Планы и подрывные акции неприятеля ведут к осла­блению единства стран социалистического содружества, к дестабилизации ситуации в отдельных социалистичес­ких странах (а именно Польше), в особенности в исполь­зовании экономических рычагов и идеологических ди­версий.

Противодействие американским попыткам ограниче­ния торговых, экономических и научных контактов меж­ду развитыми капиталистическими странами и Совет­ским Союзом.

Обсуждая работу агентов КГБ в предыдущие годы, Крючков особенно подчеркнул усилия США, направленные на ограничение доступа СССР к современным технологиям: "Принимая во внимание дополнительные средства, исполь­зуемые неприятелем, прежде всего США, с це­лью усиления контроля над сохранением секре­тов и удержанием эмбарго на экспорт оборудо­вания, научных и технических исследований, мы Должны глубже проанализировать возникшую

ситуацию  и найти новые  способы проведения научной и технологической разведки".

1   Сергей Федоренко. "Roots and Origins of Protracted
Soviet Crisis". В "The Soviet Union After Perestroika:
Change  and  Continuity". Вашингтон,  DC,  "Brassey's",
1991, c. 87.

2   Винсент Каннистраро. Разговор с автором. Мохам-
мад Юсеф. Разговор с автором.

3   Мохаммад Юсеф. Разговор с автором.

4   Уильям Кларк. Разговор с автором.

5   Мохаммад Юсеф. Разговор с автором.

6   Разговор  с сотрудниками  разведки  США. Джон
Фуллертон. "The Soviet Occupation of Afghanistan". Лон­
дон, "Melhuen", 1984, с. 96.

7   Каспар Уайнбергер. Разговор с автором.

8   Американский государственный служащий. Разго­
вор с автооом.

9   "Дейли телеграф", 3 декабря, 1981.

10 Гленн Кемпбелл. Разговор с автором.

11 Американский государственный служащий. Раз­
говор с автором.

12        Папа не был посвящен в детали. Джон Пойнде-
кстер. Разговор с автором. Подробности встречи Кейси
почерпнуты из разговора с американским государствен­
ным служащим.

13        Стеф Галпер. Разговор с автором.

14        Каспар Уайнбергер. Разговор с автором.

15        Каспар Уайнбергер. Разговор с автором.

16        Уильям Кейси. "The Secret War Against Hitler"
Вашингтон, DC, "Regnery", 1988, c. 58—59.

17 Американский государственный служащий. Раз­
говор с автором.

18 Герб Мейер. Разговор с автором.

19 Дон   Обердорфер.   "The   Turn".   Нью-Йорк,
"Poseidon", 1991, с. 64.

20 Евгений Новиков. Разговор с автором.

21 Александр Бессмертных. Замечания на конферен­
ции в Принстонском университете  "Ретроспективный
взгляд на конец "холодной войны", 3 мая, 1993.

22         Рапорт КГБ N 84/КР, 6. января  1984, в книге
Кристофера   Эндрю .и   Олега  Гордиевского   "More
Instructions from the Centre: Top Secret Files on KGB
Global Operations,  1975-1985". Лондон,    "Frank Cass",
1992, c. 122—124.

23         Рапорт КГБ N 2126/ПР, 11 ноября 1983, в книге
Кристофера Эндрю и Олега Гордиевского "Instructions
from  the  Centre:   Top   Secret  Files  on  KGB  Foreign
Operaions". Лондон,  "Hodder and Stoughton",   1991,  c.
16—22.

12

1984 год был годом президентских выборов в Соединенных Штатах, в Москве обратили особое внимание на характер кампании. Она имела принципиальное значение для Кремля. Исчезли слабые надежды на то, что Рейган окажется антикоммунистическим республиканцем в стиле Ричарда Никсона, который ввел разрядку и те­плые отношения с коммунистическим Китаем. У Рейгана были сильные идеологические предубе­ждения, а его стратегическая программа выхо­дила за рамки реальной политики. В рамках этих предубеждений администрация и проводила эко­номическую войну с советским блоком и секре­тные операции в ключевых районах (Польша и Афганистан). Вместе с тем создавалась гигант­ская система обороны, основанная на новейшей технологии. Рейган не только говорил об "импе­рии зла", о марксизме-ленинизме, который ока­жется на "свалке истории", но и искренне верил в это.

Советские высокопоставленные лица открыто высказывали американской прессе свою оценку политики Рейгана. Радомир Богданов, замести­тель директора Института США и Канады и бывший функционер КГБ, сказал Дону Обердор-феру из "Вашингтон пост": "Вы (американцы) пробуете раздавить нашу экономику, затруднить торговлю, победить нас в области стратегии'-Валентин Фалин из Центрального Комитета ска­зал этому же репортеру, что Рейган не стремится

к соглашению с Москвой, а лишь к "обрезанию социализма".

Беспокойство Кремля заставило КГБ пред­принять операции, которые должны были умень­шить шансы Рейгана на переизбрание, а эти шансы в январе 1984 года были весьма велики. Л.Ф.Сосков, первый заместитель начальника оперативного отдела КГБ, отвечал за проведение довольно непрофессиональной операции. Зада­нием резидентов КГБ во всем мире было распро­странение фальшивых документов и фальшивой пропаганды об администрации Рейгана. Тема этой пропаганды была такова: "Рейган — это война". Вместе с тем КГБ лихорадочно старался найти способ, как использовать в своих целях политические разногласия внутри Соединенных Штатов.

Новый председатель КГБ Виктор Чебриков в мае 1983 года собственноручно письменно сооб­щил Генеральному секретарю Юрию Андропову о возможности ослабления политической реши­мости Америки манипулированием оппозицией. Письмо Чебрикова, в частности, касалось контактов, которые он, якобы с помощью третьих лиц, установил с сенатором Эдвардом Кеннеди 9 и 1Q мая 1983 года. Бывший сенатор из Калифо­рнии Джон Тенни должен был стать посредни­ком. "Пользуясь этим надежным посредником, сенатор просил обратить внимание Генерального секретаря Андропова на следующие обстоятель­ства". В своем письме Чебриков писал, что сена­тор Кеннеди хотел проинформировать Кремль, что вина за плохие американо-советские отноше­ния лежит на Рональде Рейгане. "Главная опа­сность заключается в том, что Рейган не хочет

изменить своей политики". Если верить Чебри-кову, Тенни также сказал: " В интересах мира полезно было бы предпринять дополнительные шаги, которые положат конец милитаристской политике Рональда Рейгана". Чебриков утвер­ждал, что Кеннеди хотел лично встретиться с Андроповым. "Сенатор считает, что это дало бы ему возможность составить мнение об отношении СССР к контролю над вооружениями и увели­чило бы вероятность его выступлений на эту тему в Соединенных Штатах".

В конце концов не было предпринято никаких действий а связи с якобы имевшим место стрем­лением к контактам. Рапорт Чебрикова не про­извел никакого впечатления на Андропова. Он счел его преувеличенно раздутым отчетом о раз­говоре, который должен заинтересовать Полит­бюро. Даже если бы Андропов внимательно от­несся к сообщению Чебрикова, со стороны Кен­неди не было видно никаких явных сигналов. Сенатор из Массачусетса стремился к более при­миренческой политике по отношению к Сове­тскому Союзу, но вместе с тем всенародно кри­тиковал нарушения прав человека и репрессии в Польше. Но даже если Андропов и не поверил бы, что Кеннеди может невольно сыграть на руку советской политике, все равно ему понравилась идея подложить мину под Рейгана. Рапорт Че­брикова подтолкнул его именно к этой мысли. В написанной на машинке записке министру ино­странных дел Андрею Громыко Андропов указы­вал, что ярую антисоветскую позицию Рейгана можно обратить во время избирательной кампа­нии против него же. Андропов писал: "Я сомне­ваюсь в возможности встречи с Кеннеди. Если бы

когда-нибудь и пришло время встретиться с де­мократами, то лучше было бы встретиться с одним из кандидатов в президенты".

Тем временем состояние здоровья Андропова резко ухудшалось. В конце января он был уже совсем плох. Отказывали по очереди все органы. Всегда верный делу Андропов, вероятно, писал какое-то постановление, когда 9 февраля в 16.50 его в больничном изоляторе настигла смерть.

Через несколько дней после смерти Андро­пова Уильям Кейси направился самолетом в сек­ретную поездку в тринадцать стран. Он по-пре­жнему исполнял роль главного реализатора стратегического наступления, которое ставило акцент на тайные операции. Во время этого пу­тешествия Кейси хотел предпринять шаги по всем направлениям антисоветской стратегии, ко­торая уже реализовывалась полным ходом. Он хотел навестить Пакистан и начать одну из на­иболее щекотливых и тайных операций "холод­ной войны", — перенесение афганского кон­фликта на территорию СССР; сотрудничество с Китаем должно развиваться в сторону дестаби­лизации советской Средней Азии; отношения США с Саудовской Аравией следует укреплять; подпольную сеть в Польше нужно расширить, поскольку теперь помощь поступала чаще.

Первая остановка в этом путешествии была Гонолулу. Кейси, зарегистрированный в отеле как мистер Х.Смит, провел спокойную ночь и на следующее утро убыл, позвонив по нескольким телефонам и прочитав несколько рапортов.

Второй остановкой был Токио, где он провел консультации с японскими чиновниками и обсудил цены на нефть на международном рынке. Сотрудники Совета национальной безопасности, особенно Робинсон и Мартин, беспокоились за возможный скачок этих цен, Роберт Макфарлейн просил Робинсона и Мартина (эксперта по энер­гетике) обрисовать стратегию для союзников, ко­торая могла бы воспрепятствовать внезапному росту цен. Через несколько недель Робинсон и Мартин внесли свои предложения. Они стали оперативной директивой национальной безопа­сности, которую президент подписал в апреле. Кроме всего прочего, документ рекомендовал ко­ординированный выброс на рынок запасов нефти дружественными государствами, если бы цены на международных рынках стали постепенно ра­сти. Документ поручал Совету национальной бе­зопасности привлечь к сотрудничеству амери­канских союзников — Западную Германию, Францию, Японию и Англию. Робинсон навестил несколько зарубежных столиц, проводя кампа­нию в пользу совместных и слаженных действий. Робинсону и небольшой американской делегации удалось добиться тихого согласия нескольких дружественных правительств, в том числе и Япо­нии, на поставки из резервов в случае значитель­ного повышения цен. "Мы дали понять рынку, что если цены на нефть начнут расти, США и их союзники зальют мир нефтью, — вспоминал Робинсон. — На этот раз спекулянты ничего не добьются". А Советы не получат никакой при­были. Кейси от имени Белого дома отстаивал эту позицию во время многочисленных встреч с представителями правительства в Токио.

Из Токио Кейси полетел в Пекин, куда он всегда летал очень охотно. Заядлый исследователь китайской истории, он был чем-то вроде неофициального эксперта в христианских мис­сиях в Китае. Так же как и Каспар Уайнбергер, Джордж Шульц, Роберт Макфарлейн и Джордж Буш, Кейси не сомневался, что Китай является прекрасным противовесом Советскому Союзу. У них еще меньше иллюзий относительно Москвы, чем у какой бы то ни было другой страны. С начала 1981 года администрация вела с китай­цами тихий флирт, имея в виду не столько заму­жество, сколько выгодное ухаживание.

Директор ЦРУ должен был провести в Пе­кине несколько дней и обсудить с хозяевами ряд вопросов, предварительно оговоренных перед его выездом на встречах в Белом доме: сотрудниче­ство в области разведки, обслуживание элек­тронных систем подслушивания вдоль советской границы, война в Афганистане, вьетнамское на­падение на Камбоджу и гражданская война в этой стране, общий диалог о возможных общих оперативных действиях.

В один из вечеров китайский министр ино­странных дел дал в честь гостя частный ужин в столовой старого дворца. Справа от Кейси сидел министр иностранных дел, а слева — министр общественной безопасности Линг Юнь. А напро­тив — Тед Прайс, начальник резидентуры ЦРУ. Это был прекрасный пир — утки, свинина, цы­плята и рыба с разными соусами и приправами. Кейси накладывал себе всего понемножку. Хозя­ева с улыбкой наблюдали, с каким аппетитом он ест, одновременно развлекая их беседой. Китай­цы вежливо слушали, но однако некоторые риторические   украшения  гостя  воспринимали  с

трудом.

В конце ужина китайцы согласились оказать поддержку афганским моджахедам. Кто-то под­нял тост за совместные действия по сдержива­нию советской авантюры. Вечер оказался для всех приятным. Кейси был в отличной форме и не ложился почти до утра, хотя за его плечами было 12 000 миль пути.³

Из Пекина Кейси направился в Исламабад. Прибыл он туда ночью, что сотрудникиЦРУ и ISI сочли уже определенной традицией. Москва по-прежнему давила на Исламабад, объявляя угрозы, а ее самолеты все чаще перелетали через границу и обстреливали базы моджахедов. В конце января два реактивных самолета типа МИГ засыпали бомбами и ракетами отдаленный приграничный пакистанский городок, где тогда погибло сорок мирных жителей,- а шестьдесят получили ранения. Агрессивная политика "выжженной земли" в Афганистане привела к тому, что миллионы беженцев искали укрытия в Пакистане.

Совещание прошло в сердечной атмосфере. Потом Кейси беседовал с министром иностран­ных дел Якуб Ханом, колоритным мужчиной, который философски относился ко многим поли­тическим и мировым проблемам. Он замечал вещи, которые другим руководителям даже не приходили в голову, и так же, как генерал Зия-уль-Хак, имел прозападные и антисоветские взгляды. Кейси привез ободрение и поддержку-Администрация была намерена добиваться уве­личения средств на помощь беженцам. Попытка конгресса уменьшить военную помощь Пакистану была отбита. "Не перекрывайте афганский трубопровод, и помощь будет продолжена", — весело сказал он, Трудно было сломить Зия-уль-Хака, когда речь шла о сражении с Советами.

Существовал еще один вопрос — об угрозах Москвы в адрес Зия-уль-Хака. На дипломати­ческом приеме в Москве американскому дипло­мату сказали, что Кремль "сведет счеты" с Зия-уль-Хаком за его непоколебимую поддержку мо­джахедов. Это была весьма завуалированная угроза, но Кейси к ней отнесся серьезно. Он предложил дополнительную охрану ЦРУ для президента и его ближайших советников. В Исламабад с этой целью будут высланы специ­альные агенты. Кейси также привез целую кипу ценных снимков со спутников.

А потом сказал, чего он хочет взамен. 24 января афганские повстанцы, действующие с базы в Мешхеде в Иране, атаковали цели в СССР, сообщил Кейси. Повстанцы перешли в Туркмению, минировали дороги, нападали на отдельные военные базы, устраивали засады на дорогах на советские приграничные патрули. Было совершено довольно серьезное нападение на таможенный пост в Торгонди. Повстанцы убили нескольких человек, захватили немного оружия и амуниции. Именно этого и хотел Кейси: перенесения военных действий на территорию Советского Союза. "У Кейси не было проблем с тем, чтобы попасть на территорию советской Средней Азии, —говорил Фред Айкл. —Доста­точно было, чтобы он сказал Зия-уль-Хаку и Якуб Хану, что нужно это сделать".

Зия-уль-Хак кивком головы выразил свое со­гласие. "Прошу поговорить с генералом Ахта-ром", — заметил лишь он.

Из президентского кабинета Зия-уль-Хака, под усиленной охраной кавалькады пуленепро­биваемых лимузинов, Кейси отвезли в штаб ру­ководства ISI. Здесь он встретился с Мохамма-дом Юсефом, начальником афганского отдела ISI, и генералом Ахтаром. За чаем и сладостями они стали обсуждать ведение войны в Афгани­стане. Доставка оружия проходила сейчас почти без осложнений, улучшилось также качество присылаемого оружия. Руководители моджахе­дов, наконец, согласились на создание единой политической структуры, что являлось плодом усилий генерала Ахтара. Речь шла прежде всего о тесном сотрудничестве на фронте.

Когда разговор перешел на войну на сове­тской территории, воцарилось заметное напря­жение. Разведка в Кабуле информировала IST, что Москва серьезно думает над разделом Афга­нистана, северная часть которого стала бы сове­тской территорией. "Советы не могли установить контроль над всем Афганистаном и решили ра­зделить его на две части, — вспоминает Юсеф. — Они хотели использовать конфликт между афганским севером и югом и сделать север своим".⁹ ISI планировала в ответ усиление операций в северных провинциях. Ахтар хотел быстрыми темпами дополнительно обучить ты­сячу моджахедов и выслать их на север Афга­нистана. Однако нужны были новые средства. Может ли ЦРУ помочь?

Кейси, как обычно, обещал доставить больше денег и подбросил мысль о перенесении войны

еще   дальше  на   север,  на   территорию   самого Советского Союза.

Директор ЦРУ подошел к карте на стене. Подогнув рукава рубашки, освободив узел гал­стука, он начал говорить: "Опасностью для Со­ветского Союза является этническая напряжен­ность. Это последняя многоэтническая империя, и в конце концов народы бросят свой вызов. Северный Афганистан — это трамплин для со­ветской Средней Азии". Он показал на карту, посмотрел на своих хозяев и сказал: "И это как раз мягкое подбрюшье Советов. Мы должны пе­реправлять туда литературу, дабы посеять раз­дор. А потом мы должны послать туда оружие, чтобы подтолкнуть локальные восстания".

Воцарилась полная тишина. Это было шоки­рующее предложение. Юсеф вспоминает, что его застали врасплох непосредственность и делови­тость Кейси. "Господин Кейси знал об этой сла­бости Советов. Именно он первым во всеуслыша­ние объявил об этом. Прекрасно помню, что он употребил именно такую формулировку: "мягкое подбрюшье". Как вы знаете, Кейси был очень дипломатичным, скрытным и умным человеком, который не так просто выражал свои настоящие чувства. Однако удивляло то, что он никогда даже не пробовал скрыть своей глубокой нена­висти к коммунизму, и СССР в частности".¹⁰

Организация военной операции и перенесение ее на территорию Советского Союза до сих пор не проводилась. Со времен Второй мировой вой­ны на территории Советского Союза не велось никаких войн. Так что это предвещало огромные дипломатические и военные последствия. Паки­стан, как опекун моджахедов, мог стать мишенью

военного ответа. Но то же самое могло бы случи­ться с опекуном Пакистана, особенно если бы Кремль знал, что все происходит по инициативе Рейгана. Хотя трудно было пропустить такую стратегическую возможность. Можно ли лучше наказать Москву за кровавую резню в Афгани­стане, чем перенесение военных действий на ее собственную территорию?

Жители Северного Афганистана и советской Средней Азии имели этническое родство, их объединяли узы этого родства ближе, чем на­роды северного и южного Афганистана. У них общая религия, культура и история. С конца семидесятых годов Москву особенно беспокоило распространение ислама в советской Средней Азии. Заданием отделам КГБ в республиках Дзии было беспощадное подавление подпольного возрождения ислама. Иранская революция и джихад в Афганистане подталкивали к актам сопротивления во всех республиках.

На следующий день, после подробного обсуж­дения разных мероприятий, Уильям Кейси сел в самолет. Он положил начало, возможно, самой смелой секретной операции "холодной войны". Пакистан согласился с планами атаки на цели, расположенные на территории СССР.

Пакистанская ISI почти сразу же начала изу­чать, каким образом можно вести тайную войну на территории коммунистической сверхдер­жавы. Кейси предложил для начала посылку книг и литературы вместе с группами разведчи­ков, которые бы сориентировались в ситуации на месте. Мохаммад Юсеф начал переговоры с экс­пертом ЦРУ по психологической войне о том, какую литературу лучше всего переправлять.

Узбек, работавший для ЦРУ с конца сороковых, предложил Коран и несколько мало известных книг о советской жестокости по отношению к узбекам. ЦРУ оплатило печать и пересылку в Пешавар многих тысяч экземпляров.

Две недели спустя Юсеф вызвал к себе не­сколько командиров моджахедов из северных провинций. Вскоре начался широкомасштабный процесс вербовки. Кандидаты на супертайную разведку внутри Советского Союза должны быть абсолютно надежны, как по характеру, так и по политическим взглядам. Участие в операции тре­бовало ловкости и отваги, деликатности и умения молчать.

После проверки кандидатов Юсеф попросил командиров установить контакт с советскими жителями на другом берегу Амударьи и прове­сти ориентировку. Как там отнесутся к Корану? Хотел бы кто-нибудь из местных затем принять участие в операциях или передавать информа­цию о передвижении советских войск или промышленных сооружениях? Смогут ли ме­стные служить проводниками? Перед началом каких бы то ни было операций он хотел иметь по возможности самую свежую информацию.

Юсеф также вызвал в свой кабинет еще одного человека. Вали Беку (псевдоним) было 53 года, но выглядел он значительно старше. У него была белоснежная борода и усталое увядшее лицо. Это был узбекский крестьянин, большую часть жизни проведший в Афганистане, на севе­рном берегу Амударьи. Его дом находился на севере провинции Кундуз, недалеко от старого афганского порта Шерхан. Еще мальчиком Бек часто переходил с отцом на другой берег реки

Амударьи, чтoбы повидать родственников — те­ток, дядек, двоюродных братьев и деда с бабкой, живших на той стороне. Они переплывали на традиционном пароме — плоскодонке, которую тащили плывущие кони. Он хорошо знал тамо­шние края. Советы выгнали Века из дома, убили двух его сыновей и дочку. Сейчас он жил в Пакистане и ткал ковры. Век прекрасно знал местность и мог провести самостоятельную оцен­ку ситуации. "С нашей точки зрения, знание той приграничной местности в соединении с клятвой мести Советам, делало из Вали идеального кан­дидата в моджахеды, который перенесет военные действия на другой берег Амударьи", —вспоми­нает Юсеф.

Из Пакистана Кейси направился в Саудов­скую Аравию на тайную встречу с королем Фах-дом и шейхом Турки. Кейси уже пролетел над половиной земного шара, но по-прежнему излу­чал энтузиазм, когда приземлился в Эр-Рияде. После утренней мессы, тайно организованной для него хозяевами, он стал готовиться к встрече. Афганская программа шла гладко, что нравилось Фахду. Король любил слушать новости с полей войны и известия о больших победах. Программа саудовской безопасности также развивалась в нужном направлении. Управлению удалось пре­дупредить саудовцев о нескольких возможных опасностях.

Кейси прибыл в королевский дворец, где с ним сердечно поздоровался король. Несколько месяцев, прошедших с момента их последней встречи, были нелегкими. Фахд был грустен и слегка угнетен. Саудовская экономика была по­чти парализована, доходы от продажи нефти

катастрофически падали. Была уменьшена до­быча, чтобы стабилизировать мировые цены. Природный газ виделся как будущая альтерна­тива, все больше отраслей промышленности во всем мире заменяли им нефть. Когда рынок был стабильным, роль Саудовской Аравии, как гара­нта равновесия, не причиняла ей хлопот. Но из-за огромного перепроизводства нефти, вызванного увеличением ее добычи во многих странах, эта роль теперь дорого стоила. Кроме экономиче­ских проблем, внезапно возросло число наруше­ний воздушных границ Ираном. А визит прези­дента Хассани из Южного Йемена в Москву в ноябре оживил советские планы относительно Ближнего Востока. Члены администрации Рей­гана, особенно Каспар Уайнбергер и Уильям Кей­си, старались скорее успокоить эти волнения и заверить саудовцев в неизменной поддержке США.

Самой большой угрозой безопасности Аравии был Иран. По поручению Совета национальной безопасности президент Рейган просил ЦРУ о проведении тайной операции, которая могла бы свергнуть Хомейни. Операция эта была еще на начальных стадиях и продвигалась весьма ме­дленно. ЦРУ организовало сеть тайных убежищ в Турции для противников режима Хомейни. Вся деятельность сводилась лишь к распростране­нию листовок и пропагандистских радиопередач. Никто не надеялся, что это подорвет власть мулл и тем самым принесет огромную радость королю Фахду. Вместе с тем операция "Staunch", имею­щая мировой масштаб и рассчитанная на то, чтобы убедить отдельные страны не продавать

оружие Ирану, развивалась успешно. Запущен­ная госсекретарем Джорджем Шульцем, опера­ция эта могла оказаться для Тегерана катастро­фической, если бы удалось убедить всех. Дипло­матической стороной операции занимался Госу-. дарственнй департамент, но ЦРУ курировало более деликатные, секретные ее аспекты. Агенты Управления потихоньку сотрудничали с прави­тельственными чиновниками во всем мире, ста­раясь убедить их прекратить экспорт.

Но операция "Staunch" требовала времени, а по мнению короля Фахда, именно его-то и не было. Он боялся непосредственного военного на­падения. В начале 1984 года иранская армия активизировала боевые действия против Ирака, но перевеса не получила в этой затянувшейся войне. Быть может, зловещим сигналом было то, что революционная гвардия наиболее агрессивно наступала на Юге, вблизи от Басры. Свежие силы выдрессированных новобранцев бросали на иракские укрепления. Если бы удалось пробить в них какую-нибудь брешь, иранские войска ока­зались бы всего в нескольких сотнях миль от саудовских нефтяных месторождений. Король Фахд не очень полагался на дипломатию и на секретные операции малого масштаба. Он не ве­рил, что они принесут серьезную пользу. Он требовал гарантий, что США не покинут его и поставят необходимое оружие.

Кейси напомнил Фахду, что президент нико­гда не допустит падения королевской семьи. Рей­ган в 1981 году публично сообщил, что в Саудов­ской Аравии не повторится иранский сценарий с шахом. Развитие сил быстрого реагирования

было частью этой поддержки, напомнил Фахду Кейси. Это настоящая сила, которая гарантирует неприкосновенность саудовской территории.

Фахд, в каком-то смысле очень наивный, но порой необыкновенно проницательный, не хотел одних лишь разговоров. Он ждал от президента ощутимого доказательства, которое убедило бы его, что можно доверять Вашингтону. Шейх Бан-дар просил государственного секретаря Шульца дать формальное письменное подтверждение поддержки президента. Фахд хотел также полу­чить "Стингеры". Он неоднократно напоминал об этом, а администрация все тянула с ответом.

"Ракеты "Стингер" —очень тонкое дело", — сказал Кейси Фахду. Его нужно вести еще осто­рожнее, чем предыдущее с продажей АВАКС. Фахд согласился с этим, но настаивал, что эта продажа будет проверкой, действительно ли Америка поддерживает королевскую семью. "Близкие друзья и союзники не подводят друг друга", —сказал он Кейси.

Затем Фахд предложил, чтобы Соединенные Штаты задумались над своими отношениями с иранцами. Саудовцы все время стремились под­держивать хорошие отношения даже с неприя­телем. Фахд полагал, что диалог может принести определенную пользу, особенно с фракцией уме­ренных. Кейси на это предложение дал неопре­деленный ответ.

Затем он достал какую-то сумку и положил перед королем. Это были новейшие данные раз­ведки об афганском конфликте и соглашении с Зия-уль-Хаком о переносе войны в советскую Среднюю Азию. Речь идет о снятии русского лрма и освобождении миллионов правоверных

мусульман, сказал Кейси Фахду. Значительное увеличение расходов США на это должно заста­вить Москву по-новому пересмотреть свои отно­шения с Афганистаном. Кейси хотел, чтобы сау-довцы присоединились к этому соглашению, по­лагая, что ему удастся убедить шейха Турки, чтобы он вложил свои средства в этом регионе в совместные операции. Это было ни слишком обременительно, ни слишком серьезно. Главное — принять участие. Фахд в принципе согласился содействовать, он, правда, требовал более под­робных сведений. Кейси обещал, что передаст ему все планы через шейха Турки, когда они будут обработаны.

Оба собеседника обсудили несколько других совместных операций, в том числе действия про­тив врагов Саудовской Аравии, Ливии и Южного Йемена. ЦРУ располагало прекрасными матери­алами подслушивания руководителей Южного Йемена. Если бы речь шла о дальнейших загово­рах против Эр-Рияда, это наверняка не обошло бы внимания американцев.

Из Саудовской Аравии Кейси полетел в Израиль и Турцию, а затем в Западную Европу, чтобы обсудить польскую операцию. В Риме он провел тайную встречу с архиепископом Луи­джи Поджи, ватиканским дипломатом, отве­тственным за контакты с польским правитель­ством. Кейси надеялся на новую встречу с Папой, но на этот раз по другую сторону стола сидел архиепископ. Поджи только что вернулся из Варшавы, где встречался с министром иностран­ных дел Стефаном Ольшевским, с которым обсу­дил возможность обмена посольствами. Поджи,

отличный знаток латыни и истории церкви, был похож на обычного приходского священника. Но он был и прекрасным политиком, отлично разби­рался в нюансах дипломатии. Ему было также не занимать категоричности, которая легко проя­влялась.

Почти все время занимал разговор о Польше. Администрацию беспокоили донесения от источ­ника американской разведки в польском мини­стерстве обороны о том, что министерство внут­ренних дел снова планирует новое нападение на подполье. Оно будет иметь разные формы, вплоть до мрачного сценария ликвидации неко­торых деятелей, чтобы запугать всех, кому при­шла бы в голову мысль об антиправительствен­ной деятельности. Уже по Польше прошла волна таинственных убийств. Гжегож Пжемык, девят­надцатилетний сын оппозиционной поэтессы Барбары Садовской, замучен в милиции. Анджей Гасевский, деятель "Солидарности", задержан милицией, а через несколько дней его тело на­шли на железнодорожной насыпи. Еще одного деятеля, Яна Самсоновича, нашли повешенным на Гданьской судоверфи.

Администрация Рейгана беспокоилась, выжи­вут ли руководители подполья, —Буяк, Куронь, а также Лех Валенса. Объектами акции могли стать также и служители церкви, предупредил собеседника Кейси. Он попросил архиепископа передать по своим контактам эти предостереже­ния в Польшу и распространить их там. Военный режим, неспособный ни сдержать, ни победить подполье, будет, несомненно, стараться изба­виться от руководителей.

Потом Поджи стал рассказывать о ситуации в Польше. Даже церковь разделилась на радика­лов, которые стояли за полную поддержку оппо­зиции, и тех, кто стоял за более примиренческий подход к властям. Выло непривычно слышать, как архиепископ рассуждал о внутренних проб­лемах церкви, но он отвечал на искренность Кейси относительно американской ограничен­ности и слабости. Разделение церкви проявилось в небольшом промышленном предместье Вар­шавы, в Урсусе, где в маленьком костеле собра­лось более 2000 человек, бросивших вызов поль­скому примасу кардиналу Юзефу Глемпу. При­мас перевел ксендза Мечислава Новака, боль­шого сторонника "Солидарности", из Урсуса в Другую парафию. Этот случай отозвался по всей Польше. Правительство Ярузельского и его пат­роны в Москве без сомнения наслаждались этим представлением.

Проблемы были не только у церкви, польская экономика также оказалась в затруднительном положении. Поджи хотел доказать администра­ции Рейгана, что санкции слишком дорогостоящи (12 миллиардов долларов, по оценкам польского правительства), а Ярузельский не сомневался, что ухудшение экономической ситуации прино­сит явную пользу его оппонентам по обеим сто­ронам: и "в "Солидарности", и среди сторонников твердого курса партии, считавших, что Он сли­шком либерален по отношению к внутренним врагам. Поджи советовал Кейси, чтобы админи­страция не отказывалась от санкций, поскольку Ярузельский будет вынужден в конце концов прийти к какому-то компромиссу.

Ситуация в подполье была неоднозначной. Правительство арестовало около тысячи деяте­лей, группу самых важных руководителей дер­жало в тюрьме, на Раковецкой улице в Варшаве. В этой группе находились Яцек Куронь, Адам Михник, основатель подпольной радиостанции "Солидарность" Збигнев Ромашевский и католи­ческий интеллектуал Генрик Вуец.

Однако тюремная, решёта не могла сдержать исключительной отваги задержанных руководи-телей. Mихник написал письмо, котoрoe перепра-вил из тюрьмы на волю. Сохраняя верность своим убеждениям, он стремился продолжать борьбу с коммунистическим правительством. Пи­сьмо подтверждало непокорность этого деятеля, полного веры и энергии. Ярузельский предложил Михнику и другим арестованным деятелям "Со­лидарности" выехать во Францию, надеясь та­ким образом избавиться от своих главных про­тивников. Письмо Михника стало открытым ответом на это предложение. "Вас беспокоит сам факт существования людей, чьи мысли о Польше ассоциируются не с министерским креслом, а с тюремной камерой, людей, которые предпочи­тают праздники в следственной тюрьме праздни­кам на лазурном побережье", —писал он поль­скому генералу Чеславу Кишчаку. Тех, кто дер­жал его в заключении, он называл "подлецами". Этот размноженный текст ходил по рукам тысяч деятелей, а потом попал в руки сотрудников "Голоса Америки" и "Свободной Европы". Он был сразу же передан по всей Западной Европе.

Кейси в разговоре с Поджи поддержал пози­цию президента по отношению к санкциям: они не будут смягчены, пока в Польше не произойдут

внутренние реформы и пока политические узники не окажутся на свободе. В последние недели Лех Валенса требовал, чтобы санкции были немедленно прекращены, но администра­ция не изменила своего решения. Кейси просил архиепископа передать эту информацию в По­льшу по своим каналам.

Скрытая помощь США "Солидарности" в прямом смысле помогла подполью пережить долгую, лютую зиму военного положения. Путь вел из Брюсселя, через Стокгольм в Гданьск. Оттуда товары распределялись через хорошо организованную сеть. 23 февраля радио "Соли­дарность" впервые после полугодового перерыва отозвалось в эфире. Используя новое радио и электронное оборудование, Збигнев Буяк призы­вал к сопротивлению режиму и бойкоту июнь­ских выборов в местные органы. И хотя радио­передача, чтобы избежать пеленга, длилась всего шесть минут, это была значительная моральная победа.

Контакты между оппозиционными деятелями в Польше и Чехословакии на неформальной основе проходили и дальше. Весьма немногочис­ленную католическую церковь в Чехословакии тоже просили помочь движению. Имеет ли цер­ковь какие-то контакты с оппозиционными груп­пами в Чехословакии? Будет ли западная под­держка принята с пониманием? Поджи обещал замолвить слово и сообщить обо всем Кейси.

1   Дон   Обердорфер.   "The   Turn".   Нью-Йорк, "Poseidon", 1991, с. 76.

2   Кристофер  Эндрю  и  Олег  Гордиевский.   "KGB
Instructions  from  the  Centre".  Лондон,   "Hodder  and
Stoughton", 1991, c. 97.

3   См, лондонскую "Тайме", 2 февраля, 1992, с. 2 и
"Известия", 24 июня,   1992, с. 5.

4   Роджер Робинсон. Разговор с автором.

5   Американский государственный служащий. Разго­
вор с автором.

6   "Нью-Йорк тайме", 29 января, 1984, с.5.

7   Мохаммад Юсеф. Разговор с автором.

8   Фред Айкл. Разговор с автором.

9   Мохаммад Юсеф. Разговор с автором.

10       Мохаммад Юсеф. Разговор с автором. Разговор с
функционером разведки США.

11 Мохаммад Юсеф. Разговор с автором.

12 Американский государственный служащий. Раз­
говор  с автором.

13

Одна из самых главных задач администрации Рейгана —добыча более точных и весомых раз­ведывательных данных о Советском Союзе. На­иболее достоверной была военная разведка. Но президент, Совет национальной безопасности и ЦРУ считали, что им не хватает соответствую­щей информации о политике и экономике. Это требовало прежде всего вербовки агентов за "же­лезным занавесом". В течение первых лет своего руководства Уильям Кейси придавал этой проб­леме первоочередное значение, так как знал, насколько президент любит получать сведения непосредственно из Советского Союза. Отлично действующая разведка имела принципиальное значение при формировании очередного хода Рейгана, особенно если надо было использовать экономические, технологические и психологиче­ские слабости.

Но когда наступил апрель 1984 года, не оста­валось сомнения, что случилось что-то неладное. Московские источники стали пересыхать. Ус­пешно работавших много лет информаторов аре­стовывали и вывозили. Многие связи были уте­ряны. Сотрудников ЦРУ, работавших в посоль­стве, выследили и разоблачили. Похоже, КГБ получил список всех их. К тому же замолчали и действовавшие до сих пор успешно технические

устройства. Электронное подслушивание было обезврежено.

Но плохим новостям сопутствовали и хоро­шие. Высший офицер советского генерального штаба сошелся с резидентурой ЦРУ и предло­жил "помощь". Он не хотел денег, а решил со­трудничать из чисто личных побуждений. Рези-дентура ЦРУ подготовила достаточно сложных шифров, которые позволяли получать информа­цию от этого агента. После работы он выгуливал собаку в парке в предместье Москвы. Смена цвета ошейника собаки была сигналом для кон­такта с людьми из ЦРУ.

Это был настолько ценный источник, и по­явился он в такой необычно трудный период, что подозревали ловушку. Но перспектива получе­ния информации от чиновника такого высокого ранга оказалась слишком соблазнительной, и Кейси согласился на сотрудничество. Этот агент передал множество очень ценной информации. "Сделано много усилий, чтобы найти информа­торов и разведчиков в Советском Союзе, — вс­поминал Пойндекстер. — Думаю, у нас были очень хорошие сведения об СССР, особенно о Политбюро и руководителях".

Интерес администрации Рейгана к проблемам экономики и технологии привел к тому, что и американские бизнесмены стали важным источ­ником информации. Они прекрасно ориентирова­лись в этом и контактировали с совсем другими кругами, чем агенты, завербованные ЦРУ. Часть старых друзей Кейси из мира бизнеса, таких как Стюарт Джексон, согласились помогать добро­вольно. Кое-кого, например, председателя "Archer-Daniels Midland" Дуайна Андреаса при-

шлось уговаривать. Согласившиеся сотрудни­чать бизнесмены получили псевдонимы и про­шли короткое обучение в Управлении.

Американские менеджеры, имевшие контак­ты с Москвой, вероятно, лучше всех знали совет­ские экономические потребности. Они могли со­риентироваться, какие технологии нужнее всего Советам и Какими заграничными источниками они пользуются, чтобы получить требуемую аме­риканскую продукцию. Особенно хорошие ин­форматоры, такие как Джексон и Андреас, по возвращении из Советского Союза писали рапор­ты и звонили по специальному номеру в Управ­ление. У них появлялся курьер, рапорт запе­чатывался и доставлялся в Национальный отдел сбора. Как правило, бизнесмены получали от Кейси короткую записку с благодарностью. Особо важная информация передавалась Совету национальной безопасности и даже президенту.

Национальный отдел сбора — большое пред­приятие, располагавшее тридцатью конторами в крупнейших американских городах. Агенты устанавливали контакт с предприятиями, рабо­тающими за границей, и просили о сотрудниче­стве. Многих бизнесменов, помогающих Упра­влению, приглашали в Лэнгли на "совещание директоров", В 1984 году через семинары по вопросам разведки, проводимые небольшими группами в отделах ЦРУ, прошло почти 200 человек. Перед ними обычно выступал сам Кейси. Рассказав о том, что грозит современному миру, он приступал к делу: "Директора корпораций оказали Управлению неоценимую услугу. Они не только сообщали информацию, но и указывали нам на тех граждан в других государствах, которые могли быть полезными, доставляя информа­цию, принципиально важную для нашей нацио­нальной безопасности". Заканчивал он категори­ческим заявлением: "Даю вам свое личное слово, что это останется между нами".

Почты 200 крупнейших американских пред­приятий не только делились информацией с Управлением, но и служили прикрытием для агентов ЦРУ. Это и было одной из основных целей Кейси. Эти агенты были незаменимыми в некоторых операциях за границей. Отдельные из них работали в Польше как бизнесмены и даже посольство не знало об их существовании. Каж­дый месяц Кейси получал суммированный вывод Национального отдела сбора.

Сбор информации был необходим, чтобы изу­чить и выявить советские слабости. Администра­ция Рейгана использовала также не менее важ­ное оружие. Такое, как манипулирование инфор­мацией, поступавшей в Москву. В начале 1984 года ЦРУ и Пентагон запустили секретную про­грамму дезинформации, цель которой — расша­тать советскую экономику. Программа эта была направлена в самое сердце советской экономики — ее зависимость от западной технологии. Это было широкомасштабное мероприятие, включав­шее измененную или сфабрикованную техноло­гическую информацию в гражданской и военной областях. При передаче этой информации сове­тским техникам использовались посредники. "В принципе речь шла о доставке Советам фальши­вых или частично фальшивых данных и инфор­мации, что заставляло их из принимать неве­рные технологические решения, — вспоминает один из участников программы. — Короче го­воря, мы вносили сплошной хаос и беспорядок". К  такой  задумке   пришли   сотрудники  Совета национальной безопасности и Пентагона после битвы за советский трубопровод.Программа дез­информации усугубляла провалы и недостатки советской экономики. ЦРУ координировало ее через разные каналы, запуская неполные и оши­бочные данные. Некоторые фиктивные предпри­ятия ЦРУ за границей попросту продавали иска­женную информацию советским агентам, такую, как устройство газовых турбин, технология бу­рения нефти, компьютерные схемы, химические составы. Информация была, как правило, полу­правдой, полуложью, но достаточной, чтобы со­ветские инженеры проглотили наживку, и полу­чив ее, стали бы применять в своих проектах. Но она была приправлена такой дозой фикции, что их усилия ничего не давали. Трудность заключа­лась в выборе информации, которой можно было бы поделиться.

Уже в первые годы эта программа имела значительный успех.

Химическая фабрика в Омске использовала неве­рную информацию в планах расширения. Проект вел специалистов по техническим лабиринтам, и в конце концов оказался абсолютно бесполезным. Это стоило фабрике около 8—10 миллионов долларов, прежде чем ошибку смогли исправить.

Завод по изготовлению тракторов на Украине пробо­вал выпускать инструменты на основе проектов, постав­ленных через ЦРУ. В течение 16 месяцев завод работал лишь на половину своей мощности, пока инженеры не отказались от "новой системы автоматизации", на основе которой создавался проект.

Состав комплектующих газовой турбины был пере­дан Советам в начале 1984 года. Несколько таких турбин было установлено на газопроводе. Но там были зало­жены ошибки. Турбина не могла работать. В результате пуск газопровода был замедлен.

Поврежденные детали компьютеров, проданные че­рез посредника, оказались в устройствах многих совет­ских военных и гражданских фабрик, и лишь по проше­ствии многих месяцев удалось разгадать, в чем дело. Конвейеры стояли целыми днями.

Управление занималось технологией граж­данских проектов, а Пентагон —военных. Моск­ва ежегодно экономила на исследованиях и вне­дрении время, значительные деньги, занимаясь кражей западных военных технологий и исполь­зуя их в своих военных системах. Акция Пента­гона по дезинформации охватывала шесть или семь секретных проектов военной технологии, которыми Советы, согласно предположениям США, должны прежде всего заинтересоваться. Это касалось технологии уменьшения обнаруже­ния летающей техники радарами и термолока­цией, СОИ, самого современного тактического самолета. Дезинформация охватывала все ста­дии операции, включая сказанное на пресс-кон­ференции перед иностранными журналистами. Фальшивыми данными снабжались планы раз­работки, результаты проверки, графики продук­ции и эксплуатационные испытания.

В начале 1984 года Кейси получил внутрен­нюю записку относительно большого успеха про-

граммы дезинформации. Записка называла те явные проблемы, которые создавала Советам ре­ализация этой программы, однако обращала вни­мание и на парализующий эффект, который она производит на дальнейшие попытки Советов в добывании западных технологий. "Невозмож­ность отличить правду от неправды приводит к тому, что способность Советов присваивать и использовать западные технологии резко умень­шается".

Программа дезинформации строго охраня­лась, дабы не вызывать проблем в собственной стране. "Дезинформация распространялась лишь за пределами Соединенных Штатов, — вспоминает Джон Пойндекстер. — Это, однако, оказалось успешным оружием против Советов. Оно произвело у них большое замешательство".

В конце апреля президент созвал совещание Рабочей группы по национальной безопасности. Вначале занялись вопросами отношений США с Саудовской Аравией, а также просьбой короля Фахда о ракетах "Стингер" и письменной гаран­тии саудовской безопасности. Кейси и Уайнбер-гер настаивали на более сильном участии США на стороне Фахда. "Необходимо что-то, что укре­пило бы наши отношения и показало бы, что мы решительно занимаем их сторону", — сказал Уайнбергер. Это означало прежде всего продажу им ракет "Стингер" как ощутимого доказатель­ства американской поддержки. Государственный секретарь Шульц был против поспешных дей­ствий, особенно таких, которые могли бы принципиально изменить расстановку сил в регионе. Президент не занимал четкой позиции.

Сообщения о ходе совещания очень обеспоко­или шейха Бандара. Неясная позиция США вызывала большие опасения у саудовцев, тем более, что Иран по-прежнему угрожал их кораб­лям в Персидском заливе. Уайнбергер встретил­ся с Бандаром и выслушал серьезные пред­упреждения по поводу нежелания продать "Стингеры". Конгресс в то же время стремился заблокировать продажу, так что нужно было что-то делать. В середине мая Уайнбергер орга­низовал Бандару встречу с президентом в Овальном кабинете, чтобы тот мог лично побесе­довать по данному вопросу. Бандар принес ли­чное послание на семи страницах от короля Фа­хда. Президент прочел письмо и добродушно посмотрел на саудовского шейха. "Мы не ставим друзьям никаких условий, — тепло сказал Рей­ган. — Вы получите свои ракеты, а также нашу поддержку". Через несколько дней президент направил королю Фахду письмо, подтверждаю­щее американскую военную поддержку королев­ской семье. Письмо имело очень личный харак­тер и по сути означало: "Мое слово твердое, не подведу".⁶

Несколько дней спустя президент исполнил обещание и употребил свои чрезвычайные по­лномочия, чтобы обойти конгресс. Он прибег к этому необычному средству под предлогом, что саудовцам ракеты нужны немедленно для за­щиты от возможных воздушных атак со стороны Ирана. После. Дня памяти 400 ракет "Стингер" были тайно переправлены в Саудовскую Аравию. Это меньше, чем 1200, которых ожидал Фахд, но

и  то  безмерно  обрадовало короля.  Он послал президенту личное письмо с благодарностью.

В мае 1984 года были закончены два специ­альных исследования разведки о Советском Со­юзе. По просьбе Роберта Макфарлейна Кейси поручил подготовку этих документов в 1983 году, после того как был сбит южнокорейский самолет "Боинг"-007. Рапорты частично основывались на информации, поступавшей через Олега Гордиев-ского, заместителя главного резидента КГБ в Лондоне, который работал и на английскую раз­ведку. Были использованы также дополнитель­ные данные, полученные от двух недавних пере­бежчиков из КГБ. Владимир Кузичкин покинул советское посольство в Тегеране 25 октября 1982 года и перебежал к американцам. За месяц до этого то же самое сделал в Марокко Анатолий Богатый, "Борис".

 Из рапортов следовало, что Советы все боль­ше боятся администрации Рейгана. Кремль даже объявил несколько военных атомных тревог, опа­саясь атаки со стороны Соединенных Штатов. Впервые это сделал Юрий Андропов в 1981 году, еще когда был во главе КГБ, полагая, что неожи­данная атомная атака, предпринятая админи­страцией Рейгана, вполне вероятна. Это никоим образом не была общая позиция чиновников выс­шего эшелона советского режима, но в такую возможность верило достаточно кремлевских де­ятелей. Рапорты указывали еще на одно очень важное обстоятельство. События последних лет вызывали психологический стресс у советского руководства.

Макфарлейн помнил те рапорты: "Одной из неожиданностей   для  советской   стороны  было

возрождение американской экономики, потому что это противоречило их представлениям о ка­питалистической системе. В семидесятые годы они объявляли о крахе американской экономики и были вне себя от радости. Их удивило то, что мы стали выбираться из ямы. Это был удар психологического порядка. Они стали терять уве­ренность в себе. А мы, конечно же, хотели это использовать стратегически."

Рапорты подтверждали опасения советского руководства, что равновесие сил начинает кло­ниться не в их сторону. Макфарлейн вспоминает: "Столкновение с вызовом на неведомом доныне поприще может иметь губительный психологи­ческий эффект. Необходимость сопротивления многим кризисным явлениям может испугать ру­ководителей замкнутой политической системы, не привыкших к подобному".

Казалось, что соотношение сил начинает ме­няться. Американский арсенал увеличивался, это кaсалось оружия нового поколения, техни­чески сложного и дорогостоящего. В середине 80-х годов военные расходы США впервые с конца 60-х превысили расходы Советского Со­юза. В первые шесть лет президентства Рейгана Пентагон закупил почти 3000 боевых самолетов, 3700 стратегических ракет и около 10000 кораб­лей, или в два раза больше, чем в 70-е годы. И что самое важное, они были сложнее, чем когда-либо ранее. На окраинах советской системы — в Польше и Афганистане — образовались явные трещины. Все труднее доступ Советов к запад­ным технологиям, застойная экономика, по сооб­щениям, едва дышала. По словам Евгения Нови­кова, "в Центральном Комитете и среди высших

офицеров КГБ царило убеждение, что нажим извне разрушает нашу экономику. Некоторые говорили: "Мы не можем соперничать, мы долж­ны сотрудничать". Однако существовало опасе­ние, что Рейган и в самом деле заинтересован в подрыве нашей системы".

Несмотря на меняющуюся ситуацию в сопе­рничестве супердержав, в Москве в начале 1984 года верили, что Афганистан — это то место, где удастся победить. Советы навязали условия этой войны и имели подавляющий перевес на полях битвы. Моджахедам, однако, удавалось прово­дить редкие атаки на позиции Советов и прави­тельственных войск. Но в итоге они так и не умели воспользоваться своими случайными по-бедами.

Той весной один из высших генералов совет­ского Генштаба прилетел из Москвы в команд­ный пункт в Термезе. Город, отделенный Аму-дарьей от Афганистана, был основной базой снабжения советских войск в Афганистане. От­туда проходило 75 процентов всех поставок. Ма­йор Сарадов, командир 108-й мотострелковой дивизии, приветствовал генерала на аэродроме. Сарадову предстояло руководить секретным на­ступлением в долине Панджер. За атакой дол­жны были наблюдать с командного пункта в воздухе высшие офицеры штаба. Готовилась са­мая большая из всех советских операций в Афга­нистане.

20 апреля самолеты с военно-воздушных баз в Средней Азии вылетели в сторону Афгани­стана. Десятки бомбардировщиков начали ковро­вое бомбометание по долине. Моджахеды под предводительством легендарного Ахмада Массуда укрылись в гротах. Советы сбрасывали 500-и 1000-фунтовые бомбы, от которых вздрагивала земля. Однако узкая долина дала партизанам много убежищ. Через два дня после бомбежки колонны танков и бронетранспортеров стали про­кладывать путь через долину. В это же время советские авиадесантники группами были сбро­шены с вертолетов севернее Панджера. Сарадов радовался, что операция проходит успешно. Но она принесла лишь видимую победу. Советские войска заняли большую часть Панджера, но мод­жахедам удалось уйти. Советский генерал вернулся в Москву на консультацию с начальни­ком Генерального штаба. Последовал приказ на эскалацию боевых действий и достижение ма­ксимального результата, чтобы рапортовать о победе в Афганистане.

В этой войне число советских потерь резко возросло. В 1979 году афганская армия насчиты­вала около 80000 солдат, теперь же, несмотря на очередные призывы, ее численность уменьши­лась до 30000. Наступала "советизация" войны по мере того, как тяжесть боевых действий все больше перекладывалась на советские подразде­ления. В советской Средней Азии формирова­лись отряды десантников, которые перебрасыва­лись в Афганистан воевать с партизанами, после чего их отвозили назад, по другую сторону гра­ницы. Это были отборные подразделения, дей­ствовавшие значительно эффективнее афган­ской армии.

Так складывалась ситуация в апреле 1984 года, когда американские чиновники думали, что делать с Афганистаном. Нарастающее советское присутствие там обречет Советы на еще большие

потери, администрация могла пойти на увеличе­ние тяжести войны. Начало преобладать убежде­ние, что эта война может сыграть серьезную психологическую роль. Дональд Фортье из Со­вета национальной безопасности считал, что это слишком большое напряжение для Советского Союза, результаты которого уже заметны. Окку­пация Афганистана втягивала все больше совет­ских сил. Если бы администрации удалось выра­ботать такую стратегию, которая не только про­тивостояла советскому вызову, но и привела к победе, это могло бы иметь катастрофические последствия для Кремля. Фортье искал аналогичные ситуации в истории, и напомнил Роберту Макфарлейну, что проигранная русско-японская война 1905 года и большие потери, понесенные в Первой мировой войне, привели к революции в России.

Когда сотрудники администрации Рейгана за­думывались над следующим шагом в Афгани­стане, Вали Бек совершил первую вылазку на территорию советской Средней Азии. Завербо­ванный пакистанской ISI для разведки, он на­правлялся к деревне, в которой провел детство и часть своей взрослой жизни, надеясь, что там еще живут две знакомые ему семьи. Когда он оказался в афганской провинции Кундуз, его ожидала трудная задача переправиться через Амударью на советскую территорию. Окрестно­сти его родного города Шерхана были небезопас­ны. По другую сторону реки был расположен шумный советский порт Нижний Пяндж, полный служб безопасности, поэтому он и выбрал место западнее Шерхана, где оба берега реки были

покрыты густыми зарослями, камыши служили укрытием и на воде.

Бек решил проплыть в ледяной воде почти 700 метров, потому что не хотел рисковать, поль­зуясь лодкой. Он достал мешок из козьей шкуры, надул его и пустился в дорогу. И вот уже, мокрый и замерзший, стоял на советском берегу.

На рассвете он направился к месту назначе­ния, где встретил старых друзей. Провел в дере­вне два дня. Найти поддержку для антисоветских действий не составило проблем. Два жителя де­ревни попросили достать оружие, чтобы боро­ться с Советами. Большинство других — прине­сти литературу. Еще кое-кто готов был служить проводниками, предоставлять продукты и укры­тие. Бек привез эти известия бригадному гене­ралу Мохаммаду Юсефу. "Меня поразило число людей, выразивших желание помогать, —вспо­минает Юсеф. —Некоторые хотели достать ору­жие, другие стремились присоединиться к мо­джахедам в Афганистане, а некоторые —уча­ствовать в операциях на территории Советского Союза".¹¹

Оптимистический рапорт Юсефа после вы­лазки Бека привел к тому, что ЦРУ сразу же закупило несколько сот резиновых лодок "Зо­диак" для перевозок через Амударью моджахе­дов и литературы. Соединенные Штаты, однако, не хотели доставлять спутниковые снимки сове­тской Средней Азии, которые позволили бы ра­зрабатывать нападения и опознавать цели. Пре­зидент и администрация не хотели оставлять на этой операции отпечатки американских пальцев. Слишком удачные атаки, которые с хирургиче-

ской точностью попадали бы в расположенные вдалеке цели военного значения, могли бы воз­будить подозрения Москвы, что в них принимают участие США. Никаких сведений разведки о тер­ритории севернее Амударьи использовано не было в этой тайной войне на советской террито­рии.

Этой весной, когда афганская война перешла на территорию советской Средней Азии, Пента­гон работал над ограничением потока технологий в СССР. Благодаря многим двусторонним и мно­госторонним соглашениям разные страны заклю­чили общий союз по контролю за технологиями. Вместе с тем увеличивался и список технологий, экспорт которых был ограничен. Вез сомнения, нелегальный экспорт в Москву по-прежнему су­ществовал. Но Советам все труднее было полу­чить сведения о западных открытиях путем обычных закупок. Это "перекрытие крана" со­здавало серьезные проблемы Кремлю с распре­делением средств и заставляло чиновников быть более изобретательными в попытках обойти санкции. Часто применялась тактика переправки заказанных западных технологий с помощью нейтральных стран.

Группа чиновников из департамента обороны, Госдепартамента и департамента торговли почти с самого начала решила эту проблему на двух фронтах. США будут оказывать нажим на ней­тральные страны, чтобы они прекратили подоб­ную практику взамен за больший доступ, на американские рынки и к технологиям. Это уже было проделано со Швецией и Австрией, но американцы хотели также склонить к введению ограничений и западные предприятия и их тор­говых партнеров в других странах. Это означало подчинение всех правительственному соглаше­нию об экспорте таким образом, как это сделала администрация во время европейского спора о газопроводе в 1982 году.

Десной 1984 года межведомственный комитет по делам передачи технологий под руководством Уильяма Шнэйдера выработал новые принципы ограничений экспорта технологий, которые сде­лали бы невозможным их получение Москвой через посредников. Было предложено заострить внимание на передаче лицензий на реэкспорт современной американской технологии. Это означало, что если, например, какое-то предпри­ятие из страны, входящей в НАТО, хотело ре­экспортировать товар, подлежащий американ­скому экспортному контролю, в какую-то другую страну, не члена НАТО, то оно должно было представить американскому правительству спи­сок клиентов, чтобы доказать, что данный про­дукт не попадет в Москву. Это касалось всех продуктов, охваченных экспортным контролем США, реэкспортируемых на основе распредели­тельной лицензии в нейтральные страны или в страны третьего мира.

Соединенные Штаты пользовались определе­нием "американская технология" в очень широ­ком смысле, что давало Вашингтону принципи­альный контроль над потоком технологий во всем мире. Европе это не слишком нравилось. Одна из немецких газет писала: "Мы не видим повода для того, чтобы европейское предприятие, котррое производит программированные компьютеры по оригинальным американским технологиям, должно быть подчинено экспортным условиям Соединенных Штатов, поскольку американский вклад в них весьма ничтожен".

Ограниченная советская технологическая база была обречена на еще большие испытания, когда администрация устремилась в гонку во­оружений с высоким уровнем технических раз­работок. В частности, акцент на получение техно­логий отразился не только на поставках, но и на политике и доктринах внутри НАТО. Это заста­вило Москву тратить все больше и больше своих и без того малых средств на исследовательские программы в области вооружений.

В мае 1984 года Каспар Уайнбергер находился в Брюсселе, где проходила одна из очередных встреч министров обороны НАТО. Уже два года Уайнбергер незаметно склонял своих европей­ских коллег сконцентрировать все интересы НАТО на новейших технологиях вооружения. Военные США уже в значительной мере изме­нили свое мировоззрение. В 1982 году армия приняла доктрину битвы "воздух-земля", кото­рая предусматривала развитие активной обо­роны, включая и удары по неприятельским це­лям при максимальном использовании прогресса в области электроники и связи. Конечная цель этой доктрины — мобильность, маневр и соеди­нение оружия (совместное использование раз­ных видов оружия). Она основывалась на фак­торе неожиданности как методе дезориентации противника и предполагала, что если оборона сводится всего лишь к обороне, то она должна закончиться поражением. Доктрина предусмат­ривала контрудары наземных сил США по тер­ритории стран Варшавского Договора. Уайнбер-

гер надеялся, что ему удастся внедрить в НАТО американскую веру в новейшие технологии, а также новую стратегию. В декабре 1983 года он предложил, чтобы союз придал бесспорный при­оритет тридцати новейшим системам технологи­ческого вооружения. Однако союзники решительно отбросили это предложение. Им то ли не хватало веры в новую концепцию, то ли не хотелось переориентировать собственный бюд­жет на оборону на дорогостоящие проекты. Но Уайнбергер не отступал. Он делал тайные на­жимы на коллег.

На майской встрече в Брюсселе ситуация принципиально изменилась. Спорное предложе­ние было ратифицировано. Министры поручили Независимой европейской программной группе организовать общеевропейское сотрудничество в развитии новейших технологий. Значение этого договора было не только в согласии на необходи­мые расходы, но и в ратификации самой конце­пции.

Договор НАТО предусматривал начало созда­ния или ускорение проектов, реализация кото­рых уже начата в одной или нескольких странах блока. Успех этого плана означал бы резкую перемену на поле битвы. В одном из рапортов НАТО указывалось: "На основе предваритель­ных исследований члены НАТО считают, что технологии оптиметров, преобразователей си­гналов и данных могут с успехом использоваться в системах связи, увеличивая нашу мощь благо­даря развитию технологий".

Министры НАТО оказали свою поддержку новейшей технологии, когда в 1984 году вырабо­тали стратегию, охватывающую многие принципы сражения "воздух-земля". Менее агрессив­ная, чем это сражение, доктрина Атаки насту­пательных сил (FOFA) производила разитель­ную перемену в стратегии НАТО. И была при­нята в советском министерстве обороны без вос­торга.

Когда НАТО формально приняло эти измене­ния, высказавшись за современную технологию, маршал Огарков взывал к возобновлению усилий догнать Соединенные Штаты. Он писал в совет­ском военном журнале: "Внезапное развитие на­уки и технологии в последние годы создает ре­альные условия возникновения в ближайшем будущем более разрушительных и доселе неи­звестных типов вооружения, основанных на но­вых законах физики. Работа над этими новыми типами вооружения уже идет во многих странах, а прежде всего в США. Их развитие — это ближайшая реальность, и было бы грубой ошибкой уже сейчас не обращать на это внимание". Кремль не намерен был отставать в этой крити­ческой гонке технологий. Американские расходы на оборону возрастали на 25 процентов ежегодно в первые годы президентства Рейгана, между 1980-м и 1985 годом они удвоились. Еще большее беспокойство советских военных вызвал внезап­ный рост средств на исследования и развитие в Пентагоне, который был колыбелью новых тех­нологий. В 1980-1985 годах расходы на исследо­вания и развитие почти удвоились. Советские расходы на оборону должны были в 1981—1985 годах возрасти на 45 процентов, но Москва счи­тала, что это слишком незначительный рост, чтобы ответить на американский технологиче­ский вызов. Поэтому весной 1984 года Генеральный секретарь Константин Черненко объявил, что "сложная международная ситуация застав­ляет нас направить значительную часть средств на укрепление безопасности нашей страны". Это решение легло еще большим грузом на и без того слабую советскую экономику.

Это означало выделение еще больших средств на модернизацию военного сектора. Мо­сква тратила миллиарды долларов, хотя не очень-то могла себе это позволить, стараясь дер­жать паритет с СОИ. Сагдеев, начальник совет­ского Института космических исследований, в своем отчете в 80-е годы сообщал: "Эта програм­ма стала приоритетом номер один после объяв­ления господином Рейганом в 1983 году "звезд­ных войн". Сагдеев допускает, что эти расходы ослабили Советский Союз и могли стать причи­ной его развала.¹

Выделялись денежные средства на создание научно-технических программ, что называется, "с нуля". К 1986 году предполагалось основать шестнадцать межведомственных комплексов, за­нимающихся такими проблемами, как лазерная технология или генная инженерия. Была создана новая бюрократия для обслуживания этой "пе­ремены направлений". Неожиданно родился Главкосмос, как неуклюжее повторение Главного управления по делам развития и использования технологии космоса при Национальном центре исследований и экономики. Осенью 1984 года советская Академия наук начала исследования по созданию прогрессивной компьютерной те­хнологии стоимостью 100 миллионов долларов, с помощью которой удалось бы перешагнуть целое технологическое поколение и оказаться в аван-

гарде международных исследований в этой обла­сти. Людей и средства направляли в:

—       разработки вооружения, основанного на использовании лазеров в управлении приборами,   проводимые   около  города
Горького под руководством Н.И. Павлов­ского;

—       опыты с ультракрасными лазерными излучателями, проводимые в Краснояр­ске, Тюратаме, Семипалатинске и в Кра­
сной Речке;

—       работу  над термоядерными реакто­рами в одном из секретных институтов Ленинграда.

Но кроме перераспределения средств, техно­логический вызов американцев в конце концов заставил Кремль, в отчаянной попытке не отстать, провести структурные изменения в эко­номике. Москва могла участвовать в состязании, в котором ставкой было количество, но техноло­гический вызов, где речь шла о новшествах и качестве, — что-то совсем иное.

Советская экономика не создавала стимулов и гасила инициативу, производила изделия низ­кого качества. Большинство технологий, исполь­зовавшихся для изготовления оружия, было за­падного происхождения. Советское министерство обороны, плохо переваривавшее домашнюю эко­номику, принимало ее плоды до тех пор, пока это не влияло на мощь армии. Но вовлечение администрации Рейгана в создание систем, осно­ванных на современной технологии типа СОИ, привело к тому, что экономические реформы становились неизбежными. Уже в начале 1981 года советское министерство обороны издало мо­нографию, которая вспомнила об этой необходи­мости. В "Экономических основах оборонной мощи социалистического государства" говорится, что постоянное ухудшение разработки высоких технологий "может задержать развитие основ­ной базы Вооруженных Сил — экономики — и тем самым вызвать невозместимые потери обо­ронной мощи". Отставшая экономика означала не только посредственные товары потребления, но и второразрядную армию. Короче говоря, в сфе­рах высокоразвитых оборонных технологий ме­нялись принципы игры. Это точно отметил Эду­ард Шеварднадзе: "Неожиданное базовое значе­ние для безопасности имеют не столько нако­пленные обществом запасы оружия, сколько спо­собность создавать и производить принципиа­льно новые виды вооружения".

В каком-то смысле перестройка была резуль­татом политики Рейгана. "Перестройка была во многих смыслах задумкой военных, — вспоми­нает Евгений Новиков. — О ней говорили уже в 1982 году, особенно в свете американского пере­вооружения". Или, как предпочитал говорить член бывшего советского парламента Илья За­славский: "Рональд Рейган был отцом советской перестройки".

1  Джон Пойндекстер. Разговор с автором.

2  Джозеф Персико. "Casey: The Lines and Secrets of
William J.Casey". Нью-Йорк,   "Penguin",   1991,   c.  456.

3  Разговор с автором.

4  Внутренняя записка дирекции разведки (1984).

5  Джон Пойндекстер. Разговор с автором. Американ­
ский государственный служащий. Разговор с автором.
"U.S.Using  Disinformation Policy  to  Impede  Technical
Data Flow", в "Aviation Week and Space Technology", 17
марта, 1986, с. 16, 17.

6  Американский государственный служащий. Разго­
вор с автором.

7  Кристофер Эндрю и Олег Гордиевский. "KGB: The
Inside Story". Нью-Йорк, "Harper Collins", 1990, с. 583-
585.

8  Роберт Макфарлейн, Разговор с автором.

9  Евгений Новиков. Разговор с автором.

10       Роберт Макфарлейн. Разговор с автором.

11 Мохаммад Юсеф. Разговор с автором.

12 "Export   Control   Shift   Worries   Europeans",   в:
"Aviation Week and Space Technology", 30 апреля, 1984,
c.59.

13       "Красная Звезда", 9 мая, 1984.

14       Каспар Уайнбергер. "Ежегодный рапорт для Кон­
гресса", FY, 1986.

15       "Красная Звезда", 3 марта, 1984.

16       "Нью-Йорк тайме", 18 августа, 1993, с. Al, A 15.

17       "Литературная газета", 20 июня, 1986. "Правда",
28 октября, 1985.

18 Эдуард   Шеварднадзе  цитируется по журналу
"Международная жизнь", N 11, 1985.

19 Евгений Новиков. Разговор с автором.

14

Лето 1984 года было долгим и жарким. В июле КОКОМ закончил проверку перечня технологий, на экспорт которых в страны советского блока существовало эмбарго. Три перечня — по воору­жению, атомной энергии и международному обмену — были пересмотрены и расширены. В них включили программы для компьютеров, те­лекоммуникационное оборудование и малые компьютеры, которые можно использовать для военных целей. Был усилен критерий контроля, особенно там, где речь шла о закупке товаров при посредничестве третьих стран. Члены КОКОМ согласились удвоить усилия, чтобы сдержать по­ступление изделий через страны-посредники. Получение западных технологий становилось как никогда трудным.

В Москве не угасало беспокойство по поводу Рейгана. 21 июня Владимир Крючков проинфор­мировал резидентов КГБ за границей, что сейчас основное —добыча информации о США. "Ухуд­шение международной обстановки и рост угро­жающей опасности войны со стороны Соединен­ных Штатов означает, что перед нашими служ­бами стоит еще более важная задача, в которой США являются нашим главным противником", — писал он в задании. Из-за особой междунаро­дной ситуации, которую создала администрация Рейгана, был принят новый порядок составления оперативных рапортов агентами КГБ за грани­цей. Все заграничные агенты должны были теперь составлять рапорты о деятельности против США по два раза в год. (До сих пор это было установлено лишь для нескольких представи­тельств).

Советы надеялись повлиять на результаты выборов в Америке, по крайней мере стремились сделать все, чтобы уменьшить шансы Рейгана. "Было широко распространено мнение, что лю­бой кандидат был предпочтительнее Рейгана", — вспоминал Евгений Новиков. В надежде хотя бы немного поколебать общественное мнение, советские чиновники не скрывали своих взглядов на администрацию в Вашингтоне. Важную роль в этих попытках сыграл министр иностранных дел Андрей Громыко, постоянный "элемент" со­ветской дипломатической машины, лицо, узнава­емое многими американцами. 27 июля, проводя отпуск в Ялте, Громыко принимал бывшего се­натора Джорджа Макговерна. Макговерн балло­тировался на президентских выборах в 1972 году, сейчас тоже сделал очередную попытку, но после предварительных выборов сдался. Этот визит был жестом солидарности со стороны Макгове­рна. Они провели друг с другом три часа искрен­ней беседы, во время которой Громыко открылся перед американским гостем.

Громыко сказал Макговерну, что предчув­ствует, что Рейган будет переизбран. Однако он не предвидел никакого ослабления "антисовет­ской" политики администрации. Рейган и его советники "хотят вызвать осложнения, —сказал он. — Хотят ослабить советскую систему. Хотят свалить ее".

Громыко должен был посетить Вашингтон в конце сентября или в начале октября, как раз

перед выборами. К приглашению посетить Белый дом он отнесся как к желанию представить Рей­гана в роли более мирно настроенного государ­ственного деятеля и тем самым отвести обвине­ния демократов, что при его руководстве сопе­рничество супердержав опасно катится к войне. Он решил сразу, же встретиться с Уолтером Мондейлом, кандидатом демократов, за день пе­ред визитом в Белый дом.

23 сентября Громыко выступал в ООН. Это было демонстративное выступление, подчерки­вавшее три принципиальных постулата скрытой стратегии Рейгана, которая была направлена на ослабление Советского Союза. Громыко явно ата­ковал Вашингтон за "вмешательство во внутрен­ние дела Польши". Он говорил так, словно только что закончил изучать конспект директивы "NSDD-32", утверждая, что делаются попытки "разрушения социалистических основ польского государства". Он обвинил администрацию в веде­нии экономической войны через "оказание на­жима на другие страны, особенно в Европе, в стремлении ослабить их связи с социалистиче­скими государствами". В конце он обвинил Ва­шингтон в ускорении гонки вооружений. Он вспомнил, в частности, заинтересованность аме­риканцев новейшими технологическими систе­мами, которые могут привести к тому, что совет­ские системы окажутся устарелыми. "Кто пове­рит, что ускоренным развитием новейшего ору­жия движет забота о мире?" — спросил он.

Спустя пять дней с подобной же речью Гро­мыко появился в Белом доме. Он сказал Рейгану: 'За всем этим кроются явные расчеты на то, что СССР исчерпает свои материальные ресурсы и

тем самым вынужден будет сдаться США".³ Рей­ган, как всегда, держался очень тактично, шу­тками и улыбками отбивая обвинения Громыко.

Когда   члены   администрации   задумывались* над следующим шагом американской внешней политики, внимание и заинтересованность боль­шинства из них сосредотачивались и на своих внутренних проблемах. Все были согласны отно­сительно того, что снижение международных цен на энергоносители является существенным фа­ктором в   развитии экономики. Снижение было бы во всех смыслах полезным для американской промышленности. Несколько наиболее заинтере­сованных   стратегией   Рейгана   сотрудников   — Каспар Уайнбергер, Уильям Кейси, Джон Пойн-декстер и сотрудники Совета национальной бе­зопасности — отдавали себе отчет, что более низкие цены означали бы также ощутимый удар по Кремлю. Кейси и Уайнбергер проинформиро­вали саудовских представителей о том, что Аме­рика предпочитает более низкие и стабильные цены на нефть. В конце 1984 года кампания по вопросу о ценах стала более целенаправленной. Администрация   Рейгана   инвестировала   се­рьезный   политический   капитал   в   саудовскую королевскую семью. "Саудовская Аравия явля­лась одной из важнейших составных в стратегии Рейгана", — вспоминал Алан Фирс. Эр-Рияд не только поддерживал позицию США в некоторых важных вопросах региона, но предоставлял та­кже финансовую поддержку контрас в Никара­гуа  и моджахедам  в  Афганистане.  Они  Также оказывали влияние и на цены на нефть.

Администрация сделала возможным для сау-довцев закупку АВАКС, современных истреби­телей, а в последнее время ракет "Стингер", прибегая при этом к специальным полномочиям президента. Была создана новая военная стру­ктура USCENTCOM, которая была приспосо­блена к специфическим требованиям безопасно­сти в Персидском заливе. Президент даже на­правил личное послание королю Фахду, выра­жая свою поддержку саудовской династии. В начале 1985 года военно-воздушные силы США начали монтировать "Щит мира", который дол­жен был стать наисовременнейшей интегриро­ванной системой воздушной обороны вне НАТО. Это была компьютеризированная система упра­вления, контроля и связи, соединившая саудов­ские самолеты с АВАКС с пятью подземными центрами слежения и семнадцатью радарными станциями дальнего радиуса действия.

"Щит мира" должен был действовать по принципу отпугивающей силы. Если бы она не сработала, то система действовала бы как коор­динатор саудовской воздушной обороны, а также была бы преградой ракетам "воздух-земля". Предполагалось, что "Щит мира" постепенно отобьет все атаки в течение 10 дней, то есть до времени прибытия американской помощи. "Щит мира" был, кроме того, подтверждением амери-; канской военной помощи Саудовской Аравии.J Постоянный персонал обслуживания насчитывал 400 человек, которые сотрудничали с 1700 аме­риканскими военными, уже расположившимися в Саудовской Аравии. Командный пункт должен был поддерживать постоянный контакт с "La Salle", флагманом американского флота, состоящего из шести боевых кораблей в Персидском заливе, и  USCENTCOM в США.

Администрация и в самом деле не ставила никаких условий взамен за эту систему защиты, однако в Вашингтоне надеялись, что она окажет влияние на цены саудовской нефти. Уайнбергер вспоминал: "Мы продали саудовцам все это ору­жие, чтобы снизить цены на нефть".

Осенью 1984 года, за несколько дней до за­планированной поездки в Саудовскую Аравию, Уильям Кейси отвел в сторону Гленна Кемпбе-лла, председателя президентского надзора за разведывательными службами. Кейси предпочи­тал работать с Кемпбеллом и его небольшим коллективом, а не с большинством Совета кон­сультантов президента по делам внешней поли­тики. Они разговаривали о разных делах, пока наконец Кейси без обиняков не сказал о намере­ниях администрации. "Он должен был говорить с саудовцами о понижении цен, — вспоминал Кемпбелл. — В подробности он не стал вдава­ться. Потом лишь едва о чем-то обмолвился".

В течение всего 1984 года администрация Рейгана проводила кампанию снижения миро­вых цен на нефть. 1 августа шейх Заки аль-Ямани, проводил переговоры с английским ми­нистром энергетики и несколькими главными нефтяными компаниями о приостановке сниже­ния цен на нефть и стабилизации их на уровне 29 долларов за баррель. Это была попытка по­днять цены, что было неодобрительно встречено в Вашингтоне. Через две недели после англо-са­удовской декларации министр финансов Дональд Риган выслал записку министру энергетики. До­нальду Ходелу, докладывая, что США должны

стремиться к снижению цен, "сопротивляясь вся­ким нажимам".

Вскоре после этого, во время публичного вы­ступления на конференции по нефтедобыче в Лондоне, Ходел задал риторический вопрос: "До­статочно ли низки цены на нефть для клиентов?" Он непосредственно не ответил на свой вопрос, но давал понять, что цены все же не так уж низки. Несколько недель спустя Ходел сделал достаточно громкий и скорее необычный шаг — выслал телексы крупнейшим нефтяным компа­ниям США, критикуя усилия ОПЕК, ведшие к "манипулированию рынком через искусственно завышенные цены или произвольное ограниче­ние добычи". Было похоже, что администрация проводит пропагандистскую акцию снижения цен.

Высшие чиновники отлично знали, что низкие цены на нефть приносят значительную пользу экономике США. Секретное послание Государ­ственного департамента госсекретарю Джорджу Шульцу подтверждало выводы министерства финансов от 1983 года о международных ценах на нефть. "Перспектива более низких цен скло­нила министерство финансов обратиться к ис­следованиям на эту тему в 1983 году. Можно лишь повторить его выводы, что более низкие цены на нефть пойдут на пользу мировой эконо­мике, а те проблемы, которые может создать снижение цен для экспортеров нефти, не соста­вляют угрозы для мировой торговли или финан­совой системы".¹⁰

Эти действия не прошли незамеченными. Шейх Ямани в частных разговорах с американ­скими государственными чиновниками указывал на "доказательства деятельности правительства США, направленной на снижение цен на нефть". Телеграммы в Государственный департамент подтверждали то, что некоторые европейские чиновники приходили к аналогичным выводам. Жан Сырота, высокопоставленный французский чиновник в министерстве энергетики, сказал одному из американских сотрудников, что вы­сказывание Ходела — это первое выступление высокопоставленной особы в американской энер­гетике, которая так громко говорит о ценах на нефть. Американский чиновник послал депешу в Госдепартамент: "Сырота, хоть и не сказал этого напрямик, однако намекнул, что Соединенные Штаты могут быть движущей силой тенденции к снижению цен".¹¹

В сентябре Уильям Кейси прибыл в Саудов­скую Аравию, чтобы встретиться с королем Фа-хдом. Связи США с саудовцами установились ближе, чем когда-либо. В королевском дворце Кейси и Фахд обсудили стратегическую ситуа­цию в заливе, что делали уже столько раз. Афганская война складывалась удачно. Кейси проинформировал короля о новых наиважней­ших аспектах политики администрации в этом регионе.

Затем Кейси затронул проблему междуна­родных цен на нефть. Цена эта слишком высока, сказал он Фахду. Если ее не снизить, может наступить конец хозяйственному оживлению в США. Королевская семья также теряет на уменьшении добычи нефти. Этим пользуются лишь враги саудовцев — Иран, Ливия и Сове­тский Союз, которые добывают, сколько удастся,

по ценам, сдерживаемым саудовцами. Финансо­вые результаты этой операции позволяют Сове­там присутствовать в Южном Йемене, Сирии, Эфиопии и Афганистане. Природный газ начи­нает заменять нефть, поскольку ее цены так

высоки.

Фахд выслушал Кейси, время от времени кивая головой. Сказал, что в целом согласен с такой оценкой ситуации, но конкретно не выска­зался. Это был поощрительный ответ.

Деятельность Кейси была частью американ­ских дипломатических усилий, направленных на снижение цен на нефть саудовцами, проводив­шихся с начала правления Рейгана. "Я затронул эту тему в общих разговорах с саудовскими высокопоставленными особами, министром обо­роны, шейхом Бандаром и королем Фахдом, — вспоминает Уайнбергер. — Они знали, что нам хотелось бы, чтобы цена на нефть была как можно ниже. Между прочим, это было полезно для нашей политической и хозяйственной ситу­ации, это значительно уменьшило бы также при­ток валюты Советам. Ситуация была бы весьма выигрышной". Эти усилия были частью общей стратегии с целью ограничить советские доходы в твердой валюте после заключения первого со­глашения в деле советского газопровода в сентя­бре 1982 года. "Снижение цен на нефть стало еще более актуальным, поскольку цены на приро­дный газ ориентировались на цены на нефть, — говорил Уайнбергер. — Чем ниже цена на нефть, тем меньше финансовой пользы Советскому Со­юзу от экспорта и нефти, и газа".

В конце 1984 года администрация Рейгана начала терять терпение из-за войны в Афгани­стане. При внешнем спокойствии существовало опасение, что Советы в конце концов выиграют эту войну, а американская помощь может послу­жить лишь продлению советских усилии. Члены Совета национальной безопасности Джон Пойн-декстер и Роберт Макфарлейн проявляли боль­ший оптимизм, верили, что, возможно, удается вытеснить Москву из Афганистана, хотя для движения сопротивления это был трудный год. Война ожесточалась, потому что Советы в боль­шей мере использовали авиацию и больше, чем раньше, бомбили цели моджахедов. Широкомас­штабное наступление длилось все лето. Даже если Москва вовсе не стремилась к победе на фронте, для движения сопротивления это очень изматывающая военная кампания. Жертв было больше, чем в 1983 году. Массовые бомбардиро­вки значительно уменьшали число мирных жи­телей, которые разбегались в Пакистан или Иран. Таким образом, ликвидировалась поддер­жка моджахедам. Все больше грузов нужно было перевозить по суше с пакистанских баз, что требовало сверхчеловеческих материально-те­хнических усилий. Генерал Ахтар из пакистан­ской разведки был полон самых худших пред­чувствий насчет усиления советских операций с приходом очередной весны. Он без обиняков го­ворил Вашингтону: моджахеды могут выиграть лишь тогда, когда получат необходимую матери­альную поддержку.

 Члены рейгановской администрации при со­трудничестве некоторых конгрессменов прила­гали все усилия, чтобы поддержать движение сопротивления. Рейган поручил Роберту Макфа-рлейну, чтобы в 1984 году он отнесся к Афгани­стану как к приоритетному делу. Помощь моджа­хедам должна быть удвоена благодаря широкой поддержке в конгрессе.

Ахтар и Мохаммад Юсеф вели часть этой войны при минимальном бюджете. Это была са­мая большая тайная война в американской исто- . рии, ценой в 100 миллионов долларов ежегодно/ Но численность советской армии в Афганистане достаточно большая, а применяемая ею тактика — жестока. Зимой 1984—1985 года Юсеф хотел предпринять несколько атак на Кабул. С военной точки зрения это был выполнимый и стратегиче­ски продуманный план, но такие планы никогда не реализовывались. "В конце концов все своди­лось к деньгам, — вспоминал Юсеф. — Хватало ли нам денег на дополнительные перевозки бое­припасов или на более теплую одежду? К сожа­лению, могу ответить: "Нет". У большинства пар­тизан не было зимней одежды. Финансовые тру­дности заставляли Юсефа почти ежедневно при­нимать трудные решения: что купить, оружие или одежду? Однако всегда считалось, что ору­жие важнее.¹

Ахтар сказал Вашингтону, что может суще­ствовать определенная уловка. Изменение сове­тской стратегии означало новое оживление воен­ных действий. Но это был также признак отчая­ния. Потери, которые до сих пор Советский Союз как-то переносил, сейчас стали невыносимы. Серьезное увеличение финансирования ЦРУ движения сопротивления будет означать не только больше оружия и снаряжения, но также

обучение и снабжение. Полагали, что новые по­ставки серьезно затруднят жизнь Москве.

Дополнительные средства, ранее добытые Ке-йси на обучение, были хорошо использованы. Стратегия интенсификации действий моджахе­дов в северных провинциях доставляла совет­ской армии множество хлопот. Она связывала значительные силы для охраны дорог снабжения. А моджахеды тем временем стучались в ворота советской Средней Азии.

Специально обученные моджахеды начали добиваться значительных успехов уже через не­сколько месяцев. Было организовано несколько атак на хорошо охраняемую многочисленным гарнизоном базу в Баграме. Было уничтожено на земле около 20 самолетов с помощью установок для запуска 107-мм ракет, подаренных китай­цами.

Специальные подразделения также брали на мушку советское военное начальство в Кабуле. В 1983 году там погибло шесть высших советских офицеров. В 1984 году эта цифра стала вдвое больше. Кроме того, моджахедов готовили к бро­ску на советские военные объекты в столице. ЦРУ при помощи ISI доставляло все необходимое снаряжение. Китайские ракетные установки с радиусом поражения от четырех до шести миль, подкрепленные подробными спутниковыми сни­мками, поставленными США, забрасывали в се­редине 1984 года тысячами снарядов советские и афганские военные объекты, а также офицеров КГБ и афганской разведки. В результате это весьма подорвало моральный дух советских офи­церов.

Однако Пакистан хотел быть уверенным, что советские офицеры в Кабуле нервничают, поэ­тому направил Кейси довольно необычную просьбу. Генерал Ахтар просил снайперское ору­жие, чтобы моджахеды могли убивать советских командиров и генералов. ЦРУ указывало им дома и офисы самых важных советских генералов и следило за каждым их движением. Фиксирова­лись также все передвижения прибывающих с визитом руководителей из Москвы и Ташкента. Попасть в них из снайперской винтовки было очень просто, используа все данные разведки. Кейси с военной точки зрения нравился этот замысел, но это было весьма щекотливое дело: винтовки служили бы убийству, а приказ прези­дента запрещал американскому правительству вмешиваться в ликвидацию заграничных деяте­лей.

Кейси обсудил эту проблему с юристами ЦРУ и Совета национальной безопасности в начале 1985 года. Юристы испугались, аромат "убий­ства" был слишком силен. Кейси обеспокоился. Ведь это война, доказывал он, какая разница между доставкой снарядов для убийства офице­ров на поле битвы и доставкой для такой же цели винтовок? Разница заключается в преднамерен­ности, ответили юристы. Если мы будем доста­влять винтовки для убийства советских генера­лов, то нарушим президентский указ об убий­ствах. Вы можете оказаться за решеткой.

Скорее всего, Кейси проигнорировал эти пре­дупреждения. "Итак, если кто-нибудь когда-ни­будь поинтересуется, то не надо ему объяснять, что это снайперские винтовки для убийства, ну-

жно сказать, что это охотничье оружие, — зая­вил он. — А на что получатели будут охотиться, сие уже зависит от них, а не от нас".¹⁶

Высшие чиновники Совета национальной бе­зопасности спорили по поводу этого предложе­ния целые месяцы. Наконец было послано около сотни винтовок и моджахедов обучили, как они должны с ними обращаться. Но США не дали разведданных о передвижениях советского воен­ного персонала.

Администрация Рейгана, стремясь дости­гнуть своей цели в Афганистане, проводила в конце 1984 года интенсивную пропагандистскую кампанию в советской Средней Азии. Совместно с Пакистаном, Китаем и Турцией она призывала местных жителей к сопротивлению советской власти. "Распространение литературы за грани­цей, в советской Азии, стоило немалого труда и должно было служить пробуждению несогла­сия", — вспоминал Джон Пойндекстер. США отвечали за проведение этой операции из Паки­стана, а проводили ее члены афганского движе­ния сопротивления и агенты пакистанской ISI. "Мы сыграли свою роль в поддержке антиком­мунистических движений в советской Средней Азии, — отмечал Мохаммад Юсеф. — Кроме переправки пропагандистских материалов у нас были подпольные радиостанции. ЦРУ доста­вляло передатчики и материалы для радиопере­дач".¹ Администрация помешивала в этом кипя­щем котле надежду, что взвар принесет Советам больше внутренних проблем.

1 Кристофер Эндрю и Олег Гордиевский. "More Instructions from the Centre: Top Secret Files on KGB

Global  Operations,   1975-1985".  Лондон,   "Frank  Cass", 1992, c.2.

2 Евгений Новиков. Разговор с автором.

3 Дон   Обердорфер.   "The   Turn".   Нью-Йорк,
"Poseidon", 1991, с. 89.

4 "Нью-Йорк тайме", 24 сентября, 1984, с. Al, A14.

5 Андрей   Громыко.   "Memoirs".   Нью-Йорк,
"Doubleday", 1989, с. 307.

6   Алан Фирс. Разговор с автором.

7   Каспар Уайнбергер. Разговор с автором.

8   Гленн Кемпбелл. Разговор с автором.

9   Меморандум министерства финансов и министер­
ства энергетики.

10       Записка Государственного департамента  госсе­
кретарю Шульцу (конфиденциально), 25 октября, 1984.

11 Телеграммы Государственного департамента.

12 Разговор с двумя сотрудниками разведки.

13 Каспар Уайнбергер. Разговор с автором.

14 Каспар Уайнбергер. Разговор с автором.

15 Мохаммад Юсеф. Разговор с автором.

16 Американские государственные служащие. Раз­
говор с автором.

17 Джон Пойндекстер. Разговор с автором.

18 Мохаммад Юсеф. Разговор с автороМ-

15

Через шесть недель после убедительной по­беды на выборах Рональд Рейган принимал го­стя, с которым сближала его личная дружба и духовное родство. В Вашингтон прибыла пре­мьер-министр Англии Маргарет Тэтчер, чтобы обсудить ряд проблем. События в Советском Со­юзе занимали одно из первых мест в этом обсу­ждении.

Они встретились с несколькими приближен­ными сотрудниками президента в его летней резиденции в Кэмп-Дэвиде среди зеленых хол­мов штата Мэриленд. Царила свободная атмос­фера, президент и госпожа премьер-министр обращались друг к другу по имени. Тэтчер про­информировала Рейгана о переговорах, которые она провела 16 декабря с восходящей звездой советской номенклатуры Михаилом Горбачевым. "Этот человек производит впечатление", —ска­зала она Рейгану. В отличие от всех ранее изве­стных ей советских руководителей, Горбачев вы­разил обеспокоенность, что американский Совет национальной безопасности считает застой сове­тской экономики полезным для американских интересов. При этом он цитировал сообщения американской печати о тайных документах, ко­торые стали известны широкой общественности. Он также выразил обеспокоенность программой СОИ и, по словам Тэтчер, сообщил, что "Москва любой ценой хотела бы прервать работу над этой программой." Рейган внимательно слушал, по-

скольку считался со мнением госпожи премьер-министра.

Вскоре разговор перешел на СОИ и планы администрации. Тэтчер впервые имела возмо­жность выслушать непосредственный и искрен­ний рассказ Рейгана о СОИ. В то же время она заметила, с какой страстью и заинтересованно­стью говорит президент об этой программе. Он объяснил, что Стратегическая оборонная иници­атива в последнем варианте будет междунаро­дной системой и что в конце концов даже Москва может иметь к ней доступ, потому что речь идет о благе для всего мира. Тэтчер не разделяла такой провидческий подход, но выразила под­держку американской программе. Затем задала несколько вопросов по программе исследований и влиянии, которое может оказать эта система на стратегическое ядерное равновесие.

Президент на минуту отступил от своей лю­бимой темы и признался, что пока не очень известно, к чему приведет программа исследова­ний и вообще удастся ли создать работающую систему. Однако стоит попробовать. А кроме того, даже если никогда не удастся создать эту си­стему, все равно это является большим экономи­ческим грузом для Советского Союза. "Прези­дент утверждал, что должен существовать ка­кой-то разумный предел самопожертвований, которых советское правительство может требо­вать от своего народа".

Визит госпожи Тэтчер способствовал опреде­ленному прогрессу в попытках заинтересовать главные европейские страны-союзники програм­мой СОИ. Из всех руководителей стран-союзни­ков Тэтчер лучше понимала философию Рейгана

и вообще разделяла его представление о страте­гических оборонных системах. Закоренелый ан­глофил Каспар Уайнбергер, Роберт Макфарлейн, и Джордж Шульц считали, что поддержка со стороны Тэтчер могла бы повлиять на положи­тельное отношение к программе за границей. Вместе с Макфарлейном премьер-министр опре­делила четыре пункта, которые, по ее мнению, могли бы иметь основное значение в привлечении европейцев к сотрудничеству по программе СОИ. США должны убедить Европу, что: 1. Целью СОИ вовсе не является нарушение равновесия супердержав в пользу США; 2. Внедрение СОИ будет согласовано с условиями существующего договора; 3. Целью СОИ является усиление, а не ослабление отпугивающей силы; 4. Переговоры между сверхдержавами в деле сокращения си­стем наступательного вооружения будут продол­жаться. Взамен на согласие с вышеизложенными пунктами Тэтчер сделала заявление, "что абсо­лютно убеждена в необходимости проведения исследований по программе СОИ".

В значительной мере благодаря -поддержке Маргарет Тэтчер СОИ перестала быть лишь ме­чтой президента, а превратилась в программу исследований, над которой работали коллективы ученых западного мира. В течение следующих нескольких лет Уайнбергер должен был прило­жить все усилия к тому, чтобы заключить до­говоры с ближайшими союзниками Америки в деле проведения исследований над новой систе­мой.

В январе 1985 года администрация получила точную информацию разведки о советских планах резкой эскалации войны в Афганистане. Она исходила из источников ЦРУ в советском Гене­ральном штабе. Это были очень подробные, то­чные и принципиальные данные. Функционеры ЦРУ перевели эти материалы и разместили по папкам. Уильям Кейси сразу же передал их Совету национальной безопасности и в Пентагон Уайнбергеру.

Материалы содержали десятки страниц сооб­щений, переведенных специалистами Управле­ния, протоколы заседаний Генерального штаба и документы, касающиеся военных планов в Афга­нистане. Все они подтверждали возобновление усилий советского Генштаба на быструю победу в войне. Советское военное руководство плани­ровало внезапную интенсификацию войны с по­мощью использования современных методов бо­евых действий и более сложной тактики. Для борьбы с моджахедами будут введены специа­льно обученные советские подразделения спе­цназа, которые используют новейшие способы ведения войны и специальное снаряжение для ночных атак. Почти четвертая часть спецназа Советской Армии будет послана в Афганистан. В помощь спецназу и регулярной армии придается значительное количество агентов КГБ, передви­жные центры связи "омские фургоны", которые будут перехватывать сообщения полевых сред­ств коммуникации моджахедов. Регулярно про­водимые, скоординированные воздушные атаки на цели повстанцев должны еще больше демора­лизовать их.

Будут использованы специальные виды ору­жия в виде замаскированных мин и взрывных устройств на базе жидкого газа. Возможно, самым значительным сигналом смены советской тактики было назначение нового командующего. Генерал Михаил Зайцев был одним из молодых талантливых командиров Советских Вооружен­ных Сил. В относительно молодом возрасте он получил престижный пост командующего Сове­тской Армии в ГДР. Уже само его присутствие свидетельствовало о том, что новая стратегия должна быть реализована с особой энергией. Из документов следовало, что Генеральный штаб оказывает нажим на воюющие подразделения, требуя быстрой победы. Была поставлена цель: реальная военная победа за два года.

Значительный рост американской помощи по­зволил моджахедам иметь большее количество оружия и боеприпасов. Нужно было, однако, принципиально сменить стратегию и военные цели, чтобы сорвать или сдержать советскую атаку. Москва, вероятнее всего, решила, что если она пока не проигрывает, то это не означает, что она победила. Если Вашингтон не примет меры, то вполне возможно поражение сопротивления.

Вскоре после получения этой информации от ЦРУ сотрудники Совета национальной безопа­сности и Пентагона взялись за дело. Секретная группа офицеров и военных специалистов начала анализ советской боевой тактики и разработку успешных контрдействий. Краткое содержание разведывательной информации высылалось по пятницам непосредственно президенту в виде регулярных бюллетеней разведки по Советскому Союзу. Кейси, Уайнбергер и Макфарлейн хотели действовать быстро. "Президент хотел действо­вать еще быстрей",—вспоминает Макфарлейн.

В конце января 1985 года была созвана встреча Рабочей группы по делам национальной безопасности. Темой номер один был Афганистан и последние советские планы эскалации войны. Президент, который обычно благосклонно при­слушивался к дискуссиям своих советников, на этот раз начал заседание решительным предло­жением: " Делайте все возможное, чтобы помочь моджахедам не только выжить, но и победить". Роберту Макфарлейну было поручено подгото­вить новую стратегию США и изложить ее в секретной директиве, которую подпишет прези­дент.

Вместе с сотрудниками Совета национальной безопасности Винсентом Каннистраро, Дональ­дом Фортье и адмиралом Джоном Пойндексте-ром Макфарлейн отредактировал документ, ко­торый принципиально менял цели США в этой войне. Директива "NSDD-166", подписанная в марте 1985 года президентом Рейганом, впервые формулировала специфические цели афганской войны в контексте общей стратегии. Весь аппа­рат министерства иностранных дел должен был помогать этим действиям. "Мы все в Совете счи­тали, что должны сменить подход к афганской войне, — вспоминает Макфарлейн. — Мы счи­тали, что пребываем в застое. Если сможем спра­виться с новым вызовом Советов и увеличить нашу помощь, то можем победить".

Новая директива содержала несколько клю­чевых моментов. Во-первых, нужны более каче­ственные поставки и распределение оружия мо­джахедам. Усилие было сделано на технологиче­ски новые виды оружия. Вместе с тем американ­ская разведка получила задание собирать больше информации о советских военных намере­ниях. Особое внимание нужно уделить советским военным приказам, тактике и структуре армии. Политические и военные планы высшего сове­тского руководства должны подвергаться ана­лизу и контролю.

Третий ключевой момент — увеличение по­литической цены войны на международной арене. С помощью таких организаций, как ООН, США будет оказывать максимальный нажим на то, чтобы вытеснить Советы. Нужно также дать понять, что улучшение отношений с США напря­мую связано с советской оккупацией Афгани­стана.

Но более существенная цель "NSDD-166" со­держалась в приложении, которое утoчняло устремления администрации Рейгана. Когда пра­вительство Картера в 1980 году стало "инициато­ром программы тайной помощи моджахедам, оно составило строго секретный документ, касаю­щийся американских интересов в Афганистане. Цель — "угнетение" оккупационных сил. Победа тогда казалась не только далекой фантазией, но и печальной шуткой. Администрация опасалась также, что гнев Москвы выльется в слишком агрессивную интервенцию в Афганистане. Так возникла скромная программа тайной помощи с сомнительным финалом. Через пять лет админи­страция Рейгана опиралась на те нее принципы. Новая директива меняла цель Соединенных Штатов — этой целью была победа, решитель­ный разгром Советских Вооруженных Сил в Афганистане.

Учитывая это принципиальное изменение, "NSDD-166" оказалась поворотным пунктом в попытке изгнать Советский Союз из  Афгани­стана. "До появления президента Рейгана не су­ществовало скоординированной секретной про­граммы, — вспоминал Винсент Каннистраро. — До 1985 года не было скоординированной реак­ции.  "NSDD-166"   — это поворотный пункт в войне. Трудно его переоценить. Если оценивать ситуацию на фронте до 1985 года, то мы имели дело с застоем. Мы могли единственное — про­воцировать партизанскую войну. Им не хватало современного оружия, чтобы изгнать Советы. Все изменилось с появлением  "NSDD-166". Новым политическим целям Вашингтона сопутствовало изменение положения на фронте в Афганистане. Афганистан   — это  один из  двух . вызовов геополитического   характера,  вставших  перед Москвой в начале 1985 года. Война стоила Сове­там от 3 до 4 миллиардов долларов ежегодно, в основном из-за оружия и снаряжения, которое Запад доставлял моджахедам. "У нас всегда было впечатление,  что с точки  зрения Москвы это большие деньги, которые они отрывали от со­бственной экономики ради войны, — вспоминал Роджер Робинсон. — Отток твердой валюты в Афганистан и еще куда бы то ни было, дополнял успех нашей стратегической торговой триады". Санкции Соединенных Штатов против Польши заставляли  Москву  поддерживать правитель­ство Ярузельского срочными вливаниями от 1 до 2 миллиардов долларов ежегодно. На обоих этих плацдармах американская политика способство­вала кризису.

Москва, однако, могла бы их как-то пережить, по крайней мере, так считалось. Можно было выдержать этот поединок. Предполагалось, что движения сопротивления в Польше и Афгани­стане в конце концов потерпят провал или уже не будут иметь значения. В начале 1985 года самое большое беспокойство вызывала СОИ. Многие западные ученые выражали скептицизм относительно возможности создать подобную программу, но Москва вела себя так, словно не сомневалась в успехе. Военно-промышленному комплексу были выделены значительные суммы в отчаянной попытке удержать равновесие сил в этой области.

Администрация Рейгана отдавала себе отчет в том, насколько эта программа беспокоила Кремль. Олег Гордиевский, офицер КГБ и двой­ной агент, работавший на английскую разведку, поставлял информацию о реакции Москвы. Его донесения ходили по рукам высших американ­ских чиновников. По словам Гордлевского, пол­ковник А.Л.Сазин, военный атташе советского посольства в Лондоне, сообщил группе диплома­тов и офицеров разведки, что военное начальство на 90 процентов верит в успех СОИ. Сазин не видел возможности догнать в этом американ-цев.¹⁰

Рапорт КГБ от февраля 1985 года, который Гордиевский передал своим "опекунам", также свидетельствовал об обеспокоенности Советов созданием СОИ. Администрация Рейгана "стара­лась приобрести военное преимущество над Со­ветским Союзом", предостерегал КГБ. СОИ "ши­роко рекламировали как способ успешной за­щиты всей Америки в случае ядерной войны". Однако есть вероятность, что Соединенные Штаты надеются "втянуть СССР в дорогостоя­щую гонку вооружений в областях, в которых, по американским оценкам, СССР остался позади", рапорт, выражающий беспокойство системой СОИ, содержал разные возможные реакции КГБ, не исключая "ответных действий с советской стороны, направленных на сопротивление амери­канским "звездным войнам" и поиск поддержки советской позиции на Женевской конферен­ции".

В начале 1985 года тайная экономическая война против Кремля начинала приносить плоды. Ожидаемые кредиты, твердая валюта и техноло­гия с Запада почти не поступали. Принципиально важное для получения твердой валюты строи­тельство сибирского газопровода двигалось впе­ред, но размах его был уменьшен вдвое, а срок окончания отодвинут на два года. Хотя амери­канские санкции были отменены, они успели вызвать принципиальные нарушения в сроках строительства. "Разведданные показывали, что санкции обошлись им как минимум в два года", — вспоминает Роджер Робинсон.¹ Ему вторит Олег Тиков, эксперт, тогда работавший в советском министерстве нефтяной промышлен­ности: "Это не было обычным оправданием, когда вина за задержку строительства приписьшалась американским санкциям. Это была правда. Царил хаос. Сначала у нас не было турбин, затем мы пробовали произвести собственные, потом снова смогли закупать турбины. Что за хаос, что за светопреставление! Это стоило нам двух лет и миллиарды долларов."¹³

Администрации Рейгана удалось еще более затруднить процесс строительства благодаря программам дезинформации. "Уильям Кейси сказал мне и еще кое-кому в Совете национальной безопасности, чтобы мы не слишком пережи­вали из-за газопровода даже после окончания его строительства, — вспоминал Роджер Робин­сон. — У них масса проблем с авариями на газо­проводе и турбинах, пожаров на контрольных устройствах и т.д. Было ли это причиной совет­ской некомпетентности или просто неудачами? Есть основание сомневаться в этом".

часть 6

Начало сайта