Во что Запад обходится миру

http://www.contr-tv.ru/common/1030/

Даниил Торопов
ОСКАЛ ЧУБАЙСА

02/02/05

 Вы, люд заносчивый и дерзкий,
     Вы, опрометчивый оплот
     Ученья школы богомерзкой,
     Вы все — не русский вы народ!
     Николай Языков

     Российская Федерация сдается компрадорами шаг за шагом. Измученное население без шума убывает. Но пропаганда американского проекта, идеология национального поражения не ослабевают. Основные ключевые посты, рычаги влияния по-прежнему находятся в руках пятой колонны, агентов влияния американского проекта в России. Несмотря на "дружбу в верхах", Америка по-прежнему рассматривает нас как вероятного противника. Стратегия Штатов направлена на наше ослабление и в дальнейшем на полный демонтаж российской государственности. В этом деле у США есть мощный союзник внутри самой России — проамериканская либеральная элита. Именно через нее проходит подпитка национал-сепаратистов, через нее запускаются разрушительные процессы..

     Среди пятой колонны, антиэлиты есть экономический блок — олигархи, члены правительства, банкиры. Другая часть — идеологи, властители дум — геостратеги, политологи, писатели — от Радзиховского, Познера до Шендеровича. И, наконец, политический наконечник пятой колонны представлен деятелями, болтающимися вокруг Комитета — 2008.

     Пятую колонну создают прошедшие через преступление. Через обман, кражу, предательство.

     Познер проповедовал коммунизм, ныне — яростный антисоветчик и агент влиянияЗапада. Гарри Каспаров — двигал фигуры под покровительством части партийного аппарата и лично Гейдара Алиева, позже оплевал своих покровителей, заодно досталось и воспитавшей его советской ботвинниковской школе. Плоть от плоти советской системы, они с легкостью предали ее.

     Многие прошли своеобразное таинственное посвящение. На сайте Компромат.ру есть множество разнообразных загадочных историй:

В середине восьмидесятых Чубайс был неформальным лидером кружка молодых экономистов. Из ныне известных людей в этот кружок в разное время входили, кроме самого Чубайса, Петр Авен, Константин Кагаловский (впоследствии полномочный представитель правительства по взаимодействию с международными финансовыми организациями), Алексей Улюкаев (бывший советник правительства по экономике). К этому времени относится и знакомство Чубайса с Егором Гайдаром.

     В декабре 1994 г. одна из сотрудниц "Леонтьевского центра" рассказала, что он возник в 1993 году на основе т.н. "Леонтьевской группы", у истоков которой стояли Шейнис, Лейтес и московский экономист, профессор Белкин, лично поддерживающий контакт с Леонтьевым и способствовавший его приезду в СССР. В 1987 г. костяк группы составляли такие экономисты, как Дмитрий Васильев (позже зам. Чубайса в Госкомимуществе), Сергей Васильев, Алексей Кудрин, Чубайс, Маневич. В тот период фамилия Дмитрия Васильева всплывала в разговорах с Шейнисом, который упоминал о деловых связях Васильева в Швейцарии и о том, что Васильев "лично курирует" Чубайса". В настоящее время Дм. Васильев является официальным главой "Леонтьевского центра", но в основном, работает в Москве и за границей, а в Санкт-Петербурге бывает наездами. Поддерживая постоянный контакт с Чубайсом, Дм. Васильев порекомендовал ему перетащить Кудрина в Москву. Во исполнение этой рекомендации Кудрин месяц находился в Москве, где Чубайс подыскивал ему должность. Финансирование "Леонтьевского центра" идет из двух источников: первый — американская неправительственная организация USAID. Второй источник финансирования — валютная субаренда помещений Центра.

     Вот такие неформальные группы, центры, институты с сомнительным финансированием, в которых становились на ноги будущие деятели пятой колонны. Дальше была приватизация, где избранный круг покупателей получил возможность покупки определенных объектов по намеренно заниженным ценам. За это заслужил благосклонность Запада.

     Ныне пафосно рекламируемое умелое управление РАО ЕЭС грозит общенациональным Приморьем.

     Еще один член "реформаторской ложи" — Петр Авен — учился в математической спецшколе вместе с Егором Гайдаром. Карьера привычна — МГУ, диссертация, кандидат экономических наук. Затем научный сотрудник НИИ системных исследований Академии Наук. Далее — советник МИДа, параллельно ведущий научный сотрудник Венского Международного института прикладного системного анализа.

     В январе 1992г. возглавил Министерство внешних экономических связей России. После отставки в конце года — недолго советник президента АО "ЛогоВАЗ". Затем заместитель председателя правления Альфа-банка. И так далее. Типичная карьера демократа — из кресла в кресло, всюду "свои".

     Валерия Новодворская (у которой на языке то, что у Чубайса на уме, за что ей большое спасибо) как-то торжественно провозгласила: "За "красно-коричневыми" тысячелетие российской истории, которое мы хотим перечеркнуть". Но Россия — не воздушный шарик, мы корнями врастаем в землю. И убрать историю, можно только уничтожив население и ландшафт.

     Американский проект доказал свою губительность для России, тем не менее упрямо воплощающается его. Об ошибках, погрешностях речь уже не идет. Да и речи стали более откровенными. Мы уже слышали тезисы о "доживающем населении", о том, что Россия как государство русских беспереспективно, но главное, мы видим происходящее.

     Апологеты американского проекта сформировали в России жестокий многомерный социум, модели которого позавидовали бы создатели мрачных антиутопий.

     Экономически пятая колонна жила и живет проеданием и разрушением того экономического потенциала, созданного трудом поколений русских людей. Олигархический режим привел нас к катастрофе.

     Еще один деятель элиты — Михаил Зурабов. В девяностых — генеральный директор медицинской страховой компании "Макс", контролировавшей многомиллионные средства, поступающие на обязательное медицинское страхование москвичей. Затем Пенсионный фонд, с миллиардами долларов, движение которых полностью проконтролировать невозможно.

     Его братец — один из самых богатых людей страны. Жена — руководит фирмой, которая производит медицинское оборудование и импортирует лекарственные препараты и медоборудование. Папенька социального министра является учредителем и руководителем ТОО "Интернсан". И наконец, в ведении мамы — Энгелины Робертовны — фирма, занимающаяся внешнеэкономической деятельностью. Неплохой семейный подряд социального министра, непосредственно разработавшего убийственный закон о монетизации льгот.

     "Русский либерализм не есть нападение на существующие порядки вещей, а есть нападение на самую сущность наших вещей, на самые вещи… на самую Россию", — отчеканил пророк Федор Достоевский.

     Но ни непостижимый Чаадаев, ни мечтавший о великой России Столыпин, ни Император Петр I не являются их духовными историческими предками нынешней пятой колонны. Полагаю, что и Курбский, и Милюков, и прочие были куда патриотичнее нынешних либералов.

     Наша же пятая колонна откровенно мечтает об установлении внешнего правления над Россией. Пропагандирует губительный альянс с Западом против исламского мира. Тянет в "золотой миллиард", в который Россия попадет только как территория с богатыми недрами и небольшим обслуживающим персоналом трубы.

     Проблема в том, что все эти граждане несколько со стороны рассматривают все происходящее. Они никогда не отождествляли себя с Россией и русским народом, всегда чувствовали свою инородность. Вся эта толпа, "жадно стоящая у трона", откровенно презирает и боится Россию.

     Последние полтора десятилетия — аномалия в истории России, и основные деятели, узурпировавшие тотальную власть в государстве, — паразитический нарост на теле страны. Невзирая на происхождение — это особая, не отмеченная в переписи нация — нация, живущая на прямой дороге в Шереметьево. Те, кто по жизни меняют доллары на рубли, а не наоборот.

     Они делают все, чтобы имитировать ландшафт, подставляют местных дурачков. (Характерное десятилетие черного Октября, когда телевидение выталкивало на роль главных расстрельщиков Парламента купленных омоновцев).

     Но "чуждый блеск глаз" все равно выдает их с головой.

     Еще одна символическая фигура этого общества — Греф. Инородец с сомнительной биографией и характерной фамилией, в которой так и слышится, — грех. Во время своей работы в питерском Комитете по управлению госимуществом Греф выкинул на улицу занимавший помещения в бывшем дворце князя Львова в Стрельне Международный центр социальной адаптации и развития детей— инвалидов и детей-сирот "Свет Надежды", опекавший десятки детей из неблагополучных семей. Там были открыты ресторан и казино.

     Можно вспомнить прошлогоднюю свадьбу Грефа в царском дворце, катание в карете. Это не элита общества, — это дорвавшийся плебей..

     В конце минувшего года один из учредителей Комитета — 2008 Владимир Кара-Мурза-младший вспомнил Ельцина:

     "Мы (при Ельцине. — Д.Т.) были нормальной страной. Страной, где была политическая жизнь, а не ее убогая имитация. Страной, где общенациональное телевидение выражало самые различные точки зрения, вплоть до резко оппозиционных. Страной, где результаты парламентских выборов определялись не на совещании в кабинете у замглавы администрации президента, а подсчетом избирательных бюллетеней после ожесточенной предвыборной кампании. Страной, где парламент и регионы принимали реальное участие в государственной жизни — как того и требует конституционный принцип разделения властей. Впервые нам, российским либералам и западникам, не было стыдно за политическую систему своей страны", пишет сынок бывшего ведущего НТВ, некогда английский студент, а ныне идеолог "правых".

     Похоже, я жил в другой стране. Демократия девяностых заключалась в том, что все решал главный демократ и его “семья”. Девяностые, эта черная дыра русской истории, названы молодым комитетчиком — идеалом, с соответствующим выводом, что Ельцин был самым лучшим правителем за всю тысячелетнюю историю страны.

     Когда пятая колонна апеллирует к "общечеловеческим ценностям", свободе, демократии — это всего лишь прикрытие вполне откровенных интересов капитала, интересов этнических группировок. Тут не двойной, тут уже тройной и больше стандарт. Левый философ Славой Жижек в своей последней книге "Ирак: история про чайник" приводит характерный эпизод мировой политики. Летом 2003 года США оказывали на Сербию двустороннее давление: американцы требовали от сербского правительства одновременно выдачи подозреваемых в военных преступлениях Гаагскому трибуналу и подписания двустороннего соглашения с США, обязывающего сербов не выдавать ни одному международному учреждению (тому же Гаагскому трибуналу) американских граждан, подозреваемых в преступлениях против человечности — неудивительно, что реакцией сербов была недоуменная ярость. Очень похоже на действия российской либеральной элиты, не так ли?

     Нам навязывают глобальный мир, где рынок и свобода — тождественные понятия, а человек имеет только количественное измерение(например, Абрамович — 10 млрд. долларов). В этом Торговом строе, в котором исчезнет и Америка, человек нивелируется, сливаясь в единой расе кочевников. "Человек будет самовоспроизводиться, подобно товару. Жизнь станет предметом искусственной фабрикации, носительницей стоимости и объектом рентабельности", при этом человек будет производиться и мыслиться — как предмет, товар", — мечтает один из лжепророков современности, бывший глава Европейского Банка реконструкции и развития Жак Аттали.

     Под эгидой свободы и демократии в России были растоптаны история и традиции. Человек, провозглашенный высшей ценностью, унижен и раздавлен. Результат деятельности пятой колонны — вымирание нации, ее физическая и духовная деградация, реальная русская катастрофа. Нейтрализация антиэлиты жизненно важна для России.

http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/05/585/62.html

"КОРНЕТ" ПРОТИВ "ГЕНЕРАЛА АБРАМСА"

Михаил РАСТОПШИН
кандидат технических наук

РОССИЙСКИЙ ПТРК МОЖЕТ ПОРАЗИТЬ ЛЮБОЙ СОВРЕМЕННЫЙ ТАНК

Американский танк М1А1 зарубежная пресса оценила как победителя войн в Заливе. Но информация, подтверждающая боевые характеристики "Абрамса", крайне ограничена и противоречива. Каковы же действительные боевые возможности этой машины? Во время боевых действий Госдепартамент США вдруг забил тревогу, обвинив российское КБП в несанкционированных поставках Ираку ПТРК "Корнет-Э" ("ВПК" №5, 2003 г.). Насколько эффективен "Корнет" при поражении танков М1А1 и М1А2? Какова выживаемость этих бронемашин при обстреле? Заметим, что американские танковые подразделения в иракском конфликте действовали против слабого противника, не имевшего современных противотанковых средств (при плохо организованной обороне).
Главные боевые свойства семейства танков "Абрамс" - огневая мощь, защита, подвижность. В последнее время к ним добавлена командная управляемость.

Танк "Абрамс" имеет классическую схему компоновки: основное вооружение размещается во вращающейся башне, отделение управления - в носовой, моторно-трансмиссионное - в кормовой части корпуса. Слабое бронирование крыши, днища и бортов танка - один из главных недостатков классической компоновки, которая в условиях принятия на вооружение противотанковых боеприпасов, атакующих бронемашины сверху и снизу, практически исчерпала возможности радикального улучшения.

ЗАЩИТА "АБРАМСА"

Наибольшую бронезащиту танки "Абрамс" имеют с фронтальной стороны. По мере модернизации параметры бронестойкости танка М1А2 (табл.1) возросли в 1,4 раза по сравнению с танком М1 (рис., зоны "К" и "В"), что было достигнуто за счет дополнительных модулей из обедненного урана. Заметим, что противокумулятивная стойкость лобовой защиты танка М1А1, равная 700 мм, означает, что если кумулятивный боеприпас обладает бронепробиваемостью 700 мм, то защита данным боеприпасом не пробивается.

Бронирование американского танка "Генерал Абрамс".

Уместно задать вопрос: чем напугал американцев "Корнет"? Ответом служит распределение бронепробивной способности БЧ ракеты "Корнет" (табл. 2) при взаимодействии с лобовой защитой танка М1А1. После пробития бронезащиты неизрасходованная часть кумулятивной струи (1000 мм - 700 мм) может пробить еще броневую плиту толщиной 300 мм, что обеспечивает высокоэффективное заброневое действие. Другими словами, если ранее имели место малочисленные случаи поражения "Абрамсов" гранатометами РПГ-7 со стороны борта и кормы с расстояний, не превышающих 200 м, то наличие "Корнетов" у Багдада позволило бы поражать эти танки с любой стороны, используя дальнобойность этого комплекса.

Борт танка М1А1 (толщина 50 мм) и размещенный перед ним экран даже с динамической защитой (ДЗ) не уберегут экипаж и внутренние агрегаты от ПТУР, РПГ и БПС. Одновременно машина имеет слабую бронезащиту крыши (толщина - 80-40 мм) и днища (60-20 мм), что не спасает от воздействия, например, самоприцеливающегося кассетного элемента "Мотив-3М" (используется в авиационных боеприпасах и РСЗО), а также от кассетной противотанковой мины ПТМ-3.

Сравнительный анализ бронезащиты танка М1А1 (М1А2) и бронепробивного действия противотанковых средств (ПТС) позволяет отметить следующее:
- классическая компоновочная схема танка обусловила высокие параметры бронезащиты только лобовых частей башни и корпуса;
- слабое бронирование бортов, крыши и днища не обеспечивает его выживаемости от современных противотанковых средств в боевых условиях;
- в целом бронезащита танка не соответствует условиям будущих военных конфликтов с применением перспективного высокоточного противотанкового вооружения.

ЭФФЕКТИВНОСТЬ "КОРНЕТА"

Этот ПТРК относится ко второму поколению. Основное достоинство ракеты - высокое бронепробивное действие БЧ. Вначале комплекс разрабатывался как самоходный, но позже стал предлагаться как переносной для усиления пехотных подразделений.

С помощью имитационного компьютерного моделирования ("ВПК" №17, 2003 г.) определены вероятности поражения танков М1А1 и М1А2 по критерию "потеря подвижности или огневой мощи". Под потерей подвижности подразумевается вывод из строя двигателя, гусениц и других узлов, а также механика-водителя. Потеря огневой мощи достигается выводом из строя орудия, его систем, а также наводчика. Вероятность поражения танка М1А1, не оснащенного ДЗ, при атаке лобовых зон составляет 0,8, что достигается за счет высокой бронепробиваемости и достаточного заброневого действия БЧ ракеты. В Ираке танки М1А1 были без ДЗ, так как американские военачальники знали, что Багдад не обладает ПТС, имеющими бронепробиваемость, значительно превышающую стойкость лобовой защиты танков. Они даже не стали оснащать свои танки ДЗ, так как это потребовало бы значительных финансовых затрат, к тому же увеличились бы динамические нагрузки на ходовую часть (общая дополнительная масса - 1,5 т) уже перегруженной машины.


ОСНОВНЫЕ ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ПТРК "КОРНЕТ"


Дальность стрельбы, м:
днем - 100-5500
ночью - 100-3500

Система управления:
- полуавтоматическая
- по лазерному лучу

Боевая часть:
- тандемная кумулятивная
- термобарическая

Временная задержка между подрывами
предварительного и основного заряда, мкс - 300
Бронепробиваемость, мм - 1000
Калибр ракеты, мм - 152

Масса, кг:
пусковой установки - 19
контейнера с ракетой - 27

--------------------------------------------------------

А какова выживаемость танка М1А1 при обстреле в лоб ракетой "Корнет-Э"? Для этого, по существующим правилам, проделаем следующую операцию: из 1 вычтем вероятность поражения танка М1А1, равную 0,8, и получим 0,2, что свидетельствует о достаточно высокой опасности быть пораженным на поле боя этой ракетой.

Таким образом, результаты моделирования позволили подтвердить эффективность "Корнета" при обстреле танка М1А1 в условиях прошедшего военного конфликта. Поэтому понятна тревога Госдепартамента США, который использует любые приемы в своей часто неправедной игре. Если бы у Багдада было даже несколько сотен "Корнетов", пришлось бы организовывать танковое кладбище для "Абрамсов".

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

Не следует обольщаться представленными характеристиками эффективности ПТРК "Корнет-Э". Заметим, что этот комплекс отрабатывался по ТТТ 20-летней давности, в которых параметры имитаторов ДЗ и многослойного бронирования зарубежных танков не отражали действительность ("ВПК" №8, 2003 г.). В результате чего российские ПТУР с тандемными БЧ преодолевают зарубежную ДЗ с вероятностью не более 0,5. Появившаяся за рубежом тандемная ДЗ является почти непреодолимым барьером для российских ПТУР с тандемными БЧ.

При приемке на вооружение ПТРК государственные испытания проводились в условиях, не соответствующих боевым.

Использование в системе наведения лазерного луча требует отсутствия кустов, холмов, дымовых завес на траектории полета ракеты. Это обстоятельство, например, на западноевропейском ТВД не позволит вести стрельбу ракетой "Корнет" на максимальную дальность, так как рельеф местности обеспечивает видимость объектов поражения не более чем на 2 км.

Дальнейшее повышение живучести американских танков будет осуществляться путем установки комплекса активной защиты, включающего средства обнаружения (специальные датчики для засечки пуска противотанковых боеприпасов), сопровождения, поражения, а также постановки пассивных (дымовые гранаты) и активных (передатчики помех лазерным и инфракрасным системам наведения ПТРК) помех.

Одной из главных особенностей поступающей на вооружение модификации "Абрамса" - танка М1А2 SEP - является наличие бортовой информационно-управляющей системы (БИУС), которая стыкуется с автоматизированной системой управления тактическим звеном Сухопутных войск. БИУС осуществляет отображение тактической обстановки на экране дисплея командира танка, а также передает данные о расположении объектов противника и своих войск. Установка БИУС на танке М1А2 резко повышает его выживаемость в боевых условиях.

Вышеперечисленные мероприятия по повышению защиты зарубежных бронемашин требуют от российских конструкторов совершенствования технологии отстрела танков.
http://forum.vif2.ru:2003/nvk/forum/3/co/C3CB3B71/467

НОВЫЙ ПРОЕКТ МИРА 2000. ГЕОПОЛИТИКА, ПРАВО, ФИЛОСОФИЯ.

Панорамный взгляд на цепь событий уходящего века позволяет разгадать смысл проекта эры грядущей. Механизмы и институты демократического международного общения, на создание которых затрачены колоссальные политические и финансовые усилия, взорваны. Агрессия против суверенной Югославии - основателя ООН и участника Заключительного акта Хельсинки, совершенная под надуманным предлогом, завершила целую эпоху в международных отношениях. Начавшийся этап есть новый передел мира. Он осуществляется прямой военной силой, однако, под флером псевдогуманистической фразеологии и универсалистских идеологем.
Геополитически прежний миропорядок был результатом Второй мировой войны. Ялтинско-потсдамская система была подтверждена Заключительным актом Хельсинки 1975г., на котором была заложена система общеевропейской безопасности. Идеологически он основывался на признании многообразия реального мира и идей его устройства. Даже в ходе "холодной войны" стороны признавали существование иных обществ и не считали себя вправе мотивировать военное давление несоответствием чьих-то ценностей своим.
В правовом смысле миропорядок ХХ века основывался на фундаментальном понятии суверенности государства-нации - концептуальной основе классического международного публичного права с центральным постулатом - принципом невмешательства и признанием за каждым субъектом национальных интересов. Причем правосубъектность никогда в истории не бывала первого и второго сорта, ибо ее источником было понятие суверенитет, вытекающее из самого определения государства, а не положительная или негативная оценка этого государства другими. Суверенитет - неотъемлемое свойство государства, которое является субъектом международного права. Несмотря на особый характер идеологической борьбы на деле концептуальная основа миропорядка после Второй мировой войны была традиционной, продолжая концепцию классического права. Дополненная принципом нераспространения ядерного оружия, принятым большинством стран, при всех сложностях и естественной борьбе интересов, эта система обеспечивала мир и равновесие дольше, чем все другие системы - Венская, Крымская. Версальская.
Агрессия против Югославии опрокинула все традиционные основы права. Однако это лишь окончательно обнажило концепции "относительности" суверенитета и отступления от права, которые уже были явлены в событиях последнего десятилетия, прежде всего в расчленении СССР и Югославии, но были тщательно замаскированы идеологической маской "борьбы тоталитаризма и демократии". Однако стратегия подрыва традиционного миропорядка была явлена еще в начале века, и сегодня ясно, что обе мировые войны и агрессия против Югославии служат переделу мира в одном и том же направлении, очевидно также и то, что единственным препятствием планам англосаксонских сил к мировому господству является российское великодержавие в любых его формах.
Стратегия глобализации имеет три тесно связанных аспекта.
1. Геополитическая цель недопущения усиления России и Германии через фрагментацию Балкано-Дунайского региона - Центральной Европы и Восточной Европы и западных районов исторической России. Эти регионы подчиняются контролю англосаксов через наднациональные структуры блоки и союзы. Эта геополитика основана на теории Х.Маккиндера.
2. Подрыв понятия суверенитет и построение наднациональных институтов как каркаса мирового правительства.
3. Философия универсализма и гражданина мира вместо права на оригинально понимаемые национальные интересы и гражданина Отечества.
США и Британия еще в ходе подготовки Версальского мира стали использовать идею мировой демократии и самоопределения как свое право требовать расчленения христианских империй, и признавать нужных себе сепаратистов. Г.Киссинджер признает, что США удалось "подменить" национальные чаяния, ради коих европейцы гибли на фронтах, своими целями, которые "мало соответствовали тому мировому порядку, который Европа знала в течение столетий и ради которого… вступила в войну". США "отвергли концепцию равновесия сил и… "Realpolitik". "Американскими критериями международного порядка являлись демократия, коллективная безопасность и самоопределение - прежде ни один из этих принципов не лежал в основе европейского урегулирования".
Но за витийством об абстракциях скрывалась (как и сегодня) "Realpolitik" невиданной амбициозности. "Демократическая" Программа из XIV пунктов Вильсона, расшифрованная в "Архиве" Хауза, предполагала иметь в России "чистый лист бумаги", чтобы "начертать судьбу российских народов", через "признание де-факто существующих правительств" и "помощь им (Пункт VI о России)" - Украинской Рады, оккупированной Прибалтики, а также вывод из самопровозглашенных территорий всех иностранных войск (Белой и Красной армий, стремящихся восстановить единство страны!). Это ни что иное, как спешное международное закрепление расчленения России.
Но для себя Запад никогда не применял эти доктрины. Эксперты Лиги Наций определили, что право на самоопределение "нарушает суверенитет каждого окончательно образовавшегося государства" (Etat definitivement constitue), противоречит "самой идее государства как единицы территориальной и политической" и "не принадлежит ни части, ни какому-либо другому государству". Исключение было сделано для стран, "охваченных революцией и войной".
Если взглянуть на геополитическую стратегию, которая была мастерски заложена всей подготовкой Парижской мирной конференции, то бросается в глаза, что она является механизмом для достижения схемы Х.Маккиндера. Маккиндер был не пангерманистом, хотя его теорию использовал и К.Хаусхофер, геостратегом англосаксонских интересов. Поэтому при всей методологической и философской схожести его доктрины и теории пангерманистов, вся геополитическая стратегия Маккиндера направлена сразу и против России, и против Германии, предупреждая и их индивидуальное усиление, и их партнерство. Для этого необходимо обязательное разделение России и Германии "срединным ярусом" независимых государств Восточной Европы от Прибалтики до Черного моря, чтобы предупредить русско-германский контроль. Именно в этой связи он изрек хрестоматийные слова: "Кто правит Восточной Европой, господствует над Хартлендом; кто правит Хартлендом господствует над Мировым островом; кто правит Мировым островом, господствует над миром." Однако, независимыми малые государства на стыке соперничающих геополитических систем не могут быть, они - либо в орбите России, либо в иной конфигурации.
Какой может быть эта конфигурация - если не германской, что стремится предупредить схема Маккиндера, значит - англосаксонской. Но это, в силу удаленности Восточной Европы и Балкан от собственно англоасаксонских стран, может быть осуществлено только через блоки и союзы, через международные наднациональные институты, которые в зависимости от обстоятельств, политической и идейной конъюнктуры обретают разные формы: военно-политических стратегических союзов, универсальных организаций или систем так называемой коллективной безопасности. Причем, если Россия желает или готова войти в подобную систему, та перестает служить главной цели англосаксов, поэтому либо России отказывают, либо роль этих институтов блокируется или парализуется взаимоисключающими концептуальными основами, встречными политическими инициативами. Таким образом введение в действие доктрины самоопределения и мировой демократии как универсалистских идеологем неразрывно связано одновременным продвижением наднациональных структур. Так было и в первой четверти ХХ века.
Такой порядок был создан Версальской системой в 1919г. победившей Антантой, вернее ее англосаксонскими участниками. Франция, раздавленная войной, в то время больше всего заботилась не о новой архитектуре Евразии, а о репарациях и своей непосредственной границе с Германией, имевшей для французов прежде всего традиционное экономическое и военное значение. Ллойд-Джордж и Хаус-Вильсон были архитекторами этой конфигурации Европы, для чего было необходимо раздробление центральных держав - "Mittelmachte" и создание из Австро-Венгрии и западных территорий Российской империи буферных государств - лимитрофов. Цели стереть следы австро-германского присутствия на Балканах служило и образование Королевства сербов, хорватов и словенцев, в котором было заложена антиномия, так как для хорватов это было лишь временное решение. Как участник разгромленного германского блока, хорваты не могли рассчитывать на самостоятельное государство, а македонские националисты как всегда были принесены в жертву их хозяевами.
Такая новая архитектура Европы имела в качестве идейного обоснования соотвествующую политическую идеологию - "демократию и самоопределение. Многонациональными государствами были лишь Центрально- и Восточноевропейские. Поскольку Лига Наций отведет потом право на самоопределение лишь странам, охваченным войной и революциями, это означает, что для реализации геополитических конфигураций вроде описанной, фактически маккиндеровской, необходимы войны и революции, ибо они позволяют вводить доктрину демократического переустройства и самоопределения, позволяющие рассматривать всех участников войны и все границы затронутого войной ареала как чистую доску, требовать по окончании войны создания новых государств, в новых границах, и затем объединять их в союзы под эгидой англосаксов.
В это время за кулисами мировой дипломатии великих держав шла другая политическая работа с целью использовать мировую войну и революцию для иных целей. Когда Теодор Герцль - отец сионизма, посетил Россию и беседовал с министром Плеве, он прямо заявил - либо поддержка сионизма - идеи переселения евреев, либо революция, и даже пообещал призвать российских евреев воздержаться от революционной деятельности, которая, судя по этому, была ему в некоторой мере подконтрольна. Но гораздо более значительным были слова Макса Нордау, весьма авторитетной личности в еврейских кругах, который выступил на шестом конгрессе Всемирной сионистской организации. Случилось это после того, как Т.Герцль провалился со своей "программой-минимум", которая включала английское предложение Уганды в качестве места для еврейского государства, а также наивно требовала переговоров с русским правительством о полной эмансипации тех евреев, что захотели бы остаться в России.
За годы до выстрела в Сараево Макс Нордау дал "нужную" перспективу: "Позвольте мне сказать несколько слов и показать вам ступеньки лестницы, которые поведут наше дело все выше и выше: Герцль, сионистский конгресс, английское предложение Уганды, будущая мировая война и мирная конференция, на которой с помощью Англии будет создана независимая еврейская Палестина". В отличие от целей европейских держав Старого Света, только эта перспектива была полностью реализована в результате Первой мировой войны. Декларация Бальфура, признанная Францией и США, по настоянию Англии была целиком включена в текст Севрского договора как часть Версальской системы.
Версальския конфигурация соответствовала двум картам, которые закулисные круги опубликовали еще за несколько десятилетий до Сараевского убийства. Одна из них в 1888г. имела в качестве наименований "оставшиеся у немцев области", также все Балканы соединяла с дунайским регионом с "дунайско-балканский союз, вырастающий из предполагаемой войны", а также конфедерацию славян от Балтики до Черного моря вместо Российской империи. Еще одна карта, появившаяся в 1890г. в сатирическом журнал "Truth" практически представила карту Европы, к которой мы движемся в течение всего ХХ столетия, через войны, которые перекраивали Европу XIX века. В этой карте вместо Австрийской империи - республики, Германия сильно урезана по сравнению с XIX веком, Богемия - Чехия и другие мелкие восточноевропейские государства созданы на месте империй. На месте же России - указано - "Пустыня".
Это, в свою очередь, вместе с установленным на судебном процессе фактом, что Гаврила Принцип был масоном, укрепляет в мнении, что это покушение было нужно не столько Сербии, сколько тем, кому требовались условия для реализации всей концепции, что потом была объявлена как Программа из XIV пунктов, особенно ее пункта VI -го, расшифрованного в "Архиве полковника Хауза", и маккиндеровской Восточной Европы.
Следует особенно обратить внимание на тот факт, что концепция глобализации МО и ведущей роли англосаксов в них, выдвдинутая в программных документах после Первой мировой войны, не смогла получить полного воплощения всех ее аспектов и замыслов сразу. Борьба вокруг заключения Версальского мира, а затем вокруг его постепенного уничтожения, также послужила оформлению англосаксонских интересов в качестве основного инструмента и проводника новых многосторонних механизмов, за которыми стоят крупные финансовые и не только финансовые силы, не тождественные этим англосаксонским странам.
Бытие национального государства, не стремящегося к контролю над всем миром, противоречит планетарным доктринам. К ним не были готовы сами западные страны. Этот качественно новый этап Мирового восточного вопроса начался по окончании Первой мировой войны и занял все столетие, ибо новый порядок, порожденный войной и революцией в России, в целом оказался еще не достаточным для осуществления универсалистских проектов. Победа на короткий срок в самих США изоляционистов после Версаля говорит о том, что сами США в своем внутреннем положении еще не были готовы к задачам тех сил, что потом займут ведущее положение в американской финансовой и политической элите. Потребовались определенные усилия чтобы укрепить на американской политической сцене соответствующие круги для развития линии Хауза - Вильсона, и понадобился весь ХХ век для реализации замысла, опутавшего суверенные нации.
Этому процессу внутри самого Запада сначала стала мешать Германия своим дерзким желанием реванша, далеко превышавшего потери. Однако подлинными родителями Гитлера были англосаксонские силы, в отсутствие России на Парижской мирной конференции устроившие подлинный пир над пораженными Центральными державами, создавшие чудовищную Версальскую систему - зерно будущей войны, а также либеральная веймарская интеллигенция, глумившаяся над немецкой историей, духом, культурой. Прометеевский "сумрачный германский гений" родил в специфических условиях версальского унижения свой уродливый плод в виде германского нацизма, глубинной религиозно-философской основой которого было наступление язычества на христианство. Началась новая война, причем мешающий мондиалистским силам гитлеризм был специально направлен англосаксонской политикой на СССР, по извечной геостратагеме англосаксов.
Однако можно проследить, как пункт о самоопределении немедленно использовалася англосаксами при войнах и в момент послевоенного урегулирования. Примечательно, что этот тезис немедленно появился в "Атлантической хартии" сразу по началу войны, до того, как видны были какие-либо ее итоги. Атлантическая хартия провозгласила "право всех народов избрать себе форму правления, при которой они хотят жить". Народы никогда не испрашивали ни у кого разрешения как жить, следовательно, смысл такого провозглашения был в праве англосаксов быть арбитром и судить, являются ли суверенные государства угнетающими права своих народов или нет, и в право англосаксов оказывать на них давление, нарушая их суверенитет. США и Великобритания объявили о своем решении содействовать "восстановлению суверенных прав и самоуправления тех народов, которые были лишены этого насильственным путем".
Это было провозглашением права с момента войны признавать или непризнавать довоенные реалии в зависимости от интересов. Фактически это эвфемизм для объявления карты мира "чистой доской" и своего права "начертать судьбу населяющих ее народов".
Однако проект глобалилзации был спутан тем неожиданным продуктом, который произвела Россия из семени западного марксизма. Большевизм на русской почве начал мутировать и родил феномен СССР, в новой форме ставшей новым препятствием и противовесом Западу. После победы 1945 года эти начала были восстановлены до того предела, что в новом обличии СССР опять стал непреодолимым препятствием на пути Запада. Ялта и Потсдам были вынужденным порядком, который отражад победу СССР, этот порядок должен был быть устранен.
Важнейшим, хотя никогда вслух не произносимым итогом Ялты и Потсдама было фактическое преемство СССР по отношению к геополитическому ареалу Российской империи в сочетании с новообретенной военной мощью и международным влиянием. Именно это и определило неизбежность "холодного" противодействия этим результатам победы, восстановившим на месте России новую силу, способную также сдерживать устремления Запада. Можно сказать, именно это вызвало Фултонскую речь У.Черчилля. В политике США отчетливо стала проявляться их цель с 1917 года - непризнание любых форм восстановления преемственности российской истории. Вся послевоенная история и, что особенно доказательно, "перестройка" показала, что именно эти итоги были неприемлемы для англосаксонских интересов, а не страх перед идеей коммунизма и советскими танками в центре Европы. Западная политика в непосредственно послевоенные годы представляет собой продолжение западноевропейской стратегии, руководимой Б.Дизраэли на Берлинском конгрессе с целью свести к минимуму потенциал победы в русско-турецкой войне 1876-1878гг.
США вынужденно согласились на присоединение к СССР в результате победы новой территории - Калининградской области, не желали признавать восстановление Прибалтики. США сделали все, чтобы никогда не реализовались идеи Сталина вернуть Карс, Ардаган, оккупированные в 1918 году Турцией, о чем был поставлен вопрос советской делегацией на Ялтинской и Потсдамской конференциях: "В 1921 году," - говорил В.Молотов, - "турки воспользовались слабостью Советского государства и отняли у него часть Советской Армении ".
В русле главных побудительных причин мировой политики интересен сравнительный анализ эволюции в течение хода Второй мировой войны с 1942 - по 1945 гг. планов послевоенного устройства и отношений с СССР, разрабатываемых в британских и американских правящих кругах. Этому могут послужить впервые ставшие доступными важные документы из архива советской разведки, раскрывающие смысл и предыдущих известных документов, и подтверждающие наличие планов "холодной войны" вне зависимости от потенциального поведения СССР в отношении Западной Европы. Это три документа, касающиеся британских планов: меморандум министра иностранных дел Великобритании Идена от 28 января 1942г., письмо Идену английского представителя при временном правительстве Франции Д.Купера от 25 июля 1944 г. и ответное послание Идена и, наконец, документ "Безопасность Британской империи" от 29 июня 1945г. - доклад (меморандум) штаба военного планирования при Комитете начальников штабов Великобритании , который был положен на стол Сталину 6 ноября 1945г. за несколько месяцев до Фултонской речи У.Черчилля. Эти документы свидетельствуют об эволюции позиции британских кругов от преимущественного страха перед мощной Германией и, соответственно, отведения ей роли главного врага - к перенесению этой роли на СССР по мере его победного завершения войны.
В первом меморандуме Иден спокойно и без всякой идеологизированности рассуждает о планах англо-советского сотрудничества для котроля над европейскими реалиями и для недопущения германской гегемонии в будущем, что отражает еще видение мира в европейских критериях периода Первой мировой войной и дух Антанты. В этом плане 1942 года идея создания западноевропейского блока расценивается как крайне неплодотворная! Очевидна и недооценка финансовой и политической мощи США, которые очень скоро будут определять всю европейскую сцену.
Обращает внимание тот факт, что при анализе возможных условий со стороны Сталина, Иден предполагает совершенно естественным услышать требование закрепления западных границ СССР на 1941г. Более того, Иден расценивает такие потенциальные условия весьма умеренными, полагая нормальным со стороны Сталина потребовать много больше - "контроля над Дарданеллами... доступа к Персидскому заливу и Атлантическому океану с предоставлением русским норвежской и финской территории".
Иден в своих рассуждениях размышлял о несоответствии таких потенциальных условий Сталина принципам Атлантической хартии, в которую заокеанские мондиалисты уже включили пункты о самоопределении и отказе от территориальных приобретений, закодированные языком Хауза-Вильсона. Иден сам тут же признавал, что у Сталина был неопровержимый аргумент, что "он требует только того, что уже являлось русской территорией", что "Прибалтийские государства сами голосовали за присоединение к СССР", а "финская и румынская территория были предоставлены Советскому Союзу до договорам, законно заключенным с Финляндией и Румынией". Как этот прагматический анализ отличается от пропагандистских атак на СССР!
Через два года, когда исход войны был уже ясен, упомянутый Купер разбирает возможности британской политики уже для другой ситуации - "для предотвращения господства СССР на Европейском континенте", для чего одним из средств могло бы стать создание западноевропейского блока и "сильной и процветающей Польши". По его мнению потенциальная "могучая Польша", "помимо ненависти к России"... является единственным фактором, отделяющим Россию от Германии". Рассуждения Купера гораздо ближе к геополитическому видению мира периода "холодной войны" в то время как Иден в своем ответе все еще проявляет традиционное европейское мышление, по-прежнему полагая основой для послевоенного устройства "союз или тесное сотрудничество Великобритании, США и СССР". Допуская в принципе опасность того, что СССР будет проводить в Европе политику экспансии", он все же выражает уверенность, что политика, предлагаемая Купером, - то есть создание антисоветского западноевропейского блока "не уменьшит, а скорее увеличит эту опасность".
В 1942 и в 1944гг. во всех рассуждениях Идена СССР рассматривается чисто как геополитическая величина. Его коммунистическая доктрина как бы относятся к внутреннему делу СССР, имеющему значение вовне лишь в случае воздействия на международные действия. Это демонстрирует традиционный, а не мондиалистский подход кабинета Черчилля, цель которого - обеспечение интересов и позиций Британии, а не достижение общемировой идеологической цели, что вскоре проявится в политике атлантизма, где и Англии будет суждено сыграть уже идеологизированную роль. Но для этого потребуются другие деятели - носители мондиалистской третьесословной идеологии ХХ века, а не сэр Уинстон Черчилль, герцог Мальборо, человек имперского мышления, имевший дело еще с Великой Россией.
Возникает вопрос, известен ли был ему план Генри Моргентау, принятый вскоре в сентябре 1944г. на 2-й Квебекской конференции Рузвельта и Черчилля?
Генри Моргентау - министр финансов США, принадлежал, по-видимому, к тем же кругам, что в свое время и Хауз с Вильсоном, что можно сказать и в отношении Ф.Д.Рузвельта. После своей отставки Генри Моргентау в 1947-1950гг. был генеральным председателем сионистской организации "Объединенный еврейский призыв", а в 1951-1954гг. председателем совета директоров Американской корпорации по финансированию и развитию Израиля. Генри Моргентау был разработчиком программы послевоенной политики в отношении Германии для правительства Рузвельта.
Этот план Моргентау предполагал полное устранение Германии как исторического государства, ее расчленение на несколько мелких государств, децентрализацию, полную ликвидацию германской промышленности, интернационализацию Рурской области, превращение территорий, населенных немцами, в сельскохозяйственные придатки победителей. План этот представлял чудовищное даже по меркам прошлых веков возмездие не государству, а целому народу в его собирательном значении, как прошлым его поколениям, так и будущим, фактически вообще ликвидировал немцев как нацию и никак не вписывался в какую-либо "гуманистическую" идеологию ХХ века. Собственно говоря, это было не лучше, того, что готовили нацисты. Подобное отношение к побежденным можно лишь найти в Ветхом завете, либо в языческой истории, родившей слова vae victis! - горе побежденным!
Такой план, продиктованный, по-видимому, в большей степени религиозными, нежели политическими мотивами, тем не менее, был официально предложен Рузвельтом на Квебекской конференции и был принят! Но он не мог в сущности даже служить интересам реальных США, к тому же его нельзя было обосновать никакой пропагандой. Вскоре он был дезавуирован и США, и Великобританией. Об этом эпизоде, весьма характеризующем идеологическую атмосферу в правительстве Рузвельта, не любят вспоминать нынешние атлантические стратегии, говорящие о тоталитарном агрессоре СССР, несшем порабощение Европе, о мире, демократии, народах и о будущем, свободным от наследия войны.
После 1944 г. планы послевоенного устройства, изложенные в документе "Безопасность Британской империи" уже открывают период истории ХХ века, известный как "холодная война". Будучи директивой министерству иностранных дел и военным министерствам Великобритании, доклад официально называл СССР главным противником и, как пишет О.Царев, намечал ряд военно-политических мероприятий, которые позднее с удивительной точностью были реализованы Западом, а именно "установление особых отношений" с США и притягивание их к обороне Западной Европы, участие западноевропейских стран в защите Великобритании, создание блоков НАТО, СЕНТО и СЕАТО и сети баз по всему мир".
Этот документ еще был составлен с позиций так называемой Realpolitik и свободен от идеологических клише двадцатого века, отражая извечный подход Британии к обеспечению интересов метрополии через воспрепятствование преобладающему влиянию какой-либо европейской державы. В силу своей секретности он откровенен до такой степени, что не нуждался в обязательном обрамлении собственных интересов универсалистскими мотивациями в виде рассуждений о правах человека и борьбы демократии с тоталитаризмом.
Но в соответствии с изменившейся оценкой геополитической ситуации изменилось и отношение Великобритании к переговорам с СССР на Ялтинской и Потсдамской конференциях. Когда Молотов упомянул: "Что касается вопроса о проливах, то Советское правительство давно говорит о том, что конвенция в Монтре его не устраивает...", союзники уже в унисон выступили в поддержку Турции. Позиция СССР, которая еще два года назад в рассмотрении Идена казалась правомерной, ибо не требовала ничего более того, что было утрачено в ходе революции и иностранной интервенции, натолкнулась на самое жесткое противодействие уже и Англии, а не только США. Оно вскоре реализовалось в так называемой "доктрине Трумэна", окружившей все южные российские рубежи военными базами, и укреплявшей Турцию как будущий "атлантический" форпост.
Когда прозвучала Фултонская речь Черчилля, для Сталина, уже прочитавшего доклад "о безопасности", эта речь, потрясшая мир, была лишь соответствующим завершающим пропагандистским и идеологическим хлопком. В этой области ведущую роль уже перехватили США, которых уже не надо было притягивать - США сами подготовили почву для своего лидерства в новой политики и в новой идеологии - атлантической.
Этот механизм, состоящий из идеологической и реальной программ, сыграет свою роль в начале 90-х годов. Это позволяет назвать политику США в середине 90-х годов "неовильсонианской". Антиэтатистская философия права выдвинута в 80-90-е г. для весьма конкретной цели - разрушению СССР и Югославии, которая на глазах у США из некоторого противовеса Москве стала превращаться в антиатлантическую силу.
Российская внешняя политика в начале 90-х г. полностью восприняла доктрину единого мира, в котором целью и смыслом существования наций и государств объявлена "мировая демократия". Мыслители сахаровско-горбачевской школы выступили за глобальную вестернизацию "единого мира" под контролем мирового "демократического" порядка" с его институтами (ООН, ОБСЕ, Совет Европы). Эта линия получила конкретное воплощение в полном единении с США, которые под флером псевдогуманистической риторики вели совершенно реальную политику: давление, чтобы демонтаж СССР был произведен по республиканским границам и все народы, тяготеющие к России (кроме Белоруссии), были лишены правосубъектности, война "Буря в пустыне" с целью лишить Ирак роли региональной супердержавы, расчленение антиатлантической Югославии, использование согласия Горбачева на объединение Германии и вывод советских войск без закрепленных обязательств для расширения НАТО.
The U.S. "National Defense University" в 1996 перепечатал основной текст труда Х.Маккиндера с предисловием генерала Военно-воздушных сил США Эрвина Рокки - Президента этой организации. Рокки утверждает, что вся холодная война против Советов (1947-1991) была лишь промежуточной стадией, признавая великую борьбу сил океана за владычество над "Мировым островом". "Соображения региональной стратегии", по словам Рокки, побуждают державы НАТО "вновь опереться" на маккиндеровскую "классическую" формулировку геополитической войны за мировое господство.
В свете таких откровений идеологизация и мессианизм США, претендующих на выражение общемирового идеала, отождествление мира и себя, не может скрыть "Realpolitik", как в свое время за Программой В.Вильсона. США откликнулись на драматические события 1991 года в духе своей стратегии 1917-го и приветствовали разрушение державы советской теми же словами, что в начале века крах державы Российской. "Неовильсонианство" проступило в обещании США признать Украину, данном до референдума, и в признании Грузии до легитимизации власти в Тбилиси. Демонтаж СССР и создание новых субъектов международного права были проведены так, что народы, тяготеющие к России (кроме Белоруссии) были намеренно лишены правосубъектности.
То же испытала на себе Югославия. Были поспешно признаны Словения, Хорватия на основе права наций на самоопределение и положения о мирном изменении границ. Но территории Боснии и Герцеговины, Хорватии объявлены неприкосновенными на основе того же Акта - здесь был использован принцип нерушимости границ. Расчленение Югославии шло по тщательному плану, причем каждый раз задачей было заставить Белград прекратить помощь сербам в отделенных частях и вывести ЮНА. Так получилось с Крайной, затем с Боснией, наконец, наступил черед Косово, нужное для размещения баз НАТО.
Философия.
Зерном новой глобалистской доктрины права стало объявление национальных интересов и суверенитета государства второстепенными перед понятиями демократия и права человека. Но такая философия международного права противоположна классическим задачам внешней политики - обеспечивать суверенитет и добиваться внешних условий для воспроизводства из поколения в поколение целей и ценностей национального бытия и своей цивилизации. Новые категории выглядят универсальными, но они универсальны лишь по значимости для людей, но не по содержанию. Их толкование навязывается исключительно в категориях западноевропейского либерализма, выросшего из рационалистической философии Декарта, идейного багажа Французской революции и протестантской этики мотиваций к труду и богатству. Эта философия мировой политики ориентирована на глобализацию англосаксонского контроля. Отсюда следует ослабление роли национальных государств и суверенитета, рост влияния и прав наднациональных структур и международных механизмов, которые всегда служат чьим-то интересам
Центральной идеологемой нынешнего подрыва традиционного права и сознания стал тезис о так называемых правах абстрактного человека. Философия этого тезиса - логическое завершение идеи автономности от Бога человеческой личности, которая к концу Тысячелетия привела к полной атеизации и дегуманизации понятия человек, и низвел свободу к свободе инстинктов, что означает рабство духа, но человек только там, где дух выше плоти. Это подрывает не только двухтысячелетнюю христианскую культуру, но и саму основу человеческого общежития. Если земная жизнь высшая ценность, то мать не закроет собой дитя, муж отдаст жену насильнику, отечество защищать некому.
Эта концепция имеет глобальные следствия. Человек, свободный от ассоциаций с высшими духовными ценностями - религиозными, национальными, семейными, становится не гражданином Отечества, а гражданином мира, живущим по принципу "ubi bene ibi patria" - "где хорошо, там и отечество" - то есть "хлебом единым". Ему удобнее мировое правительство, а не правительство национальное. Нация перестает быть преемственно живущим организмом, связанным духом и историческими переживаниями, и превращаются в толпу - охлос, но за охлократией всегда стоит всесильная олигархия.
В конце ХХ века под эгидой англосаксонских интересов, ставших главным проводником мондиалистских идей в международных отношениях, реализуется в полной мере и план наднациональных институтов. Мондиалистские устремления проявились со всей конкретностью в политике многосторонних механизмов, на создание которых были затрачены в свое время огромные материальные и политические ресурсы. ООН и ОБСЕ, после самоустранения России как великой державы немедленно стали вести себя как мировое правительство, пользуясь универсалистскими постулатами их уставов. Однако эти международные структуры создавались, когда роль СССР исключала одностороннее давление, поэтому все уставы, хартии и резолюции содержат также и традиционные понятия о суверенитете и критерии многоипостасного мира, которые и сейчас при надлежащей политической воле способны ограничить давление на самостоятельные государства. Поэтому сохраняется возможность вернуть эти организации на рельсы многостороннего диалога.
Параллельно Запад создавал свои механизмы, особенно в неправительственной сфере, закладывая в них свою систему критериев с претензией на универсализм, идеологию единого мира. Роль этих органов росла от консультативных к указующим, что очевидно на примере Совета Европы, искусственно превращенного в могущественного наднационального арбитра. Сегодня этот IV "демократический" Интернационал" подвергает политическому остракизму неугодные страны и выдает лицензии на цивилизованность порабощенным нациям, состоящим из "свободных" индивидов. Еще большую опасность для мира представляют международные "трибуналы" - нелегитимные карательные органы мирового правительства. Россия, потеряв на определенном этапе волю и инициативу, стала заложником глобальной машины.
Хотя в официальной риторике мировых лидеров продолжают фигурировать прежние понятия, они становятся уже малосодержательными клише, рудиментами уходящей эпохи. В мире теперь только США единолично назначают критерии "правды", сами судят, сами принуждают и сами карают непокорных, объявляя их нецивилизованными, а значит подлежащими грубому давлению извне и лишаемыми защиты международными правовыми нормами.
Сегодня фантом "воли международного сообщества" прикрывает агрессию НАТО, этому служит и ООН. Но обе стороны медали - и присвоение Соединенными Штатами себе роли арбитра и универсальная эгида - это угроза понятию суверенитет, это конец эры государства-нации. Международное публичное право, в котором субъектом является государство, становится факультетом ненужных профессий. Малые государства, которые не имеют достаточной военной силы для защиты своей самостоятельности, существуют теперь лишь по милости США, демонстрирующие антихристианскую этику: государство - это мощь без скрупул, мораль - прибежище мелких государств.
На глазах закладывается новые идеологические основы миропорядка - акцент на примате "общемировых" интересов и ценностей над архаичными национальными, и парадоксальный возврат к идеологии "сверхгосударства" для избранных, однажды отчетливо сформулированной идеологами фашизма. Однако, ставя себя над международными законами, США сегодня провозглашают некое подобие доктрины Брежнева: защита демократии и прав человека - общее дело мирового сообщества. Философия либерализма извращается в тоталитарное мировоззрение, не терпящее сосуществования иных ценностей. Ясно, что любое государство, прежде всего, обязано проводить проамериканскую политику и не препятствовать планам овладения миром, иначе его демократия будет немедленно объявлена ненастоящей, а само государство фашистским. Вопреки псевдогуманистической пропаганде роль силы в международных отношениях чрезвычайно возросла, а карта Европы вновь стала зыбкой, ибо начат новый передел мира.
Как и сто лет назад Западу мешает существование сильного и самостоятельного славянского православного государства вне их контроля, ибо такое государство меняет соотношение сил в Европе. Однако изменилось соотношение сил в самом Западе, и Европа сама стала послушным инструментов англосаксов. Америке было необходимо возродить все традиционные противоречия и фобии между славянами и латинской Европой, при этом подчинить себе и славян и западноевропейцев.
Германия, которая не смогла удержаться от рецидивов антисербизма и соблазнов геостратегии Первой и Второй мировых войн, сделала ставку на хорватов, словенцев, настояла на их признании. Но Германия не учла, что на пороге ХХI века "центральные державы" никаких дивидендов не получат, и упустила величайший шанс для своей политики в юго-восточной Европе и для своей роли в мире. Вашингтону обязательно нужно было новое обагрение немецких рук сербской кровью, чтобы уничтожить возможность самостоятельного внутриевропейского диалога - трудного после 90-х годов, но не фатально бесперспективного. США нужно было, чтобы понятие "Mitteleuropa" сегодня вызывало в памяти лишь печально известные славянам кайзеровские планы "Дранг нах Зюден" и "нах Остен", чтобы Центральная Европа не стала одной из опор евразийского равновесия, которое не нуждалось бы в диктате вездесущих англосаксонских сил.
Сегодняшний передел мира доказывает, что не противоборство фашизма и коммунизма и не борьба демократии и тоталитаризма составляют суть истории ХХ века. Как идеологическая, так и геополитическая схема напоминает не только две мировые войны. Сегодня встают в единую логическую цепь и наполеоновское нашествие, и времена крестовых походов. Священная Римская империя германской нации обосновала служением Истине свою экспансию огнем и мечом. Сегодня М.Олбрайт без стеснения заявила, что США и НАТО будут защищать силой по всему миру "западные ценности". На самом Западе этим ценностям никто не угрожает, но в мире около пяти миллиардов людей исповедуют другие ценности, выросшие на иной религиозно-философской основе. Запад будет огнем и мечом просвещать всех, которым отказано в исторической инициативе. Поскольку Россия и славянство для Запада - это варварская "пустота", ее надо "колонизовать и цивилизовать", Европа франков идет на Европу славян, которых три века назад вытеснили из Киля и Магдебурга, а теперь убивают в родовом гнезде - на Балканах.
Новая геополитическая реальность - стара как мир. Линия проходит опять там, где многовековая экспансия Ватикана, Речи Посполитой и Габсбургов на определенном этапе разбилась о мощь российского великодержавия. Но в конце Тысячелетия оно было объявлено главной угрозой "правам человека". Под видом прощания с тоталитаризмом рухнула вся русская история - Ясский и Кючук-Кайнарджийский договоры, Ништатский мир и Полтава, а вместе с нею на глазах рушится все поствизантийское пространство. В вотчину Запада почти добровольно переходит Киевская Русь - колыбель русского Православия и символ византийской преемственности. Печальным знамением времени становится партнерство православной Грузии с атлантической Портой, а вход британских кораблей в Севастополь весьма многозначительно символизирует возвращение из прошлого Восточного вопроса. На этом апокалипсическом фоне сербское сопротивление - последний чистый и яркий язык пламени, вырвавшийся из гнилостного тления славянства. Кое-где вспыхивают маленькие очажки - православные греки жгут американские флаги, и их, как и сербов, немедленно объявляют коммунистами…
Но в этом переделе произошло окончательное замещение идеи Священной Римской Империи Германской нации идеей Pax Americana. Некогда великая Европа стремительно утрачивает роль явления мировой истории и культуры.
На пороге Третьего Тысячелетия вряд ли у кого-нибудь еще остались сомнения, что не российское великодержавие было угрозой стабильности и равновесию мировых сил и цивилизаций. Наоборот, Россия была единственным препятствием на пути к насильственной униформации многообразного мира в интересах мирового правительства, диктующего свою волю суверенным субъектам международного сообщества. Восстановить равновесие и обрести роль державы можно лишь, когда Россия смело и открыто примет навязанный ей вызов, однако для этого нужна мощь не столько материальная, как духовная.

http://users.iptelecom.net.ua/~kosovo/new_world_project.htm

ОТ МАНИЛЫ ДО ГАВАНЫ

Александр Дубина

Ленинская теория империализма стала достоянием истории, однако империализм в его классическом понимании остался. И тем не менее в работах Ленина содержалось рациональное зерно. Он, пожалуй, первым увидел качественно новый этап в развитии империализма, связанный со вступлением США в борьбу за мировую гегемонию. Он разглядел в испано-американской войне 1898 года первый вооруженный конфликт новой эпохи, обозначив ее, в угоду своей идеологической концепции, как первую империалистическую войну вообще, тогда как это была первая империалистическая война Соединенных Штатов. Методологические изъяны ленинской концепции повлекли за собой неверный исторический прогноз. «Если национальные войны XVIII и XIX веков ознаменовали начало капитализма, империалистические войны указывают на его конец», — утверждал будущий вождь мирового пролетариата. И был в корне не прав. Первая война новой эпохи стала не концом, а прологом к становлению и утверждению самого могущественного в истории человечества империализма. Добившись от Испании по Парижскому мирному договору передачи Пуэрто-Рико, острова Гуам (за 20 млн. долл.) и Филиппин, оккупировав Кубу, овладев Гавайями и Восточным Самоа, Соединенные Штаты стали мировой державой. С тех пор их роль на международной арене неуклонно возрастала.

Поводом для начала боевых действий против Испании стал взрыв американского броненосца «Мейн» на гаванском рейде 15 февраля 1898 года. Обстоятельства этой трагедии, повлекшей за собой гибель 260 моряков, не будут выяснены никогда. Но в Соединенных Штатах во всем обвинили Испанию, хотя никаких доказательств не предоставили. Американское общество впало в состояние воинствующего патриотизма — война стала неизбежной. 19 апреля конгресс США принял резолюцию, уполномочившую президента прибегнуть к помощи армии и флота. Два дня спустя президент Мак-Кинли отдал приказ о морской блокаде Кубы; одновременно командующий азиатской эскадрой в Гонконге получил предписание выйти к Филиппинским островам и захватить или уничтожить находившийся там испанский флот.

18 июля прошлого года в комитете по международным отношениям конгресса США состоялись слушания по теме «Интересы США в Центральной Азии». Главное место в них занял доклад представителя Фонда наследия Ариэля Коэна. Слушания прошли через два дня после подписания в Москве российско-китайского договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве. Отправной точкой доклада Коэна стала посылка о том, что в будущем соперничество за влияние в Центральной Азии, по всей вероятности, усилится. Российско-китайский договор, как отметил докладчик, «должен быть воспринят как сигнал Западу о том, что в евразийском балансе сил происходит важный геополитический сдвиг, могущий повлечь за собой серьезные последствия для Соединенных Штатов и их союзников».

Итак, цели были определены, враги названы. Открытым оставался вопрос о средствах достижения целей. Впрочем, открытым он оставался меньше двух месяцев. Хотели того или нет организаторы терактов 11 сентября, но они дали зеленый свет вооруженному вмешательству США в Центральную Азию. Лучшего предлога для военной акции, чем атака на Нью-Йорк и Вашингтон, невозможно и представить.

7 октября прошлого года началась первая глобальная война третьего тысячелетия. И она вовсе не завершилась после свержения режима талибов и уничтожения афганского гнезда «Аль-Каиды».

«Наша война с терроризмом началась должным образом, но она только началась. Эта кампания может и не закончиться под нашим наблюдением (до истечения президентского срока Дж. Буша. — Авт.), тем не менее она должна и будет проводиться под нашим наблюдением», — очертил обозримые перспективы США их президент в традиционном обращении к конгрессу «О положении страны». При этом глава Белого дома отметил глобальный характер войны. «Хотя наиболее очевидные военные действия предприняты в Афганистане, Америка действует повсюду. У нас теперь есть войска на Филиппинах. Мы должны сделать наши вооруженные силы более подвижными, чтобы направлять войска в любую точку мира максимально быстро», — поставил задачу Буш. И не преминул указать три такие точки: Северная Корея, Иран и Ирак, которые «спонсируют террор» и составляют «ось зла». Помните «империю зла» Рейгана? Почерк спичрайтеров республиканских президентов нисколько не изменился!

Однако изменился масштаб претензий Соединенных Штатов на мировой арене. Анализируя империализм США начала прошлого века, американские исследователи Скотт Ниринг и Джозеф Фримэн в своей, ставшей классической, книге «Дипломатия доллара» (1925 г.) отмечали «разбросанность боевых фронтов» Соединенных Штатов. Ниринг и Фримэн имели в виду Кубу и Филиппины. И теперь граница американских фронтов проходит по этой линии, охватывая практически весь земной шар. Но США необходимо устранить препятствия на своем пути.

Первое, и самое раздражающее, находится под самым боком — всего в 90 милях от США. Насаждающие во всех концах планеты лояльные по отношению к себе правительства, Соединенные Штаты вот уже более 40 лет не могут отстранить от власти режим Фиделя Кастро на Кубе. Не забыли о нем в Вашингтоне и в разгар афганской кампании. По очень странным на первый взгляд соображениям, американскую военную базу на Кубе — Гуантанамо — избрали местом заключения плененных боевиков «Аль-Каиды» и талибов. Вашингтон в очередной раз попробовал испытать нервы кубинцев. Они оказались крепкими. Пламенный Фидель не стал метать громы и молнии, ограничившись выдержанным заявлением. Более того, младший Кастро — Рауль, являющийся преемником брата и министром обороны, пообещал, что в случае побега будут отлавливать беглецов и возвращать их на базу.

Буш повторил свои угрозы в адрес Ирана, Ирака и Северной Кореи, потребовав от них «навести порядок в своем доме». Пожалуй, шансов попасть на стол к вспыльчивому дядюшке больше всех имеет Ирак. Именно его больше всех ругал американский президент. Тем более что Саддам Хусейн, словно дразня Вашингтон, объявил о сооружении в Багдаде памятника палестинской террористке. Но «проглотить» Ирак будет непросто. Американские политологи предупреждают, что Саддам может применить бактериологическое оружие.

В начале нынешнего столетия создалась уникальная ситуация — на роль всемирного самодержца претендует одна страна. Все остальные должны либо мириться с этим, либо довольствоваться ролью послушных вассалов. Но в том-то и дело, что «речь войны» вызвала возражения во всем мире. Министр обороны Франции Ришар заявил, что мнения союзников США могут сильно разойтись, если администрация Буша попытается свергнуть Хусейна с применением военной силы. О категорическом несогласии с высказываниями Джорджа Буша заявило министерство иностранных дел Китая. Президент России Владимир Путин сказал, что считает бесперспективной «любую модель, основанную на доминировании линии, исходящей из одного центра силы».

Как будут развиваться события дальше? Возможно, Соединенные Штаты и одержат еще несколько сомнительных побед в своей войне. Но рано или поздно нынешняя конструкция мира рухнет. «Восстание против международной гегемонии Америки неизбежно. В конечном итоге восстановится плюрализм, будут этого хотеть Соединенные Штаты или нет. В противном случае может разразиться конфликт с непредсказуемыми последствиями», — пишет обозреватель авторитетной International Herald Tribune Уильям Пфафф. С ним трудно не согласиться.

http://www.cn.com.ua/N201/opinion/imperialism/imperialism.html

Джон Беллами Фостер

ИМПЕРИАЛИЗМ И «ИМПЕРИЯ»

“Monthly Review”, декабрь 2001.

Эта статья основывается на докладе о книге Иштвана Месароша «Социализм или варварство» на Брехтовском форуме в Нью-Йорке 14 октября 2001 г.

Немногим меньше месяца назад, еще до 11 сентября, массовое выступление против капиталистической глобализации, начавшееся в Сиэтле в ноябре 1999 года и все еще накапливающее силы, как в Генуе 2001 года, показало противоречия системы с такой силой, как никогда ранее за многие годы. Но своеобразная природа этого выступления состояла в том, что концепция империализма была фактически предана забвению даже среди левых и заменена концепцией глобализации, провозглашающей, что исчезли некоторые худшие формы международной эксплуатации и конкуренции.

Растущая популярность понятия глобализации среди левых, не менее привлекательной и для правящих кругов, если судить по вниманию, уделяемому ей в СМИ, подтверждается на примере новой книги Майкла Хардта и Антонио Негри под названием «Империя» («Empire”). Опубликованная в прошлом году в «Harvard University Press”, эта книга была удостоена похвалы в таких изданиях, как «The New York Times” (в колонке редактора), журналах «Time” и «London Observer”. Хардт в качестве гостя появился на шоу Чарли Роуза. Основное утверждение книги - под влиянием информационной революции мировой рынок глобализируется, несмотря на попытки национальных государств помешать этому. Суверенитет национального государства размывается, и оно замещается новой возникающей глобальной властью или «Империей», рождающейся из «серии национальных и наднациональных организмов, объединенных единой логикой правления», без ясной международной иерархии (с. xii).

Соображения места не позволяют мне рассмотреть все аспекты приведенных здесь утверждений. Я прокомментирую только одно: предполагаемое исчезновение империализма. Термин «империя» в анализе Хардта и Негри относится не к империалистическому господству центра над периферией, но к всепоглощающей сущности, не имеющей территориальных ограничений. В период его расцвета, как они утверждают, «империализм был расширением суверенитета европейского национального государства за пределы его границ» (с. xii). Империализм или колониализм в этом смысле сейчас мертв. Но Хардт и Негри также провозглашают смерть нового колониализма – экономического доминирования и эксплуатации, осуществляемых индустриальными державами без прямого политического контроля. Они настаивают, что все формы империализма, поскольку они представляют собой оформление гомогенизирующих сил мирового рынка, обречены на смерть самим рынком. Поэтому Империя является одновременно «постколониальной и постимпериалистической» (c. 9). «Империализм – это машина глобальной неоднородности, соединения, регулирования и территориализации потоков капитала, блокирующая одни потоки и разрешающая другие. Мировой рынок, наоборот, предполагает однородное пространство нерегулируемых и детерриториализированных потоков… империализм стал бы смертью капитала, если бы не был исчерпан. Полная реализация мирового рынка с необходимостью предполагает конец империализма» (с. 333).

Понятия «центр» и «периферия», как затем отмечают авторы, сейчас бесполезны. «Из-за децентрализации производства и консолидации мирового рынка, международное разделение и потоки труда столь искривлены и умножены, что невозможно более разделять такие большие географические зоны, как центр и периферия, Север и Юг». Не существует «сущностного различия» между Соединенными Штатами и Бразилией, Британией и Индией, есть «только относительное различие» (с. 335). (1)

Исчезло и представление об американском империализме как центральной силе современного мира. «Ни Соединенные Штаты, и никакое другое отдельное национальное государство не может быть центром империалистического проекта сегодня. Империализму пришел конец. Ни одно государство не может быть ведущим в том виде, как были европейские государства» (с. xiii – xiv). «Война во Вьетнаме, - утверждают Хардт и Негри, - может рассматриваться как финальный момент в империалистической тенденции и точка перехода к новому режиму Конституции» (с. 178 – 179). Этот переход к новому глобальному конституционалистскому режиму демонстрируется войной в Заливе, в ходе которой Соединенные Штаты стали «единственной силой, способной отстаивать международную справедливость не во имя своих национальных мотивов, но глобального права…Американская международная политика защищает не империалистические интересы, а имперские [то есть, интересы детерриториализированной Империи]. В этом смысле война в Заливе действительно стала рождением нового мирового порядка, как и провозглашал Джордж Буш» (с. 180).

Империя, имя, которое они дают этому новому мировому порядку, - это продукт борьбы за суверенитет и конституционализм на глобальном уровне в век, когда стал возможен новый глобальный джефферсонизм, - экспансия американской конституционной формы в мировом масштабе. Авторы осуждают локальную борьбу против Империи, веря, что теперь возможна борьба только против формы, которую примет глобализация, - и согласно которой Империя будет действовать согласно ее обещаниям «осуществления глобальной экспансии внутреннего американского конституционного проекта» (с. 182). Их аргументы поддерживают усилия «масс противостоять Империи», то есть борьбу масс (multitudes) за возможность стать автономным политическим субъектом, которая, по их мнению, может происходить только в «онтологических условиях, представляемых Империей» (с. 407).

Таковы на сегодня наиболее модные взгляды. Теперь я хотел бы перейти к совершенно немодным. В отличие от «Империи», новая книга Иштвана Месароша «Социализм или варварство» («Socialism or Barbarism”), выражающая взгляды, которые во многих отношениях являются верхом непопулярности даже среди левых.(2) Вместо того, чтобы объявлять приход нового универсализма, потенциально рождающегося из процесса капиталистической глобализации, если только он примет правильную форму, Месарош утверждает, что сохранение системы доминирования капитала гарантирует совершенно обратное: «Несмотря на проводимую им в жизнь «глобализацию», неисправимо чудовищная система капитала структурно несовместима с универсальностью в любом осмысленном значении этого слова… не может быть универсальности в мире без реального равенства» (с. 10 – 11).

Для Месароша власть капитала лучше всего объясняется как процесс социального метаболизма сродни происходящему в живом организме. Он подходит к нему как к воплощению сложного набора отношений. Чего бы ни добивался капитализм в рамках «горизонтального» освобождения, все это отрицается доминирующим «вертикальным» порядком, всегда играющим ключевую роль. Этот первостепенный антагонизм означает, что «система капитала явственно соединяется в подобную джунглям систему противоречий, которыми можно более или менее успешно управлять, но никогда – разрешить» (с. 13). К принципиально неразрешимым в рамках капитализма относятся противоречия между: 1) производством и контролем над ним; 2) производством и потреблением; 3) конкуренцией и монополией; 4) развитием и недоразвитием (центром и периферией); 5) мировой экономической экспансией и капиталистической конкуренцией; 6) накоплением и кризисом; 7) производством и разрушением; 8) властью над трудом и зависимостью от труда; 9) занятостью и безработицей; 10) экономическим ростом и разрушением окружающей среды.(3)  «Совершенно немыслимо преодолеть хотя бы одно из этих противоречий, - отмечает Месарош, - не говоря уже о об их неразрывной системе, без утверждения радикальной альтернативы капиталистическому способу социального метаболического контроля» (с. 13 – 14).

Согласно его анализу, период исторического доминирования капитализма сейчас закончился. Капитализм распространился на весь мир, но в большинстве мест возникли только анклавы капитала. Теперь невозможно существование мира, «догоняющего» экономически развитые капиталистические страны, или даже устойчивые экономические и социальные улучшения на периферии. Условия жизни подавляющего большинства трудящихся ухудшаются во всем мире. Продолжительный структурный кризис системы, начавшийся в 1970-х гг., не дает капиталу возможности эффективно разрешать эти противоречия, даже временно. Внешняя поддержка, осуществляемая государством, уже не способна дать системе новый заряд энергии. Таким образом, все яснее становится «разрушительная неконтролируемость» капитала, разрушение им существующих социальных отношений и неспособность найти им устойчивой замены (с. 19, 61).

В основе аргументов Месароша лежит утверждение, что мы живем в «потенциально наиболее смертоносной фазе империализма» (такое название носит вторая глава его книги). Империализм, по его мнению, может быть разделен на три исторические фазы: 1) ранне-капиталистический колониализм; 2) классическая фаза империализма, описанная Лениным; 3) глобальный гегемониальный империализм с США в качестве доминирующей силы. Третья фаза начала утверждаться во время Второй Мировой войны, но «откровенно заявила о себе» с началом роста структурного кризиса системы капитала в 1970-х гг. (с. 51).

В отличие от многих аналитиков, Месарош утверждает, что американская гегемония не закончилась в 1970-х гг., хотя к 1970 г. США переживали относительный экономический упадок по отношению к ведущим капиталистическим государством в сравнении с 1950-ми гг. Скорее, к 1970-м гг., начиная с прекращения обеспечения доллара золотом (при Никсоне), относится первая осознанная попытка части американских правящих классов достичь глобального преимущества в экономической, военной и политической сферах – утвердить себя в качестве суррогатного глобального правительства.

Как настаивает Месарош, на текущей стадии глобального развития капитала «уже невозможно не признать существования фундаментальных противоречий и структурного ограничения системы. Это структурное ограничение проявляется в неспособности капитала образовать [глобальное] государство системы капитала как такового, которое увенчало бы его транснациональные устремления и существующие формы». Вот та ситуация, в которой «Соединенные Штаты, проявляя опасные наклонности, связанные с самонадеянным присвоением роли такого [всемирного] государства системы капитала, подчиняя себе, всеми возможными средствами, своих соперников» вступают на мировую арену как сила наиболее приближенная к «государству системы капитала» (с. 28 – 29).

Но Соединенные Штаты, хотя они и смогли приостановить падение своей экономики относительно ведущих капиталистических государств, не способны добиться достаточного экономического доминирования и, таким образом, управлять мировой системой – она остается неуправляемой в любом случае. И поэтому они пытаются использовать свою огромную военную мощь, что добиться глобального преимущества. (4) «То, что сегодня стоит на весах», по мнению Месароша, -

это не контроль над какой-либо частью планеты – безразлично, насколько большой – который терпел бы существование более слабых, но независимых соперников. Нет, речь идет о тотальном контроле над всей планетой одной экономической и военной сверхдержавы-гегемона. О контроле любыми средствами, находящимися в ее распоряжении, даже предельно авторитарными и, если нужно, военными. Вот чего требует конечная рациональность глобально развитого капитала в его тщетных попытках поставить под контроль свои неискоренимые противоречия. Проблема в том, что эта рациональность – это слово можно писать без кавычек, поскольку она полностью соответствует логике капитала на текущей исторической стадии его глобального развития – представляет собой и предельную историческую иррациональность, включая нацистскую идею мирового господства, потому что речь идет об условиях, необходимых для выживания человечества (с. 37 – 38).

Утверждение, что современный империализм, представленный прежде всего Соединенными Штатами, каким-то образом уменьшился из-за отсутствия прямого политического управления зарубежными территориями, свидетельствует о неспособности понять стоящие перед нами проблемы. Как отмечает Месарош, европейский колониализм захватил только малую часть территории периферии. Средства сейчас изменились, но глобальные достижения империализма даже значительнее. США сейчас оккупируют в форме военных баз зарубежные территории шестидесяти девяти стран, и это число продолжает расти. Более того, «увеличение разрушительной силы боевого арсенала – особенно катастрофического потенциала воздушного оружия – в какой-то мере модифицировало формы империалистического диктата над странами, которые должны быть подчинены [наземные операции и прямая оккупация больше не нужны], но не их суть.” (с. 40).

С распадом Советского Союза и концом «холодной войны» у империализма возникла необходимость в новых формах маскировки. Старые юридические оправдания времен «холодной войны» больше не срабатывают. Саддам Хуссейн, замечает Месарош, обеспечил новые оправдания, но только временно. Даже тогда Соединенные Штаты были вынуждены представить свое нападение под маской общего союза в интересах глобальной справедливости, хотя они выступали и как судья, и как палач.

Среди тревожных тенденций, отмечаемых в книге «Социализм или варварство» можно назвать: чудовищные потери среди иракского гражданского населения во время войны в Ираке и смерть более полумиллиона детей вследствие санкций, вызванных войной; нападение на Балканы и их оккупацию; экспансию НАТО на Восток; новую американскую политику, использующую НАТО как агрессивную военную силу, замещающую ООН; усилия США по дальнейшему подрыву деятельности ООН; бомбардировку китайского посольства в Белграде; укрепление японско-американского Соглашения по безопасности, нацеленного против Китая; выработка США агрессивных военных установок в отношении Китая, рассматриваемого в качестве зарождающейся сверхдержавы-соперника. С точки зрения долговременных тенденций нельзя гарантировать даже сохранения нынешней кажущейся гармонии между Соединенными Штатами и Европейским Союзом, поскольку США неумолимо следуют своему курсу на глобальное доминирование. Эта проблема не имеет решения в рамках системы на нынешней стадии развития капитала. Как отмечает Месарош, глобализация сделала глобальное государство императивом капитала, но неотъемлемые черты, присущие его социальному метаболическому процессу, требующие множественности капиталов, делают эту задачу невыполнимой. «Потенциально наиболее смертоносная фаза империализма» скатывается в замкнутый круг варварства и разрушения, порождаемый создаваемыми ею условиями.

Как эти два взгляда на глобализацию/империализм – крайне модный, заявляющий о рождении глобального суверенитета (называемого «Империей») и совершенно непопулярный взгляд, подчеркивающий «потенциально наибольшую смертоносность нынешней фазы империализма» - выглядят теперь, после событий 11 сентября и начатой с Афганистана глобальной войны против терроризма?

Казалось бы, можно сказать, что анализ «Империи» подкрепляется этими событиями, поскольку не национальное государство, а международные террористы из-за пределов Империи, бросили вызов рождающейся системе глобального суверенитета. В рамках этой точки зрения Соединенные Штаты в Афганистане можно рассматривать как осуществляющие деятельность «мирового полицейского» «не во имя своих национальных мотивов, но глобального права» - как Хардт и Негри объясняли действия США во время войны в Заливе. В большей или меньшей мере так объясняет свои действия и сам Вашингтон.

«Социализм или варварство», однако, предполагает совершенно иную интерпретацию, согласно которой американский империализм является центральным звеном террористического кризиса. Согласно этой точке зрения, террористические атаки на Всемирный торговый центр и Пентагон имели своей целью не глобальный суверенитет или цивилизацию (ведь это была не штаб-квартира ООН в Нью-Йорке), и, тем более, не свободу и демократию, как это провозглашают США, а символы американской военной мощи, и, таким образом, американской глобальной власти. Хотя эти террористические акты невозможно оправдать ни в каком смысле, они несомненно связаны с долгой историей американского империализма и стремлением США установить глобальную гегемонию – в частности, с историей интервенций на Ближний Восток. Более того, США ответили не процессом глобального конституционализма, и не в форме всего лишь полицейской акции, но империалистически, путем односторонне провозглашенной войны против международного терроризма и использования своей военной машины против правительства Талибана в Афганистане.

В Афганистане американская армия пытается уничтожить террористические силы, в создании которых когда-то сама принимала участие. Будучи далекими от того, чтобы придерживаться своих конституционных принципов на международной арене, США долгое время помогали террористическим группам, если это приносило пользу их империалистическим замыслам, и сами занимались государственным терроризмом, убивая гражданское население. Новая война против терроризма, как провозглашает Вашингтон, предполагает американские военные интервенции в многие страны помимо Афганистана, - Ирак, Сирия, Судан, Ливия, Индонезия, Малайзия и Филиппины сейчас рассматриваются как возможные цели для будущих интервенций.

Все это в сочетании со всемирным экономическим спадом и ростом репрессий в ведущих капиталистических государствах показывает, что «разрушительная неконтролируемость» капитала налицо. Империализм, в процессе препятствования самостоятельному развитию – то есть в увековечивании отсталости на периферии, породил терроризм, затронувший ведущие капиталистические государства, создавая спираль разрушения без видимого конца.
Поскольку глобальное правительство невозможно в условиях капитализма, но необходимо во все более глобализирующейся реальности современности, система, как настаивает Месарош, брошена в пучину «крайне жестокой власти одного империалистического государства над всем миром на постоянной основе, …абсурдный и неустойчивый путь развития мирового порядка» (с. 73).

Десять лет назад, рассматривая войну в Заливе, редакторы Monthly Review Гарри Магдофф и Пол Суизи, отмечали:
«Соединенные Штаты, кажется, встали на курс со смертельно опасными последствиями для всего мира. Изменение – это единственный бесспорный закон вселенной. Его нельзя остановить. Если удерживать общества [периферии капиталистического мира] от решения их проблем их же способами, они не решат их и способами, которые диктуют им другие. И если они не могут двигаться вперед, они обязательно будут двигаться назад. Именно это происходит сейчас в значительной части мира, и Соединенные Штаты, сильнейшее государство с неограниченными средствами насилия и правом им распоряжаться, кажется, говорят другим, что их судьба – принимать боль жестокого разрушения.

Альфред Норт Уайтхед, один из величайших мыслителей прошлого века, однажды сказал: «Я никогда не забывал об идее, что человеческая раса должна вырасти до какой-то отметки и затем угаснуть и никогда не воспрянуть вновь. Так случилось с множеством других форм жизни. Эволюция должна вести вниз, точно так же, как и вверх». Пугающей, но ни в коей мере не натянутой кажется мысль, что этот упадок произойдет именно на наших глазах в двадцатом первом веке.

Это, конечно, не означает, что упадок неотвратим. Но это значит, что события, происходившие последние полвека, и, в особенности, в последний год, содержат в себе такой потенциал. И также необходимо осознавать, что мы, американский народ, должны прилагать особые усилия, чтобы исправить эту ситуацию, ведь именно наше правительство ведет себя подобно Самсону в храме человечества» (The Editors, “Pax Americana,” Monthly Review, July-August 1991).

Последние десять лет только подтвердили общую справедливость этого анализа. По всем объективным стандартам, Соединенные Штаты – наиболее разрушительное государство на Земле. Они убили и подвергли террору больше людей, чем иные государства во Второй Мировой войне. Их способность к разрушению, по-видимому, неограничена и имеет в своем распоряжении любые мыслимые вооружения. Их имперские интересы, ставящие своей целью глобальную гегемонию, фактически не имеют пределов. В ответ на террористические атаки в Нью-Йорке и Вашингтоне американское правительство провозгласило войну с террористами, якобы находящимися в более чем шестидесяти странах, и устрашающие военные действия против правительств, укрывающих их. Преподнося это как только первую стадию в долгой борьбе, оно спустило с привязи свою военную машину в Афганистане, что уже привело к ужасным человеческим потерям, включая умерших от голода.

Можем ли мы рассматривать эти явления иначе, чем как рост империализма, варварства и терроризма – одно вскармливает другое – в период, когда капитализм, кажется, исчерпал пределы своего исторического развития? Единственная остающаяся в этих условиях надежда человечества состоит в восстановлении социализма и, что важнее, возникновении народной борьбы, направленной против Соединенных Штатов, чтобы удержать Вашингтон от продолжения смертельно опасных дел Самсона в храме человечества. Никогда еще слова «социализм или варварство», однажды пророчески провозглашенные Розой Люксембург, не вставали перед человечеством с такой настойчивостью, как в нынешние дни.
 

 1. Хардт и Негри обращаются к работам Самира Амина, особенно к его «Империи Хаоса» (Empire of Chaos) (Monthly Review Press, 1992) как ведущей альтернативной по отношению к ним (в отношении проблем центра и периферии) точке зрения на империализм/Империю. См. «Империя», с. 9, 14, 334, 467.

 2. «Социализм или варварство» и главная теоретическая работа Месароша «По ту сторону капитала» (Beyond Capital) были опубликованы в «Monthly Review Press”.

3. Это сокращенная и несколько измененная версия списка принципиальных противоречий из книги Месароша.

4. Американская стратегия установления глобальной гегемонии путем глобальной проекции своей военной мощи детально рассматривается в статье Дэвида Гиббса «Новый интервенционизм Вашингтона: американская гегемония и межимпериалистические столкновения» ("Washington's New Interventionism: U.S. Hegemony and Interimperialist Rivalries"), Monthly Review 53:4 (September 2001): 5-37 (См. также – Чалмерс Джонсон. Американская империя военных баз во всем мире. – прим. пер.).

Перевод Юрия Дергунова
http://www.left.ru/2004/10/foster109.html

США: имперские вожделения

Трагические события 11 сентября 2001 года среди сочувствия всего мира породили горький плод, воздействие которого становится все более значимым. В конвульсиях и в понятном желании отомстить злу американское общество обратилось к “сиренам” имперской опеки над планетой. Отношение самой страны к внешнему миру приобрело черты, которые одобрили бы Редьярд Киплинг и Теодор Рузвельт.

 В послесентябрьской Америке понятие “имперское мышление” сменило негативно-осуждающий знак на позитивно-конструктивный. История стала популярной наукой, обращение к Римской и Британской империям — захватывающим чтением, изучение латинского языка вошло в моду (даже “Гарри Поттер” переведен на латинский язык) и приобрело новый смысл, повсюду можно найти статьи о положительном воздействии на мир Пакс Романум, подтекст чего не нужно никому расшифровывать: новая римская империя пришла в современный мир — и мир должен найти в ней признаки и условия прогресса. Теперь Пакс Американа изживает, по крайней мере для американцев, свой негативный подтекст.

Посетившие Вашингтон после сентября в один голос указывают на новую ментальность “римских легионов”. Определяется “ось зла”, откровенно обдумываются операции типа удара по Ираку. Наиболее значительные “мыслительные центры” Вашингтона с готовностью обсуждают стратегию односторонних действий по всему мировому периметру. Тацит, крупнейший историк имперского Рима, почувствовал бы себя в своей тарелке. Сенаторы Маккейн (республиканский претендент в президенты в 2000 году) вместе с сенатором Либерманом (демократический претендент в вице-президенты в 2000 году) готовы обсуждать имперское строительство и всемерно помогать президенту Бушу-мл. в полицейских функциях, распространяющихся на весь мир.

В качестве интеллектуального лидера имперского строительства выступил наиболее престижный политический клуб страны, наиболее влиятельная организация истеблишмента — расположенный в Нью-Йорке Совет по внешним сношениям, параллельно с которым к имперским ценностям призвало так называемое “неоконсервативное” движение. Поворот охватил вовсе не только столичную элиту; изменение правил политической корректности ощутили на себе редактора бесчисленных газет и журналов повсюду между двумя океанскими побережьями.

Если обращаться к фигурам, формирующим идеологию американской империи, то первыми следует назвать имена бывшего советника президента по национальной безопасности Зб. Бжезинского, прежнего государственного секретаря Г. Киссинджера и прежнего заведующего отделом планирования госдепартамента С. Хантингтона. Все трое в свое время были выдвинуты на академическую и политическую арену У. Элиотом, который долгое время возглавлял Гарвардский университет (своего рода главный питомник правящей американской элиты) и в государственном департаменте президентов Кеннеди — Джонсона идейно оформлял вьетнамскую эпопею Вашингтона.

Зб. Бжезинский открыто определил Соединенные Штаты как современного имперского гегемона, с мощью которого никто не сможет сравняться как минимум в ближайшие двадцать пять лет. В серии статей, опубликованных в неоконсервативном журнале “Нэшнл интерест” (и сведенных в 2001 году в книгу “Геостратегическая триада”), Бжезинский призвал Америку блокировать “дугу нестабильности” в Юго-Восточной Европе, Центральной Азии и в анклавах Южной Азии, Ближнего Востока и Персидского залива. Целью он назвал захват “главного приза Евразии” — обеспечение того, чтобы никакая комбинация евразийских стран не смогла бросить вызов Соединенным Штатам. Главным препятствием реализации этой цели Бжезинский всегда называл нерасположенность американского населения связывать свою судьбу со столь далекими и переменчивыми странами. Сентябрь 2001 года снял это препятствие. Бжезинский с охотой рассматривает сравнения с Римской и Британской империями, с империей Чингисхана, подчеркивая, что по глобальности охвата и чисто физической мощи американская империя не имеет полнокровных прецедентов.

Множество статей Г. Киссинджера, его известное выступление в Королевском институте международных отношений (Лондон) имели под собой однозначную основу — мир нуждается в лидере, и лидер наконец решился. С. Хантингтон обозначил в качестве единственного потенциального противника Соединенных Штатов комбинацию “конфуцианско-исламских” стран, предсказал в качестве наиболее вероятного будущего противостояние Вашингтона с Пекином и Тегераном. Две главные угрозы Америке сегодня — демографический рост исламского мира и экономический рост Китая.

Все трое — Бжезинский, Киссинджер, Хантингтон — поклонники идейных построений сэра Халфорда Макиндера, постулировавшего необходимость контроля над “евразийским центром”. На обложке книги Хантингтона положительная рекламная оценка только двух политологических борцов — и это, разумеется, Киссинджер и Бжезинский. Сентябрь снял для троих преграды материальному воплощению их идей.

Имперская Америка опирается также на идеи П. Вулфовица, Р. Перла и У. Кристола. Вулфовиц еще в администрации Дж. Буша-ст. выдвинул “аксиому”, что Соединенные Штаты должны всеми силами противиться любым попыткам формирования в Евразии державы или блока сил, способного некогда бросить вызов Америке. Он — еще один признанный поклонник сэра Халфорда Макиндера. Став в 2001 году первым заместителем министра обороны, Вулфовиц деятельно реализует силовые основы военной политики США в глобальном охвате.

Базируясь на Американском предпринимательском институте (Вашингтон), Р. Перл возглавляет Совет оборонной политики — совещательный орган при министре обороны США, пользующийся всемерной поддержкой министра обороны Д. Рамсфелда. В этот Совет входят, в частности, Г. Киссинджер и бывший спикер палаты представителей Ньют Гингрич — вождь так называемой консервативной революции. У. Кристол — издатель газеты “Уикли стандарт”, органа неоконсервативной революции, авангарда откровенно имперского мышления. Столичная американская “Вашингтон таймс” пишет о существовании “огромного неоконсервативного заговора” внутри администрации Дж. Буша-мл. Газета называет в качестве членов этого “заговора” заместителя государственного секретаря Дж. Болтона, министра энергетики С. Абрахама, заведующего канцелярией вице-президента Л. Либби, нескольких спичрайтеров Белого дома.

Базовый обсуждаемый вопрос: как приложить грандиозную американскую мощь для блокирования опасных тенденций в глобальном масштабе? Сомнений в американских возможностях в данном случае не испытывает никто. Не будем заблуждаться, говорит президент одной из крупнейших коммуникационных компаний мира англичанин М. Соррел, “мир не глобализируется, он американизируется. Во многих отраслях индустрии на Соединенные Штаты приходится почти 50 процентов мирового рынка. Что еще важнее, более половины всей деловой активности контролируется (или находится под влиянием) Соединенных Штатов. В области рекламы и маркетинга эта доля доходит до 2/3. И посмотрите на сферу инвестиций. В ней доминируют огромные американские компании: Меррил Линч, Морган Стенли Дин Уиттер, Голдмен Сакс, Соломон Смит Барни и Дж.-П. Морган”. Все остальные американские и европейские фирмы поглощены этими гигантами американского делового мира.

Идейную схему американской империи полнее всего — и открыто — изложил 1 апреля 2002 года директор Отдела планирования государственного департамента Р. Хаас во влиятельном американском журнале “Нью-йоркер”. Суть вырабатываемой доктрины видна в самом названии статьи — “Ограниченный суверенитет”. Это предлагаемая доля прежних суверенных стран, подпадаемых под высшее руководство Америки, строящей “новый мировой порядок”, и фиксация новых имперских полномочий единственной сверхдержавы. Лицо, ответственное за планирование внешней политики США, пишет: “Суверенитет предполагает обязательства. Одно из них — оградить свое собственное население от массовой гибели. Другое обязательство — никоим образом не поддерживать терроризм. Если некое правительство не может выполнить эти обязательства, тогда оно само подрывает одну из основ своего суверенитета. Тогда другие правительства, и прежде всего американское, получают право вмешаться. В случае с терроризмом это ведет к праву на превентивную самооборону”. То есть, заботясь о своей безопасности, Соединенные Штаты провозглашают право военного воздействия на всякого, чьи действия покажутся Вашингтону подозрительными.

В самом влиятельном американском журнале “Форин афферс” (органе нью-йоркского Совета по внешней политике) за март — апрель 2002 года представляющий новую имперскую касту С. Моллаби помещает статью с характерным названием — “Вынужденный империализм”. Он пишет: “Может ли имперская Америка пойти на то, чтобы заполнить вакуум? Логика неоимпериализма слишком убедительна для администрации Буша, она не может сопротивляться этой логике... Хаос в мире является слишком угрожающим, чтобы его игнорировать, существующие методы обуздания этого хаоса оказались недостаточными... Пришло время империи, и логикой своего могущества Америка просто обязана играть лидирующую роль”. Моллаби призывает создать — здесь он предлагает все необходимые детали — некий общемировой орган, общемировое агентство, в котором доминировали бы США (следуя модели Мирового банка и Международного валютного фонда), который бы заменил неэффективную Организацию Объединенных Наций. Новый всемирный орган имел бы в своем распоряжении вооруженные силы, которые (под предлогом борьбы с хаосом) были бы достаточны для контроля над всей планетой. Этот орган “мог бы разместить силы там, куда бы их направил руководимый американцами центральный совет”.

Идея полыхнула по всему политическому горизонту. Встрепенулись все прежние адепты имперского активизма. Особенно ярок в сложившейся обстановке Р. Каплан. Он известен своими имперскими идеями давно, но в данном случае идеолога с известными взглядами вызвали в Белый дом, где он, попав в центр внимания, устроил президенту Бушу и его окружению популярный брифинг на тему мирового лидерства Америки и ее мировой империалистической гегемонии. На волне имперского подъема Каплан опубликовал в 2002 году книгу “Политика воинов: почему лидерство требует языческого этоса”. Это подлинный гимн Римской и Британской империям. Одна из глав посвящена “восхитительному” императору Тиберию, чей проконсул Понтий Пилат санкционировал распятие Христа. Но Каплан полон восторга: Тиберий иногда мог быть деспотом, но он “умело сочетал дипломатию и угрозы применения силы ради сохранения мира, благоприятного для Рима… В империи была положительная сторона. Она была в определенном смысле наиболее благоприятной формой порядка”.

Весной 2002 года газета “Нью-Йорк таймс” поместила серию статей “с мыслью об империи”. Наиболее впечатляющей является статья Ч. Краутхаммера: “Народ выходит из замкнутого пространства к мировой империи. Со времен Римской империи в мире не было такой мировой силы, которая доминировала бы в культурном отношении, экономически и в военном смысле”.

Не отстает и “Уолл-стрит джорнэл”, под заголовком “В защиту американской империи” помещая статью редактора М. Бута “Мы привлекательная империя”. Вашингтону следует оккупировать не только Афганистан, но Ирак и “другие беспокойные страны, которые вопиют о просвещенном руководстве”. Исследователи классической античности “могут возмущаться сравнением демократической Америки с тираническим Римом Августа и Нерона. Но имперский лагерь указывает, что, как ни неожиданно это сравнение, Америка ведет себя как побеждающая империя”.

В Лондоне солидная “Таймс” помещает статью гуру британского Форин-оффиса лорда Рииз-Могга, в которой этот знаток официального Вашингтона возносит президента Дж. Буша-мл. как “императора Августа”, который полон решимости сохранить и расширить Пакс Американа. Ему вторит Р. Купер из Форин-оффиса в “Обсервер” под заголовком “Почему мы все еще нуждаемся в империях”: “В Древнем мире порядок означал империю… Мы должны обратиться к жестким методам прежней эпохи — сила, превентивный удар, введение противника в заблуждение… Необходимость в колонизации велика столь же, как и в девятнадцатом веке… все условия для воцарения колонизации созрели. Мы нуждаемся в новой форме колониализма”. Введение к опубликованному на эту же тему памфлету написал премьер-министр Тони Блэр.

Даже те на Западе, кто полагается на “просвещенное руководство” Соединенных Штатов, начинают терять уверенность: “Соединенные Штаты оказались увлеченными собственным успехом, они не могут усмотреть надобности в подчинении своих интересов неким абстрактным общим принципам. Соединенные Штаты ревностно охраняют свой суверенитет и поведут себя как единственный арбитр, отделяющий правое от неправого”.

Нас не может не интересовать, каким будет в данной имперской структуре нового Рима — Вашингтона место России.

Анатолий УТКИН, директор Центра международных исследований Института США и Канады РАН, профессор, доктор исторических наук

http://www.russia-today.ru/2002/No_12/12_world_4.htm