленных для переноски. Калорийность суточного пайка была высокой и достигала 3500 больших калорий{126}. [747]

Организация продовольственного снабжения войск КНД в значительной степени строилась в расчете на местные средства и трофеи. Заготовки из местных средств велись в районах дислокации войск по выдававшимся корейскими властями талонам. Практика боевых действий не оправдала эти расчеты, так как в период длительного нахождения войск в одном районе местные средства быстро истощались.

С мая 1951 г., когда фронт относительно стабилизировался, заготовка продовольствия на месте была прекращена. С этого времени управление тылом приступило к усиленному подвозу продовольствия из глубокого тыла. При этом не всегда учитывались реальные потребности войск и провозная способность железных дорог. Вследствие этого возникли новые трудности, связанные с заторами на перевалочных базах, выгрузочных пунктах и «затовариванием» отдельных соединений. Запасы доводились до полной обеспеченности на несколько месяцев, причем запасы создавались преимущественно основного продовольствия (рис и мука), чумиза и гаолян выдавались в небольших количествах только при отсутствии основного продовольствия. Дополнительные виды продовольствия (мясо, жиры, овощи) подвозились по мере израсходования; больших запасов этих продуктов не создавалось.

В целях улучшения обеспечения войск продуктами сельскохозяйственного производства весной 1952 г. силами личного состава КНД были произведены посадки овощей на больших площадях, с которых впоследствии было собрано 20 700 000 дин{127} овощей. В этом же году было заготовлено 70 500 000 дин сена и собрано большое количество применявшихся в пищу дикорастущих трав.

На 9 мая 1952 г. обеспеченность продовольствием составляла в войсках — 40 суточных дач и на базах отделений тыла — до 108 суточных дач; фуражом по плановым нормам — 128 суточных дач.

По данным на конец февраля 1953 г., все войска КНД были обеспечены основными продуктами питания до 19 октября и фуражом до 13 августа. Во избежание [748] перебоев в обеспечении продовольствием из-за ливней, а также воздействия авиации противника в ротах и батальонах первой линии были созданы запасы на 15 суток, в дивизиях и корпусах — дополнительно по 15 суточных дач на весь состав этих соединений.

К концу 1952 г. были установлены следующие нормы содержаний запасов продовольствия (табл. 33).

Таблица 33. (стр. 748)

 

Места содержания Размеры запасов
Запасы в суточных дачах В том числе, %
в передовых базах в промежуточных базах в тыловых базах
А. В отделениях тыла:
1-е 90 46,6 31,1 22,3
2-е 90 35,0 51,0 14,0
3-е 90 35,1 26,4 38,5
5-е 90 41,0 52,0 7,0
Б. В войсках:
в подразделениях 5–7  —  —  —
в полках 10  —  —  —
в дивизиях 10  —  —  —
в корпусах 15  —  —  —
Всего в войсках 40–42  —  —  —

Войска, оборонявшиеся в туннелях, обеспечивались сухим пайком. Серьезной проблемой являлось снабжение войск в туннелях водой. Противник часто блокировал гарнизоны, находившиеся в туннелях, и, стремясь сломить волю личного состава к сопротивлению, по нескольку недель не давал возможности пополнить запасы воды. Это заставляло иногда производить специальные боевые вылазки к источникам воды, собирать грунтовые воды, подвозить воду с сопровождением вооруженных отрядов.

Снабжение горюче-смазочными материалами. В начале войны служба снабжения горючим КНА располагала двумя центральными складами и тремя головными складами общей емкостью 34 600 т горючего.

Как на центральных, так и на головных складах совершенно отсутствовали подвижные емкости, испытывалась острая потребность в подвижных средствах перекачки горючего и заправочных средствах. На головных отделениях [749] склада горючее хранилось исключительно в бочках. Обеспеченность войск КНА горючим к началу военных действий характеризуется данными табл. 34.

Таблица 34. (стр. 749)

 

Наименование ГСМ На центральных складах На головных складах В войсках, т Итого
№1, т №2, т №1, т №2, т №3, т т заправок
Авиационный бензин 470 661  — 68 54 30 1283 18,5
Автомобильный бензин 482 2228 250 215 730 335 4240 21,0
Керосин  — 1087  —  — 9  — 1096  —
Дизельное топливо  — 1108  — 70 134 157 1469 19,5

{~1} В таблицу не включена обеспеченность топливом военно-морского флота.

Планирование обеспечения горючим в это время производилось по месяцам. План снабжения утверждался начальником тыла. Выписки из плана высылались в отделы снабжения горючим (ОСГ) армий и отдельных соединений (частей). За основу расчета был принят максимальный суточный пробег транспортного автомобиля, который на различных участках не был одинаковым. Для обеспечения работы автомобиля с принятой нормой суточного пробега требовалось 900–1000 кг горючего в месяц. Однако в силу тяжелых дорожных условий (перевалы, объезды разрушенных мостов) и необходимости работы автотранспорта в ночное время при слабой подготовке водительского состава перерасход горючего сверх установленных эксплуатационных норм достигал 50–60%. Так, за период июнь — сентябрь 1950 г. расход горючего в КНА составлял: авиационных бензинов — 10 заправок, автомобильного бензина — 27,8 заправки, дизельного топлива — 13,5 заправки.

Опыт показал, что на всех путях подвоза и эвакуации целесообразно организовывать постоянно действующие заправочные пункты на расстоянии до 100 км один от другого, а в период массового подвоза грузов иметь и подвижные заправочные пункты.

В ходе первого этапа войны в районе Сеул, Инчхон было захвачено свыше 10 тыс. т трофейного горючего [750] разных сортов, в том числе 4 тыс. т дизельного топлива, 1500 т автомобильного бензина, 1000 т керосина и другие нефтепродукты.

К началу второго этапа войны запасы горючего были: в войсках — 1–1,5 заправки, на армейских складах и отделениях — 1,5 заправки, в пути от фронтовых складов к армейским — 1 заправка, на центральных складах и в железнодорожных цистернах на отстое в туннелях — до 5 заправок.

В конце сентября 1950 г., когда пути подвоза были отрезаны противником и централизованное снабжение нарушено, для заправки машин, выводимых из окружения, был организован подвоз горючего автотранспортом непосредственно в районы сбора автомобилей и танков.

В первых двух этапах войны потери горючего от налетов авиации противника были очень большие. Так, только по двум центральным складам в районах Пхеньяна и Мунчена эти потери составили свыше 11 тыс. т горючего, в том числе 7 тыс. т дизельного топлива, 1000 т керосина, 1000 т авиационного бензина. Большие потери объяснялись тем, что не было достаточного опыта строительства укрытий и горючее хранилось в больших наземных и полуподземных резервуарах. Такие меры, как обваловка, укладка мешками с песком и маскировка емкостей, оказались недостаточными для обеспечения сохранности горючего. Предпринимались меры к рассредоточенному хранению горючего в мелкой таре.

Так, например, после выхода войск на линию 38-й параллели службой снабжения горючим было собрано до 40 тыс. железных бочек и 2 тыс. бидонов, что позволило организовать два склада на грунте в районе Кымчен и Кумхуа и наладить подвоз горючего на эти склады из Синыйчжу.

С 1951 г. все виды горючего и смазочных материалов хранились только под землей, в котлованах и туннелях, что значительно снизило потери от воздействия авиации противника. В 1952–1953 гг. потери горючего имели место только во время разгрузки поступавших транспортов и практически свелись к минимуму.

В сентябре 1952 г. было принято решение о строительстве трех центральных стационарных складов горючего туннельного типа общей емкостью 2,5–3 тыс. т. [751]

В начале 1953 г. началось строительство промежуточного склада горючего на 500 т в районе Хичена. Запасы этого склада предназначались для обеспечения войск на случай, если противник высадит морской десант на западном побережье и перережет основную коммуникацию Синыйчжу — Пхеньян.

Командование КНА провело и другие мероприятия, направленные на улучшение работы по снабжению горючим. Был организован сбор емкостей для ГСМ на неоккупированной территории КНДР силами местного населения. Дополнительно были созданы склады для обеспечения формировавшихся войск и резервные склады общей емкостью до 10 тыс. т, сформирована мастерская по ремонту тары и технического имущества.

На основании приобретенного опыта и фактических данных по планированию потребности в горючем в третьем этапе войны при установлении лимита расхода на месяц стали учитываться пережоги горючего против норм. В это время Главком издал приказ, согласно которому устанавливались эксплуатационные нормы расхода горючего на 100 км с учетом фактических пережогов.

Намеченные мероприятия позволили улучшить дело снабжения горючим.

К 1952 г. в войсках КНА значительно возрос парк танков, самоходно-артиллерийских установок, автомобилей, артиллерийских тягачей, в несколько раз увеличилось количество реактивной авиации. Поступление новой материальной части вызвало значительное увеличение расхода горючего и смазочных материалов и особенно топлива Т-1.

Для создания запасов горючего были использованы вся свободная тара, различные емкости, резервуары и сосредоточены на центральных складах горючего и их отделениях.

В апреле 1952 г. был введен в эксплуатацию завод по производству бочек. За короткий срок было изготовлено 30 тыс. 200-литровых и 15 тыс. 100-литровых железных бочек. Эти мероприятия дали возможность к июлю 1952 г., т. е. к началу ливневого сезона, когда подвоз почти исключался, создать значительные запасы горючего, обеспечивавшие войска в пределах одного, полутора месяцев. [752]

Обеспечение горючим войск КНД производилось без норм и непосредственно базами отделений тыла. Исходя из опытных данных, в это время были установлены следующие эксплуатационные нормы расхода горючего (табл. 35).

Таблица 35. (стр. 752)

 

Марки машины Принятый расход на 1 км, кг Увеличение расхода против расчетной нормы, %
ГАЗ-51 0,294 47
ЗИС-150 0,384 35
ГАЗ-63 0,357 58

Расход автола устанавливался 6% и солидола 2% от горючего. Установлены были также нормы пробега автомобильного транспорта на месяц, исходя из которых устанавливался месячный лимит расхода горючего на каждый автомобиль.

Следует отметить, что все исчисления при планировании потребности в перевозках горючего производились не в тоннах, а в бочках. В бочках же исчислялся и запас горючего, равный одной бочке на каждом автомобиле, что составляло одну заправку машины.

После организации управления тыла КНД и отдела снабжения горючим, как указывалось выше, был принят этапный порядок снабжения.

При продвижении войск отделения тыла стали эшелонировать запасы горючего и развертывать промежуточные и передовые базы и этапы со складами, что дало сокращение звеньев подвоза от складов фронта до войсковых складов до 75 км.

Количество и емкость складов, развертываемых отделением тыла, были непостоянными и зависели от расхода горючего прикрепленными к базе частями и соединениями. В целях наиболее полного использования автомобилей бочки, установленные в виде запаса на каждой машине, были сняты, а на дороге организованы заправочные пункты, расстояние между которыми не превышало суточного пробега машин.

Оборачиваемость тары была очень низкой, поэтому возникла необходимость иметь достаточные резервы порожних бочек в пунктах затаривания, организовать производство [753] запасных пробок, прокладок и ключей для пробок, а также сбор порожних бочек в пунктах на маршрутах движения порожнего автомобильного транспорта и их отправку в пункты затаривания.

Органы тыла и службы снабжения КНД за время войны также получили большой опыт в подготовке и строительстве полевых складов в горных условиях.

Снабжение обмундированием и обозным имуществом. В начале боевых действий войска КНА были обеспечены летним обмундированием и обувью полностью и 10% запаса имели на центральном складе; повозками, кухнями и упряжью они были снабжены также полностью по нормам и табелям. Запасов зимнего обмундирования не имелось.

Позднее из захваченных в Сеуле текстильных материалов интендантское управление организовало пошив зимнего обмундирования. Однако это не разрешало полностью проблемы обеспечения действующей армии зимним обмундированием. Поэтому оно было выдано в основном только передовым частям, а ватные пальто — только полевым караулам.

В ходе войны несмотря на большие экономические трудности положение со снабжением войск вещевым имуществом и особенно зимним обмундированием все время улучшалось. Уже в 1952 г. зимним обмундированием войска были обеспечены на 100%.

Войска КНД вещевым имуществом в начале боевых действий были также обеспечены недостаточно. Соединения и части, действующие на фронте, почти не имели теплой одежды и одеял. Часть имевшихся запасов, чтобы не обременять солдат лишним грузом, была оставлена. Когда же наступили холода, быстро доставить все необходимое вещевое имущество не представлялось возможным. Кроме того, большая недообеспеченность вещевым имуществом вызывалась и быстрым износом вещей в горных условиях. Основной вид обуви — текстильные и прорезиненные танки — приходилось очень часто менять. Достигнуть полной обеспеченности обувью можно было лишь при условии, что каждый боец будет всегда иметь одну-две пары запасных тапок. [754]

По мере накопления опыта недочеты в снабжении вещевым имуществом, имевшие место в начале боевых действий, устранялись, и уже к концу 1951 г. и в начале 1952 г. больших перебоев в вещевом снабжении не было.

Организация подвоза. Подвоз всего необходимого для боя и жизни войск осуществлялся комбинированным способом по железным дорогам, автотранспортом и вьючным транспортом. При этом следует отметить, что железные дороги и автотранспорт, особенно в сентябре — октябре 1950 г., работали с большими перебоями.

Планирование воинских перевозок по железным дорогам КНДР для войск КНА и КНД производилось соответствующими органами военных сообщений. Основанием для планирования оперативных перевозок являлось решение командования, а для снабженческих перевозок — заявки довольствующих отделов. При этом соотношение объемов перевозок для войск КНА и КНД устанавливалось Объединенным командованием.

Выполнение воинских перевозок уже в первом этапе войны затруднялось ввиду возраставшего воздействия авиации США.

С сентября 1950 г. в связи со сложной обстановкой на фронте и усилением активности вражеской авиации по тыловым объектам КНДР выполнение воинских перевозок было значительно затруднено.

С целью сохранения грузов, перевозимых по железным дорогам, от воздействия авиации противника поезда, поступающие из тыла страны, формировались в эшелоны по 15–20 вагонов и в таком составе следовали к фронту. В состав поезда, состоявшего из 15–20 вагонов, включалось не более 7–8 вагонов с боеприпасами или ГСМ и другими опасными грузами.

Для обеспечения своевременной выгрузки железнодорожная сеть КНДР делилась на участки железнодорожного подвоза и выгрузки (схема 51).

Границы участков подвоза и выгрузки, как правило, проходили вдоль больших рек. У мостов этих рек были созданы перегрузочные базы с приданными ей подразделениями автомобильного или гужевого транспорта. [755]

Эти базы во время восстановления мостов организовывали выгрузку и переправу грузов на противоположный берег реки. Переправа грузов производилась при помощи паромов, лодок и других плавсредств. Переправленные грузы погружались в вагоны или на автотранспорт и далее подавались в войска.

Для организации выгрузки, в случае прекращения движения поездов на отдельных участках дорог, вдоль основных железнодорожных направлений были организованы этапные пункты. Каждый такой пункт представлял собой нечто вроде станции снабжения и обеспечивался [756] автомобильным и гужевым транспортом, предназначенным для транспортировки грузов непосредственно в войска.

В 1951 г. основными районами выгрузки являлись железнодорожные участки Санандзю — Кайсей (200–250 км от линии фронта) и Опа — Пхеньян (150–180 км от линии фронта). Такие расстояния, при норме суточного пробега машин в 100 км, не всегда обеспечивали своевременную подачу необходимых грузов войскам.

В 1952 г. большая часть грузов подавалась на выгрузочные станции III, IV и V участков подвоза и выгрузки, удаленные на 75–140 км от линии фронта.

Выгрузка воинских грузов осуществлялась специально выделенными командами, как правило, в темное время суток. В дневное время выгрузка грузов производилась только в пасмурную и ненастную погоду. При подготовке к наступлению выделялось до 800 человек на каждый поезд.

Для обеспечения боевых действий войск КНА и КНД по железным дорогам КНДР были осуществлены значительные воинские перевозки. Общий объем выполненных перевозок (в вагонах) показан в табл. 36.

Таблица 36. (стр. 756)

 

Наименование грузополучателей Года
1951 1952 1953{~1}
Корейская народная армия 25305 29022 17293
Китайские добровольцы 99827 52122 62414
Всего 125 132 81 144 79707

{~1} Только за первую половину года.

Из приведенных в табл. 36 данных видно, что максимальный объем перевозок был выполнен в 1951 г. Особенно большие перевозки выполнялись при подготовке к весеннему наступлению. В течение 50 дней (с 20 января по 10 марта 1951 г.) только для КНД было подано 4225 вагонов снабженческих грузов. В 1952 г. объем выполненных воинских перевозок составил 81144 вагона, или 6762 вагона ежемесячно. В 1953 г. за первое полугодие [757] ежемесячно в сторону фронта подавалось около 13 285 вагонов.

Планирование автоперевозок осуществлялось автодорожным управлением КНА. До середины сентября 1950 г. подвоз для войск КНА производился по маршрутам Пхеньян, Сеул и Кымчен, Тэчжон. Часть автомобильных средств использовалась на перевозках по маршруту Синыйчжу, Пхеньян.

В конце сентября пути подвоза и эвакуации отходивших войск КНА противником были перерезаны и использование автотранспорта стало невозможным.

В октябре — ноябре подвоз интендантского имущества для войск КНА производился из Нампхо и Синыйчжу непосредственно в войска. Войска, оборонявшие западное побережье, подвозили горючее со складов в Синыйчжу и Пхеньян, а войска, оборонявшие восточное побережье, — частично со склада в Мунчен и частично из Пхеньяна и даже Синыйчжу.

По мере продвижения войск на юг подвоз с декабря 1950 г. осуществлялся по этапам. Одна группа автомобильных частей использовалась для подвоза с основных складов до головных, другая — с головных складов на склады армий и дивизий.

Автомобильные перевозки ввиду сильного воздействия авиации противника производились только ночью и без света, что значительно уменьшало скорость движения и увеличивало количество аварий и катастроф, особенно на горных участках дорог. Среднесуточный пробег автомашин ввиду трудных условий обстановки не превышал 80–90 км.

После проведенной реорганизации тыла, мобилизации автомобилей из тыловых частей и учреждений и получения импортных машин, а также после установления границ для фронта организация подвоза значительно улучшилась.

По мере налаживания работы дорожных органов и освоения опыта вождения машин в трудных условиях общий объем перевозок в 1952 г. увеличился в два раза. Среднесуточный пробег автомашин центра в 1952 г. составлял уже 110 км. [758]

В 1953 г. подвоз из северных районов Кореи до Пхеньяна, Яндок и Синкосона осуществлялся также автомобильным транспортом. Некоторые ценные грузы от Яндок до Синкосона подвозились автомобильными батальонами центра. Во фронтовом и армейском тылу подвоз в это время производился только автомобильным и гужевым транспортом. Среднесуточный пробег автомобилей в 1953 г. возрос до 120 км.

Плохо обстояло дело с подвозом в звене дивизия — полк. Автороты соединений КНА были укомплектованы не более чем на 50% к штату, ходовой парк их составлял 15–18 автомобилей, а в некоторых соединениях имелось всего по две — три автомашины. Гужевой транспорт соединений был укомплектован на 30%. В звене полк — батальон значительная часть грузов переносилась вручную (носильщиками).

В войсках КНД основными видами транспорта являлись железнодорожный и автомобильный, а также широко использовался в силу горных условий местности гужевой и вьючный транспорт и многочисленные подразделения носильщиков.

Автомобильный транспорт в тылу войск КНД сыграл большую роль. В некоторых случаях он полностью заменял железные дороги на участках их разрушения. Подвоз от основных баз до промежуточных этапов и головных пунктов снабжения осуществлялся преимущественно автомобильным транспортом.

За подвоз до баз и головных пунктов снабжения отвечало управление тыла и его отделения. Подвоз с баз и головных пунктов снабжения осуществлялся транспортом корпусов. Подвоз с корпусных этапов и складов производился войсковым транспортом (гужевым, вьючным и при помощи носильщиков). В отдельных случаях транспорт баз и этапных пунктов выделялся для оказания помощи корпусам в подвозе.

В первой половине 1951 г. была проделана значительная работа по восстановлению, расширению и строительству дорог и объездов, построено много укрытий для автомобилей, убежищ для личного состава и мест отдыха, была введена система противовоздушной сигнализации на дорогах, [759] погрузочно-разгрузочные площадки начали устраиваться вблизи дорог без больших съездов и выездов, фронт погрузочных работ на складах значительно расширен. Рабочие батальоны из вольнонаемных носильщиков и грузчиков были заменены воинскими формированиями. В результате этих мероприятий время погрузки одного автомобиля сократилось cl — 1,5 ч до 10 и даже 7–6 мин. Наиболее приемлемой растяжкой подвоза работы транспорта каждого отделения тыла был признан участок в 100–150 км. Это давало возможность совершать полный кругооборот автомобильного транспорта за двое суток. Все пути подвоза были разбиты на участки, за которыми закреплялись саперные и транспортные части; на путях подвоза и эвакуации в районах расположения этапных пунктов была введена организация автомобильных станций{128}.

Решающим моментом в поднятии эффективности работы автомобильного транспорта и в борьбе за сохранение машин явился переход с середины 1951 г. на четкое планирование перевозок и учет работы транспорта в тонно-километрах (так называемая «система личной ответственности»). Сущность этого перехода заключалась в том, что, основываясь на опыте работы второго отделения (филиала) управления тыла, была ликвидирована практика случайной дачи временных нарядов и взамен ее были введены планы-задания каждому автомобильному полку на определенный период. Командование полка доводило план до рот, роты до взводов, взводы до отделений и отделения до каждого водителя. Учет выполнения планов стал вестись в тонно-километрах в соответствии с техническим состоянием автомобилей. Соответственно с этим были разработаны нормы выработки и меры поощрения и наказания, а также развернуто движение передовиков транспорта. Постановка перспективных задач перед транспортными частями давала им возможность правильно планировать свою работу и поднять эффективность использования транспорта.

Планирование работы автотранспорта и введение системы личной ответственности солдат и офицеров [760] транспортных частей за выполнение планов перевозок во всех отделениях тыла позволило в 1952 г. достигнуть исключительно хороших результатов. Этому способствовали и другие меры, предпринятые по улучшению коммуникаций и обслуживанию водительского состава.

В 1952 г. по сравнению с 1951 г. эффективность работы автомобильного транспорта повысилась на 11%. Значительно снизились потери автомобилей. Если в 1951 г. эти потери составляли 35% ходового парка, то в 1952 г. они снизились до 4,4%. В июне 1952 г. количество автомобилей, подлежащих ремонту, равнялось 28% ходового парка; в ноябре того же года этот процент снизился до 11.

В организации войскового транспорта характерным являлось то, что он не рассчитывался для содержания подвижных запасов материальных средств, а предназначался только для подвоза (подноса) грузов. Батальоны и роты своих штатных средств подвоза не имели. Отсюда возникали большие трудности в подвозе в войсковом звене. Поэтому, кроме штатных средств подвоза, дивизиям рекомендовалось привлекать из строевых подразделений или мобилизовать нештатных 10–20 повозок, 2 автомобиля (если в дивизии имелся зенитный дивизион) и, кроме того, 30–40 вьючных животных.

Полку рекомендовалось привлекать нештатных 40–50 вьючных животных и 4–8 повозок, а батальону за счет строевых подразделений 30–40 подносчиков грузов. Роты использовали исключительно подносчиков грузов, привлекая для этой цели обслуживающий персонал (поваров, санитаров-носильщиков) и личный состав строевых взводов (в частности, из минометного взвода).

Артиллерийско-техническая служба. В первом этапе войны служба артиллерийского снабжения КНА не смогла наладить бесперебойное снабжение войск артиллерийско-техническим имуществом и боеприпасами. Большие перебои в работе этой службы допускались и во втором этапе.

В 1951 г. служба артиллерийского снабжения значительно улучшила свою работу, чему способствовали некоторая стабилизация фронта, накопление боевого опыта, улучшение взаимодействия службы артиллерийского снабжения с другими органами тыла. [761]

Для содержания боеприпасов и запасов вооружения в центре, во фронте и в армиях были организованы соответствующие склады. Количество центральных складов не было постоянным оно изменялось в зависимости от обстановки и решаемых войсками задач. В конце 1951 г., например, в КНА насчитывалось два центральных склада вооружения и боеприпасов, три головных склада вооружения и три головных артиллерийских склада (склады боеприпасов).

В конце 1952 г. управление артиллерийского вооружения КНА располагало двумя центральными складами вооружения и боеприпасов I разряда, тремя центральными складами вооружения и боеприпасов II разряда и одним головным складом вооружения и боеприпасов.

Создание такого количества складов объяснялось тем, что железнодорожный транспорт работал на обособленных участках и это вынуждало иметь склады на каждой конечной станции. Кроме того, воздействие авиации противника заставляло максимально рассредоточивать материальные средства, особенно боеприпасы. Склады располагались, как правило, в подземных хранилищах (туннелях) и лишь частично на грунте.

Большим недочетом службы артиллерийского снабжения являлась слабая организация ремонта вооружения.

В середине 1951 г. был принят ряд мер по улучшению организации ремонта вооружения, увеличено количество артиллерийских мастерских, улучшено снабжение ремонтными материалами. Для руководства работами по войсковому ремонту вооружения и снабжения ремонтных мастерских инструментом, деталями и ремонтными материалами при отделе артснабжения было создано специальное отделение вооружения. С момента стабилизации фронта боевые потери оружия составляли в год от 8 до 26% от общего наличия. Кроме того, большое количество оружия выходило из строя из-за неправильного сбережения и плохих условий хранения. Особенно большой ущерб наносился коррозией. Все это предъявляло большие требования к ремонтно-технической службе. В КНА в начале войны ремонт вооружения осуществляли одна центральная мастерская, армейские и войсковые (дивизионные и полковые) артиллерийские мастерские. [762]

Объем ремонтных работ, выполненных за два года войны армейскими и центральными мастерскими, показан в табл. 37.

Таблица 37. (стр. 762)

 

Вид оружия Отремонтировано (единиц)
1951 г. 1952 г. Всего
Стрелковое оружие (винтовки, автоматы, пистолеты) 5637 80360 85997
Пулеметы 518 8490 9008
Минометы 312 2467 2779
Артиллерийские системы 167 3676 3843

Для обеспечения войск КНД оружием и боеприпасами с середины 1951 г. в составе главного управления тыла КНД был создан отдел (впоследствии управление) артиллерийского снабжения, осуществлявший свои функции через отделения (отделы) вооружения отделений тыла. В составе баз отделений тыла были соответствующие склады боеприпасов и вооружения.

Все органы управления и учреждения службы артиллерийского снабжения подчинялись только начальнику тыла. Командующий артиллерией и командиры армейских корпусов не могли непосредственно влиять на работу службы, что отрицательно сказывалось на обеспечении войск артиллерийским имуществом и боеприпасами. В войсках, от корпуса до полка, служба артиллерийского снабжения также входила в состав тыла. В этом звене работа шла более целеустремленно, поскольку тылом руководил сам командир соединения (части).

Опыт службы артиллерийского снабжения КНД указывает на необходимость разработки специальных мер, гарантирующих сохранность боеприпасов при подземном хранении. Абсолютное большинство боеприпасов в войсках и на складах тыла содержалось в неприспособленных подземных хранилищах (гротах, туннелях, шахтах, землянках). Все подземные хранилища имели большую влажность, а в пещерах, гротах и шахтах выделялись вредные [763] газы. Боеприпасы в таких условиях быстро ржавели, а в некоторых случаях совершенно приходили в негодность. Особенно неустойчивыми в условиях подземного хранения оказались мины и реактивные боеприпасы.

Боеприпасы в войсках КНД применялись отечественного производства, импортные и трофейные, причем качество и баллистические данные этих боеприпасов были различными. Разнотипность боеприпасов усложняла работу по организации снабжения.

В первые месяцы войны снабжение боеприпасами в войсках КНД производилось без норм и склады не имели установленных размеров запасов. Это часто приводило к тому, что ведущие бой войска оставались без боеприпасов, а территориальная система организации тыла не обеспечивала быстрого подвоза. 18 января 1952 г. приказом Главнокомандующего КНА были установлены нормы содержания запасов боеприпасов во всех звеньях, которыми в основном руководствовалась при создании запасов боеприпасов служба артиллерийского снабжения.

В целом нормы запасов боеприпасов были достаточные и достигали: подвижные запасы — 2–3 б/к, на складах — 3–5 б/к. Однако перебои в снабжении войск ввиду отсутствия транспорта были частым явлением. Заблаговременные подготовительные мероприятия по приближению материальных средств и созданию повышенных запасов проводились в основном перед летними ливнями и зимними заносами, а не исходя из планов ведения боя (операции).

Автомобильная служба. По мере развития и укрепления вооруженных сил автомобильная служба КНА развивалась и совершенствовалась. Она подчинялась во всех отношениях начальнику тыла, и в ее обязанности вменялось не только снабжение автомобильным имуществом и техническое обеспечение автомобилей, но также и руководство транспортными частями и подразделениями.

В ходе боевых действий в зависимости от наличного автомобильного парка и организационной структуры войск количество и организация автомобильных частей и подразделений менялись. [764]

Несмотря на отсутствие собственной производственной базы автомобильный парк КНА за счет закупки за границей и использования трофейных машин увеличивался и к июлю 1953 г. возрос по сравнению с началом войны почти в три раза (табл. 38).

Таблица 38. (стр. 764)

 

Тип и назначение автомобилей Состояние на:
25 июня 1950 г. 15 сентября 1950 г. 15 ноября 1950 г. 10 июля 1951 г. 1 января 1952 г. 1 января 1953 г. 1 июля 1953 г.
Легковые 390 156 288 563 722 851 920
Транспортные 1113 574 962 2270 2385 3314 3521
Артиллерийские тягачи 843 68 79 579 709 1694 1751
Специальные 193 15 65 192 332 419 546
Итого 2539 813 1394 3604 4148 6278 6738

Большим тормозом в организации нормальной работы автотранспорта являлось почти полное отсутствие ремонтных средств и постоянный недостаток инструментов и запасных частей.

В ходе боевых действий увеличение ремонтных средств шло как по линии улучшения укомплектованности существовавших, так и по линии создания новых ремонтных учреждений. К концу 1951 г. в центре имелся 1-й авторемонтный батальон, хозрасчетный авторемонтный завод (впоследствии центральный авторемонтный завод); во фронте — 2-й авторемонтный завод. Армейских и дивизионных ремонтных средств не было. Ремонт автомобилей осуществлялся средствами ремонтных подразделений авторот подвоза.

Несмотря на исключительно тяжелые условия ремонтные предприятия и учреждения выполняли огромную работу по поддержанию работоспособности автотранспорта. Только за 1951 г. всеми ремонтными учреждениями КНА было отремонтировано 28 100 автомашин. Из них в капитальном ремонте было 722 машины, в среднем — 2475 и в текущем ремонте — 24 903. Каждая машина за год находилась в ремонте от 4 до 10 раз (по типам машин). [765]

Для ремонта и восстановления трофейных автомобилей в Сеуле автомобильная служба привлекла 19 местных частных авторемонтных предприятий с общим числом рабочих 740 человек. В Пунен было мобилизовано 160 ремонтных рабочих для работы на захваченном у противника центральном авторемонтном заводе, а в городе Тэчжон привлечено к ремонту автотранспорта три частных авторемонтных предприятия с общим числом рабочих 62 человека. Это дало возможность выпускать из капитального и среднего ремонта до 40 автомобилей в сутки, а всего со дня взятия Сеула до конца августа 1950 г. отремонтировать 1856 трофейных автомобилей.

Ремонтные предприятия и учреждения центрального подчинения к 1952 г. освоили производство инструмента, поршней, поршневых колец и пальцев, вентиляторных ремней, роторов и ряда других деталей. Однако из-за отсутствия цветного металла они не могли широко наладить это производство. Не могло покрыть потребность в запасных деталях и агрегатах и производство местной промышленности. Частично потребность в запасных частях и деталях удовлетворялась за счет получения их по плану импорта.

Придавая серьезное значение вопросам технического обеспечения, плановости эксплуатации автомобильного парка и улучшения ремонтной службы, командование КНА в 1952–1953 гг. издало соответствующие приказы и инструкции о порядке технического обслуживания и организации парковой службы, установило нормы межремонтного пробега и сроки технических осмотров (№ 1 — через 500, № 2 — через 1500, № 3 — через 3000 км пробега и сезонный — при смене сезона). Для улучшения технического состояния и эксплуатации автомобильного парка был осуществлен ряд других мероприятий: все автомобили были распределены по эксплуатационным группам, введены в действие талоны на право эксплуатации автомобиля (выдавались только на технически исправные автомобили), автомобили были разбиты на пять категорий по техническому состоянию и др. Важное значение для безаварийной работы имело введение перевозки грузов по этапам (участкам), в результате чего дислокация автомобильных [766] частей не менялась и водители имели возможность хорошо изучить свой участок горного маршрута.

Важно также отметить, что в работе автомобильной службы большое место занимали организация пунктов технической помощи на путях подвоза и эвакуации, подготовка укрытий в местах дневок транспорта и даже проведение совместно с дорожной службой таких работ, как дежурство специальных тягачей в районах перевалов.

В войсках КНД автомобильные части тыла находились в ведении отдела подвоза управления тыла. Этот отдел занимался планированием использования автотранспорта, снабжением горючим и смазочными материалами и должен был организовать техническое обеспечение автомобильного транспорта. В армейском корпусе вся автомобильная техника находилась непосредственно в распоряжении начальника тыла, который руководил организацией использования транспортных средств и их техническим обеспечением через подчиненный ему транспортный отдел.

В июле 1952 г. в связи с частичной реорганизацией органов тыла фронта для перевозок и руководства эксплуатацией транспорта был создан отдел управления транспортом, которому подчинялись автомобильные полки. Последние придавались отделениям тыла (1–3 полка на отделение). Часто нарушались эксплуатация и обслуживание транспорта. Отдел подвоза фронта (впоследствии отдел управления транспорта) и транспортные отделы корпусов техническим обеспечением автомобильного парка почти не занимались — они не имели для этого сил и средств. В результате этого машины часто эксплуатировались «на износ» без всяких профилактических технических осмотров.

Автомобили ремонтировались в мастерских при первом и втором отделениях тыла войск КНД. Все вопросы технического обслуживания автомобильной техники, а также ремонт неисправных автомобилей возлагались на ремонтные подразделения автомобильных полков, ремонтные бригады автомобильных подразделений, соединений и на создаваемые нештатные автомобильные (транспортные) станции на путях подвоза и эвакуации. [767]

Все эти штатные и нештатные ремонтные подразделения и бригады производили лишь мелкие исправления и небольшой ремонт, а также оказывали техническую помощь шоферам.

Медицинское обеспечение в войсках КНА и КНД осуществлялось в трудных условиях. Раненых можно было эвакуировать только в ночное время. Весь жилой фонд, пригодный для размещения госпиталей, был почти уничтожен, что вынуждало размещать госпитали в небольших крестьянских домах (по 1–8 раненых в доме). Госпиталь на 1–3 тыс. коек оказывался, таким образом разбросанным на площади до 20–25 кв. км. Это вынуждало вести большую работу по строительству помещений для раненых и больных. Наиболее подходящими оказались полуземлянки на 50 человек каждая. Ряд госпиталей полностью размещался в таких полуземлянках.

На протяжении всей войны медицинская служба не имела специализированного санитарного автомобильного транспорта для эвакуации тяжелораненых и больных. Эвакуация в основном производилась порожним автотранспортом, возвращающимся в тыл. Со второй половины 1952 г. некоторое значение приобрела эвакуация раненых и больных железнодорожным транспортом.

В начале боевых действий военно-медицинское управление КНА имело всего три госпиталя и семь медико-санитарных батальонов.

В ходе первого этапа войны в связи с увеличением санитарных потерь на базе гражданских клиник и больниц с использованием их имущества и персонала были созданы еще 14 тыловых госпиталей на 14 тыс. коек (в том числе два госпиталя для легкораненых). В ранее существовавших госпиталях было увеличено количество коек. Для эвакуации раненых были оборудованы четыре санитарных поезда. Каждый поезд (санитарная летучка) состоял из 6–8 вагонов без специального оборудования.

Для руководства медицинскими учреждениями в район Сеула выехала оперативная группа военно-медицинского управления. В дальнейшем эта группа была реорганизована в военно-медицинское управление фронта. В армии были созданы медицинские отделы. В Пхеньяне [768] для общего руководства медицинскими учреждениями было организовано главное военно-медицинское управление, подчиненное начальнику тыла КНА.

В сентябре 1951 г. в целях лучшего руководства эвакуационными госпиталями было образовано управление местного эвакуационного пункта (в северных провинциях страны) и два управления полевых эвакуационных пунктов (в районах Яндок и Пхеньян).

В конце 1951 г. Министерству здравоохранения для лечения уволенных из армии инвалидов войны и больных, страдающих хроническими заболеваниями, были переданы три эвакуационных госпиталя на 500 коек каждый.

Сложившаяся к концу 1951 г. организационная структура медицинской службы КНА в основном осталась неизменной до конца военных действий{129}. Медицинских кадров в войсках КНА было недостаточно. В полку, как правило, был один врач, в медико-санитарном батальоне и полевом подвижном госпитале — два — четыре врача. Укомплектованность эвакуационных госпиталей врачами была еще ниже. На одного врача приходилось до 300 раненых и больных. Врачей — специалистов по глазным болезням, болезням уха, горла, носа, а также хирургов, рентгенологов и др. было крайне мало. Врачи опыта лечения раненых в полевых условиях не имели.

С переходом частей КНА в контрнаступление в июне 1950 г. между тыловыми госпиталями и продвигавшимися с наступающими частями медико-санитарными батальонами размещались вновь сформированные полевые подвижные госпитали. С продвижением войск к югу образовалось западное и восточное эвакуационные направления. Западное направление обеспечивали три хирургических полевых подвижных госпиталя, два тыловых госпиталя, один сортировочный эвакуационный госпиталь и два эвакоприемника, а восточное — три хирургических полевых подвижных госпиталя, два тыловых госпиталя и два эвакоприемника. В районах разрушенных железнодорожных мостов развертывались эвакоприемники, которые [769] организовывали переправы раненых и больных на лодках, плотах и других средствах. Эвакуация на расстояние 150–200 км занимала пять-шесть ночей.

К началу второго этапа войны в лечебных учреждениях КНА находилось 38 070 раненых и больных. Для эвакуации тяжелораненых и больных был использован весь железнодорожный и автомобильный порожняк. Способные самостоятельно передвигаться раненые и больные отправлялись пешим порядком командами по 50–100 человек по специально установленным маршрутам, где были организованы перевалочно-питательные пункты. Из Сеула в Чорон и Кайсен было перемещено по одному тыловому госпиталю с задачей приема раненых и больных и эвакуации их железнодорожным транспортом в Пхеньян. В сентябре — октябре 1950 г. при отходе частей КНА эвакуация госпиталей в северные районы страны производилась через Пхеньян в район Синыйчжу и Манпхо.

С переходом войск КНА и КНД в контрнаступление (ноябрь 1950 г.) каждой наступавшей армии было придано по три хирургических полевых подвижных госпиталя и, кроме того, развернуто девять эвакуационных госпиталей{130}.

В 1951 г. армии, входившие в состав фронта, имели по три, а армии, оборонявшие побережье, — по два полевых подвижных госпиталя. Эвакуационные госпитали располагались по линии Хоян, Савангза, Яндок, Пхеньян, Анчжу, Тонжу, Синыйчжу.

Раненые и больные с западного побережья эвакуировались из полевых подвижных госпиталей в эвакуационные госпитали, расположенные в районе Пхеньяна, а раненые и больные с восточного побережья — из полевых подвижных госпиталей в эвакуационные госпитали, расположенные в районе Яндока.

Полковые медицинские пункты развертывались в два эшелона. Первый эшелон располагался в районе батальонных пунктов боепитания на расстоянии 2–3 км от батальонных медицинских пунктов. Второй эшелон находился [770] в 4–6 км от батальонных медицинских пунктов, в районах полковых пунктов боепитания. На полковые медицинские пункты раненые выносились штатными полковыми санитарами-носильщиками и подносчиками боеприпасов. Во второй эшелон полкового медицинского пункта большинство раненых поступало лишь через 10–20 ч после ранения. Оказываемая в полковых медицинских пунктах помощь заключалась в исправлении повязок, простейшей иммобилизации{131} конечностей и подкожном введении противостолбнячной сыворотки, морфия и сердечных средств.

Дивизионные медицинские пункты располагались в землянках и сохранившихся зданиях в районе дивизионных складов на удалении 18–20 км от полковых медицинских пунктов.

В дивизионные медицинские пункты раненые обычно доставлялись штатными дивизионными санитарами-носильщиками. Большая часть раненых поступала во второй эшелон дивизионного медицинского пункта через 18–45 ч после ранения. Хирургическая помощь в дивизионных медицинских пунктах сводилась к перевязкам, транспортной иммобилизации конечностей и небольшому числу оперативных вмешательств по остановке кровотечений, ампутации конечностей, лапаратомии, ушиванию открытого пневмоторакса.

Хирургические полевые подвижные госпитали располагались на расстоянии 18–22 км от дивизионных медицинских пунктов в землянках и сохранившихся крестьянских домах. Обычно раненые поступали в полевые подвижные госпитали через 2–4 суток после ранения. Оказываемая в полевых подвижных госпиталях помощь сводилась к перевязкам и подготовке раненых к дальнейшей эвакуации.

Из полевых подвижных госпиталей до Синыйчжу раненые и больные эвакуировались порожним автотранспортом подвоза через ряд эвакуационных госпиталей, расположенных один от другого на расстоянии ночного пробега [771] автотранспорта (около 100 км). Лечение в эвакуационных госпиталях в основном сводилось к перевязкам.

Для улучшения лечебно-эвакуационного обслуживания войск в сентябре 1951 г. в районе Хояна была создана госпитальная база фронта в составе девяти госпиталей на 9 тыс. коек; в районе Яндока организовано управление полевого эвакуационного пункта № 1 и создана госпитальная база в составе восьми госпиталей на 7 тыс. коек; в районе Пхеньяна организовано управление полевого эвакуационного пункта № 2 и создана госпитальная база в составе шести госпиталей на 5200 коек; в районе Синыйчжу организовано управление местного эвакуационного пункта и создана госпитальная база в составе десяти госпиталей на 18 500 коек.

Создание управлений эвакуационных пунктов и госпитальных баз улучшило руководство госпиталями и позволило провести специализацию госпиталей внутри госпитальных баз. Одновременно с этим военно-медицинское управление дало указания по объему хирургической помощи на этапах медицинской эвакуации.

С вступлением в войну войск КНД их медицинские учреждения, в частности госпитали, для работы в полевых условиях не были подготовлены.

Санитарное управление войск КНД основными принципами работы госпиталей считало лечебную эвакуацию и эвакуацию с лечением. Лечебная эвакуация означала оказание первой помощи и лечение раненых при перевозках на автомашинах и в поездах. Эвакуация с лечением состояла в обеспечении безопасной эвакуации по этапам для окончательного излечения на родине.

В ходе боевых действий органы медицинской службы внимательно изучали и осваивали опыт работы в полевых условиях, внедряли в практику своей работы положительные методы советской военной медицины и на основе этого совершенствовали всю систему медицинского обеспечения.

Основная особенность лечебно-эвакуационного обеспечения войск КНД заключалась в преимущественной эвакуации раненых по направлениям. За три года войны было эвакуировано в тыл на родину 61,8% раненых. [772]

Наибольший опыт медицинская служба приобрела на четвертом этапе войны, когда фронт стабилизировался. В оборонительных боях батальонные медицинские пункты (БМП) развертывались в 1–1,5 км от боевой линии войск, полковые медицинские пункты (ПМП) — в 6–8 км, дивизионные медицинские пункты (ДМП) — в 12–20 км.

В период напряженных боев из корпусных госпиталей выделялся филиал или хирургическая группа для создания хирургического подвижного полевого госпиталя первой линии (ХППГ). При этом легкораненые передавались для лечения непосредственно в корпусной госпиталь, а остальные эвакуировались в этапные (промежуточные) госпитали. Так называемые передовые госпитали обычно развертывались в 30–50 км от корпусного госпиталя или ДМП.

В районах конечных железнодорожных станций развертывались госпитальные базы (коллекторы), а между ними иногда организовывались промежуточные эвакуационные госпитали.

В 1953 г., во время наступательных действий войск, БМП и ПМП развертывали лишь часть своих сил, а основные силы продвигались за наступавшими войсками. Корпусной госпиталь выделял филиал для подмены ДМП, предоставляя последнему возможность продвигаться вместе с войсками. Иногда эти филиалы действовали впереди ДМП.

Вблизи этапных госпиталей в корпусном звене развертывались ХППГ, которые должны были оказывать помощь хирургическим группам, направленным в дивизии, и этапным госпиталям переднего края.

Вынос раненых с поля боя, часто даже до ПМП, осуществлялся на руках или с помощью носилок. Для оказания помощи использовались штатные и временно привлекаемые силы и средства. Обычно в роте создавались временные отделения службы тыла численностью 10–25 человек. Отделение делилось на две группы: одна группа занималась доставкой материальных средств на передний край и попутно эвакуировала раненых, другая — выносила с поля боя раненых в укрытие.

Отделение службы тыла роты имело санинструктора и бойца-санитара. Этих сил было недостаточно, чтобы своевременно оказывать медицинскую помощь. Поэтому [773] в каждой дивизии создавался подвижный отрад санитаров численностью 50 человек. Допускалось также временное привлечение в помощь ротным санитарам не более четырех солдат из тыловых учреждений.

Оказание помощи на ПМП сводилось к следующему: проводились противошоковые мероприятия путем согревания, инъекций морфия и выдачи спирта; временная остановка кровотечения; борьба с раневой инфекцией путем наложения повязок, введения пенициллина и противостолбнячной сыворотки, транспортная иммобилизация переломов; операции по жизненным показаниям; укрытие раненых от непогоды и предоставление им покоя и питания.

Из ПМП эвакуация производилась на ДМП, ХППГ первой линии, а легкораненых — в корпусной госпиталь. Эвакуация из ПМП производилась силами и средствами ДМП, а также ПМП. При этом использовались все виды транспорта и носильщики.

Если при ДМП развертывался филиал корпусного госпиталя или ему придавались хирургические группы, хирургическая помощь раненным в грудь, живот и череп оказывалась силами приданного персонала. Остальные пострадавшие обрабатывались силами ДМП.

С ДМП раненые поступали в корпусные или ближайшие к ним промежуточные госпитали. Корпусной госпиталь развертывался сравнительно далеко от переднего края. Он делился на три филиала, каждый из которых представлял собой самостоятельный госпиталь на 200 коек, подчиненный непосредственно начальнику медицинского отдела корпуса. Каждый филиал развертывал три функциональных отделения (терапевтическое, хирургическое и подвижное).

В период напряженных боев один-два филиала выполняли функции ГЛР, а один полностью выдвигался в район ДМП или высылал от себя хирургическую группу. Если госпитали переднего края находились далеко от ДМП, один филиал корпусного госпиталя выполнял функции промежуточного (этапного) госпиталя.

Этапные госпитали предназначались для приема раненых с корпусных госпиталей и ДМП, а также из частей, расположенных в районе данного госпиталя, лечения их и дальнейшей эвакуации в Китай. [774]

Пропускная способность этапного госпиталя по приему составляла 1800 и эвакуации 1000 человек в сутки. Операции и перевязки в этих госпиталях производились только в неотложных случаях.

В войсках КНА сократились сроки выноса раненых и уже в 1952 г. на дивизионные медицинские пункты до 70% раненых поступали в течение первых суток после ранения. С сокращением сроков доставки раненых в дивизионные медицинские пункты уменьшалось и число ампутаций при ранениях сосудов. Начиная с госпитальной базы фронта, при переломах длинных трубчатых костей стала применяться гипсовая иммобилизация. Резко повысился процент оперируемых в эвакуационных госпиталях. Широкое распространение в эвакуационных госпиталях получило функциональное лечение с использованием безаппаратурной физиотерапии и средств лечебной физкультуры.

Профилактика раневой инфекции при ранениях в первых этапах войны сводилась к наложению асептической повязки и введению противостолбнячной сыворотки (последняя вводилась не во всех случаях). Со второй половины 1951 г. стала внедряться первичная обработка ран. В 1952 г. первичной обработкой ран было охвачено 66% раненых. Большую роль в профилактике раневой инфекции сыграло применение пенициллина.

Транспортная иммобилизация конечностей в роте и на батальонном медицинском пункте осуществлялась подручными средствами, на полковом и дивизионном медицинских пунктах — стандартными транспортными шинами (лестничной, проволочной и шиной Дитерикса).

Вначале борьба с шоком ограничивалась транспортной иммобилизацией конечностей и подкожным введением морфия и сердечных средств. С конца 1951 г. стали внедряться переливание кровезамещающих жидкостей, футлярная и вагосимпатическая блокада. Переливание крови в войсковом районе почти не производилось.

В 1952 г. под Пхеньяном была создана станция переливания крови, которая снабжала консервированной кровью госпитали полевых эвакуационных пунктов № 1 и № 2 (район Пхеньяна и Яндока). В 1953 г. была создана внештатная станция переливания крови в госпитальной базе фронта. [775]

В госпиталях местного эвакуационного пункта стало широко применяться переливание свежецитратной крови. Снабжение консервированной кровью медицинских пунктов соединений и частей не было налажено до конца войны.

С 1952 г., начиная с госпитальной базы фронта, стала применяться лечебная иммобилизация глухой гипсовой повязкой. В большинстве госпиталей были созданы кабинеты функциональной терапии, которые широко использовали безаппаратурную физиотерапию и средства лечебной физкультуры.

Для ускорения заживления ран широко применялись с хорошим результатом вторичные швы и кожная пластика. Эти операции сопровождались пенициллинотерапией. Чаще всего применялась свободная пересадка кожи по Янович-Чайнскому и ситовидным лоскутом. Для закрытия дефектов кожи лица после ожогов напалмом использовалась пересадка кожи по Филатову.

Восстановительные операции при неправильно сросшихся переломах, ложных суставах и больших дефектах длинных трубчатых костей производились в ранние сроки, иногда через две-три недели после заживления раны.

Мероприятия, проведенные в войсках КНА и КНД по организации медицинского обеспечения, резко повысили качество лечебной помощи раненым, наибольшую группу которых составляли раненые осколками артиллерийских снарядов. Второе место занимали ранения осколками авиабомб.

Возросшая хирургическая активность резко улучшила исходы ранений: снизилась смертность и инвалидность, сократились сроки лечения, возрос процент возврата раненых в строй.

Новым видом поражения явились ожоги напалмом. Специфические особенности ожога напалмом проявлялись при попадании его на лицо и кисти рук. По данным 53-го эвакуационного госпиталя, при ожоге напалмом лицо поражалось в 43,1%, кисти рук в 33,3% случаев. Попадание напалма на лицо обычно вызывало попытку снять его руками. При этом напалм приставал к рукам и вызывал их поражение. Поэтому у большинства пострадавших одновременно были поражены лицо и руки. [776]

При локализации ожога на лице происходила резкая деформация ушных раковин, век, носа, рта. В результате этого наступали понижение слуха, вторичные заболевания глаз, нарушение дыхания, расстройство приема пищи. При локализации ожога на кистях рук развивались контрактуры (сведение, резкое ограничение подвижности сустава) и отек, приводящие к инвалидности пострадавшего.

С целью профилактики инфекционных осложнений при оказании первой помощи требовалось наложить на поверхность ожога асептическую повязку. В дальнейшем применялись повязки с сульфамидной эмульсией и проводилась пенициллинотерапия. Для борьбы с шоком применялись все известные противошоковые мероприятия.

Большое значение при лечении напалмовых ожогов приобретает ранняя пересадка кожи. Однако медленное отграничение омертвевших тканей позволяет производить кожную пластику не ранее чем через месяц после поражения. Учитывая глубину поражения тканей и локализацию поражений, следует признать наиболее подходящим методом кожной пластики при ожогах напалмом пересадку кожи по Филатову.

С августа 1951 г. на фронте при лечении огнестрельных ранений были применены антибиотики — пенициллин и стрептомицин.

Основным этапом эвакуации, где раненые первоначально получали пенициллин, были дивизионные медицинские пункты. Здесь антибиотики вводились внутримышечно или местно путем послойной инфильтрации раны пенициллином или стрептомицином на 1/4–1/2% растворе новокаина.

В армейских госпиталях оказывалась неотложная хирургическая помощь по жизненным показаниям и вновь вводились антибиотики (первичная хирургическая обработка не производилась).

Центром оказания хирургической помощи раненым посредством применения антибиотиков был сортировочно-эвакуационный госпиталь № 18, расположенный в районе Хояна. В этом госпитале производились первичная хирургическая обработка ран, ампутация, операции при проникающих ранениях черепа и груди. Первичная [777] хирургическая обработка ран характеризовалась той особенностью, что после инфильтрации обработанной раны антибиотиками на нее накладывались послойные глухие швы.

В Хояне не было условий для госпитализации всех обработанных раненых, поэтому большая часть их эвакуировалась в эвакуационный госпиталь № 33 в Яндок в первую же ночь после оперативного вмешательства (в Хояне госпитализировались только раненые с проникающими повреждениями черепа). В среднем на одного раненого до хирургического вмешательства расходовалось около 100 тыс. единиц пенициллина. У большинства раненых антибиотики до хирургического вмешательства применялись двухкратно и регулярно. При регулярном и раннем введении антибиотиков инфекционные осложнения в ранах мягких тканей наблюдались у 11,1%, при более позднем и менее регулярном применении антибиотиков до операции воспалительные изменения в ранах развились у 32,8% раненных в мягкие ткани.

Регулярное применение антибиотиков до хирургического вмешательства у 83,5% раненых с повреждением костей и суставов предупредило или затормозило клинические проявления инфекции ран к моменту операций и в значительной мере снизило число осложнений гноеродной, гнилостной и анаэробной инфекций.

При проникающих ранениях черепа, когда антибиотики вводились регулярно и не позже чем через 24–36 ч после ранения, инфекционные осложнения наблюдались у 25% раненых данной локализации. При более позднем и нерегулярном применении антибиотиков внутричерепные инфекционные осложнения и нагноения раны покровов развивались почти в три раза чаще и достигали 70,5%.

Хирургическая обработка производилась в разные сроки после ранения. В течение первых двух суток оперировалось незначительное количество раненых. Почти половине раненых хирургическая помощь была оказана на третьи и четвертые сутки с момента ранения. Некоторая часть раненых обрабатывалась на пятые, шестые, седьмые сутки. Во время хирургической обработки ранений мягких тканей антибиотики применялись в 97,3%, ранений [778] с повреждением костей и суставов в 100%, проникающих ранений черепа в 97,4%, ранений груди в 100% случаев.

Заживление зашитых ран при применении стрептомицина протекало хуже, чем при использовании пенициллина. Заживление незашитых ран было эффективнее.

При огнестрельных ранениях с повреждением костей и суставов антибиотики в послеоперационном периоде вводились преимущественно внутримышечно два раза в сутки по 100 тыс. единиц. Половина всех наблюдавшихся раненых, кроме этого получала стрептомицин от 250 до 500 тыс. единиц в сутки. Длительность применения антибиотиков: пенициллина — от 7 до 15 суток, стрептомицина — от 5 до 7 суток. У 2/3 всех наблюдавшихся раненых, которым после хирургического вмешательства были наложены швы на рану, заживление протекало весьма благоприятно и открытые переломы превращались в закрытые. Вместе с тем в 31,8% случаев отмечено выраженное нагноение, в 0,5% случаев развивалась газовая инфекция.

При огнестрельных проникающих ранениях черепа в послеоперационном периоде антибиотики вводились внутримышечно, подоболочечно или сочетанием этих двух способов. При этом наилучшие результаты лечения были получены при комбинации внутримышечного и подоболочечного способов введения антибиотиков.

При огнестрельных проникающих ранениях груди в послеоперационном периоде антибиотики применялись внутримышечно, внутриплеврально и путем инфильтрации тканей в области раны. Среднесуточные дозы пенициллина колебались от 200 до 400 тыс. единиц. В большинстве случаев антибиотики в послеоперационном периоде применялись в течение 15 суток. Лечение ран грудной клетки, как правило, было благоприятным, и заживление в большинстве случаев заканчивалось первичным натяжением.

В войсках КНД основным недостатком в работе госпиталей до 1953 г. было отсутствие сортировки раненых. С 1953 г. сортировка начала производиться только по тяжести ранения. Все раненые сортировались по трем группам — нетранспортабельные, легкораненые, подлежащие излечению на данном этапе и подлежащие эвакуации в тыл. Даже такая сортировка дала возможность сократить [779] объем эвакуации. Функции лечения и эвакуации выполняли этапные госпитали отделения тыла{132}.

Обобщенные статистические данные анализа ранений за всю войну, составленные санитарным управлением войск КНД, показывают следующее. Ранения от снарядов и бомб в процентном отношении к общему числу раненых составляли: в 1951 г. — 64%, в 1953 г. — до 77%, а в отдельных боях — до 90%; пулевые ранения составляли: в 1951 г. — 25%, а в 1953 г. — 7,6%; ожоги — 1,3% и контузии — 10–12%.

По частям тела ранения распределялись: в нижние конечности — 26,5%, в голову — 17,1%, в грудную клетку — 8%, в полость живота и поясницу — 6,5%, множественные ранения — 4,8% и прочие — 3,4%. Общая смертность среди раненых в начале войны была высокой, но к концу войны она значительно снизилась.

Высокий процент смертности в начале войны объяснялся в значительной степени задержкой эвакуации и неполным охватом раненых квалифицированной хирургической помощью. По данным медицинских работников КНД, своевременная операция производилась лишь 47–57% нуждающимся в хирургическом вмешательстве раненым. Почти всем раненым с переломом костей производилась гипсовая фиксация.

Предупреждение инфекцирования ран на БМП и ПМП производилось в основном путем применения сульфамидов, а с 1953 г. на ПМП и выше начали применять уколы пенициллина.

Борьба с шоком велась согреванием раненого, выдачей горячей пищи и обезболиванием. На ПМП и выше создавались специальные противошоковые палатки, в которых поддерживалась постоянная температура 20–25° С. Многим раненым назначалась шейная, околопочечная и футлярная блокада.

Значительное место в работе медицинской службы войск КНА и КНД занимали санитарно-гигиенические и противоэпидемические мероприятия. [780]

Противоэпидемические мероприятия стали широко проводиться только с апреля 1951 г. Были созданы противоэпидемические отряды, в каждой роте оборудовались помещения для санитарной обработки, начали широко применять порошок ДДТ и т. д. В результате проведенных мероприятий вшивость почти полностью была ликвидирована, а заболеваемость в значительной мере снижена. Так, в 1952 г. заболеваемость сыпным тифом по сравнению с заболеваемостью в 1951 г. уменьшилась в 61 раз, а возвратным тифом — в 10 раз.

Для профилактики желудочно-кишечных заболеваний, проводились такие мероприятия, как борьба с мухами, улучшение санитарного состояния пищевых блоков, водоисточников, уборных, кипячение воды.

Значительное распространение среди личного состава войск имела малярия. Для эффективной борьбы с малярией были взяты на учет все лица, прибывавшие из тех районов, где распространена малярия, проводилась акрихинизация и лечение.

Опыт показал, что большое значение санитарно-гигиенические мероприятия приобретают в условиях ведения туннельной (галерейной) обороны. Ввиду того что во многих туннелях было тесно, сыро и темно, появилась необходимость в устройстве двух входов в туннель (для проветривания) и каналов для стока воды.

К проведению противоэпидемических мероприятий привлекался весь личный состав войск. Кроме того, в каждом взводе были созданы специальные противоэпидемические группы, а начиная с роты, при всех подразделениях, частях, соединениях и объединениях образованы противоэпидемические комиссии. В армейских корпусах, отделениях тыла и на базах снабжения были созданы противоэпидемические отряды. По линии гражданского здравоохранения были сформированы профилактические комитеты, которые тесно взаимодействовали с военно-медицинской службой. Среди личного состава войск, а также среди всего медицинского состава широко развернулась специальная учебная подготовка по вопросам противоэпидемической защиты.

Краткие выводы. Опыт работы тыла КНД в Корее показал, что его организационные формы, основанные на [781] территориальном принципе работы, не соответствовали условиям обеспечения войск в маневренных действиях.

Требованиям обеспечения войск в этих условиях в большей мере отвечало организационное построение тыла КНА.

Опыт работы тыла КНА и КНД заставил обратить особое внимание на быстрое выполнение земляных работ по укрытию тыловых частей и учреждений, а также рассредоточенному их размещению, строительству и восстановлению дорог и мостов. Это обусловило также необходимость тщательной организации охраны и обороны тыла. Важным условием успешной работы тыла было максимальное использование темного времени суток.

При длительном укрытии личного состава и материальных средств под землей (туннельное расположение) большое значение имела правильная организация обеспечения войск и тыла водой как для питания, так и для технических нужд.

Опыт войны в Корее еще раз показал, что железнодорожный транспорт является основным видом транспорта по обеспечению оперативных и снабженческих перевозок. Железные дороги КНДР, несмотря на свое относительно слабое техническое состояние, оказались довольно живучими, и по ним за время войны было перевезено для войск и народного хозяйства страны 17,3 млн т разных грузов.

Опыт также показал, что успешная работа железных дорог в большой мере зависит от хорошо организованных противовоздушной обороны и технического прикрытия.

В ходе боевых действий в Корее на работе тыла сказались неполная укомплектованность войск исправным автомобильным транспортом и недостаточно четкая организация дорожного обеспечения.

Трудноразрешимыми в работе транспорта оказались вопросы повышения проходимости автомобилей в горах и обеспечения бесперебойной эксплуатации их в зимнее время. Более рациональным было признано использование автомобильных частей для подвоза грузов на расстояние 100–125 км. Заслуживает внимания опыт устройства искусственных снежных туннелей на перевалах и организации на дорогах противовоздушной сигнализации. [782]

Опыт показал также, что при недостатке транспортных средств и частых нарушениях коммуникаций в армиях необходимо создавать повышенные запасы материальных средств, которые должны храниться в подземных хранилищах туннельного типа. Перерасход горючего транспортными автомобилями в горных условиях при систематическом воздействии авиации по коммуникациям, как правило, достигал 50–60% против норм по маркам машин, что следует учитывать при расчетах обеспечения операции горючим. Подвоз горючего лучше производить в бочках.

Для специфических условий Корейского полуострова весьма важным являлась своевременная подготовка тыла к работе в период летних ливней и зимних снежных заносов.

Медицинская служба располагала негромоздкими подвижными учреждениями, способными к быстрому перемещению и развертыванию. Наиболее удобными для размещения госпиталей в условиях господства авиации противника оказались полуземлянки на 50 человек, обложенные на высоту до 1,5 м камнем и хорошо замаскированные. Система этапного лечения и эвакуации по назначению в условиях недостатка врачебных кадров приобретает исключительное значение.

Применение в Корее американскими войсками напалма вызвало новый вид поражения. Напалмовые ожоги часто осложнялись шоком, медленно заживали и вели к резким функциональным нарушениям. Большое значение при лечении напалмовых ожогов приобрела кожная пластика по Филатову.

При лечении огнестрельных ран с применением антибиотиков (пенициллин, стрептомицин) число осложнений уменьшалось, а сроки лечения раненых сокращались.

Своевременное и регулярное применение антибиотиков на передовых этапах медицинской эвакуации позволяло в необходимых случаях для некоторых категорий раненых отсрочить по времени первичную хирургическую обработку ран до двух и более суток. Применение антибиотиков давало возможность при соблюдении определенных условий у некоторых раненых (раненные в мягкие ткани, раненые с повреждением мелких костей) [783] завершить первичную хирургическую обработку наложением швов и производить восстановительные операции в ранние сроки после заживления ран.

 

2. Некоторые вопросы организации и работы тыла армии США

С началом боевых действий американских войск в Корее в Японии было создано специальное командование тыла, штаб которого вначале располагался в Иокогаме, а в дальнейшем передислоцировался в Токио. На это командование были возложены все задачи по материально-техническому обеспечению, ремонту, эвакуации, перевозкам и пополнению американских войск, действовавших в Корее и находившихся в Японии. Заготовками материальных средств в США и отправкой их в Японию занимались центральные органы военного министерства США через свои склады, базы и порты отгрузки.

На военно-морскую транспортную службу ВМС США было возложено руководство всеми морскими перевозками личного состава, техники и материальных средств. Военно-воздушными перевозками войск и снабженческих грузов в Японию и Корею руководила военная авиационно-транспортная служба ВВС США, а работой рот транспортных вертолетов — отдел авиационно-транспортного обслуживания управления транспортного корпуса армии США.

Железнодорожными перевозками войск и воинских грузов в Японии ведало 1810-е управление транспортной военно-железнодорожной службы, штаб которого размещался в Иокогаме.

В дальнейшем была произведена реорганизация органов тыла, в результате которой на территории Японии было создано три районных командования тыла (северное, центральное и юго-западное), подчиненные командованию тыла в Японии. Районные командования тыла предназначались для материального, технического и медицинского обеспечения войск, для перевозки частей и соединений и подготовки пополнений для войск, находившихся в Японии. В их задачу также входило материально-техническое [784] обеспечение действующей армии по указаниям командования тыла в Японии{133}.

Все командования тыла в Японии являлись фактически промежуточным звеном между метрополией и районом военных действий.

Непосредственно в Южной Корее для материального обеспечения действовавших на фронте американских войск были созданы два командования тыла (2-е и 3-е), подчиненные командующему 8-й армией.

В июле 1952 г. американское командование в целях разгрузки штаба 8-й армии создало зону коммуникаций. В функции зоны коммуникаций было передано материально-техническое обеспечение, перевозки и медицинское обслуживание личного состава 8-й армии, а также несение полицейской службы и охраны лагерей военнопленных. Командующему зоной коммуникаций были подчинены оба командования тыла в Южной Корее, командование лагерей военнопленных и командование по делам гражданского населения.

Командующий зоной коммуникаций подчинялся непосредственно командующему вооруженными силами США в Дальневосточной зоне, а с командующим 8-й армией и с командованием тыла в Японии он поддерживал лишь взаимодействие.

Характерной особенностью организации зоны коммуникаций в Южной Корее в отличие от зон коммуникаций, организовывавшихся на Европейском театре военных действий в период Второй мировой войны, являлось то, что зона не делилась на базовый, промежуточный и передовой участки. Ввиду малой протяженности района боевых действий (в глубину и по фронту) эта зона фактически представляла собой один базовый участок.

В тыл 8-й полевой армии в войне в Корее входили инженерная, химическая, артиллерийско-тсхническая, квартирмейстерская{134}, транспортная и медицинская службы [785] и связь. Из вспомогательных служб в тылу армии имелись так называемые службы военной полиции, генерального адъютанта, капелланов, военно-судебная и финансовая{135}. На территории зоны коммуникаций располагались основные тыловые учреждения по снабжению, ремонту и эвакуации. Вблизи портов и аэродромов создавались базовые склады (общие и по классам снабжения). Зона боевых действий делилась на армейские (глубина 30–80 км), корпусные и дивизионные тыловые районы (глубина соответственно 15–30 и 10–25 км). В зоне боевых действий, как правило, не было стационарных тыловых учреждений. Здесь находились только подвижные и полуподвижные учреждения. Снабжение в зоне боевых действий осуществлялось по схеме армия — дивизия. Выдача воинским частям материальных средств всех видов снабжения производилась непосредственно армейскими пунктами снабжения.

В пехотном полку из тыловых подразделений были только рота обслуживания и медицинская рота. Организацией снабжения в пехотном полку занимался начальник снабжения, состоящий в штате штаба полка.

В дивизиях американской армии, действовавших в Корее, имелись свои штатные тыловые подразделения и службы. Весь личный состав обслуживающих частей и подразделений составлял около 25% штатного состава пехотной дивизии США и достигал 4500 человек{136}.

Все основные тыловые учреждения зоны коммуникаций размещались стационарно, преимущественно у больших портов Южной Кореи. Передислокация их в ходе войны с 1951 г. почти не производилась.

Тыловые части и учреждения армии, учреждения, приданные дивизиям, и тыловые подразделения полков размещались в зоне боевых действий, в пределах отводимых частям и соединениям (объединениям) тыловых районов.

Армейские склады, госпитали и ремонтные средства выдвигались в район действий корпуса. В корпусном тыловом [786] районе армии чаще всего открывалась железнодорожная выгрузочная станция и выдвигались армейские склады (передовые пункты снабжения) по классам снабжения{137} или объединенные. Склад боеприпасов, как правило, развертывался ближе к войскам на направлении действий корпусной артиллерии. Недалеко от склада боеприпасов, непосредственно за резервом корпуса, размещались ремонтные мастерские.

Склады (пункты снабжения) продовольствия, горючего и смазочных материалов и инженерного имущества также выдвигались в район железнодорожных выгрузочных станций, дислоцируясь на некотором удалении от последних (дальше в тыл или в сторону одного из флангов корпуса).

Несколько глубже в тыл от штаба корпуса размещался выдвигаемый армией подвижный хирургический госпиталь.

В районе его развертывания выбиралась посадочная площадка для вертолетов. За армейским госпиталем, примерно на линии дислокации армейских складов, развертывался пункт сбора военнопленных. В некоторых случаях впереди командного пункта дивизии, вблизи от главного пути подвоза, находился объединенный передовой склад снабжения.

Дивизионные подвижные запасы материальных средств, как правило, содержались в транспорте и размещались в районах дислокации квартирмейстерских рот дивизий.

Тыл каждой вышестоящей инстанции отвечал за продвижение материальных средств в зону действий нижестоящих инстанций. Командиры соединений и частей отвечали за своевременное представление заявок вышестоящему звену и за принятие необходимых мер к получению и распределению запасов, выделенных в их распоряжение. Сведения о потребности материальных средств командиры частей подавали в штаб дивизии, который обобщал эти сведения и данные направлял непосредственно в [787] штаб армии. На основании этих данных штаб армии давал распоряжения армейским складам о выделении соответствующих материальных средств и извещал об этом штабы дивизий.

В первом этапе войны американцы не смогли добиться бесперебойного снабжения войск не только боеприпасами, но и другими видами материальных средств. Это объяснялось прежде всего тем, что войска спешно направлялись на фронт, не будучи полностью обеспеченными. Кроме того, вследствие невысокого уровня подготовки штабов, отсутствия достаточного опыта в организации работы тыла в сложных горных условиях, недостаточного количества вьючных животных и отсутствия слаженности в работе органов снабжения командование тыла не могло быстро учесть и сконцентрировать в Корее все накопленные в Японии запасы. И, наконец, тыл американских войск не справлялся с задачами быстрого восстановления железных дорог.

В дальнейшем перебрасываемые в Корею войска начали получать больше транспорта. Это позволяло в последующем обеспечивать части и соединения значительно большими запасами материальных средств, чем было положено по нормам. Так, например, 1-я дивизия морской пехоты при отправке из США имела при себе запасы материальных средств по основным видам снабжения на 45 дней, что в полтора раза превышало обычную норму запасов, установленную для войск, перевозимых морем.

Однако в целом квартирмейстерская служба армии США не добилась бесперебойного снабжения войск продовольствием, особенно передовых подразделений. Двухразовая выдача горячей пищи передовым войскам не была налажена до конца военных действий.

Продовольствие из центра через зону коммуникаций и армейские базы поступало в части в виде набора определенных пайков, каждый из которых готовился по утвержденным рецептам в трех (или более) вариантах.

Основными пайками, применявшимися в Корее, были пайки «А», «В» и «С». Паек «В» был почти таким же, как и паек «А». В нем были заменены лишь некоторые скоропортящиеся продукты на консервированные и обезвоженные. [788]

Паек «А» истребовался по компонентам, а паек «В» истребовался и доставлялся полным набором. Этот паек предназначался для использования в тыловых районах зоны боевых действий и войсками, имевшими кухонное оборудование.

В зависимости от обстановки командиры частей могли организовать приготовление горячей пищи из продуктов пайка «В».

Боевым подразделениям выдавались пайки «С», которые делились по количественному признаку на индивидуальный боевой паек «С», паек для мелких подразделений «5 в 1», индивидуальный паек для холодного климата и т. д.

Индивидуальный паек «С» включал три небольшие банки мясных консервов, три банки хлебных или эквивалентных изделий и дополнительный пакет. Характерной особенностью этого пайка являлось то, что он приготавливался по шести меню-раскладкам, и соответственно этому в ящике помещалось шесть пайков.

Паек для мелких подразделений «5 в 1» предназначался для танковых экипажей, орудийных расчетов и других мелких подразделений, действовавших отдельно от пищеблоков.

Индивидуальный паек для холодного климата мог употребляться как в горячем, так и в холодном виде. Калорийность этого пайка была выше калорийности всех других пайков.

Кроме основных пайков, в некоторых случаях выдавались индивидуальные продовольственные пакеты и дополнения. Продовольственные пакеты не являлись пайками и не содержали продуктов, необходимых для суточного питания. Они имели целевое назначение и выдавались не всем военнослужащим, а большей частью личному составу ВВС и десантных войск. Эти пакеты включали упакованные, не требующие кулинарной обработки продукты. Размер пакета позволял переносить его в кармане обмундирования, за исключением индивидуального пакета «А». На снабжении войск состояли индивидуальный боевой продовольственный пакет для питания солдат ударных групп, индивидуальный полетный пакет, продовольственный [789] аварийный арктический пакет, морской аварийный пакет, пакет летчика-истребителя.

Продовольственные пайки для войск различных наций были различными. Паек для южнокорейских войск, например, имел калорийность 2210 калорий. Он состоял из рисового крахмала, бисквита с приправкой красного перца, рисовых оладий с красным перцем, сушеной трески, сушеной каракатицы, жареных бобов, водорослей («фукс») и кускового сахара.

Филиппинские войска получали паек приблизительно такой, как американский паек «В» с заменой в нем некоторых продуктов на рис.

Турецкие войска получали американский паек «В», в котором заменялись свинина на баранину и бисквиты (крекеры) на хлеб из зерна, произведенного в Турции.

Британские и австралийские войска в Корее питались собственным пайком, который на 20% дополнялся американскими полевыми пайками.

Во всех пайках, применявшихся в армии США, широкое распространение получили обезвоженный картофель, сухое молоко, яичный порошок и другие консервированные продукты. Однако несмотря на большое количество пайков и набора продуктов питание войск было однообразным, что вызывало недовольство личного состава.

Вещевым имуществом американские войска в зимний период обеспечивались с большими перебоями.

Основным недостатком в снабжении американских и южнокорейских войск во время войны была нехватка ботинок с высоким верхом и обуви малых размеров для южнокорейских войск. Запас такой обуви американцы создали в Японии заблаговременно из расчета обеспечения четырех дивизий США в течение 9,5 лет. Однако с началом войны количество дивизий сильно возросло, к тому же пришлось снабжать во время войны и южнокорейские войска. Поэтому американское командование срочно изъяло у японского правительства ранее переданные ему излишки военного имущества США (так называемые «поощрительные материальные средства»). Изъятая обувь была некачественной, подошва и стельки были гнилые, гвозди ржавые. Предварительно часть этой обуви [790] ремонтировалась, часть переделывалась на меньшие размеры, а часть утилизировалась как ремонтный материал.

Переделанная обувь быстро приходила в негодность, и солдаты часто оставались полуразутыми. Следствием этого явилось обморожение большого количества солдат. Особенно сильно пострадал от обмораживания личный состав филиппинского 10-го пехотного батальона.

К зимам 1951/52 г. и 1952/53 г. американские войска получали утепленные палатки (на 5 человек), горные спальные мешки, зимнее обмундирование и обувь.

Заслуживают внимания проводившиеся в Корее испытания нового образца пулезащитной куртки, изготовленной из пластинчатого (ламинированного) слойного войлока, покрытого водоустойчивым внешним слоем. Куртка (без рукавов, длина до талии, вес 8 фунтов) носится под одеждой или поверх нее. Куртка эластичная, прилегает к телу, окрашена в цвет хаки. Эта куртка предохраняла от поражения пулей при выстреле в упор из пистолета калибром 11,43 мм, а также задерживала почти все осколки гранаты при взрыве на расстоянии около 3 м и 75% осколков минометной мины при взрыве на расстоянии около 10м.

Обмундирование и обувь в войсках США не ремонтировались. Все пришедшее в негодность вещевое имущество сдавалось квартирмейстерской службе, которая организовывала его ремонт и восстановление на фабриках в Корее или сдавала по контрактам японским промышленникам. Мелкий ремонт одежды и белья производился непосредственно в корейских или американских прачечных. Сдаваемая через токийский склад японским подрядчикам в ремонт обувь обезличивалась и после ремонта выдавалась войскам по разнарядкам тем же токийским складом.

Прачечное обслуживание в армии США в начальный период боевых действий не было должным образом налажено. Американцы были вынуждены в 1951 г. при некоторых дивизиях организовать корейские немеханизированные прачечные, привлекая для этой цели местное население. В этих прачечных не было табельного оборудования и при стирке вначале не применялась горячая вода. Впоследствии [791] этим прачечным были выданы 1000-галлоновые кипятильники. В последующем дивизиям придавались банно-прачечные роты, которые вполне удовлетворяли потребности войск.

Перевозку войск и грузов для ведения войны в Корее американцы производили главным образом морским путем и по воздуху{138}.

За первые 40 дней после начала военных действий в Корее из США на Дальний Восток воздушным транспортом было доставлено 1500 т военных материалов. К 1 августа 1950 г. объем перевозок грузов по воздуху только из США на Дальний Восток достиг 80 т в сутки, к 25 августа — 100 т, в последующие месяцы объем перевозимых грузов по воздуху еще более увеличился. На 1 октября 1950 г. воздушным транспортом было доставлено в Корею из США и Японии 17 379 т грузов.

Однако доставка грузов по воздуху составляла лишь около 15% общего объема грузов, перебрасываемых из США на Дальний Восток.

Перевозка предметов снабжения по воздуху из Японии в Корею и в самой Корее в отдельные дни достигала нескольких сотен тонн. Так, например, 315-я авиационная дивизия в течение 5 июня 1951 г. доставила войскам около 900 т продовольствия и боеприпасов. За первый год войны в Корее американские ВВС доставили 450 тыс. т груза.

В начале боевых действий из Японии и США в Корею по воздуху перевозились главным образом кровь, медикаменты, 88,9-мм реактивные противотанковые ружья, пулеметы, патроны, запасные части для танков, самолетов и других боевых машин, аккумуляторные батареи для питания радиостанций, морские карты и другое имущество.

Наряду с переброской войск и грузов из США на Дальний Восток воздушный транспорт использовался американцами также и для эвакуации больных и раненых из Кореи и Японии в США.

Американское командование практиковало также переброску войск в Корею воздушным транспортом. Так, например, в сентябре 1950 г. на аэродром Кымпхо были [792] доставлены из Японии на самолетах 2400 человек 187-го воздушно-десантного пехотного полка вместе с вооружением и автотранспортом.

Доставка боеприпасов на фронте в полковом звене производилась вручную, на что привлекалось в отдельные дни до 33–50% солдат. Поэтому для подноски боеприпасов, эвакуации раненых, строительства полевых складов, аэродромов и для выполнения других тяжелых работ были созданы специальные рабочие роты из южнокорейцев численностью по 240 человек в каждой. Эти рабочие роты были объединены в так называемый гражданский транспортный корпус общей численностью 15 тыс. человек. Минимальная норма переноски груза для одного человека в сутки на расстояние 16 км составляла 23 кг.

Для доставки боеприпасов и продовольствия передовым частям американцы использовали также домашний скот (волов и других животных), реквизированный у корейцев.

Находившиеся в окружении американские части и подразделения снабжались, как правило, по воздуху. Потери грузов при сбрасывании, по признанию самих американцев, достигали 50%.

Представляет определенный интерес факт создания американским командованием специальных подразделений для снабжения войск по воздуху. Так, 14 августа 1950 г. из США в Корею прибыла 2348-я квартирмейстерская рота снабжения по воздуху. Штатная численность роты — 86 человек, в том числе 6 офицеров.

2348-я квартирмейстерская рота принимала участие в обеспечении нескольких десантных операций. Обеспечивая действия воздушно-десантных войск, рота доставляла 3/4-тонные грузовые машины, противотанковые орудия, гаубицы, многоствольные зенитные установки, автомобили «Виллис», бензин, воду, боеприпасы, медикаменты и другие предметы.

В роте имелось специальное подразделение сбора парашютов, личный состав которого выбрасывался в район десантирования одновременно с боевыми эшелонами.

В период обеспечения десанта в Чосоне рота произвела выброску колейного моста М-2. Каждая секция моста [793] весила 4500 фунтов и имела габариты 18х7,5 фута{139}. Для выброски такой секции использовались два парашюта Г-5 диаметром 48 футов. Всего было выброшено восемь секций.

Медицинское обеспечение в армии США осуществлялось этапной системой лечения и эвакуации раненых.

Тяжелораненые американские солдаты доставлялись с линии фронта на батальонные медицинские пункты санитарами-носильщиками на носилках. Легкораненые эвакуировались в тыл самостоятельно. Батальонные медицинские пункты развертывались на расстоянии 200–500 м от линии фронта. Эвакуация раненых из батальонных на полковые медицинские пункты производилась на носилках и, если позволяла обстановка, автотранспортом.

Для эвакуации раненых на носилках американское командование использовало южнокорейцев, выделяя для сопровождения каждой пары носилок одного солдата.

Медицинские роты пехотных полков развертывали по одному полковому медицинскому пункту в тылу своих полков на удалении 1,3–2,7 км от линии фронта. На удалении 5–10 км от линии фронта медицинский батальон дивизии развертывал сортировочный пункт дивизии, куда эвакуировались раненые из полковых медицинских пунктов автотранспортом дивизии.

Сортировочный пункт дивизии представлял собой госпиталь с хирургическим оборудованием для производства несложных операций, смонтированным на автомобилях. Этот пункт являлся конечным пунктом эвакуации легкораненых с линии фронта.

Кроме сортировочных пунктов, развертываемых медицинскими батальонами дивизий, американские дивизии в Корее обычно усиливались одним или несколькими отдельными подвижными хирургическими госпиталями (на 50 коек каждый), где производились более сложные хирургические операции. Эти госпитали были полностью моторизованные и располагались в 8–10 км от линии фронта. Численность личного состава госпиталей составляла 16 врачей, 36 медицинских сестер и 125 санитаров. [794]

В каждом госпитале находилось на излечении до 400 больных и раненых.

Раненых, требующих длительной госпитализации, из хирургических госпиталей отправляли по железной дороге в армейский эвакуационный госпиталь, находившийся в Пусане.

Эвакуация раненых производилась в обычных железнодорожных вагонах, приспособленных для перевозки раненых. В июле 1950 г. из Японии в Корею было доставлено 59 санитарных вагонов, а в конце сентября 1950 г. из США прибыло еще 13 санитарных вагонов.

Для эвакуации раненых, кроме автомобильного и железнодорожного транспорта, американцы применяли и воздушный транспорт. Транспортные самолеты были приспособлены для перевозки 32 тяжелобольных и раненых. Штат обслуживающего медицинского персонала самолета — четыре человека (две медицинские сестры и два санитара).

Для эвакуации раненых по морю использовались госпитальные суда на 300 коек. Штат обслуживающего медицинского персонала госпитального судна — 126 человек, из них 8 врачей.

В Пусане располагался эвакуационный госпиталь на 400 коек, из которого раненые обычно эвакуировались в Японию, где на 6 ноября 1950 г. было развернуто 12 военных госпиталей. В Тэчжоне располагался хирургический госпиталь на 60 коек.

Во время отступления американских войск в конце 1950 г. в течение восьми дней из Кореи в Японию по воздуху было эвакуировано 14 182 раненых солдата и офицера.

Раненые, для лечения которых необходимо было несколько месяцев, и инвалиды эвакуировались непосредственно в США (обычно через Японию). Перевозка раненых из Японии в США по воздуху занимала около трех — пяти суток, а из Кореи в США через Японию — около семи — десяти суток. При эвакуации раненых четырехмоторными транспортными самолетами С-54 посадка производилась в двух промежуточных пунктах — на о. Мидуэй и в Гонолулу (Гавайские острова). При эвакуации раненых четырехмоторными транспортными самолетами С-97А посадка [795] производилась только в Гонолулу, где имелся военный госпиталь, в котором раненые могли задержаться на один — три дня для лечения и перевязки.

В США для лечения раненых, эвакуированных из Кореи, было приспособлено 14 военных госпиталей.

Для пополнения медицинского персонала американцы спешно перебросили воздушным транспортом из США в Японию 700 врачей, из них 224 врача были направлены в Корею.

Для лечения раненых американцы в широких размерах применяли переливание крови. По заявлению начальника медицинской службы армии США генерал-майора Армстронга, с начала войны в Корее и до 15 сентября 1951 г. раненым американским солдатам и офицерам было перелито около 50 тыс. л крови.

Для предупреждения инфекционных заболеваний всем американским солдатам, направляемым в Корею, делались прививки против оспы, брюшного тифа, паратифа, столбняка, холеры и сыпного тифа. Солдатам выдавались также таблетки халазон для обезвреживания питьевой воды.

Для борьбы с малярией вместо атербина, применявшегося во время Второй мировой войны, американцы использовали в Корее новое лекарство — хлороквин, имеющее, как сообщает американская пресса, по сравнению с атербином два преимущества — хлороквин не вызывает желтизны кожи и действует до семи суток, в то время как атебрин должен применяться ежедневно.

Для борьбы с тифозными заболеваниями и холерой американцы применяли в Корее вместо пенициллина новое средство хлорамфеникол, изготовляемое из плесени. Хлорамфеникол, по сообщениям американской прессы, оказывает воздействие на большее число видов микроорганизмов, чем пенициллин.

Кроме вышеуказанных медицинских средств, американцы использовали такие препараты, как стрептомицин, ауреомицин и террамицин — против занесения инфекции в раны, драмамайн — против морской болезни, новую вакцину против «Энцефалита В» (вместо применявшегося до этого японского препарата). [796]

Краткие выводы. Органы тыла армии США в Корее получили после Второй мировой войны дополнительный опыт в организации и осуществлении перевозок всевозможных грузов морским и воздушным транспортом из США в Корею, хотя эти перевозки осуществлялись в весьма благоприятных условиях.

Однако несмотря на значительные перевозки воздушным транспортом и по морю, а также несмотря на высокий уровень технического оснащения тыла, американское командование не смогло в полной мере и бесперебойно организовать обеспечение войск всем необходимым для жизни и боя. В соединениях и частях войск интервентов, находившихся в Корее, наблюдались случаи перебоев в снабжении продовольствием и особенно вещевым имуществом.

Одним из существенных недостатков организации и работы тыла-армии США была слабая увязка в действиях командования тыла и командования войск.

Опыт боевых действий показал также, что на боевые возможности соединений и частей отрицательно влияла громоздкость тыла, численность которого достигала 25–30% к штатному составу пехотных соединений.

Важной особенностью материального обеспечения американских войск являлось широкое применение консервированных продуктов с целью облегчения продовольственного снабжения войск. В то же время это приводило к однообразному питанию и вызывало справедливое недовольство войск. [797]

 

 

 
Заключение

Война в Корее носила локальный характер. Но она превратилась в затяжную кровопролитную войну и огромным потерям всех вовлеченных в нее государств. Даже американская печать, старательно стремившаяся скрыть истинные потери в Корее, вынуждена была признать, что по своему размаху война в Корее для США была большой войной, стоившей огромных затрат. Так, по данным, опубликованным в американском журнале «Ньюс энд уорд рипорт» от 26 июня 1953 г., большие потери в людях, потери в долларах и инфляция в стране сделали войну в Корее четвертой по масштабам войной в истории США. И эта война не была выиграна.

Война в Корее велась на ограниченной территории и относительно небольшими силами. Благодаря решительным требованиям народов, выступавших против нее, вооруженными силами США не были использованы имевшиеся новые средства борьбы: атомное оружие, реактивные бомбардировщики, беспилотные средства нападения и другие виды боевой техники. Несмотря на это война в Корее представляет несомненный интерес для изучения. Для военного искусства этот опыт войны прежде всего поучителен с точки зрения изучения способов организации и ведения войсками КНА и КНД наступательных, оборонительных и противодесантных операций и боев в условиях огромного превосходства противника в боевой технике, а также в весьма сложных и чрезвычайно трудных условиях горно-лесистой местности. При этом [798] войска КНА и КНД на протяжении всей войны испытывали острый недостаток в артиллерии, танках, особенно в боевой технике авиации и флота, а также в материальном обеспечении, что создавало для них исключительно тяжелые условия при ведении боевых действий. И наоборот, войска ООН были обеспечены всем необходимым для ведения войны на суше и особенно в воздухе и на море. Это позволяло им в благоприятных условиях систематически вести воздушную разведку, бесперебойно перевозить по морю и воздуху войска и грузы, обеспечивать боевые действия своих войск с моря и воздуха, широко применять боевую авиацию, в том числе и авианосную, проводить морские и воздушные десантные операции, не опасаясь ответных ударов с воздуха и на море.

В войне в Корее впервые в широком масштабе применялись реактивные истребители, вертолеты. Американское командование испытывало в Корее некоторые виды нового оружия, в том числе оружие массового поражения: бактериологическое, химическое, а также зажигательное вещество напалм. В связи с этим практический интерес представляют способы противодействия этим средствам. Заслуживает внимания также опыт строительства КНА и КНД оборонительных сооружений туннельного типа, которые себя полностью оправдали.

В ходе войны был вскрыт ряд сильных и слабых сторон в организации, боевой подготовке и действиях на поле боя сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил США, были проверены отдельные теоретические положения и взгляды военных командований сторон на ведение боевых действий и применение боевой техники в условиях Корейского полуострова.

Опытом этой войны еще раз подтвердилась тесная зависимость вооруженной борьбы от материальных возможностей страны, важность и необходимость постоянного создания и накопления в нужном месте, с учетом предвидения, различных видов материальных запасов, а также умелого их использования.

Из анализа работы органов тыла КНДР видно, что в вопросах обеспечения войск в ходе первых трех этапов войны имели место значительные недочеты. Органы [799] тыла страны не всегда обеспечивали регулярное снабжение войск имевшимися в наличии боеприпасами, вооружением и другими видами снабжения. Организация и осуществление бесперебойной и четко налаженной работы органов тыла в целях снабжения войск всем необходимым для ведения операций и боя является важнейшей задачей, что подтверждено опытом боевых действий в Корее.

Опытом войны еще раз подтверждено огромное значение, которое имеет хорошо продуманная организационная структура органов управления от Ставки Верховного Главнокомандования до соединений. Устранение недочетов начального периода войны путем создания на определенных этапах, исходя из сложившихся условий, оперативных групп, армейских и фронтовых управлений, в том числе и вспомогательных, себя оправдало.

Целесообразным в ходе войны в Корее являлось создание Объединенного командования для координации действий войск КНА и КНД, в состав которого входили военные представители обеих армий. Такая форма управления объединенными силами отличалась от управления, осуществляемого американским командованием, которому подчинялись все южнокорейские войска, а также все соединения, части и подразделения 15 государств, поддерживавших США в войне в Корее.

Война в Корее показала правильность взглядов на то, что разгром сильного противника может быть достигнут совместными усилиями всех видов вооруженных сил при ведущей роли сухопутных войск. Расчеты американского командования добиться быстрой победы в Корее применением значительных сил авиации не оправдались. Не оказало также решающего влияния на ход войны привлечение войсками ООН значительных сил флота, господствовавшего в корейских водах. И хотя американскому командованию путем привлечения значительных сил авиации и флота в условиях абсолютного господства на море и в воздухе удалось в сентябре 1950 г. спасти свои и южнокорейские сухопутные войска от неминуемого разгрома в районе Пусана, а затем выйти в северные районы КНДР, однако оно не решило главной задачи — полного [800] уничтожения Корейской народной армии и достижения своих целей. Не удалось этого достичь и в последующих этапах войны несмотря на участие огромных сил авиации и флота.

В этой связи заслуживает внимания высказывание бывшего командующего войсками ООН в Корее генерала Риджуэя, который в своей книге «Солдат» писал: «В Корее мы убедились, что одними только военно-воздушными и военно-морскими силами нельзя выиграть войну и что малочисленные наземные силы также не в состоянии добиться победы».

Есть основания считать, что американское командование, не без учета опыта войны в Корее, в полевом уставе, изданном в 1954 г., подчеркнуло решающую роль сухопутных войск в современной войне и необходимость взаимодействия с другими видами вооруженных сил.

Американское командование высоко оценивало Инчхонскую операцию с высадкой морского десанта. Однако следует иметь в виду, что эта операция осуществлялась в исключительно благоприятных для них условиях. В третьем и четвертом этапах войны американо-английскому флоту, несмотря на блокаду Корейского полуострова, в связи с организацией войсками КНА и КНД противодесантной обороны не удалось высадить ни одного значительного десанта на побережье.

Опыт организации противодесантной обороны показывает, что при умелых, решительных и активных действиях войск на суше срыв вторжения противника с моря возможен даже при значительном общем превосходстве его в силах на море и в воздухе.

В ходе войны обе стороны ставили перед вооруженными силами решительные цели, применяя различные виды и способы боевых действий. Характер этих действий зависел от ряда причин: целей войны, морально-политического фактора, соотношения сил как количественного, так и качественного, технического оснащения армий, организаторских способностей командных кадров и др.

В первых трех этапах войны на протяжении более одного года боевые действия носили преимущественно маневренный характер. Наступление, как правило, являлось [801] основным видом боевых действий. В четвертом этапе войны по своему характеру вооруженная борьба была позиционной.

В условиях превосходства противника в боевой технике, особенно в авиации, и при затруднениях в обеспечении войск материальными средствами командование КНА и КНД на определенных этапах войны проводило преднамеренное отступление. Это позволяло выводить войска из-под удара противника, обеспечивать необходимое время для сосредоточения и подготовки своих сил, а затем, заняв более выгодные рубежи, переходить в контрнаступление, внезапно обрушивать на врага сильные удары. Умело организованное отступление войск КНА и КНД в третьем этапе войны привело к изматыванию сил противника и срыву его планов по дальнейшему наступлению. И, наоборот, во втором этапе войны неподготовленность войск к быстрому переходу к обороне, а в последующем и к организованному отступлению привела к тяжелым последствиям — потере значительной части сил армии и почти всей территории страны.

Весьма важным выводом является возросшая необходимость организации и ведения разведки и других видов оперативного и боевого обеспечения, а также умения на основе данных разведки предвидеть возможный ход событий.

Война в Корее еще раз подтвердила большое значение борьбы за господство в воздухе и организации противовоздушной обороны. Американское командование в борьбе за господство в воздухе наряду с бомбардировочной авиацией использовало также истребительную авиацию.

С увеличением в ходе войны в войсках КНА и КНД зенитно-артиллерийских средств и применением реактивных истребителей борьба в воздухе резко обострилась. Повысилась активность и эффективность боевых действий по отражению налетов американской авиации на тыловые объекты. Американская бомбардировочная авиация была вынуждена изменить свою тактику и перейти в основном от дневных действий к ночным, увеличить высоты бомбометания, обеспечивать полеты бомбардировщиков более [802] совершенными истребителями прикрытия, применять различные способы налетов и разнообразные формы радио — и радиолокационных помех.

В ходе войны в Корее американское командование использовало огнеметно-зажигательные вещества, химическое и даже бактериологическое оружие.

Особенно часто зажигательные средства применялись авиацией для уничтожения объектов стратегического значения, а также для поджога и уничтожения населенных пунктов и войск. Авиация применяла авиационные бомбы различных калибров — от 6 до 500 фунтов, напалмовые авиационные баки емкостью 270–870 л, а с 1951 г. — напалмовые противотанковые и противопехотные мины и фугасы, снаряженные напалмовой зажигательной смесью. Опыт использования американцами зажигательных средств, снаряженных напалмом, показывает, что это вещество являлось эффективным как для действий на фронте, так и в тылу. Огнеметно-зажигательная смесь напалм показала себя универсальной в применении, простой в обращении и приготовлении, легковоспламеняющейся, с трудом поддающейся тушению, она оказывала сильное моральное воздействие на людей.

В связи с этим повысилась роль мероприятий, направленных на защиту личного состава, боевой техники, сооружений и объектов от огня, возникла необходимость в массовом применении легких огнезащитных средств для всех родов войск и разработки специальных противопожарных мероприятий.

Защита войск и объектов тыла от зажигательных средств неразрывно связана с организацией противовоздушной обороны. Опыт боевых действий показал, что потери от огнеметно-зажигательных средств значительно уменьшались по мере усиления в войсках КНА и КНД ПВО, а также по мере улучшения маскировки войск, применения ими инженерных сооружений, проведения специальных противопожарных мероприятий и обучения умению вести борьбу с огнем.

С начала 1951 г. американское командование неоднократно использовало химическое оружие. В большинстве случаев применялись одиночные химические снаряды и [803] авиационные бомбы. Вместе с тем отмечались случаи, когда число выпущенных химических снарядов и бомб по войскам КНА и КНД составляло несколько десятков. Отмечалось также использование американским командованием новых огнеметных танков, насыщение американской дивизии различными огнеметными средствами, применение более совершенных смесителей огнеметных смесей. Американское командование в условиях боевой обстановки проверяло некоторые образцы средств химического вооружения. Проводилась также реорганизация химических частей.

В 1952 г. вооруженные силы США, попирая международные соглашения, запрещающие ведение бактериологической войны, применили в некоторых районах КНДР и Северо-Восточного Китая бактериологическое оружие. Его использование носило немассовый характер и результаты этого применения вследствие проводившихся в войсках КНА и КНД санитарно-профилактических мероприятий были малоэффективными.

Наступательные операции и бои войск КНА и КНД в ходе войны были решительными по цели, смелыми по замыслу и разнообразными по форме. Войска КНА и КНД в ходе боевых действий показали более высокую в сравнении с американскими и южнокорейскими войсками физическую закалку и выносливость, а также умение действовать в трудных условиях горно-лесистой местности в любое время суток.

Характерной чертой наступательных операций американских войск являлось то, что эти операции проводились, как правило, лишь при значительном превосходстве в боевой технике и особенно в авиации, а на приморских направлениях при поддержке еще и крупных сил военно-морского флота.

Американскому командованию удалось наступательные действия с решительными целями провести лишь во втором этапе войны. Однако и эта операция не привела войска ООН к победоносному результату. В последующем, с вступлением в войну китайских добровольцев, американское командование несмотря на наличие превосходства в силах и средствах не смогло осуществить [804] ни одной крупной наступательной операции и достичь значительных результатов.

Основной формой операции войск КНА и КНД в наступлении являлся прорыв обороны с нанесением одного главного и одного-двух вспомогательных ударов для расчленения обороны противника на отдельные изолированные участки, окружения и уничтожения его войск с одновременным сковыванием резервов на широком фронте.

Так, например, Корейской народной армией в июне 1950 г. главный удар наносился на сеульском направлении, вспомогательный — в обход Сеула с востока и юго-востока на Сувон. Одновременно наступление осуществлялось на западном и восточном побережье, а в районе Каннын, в тылу врага, высаживался десант. Наступление войск на широком фронте лишало противника возможности перебрасывать силы и средства за счет других участков фронта на направление наступления главных сил КНА, дробило вражескую оборону и создавало условия для уничтожения противника по частям. Однако ввиду недостаточно энергичных действий войск КНА, обходивших Сеул с юго-востока, и ряда недочетов в управлении войсками, наступавшими непосредственно на Сеул с севера, врагу удалось отойти за р. Ханган, избежав тем самым окружения и разгрома.

В ходе наступления с рубежа Кымсан, Ендон, Йондок в июле — августе 1950 г. Народная армия наносила главный удар в центре и в то же время сравнительно небольшими силами наступала по западному и восточному побережьям с целью охвата флангов группировки противника и отсечения ее от портов южного и юго-восточного побережий Кореи. Но ввиду недостатка сил и средств, действий войск на широком фронте, а также ввиду господства противника в воздухе эта цель не была достигнута. Противник по существу выталкивался, а не окружался.

При наступлении с рубежа р. Нактонган в направлении на Пусан войска КНА наносили два удара. Вначале нанесли удар войска 1-й армии, затем перешла в наступление 2-я армия. Такие последовательные действия войск КНА на небольшой территории и при наличии довольно развитой сети дорог в тылу противника давали ему возможность [805] осуществлять маневр силами и особенно артиллерийскими средствами с одного участка фронта на другой. Это явилось одной из причин неудачных действий войск КНА против противника, оборонявшего пусанский плацдарм.

Контрнаступление КНА и КНД в ноябре 1950 г. осуществлялось также путем нанесения последовательных двух ударов — вначале на пхеньянском, а затем на хамхынском направлениях. Однако в данном случае действия ударных группировок, удаленных одна от другой на значительное расстояние, рассредоточили силы неприятеля, вынудили их вести сражение разрозненно и создали тем самым благоприятные условия для последовательного разгрома сначала 2-го южнокорейского и 1-го американского армейского корпусов, а затем и 10-го американского армейского корпуса.

В наступлении с рубежа 38-й параллели в январе 1951 г. было нанесено одновременно три удара на широком фронте с целью дробления обороны, окружения противника в районе Сеула и уничтожения его по частям. Главный удар наносили войска пяти армий на фронте 65 км на сеульском направлении. Вспомогательные удары наносили две другие группировки, каждая в составе двух армий, на фронте 30 и 40 км. Нанесение ударов на широком фронте на трех направлениях парализовало противника в первый же день наступления, лишило его возможности свободно маневрировать вдоль фронта и в конечном счете обеспечило успешное завершение операции.

Основной формой операции американских и южнокорейских войск в наступлении в продолжение всей войны являлся фронтальный прорыв обороны с последующим развитием его в глубину. В контрнаступлении с пусанского плацдарма в сентябре 1950 г. прорыв был осуществлен в сочетании с высадкой морского десанта в тылу главной группировки войск КНА, причем американские и южнокорейские войска во втором и третьем этапах войны наступательные действия после прорыва обороны осуществляли, как правило, всеми силами и на всем фронте полуострова. Начиная с четвертого этапа и до конца войны они переходили в наступление лишь на отдельных [806] участках фронта с ограниченными целями, отдельными частями и соединениями.

Командование КНА и КНД при планировании наступательных операций стремилось к сосредоточению возможно большего количества сил и средств на решающих направлениях. На участках прорыва, составлявших 23–38% общего фронта, сосредоточивалось от 45 до 62,5% пехотных соединений, от 60 до 70% артиллерии и минометов и от 40 до 100% танков. Сосредоточение сил и средств в войсках 8-й американской армии в процентном отношении было примерно таким же.

Оперативное построение армий КНА и КНД в большинстве наступательных операций было двухэшелонным с наличием резерва. Боевой порядок корпусов строился в один и в два эшелона. Все пехотные дивизии имели двухэшелонное построение боевых порядков.

Оперативное построение войск 8-й американской армии, как правило, было одноэшелонным с выделением резерва силой от двух полков до трех дивизий. Только при наступлении с рубежа 38-й параллели в октябре 1950 г. армия имела оперативное построение в два эшелона. Боевой порядок корпусов строился чаще всего в один, а в отдельных операциях в два эшелона. Дивизии наступали, как правило, в двух эшелонах, хотя были отдельные случаи, когда дивизии боевой порядок имели в один и три эшелона.

Особенности района боевых действий и неодинаковые возможности материального и технического обеспечения определили и фактический размах наступательных операций.

Наибольшая глубина наступательных операций, проведенных войсками КНА и КНД, достигала 160–300 км. Ширина участка прорыва была различной и зависела от конкретной обстановки. Так, например, участок прорыва армии колебался в пределах 10–80 км. Ширина полосы наступления дивизии, действовавшей в составе ударной группировки, равнялась 5–15 км, на второстепенном направлении 15–30 км, а в отдельных случаях — и более. Продолжительность операций колебалась от 3–7 до 23–26 суток. Средний темп наступления равнялся 7–8 км, [807] в отдельных операциях он доходил до 9–14 км в сутки, а преследования от 7 до 20 км в сутки.

Глубина наступательной операции 8-й американской армии во втором этапе достигала 250–300 км. Средний темп продвижения при бое за тактическую полосу обороны составлял 2–3 км, а при преследовании 10–17 км в сутки.

В третьем этапе войны ввиду возросшего сопротивления со стороны КНА и КНД размах операций войск ООН значительно уменьшился. Глубина операции ограничивалась 80 км. Средний суточный темп прорыва тактической зоны обороны не превышал 1 км, а темп преследования составлял в среднем 3–5 км в сутки. Ширина участка прорыва в операциях 8-й американской армии была различной и равнялась 60–70 км. Ширина полосы наступления корпуса, действовавшего на главном направлении, доходила до 25–40 км, а на второстепенном направлении — до 50–100 км, а иногда и выше. Дивизия, действовавшая в составе ударной группировки, наступала в полосе 9–15 км. На второстепенном направлении полоса наступления дивизии равнялась 20–30 км, а иногда и больше.

Тактические плотности боевой техники у обеих сторон были невысокими. В соединениях 8-й американской армии на направлениях главного удара плотности составляли 5–13 танков, 15–25 орудий и минометов на 1 км фронта, в отдельных операциях плотность артиллерии увеличивалась до 100 орудий и минометов. Недостаток в артиллерии и минометах американское командование восполняло привлечением больших сил авиации.

В войсках КНА и КНД на важнейших направлениях плотность артиллерии достигала 50–60 и также увеличивалась до 100 орудий и минометов калибром 76 мм и выше и 10–15 танков на 1 км фронта. На других направлениях войск плотности были значительно меньшими. Особенно это относится к первым этапам войны, когда войска КНА и КНД имели мало артиллерии и почти не имели танков.

Наступательные операции на суше американские и южнокорейские войска готовили в течение 6–8 суток, [808] а подготовка морской десантной операции продолжалась 1,5 месяца. Для подготовки наступательных операций войскам КНА и КНД ввиду затруднений в материальном обеспечении и отсутствия транспорта требовалось более продолжительное время.

Исходное положение для наступления войск КНА и КНД оборудовалось только для частей первых эшелонов дивизий. В исходном положении эти войска отрывали окопы и стрелковые ячейки полного профиля, соединяя их на наиболее важных участках ходами сообщения. Сплошных траншей с ходами сообщения в исходном положении ввиду твердости грунта не оборудовалось. Примерно так же оборудовали исходное положение американские и южнокорейские войска.

Командование объединений и командиры соединений и частей КНА и КНД стремились организовывать взаимодействие по этапам боя и операции, по времени, месту и объектам на всю глубину их боевой задачи. Однако в силу отсутствия необходимых навыков у командиров, а также господства противника в воздухе это им не всегда удавалось. Во второй половине войны в вопросах организации взаимодействия войска приобрели некоторый опыт и добились значительного улучшения.

В войсках 8-й американской армии взаимодействие пехоты с танками и артиллерией организовывалось командирами пехотных полков и дивизий. Организация взаимодействия наземных войск с авиацией осуществлялась специальным органом — центром совместных действий, укомплектованным офицерами оперативного и разведывательного отделов штаба 8-й армии и 5-й воздушной армии. Непосредственное обеспечение совместных действий наземных войск и авиации в полосах действий каждого армейского корпуса осуществляли центры наведения тактической авиации, а в полосах действий каждой дивизии — посты наведения тактической авиации. В целом, по мнению американцев, система управления и взаимодействия, применяемая в Корее, себя оправдала.

Командиры американских соединений обращали большое внимание на сохранение в тайне расположения командных пунктов, которые тщательно маскировались [809] и охранялись, а движение в районе их строго контролировалось. Командные пункты организовывались на большом удалении от переднего края своих войск (КП дивизии на 15 км и корпуса до 25 км). Командные пункты соединений КНА и КНД располагались значительно ближе.

Особенностью наступательных операций войск КНА и КНД являлось то, что они начинались обычно внезапно и велись преимущественно ночью. Опыт ведения войсками КНА и КНД операций и боев в ночное время заслуживает серьезного внимания. Войска КНА и КНД показали умение решать в темное время суток не только тактические, но и оперативные задачи.

Американские войска оказались слабо подготовленными к ведению ночных действий. В силу этого они, боясь обходов, охватов и рукопашных схваток, в большинстве случаев поспешно отходили.

Наступлению войск ООН предшествовала, как правило, авиационная и артиллерийская подготовка. Само наступление сопровождалось массированным огнем артиллерии и ударами авиации на всю глубину построения обороны, после чего пехота и танки, наступая в колоннах, стремились по дорогам проникнуть в глубину обороны. Так было при наступлении с пусанского плацдарма и с рубежа 38-й параллели в сентябре 1950 г.

Начиная с 1951 г. наступлению войск ООН предшествовала более тщательная разведка, особенно на флангах, устанавливалась более тесная связь между частями и соединениями, действовавшими по фронту, эшелонировались в глубину боевые порядки. Действия войск стали более осторожными. Наступление велось теперь не только вдоль дорог, а на всем фронте, не исключая и труднодоступной местности. Маневр с целью охвата и обхода применялся редко. Каждому наступлению предшествовала более длительная артиллерийская и авиационная подготовка, даже и в тех случаях, когда наступление велось с ограниченными целями. Наступление осуществлялось в основном в дневное время, с наступлением темноты оно прекращалось, а передовые подразделения останавливались на достигнутых рубежах или отходили на более выгодные позиции. [810]

Преследование велось передовыми отрядами, выделяемыми от каждой дивизии. Такие отряды состояли из роты — батальона пехоты, роты — батальона танков, батареи — дивизиона артиллерии и саперных подразделений. Передовые отряды действовали по основным шоссейным дорогам, поддерживая постоянную связь с соседями. Вслед за отрядами двигались в колоннах главные силы дивизий. При встрече хотя бы незначительного сопротивления организовывалась артиллерийская и авиационная подготовка, после чего наступление продолжалось.

С середины июля 1951 г., когда оборона войск КНА и КНД организовывалась на сплошном фронте и стала более устойчивой, американское командование ограничивалось боевыми действиями за отдельные высоты или населенные пункты с целью последовательного захвата позиций. Намеченный объект атаки обрабатывался артиллерией и авиацией в течение суток и более. Затем начиналось выдвижение передовых отрядов, усиленных танками, артиллерией, инженерными подразделениями. Главные силы продвигались только после занятия передовыми отрядами соответствующих рубежей.

Оборона войск обеих сторон в каждом этапе войны имела свои отличительные особенности. В первых трех этапах как войска КНА и КНД, так и американские войска глубоко эшелонированной обороны не создавали. Оборона строилась по принципу удержания важных в тактическом отношении пунктов, промежутки между которыми простреливались огнем и прикрывались различными заграждениями. Части и соединения оборонялись на широком фронте. На некоторых наиболее важных участках создавался сплошной фронт обороны. В четвертом этапе войны, с началом переговоров о перемирии, войска обеих сторон стали строить оборону при соблюдении тесной связи между частями и соединениями. Значительно были уплотнены боевые порядки, что привело к организации обороны почти на нормальном фронте.

При организации обороны обращалось внимание на сосредоточение сил и средств на направлениях вероятных действий наступавших войск. [811]

Оперативное построение армий обеих сторон в обороне чаще всего было одноэшелонным с выделением незначительных сил в резерв. Боевые порядки корпусов, дивизий и полков обычно строились в два эшелона. При отсутствии вторых эшелонов в соединениях и частях обязательно выделялся резерв. Вторые эшелоны и резервы располагались в узлах дорог, долинах и на высотах, допускавших свободу маневра в нужных для них направлениях.

Ширина полосы обороны армий КНА и КНД была в разных этапах самой различной. Так, в первом этапе войны полоса обороны пехотной дивизии при средней оперативной плотности, равной 30 км на дивизию, на главном направлении составляла 12,5–25 км, а в четвертом этапе — 3,5–6 км на дивизию. Ширина полосы обороны 8-й американской армии достигала 210 км, армейского корпуса 25–100 км, пехотной дивизии в среднем в пределах 8–19 км, на важном направлении она равнялась 4–14 км, а на второстепенном достигала 30 км.

Тактические плотности в обороне были различными. В зависимости от важности обороняемого направления в 8-й американской армии они колебались в пределах от 0,5 до 1,1 батальона, от 1 до 10 танков, от 7 до 40 полевых орудий и минометов, от 1 до 10 противотанковых орудий (без противотанковых реактивных ружей), от 1 до 6 зенитных орудий на 1 км фронта. На наиболее важных направлениях, вдоль основных дорог, обычно создавались наиболее плотные группировки. В войсках КНА и КНД тактические плотности были меньшими. В четвертом этапе тактические плотности в обороне в связи с увеличением общего количества соединений и боевой техники в войсках обеих сторон значительно возросли.

Оборона войск КНА в первых двух этапах войны характеризовалась очень слабым инженерным оборудованием, которое ограничивалось отрывкой окопов, ячеек и только на отдельных участках — траншей неполного профиля. Инженерные сооружения в глубине обороны, как правило, не создавались. В ходе третьего этапа войны эти недостатки в войсках КНА и КНД были во многом устранены.

В четвертом этапе инженерное оборудование обороны получило значительный размах. Создавалось несколько [812] оборонительных полос. Несмотря на то что оборона, в силу горного характера местности, продолжала еще иметь очаговый характер, инженерное оборудование в пределах отдельного опорного пункта и узла обороны представляло собой развитую систему ярусного расположения огневых сооружений, позиций и укрытий туннельного типа, которые были связаны между собой ходами сообщения. Наиболее полное развитие инженерное оборудование местности получило на переднем крае.

Инженерное обеспечение противодесантной обороны морского побережья также было улучшено. Для обороны побережья стало выделяться значительно больше сил и средств, что обеспечивало надежное удержание позиций на побережье и успешное отражение вражеских десантов.

Инженерное оборудование местности в войсках 8-й американской армии в первом и третьем этапах войны сводилось также к созданию простейших фортификационных сооружений и применению минных заграждений только на переднем крас обороны. В глубине инженерных сооружений и заграждений не создавалось. С 1951 г. американское командование усилило внимание к инженерному оборудованию местности.

В четвертом этапе войны американские войска оборудовали две оборонительные полосы и промежуточные позиции.

Главная полоса обороны занималась дивизиями первого эшелона армейских корпусов и состояла из: позиции батальонов пехотных полков первого эшелона глубиной 1–3 км; позиции полковых резервов, удаленной от первой на расстояние 2–6 км; тыловой (резервной) позиции, находившейся на удалении 5–13 км от переднего края обороны и предназначавшейся для занятия ее вторыми эшелонами дивизий и резервами; участков отсечных позиций и отдельных опорных пунктов (узлов сопротивления), расположенных между указанными позициями; системы заграждений. Общая глубина этой полосы обороны колебалась в пределах 6–15 км.

Вторая полоса обороны (полоса корпусных резервов) оборудовалась на удалении 6–22 км от первой полосы [813] обороны. Она имела глубину от 3 до 8 км и состояла из трех позиций. Однако в сравнении с первой полосой эти позиции содержали меньшее количество узлов сопротивления и опорных пунктов и имели большие промежутки между ними. На некоторых же участках опорные пункты создавались только в пределах первой позиции. Вторые эшелоны армейских корпусов располагались за второй полосой.

Некоторые инженерные работы были механизированы. В тылу обороны армии имелись заводы по изготовлению стандартных сборно-разборных ДЗОС, убежищ, наблюдательных пунктов и других деталей. Все, что было необходимо для инженерного оборудования позиций и маскировки, поступало в дивизии централизованно. Это позволяло американским войскам в короткие сроки строить огневые сооружения и производить другие работы по ее инженерному укреплению. Плотность деревоземляных оборонительных сооружений на некоторых участках первой оборонительной полосы достигала 7–10 единиц на 1 км фронта обороны. Большинство оборонительных сооружений создавалось с расчетом выдержать попадание 152-мм снаряда. Траншеи на наиболее ответственных направлениях перекрывались листами брони толщиной 7–8 мм.

В четвертом этапе войны для укрытия личного состава в пределах первой и второй позиций широко практиковалось строительство туннелей.

На труднодоступной местности оборудовались одиночные и парные стрелковые окопы и отдельные участки траншей неполного профиля; легкие закрытые деревоземляные оборонительные сооружения для огневых средств и укрытия личного состава, частично соединенные между собой ходами сообщения неполного профиля; открытые окопы для различных огневых средств.

Ввиду трудности разработки твердого грунта большая часть закрытых деревоземляных оборонительных сооружений строилась путем отрытая полукотлованов с надстройкой стен и покрытий из мешков с грунтом; последние широко применялись при постройке повышенных брустверов и открытых огневых сооружений. Широкое [814] применение получили противопехотные (проволочные и минно-взрывные) заграждения. В качестве новых средств заграждения против пехоты на наиболее важных направлениях применялись самодельные напалмовые мины и фугасы.

В тех случаях, когда передний край обороны войск КНА и КНД находился на достаточном удалении от противника, перед передним краем главной полосы обороны создавалась полоса общего и непосредственного охранения (обеспечения), глубина которой достигала 2–6 км и более. Общее охранение выделялось от вторых эшелонов дивизий. Состав его колебался в пределах от пехотной роты до усиленного пехотного батальона. Непосредственное охранение высылалось от батальона первого эшелона на удалении 1–2 км и по своему составу обычно не превышало усиленного пехотного взвода.

Боевые действия подтвердили, что организованная система огня и наличие сильных подвижных резервов — одно из важнейших условий устойчивости обороны. Войска, подготовившие оборону в противопехотном, противоартиллерийском, противотанковом, противодесантном, противохимическом отношении, умело используя местность, стойко и активно действуя, могли успешно противостоять противнику, имеющему превосходство в численности и технической оснащенности.

Важное значение, как показал опыт, при обороне в горах имеет создание наряду с применением траншей и ходов сообщения в широком масштабе туннелей и галерей, которые повышают устойчивость обороны, сохраняют живую силу и технику от огня артиллерии и ударов авиации, а также позволяют скрытно осуществлять маневр.

Американские войска в некоторых случаях в обороне проводили авиационную и артиллерийскую контрподготовку по изготовившимся для наступления войскам КНА и КНД. Удары авиации и артиллерии наносились с нарастающей силой. Огонь из стрелкового оружия американские войска открывали с максимальных дистанций.

Контратаки американскими войсками в обороне предпринимались при наличии превосходства в силах и особенно в технике. Проводились они обычно по флангам [815] вклинившихся в их оборону войск КНА и КНД. Контрудары силами армейских резервов являлись исключением.

Вторые эшелоны корпусов и резервы армий чаще всего использовались для боя за первую полосу обороны. При этом американское командование зачастую снимало войска с неатакованных участков фронта и перебрасывало их на участки прорыва.

При вклинении частей КНА и КНД на 10–15 км в оборону (т. е. с прорывом первой полосы) американские и южнокорейские войска начинали отступление, которому предшествовали мощные удары авиации и артиллерии. Отход совершался скачками от рубежа к рубежу. Главные силы отходили в колоннах под прикрытием арьергардов.

В ходе войны южнокорейцам дважды пришлось совершать отступление на глубину до 350–400 км с темпом отхода от 7 до 20 км в сутки. Ширина полос пехотных дивизий при отступлении колебалась в пределах 25–30 км, а на некоторых участках — 50–60 км.

В целом американские войска в ходе оборонительных действий не проявляли стойкости и упорства и зависели от средств усиления и в первую очередь от авиации. Южнокорейские войска в обороне были более стойкими.

В ходе первых двух этапов войны вопросам оперативного и боевого обеспечения в войсках КНА и КНД как в наступлении, так и в обороне не уделялось должного внимания. Разведка всех видов организовывалась плохо, промежутки и фланги частей и соединений, при значительных разрывах в боевых порядках, не охранялись. Огневое обеспечение их было недостаточным. Также плохо обеспечивались стыки.

Начиная с третьего этапа недостатки в оперативном обеспечении стали изживаться; больше уделялось внимания мероприятиям по обеспечению промежутков, флангов и стыков, проведению разведки местности и противника. В четвертом этапе войны разведка всех видов и во всех звеньях организовывалась более тщательно и проводилась с лучшими результатами. Фланги, промежутки и стыки надежно прикрывались огневыми средствами и инженерными заграждениями. Местность на танкоопасных [816] направлениях как перед передним краем, так и в глубине обороны минировалась.

Наземную разведку организовывали штабы частей, соединений и объединений и штабы родов войск. Разведка проводилась боем, поисками, наблюдением, подслушиванием и перехватом переговоров, средствами артиллерийской, инструментальной разведки, а также опросом пленных и перебежчиков и изучением захваченных документов и трофеев. Особенно важное значение отводилось разведке боем.

Американское командование в первых этапах войны наземной разведке не придавало значения. Но уже с 1954 г. оно наряду с воздушной и морской разведкой больше внимания стало уделять и наземной.

Наземная разведка велась теми же способами, что и в войсках КНА и КНД. Воздушная разведка велась способом визуального наблюдения и аэрофотографирования. Морская разведка осуществлялась военно-морской авиацией, радиотехническими и радиолокационными средствами и велась путем непрерывного наблюдения, подслушивания, пеленгации и радиоперехвата. Агентурная разведка проводилась специально подготовленными лицами, главным образом из числа южнокорейцев, которые перебрасывались на кораблях, самолетах или вертолетах в тыл КНА и КНД. Все сведения, добытые агентами относительно состава, численности, планов, группировки и перегруппировки войск КНА и КНД, передавались по радио американскому командованию.

Опыт боевых действий подтвердил, что в условиях горной местности особо важным является обеспечение войск путями движения. Огромное значение приобретает маскировка дорог, инженерное обеспечение форсирования горных рек, а также устройство различных инженерных заграждений и разрушений, которые в сочетании с мощными естественными препятствиями способствуют организации прочной и устойчивой обороны. Поучительным является опыт войск КНА и КНД по наводке подводных мостов.

Как уже отмечалось, одержать победу с наименьшей затратой сил и достижением наибольших результатов [817] можно лишь совместными усилиями всех родов войск и видов вооруженных сил. Однако следует подчеркнуть, что пехота в горно-лесистой местности несла главную тяжесть боев и играла в них ведущую роль. Без пехоты невозможно было закрепить достигнутые боем результаты. Наиболее умело в третьем и четвертом этапах войны действовала пехота КНА и КНД, которая в сравнении с пехотой США и Южной Кореи оказалась более подготовленной и способной к ведению упорного и длительного боя в горно-лесистой местности в любое время года, суток и при любой погоде. Отличительными чертами пехоты КНА и КНД являлись более высокая активность и маневренность на поле боя, стойкость и упорство в бою, хорошая физическая натренированность личного состава, искусное использование местности, времени и погоды и, наконец, умелое и максимальное использование своих огневых средств.

Пехота КНА и КНД, используя свои огневые средства, продвигалась по труднопроходимой местности, стремилась к обходам и охватам, просачивалась в глубину вражеской обороны и выходила в тыл противнику, смело его атаковывала. Пехота американской армии в силу слабой подготовки к ведению самостоятельных боевых действий в случаях недостаточной поддержки ее артиллерией, танками и авиацией теряла устойчивость. Она действовала главным образом вдоль дорог, боялась обходов, охвата флангов и в особенности рукопашных схваток.

В ходе боевых действий американским командованием был выявлен ряд недостатков стрелкового вооружения, основными из которых являются большой вес, значительное разнообразие образцов и сложность конструкции.

Из новых средств пехоты в Корее испытывалась звукометрическая станция gR-6-A, применявшаяся в звукометрическом взводе американского пехотного полка. Эта станция получила удовлетворительную оценку. Особенностью этой станции являлось применение магнитной записи звука на стальную ленту. Подвергались также испытанию некоторые образцы боевого снаряжения: новый шлем пехотинцев, изготовленный из сплава легких металлов и весивший на 15% меньше старого шлема, [818] броневые жилеты, предназначенные для защиты личного состава от пуль и осколков.

Боевые действия в Корее показали, что организационная структура пехотных дивизий КНА и КНД в сравнении с американской дивизией была более приспособленной для действий в горно-лесистой местности. Американская пехотная дивизия оказалась слишком громоздкой. Свыше 40% личного состава пехотной дивизии находилось в органах управления и обслуживания и не принимало непосредственного участия в бою.

Опыт боевых действий опроверг взгляды американского командования на то, что применение танков в условиях горно-лесистой местности Корейского полуострова будет ограниченным. В войне в Корее эффективно применялись средние танки и самоходно-артиллерийские установки. Они действовали в составе подразделений, частей и даже соединений в наступательных, оборонительных и противодесантных операциях и боях как совместно с пехотой, так и для выполнения самостоятельных задач.

Танки использовались, как правило, на важнейших направлениях, вдоль дорог и долин, где сосредоточивались основные усилия войск. При действиях на сильно пересеченной и болотистой местности танки распределялись для усиления пехотных частей и соединений.

Танки и самоходно-артиллерийские установки широко применялись войсками КНА и КНД для обороны морского побережья и являлись одним из важнейших средств противодесантной обороны. Использование танков и САУ было наиболее целесообразным в качестве подвижных и неподвижных огневых точек как непосредственно на берегу, так и для действий из глубины обороны с целью нанесения контратак.

Опыт использования танков и САУ подтверждает необходимость тщательной организации и осуществления взаимодействия танков с пехотой и артиллерией, а также повышения требований к инженерному обеспечению танков. В условиях господства авиации противника и применения им напалма целесообразно подготавливать для танков глубокие окопы с перекрытием, а при наличии времени сооружать укрытия туннельного типа. [819]

Заслуживает внимания широкое использование американским командованием в ходе наступательных и оборонительных действий танков для стрельбы с закрытых позиций, привлечение танков в передовые отряды в наступлении, а также для ведения разведки.

Боевые действия показали, что легкие и средние танки М24 «Чаффи», М4АЗ «Шерман», применявшиеся в начале войны, оказались малоэффективными, что заставило американское командование перебросить из США в Корею свои новейшие танки М26 «Першинг» и М46 «Паттон».

Опытом боевых действий подтверждено также и то, что артиллерия и в горно-лесистой местности остается главной огневой силой в бою и операции. Гаубичная артиллерия и минометы давали наибольший эффект, и они зачастую являлись единственным средством для подавления артиллерии и минометов противника.

Наряду с этим минометы в силу незначительного их веса, а следовательно, и большой возможности осуществлять быстрый маневр на поле боя в условиях горно-лесистой местности являлись весьма эффективным средством непосредственной поддержки пехоты.

Постоянное стремление командования КНА в ходе войны усилить артиллерию за счет гаубиц и минометов полностью себя оправдало. Американское командование на протяжении всей войны также отдавало предпочтение гаубичной артиллерии и минометам. Вместе с тем оно реорганизовало батальоны химических минометов в батальоны тяжелых пехотных минометов, на вооружение которых был введен новый образец 106,7-мм миномета с повышенной точностью огня и дальностью стрельбы.

Положительным в использовании войсками КНА и КНД наземной и зенитной артиллерии было широкое применение кочующих орудий, батарей, дивизионов. Это зачастую вводило американское командование в заблуждение относительно группировки и наличия артиллерии.

Заслуживает одобрения применявшаяся в долинах гор на танкоопасных направлениях организация противотанковой обороны способом создания из противотанковых орудий, расположенных по обе стороны долины в несколько линий, своеобразного «орудийного коридора», в который [820] пропускались танки противника. Затем эти танки расстреливались фланговым огнем.

Следует отметить хорошее обеспечение американской артиллерии средствами воздушной разведки (по два корректировщика на дивизион). Это облегчало задачу разведки целей, пристрелку и стрельбу на поражение.

Опыт боевых действий показал необходимость применения более совершенных образцов полевой артиллерии. Применявшиеся в начале войны в войсках КНА и КНД некоторые образцы орудий и минометов (45-мм пушка, 76-мм полковая пушка обр. 1943 г., реактивная установка М-13) из-за малой действительности огня, небольшой дальности стрельбы, значительного веса системы и малой мощности снарядов себя не оправдали и поэтому постепенно заменялись более совершенными образцами.

Также неэффективными оказались американские 57-мм и 75-мм безоткатные орудия и 60-мм противотанковые ружья, которые заменялись 105-мм безоткатным орудием и 88,9-мм ружьем, пробивавшими 280-мм броню на расстоянии 100–200 м. Ночью для освещения американские войска применяли новую 81-мм осветительную мину М-301.

Впервые в войне в Корее обе воюющие стороны применили реактивные истребители, которые показали свои большие преимущества над поршневыми самолетами.

Боевое применение звеньев из шести самолетов повышало эффективность воздушных боев как с истребителями, так и с истребителями-бомбардировщиками противника. Такое звено, при его повышенной огневой возможности и хорошей маневренности, легко управляемо и способно наносить более чувствительные удары даже при ведении боев с превосходящими силами противника.

Для реактивных истребителей, обладающих большими скоростями, особо важное значение, как показал опыт, имело умение находить противника в воздухе, своевременно его обнаруживать и в то же время маскировать свой полет. Рассредоточенный боевой порядок по фронту, глубине и высоте давал лучшие результаты при поиске самолетов противника.

Применение в ходе войны современных радиотехнических средств во многом облегчило поиск противника, [821] особенно при действиях на больших высотах и в сложных метеорологических условиях. Работа службы перехвата показала, что эта служба в состоянии оказать существенную помощь авиационному командованию в успешном выполнении задач. Применение радиотехнических средств для ведения разведки воздушной обстановки в сочетании с данными службы перехвата радиопереговоров давали хорошие результаты.

Опыт применения истребительной авиации ночью показал, что хорошо подготовленные экипажи самолетов МиГ-15 бис при четкой организации управления и наведения с использованием радиотехнических средств могли успешно решать задачи прикрытия различных объектов в простых и сложных метеорологических условиях. Наибольший успех в поиске имели те летчики, которые в совершенстве владели техникой пилотирования самолета ночью и хорошо знали район полета.

Командование ВВС США использовало авиацию массированно как для поддержки наземных войск, так и при действиях по объектам тыла.

Оправдало себя широкое использование американцами радиолокационных систем наведения, обеспечивавших выход бомбардировщиков на цель, бомбометание в сложных метеорологических условиях, днем и ночью, а также применение аппаратуры помех радиолокационным станциям и радиоуправляемых бомб, заправка самолетов в воздухе при перелете через океан.

В ходе боевых действий американское командование успешно применяло вертолеты, которые использовались для переброски тактических десантов, наблюдения за полем боя и корректирования огня, для связи, а также для прокладки телефонной линии в труднодоступных районах. Кроме того, вертолеты применялись для спасения экипажей самолетов, подбитых в бою, эвакуации раненых, переброски грузов и личного состава.

Для обеспечения боевых действий в Корее американцы в большом количестве использовали транспортную авиацию, которая перебрасывала в Корею не только боевую технику и предметы снабжения, но и, сами войска. Руководство воздушными перевозками осуществляла [822] военно-транспортная служба ВВС США. По опыту войны в Корее американское командование пришло к выводу, что транспортную авиацию необходимо иметь двух видов: в небольшом количестве транспортные самолеты с большим радиусом действий и с большой скоростью и в большом количестве транспортные самолеты, обладающие меньшим радиусом действий и скоростью.

Значительной проверке в ходе войны в Корее подверглись военно-морские силы ООН, которые получили практику в подготовке и осуществлении высадки десантов, а также в блокаде побережья. Высадка десантов осуществлялась в условиях приливов и отливов в море при поддержке корабельной артиллерии и авиации, в том числе и авианосной. Большое внимание в десантной операции было уделено материальному обеспечению. Подготовка ряда демонстративных действий по высадке десантов свидетельствует о том, что американское командование этому вопросу уделяло серьезное внимание.

В ходе боевых действий широко применялась практика пополнения боевых кораблей США боеприпасами, горючим и всеми видами снабжения непосредственно в районах боевых действий, в открытом море и на ходу. Применялись отдельные новые образцы вооружения: автоматические реактивные минометы и снаряды, а также самолеты-снаряды, управляемые по радио, которые запускались с палубы авианосца с помощью катапульты.

Большой опыт получен также военно-морской транспортной службой флота (ВМТС), корабли которой перевезли через океан из США в Японию и из Японии в Корею десятки тысяч людей, боевую технику, в том числе и самолеты, миллионы тонн оборудования и предметов снабжения всех видов.

Американское командование применяло в Корее в небольшом количестве воздушно-десантные войска. Анализ их использования показывает, что они применялись в основном с целью приобретения опыта, а также испытания новых самолетов, парашютов и приспособлений для сбрасывания полевых орудий, легких тягачей, минометов и других средств боевой техники и материалов. Впервые для десантирования войск и техники были применены вертолеты. [823]

В ходе боевых действий войска КНА и КНД встречали значительные трудности в организации управления войсками. Эти трудности обусловливались отсутствием необходимого опыта у командного состава и недостатком средств связи. Наиболее слабо было организовано управление в первом и втором этапах войны. Особенности горного рельефа с экранизирующим действием на работу радио и радиолокационных станций, при ограниченном количестве средств связи, не обеспечивали непрерывного управления войсками. Использование же подвижных средств связи сильно ограничивалось отсутствием средств передвижения и сложностью движения вне дорог и в ночное время.

Управление войсками было улучшено в третьем и четвертом этапах войны, когда фронт стабилизировался. Штабы всех степеней были приближены к войскам. Имелось уже значительно больше средств проводной и радиосвязи. Офицерский состав приобрел опыт руководства войсками в сложных условиях обстановки.

Война в Корее несмотря на особенности местности еще раз подтвердила значительную эффективность радиосвязи по сравнению с проводной связью. Организация радиосвязи по радионаправлениям была более рациональной, нежели по радиосетям. При ограниченном количестве радиосредств метод радиобюро оказался также целесообразным.

Необходимо отметить большую насыщенность американских соединений и частей средствами проводной и особенно радиосвязи, которые позволяли организовать связь по нескольким каналам, в том числе и буквопечатанием. Вместе с тем в ходе войны значительная часть коротковолновых и ультракоротковолновых радиостанций в звене батальон — взвод оказалась устаревшей и потребовалась замена их новыми, более совершенными.

Заслуживают особого внимания вопросы организации и работы оперативного и войскового тыла. Опыт боевых действий в Корее показал необходимость заблаговременной подготовки органов тыла к работе в период летних ливней и зимних снежных заносов с целью бесперебойного питания войск. В ходе войны подверглись всесторонней [824] проверке две совершенно различные системы организации тыла объединений в КНА и КНД. Применявшаяся в объединениях КНД территориальная система работы тыла не могла в полной мере обеспечить войска для ведения боевых действий в сложных и быстро меняющихся условиях обстановки.

При изучении организации тыла войск США, находившихся в Корее, значительный интерес для исследования представляет вопрос уязвимости растянутых морских и воздушных коммуникаций.

Таковы некоторые общие итоги и уроки опыта боевых действий в Корее. Они показывают, что в тяжелых условиях войны Народная армия и китайские добровольцы несмотря на огромное превосходство неприятеля в боевой технике отразили все его удары, нанесли ему большие потери и в конечном итоге добились заключения перемирия.

В этой войне Народная армия и китайские добровольцы проявили высокие боевые и моральные качества и способность отстоять интересы своего народа. В ходе войны они непрерывно закалялись, накопили боевой опыт и повысили свое военное мастерство. Их боевой дух был неизмеримо выше, чем моральное состояние войск противника. Солдаты и офицеры КНА и КНД показывали многочисленные примеры героизма и мужества. Успеху боевых действий северокорейцев способствовало также массовое партизанское движение в тылу врага. Сочетание действий вооруженных сил на фронте с партизанскими действиями вынуждало войска ООН расходовать значительные силы для охраны и обороны тыла.

 

 

дальше

 

 

 

Начало сайта