·      К промыванию мозгов можно отнести и подделанную версию истории Америки и всего мира, которую они там официально "исповедывают" (ибо иначе это назвать нельзя). Из этой их истории пропадают целые войны, пропадает вся грязь и кровь. Например, бесполезно искать в американских документальных фильмах про Карибский кризис упоминание о подготовленном американцами вторжении в Кубу за год до начала установки советского (не только) атомного оружиа в этой стране. Факт просто выкинут. Выкинуто и упоминание о том, что территории СССР к тому времени были в пределах досягаемости американских ракет, а наши ракеты им никак не угрожали. Про эту двойную агрессию против нас не говорят, зато наши защитные действий представляются актами агрессии. Аналогично весь мир знает, что злые русские сбили корейский пассажирский самолёт в 1983 г., т. к. американцы стали вопить об "Империи Зла" СССР, убившей 269 ни в чём неповинных людей (на самом деле 17). Но они предпочитают помалкивать о сбитом ими в 1988 г. иранском воздушном лайнере и о многочисленных сбитых советских самолётах, в том числе одном пассажирском. Наше нынешнее проамериканское правительство тоже об этом помалкивает. После войны в оккупированной Японии погибло до 10 миллионов от голода. В три с лишним раза больше, чем в войну! Десять процентов населения. Об этом предпочитают не помнить ни нынешние японцы, ни американцы, безучастно взиравших на муки вчерашних камикадзэ. Сейчас они только похваляются, что спасли послевоенную Германию, но забывают упомянуть, что сделали это лишь из стратегических соображений, на зло Советскому Союзу, которому кормить вчерашних фашистов было не за что. Статьи об американских покойных лидерах зачастую напоминают сообщения о смерти Сталина: "Великий вождь и товарищ..." Их биографии напоминают жития святых, а портреты говорят о высоком мастерстве служителей администрации пользования "Фотошопом". В полной пафосы статье "Франклин Делано Рузвельт" из „Таймз“ читаем: "Когда Германия напала на Россию в 1941, Рузвельт вновь отвергнул преобладающее мнение изоляционистов...  Они утверждали, что Америка должна радоваться, наблюдая, как два ненавистных диктатора кромсают друг друга до смерти... Но Рузвельт настоял на включение России в договор по ленд-лизу. Только за первый год Америка послала тысячи танков, грузовиков, ружей и самолётов в Россию. Кроме того, были отправлены еда, одеяла, обувь в достаточных количествах для всей армии". (13) Автор скромно забывает упомянуть о завышенных ценах на все эти подарки, о том, что еда их была давно просроченная, а "тысячи ружей" - это просто несерьёзно. Автор не говорит и о том, что Америка всё-таки дала возможность "двум диктаторам кромсать друг друга до смерти" и влезла в войну в последний момент, только ради предотвращения оккупации Европы нашими войсками и чтоб поучаствовать в переделе мира. (13) 1944 - три недели спустя после высадки союзников в Нормандии, на Восточном фронте началась гораздо более масштабная операция "Багратион", в которой было задействовано более одного миллиона 600 тысяч советских солдат и офицеров, 26 тысяч артиллерийских орудий, четыре тысячи танков. Это невиданное по размаху в истории войн наступление, имевшее фронт в 500 км, заставило Гитлера спешно перебросить из Западной Европы элитные войска. По этой причине "американским и британским войскам не пришлось вести борьбу с отборными танковыми дивизиями вермахта". Тем не менее даже укрепление Восточного фронта самыми боеспособными частями не помешало частям Красной армии уничтожить 300 тысяч солдат и офицеров германской армии, окружить их большую армию в Прибалтике и выйти к воротам Варшавы. Однако в США мало кто слышал об операции "Багратион", хотя она нанесла силам Гитлера гораздо больший ущерб, чем операция "Оверлорд". Во время "холодной войны" было сделано все, чтобы принизить заслуги "солдата Ивана" в исторической битве против фашизма. Окровенно умалчивалось, да и сейчас умалчивается, что на каждого американского "солдата Райана" отдали жизнь 40 русских. Хуже того, на Западе освободительную армию СССР всячески пытаются представить в виде орды варваров, движимой только жаждой мести и примитивным русским национализмом.
(236)В американских учебниках, на телевидении, в газетах и в других средствах массовой информации никогда даже не упоминается, что фашисты уничтожали другие народы, кроме евреев. Видимо, для них славяне к людям не относятся. Кстати, упоминание об агрессии США в России в 1918-1920 годах (американцы высадились в Мурманске, Архангельске и Владивостоке) полностью изъято из всех основных американских учебников истории.(102) B американских школах все освоение космоса вертится вокруг «высадки на Луну». Ни слова о наших первых спутниках, о наших космонавтах, впервые в мире полетевших в космос. (171) Или вот ещё интересный пример. В амер. "документальном" фильме 1972 года Tragedy or hope, "Трагедия или надежда", авторы утверждают, что почти всё самое передовое в новейшей истории - автомобиль, поезд, самолёт, телефон, радио и т.д. - было изобретено и произведено в США. Забавно слушать такую аргументацию, что мол в то время, как Европа развивалась черепашьими темпами, Америка за какие-то 200-300 лет совершила такой скачок в развитии, что европейцам остаётся только завидовать. Как будто Америка не использовала достижения других культур и начала всё с нуля. Кстати, тем, кто забыл изобретателя радио, напоминаю, что это наш соотечественник Попов. И так, если хорошенько разобраться, окажется, что врут господа американцы. За явным недостатком великих достижений в прошлом приходится им выдумывать свою историю ради возбуждения чувства патриотизма у своих наивных сограждан.

·        «U571»—голливудская сага о Второй мировой войне — апофеоз традиции перекраивания истории на свой лад. В фильме рассказывается об одном из решающих событий войны — захвате немецкого шифровального кода Энигма, являющегося ключом к жизненно важной для союзников информации. Судя по кинематографической версии, союзниками были исключительно американцы. На самом же деле операция по захвату немецкой субмарины и шифровального кода Энигмы была проведена британскими моряками подводной лодки в 1941 году, еще до того как Америка вступила в войну. Если же верить фильму, то это сугубо американская операция, имевшая место в 1942 году. На экране эта операция подается как героический подвиг или, говоря языком Ричарда Слоткина, модель «хорошей войны». В фильмах о войне неминуемо содержится пропагандистский подтекст, эти фильмы всегда являются инструментами полемики о политике и морали. Как представляется американцам, две мировые войны, которые развязала Европа на своей территории, вынудили американскую мирную нацию начать решать проблемы Старого света с помощью военного вмешательства. Американская военная мощь, примененная в Европе, стала важным действием для сохранения и спасения мира. Из-за того что американская экономика, производство и военная мощь были решающими факторами в повороте хода войны, Америка стала победителем. Такое упрощенное видение истории отдаляет американские представления от европейских и создает почву для разногласий в послевоенном мире, особенно в эпоху холодной войны. (100)

·         Интересно, что, пока в России «страсти по истории» поутихли, переписыванием учебников истории занялись в США, в стране, которая по своим историческим корням и общественным устоям менее всего, казалось бы, была предрасположена к таким почти коммунистическим преобразованиям. Об этом феномене на страницах недавно опубликованной книги под апокалиптическим названием «Смерть Запада» говорит американский историк и политик Патрик Бьюкенен. «Еще не так давно каждый американский ребенок знал имена всех величайших путешественников, величайшим из которых по праву считался Колумб, открывший Америку во время одной из самых выдающихся экспедиций в истории человечества, – пишет Патрик Бьюкенен. – Однако ближе к пятисотлетнему юбилею открытия Америки произошла забавная вещь. Колумба подправили. Великого путешественника обвинили в том, что он принес в страну рабство и насадил на континенте беззаконие и расизм. ООН отменила празднование в честь юбилея открытия Америки, а Национальный совет церквей обратился к верующим с призывом не отмечать годовщину этого события, поскольку итальянский мореплаватель виновен в распространении на американском континенте геноцида, рабства, экоцида и эксплуатации». И это далеко не единственный пример. Подобные обвинения коснулись и отцов-основателей самой американской демократии. Так, совсем недавно законодательное собрание штата Нью-Джерси подавляющим большинством голосов признало Декларацию независимости «направленным против женщин и против чернокожих, чрезмерно восхваляющим Бога документом» и запретило учащимся средних школ читать и цитировать ее. Таким образом, борьба со своей историей в США принимает все более угрожающие масштабы. (192)

·         2001. Госдепартамент США отзывает книгу по истории, в которую попали документы, говорящие о том, что Соединенные Штаты сыграли существенную роль в уничтожении Коммунистической партии Индонезии (КПИ). Как свидетельствует книга, в середине 60-х гг. США передавали Джакарте списки руководителей и активистов КПИ, которые впоследствии были подвергнуты репрессиям и казням. Озабоченность госдепартамента вызвал том 17 из серии «Международные отношения Соединенных Штатов 1964-1968 гг.», посвященный Индонезии, Малайзии, Сингапуру и Филиппинам. В нем, в частности, содержатся документы и телеграммы из американского посольства в Джакарте, свидетельствующие о значительной поддержке, которую оказывали Соединенные Штаты антикоммунистическому движению в стране. Так, одно из писем посла США в Индонезии Уильяма Банди, датированное 2 декабря 1965 г., гласит, что Вашингтон предоставил правительству средства для ведения антикоммунистических кампаний. «Настоящим подтверждаю достигнутую ранее договоренность о предоставлении Малику (одному из сподвижников президента Сухарто) 50 млн. рупий, запрошенных им на проведение операций (антикоммунистического) движения», - говорится в письме. Как явствует из книги, помощь США была не только финансовой. Американские спецслужбы также передавали высокопоставленным военным чинам Индонезии списки руководителей и активистов КПИ. Один из документов свидетельствует, что эта информация «используется индонезийскими службами безопасности, у которых, по-видимому, наблюдается нехватка даже открытых сведений о руководстве Компартии». Списки активистов КПИ пришлись Джакарте весьма кстати. В этот период в стране началась кровавая антикоммунистическая кампания. Ее катализатором стало убийство в октябре 1965 г. шести генералов, выступавших жестко против Компартии. Военные возложили всю вину на КПИ и развернули широкомасштабную карательную кампанию. По некоторым данным, всего за несколько месяцев США выдали до пяти тысяч имен активистов компартии. В результате репрессий была, по существу, уничтожена Компартия Индонезии. При этом Вашингтон осознавал, что передаваемые им списки приводят к многочисленным человеческим жертвам. «Мы не знаем, насколько реальное число (убитых коммунистов) ближе к 100 тыс. или к 1 млн., но считаем разумным отклоняться в сторону меньшей оценки, особенно в ответах для прессы», - говорится в письме от 15 апреля 1966 г. из Джакарты в Вашингтон. Любопытно, что учебник включает письмо посла, в котором говорится: «Шансы на обнаружение или разоблачение в будущем нашей поддержки на данном этапе минимальны, как и любой другой нелегальной операции». Тем не менее книга, изданная Управлением правительственной печати (УПП) США, уже успела попасть в продажу и в библиотеки. Причем произошло это в весьма неподходящий момент. Недавно в Индонезии в должность президента вступила Мегавати Сукарнопутри - дочь основателя независимого индонезийского государства Сукарно, который, несмотря на все попытки, не смог эффективно противостоять антикоммунистическим репрессиям и в 1966 г. был вынужден передать власть Сухарто. Вину за «преждевременное» издание учебника госдепартамент возложил на УПП, которое якобы выпустило его без согласования со специалистами внешнеполитического ведомства. Управление, в свою очередь, заявляет, что разрешение госдепартамента получено еще в апреле текущего года. (217)

·      СЕТЛЕРЫ В БРИТАНИИ.  О статье Дж. Сакая «Поселенцы. Мифология белого пролетариата»

Отличная статья Сакая! Открывает много неизвестного об американцах и их психологии, корнях их расизма. В американских учебниках переезд первых американских поселенцев-англичан объясняют религиозно-этническими причинами. Сперва эти не приспособленные к физическому труду (это признаётся) довольно обеспеченные люди из "среднего класса", будучи пуританами, не уживаются с остальными англиканами в Англии, считая себя более правоверными христианами, и переезжают в более близкую им по религиозным воззрениям Голландию. Но там прожив 10 лет, они, дескать, испугались, что их дети забудут английский язык (как будто они сразу себе этого не представляли, тем более, что перейти на родственный голландский англичанам было нетрудно), и поэтому, мол, решили ехать в Америку. Теперь, благодаря Сакаю, стало понятно, что они не хотели работать в Голландии физически. Интересно было узнать, что англичане вообще презирали наёмный труд. Об этом - позднее. 

А теперь скажу, что американские учебники признают, что поселенцы с корабля "Мэйфлауэр", высадившиеся в Америке, очень страдали и умирали особенно первой зимой (здесь и снега-то нет почти!), так как не умели ни пахать, ни сеять, ни заготовлять дрова. Голодали, хотя повсюду ходили (и ходят по сей день) стада индеек. Как те два генерала в сказке Щедрина! Неудивительно, что захватив огромные земли, эти люди догадались воспользоваться трудом чёрных рабов из Африки. Простые английские крестьяне навряд ли знали о рабстве что-то. Только грамотные господа с Библией и прочими книгами о древности в руках могли додуматься возродить рабство через 1200 или более лет после того, как оно исчезло в Европе.

К сожалению, Сакай лишь говорит о том, что англичане презирали наёмных работников, но не исследует истоки этого, то есть он до основания изучил американцев, но не полностью – англичан. У него сетлеры - это только американцы, выходцы из Англии. Но сами англичане тройные сетлеры. Самый первый слой англичан – англы, саксы и юты, родичи голландцев и северных немцев (нижних саксонцев) в 5 веке приехали в Британию именно как коварные сетлеры. Их призвали на помощь кельты-бритты, которые с трудом сдерживали натиск неких таинственных пиктов, живших на северо-востоке острова, и скоттов (шотландцев-кельтов). Англосаксы приехали, чтобы не возвращаться: на кораблях они везли не только воинов, но и свои семьи и даже овец и коров! Поняв, что бритты ослаблены войной, они, отразив пиктов, изгнали бриттов в Уэллс, а в основном – на север Франции, на полуостров, который с тех пор стал называться Бретанью, а новые жители – бретонцами (местные жители были тоже кельты).  Таким образом, в Британии, которая стала называться Англией, появились первые германцы-сетлеры, которые вели себя именно так, как спустя 1200 лет стали вести себя английские сетлеры в Америке. То есть сгоняли с земель, истребляли и порабощали местное кельтское население. В дальнейшем ту же политику они, уже став после дальнейшего этногенеза англичанами, проводили и в кельтской Ирландии, практически уничтожив местный язык.

Но уже в 8-м веке их, в свою очередь, завоёвывают скандинавы-датчане или даны (переселившиеся из Швеции – после ухода в Британию ютов – в Ютландию, которая с тех пор стала называться Данией). Датчане оккупировали юго-восток Англии и безжалостно расправлялись с англосаксами, проводя ту же сетлерскую политику. 

И наконец в 1066 году Англию захватывают скандинавские родичи датчан норманны, но переселившиеся не сразу из Скандинавии в Англию, а сперва захватившие полуостров на севере Франции, который по их имени стал по сей день называться Нормандией. Прожив там свыше 200 лет, норманны перешли на старофранцузский язык и даже создали богатую франко-норманскую литературу на этом языке. Все эти века они терроризировали Францию, то есть вели себя, как сетлеры. И когда они захватили Англию, это был типичный сетлерский захват, когда земли и крестьяне англосаксонских помещиков были отобраны у них норманнами, и крепостными стали не только крестьяне-англосаксы, но и их бывшие господа. Поэтому некоторые помещики, подобно пушкинскому Дубровскому, вместе со своими крестьянами стали партизанами. Видимо, таким был и Робин Худ (Гуд), которого норманны в историческом предании «переделали», разумеется, в разбойника, правда, благородного, и, похоже, перенесли в более позднее время Ричарда Львиное Сердце. Хотя и при Ричарде англичане ещё делились на англосаксов и господ-норманнов. Норманны вели себя с жестокостью именно сетлеров и проводили именно такую политику. 

В течение 200 лет они пытались навязать народу Англии старофранцузский язык в качестве государственного, но в конце концов очередной король признал государственным английский, так как «народ не понимает французского». Но английский к этому времени был уже ломаным языком англосаксов, который «поломали» норманны, внеся в него к тому же 70 процентов старофранцузских слов (основа языка осталась германской: основной словарный фонд, грамматика, увы, упрощённая, и  фонетика). Таким образом, в Англии последние сетлеры-норманны стали правящим классом страны, а прежние германоязычные сетлеры из англосаксов, ютов и датчан стали в целом (возможно были исключения) крепостными крестьянами и средним городским населением – ремесленниками, торговцами, подмастерьями и слугами. 

Все эти люди привыкли господствовать. Даже те, кого поработили, были прежде господами и продолжали относиться по-расистски к остаткам кельтского населения острова в Уэльсе и Шотландии, а потом и в Ирландии. Именно поэтому, как мне кажется, все англичане старались быть хоть маленькими, но хозяевами («мистерами», в то время как «сэрами», то есть «рыцарями» перевоначально были только захватчики-норманны) и с ненавистью, как к нелюдям, относились к наёмным работникам. Этого не было в такой степени остроты в континентальной Европе и в России. У нас, как к обычной скотине, относились к крепостным, но не к свободным горожанам или, как они назывались, к мещанам (от более старого слова «место» – город. Городом же была огороженная крепость в центре города, кремль. Так у поляков и чехов теперь. Отсюда наше слово «предместье»). 

Исходя из всего сказанного, можно судить, что переселение в Америку было не новым неизведанным делом для англичан, а лишь их четвёртым, заокеанским сетлерством или колонизаторским завоеванием, осуществлённом, в первую очередь, достаточно богатыми и грамотными буржуа и мелкими дворянами. 

Наконец, надо не забывать, что захват колоний в других частях света производился англичанами тоже по-сетлерски. Похоже, теперь США  начинают подобную экспансию во всём мире. Чем американская база в Косово не старый американский форт для атак на индейцев? Причём коренное население уже из Косова изгнано. Очередь за другими странами. Янки уже в Афганистане и в Средней Азии. Готовится долговременная (думаю, навсегда) оккупация Ирака, захват 1/2 мировой нефти и нефтяной диктат всему миру, развал России и других стран, живущих за счёт поставок нефти, путём сильного сбивания цен на нефть на мировом рынке.

Константин Ковалёв.  (156)

·         Мифы Войны 1861-1865 гг.

Гражданская война 1861-1865 гг. в Америке закончилась больше 130 лет назад. Однако мало какое событие может соперничать с ней в популярности среди американцев. О войне написаны десятки, если не сотни тысяч книг, число статей не поддается учету, некоторые понятия времен Войны вошли в английский язык и стали идиомами, прочно закрепившись в сознании американцев. Человек, принявший капитуляцию Юга стал президентом и удостоился чести попасть на 50-долларовую банкноту. Вокруг войны возникло множество хобби, целая индустрия бизнеса, такая как, например, торговля сувенирами, книгами и подлинными вещами времен той эпохи, обязана ей своим возникновением.

На первый взгляд трудно понять, почему она занимает такое место в сознании американцев. В истории Америки случались события, оказавшие на ход ее развития не меньшее влияние. Но если мы оценим масштаб той войны (особенно по меркам того времени), число погибших и раненых, масштабы разрушений и тот эффект, который война оказала на политическую, экономическую, социальную и культурную жизнь страны, тогда станет понятно, почему эта война до сих пор живет в умах людей.

Как и любое другое (даже мало-мальски значимое) историческое событие, Война, на первый взгляд, изучена вдоль и поперек. О принципиальных фигурах той войны написано множество работ, о ходе боев и отдельных сражениях опубликовано столько работ, что их можно измерять вагонами. В интернете (в американской его части) электронные конференции о войне – одни из самых оживленных. До сих пор споры о ней ведутся и будут продолжаться еще очень долгое время.

Как однажды заметил Уинстон Черчилль, назовите мне проблему, и я представлю по ней две диаметрально противоположные точки зрения. Любое историческое событие можно трактовать по-разному, что и происходило, происходит и будет происходить. Любое историческое событие порождает массу легенд, слухов, рассказов и бесчисленное количество противоречий. Иногда интерпретация того или иного события становится настолько сильна, что превращается в официально принятую точку зрения. То же самое происходит и с мифом. Есть изречение – легенда – это сплетня, возведенная в абсолютную степень.

Иногда (увы, довольно часто) миф становится общепринятым фактом, и позднее уже мало, кто задумывается над самим фактом и не интересуется, а как оно было там на самом деле. Человек же устроен так, что ему гораздо удобнее воспринимать то, что ему хочется, нежели то, что является правдой. (У А.С.Пушкина: «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман»). Почему случается именно так – тема отдельного исследования. Для того, чтобы это произошло необходимо условие - всеобщая вера в то, что это (событие) произошло именно так, а не иначе. Даже позднейшие события, произошедшие относительно недавно, вызывают массу различных толкований. Пример тому - события последних 15 лет, имевшие место в Советском Союзе, а позднее в России, трактующиеся с диаметрально противоположных точек зрения.

Когда речь заходит об истории более отдаленной, в дело вступает масса факторов, усложняющих восприятие истории. В случае с историей Гражданской войны это проявляется достаточно сильно. Можно привести в пример генерала Роберта Эдварда Ли, ставшего своеобразной иконой для американцев. О нем был сотворен необычайно устойчивый миф, и по сей день воспринимающийся как абсолютная истина, и попытки его развенчать как правило успеха не имели (за редким исключением). А ведь речь идет об одном человеке. Что уж говорить о событиях, в течение четырех лет сотрясавших страну. Но все же можно рассмотреть некоторые наиболее устоявшиеся в общественном сознании мифы о той войне.

К слову сказать, первое из наиболее прочно засевших в умах неправильное мнение, это, как ни странно, само название войны. В силу ряда причин и для удобства терминологии был принят термин «Гражданская война». Более полное ее название «Гражданская война Севера и Юга 1861 – 1865 гг.» Уже в этом кроется самая первая ошибка. Военно-энциклопедический словарь (М.,1983 г.) так трактует понятие «гражданская война - организованная вооруженная борьба за государственную власть между классами и социальными группами внутри страны» (с.207). В Большой Советской Энциклопедии (М.1979г.) при всей ее идеологизированности определение "гражданской войны" приводится теми же самыми терминами. Особо выделим здесь слова «борьба за государственную власть». Так вот, в Гражданской войне 1861-65 гг. Юг не стремился захватить власть и свергнуть правительство Линкольна, как ни странно это звучит. Более правильная терминология в отношении той войны будет Война между Штатами, Война 1861 года, Мятежная война, Война за независимость Юга. На Юге США в ходу термины также «Война», «Война сецессии», «Обреченное дело», «Великая Неприятность». Соответственно, употребление самого термина Гражданская война по отношению к событиям 1861 года некорректно. Известно, что название зачастую определяет суть. В данном случае суть определена неверно, ибо Юг воевал за независимость, за свой собственный образ жизни, а не преследовал экспансионистские цели. Из этого вопроса явно вытекает другой – о целях войны. И он, пожалуй, являлся самым сильным мифом о той войне, Если спросить любого человека о том, почему воевали Север и Юг, за крайне редким исключением ответ будет наподобие такого: «Север сражался за освобождение рабов, а Юг хотел всех поработить». На этом заблуждении, увы, построена история той войны. Проще говоря, господствует всеобщее убеждение, что война была по поводу рабства. Но вот это-то и в корне неверно.

Попробуем детально рассмотреть этот миф. Все политические системы имеют мифы (и должны иметь, потому что это sine qua non), которые бы оправдывали их существование. Они (мифы и верования) необходимы, чтобы государство сохраняло контроль над умами своих граждан. Все аргументы, используемые для оправдания существования государства, в той или иной степени основаны на мифе, без которого самое бытие государства как аппарата становится затруднительным. В сегодняшнем мире две основы любого мифа – наука и история. Пропагандисты (назовем их как угодно – журналисты, редакторы, писатели, ученые, политики) используют мифы, сотворенные обществом и творят новые, чтобы большинство граждан придерживались установленного порядка и оставались лояльными своему государству.

Джек Лондон сделал крылатым выражение: «Победитель получит все». Победитель в войне 1861-65 годов действительно получил все, в том числе и право переписывать историю (право, подкрепленное силой) и утвердить ее в качестве официальной истории. В принципе, в этом нет ничего удивительного. На протяжении всей мировой истории именно так все и происходило. В данном же случае, переписывание и утверждение истории было необходимо было для оправдания начала и хода войны, в т.ч. и военных преступлений. Нарушение конституционных принципов, попрание гражданских свобод, нарушение права на жизнь, частную собственность – такие вещи трактуются, как правило, однозначно. В случае с Войной 1861 г. они были официально призваны быть необходимыми, чтобы сохранить Союз (миф!), освободить рабов (миф!), и сохранить единое законное правительство (еще один миф!). Президент Конфедеративных Штатов Америки Джефферсон Дэвис предсказывал, что если Юг проиграет войну, то Север будет писать ему историю. Так и получилось.

Итак, первейший миф о Войне 1861 – это тот, что война была «по поводу рабства». Опровергнуть это также трудно, как объяснить средневековому крестьянину, что земля круглая и вращается вокруг Солнца. Он просто не поверит по той простой причине, что «все знают, что это не так». В данном случае «все знают», что в Войну 1861 сражались из-за несчастных рабов. Правда еще 500 лет назад «все знали», что есть ведьмы, а по ночам на кладбище ходят вампиры, а за океаном есть земля, где живут драконы и т. д. Так что аргумент «все знают» нельзя рассматривать в качестве научного.

Перед Войной 1861 была опубликована книга Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома». Книга, к сожалению, талантливо написана. А, как известно, с талантливо написанным бороться значительно труднее. Более лживой книги о предвоенном Юге трудно найти, даже если искать специально. Но почему-то всякий раз, когда заходит речь о Войне 1861-65 гг., она всплывает на поверхность, как один из аргументов. Странное дело, почему, например, роман А.Толстого «Петр I» не используется в качестве исторического источника, а вот эта книга – пожалуйста. Могут возразить, что, мол, Бичер Стоу была современником и, де, знала прекрасно свое время. Увы, сие трудно признать правдой. Б.Стоу принадлежала к аболиционистам, причем, к наиболее одиозным кругам этой группы. И в своей книге она прежде всего выражала мнение этой части общества, что именно она сама думала о Юге, и то, что от нее хотели услышать.

Важным моментом является здесь информационная неразвитость американского общества в те годы. Современных средств массовой информации, делающих доступным человеку любые события в какой бы то ни было точке земного шара не было и в помине. Ключевыми источниками влияния на общество в информационном плане являлись газеты, книги и проповеди священников. Объективными источниками их нельзя назвать при всем желании. Слова Ленина, что газета – это коллективный пропагандист и организатор, верны и по сию пору, а уж в то время они были актуальны, как никогда. Газеты выражали (и будут всегда выражать) определенную точку зрения. Любая книга – это прежде всего выражение точки зрения писателя. А проповедь священника субъективна изначальна, какими бы замечательными убеждениями они не были продиктованы.

Для любого здравомыслящего человека рабство, по меньшей мере, неприемлемо из-за ситуации, когда один человек силой лишает другого основного права – на свободу. Для человека верующего – рабство неприемлемо прежде всего по моральным соображениям и вполне естественно вызывает реакцию отторжения. Влияние же церкви на ход жизни обычного человека (особенно в те годы) в Америке было огромно. Таким образом, совпадение интересов различных групп и талантливо поданное искажение, привело к тому, чего и добивались - к формированию общественного мнения на основе мифа.

Аболиционисты в предвоенной Америке вовсе не были так многочисленны как принято было считать. Их собрания и митинги собирали значительные аудитории, но основную массу такой аудитории составляли обычные граждане, которые были солидарны с аболиционистами по вопросу о том, что рабство – это плохо. Аболиционисты, как и всякие фанатики своего дела, не гнушались принципа: «Все средства хороши в борьбе за наше дело» На своих митингах они выдумывали порой просто чудовищные истории о том, что творится на Юге. В частности о том, что на плантациях есть специальные фермы-бордели по воспроизводству рабов и т.п.

Аудитория же верила в это по двум причинам. Во-первых, человек по сути своей склонен верить в необычайное, Во-вторых, потому, что такие изречения вещали люди, авторитетные для аудитории или, в крайнем случае, неизвестные, но с молчаливого одобрения авторитетов. О том, что это являлось ложью и в голову никому не могло прийти.

Итак, общественное мнение утвердилось в той точке зрения, что рабство - это плохо. И практически все соглашались, что с этим надо что-то делать. Но дело в том, что никто не хотел делать «это что-то». И уж конечно никто не стремился давать рабам (читай - неграм) равные права. Рассмотрим это на примере самого видного «освободителя» Авраама Линкольна. При упоминании его имени обычно срабатывает ассоциация – Декларация об Освобождении. (Правильнее ее будет называть «Прокламация» - The Emancipation Proclamation). Но, если копнуть поглубже, то выясняется что с текстом Прокламации мало, кто знаком. Если ее внимательно прочитать, то выяснится, что это всего лишь одна из мер ведения войны, призванная обелить вторжение северян на Юг. (Да, Юг первым начал военные действия, но именно Север отправил свою армию в южном направлении, чтобы разгромить восстание). Правда состоит в том, что Прокламация не была предназначена для освобождения рабов. В ее тексте говорится, что объявлены свободными те рабы, которые находятся «в штате или части штата, население которых находится в состоянии мятежа против Соединенных Штатов». Другими словами, Линкольн объявил свободными тех рабов, чью территорию пребывания он не мог контролировать. Поскольку любой закон, не подкрепленный силой превращается в пустой звук, именно таковым и явилась Прокламация. Но, что же по поводу остальных рабов? Тринадцать приходов Луизианы и 48 графств Виргинии (позднее означенных как штат Западная Виргиния) были особым образом исключены из этой Прокламации, оставлены в том порядке «как если бы Прокламация не была опубликована». Эти территории находились на тот момент под контролем Севера, и освобождения рабов там не произошло. Вопрос – что мешало Линкольну провести этот закон в жизнь и освободить всех рабов на оккупированных федеральными войсками территориях если все условия тому благоприятствовали? Пожалуй то что Прокламация преследовала иную цель нежели дарование свободы рабам, а именно – экономическая диверсия против Юга. Понятно, что на Юге никто не собирался объяснять неграм смысл Декларации, негры просто слышали о «слове массы Линкума», о том что все негры будут свободными, они называли это день Юбилея. Но если раньше с Юга негры бежали и это можно было сравнить с протекающей крышей, то теперь уже хлынули ручьи которые в конце концов соединились в поток. Декларация подрывала тыл Юга экономически. Понятно, что когда все здоровые мужчины на фронте а дома остались старики, женщины, дети и те кто по каким-либо причинам не смог воевать, то ситуация когда негры бежали Югу ничего хорошего не принесла.

Нельзя сказать что Декларация ознаменовала коренной перелом в ходе войны, как это оценивал Карл Маркс. На самом деле в Европе о Гражданской войне в США думали не так, как считал Маркс. Заокеанские события Европу интересовали, но на войну не смотрели как на событие эпохальное. Маркс же писал, что это великая революционная война, которая окажет великое всемирное историческое значение на весь мир и всячески приветствовал Декларацию Линкольна об освобождении рабов, называя эту «войной по-революционному». Возникает вопрос – а что значит война «по-революционному»? В переводе на обычный язык - это значит «война без правил». Естественно, человек воевал всегда, с того момента, как он превратился в человека. Возможно, война заложена в самой природе человека, он воевал, воюет и наверное будет воевать еще очень долго. Но за это время был выработан какой-то свод законов, правил ведения войны, которые со временем видоизменялись. Естественно, появлялось новое оружие, возникала гонка вооружений, продолжающаяся по сей день. Но тем не менее определенные правила были. Термин «война по-революционному» применим, пожалуй, в одном случае - когда действуют специально подготовленные диверсионные подразделения, которые не признают никаких правил. Надо заметить, что к ним тоже никакие правила не относятся. Если обычный солдат попадал в плен, он мог рассчитывать, что к нему отнесутся по определенным (конвенцией) правилам, то к так называемым рейнджерам, никакие правила войны не применялись, их просто расстреливали или вешали без всякого суда и следствия за то, что они сами воевали без всяких правил, нарушая все мыслимые и немыслимые законы, т.е. иначе говоря воевали «по-революционному». Маркс приветствовал такую войну, и как правило, все революционеры приветствуют такую войну (как например Че Гевара и компания) конечно, пока она идет в их пользу. Как только противник начинает отвечать теми же методами, сразу начинаются обвинения в нарушении прав человека и.т.п. Но это уже двойной стандарт, свойственный определенной категории людей.

Надо сказать, что война «по-революционному» иногда принимала довольно странные формы. Генерал Джон Турчин, он же полковник Иван Васильевич Турчанинов, дезертировавший из русской армии, воевал в рядах северян, был подвергнут суду военного трибунала за явное нарушение приказа - Турчин своей властью освободил рабов, на территориях, занятых его бригадой, то есть начал воевать «по-революционному» руководствуясь не приказами и законами как положено профессиональному военному, а чем-то иным. Было это сделано в нарушение всех приказов, еще до выхода Прокламации. По законам того времени раб, как ни крути, считался собственностью, т.е. его освобождение являлось отчуждением собственности, иначе говоря, преступлением (кроме как по суду сделать этого было нельзя). Линкольн вмешался в судебный процесс и своей властью освободил Турчина, более того, присвоил ему чин бригадного генерала. В Луизиане генерал северян Батлер, который оккупировал Новый Орлеан, заслужил прозвище «Мясник». Батлер воевал, не признавая никаких правил войны, руководствуясь только своей жестокой волей. Но, увы, прославился он не как талантливый стратег на поле брани, а своей войной с мирным населением. О печально известном марше Шермана через Джорджию, когда впервые была применена тактика «выжженной земли» говорить не приходится. Таковы примеры войны «по- революционному» и таких – множество.

Когда был обстрелян форт Самтер в Южной Каролине, и таким образом началась война, подавляющее большинство солдат шло на войну совсем не с мыслью о том, что надо освобождать негров или всеми силами пытаться удержать их в цепях. Янки шли на Юг, чтобы «всыпать зарвавшимся плантаторам», а южане были преисполнены решимости «показать лавочникам, что они влезли не в свое дело». О судьбе негров на тот момент никто и не думал.

Население Юга перед Войной 1861-65 гг. составляло 12 млн. человек, из них - 9 млн. белых, 3 млн. цветных. Чтобы называться плантатором необходимо было иметь минимум 20 рабов. Таким образом, получается, что к 1860 году на Юге было всего 46 274 плантатора, из них менее 8000 владели 50-ю рабами, у 2892 было 100 рабов, 11 обладали 500 рабами и трое (!) владели тысячью рабами. Выходит, что число плантаторов на Юге составляло менее 0,5% населения. За что же сражались те южане, у которых было один-два раба? Даже если сосчитать всех южан, как мужчин так и женщин, у которых был хотя бы один раб и в таком случае их число не превышало 350 000. Между тем во всех Армиях Юга стояло под ружьем около 600 000. За что же воевали они? Ответ один – они сражались потому, что считали, что их право на собственную независимую жизнь было попрано. Они сражались потому, что ощущали себя нацией, которой угрожает опасность.

За что же сражались парни в синем (северяне). За что сражался ирландский иммигрант из Нью-Йорка, пенсильванский немец, массачусетский англосакс? За то, чтобы освободить из рабства негров? В это верится с трудом. Обыкновенный янки не мог не понимать, какие последствия вызовет поток освобожденных африканцев на Север (а он был неминуем). Прежде всего это грозило ему возможной потерей работы из-за наплыва дешевой рабочей силы. И он шел в бой потому, что ему сказали, что Юг – это плохо, Юг – это – зло, Юг хочет захватить Север и поэтому надо защитить страну. Солдат вообще по натуре своей размышлять на глобальные темы не склонен. У него есть тяжелая неблагодарная работа, которую надо исполнять, а о большем пускай командир думает. Примерно такова психология любого солдата, и Война 1861 исключением не является.

Итак можно с уверенностью сказать, что называть Войну 1861 войной из-за рабства – это заблуждение. К сожалению, заблуждение, переросшее в миф, прочно утвердившийся в умах. Парадокс состоит в том, что «рабский вопрос» не был выгоден никому. На Юге «status quo» устраивало большую часть населения и традиционно консервативный край знать не хотел ни о каких переменах, хотя, возможно, и понимал, что будет вынужден изменить положение вещей. Северян же рабство не устраивало по моральным причинам, но в целом, расистские настроения здесь были гораздо выше, чем на Юге, и никому не улыбалось иметь негра своим соседом. Причины же войны кроются в другом. Любая война имеет в своей основе экономические резоны, которые как правило, задрапированы в благостные декларации. Поводом для войны может являться что угодно, равно как и любая высокая цель выбирается в качестве оправдания действий. Истинная причина любой войны кроется в одном – не допустить сильного соседа (противника и т.п.), а при благоприятном варианте – уничтожить его полностью, и дать возможность своему государству развиваться сильнее. То же было и здесь. Существует прямо-таки навязший в зубах миф о том, что Юг был неразвитый и отсталый. Но эта неразвитая и отсталая страна продержалась 4 военных года. (А неразвитый и отсталый Вьетнам не был сломлен одной передовой и развитой державой, равно как и неразвитый и отсталый Афганистан с завидным упорством побеждал оккупационные армии английской и советской империй). Если посмотреть на факты, то обнаруживаются вещи, которые с трудом сочетаются с образом отсталой страны. 33 процента железных дорог Америки были на Юге, и уступая Северу по развитости их сети, Юг обгонял все остальные страны. К 60-м годам XIX в. доход на душу населения на Юге был на 10% выше, чем во всех штатах к Западу от Нью-Йорка и Пенсильвании. Однако почти в любой книге о войне 1861-65 гг. говорится об отсталости Юга перед войной, потому, что это общепринятая точка зрения. Миф, принятый обществом, становится мощнейшим пропагандистским оружием, которое способно поразить любого. Своеобразное оружие массового поражения. Как показывает практика, достаточно двух поколений, чтобы миф превратился в официальную историю.

Тем не менее, могут возразить, что Война 1861 – 1865 гг. неразрывно связана с рабством. Ведь одним из итогов войны стала XIII поправка к Конституции США, отменяющая рабство. Да, это так. Вопрос о рабстве был одним из тех, что привели Север и Юг в состояние войны. Расхожее утверждение гласит, что все зло по поводу рабства шло с Юга. Однако, можно попытаться ответить на несколько вопросов, чтобы понять, что Север делит с Югом равную ответственность за возникновение и распространение рабства. Вот эти вопросы:


Кто первым легализовал рабство в Америке.

Кто первым попытался запретить импорт рабов.

Каким образом рабство исчезло на Севере.

Как относились на Севере к освобожденным неграм.


Ответим на эти вопросы и перед нами немедленно возникнет еще один - кто виноват в распространении института работорговли в Америке?

При упоминании слова «рабство» обычно в памяти возникают начальные кадры фильма «Унесенные ветром» - белое здание с колоннами, самодовольный плантатор в кресле-качалке, вереницы унылых рабов на хлопковых полях. Спросите любого человека, где в Америке практиковалось рабство, и он ответит – на Юге. Если попытаться объяснить, что на Севере этот институт в свое время процветал, то этому не поверят. Причиной будет все то же «известное мнение». История рабства и работорговли необъятна. Для ее пересказа здесь не хватит места. Можно, однако, сказать со всей уверенностью следующее – возникновение рабства в Америке напрямую зависело от торговых и коммерческих интересов Европы. Работорговлей с древнейших времен занимались люди различных национальностей и вероисповеданий. Арабы, португальцы, англичане, мусульмане и христиане – все занимались этим промыслом, официально санкционированным. К середине XVIII века к европейским работорговцам присоединились их последователи – янки из Новой Англии. Колонисты из этого района были известны своей сверхрелигиозностью и крайним благочестием (правильнее будет сказать фарисейством), а потому никаких моральных проблем с порабощением других народов не испытывали, считая что творят благое дело во славу Господа. Без колебаний они продавали в рабство как индейцев, которых считали язычниками, так и негров. И первой английской колонией, которая приняла закон о легализации рабства на американской территории была северная колония Массачусетс. Это отражено в Кодексе Массачусетса. Объяснение здесь простое - торговля приносила прибыль, а значит ей надо было пользоваться. Она продолжалась нелегально вплоть до Войны 1861, несмотря на запрещение ее в 1808 году. Итак, ответ на первый вопрос однозначен – Север.

Ответ на второй вопрос будет для многих людей в какой-то степени шокирующим. Когда говорят о запрещении рабства, то обычно вспоминают Линкольна, радикальных республиканцев, на худой конец, террориста Джона Брауна. Но задолго до них южный штат Виргиния при губернаторе Патрике Генри принял закон о запрете работорговли. Это случилось 5 октября 1778 года. И закон носил название «Акт о предотвращении дальнейшего импорта рабов». Закон не только запрещал импорт рабов, но и заявлял, что «любой раб, появившийся в границах штата в противоречии с законом становится с данного момента свободным». Ответ на второй вопрос ясен, не правда ли? И второе - почему-то мало, кто задумывается, а на чем, собственно возникло так называемое индустриальное могущество Севера. Если попристальнее всмотреться, то становится очевидным – на прибылях с работорговли. Только почему-то упоминать об этом не принято. И как дополнение к ответу на второй вопрос, зададим еще один – в какой конституции официально запрещается работорговля? Ответ на поверхности – Конституция Конфедеративных Штатов Америки, ст. 1, секция 9. Тексты обеих конституций – Севера и Юга доступны, поэтому любой может в этом убедиться.

Ответ на третий вопрос любой опрошенный человек сформулирует следующим образом: «Рабство на Севере исчезло в силу естественных причин, экономического развития и воздействия общественной морали». Однако стоит, возможно, напомнить некоторые мало упоминающиеся факты. На момент подписания Декларации Независимости в каждом штате (колонии) существовало рабство. Ни один из штатов не поторопился принять закон о запрещении рабства или прекращении импорта (в отличие от южного штата Виргинии). Суть кроется в следующем. Любой историк-американист скажет, что если у янки (будем так называть северян), был какой-то талант, то это несомненно, получение прибыли, что называется даже «из воздуха». Недаром слово «янки» в английском языке синонимично выражению «ловкий, оборотистый малый») Смысл в том, что система плантационного рабства на севере прибыли приносила мало, а затрат требовала больших, следовательно, в экономическом плане была невыгодна. Поэтому от него постепенно начали отказываться. Именно это, а вовсе не высокие моральные принципы отцов-основателей и прочих общественных деятелей привело к тому, что рабство начало исчезать на Севере. Следует особо отметить, что ни одного закона, который бы даровал свободу человеку, находящемуся в рабстве, на Севере не было принято!

Иными словами, право собственности тщательно соблюдалось янки в отношении себя самих. (Почему-то, в отношении южан этого не случилось). То есть после определенной даты и после того, как человек достигал определенного возраста, он становился свободным. Но люди, родившиеся до этого времени, вынуждены были оставаться рабами пожизненно. Так в 1851 году в Нью Джерси было 236 рабов, которые оставались рабами до конца дней своих Итак, ответ на третий вопрос будет звучать так - с помощью системы постепенного освобождения, позволявшей северянам сохранять права собственности, одновременно сбывая рабов на Юг. (Тем самым, получая экономическую выгоду и снимая с себя ответственность за рабство).

С четвертым вопросом ситуация еще яснее. Большинство историков признает, что к неграм на Севере отношение было как гражданам второго сорта, и иллюзии по поводу счастливых негров никто не питает.

Суммируя все вышесказанное, можно смело утверждать, что Север делит с Югом равную ответственность за возникновение и распространение рабства в Северной Америке. Вот только в общественном сознании прочно уже утвердился миф о благородных северянах и злодеях-южанах. Будем надеяться, что миф этот когда-нибудь будет окончательно развеян. По поводу же мифа (я вынужден попросить прощения за частое употребление этого слова) о Линкольне как о великом освободителе, то, по существу можно сказать следующее. Линкольн часто (если не постоянно) выставляется в свете благородном, этакий простой, честный и мудрый политик из народа. Однако, не стоит забывать, что «Честный Эйб» был продуктом своего времени, да еще и политическим деятелем. А потому можно спокойно утверждать, что нижеследующие слова Линкольна были для него типичны: «И я скажу, что я никогда не выступал и не буду за социальное и политическое равенство двух рас – черной и белой, я никогда не поддерживал точку зрения, чтобы негры получили право голоса, заседали в жюри или занимали какую-нибудь должность или женились на белых… добавлю, что между белой и черной расой есть физическая разница… и как любой человек, я за то, чтобы белая раса занимала главенствующее положение»

В сущности между процитированным выше заявлением Линкольна (еще раз заметим, что это не исключение, а обычные, можно сказать рядовые мысли) и заявлением, какого-нибудь лидера Ку-клукс-клана в Миссиссиппи в 60-х годах ХХ века нет никакой разницы. Позволю процитировать еще одно заявление защитника свободы: «…в наших интересах выслать всех африканцев в их родной мир, и мы должны найти способ сделать это, как бы ни тяжела была эта задача» Повторюсь, это не слова группировки лидера скинхедов или призывы на неофашистском митинге, это речь человека, считающегося Освободителем, гарантом конституции и защитником свобод. Чтобы покончить с мнением о Войне 1861 как о войне из-за рабства, приведу всего лишь два примера.

У жены генерала-северянина Улисса Гранта перед войной были рабы. Грант не принадлежал к числу ярых аболиционистов, тогда он был всего лишь армейским офицером с не очень удачной карьерой, оставивший службу и перебивавшийся кое-как. Так что в самом факте существования рабов в семье Гранта ничего зазорного не было. Однако, его рабы получили свободу вовсе не по Прокламации, а в результате ХIII поправки, т.е. в 1865 году. Грант же на вопрос, почему он лично не освободил своих рабов (в отличие, например, от генерала–южанина Роберта Э. Ли ), ответил просто, не мудрствуя лукаво: «Добрую помощь в хозяйстве в наши дни трудно найти». Так что всю войну в семье человека, якобы боровшегося с рабством, оставались рабы.

И второй пример. Упоминавшийся выше генерал Роберт Э. Ли к началу войны рабов не имел. Он не был белой вороной. Так же не являлись рабовладельцами генералы Джозеф Джонстон, Амброз Хилл, Фитцью Ли и Джеб Стюарт. Более того, президент КША Джефф Дэвис писал о том, что вне зависимости от исхода войны, «рабство на Юге сойдет на нет». И, если добавить к этому такие свидетельства, как письма и дневники солдат и офицеров армий Юга, то картина становится яснее некуда. «Я был солдатом в Виргинии, участвовал в кампаниях Ли и Джексона и я заявляю, что я никогда не встречал солдата с Юга, который бы поднял оружие в защиту рабства… То, во что мы верили и носили в сердцах было необходимостью сохранения нашего верховного и священного права на самоуправление. Лишь небольшая группа людей в армиях Юга была заинтересована финансово в сохранении рабства…». В так называемой «Серой Книге», издании Сыновей Ветеранов Конфедерации приводятся бесчисленные примеры таких свидетельств, отрывков из писем, писем офицеров родителям погибших солдат и др. Все это подтверждает только одно - это была война за независимость.

История Войны 1861 таит в себе немало загадок и искажений. Несмотря на всю ее, казалось бы, изученность. Большинство из них так и не раскрыты, и не развенчаны. К сожалению, объем статьи не позволяет более полно рассмотреть такие мифы как «Север вел войну за сохранение Американского Конституционного Союза», «Север руководствовался высшими моральными принципами, чтобы спасти Союз», «Север нес свет свободы и равенства». Военные преступления янки на земле Юга – страница в истории Войны 1861 о которой не стремятся упоминать, между тем то что творили северяне на оккупированных ими землях никак не вяжется с образом воина-освободителя. Отдельно можно говорить о «синдроме Андерсонвилля», который в истории Войны 1861 стал чем-то вроде Дахау. Негры, сражавшиеся за дело Юга – еще одна страница войны, о которой мало, кто знает в отличие от негритянских частей янки. И, наконец, то, что в учебниках истории скромно именуется Реконструкцией – политика жесточайшего экономического, социального и культурного подавления Юга после войны. Каким бы уродливым образованием не был Ку-клукс-клан, своим происхождением он обязан не столько генералу Натану Форресту, сколько политике северян после войны.

К сожалению, по тем или иным причинам, эти мифы устоялись и занимают прочное место в общественном сознании. Бороться с ними чрезвычайно трудно, да и в большинстве случаев, не нужно. Важно другое. Чтобы история была объективной, необходимо любую проблему рассматривать в комплексе, с привлечением максимального числа могущих помочь источников. Это - базовое правило, в противном случае, вместо истории рождается пропаганда. К установившимся мифам о Войне 1861 надо относиться как и полагается – знать о них и знать реальную, а не вымышленную историю. (155)

Договор, изменивший ход войны

22 июня 1941 года войска гитлеровской Германии вторглись в Советский Союз. Началась Великая Отечественная война, ставшая центральным нервом Второй мировой войны, исход которой и геополитическая кофигурация будущего мира напрямую зависели от исхода битвы между славянами и тевтонами.

С некоторых пор стали привычными суждения, будто бы в войне этой виноват СССР – еще худший тоталитарный монстр, который сам якобы готовился напасть на Германию, но Гитлер просто опередил Сталина. Появление их не случайно, а служило определенным геополитическим целям.

Нынешнее клише тождества гитлеровского нацизма и советского коммунизма возникло не в период холодной войны, хотя взаимоотношения с недавними союзниками были резко обострены. К такой интерпретации не было готово само западное общественное сознание. В домах миллионов еще хранились газеты военного времени, исполненные восхищения перед жертвенной борьбой защитников Сталинграда, а английский писатель Толкиен, писавший именно в годы войны свои знаменитые сказки, вывел под черным царством Мордор, лежащим на Востоке, вовсе не СССР, как убеждены несведущие в истории постсоветские западники, а гитлеровскую Германию.

«Спор об истории» был открыт крупным германским историком Э.Нольте, когда идеологическая борьба «тоталитаризма и демократии» настоятельно требовала пересмотра интерпретации всех прежних суждений о мировой политике. Так, Россию стали обвинять даже в развязывании Первой мировой войны. Западная историография, ничтоже сумняшеся, приняла трактовку марксиста М.Покровского, с легкой руки которого Первая мировая война до сих пор называется империалистической, хотя ей больше подошло бы название Второй Отечественной – как-никак России угрожало отторжение Прибалтики, Украины и лишение выхода в Средиземное море. Большевикам-то нужно было оправдать лозунг «поражения собственного правительства в войне». Но комиссия по установлению ответственности за Первую мировую войну в Версале в 1919 году однозначно постановила, что вина лежит на Германии и Австро-Венгрии, с ней согласился и американский конгресс.

Борьба с «империей зла» требовала новых идеологем, и фундаментальные книги Э.Нольте, ученика М.Хайдеггера, пришлись как нельзя кстати. В них виртуозно была решена, казалось бы, невыполнимая задача: развенчать СССР – главного борца против фашизма, при этом не реабилитировать сам фашизм, но освободить Запад от вины за него. Э.Нольте интерпретировал Вторую мировую войну не как продолжение извечных стремлений к территориальному и геополитическому господству, а как начатую Октябрьской революцией «всеевропейскую гражданскую войну» между двумя «идеологиями раскола». Европа же, по Нольте, впала в грех фашизма исключительно для защиты либеральной системы от коммунизма и лишь потом скопировала тоталитарные структуры у своего соперника. В такой схеме мишенью возмущенного сознания становится советский тоталитаризм сталинского периода и пресловутый пакт Молотова-Риббентропа, которые, якобы и стали причиной Второй мировой войны.

По мнению Э.Нольте, энергия, вызванная из глубин общества, из самых традиционных крестьянских слоев, была направлена на «спасение либерального государства», что уже сомнительно. Католическая церковь вряд ли приветствовала «либеральную систему» в которой лаицизировались все общественные институты и образование, а антиклерикальные силы заполонили властные структуры и прессу. Однако «сумрачный германский гений» и западноевропейский «прометеевский» дух подавления и насилия оказались почему-то неспособны на христианскую антитезу как идеологии пролетарского интернационализма, так и либеральной атомизации, в результате чего «порыв» проявил все признаки вырождения – отношение к Церкви и к власти как служебному инструменту, насилие, экстремизм, шовинизм, экспансия.

Концепция Нольте заслоняет первостепенный важности вопрос: в противопоставлении фашизма либеральной системе исчезает различие между фашизмом итальянского типа и национал-социализмом, и главный грех их обоих сводится к отсутствию «американской демократии». Однако нежелание какого-либо народа установить у себя демократию есть его право, и само по себе не несет вызова или угрозы миру, если только не сопровождается насильственным навязыванием этого выбора. Что же было вызовом и угрозой миру со стороны гитлеровского Рейха, который развязал войну со всей Европой?

Попытка преодоления Версальской системы, в которой англосаксы примерно наказали немцев по принципу «Горе побежденным!», даже путем аншлюсов и локальных войн, если бы она лишь этим ограничилась, мало чем отличалась бы от прошлых периодических войн за сопредельные территории и вряд ли привела бы к Нюрнбергскому трибуналу. Гитлер провозгласил претензии на территории и страны, никогда не бывшие в орбите германских государств как на Западе, так и на Востоке Европы. Такой проект нуждался в оправдании, которые дала языческая нацистская доктрина природной неравнородности людей и наций, отсутствующая у фашизма итальянского типа и у коммунизма.

Вместе это и стало грандиозным всеобщим вызовом – не только суверенности народов, международному праву, но, чего не было в предыдущие века – самому фундаментальному понятию монотеистической цивилизации об этическом равенстве людей и наций, на которых распространяется одна мораль и которые не могут быть средством для других. Именно универсальность вызова и оправдание целей теорией неисторичных народов позволяла истреблять народы, культуру, жечь целые города и села. Ни в одной войне предшествующих двух веков времени не было такой гибели гражданского населения на оккупированных территориях.

Тем не менее коммунизм все время объединяют с гитлеризмом - сравнение c философской точки зрения поверхностное и продиктованное политической задачей дать интерпретацию Второй мировой войны как войны не за геополитические пространства, не за историческую жизнь народов, а как войны за «американскую» демократию. Американский автор У.Лакер в книге «Россия и Германия. Наставники Гитлера» определяет «итальянский фашизм как стоянку на полдороге» к германскому итогу. Лакер пытается доказать родство двух режимов – гитлеровского и советского, поэтому ему необходимо свести главный ужас немецкого «фашизма» к «тоталитаризму» - то есть к отсутствию «американской демократии», поэтому он даже не акцентирует внимание на расовой теории и последовавших чудовищных идейных обоснованиях репрессий против евреев, насильственного перемещения рабской рабочей силы «остарбайтеров», занятия Черноземья СССР и Украины колонистами и программы сокращения второсортных русских, белорусов и украинцев на 40 млн.

Цель ясна - доказать, что главное зло ХХ века и вообще мировой истории - это русский и советский тоталитарный империализм, эталоном которого был СССР сталинского периода, и выделить все, что может сойти за его подобие в гитлеровском рейхе.

Поверхностная трактовка тоталитарного тождества нацизма и большевизма стала клише западного обществоведения, которым не стесняются оперировать образованнейшие и именитые авторы, единственным критерием для которых является отсутствие демократии. Директор французского Института международных отношений Т. де Монбриаль пользуется этим ходульным лозунгом так же как У.Лакер. «Нацистская Германия воплощает совершеннейший большевизм», - обронил и крупнейший современный французский историк Ф.Фюре. Именно эти книги переведены на русский язык.

Но тезис о родстве нацизма с «российским» коммунизмом не выдерживает анализа. Коммунистический замысел обескровливал собственную страну ради идеи облагодетельствовать все человечество, на алтарь которого принесено все национальное. Через призму религиозно-философских основ истории такая цель, взятая в идеальных критериях, есть порождение философии прогресса, которая в свою очередь родилась в христианском мире на пути отступления от христианства. Она выводится из ереси хилиазма - учения о возможности тысячелетнего царства Божия на земле с праведниками и идеи утвердить в земной жизни равенство.

Германский нацизм, оттолкнувшись от преодоления Версальской системы, провозгласил право обескровливать другие нации для того, чтобы облагодетельствовать свою. Целые аспекты нацистской доктрины основаны не только на идее неисторичности народов, свойственной классической немецкой философии и Энгельсу, но и на расовом превосходстве, на утверждении природного и этического неравенства людей, что есть возврат к язычеству, к философии: «Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку». Это деление народов на «тварей бессловесных» и «тех, кто право имеет». По философии он отличен как от коммунизма, так и от фашизма итальянского типа, явившего лишь уродливый вариант «буржуазного» государства нового времени, «гипер-этатизм». Неразличение Э.Нольте фашизма и национал-социализма приводит его к косвенному оправданию гитлеровских завоеваний, раз Вторая мировая война – это всееропейская война» идеологий, начатая в 1917 году именно большевизмом.

Так война против Гитлера США и Британии уже оказывается велась не за то, чтобы французы и датчане оставались французами и датчанами, не за то, чтобы латыши и поляки не превратились в свинопасов и горничных у арийцев, а за «универсальное торжество либеральной американской демократии», которая продолжается и по сей день. Однако документы, особенно рассекреченные недавно, опровергают новые схемы еще ярче, чем советские штампы.

Примечательны секретные переговоры сэра Джона Саймона – министра иностранных дел Великобритании с Гитлером в Берлине в марте 1935 года, запись которых стала достоянием советской разведки и была опубликована в 1997г. Гитлер отвергает любое сотрудничество с большевистским режимом, называя его «сосудом с бациллами чумы». Никаких предвестников будущего советско-германского пакта 1939 года нет. Саймон же приехал, чтобы санкционировать аншлюс Австрии. Когда Риббентроп поинтересовался британскими взглядами на австрийский вопрос, Саймон прямо постулировал: «Правительство Его Величества не может беспокоиться об Австрии так же, как, например, о Бельгии, то есть о стране, находящейся в самом близком соседстве с Великобританией». Гитлер выразил свой восторг и поблагодарил британское правительство за его «лояльные усилия» «и по всем другим вопросам, в которых то заняло такую великодушную позицию по отношению к Германии» - Британия на международной конференции воспрепятствовала применению санкций к Германии за нарушения военных положений Версальского договора.

Теперь обратимся к пресловутому пакту Молотова-Риббентропа, отношение к которому не может быть понято без знания англосаксонской стратегии ХХ века в Европе. Одной из ее констант являлось предупреждение усиления Германии и России. При этом стратегия исходила из тезиса, что роль организатора континента придает Германии или России только Восточная Европа. Все зигзаги мировой политики оцениваются с этой точки зрения. Для этой цели Британия и В.Вильсон с Версаля ставили цель создать на основе принципа «демократии и самоопределения» между Германией и Россией ярус мелких несамостоятельных государств от Балтики до Черного моря так, чтобы они не входили ни германскую, ни в российскую орбиту. Гитлеровские планы завоевания восточного «жизненного пространства», казалось, полностью ломали англосаксонскую доктрину. Однако известно, как Британия и США косвенным образом всемерно подталкивали Гитлера именно на Восток.

На деле в этом не было противоречия. Его создает лишь ложный тезис из учебников, что Британия, соглашаясь на аншлюс Австрии и захват Чехословакии, полагала умиротворить Гитлера, но, мол, просчиталась. Напротив, самое страшное для англосаксов случилось бы, если бы Германия удовлетворилась Мюнхеном и аншлюсом Австрии. Это было соединение немецкого потенциала в одном государстве – кошмар для Британии со времен Бисмарка, однако гитлеровские акты были признаны «демократическим сообществом», и потом их было бы трудно опротестовать. Против ревизии Версальской системы тоже трудно было бы впоследствие возражать, поскольку Чехословакия и послеверсальская Австрия не были завоеваниями 1914-1918 годов. Это были много веков территории Германии и Австро-Венгрии и никогда никем как таковые не оспаривались.

Британия рассчитывала вовсе не умиротворить Гитлера, но подтолкнуть его к дальнейшей экспансии, и в принципе англосаксонский расчет на необузданность амбиций и дурман нацистской идеологии был точным. Но Британии нужно было направить агрессию только на Восток, что дало бы повод вмешаться и войти в Восточную Европу для ее защиты и довершить геополитические проекты, то есть изъять Восточную Европу из-под контроля как Германии, так и СССР. Печать и политические круги в Англии открыто обсуждали следующий шаг Гитлера – претензии на Украину.

В этом вопросе была активна Польша, предлагавшая Гитлеру свои услуги. Уже в январе 1939 года польский министр иностранных дел Бек заявил после переговоров с Берлином о «полном единстве интересов в отношении Советского Союза», а затем советская разведка сообщила и о переговорах Риббентропа, в ходе которых Польша выразила готовность присоединиться к Антикоминтерновскому пакту, если Гитлер поддержит ее претензии на Украину и выход к Черному морю. Польша не была невинной жертвой. Ее судьба была драматично предопределена и ее расположением и, не в последней степени, ее извечной неприязнью к России, о которой советские учебники всегда умалчивали, ибо пропагандировали вечную и нерушимую дружбу народов социалистического лагеря, которым якобы в прошлом мешали лишь царизм и капитализм. Главные польские устремления были направлены, как многие века прежде, к Литве и Украине.

Рассекреченные документы показывают неблаговидный закулисный торг и судорожные попытки получить свою толику от гитлеровских захватов. «Польша сохраняет отрицательное отношение к многосторонним комбинациям, направленным против Германии», - неизменно отвечал посол Гжибовский наркому Литвинову и отказывалась участвовать в создании какого-либо фронта против Германии вместе с СССР. Как только Гитлер отнял у Чехословакии Судеты, Польша немедленно заявила претензии на Тешинскую Силезию, отошедшую по Версалю к Чехословакии после четырех веков в составе Габсбургской империи. Польские дипломаты с ревностью убеждали германскую сторону сделать ставку на Польшу, и тогда «Польша будет согласна впоследствии выступить на стороне Германии в походе на Советскую Украину».

Однако англосаксонская стратегия не была успешной. Мюнхен и позиция «демократических стран» показали безрезультатность для СССР пребывания в фарватере англосаксонской стратегии. Хрестоматийная история бесконечных проектов коллективной безопасности показывает: ни одни проект не давал гарантии балтийским государствам – западной границе СССР. Как только М.Литвинов, который считался англосаксонским лобби в советском истэблишменте, перестал быть наркомом иностранных дел, был заключен пресловутый пакт Молотова – Риббентропа 1939 года. Агрессия против СССР была отложена до разгрома Западной Европы.

Этот договор демонизирован западным мнением и историографией, хотя в нем нечего стыдиться. Гитлеровская Германия была всемирно признанным государством, имевшим интенсивные дипломатические отношения прежде всего со всеми западными странами. Искони государства заключали договоры с партнерами, чья внутренняя жизнь была антиподом. Христианские государства имели отношения с языческими, где приносились человеческие жертвы. Правительство Турции, где перед Первой мировой войной сажали на кол, а отрезанные головы христиан выставлялись напоказ, в дипломатическом лексиконе именовалось «Блистательная Порта». Наконец, кроме кусочка Буковины, Сталин лишь возвратил те исторические территории, что были «отхвачены» у России в период хаоса революции и гражданской войны. Этот термин использует Г.Киссинджер в объемном труде «Дипломатия», когда забывает, что через несколько страниц надо приняться за демонизацию «нацистско-советского пакта».

Э.Нольте называет «Пакт Гитлера-Сталина» европейской прелюдией ко Второй мировой войне. Разбирая текст секретного протокола о разделе сфер влияния, Нольте обрушивается на пункт о Польше, в котором говорилось, что «вопрос о желательности для интересов обоих государств независимого польского государства и о том, каковыми могли бы быть границы этого государства, может быть выяснен лишь в ходе будущего политического развития ситуации».

Готовность Сталина за отсрочку в войне против собственной страны закрыть глаза на устремления Гитлера в отношении Польши, которая накануне предлагала Гитлеру свои услуги для завоевания Украины, как и воспользоваться случаем для восстановления территории Российской империи, утраченной из-за революции, ничем не отличалась по прагматизму или, если угодно, цинизму от слов Саймона, открывшего Гитлеру, что Британия не будет беспокоиться об Австрии как если бы это была Бельгия. А сами прибалтийские государства? Как свидетельствуют документы, они занимали однозначно прогерманскую позицию, «стремились остаться вне коалиций, направленных против Германии», и, как сообщал американский посол в Литве, «относились крайне неодобрительно к предложению советского Комиссара по иностранным делам, чтобы Великобритания гарантировала границы этих Балтийских государств с Советским Союзом».

Нольте называет Советско-германский договор пактом «войны», «раздела», «уничтожения», который якобы не мог иметь аналогов в европейской истории, потому что это были «государства совершенно особого рода». Такое утверждение может вызвать только иронию у историка. От Вестфальского мира 1648 года до Дейтона договоры и многосторонние трактаты не только имперского прошлого, но и демократического настоящего были начертанием одними державами новых границ для других. Наполеон в Тильзите предлагал Александру I уничтожить Пруссию, Венский конгресс 1815г. нарисовал территорию современной Швейцарии, добавив к ней стратегические горные перевалы, чтобы более динамичные государства не смогли сразу овладеть и Балтийским и Средиземным морем. Австрия в 1908 г. аннексировала Боснию, получив согласие держав. В секретном соглашении 1905 года Япония отказывалась от «агрессивных намерений» в отношении Филиппин, оставляя их вотчиной США, а США согласились на оккупацию Японией Кореи.

В Версале победившая Антанта расчленила Австро-Венгрию, предписав, кому и в каких границах можно иметь государственность, а кому нет, кому, как Галиции перейти от одного хозяина к другому, кому - сербам, хорватам, словенцам - быть вместе. В Потсдаме были определены границы многих государств и судьба бывших колоний. Столп американской дипломатии Дж. Кеннан в 1993 году прямо призвал начертать новое территориальное статус-кво на Балканах, «применить силу» и заставить стороны его соблюдать, что и было сделано в Дейтоне в 1995 -м.

Гитлеровские геополитические планы совпадают с планами пангерманистов перед Первой мировой войной. Канцлер фон Бюлов еще за 20 лет до ее начала писал: «В будущей войне с Россией мы должны оттеснить ее от двух морей, сделавших ее великой державой – от Балтийского и от Понта Евксинского». Даже дряхлый Бисмарк оставил на полях помету: «Столь эксцентричные эскизы не полагается оставлять на бумаге»! Границу Германии по Волге требовали установить в 1914 году берлинские интеллектуалы, бросая вызов не «коммунистической идеологии гражданской войны», а христианской России.

Договор демонизирован не потому, что якобы способствовал войне. Она была в любом случае неизбежна, и Гитлер собирался захватить устья Шельды (Бельгия) – стратегический пункт против Британии. Договор поменял ее расписание, а, следовательно, послевоенную конфигурацию, сделав невозможным для англосаксов войти в Восточную Европу как в начале войны, поскольку надо было оборонять Западную Европу, так и после победы для ее изъятия из орбиты СССР. Пакт Молотова-Риббентропа 1939 года является крупнейшим провалом английской стратегии за весь ХХ век, и его всегда будут демонизировать.

Хотя Г. Киссинджер не удержался от суждения, что «Россия сыграла решающую роль в развязывании обеих войн», его же материал демонстрирует смесь досады и невольного восхищения. Признавая и западные, и восточные устремления Гитлера, Киссинджер считает «мерой сталинских достижений то, что он пусть даже временно, поменял местами приоритеты Гитлера». Но это же максимум возможного и не может быть оценено иначе как выдающийся успех дипломатии. Киссинджер именно так и оценивает этот пакт, назвав его высшим достижением средств, которые «могли бы быть заимствованы из трактата на тему искусства государственного управления ХVIII века».

Сами британские политики того времени полагали действия СССР по восстановлению дореволюционной территории абсолютно правомерными: Лорд Галифакс, министр иностранных дел так представил палате лордов Советско-германский Договор и действия СССР: «Следует напомнить, что действия советского правительства заключались в перенесении границы по существу до той линии, которая была рекомендована во время Версальской конференции лордом Керзоном. Я привожу исторические факты и полагаю, что они неоспоримы». 10 октября 1939 года такую же оценку дал Черчилль.

Через два месяца после нападения Гитлера на СССР англосаксы начинают планировать будущий мир после победы. Стратегия та же. Ее проясняют два документа – Атлантическая хартия США и Британии, объявленная всему миру 14 августа 1941, и меморандум Совета по внешним сношениям Государственному департаменту от 22 августа того же года, до сих пор спрятанный в архивах. В хрестоматийной Хартии США и Великобритания обязались содействовать «восстановлению суверенных прав и самоуправления тех народов, которые были лишены этого насильственным путем», причем ссылки на гитлеровскую агрессию в документе не было. Если бы этот пункт был расшифрован требованием вернуться к «положению до войны», это означало бы лишь отмену завоеваний гитлеровской Германии. Но они собирались “освободить» других - находившихся в составе суверенных государств в ареале, охваченном войной. Кто это, становится ясно из секретного документа под названием "Вопросы американской политики, касающейся нацистско-большевистской войны". В нем обсуждалась тема «…должны ли США санкционировать массовое переселение народов для создания буферной зоны между Германией и Россией» и сделана итоговая рекомендация – использовать войну для "перегруппировки сил от Богемии до Гималаев и Персидского залива» и «реорганизации Восточной Европы, в создании буферной зоны между тевтонами и славянами».

Ялтинско-потсдамская система, зафиксировавшая итоги Второй мировой войны, стала сокрушительным ударом по этим планам. Новая - холодная - война была поэтому неизбежна, как и немедленная реализация «буфера между славянами и тевтонами» после крушения СССР. Не случайно Буш возликовал по поводу приема Литвы в НАТО: «Больше не будет ни Мюнхена, ни Ялты».

Итак, сакраментальное высказывание Данилевского о противостоянии России и Европы в XIX веке, маскируемом до Берлинского конгресса наличием некоей фантасмагории - турецкой империи, может быть перефразировано. Пока между Россией и Западом “стояла коммунистическая фантасмагория”, истинных причин холодной войны можно было и не заметить, когда же “призрак рассеялся», «нам ничего не остается, как взглянуть действительности прямо в глаза”. Прежде всего, полезно собственными, а не чужими глазами смотреть на свою историю. Ибо сегодня главным инструментом разрушения является манипуляция нашим историческим и национальным самосознанием.

Наталья Нарочницкая

http://www.pravoslavie.ru/archiv/dogovor.htm

http://www.iraqwar.mirror-world.ru/tiki-read_article.php?articleId=39043

ДЕТИ-СОРОСЯТА

(А.Д. КЛИМОВ)

Эпопея с фальсификацией исторических заслуг нашего народа уже "обросла бородой", но прежде это было уделом западной пропаганды, теперь же она беспрепятственно шествует по нашей собственной стране.

Специальная литература о Второй мировой войне издана в США (военно-историческими службами всех видов вооруженных сил) в объеме свыше 100 томов; например, только издательством "Пикос Пресс" за 5 лет (1978 - 1983 гг.) выпущено более 80 книг. Основная цель - возвеличить роль США, исказить и принизить роль России (тогда СССР). В Англии, например, только в период с 1980 по 1983 г. издавалось ежегодно до 200 книг. Цель та же - заслуги России ничтожны, война выиграна союзниками. Даже Япония свое видение войны преподнесла своему народу в 96 томах - "Официальная история войны в великой Восточной Азии".

В США до 1991 г. не издано ни одной книги советских авторов по истории Великой Отечественной войны (сведений о настоящем периоде времени автор не имеет). Администрация Белого дома запретила публиковать в США 12-титомную "Историю Второй мировой войны 1939-1945гг.": 20-ти серийный документальный фильм "Великая Отечественная" (названный в США "Неизвестная война") постигла та же участь. Страна, похваляющаяся своей так называемой "свободой слова", увидела несколько первых серий, затем по указанию сверху показ переведен с широковещательного канала на учебный, а затем и вовсе прекращен.

На нашем же телевидении демократы теперь показывают их телехронику, их документальные ленты, их трактовку истории. За кадром звучит английская или немецкая речь дикторов, демпереводчики озвучивают их фальсификацию.

А нашим школьникам всеохватный гуманитарий Сорос подарил учебники истории, в которых о Великой Отечественной пропечатано в двух-трех строках примерно в таком духе: сталинский большевизм схлестнулся с гитлеровским фашизмом. Это все, что должно остаться в сознании школьника.

http://www.duel.ru/199724/?24_7_6

Американцы не верят, что СССР был их союзником

Анастасия ИВАНОВА, 27 января 2005

К годовщине освобождения советскими войсками самого страшного фашистского концлагеря - Освенцима - американский профессор Майкл Дэвис решил выяснить, что его студенты знают о Второй мировой войне. Оказывается, молодое поколение даже не думало, что СССР и США были союзниками в борьбе против гитлеровской Германии.

Тот факт, что официальные версии событий тех лет в наших странах сильно отличаются, хорошо известен. На территории бывшего Советского Союза все знают, что победили мы, но американцы твердо уверены, что главная заслуга принадлежит их войскам. И если преподаватели истории (а к их числу принадлежит и профессор Дэвис, он работает в Калифорнийском университете) знают, как обстояли дела, то из учебников эти сведения убрали еще во время холодной войны. Впрочем, руководство СССР тоже не любило признавать вклад американцев.

Переписывать историю очень легко, если это делается на уровне государства. По словам Майкла Дэвиса, сейчас, когда он говорит своим студентам, что Советская армия и Вооруженные силы США совместно действовали против войск Гитлера, ему даже не верят. "Американцы не могут осознать, какие громадные потери Советская армия понесла в Польше, Будапеште и Праге, - несмотря на то что немцы тогда уже покинули их собственную страну. Американцы не понимают, сколько миллионов людей спасли советские войска", - говорит профессор. Специалист намерен бороться с этими предубеждениями.

Проблема тем более важна, что ветеранов Второй мировой остается все меньше. Говоря о сегодняшнем дне, Дэвис отметил: "Мое сердце разрывается, когда я думаю о том, что это, возможно, один из последних шансов поблагодарить 70-80-летних стариков, которые в то время были 18-летними солдатами Советской армии". И отмечает, что, невзирая на все преступления сталинизма, эта армия была величайшей армией-освободительницей в истории.

http://www.utro.ru/articles/2005/01/27/401118.shtml

http://www.iraqwar.mirror-world.ru/article/52631

Восставшие за свободу

http://www.slavic-europe.net/index.php?option=com_content&task=view&id=95

От Пол Пота до Ющенко

Имя камбоджийского диктатора Пол Пота до сих пор на слуху, и не умерла пока присказка «Замучаю, как Пол Пот Кампучию». Но, в отличие от Гитлера, Муссолини, Франко, Пиночета и прочих тиранов-мясников, успешно развенчанных советской и западной пропагандой, режим Пол Пота так и остался «темной лошадкой» для широкой общественности. Информация, поступавшая из оккупированной красными кхмерами Камбоджи, была слишком противоречива, многие документы – уничтожены, да и конспирация, которой не пренебрегали красные кхмеры даже после прихода к власти, сыграла не последнюю роль. Была засекречена и биография лидера. Лишь через многие годы после ухода из власти он назвал свое настоящее имя. Хотя для сведущих людей уже давно не было секретом, что за псевдонимом Пол Пот скрывается некогда скромный сельский учитель Салот Сар, отличавшийся от современников разве что семейными связями с королевским двором да европейским образованием.
Один из руководителей ультралевого движения Красных кхмеров, он провел почти половину жизни в непролазных джунглях, кочуя с одной базы на другую. Захват власти стал, во многом, неожиданным, в первую очередь, для него самого. Воспользовавшись внезапно вспыхнувшим гражданским конфликтом между наследным принцем Сиануком и премьер-министром Лон Нолом, кхмеры при поддержке родовых племен и части крестьянства захватили столицу. Государство было переименовано в Демократическую Камбоджу. На дворе стоял 1975-й год.

Не увидев в среде пномпеньцев достаточной поддержки нового режима, Пол Пот решился на беспрецедентный шаг: массовое выселение горожан в аграрные районы. Подобной же процедуре подверглись и другие крупные города. Свежеиспеченных крестьян пропаганда назвала «людьми 17 апреля» или просто «новыми людьми». Одной из главных задач Пол Пота являлась максимально возможная аграризация экономики. Главным источником благосостояния он видел экспорт риса, урожаи которого планировалось утроить, благодаря «революционному пылу» и привлечению к сельхозработам бывших горожан.
Официальными указами были отменены деньги, частная собственность, закрыты средние школы. Для подавления инакомыслящих в ход был пущен мощный репрессивный аппарат, уничтоживший, вкупе с голодом и непрекращающейся войной с Вьетнамом, до 25 процентов населения страны. Демократическая Кампучия пала, когда в столицу вошли вьетнамские части, а Пол Пот на вертолете бежал в буржуазный Таиланд, где находился долгое время под опекой своих американских союзников. Борьба Пол Пота не прекращалась вплоть до 1997-го года, когда его, уличенного в убийстве Сон Сена, одного из первых людей в организации, соратники обвинили в предательстве интересов революции и приговариворили к пожизненному заключению (под домашним арестом). 15 апреля 1998 года Пол Пот в возрасте семидесяти без малого лет ушел из жизни, оставив после себя множество неразрешенных загадок.

Несмотря на неугасающее пока внимание к фигуре камбоджийского лидера, изумляет практически полное отсутствие аналитических материалов по данной теме, особенно на русском языке. При тщательном поиске обнаруживается один-единственный доступный широкому читателю библиографический источник, претендующий на полноту изложения. Речь идет о книге Дэвида П. Чэндлера «Брат номер один», выпущенной в июне 2005 года издательством «Ультра-культура» в серии с пафосным названием «Жизнь запрещенных людей» (ЖZЛ). Сия небольшая, но плодовитая контора, руководимая поэтом-песенником Ильей Кормильцевым, уже успела прославиться выпуском литературы, на грани пропаганды употребления наркотиков («Растаманские сказки и все такое», «История экстази и рейв-культуры») и биографии Джохара Дудаева, написанной его женой Аллой.

Профессор Джорджтаунского университета, автор шести книг о Камбодже Дэвид П. Чэндлер представляет нам весьма специфический взгляд на эпоху Демократической Кампучии. У верного защитника интересов США на информационном поле при освещении данного вопроса было два логичных пути: либо максимально откреститься от Пол Пота, либо максимально его обелить. Автор, для подстраховки, решил не пренебрегать ни тем, ни другим. Всем нам хорошо известно, как любят разного рода либералы и демократы (к которым, без сомнения, относится и мистер Чэндлер) страшилки о «тоталитарных режимах», с каким удовольствием смакуют они детали расправ над инакомыслящими и неугодными, руководствуясь зачастую не только и не столько подтвержденными фактами, сколько своей богатой фантазией. Однако Чэндлер отчего-то умалчивает о «людях 17 апрелях», сжигаемых заживо за «тунеядство» прямо на полях, умалчивает об извращенных казнях, когда «врагов» бросали на растерзание крокодилам, а детям ломали мотыгами черепа. Он предпочитает ограничиться лишь самыми общими фразами. Суммарный демографический ущерб Камбоджи от правления Пол Пота автор оценивает в районе 10 процентов от общего населения. Меж тем, большая часть источников указывает цифру в 20 процентов и более.

«Пол Пот был продуктом камбоджийского общества XX столетия», - говорит нам Чэндлер, почему-то как раз в этот миг забывая о том, что «университеты» будущего диктатора располагались не в джунглях и не на рисовых полях, а в более чем европейской Франции. Именно там он приобрел ту идейную базу, которую впоследствии и попытался реализовать в рамках своего государства. Ученик католической школы и студент парижского университета, безусловный интеллигент, европеец по своему духу, он из мировых философов более всех почитал Жан-Жака Руссо, из литераторов – Рембо и Верлена, де Виньи. И автор открыто говорит об этом читателю. Правда, тут же добавляет, что «он [Пол Пот] также наверняка был знаком с работами Сталина» и пускается в художественные размышления о юном Салот Саре, штудирующем труды «красного монарха» в студенческой общаге. Данный ход лишний раз доказывает, что мы имеем дело с продуктом манипуляции, умело замаскированным под научный анализ. Антисоветская направленность Чэндлера дает знать о себе с первых страниц книги. Он готов цитировать кого угодно: от отмороженного политолога Збигнева Бжезинского до диктатора Иосипа Броза Тито, лишь бы представить СССР главным агрессором «Холодной войны». Корейскую же войну, в которой американцы вовсю применяли химическое и бактериологическое оружие, Чэндлер называет не иначе как «конфронтацией между коммунистами и антикоммунистами».

Описывая политическую молодость Пол Пота, автор всеми правдами и неправдами пытается натянуть на него маску истового последователя дела КПСС и лично И. В. Сталина: «Но вправду ли комбоджийский геноцид не имел доселе аналогов в истории? Отчетливые параллели можно обнаружить в Большом скачке 1950-х годов и в советской коллективизации, проводившейся на Украине за двадцать лет до событий в Китае» С одной стороны, Чэндлер вроде бы признает, что, несмотря на участие в жизни французской (просталинской в те времена) компартии, Салот Сар практически не посещал собрания, а если и посещал, то пребывал в тени. Об этом говорят все, знавшие Пол Пота в студенческие годы. Ан нет, этих «показаний» Чэндлеру явно недостаточно, и он выкапывает откуда-то свидетельства некоего анонима, заявившего, что «он [Пол Пот] был самым умным, самым убежденным, самым непримиримым. Именно он... оказывал наибольшее влияние на новичков».

По возвращении из Франции, если верить автору, за дело воспитания будущего правителя взялась коммунистическая партия Вьетнама (опять-таки целиком просоветская). И лишь за несколько лет до Вьетнамо-камбоджийского конфликта союзнические отношения дали сбой, и Пол Пот превратился в националиста. На деле же, ни в одном из своих публичных выступлений камбоджийский диктатор и близко не поминал трудов Сталина, а в программных документах кхмеров даже о Марксе с Лениным не сказано ни слова. Попытки сравниваться режимы Сталина и Пол Пота изначально не выдерживают никакой критики. Если первый провел пусть и болезненную, но необходимую индустриализацию, повысившую промышленную и военную мощь СССР в десятки раз, то последний делал все с точностью наоборот, направив свою деятельность на возвращение страны к первобытнообщинному строю.

Войне Камбоджи с Вьетнамом посвящено в книге чуть более 20 страниц, да и те наполнены маловразумительными доводами и догадками. Антивьетнамский настрой пол-потовского режима автор объясняет страхом господством Вьетнама в индокитайском регионе и параноидальной ненавистью камбоджийского руководителя ко всем иностранцам. «Американский след» как таковой вообще не упоминается. Меж тем, самого пристального внимания заслуживает тот факт, что после падения своего правления Пол Пот бежал в насквозь проамериканский Таиланд, с территории которого красные кхмеры вели военные действия почти два десятилетия. Точка зрения, изложенная в книге Дэвида Чэндлера, вообще говоря, очень характерна для Штатов. Они всегда старались первыми откреститься и изобличить бывших союзников, когда необходимость в них пропадала по тем или иным причинам. Так было с Аугусто Пиночетом, Саддамом Хусейном, Усамой Бин Ладеном. И, быть может, недалек уже тот час, когда на американском, а, следом, и российском книжном рынке появится монография очередного профессора Массачусетского или Йельского университета, в которой порицанию будет подвергнут националистический строй Виктора Ющенко или, скажем, Михаила Саакашвилли.

Николаев М.

http://www.contr-tv.ru/common/1274/

Анатомия лжи в американской историографии гражданской войны в Испании

17.06.2003
А. Баумгартен, Г. Ферр,

От редактора.

Холодная война, а затем гибель СССР породили колоссальную индустрию "разоблачений мифов и преступлений сталинизма", в которой мирно и взаимовыгодно соседствовали и продолжают соседствовать самые разномастные представители буржуазной идеологии, от кадровых работников империалистических служб безопасности и гарвардских профессоров до огромной аморфной массы левых антикоммунистов, а также троцкистов и анархистов. С начала 90х гг. эта огромная, хорошо смазанная деньгами сотен фондов, научными и журналистскими карьерами, а также одобрением буржуазного общественного мнения машина получила доступ к правительственным и партийным архивам разгромленного СССР.

Казалось бы наступил долгожданный "момент истины", теперь-то, надеялись антикомунисты, они узнают все темные тайны Кремля. Их надежды не оправдались. Никаких зловещих секретов в этих архивах не было. Наоборот, на основе изучения новых архивных данных взросло целое поколение американских историков-ревизионистов, разбивших в пух и прах работы о сталинских репрессиях таких мастодонтов антикоммунистической историографии, как Конквист, Пайпс, Малия, Солженицын, Фиджес и мн. др. С большим трудом, но все-таки начинает пробивать дорогу и изучение не вымышленных, а действительных подрывных действий и преступных планов, направленных против первого государства рабочих, как изнутри, так и извне. Например, открывается все более чудовищная картина планов американской военщины воспользоваться своей монополией на ядерное оружие для уничтожения народов СССР, в ранний период Холодной войны, и шагов сталинского руководства, направленных для отражения этой страшной угрозы.

К сожалению, у нас пока еще не было возможности познакомить наших читателей даже с наиболее важными событиями в историографии советского периода за последние 10-15 лет. Но мы обязательно сделаем обзор новой и новейшей научной литературы, проливающей новый свет на мифы антисталинизма, долгое время имевшие статус истины. В частности, мы собираемся подготовить ряд материалов по сотрудничеству Джорджа Оруэлла с британской секретной службой, ставшие достоянием общественности несколько лет назад. С именем Оруэлла связана и предлагаемая в этом номере статья-рецензия о книге Рональда Радоша "Преданная Испания", написанная профессором американского колледжа Монтклэрион Гровером Ферром и опубликованная в американском марксистском литературно-критическом журнале "Логика культуры" (Cultural Logic). Гровер Ферр, активист Прогрессивной партии труда, взял на себя труд рассмотреть один из наиболее влиятельных антикоммунистических мифов, получивший широкое распространение благодаря книге Оруэлла "Память Каталонии", а именно, вымысел о СССР как душителе испанской революции.

Конечно, на основе рецензии можно только сделать только небольшой шаг в восстановлении исторической правды о роли СССР в Гражданской войне в Испании. Здесь необходимо комплексное исследование всего периода, т.е. работа, как минимум, на большую книгу, опирающуюся на архивные материалы. Нужен историк-марксист, одинаково хорошо владеющий как техникой исторического исследования, так и ясным пониманием политических и теоретических вопросов. Но статья Ферра ценна в плане методологической подготовки к такому исследованию, потому что она дает прекрасное представление о приемах буржуазной историографии СССР и коммунистического движения, о механике фальсификации прошлого, или, как называет это сам Ферр, о "риторической стратегии антикоммунизма". А ведь задача разоблачения этой фальсификации имеет огромное значение в нашей идейной борьбе на настоящем этапе. Одна из заслуг Ферра состоит в том, что он не ограничился анализом книги Радоша. Ферр понимает, что книги создаются не только их авторами, а всей империалистической машиной производства знания, включая научные журналы, издательства, рецензентов, фонды. Поэтому он и уделяет такое внимание этой среде (рецензентам), санкционировавшей фальсификаторскую книгу Радоша, создавшей ей ореол научного исторического знания.

Высоко оценивая ценность работы Ферра в деле разоблачения "мифов антисталинизма", надо в то же время с осторожностью отнестись к некоторым из его обвинений, как например, его ничем не подтвержденное упоминание о "контактах Троцкого с фашистским японским правительством" или слишком поспешное принятие на веру показаний, полученных с помощью пыток ("Заговор Тухачевского"). Будем надеяться, что научная добросовестность, которую Ферр требует от буржуазного историка СССР, не изменит ему самому в его полемике с троцкистами.

Редакция выражает благодарность Юрию Жиловцу за прекрасный и оперативный перевод этого материала.

А. Баумгартен.

Примечание.
Рональд Радош - известный американский ренегат, начинавший свою карьеру как левый антикоммунист ("новый левый"). В настоящее время ультраправый шельмователь "старых левых".

Гровер Ферр.
Анатомия поддельной научной работы: «Преданная Испания» Рональда Радоша.

«Преданная Испания: Советский Союз и гражданская война в Испании».
Рональд Радош (редактор), Мэри Радош Хэбек (редактор), Григорий Севостьянов (редактор). Серия «Анналы коммунизма». Yale University press, июнь 2001 г.

Долгожданные и встреченные восторженными отзывами – хотя, как и следовало ожидать, от консерваторов (Арнольд Байхман) и либералов-антикоммунистов (Кристофер Хитченс) – комментарии Радоша к восьмидесяти одному документу из московских архивов Коминтерна, относящихся к участию этой организации в гражданской войне в Испании, действительно заслуживают внимания, но совсем по другой причине: это полностью поддельная работа.

В ходе этой рецензии-эссе я представлю множество доказательств, обосновывающих это серьезное обвинение. Я также кратко затрону положительные рецензии на эту книгу - они полны тех же самых подделок. В некоторых случаях неискушенный читатель может заподозрить, что обозреватели не читали самих предоставленных документов, а ограничились только комментариями Радоша. Как можно сопоставлять то, что написано в коминтерновских документах с тем, что о них говорит Радош, и не заметить при этом разительных несоответствий?

В этой статье я не буду подробно касаться самих документов. Многие из них очень ценны и интересны, однако Радош, горя желанием очернить коммунистов, их содержанием в основном пренебрег.
 

Впрочем, из документов следует один настолько поразительный вывод, что его нельзя умолчать. Представленные документы абсолютно не демонстрируют советского «предательства». Коминтерн, Интернациональные бригады и массированная советская помощь Испании предстают в исключительно положительном свете. Прочитав сами документы и игнорируя «комментарии» Радоша, любой объективный человек почувствует огромное уважение к деятельности коммунистов во время гражданской войны в Испании – не только Коминтерна и заслуженно прославленных Интернациональных бригад, но и деятельности Советского Союза – или, как выражается Радош, используя грубый перенос, «Москвы» и «Сталина».

Но книга Радоша все-таки имеет определенную ценность: это наглядный урок риторической стратегии антикоммунизма. Ответ на самый главный вопрос: «Зачем лгать, если правда и так на вашей стороне?», возможно, потребует нескольких пояснений о том, как антисталинизм используется для того, чтобы пoмешать любому объективному пониманию причин успехов и неудач коммунистического движения.

Книга Радоша содержит так много ошибок и искажений, что все их невозможно затронуть и в намного более длинной рецензии. Поэтому я сделаю обзор только тех документов, в которых якобы найдены самые большие «откровения». Чтобы их выделить, я воспользовался
а) четырехстраничным обзором, подготовленным издательством и прилагающимся к книге и
б) самыми важными положительными рецензиями ведущих изданий (все они перечислены в конце). Несколько других документов были выбраны, потому что показались мне особенно интересными. Подробный разбор составляет основную часть моей рецензии. [1]

Я также укажу несколько примеров обыкновенной некомпетентности редакторов. Радош мог бы предоставить полезные рефераты длинных и важных документов или конкретные ссылки на другие научные работы – это несомненно входит в обязанности компетентного комментатора – но практически нигде этого не сделал.

В конце рецензии я включил несколько замечаний более общего характера на темы, затронутые самими документами и комментариями Радоша к ним. Марксистам есть за что критиковать большевиков и Коминтерн времен Сталина – как и любую политическую группу, коммунистическую или некоммунистическую, любого времени – и в конце я упомяну несколько пунктов, имеющих особое отношение к Испании. Но любая критика должна основываться на действительно имевших место событиях, которые можно понять из достоверных свидетельств, какими мы располагаем, а не на подделках и очернительстве, как делает Радош и многие другие писатели – сторонники холодной войны, как правые, так и нередко так называемые левые.

Мы начнем с краткого перечисления основных идеологических конструкций, в соответствии с которыми обычно интерпретируется гражданская война в Испании. Знать их нужно, чтобы оценить как интерпретацию Радоша, так и сами документы, и мою рецензию. Соображения места не дают возможности углубиться в подробное обсуждение базовых текстов, излагающих эти конструкции (я планирую разобрать влиятельную книгу Оруэлла отдельно).

Гражданская война в Испании всегда представляла трудную задачу для антикоммунистов всех сортов, задавшихся целью доказать, что вожди международного коммунистического движения никогда не действовали, исходя из идеалистических мотивов. Такие люди убеждены – или по крайней мере, решили убедить остальных, - что вся коммунистическая борьба, как бы благородно она ни выглядела со стороны, преследовала на самом деле манипулятивные, циничные, авторитарные цели, намного худшие, чем цели капиталистических эксплуататоров, против которых она велась. Хрущевский образ злобного, поистине демонического Сталина, созданный после 1956 года, хотя и отличался слегка от образа, распространяемого Троцким, оказался намного влиятельней и быстро распространился по всему коммунистическому движению, за исключением Албании и Китая. Он проложил дорогу троцкистским и, применительно к Испании, анархистским изложениям событий, ранее имевшим хождение только среди маргинальных группок.

«Памяти Каталонии» Джорджа Оруэлла в общем-то и есть такое изложение, которое благодаря литературному таланту Оруэлла, британскому патриотизму во время второй мировой войны и последующей поддержке господствующей идеологии холодной войны, получило статус полунезависимого авторитета. Книга Оруэлла остается главной представительницей антикоммунистической парадигмы. Это единственная книжка о гражданской войне в Испании, с которой сталкивается большинство людей.

Согласно этой интерпретации, дополнительно популяризованной в фильме британского режиссера Кена Лоуча (Ken Loach) “Земля и свобода”, снятом в 1995 году, троцкисты и в особенности анархисты были настоящими революционерами, которые коллективизировали землю, передавали рабочим право управлять фабриками и вообще боролись за равенство. Коммунисты изображаются контрреволюционерами, причем рядовой состав считал, что сражается с фашистами, чтобы в победившей буржуазно-демократической Испанской республике можно было начать борьбу за революцию рабочего класса, а их вожди – читай, Сталин – стремились на самом деле к мрачной авторитарной диктатуре, такой же, какая, согласно троцкистам, анархистам, обыкновенным капиталистическим антикоммунистам и даже фашистам, установилась уже в самом СССР. Такая интерпретация создает определенное напряжение в едином в остальных вопросах «объединенном фронте» антикоммунистических версий гражданской войны в Испании, поскольку мишенью буржуазного антикоммунизма обычно служит радикализм коммунистического движения, а не его предполагаемый консерватизм.

С другой стороны, версия коммунистов – намного лучше подтверждаемая фактами – гласит, что «Единый фронт против фашизма» и за либеральное, буржуазно-демократическое (и следовательно, капиталистическое) общество был единственной возможностью объединить для борьбы с фашизмом как можно больше политических сил, включая националистов, городских капиталистов и богатых крестьян. Согласно этому подходу, после победы в Испанской республике сформировался бы сильный организованный рабочий класс, который продолжил бы борьбу за прогрессивные социальные реформы и, в конце концов, за социалистическую революцию. Коммунисты считали, что начало революционной борьбы в самый разгар войны с фашистскими армиями означает гарантированное поражение республики – то самое, которое и произошло.

Критика взглядов коммунистов с левых позиций, конечно, оправдана – даже необходима. Но считающаяся «левой» изложенная выше троцкистско-анархическая версия разделяет основные предпосылки реакционной критики до такой степени, что последняя охотно пользуется первой для цитирования, как это делает и Радош. Чтобы подготовить почву для настоящей левой критики, надо, в первую очередь, восстановить историческую правду о том, что на самом деле происходило тогда в Испании и самом Советском Союзе. Настоящая левая критика политики Коминтерна, которая в полном объеме и объективно признает все ее достижения и пойдет дальше, чтобы определить главные источники неудач, до сих пор отсутствует. Уже давно было сделано несколько многообещающих попыток, но они так и не стали широко известными. (см. текст ниже и примечание 7).

Собственные взгляды Радоша, представленные в комментариях к «Преданной Испании», противоречивы. Временами Радош доказывает (как это обычно делают консервативные буржуазные антикоммунисты), что Коминтерн скрывал свои истинные революционные намерения. В других же местах он поддерживает оруэлловско-троцкистско-анархистский взгляд, согласно которому коммунисты были консервативной силой, «предавшей» возможность революции в Испании. Радоша, кажется, не беспокоит это основное противоречие – если он вообще его замечает. Во многих местах он - если выразиться самым мягким образом – делает позорные, даже вопиющие ошибки в прочтении тех самых текстов, которые он «комментирует».

Документ № 5.

Документ 5, отчет Георгия Димитрова, главы Коминтерна в Секретариат ИККИ (исполнительный комитет Коммунистического Интернационала) от 25 июля 1936, содержит следующие строки:

«Мы не должны на текущем этапе ставить задачу создания советов и пытаться установить в Испании диктатуру пролетариата. Это было бы смертельной ошибкой.»
Радош заявляет (и повторяет в пресс-релизе), что эта фраза «поддерживает мнение некоторых ученых, что коммунисты сознательно скрывали свою истинную цель, социальную революцию» (5-6).

Но это не так. Четко указано, что имеются различные «этапы», и задача текущего – «поддерживать объединение с мелкой буржуазией, крестьянами и радикальной интеллигенцией...» (11). Радош подтвердил бы правильность своей интерпретации, если бы привел свидетельства того, что коммунисты отрицали то, что все от них ждали – желание продвинуться на следующий этап, как только фашисты будут побеждены. Радош не дает доказательств, что коммунисты как-то пытались отказаться от своей главной цели – советской революции в Испании. Поэтому и речи быть не может о «сокрытии своих истинных целей».

Надо также заметить, что Радош пытается зайти «с обоих сторон». В одних местах он подвергает коммунистов критике за оппозицию социальной революции, за которую якобы выступали анархисты. Это главная идея Кена Лоуча в «Земле и свободе». В других же, как, например, здесь, Радош ругает коммунистов за то, что они хотели совершить социальную революцию, но якобы «маскировали» свои намерения.

Документ 5 также содержит место, явно неправильно переведенное с русского языка. Сразу после процитированных строк Радош и др. утверждают, что Димитров написал следующее:
«Поэтому мы должны сказать: действуйте под видом защиты Республики» (с. 11, курсив мой).
В своем комментарии Радош пишет:
«Очень тщательный выбор слов, так же как приказ «действовать, маскируясь под защитников республики» доказывает мнение многих ученых, что коммунисты намеренно скрывали свою истинную цель – социальную революцию (сс. 5-6, курсив мой).

Очевидно Радош ссылается на другой перевод документа, а не на тот, который приведен в книге, но легко доказать, что «под видом» и «маскируясь под» несут один и тот же смысл: двуличие, нечестность. Однако же к фразе «под видом» из документа 5 имеется сноска – номер 11 на стр. 515. В ней сказано: «дословно «под знаменем». То есть Димитров на самом деле написал так:
«Поэтому мы должны сказать: действуйте под знаменем защиты Республики...»

Возникает вопрос: что означает русское выражение «под знаменем»? Ответ: как раз противоположное тому, что утверждает Радош. Это выражение означает не «под видом» и не «маскируясь», а «служа», «защищая». Как раз в это время один из ведущих советских философских журналов назывался «Под знаменем Марксизма», что часто переводили на английский как «В защиту Марксизма». Никому и в голову не пришло бы перевести это название как «Под видом Марксизма» или «Маскируясь Марксизмом»! «Под знаменем» – это военная метафора, означающая «находиться в чьих-либо рядах».

То есть, Димитров на самом деле сказал так:
...действовать в защиту Республики...
За сноской стоит, наверное, интересная история. Кто бы ни переводил документ с русского языка – а Радош пишет (с. xxxi), что работало два переводчика – этот человек явно знал, что «под видом» - перевод неверный, и хотел как-то дать знать, хотя бы сноской, что не отвечает за это место.

Это только одно неправильно переведенное место, которое можно заметить в книге, потому что Радош и др. не привели оригиналы документов (написанные в основном по-русски, а также по-испански, немецки и французски). Это было бы несложно сделать – хотя бы выставив их на интернетовской странице, посвященной книге. Однако эта ошибка в переводе наводит на мысль, что в книге может быть и множество других таких же.

Документ № 42.

Радош потратил много слов на документы №№ 42-44, поскольку одной из главных задач книги было найти в этих документах, особенно в № 42, доказательство того, что коммунисты спровоцировали Барселонский мятеж в мае 1937 года, чтобы получить повод для жестокого подавления анархистской оппозиции.

Чтобы получить представление о событиях, к которым относятся комментарии Радоша, приведем их краткое описание из самого нового и авторитетного источника - книги Хелен Грэхем (Грэхем, 1999, с. 485):
" ... во второй половине понедельника, 3 мая 1937 года отделение полиции попыталось восстановить контроль над барселонской центральной телефонной станцией («Телефоника»), изгнав находящиеся там силы милиции анархистов.
Это время социальных протестов и бунтов представлено во многих источниках, из которых до сих пор наиболее известны дневниковые записи Джорджа Оруэлла «Памяти Каталонии», по которым не так давно был снят фильм Кена Лоуча «Земля и свобода». Парадоксально, однако, но события того мая по-прежнему остаются наименее изученными в истории гражданской войны".

Радош считает, что документ № 42 прямо связан с барселонским восстанием:
«...мы получили доказательство, что точка зрения оппонентов коммунистов по существу правильна. Испанская коммунистическая партия при поддержке осведомленных Коминтерна и Москвы решила спровоцировать конфликт, полностью осознавая, что его результат даст им как раз ту возможность, которой они долгое время добивались.» (174).
Радош не позаботился объяснить, что же неправильного сделали коммунисты, отбив у анархистов телефонную станцию. Вообще-то за телефонную станцию должно отвечать правительство, а не одна из многочисленных партий. А штурм возглавлял начальник барселонской полиции, который был не только коммунистом, но еще и государственным служащим.

Анархисты явно готовились к захвату долгое время – ведь на первом этаже у них было даже оборудовано пулеметное гнездо, которое помешало полиции сразу захватить здание. Надо в первую очередь спросить – чем оправдывали анархисты – не правительство, а одна из политических партий Барселоны – контроль над телефонной станцией?

Радош считает «доказательством» того, что «точка зрения оппонентов коммунистов по существу правильна» - я выделил «по существу», потому что даже Радош чувствует, что это заявление надо ослабить, очевидно понимая, что ступает здесь на зыбкую почву – следующие слова:
... автор доклада отмечает, что коммунисты решили не ожидать кризиса, а «ускорить его, и, если возможно, вызвать» (курсив мой).
Но в документе № 42 ничего не сказано ни о захвате телефонной станции, ни о каком-то плане конфронтации с анархистами. Предложение, частично процитированное Радошем в его комментарии, целиком выглядит так:
«Если кратко, то решительно и сознательно идти на борьбу с Кабальеро и всем его кругом, состоящим из некоторых вождей ВСТ. Это означает - не ждать пассивно «естественного» разрешения скрытого правительственного кризиса, но ускорить его и, если возможно, вызвать, чтобы разрешить эти проблемы.... Руководство партии все более убеждается, что с Кабальеро и его окружением Республика проиграет, несмотря на все условия, гарантирующие победу» (194).

Эти строки вовсе не относятся к попытке коммуниста - начальника полиции восстановить контроль республиканского правительства над телефонной станцией, незаконно захваченной и удерживаемой анархистами – событию, предшествовавшему «майским дням» в Барселоне, к которым Радош пытается отнести приведенную фразу, - или к любому плану подтолкнуть действия против анархистов. Процитированный абзац четко относится к идущим перед ним пунктам 8-14 документа № 42, в котором неназванный автор-коммунист пишет, что КПИ решила действовать против правительства Кабальеро. В этом документе нет ничего, что бы связывало его с попыткой отбить телефонную станцию.

Голословное утверждение Радоша – одна из сенсационных находок, якобы им обнаруженных – просто ложь. Все «открытие» – обыкновенное надувательство ничего не подозревающего читателя. Я обращаю на это особое внимание, потому что предполагаемое «открытие» Радоша широко расхваливалось как одно из главных «откровений», найденных в этих советских документах. Например, пресс-релиз издательства «Yale University press», сообщавший о выходе книги, перечислял семь документов и суммировал то, что Радош считает их содержанием. О документе № 42 там было сказано:

«Барселона – гражданская война внутри гражданской войны. Пятидневные уличные бои в Барселоне были описаны Оруэллом в его книге «Памяти Каталонии» и показаны Кеном Лоучем в фильме «Земля и свобода». Историки долго спорили: «Была ли реакция анархистов умышленно спровоцирована?» Документ № 42 показывает, что точка зрения оппонентов коммунистов по существу правильна. Испанская коммунистическая партия при поддержке осведомленных Коминтерна и Москвы решила спровоцировать конфликт» (курсив мой).

Отметим попутно уважение, которое питают к Лоучу и Оруэллу проправительственные антикоммунистические идеологи типа Радоша и механизм взаимного отражения «большой лжи», когда предполагаемые «авторитеты» объединяются с лживыми «фактами», измышленными самим Радошем.

Ричард Бернштейн, опубликовавший в «Нью-Йорк Таймс» очень положительную рецензию на книгу Радоша, косвенно признает, что документ № 42 вовсе не доказывает того, что приписывает ему Радош:
«Через две недели коммунисты действительно спровоцировали (как считают редакторы книги) желаемый кризис, развязав уличные бои в Барселоне, которые практически устранили руководство анархистов от власти и привели к замене Ларго Кабальеро более уступчивым премьером» (курсив мой).
Бернштейн создает впечатление, что Кабальеро был вождем анархистов. На деле он был главой правительства и социалистом.

В интересах здравого смысла сделаю несколько дополнительных комментариев.

1. Комментарии Радоша и другие антикоммунистические работы, которые он цитирует, основываются на предположении, что отбив у анархистов телефонную станцию и вернув ее под контроль правительства, коммунисты «спровоцировали» анархистов.

2. Вообще-то говоря, анархисты не имели никакого отношения к телефонной станции. Начальник полиции был не только коммунистом, но еще и официальным лицом. Если устранение группы вооруженных захватчиков, оккупировавших телефонную станцию, не является законным делом полиции, то что это?

3. Представьте, что коммунисты захватили телефонную станцию, оборудовали ее пулеметным гнездом, стали прерывать телефонные разговоры властей по своему усмотрению, и начальник полиции, не принадлежащий к коммунистам, попытался бы их оттуда вытеснить. Не счел бы Радош это свидетельством попытки захвата власти коммунистами?

Документ № 43.

Одно из утверждений Радоша о документе № 43 цитировалось в нескольких одобрительных рецензиях книги:

«Как показывает процитированный ранее документ Коминтерна, Сталин намеревался устроить в Испании чистки по образцу московских процессов, вероятнее всего в Барселоне» (209). [2]
Рассматриваемый документ, № 43, - это доклад анонимного источника, вероятно, в Коминтерн. В нем информатор сообщает:
«Прямые политические последствия путча [попытки анархистов захватить власть – так автор трактует "майские дни" в Барселоне] очень велики. Прежде всего: троцкисты и ПОУМисты показали себя перед народом как полностью принадлежащие пятой колонне Франко. Люди испытывают невероятную злобу по отношению к троцкистам. Массы требуют энергичных и безжалостных репрессий. Вот что требуют народные массы всей Испании, Каталонии и Барселоны. Они требуют полного разоружения, ареста вождей, создание специального военного трибунала для троцкистов! Вот что требуют массы» (196-197).

Обсуждая этот документ на с. 176, Радош пишет:
"Другими словами, это был призыв к организации в Испании эквивалентов московских «чисток»."
«Другими словами», (почему бы не теми же самыми?) «призыв» может означать только одно: Радош предполагает, что наш неназванный информатор, пишущий доклад в Коминтерн в Москве, говорит не от своего имени, а от кого-то другого. Но это ложное предположение. Из документа не следует, что это какой-то «призыв». Насколько мы знаем, это исключительно мнение автора. В конце концов, он пишет в Коминтерн. Если КПИ или советские советники «призывают» к судебным процессам, он бы так и написал – зачем же скрывать это от Коминтерна? И если бы Сталин проявил интерес к испанским «чисткам», автор определенно бы тоже об этом написал.

Документ № 44.

Документ № 44 – это доклад Коминтерна, посланный маршалу Ворошилову, комиссару (министру) обороны СССР - человеку, который возглавлял организацию, контролировавшую поставки вооружений и материальной помощи для Испанской Республики, - неким «Горацием», которого Радош, в очередной раз пренебрегший редакторскими обязанностями, никак не идентифицировал. Радош обвиняет Коминтерн во лжи самому себе, потому что там излагается мнение коммунистов,
«что «мятеж», устроенный «крайним крылом [анархистов], объединившихся с ПОУМ, готовился заранее, долгое время» (177). [Имеются в виду «майские дни» в Барселоне – Г.Ф.]

Изложим по порядку несколько соображений:

1. Откуда Радош знает, что это ложь? Он этого не доказал.
Более того, Радош уже заявлял, что документ № 42 свидетельствует, что сам Коминтерн планировал восстание в Барселоне, а информатор Коминтерна обвиняет в восстании анархистов. Зачем Коминтерну лгать самому себе? Если бы Коминтерн успешно спровоцировал конфронтацию, как утверждает Радош, почему бы не праздновать победу? А вместо этого вина возлагается на анархистов, даже в частной переписке с Коминтерном (206).

2. Из документа следует, что восстание произошло неожиданно для коммунистов. Опять же: если оно не просто ожидалось, но даже было «спровоцировано», как это подает Радош, почему об этом не сообщается с гордостью, как об успешно проведенной операции?

Документ № 1.

Испанский коммунист в Москве пишет Коммунистической партии в Испании.
Радош: «Повелительный тон, выбранный Москвой, ясно показывает, что для споров или маневров маленькой и относительно слабой КПИ почти не остается места...» (1-2).
Док. № 1: «Рассмотрев тревожную ситуацию, сложившуюся в связи с фашистским заговором в Испании, мы советуем вам: ... пожалуйста, сообщите нам, что вы думаете о наших предложениях» (7, 9; курсив мой).

Вывод: тон этого документа вовсе не повелительный. Радош просто пытается изобразить «Москву» властной и высокомерной. Текст письма не подтверждает подобной интерпретации, поэтому Радош вынес это утверждение в комментарий.

Я взял слово «Москва» в кавычки, потому что это письмо, хотя и было определенно прислано из Москвы, но послал его испанский коммунист, «Диос Майор», который подписался под документом. Почему Радош об этом не упоминает, говоря только, что документ прислан «Москвой»? Возможно потому, что испанский коммунист, «советующий» другим испанским коммунистам, не производит впечатления – которое пытается создать Радош - что большевики, Сталин, Политбюро или кто там еще обычно понимается под «Москвой», пытаются кому-то дать какие-то указания. Похоже, что с помощью переноса, литературного тропа, в котором «Москва» означает любого коммунистического вождя, где бы он ни находился, Радош ухитряется свести всех коммунистических вождей к «Москве», а «Москву» к «Сталину». Очерни потом Сталина - и все руководство коммунистов автоматически окажется в грязи.

Радош дает и другие возмутительные прочтения документа № 1, но как-то невнятно. Приведу только один пример.

Документ № 1 гласит, в частности:

«Необходимо предпринять с величайшей срочностью предупредительные меры против попыток переворота, замышляемых анархистами, за которыми скрывается рука фашистов.»

Самое плохое, что можно сказать о таком анализе – посылаемом, как мы помним, испанским коммунистом своим коллегам, которые прекрасно знали испанских анархистов и ненавидели их не меньше, чем анархисты ненавидели коммунистов, - что видеть за попытками анархистов захватить власть «скрытую руку фашистов» - это риторическое преувеличение.

А вот что сам Радош говорит об анархистах:
Во время конфликта советские и коминтерновские советники преуменьшали опасность подрывной деятельности анархистов, в частности, их отказа свернуть революционную деятельность или позволить создание регулярной дисциплинированной армии. (3, курсив мой).

Радош признает, что анархисты заняли именно такую позицию по отношению к армии. Но как можно было бы победить фашистов – у которых явно была «регулярная дисциплинированная армия» - без такой же Республиканской армии? Партизанская война – развитая позднее Мао Цзэ-дуном и Во Нгуен Зиапом в доктрину «народной войны» - очень важна. Но ни один из теоретиков партизанской или народной войны никогда не предлагал выигрывать войну без «регулярной, дисциплинированной армии».

Отказавшись сформировать такую армию, анархисты прямо подыграли фашистам. Даже признавая это, Радош нападает на коммунистов, указывающих очевидное: что это сыграло на руку фашистам. Дальше, в абзацах, которые Радош не комментирует, коммунисты пишут, что фашистские агенты проникли в движение анархистов именно с этой целью.

Радош продолжает комментировать:
«Попытка создать единый союз также берет начало из нового понимания идеи создания социального государства: не путем открытой революции, а слиянием независимых союзов или партий в единый блок, контролируемый коммунистами».
Радош не подтверждает это утверждение никаким фактами. Он явно не может процитировать документ № 1 – тот самый, который он якобы растолковывает, потому что Диос Майор предлагает:
“ВСТ (о) [Всеобщий союз труда (объединенный) - возглавляемое коммунистами крупнейшее профсоюзное объединение Испании - прим ред.] должно предложить НКТ [Национальная конфедерация труда - возглавлялась анархо-синдикалистами - прим ред.] немедленное создание в центре и на местах объединенных комитетов для борьбы с фашистскими захватчиками и для подготовки объединения профсоюзов.
... В то же время вы должны добиться широкой социальной поддержки и широких прав для объединенной ВСТ...."

Диос Майор предлагает коммунистам призвать к объединенным действиям и к объединению профсоюзных организаций. Радош намекает, что этот призыв к объединению скрывает какое-то коварство: коммунисты хотят «слить независимые профсоюзы в единый блок, контролируемый коммунистами». Но сам документ такого предложения не содержит. Я бы мог еще заметить, что идея Радоша о «слиянии» – это стандартная антикоммунистическая риторика. Другие партии могут «выиграть в политической борьбе» и возглавить организацию, но коммунисты только «контролируют» – никогда не «возглавляют» – и «сливают», с подтекстом «удушают», «уничтожают независимость». [3]

Кто-нибудь скажет: «Ладно, Радош ненавидит коммунистов, поэтому он считает, что коммунисты не в состоянии никогда ничего сделать правильно». Но ведь это еще не все. По Радошу, если некоммунисты предлагают что-то полезное – например, объединение профсоюзов – это хорошо; если то же самое предлагают коммунисты – это плохо. Вот поэтому выходит, что коммунисты никогда ничего не делают искренне; их неискренность заранее задана.

Интересно, что Радош, используя документы, выбранные его сотрудниками, не в состоянии показать «неискренность» действий коммунистов. Честный исследователь предположил бы: если имеющиеся свидетельства не указывают на «неискренность» коммунистов, то вполне возможно потому, что коммунисты неискренними не были.

Документ № 79.

Радош признается, что из предыдущего документа, № 78, «следует, что он [Негрин] пользовался некоторой автономией от контроля коммунистов» (497). Радош дальше признает, что даже некоторые антикоммунистические историки Гражданской войны в Испании считают, что Негрин был «более независимой фигурой». Радош подчеркивает, что из документа № 79, доклада Марченко, советского и коминтерновского представителя, Литвинову (министру иностранных дел СССР) и Ворошилову,
«... становится ясно, что взгляд испанца на политику был очень похож на взгляд советского человека, а представление о послевоенной Испании поразительно напоминало Советский Союз. Из документа следует: если бы республиканцы выиграли гражданскую войну, Испания стала бы очень сильно отличаться от той страны, которой она была до 18 июля 1936 года и стала бы очень похожа на послевоенные «народные демократии» Европы».

Это ложь. Сам по себе документ № 79 свидетельствует, что Марченко отнюдь не поддерживал представление Негрина о послевоенной Испании:
«Я очень сдержанно отреагировал на идеи Негрина и обратил его внимание на трудности и сложности, к которым приведет организация новой партии... В случае военных успехов он мог начать создание «своей», объединяющей Испанию, политической партии, с участием коммунистов, если бы они согласились и без коммунистов (а это означает – против них), если бы они отказались» (499, курсив мой).

Послевоенные «народные демократии» в Восточной Европе а) поддерживались присутствием Красной Армии; б) располагались прямо на границах СССР и в) управлялись коммунистическими партиями (или объединенными партиями коммунистов и социалистов), возглавлявшимися открыто просоветскими коммунистами. Представление Негрина о послевоенной Испанской республике очень отличается от послевоенных просоветских режимов Восточной Европы и практически ничего общего с ними не имеет. Однако же утверждение о том, что послевоенная Республика будет насильно выкроена по лекалу послевоенных восточноевропейских режимов, считается одним из главных «открытий» этой подборки документов. Один только документ № 79 показывает, что это заявление Радоша не имеет под собой никаких оснований.

Документ № 62.

Это важный доклад Пальмиро Тольятти, главы представительства Коминтерна в Испании, Димитрову в Москву. Он очень интересен и Радош не смог сказать о нем ничего плохого. Впрочем, это не помешало ввести читателей в заблуждение относительно его содержания.

Например, Радош пишет:
«Доклады Тольятти особенно важны. Ясно, что в отличие от прочих аппаратчиков, Тольятти был крайне откровенен и прямолинеен в своих наблюдениях» (370, курсив мой).
Но Радош не приводит ни одного примера «другого аппаратчика», очевидно неоткровенного и уклончивого. Поскольку Тольятти позже стал главой Итальянской коммунистической партии и одним из вождей Коминтерна, «крайняя откровенность и прямолинейность», ему, кажется, не повредила.

Заметьте также, как Радош использует русский термин для официального лица Итальянской коммунистической партии. Радош никогда не называл официальных лиц Испанской коммунистической партии «аппаратчиками». Это сделано из желания всеми доступными средствами создать впечатление, будто бы «Москва» контролировала всех.

Обсуждение этого доклада Радошем содержит в нескольких местах откровенное, а в одном месте – просто наглое вранье, но, как и в других случаях, читатель может обнаружить это только при условии, если он внимательно читает сам документ. Радош пишет:
«В это время в Каталонии Тольятти призвал к более умеренной политике Народного Фронта взамен демагогических апелляций к революционно настроенному народу. Если бы анархисты попытались действовать в направлении открытого переворота и организовать заговор, он бы посоветовал единственное решение: «Мы наконец разделаемся с ними» (курсив мой).

А вот выдержка из документа (390):
«Что касается анархистов, то в этом вопросе, я считаю, мы не просто колебались, но допустили в нашей тактике совершенно явные ошибки. [Тольятти имеет в виду методы политической борьбы – Г.Ф.] Во время поездки из Барселоны в Валенсию я поставил этот вопрос сопровождавшим меня товарищам. Их мнение было очень простым: анархисты потеряли в Барселоне всякое влияние, в Барселоне (!) нет даже ни одного анархистски настроенного рабочего, подождем, пока они организуют второй путч и, наконец, разделаемся с ними» [курсив мой].

Так что это - позиция не Тольятти, а некоторых «товарищей». Вот что пишет о ней Тольятти; этот абзац начинается сразу после приведенного выше:
«Это мнение широко распространено в партии, особенно в Каталонии, и если мы будем держаться этой идеи, то невозможно будет проводить политику возобновления отношений с анархистскими массами и отмежевания от их лидеров» (390, курсив мой).
Радош приписывает Тольятти те самые взгляды, которые Тольятти цитирует только затем, чтобы опровергнуть!

Радош снова пишет:
«Публично выступая за попытки наладить сотрудничество с оппозиционно настроенными анархистами, Тольятти в то же время заметил, что их вожди – это «отбросы, тесно связанные с Кабальеро» и с ними надо бороться путем «широкомасштабной акции снизу» (371).

Из контекста с. 390 ясно - смотрите курсив в вышеприведенной цитате, - что «широкомасштабной акцией снизу», на которую надеялся Тольятти, должна была быть акция «анархистских масс», как он пишет в вышеприведенном абзаце, и такая акция приведет к отмежеванию от вождей. Иными словами, Тольятти предлагает воспользоваться демократическим планом – склонить на свою сторону анархистские массы, чтобы они заменили своих вождей или отказались от них. Авторы-коммунисты в этих документах множество раз хорошо отзываются о политических инстинктах рядовых анархистов; камнем преткновения в эффективном союзе против Франко они считают анархистских вождей.

В указанных документах мы часто встречаем имя не только Тольятти, но и другого советского советника Антонова-Овсеенко. Радош серьезно искажает документ № 22. Антонов-Овсеенко пишет:
"ОСПК неоднократно предлагала правительству конфисковать и использовать оружие, находящееся в тылу [т.е. в областях, где не шли военные действия]” (с. 80).
Радош выставляет это как «попытки коммунистов конфисковать все оружие в тылу (и таким образом разоружить анархистов)» (с. 71). В действительности, ОСПК (Объединенная социалистическая партия Каталонии) – не одни коммунисты, которые были только частью ОСПК – указывала, что вооруженные люди должны быть на фронте, участвуя в военных действиях, а оружие необходимо на фронте, а не в тылу. Сам Оруэлл не раз жалуется на устаревшее, сломанное и бесполезное оружие, которым воевала его часть на фронте, да и такого не хватало. Если, как хочет нас уверить Радош, все вооруженные анархисты находились в тылу, то что они там делали? Если бы в тылу сидели вооруженные коммунисты, разве Радош не счел бы это злом? [4]

В документе № 21 Антонов-Овсеенко цитирует информатора «Х», который сообщил, что анархисты проводят в Каталонии массовые казни и уже убили 40 священников.
«Х сказал мне, ..., что три дня назад правительство серьезно столкнулось с анархистами: НКТ схватила священника... Священник указал еще на 101 члена своего ордена, скрывавшихся в разных местах. Они [анархисты] согласились освободить 102 человека за триста тысяч франков. Все 102 согласились, но, когда деньги были переданы, анархисты застрелили 40 человек.» (76-7, курсив мой).

Здесь Радош не обвиняет анархистов в расстреле священников. Не говорит он и что обвинение против анархистов – ложь (с. 71). Представьте, что коммунисты казнили бы в один день 40 человек, как Х сообщил Антонову-Овсеенко – удержался бы Радош от критики? Скорей уж такой документ был бы объявлен главной находкой, одним из самых важных в книге. Но когда анархистам приписывают массовые убийства, против которых выступили коммунисты, Радош отделывается беглой скороговоркой, и коммунистов за прекращение бойни не хвалит. Это демонстрирует один из главных недостатков комментариев Радоша: на самом-то деле он не особенно интересуется документами, если с их помощью нельзя показать, что коммунисты «плохие».

В очень хвалебном отзыве на книгу Радоша, опубликованном в «First Things», откровенно написано: «Хотя зверства левых против церкви, включая убийство тысяч монашек и священников, были широко распространены, они нигде не упоминаются в этих документах». Горя желанием обеспечить Радошу еще один положительный отзыв, анонимный рецензент этого правого «прорелигиозного» журнала не удосужился прочесть даже комментарии Радоша, не говоря уже о самих документах.

Документ № 46.

Это доклад Димитрова, главы Коминтерна, маршалу Ворошилову. Радош сильно искажает содержание этого 14-страничного доклада. Например, Радош заявляет, что «автор [доклада] пришел к ошеломляющему выводу: «война и революция не могут успешно завершиться, если Коммунистическая партия не возьмет власть в свои руки» (212). На самом деле Димитров открыто отказывается поддержать мысль, согласно которой единственный путь к победе – захват власти коммунистами.

«Влияние партии все больше и больше растет в массах, главным образом, среди солдат; среди них крепнет убеждение, что война и народная революция не могут успешно завершиться, если Коммунистическая партия не возьмет власть в свои руки. Кто знает, эта идея может оказаться правильной» (232, курсив мой).

В обзоре Арнольда Бейхмана делается такое же точно некорректное утверждение: «Грустно просматривать эти советские архивы и прочесть слова советского агента, адресованные Георгию Димитрову из Коминтерна: «война и революция не могут успешно завершиться, если Коммунистическая партия не возьмет власть в свои руки».

А ведь это очень интересное заявление, тем более, что исходит оно от Димитрова, прославившегося после VII Конгресса Коминтерна (1935 г.) как раз защитой концепции, согласно которой Коммунистический интернационал должен прекратить независимую пропаганду социалистической революции, чтобы сделать возможным создание «объединенных фронтов» со всеми антифашистскими партиями - как в Испании. Испанские коммунисты при поддержке Коминтерна приложили много сил, чтобы испанский Объединенный фронт начал работать. Процитированный документ показывает, что Димитров сам сомневался в своей идее. Документы, опубликованные в книге, могли бы предоставить важные факты в подтверждение мнения, что именно упор на Объединенный фронт с испанскими социалистами и анархистами обрек Республику на поражение. Компетентный комментатор должен был рассмотреть этот вопрос.

Документ № 70.

Этот длинный доклад генерала Вальтера (польский генерал-коммунист Кароль Сверчевски) представляет особый интерес, поскольку касается Интернациональных бригад так развернуто, как ни один из других документов в книге. Эти страницы дали Радошу возможность заняться злопыхательством в адрес не только Советского Союза, но и участников Интернациональных бригад, и он сделал все, что мог, игнорируя положительные отзывы об интеровцах, которые содержатся в представленных документах, и сделав акцент на критике отдельных бойцов.

Радош начинает следующим утверждением:
«В начале 1938 года интернациональные части были нужны Советам и Коминтерну только для набора очков в пропагандистской войне и как разменные фишки для переговоров с другими реальными силами» (431).

Радош тут же продолжает: «Нигде это не показано так ясно, как в серии представленных ниже документов». Однако же в самих документах этому утверждению как раз не находится ни малейшего места.

Вальтер демонстрирует замечательную открытость в обсуждении как сильных, так и слабых мест интербригад. Радош игнорирует преимущества и перевирает высказывания Вальтера, касающиеся недостатков.

Например, Радош обобщает критику Вальтера в адрес некоторых солдат интербригад, которые считают себя выше испанцев, и считает, что Вальтер отозвался так обо всех (431).
«По словам Сверчевски, они [интеровцы] верили, что приехали спасти Испанию от фашистов. Такая точка зрения прямиком вела к высокомерному отношению к испанцам, к которым они относились как к гражданам второго сорта» (431).

Фактически, замечание Вальтера носит общий характер и подвергает критике идеологическую установку, которая бытовала в интербригадах (438). Слова «граждане второго сорта» нигде не употреблялись. Скорее уж язвительная политическая критика Вальтера направлена на неглубокое понимание интернационализма многими бойцами, что иллюстрирует следующий абзац:

«Мне кажется, что основной причиной и главным источником наших затруднений является, в самую первую очередь, глубоко укоренившееся и упорно не желающее умирать убеждение, что мы, интернационалисты, только «помогаем», что мы «спасаем» Испанию, которая, как говорят, без нас не избежит судьбы Абиссинии. Эта вредная теория мешает немецким и итальянским товарищам видеть силуэты «Юнкерсов» и «Фиатов» в фашистских воздушных силах; они забывают, что здесь, на земле Испании, они воюют с оружием в руках, то есть самым эффективным и революционным способом, в первую очередь, против собственного врага, уже раздавившего их страны и народы на многие годы. Французские «добровольцы» не всегда замечают прямую связь между Франко, Де ла Роком и Дорио; они забывают, что ... их жизненные интересы – не допустить фашистского часового на последнюю границу – Пиренеи. Поляки не до конца понимают, что каждая их победа – это прямой удар по банде Пилсудского, превратившего их страну в тюрьму для народа...» (438)

Вальтер беспощадно откровенен, осуждая недостатки интербригад. Его анализ – это образец честной критики, включающей в себя и критику действий коммунистов. Но доклад Вальтера содержит также высочайшую похвалу бригадам (см. например первые три абзаца, с. 436). Как обычно, комментарии Радоша исключительно однобоки; он упоминает много критических высказываний Вальтера, но ни одного положительного.

В своей хвалебной рецензии Шварц еще более бесстыден, цитируя некоторые конкретные высказывания Вальтера по поводу политических проблем так, как если бы они были обобщающими. Радош и Шварц – одного поля ягоды; прочитайте, как на с. xxv Радош хвалит Шварца.

Шварц: «Антисемитизм был серьезной проблемой среди «прогрессивных» бойцов».
Документ № 70: «Это правда, что даже тогда было более чем достаточно мелких и крупных стычек в интернациональных частях. Франкофобия была особенно заметна... процветал антисемитизм (и до сих пор он целиком не изжит)...» (448).

Шварц: "Прежде всего Интернациональные Бригады были обеспечены транспортом, продуктами и другими запасами, намного лучше, чем их испанские коллеги, с которыми они решительно отказались «делиться богатством»."

Документ № 70: "Английские и американские солдаты еще недавно курили «Лаки Страйк», не обращая внимания на испанских бойцов, находившихся рядом с ними и проводящих целые дни в поисках нескольких крошек табака. Интернационалисты часто получают из дома посылки, но очень редко имеют желание разделить их с испанскими товарищами" (453).

Шварц: «Офицеры Интернациональных бригад в точности докладывали число убитых и раненых иностранцев, но «никогда не знали о потерях испанцев» [курсив мой].

Документ № 70: «Ричард, командир одиннадцатой бригады, сообщая о потерях бригады в Брунете и Сарагоссе, всегда точно указывал число убитых и раненых интернационалистов, а нередко даже их имена. Но он никогда не знал потерь испанского личного состава» (454).
В этом случае Шварц выдает поведение одного командира в одном сражении – поведение, которое осуждает генерал-коммунист Вальтер – за типичное для всех «офицеров Интернациональных бригад». (Шварц не приводит номера страниц, поэтому проверять его мошенническое цитирование – занятие очень утомительное).

Ни Радош, ни Шварц не учитывают контекст высказываний Вальтера. Однако сам Вальтер его прекрасно знает. Высоко оценивая героизм Интернациональных бригад и важность их участия в войне (см. с. 436 и 459), Вальтер рассказывает о тяжелых проблемах преодоления национального шовинизма, расизма и недоверия у людей разных национальностей:
«Интернациональные бригады и части были созданы буквально за один или два дня из имевшихся на то время добровольцев... были подразделения, состоявшие из людей десятков национальностей, абсолютно незнакомых друг с другом, не привыкших друг к другу и сразу же оказавшихся в сражении. Если добавить к этому очень сильную нехватку политических работников, отсутствие квалифицированных военных кадров и множество других потребностей, то недостатки и решение вопроса (адекватное на то время) не должны удивлять» (448).

Шварц: «Согласно Вальтеру, Интернациональные Бригады, вдохновленные лозунгами всемирного союза против фашизма, были поражены «мелочными, отвратительными, гадкими ссорами из-за превосходства одной национальности над другой... Любой считал себя выше француза, но даже французы считались выше испанцев, получавших нашу помощь и позволявших нам бороться с их национальными и классовыми врагами на их территории»

Непосредственно перед этим абзацем, процитированным Шварцем (449) идет такой (документ № 70):
«Огромная, очень благородная и революционная цель - вооруженная борьба с фашизмом - объединила всех, и ради нее немцы, итальянцы, поляки, евреи и представители бесчисленных национальностей мира, включая негров, японцев и китайцев, пришли к согласию, нашли общий язык, страдали от одних и тех же неудобств, жертвовали жизнью и героями и были преисполнены одинаковой ненавистью к общему врагу.
Но в то же время, когда добровольцы объединялись, мелочные, отвратительные, гадкие ссоры из-за превосходства одной национальности над другой продолжались...» (448-449).

В то время, когда все армии в мире, кроме возглавляемых коммунистами, официально организовывались в соответствии с расистскими установками (а некоторые, как например Израильская, официально являются расистскими и по сей день), борьба за интернационализм вдохновила миллионы людей во всем мире. Даже злобный Шварц считает расистские установки среди интеровцев «наиболее шокирующим элементом общей картины, особенно для тех, у кого перед глазами шестьдесят лет был пример ветеранов из батальона имени Линкольна, гордящихся своей антифашистской доблестью». (курсив мой). Интернациональные Бригады показали образец антирасизма и интернационализма, подобного которому не было ни до, ни после. Оскорбления Шварца – это просто показатель степени его отвращения к этим ценностям.

Заключение: зачем лгать, если правда и так на вашей стороне?

Позорная неадекватность обсуждения Радошем этих важных и интересных документов могла бы опорочить любую работу, претендующую на звание научной. Но дело обстоит гораздо хуже. Радош не просто оказался не в состоянии аккуратно прокомментировать документы, которые он опубликовал (Хабек сделал почти все переводы, Севостьянов занимался архивной работой в Москве). Снова и снова Радош сознательно перевирает содержимое документов, которые читатель может сам найти несколькими страницами ниже.

Радош – один из немногих бывших членов Коммунистической партии, которые, поняв, что возглавляемое Советским Союзом коммунистическое движение больше не борется за мир равенства и отсутствия эксплуатации, и не является больше ответом на потребность человека в свободе, просто решили, что автоматически права другая сторона и стали некритично поддерживать американский капитализм и империализм. Любой, знакомый с историей Радоша – любой читатель его автобиографии, книги «Комми» и многих рецензий на нее – может ожидать от него полный набор антикоммунистических предубеждений – например, манеру давать неоднозначным документам самую антикоммунистическую интерпретацию из возможных.

Даже самый осторожный читатель не убережется от пары-другой «открытий» хитрости, нечестности, двойных стандартов коммунистов, какого-нибудь «предательства» – чего-то, что хоть немного подтвердит установки Радоша и тех, кто сочиняет положительные рецензии на его книгу. Даже осторожный читатель окажется неподготовленным к степени нечестности, продемонстрированной Радошем. Ни одно из утверждений Радоша о предательстве Коминтерна или Советского Союза не подтверждается документами, которые он собственноручно опубликовал и прокомментировал.

Радош сознательно искажает комментируемые им документы? Он надеется, что его единственными читателями будут так же настроенные антикоммунистические трутни, которые просто примут его слова на веру? Или, что тех, кто заметит лживость Радоша, просто будут игнорировать или представят маргиналами? Некоторые искажения настолько наглы, что по-другому их понимать и нельзя.

Однако я думаю, что нечестность и некомпетентность – это еще не полное объяснение. Если копнуть еще глубже, то антикоммунизм Радоша и особенно его склонность демонизировать Сталина, похоже, создали какое-то зашоренное зрение, которое систематически искажает все, что Радош видит или читает.

Радош упоминает имя Сталина десятки раз, хоти ни один из приведенных документов не написан Сталиным или от его имени, и лишь несколько из них были адресованы ему. Для Радоша имя «Сталин» уже не означает конкретного человека; это метафорический знак для – в зависимости от обстоятельств – Коминтерна, советских политических вождей и даже любого коммуниста в любом месте. Как зеркальное отражение «культа личности», существовавшего примерно с 1930 года до смерти Сталина в 1953 г., Радош приписывает все начинания и действия коммунистов одному Сталину. Трудно представить себе более радикальный редукционизм, и его тем более стоит отметить, что Радош, кажется, совершенно не отдает в нем себе отчета. Ему не пришло в голову обосновать его теоретически, исторически или как-нибудь иначе.

Это идеологическое искажение намного более серьезно, потому что очень широко распространено. Многие, считающие себя «либералами» или даже «левыми», разделяют с Радошем умственную конструкцию, согласно которой всякий раз, когда «Сталин» - читай, Коминтерн – с виду действовал согласно декларируемым мотивам поддержки эксплуатируемых и угнетенных во всем мире, то на самом деле руководствовался эгоистичными мотивами, которые если сразу не видны, то только потому, что хитро замаскированы. [5]

Я надеюсь, что читатели этой рецензии захотят прочитать книгу Радоша и увидеть все своими глазами. Принимая во внимание некорректную и сбивающую с толку сущность комментариев Радоша, эту книгу можно читать только одним способом:

Сначала полностью игнорируйте комментарии Радоша. Очень тщательно читайте сами документы и только их. Только потом можно перейти к комментариям Радоша. Но каждый раз, когда Радош делает какое-то утверждение о каком-то документе, обратитесь к этому документу, найдите соответствующий абзац и посмотрите, что там написано на самом деле.
Часто это непросто сделать. Радош, когда дает комментарии или обзоры, не указывает номера страниц в документах. Очень часто он пишет что-то типа «Как мы увидели...» (с. 502), «Нигде это не показано так ясно, как в следующих документах...» (с. 431), «Документы, как мы видели, свидетельствуют...» (с. 372). Здесь задача обнаружения соответствующего абзаца требует довольно много времени. Впрочем, оно того стоит, поскольку обычно обнаруживаешь, что НИ ОДИН предыдущий документ ни о чем подобном не свидетельствует.

Радош напоминает нам, что фигура Сталина – один из главных камней преткновения для марксистов. Сталин был превращен в чудовище – Троцким и тем, кто полагался на Троцкого; некоторыми эмигрантами из СССР, тоже главным образом, подражателями Троцкого; Хрущевым и теми, кто привык верить, что так называемые «откровения» Хрущева о Сталине правдивы. Как писал Роберт Ферстон, очерненный «Сталин» – это «мощная культурная конструкция в науке, кино, популярных изданиях и т.д. Сложность в том, чтобы преодолеть эти конструкции, насколько это возможно» (Ферстон, 2000). Радош этого сделать даже и не пытался.

Как уже давно писал Роджер Петибридж, хорошо известный британский социолог:
«Если изучить широко известные биографии Сталина, бросается в глаза то, что их объединяет: книги достаточно аккуратно следуют биографическому методу, господствовавшему в конце девятнадцатого – начале двадцатого столетия, когда исторические биографии сосредотачивались на так называемых «хороших» и «плохих» королях. В них правившая особа доминировала не только в политической, но и в социальной и экономической жизни своего королевства, так что чихнув или зевнув, она могла магически изменить всю социоэкономическую структуру правления. Этот метод исторической биографии давно был отброшен при описании авторитарных режимов древней истории. Не используется он и в исследованиях нацистской Германии. Но, к несчастью, он по-прежнему остается призраком из прошлого, когда доходит до исследования деятельности высокопоставленных советских политиков» (Петтибридж, 1976).

После распада Советского Союза были опубликованы многие ранее секретные документы Коминтерна и большевиков и постоянно появляются новые. Как и документы Коминтерна в книге Радоша, большинство из них противоречат громко пропагандируемым и широко распространенным историям ужасов о коммунистическом движении в сталинские годы. [6]

Мы, люди, понимающие огромную потребность в по-настоящему бесклассовом обществе равенства, должны изучить достижения и ошибки наших предшественников, особенно большевиков, руководимых Сталиным. Но чтобы сделать это, мы должны сначала доказать самим себе, что по-настоящему не знаем, что происходило тогда на самом деле.

Например, многие из коминтерновских документов в этой подборке подтверждают убеждение многих левых, что Объединенный фронт против фашизма был обречен с самого начала, даже как тактический маневр в борьбе с фашизмом[7]. Как бы преданно коммунисты ни защищали исключительно буржуазно-демократические цели, многие капиталистические силы отказались сотрудничать с ними, предпочтя победу фашистов риску жизни в либеральном капиталистическом государстве с хорошо организованным под руководством коммунистов пролетариатом и крестьянством. Дальнейшая судьба коммунистических партий Западной Европы и США, после Второй мировой войны злобно атакованных капиталистами, несмотря на их приверженность реформистским, а не революционным программам, еще раз доказывает, что стратегия объединенного фронта была благими пожеланиями.

Поэтому мы должны быть готовыми и полными желания подвергнуть сомнению консервативную, троцкистскую и хрущевскую версии истории и «сделать все заново», чтобы мы начали по-настоящему понимать то, что тогда происходило. [8]

И если мы будем этим заниматься – а я думаю, что это наш долг – то книга Радоша может помочь нам, показав на наглядном примере, кому мы не должны уподобляться.

Рецензии, использованные в этом эссе.

Beichman, Arnold. "Deceit in the Spanish Civil War." The Washington Times, Op-Ed, July 17, 2001, p. A21.
Bernstein, Richard. "Aiding Dictatorship, Not Democracy." The New York Times, July 23, 2001.
Review of "Spain Betrayed" in First Things 116 (October 2001).
Hitchens, Christopher. "Who Lost Spain?" Wilson Quarterly, Summer 2001.
Idem, "The Unfolded Lie." Los Angeles Times, July 15, 2001.
Schwartz, Steven. "The Red and the Black. The end of the myth of the Spanish Civil War." Weekly Standard, July 16, 2001.

Другие материалы :

Graham, Helen. " 'Against the State': A Genealogy of the Barcelona May Days (1937)." European History Quarterly 29(4), 485-542.
Pethybridge, Roger. 1976. Review of Ronald Hingley, Joseph Stalin: Man and Legend (New York, 1974), in Slavic Review 35 (March 1976): 136.
Thurston, Robert W. Post to H-RUSSIA list, August 24, 2000.

Примечания.

[1]. Не подлежит никакому сомнению, что Радош лжет во многих местах – например, в документе 62, где, как я обосновал в тексте, он приписывает Тольятти взгляды, которые в самом документе, который читатель найдет через несколько страниц, Тольятти подвергает критике. Радош действует таким образом много раз.
Эта книга может также служить примером некомпетентности. Радош просто плохо выполнил то, что обязан сделать комментатор: не резюмировал документы, не выделил из них наиболее важные части, не поместил в полный исторический контекст и т.д.
Эти дефекты должны были послужить сигналом «стоп» для любого редактора. Впрочем, опубликовано огромное количество антикоммунистических книг, изобилующих ошибками, которые могли бы дискредитировать любое другое исследование.
Некритические расхваливания многих рецензентов наводят на мысль, что одной из целей книги Радоша было воздействие на тех, кто не будет ее тщательно читать. Возможно, кто-то прикинул, что такую книгу прочитает лишь малое количество читателей, а большинство их, наверно, положится на комментарии и не будет самостоятельно изучать документы. Это не оправдание для лживого содержания «Преданной Испании», скорее попытка объяснить низкое качество проделанной работы.
В конце концов, эта книга потерпела полное фиаско. Радош годами хвастался – умеренно еще с середины 80-х, когда начал печатать кое-что о гражданской войне в Испании, и громко, когда начал работать над этой книгой, - что «докажет», что СССР («Сталин») предал Испанию. Однако же книга не только не «доказала» какого-либо предательства; она не смогла даже продемонстрировать ни одного примера чего-то неискреннего, нечестного, чего-то особенно плохого со стороны коммунистов или СССР.

[2]. Радош выдает свое невежество в советской истории. Термин «процессы-чистки» (purge trials) уже не используется даже антикоммунистическими советологами. «Чистками» назывались исключение коммунистов из партии по многим причинам, чаще всего из-за пьянства, пренебрежения обязанностями и т.д., хотя иногда и за политические отклонения. «Чистки» никак не связаны с тремя знаменитыми Московскими процессами 1936-1938 гг., на которых были осуждены люди, признавшиеся в заговоре против советского правительства. Лучшее и классическое изложение см. в J. Arch Getty, Origins of the great purges: the Soviet Communist Party reconsidered, 1933-1938. Cambridge [Cambridgeshire]; New York: Cambridge University Press, 1985.

[3]. См. отличную классификацию антикоммунистической риторики в James R. Prickett, "Anti-Communism and Labor History," Industrial Relations 13 (October, 1974), 219-227."

[4]. "Между тем республиканская армия напрягает свои последние силы и не имеет даже достаточно оружия для пехоты. Высокий героизм и справедливое дело республиканцев не могли восполнить этого материального бессилия, и в этих условиях исход борьбы был предрешен". Г.С. Иссерсон. Новые формы борьбы. М., 1940. К моменту начала наступления франкистов в Каталонии в 1939 году на этом участке республиканского фронта было около 120.000 бойцов, но не более 37.000 винтовок. См. воспоминания И.М. Майского.

[5]. Например, Сталин заявил, что «дело Испании – дело всего человечества». СССР посылал Республике в огромных размерах помощь – материалами и людьми – сам по себе, и через Коминтерн, и большая часть этой помощи так и не была оплачена. Однако Кэри Нельсон, верная опора американских ветеранов гражданской войны в Испании и известный левый либерал, до сих пор считает своим долгом объяснять советскую помощь таким образом: «Намерения Сталины были вне всякого сомнения прагматичными. Он, вероятно, надеялся, например, использовать союз помощи Испанской республике как основу для создания общего антифашистского союза с западными демократиями» ("The Spanish Civil War: An Overview"). Слово «прагматичный» в этом контексте ничего не объясняет; в СССР очень хорошо знали, что помощь Республике может только повредить намечаемому антифашистскому союзу, однако же не стали ее прекращать. По Нельсону, добровольцы из Интернациональных Бригад могли руководствоваться и руководствовались идеалистическими мотивами, но Сталин этого делать не мог, несмотря на то, что и сами Бригады не смогли бы организоваться без его сильной и постоянной поддержки.

[6]. Например, допросы и показания таких видных фигур как шеф НКВД Генрих Ягода и маршал Михаил Тухачевский опубликованы, и из них становится ясно, что обвинения против них, выдвинутые советским правительством в 30-е годы были по существу правильными. Имеются дополнительные свидетельства контактов Льва Троцкого с оппозиционерами в СССР, замышлявшими правительственный переворот, а также свидетельство контактов Троцкого с фашистским японским правительством – главных пунктов обвинения, выдвинутых коммунистическим правительством в 30-е годы, но яростно отрицавшихся последователями Троцкого.

[7]. См., например, "Lessons of People's War in Spain 1936-1939," Progressive Labor, Vol. 9, No. 5 (Oct.-Nov. 1974), 106-116. Более развернутую левую критику влияния стратегии Народного фронта на всемирное коммунистическое движение, см. в "Road to Revolution III: The Continuing Struggle Against Revisionism" (1970).

[8]. Видный российский историк-антикоммунист Юрий Жуков процитировал Дж. Арч Гетти, авторитета среди американских историков более молодого поколения, изучающих СССР. Гетти сказал, что советская история отравлена «пропагандой» времен Холодной войны и ее надо изучать заново. См. Александр Сабов, «Жупел Сталина», «Комсомольская Правда», 5 ноября 2001 г.

http://www.kprf.ru/analytics/13438.shtml

Библиография