В
последнее время все больше известных писателей, публицистов, научных
деятелей, политиков подвергают уничтожающей критике американский
имперский глобализм и предсказывают конец устремлениям в первую
очередь военной и финансовой элиты к мировому господству.
Ниже
мы предлагаем некоторые выдержки с нашими комментариями под общим
названием "Химеры империи" о которых пишут писатели, дипломаты,
политологи, аналитики такие как Джон Икенберри, Чалмерс Джонсонс,
Найэлл Фергюсон, Бенджамин Р.Барбер, Майкл Мэнн, Эммануэль Тодд.
Разговор об империи вновь на повестке дня геополитических дискуссий.
И не удивительно: господство США на мировой арене не имеет
исторических аналогов.
Кроме США, в мире нет даже претендентов на роль геополитического или
идеологического лидера (что касается идеологического лидерства, то
здесь автор явно преувеличивает или просто является апологетом
"американского образа жизни" - прим. Нам.). Европа занята
собственными проблемами, Япония находится в состоянии стагнации.
Спустя полвека после оккупации Японии и Германии, США продолжают
обеспечивать безопасность в этих странах, экономика которых
соответственно занимает второе и третье место в мире по уровню
развития.
Американские военные базы расположены практически по всему миру.
Россия чисто формально сотрудничает с США в области обеспечения
безопасности, а Китай, похоже, смирился с необходимостью
существовать в условиях американского мирового господства, по
крайней мере, на данный момент. Впервые в новейшей истории наиболее
сильное государство мира может проводить свою политику в глобальном
масштабе без помех со стороны других держав. Мы живем в эпоху
однополярного мира - эпоху превосходства Америки.
Детище президента Буша - война против терроризма, вторжение в
Афганистан и Ирак, увеличение ассигнований на военные нужды, а
также вызвавшая бурную полемику Стратегия национальной безопасности
2002 года обнаружили истинные намерения американской державы и
глубоко обеспокоили почти все мировое сообщество. Обеспокоенность
однополярным мироустройством при доминировании США - вот истинная
причина недавно возникшей напряженности в отношениях Америки и
Европы. Недавние выборы в Германии, Бразилии и Южной Корее лишь еще
раз это подтвердили. Фундаментальные вопросы, касающиеся характера
глобальной политики - кто командует и кому это выгодно - в
настоящее время обсуждаются как между давнишними союзниками, так и
заклятыми врагами.
Могущество часто замаскировано или не проявляет себя в полную силу,
но когда оно становится очевидным, неизбежно следует реакция
мирового сообщества. Помнится высказывание Жоржа Клемансо,
который на заре своей политической карьеры следующим образом
высказался в связи с подписанием соглашения об окончании
франко-прусской войны: "Германия думает, что, победив, она будет
господствовать, а мы считаем, что, проиграв, мы не окажемся в
рабстве". Спустя полвека после этого, в Версале, настанет его
черед предъявить поверженной Германии жесткие условия мира.
Нынешние разговоры об империи являют собой попытку разобраться в
реалиях нового однополярного мира. Утверждение о том, что США
одержимы идеей мирового господства, конечно, не нова. Британский
писатель и член лейбористской партии Гарольд Ласки еще в
1947 году пророчил Америке имперское будущее. Он писал, что "Америка
возвышается над миром подобно колоссу. Ни Рим в апогее своего
мирового господства, ни Великобритания в период экономического
владычества не имели столь несомненного, глубокого и вездесущего
влияния".
И в
самом деле, Дин Ачесон и другие архитекторы послевоенного
мирового порядка были великими поклонниками Британской империи.
Впоследствии, во время Вьетнамской войны, мыслители левого толка и
историки-ревизионисты подмечали эту мощную тенденцию к милитаризму
и империализму, прослеживающуюся во внешней политике США на
протяжении всей истории этой страны. Основатель этой научной школы,
Уильям Эпплтон Уильямс, утверждал в своем труде "Трагедия
американской дипломатии", что истинный идеализм американской нации
был извращен стремлением к мировому превосходству и жадностью к
деньгам.
Сегодня некоторые наделяют термин "американская империя" позитивным
смыслом, другие - негативным. Одни полагают, что "американская
империя" достойна одобрения и внушает оптимизм, для вторых она
является источником опасности и заслуживает поношения.
Неоконсерваторы восхваляют применение силы Америкой, как это и
подобает империи. В современной версии Редьярда Киплинга -
"бременем для белого человека" является применение либеральной силы,
распространяющей демократию, борющейся с тиранией, терроризмом,
военной агрессией и распространением оружия. Между тем, противники
американского империализма, аргументируют свою обеспокоенность
имперскими тенденциями в США тем, что подобная политика влечет
непомерные финансовые затраты, имеет губительные последствия для
демократии и угрожает институтам и альянсам, стоящим на службе
интересов США со времен второй мировой войны.
Никто не спорит с тем, что американская держава является
уникальной. Касательно американского империализма, предметом спора
является именно характер американского мирового доминирования. США -
это не просто держава, защищающая свои интересы, это создатель
нового мирового порядка. На протяжении десятилетий, имея больше
поддержки, чем сопротивления со стороны мирового сообщества, Америка
создавала открытый и правовой миропорядок. Динамичная масса
завышенных возможностей, интересов и идей составляет так называемый
"американский проект", имеющий беспрецедентный мировой масштаб.
Независимо от наличия желания или отсутствия оного, другие
государства должны принять условия американской игры или
подстраиваться под этот изменчивый миропорядок.
Ученые часто определяют понятие "международные отношения" как
взаимодействие суверенных государств в анархичном мире. При
классическом вестфальском миропорядке, страны держат монополию на
применение силы на своей собственной территории, а на международном
уровне порядок поддерживается за счет обмена некоторыми властными
полномочиями между государствами. Сегодняшний однополярный мир похож
на вестфальский только у полюса. На международном уровне
исключительное право применения силы практически 100-процентно
принадлежит Соединенным Штатам; на внутреннем же уровне институты и
политика государств становятся более открытыми для внешнего, т.е.
американского, вмешательства.
С 11
сентября 2001 года, заявление администрации Буша о намерении
действовать "в соответствии с требованиями обстановки" и праве на
превентивные боевые действия явились вполне достаточным
свидетельством в пользу вышеназванных утверждений. Укрепление
однополярности на фоне претензий Америки на право единоличного
принятия решений является новой тенденцией, способной привести к
непредсказуемым последствиям.
Но
является ли образовавшаяся структура империей? Если да, то пойдет ли
Америка по стопам великих империй прошлого, достигая амбициозных
целей ценой разорения мира, проводя политику крайностей, непомерно
расширяя свою территорию, допуская просчеты, которые приведут к
нарастанию внешней (и возможно внутренней) оппозиции и, в конце
концов, к ее развалу?
Термин "империя" подразумевает политический контроль доминирующей
страны над внешней и внутренней политикой более слабой страны.
Европейские колониальные империи конца девятнадцатого века являли
собой наиболее типичную форму подобного контроля - формальную.
Политический контроль Советского Союза в Восточной Европе также имел
характер принуждения, однако осуществлялся более косвенными
методами. Британская империя представляла собой одновременно и
колониальное господство и "неформальную империю". Если понятие
империи определять свободно, как иерархическую систему политических
отношений, при которых наиболее сильное государство имеет решающее
влияние, тогда США на сегодняшний день действительно являются
империей.
Однако если Соединенные Штаты и являются империей, то эта империя не
похожа ни на какие другие империи прошлого. Безусловно, эта страна
давно чтит традицию грубой имперской политики, особенно в Латинской
Америке и на Ближнем Востоке. Но для большинства стран американский
миропорядок является установленной договоренностью, и страны
участвуют в нем на взаимоприемлемых условиях.
Это
происходит, во-первых, потому, что США в обмен на сотрудничество
предоставляют общественные блага, в частности, обеспечивают
безопасность и поддерживают режим свободной торговли. Во-вторых,
власть в системе США осуществляется на основании правил и
посредством институтов; политика с позиции силы при этом
сохраняется, но деспотичные и огульные меры не являются постоянной
практикой. Наконец, в-третьих, более слабым государствам в
американском миропорядке даровано "право голоса" - неформальный
доступ к осуществляемому Америкой политическому процессу, а также -
к межправительственным институтам, составляющим систему
международных отношений.
Именно эти черты американского миропорядка, сформировавшегося после
1945 года заставили историков, таких как Чарльз Мейер и Гейр
Люндстад говорить о "консенсуальной империи" или "империи
приглашения". Американский мировой порядок иерархичен и в конечном
итоге держится на экономической и военной власти, однако при этом
служит нуждам расширяющегося сообщества демократических и
капиталистических стран.
Выходит, что дебаты о новоявленной американской империи, по сути,
сводятся к масштабам и выраженности вышеназванных специфических
черт и того, является ли открытая демонстрация Америкой своего
могущества после 11 сентября существенным отступлением от
либерального прошлого.
Рэкет в глобальном масштабе.
В
книге "Империя и ее темные стороны", Чалмерс Джонсон
высказывает опасения, что военная мощь США, накопленная за время
Холодной войны, и обширная сеть военных баз по всему миру за
последнее десятилетие превратились в новый инструмент ведения
имперской политики. Соединенные Штаты, согласно Джонсону, стали
"военной машиной, стремящейся к мировому господству".
Подпитываемая победоносной идеологией (как полагают американцы),
гипертрофированным чувством угрозы, и своекорыстным
военно-промышленным комплексом, эта машина все туже затягивает петлю
контроля практически на каждом субъекте мирового сообщества. К
Пентагону перешли практически все функции формирования внешней
политики, которые некогда были вверены госдепартаменту.
Военные командиры в региональных штабах наделены полномочиями,
подобными тем, которые имели проконсулы в Древнем Риме, эти военные
дипломаты являются гарантами имперской власти "на местах". Джонсон
опасается, что имперско-милитаристские амбиции США приведут к
вырождению демократии, спровоцируют противодействие и, в конце
концов, увенчаются банкротством и развалом Америки, подобным
коллапсу Советского Союза.
Согласно позиции автора, американская военизированная империя являет
собой новую форму господства. Джонсон охарактеризовал ее как «международный
рэкет», заключающийся в подписании договоров об общей обороне,
создании военных консультативных групп и размещении контингентов
американских войск в различных странах с целью "защиты" их от часто
неопределенных, непомерно преувеличенных или вовсе несуществующих
угроз". Эти соглашения приводят к созданию "сателлитов" - якобы
независимых стран, вынужденных строить свою внешнюю политику исходя
из интересов империи.
Джонсон утверждает, что впервые имперскую политику подобного рода
стали проводить Советский Союз (в Восточной Европе) и США (в
Восточной Азии) во время Холодной войны. Великие империи прошлого -
Римская империя и Китай времен царствования династии Хан -
осуществляли управление своими территориями при помощи военных
лагерей, постоянно расположенных на завоеванных территориях.
Американская империя в данном смысле представляет нечто совершенно
новое, ибо в ее основе не лежит захват новых территорий - она
является империей, которая осуществляет контроль за счет размещения
военных баз по всему миру.
Один
из оппонентов Джонсона, Блоубэк, утверждал, что после 1945 года
политика США в своих сферах влияния - Восточной Азии и Латинской
Америке - подобно Советскому Союзу, проводилась в духе принуждения и
эксплуатации. Книга "Империя и ее темные стороны" развивает идею о
том, что враги и угрозы были надуманными.
Вторя ревизионизму 1960-х годов, Джонсон заявляет, что во времена
Холодной войны система безопасности, союзников и военных баз США
создавалась для борьбы с вымышленными угрозами; в действительности
же реальным мотивом развития этой системы был экспансионизм.
Действия Соединенных Штатов не были мотивированы самообороной,
Америка лишь использовала возможности построить империю. У
Советского Союза и США, согласно данной точке зрения, было больше
сходств, нежели различий: общества обеих стран были милитаризованы и
проводили политику, ориентированную на манипуляцию внешними
факторами, обе строили имперские системы, при которых
государства-сателлиты и зависимые страны были подчинены центру.
Джонсон считает, что конец Холодной войны был одновременно и
благоприятной возможностью и кризисом для глобального владычества
Америки. Возможностью потому, что в бывшей сфере влияния СССР
осталось вакантное место лидера, которое могло бы быть занято
Америкой, а кризисом, потому что с падением Советского Союза США
лишились оправдания глобальной системы военно-морских, авиационных и
сухопутных баз и стратегических анклавов. Только после
террористических актов 11 сентября 2001 года США перестали скрывать
истинные причины содержания такой системы партнерством с союзниками.
Теперь Вашингтон смог сбросить с себя оковы международных
обязательств, договоров и законов и начать в открытую проводить
имперскую политику.
Джонсон не выдвигает стройной теории, объясняющей причину
империалистических амбиций США. В одном месте он предполагает, что
американский милитаризованный империализм обусловлен "широким
спектром интересов, обязательств и проектов". Идея империи,
поддерживающей свой статус за счет глобальной системы военных баз,
стала восприниматься как нечто должное и законное в военном
истеблишменте. Среди американских политиков нет противников
империи. В результате, Джонсон приходит к выводу, что империализм
присутствует везде и во всем, что бы США ни делали, будь то
манипуляции фондовыми рынками и процессом глобальной экономической
интеграции или достижение частных экономических выгод.
Джонсон лишь вскользь упоминает об обществах, находящихся под
каблуком у Вашингтона. Конечно, господство и эксплуатация не всегда
очевидны. Военные пакты и партнерства во имя безопасности,
несомненно, являются частью системы, которая обеспечивает США
могущество по всему миру. Америка часто поддерживает слабые и
коррумпированные правительства с целью дальнейшего распространения
своего влияния. Однако связи с Соединенными Штатами также могут быть
использованы этими странами для собственной же выгоды. Неважно, что
Япония находится в подчиненном положении в партнерстве с США в деле
обеспечения безопасности; важно то, что альянс с США позволил ей
избежать необходимости наращивать военный потенциал, который, помимо
огромных финансовых затрат, повлек бы за собой дестабилизацию
обстановки в Восточной Азии.
Более того, у таких стран остается выбор: они могут просто
потребовать, чтобы США покинули их территорию (что часто бывает).
Так было в случае с Филиппинами, Южная Корея может оказаться
следующей. Джонсон дает чрезмерно упрощенное представление о
разнообразных и сложных связях, составляющих американскую систему
международной безопасности, что может ввести читателя в
заблуждение.
Фактически, система альянсов США, прекрасно функционирующая уже на
протяжении полувека, способствовала созданию стабильного, открытого
политического пространства. Совместное обеспечение безопасности
является не просто инструментом реализации американского господства;
оно также является орудием политического воздействия. Однако
Джонсон не берет в расчет широкий спектр поддерживаемых США и
принятых многими странами правил, норм и институтов, которые придают
международным отношениям большую глубину и сложность. Наконец,
совершенно неясно, что Америка должна сделать - если не считать
ограничения своей деятельности собственными границами и исчезновения
- чтобы избежать осуждения Джонсона.
PAX
AMERICANA: Мир внутри американской империи.
В
книге "Колосс", Найэл Фергюсон утверждает, что США в самом
деле являются империей, причем уже давно. В видении Фергюсона эта
либеральная империя утверждает правила и институты и является
гарантом общественных благ, поддерживая мир, защищая свободу,
регулируя международную финансовую и торговую систему. Соединенные
Штаты Америки, хотя и не лишены определенных недостатков, являются
естественным наследником британской системы глобального управления;
они открыты, охотно идут на сотрудничество и тяготеют к
использованию неформальных методов правления. Таким образом,
Фергюсона беспокоит не непомерное влияние Америки в мире, а то, что
этого влияния как раз не хватает. Имея благие намерения, лидеры США
чрезвычайно непоследовательны и не доводят дело до конца.
Фергюсон полагает, что США имеют много общего с империями прошлого.
Подобно Риму, Америка имеет весьма открытое общество. "В прошлом
году сразу несколько солдат, служивших в Ираке, получили ордена
"Пурпурное сердце" и американское гражданство, подобно тому, как во
времена римской империи, служба в легионах была одним из способов
стать римским гражданином", пишет Фергюсон. "В самом деле, при
классической архитектуре столицы и республиканской структуре
конституции, Америка, похожа на "новый Рим" более, чем любая другая
империя. Хотя и Рим, где сенат до сих пор сохраняет влияние на
будущих императоров". Распространение государственного языка США
(английского), ее идей и культуры также наводит на мысли о некотором
сходстве с Римской империей в апогее своего расцвета.
Однако Фергюсона
больше интересует сходство Америки с Британской империей. Президенты
США, начиная с Вудро Вильсона, Франклина Рузвельта и Джона Ф.
Кеннеди и кончая Рональдом Рейганом, Биллом Клинтоном и Джорджем В.
Бушем, использовали свою власть для воплощения высоких идеалов
либерализма - экономической открытости, демократии, ограниченной
власти правительства, утверждения человеческого достоинства и
правопорядка. Такая "стратегия открытости", отмечает Фергюсон,
поразительно напоминает политическую линию, проводившуюся Британской
империей во второй половине 19-го столетия.
В конце концов,
даже Черчилль еще на заре своей политической карьеры утверждал, что
цель британского империализма заключалась в том, чтобы "принести
мир воинствующим племенам, правосудие туда, где господствует
насилие, освободить рабов от оков, возделать землю, заложить основы
торговли и образования, увеличить в целых народах возможности
получать удовольствие и уменьшить вероятность болезненных явлений".
Большая часть книги "Колосс" посвящена пересказу знакомой истории о
зарождении глобального господства США как одного из проявлений
либеральной империи. Автор полагает, что одной из отличительных черт
американского империализма является то, что он прячется за
антиимпериалистические лозунги. Фергюсон анализирует все этапы
истории США и обнаруживает диссонанс между республиканскими идеалами
и желанием мирового господства, а также демонстрирует, как
американцам удавалось находить компромисс между этими двумя
противоположными стремлениями.
Холодная война и доктрина сдерживания Джорджа Кеннана являют собой
ярчайший пример синтеза антиимпериализма и сильной власти.
Безопасность, открытость, демократичное общество, политическая воля
и мобилизация всей мощи США - все эти факторы синергически
способствовали становлению американской империи. В основе мирового
господства США лежало поддержание экономической открытости, в том
числе и силовыми методами, однако Америка вместе с тем была готова к
решительным действиям для интеграции стран в свой либеральный
миропорядок.
Особенно интересна идея Фергюсона о том, что мир нуждается в
укреплении этой либеральной американской империи. Она базируется на
не вызывающем возражений утверждении, что для поддержания
существующего порядка в мире необходим прогрессивный лидер и что
только Вашингтон подходит для данной роли. (Автор практически не
надеется, что Европе когда-либо удастся преодолеть внутренние
противоречия, связанные с ее расширением).
Имперское вмешательство Вашингтона особенно необходимо широкому
кругу суверенных государств-неудачников. Многие страны Африки, Азии
и Ближнего Востока в упорном стремлении к национальному
самоопределению оказались в состоянии тяжелого затяжного кризиса.
Фергюсон безоговорочно утверждает, что "эксперимент с политической
независимостью, особенно в Африке, имел катастрофические последствия
для большинства бедных стран". По Фергюсону, в этих регионах
необходимо присутствие либеральной империи (даже в некоей форме
колониального господства). Однако остается неясным, на что могли бы
быть похожи подобные империалистические интервенции.
Когда Фергюсон говорит, что он "в основном за империю", он в
определенном смысле осуществляет подмену понятий. То, что автор
подразумевает под понятием "либеральная империя" ученые уже давно
называют "либеральной гегемонией", т.е. иерархическим порядком,
который, как бы нам этого ни хотелось, далек от традиционных форм
империи. Имея огромное могущество, либеральный гегемон может
позволить себе действовать исходя из своих собственных долгосрочных
интересов, нежели ссориться по поводу пустяковых сиюминутных выгод с
другими государствами. Эти национальные интересы могут
ассоциироваться с открытостью и стабильностью на мировом уровне.
Соединенные Штаты Америки формируют миропорядок и главенствуют в
нем, гарантируя определенные преимущества другим странам в обмен на
их молчаливое согласие. В отличие от имперского, этот американский
мировой порядок определяется договорами, регламентирующими правила
игры между лидером и всеми остальными. Таким образом, нормы и
институты, которые сформировались в контексте гегемонии США,
ограничивают возможность принудительного осуществления власти
Америкой, а также дают возможность другим странам участвовать в
управлении системой.
Аргументы Фергюсона в пользу американской империи основываются на
представлении, что после развала СССР, развитие мира могло бы пойти
двумя путями. Первый - миропорядок определялся бы политикой
независимых государств, второй - возникновение американской
империи. Он утверждает, если бы мир представлял бы собой
децентрализованную систему, состоящую из соперничающих стран, в
большинстве своем далеких от демократии, то это рано или поздно
привело бы к хаосу.
Возможно, это так. Несомненно, он прав в том, что стабильность и
свободный рынок нелегко поддерживать без вмешательства со стороны
мощных государств. Однако понятие либеральной империи не
ограничивается единственной формой американского мирового
господства. С одной стороны, это порядок, предусматривающий
принуждение других государств, с другой - система многосторонних
правил и тесного сотрудничества.
Проблемы, связанные с обеспечением мира и экономического развития,
которые выделяет Фергюсон, лучше всего могут быть решены при
сотрудничестве развитых демократических стран. В конце концов,
такой кооперативный мировой порядок заставил бы Вашингтон как можно
скорее избавиться от своих давнишних имперских замашек и лишил бы
смысла дальнейшее стремление к статусу империи в ее традиционной
форме.
Наконец, Фергюсон заявляет о том, что использование термина
"империя" целесообразно по политическим соображениям. В отличие от
британцев, американцы не верят, что они являются гражданами
страны-империи. Отсюда непостоянство и нетерпеливость, которые так
присущи американцам (чего не скажешь о британцах с их имперским
менталитетом). Фергюсон полагает, что если откровенно говорить о
реальности американской империи, то это будет способствовать
осознанию ее гражданами своего долга и обязательств.
И
все же, в действительности дела обстоят иначе. Соединенным Штатам
нет необходимости рассматривать мир в качестве области своего
тотального владычества и расширять колониальную систему до самых
отдаленных районов. Им следует найти пути стабильного, законного
осуществления власти в сотрудничестве с другими странами, а также
развивать более сложные формы кооперативного международного
управления. Также весьма сомнительно, что американский народ
позитивно воспримет перспективу широкомасштабной имперской политики:
в сентябре прошлого года, когда президент Буш обнародовал стоимость
иракской кампании, его популярность в стране сразу же упала.
Безопасность империи?
Книга Бенджамина Барбера "Империя страха" посвящена критике внешней
политики США, в частности недавно наметившейся склонности
американского правительства к единоличному принятию решений.
Согласно утверждениям автора, империя не является естественной
формой существования американской государственности. Она скорее
всего просто соблазн, которому администрация Буша в последнее время
охотно предается. В борьбе с терроризмом, Вашингтон колебался между
правовыми и внеправовыми методами борьбы. Тезис Барбера заключается
в том, что, заявив право принимать решения в одиночку, вести
превентивные войны и менять режимы, Соединенные Штаты подорвали
саму основу сотрудничества и поставили под вопрос легитимность
своих действий, без которых борьба с разгулом терроризма
невозможна.
Внешняя политика, основанная на применении силы против
государств-изгоев, утверждает Барбер, свидетельствует о том, что
Америка не отдает себе отчета в международных последствиях подобных
мер и имеет ложное представление о демократии. Вашингтон не может
поддерживать международный порядок за счет военной силы,
прикрываясь угрозой терроризма. Проще говоря, американская империя
долго не продержится.
Барбер считает, что логика глобализма входит в противоречие с
логикой империализма: распространение глобалистского "МакМира"
вредит стратегическим планам империи. В большинстве аспектов
экономической и политической жизни США находятся в сильной
зависимости от других стран. В мире все взаимосвязано, он слишком
сложен для того, чтобы им можно было управлять из одного центра. В
империи страха Соединенные Штаты пытаются силой и оружием установить
свой порядок в мире. Однако такая стратегия обречена на провал, ибо
создает враждебные государства, желающие любой ценой разрушить
имперский миропорядок, создает этаких непослушных младших
партнеров.
Барбер предлагает альтернативу - космополитический миропорядок при
универсальном законодательстве,
корни которого лежат глубоко в обществе: "Lex humana стоит на службе
граждан мира и действует в рамках универсальных прав и законов,
установленных в ходе многостороннего политического, экономического
и культурного сотрудничества. Применение силы возможно лишь во
время и в масштабе, определенном общим органом власти. Не важно, где
и как будет сформирована система таких прав и законов - в Конгрессе,
ООН или же путем заключения международных договоров. С угрозой
терроризма, заключает Барбер, лучше всего бороться, следуя стратегии
"превентивной демократии", т.е. сотрудничества демократических
государств во имя укрепления и распространения либерализма.
Однако чрезмерно идеализированные представления Барбера о
космополитическом мировом управлении звучат менее убедительно, чем
его предостережения об одностороннем военном господстве. В самом
деле, его предупреждение, адресованное либералам-империалистам,
оказывается весьма кстати по двум причинам.
Во-первых, империя не может убить двух зайцев сразу - сохранить
правила поведения на международной арене при возможности
одностороннего применения военной силы против противников
американского миропорядка; первое подчас мешает второму и наоборот.
Как доказывает Барбер, ретивые политики часто оправдывают принятие
решений в одностороннем порядке некоей угрозой терроризма, что в
итоге приводит к подрыву доверия к системе правил и институтов, что,
опять же, недопустимо.
Во-вторых, угрозы терроризма и распространения оружия массового
поражения (ОМП) явно не достаточно для узаконивания американской
либеральной империи. На протяжении Холодной войны Организация
объединенных наций прочила Америке роль мирового лидера, гаранта
свободы и прогресса мирового сообщества, выражая надежду, что США
будут пользоваться своим влиянием в рамках закона. Однако,
сомнительно, что война против терроризма, в которой, по определению
США, страны могут быть "с нами или против нас" достаточно
привлекательна, чтобы привлечь достаточное количество сторонников
для оправдания американской глобальной политики.
Сохранение равновесия.
Майкл Мэнн
также предостерегает от опасной и в конечном итоге бесплодной
империалистической тенденции во внешней политике США. Этот "неоимпериализм",
утверждает он в своей книге "Рыхлая империя", обусловлен
радикальными представлениями, согласно которым одностороннее
применение Америкой военной силы способствует господству США и
наведению порядка на мировой арене.
Мэнн
полагает, что этот "имперский проект" возник благодаря сильно
преувеличенным представлениям о могуществе США. Сомнений нет,
военная мощь этой державы действительно впечатляет, однако ее
политические и экономические возможности гораздо скромнее. Из-за
такого дисбаланса, Вашингтон имеет тенденцию придавать чрезмерное
значение использованию силы и превращает стремление к созданию
империи в "самонадеянный и сверхактивный милитаризм". Этот
милитаризм порождает то, что Мэнн называет "рыхлой империей",
которая дискредитирует США как мирового лидера и приводит к
увеличению, а не к уменьшению, числа террористов и стран-изгоев.
В
своей знаменитой научной работе, посвященной социальной власти,
Мэнн, будучи социологом по профессии, утверждает, что возникновение
и исчезновение государств, народов, империй, регионов и цивилизаций
определяют четыре силы: военная, политическая, экономическая и
идеологическая.
Применяя данные категории к Соединенным Штатам, автор приходит к
выводу, что они, выражаясь запутанными метафорами, являются "военным
гигантом, второстепенным экономическим фактором, политическим
шизофреником и идеологическим фантомом".
Мэнн
признает, что США являются центром мировой экономики, и что роль
доллара как основной резервной валюты дает этой стране значительные
преимущества в экономическом плане. Однако реальная способность
Вашингтона использовать торговлю и экономическую помощь в качестве
инструмента политического влияния, полагает он, сильно ограничена,
что стало очевидным, когда перед началом войны в Ираке США не
смогли добиться поддержки в Совете Безопасности ООН от таких стран
как Ангола, Чили, Гвинея, Мексика и Пакистан.
Более того, страны-сателлиты США становятся все более ненадежными,
а среди населения бывших союзников бушуют антиамериканские
настроения. Американская культура и идеалы стали значительно менее
популярными, чем они были несколько лет назад. Хотя мировое
сообщество все еще поддерживает идею США о достоинствах
демократического общества и необходимости основных свобод,
недовольство "культурным империализмом" и агрессией Америки
постоянно растет. Национализм и религиозный фундаментализм - это
одно из проявлений протеста некоторых стран против имперских планов
США.
Мэнн,
так же как и Барбер, делает важное заявление, что империя,
существующая исключительно благодаря военному превосходству,
обречена. В его анализе, Соединенные Штаты предлагают
безопасность, действуя как всесильное государство глобального
масштаба, решая проблемы мира, подобно тому, как это было описано в
труде Гоббса "Левиафан" - в обмен на молчаливое согласие остального
мира.
Вашингтон, следуя своему видению империи, не согласен играть по тем
же правилам, что и остальные государства и утверждает, что
американский империализм является своеобразной платой за
безопасность. Но такой порядок, навязанный Америкой, не может долго
существовать. Барбер подчеркивает, что у США так много дел с
остальным миром, что они не могут управлять системой без сложных
договоров о сотрудничестве. Мэнн, в свою очередь, утверждает, что
военные операции в стиле "Шок и трепет" приводят всего-навсего к
эскалации сопротивления. Он ссылается на социолога Тэлкота Парсонcа,
который уже давно подметил, что грубая сила, в отличие от
признанного авторитета, имеет "дефляционный" характер, т.е. чем
больше ее использовать, тем больше страдает авторитет страны ее
использующей.
Закат империи.
Французский эссеист Эммануэль Тодд верит, что долгосрочный
упадок США, предсказанный Мэнном и Барбером, уже начался. В своей
книге "Падение американской империи: что дальше?" этот автор
утверждает, что геополитическое значение США стремительно
уменьшается. Эра господства США уже заканчивается, а не начинается.
Вашингтон может и хочет стоять во главе либеральной империи, а
мировая общественность способна и все больше желает отвернуться от
все менее важной Америки.
Свои
прогнозы Тодд основывает на любопытном, хотя и странном, видении
глобальной социо-экономической трансформации. Он признает, что США
играли важнейшую роль в строительстве глобальной экономики в
течение нескольких лет после второй мировой войны. Однако в ходе
этого процесса, полагает Тодд, в Европе и Азии возникли новые центры
власти, имеющие свои, зачастую неодинаковые, интересы и ценности, в
то время как экономика и общество в самой Америке ослабли и пришли в
упадок. Слабым местом американской державы является нежелание
мириться с жертвами и издержками, связанными с перестройкой
обществ, в которые она вторгается.
Между тем, по мере ослабления и вырождения демократии в США, ее
распространение в мире обусловило формирование сил, оппозиционно
настроенных по отношению к Вашингтону. Как выразился сам автор, "в
то время как остальной мир, находящийся в процессе стабилизации
благодаря улучшению в системе образования, демографической ситуации
и укрепления демократических институтов и свобод, находится на
пороге осознания, что он может обойтись и без Америки, сама Америка
понимает, что не сможет существовать без мирового сообщества".
Из
утверждения о том, что Америка является "экономически зависимой и
политически бесполезной" следует два логических заключения.
Первое: США становятся экономическим хищником, поддерживая свое
существование за счет разваливающейся системы "сбора дани". Они
потеряли способность извлекать собственную выгоду из экономических
успехов других обществ.
Второе: ослабленные Соединенные Штаты будут вынуждены прибегать к
более отчаянным и агрессивным действиям, чтобы удержать позиции
гегемона. Тодд усматривает подобные действия в иракской войне,
конфронтации с Ираном и Северной Кореей. Действительно, в одном из
своих заявлений, Тодд утверждает, что извращение американской
демократии дает начало формированию практически бесконтрольного
правящего класса, который будет еще менее сдержан в использовании
военной силы против других демократических стран, не исключая стран
европейских. Для Тодда, все эти явления свидетельствуют о развале
американской империи.
Отдадим автору должное: он прав в том, что способность какого бы то
ни было государства к доминированию на международной арене прямо
пропорциональна его экономическому потенциалу. По мере
экономического укрепления других стран однополярный мир, в котором
доминируют США, может уступить место новому балансу сил. Но, вопреки
диагнозу Тодда, США сохраняют за собой неоспоримые
социо-экономические преимущества. А его заявление о том, что
американская демократия оказалась в руках кучки алчных олигархов для
многих кажется странным.
Наибольшего внимания, однако, заслуживает утверждение автора о том,
что Россия и другие великие державы собираются организовать некое
подобие противовеса мощи США. Увы, оно просто не укладывается в
геополитические реалии. Европа, Япония, Россия и Китай стремились и
стремятся к стратегическому превосходству над Америкой, а не просто
к противостоянию ей.
Они
стремятся обрести влияние и приспособиться к условиям нынешнего
миропорядка, не пытаясь его изменить. В действительности, великие
державы обеспокоены перспективой обособленности и изоляционизма
Америки, чем ее стремлением к мировому господству. Конечно, большая
часть критики в адрес унилатералистической политики США отражает
озабоченность по поводу того, что США перестанут обеспечивать
безопасность и стабильность, а не надежду, что они деградируют и
исчезнут с лица Земли.
Соединенные Штаты проводят имперскую политику, особенно по отношению
к слабым странам на периферии. Однако политику США по отношению к
Европе, Японии, Китаю и России едва ли можно назвать имперской, даже
если слово "имперская" смягчить приставкой "нео" или присовокупить
слово "либеральная".
Развитые демократические страны входят в состав т.н. "сообщества
взаимного обеспечения безопасности", в котором угроза применения
силы просто немыслима. Эти страны тесно связаны экономически. Вместе
они формируют политический порядок, который держится на
взаимовыгодных торговых отношениях, теснейшем взаимодействии, целом
ряде межправительственных институтов и специальных рабочих связях.
Это не империя, это миропорядок при лидерстве США, который не имеет
названия и исторических аналогов.
Конечно, неоконсерваторы в Вашингтоне открыто проповедуют свою
версию империи: эра мирового господства, за счет смелого применения
военной силы, постепенное освобождение от пут необходимости
принимать решения при согласовании с другими странами и решительные
усилия по распространению свободы и демократии. Однако такие идеи
базируются на иллюзорных представлениях о мощи Америки.
Те,
кто придерживается подобных представлений, не понимают значения
сотрудничества и не знают правил применения и сохранения такой мощи.
Если Америка пойдет по этому пути, она лишит себя легитимности как
исключительной мировой державы и серьезно подорвет свой авторитет,
который зиждется на этой легитимности. В конце концов,
неоконсерваторы пока молчат о глобальных проблемах и возможностях,
стоящих перед США. И как отмечает Фергюсон, американская
общественность не имеет желания содержать колонии или взваливать на
себя бремя управления глобальной империей. Таким образом, можно
говорить об определенных факторах, сдерживающих имперские
притязания Америки, даже в условиях однополярного мира.
В
конечном итоге, споры об империи почему-то обходят вниманием
наиболее важное международное событие последних лет: долгий мир
между крупнейшими державами, который, как считают некоторые ученые,
свидетельствует об окончании эры войн великих держав. Капитализм,
демократия и ядерное оружие - частичное тому объяснение. Но этот мир
также стал возможным и благодаря уникальной внешней политике
Америки, которая явилась едва ли не самым важным фактором построения
существующего мирового порядка. Успех США берет свое начало с
создания и расширения международных институтов, ограничивающих и
легитимизирующих власть Америки.
США
в настоящее время столкнулись с дилеммой: что выбрать - либеральное
или имперское направление? Оба стремления имеют глубокие корни в
теле американской государственности. Однако серьезные опасности и
крупные издержки мирового лидерства в качестве империи очевидны,
вера же американских граждан в законность непоколебима. Более
вероятно, что американцы окажутся менее заинтересованы в мировом
господстве, чем в создании мира, функционирующего по правилам.
Администрацию Д. Буша беспокоит то обстоятельство, что "Новая
Европа" с принятием конституции ЕС утратит возможность оказывать,
по определению газеты "The New York Times", независимую, не говоря
уже надежную, поддержку Соединенным Штатам. Газета посетовала: "даже
до принятия конституции Европейский союз ущемляет интересы США. Его
торговая бюрократия в некоторых случаях неодобрительно относится к
слиянию некоторых американских компаний и возлагает огромные штрафы
на другие... Вне рамок НАТО создается новая автономная европейская
армия. Она неизбежно начнет перетягивать на себя ресурсы и иными
способами подрывать трансатлантический альянс". В дополнение к
вышесказанному автор дает совет: "Администрация Буша должна
помочь Польше, Великобритании и другим своим реальным заокеанским
друзьям задушить этого монстра, Старую Европу, в ее логове".
Опасения американцев не беспочвенны. По данным ИТАР-ТАСС из
Брюсселя, ЕС поставил задачу к 2007 г. создать 8-9 высокомобильных
группировок европейских сил быстрого реагирования численностью по
60 тыс. чел, с подключением к ним подразделений ВВС и ВМС. Конечная
цель - достижение уровня, позволяющего проводить самостоятельные
операции. О возможном регионе использования таких группировок
говорят участившиеся в последнее время заявления Евросоюза о
готовности принять участие в "миротворчестве" в Приднестровье,
Абхазии, Нагорном Карабахе и т. д. Похоже, ЕС желает составить
конкуренцию США в освоении постсоветского пространства. В странах
Евросоюза прошли торжественные мероприятия и народные гуляния в
связи с приемом в свои ряды новых десяти стран. В Дублине праздник
был омрачен массовыми выступлениями антиглобалистов. В Варшаве
также имела место демонстрация противников вхождения в ЕС.
Глобализация экономики
Экономические кризисы последних десятилетий вызвали трещины в
мировой финансовой архитектуре и привели к дестабилизации
регулирования глобальных процессов в мировой экономике. Это уже не
первая неудавшаяся попытка глобализации.
Первая имела место в 1850-1910 гг. В тот золотой век не требовалось
паспортов и виз, можно было инвестировать в любые страны и
заниматься импортом практически из любых мест. Закончилось все это
войнами, революциями, анархией, милитаризмом, Великой депрессией,
обвалами на финансовых рынках и свертыванием мировой торговли.
Коллапс системы валютного паритета и кумулятивные долговые крахи
80-х гг. двадцатого столетия должны были заставить мировое
сообщество вспомнить об уроках истории. Однако этого не произошло.
До
последнего времени перекачка средств из развитых стран на периферию
не предвещала никаких отрицательных последствий. Был период (1994
г.), когда более 50% притока во взаимные фонды, например США,
перетекало затем в фонды развивающихся стран и стран с переходной
экономикой. После известных кризисных событий в Азии капитал
"побежал" с периферии. И сначала это было выгодно центральным
финансовым рынкам, поскольку приток дешевого импорта помогал
держать инфляцию под контролем, и фондовые рынки все так же
процветали. Но продолжаться это долго не могло, хотя никто не
ожидал, что конец этому положит именно Россия. Нас просто
"недооценили".
Неспособность международных финансовых организаций удержать ситуацию
в своих руках привела к дезинтеграции мировой валютной системы.
Программы МВФ сработали очень слабо, несмотря на то, что фонд был
потенциально призван оказывать огромное влияние на всю мировую
валютную систему, поскольку его нормы регулирования непосредственно
отражаются на движении ссудных капиталов в мировом хозяйстве. С
конца 1997 г. фонд выделил около 200 млрд. долл. для экономик
Таиланда, Южной Кореи, Индонезии, России и других стран, но ему так
и не удалось хотя бы немного стабилизировать валюты этих стран в
качестве первого шага выхода из жесткого экономического кризиса. И
причина не только в ультимативных привязках к реформам, но и в
отпущенных на них нереально коротких сроках.
В
результате многие страны, включая Россию, следующих траншей просто
не получили. "Помощь" МВФ оказалась чревата экономической,
социальной и финансовой катастрофой для стран, которым она
предназначалась. Как выяснилось, выигрывают от нее только частные
инвесторы. Выделяя на такие акции беспрецедентные суммы, МВФ в
каждом случае, как бы в наказание, требовал введения высоких
процентных ставок, чтобы защитить валютный курс, усиления давления
на реальный сектор экономики, жестких бюджетных сокращений,
приводящих к снижению уровня жизни населения.
Более того, неадекватно повели себя сами финансовые рынки: они
отказались от любого вмешательства государственных органов на
начальной стадии, оставив в то же время за последними право
принимать необходимые меры при кардинальном ухудшении ситуации. В
мире наметился глобальный процесс экономической, валютной и
финансовой дезинтеграции. Его начальная фаза ознаменовалась серией
финансовых катастроф в Юго-Восточной Азии. Промежуточная -
августовским (1998 года) дефолтом России. И, наконец, драматический
крах бразильского реала нужно рассматривать как событие, знаменующее
наступление завершающей фазы. Существует только один способ
остановить цепную реакцию бегства капитала: это немедленное
введение валютного и биржевого регулирования, за которым должны
последовать шаги по установлению нового международного валютного
порядка, аналогичного системе Бреттон-Вудса, существовавшей до 1958
года.
Начиная с 1991 года сменявшие друг друга правительства России
следовали предписаниям международной финансовой элиты. По ее
настойчивым советам мы отпустили цены, провели радикальную
экономическую и финансовую либерализацию и открыли рынки для
импортных товаров. Результатом стало превращение России из
промышленно-аграрной страны в производителя сырья. Мы недооценили
сами себя и переоценили наших советчиков.
Как
известно, в 1992 г. Россия добровольно приняла на себя все внешние
обязательства и оставшиеся зарубежные активы вновь сформировавшихся
государств, значительно облегчив кредиторам дальнейшие переговоры по
реструктуризации. Россия также пошла на переоформление долгов стран
- должников бывшего СССР, впоследствии в качестве члена Парижского
клуба в целом ряде случаев простив эти долги наряду с другими
ведущими мировыми державами.
Предоставляя кредиты и фактически субсидируя экспорт энергоресурсов
в страны региона, Россия сыграла стабилизирующую роль для экономик
соседних и особенно стран СНГ, что не могло не иметь благотворного
влияния и на мировую экономику в целом.
Что
касается нашего обращения с долгами, то следует не забывать, что
наши кредиторы часто обманывали нас (или скажем поступали
неадекватно), хотя условия предлагавшихся кредитов внешне выглядели
довольно привлекательно. Самым опытным и удачливым переговорщиком
по госдолгам у нас всегда считался М.Касьянов, однако наши аналитики
часто критиковали достигнутые им договоренности и как показало время
были правы.
Это
относится, например, к широко разрекламированной акции, когда
Лондонский клуб списал России треть задолженности по процентам и
36% от основной части долга. Но из-за того, что срок погашения был
увеличен до 30 лет, объем платежей в конечном итоге превысил сумму
долга на момент реструктуризации на 10 млрд. долл. При самых
оптимистичных допущениях общая сумма обязательств по обслуживанию
долга (без учета отсрочки по Парижскому клубу) до 2003 г.
сохранилась на очень высоком уровне и от этого пострадал прежде
всего федеральный бюджет (т.е., как ни крути, проблема внешнего
долга упирается в бюджет, а не в платежный баланс).
И
все же наметившееся в последнее время полновесное подключение России
к работе по международной финансово-экономической проблематике,
ведущейся прежде в основном в формате "семерки", а также озвученные
на последних мировых саммитах позиции лидеров ряда ведущих стран
(США, Великобритании, Германии и Франции) в пользу превращения
нашей страны в полноправного партнера на данном направлении, создают
определенные предпосылки для усиления роли России в международных
финансовых и экономических организациях.
Это
касается прежде всего тех организаций, членом которых Россия уже
является и из которых было бы нецелесообразно ни выходить, ни
уменьшать размер уплачиваемых взносов. Другое дело, что усилия
здесь следовало бы направить на повышение эффективности нашего
участия в наших же интересах, имея в виду максимизацию как
политической, так и финансовой "отдачи" от них.
Россия остается крупнейшим геостратегически действующим субъектом
политики даже при ослабленной государственности и наличии громадных
экономических брешей. Со своим 150-миллионным населением в пределах
своих границ и еще почти 100 миллионами русских в близлежащих
странах СНГ и Балтии, она являет собой серьезную фигуру в мировом
масштабе, опирающуюся, в частности на огромные природные богатства,
высокий потенциал образования, науки, культуры и ряд других
государственных параметров, по которым она не уступает ни одной
высокоразвитой стране, а большинство даже превосходит.
Тем
не менее, в экономике страны часто происходят события, связанные,
как правило, с явлениями в международной жизни или международной
торговле. Объяснить некоторые события подчас затрудняются самые
маститые ученые и аналитики.
Например, может ли дорогая нефть остановить экономический рост в
России? Баррель аравийской нефти стоил в начале мая с.г. почти $40,
а в конце второй декады почти $42 ($41,85).
Глава Федеральной резервной системы США Гринспен заявил, что "эра
дешевой нефти завершена".
На
заседании российского правительства 19 апреля министр
экономического развития Г.Греф доложил президенту о том, что в марте
промышленный рост в стране остановился, он составил мифическую цифру
0%, по отношению к февралю, а прирост ВВП составил 0,1%. Произошло
это, как ни странно, на пике нефтяных цен которые должны были
обеспечить России "золотой век". Почему это произошло правительство
до сих пор не знает и будет искать ответ на очередных заседаниях -
"мозговых штурмах". А вопрос не из простых - все последнее
четырехлетие рост в России происходил на фоне укрепления рубля.
24
мая Центр экономической конъюнктуры при правительстве РФ
опубликовал очередной статистический отчет о помесячных темпах
развития промышленности в 2004 году. Из отчета следует, что застой в
российской промышленности продолжился и в апреле. В России вопрос:
рост или не рост стоит "ребром". Потому что решение или нерешение
главной задачи второго срока президентства Путина - поддержания
высоких темпов экономического роста - является главным критерием
оценки эффективности проводимой экономической политики и, прежде
всего, деятельности нового правительства. Поэтому для правительства
важно показать, что проблемы роста, которыми успел озаботиться
В.Путин, пообещав провести так до сих пор и не состоявшееся
совещание ("мозговой штурм") по макроэкономике, сами собой
рассосались.
Дело
в том, что укрепление рубля приводит к нивелированию внутренних и
внешних цен, а это обязательно останавливает внутренний рост,
причем практически во всех отраслях промышленности. Подчеркиваем -
во всех отраслях (некоторые аналитики считают, что в первую очередь
застой начинается в легкой и пищевой промышленности, но ведь ее доля
в общем балансе производства в России составляет менее 13%).
Внутренний рост останавливается, так как прирост внутреннего спроса
почти полностью покрывается импортом. Критический рубеж по
большинству экспертных оценок был пройден уже в январе 2004 года. До
этого времени экономический рост "цеплялся" за возвышение евро по
отношению к доллару, но стоило рублю просто замереть на месяц, а не
подешеветь (что произошло несколько позже), как рост остановился.
Из-за нестабильности российской экономики курсовые колебания рубля
влияют не только на соотношение внутреннего производства и импорта,
но и на динамику внутренних инвестиций. Длительный рост курса рубля
привел к тому, о чем мечтали представители властей и с гордостью
говорили - к частичной дедолларизации экономики страны. На деле
часть сбережений россияне перевели в рубли, которые, в свою
очередь, обернулись растущим спросом и инвестициями, то есть
стимулировали рост. Возможность повышения курса доллара могла и
должна была приостановить этот механизм, но американцы не торопились
решать, какая курсовая политика соответствует цели достижения роста
экономики США и решили в пользу дешевого доллара. Расчет оправдался:
по итогам первого квартала 2004 года американский рост в годовом
исчислении составил 4,2%, причем за последние три квартала он самый
высокий в годовом же исчислении за последние 20 лет - 5,5%.
В
этих условиях ФРС США уже в июне может принять решение о повышении
процентной ставки, если, например, увидит в продолжающемся росте
угрозу инфляции. А это значит, что скоро доллары подорожают,
поэтому их стоит покупать сейчас, чем и занимаются, в частности,
российские банки.
Другими словами, значительная часть рублевой массы сейчас
направляется не на внутренний рынок и инвестиции, а по старой
привычке, на закупку долларов, отчего механизм роста и дает сбои,
которые удивили Г.Грефа.
Есть
еще одно важное для России следствие экономического роста в США:
спрос на нефть может остаться на высоком уровне, но необязательно.
Хотя с учетом роста потребления нефти Китаем и Индией, скорее всего
цены значительно не упадут. Но дело еще и в том, что рынок нефти
многими биржевиками рассматривался как своего рода резервная
площадка по сравнению с фондовым рынком США: когда после известных
корпоративных скандалов рынок акций пошел вниз, вложения в
нефтяные фьючерсы были альтернативным размещением освободившихся
денег. Если крупные инвесторы решат, что американский рост - это
всерьез и надолго, то часть денег уйдет с нефтяного рынка обратно
на фондовый, что скажется и на ценах на нефть.
Что
касается российского рынка, то необходимо провести глубокий анализ,
чтобы выяснить, исчерпан ли собственный ресурс роста.
Необходимо выяснить, исчерпан ли такой ресурс роста, как укрепление
рубля. Для этого надо сопоставить две величины - рост
потребительского спроса и рост импорта. Если окажется, что весь рост
спроса покрывается ростом импорта, тогда механизм роста, хорошо
проработавший четыре последних года, нуждается в обновлении или
замене. В этом случае американский рост вместе с ростом доллара
надо использовать для проведения активной политики ослабления рубля.
И,
если правительство придет к выводу, что ресурс укрепления рубля с
точки зрения роста по-прежнему работоспособен (а возможности
дедолларизации экономики далеко не исчерпаны), то в первую очередь
надо не допустить негативные для российской экономики последствия
ожидаемого подорожания доллара, а для этого ЦБ может пойти и на
временное повышение норматива обязательных продаж валютной выручки
экспортеров.
Платежный баланс
Центральный банк опубликовал 7 мая аналитический комментарий к
платежному балансу России за 2003 год. Согласно документу, внешний
долг в долларовом выражении увеличился за год на 28,9 млрд. долларов
и достиг 181,1 млрд. Несмотря на то что российские власти свои долги
погашали, предприятия и банки все шире прибегали к займам.
Российское правительство привыкло гордиться тем, что ударно
выплачивает внешний долг (правительственные аналитики даже
высказывают теорию, согласно которой необходимо платить долги
опережающими темпами, а то излишний приток нефтедолларов помешает
российской промышленности). Действительно, по основному долгу
(включая кредиты МВФ) власти выплатили 9,6 млрд. В итоге к концу
года Россия осталась должна МВФ только 5,1 млрд. - неплохо, если
учесть, что еще в 1999 году долг составлял 20 млрд. долларов.
В
чем же причины столь значительного увеличения российского внешнего
долга? Дело в том, что в 2003 году очень много брали взаймы
российские банки. Их долг вырос с 14,2 млрд. долларов до 24,8 млрд.
долларов. ЦБ объясняет это тем, что из-за разницы процентных ставок
в России и на мировом рынке инвестиции в российский финансовый рынок
были очень выгодными. Очень хорошо брали взаймы обычные,
небанковские предприятия. Их долг вырос на 16,5 млрд. до 50,3 млрд.
долларов. В документе ЦБ особо отмечается активность российских
предприятий в заимствованиях с помощью еврооблигаций (здесь лучше
всех выступил "Газпром", который позаимствовал около 3 млрд.
долларов).
Таким образом, операции всех секторов экономики, включаемых в
платежный баланс (новое привлечение, погашение и прощение основного
долга, операции на вторичном рынке, изменение задолженности по
невыплаченным процентам), обеспечили прирост долга на 20,9 млрд.
долларов, а прочие изменения (в основном курсовая переоценка) - еще
на 8 млрд. долларов.
По
состоянию на 1 января 2004 года сложилась следующая структура
российских долгов: 54% ($99,2 млрд.) приходилось на обязательства
органов государственного управления, 4% ($7,8 млрд.) - на органы
денежно-кредитного регулирования, 14% ($24,8 млрд.) составила
задолженность банковского сектора и 28% ($50,3 млрд.) пришлось на
нефинансовые предприятия.
Несет ли все это в себе опасность нового дефолта, подобного тому,
который произошел в 1998 году? Тогда проблема была в том, что
российские власти и российские предприятия слишком много задолжали
иностранцам, долги были краткосрочные и золотовалютных резервов
явно нехватало для их погашения. Все были убеждены, что в стране
просто нет достаточного количества долларов. Кстати 7 мая ЦБ
объявил, что в апреле объем золотовалютных резервов снизился на 0,8%
и на 1 мая они составляли $82,664 млрд. Снижение резервов
продолжается с 1 марта (они тогда составляли $86,3 млрд.) Пока
иностранцам беспокоиться не о чем, но если российские банки и
обычные предприятия и в дальнейшем будут столь широко делать долги,
иностранцы могут и призадуматься.
Фондовый рынок
В
день инаугурации президента Российской Федерации В.Путина произошло
новое падение котировок российских акций. Индекс РТС потерял 5,04% -
это второе по величине снижение индекса в текущем году - и подошел
вплотную к отметке 600 пунктов, на которой находился в январе этого
года. Участники рынка называют это продолжающейся коррекцией,
которая перешла в глубокую фазу - рынок падает даже без
отрицательных новостей.
Все
вспомнили, что акции стоят ровно столько, сколько за них готовы
заплатить. А покупателей нет, есть только продажи со стороны
фондов. Впрочем, 7 мая активность была довольно низкая, и для того,
чтобы сильно опустить рынок, больших продаж не потребовалось.
Действительно, объем торгов не был выдающимся: в РТС он составил
чуть более $80 млн, на ММВБ - 9,2 млрд. руб. Однако они были
все-таки чуть выше, чем в предыдущие межпраздничные дни.
Лидерами снижения вновь стали ценные бумаги ЮКОСа, обвалившиеся на
8,6%. Планомерное преследование компании привело ее акции к уровню
полуторагодичной давности.
Ситуация с другими "голубыми фишками" немногим лучше - редко какая
бумага подешевела в начале второй декады мая меньше чем на 5%.
Ситуация осложняется тем, что происходит повальное закрытие длинных
маржинальных позиций. "Рынок в начале декады чуть приподнялся, и
некоторые спекулянты вновь начали закупаться. Но тут опять все
рухнуло. И люди реально много теряют на закрытии позиций". Сейчас
это похоже на то, что происходило в Америке с NASDAQ: пузырь
надувался, надувался, а потом сдулся".
Многие иностранные фонды после понижения кредитного рейтинга ЮКОСа
не могут держать эти бумаги в своих портфелях и стали от них массово
избавляться. Это потянуло за собой весь рынок. А здесь уже вступили
отечественные инвесторы, которые на кредитные деньги "сидели" в
длинных позициях в надежде на продолжение роста. Рынок стал падать,
стоимость залога - снижаться, и это подхлестнуло массовые продажи.
Интересно, что вместе со всеми падали бумаги и тех компаний, у
которых происходило закрытие реестров. Среди них "Норильский
никель", ЛУКОЙЛ, "Газпром", Для того чтобы получить дивиденды по
этим акциям, необходимо было оставаться в реестре на закрытие торгов
7 мая. При этом по некоторым акциям дивиденды были значительными,
как, например, по ЛУКОЙЛу - 24 рубля на акцию. Однако и это не
остановило продавцов. "Никто не хочет ради получения $0,8 потерять
$2",- констатирует специалист. Впрочем, дата отсечения реестров
все-таки повлияла на торги. Например, в РТС, где бумаги торгуются
уже без дивидендов, падение было более значительным, чем на ММВБ,
где их стоимость еще включает дивиденды.
На
кардинальное улучшение ситуации мало кто надеется, и в этой ситуации
брокерам, видимо, остается утешать своих клиентов анекдотом: "Брокер
говорит клиенту: "У меня для тебя две новости, плохая и хорошая.
"Давай с плохой",- отвечает тот. "Все пропало, рынок рухнул, твой
портфель в минусе, ты разорился". "А какая же хорошая?" -
недоумевает клиент. "Но падали ведь на маленьких объемах!".
Отток капитала из России позволил доллару укрепиться.
В
начале весны спекулянты помогли Банку России затормозить укрепление
рубля к доллару. По оценке Центра развития, в марте - апреле страну
покинуло почти $9 млрд горячих денег, пришедших в Россию зимой в
расчете на быстрый рост курса рубля. Однако даже рекордные темпы
вывоза капитала не помогают ЦБ кардинально решить проблему
"дорогого рубля".
Все
предыдущее десятилетие Россия страдала от мощного оттока капитала.
Банки, предприятия и население предпочитали держать активы в
иностранной валюте, а не в рублях. Но с 2000 г. чистый отток
частного капитала, или разница между его вывозом и ввозом в страну,
начал сокращаться и в 2003 г. по данным Центробанка, оказался
минимальным за всю историю страны - $2,1 млрд. "Доверие граждан к
рублю выросло", - объясняет министр финансов Алексей Кудрин. Тем
более что в прошлом году доллар сильно разочаровал россиян: его
реальный курс к рублю снизился, по данным ЦБ, на 18,9%. По оценке
Кудрина, в прошлом году население перевело из валюты в рубли
сбережения более $5 млрд.
В
конце прошлого года в игру на повышение курса рубля включились и
банки, которые в IV квартале ввезли в Россию на $8,4 млрд больше,
чем вывезли. Банкиры зарабатывали на укреплении национальной
валюты, вкладывая привлеченную за рубежом валюту в краткосрочные
рублевые кредиты и гособлигации. В результате к 1 февраля, по
данным ЦБ, иностранные обязательства банков превысили их активы
примерно на $4,7 млрд. В современной истории России такая ситуация
наблюдалась только в начале 1998 г.
Приток горячих денег вызвал обеспокоенность Центробанка, а
укрепление реального курса рубля - озабоченность Владимира Путина.
В начале апреля председатель ЦБ Сергей Игнатьев пообещал
президенту, что реальный эффективный курс рубля (к корзине валют с
учетом инфляции) укрепится в этом году не больше чем на 7%. Свое
обещание ЦБ подкрепил неоднократным повышением заявки на покупку
долларов на ММВБ - чего не было уже очень давно. С тех пор доллар
подорожал на 55 коп., или почти на 2%.
Банкиры предвидели такой разворот событий. По предварительной
оценке ЦБ, банки уже в марте увеличили иностранные активы на 118,3
млрд руб. В марте - апреле банки изъяли с корсчетов и депозитов в ЦБ
188,5 млрд руб., которые в основном были конвертированы в
иностранную валюту.
В
апреле к российским банкирам присоединились иностранцы, начавшие
выводить средства с фондовых рынков развивающихся стран в ожидании
повышения процентных ставок в США. Всего же, по оценке ЦБ, в марте -
апреле чистый отток частного капитала достиг $8,8 млрд.
По
предварительной оценке Центробанка, в I квартале чистый отток
частного капитала из России составил $0,2 млрд. ЦБ делает примерные
помесячные оценки оттока капитала, сопоставляя торговое сальдо (в
марте - апреле экспорт товаров и услуг превышал их импорт в среднем
на $4,8 млрд в месяц), платежи правительства по внешнему долгу (за
два месяца чистые выплаты составили $3,3 млрд) и динамику
золотовалютных резервов Центробанка. После роста на $9,4 млрд за
январь - февраль резервы ЦБ в марте - апреле уменьшились на $3,7
млрд.
Правда, весенняя игра на ослабление рубля не приблизила российский
ЦБ к выполнению обязательств перед президентом. Как сообщил во
второй декаде мая ЦБ, из-за удешевления евро в апреле реальный
эффективный курс рубля вырос еще на 1,3 процентного пункта, а с
начала года рубль укрепился на 6,1%.
Экономисты полагают, что бегство капитала вот-вот остановится.
"Сейчас спекуляции не осуществляются - все напряженно смотрят за
действиями ЦБ", - говорит Николай Кащеев из банка "Траст". А Олег
Солнцев из Центра макроэкономического анализа и краткосрочного
прогнозирования уверен, что вскоре в движении капитала "произойдет
перелом: нефть стоит очень дорого, а компании спешат занять деньги
за рубежом, пока они дешевы". Фундаментальные факторы, благодаря
которым рубль дорожает, а в страну идет капитал, не изменились.
Впрочем, начальник управления торговых операций Гута-банка
полагает, что денежные власти способны не допустить укрепления рубля
даже после того, как капитал снова начнет "притекать" в Россию.
Чтобы удовлетворить спрос экономики на рубли, ЦБ придется
возобновить покупку валюты в свои резервы, а значит, номинальный
курс доллара к рублю останется на достигнутом в мае уровне, говорит
Кащеев из "Траста".
Внешнеполитический фон второй декады составляли многочисленные
визиты в Москву представителей ближнего и дальнего зарубежья.
Соединенные Штаты ищут поддержки России и других стран -членов ООН
для выхода из иракского тупика, усугубленного убийством 17 мая 2004
года председателя Временного управляющего совета Ирака Иззедина
Салима буквально рядом с охраняемой войсками США "зеленой зоной",
где расположена штаб-квартира коалиционных сил в Багдаде. Это
показывает, насколько неуправляемой стала обстановка в Ираке, и как
трудно будет начать проводить там какой-то новый курс.
Несмотря на призывы ученых мужей и политических советников к
внесению радикальных изменений в проводимую в Ираке политику,
администрации Буша-младшего и Тони Блэра не усматривают для себя
каких либо привлекательных выборов. Любое значительное наращивание
численности войск до уровней, которые ранее рекомендовали,
например, бывший командующий Центральным командованием вооруженных
сил США Энтони Зинни или бывший начальник штаба армии США Эрик
Шинсеки, кажется, даже не ставится на обсуждение ни в Соединенных
Штатах, ни в Великобритании.
Генерал Зинни сказал, что его планом войны в Ираке в конце 1990-х
годов предусматривалось направление туда 350 тысяч военнослужащих.
Но совокупная численность коалиционных войск в данный момент
составляет меньше половины этой цифры. Также маловероятно, что среди
союзных государств найдутся новые добровольцы направить свои войска
в Ирак, где растут потери личного состава коалиционных сил и где
разрастается скандал из-за жестокого обращения американцев с
иракскими пленниками.
Напротив, представляются более вероятными новые дезертирства из
коалиции. На данный момент интернационализацию англо-американских
усилий в Ираке сдерживают не остаточные чувства унилатерализма в
Вашингтоне, но растущее нежелание Организации Объединенных Наций
(ООН) и большинства правительств стран - членов ООН брать на себя
значительные риски, связанные с подобной миссией.
Британская газета The Sunday Times 23 мая сообщила, что между США и
Великобританией возникли серьезные разногласия из-за слишком жесткой
тактики американских войск в Ираке. Это подтверждает секретный
доклад МИД Великобритании, оказавшийся в распоряжении издания.В нем
говорится, что жесткая тактика американских военных обратила на
коалицию гнев суннитов и шиитов, "истощила моральный авторитет"
коалиции и привела к потере "значительной части общественной
поддержки".
По
мнению британского МИДа, "необходимо удвоить усилия с целью
обеспечить разумный подход США к военным операциям" и "прекратить
подрыв достижения общих задач" союзников в Ираке. Кроме того,
Лондону "надо обеспечить проведение в июне или осенью
конструктивной международной конференции по Ираку, за созыв которой
выступают Россия, Франция и Германия. Это могло бы стать еще одним
полезным подкреплением для новых договоренностей и воодушевить эти
страны внести свой вклад в переустройство Ирака".
МИД
Великобритании также выступает за скорейшее принятие новой
резолюции Совета Безопасности ООН по Ираку. Для этого, как считают
в Лондоне, есть неплохие перспективы, если удастся убедить США
включить в проект резолюции "удовлетворительные" формулировки,
касающиеся архитектуры безопасности в Ираке после передачи власти
иракцам, и особенно взаимоотношений между многонациональными силами
и переходным иракским правительством.
Одна
из таких формулировок касается иммунитета для военнослужащих
оккупационных войск в Ираке. По данным британской газеты Observer,
военным удалось добиться гарантий того, что солдаты коалиционных сил
не будут подпадать под иракскую юрисдикцию после передачи власти
местным политическим силам 30 июня. Военнослужащих смогут судить
только по законам их стран. В настоящее время солдаты коалиции
пользуются иммунитетом на основании постановления американской
администрации в Ираке, принятого вскоре после свержения Саддама
Хусейна.
Советник президента США по национальной безопасности К. Райс провела
переговоры с ведущими политиками России в том числе и с президентом
и, как отмечают аналитики, осталась довольна результатами
переговоров.
Министр иностранных дел С.Лавров принял участие во встрече глав
внешнеполитических ведомств, которая проходила в рамках подготовки
саммита "Большой восьмерки". Обсуждались самые злободневные вопросы:
Ирак, Ближний Восток, роль ООН, борьба с терроризмом. Единой позиции
по итогам встречи выработано не было. По мнению российской стороны,
решение по иракской проблеме можно найти только в расширении роли
ООН. Во временное правительство страны следовало бы включить не
только лояльных Вашингтону иракцев, но и представителей оппозиции,
в том числе оказывающих вооруженное сопротивление коалиции. С.Лавров
заявил, что Россия будет помогать восстановлению экономики страны,
но посылать туда свои войска не будет.
Российские либералы, несмотря на целый ряд негативных последствий,
которые могут возникнуть в случае преждевременного вступления в ВТО
продолжали рваться в эту организацию. Министр экономики и
экономического развития Г.Греф провел в Париже переговоры с
комиссаром по торговым вопросам ЕС П.Лами. Для продвижения к
заветной цели министру пришлось пойти на уступки. Подробностей о
результатах переговоров не сообщалось.
Похоже, что наших выпускников американских учебных заведений не
предупреждали, что перед интеграцией в глобальную экономику следует
провести санацию и модернизацию промышленных предприятий. Иначе
жесткие нормы ВТО окончательно могут разрушить неготовую к
конкуренции российскую экономику. Даже в московском регионе, по
данным министерства промышленности и науки Московской области, лишь
1 процент промышленных предприятий соответствует нормам ВТО.
Требование Запада довести внутрироссийские цены на энергоносители до
уровня внешних имеет целью устранить Россию как промышленного
конкурента.
Хотя наши переговорщики на сегодняшний день брать на себя
обязательства по этому вопросу не стали, но их "экономическая
политика" и без того ведет к постоянному повышению цен на
энергоносители. По данным уже упомянутого министерства, только по
этой причине треть предприятий региона стала убыточной. В связи с
вышеизложенным будет не лишним повторить высказывание нобелевского
лауреата по экономике Д.Стиглица:
"Россия не увидит никакой пользы от вступления во Всемирную торговую
организацию.ВТО ограничивает возможности проведения определенной
промышленной политики, индустриализации, получения доступа к
технологиям. В ВТО существует неравноправие торговых режимов".
Неолиберальные правила ВТО разработаны не для благотворительных
целей, а для закрепления преимуществ экономических лидеров. После
вступления в эту организацию Россия может окончательно превратится в
сырьевой придаток Запада. В Париже Г.Греф после консультаций с
представителями ЕС впервые обозначил срок завершения переговоров о
присоединении России к ВТО - конец 2004 года.
http://www.namakon.ru/articles.php?list=0&id=101&p=1
Центральная Азия в стратегии и оперативном планировании США
Институт анализа
внешней политики
Дж. Дэвис
М.Свиней
Вашингтон. Февраль 2004 г.
Документ "Центральная Азия в стратегии и оперативном планировании
США", подготовленный в феврале 2004 года американским Институтом
анализа внешней политики, рассматривает весь комплекс проблем,
касающихся обстановки в Центральной Азии и путей закрепления
Соединенных Штатов в этом регионе.
Он
включает общий обзор ситуации в центральноазиатских государствах с
точки зрения Вашингтона и восемь ниже перечисленных глав, в которых
раскрываются соответствующие вопросы, прогнозируется развитие
событий, и даются рекомендации для действий американской
администрации по достижению свои военно-политических целей.
Особый интерес может представлять видение авторами документа роли и
места Российской Федерации в данном регионе, являвшемся когда-то
сферой ее влияния, а также предлагаемые методы по вытеснению России
из Центральной Азии и занятию ключевых геополитических позиций,
обеспечивающих полный контроль над доступом к основным мировым
запасам углеводородного сырья, а также дальнейшую изоляцию нашего
государства.
Оглавление
Общий обзор |
|
Глава 1. Вступление |
|
Глава 2. Характеристика Центральной Азии |
|
Глава 3. Партнерство со "сталинскими преемниками" |
|
Глава 4. Центральная Азия как передовая "войны идей" |
|
Глава 5. Контрабанда запрещенных веществ |
|
Глава 6. Американское присутствие в Центральной Азии: |
|
политика опутывания и оперативные задачи |
|
Глава 7. Региональные перспективы присутствия США в Центральной
Азии |
|
Глава 8. Выводы и рекомендации |
|
Общий обзор
После террористических атак 11 сентября США активизировали свои
отношения с некоторыми центральноазиатскими государствами. Данный
регион в течение долгого времени рассматривался как российские
"задворки", однако с утратой Советским Союзом (Россией) своего
могущества и в связи с противостоянием между Соединенными Штатами и
движением "Талибан", поддерживающим международную террористическую
организацию "Аль-Каида", американские интересы и военно-оперативные
приоритеты продиктовали необходимость укрепления позиций США в
Центральной Азии и создание баз в Кыргызстане и Узбекистане.
С
осени 2001 года политика США, обращенная на этот потенциально
нестабильный регион мира, стала еще более целенаправленной,
особенно, если учитывать будущие стратегические интересы.
При
выработке своих подходов к Центральной Азии США должны твердо
придерживаться двух стратегических требований:
Во-первых,
необходимо отделить Центральную Азию от Кавказа. Попытка установить
прямые параллели между Кавказом и Центральной Азией препятствует
трезвому анализу взаимосвязи каждого из этих регионов мира со своими
более естественным соседям, в частности, для Центральной Азии (ЦА) -
со Средним Востоком, Южной Азией и Восточной Азией. Для ЦА Кавказ
сам по себе, возможно, рассматривается больше как пограничный
элемент черноморского побережья и как оконечность Европы, чем как
дополнение Азии или побережье Каспийского моря.
Во-вторых,
США должны изменить свою точку зрения о Каспии как главном элементе
безопасности в Евразии. Запасы углеводородного сырья Каспийского
бассейна важны для мирового рынка энергии, но не являются
критическими, и даже не поколеблют существующую оценку Персидский
залива как основного нефтяного и газового региона мира. Каспий,
таким образом, не должен рассматриваться как главная цель стратегии
США, направленной на Кавказ или на Центральную Азию.
Энергетический вопрос при выработке политики должен обсуждаться в
контексте дискуссий о том, как энергетические богатства могут быть
использованы для стабилизации слабых стран, находящихся вдоль
побережья Каспийского моря и предотвращения падения жизненного
уровня, который создает благодатную почву для радикального ислама и
других экстремистских идеологий.
Каспий, отвлекает внимание от более тревожных проблем в Центральной
Азии. Все пять бывших советских центральноазиатских республик имеют
глубоко прогнившие режимы, где каждый президент создал свою
собственную тоталитарную систему. Это привело к глубокому разрыву
между имущими и неимущими.
В то
время как эти ближайшие к Центральной Азии лидеры накопили огромные
богатства, обычные жители Центральной Азии увидели, что их условия
жизни ухудшаются почти во всех отношениях после того, как исчезло
влияние Советского Союза. За прошедшее десятилетие государства
Центральной Азии пережили стремительный и тревожный упадок.
Возможно, самым дестабилизирующим фактором стало то, что уровень
грамотности и общее качество образования в Центральной Азии
неуклонно снижается с 1991 года.
Население Центральной Азии испытывает социальный упадок и
экономические трудности, наблюдаемые во многих других
пост-коммунистических странах, но с некоторой надежной на улучшение
в долгосрочной перспективе. Тем временем, их правительства сделали
основную ставку на репрессивные меры безопасности, контроль и
запугивание прессы, ввели президентское правление. Совокупность
экономических трудностей и политических репрессий способствует
созданию благодатной почвы для экстремистских исламских движений.
Наиболее влиятельными экстремистскими группировками являются "Хезб-ут-Тахрир
аль-Ислами" (ХТИ) и "Исламское движение Узбекистана"
(ИДУ), сфокусировавшие свою деятельность преимущественно против
режима узбекского президента Ислама Каримова. Ситуация в данном
районе характеризуется тем, что светский авторитаризм встал в
противовес с фундаментальными исламистскими силами.
Операция "несгибаемая свобода", как предполагается, значительно
ослабила ИДУ, разгромив большую часть его центров подготовки и
складов оружия, и, возможно самое главное, убив его харизматичного
военного лидера Джума Намангани. Однако многие узбекские официальные
лица сохраняют тревогу относительно возрождения ИДУ и отмечают, что
духовный и политический лидер движения Тахир Юлдешев остается
на свободе, скрываясь в афгано-пакистанском приграничном районе.
ХТИ тем временем
открыто заявляет, что действует только ненасильственными методами
для достижения своей главной цели – создания исламского халифата в
Центральной Азии, в котором превалируют законы шариата. Хотя и нет
доказательств, что ХТИ отказалась от своей ненасильственной позиции,
данное движение, тем не менее, внушает беспокойство своими
антиамериканскими заявлениями. ХТИ изображает США как ведущую силу
в походе Запада, направленного на подрыв и разрушение ислама.
Основной вопрос для центральноазиатской безопасности - стремится ли
ХТИ или точнее личности и группы, которые в настоящее время
придерживаются ее идеологии, действовать ненасильственными методами
постоянно. В дальнейшем радикализм и милитаризация исламских
движений в Центральной Азии будут только углублять уже имеющиеся
стратегические проблемы Вашингтона: партнерство с режимами,
требующее доступа к базам для борьбы с терроризмом, снижает
восприятие США как либерально настроенной и доброжелательной
супердержавы и потенциально дает возможность исламскому
экстремизму называть США циничным и корыстным государством.
Появление
антиамериканских настроений также указывает на необходимость
пересмотра предпринимаемых США усилий в области народной дипломатии,
направленной на Центральную Азию. Несколько месяцев назад старшие
должностные лица администрации США начали согласованные действия,
чтобы открыто призвать к проведению реальных демократических реформ
на Среднем Востоке, в том числе и в таких государствах как Египет и
Саудовская Аравия, которые прежде не критиковались в виду наличия
стратегических отношений с США. Активизация призывов к политической
либерализации на Среднем Востоке частично является проведением
администрацией Вашингтона компании за победу в так называемой "войне
идей", составляющей основу войны с терроризмом. Некоторые подходы
администрации к "войне идей" представляют собой стратегию народной
дипломатии, направленную на изменение мнения, будто бы США
безразличны к ежедневным политическим и экономическим проблемам
жителей арабского и мусульманского мира.
Это
новое направление в политике поднимает вопросы об изучении подходов
США к Центральной Азии. Может показаться, что Соединенные Штаты
повторяют свои ошибки в Центральной Азии всегда, когда
предпринимались попытки скорректировать прошлые заблуждения
относительно Среднего Востока. Хотя США оказали значительную помощь
Центральной Азии в экономическом отношении и в вопросах
безопасности, обычно жители этого региона воспринимают ее как
расплату и поддержку региональных диктаторов в обмен на военное
присутствие. Если США всерьез думают о
противоборстве в "войне идей", необходима более целенаправленная
народная дипломатия, чтобы привлечь и склонить на свою сторону
народы Центральной Азии.
США
должны также стремиться расширить закулисное давление на своих
партнеров в Центральной Азии, чтобы осуществить реальные
политические и экономические преобразования.
Это особенно требуется в Узбекистане, стране, в которую США
инвестировали около половины миллиарда долларов в течение
одиннадцати месяцев вслед за развертыванием американских войск на
узбекской территории.
Узбекское
государство взяло на себя, в соответствии с соглашением о
стратегическом партнерстве, подписанным в Вашингтоне в марте 2002
года, проведение серьезных демократических и экономических реформ.
На практике, однако, Узбекистан продемонстрировал только слабые
намеки на действия в этом направлении. Соединенным Штатам необходимо
прилагать больше усилий, чтобы подтолкнуть президента Каримова к
проведению реальных экономических и политических реформ.
Демократичный и стабильный Узбекистан или, по крайней мере,
Узбекистан с сильными, действующими в рамках закона структурами
станет эффективным и ценным партнером для поддержания долгосрочной
стабильности в центральной части Азии.
Может быть также рассмотрена возможность диверсификации
американского присутствия среди других государств Центральной Азии,
чтобы обеспечить дипломатическую и оперативную гибкость США пока
предпринимаются меры по проведению структурных изменений
Узбекистана. Казахстан представляет собой интересный вариант как
альтернативный партнер, так как его экономический и политический
потенциал делает его государством Центральной Азии с наилучшими
прогнозами на создание в среднесрочной перспективе чего-нибудь более
близкого к законному государству. Правда, полноценная,
функционирующая демократия в Казахстане может когда-нибудь
закончиться. Однако для Центральной Азии даже условно свободная
олигархия, стоящая у власти (подобная той, что наблюдается в
настоящее время в России), будет означать прогресс.
Когда предлагается изменить положение в Центральной Азии, не
ставится цель масштабного строительства новых объектов. В связи с
внутренними американскими финансовыми проблемами
трудно подтвердить необходимость больших расходов на строительство
новых объектов за океаном. В министерстве обороны США в контексте
текущего планирования перегруппировки американского глобального
военного присутствия приоритеты большинства основных военных баз
были пересмотрены. Теперь взор обращен на менее долговременные
объекты, заблаговременное размещение оборудования и даже так
называемые "горячие районы", где США разворачиваются только
периодически, но поддерживают базовую инфраструктуру.
Поскольку терминология в Пентагоне все еще
развивается, понятия "передовые операционные базы" (ПОБ) и
"передовые операционные пункты" (ПОП) обычно ассоциируются с
представлением о менее оборудованных, сокращенных и недолговременных
базах. Термин ПОБ предполагает ограниченную, фиксированную
инфраструктуру с временно дислоцирующимися войсками без подчиненных
подразделений. ПОП станет так называемым "горячим районом",
занимаемым только периодически.
В соответствии с новой терминологией в Центральной
Азии рекомендуется создать по крайней мере одну запасную ПОБ в
Казахстане, в одном из трех наиболее подходящих аэропортов, где США
в настоящее время имеют преимущество на приземление в экстренных
случаях (Алма-Ата, Чимкент или Луговой). Два других объекта должны
стать передовыми операционными пунктами. Необходимо также изучить
возможность создания одного или более ПОП в Таджикистане.
Поскольку США взяли на себя задачу пересмотреть свои позиции в
Центральной Азии, им также требуется пересмотреть свои действия,
связанные с военным развертыванием, включая те, что были
осуществлены сразу после атак 11 сентября. Когда развитие ситуации в
Афганистане и Ираке, включая удачи или неудачи НАТО взять на себя
бремя миротворческой деятельности за пределами Кабула, в конечном
счете, продиктует уровень, до которого ВС США могут быть
перенацелены на другие задачи кроме тех, что связаны с операциями по
обеспечению стабильности и преследованием лидеров движений "Талебан"
и "Аль-Каида",
Соединенные Штаты смогут получать значительные дивиденды, направив
национальные ресурсы против торговли наркотиков в Центральной и
Южной Азии. Помимо разрушения основ для существования экстремистских
организаций, мониторинг и нарушение наркотрафика могут также
способствовать пресечению распространения оружия массового
уничтожения через Азию и, возможно, воспрепятствовать получению и
использованию террористическими группами этого оружия. Постановка
данных задач аргументируется исследованием, могут ли объекты в
Таджикистане рассматриваться дополнительно как зона американского
влияния в Центральной Азии, учитывая существенную роль Таджикистана
в транзите наркотиков через регион.
Вероятно, Соединенным Штатам придется сохранить свое присутствие в
Центральной Азии на неопределенно долгое время, но нельзя позволить
себе стать заложником какого-нибудь государства или объекта. Стоит
помнить, что пока объекты в Центральной Азии важны для проведения
операции "несгибаемая свобода", доступ через Пакистан является
основным. Партнерство с Пакистаном доставляет массу проблем, таких
как попытки покушения на президента П.Мушарафа в декабре 2003 года.
Если
в Пакистане произойдет революция, США потеряют доступ к объектам на
его территории, и представляется маловероятным найти им достойную
замену. На объекты в Центральной Азии накладываются ограничения по
экономическим соображениям в виду возможности их утраты. Соединенным
Штатам необходимо рассмотреть другие альтернативы и это диктуется
серьезным изучением вариантов в Индии, поскольку с учетом
дальнейшего развития концепции морского базирования, предполагается
ее пригодность для будущих сценариев развития ситуации в Южной Азии
и на всем побережье Индийского океана.
Благоразумная стратегия США в Центральной Азии.
На
основании проведенного анализа предполагается, что США должны
руководствоваться следующими посылками при выработке стратегии в
Центральной Азии.
-
Продолжить поддержку развития национально ориентированных
цивилизованных сообществ в Центральной Азии. Развитие
сильных, функционирующих, светских политических организаций в
Центральной Азии остается приоритетной задачей для обеспечения
долгосрочной стабильности в этом регионе. Соединенным Штатам следует
поддерживать усилия народа, направленные на защиту прав человека и
других вопросов, которые могут соответствовать общественному мнению
и которые в свое время могут создать основу для сплочения
политических движений, способных действовать как реальная оппозиция
правящему режиму в государствах, подобных Узбекистану.
-
Сохранить близкие связи по вопросам безопасности с Казахстаном.
Пока Соединенные Штаты не спешат называть Казахстан "Грузией
Центральной Азии". Тем не менее, хочется боле благоприятных
долгосрочных перспектив политического и экономического развития.
Президент Нурсултан Назарбаев и его окружение остаются реальной
помехой для изменений, однако движения подобные Демократическому
выбору Казахстана (ДВК) оставляют надежды на действенную оппозицию
центральноазиатскому правительству.
-
Определить Узбекистану 2006 год конечным сроком для демонстрации
реального прогресса в экономических и политических реформах.
Выразить частным образом руководству Узбекистана, что, если он
собирается оставаться главным региональным партнером США, он должен
продемонстрировать не просто символичные жесты, а реальную
приверженность строительству действующего, нормативного государства.
Если реальных шагов в данном направлении не появится в течение
следующих двадцати четырех месяцев, США должны быть готовы оставить
Карши-Ханабад до конца 2005 года и перебазировать свои силы либо в
Казахстан, либо на другие объекты в регионе, с учетом наибольшей
оперативной значимости и в зависимости от ситуации в Афганистане и
Пакистане на это время.
-
Рассмотреть варианты своевременного реагирования, если
представится соответствующая возможность в Туркменистане.
Имея такой физически немощный тоталитарный режим теоретически
допускается, что президент Туркменистана Сапрамурат Ниязов может
скоро сойти со сцены естественным или другим путем. В данном случае
должно существовать окно для Соединенных Штатов и международного
сообщества, чтобы поддержать нормализацию жизни туркменского народа
и переустройство государственных институтов в рамках закона.
Соединенным Штатам следует начать изучение мер реагирования сейчас,
так как беспорядок вокруг депортации туркменского тирана может
создать возможность для нежелательного развития ситуации, подобной
восхождению нового диктатора или непрошенного вмешательства Тегерана
или Москвы.
-
Использовать национальные ресурсы для пресечения торговли
наркотиками в Центральной и Южной Азии. Соединенным
Штатам необходимо начать реализацию трехступенчатого подхода к
антинаркотической политике в Центральной и Южной Азии, которая была
апробирована в Латинской Америке. Она предполагает сочетание усилий
по военному противодействию с альтернативным финансовым поощрением и
развитием эффективных мер законодательного давления на местном
уровне. Подобные действия имеют потенциал в ближайшее время.
Соединенным Штатам надо заручиться международной поддержкой для
решения этой задачи, призывая страны большой восьмерки и их
союзников в борьбе с терроризмом на всестороннюю борьбу с
наркотиками в Центральной Азии. Рассматривая торговлю наркотиками в
качестве основного источника финансирования террористических
организаций, более широкое использование ВС США (и других
инструментов национальной мощи) для решения данной задачи будет
разумным вложением.
-
Рассматривать Центральную Азию как приоритетный регион для
"Инициативы по безопасности в области распространения"
(ИБР). Со своей мощной наркотической сетью Центральная Азия
является идеальным каналом для транзита оружия массового
уничтожения, его компонентов и технологий. Поскольку США и их
партнеры продолжают работать в интересах реализации ИБР, необходимо,
чтобы Центральная Азия была определена как приоритетный регион для
международной координации усилий в области борьбы с
распространением. Развитые средства разведки Соединенных Штатов
должны быть включены в программу долгосрочного использования в
Центральной Азии (также как и для проведения операций по борьбе с
наркотиками).
-
Видоизменение формулы американского присутствия в Центральной
Азии. Различная комбинация подразделений сил
специальных операций, работающих в
рамках борьбы с наркотиками с региональными военными, при активном
использовании средств разведки США в интересах предотвращения
распространения наркотиков (а также ОМУ) свидетельствует о
сокращение присутствия США в Центральной Азии, менее сфокусировано
на боевых силах и делает ставку на маломасштабные средства. Эта
формула может увеличить вложение США в региональную безопасность при
ограничении как численности сил, так и количества инфраструктуры.
-
Включить Центральную Азию в декларацию народной дипломатии по
демократизации мусульманского мира. Молчание
Соединенных Штатов по вопросу демократизации Центральной Азии
выступает явным контрастом с новыми подходами администрации к
Среднему Востоку. Центральная Азия должна получить соответствующий
статус в будущих декларациях старших должностных лиц администрации в
виду необходимости политических изменений в ключевых государствах
мусульманского мира.
-
Быть готовым признать интересы Китая и России в Центральной Азии
пока они не препятствуют основным целям войны с терроризмом.
США не могут позволить себе попасть в западню, рассматривая проблемы
Центральной Азии либо как пример "холодной войны", либо воображение
"большой игры", для поощрения нулевого варианта геополитического
развития. И Китай, и Россия заинтересованы в стабильном состоянии
этого региона и поддержке разгрома исламского экстремизма. В
Центральной Азии могут существовать дипломатические привилегии (в
самой Центральной Азии, а также по другим региональным или
глобальным вопросам) для более активного вовлечения Москвы и Пекина.
Объединенные учения ВС НАТО-США с российскими войсками,
дислоцирующимися в Кыргызстане и Таджикистане, могут быть одним из
путей налаживания сотрудничества. Антитеррористический центр в
Ташкенте, предложенный Шанхайской организацией сотрудничества, может
быть еще одним средством развития совместной деятельности.
-
Рассматривать Индию как долгосрочного партнера и в Южной, и в
Центральной Азии. Одновременно с поддержкой
существующего режима в Пакистане, Соединенным Штатам необходимо
продолжить углубление сотрудничества в области безопасности с
Индией, включая создание небольших пунктов временного базирования
(ПОП) как резервного варианта на случай утраты баз в Пакистане.
-
Задействовать потенциал морского базирования в интересах
обеспечения американской стратегии и оперативных задач.
Для большей части "дуги нестабильности" и с учетом проведения
войны с терроризмом развитие концепции морского базирования, как
предполагается, обеспечит США средствами доступа к зоне ведения
боевых действий, когда передовое базирование невозможно или когда
политические ограничения на доступ США были определены принимающей
страной. Морское базирование не является панацеей, однако это
вариант, который должен развиваться, поскольку обеспечивает
стратегическое преимущество.
Глава 1.
Введение
Успешные действия против "Талебана" дают основания считать, что США
в настоящее время являются ведущей военной и политической державой
мира и в ближайшей перспективе у них конкурентов не будет. Поэтому
более насущным является вопрос, как Соединенным Штатам использовать
свое влияние и как их присутствие в регионе сочетается с
·
самими государствами Центральной Азии;
·
с группой ведущих стран, окружающих регион;
·
обширным мусульманским сообществом, которое сложно
переплетено как с Центральной Азией, так и с присутствием США где бы
то ни было.
В
течение тех двух лет, что Узбекистан и Кыргызстан открыли для США
свои базы (а Казахстан, Туркменистан и Таджикистан – воздушное
пространство для пролета американских военных самолетов),
Соединенные Штаты более широко использовали метод пакетной помощи
для обеспечения своего присутствия на земле Центральной Азии и
проведения своей стратегии в регионе.
Подобный подход легко объясним и был необходим с учетом событий 11
сентября. Операция "несгибаемая свобода" принесла первые плоды в
борьбе с терроризмом. Свергнут "Талебан", нанесены ощутимые удары по
руководству и инфраструктуре "Аль-Каиды" и "Исламского движения
Узбекистана". Тем не менее, предельно ясно, что потребуется
длительное военное присутствие США в Центральной Азии даже после
передачи НАТО руководства международными силами по поддержанию
безопасности и расширения круга задач, решаемых коалицией.
Определенный контингент американских войск, по крайней мере, в
течение нескольких лет, будет поддерживаться в Афганистане и на
вспомогательных базах в Пакистане и в других государствах
Центральной Азии для поддержания стабильности и продолжения борьбы с
"Талебаном" и "Аль-Каидой".
В этой связи должны быть пересмотрены соответствующие
соглашения и разработан долгосрочный план по проникновению США в
Центральную Азию.
Это будет соответствовать и требованиям
проведения военных операций в Центральной Азии, и дипломатической
стратегии в отношении региона и ближайших соседей. Данный документ
как раз призван выработать подобную стратегию и изучить
принципиальные политические и военные факторы, которые должны быть
приняты во внимание при разработке долгосрочного плана проникновения
США в Центральную Азию.
Пришло время действовать.
Во-первых, более десяти лет прошло с тех пор, как распался
Советский Союз. В Центральной Азии проходят значительные изменения.
Различия между азиатскими государствами увеличиваются, а связь с
другими государствами, бывшими республиками СССР, уменьшается.
Во-вторых,
США сами находятся в состоянии трансформации и глобальной
перегруппировки сил для адаптации к новым вызовам, брошенным
международным терроризмом и распространением оружия массового
уничтожения (ОМУ).
Соединенные Штаты последовательно планируют переход от устаревшей
формы противостояния Запада и Востока, чтобы встретить новые угрозы
так называемой "дуги нестабильности", простирающейся от Анд в
Западном полушарии через Африку южнее Сахары, Ближний Востока,
Центральную Азию и заканчивающейся в Юго-Восточной Азии.
Окончательный вариант программы реорганизации базирования уже
подготовлен. Те из его опубликованных элементов, которые касаются
планов вывода войск США из демилитаризованной зоны на Корейском
полуострове, показывают основные изменения, что грядут в недалеком
будущем. Базы в Центральной Азии могут играть важную для
перебазирования ВС США для борьбы с угрозами терроризма и ОМУ не
только в самой Центральной Азии, но станут частью глобальной системы
безопасности.
Глава 2. Характеристика Центральной Азии
Первым самым важным шагом для выработки эффективной долгосрочной
стратегии США в Центральной Азии является определение рамок этого
региона, который выделяет пять бывших советских центральноазиатских
республик из более широкого понятия Евразия. Данное определение
используется правительством США со времени окончания "холодной
войны", чтобы характеризовать вовлеченность США в два различных
региона мира: Кавказ и Центральную Азию.
То,
что Кавказ в основном был связан с Каспием, а не с Черным морем, в
значительной степени результат деятельности энергетической
промышленности, стремившейся представить запасы углеводородного
сырья Каспия как доминирующий фактор при подготовке американских и
международных контрактов с государствами Евразии. Как будет показано
ниже, оценка энергетических запасов Каспия в большей степени была
завышенной. Данный шаг позволил придать проблемам энергии и
трубопровода излишний резонанс в отношениях США с некоторыми
государствами как на Кавказе, так и в Центральной Азии. Если взять
шире, начальная мировая ориентация на потенциал Каспия, чтобы
развеять стратегическое значение Персидского залива, помогла
сгладить более существенные проблемы внутренней безопасности при
работе в Центральной Азии.
Согласно данным правительства США потенциальные запасы всего
Каспийского бассейна, который поделен между Азербайджаном, Ираном,
Казахстаном, Россией, Туркменией и включает западную оконечность
Узбекистана, составляют примерно 186 млрд. баррелей нефти при
значительно меньших подтвержденных запасах, оценивающихся максимум в
32 млрд. баррелей. Общие запасы (включая потенциальные) составляют
приблизительно одну третью часть от подтвержденных запасов
Персидского залива, равных 674 млрд. баррелей, прогнозируемый
потенциал которых может составить триллион баррелей. С другой
стороны общие потенциальные и подтвержденные запасы государств
Каспийского бассейна составляют примерно три четверти от
подтвержденных запасов одной только Саудовской Аравии (264,2 млрд.
баррелей), общие прогнозируемые запасы которой составляют 1 трлн.
баррелей. Что касается газа, Каспийский бассейн вмещает немногим
больше одной трети подтвержденных запасов Персидского залива: пять
прикаспийских государств с Узбекистаном имеют суммарный
подтвержденный и потенциальный запас равный 560 трлн. кубических
футов, когда подтвержденные возможности Персидского залива– 1923
трлн. куб. футов. Таким образом Каспий можно назвать важным
регионом, однако ведущая роль Персидского залива в импорте нефти и
газа непоколебима.
Кроме того, несмотря на усилия США стимулировать участие Казахстана
и Туркменистана в западноориентированных трубопроводах (например
Баку-Сейхан) большая часть нефти и газа из этих двух государств
продолжает течь в Россию, а другие бывшие советские государства, а
также в меньшей степени Иран, используют их внутри страны. И
Тегеран, и Москва будут стремиться купить дешевую
центральноазиатскую энергию для внутреннего потребления, что
позволит им повысить поставки собственных нефти и газа на более
прибыльные западные и азиатские рынки. Таким образом прямое
вхождение Каспия в мировой рынок энергии не станет столь же
существенным, как скажем Венесуэлы. А если будет доказано, что
потенциальные запасы этого бассейна всего лишь честолюбивые амбиции,
его влияние может быть еще меньше.
События 11 сентября способствовали более ясному пониманию различий
между Центральной Азией и Кавказом, но концептуально это направление
еще не в полной мере оценено американским правительством. И в
государственном департаменте и в офисе министра обороны за оба эти
региона все еще отвечает одно лицо. Военные же в этом отношении
заметно продвинулись вперед, изменив заблаговременно до 11 сентября
границы зоны ответственности своего объединенного командования и
передав центральоазиатские государства, а также Афганистан,
центральному командованию той же зоны ответственности, что и
остальная часть всего Среднего Востока.
Глобальная война с терроризмом вносит коррективы в подходы США на
различных уровнях. Постепенно правительство выделяет Юго-Восточную
Азию и Северо-Восточную Азию из общего понятия "Восточная Азия". Это
происходит в большей мере благодаря опасениям о связи некоторых
государств Юго-Восточной Азии с международным терроризмом.
Таким образом к Центральной Азии требуется индивидуальный подход, а
искусственные связи между Центральной Азией и Кавказом необходимо
изъять из организационных структур и документов планирования.
Глава 3. Партнерство со "сталинскими преемниками".
Между степенью ясности природы государств Центральной Азии и
оптимизмом приветствовать выбор политики США существует обратная
связь. Соединенные Штаты должны будут неоднократно выбирать лучший
из худших вариантов. Ни один из режимов не может быть характеризован
как идеальный или даже привлекательный партнер.
Лидеров Кыргызстана – Акаева и Таджикистана – Рахмонова легко
подвергнуть сомнению в необходимости присутствия ВС США из-за
опасений в установлении американского контроля над их собственными
странами, поскольку ни один из них не является стойким приверженцем
демократии. Президент Туркмении Ниязов предоставляет редкую
возможность использовать слово "чудак" в легитимной дискуссии о
международных отношениях, он также всего в одном дне от того, как
"осиротит" страну, которую он причудливо сформировал в своем
собственном воображении. Глава Узбекистана Каримов, основной
региональный партнер США после событий 11 сентября, представляет
собой наиболее безжалостного и успешного из центральноазиатских
тиранов. Его тактика безопасности и упрямый отказ проводить
экономические преобразования создают вполне достаточную мотивировку
для сограждан поддерживать экстремистские группы типа ИДУ, а в
лучшем случае просто выражать протест режиму или даже финансовой и
политической поддержке Соединенных Штататов.
Неясность относительно демократического выбора Казахстана дает
возможность предполагать, что он может представлять привлекательную
альтернативу нынешней ставки на Узбекистан как основного партнера по
безопасности США в Центральной Азии. Казахстан видится как наиболее
преемлемая смесь политических сил и экономических ресурсов, чтобы
получить почти свободное государство, даже если его форма, некоторый
вид олигархии, будет далек от современной демократии.
Но
нет ничего совершенного. Во-первых, основной вопрос, соответствует
ли Казахстан военно-операционным требованиям США, таким как объекты
в Узбекистане. Во-вторых, Назарбаев еще не смещен и демонстрирует
все признаки того, что сдаваться без боя не намерен. Даже, если он
уйдет, он оставит после себя много сторонников, которые испорчены и
чьи персональные средства к существованию связаны с эксплуатацией
государственных ресурсов. Если Назарбаев или любой другой из
диктаторов Центральной Азии отрекся бы завтра, потребовался бы
существенный (и опасный) период, в течение которого необходимо было
бы возводить и укреплять экономические, политические и юридические
нормы, чтобы страна не впала в хаос и избежать прихода нового
диктатора.
Соединенные Штаты ограничены в возможности ускорить этот процесс. За
исключением движений среди деловой элиты Казахстана и быстро
растущего среднего класса существует мало путей для действующей
оппозиции, чтобы задействовать США и использовать их поддержку в
регионе. Нынешние акценты Соединенные Штаты делают на простое
культивирование основ гражданского сообщества в государствах
подобных Узбекистану.
Таким образом Казахстан может быть или не быть оптимальным местом
для размещения ВС США, он представляет собой альтернативу основной
ставке на Узбекистан и показывает, что Соединенные Штаты имеют
варианты для выбора. Можно сделать вывод, что диверсификация
присутствия США в государствах Центральной Азии повышает оперативную
и дипломатическую гибкость США.
Глава 4. Центральная Азия как передовая "войны идей"
Успешных операций на полях сражений недостаточно, чтобы победить
терроризм. Необходимо, используя привлекательность демократических
ценностей, завоевать сердца и умы народов Центральной Азии.
Делаются попытки объяснить источник конфликта между Западом и
мусульманским миром. Одной из причин исламской ненависти к Западу
является, возможно, широко распространенное на Среднем Востоке
восприятие Соединенных Штатов как глубоко циничного государства. С
одной стороны Америка заявляет о демократии и правах человека, а с
другой – оказывает помощь тоталитарным режимам, чтобы заручиться их
поддержкой для достижения своих политических и стратегических целей,
в частности в борьбе с международным терроризмом.
США
с настоящее время свободны от тезисов периода "холодной войны".
Теперь ничто не может заставить их сохранять партнерские отношения с
тоталитарными режимами. Анализ показывает, если Соединенные Штаты не
урегулируют связи со странами Центральной Азии, в долгосрочном плане
они могут нанести больше вреда американским позициям в регионе, чем
принести пользы от сиюминутной выгоды.
В
этой связи, предполагается, в частности, что диверсификация военного
присутствия сделает США более свободными в призывах к проведению
демократических и экономических преобразований. Одновременно с этим,
необходимо учитывать, что США оказывают значительную финансовая
помощь странам региона. Ее грамотное использование позволит еще
больше закрепиться в Центральной Азии (не только в военном
отношении), но и способствовать реализации своей политики.
В
целом, США имеют позитивные перспективы в "войне идей". Позиция
Вашингтона должна быть более активной и гласной при поддержке
инициатив по улучшению условий жизни народов Центральной Азии.
Глава 5. Контрабанда запрещенных веществ.
При
изучении вопросов, связанных с присутствием США в Центральной Азии
требуется рассмотреть взаимосвязь между международным терроризмом и
производством наркотиков, а также влияние незаконного оборота
наркотических средств на другие основные аспекты безопасности
Соединенных Штатов, такие как распространение оружия массового
уничтожения.
Одним из основных источников финансирования международного
терроризма в Центральной Азии являются средства от продажи
наркотиков. В частности, согласно оценкам, в период своего правления
в Афганистане "Талебан" до 80% от общего дохода получал за счет
наркобизнеса. Лидер ИДУ Намангани также использовал прибыль от
продажи героина для финансирования деятельности своего движения.
Еще
одна из причин, по которой Соединенным Штатам необходимо
использовать свои возможности для борьбы с торговлей наркотиков,
состоит в том, что каналы их транзита могут быть непосредственно
задействованы для решения других задач терроризма, включая поставки
оружия и, прежде всего, оружия массового уничтожения.
С
учетом этого Соединенные Штаты должны более тщательно подходить к
разработке мероприятий в данной области и шире задействовать
имеющиеся у них возможности, в том числе силы и средства разведки.
Одновременно с этим считается целесообразным активизировать
взаимодействие с вооруженными силами государств Центральной Азии в
данном направлении, а также более энергично вовлекать союзников по
антитеррористической коалиции и международные организации в борьбу с
наркотиками.
Глава 6. Американское присутствие в Центральной Азии: политика
опутывания и оперативные задачи.
Ответ на вопрос о возможности развертывания баз и объектов на
территории государств Центральной Азии можно дать после оценки
текущего состояния дислокации ВС США в этих государствах.
Узбекистан.
На сегодняшний день является главным военным партнером США в ЦА.
Соединенные Штаты имеют около тысячи военнослужащих на его
территории, дислоцирующихся прежде всего на бывшей советской
авиабазе Ханабад рядом с городом Карши, а также возможно на
аэродроме Тузел в районе Ташкента. Авиабаза Ханабад, называемая
также Карши-Ханабад (или К2), играла важную роль в операции
"несгибаемая свобода" и использовалась в качестве командного пункта,
для нанесения воздушных ударов, координации действий сил специальных
операций, проведения поисково-спасательных операций в северном
Афганистане. Аэродром Тузел, по неподтвержденным официально данным,
использовался для обеспечения полетов разведывательных беспилотных
летательных аппаратов типа "Предатор".
Кыргызстан.
ВС США имеют приблизительно 700 человек на военной базе Манас.
Данный объект в основном играл роль центра тылового обеспечения и
аэродрома дозаправки топливом военно-транспортных самолетов ВС США.
Кроме того, до недавнего времени база принимала небольшие
подразделения боевых самолетов стран НАТО, а до настоящего времени
на ней базируются некоторые подразделения сил коалиции, в частности,
медицинский отряд Республики Корея.
Таджикистан.
Формально США не имеют здесь никаких сил, но получили право пролета
воздушного пространства Таджикистана. Можно предположить, что
президент Рахмонов не будет возражать против прямого военного
присутствия ВС США на своей территории. При необходимости
Соединенные Штаты могли бы финансировать восстановление
инфраструктуры и использовать расположенные на юге страны вдоль
афганской границы базы Хорог, Курган Тюбе и Пархар.
На
территории Таджикистана в Душанбе также находятся 201
механизированная дивизия ВС России в количестве 7800 человек, а
также 100 человек французского персонала, развернутого в аэропорту
Душанбе для тыловой поддержки французских сил, действующих в
Афганистане в рамках международных сил по поддержанию безопасности.
Казахстан.
Наиболее удаленное от Афганистана из пяти
центральноазиатских государств. Предоставил США права пролета
воздушного пространства и доступа на свою территорию для переброски
материально-технических средств, однако не соглашается допускать
никакие боевые подразделения ВС США. Вашингтон подписал с Астаной
соглашение, согласно которому три аэродрома на юге страны (Чимкент,
Луговой и Алма-Ата) могут использоваться самолетами ВС США и
коалиции для посадки в экстренных случаях.
Туркмения.
Обладает наиболее стратегически выгодно расположенной бывшей
советской авиабазой Мары, но также является единственным
центральноазиатским государством, которое приняло политику
нейтралитета, время от времени граничащего с самоизоляцией. Она
единственная не является членом международной антитеррористической
коалиции. База Мары идеально расположена с точки зрения
перспективного военного планирования. От иранской границы ее
отделяет 50 миль, а от афганской – 100 миль. Данная база была бы
полезна не только в контексте операций в Афганистане, но дала бы
возможность использовать Центральную Азию как "запасной выход" для
проникновения в Персидский залив. В обозримом будущем, однако,
доступ к туркменским объектам не рассматривается в виду позиции
Ниязова и с целью избежать проблем с различными вооруженными
группировками.
Изучая необходимость присутствия США в Центральной Азии в будущем
трудно сразу назвать базы, которые могли бы быть использованы в
интересах действий в Афганистане и удаленных от его границ не более
100 миль, подобные Карши-Ханабад. Вместе с тем необходимо
рассматривать различные возможности и в Узбекистане, и Кыргызстане.
Это позволит также оказывать давление на Ташкент и застраховаться от
внезапного поворота политики государств подобных Кыргызстану,
остающихся восприимчивыми к давлению со стороны России и Китая,
возражающих против военного присутствия США в регионе. В этом
отношении наибольший интерес представляет бывшая советская база
Куляб в Таджикистане, находящаяся на пересечении многих транспортных
маршрутов, используемых для транзита наркотиков и ранее как
перевалочный пункт сил "исламского движения Узбекистана", а также
близко расположенная к дислоцирующимся в Афганистане войскам.
Одновременно с этим необходимо изучить возможности трех баз в южном
Казахстане, учитывая, что из пяти государств Центральной Азии
Казахстан мог бы стать лучшим региональным партнером для США в виду
его сравнительно благоприятных перспектив политических и
экономических преобразований. В частности, передислокация
подразделений разведывательных БЛА из района Ташкента в пригороды
Чимкента или Алма-Аты могла бы стать первым шагом в укреплении
американо-казахских связей и послужить намеком узбекскому режиму,
что США очень серьезно рассматривают вопрос о диверсификации своего
военного присутствия в регионе в случае, если политические и
экономические преобразования в Узбекистане не будут проводиться.
Наконец, операционное использование южных авиабаз Казахстана,
создает условия для их задействования в операциях по поддержанию
стабильности (или борьбы с терроризмом) в Кыргызстане или
Таджикистане в случае, если их режимы потерпят крах и в этих
государствах возникнут беспорядки. И Кыргызстан, и Таджикистан
остаются наиболее нестабильными государствами в ЦА и могут служить
источником распространения терроризма даже в нынешних условиях.
Таджикистан все еще квалифицируется как "неуправляемый" и это также
является причиной, по которой необходимо проведение исследования
возможности хотя бы ограниченного базирования в Кулябе.
Вместе с тем, учитывая сложную обстановку в Пакистане, Соединенные
Штаты в последние три года активизировали контакты с Индией как
военным партнером. Необходимо реально смотреть на возможность
создания баз в северной Индии. Это, правда, может ухудшить ситуацию
в Пакистане, но существует мнение, что Пакистан уже находится в
достаточно опасном состоянии, что Соединенным Штатам надо серьезно
рассмотреть ему альтернативу. Это не означает, что США немедленно
отказываются от Пакистана. Наоборот, надо оказывать различную помощь
и развивать военное сотрудничество с Исламабадом в рамках борьбы с
терроризмом. Однако неоднократные попытки покушений на Мушаррафа
напоминают, что все может внезапно измениться.
Еще
один вариант на случай проблем в Пакистане – ставка на концепцию
морского базирования. Коллегия военных наук сформировала рабочую
группу, на которую возложена задача детального изучения этого
варианта, а промышленность приступила к исследованию оптимальных с
точки зрения стоимости путей ее реализации.
Глава 7. Региональные перспективы присутствия США в Центральной Азии
Итоговый вопрос долгосрочной стратегии с Центральной Азии состоит в
том, что США должны исследовать и понять, как решения, которые они
могут принять относительно своего военного присутствия и
регионального партнерства, будут влиять на геополитические отношения
в государствах, окружающих Центральную Азию. Если даже привести
доводы в пользу диверсификации и возможного сокращения военного
присутствия США в ЦА, Соединенные Штаты, однако, должны остаться
вовлеченными в этот регион мира на длительный срок. В этом случае
придется находить способы, чтобы справиться с раздражением,
вызываемым присутствием США, особенно в России и Китае. Хотя Россия
тактично промолчала относительно некоторых, хотя конечно не всех,
целей войны с терроризмом, США должны обеспечить условия, при
которых, американское присутствие в ЦА не будет отвлекать силы от
других направлений, включая непосредственно Средний Восток, где
позиция Москвы по ядерной проблеме Ирана постепенно развивается,
давая надежду на успех в достижении Соединенными Штатами намеченных
целей в области борьбы с распространением оружия массового
уничтожения.
Возможности организаций, подобных НАТО и ШОС в обеспечении
многосторонних мер безопасности в ЦА нельзя недооценивать.
Соединенные Штаты должны воспитывать представление о себе не как об
имперском государстве, а скорее как о доброжелательной силе,
направленной на проведение конструктивных изменений. США должны
яснее демонстрировать свою позицию как поддержку государств с
приемлемыми перспективами для поступательных экономических и
политических перспектив и стремиться уйти от чрезмерно напряженных
отношений с теми лидерами государств, кто стойко выступает против
преобразований. Другой аспект "войны идей" состоит в готовности
разделить ответственность за Центральную Азию с теми государствами,
которые имеют естественные и долговременные интересы в этом регионе.
Вместе с тем, Соединенные Штаты не должны допускать ситуации, когда
они будут выглядеть как единственный гарант стабильности и
безопасности в Центральной Азии. В таком случае будет не только
чрезмерная эксплуатация национальных ресурсов США в течение
длительного периода, но это также поощрит идентификацию Соединенных
Штатов как основного опекуна ЦА. Подобный статус породит возмущение
недовольных и позволит объявить США виновными во всех региональных
бедах.
США,
очевидно, не должны приносить в жертву возможности достижения
главных целей в области безопасности в Центральной и Южной Азии
(например, уничтожение террористических лидеров). Но, пока
деятельность Китая и России в ЦА соответствует целям регионального
развития и работает против идей, вынашиваемых экстремистскими
организациями, Соединенные Штаты не должны отказываться работать с
ними в интересах решения поставленных задач.
До
сих пор Вашингтон успешно отказывал себе в искушении "поиграть в
игры". Это подтверждается слабой реакцией и на открытие российской
базы в Канте, и на повышение роли ШОС как региональной организации
по безопасности. Однако целесообразно было бы делать более
определенные шаги, особенно в отношении борьбы с терроризмом,
мероприятий по предотвращению распространения наркотиков и оружия
массового уничтожения. Объединенные учения НАТО с Организацией
договора о коллективной безопасности и (или) США с ШОС были бы
первым шагом в этом направлении. Кроме того, при более широком
вовлечении ШОС США создали бы механизм для конструктивных
переговоров с Китаем о его долгосрочных целях в Центральной Азии. С
другой стороны это могло бы способствовать более позитивному
взаимодействию с Пекином и в других областях.
Глава 8. Выводы и рекомендации.
Соединенные Штаты допускают, что после установления партнерских
отношений с любой из стран в Центральной и Южной Азии они могут быть
разорваны по какой-то причине. В этой связи необходимо проявлять
оперативную и дипломатическую гибкость, заблаговременно производить
изучение политического и стратегического базисов. Однако расширение
доступа к различным регионам мира соответствует главным целям
военных преобразований США.
Центральная Азия и глобальная реорганизация базирования США
Соединенные Штаты находятся в процессе переосмысления и
реорганизации своей системы глобального базирования с учетом новых
стратегических реальностей в двадцать первом веке. Общий подход,
который был утвержден, состоит в том, чтобы отойти от чрезмерной
ставки на большие масштабы и фиксированные объекты (базы), как это
предусматривалось прежней концепцией, существовавшей в течение
последних пятидесяти лет. Большие концентрации войск с обширной
застройкой инфраструктуры уступили место более скромным объектам.
Толчок для этих подвижек дали новые угрозы, возникшие в период после
окончания холодной войны. Обширная террористическая сеть с
мобильностью ее членов, не имеющих определенного гражданства, делает
затруднительным предсказать место, где ВС США могут быть вовлечены в
очередной конфликт. В этой связи ставится задача переброски сил в
районы, находящиеся в непосредственной близости от зон вероятного
конфликта. Наиболее удобно, если силы базируются в непосредственной
близости от основных транспортных узлов и инфраструктуры, поскольку
это облегчит их быструю переброску в любую точку мира, где они
потребуются. Кроме того, важно, чтобы в ключевых транспортных узлах
было обеспечено заблаговременное складирование тяжелой техники и
запасов материально-технических средств.
Хотя
некоторые основные базы в районах традиционного присутствия ВС США
останутся, в частности, в Великобритании, Японии, Германии, акцент
будет смещен на менее постоянные объекты и даже на так называемые
"горячие районы", где американские силы размещаются только
периодически, но поддерживается базовая инфраструктура и минимальное
количество персонала для их обслуживания.
Первопричиной намеченной глобальной реорганизации ВС США является
неопределенность направленности и природы вызовов безопасности в
двадцать первом веке. Структура сил, делающая ставку не на
крупномасштабные и постоянные объекты, а на обеспечение возможности
доступа к нужному району, позволит в этом случае получить важные
политические и дипломатические дивиденды, а также уменьшат
возможность какого-то государства сделать США "заложником" ситуации.
Наоборот многообразие вариантов ПОБ и ПОП обеспечивает Соединенным
Штатам условия для более настойчивого давления на государства при
проведении политических и экономических реформ.
С
расширением вариантов базирования представляются более широкие
возможности для народной и личной дипломатии, что поможет США в
достижении своих целей. Эта концепция важна как для достижения
успеха в войне с терроризмом и устранения радикальных
антиамериканских настроений, так и для проведения молниеносных
боевых операций. Она применима не только в Центральной Азии, но
также и на других ключевых театрах, таких как Ближний Восток, Африка
и Юго-Восточная Азия.
Дальнейшее закрепление Соединенных
Штатов в Центральной Азии предполагается реализовать следующим
образом:
-
продолжить поддержку развития национально ориентированных
цивилизованных сообществ в Центральной Азии;
-
сохранить близкие связи по вопросам безопасности с Казахстаном;
-
определить Узбекистану конечным сроком для демонстрации реального
прогресса в экономических и политических реформах 2006 год;
-
рассмотреть варианты своевременного реагирования в Туркменистане,
если представится соответствующая возможность;
-
использовать национальный потенциал для воспрещения торговли
наркотиками в Центральной и Южной Азии;
-
присвоить Центральной Азии статус приоритетного региона для
"Распространения инициатив безопасности";
-
изменить формулы американского влияния в Центральной Азии;
- включить
Центральную Азию в декларацию народной дипломатии по демократизации
мусульманского мира;
-
признавать интересы Китая и России в Центральной Азии пока они не
препятствуют основным целям войны с терроризмом;
-
рассматривать Индию как долгосрочного партнера и в Южной и в
Центральной Азии;
-
использовать потенциал морского базирования для обеспечения
американской стратегии и оперативных задач.
http://www.namakon.ru/articles.php?id=100&p=1
|