Иностранная интервенция на Европейском Севере России

Оглавление

Введение

Глава I. Начало иностранной интервенции на Севере.

Глава II. Сотрудничество интервентов и белогвардейцев на Европейском Севере. Оккупационный режим.

Глава III. Боевые действия и уход интервентов с Русского Севера.

Заключение.

Список используемых источников и литературы.




Введение

За восемь десятилетий, прошедших после окончания Гражданской войны и интервенции, появилось множество различных изданий, посвященных этой теме. В настоящее время необходимо дать объективную оценку исследованиям, изданным после Гражданской войны с учетом изменений, произошедших в историографии под воздействием перемен в нашей стране и в международных отношениях. Особый интерес представляют работы последнего периода, посвященные этой теме, по той причине, что значительная часть опубликованных в довоенные годы изданий была закрыта для исследователей. Кроме того, снят запрет на изучение тех проблем, которые в свое время не освещались из идеологических соображений.

Предметом исследования автора является иностранная интервенция на Севере России в 1918 – 1919 гг., ее причины и цели, роль и влияние на события и исход Гражданской войны. Цель данной дипломной работы – попытка обобщить следующие аспекты темы: проследить, как изменились подходы авторов к проблеме иностранной интервенции за XX-е столетие, особенно в поворотный момент для отечественной историографии – завершение эпохи "холодной войны", выяснить причины и цели вторжения союзников в данный регион, описать боевые действия на территории Русского Севера. Задача автора – осветить политико-дипломатические, социально-экономические и военные аспекты иностранной интервенции, проследить этапы развития и распада союза держав Антанты с белогвардейцами, показать особенности международной интервенции на Севере, опираясь на фактический материал.

Необходимо отметить, что при написании этой работы автор столкнулся с такими сложностями, как недоступность многих исследований, например, ввиду их давности или невозможности автора выехать в другой город для работы в архиве или библиотеке. Как следствие этого, работа не может претендовать на полную, исчерпывающую характеристику изданной литературы.

Главным образом, при создании работы автор опирался на два историографических очерка: М.И. Шумилова "Октябрь, интервенция и Гражданская война на Европейском Севере России" и В.И. Голдина "Россия в Гражданской войне".

Начало изучению истории Гражданской войны и иностранной интервенции в России было положено в 20-е годы ХХ века. Серьезный вклад в освещение Гражданской войны внесли историко-партийные комиссии при губкомах РКП(б) - истпарты. Они развернули сбор документов и воспоминаний по истории Гражданской войны и интервенции, а также приступили к публикации наиболее интересных материалов в местной периодической печати[1]. Истпарт Архангельского губкома партии издал в 1925 г. два сборника воспоминаний о борьбе за власть Советов в губернии. Автор использовал эти материалы для освещения событий, связанных с оккупационным режимом интервентов и белогвардейцев на Севере России. Как известно, интервенты создали целую сеть тюрем в этом крае, материалы истпарта дают возможность узнать о том, каким образом происходили заседания полевых судов, на каких основаниях приводились аресты, какие предъявлялись обвинения и как выносились приговоры, кто приводил их в исполнение.

Ценные сведения об истории иностранной интервенции появились и на страницах периодических изданий. В 1927 г. в журнале "Карело-Мурманский край" появились воспоминания инициатора создания Петрозаводского Совета рабочих и солдатских депутатов А.А. Копяткевича и организатора Войницкого партизанского отряда в Северной Карелии в 1919–1920 гг. Г.Х. Богданова. В журналах "Пролетарская революция" и "Борьба классов" (Москва), "Красная летопись", "Морской сборник" и "Карело-Мурманский край" (Ленинград), "Большевицкая мысль" и "Рабочее звено" (Архангельск), "Красная Карелия" (Петрозаводск) появился ряд статей, освещавших отдельные стороны борьбы за власть Советов в Северных губерниях[2].

Еще в 20-е годы появились первые исследования, посвященные истории контрреволюции, в том числе на Севере России. В 1931 г. вышла книга И.И. Минца "Гражданская война в Сибири и Северной области". Но в дальнейшем в условиях сталинского произвола история Гражданской войны все более искажалась, становилась далекой от истины. А история антисоветского движения на многие годы была отнесена к разряду запретных и неприкасаемых. В издаваемой за рубежом мемуарной литературе содержится богатый фактический материал, интересные свидетельства и наблюдения, размышления о Гражданской войне и интервенции в России. Но, к сожалению, вся эта литература в основном не доступна и не известна русскому читателю. К тому же опубликована она на иностранных языках, что еще более осложняет ее изучение. Литература, издаваемая за рубежом, была долгое время не доступна исследователям, поэтому современники имеют смутное представление о программе, задачах, целях, политическом и нравственном облике белогвардейцев и интервентов.

В Париже в 1924 г. генерал Миллер основал "Общество Северян".[3]Эта организация объединила бывших участников антисоветской борьбы на Севере России. Отделения ее возникали в ряде европейских стран. К числу главных задач общества относились сбор материалов и подготовка "Очерка истории Северной области" об истории белого движения на Русском Севере. В результате при участии "Общества Северян" был издан ряд литературных работ, посвященных антисоветскому движению. Большой интерес представляют также материалы архивного фонда общества и личного архива Н.В. Чайковского.

В 20–е годы за границей вышли работы Е.К. Миллера "Борьба за Россию на Севере 1918 – 1920 гг." (1928 г.), Б. Соколова "Падение Северной области" (1923 г.), В. Марушевского "Год на севере" (1927 г.), М. Свечникова "Союзническая интервенция на Севере России со 2 июля 1918 г. по сентябрь 1919 г." (1928 г.)[4]. Из них в СССР была издана книга В. Марушевского.

В целом, начальный этап изучения истории революции и Гражданской войны на Севере, завершившейся к началу 30-х годов, характеризовался активными научными поисками и развитием исторического краеведения.

В 1930-е - 1940-е гг. годы работа советских историков по проблематике Гражданской войны и иностранной интервенции не получила широкого развития. В основном шло накопление данных по истории Гражданской войны в России, воспоминаний о зверствах и репрессиях интервентов и белых на захваченной ими территории[5].

Следует заметить, что одной из причин слабого изучения данной темы была ситуация, сложившаяся в нашей стране в тот период времени. В условиях культа личности И.В. Сталина, историкам все больше отводилась роль комментаторов партийных решений и оценок, высказанных вождем. Массовые репрессии трагически отразились на местной интеллигенции и историках-краеведах, занимавшихся изучением революционного прошлого Севера России. Резко сузился авторский состав, издания документов и воспоминаний почти прекратилось. Все статьи подгонялись под общую методологию и догмы, для них была характерна политизированность. Так, в 1935 г. и в 1942 г. вышли в свет два тома "История Гражданской войны в СССР", в которых содержалась сталинская трактовка революционных событий 1917 – 1920 гг.[6]

В 1933 г. в соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) об издании многотомной истории Гражданской войны вышла работа, подготовленная к печати И.И. Миницем "Интервенция на Севере в документах", которой центрархив открыл издание серии популярных документальных публикаций, посвященных истории империалистической интервенции и Гражданской войны в 1918- 1920 гг.[7].

В ней были собраны документы из центральных архивов – ЦГАОР СССР и ЦГАКА, которые убедительно раскрывали империалистические цели и агрессивную сущность интервентов на Севере[8]. В том же году истпартом Северного Крайкома ВКП(б) был выпущен сборник воспоминаний под названием "Октябрьская революция и Гражданская война на Севере". Книга была написана самими участниками Гражданской войны на Онежском и Железнодорожном направлениях. Ее целью являлось повествование о героической борьбе советских людей за освобождение Севера от интервентов и белогвардейщины.

В 1939 г. появился сборник "Интервенция на Советском севере 1918 –1920 гг.", изданный истпартом Архангельского обкома ВКП(б). Здесь были помещены воспоминания П. Рассказова, Г. Поскакухина, В. Колосова, подвергшихся в годы иностранной интервенции на Севере аресту, заключению и каторге при белогвардейцах. Авторы сборника рисуют дикий произвол и зверскую расправу белогвардейцев и интервентов над рабочими и трудящимися крестьянами Севера. Кроме того, в сборник вошла статья А. Потылицына, посвященная Иоканьге.

К 20-летию освобождения Севера от интервентов и белогвардейцев журнал "Красный архив" опубликовал ряд документов о разгроме белофинской интервенции 1919 г. в Карелии, использовании Антантой Северного морского пути и по другим вопросам[9]. В Москве вышла в свет небольшая работа С.Б. Борисова "Гражданская война на Севере" (1939 г.), в Архангельске – К. Коничева "Боевые годы: Очерки Гражданской войны на Севере" (1938 г.), Г. Мымрина, М. Пирогова, Г. Кузнецова "Разгром интервентов и белогвардейцев на Севере" (1940 г.). Одновременно в центральных и местных журналах появился ряд статей по этой тематике, которые не отличались новизной постановки каких-либо вопросов, а лишь пересказывали уже известные события периода войны.

М.И. Шумилов в историографическом очерке "Октябрь, интервенция и Гражданская война на Европейском Севере России" упоминает Л.И. Страховского – зарубежного автора, канадского историка, участника интервенции на Севере России, который в 1944 г. опубликовал крупную монографию по истории союзной интервенции и русской контрреволюции в этом районе. М.И. Шумилов отметил, что автор значительно полнее раскрыл подготовку высадки англо-французских войск в Мурманске и Архангельске, роль внешней и внутренней контрреволюции в осуществлении планов Антанты в России. Он подробно говорил о действиях Ж. Нуланса, Р. Локкарта, Г.Е. Чаплина о падении Архангельска и формировании белогвардейского правительства Н.В. Чайковского. Автор признает, что иностранные солдаты не хотели вмешиваться в русские дела.

После Великой Отечественной войны расширялся круг авторов, занимавшихся изучением истории Гражданской войны на Севере. Вышли работы В.В. Тарасова "Борьба с интервентами на Мурмане в 1918-1920 гг." (1948 г.), А.Б. Марголина "Медждународная интервенция 1918–1920 гг. и Северный морской путь" (1949 г.), Г.Е. Мымрина "Разгром англо-американской военной интервенции на Севере" (1949 г.)[10]. В 1942 г. была опубликована статья И.И. Минца "Изучение истории Великой Октябрьской социалистической революции и Гражданской войны", посвященная деятельности секретариата главной редакции истории Гражданской войны. Минц подвел итоги работы историков по данной проблеме, дал анализ новых публикаций этого научного учреждения.[11]Конечно, все издаваемые публикации соответствовали духу своего времени с характерным классово-формационным подходом.

Коллективная монография "В борьбе за Советский Север" Мымрина, Потылицына и Кузнецова, появившаяся в 1950 г., была посвящена событиям, связанным с установлением власти белогвардейского правительства в Архангельске, с мерами, предпринятыми интервентами по отношению к населению Северного края. В том же году вышла в свет книга А.И. Потылицына "Мы помним и не забудем". Она охватывала период с июля 1918 г. по февраль 1920 г., когда Север находился во власти интервентов. Хозяйничению интервентов на Севере России, их преступлениям посвящено исследование М. Буханова "Цивилизованные разбойники" (1951 г.). Опираясь на данные чрезвычайных комиссий, расследовавших злодеяния американо-английских интервентов, он приводит данные о численности людей, погибших в тюрьмах, ограбленных белогвардейцами, о потерях Севера, богатства которого были организованно вывезены "союзниками". Бывший узник Мудьюгской тюрьмы П.П. Рассказов в своих воспоминаниях "Записки заключенного" (1952 г.) очень подробно описал условия пребывания в тюрьме политических заключенных, пытки, которым они подвергались и ужасные издевательства интервентов.

В выше названной литературе повторялись уже известные данные о человеческих жертвах, о размере материального ущерба края. Издавались лишь те работы, которые соответствовали идеологии того времени, направленной на усиление культа личности Сталина. Авторы книг представляли Сталина в своих работах как главного вдохновителя и организатора советского народа и Красной Армии в борьбе с внутренней и внешней контрреволюцией, хотя никаких документальных подтверждений на этот счет не приводилось. Другой задачей авторов было показать героическую борьбу народа, самопожертвование во имя дела революции. Осуждалась деятельность других партий: эсеров и меньшевиков. По мнению авторов, писавших на эту тему, эсеры и меньшевики осложняли революционное воспитание масс, затрудняли приход власти в руки Советов. Показывался лишь ужас оккупационного режима интервентов, насилие и грабеж ими населения.

Для исследований 30х- начала 50хгг. ХХ века были характерны политизированность, четкое следование идеологическим установкам, описательность и очень ограниченная источниковая база, поэтому нельзя говорить о широком изучении истории Гражданской войны и интервенции на Севере России в эти годы.

Широкое развитие историография Гражданской войны и интервенции получила в 50хи 80х гг. Связано это было со смертью Сталина, с ХХ съездом КПСС, осудившим культ личности и начавшейся "оттепелью". Отказ от сталинизма позволил пересмотреть ряд положений, высказанных ранее. Происходило расширение источниковой базы, были изданы новые сборники документов, посвещенные истории Гражданской войны и иностранной интервенции. Они рассматривались в ряде историографических работ: С.Ф. Найды, В.П. Наумова "Советская историография Гражданской войны и иностранной военной интервенции в СССР" (1966 г.) и В.П. Наумова "Летопись героической борьбы" (1972 г.)[12]. В основном, внимание историков привлекали труды двух историографических этапов: во-первых, литература 20хи, во-вторых, историографические исследования, увидевшие свет в 50е– 60егг. Совсем отсутствовали работы по историографии 30х– 40х гг. Литература этого периода рассматривалась лишь в работах общего характера.
В конце 50х годов появляются такие крупные исследования, как монография В.В.Тарасова, "Борьба с интервентами на Севере России" (1918 – 1920 гг.), вышел 3-й том "Истории гражданской войны в СССР". Здесь содержались сюжеты о создании боевых отрядов, армий и фронтов. Эти публикации показывали, что Северный театр военных действий, в силу важного стратегического значения, привлекал постоянное внимание Главного командования.

Первой попыткой дать публикацию наиболее важных документов и материалов периода подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции в Архангельске с марта 1917 г. по 2 августа 1918 г. было издание сборника. "Борьба за установление и упрочнение Советской власти на Севере" (1959 г.). Документы показывали самоотверженную борьбу трудящихся Севера под руководством большевиков за власть Советов, за победу революции. В качестве причины интервенции называется стремление правительств Англии, Франции и США подавить революцию в России, заставить Россию вновь воевать против Германии. В тот период вышел еще один сборник "Борьба за тожество Советской власти на Севере". Он состоял в основном из материалов Государственного архива Архангельской области, партийного архива Архангельского обкома КПСС[13]. Сюда были помещены материалы разоблачающие захватнические, агрессивные действия империалистов Антанты в отношении Республики Советов, их злодеяния против советских граждан на оккупированной земле[14]. В 1960 г. появилась "Краткая история Гражданской войны в СССР" Г.Г. Алахвердова. В следующем году вышел в свет сборник "Северный фронт: 1918-1920 гг." Целью издателей было показать героическую борьбу народа против иноземных захватчиков и белогвардейцев на Севере. Документы, представленные в сборнике, дают возможность проследить ход основных событий борьбы за Советский Север, характеризуют роль правящих кругов США, Англии, Франции в организации интервенции на Севере, ее цели, хозяйничанье интервентов в крае, их политику террора. Примечательно то, что помимо документов из Архива внешней политики СССР, Государственного архива Карельской АССР, Архангельской и Вологодской областей в состав публикаций "Северного фронта" вошли документы белогвардейских учреждений. Интерес представляет сборник "Из истории Гражданской войны в СССР" в трех томах (1960-1961 гг.), подготовленный к изданию Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. В нем представлены материалы из ЦГАСА, ЦГАОР СССР и т.д. Трехтомник охватывает период с мая 1918 г. по октябрь 1922 г. Документы доказывают ведущую роль США в организации войны против Советской республики, которые вместе с империалистами Англии, Франции, Японии весной 1918 г. начали антисоветскую военную интервенцию и помогли внутренней контрреволюции сорганизоваться. Основной целью иностранной интервенции считалось свержение Советской власти в России, восстановление власти буржуазии и помещиков, закабаление страны. Кроме того, документы характеризует организаторскую деятельность коммунистической партии и Советского правительства, а также героизм крестьян и рабочих.

В Петрозаводске в 1964 г. вышел сборник "Карелия в период Гражданской войны и интервенции", который служил продолжением сборника "Борьба за установление и упрочнение Советской власти в Карелии", изданного к 40-летию Великой Октябрьской социалистической революции. По своим целям принципиальных различий с ранее вышедшими изданиями сборник не имеет. В этом плане не отличается и работа В.М. Малкова " На Северном плацдарме", вышедшая в 1963 г. в Вологде. Он использует материалы прессы тех лет: "Известия Вологодского Совета рабочих, крестьян и красноармейских депутатов", "Красный Север" и "Северная беднота", "Наша война" и другие. Малков характеризует США ярым врагом свободолюбивых народов, обвиняет их в активном участии в подготовке Первой мировой войны. США, Англия, Франция, по его мнению, вдохновители и организаторы иностранной интервенции. В 60егоды издаются материалы, посвященные подпольной борьбе большевиков против иноземных захватчиков, режима военной диктатуры, установленного на оккупированной территории Севера. Здесь нужно упомянуть работу В.П. Чуева "Архангельское подполье", статьи Воробьева и Кривенко. Кривенко в журнале "Новый мир" опубликовал свои воспоминания. Интересны они тем, что он описывает в каких условиях содержались в английских тюрьмах русские заложники. Сам Кривенко был участником Гражданской войны и попал в Англию в качестве заложника.

С конца 60хгодов историки стремились проанализировать теоретическое наследие В.И. Ленина по вопросам истории Гражданской войны. Были сделаны попытки раскрыть ленинскую концепцию истории Гражданской войны. Рассматривалась периодизация Лениным империалистической интервенции, оценка им важных событий вооруженной борьбы советского народа против внутренней и внешней контрреволюции[15]. Были предприняты первые попытки историографического анализа теперь уже сравнительно большой литературы о военной деятельности Ленина, о руководстве им обороной страны. В итоге, в Архангельске вышел сборник "Ленин и Север" (1969г.), где впервые были объединены ленинские документы и материалы, относящиеся к Северу.

В 1969 г. вышла в свет работа Б.И. Марушкина "Интервенционистская политика США". Ее автор убежден, что политика интервенции – прямого или косвенного вмешательства во внутренние дела других стран присуща природе империализма. Причины ее в стремлении выиграть исторический спор с социализмом. Таким образом, историки главную вину за развязывание вооруженной интервенции на Севере России возлагают на США. Связано это было с внешнеполитической ситуацией в СССР, который находился в состоянии "холодной войны" с США несколько десятилетий. Отсюда следует обвинение США в подготовке интервенции в Россию. Поэтому сложно в такой ситуации говорить об объективности работ советских историков.

Картина развития событий в 1917-1920 гг. в северных губерниях, включая Гражданскую войну и иностранную интервенцию, прослеживается в трудах А.Н. Аксенова, Я.А. Балагурова, М.И. Шумилова, М.К. Ветошкина, Н.В. Лебедева, В.И. Машезерского, Г.Е. Мымрина, А.И. Потылицына. Опираясь на большой документальный материал, авторы освещали ход боевых действий на отдельных участках Северного фронта, а также жизнь тыла, героический труд рабочих и крестьян в условиях войны. А.Н. Киселев и Ю.Н. Климов подготовили и опубликовали интересную книгу "Мурман в дни революции и Гражданской войны", показав в каких трудных условиях рождалась Советская власть на Мурмане, как Мурманский Совет и другие демократические организации, несмотря на ряд ошибок, осуществляли первые революционные преобразования, как в марте – июне 1918 г. интервенты наращивали здесь силы для открытой агрессии против Республики Советов, как развертывалась и осуществлялась иностранная интервенция[16].

Одновременно развивалась зарубежная историография интервенции и Гражданской войны на Европейском Севере России. Большое внимание зарубежные историки уделяли начальному периоду интервенции, пытаясь доказать, что страны Антанты не имели агрессивных намерений в отношении России. В своих трудах известные историки и социологи Джордж Кеннан, Б.К. Шелтон, Девид Футмэн, Эрнст Холлидей, Джон Брэдли, Роберт Джексон и другие утверждали, что целью экспедиционных войск союзников было стремление препятствовать продвижению немцев на Север, охранять запасы снаряжения, скопившиеся в Архангельске, и создавать условия для предпринимательства, что вылилось в сотрудничество с местными противниками большевиков[17]. Л.И. Страховский утверждал, что США согласились участвовать в интервенции после обращения самих русских с просьбой о помощи. В Англии в 1973 г. вышла книга Эндрю Ротштейна о подготовке интервенции "Когда Англия вторглась в Советскую Россию". У нас в стране его работа была опубликована лишь в 1982 г.

Зарубежная историография интервенции представлена в очерке М.И. Шумилова, автор получил сведения об исследованиях таких историков как Д. Футмэн, который описывал оккупацию Архангельска и деятельность Северного белогвардейского правительства и подтвердил, что англичане рассматривали Архангельск как колонию, Э. Холлидей и Р. Джексон, которые осветили ход боевых операций союзников на Северном фронте.

Таким образом, изучение трудов зарубежных авторов представляет большой интерес и дает возможность осветить некоторые вопросы не только со стороны противника, что позволяет получить более объективную картину об иностранной интервенции на Севере России.

В книге В.С. Васюкова "Предыстория интервенции" (1980 г.) уделяется внимание установлению контактов между интервентами и белогвардейцами, отмечается, что сотрудничество внутренней и внешней контрреволюции протекало очень активно, а резиденции послов Нуланса и Френсиса в России выступали своеобразными контрреволюционными гнездами.

В том же году в Москве вышел сборник статей "Гражданская война в СССР", в которой так же освящались страницы истории сотрудничества белогвардейцев и интервентов.

В итоге, в рассматриваемый автором период времени, появилось множество изданий, посвященных теме Гражданской войны и интервенции. Однако, исследователи с трудом отказывались от привычных схем и догм, навязанных коммунистической партией. Выводы многих авторов по некоторым вопросам, касающихся истории интервенции далеки от объективности. Постоянно подчеркивалась главная роль союзников в организации интервенции в Россию. Признанной была точка зрения о том, что Англия, Франция и США стремились свергнуть советскую власть, задушить "гидру коммунизма" и восстановить в России прежние порядки. Кроме того, страны Антанты обвинялись в намерении превратить Северную область в свою колонию, чтобы вести грабеж ресурсов Севера. Почти не затрагивалась в исследованиях военно-мобилизационная работа, не говорилось о числе мобилизованных и призванных в Красную Армию. Нужно отметить, что в изучаемый период времени расширилась источниковая база, в научный оборот были введены новые документы. Появляется стремление историков не просто констатировать факты и заниматься описательной работой, а аргументировать их, подтверждать документами. Однако, оставалось еще много "белых пятен" в истории интервенции и Гражданской войны.

Глубокие и масштабные перемены, прошедшие в нашей стране во 2-й половине 80-х годов, а также конец эпохи "холодной войны" стимулировали интенсивное переосмысление советской историографии. На смену традиционной многолетней конфронтации советской и зарубежной историографии приходит заинтересованный диалог.

В последнее десятилетие, как российским, так и зарубежным историкам стали доступны архивы высших органов советской политической власти, что открыло принципиально новые исследовательские возможности в изучении истории России эпохи Гражданской войны[18]. В результате внимательного изучения разнообразных источников и точек зрения историков выяснилось, что прежняя советская историография характеризовалась разоблачительно-обвинительным подходом, а иностранная – объяснительно – оправдательным. Если иностранные историки объясняли причины интервенции в первую очередь военно-политическими и военно-стратегическими факторами, проистекавшими из Первой мировой войны, то советские авторы выводили ее из политико-идеологических причин.[19]

В последнее время некоторые историки высказывают мнение о том, что для Русского Севера именно интервенция являлась ключевой проблемой для понимания истоков и характера развертывавшегося вооруженного противоборства.

Они считают, что без иностранного вмешательства антибольшевистский фронт здесь практически не имел шансов на возникновение и существование. Этой точки зрения придерживаются такие историки, как Дж. Лонг "Гражданская война и интервенция на Севере России, 1918 - 1920 гг.", Е.И. Овсянкин "Русский Север – первая четверть ХХ века" и В.И. Голдин "Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере".

В западной и прежде всего американской историографии существует традиция исследования причин принятия американским руководством и президентом В. Вильсоном решения об участии в союзнической интервенции как миролюбивой акции. Эта тема в последнее время стала предметом новых работ. Д. Фоглесонг в книге "Американская секретная война против большевизма" исследует вышеназванную проблему. Он считает, что война с Германией и необходимость бросить главные силы против Четвертного союза помешала интервентам свергнуть советский режим в России. Другой исследователь В. Фик придерживается жесткого мнения о том, что Вильсон совершил ошибку, приняв решение не вторгаться в Россию скрытой войной. О мотивах интервентов, причинах и целях их вторжения в Россию можно узнать из сборника воспоминаний "Заброшенные в небытие. Интервенция на Русском Севере глазами ее участников", который был подготовлен к изданию В.И. Голдиным при участии Дж. Лонга. Американский историк Джон Лонг писал о том, что союзники задумывали интервенцию как средство для предотвращения переброски войск с Восточного фронта на Западный, так как советское правительство подписало Брест-Литовский мирный договор и вышло из войны. Интервенция, также, мотивировалась желание защитить союзные коммуникации и запасы в этом регионе от захвата немецкими сухопутными войсками и морскими силами. Итак, оказавшись перед лицом угрозы военного разгрома на Западе, многие лидеры союзников пришли к мысли о необходимости интервенции в Россию с целью восстановления Восточного Фронта, так как это союзники рассматривали как единственный шанс к победе над Германией.

В общем, В.И. Голдин довольно много своих работ посвятил теме интервенции на Севере России. Среди его работ нужно назвать "Контрреволюция на Севере России и ее крушение", "Гражданская война в России и на Русском Севере" и многие другие.

Большой интерес представляет сборник под редакцией Голдина "Белый Север 1918 –1920 гг." Сборник включает в себя воспоминания руководителей и видных участников антисоветского движения на Севере России: Миллера, Марушевского, Игнатьева, Зеленова, Добровольского, Соколова и др. Материалы, приведенные в книге, позволяют лучше понять психологию, атмосферу белого лагеря.

В своей последней монографии "Россия в Гражданской войне" (2000 г.) Голдин исследует развитие новейшей отечественной и зарубежной историографии Гражданской войны в России, выделяет и анализирует ее основные тенденции, дискуссионные проблемы.

Также заслуга в изучении темы Гражданской войны и интервенции на Севере России принадлежит М.И. Шумилову. В 1992 г. в Петрозаводске вышел историографический очерк М.И. Шумилова "Октябрь, интервенция и Гражданская война на Европейском Севре России", где он впервые дал анализ вышедшей после войны литературы по названной теме. Автор проследил процесс накопления данных о событиях 1917 –1920 гг. и дал им оценку. Историографическое исследование охватывает 20е– 80егода.

В 1995 г. появился сборник "Интервенция на Северо-Западе России"[20]. Книга явилась первым в историографии исследованием интервенции на Северо-Западе России в 1917-1920 гг. Политика интервенции охарактеризована с учетом предыстории ее становления, уходящей корнями в годы Первой мировой войны.

Интерес для исследователей историографии иностранной интервенции и Гражданской войны представляет сборник "Гражданская война в России и на Русском Севере: проблемы истории и историографии", вышедший в Архангельске в 1999 г. Здесь содержатся статьи В.И. Голдина "Гражданская война в России в современной историографии", Е.И. Овсянкина "Русский Север: первая четверть ХХ века. Проблемы историографии" и других исследователей. Овсянкин выделяет пять периодов развития историографии иностранной интервенции и Гражданской войны и особенности изданной литературы.

Как видно из обзора историографии интервенции на Севере России, книг посвященных данной теме сравнительно немного. В основном этот вопрос затрагивается исследователями в каком-либо обобщающем труде о Гражданской войне, где события на Севере упоминаются лишь вскользь. Но несмотря на это, все же можно назвать по крайней мере трех историков, занимающихся этой проблемой: М.И. Шумилов, В.И. Голдин и Е.И. Овсянкин. Они внесли серьезный вклад в изучение интервенции на Русском Севере.

На основе изученной автором литературы можно сказать, что по истории Гражданской войны и иностранной интервенции на Европейском Севере в 1918-1920 гг. мы имеем достаточно полное представление о характере и целях иностранного вмешательства во внутренние дела. Однако оценка фактического материала дается разная. В данной работе мне хочется дать более объективное освещение накопленного материала и показать, насколько оправданной была военная акция Англии, США, Франции на Севере России в период Гражданской войны.





Глава I

Начало иностранной интервенции на Севере.

Станицы истории Гражданской войны в России, унесшие миллионы человеческих жизней и уничтожившие накопленные веками материальные и культурные ценности, притягивают внимание и остаются актуальными и сейчас, когда минуло почти восемь десятилетий. За этот период было издано более 15 тысяч книг[21].

Для уяснения фактической стороны дела, главным образом автор использует труды В.И. Голдина "Интервенция и антибольшевистское движение на Руссом Севере 1918 – 1920 гг., "Интервенты или союзники? Мурманский "узел" в марте-июне 1918 г.", Н.Е. Какурина "Как сражалась революция" в двух томах, Г.Г. Алахвердова "Краткая история Гражданской войны в СССР", А.А. Киселева и Ю.Н. Климова "Мурман в дни революции", Б.И. Марушкина "США: стратегия интервенционизма", Э. Ротштейн "Когда Англия вторглась в Советскую Россию", М.И. Шумилова "Октябрь, интервенция и Гражданская война на Европейском Севере России".

Использовались также документы "Северный фронт 1918-1920 гг." и "Карелия в период Гражданской войны и иностранной интервенции 1918-1920 гг.", сборник воспоминаний "Белый Север". Документы дают возможность не только проследить ход основных событий борьбы за Советский Север, но и осветить ряд недостаточно исследованных вопросов.В них имеется материал о политике и действиях интервентов и белогвардейцев на временно оккупированных территориях. Представлены источники, характеризующие роль правящих кругов США, Англии, Франции в организации интервенции на Севере.

В каждом из районов России Гражданская война имела свои особенности. Северный фронт не относился к числу главных, где решался ее исход. И вместе с тем Север стал плацдармом союза держав Антанты. Интервентов привлекало наличие здесь портов Архангельского и Мурманского и близость их к Центральной России.

Октябрьская революция и строительство нового, социалистического общества оказали огромное воздействие на международное рабочее движение. Во многих капиталистических странах поднялась волна революционных выступлений. Империалисты пристально наблюдали за событиями, происходившими в тот период в России. Организатором борьбы против Советского государства стала наиболее мощная группировка империалистических держав - Антанта[22]. План вооруженной интервенции против Советской России возник у империалистов сразу же после октября 1917 г. Однако двинуть свои войска в нужном количестве для свержения Советской власти они не могли. Мировая война еще продолжалась. Все же Франция, Англия, США и Япония усиленно разжигали Гражданскую войну, оказывая всякую помощь белогвардейским военным формированиям.

Первым плацдармом и испытательным полигоном военно-политического союза держав Антанты стал Русский Север. Контрреволюционные силы видели свою опору в блоке держав Антанты[23].

Вторжение иностранной интервенции обуславливалось экономическими и политическими причинами. Особенно живой интерес северный регион вызывал у Великобритании. Многолетние экономические связи соединяли Север с Западной Европой. Большая часть заготавливаемой здесь древесины вывозилось за границу, в основном в Великобританию. Накануне революции иностранцы владели 27 из 47 лесозаводов Архангельской губернии, им принадлежало 7 из 10 млн. рублей основного капитала "Союза архангельских лесопромышленников". В годы Мировой войны через Север и Дальний Восток шло союзное снабжение русской армии. Доставка грузов в северные порты была наиболее удобной. Всего было доставлено северным путем примерно 5 млн. т военного снаряжения и других грузов, судьба которых чрезвычайно волновала союзников.[24]

Военное присутствие и влияние Антанты на Севере России неуклонно возрастало. 23 декабря 1917 г. в Париже была подписана секретная англо-французская конвенция о разделе "сфер влияния" в европейской части России и в "районах будущих операций союзных войск". В основу этого соглашения были положены экономические интересы союзных стран.

Английскую зону составляли: Кавказ, Дон, Кубань, а французскую – Украина, Бессарабия, Крым. Таким образом, это был не только план военного вторжения, но и дележка еще не осуществленных завоеваний. В соответствии с данной договоренностью, Северная Россия попала под влияние Англии.

Не менее важной причиной вмешательства интервентов были огромные природные богатства Севера, прежде всего лес, а также стратегическое положение таких пунктов, как Мурманск и Архангельск[25]. Один из исполнителей плана оккупации Севера генерал Пуль писал в январе 1918 г. в Лондон о том, что укрепившись в Архангельске, английской правительство могло бы получить большую прибыль, используя лес и обладая двумя северными портами.

Английский генерал Айронсайд причиной появления союзников на Севере России называл реальную опасность со стороны Германии. Брест-Литовский мирный договор оказал, по его мнению, губительное влияние на союзников. Немцы теперь могли куда угодно перебросить большое количество войск с запада на восток, что серьезно осложнило бы ситуацию во Франции. А когда было обнаружено, что в Финляндии под предлогом помощи белофиннам, находится немецкая армия под командованием генерала фон дер Гольца численностью 55 тысяч, ничто не могло предотвратить союзнической интервенции. Если бы немцы создали в Мурманске базу для своих подводных лодок, то вся сложная оборонительная система англичан у Па-де-Кале была бы опрокинута.

Командующий американскими войсками У.П. Ричардсон видит причины интервенции в Россию в следующих событиях. После революции стало очевидным преобладающее влияние Германии на положение дел в России. Русские настояли на том, что бы все снаряжение союзников было вывезено из Владивостока и северных портов, но не дали обещания, что это снаряжение не будет передано Германии. Они создали Чрезвычайную Комиссию по эвакуации в Архангельске, что бы отправить снаряжение в глубь страны. Провоз снаряжения, текстиля и других материалов на Украину и иные регионы контролировалось немцами весной – летом 1918 г. Исходя из данной ситуации было принято решение об интервенции.

В официальной мотивации союзников центральное место уделялось их моральным обязательствам перед русскими, их долгом спасти от произвола большевизма. Но в действительности политические, антибольшевистские мотивы определяли цель союзной интервенции. Экономический фактор сыграл не менее важную роль для союзников России.

Как происходили события в самой Великобритании в этот период, подробно описывает Эндрю Ротштейн.

В середине декабря 1918 г. роту, в которой служил Ротштейн, построили на плацу, объявив, что с солдатами будет говорить майор из генштаба. Он заявил, что солдаты, принявшие участие в экспедиции в Россию, будут получать вместо положенных 15 шиллингов в неделю, 25 шиллингов в день. Цель вмешательства во внутренние дела России он мотивировал необходимостью помочь верным союзникам англичан, то есть русским, у которых красные силой отобрали власть, спасти Россию от анархии и террора[26]. Наряду с Эндрю Ротштейном в ошибочном действии Великобритании был убежден Дуглас Янг, английский консул в Архангельске до его военной оккупации. Непосредственная цель высадки британских войск в Мурманске и Архангельске состоит в том, чтобы создать на Севере контрреволюционное правительство, которое поощряло бы проникновение в Россию британского капитала. В Лондоне лелеяли мечту создать национальную армию, и, дойдя до Москвы, навсегда уничтожить "гидру большевизма"[27].

Тем временем в Англии набирало силу движение протеста против антисоветской интервенции. 18 января 1919 г. в Лондоне был создан комитет "Руки прочь от России!" в противовес "Комитету для решения русского вопроса", во главе которого стоял военный министр Великобритании Черчилль.

Листовки британских рабочих призывали трудящихся не верить правительству, так как оно стремиться уничтожить свободу в России, опасаясь, что и англичане захотят, как и русские рабочие, стать хозяевами своей судьбы.

Меморандум Бальфура всем британским посольствам гласил: "Союзные правительства твердо решили сделать все, чтобы свергнуть Советское правительство в России в возможно кратчайший срок"[28]. Как видно из телеграммы Бальфура английскому послу в Вашингтоне М. Ридингу с просьбой к правительству США о посылке американских войск на Север Советской России от 28 мая 1918 г., Франция активно настаивала на участии войск США в интервенции : "Помощь в районе Мурманска чрезвычайно желательна, так как в условиях кризиса во Франции мы можем послать в Мурманск лишь небольшие морские и сухопутные силы. Необходимо, чтобы Америка оказала помощь, послав бригаду с несколькими артиллерийскими орудиями".[29]

Вторжение интервентов в Россию, генерал Пуль предлагал объявить акцией осуществляющейся в стране, для спасения русского народа от голода и господства Германии. Ф.Пуль особо подчеркивал, что интервенция "должна осуществляться на основе общей и хорошо разработанной программы, точно предварительно согласованной между всеми союзниками"[30].

Таким образом, интервенты надеялись восстановить восточный фронт и облегчить положение на Западе. Втягивание России в войну было бы равносильно падению правительства, которое обещало уставшему от войны народу мир. Союзники пытались расширить свою опору в России и поддерживали контакты и с большевиками и с их противниками. Поэтому двуличие антантовской дипломатии в ее отношениях с Советской властью требовало осторожности со стороны Советского правительства в вопросе об образовании нового русско-союзнического фронта против Германии. Антанта могла использовать занятые ею территории в пределах Советской России для образования на них контрреволюционных очагов[31]. В планы интервентов входило объединить все силы внутренней контрреволюции образовать прочную опору флангов империалистического фронта.

1 июня 1918 г. и американский президент В.Вильсон заявил о намерении послать в Мурманск войска США. Усилия союзников по вовлечению в интервенцию американцев увенчались успехом. Был разработан меморандум № 31 "Союзная интервенция в русских портах Северного Ледовитого океана", предусматривающая направление 4 – 6 батальонов пехоты на Север России. Цели союзной интервенции были определены так:

1. противодействовать растущей угрозе со стороны немцев и финнов на Севере;

2. удержать последние коммуникации;

3. помочь предстоящей союзной интервенции;

4. обеспечить успех переброски чехословаков на Север, оказать им необходимую помощь и использовать их в борьбе с немцами, а затем прикрыть эвакуацию их и сербов.

На создание первого в истории государства трудящихся США ответили вмешательством в советские дела. Интервенция считалась антигерманской, но фактически носила антисоветский характер.

Американские авторы настойчиво утверждали, что основными факторами, определяющими русскую политику союзников, были стратегические соображения, связанные с войной, которую эти державы вели против Германии. В их трактовке, империалисты предпринимали интервенцию в целях борьбы с Германией[32].

Как и в Англии, правительство США встретило возражения трудящихся, которые организовали движение против антисоветской интервенции. Свою поддержку русским людям они выражали в демонстрациях солидарности, в отказе грузить оружие для белогвардейцев и интервентов. Ф.Коул, американский консул в Архангельске, в своем письме послу Френсису писал, что интервенция не должна рассчитывать на активную поддержку русских, и упоминал, что иностранное вторжение в Россию всегда заканчивалось провалом.

Финансирование антисоветской интервенции взяло на себя правительство США. Оно, за свое участие в интервенции, должно было получить под свой контроль в соответствии с Парижской конвенцией, обширные территории Сибири и Дальнего Востока[33]. Уже к концу 1917 г. державы Антанты в основном распределили между собой обязанности в предстоящей интервенции. В качестве повода решили использовать заключение Брест-Литовского мирного договора между Советской республикой и Германией. Союзники этот договор не признали и безотлагательно начали вторжение на советскую территорию.

Что касается установления контактов между интервентами и белогвардейцами, то различные миссии стран Антанты были весьма активны в России еще до Октябрьской революции. После свержения царизма масштабы их деятельности значительно увеличились. Еще в первые дни Мировой войны на заседаниях ЦК кадетской партии родился лозунг "единения" с союзниками[34]. Подлинного размаха единение русской общественности с союзниками достигло во время визита в Англию, Францию и Италию русской парламентской делегации весной-летом 1916 г. Таким образом, в период Первой мировой войны связи русской буржуазии с политическими деятелями Запада настолько развились и упрочились, что политическими последствиями стали и внешняя политика Временного правительства, и активное вмешательство представителей Антанты в ход развития событий в России, и, наконец, их участие в интервенции и поддержке антисоветских сил, в том числе и на Севере России. Опыт взаимоотношений союзных миссий и различных представителей стран Запада с либеральной оппозицией и царским правительством во время Первой мировой войны позволил им почти без задержки и особых раздумий определить свое место в быстро меняющейся политической ситуации в России после Октябрьской революции, и предпринять собственные меры вмешательства, перешедшего в ряде мест в открытую вооруженную интервенцию против большевистского режима. Интервенты приняли активное участие во всех поисках внутренней контрреволюции, начиная от моральной и финансовой поддержки до вооруженных вторжений. Посольства Англии, Франции и США сразу же превратились поистине в контрреволюционные гнезда. Туда потянулись контрреволюционеры, чтобы наметить совместные действия, выработать общую линию. Подобные примеры ежедневно устраивали в своих резиденциях Нуланс и Френсис[35].

Активизируют свою деятельность общества сближения с Англией, с которыми были связаны многие влиятельные русские политические деятели. Кроме того, в Россию ввозятся пропагандистские издания, выпущенные за пределами страны, которые призывают продолжать войну, укреплять дисциплину в армии. Но надежды, что Советская власть вскоре потерпит крах, не оправдались, поэтому интервенты пошли на решительные меры. Так, Френсис, проявляя ранее колебания, телеграфировал государственному секретарю США Лансингу с предложением о посылке крупных военных сил Антанты на Север для наступления на Петроград и Москву : "Я считаю, что единственным путем покончить с позором для цивилизации является немедленное занятие союзниками Петрограда и Москвы, путем посылки войск в Мурманск и Архангельск. Если пролетариат захватит власть в России и в Австро-Венгрии, все страны окажутся под угрозой радикальной социалистической революции."[36]Таким образом, вскоре после прихода большевиков к власти родился проект создания антисоветского Северного фронта. Российская контрреволюция вела борьбу с большевиками на нескольких фронтах. "Северный фронт с центром в Архангельске был тоже одним из крупных звеньев общего белого движения, - писал, находясь в эмиграции, его бывший главнокомандующий генерал Е.К.Миллер. – Он тоже имеет свою историю, разумеется, более скромную и значительно менее других приковывающую к себе внимание, но все же полную не одних только ошибок и неудач, но и самобытного государственного творчества и незабываемых подвигов героизма."[37].

С.Н.Городецкий, активный участник антисоветских переговоров в Архангельске, с октября 1918 г. по август 1919 г. – член северного правительства, управляющий отделом юстиции, в статье "Образование Северной области" сообщает, что мысль о создании белого фронта на Севере явилась у русских патриотов в Петрограде после Октябрьской революции. Но так как своими силами осуществить этот замысел не могли, нужно было заинтересовать в этом представителей союзных держав. Спешное создание фронта диктовалось следующими обстоятельствами: как только большевики в России захватили в свои руки власть, они, хотя до Брест-Литовского мира официально и не вышли из строя воюющих с Германией держав, но фактически стали как бы союзниками немцев. Так как Балтийское и Черное моря закрыты, связь союзников с Россией поддерживалась через Мурманск, Архангельск и Владивосток.

По сведениям Городецкого, в Петрограде была создана тайная организация "для свержения советской власти и восстановления демократического строя" – под именем "Союза возрождения России". Она вступила в переговоры с союзниками и требовала 25 тысяч регулярных войск, при помощи которых было бы возможно произвести восстания в ряде северных городов, создать военные силы с временным управлением и быстрым темпом двинуться на Москву. Изгнание большевиков из Северной области должно было быть совершено исключительно русскими силами. А союзники своей вооруженной силой должны были создать в крае уверенность, что победа будет не бесполезной.

По его словам, к помощи союзников пришлось прибегнуть по причине отсутствия средств и дисциплины, следовательно, опереться на свои силы казалось ненадежным. Страны Антанты же считали необходимым оказывать всяческую поддержку организациям, ведущим борьбу с большевиками. Вопрос о возможности воспользоваться иностранной помощью долго обсуждался в ответственных политических кругах. В конце концов, пришли к соглашению о допустимости воспользоваться союзническим десантом, как ядром, вокруг которого, сорганизуются русские боевые силы, воспользоваться материальными ресурсами союзников, но при условии невмешательства их в наши внутренние дела.

Таким образом, обнаруживается, что, находясь в зачаточном состоянии, белое движение ориентировалось, главным образом, на связи с интервентами. Идеи создания Северного фронта обсуждались в дипломатических представительствах правительства за рубежом, контрреволюционными органами в Петрограде, особую активность проявляла организация, возглавляемая Е.П.Семеновым и Н.С.Оболенским. Предпринимались попытки начать диалог по этой проблеме с политиками и дипломатами стран Антанты.

Еще 3 декабря 1917 г. британский военный кабинет поручил одному из своих членов, министру блокады Сессилю, информировать посла в Петрограде Дж. Бьюкенена, что "политикой правительства является поддержка любой союзной организации в России, которая противодействует большевикам, и оно щедро снабдит деньгами тех, кто проявит готовность поддержать дело союзников".[38]Аналогичных взглядов придерживалось и правительство Франции. Важное место в политике стран Антанты занимало использование в своих интересах местнических и сепаратистских настроений антибольшевистской направленности.

В декабре того же года внимание союзных политиков привлек, состоявшийся в Архангельске северо-восточный областной съезд представителей Советов, ревкомов, губернских земств, городских дум, кооперативов, и других организаций 7 губерний[39]. Формально съезд был посвящен экономическим проблемам. Делегаты обсудили октябрьский переворот и деятельность большевистского правительства, высказались за передачу власти в руки Учредительного собрания, а на местах – земствам и городским думам. Этот форум стал известной вехой на пути сплочения антибольшевистских сил региона и в выработке программы их политических и экономических действий.

И, наконец, 2 марта 1918 г. было получено полное согласие с Мурманским Советом. Так началась вооруженная интервенция на Севере России.

Следует обратить внимание и на события, происходившие в Финляндии. Приход к власти большевиков в России оказал значительное воздействие на российско-финляндские отношения. В первую очередь, это коснулось вопроса о будущем государственном устройстве Финляндии. 23 ноября (6 декабря) 1917 г. финляндский сейм большинством голосов принял решение о независимости страны[40]. Изоляция от Советской России, непризнание большевистского правительства в качестве законного – эту линию поведения стремилось выдерживать правительство Финляндии. Объявление самостоятельности Финляндии не привело к нормализации внутреннего положения в стране; отношение оставались напряженными. Буржуазные лидеры приступили к формированию полицейских подразделений и закупке оружия, основным поставщиком которого стала Германия. Со своей стороны финляндские рабочие обратились за помощью к Советской России. В ноябре – декабре 1917 г. их представители получили в Петрограде тысячи винтовок и десятки тысяч патронов, Часть оружия финнам удалось получить из русских воинских подразделений, расположенных в Финляндии. Присутствие русских войск в Финляндии в январе 1918 г. стало объектом пристального внимания со стороны правительств Финляндии и Советской России. Боеспособность этих войск была чрезвычайно низка. Русские военные власти в Финляндии, введя боевую готовность в связи с провокациями, также приказали войскам не вмешиваться во внутренние дела этой страны. Нередко происходили нападения на русские гарнизоны. Захваченным оружием снабжались отряды финских белогвардейцев. Страна стояла накануне Гражданской войны, причины которой вытекали из политических и социальных процессов в Финляндии. Главную ставку в борьбе с красными финнами Маннергейм сделал на Германию. На собственные силы он не надеялся, хотя ему удалось мобилизовать в свою армию около 70 тысяч человек, достаточно хорошо вооруженных[41]. Шведские и норвежские банкиры предоставили займы.

В рядах финских белогвардейцев сражалось до 1,5 тысячи шведских добровольцев. Свои услуги предлагали русские. Один из членов сената Энкель впоследствии вспоминал о попытках контрреволюционных русских организаций в Петрограде наладить сотрудничество с белофиннами. Он писал: "Русская контрреволюционная организация предложила свои услуги для участия в борьбе на финской территории. Я эту идею не поддерживал, но не была исключена возможность сотрудничества с этой организацией, в случае, если наметится поход на Петроград[42]".

Большое внимание в борьбе с Советской властью в России различные антибольшевистские организации связывали с Финляндией. В 1918/20 г. в стране насчитывалось около 20 тысяч эмигрантов, из них около 2,5 тысяч офицеры. Их главной целью было свержение Советской власти в России. Активизацию русских антибольшевистских сил в Финляндии следует отнести к осени 1918 г.

Например, в это время здесь появляется бежавший из Советской России один из бывших премьер-министров А.Ф.Трепов. В результате его деятельности был образован Особый комитет по делам русских в Финляндии. Сюда вошло около 30 человек. В его задачи входили помощь нуждающимся и защита русских интересов в Финляндии, пропаганда в европейском общественном мнении необходимости оказания поддержки России и Финляндии в борьбе с большевизмом.

По сообщению бывшего российского поверенного в делах Швеции К.Н. Гулькевича, планы Трепова сводились к тому, чтобы с помощью Маннергейма и финской армии взять Петроград, созвать сенат, объявив отречение царя недействительным и восстановить монархию. Взамен он обещал финнам Восточную Карелию и Кольский полуостров. В декабре 1918 г. Трепов посетил Стокгольм, чтобы просить поддержку у представителей Антанты. Но те, зная о его связях с немцами и планах по восстановлению монархии, просьбу его не удовлетворили.

Таким образом, все вышеупомянутые события предшествовали началу иностранной интервенции на Русском Севере. Русский Север полностью попал под власть и влияние англичан, американцев и французов, хотя связь с финнами рассматривалась как один из вариантов совместных действий против Советской России.

Политики и военные стратеги стран Антанты, в первую очередь Великобритании, активно прорабатывали различные варианты интервенции в Россию, и в том числе на Русский Север. По предварительным расчетам, на Север России должно было быть направленно не менее 2 – 2,5 пехотных дивизий, артиллерийские, железнодорожные, инженерные и другие части[43]. Было решено отправить в Россию с кратким инспекционным визитом военного руководителя Великобритании Э.Джеддеса для ознакомления с положениям дел совместно с генералом Пулем[44]. Вернувшись, они представили свои выводы и документы, которые и легли в основу британской и союзной политики по осуществлению интервенции на Север России. Тем временем контр-адмирал Кемп проработал план создания буферного государства - Беломорской республики. Она должна была расположиться на обширной территории от Ледовитого океана до Онежского озера, от финской границы до Ладоги. Она не должна была зависеть от Москвы, предполагалось ее признание британским правительством. Однако против этой затеи выступили США, Франция, Германия и Финляндия. Таким образом, проект британского правительства потерпел крах.

Первым объектом интервенции стал Мурманск. Во-первых, империалистические страны вложили много денег в строительство порта, во-вторых, с Севера для интервентов в случае нападения открывалась ближайшая дорога на Москву и Петроград, морской путь был наиболее удобен для союзников. На Мурмане уже с 1915 г. стояли союзные корабли и высадка десанта не представляла трудностей. Именно с Севера интервенты могли объединиться с силами контрреволюции, наступавшими с востока, - белочехами, белогвардейцами Сибири[45]. Мурман не оставил равнодушным и немцев, они тоже стремились взять побережье Севера и Финляндию под свой контроль.

Итак, в первые месяцы 1918 г. началась мобилизация матросов и солдат. Политические организации стали приобретать все более ярко выраженный контрреволюционный характер. 22 февраля 1918 г. ЦК РСДРП(б) обсудил предложение англичан и французов "о содействии нам в войне"[46]. Эти события произошли как раз в тот период, когда Германия вероломно нарушила перемирие, на Петроград надвигались войска и под угрозой находилось существование Советской Республики. ЦК партии решил принять материальную помощь от англичан и французов. 2 марта Мурманский совет заключил "Словесное, но дословно запротоколированное соглашение" с представителями Антанты[47]. Суть его заключалась в том, что административное и военное руководство отдавалось в руки союзников. Таким образом, к весне 1918 г. иностранная интервенция уже прошла два этапа. Первый этап – дипломатическая работа: военная разведка объектов интервенции, выбор места и времени высадки интервентов. Вторым этапом был захват первых плацдармов, подписание соглашений, закрепление завоеванных позиций. Число иностранных солдат на Севере росло, к англичанам и французам стали примыкать канадцы, итальянцы и сербы. Весной на Мурмане имело место оригинальное сосуществование местной Советской власти и иностранных войск. Этот период начала интервенции нарком иностранных дел Г.В.Чичерин назвал "малой интервенцией".

Июль 1918 г. – время, когда союзная интервенция, смыкаясь с антибольшевистской оппозицией, поставила Советское правительство перед тяжелыми испытаниями. 4 июля в Версале на Верховном военном совете Антанты Э.Джеддес охарактеризовал ситуацию в Северо-Западном регионе как безвластие и, по плану Пуля, предложил высадиться в Архангельске. Верховный военный совет одобрил планы расширения интервенции в Сибири и на Севере России. Британское, французское и итальянское правительства должны были отправить туда 6 батальонов, американское – 3 батальона.

Тем временем на совещании верховного командования Германии под председательством кайзера Вильгельма IIс тревогой говорили об усилении влияния Антанты в России, и назвали два способа ликвидации этого влияния. Либо склонить финнов выступить против англичан, либо предложить сотрудничать с немцами против Англии.[48]

С 4 июля общее руководство боевыми действиями на Мурмане стал осуществлять командующий Беломорским военным округом Огородников. Оборону Мурманской железной дороги возглавил Нацаренус. Его приказом от 5 июля 1918 г. было введено военное положение на Мурмане и в Карелии.

А интервенты, постепенно накапливая силы в этом районе, готовились к дальнейшему наступлению в глубь страны. На очереди стоял захват Архангельска, Вологды и Петрозаводска.

Мурманская ситуация осложнялась тем обстоятельством, что этот край находился в сфере военно-политических интересов Германии и белофиннов. В Финляндии шла Гражданская война, в которой большевики поддерживали красных финнов, Германия же поддерживала белофиннов и требовала от большевиков того же. Затем белофинны перешли в наступление на Мурманск и Карелию. В отражении наступления участвовали советские, англо-французские войска и красные финны.

Чтобы каким-то образом пресечь влияние Антанты на Севере, В.И.Ленин, возглавлявший Советское правительство, потребовал немедленно решительно выступить против действий иноземных захватчиков. Юрьев поставил перед Совнаркомом вопрос о нейтрализации влияния Англии, посредством вмешательства США. Он выступил с докладом, в котором доказывал необходимость поддерживать дружественный контакт с союзниками, аргументируя это так:

1. союзники не уйдут, что бы мы ни говорили;

2. союзники находятся здесь, чтобы сохранить край от германо-финнов для России;

3. союзники поддержат местную русскую власть, если та будет искренне стремиться оборонять край;

4. экономическое, продовольственное благосостояние не возможно без помощи союзников;

5. местное население всецело сочувствует союзникам и просит их продолжать оставаться в крае[49].

Юрьев был обвинен в нарушении приказа, и объявлен врагом народа. Мурманский совет порвал с Москвой и оказался в полной зависимости от союзников.

Вскоре интервенты вновь предприняли наступление вдоль Мурманской железной дороги и заняли в начале июля Кемь, затем захватили железнодорожную станцию Сорока. 30 июля 1918 г. союзникам было сообщено о создавшихся условиях для немедленной оккупации Архангельска. Удар по городу с моря нанесла союзная эскадра. Одновременно с высадкой десанта предполагалось двинуть по суше белогвардейский отряд под командованием Торнхилла, в направлении станции Обозерской. Интервенты стремились перерезать путь отступления советских войск из Архангельска на юг. Архангельск был в планах интервентов отправной точкой для наступления на Котлас и Вологду.[50]2 августа 1918 г. Архангельск был занят интервентами. Антанта сосредоточила в Мурманске и Архангельске свои силы. Уже 4 сентября 1918 г. в городе высадились 4800 американских солдат под командованием Стюарта. 20 сентября сошел на берег новый отряд интервентов: 500 американских, 500 английских и 700 французских солдат. 30 сентября в Мурманске было 5 батальонов англичан.[51]

От берегов Белого моря иностранные захватчики двинулись на юг по Северной Двине и железной дороге, связывающей Архангельск с Вологдой. Тем временем по указаниям ЦК партии и Советского правительства создавался Северный фронт и 6-я армия. Руководил им нарком М.С.Кедров. Советская флотилия вступила в бой спустя неделю после падения Архангельска. Но в августе-сентябре 1918 г. на Севере сил у Советской власти было недостаточно, чтобы разгромить иностранных интервентов. Английское командование, руководившее продолжительное время самостоятельно операциями на Северном фронте, располагало силами большими, чем красные. Действительно, в итоге в Мурманском крае интервентами было высажено 10334 человека и в Архангельске – 13182 человека; сил русских белогвардейцев хватало лишь на создание двух небольших партизанских отрядов. Генерал Айронсайд, командующий союзными вооруженными силами, руководил двумя операционными направлениями: одно совпадало с линией железной дороги и шло на Вологду, Москву, другое шло на Котлас, Вятку. Последнее - генерал посчитал за главнейшее направление. Союзники продвигались медленно и осторожно, затем начали встречать упорное сопротивление Красной Армии. С середины октября союзники вновь начали проявлять усиленную деятельность на Архангельской железной дороге. В ноябре стремились передвигаться по направлению к г.Вельску , желая отрезать красные войска, действующие на архангельском направлении, от их базы. Но эти наступательные попытки большим успехом не сопровождались. Возросла мощь Красной Армии. К этому моменту она достигла численности 10549 штыков, 210 пулеметов и 70 орудий, войска образовали несколько колонн.[52]Последующие военные действия, происходившие здесь, носили исключительно местный характер. Итак, союзникам удалось достигнуть согласия с Мурманским Советом и, беспрепятственно высадившись в северных портах России, развернуть иностранную интервенцию. Считая своей главной целью восстановление Восточного фронта путем вооруженного вмешательства на территорию Советской России, интервенты приняли условие Мурманского Совет
а – оказание военной помощи белогвардейским формированиям в их борьбе с Советским правительством. Однако, не совпадение первоочередных целей Антанты и белого движения, существенно осложняло их сотрудничество. А полная зависимость Белой армии от союзников обрекла ее на провал после того, как интервенты покинули Север России.






Глава II

Сотрудничество интервентов и белогвардейцев на Европейском Севере. Оккупационный режим.

Руководствуясь решениями о расширении иностранной интервенции, союзные дипломаты и их военные представители в России энергично готовили почву для ее реализации и летом 1918 г. резко активизировали свои связи с различными антибольшевистскими организациями, прежде всего с наиболее крупными и влиятельными из них – "Союзом возрождения России", "Национальным центром" и т.д., усилили разнообразную, и, в первую очередь, финансовую помощь им[53]. Особое внимание в своих планах усиления интервенции Антанта отводила силам внутренней контрреволюции. Это означало поддержку и оказание политической, военной, материальной и помощи белогвардейцам. Для того, чтобы сплотить и организовать все белогвардейские силы, выработать единый план действий против Советского правительства, руководители Антанты в ноябре 1918 г. пригласили на совещание в румынский город Яссы представителей различных политических течений контрреволюции [54]. Белогвардейцы оказались единодушны в просьбе расширить масштабы военных действий против Советской республики.

Но складывавшиеся в этот период отношения белого движения с союзниками не следует идеализировать. Эти отношения имели противоречивый и хаотичный характер. Отсутствовало единство среди политического руководства стран Антанты и белогвардейцев. При этом обстановку усугубляло то, что представителям союзных держав нелегко было разобраться в программах и взаимоотношениях конкурировавших между собой организаций, нередко стремившихся к тому же дискредитировать друг друга.

Противоречия между союзниками и русскими антибольшевистскими силами проистекали прежде всего из несовпадения их первоочередных целей. Для Антанты это скорейшее восстановление Восточного фронта, а для их партнеров – устранение большевиков от власти. Об этом прямо заявляет Л. Робинс, посол в Архангельске, не скрывая, что истинной целью являлось не допустить Германию к своим ресурсам, вывезенным в Архангельск, а также снять с Западного фронта несколько тысяч солдат. "Интервенция в Россию, которую многие ждут не должна выглядеть направленной против Германии, что приведет к воссозданию Восточного фронта. В этом случае она будет обречена на провал[55]"- отмечал Л. Робинс. Союзники стремились поднять свой престиж, заодно освободив от большевистского ига русский народ.

Исключительно важное значение имел вопрос о создании русской армии. 5 ноября 1918 г. Айронсайд учредил военный совет в составе высокопоставленных русских офицеров под своим председательством для оказания помощи в вопросах, касающихся создания этой армии. Особые надежды возлагались на В. Марушевского, прибывшего в ноябре 1918 г. в Архангельск, последнего начальника генштаба русской армии при Временном правительстве, назначенного командующим белой армии Севера. Он поставил условием своей деятельности гарантию поддержки союзным командованием. Союзники оказали ему содействие в осуществлении следующих мер. Во-первых, восстанавливались уставы, дисциплина, знаки отличия и награды старой армии. Во-вторых, проводилась регистрация офицеров и призыв их на военную службу. В-третьих, началась борьба с кутежами, азартными играми в офицерской среде и т.п.[56].

Но процесс строительства русской армии происходил весьма непросто. Генерал Марушевский утверждал, что ему и его подчиненным на каждом шагу приходилось испытывать недоверие и унижение со стороны союзников. Но с этим приходилось мириться, т.к. все отрасли военного дела, фронт и тыл находились в полном и непосредственном ведении интервентов. Марушевский характеризует сложившуюся обстановку следующим образом: "Чтобы охарактеризовать создавшееся положение проще всего считать его оккупацией, исходя из этого термина, все отношения с иностранцами делаются понятными и объяснимыми."

Итак, Северное правительство предполагало сформировать на первое время армию в 15 тысяч человек. Создаваемая армия находилась в полной зависимости от союзного командования, которое, как известно, обеспечивало ее снабжение, вооружение, подготовку и переподготовку офицерских кадров. Набор в армию происходил далеко не на добровольческой основе, о чем свидетельствует в своих мемуарах Айронсайд. Проводился смотр населения, всех пригодных по здоровью и возрасту к военной службе сразу же отправляли на фронт.14 июня 1918 г. было принято решение о формировании "Славяно-британского легиона". Легион создали для борьбы против немцев и финнов, но вместе с тем он должен был составить костяк белогвардейской армии, создать реальный противовес революционными отрядам.

Союзники откровенно намекали на свое превосходство, на это имелись все основания. По данным доклада комиссара Мурманского края Каверина от 19 июня, численность всех русских вооруженных формирований на Мурмане составляла около 3 тысяч человек, в то время, как численность союзников, несравненно лучше подготовленных в военном отношении была около 4 тысяч человек.[57]Еще более значительным был перевес их на море. Отсюда можно сделать вывод, что союзники проводили свою политику в данном регионе с позиции силы.

Возрастающее влияние англичан в Мурманске с момента высадки здесь десанта 6 марта 1918 г., вызывало известное беспокойство местных политических деятелей и они желали нейтрализовать его. Но обстановка складывалась так, что уже в июле 1918 г. союзная интервенция стала неотвратимой. Принципиально важную роль в реализации замыслов расширения иностранной интервенции сыграли решения Верховного военного совета Антанты в Версале 2 июля. А несколько раньше, 15 – 16 марта 1918 г., в Лондоне состоялась конференция премьеров и министров иностранных дел стран Антанты, на которой обсуждалась и проблемы интервенции на Дальнем Востоке и Севере России. Был представлен доклад британского генерала Нокса, рекомендовавшего, в частности, послать пятитысячный отряд в Архангельск для охраны союзных военных складов.[58]

2 августа 1918 г. город Архангельск был взят, и центр главных событий в северном регионе страны стал постепенно перемещаться из Мурманска в Архангельск. Это событие вскружило голову интервентам. Они считали, что большевики более неспособны к сопротивлению. Посол США в России Френсис активно настаивал на расширении масштабов интервенции. Он считал, что союзники смогут захватить Москву в течение одного или двух месяцев. В результате интервенция союзников приобретала все более организованный и целенаправленный характер. Красная армия между тем, ежедневно подкрепляемая новым пополнениями, увеличивала свое численное преимущество и боеспособность. Посол Франции Нуланс пишет: " Наша интервенция в Архангельск и в Мурманск, однако, оправдала себя результатами, которых мы добились с экономической точки зрения. Вскоре обнаружится, что наша промышленность в четвертый год войны нашла дополнительный ценный источник сырьевых материалов, столь необходимых демобилизованным рабочим и предпринимателям. Все это благоприятно отразилось на нашем торговом балансе[59]." По свидетельству того же Нуланса, англичане были первыми на архангельском торговом рынке. Они привезли товары низкого качества (обувь, ткани и т.п.), кое-кто из французов привез шелка и духи. Несмотря на голод, свирепствовавший в Архангельске, женщины бросились на эти товары, расценивая их как первую необходимость[60].

С июля 1918 г. по февраль 1920 г. Север находился под игом иноземных захватчиков и белогвардейцев. Летом 1918 г. белогвардейцами было создано "Верховное управление Северной области". 2 августа этого же года новое правительство выступило с декларацией, в которой заявило о взятых на себя обязательствах воссоздания государственной власти и восстановления демократических свобод[61]. В числе обещанных свобод были: свобода слова, печати и собраний. Вслед за декларацией главнокомандующий войсками интервентов генерал Пуль 7 августа издал приказ о запрещении проведения собраний, митингов и сходок в г. Архангельске. За неисполнение приказа предусматривалась привлечение к наказанию вплоть до расстрела. Военным губернатором Архангельска был назначен полковник французской армии Доноп, ему были подчинены русские офицеры и все союзнические офицеры в Архангельске. Таким образом, интервенты взяли управление Северной областью на себя. Была создана разведка интервентов и белогвардейцев. Доноп объявил Архангельск на военном положении, ввел военную цензуру на все печатные издания.

Через неделю после установления белогвардейской власти, промышленные торговые предприятия, а через месяц – торговые суда и прочее имущество судовладельцев, национализированное при советской власти, были возвращены прежним хозяевам. Постановление предусматривало сохранение частной собственности на землю, установление судов столыпинского типа,[62]действующих по законам царского времени.

Был издан приказ об аресте членов губернских и уездных исполкомов, их комиссаров и т.д. Далее по приказу Верховного управления Северной области создавались губернские и уездные следственные комиссии. Арестованными оказались огромные массы людей. Их социальный состав – рабочие и крестьяне. Ни один заключенный не мог быть освобожден без приказа Донопа. На наглое хозяйничанье интервентов рабочие ответили забастовкой, в результате которой в тюрьму было брошено 16 рабочих. А 14 августа 1918 г. появилась "Резолюция заседания союза архангельских лесопромышленников о ликвидации политических прав рабочих организаций, объявившая о недопустимости вмешательства рабочих союзов в дела предприятия, а управление заводом – делом предпринимателей". Наиболее жуткую известность получил "военный контроль", центральной фигурой которого являлся полковник Торнхилл. Марушевский пишет: " Военный контроль в области имел значение чисто политическое. Его предводители вели работу по охране интересов союзнических войск, наблюдали за населением".[63]За появление жителя на улице в ночное время вводились меры наказания: -штраф в размере 5000 руб. и выше; -тюремное заключение на срок свыше 3-х месяцев.

Граждане, заподозренные в сочувствие большевикам, придавались военному суду. Всякая пропаганда в пользу большевиков была запрещена. За нарушение этих постановлений могла быть применена смертная казнь.

В ночь с 5 на 6 сентября 1918 г. правительство эсеров было разогнано, заменило его новое белогвардейское правительство, созданное под диктовку англо-американских интервентов[64].

Итак, в сентябре 1918 г. сформировали Временное правительство Северной области. Интервенты на оккупированных ими территориях установили жесточайший режим военной диктатуры. Агрессия сопровождалась массовым террором и грабежом богатств Советского Севера. Район, занятый англоамериканскими и французскими интервентами, покрылся сетью тюрем и лагерей, в которые были брошены советские люди. В итоге, каждый 6-ой житель Архангельской губернии побывал в тюремных застенках или в лагере[65]. Начальство губернской тюрьмы было укомплектовано тюремщиками царского времени. Старшим надзирателем архангельской тюрьмы был назначен Мамаев. За период с 1918 г. по ноябрь 1919 г. через нее прошло около 38 тысяч человек, свыше 9 тысяч из них были зверски убиты. Первыми ее обитателями оказались служащие советских учреждений. Поводом к заключению являлось активная деятельность большевистской организации и органов Советской власти. Арестовывали за малейшее сочувствие к большевикам. Белые говорили: "Мы уничтожим не только большевиков, но и большевистский дух[66]." 80 % заключенных обвинялись в принадлежности к коммунистам. Большинство не имело ни малейшего понятия о коммунизме, это были крестьяне глухих отдаленных районов, попавшие в тюрьму совершенно случайно.

В ноябре – декабре 1918 г. шла усиленная разгрузка тюрем через военно-полевые суды. Ежедневно, в разных местах города, шли заседания полевых судов. Вот описание одного из таких заседаний: присутствовало 5 судей – офицеров. При чтении обвинительного акта посыпались слова: социалистическая революция, коммунизм, агитация, экспроприация собственности, пропаганда и т.п. А арестованные крестьяне вынуждены были, понурив головы, слушать непонятные для них слова. Одни обвинялись в том, что, желая избавиться от голода, призывали односельчан устроить комитет взаимопомощи, другие давали подводы красным. Затем начался допрос, длившийся 40 мин. Их забрасывали вопросами, не давая возможности подумать. Затем допрашивали подполковника морской службы Федорова. Он обвинялся в измене Северному правительству, в сочувствии большевикам и антисоюзнической агитации. Около часа длился допрос. Через 20 минут суд выносил приговор: "По указу верховного правительства Северной области, крестьяне деревни Медвежья Гора… за деяние, предусмотренное такими-то статьями, приговариваются к смертной казни через расстрел. Тоже касается и Федорова[67]." В своих действиях интервенты не брезговали даже самыми подлыми приемами. В один из июльских дней 1918 г. в Онегу пришла депеша о том, что из Мурманска следует пароход "Михаил Архангел" с продовольствием для населения города. Жители Онеги с нетерпением ожидали его прибытия. И когда "Михаил Архангел" подошел к пристани, неожиданно раздался пулеметный треск, падали люди, слышались душераздирающие вопли. Люди бросились врассыпную. А по трапу с винтовками наперевес высаживались английские солдаты. За ними на берег сошел полковник Торнхилл. Онежский уезд оказался во власти интервентов.[68]

Тюремных помещений не хватало. Под тюрьмы занял подвалы таможни, трюмы пароходов (например "Волжский"). Были выстроены тюрьмы на Кегострове, на Быку, на Бакарице. Наиболее мрачную славу снискали каторжные тюрьмы на острове Мудьюг и в бухте Иоканьга. Созданные интервентами Мудьюгская и Иоканьгская ссыльнокаторжные тюрьмы – самые кошмарные и позорные страницы истории англо-американской и французской интервенции на Севере. И так как тюрьмы Печенги, Мурманска, Кеми, Архангельска в 1918 г. были переполнены, то чтобы, "разгрузить" места заключения 23 августа 1918 г. открыли каторжную тюрьму на заброшенном, пустынном острове Мудьюге, расположенном в Двинской губе Белого моря, в 60-и километрах от Архангельска.[69] Тюрьму назвали "первым концентрационным лагерем для военнопленных". В действительности лагерь оказался каторжной тюрьмой. Первая группа каторжан прибыла на остров 23 августа 1918 г. Им предстояло своими руками построить и оборудовать себе тюрьму, в первую очередь карцеры-землянки.

Начальник тюрьмы Судаков установил жесточайший режим. Заключенных истязали, морили голодом, держали в карцере, из которого если кто и выходил живым, то на всю жизнь оставался калекой. Одним из первых туда попал заместитель председателя Архангельского Совета рабочих и солдатских депутатов А. Гуляев. На третьи сутки пребывания в карцере он уже не мог передвигаться и вставать с места. Бывший узник Мудыогской тюрьмы Павел Петрович Рассказов писал: "Представление о Мудьюге неразрывно связано с представлениями о высших страданиях, о высшей человеческой жестокости и неизбежности мучительной смерти. Кто попал на Мудьюг, тот живой труп, тот не вернется к жизни".[70]

Прибывших в Мудьюг стригли "под машинку". Не было ни бани, ни умывальников. Поэтому умывались из котелков, которые выдавались для пищи. Белье не выдавалось,одежда сгнивала на теле. Число заключенных в бараках, рассчитанных на 100 человек, дошло до 350 человек. Тюрьма представляла собой дощатые сараи, окруженные колючей проволокой, в шагах пятидесяти от них стояли могильные кресты[71]. Санитарно – гигиенические условия были ужасающими. Неимоверная теснота, грязь, паразиты и голод создавали самые благоприятные условия для заболеваний, а администрация не только не старалась улучшить положение заключенных, но и всячески стремилась сделать их еще более невозможными. В последствии это вылилось в страшные эпидемии тифа, дизентерии.[72]Участник гражданской войны Игнатьев в своем очерке "Некоторые факты и итоги 4-х лет гражданской войны" рассказывает: "Громадный процент арестованных был поражен цингой. Карцеры были холодными, располагались в простых погребах. "Больница" была такова, что член Онежской земской управы Душин лежа в ней в тифу отморозил себе все пальцы на ногах"[73]. Это был "лагерь смерти". Работать заставляли по 18 часов в день. Врач Маршавин свидетельствует, что работали заключенные с 5 утра до 23 часов. Часть из них работала в лесу, вырубая деревья на столбы для проволочных заграждений. Перерывов на отдых не было. В особенности тяжелы были земельные работы. Для засыпки низких мест срывали возвышенности и землю насыпали на носилки. Уже одни только носилки были очень тяжелы для изнуренных, голодных людей. Чтобы возить дрова, в сани впрягалось 4 человека. Немного легче была работа на устройстве проволочных заграждений. Люди ходили оборванными и поцарапанными, рукавиц для этой работы не было. Зимой снег заставляли разгребать также голыми руками. За две недели пребывания на Мудьюге все деревья на территории лагеря были вырублены, и два ряда проволочных заграждений высотой около 1,5 сажен охватывали лагерь колюче-острым железным кольцом[74].

Сильный голод дал о себе знать с первых же дней заключения. Омерзительные сцены разыгрывались под окнами, где жили французы (администрация и гарнизон тюрьмы состоял из французов). Из своих окон они выливали помои на улицу, проходящие мимо заключенные, не удерживались, бросались под окна и, ползая на четвереньках в помойной яме хватали кости, очистки картофеля, куски грязного сала. Выбирая удобный момент, французы выливали на них ведра помоев.[75]

2 октября 1918 г. в 4 утра 119 заключенных вывели во двор и погнали на баржу, которая стояла у Поморской пристани. В полузатопленную баржу сбрасывались арестанты. Баржу буксиром привели на Мудьюг. Под градом ударов, по грудь в холодной морской воде остатки группы достигли острова. Многие не остались в живых.

В тюрьме применялись изуверские пытки: жгли каленым железом, закапывали живьем в землю. Широко применяли и железные кандалы. Заключенные пытались группами или в одиночку бежать, но их ловили и расстреливали.

В середине октября 1918 г. бывший начальник Соломбальской милиции А.И. Вельможный организовал групповой побег с острова. Он и 2-ое матросов ночью преодолели проволочные заграждения и на лодке переправились через пролив. Они были пойманы в Архангельске, водворены на Мудьюг и расстреляны[76]. 30 июля 1919 г. бежавшие из неволи Варфоламеев, Лупачев, Котлов, были убиты при задержании. И все же большевики, находившиеся в Мудьюгской ссыльнокаторжной тюрьме, вновь приступили к подготовке группового побега. Руководили его организацией Левачев, Стрелков, Поскакухин. В стенке барака они устроили тайник, куда от пайка складывали по одной галете, создавая продовольственный фонд. Бывший узник лагеря М.А. Кузнецов рассказывал, что дневным рационом было в лучшем случае 4 галеты, консервы и горстка риса.[77]

По первоначальному плану наметили подготовку к побегу 500 человек и восстание. Однако предательство сорвало эти планы. Многие заключенные отправились в Архангельскую тюрьму, а за оставшимися усилился надзор.[78]

15 сентября 1919 г. в тюрьме вспыхнуло восстание. Восставшие пытались пробиться к дому администрации и захватить оружие, но сильный ружейный огонь заставил их повернуть назад. Охрана застрелила 11 человек, многие были тяжело ранены. Все же 50 заключенных сумели преодолеть проволочные заграждения и направились к бухте, где стояли баркасы местных крестьян. В них беглецы переправились через пролив. В день восстания комендант острова Прокофьев и начальник тюрьмы Судаков находились в Архангельске, поэтому некому было организовать преследование. Получив сообщение о побеге, они выехали на Мудьюг, а с ними тюремный инспектор. Затем на остров прибыла новая группа солдат под командованием английского полковника Деймана, который проводил расследование. 16 сентября 1919 г. 13 заключенных за попытку побега и содействие ему были расстреляны. Обшарив лес и не обнаружив беглецов на острове, белогвардейцы опубликовали в местных газетах их списки с приказом разыскать и доставить на расправу.

Тем временем бежавшие разделились на 2 группы. Первая во главе со Стрелковым направилась на Пензу. В течение многих дней беглецы шли вперед, питаясь ягодами и грибами. То один, то другой падали замертво. Лишь 30 сентября 1919 г. остатки группы (раньше ее численность достигала 32 человек) соединились с частями Красной Армии. Вторая группа состояла из 18 человек во главе с Коноваловым. На седьмые сутки, встретив белогвардейский патруль, группа рассеялась. Большинство было схвачено белыми и отправлено на Иоканьгу или расстреляны на Архангельский мхах, где обычно расстреливали заключенных архангельской губернской тюрьмы по решению военно-полевого суда. Лишь несколько человек из этой группы соединились с частями Красной армии. Так, восстанием и побегом заключенных 15 сентября 1919 г. и расстрелом 13 человек закончила свое существование мудьюгская каторга[79].

Оставшиеся заключенные были переведены в Иоканьгу, расположенную на Мурманском побережье. Открытие этой тюрьмы должно было решить две задачи: очистить Архангельск от опасных и неблагонадежных элементов и исключить возможность побега; и гарантировать полное истреблении заключенных. В Иоканьге были обеспечены те же условия, что и на Мудьюге. Карцер представлял собой земляной погреб в 1,5 сажени глубиной, обложенный с боков досками и заваленный сверху комьями земли. 23 сентября 1919 г. первая группа каторжан в 360 человек прибыла на Иоганьгу. По опыту Мудьюга карцером так же служил заброшенный ледник. Круглые сутки их держали запертыми. По ночам проводились обыски. Врывались пьяные охранники и начинали насмерть избивать арестантов. Санитарно-гигиенические условия не уступали мудьюгским. Был случай, когда у одного заключенного развилось столько паразитов, что товарищи вывили его во двор и сметали с него паразитов метлой. Каждые сутки смерть уносила по несколько жизней. За 1,5 месяца умерло 70 человек, а 2 попытки побега были сорваны[80].

"Чтобы ускорить вымирание заключенных, - вспоминает узник Воронцов, - администрация тюрьмы вводила всевозможные "новшества", в хлеб примешивалась карболка, которой дезинфицировали уборные, суп заправляли вместо соли морской водой"

Анкета, проведенная Иоканьговским Совдепом уже после падения Северной области, показывает, что из 1200 арестантов, побывавших в застенках Иоканьги, лишь 20 человек принадлежало к коммунистической партии, остальные были беспартийные. Тысячи людей были погублены в тюрьме совершенно не справедливо. Из этих 1200 людей, 23 человека расстреляны, 310 умерли от цинги и тифа, лишь 100 человек оставались более и менее здоровыми[81]. Свое существование Иоканьга закончила 20 февраля 1920 г., когда, узнав о разгроме белых, каторжане арестовали стражу. На мачте радиостанции взвился красный флаг.

Интерес представляет воспоминания участника Гражданской войны на Севере, бывшего командира вашко-мезенского полка, члена КПСС, подполковника в отставке И.С.Кривенко[82]. Когда его отряд был окружен и пленен, его сослали на Кегостров. Кривенко уже был приговорен к расстрелу военно-полевым судом и ждал смерти. Через неделю его вызвали и объявили, что в качестве заложника он будет увезен в Англию. Дело в том, что англичане, уходя из Архангельска, решили прихватить с собой заложников, чтобы обменять их затем на своих офицеров. Вначале сентября 1919 г. 47 человек погрузили в трюм английского судна[83]. Поместили арестантов в концлагере Уитли-бай. Кормили впроголодь. Над лагерем "шевствовали" представители международного общества Красного креста. Они почти каждый месяц заходили сюда и справлялись о том, нет ли больных. Этим они ограничивали свою заботу. Ни на какие работы арестованных не посылали, хотя они и просили. Заключенные быстро самоорганизовались, "комендантом" избрали Кривенко. Ввели дежурных ответственных за чистоту помещения и т.п. Даже организовали свою партийную организацию, секретарем которой снова был выбран Кривенко. Заботой организации было поддержание сплоченности и морального духа. Около 8 месяцев продолжалось это пленение, после чего их обменяли на английских офицеров[84]. Как видно из рассказа Кривенко, положение военнопленных в Англии и России даже не подлежит сравнению. Англичане проявляли большую человечность хотя бы тем, что не вмешивались во внутренние дела заключенных.

Многочисленные документы, хранящиеся в архивах и музеях страны, тысячи советских людей – живых свидетелей иностранной интервенции характеризуют американских и английских оккупантов как отъявленных палачей и извергов, грабителей и разбойников. "Мы помним, что сделали эти изверги у нас в Онеге, - вспоминает свидетель А.Леонтьев, - заняв город, они запретили людям сходиться группами, потребовали от населения выдачи советских и партийных работников. Арестовали 6 бывших служащих волостного исполкома. В сопровождении сотни солдат они вывели арестованных в поле, раздели догола, привязали к винтовкам и прогнали сквозь строй. После этого отбивали пальцы рук и выламывали ребра. Затем перебили голени и проломали черепа [85]. Уподобившись средневековым инквизиторам, "цивилизованные" изуверы изощрялись в самых утонченных видах пыток. Они отрезали у живого красноармейца Спирова уши и нос. Содрали с его руки перчаткой кожу вместе с ногтями. Применяли и электрический стул. Из фанеры делались небольшие кабины, которые изнутри оплетались проволокой. Они привязывали человека к проволоке и включали ток.[86]В сентябре 1918 г. интервенты заняли деревню Троица, взяли в плен группу красноармейцев, загнали на баржу и утопили в море.

Американские солдаты, ворвавшись в село Ровдино, приказали крестьянам предоставить хлеб, мясо, овощи, лошадей для интервентов. Крестьянину Попову американские солдаты завязали глаза и 14 километров гнали пешком с мешком песка на спине. В селе Ровдино они зверски истязали его, а затем живого закопали в землю. Захватив деревню Пылища Онежского уезда, интервенты и белогвардейцы зверски расправились с мирными жителями. Карательный отряд вывел группу крестьян на опушку леса и зверски убил их. Трупы их были страшно обезображены, их невозможно было узнать: изломанные руки и ноги, выколотые глаза, рассеченные головы и лица[87]. Тяжело больного командира ледокола "Святогор" И.А. Дрейера интервенты сначала распяли на столбе, а потом застрелили. Зимой 1918 г. белые захватили Печорский край. Началась зверская расправа с людьми. Первыми жертвами стали активные защитники советской власти[88]. Их белогвардейские звери подвергали длительным и жестоким пыткам и издевательствам и бросали в прорубь. В низовьях Печоры в зиму 1918/19 г. около 200 человек было утоплено. Крестьян отправляли на фронт под угрозой расстрела. Крестьяне не хотели воевать против Красной Армии. 17 июля 1919 г. из Двинского Березника и из деревни Осинов отправили в Архангельск 400 мобилизованных. Под усиленным конвоем привели 14 бунтовщиков, отказавшихся воевать на стороне белогвардейцев, и тут же перед строем всего сбора мобилизованных крестьян расстреляли [89].

7 марта 1919 г. из Прилуцкой волости пришло сообщение, что явилась разведка белогвардейских банд около 30 человек во главе с Матвеем Махновым и арестовала 10 человек. Это происходило во многих деревнях, чтобы из арестованных крестьян создавать партизанский отряд. 16 мая 1919 г. белогвардейцами было убито 4 человека в Нижмозерской волости: выборный председатель волостной управы Марин, расстреляны Кузьмовский, Козьяков с сыном. Последние двое были изуродованы, у сына Козьякова был снят череп. Расстрелом распоряжался Капитонов.

По данным чрезвычайных комиссий, расследовавших злодеяния американо-английских и французских интервентов, за 19 месяцев пребывания их на Севере России, заморские поработители нанесли ранения и увечия 19231 человеку, избили 112805 человек, изнасиловали 3116 человек, заразили болезнями 51886 человек, ограбили 54970 человек.[90]

Одной из основных проблем Северной области была финансовая. Русские власти и союзники нуждались в надежной и твердой валюте. Эта тема стала предметом сложных переговоров и острых дискуссий. В центре внимания оказалась британское предложение выпуска северных рублей, обеспечиваемых золотым фондом в Банке Англии. Белые власти же опасались подчинения англичанам местной экономики. В конечном счете , 11 ноября 1918 г. было издано постановление об учреждении Государственной Эмиссионной Кассы в составе назначенных 4-х членов и англичанина – председателя Э.М. Харвоя. Займы были гарантированны лесными ресурсами Серверной России.[91]В результате проведенного мероприятия, начался процесс обесценивания других денежных знаков в отношении "северных рублей", что особо отразилось на положении малоимущих слоев населения. Однако, финансовое положение Северной области продолжало оставаться критическим. Чтобы ослабить влияние англичан, Северное правительство развивало экономические отношения и с другими союзными державами. В октябре 1918 г. в Архангельске было организовано "Экономическое французское бюро". В феврале 1919 г. было учреждено северное отделение Русско-американского комитета для содействия экономическому сближению Северной России и Америки[92]. Для ослабления зависимости от интервенции осенью 1918 г. было создано Северное областное общество снабжения. Но это общество не могло конкурировать с союзниками, так как испытывало огромный дефицит валюты. Интервенты оказывали помощь и обеспечивали существование области, но установление оккупационного порядка подрывало поддержку населением Северного правительства.

Интервенты организовали колониальный грабеж края. Из Англии вывозилось большое количество военных припасов, снаряжения, обмундирования, продовольствия для армии. Белые с переброской товаров испытывали много трудностей, так как зимой водный путь не работал, а железная дорога проходила только от Архангельска до Обозерской. По этой причине население было повлечено к гужевой повинности. Лошади сгонялись из местностей, находящихся за 250-300 верст от сборных пунктов, причем брались на неопределенный срок. Английские солдаты не называли русских иначе, как "русская свинья". Они поработили население Русского Севера. Очень часто у ямщиков не хватало хлеба для себя и фуража для лошади. Зимой в 35-градусные морозы им, голодным и холодным, приходилось проводить целые сутки под открытым небом. Ямщиков избивали, а за малейшее сопротивление – расстреливали. Англо-французские солдаты в большинстве случаев ездили в разведку на лошадях. Встречая обоз, лучших лошадей они забирали. В ночь с 26 на 27 января 1919 г., как сообщает газета "На борьбу…", в селе Шеговары белогвардейцы разграбили лавку общества потребителей[93]. Приказчика, который начал сопротивляться, избили, а лавку подожгли (сгорело на 120 тыс. рублей), к тому же было сожжено здание высшего начального училища со всеми книгами, имуществом учителей (на 200 тыс. рублей), здание сельского училища и т.д. Интервенты не гнушались ничем: пенькой, кожей, сеном, пушниной, льном и т.п. Они забирали культурные ценности – картины, книги, музыкальные инструменты; разоряли рыбные промыслы, угоняли рыболовные суда. Архангельско-беломорское управление государственного треста "Северолес" сообщает об убытках, нанесенных интервенцией за период с августа 1918 г. по февраль 1920 г.[94]: посевная площадь края сократилась более чем на 20%, особенно сильно пострадал скот. Но больше всего пострадала лесная промышленность: лесопильные заводы частью сгорели или были разрушены, а значительная часть готовой продукции либо вывезена за границу, либо расхищена. 5,5 лет не хватило после окончания интервенции, чтобы полностью восстановить промышленность. Общая сумма убытков лесной промышленности 2769000 фунтов стерлингов.

С первых же дней приезда в Архангельск американцы и англичане организовали вывоз ценностей за границу. Так, в 1918 г. захватили с грузом 57 больших пароходов и 4 парусника в союзнические страны и 14 пароходов и 132 парусника – в Норвегию. По данным таможни с 2 августа по 31 декабря 1918 г. из Архангельска вывезено 6968035 пудов различных грузов. В 1919 г. – 4281015 пудов.

Из газеты "Известия временного комитета профессиональных союзов" известно, что на имя Чайковского было переведено 60 тыс. ф.ст., на имя генерал-лейтенанта Ермолова в Лондоне – 30 тыс. ф.ст.

А в качестве налогов с населения Севера взыскали 215 млн. рублей. Итого, потери населения составили: посевы – 20137149 руб.; скот – 139660383 руб.; инвентарь – 69009067 руб.; одежда – 61444292 руб.; постройки – 690433237 руб. и т.д. Всего – 558377451 руб.[95]

Вот таким разрушенным и обескровленным оставили Север "союзники" – Англия, США и Франция.

Десятки тысяч людей расстрелянных, замученных, заморенным голодом, разоренные, сожженные города и деревни – наследство от носителей бесчеловечной жестокости и варварства представителей[96]"культурного" Запада. Конечно, все это не могло не вызвать сопротивления населения Северного края.

У изнуренного и обескровленного народа не было сил поднять всеобщее восстание, чтобы свергнуть военную диктатуру и изгнать непрошенных гостей со своей земли. Поэтому единственным методом борьбы оказалось создание подпольных организаций, агитация, пропаганда и создание партизанских отрядов. Всю надежду на избавление от интервентов и белогвардейцев северяне связывали с приходом Красной Армии.



Глава III

Боевые действия и уход интервентов с Русского Севера.

По достигнутому соглашению с Мурманским Советом 6 марта с борта флагмана союзной эскадры линкора "Глории" в Мурманске высадился отряд британских морских пехотинцев (по различным данным от 130 до 200 человек). Интервенты постепенно накапливали силы в этом регионе. К лету 1918 г. в районе Мурманска было сосредоточено около 4 тысяч иностранных солдат. На очереди стоял захват Архангельска, Вологды и Петрозаводска. 5 июля 1918 г. было введено военное положение на Мурмане и в Карелии.

Ситуация осложнялась еще и тем, что в конце марта 1918 г. в северную Карелию вторглись белофинские отряды, ставившие своей целью овладение Кольским полуостровом и Карелией. Общая численность этих отрядов, наступавших на Кемь и Кандалакшу, составляла около 2,5 тысячи человек. Гражданская война и угроза расширения сил интервенции требовали создания регулярной Красной Армии.[97]

Работа по созданию красноармейских отрядов в Карелии началась в феврале 1918 г. До этого времени вооруженные силы края состояли из отрядов, созданных из рабочих местных предприятий и Мурманской железной дороги. Значительную помощь в организации Красной Армии и защите Карелии от интервентов оказали петроградские рабочие[98]. По распоряжению Советского правительства, в апреле 1918 г. из Петрограда на северные участки Мурманской железной дороги было отправлено два отряда красноармейцев. Отряд под командованием Комлева принял охрану дороги от Мурманска до Кеми, другой отряд Спиридонова – от Кеми до Масельгской. Большинство их распределилось по станциям по 10-15 бойцов. На станции Кемь – 150 бойцов[99].

2 июля 1918 г. интервенты напали на станцию Кемь, но Спиридонову с отрядом удалось вырваться и отступить к станции Шуерецкая (25 км южнее Кеми). На перегоне Кемь – Шуерецкая отряд сжег мосты через реку Мягреку и Шую, что задержало продвижение сухопутных частей интервентов, срывая план наступления Кемь- Сорокская-Мед.Гора – Петрозаводск.[100]

6 июля на Сорокском рейде появился военный корабль интервентов. Высадившиеся на станции англичане разогнали советы, закрыли профсоюзы, начались репрессии. В конце июля они оккупировали все побережье Карельского Поморья. Интервенты продолжали продвижение на юго-восток вдоль побережья Белого моря и на юг по направлению к Петрозаводску. Здесь их задержали отряды Спиридонова,Солунина. Встретившие сопротивление части англо-французских войск отошли к станции Олимпия-Парандово. Другая группа противника, захватив поморские селения Сумский Посад, Лапино и Нохгу, продвигалась на юг по Повинецкому тракту, но была остановлена петроградскими бойцами южнее озера Сумозеро и деревни Воренжа..

Тем временем, 2 августа 1918 г. интервенты заняли Архангельск и продвигались в направлении Котласа и Вологды. Из докладной записки военного руководителя Беломорского морского военного округа Ф.Е. Огородникова в высший военный совет от 3 июля 1918 г. следует, что на Мурманском рейде находились: британский броненосец "Глория", французский крейсер "Адмирал Об", американский "Олимпия" и еще крейсер "Кокрен" в Печенеге. По совокупности имеющихся здесь сведений, общее количество союзников могло достигать от 12 до 15 тысяч человек.[101]В итоге, в Мурманском крае интервентами было высажено около 10 тысяч человек, в Архангельске – 13 тысяч человек, а сил русских белогвардейцев хватило лишь на создание двух небольших партизанских отрядов, (общей численностью до 1 тысячи человек во всей северной области) Общее командование войсками интервентов осуществлял генерал Пуль. Союзники продвигались медленно и осторожно.

В середине февраля 1919 г. войска интервентов и белогвардейцев перешли в наступление вдоль линии Мурманской железной дороги. На Сегежу наступали с 3-х сторон, имея почти десятикратное превосходство над защитниками города, город взяли.

21 февраля интервенты начали наступление по всей линии боевого участка. Красноармейские части, разрушив мост через реку Сегежа отступили к станции Уросозеро. Около 2-х месяцев там шли бои и лишь в конце апреля в начале мая врагу удалось захватить станции Уросозеро и Масельгская. Как следует из сообщения чрезвычайного комиссара Мурмано-Беломорского края С.П. Нацаренуса В.И. Ленину еще 19 июля 1918 г. интервенты производили съемку местности с аэропланов.в районе станции Сегежа, Масельгская и Медвежья Гора.[102]Бои за станцию Медвежья Гора велись с 4 по 21 мая 1919 г., интервенты взяли ее. Дальнейшее наступление последних было приостановлено около станции Кяппесельга[103].

Положение советских войск становилось опасным. С выходом на побережье Онежского озера интервенты получили возможность сформировать озерную военную флотилию, начать операции по восточному побережью к Пудожу. Кроме того, весной 1919 г. на территорию южной Карелии вторглись части белофинских войск, пытаясь захватить Лодейное поле и Петрозаводск.

Дальнейшее продвижение внутренней и внешней контрреволюции было остановлено. Сопротивление народных масс политике интервентов и белогвардейцев возрастало. Ситуация на фронтах Гражданской войны резко изменилась, войска интервентов терпели поражение. Была полностью разгромлена большевиками армия Юденича, поспешно отступали на юг войска Деникина, а в Сибири терпели поражение за поражением колчаковцы.

На Северном фронте красные в ноябре - декабре 1918 г. овладели частью Коми края, заняли Яренск и Усть-Сысольск, ликвидировали угрозу Котласу. Неудачу потерпела попытка декабрьского наступления белых на Двине. В результате командование полностью отказалось от наступательных замыслов и основное внимание уделяло организации обороны.[104]

Усилилось недовольство и брожение в тылу. На смену августовскому подъему в настроении значительной части населения вновь появились апатия, усталость, неверие в перспективы борьбы. Наряду с политическими для этого были и экономические причины – углубление хозяйственного кризиса в области[105]. Нарастали движения с требованиями перемен, облегчения положения и прекращения Гражданской войны. Усиливалась политизация населения, росли просоветские симпатии. Сводка оперативного управления полевого штаба реввоенсовета республики о начале иностранной военной интервенции на советском Севере сообщала следующее: "Несмотря на то, что интервенты с жителями заигрывают, снабжая их продуктами, общее настроение местных жителей к пришельцам враждебное".[106]

К моменту вторжения интервентов из Архангельска уехали почти все видные работники. Для создания подпольной организации заранее не были приняты меры – не было ни связей, ни документов, ни оружия. Оставшиеся в Архангельске коммунисты в первое время старались прежде всего обезопасить себя от преследований и найти средства к существованию, а затем уже они начали налаживать между собой связи. Примерно в конце августа 1918 создается подпольная большевистская группа во главе с председателем профсоюза транспортных рабочих Карлом Теснановым.[107]В его подпольную группу входили Роберт Турко, Фриц Антынь, Ян Розенберг и др. Как руководитель профсоюза Теснанов находился под наблюдением белогвардейской контрразведки. На первом собрании группы было решено оказать материальную поддержку семьям арестованных большевиков, а политическим каторжанам и в Мудьюг были отправлены продовольственные посылки (хотя можно усомниться в том, что эти посылки дошли до своих адресатов).

Другая подпольная группа образовалась вокруг председателя профсоюза архитектурно-строительных рабочих Дмитрия Прокашева. Членами организации были Г. Юрченков, Н. Рязанов, Васильева и др.

Сапрыгин принимал активное участие в оборудовании подпольной типографии. Удалось выпустить три печатные прокламации. Печатались они тиражом от 2 до 3 тыс. Выпускались за подписью "Архангельский исполнительный комитет Российской Коммунистической партии (большевиков)"[108]. Проводили агитационную работу в тылу противника, раскрывая солдатам истинные планы их командования и подталкивая их на сопротивление против ведения военных действий. Деятельность подпольщиков усиливалась, расширялись связи с рабочими лесозаводов, морского порта, устанавливались контакты с надежными людьми среди солдат. Агитационная работа была налажена и среди иностранных солдат. Коммунистка Эмилия Звейниэк, владевшая немного английским языком, устроилась на работу в американский Красный Крест. Здесь она пыталась прощупать настроения американских солдат. Печатались листовки для французских солдат, их перевел на французский язык военный моряк Сывороткин[109].

На борьбу с большевиками союзническое и белогвардейское командование мобилизовало весь свой разведывательный, сыскной и полицейский аппарат, все квартальные комитеты, так как активная деятельность подполья представляла собой большую угрозу и в тылу, и на фронте, оказывала влияние на настроения народа и военнослужащих. Началась волна облав, обысков и арестов. На чердаке дома, где помещался совет профсоюзов контрразведчики нашли 8 винтовок, что стало удобным поводом для ареста Теснанова. Костяк подпольной большевистской организации был разгромлен, но ее разгром не положил конец уже начатому делу, просто изменились формы работы, усилилась конспирация, дух коммунизма уничтожить интервентам не удалось.

Труды большевиков не пропали даром. В антантовских и белогвардейских частях начался процесс разложения, усиливались антивоенные выступления.В январе 1919 г. в Кандалакше взбунтовались и отказались воевать против Красной Армии отряды английских солдат.[110] Они потребовали немедленной отправки на родину. Отряды были расформированы, зачинщики бунта арестованы. В феврале группа английских солдат в Мурманске подожгла склад с военным имуществом. В своей докладной записке о режиме на оккупированной интервентами территории Кольского полуострова и Северной Карелии заведующий агитационно-просвятительным отделом Олонецкого губвоенкомата М. Чуменков свидетельствовал: "Матросы с судна "Глория" устроили бунт, в результате чего 50 человек было расстреляно. Силы белогвардейцев и интервентов на Мурмане не превышали 9 тысяч человек, из коих более половины не надежны, то есть при первой возможности перейдут на сторону красноармейцев"[111]. Росту антивоенных настроений во многом способствовала агитационно-массовая работа политотдела 6-ой армии. Работники политотдела готовили специально для вражеских солдат листовки и прокламации на английском и французском языках, то есть предпринимали энергичные меры для развертывания пропаганды в прифронтовой полосе и в тылу противника.[112]Листовки печатали в Петрограде, Вологде и Москве, затем их разбрасывали во вражеском расположении. Текст некоторых листовок подписывал В.И. Ленин. Так в одном из агитационных материалов, озаглавленном "Зачем вы пришли в Мурманск?," говорилось: "Вы будете воевать не против врагов, а против таких же рабочих, как и вы сами. В России мы добились успеха. Сбросили гнет царя, помещиков… Нам еще предстоят гигантские трудности. Мы не можем построить новое общество за один день. Мы хотим, чтобы вы нам не мешали".[113]Большое значение и влияние имело модное движение в Англии, США, Франции и других странах за прекращение интервенции в России под лозунгом "Руки прочь от России!" В Лондоне были созданы специальные комитеты, а в листовках осуждались действия английского правительства, которое, по мнению британских рабочих, стремилось уничтожить свободу в России, опасаясь, что и англичане, как и русские рабочие, захотят стать хозяевами своей судьбы. В США трудящиеся оказывали поддержку русским людям в отказе грузить оружие для белогвардейцев и интервентов.

Все это обеспечило разложение белой армии и войск интервентов. Падала дисциплина в войсках, учащались случаи дезертирства и переход солдат на сторону красных, иногда целыми подразделениями. Солдаты начинали понимать всю бесцельность и бесполезность этой войны, выгоды от которой будут пожинать их командование, их правительство и крупные капиталисты.

О настроениях европейских рабочих до сведения солдат доводили большевики. Вот примерный текст листовки кемской подпольной организации:

"Британские рабочие протестуют против вашего пребывания здесь, против Вашей борьбы с нами. Вас требуют домой…Британские солдаты! Прекратите борьбу с нами, не позволяйте продолжать эту позорную блокаду, которая изнуряет наших женщин и детей…"[114]. Подобного рода пропаганда вызывала сильное брожение среди войск противника. Начались волнения.

В ноябре 1918 г., подняв красные флаги, ушел с фронта французский отряд. Командование учинило зверскую расправу над ним. А в декабре на позициях у деревни Кадыш произошло братание солдат 339-го американского полка и солдат 15-го советского полка. Один из американских офицеров заявил: "Американцы признают русское революционное правительство и никакой войны против большевиков вести не будут"[115].

Летом 1919 г. произошел ряд восстаний в белой армии, сорвавших наступление войск интервентов. В ночь с 6 на 7 июля вспыхнул мятеж в районе Топса-Троица в первом батальоне Дайеровского полка, сформированном при личном участии Айронсайда из пленных красноармейцев и заключенных губернской тюрьмы[116]Колебания усиливались и в четвертом стрелковом полку. Совместными действиями интервентов и белогвардейцев восстание было подавлено, 11 человек расстреляно, часть брошена в тюрьму а остальные вместе со вторым батальоном Дайеровского полка реорганизованы в рабочий батальон. Айронсайд видел глубокие противоречия в белом лагере и его недобрые предчувствия оправдались: раскол в войсках принимал угрожающие размеры. Особенно чувствительным ударом для союзников и белогвардейцев было восстание 5-го Северного стрелкового полка. Арестовав весь офицерский состав, солдаты 5-го полка возглавленные коммунистом Щетининым, со всем оружием перешли на сторону Красной Армии. Ситуация настала как снежный ком, происходило восстание за восстанием: на Пинеге в 8-ом полку, затем на Двине в Славяно-британском легионе, в 6-ом полку на железной дороге - и это только на Архангельском фронте[117].

Весна 1919 г., начавшаяся с серьезных внутриполитических и военных осложнений, завершилась некоторой стабилизацией ситуации. После неудачи в Шенкурском сражении (зимой 1919 г.), весной военная инициатива вновь перешла в руки интервентов и белогвардейцев. Весеннее наступление адмирала Колчака возродило надежды на соединение сил северной и восточной контрреволюции.3 июня 1919 г. состоялось совещание руководителей стран Антанты, где они выразили готовность предоставить Колчаку и др. правительством необходимую помощь.[118]Это решение стало важной вехой в деле развития сотрудничества союзников с антибольшевистскими силами в России. 10 июня войска и флот Северной области были слиты в единое целое с сибирскими вооруженными силами, а генерал Миллер был назначен главнокомандующим всеми сухопутными и морскими вооруженными силами белых. Все еще надеясь укрепить свое положение, белогвардейское правительство Севера решило усилить вербовку в так называемою "Новую русскую армию". Прежде всего было решено создать "Народное ополчение", которое могло бы взять на себя многие тыловые функции, в частности охрану складов, мостов, портов и освободить таким образом боевые подразделения для фронта.

16 августа 1919 г. было опубликовано воззвание к жителям Кольского полуострова и Северной Карелии, призвание все мужское население добровольно вступить в ряды ополчения[119]. Но надежды белых не оправдались. Рабочие и крестьяне отказались идти в ополчение. 6 сентября воззвание повторили с обещаниями высокого жалования, хорошего пайка и других благ. Но подкупить население не удалось. Тогда белогвардейцы решили прибегнуть к насилию. Началась насильственная мобилизация мужского населения 22 возрастов с 1880 г по 1901г. рождения включительно[120]. Но и те, кого удалось мобилизовать не были надежной силой, ибо при первом же случае переходили на сторону красных. Белогвардейская разведка сообщала: "Среди мобилизуемых в Княжной Губе и в Кандалакше настроения тревожные. У всех одна мысль, что "пусть, мол, только дадут оружие, а мы покажем им мобилизацию".

Контрреволюция развернула наступление. В конце июля 1919 г. красноармейским частям пришлось оставить ст. Кяппесельгу, потом Лижму, а к началу августа – станцию Кивач. В конце сентября советские войска при поддержке Онежской флотилии провели в районе Лижмы блестящую операцию, во время которой отбросили врага к станции Кяппесельга. Летнее наступление интервентов завершилось провалом[121].

После контрудара красных от замыслов продолжения наступления пришлось отказаться. Началось и отступление Колчака. 18 сентября 1919 г. союзники начали отводить свои отряды с передовых позиций. На рассвете 27 сентября последние корабли с войсками союзников покинули Архангельск, а 12 октября – Мурманск. Так бесславно закончилась иностранная интервенция на Севере России.

Осенью 1919 г. интервенты покинули Север, а 3 февраля 1920 г. 6-ая советская армия перешла в наступление, которое развивалось успешно. В середине февраля части Красной Армии подошли к Архангельску. Генерал Миллер бросил войска и позорно бежал 19 февраля 1920 г. на ледоколе "Минин". Утром 20 февраля отряды Красной Армии вступили в Архангельск. Там установилась советская власть.

Рухнул Онежский фронт и Северная область, разрезанная пополам, сухопутное сообщение с Мурманском было прервано, в тылу Мурманского фронта вспыхнуло восстание. Все началось с Мурманска где действовала подпольная организация. Особенно активизировалась деятельность подпольщиков с осени 1919 г. В ноябре в Мурманске образовалась крупная революционная группа, ставившая своей задачей подковку и проведение вооруженного восстания для свержения белогвардейского правительства. Одним из главных руководителей организации был большевик И.И.Александров. Членами ее были также В.Д. Грассис, И.Д.Скидер, С.А. Чехонин. После ареста последних работу продолжили Александров и Родченко, но уже усилив конспирацию.

Между тем в тылу усилилось партизанское движение. Под влиянием большевистской агитации крестьяне прифронтовой полосы уходили в отряды партизан. Из мобилизованных белых солдат удалось сформировать красный партизанский отряд[122]. В состав входило 65 человек, которые поддерживали связь с архангельскими подпольщиками.

Некоторые сведения о взаимоотношениях белых и интервентов содержаться в очерке Б.Ф.Соколова (член северного белого правительства) "Падение Северной области". Соколов пишет, что особенно бросалось в глаза обособленность англичан от русских военных. Зачастую и те, и другие жили бок о бок, и, однако, никаких отношений между ними не было. Каждый жил собственной жизнью, собственными интересами. Англичане держались в своем кругу, русские - в своем. Но все же англичане более и менее интересовались русскими, охотно вступали с ними в разговоры, принимали у себя и угощали. Русские же солдаты были преисполнены какой-то инстинктивной бессознательной враждебности к ним.[123]Совершенно ясно, что при таком положении дела, при разобщенности и даже ненависти среди людей, которые сражаются ради одной цели, нельзя достичь успеха. Над этим серьезно задумывалось командование союзнических войск. К концу июля 1919 г. вопрос об эвакуации обсуждался на заседаниях британского военного кабинета. Генералы Айронсайд, Мейнард и Хоор критически оценили итоги иностранной военной интервенции в России.

Поражение белогвардейской армии было предрешено, потому что власть в Северной области была восстановлена ими насильно. Это насильственное подчинение и стало причиной поражения, так как основную массу населения не устраивал установившийся там прежний режим. В победе над большевиками было заинтересованно только высшее командование белогвардейцев, а также интервенты, уже делившие между собой шкуру не убитого медведя, то есть разграничивали сферы влияния в России. А простому войску, на которое опиралась власть нового правительства Северной области, эта победа таких выгод не сулила, напротив, солдат ожидало подчинение и эксплуатация, как и остальное население. Вследствие этих причин ни о какой победе говорить было нельзя, и рассчитывать на нее было безнадежно, так как никакая власть без поддержки народа невозможна.

Большевистские подпольные организации своей пропагандой и агитацией в армии ускоряли процесс ее брожения и разложения, помогли понять солдатам их перспективы, взглянуть на будущее. В войсках началось сопротивление, произошел раскол, падал моральный дух солдат и офицеров, армия теряла боеспособность, уходила на сторону красных, которые одерживали победы на всех фронтах. Сначала выступления в белой армии и среди интервентов происходили стихийно и легко подавлялись командованием, а зачинщики расстреливались. Затем восстания приняли организованный, то есть осознанный характер, а восставшие стали переходить на сторону красных. В результате правительство белогвардейцев потеряло свою единственную опору и силу, не нашло поддержки у народа. Корыстные планы стран Антанты рухнули вместе с белым правительством.



Заключение

Тема вооруженного вмешательства стран Англии, Франции и США в дела Советской России в 1918-1919 гг. получила широкое освещение в отечественной и зарубежной историографии. Оценка отечественными историками иностранной интервенции в течение ХХ столетия не раз менялась. Конечно, решающее влияние на науку оказывала политическая ситуация. Свой отпечаток отложили: руководство партии, культ личности Сталина, "холодная война" и другие факторы, связанные с международным положением СССР и обстановкой в самой стране. Поэтому до 1985-1986 гг. нельзя говорить об объективности советской науки.

Работы отечественных историков в тот период носили обвинительный характер в отношении иностранного вмешательства в дела России. Историки, хотя и отмечают важность для союзников военно-стратегического фактора, который послужил одной из причин интервенции, все же основной причиной считают факторы политико-идеологического характера, в частности, отношение к большевикам и их политике. Наиболее объективно подошел к этой проблеме В.И. Голдин, который старался не выносить обвинительных оценок той, либо другой стороне.

Что касается зарубежных авторов, то здесь всегда превалировала тенденция оправдать интервенцию в Россию, обвинить советскую власть в предательстве и связях с "Центральными" империями, то есть с Германией и ее союзниками. По мнению американских историков, иностранная интервенция мотивировалась необходимостью восстановить Восточный фронт, а также защитить союзнические коммуникации и запасы в северном регионе.

Но большевистскую власть в России не поддержали не только союзники, но и часть населения Советской России. Разгорелась Гражданская война. Гражданская война была благоприятной почвой для создания на Севере России военно-стратегического плацдарма союзников. Это обстоятельство позволило им беспрепятственно высадиться в Мурманске и Архангельске. Союз Антанты с белогвардейцами оказался выгоден для обеих сторон, каждая из которой преследовала свои интересы. Контрреволюционеры намеривались осуществить свои замыслы именно силами интервентов. Интервенция, безусловно, стала фактором, обусловившим еще большее затягивание Гражданской войны. Без финансирования, снабжения оружием и боеприпасами в 1918-1920 гг. воевать антибольшевистские силы попросту не могли. В целом, белогвардейская армия была плохо организована, а союзническая – не имела особого воодушевления. Уход интервентов с Севера предрешил участь белогвардейских формирований, так как именно их помощь обеспечивала существование Северной области.

Таким образом, цель интервентов – не допустить немецкого вооруженного вмешательства в этот регион была осуществлена. Попытка же свергнуть советскую власть, сотрудничая с белогвардейцами, потерпела фиаско. Поскольку, Германия после заключения Брест-Литовского мирного договора с Россией представляла реальную угрозу союзническим коммуникациям, а декреты советского правительства ущемляли права иностранных подданных в России, союзники пришли к выводу о необходимости решительных действий в отношении Северного региона. С одной стороны, возможность проиграть войну Германии оправдывает их действия. С другой стороны, уже скорое окончание Первой Мировой войны ставит под сомнение необходимость для союзников прорваться в данный регион. Если само иностранное вмешательство оправдать хоть как-то можно, то участие интервентов в терроре и истреблении российских граждан оправдать невозможно. Власть белогвардейского правительства на Севере была установлена силой при поддержке интервентов. А то, что каждый шестой житель Архангельска побывал в их каторжных тюрьмах, говорит о непопулярности этой власти, которая существовала за счет террора.

Таким образом, автору данной дипломной работы удалось осветить некоторые военные, политические и экономические аспекты иностранной интервенции на Севере России 1918-1919гг., подкрепляя данные фактическим материалом. Удалось также показать, как развивалась эта тема в исторической науке. Была произведена попытка обобщения всех аспектов иностранной интервенции в данной работе, как то: освещение историографии иностранной интервенции, выяснение причин и целей вторжения союзников в данный регион, описание боевых действий белогвардейских формирований с Красной Армией и оккупационного режима белогвардейцев и интервентов на территории Русского Севера, а также показан крах правительства Северной области и уход союзников.


I.Источники:

1. Белый Север. Архангельск, 1993. Т.1.,Т.2.

2. Борьба за торжество Советской власти на Севере. СПб., 1967.

3. Борьба за установление и упрочнение Советской власти на Севере. Архангельск, 1959.

4. Вопросы истории. 1976., № 6.

5. Заброшенные в небытие. Интервенция на Русском Севере глазами ее участников. Архангельск, 1997.

6. Из истории Гражданской войны в СССР. М., 1961. Т.1.,Т.2.

7. Из истории интервенции и Гражданской войны в Карелии. Петрозаводск, 1960.

8. Карелия в период Гражданской войны и интервенции. Петрозаводск, 1964.

9. Новый мир. 1967., № 11.

10.Октябрьская революция и Гражданская война на Севере. Архангельск, 1933.

11.Рассказов П.П. Записки заключенного. Архангельск, 1952.

12.Сборник Истпарта Архангельского Губкома РКП(б). Архангельск, 1925.

13.Северный фронт. Документы. М., 1961.

14.Чуев В.П. Архангельское подполье. Архангельск, 1963.


II. Литература:

1. Алахвердов Г.Г. Краткая история Гражданской войны в СССР. М., 1960.

2. Балагуров Я.А. Борьба за Советы в Карельском поморье. Петрозаводск, 1973.

3. Боженко А.М. Черная книга о преступлениях империализма. М., 1983.

4. Буханов М. Цивилизованные разбойники. Вологда, 1951.

5. Васюков В.С.Предыстория интервенции. Февраль 1917-март 1918. М., 1980.

6. Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере. М., 1993.

7. Гражданская война в России и на Русском Севере: проблемы истории и историографии. Архангельск, 1999.

8. Гражданская война в России: перекресток мнений. М., 1994.

9. Гражданская война в СССР. М., 1990. Т.1., Т.2.

10.Интервенция на Северо-западе России. СПб., 1995.

11.Какурин Н.Е. Как сражалась революция. М., 1990.Т.1., Т. 2.

12.Киселев А.А., Климов Ю.Н. Мурман в дни революции и гражданской войны. Мурманск, 1977.

13.Марушкин Б.И. Интервенционистская политика США. М., 1969.

14.Марушкин Б.И. США: стратегия интервенционизма. М., 1986.

15.Мымрин Г., Пирогов М., Кузнецов Г. Разгром интервентов и белогвардейцев на Севере. Архангельск, 1940.

16.Мымрин Г.Е. Англо-американская военная интервенция и ее разгром. Архангельск, 1953.

17.Мымрин Г., Потылицын А., Кузнецов Г. В борьбе за советский Север. Архангельск, 1950.

18.Отечественная история. 1994., № 3.

19.Потылицын А.И Мы помнем и не забудем. Архангельск,1950.

20.Ротштейн Э. Когда Англия вторглась в Советскую Россию. М., 1982.

21.Шумилов М.И. Октябрь, интервенция и Гражданская война на Европейском Севере России. Петрозаводск, 1992.



--------------------------------------------------------------------------------

[1]Шумилов М.И. Октябрь, интервенция и Гражданская война на Европейском Севере России. Петрозаводск, 1992. С. 7.

[2]Шумилов М.И. Указ. соч. С. 8.

[3]Наумов В.П. Ведущие проблемы историографии гражданской войны // Из истории Гражданской войны и интервенции. М., 1974. С. 362.

[4]Наумов В.П. Указ. соч. С. 352.

[5]Овсянкин Е.И. Русский Север: первая четверть ХХ века. Проблемы историографии // Гражданская война в России и на Русском Севере: проблемы истории и историографии. Архангельск, 1999. С.58.

[6]Овсянкин Е.И. Указ. соч. С. .59.

[7]Пронин Н.А. К освещению вооруженной борьбы с интервентами и белогвардейцами на Севере // Из истории Гражданской войны и интервенции. М.,1974. С. 261.

[8]Пронин Н.А. Указ. соч. С. 261.

[9]Шумилов М.И. Указ. соч. С. 23.

[10]Шумилов М.И. Указ. соч. С. 24.

[11]Наумов В.П. Указ. соч. С. 372.

[12] Пронин И.А. Указ. соч. С. 263.
[13]Пронин И.А.Указ. соч. С. 264.

[14]Пронин И.А. Там же. С. 263.

[15]Пронин И.А. Указ. соч. С. 263.

[16]Шумилов М.И. Указ. соч. С. 52.

[17]Голдин В.И. Россия в Гражданской войне. Архангельск, 2000. С. 99.

[18]Голдин В.И. Указ. соч. С. 101.

[19]Голдин В.И. Там же. С. 101.

[20]Овсянкин Е.И. Указ. соч. С.60.

[21]Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере. М., 1993. С. 9.

[22]Алахвердов Г.Г. Краткая история Гражданской войны в СССР. М., 1960. С. 17.

[23]Голдин В.И. Интервенты или союзники? Мурманский "узел" в марте-июне 1918 г.//Отечественная история.1994.,.№1. С. 75.

[24]Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере. С. 8.

[25]Киселев А.А., Климов Ю.Н. Мурман в дни революции и Гражданской войны. Мурманск, 1977. С. 135.

[26]Ротштейн Э. Когда Англия вторглась в Советскую Россию. М., 1982. С. 6.

[27]Алахвердов Г.Г. Указ. соч. С. 17.

[28]Ротштейн Э. Указ. соч. С. 4.

[29]Из истории Гражданской войны в СССР. М., 1961. Т.1., С. 18.

[30]Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере. С. 19

[31]Какурин Н.Е. Как сражалась революция. М., 1990. Т.1., С. 191.

[32]Марушкин Б.И. США: стратегия интервенционизма . М., 1986. С. 20.

[33]Алахвердов Г.Г. Указ. соч. С. 109.

[34]Алексеева И.В. Либеральная оппозиция и западные союзники в 1914-1917гг.//Интервенция на Северо-Западе России. СПб., 1995. С.46.

[35]Колоницкий Б.И. Иностранные мисси в Петрограде (март 1917 – март 1918гг.)// Интервенция на Северо-Западе России. СПб.,1995. С.52.

[36]Из истории интервенции и Гражданской войны в Карелии. Петрозаводск, 1960., С.118.

[37]Городецкий С.Н. Образование Северной области // Белый Север. Архангельск, 1993.Т.1., С. 20.

[38]Городецкий С.Н. Указ. соч. С. 53.

[39]Васюков В.С. Предыстория интервенции. Февраль 1917-март1918. М., 1980. С. 73

[40]Колоницкий Б.И. Указ. соч. С. 61.

[41]Чистиков А.Н. Финляндия: независимость, Гражданская война, отношение с Советской Россией//Интервенция на Северо-Западе России. СПб., 1995. С. 95.

[42]Чистиков А.Н.Указ. соч. С. 96.

[43]Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере. С. 18.

[44]Голдин В.И. Указ. соч. С. 18.

[45]Киселев А.А., Климов Ю.Н. Указ. соч. С. 110.

[46]Киселев А.А., Климов Ю.Н. Там же. С. 135.

[47]Киселев А.А., Климов Ю.Н. Там же. С. 136.

[48]Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере. С. 79.

[49]Алахвердов Г.Г. Указ. соч. С. 6.

[50]Алахвердов Г.Г. Там же. С. 6.

[51] Какурин Н.Е. Указ. соч. С. 210.

[52] Какурин Н.Е. Там же. Т.2., С. 211.

[53]Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Русском Севере. М., 1993. С. 82.

[54]Гражданская война в СССР. М., 1990.Т.1., С. 281.

[55]Робинс Л. Дневник дипломата в России, 1917-1918гг.// Заброшенные в небытие. Интервенция на Русском Севере глазами ее участников. Архангельск, 1997. С. 174.

[56]Голдин В.И.Указ. соч. С. 82.

[57]Голдин В.И. Указ. соч. С. 82.

[58]Гражданская война в СССР. М., 1990. Т.1., С. 290.

[59]Нуланс Ж. Моя последняя миссия в Советской России// Заброшенные в небытие. Интервенция на Русском Севере глазами ее участников. Архангельск, 1997. С. 104.

[60]Нуланс Ж. Указ. соч. С. 104.

[61]Потылицын А.И. Мы помним и не забудем. Архангельск, 1950. С. 52.

[62]Мымрин, Потылицин, Кузнецов. В борьбе за советский Север. Архангельск, 1950. С.111.

[63]Потылицын А.И. Указ. соч. С. 52.

[64] Мымрин, Потылицын, Кузнецов. Указ. соч.. С. 113.

[65]Михайловский С.Д. Побег с мудьюгской каторги // Вопросы истории. 1974., №6. С. 206.

[66]Рябов. Бой за Онегу // Октябрьская революция и гражданская война на Севере. Архангельск , 1933. С. 75.

[67]Лесуков Ф. Под игом белых//Сборник Истпарта Архангельского Губкома РКП(б). Архангельск, 1925. С. 19.

[68]Боженко А.М. Черная книга о преступлениях империализма. М., 1983. С. 18.

[69]Потылицын А.И. Указ. соч. С. 60.

[70]Михайловский С.Д. Указ. соч. С. 205.

[71]Зеленов Н.П. Трагедия Северной области // Белый север. Архангельск, 1993. Т.2., С. 213.

[72]Рассказов П.П. Записки заключенного. Архангельск, 1952. С. 20.

[73]Зеленов Н.П. Указ. соч. С. 215.

[74]Рассказов П.П Указ. соч. С. 25.

[75]Рассказов П.П. Там же. С. 30.

[76]Михайловский С.Д. Указ. соч. С. 206.

[77]Воробьев А. Остров мужества // Сельская жизнь. 1967. 27.06. С.6.

[78]Михайловский С.Д. Указ. соч. С. 206.

[79]Андрюхин. Воспоминания о мудьюгской каторге // Сборник Истпарта Архангельского Губкома РКП(б). Архангельск, 1925. С. 32.

[80]Потылицын А.И. Указ. соч. С. 62.

[81]Игнатьев В.И. Некоторые факты и итоги 4-х лет Гражданской войны // Белый Север. Архангельск, 1993. Т.1., С. 115.

[82]Кривенко И.С. Страницы жизни // Новый мир. 1967., № 11. С. 197.

[83]Кривенко И.С. Указ. соч. С. 201.

[84]Кривенко И.С. Указ. соч. С. 197.

[85]Буханов М. Цивилизованные работники. Вологда, 1951. С. 14.

[86]Буханов М. Указ. соч. С. 14.

[87] Мымрин Г.Е. Англо-американская военная интервенция на Севере и ее разгром. Архангельск, 1950. С. 19.
[88]Мымрин, Потылицын, Кузнецов. Указ. соч. С. 111.

[89]Мымрин, Потылицын, Кузнецов. Там же. С. 112.

[90]Буханов М. Указ. соч. С. 26.

[91]Голдин В.И. Указ. соч. С. 103.

[92]Голдин В.И. Там же. С. 82.

[93]Борьба за торжество Советской власти на Севере. СПб., 1967. С. 76.

[94]Борьба за установление и упрочнение советской власти на Севере. Архангельск, 1959. С. 76.

[95]Буханов М. Указ. соч. С. .30.

[96]Рассказов П.П. Указ. соч. С. 23.

[97]Шумилов М.И. Партийная мобилизация в Красной Армии в Карелии (1918-1920) // Из истории интервенции и гражданской войны в Карелии. Петрозаводск, 1960. С. 4.

[98]Шумилов М.И. Указ. соч. С. 5.

[99]Афанасьева А.И. Организация добровольческих отрядов Красной Армии в Карелии в 1918 г. // Из истории интервенции и гражданской войны в Карелии. Петрозаводск, 1960. С. 14.

[100]Балагуров Я.А. Борьба за советы в Карельском поморье. Петрозаводск, 1973. С. 98.

[101]Северный фронт. М., 1961. С. 23.

[102]Карелия в период Гражданской войны и интервенции. Петрозаводск, 1960. С. 367.

[103]Балагуров Я.А. Указ. соч. С. 103.

[104]Голдин В.И. Интервенция и антибольшевистское движение на Севере России. Архангельск, 1993. С. 163.

[105]Голдин В.И. Указ. соч. С. 163.

[106]Северный фронт. М., 1961. С. 44.

[107]Чуев В.П. Архангельское подполье. Архангельск, 1963. С. 37.

[108]Чуев В.П. Указ. соч. С. 54.

[109]Чуев В.П. Там же. С. 65.

[110]Киселев А.А., Климов Н.Ю. Мурман в дни революции и гражданской войны. Мурманск, 1977. С. 187.

[111]Карелия в период Гражданской войны и интервенции. Петрозаводск, 1964. С. 152

[112]Чуев В.П. Указ. соч. С. 62.

[113]Киселев А.А., Климов Н.Ю.Указ. соч. С. 223.

[114] Алахвердов Г.Г. Краткая история гражданской войны в СССР. М., 1960. С. 192.

[115]Алахвердов Г.Г. Указ. соч. С. 195.

[116]Голдин В.И. Указ. соч. С. 195.

[117]Игнатьев В.И. Некоторые факты и итоги 4-х лет Гражданской войны // Белый Север. Архангельск, 1993. Т.1., С. 240.

[118]Голдин В.И. Указ. соч. С. 82.

[119]Киселев А.А., Климов Ю.Н. Указ. соч. С. 144.

[120]Киселев А.А., Климов Ю.Н. Указ. соч. С. 144.

[121]Балагуров Я.А. Указ. соч. С. 103.

[122]Чуев В.П. Указ. соч. 1983. С. 40.

[123]Соколов Б.Ф. Падение Северной области. // Белый Север. Архангельск, 1993. Т.1., С. 326.
http://www.bolshe.ru/unit/75/books/2194/s/14

ЧТО ТАКОЕ КОВАЛЕВ?

Какие они троцкисты? Да разные - и белые,  и красные... Эти все те, кто ненавидит Россию и русских, кто ненавидит РЕАЛЬНЫЕ ДЕЛА, все те, кто готов пустить нашу Родину в распыл для спасения мирового «пропитариата», славянства, и прочих братушек.

Вот например, страстная поклонница СДАВШЕГОСЯ В ПЛЕН президента Милошевича, Элберет Белградская ( не удивляйтесь, что у нее такое имячко. На самом деле она Елена, но вот-вот станет эльфом, как обещал прохфессор Толкиен ). Она готова уничтожить Россию ради «братушек»! Ее мечта видите ли, чтобы «славяне жили вместе». Было такое, проходили уже. Называлось Варшавский договор. Но славянским народцам не захотелось жить по Людским законам рядом с арийцами - русскими - великороссами, малороссами, белорусами. Они предпочитают ютиться под крышей антирусских коалиций, типа НАТО.

Мамзель эльфийку, кроме пристрастия к красивым словам еще отличает глубокое невежество и полное незнание Русской истории. «Что вам сделал великий поэт Мицкевич?!»- патетически восклицает эта «белая» троцкистка.

Да ничего, не считая того, что собирался воевать с Россией, убивать русских людей, призывал к интервенции против нашего государства.

Адам Мицкевич ненавидел Россию, да так, что даже сейчас фильмы снятые по его книжонкам («Пан Тадеуш») способны спровоцировать антирусские демонстрации.

Эту ненависть с горечью отмечал А.Герцен, описывая собрание, где Адам Мицкевич пламенно призывал к новому походу на Россию двунадесяти языков. Возглавить его он призывал опять "представителя великой Франции". Это был Наполеон III - фигура, прямо сказать, постыдная для либерала, но все неважно, лишь бы против России.

Но мамзель Элберет не сдается: «Польские революционеры убивали русских, потому что русские цари убивали их». Это уже двойные стандарты! Вы восхваляете Милошевича за то, что тот не тронул пальцем ни одного янкиса, ни одного натовца, проявив «христианское милосердие и марксистскую выдержку», но тут же оправдываете польских террористов, которых вообще-то никто не убивал, а многие, напротив, понимая, что их используют в качестве пешек для борьбы с Великой Российской Империей (по мамзель Элберет - «тюрьмой народов») становились верными слугами Отечества. Например, поручик Викович - лучший русской агент в Афганистане. Именно ему обязаны афганцы первыми победами над бритонами, Он был зверски убит англичанами за свои заслуги перед Россией. Мицкевич же подох как собака в Константинополе, где ждал, когда же его отправят воевать с русскими!

Итак, мамзель Элберет, полагает, что русских можно и нужно было убивать, потому что в школе ее выучили, что Россия - тюрьма народов, а вот не убивать НАТОвцев - это благое дело, достойное патетического визга.

Двойной стандарт троцкиста налицо.

Но наиболее писучим оказался «красный» троцкист из Нью-Йорка, некто К. Ковалев, которого еще в конце 90-х как провокатора турнул из «Советской России» С. Г. Кара-Мурза. Вот этот троцкист не по невежеству, а по убеждению. Тем более, что живет и действует как завещал «великий» Лейба.

Итак, некто «большевик» Ковалев ухитряется жить в престижном районе Нью-Йорка, имея аж три дома, о чем хвастает на форуме Rednews.

Что ж, вполне в духе Бронштейна и его последователей.

Как известно Испанскую республику предали именно они, подняв мятеж в самый тяжкий момент гражданской войны и тем самым поспособствовав приходу к власти фашиста Франко. Так вот «часть активистов мятежа перешла на службу в ЦРУ США...»[1]. Но сей список  куда длиннее, чем вы думаете. «Горкин ( главарь барселонского мятежа - В. С. ) - отнюдь не единственный видный троцкист, закончивший свою жизнь на службе у буржуйских разведок. Компанию в этом славном труде ему составил страстный обличитель Сталина и певец мировой революции Джордж Оруэлл ( ага, тот самый, по которому дерьмосратическая интеллиглистенция тащится не меньше, чем по Исааковичу, но тому, что со во лжи живу ницер - В. С.  ) Вплоть до самой смерть писатель пунктуально доносил на всех, подозреваемых им в симпатиях к Компартии Великобритании и Советскому Союзу. В составленный Оруэллом список вошло около 150  общественных деятелей, включая Бернарда Шоу, Орсона Уэллса, Джона, Бойтона Пристли и десятков других известнейших британских и американских интеллектуалов.

Но, может быть, Оруэлл... просто разочаровался в своих прежних убеждениях и решил таким образом искупить грехи молодости? Увы, нет. Наряду с доносами он исправно редактировал крупнейший левацкий британский журнал «Трибюн», да и в своих романах не скрывал симпатий к товарищу Троцкому...

Отличился на ниве стукачества и такой известный троцкист, как бывший член Компартии Мексики, знаменитый художник Диего Ривера, предоставивший в распоряжение Льва Давидовича свою виллу в Койоакане. Еще в сентябре 1938 года Ривера в интервью нескольким мексиканским газетам огласил список скрытых коммунистов, якобы пробравшихся в правительство. В следующем году список очутился уже в американских газетах, и США тут же использовали его для дискредитации левонационалистического мексиканского правительства Ласаро Карденаса...

Доносами на бывших товарищей по партии Ривера не ограничился. В декабре 1939 года рое пообещал американскому консулу в Мехико Джеймсу Стюарту разоблачить «активную деятельность сталинских агентов» не только в Мексике, но и в других странах Латинской Америки.

С января 1940 года информация от Риверы в консульство пошла бесперебойно. Стбюарт получил подробнейшие сведения о Мексиканской компартии, её связях с проживающими в Мексике беженцами из франкистской Испании и о прибывших в страну представителям Коминтерна.. Одних сотрудников аппарата мексиканского правительство, подозреваемых в принадлежности к партии, было названро более пролусотни. Горячие мексиканские парти стали серьезно подумывать о ликвидации «живописца», но тот вовремя свалил в США, напоследок призвав президента США Рузвельта «предоставить Троцкому убежище в Штатах», чтобы помочь США «в борьбе с советско-нацисткой угрозой»...»

Ну прямо как наши дерьмосратические троцкисты, призывающие бороться с «красно-коричневой гадиной». Но продолжим цитату:

«Вряд ли Оруэлл и Ривера особенно мучались угрызениями совести, составляя свои доносы. В этом славном деле их вдохновлял пример самого вождя. Согласно рассекреченным документам госдепартамента США 13 июля 1940 года лично Лев Давидович передал сотруднику американского консульства в Мехико Робенрту Мак-Грегору список мексиканских изданий, политических деятелей, профсоюзных работников и государственных служащих, связанных с компартией, а также действующих в Мексике советских агентов. В частности, именно Троцкий заложил работающего здесь агента Коминтерна Карлоса Контрероса. Пять дней спустя другой сотрудник консульства Джордж Шоу получил от секретаря Троцкого Чарльза Корнелла новую записку. В ней Лев Давидович подробно описал деятельность в Мексике нью-йорского резидента ГПУ Энрике Мартинеса Рики. Составленный Троцким список советских агентов, действовавших в Мексике, СЩА и Франции, консульство получило от американского троцкиста Джорджа Хансена уже в сентября 1940 года, после убийства Троцкого.

Раскопавший всю эту дурно пахнущую историю профессор истории Питсбургского университета Уильям Чейз считает, что первый шаг к сотрудничеству с американскими властями Троцкий  сделал еще осенью 18939 года, когда дал официальное согласие сотрудничать с Комитетом по антиамериканской деятельности Палаты представителей Конгресса США. Комитет, созданный в мае 1938 года, ( отнюдь не при Трумэне, как думают многие! - В. С. ) провозгласил своей главной целью борьбу с коммунистической деятельностью в общественной жизни США... Получив 12 октября 1939 года приглашение от комитета выступить с «полным обзором истории сталинизма», Троцкий в тот же день посылает в Вашингтон телеграмму: «Я принимаю ваше приглашение, в чем вижу свой политический долг».[2]»

Так что все нынешние троцкисты-дерьмосраты лишь следуют заветам своего «учителя», не зря же среди «прорабов перестройки» были не только идейные троцкисты, но и родной племяш вышеназванной политической проститутки некто Афанасьев. Вспомнили такого?

Но вернемся к нашему барану, то есть Костику Ковалеву. Так как опусы он пишет многословные, страниц печатных на 90-100, пройдемся лишь по некоторым его тезисам.

«Маркс, Энгельс и их соратники и последователи, включая Ленина и Троцкого, не мыслили победы коммунизма в одной стране.

Ленин и многие его соратники, включая Троцкого, пытались восстановить дух пролетарского интернационализма в отношениях между трудящимися разных стран. Был создан, как известно, Третий Коммунистический Интернационал.

Троцкий, признавая, что откат революционной волны произошёл не только за рубежом, но и в СССР, где люди устали от борьбы и захотели мирной обывательской жизни, тем не менее настаивал на всемерной поддержке каждой революционной вспышки и других форм борьбы пролетариев за своё освобождение в любой точке земного шара. Он называл это перманентной революцией» (Мамзель Элберет называет это помощью «братушкам» - В. С. )

То есть Ковалев считает героями тех, кому на Россию плевать. Главное - пропитариат. А чем собственно эта позиция отличается от нынешних марионеток? Для тех - главное - новый мировой порядок и золотой миллиард.

«Дело в том, что после смерти Ленина в партии взяли верх так называемые "государственники" сторонники "построения социализма в одной стране в условиях капиталистического окружения". Эти люди выдвинули своим вождём "мягкого"(!), как им казалось, ранее не известного партийным массам Сталина (мои родители-большевики узнали о существовании Сталина только в дни прощания с покойным Ильичом - партийцы и комсомольцы спрашивали друг друга: "А кто такой Сталин?" До этого комсомольцы сами сочиняли и пели песни о Ленине и Троцком.»

Видимо, Ковалев имеет в виду тех «комсомольцев», которые вместе с Троцким «держали фронты» на митингах. Как абсолютно правильно написал Ю. И. Мухин в замечательной своей книге «Убийство Сталина и Берия» - Сталин был вождем поневоле. Свалилась на него власть, потому что «пламенные революционеры» предпочитали «пламенеть» на сборищах, а не на фронтах, рассуждать, а не делать, ломать, а не строить...

«Троцкий, создатель Красной армии, которую у него отобрали уже через год после смерти Ленина, не мог не быть за строительство социализма в СССР. Именно многими его предложениями (например, по индустриализации страны) позднее воспользовался Сталин, осуществляя всё топорно, грубо, с большими человеческими жертвами. Но Троцкий настаивал на поддержании перманентной революции в мире.»

Что значит «создатель Армии»? Тот кто сам себе хвалу поет? Или тот, кто эту армию растит в победоносных сражениях? Тот, кто обеспечивает прорыв на польском фронте, или тот кто агитирует за мировую революцию? Да что с Ковалева взять... Дремучий русофоб, которые не способен отличить Человека Дела от словоблуда.

«Сталина поддержали многие партийцы ещё и потому, что он выдавал себя за "верного ученика Ленина", хотя все мы теперь знаем, что и он иногда уже в советское время голосовал против позиции Ленина. Что касается Троцкого, то сталинцами из архивов были извлечены документы, из которых следовало, что в дореволюционный период Троцкий часто не соглашался с Лениным.»

Как известно, рабби Бронштейн вообще к большевикам перебежал только летом 1917 года, когда им власть «засветила». С другой стороны, что ж, плохого в том, что Сталин не хотел вводить в Конституцию принцип самоопределения республик (что отозвалось гибелью Союза в наше время), не хотел ввязывать Советскую Россию в польскую авантюру, на чем наставал Ленин  и опять оказался прав? Верный ученик - это тот, кто даже дури учителя потакает? По Ковалеву - так.

«Короче, после смерти Ильича Троцкий был ошельмован, причём с помощью и тех, кого потом обвинили во всяких грехах, в том числе в "троцкизме" (!), и репрессировали, а, говоря по-русски, зверски замучили и убили.»

Скажем, убили Троцкого не после смерти Ильича, а через полтора десятка лет. Зверски его никто не мучил - тюкнули ледорубом по пустой башке и каюк.

«Так, ровно через 10 лет после победного Октябрьского переворота в Петрограде, подготовленного преседателем Петроградского Совета Троцким и завершённого Лениным, окончательно закончился период ленинской Советской власти. Впервые уголовным репрессиям подверглись не белогвардейцы, не контрреволюционные попы, не меньшевики или эсеры, а соратники Ленина, большевики, не согласные со Сталиным и прочими "государственниками".»

Что-то соратники Ленина напоминают у рабби Ковалева «жену Цезаря». Та тоже была вне подозрений, потому что жена. А что они воровали, развратничали и готовили перевороты - это пустячок-с Перевороты-то были в интересах мировой революции, а не какой-то там России неведомой...

«Через два года за продолжение обличительной публицистической деятельности в заграничной левой печати, несмотря на пребывание в далёкой ссылке, Троцкий был насильственно выслан из страны на "съедение" тем, кого он бил на фронтах гражданской войны - белым эмигрантам и империалистам-интервентам.»

Так его же уже «замучили и убили»?

«Дальнейшая судьба Троцкого всем известна. Империалистические правительства его преследовали и высылали, белоэмигранты ненавидели, но всё же не убили. Убил его в 1940 году агент Сталина, который не выдержал уничтожающей критики его преступлений Троцким в левой зарубежной печати.»

А вот прибили этого паразита вовсе не за критику несуществующих преступлений, и даже не за клевету, а как раз за сотрудничество с теми, кто якобы его ненавидел - империалистическими правительствами и в первую очередь - фашистской Германией.

Обратимся к работе Олега Вишлёва «ОПЕРАЦИЯ "УТКА"»

Предположим, что участь Троцкого была действительно давно предрешена. Но не проще ли было в этом случае устранить его в СССР, инсценировав, к примеру, какой-нибудь "несчастный случай", а не высылать его за границу, где ликвидация такой заметной фигуры могла быть сопряжена с проблемами и вызвать международный скандал? Если все же допустить, что устранение Троцкого планировалось провести после того, как он окажется за рубежом, то как тогда объяснить, что это было сделано лишь на двенадцатом году его пребывания в изгнании? Трудно представить, что соответствующим службам могли быть даны неограниченные сроки для выполнения задания. Долготерпение Кремля выглядит и вовсе необъяснимым, если принять во внимание то обстоятельство, что уже с первых дней пребывания Троцкого за границей было ясно, что он ни за что не капитулирует, а будет еще яростнее атаковать Сталина, его окружение и Коминтерн.

С "технической" точки зрения проведение теракта против Троцкого для советских спецслужб, думается, не представляло особой трудности. Первые десять лет пребывания за границей (в Турции, Франции, Норвегии и два первых года жизни в Мексике) Троцкий, как он сам признавал, не имел сколько-нибудь серьезной охраны. Лишь в 1939 г. он укрылся в доме на улице Вены в Койоакане, одном из районов Мехико, который его сторонниками и мексиканской полицией был превращен в настоящую крепость. Однако ни высокая бетонная стена, ни прожектора и сложная система сигнализации, ни взвод охраны его не спасли. Когда потребовалось, его достали и в крепости. И вновь нельзя не задать вопрос: почему Троцкого не трогали, когда устранить его было относительно несложно, а активность начали проявлять тогда, когда условия стали в общем-то неблагоприятными?

Тем не менее до 1940 г. ничего не предпринималось.

Ответ на все эти вопросы заключается, по-видимому, в том, что до 1939 г., а скорее всего даже до января 1940 г., никаких решений о физическом устранении Троцкого принято не было и никаких распоряжений на этот счет советские спецслужбы не получали.

Как будто не было ни белогвардейских организаций, у которых к Троцкому еще со времен гражданской войны в России был особый счет, ни фашистских спецслужб, проявлявших к Троцкому и его соратникам повышенный интерес, ни испанских республиканцев, горевших жаждой мести Троцкому и его окружению за то, стоившее огромных жертв восстание в тылу республиканских войск в Барселоне, которое ПОУМ, организация "троцкистской ориентации", подняла в мае 1937 г.

Говорить о подготовке советскими службами акции против Троцкого, приводя тому доказательства, можно, думается, начиная лишь с рубежа 1939-1940 гг. Именно в это время, как теперь известно, руководство НКВД приняло решение о проведении операции "Утка" (устранение Троцкого) и направило в Мексику со специальным заданием группу своих сотрудников во главе с Н.И.Эйтингоном.

Как развивались дальнейшие события, хорошо известно. В ночь на 24 мая 1940 г. на дом Троцкого в Койоакане совершила налет группа боевиков, которой руководил Сикейрос. В операции принимал активное участие также советский нелегал И.Р.Григулевич. Нападавшие буквально изрешетили огнем спальню Троцкого. Однако тот остался жив и даже не получил ранений. После этого была начата реализация запасного варианта операции, в котором ключевая роль отводилась Меркадеру. 20 августа 1940 г. он нанес Троцкому удар альпенштоком по голове. Рана оказалась смертельной. На следующий день Троцкий скончался.

Возникает закономерный вопрос: что же должно было произойти, чтобы они получили соответствующий приказ? Объяснение этому, которое можно встретить в литературе, - Сталин, дескать, был очень встревожен сообщениями о подготовке Троцким книги о нем (версия, которую вслед за западными исследователями повторил Волкогонов), - нельзя признать убедительным. К этому времени Троцкий уже столько всего написал о Сталине, что очередное произведение вряд ли могло прибавить что-то новое к созданному им образу кремлевского руководителя. Если следовать этой логике, то придется признать, что покушения на Троцкого должны были устраиваться после каждой его книги или статьи, в которых он нелицеприятно отзывался о Сталине. Но ничего подобного не происходило. К тому же, как известно, выход книги Троцкого "Сталин" планировался еще в 1938 г., и поэтому следовало бы ожидать (если книга была первопричиной), что еще тогда должны были быть предприняты активные действия по его устранению.

Причины, очевидно, заключались в другом. Они лежали не в сфере публицистической деятельности Троцкого, какой бы политически острой она ни была, а в области "реальной политики".

Обнаруженные в Политическом архиве Министерства иностранных дел Германии документы позволяют выдвинуть предположение, что его гибель, вероятнее всего, была обусловлена непосредственным и активным вовлечением троцкизма, как политического течения, и самого Троцкого, как лидера этого течения, в антисоветскую политику великих держав на начальном этапе второй мировой войны.

Напомним высказывание, содержащееся в воспоминаниях Сикейроса, которое авторы, касающиеся вопроса о причинах гибели Троцкого, почему-то оставляют без внимания. Сикейрос, как нам представляется, предельно ясно изложил мотивы, которыми руководствовался он и его товарищи, совершая нападение на штаб-квартиру Троцкого. Он писал: речь шла уже не о мщении за "подлый мятеж, организованный ПОУМ в Барселоне", а о том, чтобы "воспрепятствовать яростной пропаганде, которая велась из штаб-квартиры Троцкого, якобы с истинно марксистских, пролетарских позиций против Советского Союза". К этому моменту "стало совершенно ясно", что троцкизм мог оказать определенные услуги "возможной агрессии объединенных империалистических сил против первой страны социализма. Наше стремление ликвидировать этот контрреволюционный политический центр отвечало самой динамике развития международной обстановки, характеризующейся возрастанием угрозы войны против СССР".

О каких возможных услугах троцкистов империалистическим силам велась речь?

На протяжении 30-х годов Троцкий и его сторонники вели непрерывные атаки на советское руководство и Коминтерн. Цель этих атак, какие бы обвинения в адрес Сталина, лозунги и теоретические постулаты ни выдвигались, была в общем-то одна - добиться отстранения от власти в СССР умеренного крыла большевистской партии во главе со Сталиным, перехода власти в руки ультралевых сил, выступавших под лозунгом "перманентной революции", и подчинения этим силам международного коммунистического движения. Однако добиться успеха троцкистам не удалось. Потенциал "левой оппозиции" в СССР и руководстве Коминтерна путем репрессий был существенно ослаблен. Троцкизм не сумел завоевать на свою сторону большинство членов уже действующих компартий и широкие массы трудящихся в СССР и на Западе. На ультралевые лозунги поддалась в основном лишь часть коммунистической молодежи, которая и составила основу самостоятельных партий троцкистской ориентации, возникших во Франции, Бельгии, Голландии, Англии и в целом ряде других стран.

Нарастание угрозы новой мировой войны порождало у Троцкого и его сторонников большие надежды на то, что достичь поставленной цели им все же удастся. Подобно тому, как первая мировая война вызвала мощный подъем революционного движения, новая война, полагали троцкисты, вызовет революционный взрыв во многих странах, а, может быть, даже в мировом масштабе. В условиях войны, предрекали они, партии Коммунистического Интернационала, как в свое время партии II Интернационала, неизбежно скатятся на позиции национал-патриотизма, а пролетариат отвернется от них и окажет поддержку "подлинно революционным партиям" - организациям троцкистской ориентации. Именно в ожидании такого развития событий Троцкий и его сторонники в 1938 г. форсировали создание IV Интернационала, заявив, что под его руководством в самом ближайшем будущем "революционные миллионы смогут штурмовать небо и землю".

Война и мировая революция должны были, по мысли Троцкого, стать очистительным огнем и для социализма в СССР, освободить его от оков "бюрократического абсолютизма" Сталина. Декларируя необходимость защиты "экономических основ СССР", Троцкий в то же время подчеркивал, что "спасти СССР для социализма может только международная революция", а значит, его вовлечение в войну. Именно война приведет к "политической революции" в Советском Союзе.

Советско-германский договор о ненападении, позволивший СССР остаться вне империалистической войны, нанес очень чувствительный удар по расчетам Троцкого и его сторонников. Не случайно он подвергся резким нападкам с их стороны. В серии статей, опубликованных в "Бюллетене оппозиции", главном печатном органе Троцкого, и на страницах западной прессы, троцкисты резко критиковали договор и пытались доказать, что Советский Союз является не нейтральным государством, а военным союзником Гитлера. Особенно отчетливо такая позиция проявилась в период советско-финляндской войны. В статье, опубликованной в январе 1940 г. в американском журнале "Liberty", Троцкий прямо заявил: "Кремль впрягся в повозку германского империализма, и враги Германии стали тем самым врагами России. До тех пор, пока Гитлер силен, - а он очень силен, - Сталин будет оставаться его сателлитом".

Такие заявления имели явно провокационный характер, тем более что делались они в условиях, когда в Англии и Франции обсуждался вопрос, как дальше строить отношения с СССР, и имелись очень влиятельные политические силы, которые были готовы использовать советско-финляндскую войну для оказания нажима на Советский Союз и даже для нанесения по нему военного удара. В частности, планировалось произвести бомбардировку и, возможно, оккупацию нефтяных центров СССР в Закавказье и направить в Финляндию 150-тысячный экспедиционный корпус. Рассматривалась также возможность последующего переноса военных действий с территории Финляндии в северо-западные районы СССР. Военный нажим должен был, по расчетам западных стратегов, побудить Кремль изменить свой внешнеполитический курс, встать на путь сотрудничества с англо-французской группировкой и объявить войну Германии. Рассматривался и другой вариант, которого, кстати говоря, в Москве опасались больше всего. Объявление Англией и Францией войны Советскому Союзу могло привести к заключению ими мира с Германией (на Западе все еще продолжалась "странная война" и шел активный поиск путей достижения мирного соглашения с "третьим рейхом") и их совместному выступлению против СССР. Именно эту "возможную агрессию объединенных империалистических сил" и имел в виду Сикейрос в своих воспоминаниях.

Цели троцкистов и руководителей англо-французской коалиции - добиться вовлечения СССР в войну - в этот период совпали. Именно это, по-видимому, и подтолкнуло политиков в Лондоне и Париже к мысли о необходимости и возможности использования Троцкого и его сторонников в своих интересах. С помощью троцкистов рассчитывали организовать в СССР политический переворот и отстранить от власти Сталина. Рассматривалась возможность переброски в СССР и самого Троцкого, который должен был возглавить "революционное движение".

Нельзя не отметить, что мысль об использовании Троцкого в борьбе против СССР в этот период возникала не только у политиков Англии и Франции. В декабре 1939 г. Государственный совет Финляндии, например, открыто обсуждал вопрос о формировании русского альтернативного правительства во главе с Троцким или А.Ф.Керенским.

Приведем выдержки из двух документов, хранящихся в Политическом архиве Министерства иностранных дел ФРГ.

Германский консул в Женеве сообщал в отдел военной разведки внешнеполитического ведомства в Берлине:

"Германское консульство

Женева, 8 января 1940 г.

К №62

... В связи с изложенными в предыдущих сообщениях сведениями о концентрации войск (англо-французских. - 0.В.) в Сирии, вероятно, будут представлять интерес также следующие сообщения и слухи, которые переданы сюда агентами из Франции и Женевы. Согласно им Англия намерена нанести внезапный удар не только по русским нефтяным районам, но и попытается одновременно лишить Германию на Балканах румынских нефтяных источников.

... Агент во Франции сообщает, что англичане планируют через группу Троцкого во Франции установить связь с людьми Троцкого в самой России и попытаться организовать путч против Сталина. Эти попытки переворота должны рассматриваться как находящиеся в тесной связи с намерением англичан прибрать к рукам русские нефтяные источники.

Крауэль"

Несколько дней спустя на стол министру иностранных дел Германии Й. фон Риббентропу оберфюрер СС Р.Ликус, ведавший в "личном штабе" министра обработкой информации, поступавшей по агентурным каналам, положил следующее агентурное донесение поступившее из Женевы:

"Об английских планах относительно нарушения снабжения нефтью Германии и России из Женевы секретно сообщают:

Английская сторона хочет предпринять попытку отрезать русских от нефтяных источников и одновременно намерена в той или иной форме воздействовать на Румынию и, вызвав конфликт на Балканах, лишить Германию поставок нефти. Отрезав СССР и Германию от нефти... (англичане. - О.В.) надеются быстро и радикально решить проблему: предполагается, что в резко ухудшившихся условиях эти страны перейдут к открытой борьбе друг против друга...

Далее английской стороной будет предпринята попытка мобилизовать группу Троцкого, то есть IV Интернационал, и каким-то способом перебросить ее в Россию. Агенты в Париже сообщают о том, что Троцкий с помощью англичан должен будет вернуться в Россию, чтобы организовать путч против Сталина. В каком объеме эти планы могут быть осуществлены, отсюда (из Женевы. - О.В.) судить сложно.

Берлин, 17 января 1940 г.

Л[икус]"

Еще в июле 1939 г. Троцкий призывал к созданию "единой, свободной и независимой Украины" и предрекал в случае войны "национальные восстания в рамках политической революции". В этих вопросах, как мы видим, Троцкий и западные стратеги обнаруживали поразительное единомыслие.

Что же касается существования в СССР зимой 1939 - весной 1940 г. организованной "левой" оппозиции, то такая оппозиция, глубоко законспирированная, по всей видимости, все же была. Хотя захват власти был ей не по плечу, она располагала силами, достаточными для того, чтобы организовать отдельные террористические акты и акты саботажа, которые были способны дестабилизировать внутриполитическую обстановку и иметь серьезные внешнеполитические последствия.

В этой связи представляет интерес секретное послание начальника германской полиции безопасности и СД (№VI С 1 Az 12167/40 g Pr/Fin), направленное 3 апреля 1940 г. в министерство иностранных дел Германии, а оттуда переправленное в германское посольство в Москве. В нем сообщалось: согласно донесениям из зарубежных агентурных источников "в последнее время много говорится о леворадикальной оппозиции в СССР". Есть все основания предполагать, что "в Советском Союзе действует леворадикальная оппозиционная группа, численность которой постоянно растет". Оппозиция "планирует покушение на немцев в Москве с целью добиться изменения внешней политики Советского Союза". В послании подчеркивалось: существует реальная опасность того, что со стороны оппозиции может быть предпринята попытка повторить историю июля 1918 г., когда в Москве был убит германский посланник В. фон Мирбах.

Отступая от основной темы повествования, отметим, что у германских властей было достаточно оснований для того, чтобы ожидать от "левой" оппозиции в СССР неприятностей, считать ее антигермански настроенной, а саму эту оппозицию связывать с персоной Троцкого. Убийца Мирбаха Я.Г.Блюмкин, принадлежавший к партии левых эсеров, в 1920 г. благополучно "всплыл" именно в секретариате Троцкого в роли одного из его ближайших помощников. Сам Троцкий накануне убийства Мирбаха занимал позицию, которую немцы характеризовали не иначе, как направленную на провоцирование конфликта с Германией и на разрыв Брестского мира.

Сразу же после того, как вермахт начал активные боевые действия против западных держав, 11 мая 1940 г., Троцкий предал широкой огласке то, что еще несколько дней назад держалось им в глубокой тайне и предназначалось для использования в "день X" - "Письмо советским рабочим". Оно появилось на страницах издания "Socialist Appeal". Вслед за этим был опубликован манифест IV Интернационала. С этого момента, думается, уже ни у кого в мире не оставалось сомнений в вопросе о том, с кем и какую партию разыгрывают троцкисты. 24 мая 1940 г. была предпринята первая попытка устранить Троцкого, затем в августе того же года вторая.

Но нельзя не признать, что Троцкий активно использовался определенными кругами Запада и, вероятно, не только зимой 1939 - весной 1940 г. В вышедшей несколько лет назад книге известного британского специалиста по истории спецслужб Ф.Найтли приводятся на этот счет весьма красноречивые факты. Оказывается, уже в 1917-1918 гг. британской разведке удалось внедриться в ближайшее окружение Троцкого. Напомним одно имя, которое авторы, пишущие о Троцком, никогда не вспоминают, - Джорж Хилл. Офицер британской разведки, он после революции являлся советником Троцкого, помогал ему создавать военно-воздушные силы Советской республики, систему военной разведки и контрразведки, службу дешифровки. Хилл, в свою очередь, работал в тесном контакте с другим известным британским разведчиком - С.Рейли (который Розенблюм), который тоже вращался в кругах, близких к Троцкому, и имел доступ к документам из аппарата последнего, когда тот являлся наркомом иностранных дел. Заданием Хилла в 1917-1918 гг. было во что бы то ни стало заставить Россию продолжать войну против Германии и создать в ней антигерманскую агентурную сеть.

Уничтожение "ленинской гвардии"

А в 1937-39 годах была в ходе "большого террора" уничтожена практически вся ленинская гвардия, то есть те, с кем Ильич с молодых лет создавал партию на базе революционных кружков. На деле старых большевиков уничтожали не "за что", а "почему": потому что они были большевиками-ленинцами, которые не устраивали Сталина, стремившегося по сути к императорской власти. А подозрительность, развившаяся у Сталина, была, как у всякого узурпатора, боящегося возмездия, вполне "здоровым" явлением.

Интересно, почему считают «пламенными революционерами» Троцкого и Бухарина, которые после первого же ареста смыслись за границу и до 17-ого года «делали революцию» в пивнушках, а не Сталина, который сражался за счастье своего народа на своей Земле?

Причём для того, чтобы некому было силой оружия защитить гражданских партийцев, террор 1937 года начался с уничтожения высших военных руководителей во главе с Маршалом Советского Союза М.Н.Тухачевским. После них репрессиям тут же подверглись примерно 40 тысяч командиров Красной армии вплоть до командиров рот. Почему? А потому, что кадры Красной армии с момента её создания, естественно, подбирал и растил в боях её создатель - Лев Давидович Троцкий, которого нынешние антисемитствующие "патриоты", в том числе и в печати КПРФ, любят "разоблачать", называя его настоящую фамилию, а не революционный псевдоним, - Бронштейн! Жид, мол. А раз жид - значит, хуже Гитлера! Такова логика у переродков некогда коммунистической, то есть интернационалистической партии!..

Так значит заговор был? Ковалев сам это признает! Да еще в преддверии войны?! Воистину, только троцкист может пожелать Родине гражданскую войну, в канун мировой! Впрочем, о Тухачевском и его «великих» способностях в «Дуэли» уже не раз писали.

Находясь, таким образом, в условиях виртуальной (говоря по-современному) Советской власти, миллионы пионеров и комсомольцев воспитывались в духе настоящего коммунистического мировоззрения, хотя и деформированного внушённой преданностью лично великому сверхчеловеку-вождю. Эти юноши, выросши, и попав пусть даже в обезглавленную и ослабленную в 1937 году Красной армию, благодаря величайшему самопожертвованию и вере в коммунизм, остановили вермахт под Москвой и Сталинградом, а потом разгромили его.

Интересно, виртуально воспитанные, в обезглавленной армии, деформированные, а победили?

Я уже не говорю о любимце Ленина Бухарине, который иногда ошибался, но не был, разумеется, врагом, однако его расстреляли.

Хорош любимец, который предлагал, Ленина убить во время эсерского мятежа. И что вообще Ковалев подразумевает под словом «враг»? Бухарин собирался расчленить СССР на «самостийные княжества». Это что «друг»?

Был у Сталина любимец Вознесенский. Молодой красивый кудрявый русский человек. Выдающийся учёный-экономист. Член ЦК и, кажется, Политбюро. Помню его портрет в отрывном календаре и надпись: "Родился товарищ Вознесенский, верный сын большевистской партии". Через год верного сына партии, братьев Кузнецовых и ещё нескольких товарищей расстреляли, осудив по липовому "ленинградскому делу", несмотря на то, что смертная казнь в момент совершения ими "преступления" в СССР была отменена (с 1947 по 1951 год) и заменена лишением свободы сроком до 25 лет. То есть смертную казнь ввели специально для них уже после их ареста и следствия и в нарушение всех юридических норм придали новому закону обратное действие.

Потому что Вознесенский собирался создать «КПРФ» и тем самым начать расчленение единого государства. У Сталина не было иных врагов, кроме врагов его государства. А любимцами вообще-то бывают кошки, собаки, да попугайчики всякие. В государственных делах кудрявость и красивость в расчет не принимаются.

Были расстреляны соратники Димитрова, вызволенные вместе с ним из нацистской тюрьмы. Был расстрелян вождь венгерской революции Бела Кун, спасшийся от кровавых ищеек победившей венгерской контрреволюции, но погибший в стране друзей!.. Так уничтожался ленинский коммунистический Третий Интернационал, который был в угоду Западу позже распущен.

Скажем, так, ищейки-то может и кровавые, но не кровавей еврейского фашиста Бела Куна.

Красную армию переименовали в "Советскую". Многим старым большевикам, в том числе и моему отцу, это и другие мероприятия, о которых скажу ниже, не понравились. Им "разъяснили", что "Красная армия" - это название политическое, то есть Коммунистическая армия. Это, мол, было оправдано в гражданскую войну, когда она воевала против другой российской - Белой армии, то есть Контрреволюционной. А теперь наша армия - это армия Советского Союза, то есть Советская армия.

Правильно. СССР в битвах доказал, что является могущественным государством, и у него есть СВОЯ, а не красная армия, для ЗАЩИТЫ своих рубежей, а не для развязывания мировых революций...

То же самое было сказано про замену замечательного государственного Гимна "Интернационал", мелодия которого не уступает лучшим маршам из опер "Аида" или "Фауст", Гимном Советского Союза с топорной ходульной музыкой Александрова.

Простим Ковалеву отсутствие музыкального образования. Конечно же, «интернационал» в котором нет ни слова о России и СССР не нужен был нашей Родине в качестве гимна, к тому же музон этот не очень. Недоучки сочиняли. Алексндров же был одним из любимых учеников великого русского композитора Н. Н. Римского-Корсакова, и естественно писал музыку РУССКУЮ, с РУССКИМ ЛАДОМ (есть такой музыкальный термин)

Не понравились даже нам, школьникам, и слова нового Гимна. Это с тех пор приученные ко всему национальному нынешние коммунисты не чувствуют в этом тексте того, что тогда коробило коммунистов-интернационалистов. Озадачило слово "Русь", которая "сплотила навеки" другие республики: мы привыкли к тому, что ни одна из республик не должна выделяться.

Бедняжка Ковалев. Ему даже неизвестно, что именно Русь создала великую державу СССР, сначала, как Московскую, потом, как Империю, потом как СССР. Представляете как его бесил Сталинский тост за русский народ?! Наверное, визжал как и сТАРОВОЙТОВА - «антисемитизм». Видимо, если бы вместо Русь было слово «Израиль» поклонник малого народца рабби Ковалев был бы удовлетворен.

Отец удивился, что есть упоминание имён Ленина и Сталина, но нет слова "партия" (в первом, присталинском варианте его не было).

ИМЕННО. Вот про это и писал Ю. И Мухин. Партию следовало пинком под зад отогнать от власти, отдав ее наконец, СОВЕТАМ, НАРОДУ, что Сталин и пытался сделать, в том числе и при помощи гимна.

Короче, на нас повеяло какой-то шовинистической фальшью. Поэтому, разучивая нудный новый Гимн, сменивший наш любимый "Интернационал", который буквально взвивался своей мелодией ввысь и уносил нас с собой на борьбу против "своры псов и палачей", мы, школьники, подпевали его на уроке пения дурноватыми голосами и нарочно фальшивя.

В институте имено Сербского поторопились. Ковалев, в самом деле или ненормальный или троцкист, что, впрочем, одно и тоже.

На командиров надели погоны царских офицеров и стали называть их офицерами. Современный молодой читатель не поверит, что слова "офицер", "солдат", "полицейский", "министр" для нас до того времени звучали как царский, белогвардейский или иностранный вражеский и даже фашистский представитель армии или государства. У нас-то были командиры, красноармейцы или бойцы, милиционеры и народные комиссары! Но погоны и звания - это внешняя сторона.

Но обмундировали милицию, как царскую полицию. Помню, одна старорежимная бабка подошла к новонаряженному милиционеру, стоявшему в дверях Ростовского госбанка, и говорит громко: "Сынок! Ты теперь, слава богу, в мундирчике, как его благородь городовой при государе императоре! Наконец-то!" Милиционер даже покраснел, как его широкий стоячий воротник, но смолчал...

По поводу введения погонов властями было сказано, что во всём мире военные носят погоны - без них, мол, наших военных не будут принимать за армию, а за партизан (!). "Ужасное" для западных буржуев большевистское словосочетание "народный комиссар", кстати, предложенное Троцким и одобренное Лениным, было заменено словом "министр", которым всякие черчилли не могли подавиться. Погоны надели не только на военных, но и на работников целых важных отраслей: на шахтёров, железнодорожников, почтовых работников... Причём дело не в формальности: эти отрасли становились военизированными, и в них вводились армейские наказания.

Вот Сталин хорош был в Потсдаме, в белом кителе с золотыми погонами. Сразу видно - повелитель Великой Державы, Победитель. Посмотрите хронику. Как смотрятся его Орлы в мундирах с погонами с золотым или серебряным шитьем на фоне облезлых бритонов и увешанных, как дикари ракушками, всевозможными значками-нашивками америкосов. Нет, ребята, мундир - дело нужное!

Ведь, как говорится, по одежке встречают...[3] И пусть даже армия будет состоять из вплоть «сознательных» солдат, для которых история нашей Родины истинна лишь в описаниях духовного папаши радзинских - Покровского и величайшим военачальником всех времен и народов является Лейба Давидович, так вот, даже армия состоящая из такой солдатни никогда не будет уважительно относиться к офицеру оборванцу, обряженному черте-во что и не умеющему вести себя достойно. Как офицер. Впрочем, надо уточнить - в Латинской Америке носят не мундиры, а пародии на мундиры.

С пародиями на человеков, облаченных в эти самые пародии на мундиры.

Напротив русская и советская форма, за редким исключением                 ( царствования Петра  3, Павла 1 и Александра 3 не говоря уж о рыссыянских временах ) делала облик человека благородным, мужественным и представительным. Не зря же во ВСЕХ ЗАПАДНЫХ ФИЛЬМАХ НАША ФОРМА ОБЯЗАТЕЛЬНО УРОДУЕТСЯ. БУДЬ ЭТО ЭКРАНИЗАЦИЯ «АННЫ КАРЕНИНОЙ» ( начиная от экранизации начала 30-х с Гретой Гарбо и Кларком Гейблом, где русские офицеры вместо мундиров носят какие-то поддергайки-курточки и фураги на манер нынешних ), КИНОШКА ОБ АУСТЕРЛИЦЕ ИЛИ  ГРЯЗНАЯ АНТИСОВЕТЧИНА.

Пример со спецназом, тоже не из той песни. На иллюстрации № 1 изображены русские егеря екатерининских времен. Для тех, кто учил историю по волкогонову сообщаю, егеря в 18-19 вв. были

тогдашним вариантом спецназа. В их задачу входили организация диверсий в тылу противника, засад, etc. То есть для исполнения своего воинского долга солдатам и офицерам этого рода войск следовало оставаться незамеченными. И даже в блистательном 18 веке, когда  военная форма могла посоперничать своей витиеватостью с туалетами светских дам, егеря были одеты более чем скромно - темно-зеленые тона, шерстяная куртка, сапоги и шерстяные же брюки. И никаких аксельбантов! С другой стороны екатерининские  пионеры ( а в те времена это были не собиратели металлолома, а инженерные войска ) могли себе позволить и алую форму. Ведь авиации  не существовало и заниматься ремонтом и прокладкой мостов можно было и без камуфляжа.

Вообще-то в отношении формы только русские и немцы, как нации воинственные неплохо соображали. Скажем, у нас и немцев с конца 18 века в форме преобладали зеленые и серые цвета, в отличие от англичан-красномундирников. Мало того, легкие каски впервые были введены для пехотинцев Потемкиным, вместо неудобных треуголок, тогда же по рекомендации Григория Александровича и Александра Васильевича Суворова, русских солдат одели в удобные  куртки, вместо тесных длинных кафтанов, шерстяные шаровары вместо брюк из лосиной кожи.

Впрочем, дадим словом самому Потемкину - гениальному организатору тыла.

«В Россию, когда вводилось регулярство, вошли офицеры иностранные с педантством тогдашнего времени, а наши, не зная прямой цены вещам военного снаряда, почли все священным и как будто таинственным. Им казалось, что регулярство состоит в косах, шляпах, клапанах, обшлагах, в ружейных приёмах и пр. Занимая себя таковою дрянью и до сего времени не знают хорошо самых важных вещей и оборотов, а что касается до исправности ружья, тут полирование и лощение предпочтено доброте; а стрелять почти не умеют. Словом, одежда войск наших и амуниция такова, что придумать почти нельзя лучше к угнетению солдатов, тем паче, что он , взят будучи из крестьян в 30 почти лет возраста , узнает узкие сапоги, множество подвязок, тесное нижнее платье и пропасть вещей, век сокращающих...

Штаны в конце лосиныя... Зимою от них холодно, а летом жарко, под ними ж нельзя иметь полотняной одежды. Ныне лосиная одежда не нужна...

Сапоги делают так узки что и надевать трудно, а скидывать еще труднее, ОСОБЛИВО, КОГДА НАМОКНУТ...

Завивать, пудриться, плесть косы - солдатское ли сие дело: у них камердинеров нет. На что же пукли? Всяк должен согласиться, что полезнее голову мыть и чесать, нежели отягощать пудрою, салом, мукою, шпильками, косами. Туалет солдатский должен быть таков: что встал, то готов...»

Словом, об удобстве формы у нас никогда не забывали.

При Сталине существовало аж 4 вида форменной одежды для военных - полевая, для ношения в казарме, выходная и парадная!

Но вернемся в более далекое прошлое.

Были в 18-19 вв. и рядовые, форма у которых была даже более нарядной, чем у офицеров. Это - вестовые, горнисты, знаменосцы, барабанщики. То есть те, кто обеспечивал войсковую связь во дорадификационные времена. Ведь войска получали приказы из ставки благодаря барабанной дроби, звуку горна - следовательно сигнальщики должны были резко выделяться на общем фоне. Знамена в средние века, как скажем, римские орлы в древности, тоже были своеобразными средствами коммуникации. Во-первых, позволяли отличать наших от врагов, во-вторых, знамя указывало местонахождения командира, что также позволяло быстрее исполнять приказы, поступающие во время боя.

Принято считать, что погоны появились лишь в 18 веке и сперва из чистой необходимости - они крепились на левое плечо для того, чтобы лучше удерживался ремень сумки для боеприпасов. Но военные быстро раскусили, что такое нововведение не только делает экипировку более надежной, но и позволит четко и быстро разбираться в чинах и званиях, что во время боя, также, необходимо, чтобы на сей счет не трепал «военный гений» Бронштейн.

Но вот в 70-х гг. выяснилось, что погоны - всего лишь хорошо забытое старое. Согласно Археологической энциклопедии - последнему детищу Советской Власти, которая из-за предательства Горбатого и Беспалого так и не вышла до конца ( слишком уж прославянская и патриотическая,  а у нас ведь новые мышление и возрождение скелета Николашки Романова ) - одна из советских археологических экспедиций отыскала на Алтае несколько курганов со скифскими захоронениями. Многие наши предки были погребены в своих боевых доспехах. Так вот, на плечах этих самых доспехов в том месте, где у русских и советских военных крепились к мундирам погоны были выгравированы рельефные изображения животных. После тщательного изучения археологи пришли к выводу, что это были самые обычные знаки различия - один зверек был символом десятника, другой - сотника, etc.

Так что наши воинственные предки за несколько столетий до новой эры уже искушенные в Науке Побеждать отлично знали, что нужно для дисциплинированной и маневренной армии. Я не думаю, что скифов, придерживавшихся в основном родовых отношений рабби Ковалев может обвинить в том, что они тяготели к «вашим благородиям». Или он и здесь откопает что-нибудь из гнилой писанины Лейбы Бронштейна?

Итак, если отбросить в сторону измышления бронштейна и квашнина, выяснится, что настоящие офицеры носили более яркую и броскую форму вовсе не для того, чтобы выделиться и заставить солдат тянуться перед ними в струнку. Просто в реальном бою офицер должен быть всегда на виду у своих подчиненных и не только для того, чтобы приказы быстрее исполнялись, но и для того, чтобы постоянно служить примером.

Ведь солдат - чаще всего человек гражданский, а офицер - военный профессионал и именно его Пример вселяет мужество в рядовых. Это прекрасно понимали великие русские военачальники.

«Из трех способов действовать на подчиненных: наградами, страхом и примером, последний есть вернейший,» - утверждал Нахимов.

И всегда следовал этому правилу. Даже в мирное время.

Широко известен случай из той поры, когда Нахимов еще в чине капитана 1-ого ранга командовал линейным кораблем «Силистрия», в проектировании и строительстве которого принимал самое деятельное участие.

Да, да, во времена парусного флота, русские офицеры, порой, наравне с инженерами занимались сооружением кораблей. И немудрено, вот часть предметов, изучавшихся 12-15 - летними подростками в Морском Кадетском Корпусе 200 лет назад. Арифметика, дифференциальное исчисление, геодезия, ботаника, иностранные языки, российская грамматика, эволюция ( имеется в виду передвижение судов ), основы кораблестроения, еtc.

Так вот, Черноморская эскадра вышла на учения. Вдруг Павел Степанович, да и все, находившиеся на палубе «Силистрии» заметили, что корабль «Андрианополь», выполняя маневр потерял управление и несется прямо нахимовский линкор. Столкновение было неизбежно.

Нахимов же спокойно и громко скомандовал: «С крюйселя долой! От борта! Все за шкафут и грот-мачту! По борту ложись! Быстро!»

Люди рванулись в носовую часть судна. Капитан один остался стоять на юте. Он не двинулся с места и в нужный момент еще успел отдать команду совершить поворот, который ослабил удар. Многотонная махина «Андианополя» врезалась в «Силистрию», обломки мачты рухнули на капитанский мостик. Но когда оцепеневшая от ужаса команда устремила взгляд на командира, тот невозмутимо стряхивал с мундира щепки.

В тот же вечер, один из офицеров спросил Павла Степановича, зачем он подвергал свою жизнь такой опасности, без видимой, казалось бы причины, на что Нахимов ответил: «Такие случаи представляются редко, и командир должен ими пользоваться. Надо, чтобы команда видела присутствие духа в своем начальнике. Быть может, мне придется с нею идти в сражение и тогда это отзовется и принесет несомненную пользу.»

А вот другой случай из «мирной» жизни адмирала.

Почти полтора месяца русская эскадра разгромившая турок в Синопе крейсировала по Черному морю. И всё это время почти ни на один день не стихал шторм, шквал следовал за шквалом...

«Крейсерство это, - вспоминал впоследствии лейтенант Ухтомский, - «было в холодную и бурную осень. Нахимов несколько раз требовал для матросов своей эскадры фланелевых рубашек, но их почему-то не отпускали. Тогда Нахимов сказал решительно, что он до тех пор не наденет на себя пальто, пока матросам не пришлют теплого платья, и сдержал свой слово...»

Нда, от квашниных таких Дел не дождешься...

Истина этих слов и дел подтвердилась почти двадцать лет спустя, когда русский флот наголову разгромил турецкий в его же логове - Синопе. Нахимов  учил, что начальник обязан строже всего и в мирное время и в бою относиться именно к себе потому что на него все смотрят и по нему все равняются. На него и смотрели матросы и любовались им в синопский день. “А Нахимов! Вот смелый!... Ходит себе по юту, да как свистнет ядро, только рукой, значит, поворотит, туда мол тебе и дорога...,” рассказывал лежа в госпитале в Севастополе участник боя матрос Антон Майстренко.

Кстати говоря, сейчас любят поплакаться, что де неудачи рыссыянских войск в Чечне оттого, что мол, солдаты все молодые, необстрелянные. А чечены, мол, крутые бандюки. Но ведь и при Синопе ветеранов морских сражений среди нижних чинов, да и среди офицерского состава, за исключением самого Нахимова, капитана 1-ого ранга В. И. Истомина, да контр-адмирала Ф. М, Новосильского не было! Да, конечно, многие участвовали в десантных операциях, даже помогали обороняться от горцев прибрежным фортам, но в НАСТОЯЩИХ МОРСКИХ БАТАЛИЯХ, практически никто не участвовал. ( или, может, Подольские Курсанты 1941 года были крутыми боевиками с десятком сражений за спиной? А может, просто, есть разница между битвой за Родину и за трубу березовских? ). Однако ж результат сражения особенно, после нынешних фортелей, которые выкидывают обдерьмократившиеся армия и флот просто потрясает. 35 убитых русских моряков против 4 с лишним тысяч турецких потерь. НИ ОДНОГО потерянного русского корабля ( а дело было 30 ноября, море было бурное, зимнее, хоть и Черное, причем штормило не на шутку и до и после сражения ) и 15 из 16 затопленных турецких судов, в том числе и один новенький англицкий пароход... Плюс начисто стертые с лица земли шесть наземных многопушечных батарей, укомплектованных опять же англицкими пушками.

А как известно ( что, кстати, отразилось на всех компьютерных играх, созданных за рубежом, начиная от Warcraft II  и заканчивая Age of Empires. Попробуйте-ка в этих играх штурмовать исключительно морскими силами наземные укрепления. Потери будут просто колоссальными. ) только русский флот справлялся с наземной артиллерией. Это Ушаков мог брать штурмом с моря наземные крепости не теряя ни одного корабля, это Нахимов мог громить вражеские флоты в их же портах, уничтожая попутно наземные фортификации, а «великий» Нельсон с целой эскадрой был вынужден ретироваться от Корсики, которую обороняли пара устаревших пушек, установленных в развалившейся от ветхости башне, а целый британский флот с огромным количеством пароходов был отброшен от Одессы всего спустя несколько месяцев после Синопа усилиями... одной наземной батареи! Не говоря уж о Дарданелльской катастрофе английской эскадры надолго поставившей крест на политической карьере Уинстона Черчилля во время 1-ой мировой войны.

А все дело в выучке и слаженности команд, каковые напрямую зависят от офицеров.

Кстати говоря, для этого подчиненные должны видеть офицера. А если он обряжен в камуфляжные лохмотья и напоминает спившегося бомжа..., то пойдут ли за ним в атаку? Особенно новобранцы, которые, как и всякий нормальный человек встречают по  одежке.

Когда, уже во время Севастопольской Обороны Нахимова спрашивали к чему он рискует, не снимает свои золотые адмиральские эполеты, что сделали многие генералы, он четко отвечал: «Хожу же я по батарее в сюртуке и эполетах потому, что мне кажется, морской офицер должен быть до последней минуты пристойно одет, да как-то это дает мне больше влияния не только на наших, но и на солдат.»

Да, даже забитые никчемной муштрой солдаты, попадая под влияние Нахимов и его матросов в считанные дни становились совсем другими людьми.

«... армейские офицеры удивлялись тому, что наши матросики, не снимая шапки, так свободно говорят с нами, и что вообще у нас слаба дисциплина. Но на самом деле они впоследствии убедились в противном видя, как моментально по первому приказанию те же матросы бросались исполнять самые опасные работы; солдаты их, поступившие к орудиям делались совершенно другими людьми, видя отважные выходки матросов,» - писал командир четвертого бастиона, того самого из 600 защитников которого к концу Обороны в живых осталось всего 5 человек, В. Г. Реймерс.

Так что для того, чтобы рядовой чувствовал себя человеком в присутствии командира вовсе не обязательно сдирать с последнего погоны и мундир. Нужно просто, чтобы командир был НАСТОЯЩИМ РУССКИМ ОФИЦЕРОМ.

Следует добавить, что не всегда камуфляж спасает, а золотые погоны губят. Михаил Дмитриевич Скобелев всегда водил своих солдат в атаки на белом коне в белом мундире с золотыми погонами и не получил ни одной царапины, погибнув от яда подосланного царской охранкой. А палач 1993 года «генерал» ( пардон, но использовать Воинские Звания в отношении ельциноидов язык не            поворачивается ) Романов, не уберегся от чеченской мины и в бронетранспортере.

Итак,  офицер должен служить примером своим подчиненным, к тому же от того, насколько быстро он будет получать приказы вышестоящего начальства зависит исход боя, потому-то и должен командир выделяться своей формой. Впрочем, для того, чтобы судить о таких вопросах нужно хотя бы немножко разбираться в военном деле и, конечно, не на примерах из жизни «митингового генерала» Бронштейна.

Тоже относится и к парадам. Как известно парады ведут своё происхождение от Римских Триумфов. После каждой победы над карфагенскими жидами или иными варварами наши доблестные римские родичи маршировали по улицам Вечного Города, так чтобы каждый гражданин мог видеть отличившиеся в битве легионы и их орлов. За победоносным войском волочили презренных трусов, сдавшихся в плен, захваченные у врага знаки отличия, выполнявшие роль знамен и другие военные трофеи.

И делалось это не ради муштры, а для того, чтобы каждый римский гражданин мог воочию убедиться в победе своей Армии.  А то ведь мало ли что наболтают сенаторы...

Праздновали Победы и на Руси. Издревле победителей встречали колокольным звоном и столами, на которых бояре и купцы выставляли угощение и питье всем желающим. Пётр Великий же решил возродить римские традиции.

И его парады, тоже, не имели никакого отношения к тупой муштре. Нет, это были наглядные доказательства правоты его Политики, вздернувшей Русского коня на дыбы.

Великую Полтавскую победу Москва праздновала в конце декабря 1709 года. В окрестности Москвы свозили из других городов шведов, плененных у Лесной и Полтавы - 22 085 человек. В слободах размещались полки победителей. На улицах строили триумфальные ворота - с золоченными украшениями, лентами, картинами и надписями, поясняющими значение картин.

21 декабря 1709 года топы москвичей увидели блистательный парад. Шествие открыли трубачи и литаврщики в нарядных мундирах. За ими доблестный генерал Голицын вел батальон Семёновского полка, отличившийся в битве при Лесной. Далее везли пушки и несли замена, взятые там же. Затем шли пленные шведские офицеры. Замыкал шествие второй батальон семеновцев. Восторженными криками встретили москвичи гвардейцев Преображенского полка. Народ невольно притих когда подошла длинная колонная офицеров, плененных у Полтавы и Переволочны. В её середине везли шведские пушки, несли замена и другие трофеи, в том числе и носилки, с которых Карл произносил речь перед армией накануне битвы. Колонну замыкал премьер-министр Швеции граф Пипер. Затем шли русские полки. А замыкал шествие вождь победителей -царь Петр в седле, простреленном шведской пулей, на том же коне, на котором в трудные минуты Полтавской баталии вел в атаку второй батальон новгородцев в пробитой шведской пулей треуголке. Триумф победителей продолжился новогодним празднеством - с угощениями, елками, пушечной, ружейной пальбой, фейерверками и пирами...

Так русский народ воочию, а не из царских манифестов убедился - есть теперь у России Непобедимая Армия.

После битвы у Гангута, Пётр порадовал своих подданных новым парадом - уже морским. Петербург ответил первую викторию на море грохотом крепостных орудий, встречая победителей и побежденных. Впереди 3 русские галеры с отличившимися при Гангуте солдатами и матросами. За ними 10 шведских судов с плененными командами, в том числе и фрегат «Элефант»; шведские флаги были на них опущены. Над ними были подняты русские. За фрегатами следовала галера Петра и еще 2 скампавеи. Улицы юной столицы молодой Империи, украшенные арками и цветами, лентами и картинами, подчеркивали значение и суть праздника. Толпы людей высыпали на набережные приветствовать рождение Регулярного русского Флота. Суда подошли к пристани. Петр, солдаты - преображенцы, солдаты-астраханцы и пленные сошли на берег. После того, как шведские корабли были отведены на середину Невы и поставлены в том же порядке, как стояли в бою, началась вторая часть парада - сухопутная, славившая войска, разбившие шведов в Финляндии. Впереди шел отряд Преображенского полка за ним несли 6 десятков неприятельских знамен и везли 18 пушек, за трофеями маршировали две роты Астраханского полка, затем шло около полутысячи пленных матросов и солдат после рядовых пленников маршировали две роты преображенцы, а за ними двигались пленные офицеры, последим в этой групп был контр-адмирал Эреншельд. Замыкал шествие еще один отряд преображенцев во главе с Петром. После чего праздник продолжили пиры и фейерверки.

И еще не раз в 18 и 19 вв., а потом и в 20 веке русские города встречали победоносные свои войска - сухопутные и морские, и волочились по земле плененные турецкие, шведские, французские, польские, немецкие знамена и тянулись на буксире трофейные корабли. И проводились эти праздники не ради того, чтобы солдаты носок тянули, а для того, чтобы народ знал, что есть у него Победоносные Армия и Флот, способные разгромить любого неприятеля...

Этой же цели служили и замечательные сталинские парады. Ведь на них блистали удалью и здоровьем не только военные, но и физкультурники, и пионеры.

Сколько гордости и счастья переполняют строчки написанные графом Игнатьевым,  верным слугой Отечества, о первомайском параде 1937 года, который вызвал столько злобы у Врага Нашего Советского Народа лейбы бронштейна.

«Ослепляющее наше русское весеннее солнце придавало особенно праздничный вид и коням с белыми бантиками на ногах, запрудившими площадь перед «Метрополем», и обгонявшим меня стройным пехотным колоннам от Рождественки до Красной площади...

-Проходите, проходите! - а у трибун то же: Проходите!..

«Да куда же дальше идти?» - подумал я, очутившись уже перед самым Мавзолеем.

- Вот сюда, сюда! - и я оказался на брусчастой мостовой за малиновым бархатным канатом, отделявшим перед Мавзолеем площадку с надписью: «Для высшего комсостава».

«Какая честь! Какая честь! - подумал я.

Не успела часовая стрелка на Спасской башне дойти до десяти, как на трибунах раздались громкие долго не смолкавшие рукоплескания. Десятки тысяч глаз устремились на Мавзолей. То подымался по ступеням Мавзолея нескорым, размеренным и то же время легким шагом Иосиф Виссарионович Сталин.

... Когда ровно в десять утра на рыжем белоногом коне из Спасских ворот к построенным безупречными квадратами войскам коротким галопом выехал Климент Ефремович Ворошилов, я подумал: «Не было у нас таких парадов в старой армии!» Тогда фронт объезжали шагом, что уже одно бесцельно утомляло войска и навевало скуку.

Но вот доносятся до уха слова команды:

-На пле-чо! Первый батальон - прямо! Прочие - напр-во!

Сколько лет я этих слов не слыхал!

И затрещали барабаны и ударил мощный сводный оркестр, заглушавшийся поминутно «ногой» проходивших одна за другой пехотных частей.

Снимаю шляпу перед алыми знаменам, напоминающими о героических днях гражданской войны, но, чу! Только что сыгранный оркестром марш переносит мысль на далекие поля Маньчжурии: это ведь марш сибирских стрелков! Ах, если бы они знали, что перенесенные ими обиды незаслуженных поражений будут когда-нибудь отомщены вот этими проходящими в двух шагах о  меня молодыми ребятами с винтовками наперевес.

... Но вот и пехота и рабочие батальоны прошли, стих оркестр, а сердце сильнее забилось.

«Тра-тра-та-та-та...» это наш старый знакомый кавалерийский сигнал «Рысь». Неужели появившаяся у Исторического музея конница перейдет в рысь?

Перешла, и глаза впиваются в прекрасных коней, в отличную. Посадку комсостава.

На рысях же проходит и артиллерия в конных запряжках: первая батарея на рыжих. «Неужели вторая пройдет на вороных? Так и есть. А третья - а гнедых? Быть не может!» - думаю я. И радостно становится, что русские военные традиции сохранены.

Долгий и несмолкаемый грохот артиллерийских и танковых дивизионов, равно как и рокот воздушных птиц, возвращает меня к действительности и хочется снять шляпу не только перед знаменами, заслуженными в боях, но и перед рабочими и техниками, превратившими мою Родину из кабальной - в могучую, гордую., независимую от заграницы страну.

Парад окончен. Но как раз тут начинается еще то, что без слов говорит о произошедших за двадцать лет переменах в сознании людей. В обеих сторон красного здания музея на площадь стали вливаться неудержимыми потоками колонны ликующего народа.

Плакаты, реявшие над колоннами демонстрантов говорили о труда, а звуки гармоник и народных оркестров отражали радость жизни. Шли интеллигенты, шли рабочие, шли старинки , и девушки, и матери с детьми на руках. Молодые не знали черных пятен прошлого, но и мы, молодые душой старики, их в подобные минуты забывали, сливаясь в тот единый народный монолит, который показал свою твердость как в дни войны, так и в годины труда, создающего светлое будущее нашей бессмертной Родины.

... Я родился под счастливой звездой и желаю тебе, мой читатель, быть столь же счастливым, каким чувствовал я себя в это радостное первомайское утро!»[4]

Да, да, вот для чего нужны парады - для того, чтобы мы, граждане Великой Страны смогли своими глазами увидеть Мощь Державы, убедиться, что налоги, которые мы платим идут не на  постройку генеральских дач, а на создание непобедимой техники, на воспитание здоровых благородных ребят в красивой, мужественной форме, которые всегда готовы стереть с лица земли врагов нашего Государства.

Нужны и парады, на которых лихие молодцы в русских мундирах гонят по улице толпы плененных оккупантов, как это было при Петре и Сталине. И сколько счастья доставляют брошенные на мокрую от летнего дождичка брусчатку Красной Площади знамена Вермахта разгромившего все европейские и заокеанские армии, кроме нашей Красной...

Нет, черт возьми, парады нужны - это живые доказательства военных триумфов защитников нашего Отечества. Другое дело, что сейчас у нас нет ни Армии, ни Флота, ни триумфов. Есть только облаченные в камуфляжные лохмотья ельциноиды, продавшие свою честь путиным и березовским.

Но ведь появились они не оттого, что Сталин превратил нашу Родину в Могучую Империю - оплот Добра на Земле, а как раз потому, что втихомолку недобитые троцкисты сумели постепенно захватить власть в стране, и началось наше падение с того самого момента, когда в офицерские училища стали брать неандерталоподобных братцев Лебедей, порожденных папашей-уголовником...

И вот когда наших Офицеров, сменило офицерье, готовое в угоду начальству сорвать с себя погоны, с легким сердцем дать порезать на лом свои ракеты и самолёты, присягнуть кому угодно, «лишь бы платили побольше», вот тогда-то и началось Падение Советской Империи...

Ведь в нашей Армии в критический     момент не оказалось людей, которые любили бы свою Родину и любили бы воевать...

Согласитесь, война есть искусство, престижнейшее ремесло, что не раз доказывали наши блистательные военачальники.

Даже рапорты их способны поспорить вдохновением и изысканным слогом с лучшими поэмами.

После Чесмы полетел в Петербург рапорт: «Слава Господу Богу и честь Российскому флоту!

В ночь с 25 - ого на 26 - ое флот турецкий атаковали, разбили, разгромили, подожгли и в небо пустили и в пепел обратили. Ныне на Архипелаге в сем пребываем силой господствующей.»

Армия Али - Паши ( 20 000 человек ) вышла из Карса, направляясь навстречу семитысячному отряду князя Андроникова. Генерал - лейтенант Андроников подошел к Ахалцыху 12 ( 24 ) ноября 1853 года и уже первая рекогносцировка убедила его, что турки заняли очень сильную и укрепленную завалами и батареями позицию. А лазутчики доносили, что к неприятелю подходят новые и новые подкрепления из Карса, Ардагана и Аджара.

Андроников решил, что ему времени терять нельзя.

14 ( 26 ) ноября, еще перед восходом солнца, начался артиллерийский бой. Эта артиллерийская дуэль длилась пять часов без перерыва. К половине двенадцатого Андроников убедился, что артиллерийского упорства противника не сломить. Он решился на штурм и следовательно на штыковой бой. Приступ осложнялся тем, что город защищала отчасти и довольно глубокая река Пасхов - Чай. “Пехота наша под ближайшими картечными выстрелами всей неприятельской артиллерии и под батальным непрерывным оружейным огнем переправлялась через реку по грудь в воде. приступ был так стремителен и единодушен, что неприятель при всей упорной защите должен был уступить и первый шаг к отступлению был началом окончательного его поражения и совершенного расстройства”. - доносил на следующий день Андроников. В разгаре рукопашного боя между переправившимися через реку русскими частями и турками на оставшуюся еще русскую часть на другом берегу Пасхов - Чая напал внезапно показавшийся из гор довольно сильный турецкий отряд, но шесть казачьих сотен и вспомогательный отряд обратили его в бегство после упорного боя. Ружейная перестрелка и преследование бежавших в горы остатков ахалцыхского гарнизона длились около 4 часов. К вечеру все было закончено. “ С закатом солнца прекратился бой по неимению противников, - “ гласит рапорт.

Вот, что читаем в рапорте Нахимова от 27 ноября ( 9 декабря ) 1854 года: ( кстати, советуем обратить внимание на стиль рапорта! Это вам не “бе-ме” современных генералов! А ларчик открывается просто - Нахимов любил своё тяжкое ремесло военного моряка. Не зря ведь называли его моряком-поэтом, хотя ни одной стихотворной строчки он в жизни не написал. В отличие, скажем, от врага русского народа господина Колчака. )

“В один час пополудни, я отделил от вверенной мне эскадры пароходы “Владимир” и “Херсонес”. Поручив их в ведение командира первого из них, капитана 2 - ого ранга Бутакова, я предписал ему атаковать железный винтовой пароход, стоявший на фарватере против Песочной бухты для наблюдения за движениями наших судов на рейде. Капитан 2 - ого ранга Бутаков взял на себя атаку этого парохода, предоставив командиру парохода “Херсонес” капитан - лейтенанту Рудневу[5] наблюдение и действие по Стрелецкой бухте, где в глубине залива стояли на швартовых два неприятельских парохода. Выбежав из - за бонов, “Владимир” полным ходом следовал к своему противнику, на пути приветствовав несколькими меткими выстрелами неприятельский лагерь, расположенный по восточному склону Стрелецкой бухты, и пароходы в ней находившиеся. Заметив намерение “Владимира”, винтовой пароход сделал сигнал флоту и спешил поднять пары; бросив несколько неудачных ядер по “Владимиру”, он выпустил цепь, торопясь укрыться под выстрелами кораблей, расположенных у Камышевой бухты. “Владимир” преследовал его за Песочную бухту, действуя по нему двумя носовыми орудиями. Видя безуспешность погони и уже почти под выстрелами кораблей, он положил лево руля и продолжал огонь по бежавшему всему орудиями левого борта, до тех пор, покуда выстрелы его были действительны, тогда поворотив к Стрелецкой бухте, “Владимир” присоединился к “Херсонесу”, с живостью бросавшему бомбы по лагерю и пароходам. Быстрый и меткий огонь двух пароходов произвел большое смятение как на берегу, так и бухте.” Свое донесение о “вылазке” русских судов Нахимов заканчивает так: “Убитых и раненых на наших пароходах нет. Присутствие английской эскадры у Качи, а французской - у Камышевой бухты вселило уверенность о безнаказанности позиции винтового парохода ввиду нашего разоруженного флота. Молодецкая вылазка наших пароходов напомнила неприятелю, что суда наши, хотя разоружены, но по первому приказу закипят жизнью; что метко стреляя на бастионах, мы не отвыкли от стрельбы на качке; что составляя стройные батальоны для защиты Севастополя, мы ждем только случая показать, как твердо помним уроки покойного адмирала Лазарева”.

Освободившейся от власти жидов и поджидков России нужны будут Армия и Флот, и они у нас будут, но только воспитанные в традициях Петра, Суворова, Кутузова, Нахимова, Скобелева, Сталина, но никак не по указкам лейбы бронштейна. Впрочем, что вы печалуетесь? Ведь нынешнее бандфомирование, называемое вооруженными силами ЭрЭфии, годами штурмующее саклю и тонущее в наисовременнейшей субмарине в нескольких милях от родных берегов и есть порождение троцкизма, который сейчас пока что главенствует в идеологии рыссыянии.

Но ничего, стряхнем с себя этот мусор, дадим Власть Народу и Армия у нас будет на загляденье и Флот достойный синопских героев.

Наконец, "отец народов" добрался и до нас, школьников, и стал нас "выращивать на верность народу" тем, что отделил мальчиков от девочек, а в самих раздельных мужских и женских школах ввёл не только гимназическую дореволюционную форму, но и драконовские порядки времён чеховского "Человека в футляре". Мальчиков первое время требовали стричь наголо. Каждому был выдан ученический билет с указанием школы и класса. Билет надо было предъявлять по первому требованию милиции и представителям школ.

Сейчас учёные доказали, что раздельное обучение девочек и мальчиков в школе наносит неизгладимый отрицательный след в их психике на всю оставшуюся жизнь.

ВООБЩЕ-ТО УЧЕНЫЕ, НАОБОРОТ ДОКАЗАЛИ, ЧТО НУЖНО РАЗДЕЛЬНОЕ ОБУЧЕНИЕ, И ДАЖЕ ПОМЕШАННАЯ НА СЕКСЕ ШВЕЦИЯ ТЕПЕРЬ ПЕРЕХОДИТ НА НЕГО

В воздухе пахло чем-то имперским. Вовсю неумеренно восхвалялось всё русское, включая подвиги князей и некоторых царей, и впервые безнаказанно стали вслух ругать "жидов", которые якобы "воевали в Ташкенте. Не понравилось коммунистам и комсомольцам и чрезмерное поощрение Сталиным РПЦ.

Ковалев ошибается. Жиды воевали в Кушке, а не в Ташкенте.

Наконец, "государственникам" нужен был Император. Но слово это было настолько ненавистно советским людям, многие из которых родились и выросли при царе, что Сталин принял звание Генералиссимуса, что по смыслу почти одно и то же. Слово "Император" в Древнем Риме первоначально не имело значения "царь могучей державы", а в дословном переводе звучало, как "повелитель, главнокомандующий" и присваивалось именно главнокомандующему римской армии. И "генералиссимус" в дословном переводе означает "наиглавнейший".

Не принял, а был этот чин ему пожалован советским народом!

Словом, такой пот патриёт, а на деле оголтелый троцкист - рабби Ковалев, жонглируя марксовыми «премуростями» засоряет головы молодежи.

Да что ты, Костик, все из-за океана письма издалека шлешь? Ехал бы ты в Путинлэнд, а то эдичка радзинский совсем надорвался - тяжка ноша для бедного евнуха, солженицер, тоже, поисписался, а ты свеженький, готовенький антисталинист - тебя ж с открытыми объятьями примут! На ОРТ часок выделят в недельку для повествований о сталинских «зверствах» или «еврейских корнях» Нахимова, о которых ты твердишь лет 10, хотя тебе выслали все доказательства того, что это ЛОЖЬ и ПРОВОКАЦИЯ.

Или ЦРУ в командировку не отпустит? Может ты в Америке нужней? Или там просто безопасней? Ведь скоро троцкистам в России опять делать будет нечего. Великой Державе они ни к чему..

Владислава Селина. Сталинград.