Так ли уж надо Украине идти на Запад

Юрий СОЛОМАТИН, народный депутат Украины

Официальный курс независимой Украины, как известно, связан с евроатлантической интеграцией. Обосновывается это романтическими заклинаниями о том, что место Украины — "в центре Европы" и что еще Анна, дочь киевского князя, была французской королевой и т.п. Но ведь украинская красавица и умница Роксолана была любимой женой турецкого султана, и это не стало аргументом для интеграции с современной Турцией. Современная Европа — это не столько Европейский Союз почти двух десятков разновеликих государств, сколько континент двух гигантов — Германии и Франции, что блестяще было продемонстрировано в декабре 2003 года крахом проекта Конституции ЕС.

--------------------------------------------------------------------------------

Изложенное выше, как мне кажется, является основанием для утверждения о том, что отношение к Европе и евроатлантическим структурам со стороны Украины должно быть более взвешенным, с учетом глобальных процессов перераспределения мировых центров влияния. События 11 сентября 2001 года, затем американский блицкриг в Афганистане и Ираке продемонстрировали колоссальную опасность сосредоточения центра власти в одной державе — США, а также в ее сателлитах. Человечество ощутило поступь сапога американского солдата, несущего так называемые "общечеловеческие ценности", в любом уголке планеты. Весь мир, прежде всего народы Азии и Африки, напрягся в ожидании вселенской угрозы не столько от международного терроризма, сколько от Дяди Сэма. У этих народов есть свой счет к так называемому "прогрессивному человечеству" во главе с США и Европейским Союзом.

Громадное, все убыстряющееся изменение демографического облика планеты в сочетании с политическими изменениями на всех континентах вносит перемены и в шкалу общепринятых культурных и исторических ценностей. По прогнозам экспертов ООН, к 2050 году нас будет уже 8 миллиардов 900 миллионов человек. За счет роста народонаселения Африки и Азии при практически нулевом приросте в Европе и Северной Америке. Облик планеты становится африканским и азиатским. И это — факт!

Именно поэтому всем народам, принадлежащим к "золотому миллиарду" европейско-атлантической цивилизации, должно быть не все равно, что сейчас о них думают народы Африки и Азии. А народы мусульманского мира до сих пор хранят в памяти кровавые походы европейских крестоносцев — освободителей Гроба Господня. Что с современной точки зрения приравнивается к геноциду на религиозной почве. Африканцы и азиаты с гневом и возмущением отвергают такое сложившееся в Европе понятие, как "великие географические открытия", принесшие им рабство и колонизацию. В период с 1450-го по 1850 год из Африки на судах через Атлантический океан главным образом в колонии Северной и Южной Америки и Вест-Индию было вывезено не менее 12 миллионов чернокожих рабов, еще 20 миллионов рабов попало на Ближний Восток и в Северную Африку. А это по современным критериям — геноцид на расовой основе.

Лишь немногих европейцев гложет совесть за эти преступления. Лауреат Нобелевской премии Вернер Зомбарт открыто признает, что Запад стал богатым не благодаря рыночной экономике, а благодаря безудержному грабежу колоний в прошлом и слаборазвитых стран сегодня. На протяжении 300 лет на одного европейца бесплатно работали 3 азиата и 4 африканца. Как сообщала 21—22 августа 1999 года газета "Новое русское слово" (Нью-Йорк), Африка потребовала от стран Запада и Америки, а также от компаний, которые нажились на работорговле и колонизации, выплатить в течение 5 лет странам континента 777 триллионов долларов в качестве репараций. Для сравнения: эта цифра в 80 тысяч раз больше государственного бюджета Украины на 2004 год. Это требование содержится в Аккрской декларации, принятой на Первой международной конференции, которую организовали в столице Ганы две организации — Африканская и Всемирная комиссия по репарациям и репатриации и Комиссия правды по вопросам репатриации. По замыслу авторов декларации предполагалось, что будут созданы группы юристов из Африки и диаспоры, которые должны обеспечить сбор репараций законными методами до конца 2004 года. В этой связи предложено обратиться за помощью к ООН и Организации африканского единства. И этот вопрос с повестки дня не снят! Особый, еще не предъявленный счет к европейцам есть и у коренных народов Американского континента, которых испанские и португальские конкистадоры огнем и мечом обращали в католичество, а непокорных загоняли в резервации.

Если такой процесс "пойдет", то странам "золотого миллиарда" человечества не отмыться и не откупиться долгие десятилетия. А странам, входившим в бывший социалистический лагерь и теперь суетливо "возвращающимся" в Европу, не останется даже объедков с барского стола.

За самые кровавые события в мировой истории — две мировые войны — ответственность несет тоже "цивилизованная" Европа. И тут никуда не деться. Поэтому не стоит удивляться и стыдливо "забывать", что на другие континенты и даже у себя дома Западная Европа несла войну для обогащения и господства (знаменитый немецкий Dгаng пасh Osten!), а вовсе не для просвещения "диких" народов! И вряд ли стоит возмущаться, что ответом современным потомкам "первооткрывателей"-завоевателей далеко не всегда были (и будут) признательность и благожелательность.

Похоже, именно в предчувствии грядущей ответственности Папа Римский Иоанн Павел II в соборе Святого Петра в Ватикане накануне нового тысячелетия во время торжественной мессы первого воскресения Великого поста смиренно просил прощения за все грехи, которые совершила против людей католическая церковь в течение двух тысячелетий своего существования. В течение торжественной мессы Папа неоднократно повторял слова: "Моя вина, моя большая вина!", а также слова: "Мы прощаем и прощения просим!".

Предложенные уже в наше время Западной Европой и США способы "умиротворения", будь то во Вьетнаме, на Балканах, в Афганистане или Ираке, заставляют содрогаться весь мир. До сих пор никто и ничего не слышал о покаянии США за гибель в 1963—1974 годах 1,5 млн. вьетнамских крестьян во время "ковровых" бомбардировок и опрыскивания джунглей дефолиантами со стратегических бомбардировщиков Б-52. Тогда на многострадальный Вьетнам было сброшено "защитниками свободы" 14 млн. тонн снарядов и бомб, что эквивалентно 700 атомным бомбам типа хиросимской и втрое превышает тоннаж бомб, использованных на военных театрах Второй мировой войны. Не говоря уже о бессмысленных американских атомных бомбардировках в августе 1945 года японских городов Хиросима и Нагасаки, во время которых погибли 300 тысяч мирных жителей. За эти злодеяния до сих пор также никто не извинялся и не каялся: ни Папа Римский, ни американские президенты. А ведь это был классический экоцид в сочетании с этноцидом! Борцы за права человека, где вы? Ау!

Историческое время разбрасывания камней для Европы и ее исторического "порождения" — США, представляющих западную, евроатлантическую цивилизацию, истекает. Наступает тяжкое время собирать камни. Европа надорвалась. Вот как об этом говорил великий европеец Жан Поль Сартр: "Европа... без устали говорит о человеке и в то же время унижает его по любому поводу... Столетиями душила она во имя пресловутого "духовного превосходства" подавляющее большинство человечества...". И эти слова были сказаны одним из властителей дум в Европе еще в 1961 году! Может быть, Сартр одинок в своих оценках? Тогда вспомним хотя бы россиянина Николая Данилевского ("Россия и Европа", 1869 г.), европейца Освальда Шпенглера "Закат Европы" (русское издание, 1923 г.), великого эзотерика и традиционалиста Рене Генона ("Восток и Запад", "Кризис современного мира"), фашистского "гуру" Юлиуса Эволу ("Языческий империализм"), троцкиста Герберта Маркузе ("Одномерный человек") и других. Все они главную причину европейского "надрыва" видят в том, что европеец стал самодостаточным — наибольшей ценностью для самого себя, желая лишь хлеба и зрелищ. Его "Я" сосредоточилось на уровне пупка и чуть ниже его.

И еще одна цитата из Сартра: "Европа погибла. Это та правда, которую нелегко высказать, но в которой мы все, — разве не так, мои дорогие европейцы, — абсолютно убеждены".

Печальной видел судьбу современной Европы после 2000 года и Жан-Шарль де Фонбрюн, знаменитый толкователь трудов известного средневекового прорицателя Нострадамуса. Вот как он это излагал в ставшем известным всему миру интервью в журнале "Пари-Матч": "С 1998 года, по Нострадамусу, начнется крупнейший конфликт. Россия и Ислам поднимутся против Запада. Русские уже сейчас вооружают Иран. Нострадамус говорит: "Со стороны Персии около миллиона. Иран в состоянии мобилизовать миллион человек. Затем сложится альянс между Китаем, исламскими странами и Россией — против Запада. Есть причина для беспокойства. С атлантической цивилизацией будет покончено". 2000 год прошел, пророчества Нострадамуса не оправдались. Но было 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке…

А это и есть предостережение для тех, кто, театрально заламывая руки и экстатически всхлипывая от восторга, кричит: "Україна — європейська держава! Ми повертаємось до Європи!". Для тех недалеких украинских политиков в шароварах и вышиванках, которые все еще ищут место для Украины в центре Европы: все эти театральные стенания "возвращающихся" в католическую и протестантскую Европу новых "державников" — как российских, так и украинских — выглядят, по крайней мере, нелепо. Как явное неуважение к своей собственной исторической традиции и отрицание своей принадлежности к тысячелетней православно-славянской цивилизации. Потому что православно-славянский мир тоже помнит волны нашествий со стороны "цивилизованной" Европы — от немецких псов-рыцарей и наполеоновских полчищ до немецких фашистов. А это по современным критериям — геноцид на этнической основе.

И вот потому-то, пока Украина под заклинания политиков о "многовекторности" внешнеполитического курса шаг за шагом (steр bу stер) де-факто продолжает последовательно продвигаться в объятия евроатлантических структур, все больше и больше людей задается вопросом: "Помогут ли нам евронатовские ляхи?". Для России и Беларуси ответ уже известен: "Нет!". Долго ли Украине придется ожидать ответа? Обратный отсчет исторического времени заканчивается. Во время празднования 350-летия Переяславской Рады на повестку дня жизнь вновь поставила насущный вопрос: "Грядет ли в Украине новый Богдан Хмельницкий? Или Иван Мазепа взял верх окончательно и бесповоротно?". Ответ на эти вопросы должен дать сам народ Украины, а не только "элита"…


 

Кризис цивилизации: кто виноват, и что делать?

I.
В последнее время часто поднимается вопрос о конечности ресурсов Земли, имея в виду, прежде всего минеральные и энергетические. Традиция эта восходит ещё к Мальтусу, насколько мне известно. А в новое время её продолжили Римский клуб и другие подобные им организации Западной цивилизации. Не могу однозначно утверждать какой морально-этический посыл содержался в работах и идеях Мальтуса, но относительно современности можно сказать вполне определённо - Римский клуб говорит: "ресурсы конечны, их потребление растёт, на всех не хватит, да к тому же и население Земли увеличивается, поэтому потреблять их должны в основном те, кто обеспечивает рост и развитие цивилизации в целом - техногенные культуры Запада. А остальные должны подтянуться, потесниться, уменьшить рождаемость, а некоторым даже и совсем вымереть." Послание это прозрачно и традиционно для Западной цивилизации: мы - элита, а вы - быдло. Ещё Гитлер говорил: "Другие народы интересуют нас лишь как рабы для германской нации". Если вспомнить историю коренного населения Америки, а также Второй Мировой Войны, то станет ясно, что Запад действительно не остановиться ни перед чем, чтобы достигнуть своих целей – выжить, и остаться при этом мировой метрополией.
Но давайте посмотрим, что же лежит в основе этих построений Римского клуба и всей западной пропаганды последних десятилетий?

1) Прежде всего утверждение, будто ресурсы кончаются, и надо срочно принимать меры, иначе скоро наступит "голод" в экономике и индустрии.
Действительно, многие ресурсы исчерпываются и дорожают. Старые методы добычи становятся нерентабельными в результате истощения месторождений и промысловых зон, как следствие – постоянный поиск новых месторождений и переход на новые территории – как будто человек, как и в неолите, занимается охотой и собирательством. Горизонт истощения ресурсов оценивается по разным их видам от 50 до 100 лет, и в самом худшем случае насчитывает 20-30 лет для некоторых биоресурсов вроде рыбы. Но биоресурсы-то как раз возобновляемы, и их восполнение вопрос не уменьшения потребления, а прежде всего организации соответствующих технологий, производства и инфраструктуры. То же самое касается леса: в последние годы площадь лесов в Европе не сокращается, а увеличивается, потому что идут соответствующие мероприятия по возрождению лесов. Почему же тогда аналогичные меры не принимаются в странах третьего мира - экспортёрах древесины? Ответ прост – чтобы не снижать доходы, или выражаясь языком финансистов – норму прибыли. Компании не могут себе позволить дополнительные расходы, да и не хотят, а национальные правительства либо на корню куплены западными ТНК, либо в результате всяких разных уловок вроде соглашений о разделе продукции не имеют средств, чтобы заставить компании вкладываться в восстановление или делать это самим.
Проиллюстрирую реальное положение дел с небиологическими ресурсами: недавно (лето 2002 года) произошла катастрофа у берегов Испании, когда танкер разломился, и нефтепродукты вылились в море. Все видели эти ужасные кадры, и возник вопрос: а как это возможно при современных технологиях? Что, разве трудно сделать такое судно, из которого нефть бы не вытекала? Такие суда есть и уже давно. Казалось бы, те кто может себе позволить переход на такие суда и те кто может заставить остальных сделать это – Западная Европа и США – должны этим и заниматься, а не постоянными попытками захватить всё новые и новые месторождения. Но нет – идеи всеобщей пользы, если и могут где-нибудь существовать, но только не в западном сознании. Лишь стремление к постоянному возрастанию потребления и благосостояния (исключительно материального причём) движет этим обществом.
И наконец, исходя из данного (и многих аналогичных) случая: а какой ценности ресурсов идёт речь, если о них так плохо заботятся? Отсюда следует простой вывод: нефть не имеет большой ценности сегодня. Драгоценности не возят в гнилых ящиках. Утверждение о том, что ресурсы кончаются, и надо что-то делать, верно лишь в далёкой перспективе и является чистой демагогией, так как никаких реальных действий в направлении их сбережения, экономии и воспроизведения не наблюдается.

2) Второе утверждение, содержащееся в концепции Римского клуба:
"на всех не хватит, нужно сокращать рождаемость, численность населения Земли" и т.д. Подробно не буду останавливаться на этом пункте в виду его полной абсурдности и лживости. На самом деле можно говорить о большом населении лишь локально, в каждой конкретной местности или стране. Вот на юге Китая населения явно много. Также и в Индии. В больших городах плотность тоже слишком велика, в Москве и Нью-Йорке, в Мехико и т.д. А в целом планета едва заселена. Если посмотреть на демографическую карту, то видно, что население Земли сосредоточено в нескольких очагах, где плотность очень велика, и чёрные точки сливаются в сплошные кляксы. Но вся остальная планета практически не заселена, и не пустыни, а благоприятные или, по крайней мере, терпимые для человека местности имеют очень низкую плотность населения. Из чего следует, что возможности расселения людей на Земле ещё не исчерпаны. По разным оценкам Земля способна прокормить от 15 до 30 млрд. людей (!), и это безо всякой гидропоники, а просто с нормальным развитым сельским хозяйством по всей Земле.

3) И наконец, третье утверждение: потреблять ресурсы должны те, кто обеспечивает развитие цивилизации - Западный мир. Эта мысль не менее спорна, чем предыдущие. Не буду здесь подробно останавливаться на истории науки, доказывая значимость не западного вклада в неё. Скажу другое: западная наука и технологическая экономика уже давно живёт за счёт привлечения иностранной рабочей силы, как в инженерные сектора, так и в исследовательские. Сейчас в США до 80% учёных и исследователей в лабораториях корпораций и университетов - эмигранты и дети эмигрантов в первом поколении, хотя последних уже меньше, в Европе этот показатель немного меньше, но и там всё больше преобладают эмигранты. Более того, высасывая из других стран интеллектуалов, сами США и Евросоюз утеряли воспроизведение научных школ. Таким образом, истощая чужие школы, своей они уже не имеют. И когда финансовое всемогущество США рухнет, человечество может оказаться без науки вовсе. При этом все научные школы деградируют, и если такое положение сохранится ещё на пару десятилетий, наука на Земле исчезнет, в силу невоспроизводимости научных кадров.


Отвечая на первую часть вопроса, скажу: совершенно определённо в нынешнем кризисе цивилизации виновен Запад. Зададимся вопросом: почему, если ресурсов хватит ещё на многие годы, кризис разразился уже сейчас? В ресурсах ли дело? По данным всемирного банка за 2001 год "отмечается неравномерность распределения доходов в мире. Средние доходы в 20 наиболее богатых странах в 37 раз превышают средние доходы в 20 беднейших и за последние 40 лет этот разрыв удвоился." Та же самая картина наблюдается и внутри самих стран. По данным академика Капицы разрыв в доходах между 10% самых богатых и 10% самых бедных на 1995 год составляла: по миру 14,4 раза, по России 32, Бразилии 73, Китаю 10 раз. Следует ли говорить, что этот показатель двадцать лет назад был существенно меньше? Надо особо отметить, что он растёт во всех экономически значимых странах. Неравномерность распределения доходов увеличивается на всех уровнях экономической иерархии. Вообще суть капитализма в том, чтобы стягивать на себя финансы, богатый становится ещё богаче, а бедный беднее. Концентрация богатства происходит безгранично, пока позволяет прочность системы, затем наступает кризис, потом война, революционное перераспределение, создание новых условий в виде законов, инструментов и правил (а также создание новых богатств) и всё начинается снова - система входит в обычный режим существования. Именно это и служит причиной современного кризиса. Прочность общемировой экономической системы подошла к концу, и вот мы видим взрывной характер конфликтности и апокалиптических ожиданий.

Бездумное потребление, концепции обязательного роста и стимулирования спроса являются неотъемлемыми и органичными частями современной парадигмы цивилизации, построенной по стандартам Запада. Решение экологических задач давно уже возможно технологически, но в условиях современной потребительской цивилизации невозможно экономически, так как невыгодно, а соответственно и никому не нужно. Более того, соответствующие программы снижения потребления саботируются развитыми странами - читай богатыми. Так как они хотят сохранить своё лидерство, место на верху иерархии. Проиллюстрирую небольшим примером: некоторое время назад (летом 2002 года) в ЮАР проходил всемирный конгресс по вопросам глобализации. Когда был поставлен вопрос о переходе на новые альтернативные источники энергии, новые двигатели и т.д. практически все страны проголосовали за, кроме стран ОПЕК (что понятно) и США, которые выступили резко против. Казалось бы, если дело в ресурсах, США должны снижать свою зависимость от нефти, переходя на электромобили, например. Но на самом деле, нехватка ресурсов дело далёкого будущего, а сохранять превосходство надо уже сейчас. США нужна не нефть, а контроль над нефтью и завязанность мировой экономики на неё - тогда они будут контролировать и распределение богатств в мире. Как я уже говорил ранее, мировая финансово-экономическая система потребляет не ресурсы, а богатства, перераспределяет их, делая бедных беднее, а богатых богаче.

Спросим себя: «что является главным объектом и субъектом современной цивилизации?». И ответ прост – капитал и потребитель. Капитал оперирует потребителями с целью своего дальнейшего выживания и роста, потребитель послушно исполняет прописанные капиталом роли и функции и тоже стремится к своему выживанию в качестве потребителя. На первый взгляд система замкнута и самодостаточна, но это не так. С самого своего зарождения капиталистическая экономика, как система, питалась ресурсами традиционной культуры. В самом простом виде это выражается в уходе крестьянина в город на приработки. Уже тогда, на заре индустриализации, ощущалось противостояние традиционного уклада жизни в сельской общине и нового индустриального общества в промышленных центрах-городах, что выразилось в нескольких войнах и революциях. Далее процесс проходил со всё возрастающими темпами и к середине 20 века урбанизация перевалила через 50% населения, и мощность системы городской культуры превысила мощность традиционной культуры. Параллельно этому шло формирование новой, ещё более антагонистичной старым культурам, потребительской цивилизации. Капитал научился с невиданной в прошлом эффективностью навязывать людям различные товары и услуги, формируя новые жизненные ценности и мировоззрение человека под свои нужды. В тоже время в результате двух мировых войн сложилась ситуация постоянного притока капитала и людей в США из Европы, Азии и России, что не могло не привести к формированию всей финансово-экономической и политической систем, настроенных на этот постоянный приток – к хорошему быстро привыкаешь. Все эти факторы, сложившись вместе, и породили того монстра в лице мировой финансовой системы, нацеленной на постоянные рост потребления, поглощения и концентрации всех ресурсов, богатств и финансов. Чудовищность которой мы не осознаём лишь потому, что привыкли - ведь мы находимся внутри неё.

Всё это подавалось и подаётся заинтересованными лицами до сих пор как прогресс и движение к более совершенному обществу, что до некоторых пор было правдой. Но возникают вопросы: до каких пор ситуация будет такой же, когда наступит качественное изменение, когда общество потребления будет насыщено? Ответы просты: вышеописанные процессы будут протекать без изменений пока для них будут условия – когда же традиционная культура будет истощена настолько, что не сможет воспроизводиться, а в то же время общество потребления будет требовать всё большего, тогда и наступит качественное изменение и случится кризис. Общество потребления не может остановиться в потреблении, более того, оно не способно отказаться даже от доктрины постоянного и обязательного роста этого потребления, но ресурсов для него уже нет – традиционная культура уже неспособна воспроизводиться, не то чтобы обеспечивать своим приростом нужды общества потребления. Если традиционная культура была нацелена на своё выживание и производство людей, то потребительская цивилизация нацелена на своё выживание и производство потребителей, но потребителей-то она производила из людей, которых ей поставляла традиционная культура, а их всё меньше.
С чисто экономической точки зрения кризис современной цивилизации заключается в том, что у стран не входящих в “Запад” нечего больше взять, и при этом Западу даже того, что они отобрали ранее и отбирают и по сию пору уже не хватает – его потребности растут быстрее любых реальных возможностей изъятия из экономик стран третьего мира.
Таким образом, возможность перетока ресурсов уменьшается, а потребность в них наоборот растёт, что естественно приводит в качественному изменению системы, и проходить это изменение будет через конфликты и всеобщий кризис.

II.
Выйти из кризиса малой кровью, по-видимому, уже не удастся. Попытки косметических улучшений ни к чему привести не могут, что понимают и сами люди, руководящие финансовой системой планеты. Поэтому они, в ситуации когда любое качественное изменение существующего положения вещей приведёт к неприемлемым для них потерям, выбрали вариант агрессивной консервации статус-кво. Войны США в Югославии, Афганистане и Ираке призваны решить именно эту задачу – сохранить ситуацию притока капитала в экономику Запада (а в рамках самого Запада - в США) военными методами, когда уже никакие другие неэффективны. Но и они не способны отвратить наступление кризиса – отложить его на некоторое время, но никак не отменить.
В этой ситуации всем людям, заинтересованным в выживании традиционных культур, нормальных обществ и народов, необходимо задуматься по каким правилам и принципам построить жизнь, которая, я надеюсь, наступить после кризиса (хотя не исключена возможность и атомной войны). Это будем полезно потом, когда наступит новая стабилизация после всеобщего хаоса и развала.
Сейчас же главное - обрушить, наконец, американскую финансовую пирамиду – основополагающий элемент потребительской цивилизации. Чем дольше идёт накопительная фаза кризиса, тем болезненнее он будет проходить, и тем более тяжёлые последствия будет иметь, и напротив - чем раньше он наступит, тем легче он пройдёт. Финансово-экономические потери неизбежны для каждого из нас, но тем больше мы потеряем в будущем, чем дольше будем цепляться за существующий порядок вещей.
Каждый может внести посильный вклад в обвал пирамиды. Рецепты просты: отказаться от доллара в расчётах и при накоплении (тем более ликвидность рубля сейчас высока как никогда и появилось евро), стараться как можно меньше потреблять продукции транснациональных компаний и, где это возможно, пользоваться услугами отечественных производителей. Не поддаваться на пропаганду потребительского образа жизни, не участвовать в разрушении собственной жизни. Отказаться также и от потребления некачественной интеллектуальной продукции и т.д. Но повторюсь, самый весомый удар по врагу – отказ от доллара.

Москва 2003
Козлов Евгений

Вопрос этот далеко не праздный. Не только Германия, но и вся Европа шла покорять Россию. Финляндия выставила 19 дивизий и 13 бригад (1942 г.), Венгрия — 23 дивизии и 6 бригад (1944 г.), Румыния — 21 дивизию (1942 г.), Италия — 7 дивизий (1942 г.), Словакия — 3 дивизии (1941 г.). Кроме этих дивизий против Красной Армии сражались норвежские части на Севере, шведский батальон в Карелии.

Только в боях за Ленинград участвовали воинские формирования из таких стран, как Испания — 250-я “голубая” дивизия, затем добровольческий легион, Норвегия — добровольческий легион “Норвегия”, затем 1-й батальон мотопехотного полка “Норланд”, Голландия — добровольческий легион “Нидерланды”, затем 23-й полк пехотной бригады “Нидерланды”, Бельгия — добровольческий легион “Фландрия”, затем штурмовая бригада “Лангемарк”, Дания — мотопехотный полк “Данмарк”, Швеция — в составе мотопехотной дивизии “Норланд”, Франция — в составе 28-й немецкой легкой пехотной дивизии, Австрия — в составе 9-й авиаполевой и других немецких дивизий, Финляндия — добровольческий батальон, Латвия — легион, затем 2-я латвийская бригада, затем 19-я добровольческая пехотная дивизия, Эстония — легион, затем 20-я пехотная дивизия.

На Балканах нам противостояли, кроме немцев, три хорватские дивизии и албанская дивизия “Скандерберг”. Один хорватский полк был блокирован в Сталинградском котле. На Азовском море действовала хорватская флотилия. Французский полк был в немецких частях, наступавших на Москву. И этот перечень можно продолжить. О том, в каком масштабе удалось немцам мобилизовать против нас народы Европы в 1941-1945 годах, позволяет судить национальный состав военнопленных, оказавшихся в советских лагерях. Не считая немцев, там находилось:

313767 венгров,

187370 румын,

156682 австрийца,

69977 чехословаков,

48957 итальянцев,

23138 французов,

21822 югослава (хорвата),

14129 молдаван,

10173 еврея,

4729 голландцев,

2377 финнов,

2010 бельгийцев,

1652 люксембуржцев,

452 датчанина,

457 испанцев,

383 цыгана,

101 норвежец,

72 шведа.

Кстати, количество оказавшихся в плену составляет не такой уж большой процент от находившихся в строю! Так что трудно найти в “цивилизованной” Европе местечко, откуда бы не насылали на нас своих “озлобленных сынов”, как назвал таких А. С. Пушкин в свое время. В наше время это все члены или кандидаты в члены НАТО. Какую свободу и цивилизацию эти “сыны Европы” несли в Россию, с солдатской прямотой раскрывает в своем приказе от 2 мая 1941 года, за 13 дней до назначенного в директиве № 21 срока нападения на СССР — 15 мая (30 апреля 1941 г. начал действовать посуточный план-график подготовки наступления), командующий 4-й танковой группой Гепнер в связи с предстоящими боевыми действиями на Востоке:

“...Война против России является важнейшей частью борьбы за существование немецкого народа. Эта давняя борьба германцев против славян, защита европейской культуры от московско-азиатского нашествия, отпор большевизму. Эта борьба должна преследовать цель превратить в руины сегодняшнюю Россию, и поэтому она должна вестись с неслыханной жестокостью...”

А. Бобраков,

капитан I ранга запаса, депутат Пушкинского городского Совета,

член-корреспондент Петровской Академии наук и искусств

Русская национальная мысль чувствует потребность и долг разгадать загадку России, понять идею России, определить её задачу и место в мире.
Н.А.Бердяев
Многие иностранцы пытаются понять Россию. Они проживут здесь несколько лет в Москве или Санкт-Петербурге, попутешествуют по Золотому кольцу, пообщаются с нашими чиновниками, швейцарами и официантами, переспят с нашими проститутками, и вот готов эксперт по России. А если к этому добавить всю ту мразь, которая представляет нашу страну за границей, то образ России в глазах иностранцев будет полный. Но соответствует ли он действительности?
Часто можно слышать о загадочной русской душе. Но что это такое? Чем русская душа отличается от других? Что такое душа? Попытаемся разобраться в этих вопросах. Почему русские отличаются от других народов? Древнегреческий историк Геродот утверждал, что развитие народа и ход исторических событий подчиняются природным условиям. Эту же мысль разделяли и видные русские историки Соловьёв и Ключевский. Условия, в которых формировался русский народ, являлись уникальными. Ни один народ в мире не развивался в таких тяжелых условиях и не создал при этом великого государства. Поэтому мы и отличаемся от других европейских народов. Мы не лучше и не хуже, мы- другие. Греческие и римские источники, говоря о древних славянах, причисляли их к развитым народам, потому что наши предки строили дома, вели оседлый образ жизни и воевали в пешем строю. Греков, ценителей красоты, восхищала стройность славян, их сила и ловкость. Славяне уделяли внимание крепости тела, но могли появиться на людях грязными и рваными. Внешность не имела для них значения. Они презрительно относились к роскоши, часто захваченные на войне украшения они просто зарывали в землю. В "Повести временных лет" упоминается случай, когда князь Святослав принимал греческих послов. Он презрел золото и принял с радостью оружие. Узрев это, греки не решились воевать с таким князем и согласились уплатить дань.
В бою древние славяне были храбры и стойки. Для них не имело значения количество врагов, они продолжали биться даже в безвыходном положении. Попав в плен, они стойко переносили мучения. Эти качества очень высоко ценились в то время, и древних славян охотно принимали на военную службу. Их можно было встретить даже среди викингов. Отмечалась и их жестокость на войне, но я не думаю, что другие народы на войне были менее жестокими. В то же время они очень хорошо обращались с рабами. Рабы питались с господами за одним столом, устанавливался срок рабства, после этого срока раб получал свободу и мог жить среди своих бывших владельцев.
Наши предки отличались исключительным гостеприимством. Гость для древних славян был священен. Оскорбить гостя значило оскорбить всё племя. В славянских землях практически не было разбойников, а среди славян- воровства, но если из-за бедности человек не мог хорошо принять гостя, то он мог пойти даже на воровство. Нравы наших предков это допускали. Торговцы любили посещать славянские земли. Они отмечали целомудрие славянских жён и преданность славянских мужей. Мать воспитывала из своих детей воинов, будущих защитников отечества. И это касалось не только мальчиков. Часто на поле боя находили тела славянских женщин, которые бились вместе с мужчинами. Но женщины не допускались к управлению племенем. В голодные годы мать имела право убить своих дочерей, но обязана была сохранить мальчиков. Я думаю, что причина этого была в том, что муж чаще всего выкупал свою жену, и она становилась его собственностью.
Славяне не знали грамоты, но знали счёт. Год они делили на 12 месяцев, столетие называли веком. Любили музыку, и инструменты брали с собой на войну. Волынка, гудок, дудка и гусли давно были известны нашим предкам. Славяне любили кулачный бой, борьбу, бег. Среди славян были развиты различные ремёсла.
Греков восхищала способность древних славян переносить тяготы, которые преподносила им природа. Они могли длительное время обходиться без пищи, найти пропитание там, где это не смог бы сделать никто, скрываться в болотах, реках, лесах. Они стойко переносили холод, жару, ненастье. Такими были наши предки, которые жили в районе Днепра, и от которых пошла русская земля.
Когда я употребляю слово "русский", то я понимаю под этим словом не национальность, а принадлежность к сообществу, которое сложилось на огромной территории, влючающей в себя Россию, Украину и Белоруссию. Это сообщество включает в себя множество национальностей, которых объединяет любовь к своей Родине и преданность русской земле.
Жизнь наших предков протекала в постоянной борьбе. Особенно доставалось древним славянам от кочевников. Именно они стали основной причиной миграции наших предков на северо-восток. Славянские племена постепенно заселили земли в области реки Оки и верхней Волги. Эти земли не были пустыми, в них жили финские племена: мурома, меря и весь. Ассимиляция проходила в основном мирно и дала миру великоросса.
Если условия жизни древних славян были более суровые, чем большинства европейских народов, то условия жизни великороссов были значительно суровее, чем у древних славян. Лес, болота, суглинок, суровый климат - всё это создало великоросса и его загадочную русскую душу. В.О.Ключевский писал: "В Европе нет народа менее избалованного и притязательного, приученного меньше ждать от природы и судьбы и более выносливого". Привыкнув к сюрпризам погоды, великоросс развил в себе наблюдательность и смекалку. Особенно ярко это проявилось в приметах, которые являются продуктом вековых наблюдений за погодой. Но природа часто смеётся над самыми осторожными расчетами великоросса. И вот тут появляется знаменитый русский авось. Когда положение становится практически безвыходным, когда исчерпаны все разумные способы решения проблемы, великоросс действует на авось и часто добивается успеха.
Природа заставляет великоросса смотреть в оба. Не суйся в воду, не поискав броду. Природа развила в нём ум, рассудительность и осторожность. Всякое решение любит рассуждения. Короткое лето приучает великоросса к чрезмерному кратковременному напряжению своих сил, работать скоро, лихорадочно и споро, а потом отдыхать. Ключевский писал: "Ни один народ в Европе не способен к такому напряжению труда на короткое время, какое может развить великоросс; но и нигде в Европе, кажется, не найдём такой непривычки к ровному, умеренному и размеренному, постоянному труду, как в той же Великороссии..."
Русский человек задним умом крепок. Умение подводить итоги, делать выводы, способствовало развитию русской смекалки и рассудительности. Ключевский отмечал, что великоросс мыслит и действует, как ходит. А что может быть кривее и извилистее великорусского просёлка? Но этот просёлок всегда приводит к цели. Князья, которые стали править в Великороссии, переняли все качества своих подданных. Первым был сын Юрия Долгорукого, Андрей Боголюбский. Затем были московские князья, потом- цари. И вот великороссы образовали великое государство, которое называлось Московским княжеством, Россией, Российской империей и Советским Союзом. Идеология великороссов стала общей для всех народов, населяющих это великое государство, и стала называться загадочной русской душой. Ключевский писал: "Ему (великороссу) легче одолеть препятствие, опасность, неудачу, чем с тактом и достоинством выдержать успех; легче сделать великое, чем освоиться с мыслью о своём величии. Он принадлежит к тому типу умных людей, которые глупеют от признания своего ума". Ему вторит Бердяев: "Русские почти стыдятся того, что они русские; им чужда национальная гордость и часто даже- увы!- чуждо национальное достоинство. Русскому народу совсем не свойственен агрессивный национализм, наклонности насильственной руссификации". Великоросс способен на многое, но обстоятельства должны заставить его действовать. Пока гром не грянет, мужик не перекрестится.
Многие проблемы в России возникают из-за того, что те, кто приходит к власти в нашей стране, не понимают русской души, не имеют русской идеологии. Они стремятся насадить у нас европейские порядки, приглашают к нам иностранных экспертов, которые с умным видом излагают свои теории, но русский народ жил и будет жить своим умом, потому что пальмы у нас не растут, так как зима слишком суровая. Всякий поп по-своему поёт. Например: отношение русского человека к богатству и роскоши. От трудов праведных не поставишь палат каменных. Северная природа не даёт возможности производить много избыточного продукта. От труда не будешь богат, а будешь горбат. Издавна на Руси богатство было признаком бесчестия. В богатстве сыто брюхо, голодна душа. Жить в достатке за счет своего труда- это почетно, но богатства трудом не наживёшь. Где говорят деньги, там молчит совесть. А что нам пытаются навязать западники?
Мой прадед Данилов Андрей Данилович был типичным великороссом. Он родился 14 октября 1876 года, а умер 25 мая 1956 года. Его жизнь протекала от царствования Александра II до правления Никиты Хрущева. Это было самое "весёлое" время в истории России. Андрей Данилович родился в семье, корни которой уходили в Святогорский монастырь. Некоторые мои предки покоятся на территории этого монастыря. Может быть поэтому мой прадед очень не любил служителей культа. Богу слава, а попу кусок сала. Мама рассказывала мне, что он часто говорил, что попы - наши проводники в ад, они пойдут туда первыми и нас за собой потащат. Мой прадед отслужил в армии и женился на разорившейся дворянке Александре Владимировне Ташковой. Её имение было заложено в опекунство за долги отца, который был картежником и пьяницей, что было типично для дворянства того времени. Прадед получил разрешение на выкуп имения и копил деньги. К 1917 году нужная сумма была накоплена, но случилась революция, которая обесценила все накопления.
В период Гражданской войны он случайно попал под мобилизацию и был забран в обоз армии Юденича с конём и телегой (поехал в Прибалтику обменять зерно). В первую же ночь сбежал, оставив коня. В 1931 году началась коллективизация. Хотя прадед никогда не держал батраков, а даже наоборот, нанимался косить за часть покоса, так как земли было мало, а скота держали много; он оказался в списках на раскулачивание. Местная власть исправила эту несправедливость, помогла выправить документы и спасла семью прадеда от уничтожения. Он сдал всё в колхоз и уехал в Ленинград, где стал работать дворником (интересно, выиграла ли от этого советская власть?).
С началом войны в 1941 году мой прадед был мобилизован перегонять скот в глубь страны от наступающих немцев. В напарники ему достался человек, тоже пострадавший от советской власти. Он начал агитировать моего прадеда на переход к немцам. Прадед отказался, а тот ушёл. Скот был пригнан в Ивановскую область. Органы НКВД несколько раз вызывали моего прадеда и распрашивали его о напарнике, но он отговаривался незнанием. После войны он вернулся под Ленинград, где находилась его семья (точнее та часть семьи, которая пережила блокаду). За время войны в Ивановской области прадеду удалось скопить немного денег, и он собирался добавить и купить дом. Послевоенная денежная реформа положила конец этим надеждам. Только к 1955 году он сумел собрать средства и поставил дом, в котором пережил зиму и весной умер.
Почему я так подробно описываю судьбу своего прадеда, ведь она типична для того поколения? Потому что меня всегда удивляла та сила и та мудрость, которую продемонстрировал мой прадед. Живя в бешеное время, он сумел не испачкаться в крови. Трижды государство грабило его, а он ни разу не взялся за оружие. Каждый раз он умел подняться и начать всё сначала. На 80-м году жизни он затеял строительство дома, хотя ему лично этот дом был уже не нужен. Он не любил советскую власть, но часто хвалил её за то, что она заботится о простых людях. Я думаю, что секрет этой силы и мудрости кроется в особой русской идеологии.
Основу этой идеологии составляют, я считаю, три основных качества русского человека: ответственность, терпение и рассудительность. Благодаря этим качествам русским людям всегда был чужд экстремизм и терроризм. Вы можете себе представить ответственного, терпеливого и рассудительного террориста? Я не могу.
Чувство ответственности воспитывалось в русских крестьянах с детства. Ребёнок с малых лет приучался к труду и ответственности за результат своего труда. В России была принята круговая порука, когда община отвечала за каждого своего члена. В России были сильны родовые связи, когда старший в роду отвечал за младших. Но правильно и обратное: каждый член общины был ответственнен перед общиной, каждый член рода был ответственнен перед всем родом.
Терпение. Северная природа приучила русского человека к терпению. Терпение и труд всё перетрут. Многие иностранцы путают это качество русского человека с бессловесностью, забитостью, рабской покорностью. Но история России знает примеры, когда даже терпению русского человека приходил конец. Процитирую А.Н.Радищева: "Я приметил из многочисленных примеров, что русский народ очень терпелив и терпит до самой крайности; но когда конец положит своему терпению, то ничто не может его удержать, чтобы не преклониться на жестокость". Конечно и среди русских людей появлялись склонные к насилию. В семье не без урода. Куда же девались эти уроды? Они становились разбойниками или казаками. Казачество, созданное из уродов земли русской, позволяло улучшать русскую породу и вывести особый терпеливый тип человека.
Рассудительность. Русский человек постоянно принимал решения в условиях ограниченной информации. Богу молись, а добра ума держись. Посеешь хлеб рано, всходы попадут под поздние заморозки. Опоздаешь с севом, уйдёт весенняя влага. Семь раз отмерь, один раз отрежь. Большая территория и малочисленное население приучили русского человека надеяться только на свои силы. Говори подумав, садись осмотревшись. Он был и земледелец, и плотник, и сапожник, и столяр, и кузнец, и гончар, и охотник. Произведения труда его были неказисты, но функциональны. Всё это приучило русского человека надеяться только на себя и свой ум, а это, в свою очередь, привело к развитию интеллекта. Всякий совет к разуму хорош.
Природа русского человека противится экстремизму и терроризму, но это не относится к русскому государству. Русский народ очень молод, и он не успел ещё создать стабильного общества. Этому мешала большая территория, которую он занимал. Трудно ощущать себя членом единого общества, живя на Чукотке. Этому мешали и внешние враги. Русский народ создал государство раньше, чем создал единое общество. Этим государством была Киевская Русь.
Киевскую Русь погубили князья. Они разделили единое государство на уделы и начали воевать за власть. Славяне начали убивать славян, славяне начали грабить славян. Государство не только не стало генератором в образовании единого общества, но привело к расколу этого нарождающегося общества. Силы государства не только не увеличивались, а наоборот, таяли. Киевская Русь прекратила своё существование под ударами кочевников. Тверская летопись говорит: "Но всё это случилось не из-за татар, а из-за гордости и высокомерия русских князей допустил бог такое".
Московское княжество уже создавалось великороссами. Но долго оно не просуществовало, его погубили бояре. Они, как и князья, не смогли поделить власть. Создание государства, борьба с ордой требовали от народа великого напряжения сил. Избежать этого напряжения можно было только с помощью государства или церкви. Получение государственной или церковной должности позволяло не думать о пропитании. Москва являлась столицей государства, поэтому здесь и обосновались государственные и церковные дармоеды. Страна напрягала все свои силы, а Москва жировала за счет этого напряжения (очень напоминает современное состояние РФ). Боярская зажравшаяся Москва и стала могильщиком государства. Бояре дошли до того, что склонились перед католическим польским королевичем, но не допустили к власти своих конкурентов. Русь была отдана на разграбление полякам. Слабостью государства воспользовались казаки, которые стали грабить русских крестьян. Кому только москвичи не целовали крест? Кого только они не предали? Предали сына Бориса Годунова, убили Лжедмитрия, продали полякам Василия Шуйского. Юродивый Архипыч говаривал: "Нам русским хлеб не надобен, мы друг друга едим и тем сытыми бываем". Даже поляки удивлялись безнравственности москвичей.
Государство спас русский народ, который пришёл в Москву и посадил на трон династию Романовых. Так началась Российская империя. Её погубило дворянство. Если князья и бояре завоевали своё право управлять страной на поле боя (бояре начинали как княжеские дружинники), то дворяне ведут свою родословную от княжеских холуёв. Радищев приводит пример становления одного из дворянских родов: основатель рода начал свою службу истопником, произведён был в лакеи, потом в камер-лакеи, потом стал мундшенком (виночерпием), в этой должности прослужил 15 лет, получил чин коллежского ассесора (VIII класс давал право на потомственное дворянство и покупку крепостных) и ушёл в отставку. Алексей Григорьевич Разумовский был из казаков. Его послали ко двору Елизаветы певчим. Пьяница и недалёкий человек через царскую постель стал графом и фельдмаршалом. Его брат из пастухов превратился в президента академии наук и гетмана Украины. Понятовский стал польским королём, Орлов- римским герцогом и графом. Потёмкин после первой ночи с Екатериной получил дворец и миллион рублей. Государство под руководством такого дворянства быстро деградировало. Народ, который спас это государство, стал бесправным быдлом. Дворяне сначала служили государству, но Екатерина Великая освободила их от этой обязанности. Дворяне стали паразитировать на русском народе, а государство действовало в интересах этих паразитов. Русский народ быстро разобрался в причинах всех своих бедствий: восставшие крестьяне убивали дворян, чиновников и священников. Государство довело самый терпеливый в мире народ до того, что он взял в руки оружие.
Несколько слов о церкви. Сейчас в воздухе витает идея, что русских может спасти православная идеология. Но нельзя забывать того, что церковь принесла на русскую землю террор. В первый раз церковь развернула террор против язычников. При этом была уничтожена древняя славянская культура. Благодаря православной церкви многие западные историки рисуют наших предков дикими и неразвитыми, потому что не осталось памятников культуры доцерковного периода. Во второй раз церковь применила террор против староверов. А когда дворянство развернуло крепостной террор против русского крестьянства, церковь встала не на сторону униженных и оскорблённых, а сама стала крупнейшим крепостником. Черносотенцы получали церковное благославление на свои погромы, а святой Николай II носил черносотенский значок. Всё это лишает церковь права на нравственное лидерство на русской земле. Приведу афоризм Ключевского: "На Западе церковь без бога, в России бог без церкви". Цитата того же автора: "Кому неизвестна русская привычка в весёлую минуту пошутить над церковными предметами, украсить праздное балагурство священным изречением? Известно также отношение народной легенды к духовенству и церковному обряду. В этом повинно само духовенство: строго требуя наружного исполнения церковного обряда, пастыри не умеют внушить должного к нему уважения, потому что сами недостаточно его уважают". Ключевский знал то, о чем он писал. Он родился в семье сельского священника, учился в приходском духовном училище, в уездном духовном училище и духовной семинарии. Будучи профессором, он преподавал в Духовной академии. Отношение такого человека к церкви является наиболее объективным.
Крепостной террор дворянства продолжался до Александра II. Александр освободил крестьян не только от крепостничества, но и от земли. Паразитирующее дворянство, которое уже не служило государству, стало собственником земли, которая, по мнению русских крестьян, принадлежала только богу. Крестьяне бунтавали, а государство их расстреливало. Если добавить ещё и Столыпинский террор, то картина будет полной.
В 1917 году Россия избавилась от террористического государства и уничтожила источник терроризма, которым являлось дворянство. Новое государство часто обвиняют в красном терроре. Напомню, что при штурме Зимнего дворца не погиб ни один из защитников правительства, а в Москве правительственные войска расстреляли из пулемётов несколько сотен безоружных солдат из-за их революционного настроя. Так кто развернул террор в России? Впервые появилась возможность создать народное государство, основанное на справедливости. Но появившееся государство быстро переродилось из народного в аппаратно-номенклатурное. Партийный аппарат, который должен был служить интересам государства рабочих и крестьян, подмял под себя это государство. Эта подмена понятий сопровождалась террором.
Но у Советского Союза была одна положительная сторона. Находясь во враждебном окружении, государство могло рассчитывать только на поддержку своего народа. Для этого государство должно было сплотить общество. Впервые государство в России должно было решать такую благородную задачу, и оно её решило. Государство сплотило общество вокруг общей идеологии, которую разделяло большинство населения страны. Но главная проблема состояла в том, что для партийных функционеров эта идеология была пустым звуком. Они погрязли в роскоши и воспринимали государство, как свою наследственную вотчину. Когда возникла угроза их благополучию, они легко пошли на уничтожение государства.
Партийные функционеры и номенклатура (а не коммунисты) погубили СССР. Советский Союз погиб, а новое государство ещё не образовалось. К власти приходят случайные люди с целью набить себе карманы и сбежать. Везде мы можем видеть проявления чуждой русскому человеку идеологии. Ситуация очень напоминает те, которые были в период княжеских раздоров, боярской волности и польского нашествия, революции и гражданской войны. Русскому народу предстоит создать русское государство. Это должно быть ответственное, терпеливое и рассудительное государство. Объединение русского государства и русского народа позволит нам навсегда забыть об экстремизме и терроризме. А пока, как сказал Бердяев: "Русский народ как будто бы хочет не столько свободного государства, свободы в государстве, сколько свободы от государства...". В этой же плоскости лежит и различие между двумя понятиями: европейской свободой и русской волей.
И ещё несколько слов о богатстве и роскоши. Возьмём для примера обжорство. Нормальный человек, встав на путь чревоугодия, очень скоро теряет человеческий облик и становится рабом своего желудка. Избавиться от этой привычки очень просто: не объедаться на ночь, увеличить физические нагрузки и голодать один день в неделю. Но обжора уже не может себя ограничить. Он готов принимать сомнительные таблетки, делать сложные и дорогие операции, но он не откажется от обжорства.
А тот, кто плоть без меры насыщает,
Тучнея телом, разумом нищает!
Нормальный человек ест, чтобы жить; обжора живёт, чтобы есть. В голове уже нет места другим мыслям. А теперь не трудно представить, как себя поведёт обжора в условиях дефицита продуктов питания. Будет он думать о других? В мире не существует такого преступления, которого он не совершил бы для того, чтобы набить свою утробу. Многие государства проявляют склонность к обжорству. Страны Западной Европы и США потребляют явно больше, чем им необходимо. Большинство населения США страдает ожирением, сама страна потребляет около сорока процентов ресурсов всего мира. Защищая свой уровень потребления, США готовы уничтожить весь мир.
Богатство и роскошь, подобно обжорству, превращают человека в животное. Вступив на путь избыточного потребления, человек уже не может повернуть назад. Ельцин, идя во власть, не мог спокойно есть икру, когда за стеной плакал голодный ребёнок. Вкусив богатства и роскоши, он со своим семейством развернул такое воровство, что заставил голодать миллионы детей. Чиновник, когда он брал первую взятку, испытывал муки совести. Он пытался себя оправдать тем, что все берут; что он употребит эти деньги на благое дело; что он не будет больше брать. Но взятые деньги позволили ему перейти на более высокий уровень потребления, вкусить роскоши. Когда деньги кончились, чиновник уже не смог сократить свои потребности и начал вымогать взятки. Подъём по служебной лестнице он воспринимает не как возможность более полной самореализации, а как возможность получать больше взяток. Чиновник строго следует основному правилу российского чиновничества: не быть умнее своего начальника. Посмотрите внимательнее на наших министров и президентов...
Новый русский, начиная первичное накопление капитала, тоже считал, что он сможет остановиться, когда получит достаточно денег. Добывая эти деньги, он убивал, грабил, воровал, предавал. Когда сумма его удовлетворила, он обнаружил, что не имеет ничего кроме денег: друзья его покинули (или были преданы) и их заменили братки, любимых женщин заменили проститутки, в ближнем окружении нет ни одного человека, кому можно было бы доверять. Новый русский уже давно осознал, что потерял очень много, а получил очень мало, но обратного пути нет. Остался один путь- продолжать добывать деньги, убивая, грабя, воруя, предавая. Часто можно слышать о том, что богатство является критерием ума. Само существование новых русских опровергает этот тезис. Сократ, чей ум не вызывает сомнений, предпочитал вести нищенскую жизнь. Ему вторил Омар Хайям:
Лучше впасть в нищету, голодать или красть,
Чем в число блюдолизов презренных попасть;
Лучше кости глодать, чем прельститься сластями
За столом у мерзавцев, имеющих власть.
Только очень наивный человек может считать, что из российского чиновника и нового русского может получиться нормальный человек, если изменятся внешние условия. Новое русское государство должно от них избавиться. Велик человек, который не изменяет себе ни в парче, ни в рубище. Только такие люди имеют право стать во главе общества и нового русского государства. Я не призываю к уравниловке, но считаю, что уровень потребления должен определяться размером полезного продукта, произведённого конкретным человеком. В современной России нет состояний, которые были бы накоплены трудом многих поколений. Все состояния являются результатом безнравственных действий их владельцев. Нельзя быть богатым и нравственным человеком в стране, где голодают старики и дети. Не может быть порядочным президент, имеющий гардероб в 0,5 миллиона долларов, в стране, где дети не ходят в школу из-за того, что им нечего одеть.
Когда я смотрю на современную Россию, то у меня возникает ощущение, что я нахожусь в государстве, захваченном террористами. Все эти чиновники, президенты, политики, новые русские захватили мою землю и терроризируют мой народ. Новое государство может быть построено только после уничтожения всех этих паразитов.
Закончу данную страницу цитатой из Н.А.Бердяева: "Наша любовь к русской земле, многострадальной и жертвенной, превышает все эпохи, все отношения и все идеологические построения. Душа России- не буржуазная душа, душа не склоняющаяся перед золотым тельцом, и уже за одно это можно любить её бесконечно. Россия дорога и любима в самих своих чудовищных противоречиях, в загадочной своей антиномичности, в своей таинственной стихийности".
Андрей Падчин
ПРАВДА.Ру

Кумир демократии

«Не делай себе кумира…
не поклоняся им и не служи им»
(Исход, 20:4-5)

1.
Древняя мудрость гласит: «Не сотвори себе кумира!». Это особенно актуально сегодня в России в связи со спорами о «конце демократии». Специфика мышления наших либералов, клянущих Путина за авторитарный поворот, как раз и состоит в том, что они превратили одно из политических явлений — демократию западного образца — в кумир подобно тому, как древние народы превращали в кумиры, обожествляли явления природы — солнце и луну, ветер и океан. Наши либералы свято верят, что демократия англо-саксонского типа обладает чудесными свойствами и стоит ее установить в любой стране, как снизится преступность, исчезнет коррупция, повысится экономический потенциал и т.д. Точно так же, как вавилоняне верили, что стоит прикоснуться к статуе бога солнца, как парализованный будет исцелен и сам пойдет, а у прокаженного исчезнут безобразные струпья. Более того, если установление этой демократии не приводит к желанному эффекту, то наши либералы, в полном согласии с мировоззрением идолопоклонника, начинают винить наши российские народы и, прежде всего, русский народ. Он, дескать, недостаточно культурный, цивилизованный, толерантный, он недостоин того, чтобы прекрасные боги демократии, правового государства, разделения властей облагодетельствовали его своими чудесами, как они сделали с «хорошими» и «толерантными» народами Западной Европы и Северной Америки. А значит, мол, нужно каяться – за коммунизм, за православие, за царизм, за сталинизм, нужно хлестать себя плетьми – в газетах, журналах, на площадях, нужно ползти на коленях на благословенный Запад и целовать пыльные стопы тамошних главных жрецов демократии…


2.
Это не публицистический перехлест, перед нами действительно идолопоклонство в точном смысле слова. Ведь идолопоклонство, если говорить о нем не на языке теологии, а на языке философии, есть не что иное, как восприятие относительного как абсолютного, а наши либералы как раз и считают, что демократия западного образца – с парламентом, партиями и гражданским обществом — есть сиречь универсальная модель государственного устройства, которая пригодна везде – от Исландии до Конго — и всегда – и в период мира, и во время войны, и в годы экономической стабильности, и при экономическом кризисе… Любое сворачивание многопартийности любое давление на «свободную прессу», чем бы оно ни было вызвано, наши либералы воспринимают как покушение на «святая святых», а того, кто произвел сие «кощунство», сразу же записывают в черный список врагов демократии и прогресса и подвергают анафеме.

Все это очень и очень напоминает не рациональные суждения, а фанатическую веру, причем веру, очевидно, ложную, потому что речь идет о поклонении тому, что по природе своей является относительным. Если мы спустимся с небес прекраснодушных разглагольствований на грешную землю и возьмем на вооружение обычный здравый смысл, то мы вынуждены будем признать: демократия, как и всякий другой политический строй, есть лишь инструмент, выполняющий строго определенные общественные функции. «Не общество для демократии, а демократия для общества» — если перефразировать фразу из той древней Книги, которую мы цитировали в начале статьи. А каждый инструмент предназначен только для ограниченного круга целей и предполагает весьма специфичные условия своего использования; скажем, молотком можно вбивать гвозди, но нельзя наладить часы, а тот, кто попробует завести часовой механизм, опустив на него молоток, тот простонапросто лишится часов. Тем более это касается сферы политики, где все изменчиво, непостоянно, где неприменимы некие общие, «вечные формулы». Как сказал об этом русский мыслитель Л.П. Карсавин: «…Надо раз навсегда устранить утопическую мысль о возможности создать идеальную государственную организацию, которая годилась бы для всех народов и всех времен…»1.

Даже либералы, только, конечно, разумные и способные к логическому мышлению, а не повторяющие, как мантры, фразы из «Декларации прав человека», понимают, что есть целый ряд условий, когда демократия западного типа в полном ее формате начинает «давать сбои», и тогда просто необходимо несколько ее ограничить. Например, после того, как через «ворота демократии» в «цивилизованную Европу» пришел нацизм, даже в странах, гордящихся своей свободой, официально запрещена деятельность так называемых экстремистских партий. Те же самые ограничения распространяются и на пропаганду соответствующих идей, и никто из либералов на Западе не сокрушается по поводу такого урезания демократических свобод.

И это в состоянии мира и довольно стабильного и позитивного развития экономики, а в случае войны или экономического кризиса гораздо более явное сворачивание демократии в самих демократических странах является вполне легитимной и не вызывающей возражения мерой. Тут уже используются и государственное вмешательство в экономику, столь ненавистное либеральным сторонникам понимания государства как «ночного сторожа» или прямое цензурное наступление на пресловутую свободу слова.

Так, Франклин Делано Рузвельт во время Великой депрессии в США весьма решительно использовал государство в качестве инструмента регулирования экономики. А во время первой иракской войны были разрешены съемки в районе боевых действий только своему военному ТВ, которое давало в эфир информацию, прошедшую цензуру.

Что произойдет, если этого не сделать, показывают печальные примеры либеральных реформ в России начала 90-х годов и 1 Чеченской кампании 1994-1996 годов. Думается, любой либерал, обладающий хоть долей здравого смысла и понимающий, что реальная политика не всегда совпадает с нашими идеалами, должен признать: к тем авторитарным действиям, в которых Путина обвиняют радикал-либералы, его толкали не его «антидемократические взгляды» (как раз по своим убеждениям Путин — самый махровый либерал собчаковской выучки, что видно и по его заявлениям, и по той нерешительности, с какой он осуществляет авторитарный поворот, и по его буквально антинародной экономической и социальной политике), а сама объективная политическая ситуация. Любой правитель, дорожащий если не страной, то хоть своей властью и жизнью, должен был бы сделать это на месте Путина, в той ситуации, в какой он и вся страна оказались в 1999 году. Собственно, перед Путиным был не очень широкий выбор: либо он, опираясь на уже сформировавшийся бюрократический корпус, выйдет из-под контроля прозападных олигархов и лишит их медиа-влияния, а также остановит сепаратизм, либо он станет марионеткой в руках медиа-, нефтяных и металлургических магнатов и их заграничных «доброхотов», да и то до тех пор, пока страна не развалится усилиями кавказских, поволжских, сибирских и дальневосточных сепаратистов, и строго в соответствии с вашингтонскими планами.

Другое дело, что путинский авторитаризм направлен не на подлинное возрождение нашей державы в ее естественном геополитическом формате и не на сохранение наших народов и цивилизации в целом, а на сохранение и укрепление лишь собственной власти и власти своего клана.

Однако здравомыслящий либерал, согласный с тем, что бывают ситуации, когда широкая многопартийность, реальное разделение властей и неограниченная свобода слова смерти подобны для государства и общества все же исходит из того, что это — временная мера, вызванная, как теперь принято говорить, форс-мажорными обстоятельствами. И недоволен такой либерал Путиным, потому что его авторитарный поворот, судя по всему, всерьез и надолго. А ведь по мнению любого либерала в принципе, при нормальных неэкстремальных условиях демократия западного типа, пригодна и для России, равно как и для всякой другой страны мира, и как только закончится «переходный период», необходимо будет вернуть все демократические институты англо-саксонской модели в полном объеме.

Вместе с тем мы полагаем, что и эта позиция является недостаточно реалистичной, если не прямо утопичной. Дело в том, что она не учитывает связи демократии западного образца с историческими, культурными, духовными, геополитическими и даже географическими условиями существования самой западной цивилизации, существенно отличающихся от российских условий.

Каковы же эти условия, которые только и делают эффективной или даже просто возможной демократию западного типа? Для того чтобы ответить на этот вопрос, мы должны разобраться с особенностями данного типа демократии.


3.
Мы уже упоминали, что основные, характерные черты западной, буржуазной демократии — институт парламентаризма или представительное, формальное народоправство, многопартийность, противостояние гражданского общества и государства, разделение внутри самой государственной власти на различные ветви. Легко заметить, что все эти особенности сводятся к одной формуле: ослабление государства настолько, чтобы оно могло выполнять лишь минимум самых необходимых функций (собственно, это не скрывают и сами либерал-демократы, говоря о государстве лишь как о «ночном стороже»). Причем, слабость государства необходимым образом связана с самой сущностью демократии западного типа или либеральной демократии. В самом деле, принцип разделения властей делает саму государственную власть инертной, рыхлой, малоподвижной, плохо приспособленной для решительных действий. Пока парламент и исполнительная власть согласуют между собой тот или иной шаг, глядишь, уже и необходимость в этом шаге отпадет. Далее, принцип многопартийности также вносит сильную энтропию в политическую жизнь. Каждая партия и общественная организация выражает интересы только определенного слоя населения, и, таким образом, борьба между партиями выражает опасное для общества в целом его расслоение. Поскольку же многопартийность вписана в институт законодательной власти, это тоже не добавляет государству силы. Постоянные внутрипарламентские склоки, тормозящие процесс законодательной деятельности — обязательная принадлежность буржуазной демократии.

И, наконец, «холодная война» между обществом и государством, которая возводится такой демократией в высший закон, ведет к тем же последствиям. Гражданское общество на Западе может объединяться и выступать некоторое время как мощная сила, сравнимая с государственной властью (возьмем, к примеру, борьбу американского гражданского общества против войны во Вьетнаме, которая увенчалась полной победой общества над государством). Этот внутренний раздор мог бы быть гибельным при соответствующих условиях (допустим, война ведется не в тысячах километрах от границы, а рядом с США, а гражданское общество требует мира на каких угодно унизительных для государства условиях). Кроме того, сам факт возможности объединения гражданского общества вовсе не означает его внутренней целостности. Как писал В.В. Кожинов: «Общество, существующее в странах Запада, не только не противостоит частным, личным – в конечном счете «эгоистическим» — интересам своих сочленов, но всецело исходит из них. Оно предстает как мощная сплоченная сила именно тогда, когда действия правительства … угрожают именно личным интересам большинства»2. Иными словами члены гражданского общества способны объединяться только в виду общего врага.

Итак, такая конструкция как «западная демократия» очень хрупка и уязвима. Ее стабильность – не более чем результат временного «равновесия сил», по природе своей разрывающих общество на части. Если мы взглянем на историю Запада последних трех веков объективно, а не через розовые очки, то мы обнаружим вдруг, что это три столетия сплошных кризисов, революций, переворотов и войн. Одна только Франция в период с конца 18 века по конец 19-го пережила 4 революции (Великую Французскую революцию 1789 года, революцию 1831 года, покончившую с Реставрацией, революцию 1848 года, и Парижскую Коммуну). Именно в демократическую эпоху Европы западные страны пережили две крупнейшие и кровопролитнейшие в истории человечества междоусобные войны, когда одни державы Запада выступали против других, – 1 и 2 мировую войны. Наконец, периодические экономические кризисы, которые потрясали Запад весь 19-начала 20 века, то есть как раз в тот период, когда западные государства честно придерживались либерального принципа невмешательства в экономику (чего не скажешь о наших днях), не раз ставили Запад на грань пролетарской революции. (Следует помнить не только о том, что в этот период большинство западных стран было охвачено международным рабочим движением, но и о том, что европейская пролетарская революция в 19 веке фактически уже началась – в 1848 и в 1871 во Франции, но была жестоко подавлена).

Между прочим, можно предположить, что именно слабость западных государств есть причина того, что режимы, называющие себя демократиями, то есть властью народа, на самом деле чуть ли не с самого своего возникновения стали плутократиями, властью богачей – промышленников, банкиров, спекулянтов, то есть классов, наиболее влиятельных в современном обществе с его экономикоцентристским мировоззрением и гипертрофированным экономическим сектором. На этот факт обращают внимание не только коммунисты и социалисты, но и политические философы консервативной ориентации, которых вряд ли можно упрекнуть в желании исказить реальность в угоду «красной пропаганде». Так, Н.Н. Алексеев писал: «В современных демократиях в руках имущих классов находятся все основные пружины, при помощи которых вырабатывается демократическое общественное мнение. Сюда относится, прежде всего, пресса, которая, по свидетельству самих ее представителей, всецело живет под давлением денег. Сюда относится, далее, организация партий, партийная агитация, прямые подкупы и прочие роды давления на политику. Сам политический режим демократии создает особо выгодную почву для денежной и политической спекуляции»3. Впрочем, жители современной России, бывшие свидетелями трагифарса торжества российского либерализма в 90-е годы прошедшего столетия, по своему опыту знают, что установление демократии западного типа – с межпартийной грызней, парламентским балаганом и продажной прессой — означает лишь превращение государства в игрушку в руках олигархических, то есть крупных финансовых групп. Как видим, это не случайность, а нормальное явление для общества демократического типа, поэтому всякий, кто ратует сегодня за откат назад, за возвращение к «демократии 90-х», должен осознавать, что это будет и возвращением березовских и гусинских, киселевых и шендеровичей с их, как бы помягче сказать, весьма «своеобразным» пониманием будущности России и ее места в мире…


4.
Итак, какими же должны быть условия, чтобы политический режим формально-демократического типа, то есть режим, предполагающий слабость государства, смог бы просуществовать долгое время, все же не обрушившись окончательно, и не похоронив под собой все общество? Существует обширная марксистская литература, которая отстаивает тезис, что вне капиталистического способа производства подобный тип демократии невозможен. Есть не менее обширная литература консервативного толка, которая отстаивает тезис о связи демократии западного типа с западной, протестантско-буржуазной ментальностью. Не отрицая рационального зерна ни в той, ни в другой позиции (хотя, оговоримся, нам все же ближе взгляд исторического идеализма, видящий первопричину исторических процессов в сверхэмпирическом национальном, цивилизационном духе)), мы бы хотели сконцентрировать внимание на геополитических, географо-климатических и исторических факторах. К сожалению, этот аспект проблемы зачастую до сих пор остается в тени, в то время как он, по нашему мнению, обладает исключительной значимостью. Немало интеллектуалов верят в успешность такой специфической культурной пересадки, как перенос ценностей западной демократии на российски-евразийскую почву, или убеждены в том, что в России капиталистические отношения способны стать базисом для политической надстройки в виде демократии. Невозможно, однако, игнорировать тот факт, что географическое положение, климат страны, исторически сложившиеся отношения ее с соседями, не в силах отменить никто из людей, даже самый великий политик-реформатор, даже мощнейшие и стоящие множества жертв усилия всей нации. Правомерно предположить, что именно геополитические факторы способствуют существованию демократий на Западе и препятствуют их «приживанию» на Востоке и в России.


5.
Еще русские философы-евразийцы, прежде всего, П.Н. Савицкий, обратили внимание на определенные особенности географически-климатического ареала или месторазвития, в котором проходит историческое бытие западной (романо-германской) цивилизации: «На Западе в смысле географических очертаний — богатейшее развитие побережий, истончение континента в полуострова, острова, на Востоке – огромная равнина, только на краях окаймленная горами…»4. Причем, евразийцы настаивали на том, что географические особенности, пусть и не в виде прямой механической детерминации, обусловливают также и особенности культуры западного мира, вплоть до его политических форм: «Мозаически-дробное строение Европы… содействует возникновению небольших, замкнутых обособленных мирков. Здесь есть материальные предпосылки для существования малых государств (курсив мой – Р.В.), особых для каждого города и провинции культурных укладов, экономических областей, обладающих большим хозяйственным разнообразием на узком пространстве»5. Перефразируя известное высказывание Савицкого «природа евразийского мира менее всего благоприятна для всякого рода сепаратизмов», получим базисный для нас здесь тезис: «Природа Запада более всего способствует всякого рода сепаратизмам, а, значит, ослаблению центральной, государственной власти». В самом деле, благодаря особому географическому строению западноевропейского и североамериканского месторазвития, там нет надобности в сильном государстве, которое стягивало бы воедино разрозненные куски территорий стран или месторазвития в целом. Экономическая и культурная жизнь протекает в различных сегментах «мозаики», и государство осуществляет лишь самые необходимые функции: защита от внешней опасности, подержание внутреннего порядка. Может быть, поэтому периоды объединения Запада и превращения его в одну авторитарную сверхдержаву — империя Карла Великого, империя Наполеона, Третий Рейх А. Гитлера — были скоротечны, и на них всегда приходился кризис западной цивилизации. Причем предположение, что слабость и внутренняя раздробленность государств западного типа связана не столько с идеологией демократии, сколько с реальными условиями их существования, то есть с «почвой», подтверждается тем, что и до антифеодальных революций, установивших буржуазно-демократические режимы, наблюдалось то же самое. Почти номинально существовавшую на протяжении средних веков Священную Римскую Империю Западных Народов трудно даже сравнивать по мощи и, скажем, с Московским Царством или Российской Империей.

Обратим внимание и на тот факт, что, как отмечал В.В. Кожинов, «страны Запада окружены незамерзающими морями и пронизаны реками, которые или вообще не замерзают или покрываются льдом на очень краткое время»6. Нельзя не согласиться с тем выводом, который делает отсюда Кожинов, что этот факт во многом определил «беспрецедентный экономический и политический динамизм этих стран»7. Мы бы только добавили к этому, что такие благоприятные условия для экономического развития и, прежде всего, торговли, действительно, делают ненужным сильное государство, которое взяло бы на себя функции строительства протяженных дорог и фортов и крепостей вдоль них, содержания солдат, охраняющих торговые экспедиции. Если другие цивилизации, как, например, китайская или российская, вынуждены были пользоваться сухопутными торговыми путями и отсюда и наличие у них сильного государства, то западные страны использовали водные торговые пути, более дешевые и удобные8 и связанные с развитием частной инициативы.

Далее, немалую роль сыграл тут и климатический фактор. Как отмечает Савицкий, особенность климата западного мира в том, что «на западе приморский климат с относительно небольшим различием между зимой и летом». Евразийцы даже проводили естественную границу между Россией-Евразией и Западом по отрицательной изотерме января (то есть по линии, за которой в январе наблюдается, как правило, положительная температура). США вообще расположены в тропической и субтропической зоне, климатические условия Вашингтона, например, соответствуют такому евразийскому городу, как Ашхабад, в связи с этим, по замечанию Кожинова, около 70% американских домов делаются из .. фанеры. Разумеется, здесь государство не должно брать на себя заботу об отоплении граждан (или спасении их от смерти в суровых зимних условиях), эту задачу на «благословенном Западе» выполняет сама природа.

Наконец, еще один немаловажный фактор – удивительно благоприятная геополитическая обстановка, в которой живет Запад уже около тысячи лет. Как пишет современный исследователь А. Уткин: «Пространство между Лиссабоном, Стокгольмом, Веной и Лондоном после великого переселения народов и ярости сарацинов получило тысячелетнюю передышку. Разумеется, феодалы вели свои столетние войны, вассалы восставали против и прочее, но даже в условиях феодальной розни росли и зрели Мадрид, Париж, Амстердам, Лондон, не знавшие судеб Константинополя, Киева, Пекина и Дели»9. Легко представить, какая судьба ждала бы Запад с его слабыми, раздираемыми противоречиями демократическими государственностями на месте России, уже около тысячелетия существующей во враждебном и агрессивном геополитическом окружении. Только на протяжении последних двух веков западные армии, в которых были представлены, как правило, все основные государства Европы, не один раз вторгались в Россию – война с Наполеоном, Крымская война, интервенция Антанты, Великая Отечественная война, к этому можно присовокупить и холодную войну 1946-1991 годов, начатую Западом и имевшую последствия, по разрушительности не уступающие поражению в «нормальной» войне. Для того чтобы такое предположение не показалось голословным, вспомним, что образцово либерально-демократическая Франция была оккупирована в 1940 году войсками авторитарной Германии за неделю (!). А если бы на месте Германии оказался «чужой» для Запада завоеватель, обладающий такими же, а может, и большими техническими возможностями, но не собирающийся дорожить жизнями «коренных европейцев» и их «передовой» культурой….

Итак, Запад может себе позволить слабую государственность – демократию классического типа во многом в силу уникальности своего географического положения, климатических и исторических условий. И даже при этом современный Запад все дальше и дальше уходит от либерального идеала демократии. В ведущих западных странах установились двухпартийные системы, если же учесть, что между этими партиями все меньше и меньше разницы (как, например, между консерваторами и лейбористами в Англии), то становится ясно, что вектор политического развития Запада устремлен к однопартийной системе, подобной советской (русские философы – евразийцы и национал-большевики Н. Алексеев, Н. Устрялов и другие писали об этом, между прочим, еще в начале ХХ века). Система СМИ и рекламы создала феномен скрытой идеологии, управляющей общественным мнением, так что «левые» философы Запада: Маркузе, Хорххаймер, Адорно, говорят даже об особом, мягком тоталитаризме в Европе и особенно в США, прикрытом демократической фразеологией.


6.
Россия же находится в совершенно иных, мало чем похожих, а зачастую даже противоположных природных условиях.

Прежде всего, как отмечали те же евразийцы, строение России не мозаичное, а сплошное, это три равнины с прилегающими к ним землями, составляющие один географически-климатический ареал, который тянется от Буга до Дальнего Востока и по размерам примерно совпадает с границами Российской Империи и СССР. Это недробное, сплошное географическое пространство само по себе требует не множества, малых государств, как в Европе, а одной, единой державы, что собственно и подтвердила русская история – от Иоанна Грозного до Ленина и Сталина.

Кроме того, сами огромные размеры российской ойкумены подразумевают сильную государственную власть, потому что лишь она способна стянуть воедино такое пространство. Демократия в Росси всегда была тождественная распаду государственного целого: это показал демократический эксперимент Февральской революции 1917 года, после которого только огнем и мечом большевизма удалось воссоединить практически распавшуюся страну, и демократический эксперимент горбачевской перестройки, приведший к развалу СССР, чьи трагические последствия мы пожинаем до сих пор.

Далее, суровый, резко континентальный климат России, несравнимый даже с климатом стран Северной Европы, обогреваемой Гольфстримом, как уже отмечалось, вызывает к жизни проблему государственной поддержки слоев населения, живущих в наиболее неблагоприятных областях. Это в Сан-Франциско можно обойтись без батарей и центрального отопления, в Омске и Новосибирске районы без котельных зимой превратятся в «фабрики смерти»….

И, наконец, один из главнейших факторов – прямо агрессивное геополитическое окружение. На протяжении всей истории России ей грозило нападение и завоевание, причем, прежде всего, с Запада и в этих условиях слабое, демократическое государство было и остается гибельным для нас.

Россия обречена на авторитаризм, сильную государственность. Другое дело, что есть разные виды авторитаризма – буржуазный, который проводит сейчас в жизнь президент Путин, и который направлен на укрепление его личной власти и влияния олигархических кланов, сделавших на него ставку, и народный, социалистический авторитаризм, который должна воплотить собой Партия всех трудящихся, Партия всех народов России во главе с русским народом, Партия советского, левого патриотизма. Авторитаризм, сильное государство ведь всего лишь политический инструмент, все зависит от того, в чьих руках он окажется и на достижение каких целей будет направлен. Правый, буржуазный, авторитаризм предназначен для дальнейшего ограбления и медленного уничтожения народов России, левопатриотический авторитаризм, «диктатура народа» — для возрождения Великой России-СССР, на свободное, подлинно независимое, творческое развитие нашей ныне униженной и раздробленной державы. И никуда нам, патриотам, от авторитаризма не уйти: как только мы придем к власти, нам все равно придется столкнуться с необходимостью жестко пресечь деятельность либерально-олигархических СМИ, партий, движений, которые будут прикрываться лозунгами демократических свобод для дальнейшей провокационной работы с общественным мнением в целях ослабления и развала России… Нужно будет, в первую очередь, обуздать стихию уголовной преступности. Так что не пора ли нам оставить общие, абстрактные слова о демократии? Реальная, советская демократия вовсе не противостоит, а наоборот, диалектически подразумевает сильную, авторитарную власть подлинно народной партии, уравновешивающую прямое народоправство Советов. А демократия буржуазная, западная, абстрактно противостоящая авторитаризму, есть не настоящая власть народа, а плутократия, прикрытая либеральной болтовней. Негоже левым патриотам защищать ее…


7.
…Насаждать демократию западного образца в России, на евразийских, степных, просторах – одна мысль такая может прийти в голову только тому, кто слеп к живому многообразию национальных культур и цивилизаций, кто подменяет сложный культурный лик человечества абстрактной, примитивной линейно-прогрессистской схемой. Именно от таких деятелей мы слышим словеса о том, что демократия Запада есть высшая форма политического прогресса, и что к ней идут и должны прийти все народы, в том числе и народы России. И на эти дешевые пропагандистские софизмы мы ответим проникновенными словами выдающегося русского философа И.А. Ильина: «…Ни один народ не имел такого пространства, такого климата, таких границ, такого исторического бремени, такого многонационального состава, таких трудностей и соблазнов, такой героической жертвенности, такого государства и такой культуры! … Мы понимаем, что доктринерам их доктрина – дороже России, на то они и доктринеры. Но нам Россия дороже всего и мы не желаем ни всероссийского распада, ни нового вымирания русского народа в подготовляемых расчленителями гражданских войнах. Да спасет нас от этого Господь!...»10.

1 Л.П. Карсавин «Основы политики»//Основы евразийства, М., 2002, с. 387
2 В.В. Кожинов Беды и победы России М., 2002, с. 30
3 Н.Н. Алексеев «О гарантийном государстве»//Н.Н. Алексеев «Русский народ и государство», М., 2000, с. 480
4 П.Н. Савицкий «Евразийство»//П.Н. Савицкий «Континент Евразия», М., 1997, с. 81
5 П.Н. Савицкий «Географические и геополитические основы евразийства»//П.Н. Савицкий Континент Евразия, М., 197, с. 301
6 В.В. Кожинов Беды и победы России, М., 2002, с. 10
7 там же
8 там же
9 А. Уткин Вызов Запада и ответ России М., 2003 с. 18
10 И.А. Ильин «Демократия немедленно и во что бы то ни стало»//И.А. Ильин «О грядущейРоссии»Совместное издание Св. Троицкого Монастыря и Корпорации Телекс, Джорданвилл, Н.Й. США, 1991, с. 148


Рустем Вахитов
http://www.contr-tv.ru/article/politics/2004-10-08/kumir

Ирина МЕДВЕДЕВА, Татьяна ШИШОВА

Очень многие вещи, о которых мы сейчас пишем, стали нам понятны далеко не сразу, порой через годы после какого-то первого импульса. Что это был за импульс, трудно объяснить, но, как правило, все начиналось со смутного чувства: нелов­кости, беспокойства, внутреннего протеста... Логически мы обосновать этого дискомфорта не могли, а в случае, о котором сейчас расскажем, даже поначалу стыдились своей негативной реакции.

Необычный конгресс

Летом 1994 года, приехав на Международный конгресс по социальной психиатрии в Гамбург, мы увидели странную картину: заметное число делегатов конгресса выглядели как душевнобольные.

“Удивительно! Почему западные врачи так похожи на своих пациентов?” — подумали мы.

Но вскоре выяснилось, что это натуральные пациенты. Мы снова изумились: как можно показывать больных людей огромному залу, будто зверюшек в цирке?

Западные коллеги снисходительно улыбнулись стереотипности нашего мышления и объяснили, что мы являемся свидетелями величайшего гума­нисти­­ческого эксперимента. Впервые на научном конгрессе пациенты психиат­рических клиник, в том числе и страдающие глубокими расстройствами, будут делать доклады наравне с корифеями медицины. И они действительно их делали, перемежая подробные описания бреда и галлюцинаций с яростной критикой врачей и методов лечения, а также требуя для себя права на вож­дение машины, на работу в суде и прочих органах власти. Поведение врачей тоже, впрочем, было для нас непривычным. Они все время что-то жевали, пили воду из бутылочек, громко переговаривались, вставали посреди выступ­лений — даже когда доклад делал ученый с мировым именем! — и косяками выходили из зала. Очереди за кофе и бутербродами в рабочее время и в перерывах были практически одинаковыми. Слушая же выступления пациентов, врачи почему-то очень веселились. Так потешаются дошкольники и младшие школьники, глядя на клоунов, дубасящих друг друга надувными молотками. Подобная бестактность шла вразрез с нашими представлениями о врачебной этике, но мы и это списали на совковую стереотипность.

В последний же день произошло нечто и вовсе не вообразимое. Больные, на которых вся эта непривычная обстановка действовала возбуждающе, совершенно растормозились и уже без приглашения валом повалили на сцену, пытаясь дорваться до микрофона. Индианка с черными распущенными волосами, в ярком экзотическом наряде, завывала, размахивая руками, которые были от плеч до запястий унизаны сверкающими браслетами. Так, наверное, неистовствовали древние пифии, впадая в экстаз. Другой, мест­ный, пациент (вернее, клиент — на конгрессе много говорилось о том, что из соображений политкорректности больных теперь нельзя называть пациентами, поскольку это ставит их в подчиненное, а значит, униженное положение) кричал, что ему в Германии тесно, не хватает свободы. И грозился сбежать в пампасы. А потом, оборвав себя на полуслове, запел песню тех самых пампасов или, может быть, прерий и принялся изображать ковбоя верхом на лошади. Но вскоре и песня была прервана, потому что любитель свободы подбежал к старому профессору, восседавшему в президиуме, и начал его душить. Устроителям пришлось поступиться правами человека, и раздуха­рив­шегося ковбоя вывели из зала. Но не успели мы перевести дух, как на сцену выскочила девица, которая, не претендуя на микрофон, с разбега плюхнулась на колени к другому члену президиума (он был гораздо моложе первого) и быстрыми, ловкими движениями стала его раздевать. Зал взревел от восторга. Сквозь хохот, свист и ободряющие выкрики психиатрической братии доносились обрывки фраз: “Что мы тут делаем?.. Дорогой, мы только теряем время... Пойдем отсюда... Мы нужны друг другу...”

Тут уж мы не выдержали и, плюнув на политкорректность, сказали немец­кой коллеге, которая нас опекала на конгрессе: “Зачем было привозить сюда эту больную женщину? У нее же острый психоз”.

Коллега отреагировала неожиданно и с заметным раздражением:

— Откуда вы знаете, что это больная? Вы что, ее тестировали? Может, она как раз психиатр, подруга доктора Крюгера...

Мы пристыженно замолкли, ведь и вправду не тестировали... А то, что видно невооруженным глазом, так это у кого какое зрение...

Но тут нашу подмоченную было репутацию спас сам полураздетый доктор Крюгер (назовем его так). Отстраняя непрошеную возлюбленную, он изви­нился в микрофон перед залом за то, что больная разволновалась и ведет себя несколько аффектированно.

Что было дальше, мы, честно говоря, помним слабо. Осталось лишь впечатление кошмара, какого-то всеобщего беснования. А еще в опухшей голове промелькнула мысль, что на следующем конгрессе душевнобольные, наверное, будут уже сидеть не только в зале, но и в президиуме. А через раз полностью захватят власть, обретя полномочия устроителей. Ведь с их маниакальным напором они сметут на своем пути любую преграду.

Тогда нам эта мысль показалась скорее юмористической. Во всяком случае, мы не стали ее развивать. Но теперь, глядя на то, что происходит вокруг, как-то очень живо припомнили свои гамбургские впечатления и подумали, что все это скорее грустно, нежели смешно. А главное, совсем не так далеко от истины, как нам казалось в начале 90-х. На конгрессе была воочию явлена одна из важнейших тенденций современного переустройства мира — стирание границ между безумием и нормой.


Догоняя Америку

Вообще-то разговоры о том, что нормальных людей в принципе не существует и что никто не знает, где кончается яркая личность и начинается личность психически нездоровая, велись давно. Мы, во всяком случае, помним подобные сентенции с самого детства. А кому незнаком расхожий миф о том, что безумие сопутствует гениальности? Во времена застоя критическое отношение к психиатрии среди нашей интеллигенции усугублялось еще и практикой помещения диссидентов в сумасшедший дом. Случаев таких было не столь много, как принято думать, но зато они получали громкую огласку, ибо в брежневское время в “железном занавесе” появились бреши: кто-то слушал радиостанцию “Голос Америки”, кто-то читал самиздатовскую литературу. И даже тогда, когда диссидент действительно был психически не вполне нормален, на это закрывали глаза, потому что восхищение храбростью человека, который подвергал себя риску “во имя всеобщей свободы”, перевешивало все остальные соображения.

Поэтому когда в перестройку разрешили сниматься с психиатрического учета по желанию или вовсе не вставать на учет, общество восприняло это законодательное послабление как торжество попранной справедливости. Казалось, что политические борцы наконец получили право снять с себя ложные обвинения. Но на деле вышло, что с учета снялось огромное количество настоящих больных, ведь один из признаков серьезной душевной болезни — это снижение критики. Больной неадекватно оценивает свое состояние, считая себя абсолютно здоровым, а близких, советующих ему лечиться, сумасшедшими или злодеями.

Мы часто склонны превозносить свою самобытность и первенство даже в каких-то отрицательных вещах. По логике “наши паралитики — самые прогрес­сивные”. Но в данном случае подобную логику легко развенчать. В 1997 г. петербургское издательство “Питер Пресс” выпустило книгу американского автора Э. Фуллера Торри “Шизофрения”. В ней, в частности, рассказывается о так называемой деинституциализации — разгосударствлении психиатри­ческой помощи в США — процессе, включавшем в себя, в частности, и резкое сокращение пациентов в государственных психиатрических больницах. Эта политика стала набирать в Америке силу с начала 60-х гг., как раз тогда, когда пошла разработка социальных проектов, вроде бы совсем разных и независимых друг от друга, а на самом деле имеющих одну цель — построение глобалистского общества.

“Масштабы деинституциализации, — пишет автор, — с трудом поддаются восприятию. В 1955 г. в государственных психиатрических клиниках насчиты­валось 559 тыс. хронически больных. Сегодня их менее 90 тысяч. Численность населения в период с 1955 по 1993 г. выросла со 166 до 258 млн человек, а это значит, что если бы на душу населения в 1993 г. приходилось такое же коли­чество госпитализированных пациентов, как и в 1955 г., то общее их число составило бы 869 тыс. Следовательно, в настоящее время примерно 780 тыс. человек, т. е. более трех четвертей миллиона, которые в 1955 г. нахо­ди­лись бы в психиатрических лечебницах, живут среди нас”. И подводит итог, говоря: “90 процентов из тех, кто сорок лет назад был бы помещен в психиатрическую больницу, сегодня в ней не находится”.

По мнению автора, на такое положение дел во многом повлияла нашу­мевшая книга Кена Кизи “Пролетая над гнездом кукушки”, вышедшая в свет в 1962 г. В России более известен одноименный фильм, снятый по этой книге. С подачи Кизи люди начали путать причину и следствие: госпитали­зация стала считаться одной из серьезных причин психических заболеваний. И соответственно, в качестве лечения предлагалось просто выпустить больных на свободу. В фильме, как вы помните, эта идея воплощена в образе индейца, убегающего из сумасшедшего дома, который как-то подозрительно напоми­нает концлагерь. (Так что крик о “карательной психиатрии”, поднявшийся у нас в перестройку, тоже был эхом, долетевшим с другого континента, когда появилась возможность сокрушить психиатрическую службу не только в Америке, но и в Советском Союзе.)

Очень способствовали “освобождению” психических больных, по словам Фуллера, и американские юристы, коих, кстати, расплодилось в те годы великое множество. В главе “Масштабы бедствия” читаем: “В штате Висконсин один такой защитник заявлял, что больной шизофренией — человек, поедав­ший свои фекалии, — для самого себя опасности не представляет, и судья, приняв сторону защиты, не счел необходимым принудительно лечить больного”. “В качестве награды за свою деятельность, — горько иронизирует Фуллер, — они (юристы) имеют теперь огромное число бездомных, психически больных людей, которые зато свободны — свободны находиться в состоянии постоянного психоза”.

Читаешь эту книгу — и почти все, что в ней написано о разрушении психиат­рической помощи, может быть отнесено к нам. Прибавить только надо лет 30 — и получится ситуация в России. Например, Фуллер сетует на то, что услуги психиатров и психологов после разгосударствления психиатрических служб стали для многих недоступными. Специалистов сколько угодно, но они предпочитают заниматься частной практикой. Разве у нас не то же самое? До перестройки все психиатрические службы были бесплатными. Теперь во многих — в том числе детских! — официально лечат за деньги, и немалые.

Сильно возросла стоимость лекарств. Ряд дешевых отечественных препаратов (таких, скажем, как пиразидол, азафен, френолон) исчезли из продажи; перечень лекарств, которые больные с группой инвалидности должны получать бесплатно, теперь сильно ограничен.

Обратите внимание, что даже в таком ультракапиталистическом госу­дарстве, как США, психиатрическая помощь еще недавно была бесплатной, поскольку душевные заболевания входили в разряд социально значимых и государство считало своим долгом, с одной стороны, покровительствовать таким больным, а с другой — обеспечивать здоровым вполне законное право на безопасность. Теперь, после смены “курса”, она часто не обеспечивается. “По данным одной из работ, — пишет Фуллер, — за последний год 9 процентов больных шизофренией, не изолированных от общества, в драках применяли оружие. По другим данным, 27 процентов выписанных из психиатрических клиник пациентов, как мужского, так и женского пола, совершили по крайней мере один акт насилия в течение первых четырех месяцев после выхода из больницы. Резко увеличилось также число актов агрессии, совершаемых больными шизофренией против членов их семей”.

Ничего удивительного, что автор называет разгосударствление психиатри­ческой службы “самым крупным провалившимся социальным экспериментом в Америке” и добавляет, что оно “сравнимо по своим последствиям со спуском на воду своеобразного психиатрического “Титаника”.

Тем не менее эксперимент не только не прекращен, но и распространен на другие страны. В том числе на нашу. Результаты соответствующие: огром­ное количество бомжей, нелеченых алкоголиков, которые беспрепятственно терроризируют и взрослых членов семьи, и детей. А малолетние бродяжки, среди которых так высок процент психической патологии? Да и рост тяжких преступлений во многом на совести лукавых гуманистов.

Теперь человек, страдающий серьезным психическим расстройством, может сколько угодно угрожать своим близким. Пока он не привел свою угрозу в исполнение — не смей говорить о принудительной госпитализации. Муж одной нашей знакомой в состоянии психоза бросал с балкона тяжелые пред­меты. И что, его удалось положить в больницу? Как бы не так! Он от лечения отказывался, считая себя идеально здоровым. А жене, когда она пришла в психдиспансер, сказали: “Сожалеем, но ничем не можем помочь. Вот если б он не просто сбросил с балкона телевизор, а пришиб прохожего, тогда — да, мы бы за ним приехали. А в данном случае не имеем права”.

Если еще раз повторить вслед за Фуллером длинное и труднопроизно­симое слово, надо отметить, что, деинституциализировав лечение, адепты глобализма институциализировали, как бы огосударствили, узаконили безумие. А попросту можно сказать так: широко раскрыв двери сумасшедших домов, они стараются превратить в дурдом весь мир. Объявив больных здоровыми, прилагают в то же время гигантские усилия к тому, чтобы здоровых свести с ума.

У нас, правда, “процесс пошел” с опозданием на несколько десятков лет. Как-то раз, уже не в Германии, а в Москве, мы долго беседовали с немцем. Разговор был сложным и касался духовных проблем современной жизни. Обычно с иностранцами такие беседы длятся — если вообще возникают — очень недолго. Их это явно утомляет. А наш немецкий гость понимал все с полуслова и был настолько захвачен разговором, что не проявлял ни малейших признаков усталости. И даже, позабыв о европейском этикете, готов был проговорить до утра.

— А что думают по поводу обсуждаемых нами проблем люди вашего круга в Германии? — спросили мы, тайно вздохнув о том, что не встретили там столь близких по духу собеседников.

Лицо немецкого историка омрачилось.

— У меня нет круга. В Германии мне вообще некому это сказать.

— Почему?

Он ответил не задумываясь:

— У нас “промывка мозгов” длится уже более 40 лет, а у вас она только началась. Так что в России еще много нормальных людей, которые способны вникнуть в смысл происходящего.


Прогулки с Ганнушкиным

Что ж, воспользуемся своим преимуществом. Оно, как ни парадоксально, заключается еще и в том, что, наверстывая упущенное, глобализаторы стараются поскорее закачать в нас все “достижения цивилизованного мира”, к которым западные люди привыкали постепенно, в течение полувека. Поэтому плавной смены ценностей в России не произошло, как и тотальной адаптации к новой реальности: у многих она, наоборот, вызывает аллергию и отторжение. Но даже у тех, кто вроде бы хочет вписаться, еще вполне свежа память о том, что в России (да и до недавнего времени на Западе!) тради­ционно считалось нормой, а что — психопатологией.

Ну а коли так, давайте, пока у нас до конца не отшибло память, посмотрим, как жизненное пространство усиленно превращается адептами глобализации в различные отделения сумасшедшего дома.

Взять хотя бы моду. Проектировщики глобального мира, судя по всему, решили использовать ее в качестве одного из сильнейших средств патологи­зации психики. Да, конечно, мода существовала всегда, но она скорее отражала процессы, происходящие в обществе, а не формировала их. (Скажем, необходимость пользования общественным транспортом вызвала некоторое укорачивание юбок.) С начала же 60-х гг., когда глобалисты заговорили о необходимости произвести в мире “сдвиг культурной парадигмы” и начали активно формировать “культуру рока-секса-наркотиков”, моду стали исполь­зовать в качестве тарана, пробивавшего бреши в массовом сознании. Сперва шла раскачка контрастами: мини-юбки — макси-юбки; брюки-дудочки — широ­ченные клеш; узконосые туфли — квадратные носы; облегающий силуэт — “мешок”. Сначала перемены происходили довольно медленно, поскольку новая мода всякий раз вызывала у старшего поколения шок, общество сопротивлялось. Вспомните хотя бы, сколько дебатов вызывали туфли на платформе или на высокой шпильке. Но со временем мелькание кадров убыстрилось. Не успеешь глазом моргнуть, а мода кардинально поменялась. К концу 70-х гг. в иностранных журналах мод типа “Бурда” писали, что теперь мода может меняться даже в пределах одного сезона: скажем, в начале лета “писк” — платье в крупный горошек, а через месяц — в полоску. Но все же примерно до середины 80-х мода все-таки соответствовала своему главному предназначению, которое состоит в том, чтобы людей украшать. И одежда проектировалась и подбиралась так, чтобы скрашивать, скрывать природные недостатки внешности. Помните, еще совсем недавно не только в модных, но и просто в женских журналах давались советы, как с помощью одежды замаскировать излишнюю худобу или, наоборот, избыточный вес, визуально сузить слишком широкие плечи или расширить чересчур узкие бедра. Конечно, и тогда встречались толстухи, которые напяливали мини-юбку, но они были посмешищем для окружающих. А родные старались образумить модниц с таким дурным вкусом.

Но ближе к концу 80-х стали появляться силуэты и фасоны, которые не могли украсить никакую фигуру, а делали облик нелепым, карикатурным, порою клоуноподобным. Брюки со сборками на животе уродовали даже самых стройных девушек. Женщины ведь всегда заботились о том, чтобы живот скрадывался. Отсюда — просторные народные сарафаны; дворянки, следо­вавшие европейской моде, наоборот, затягивались в корсет. Но в любом случае демонстрировать большой живот считалось неприличным. А тут даже худышка выглядела пузатой! И вдобавок сужающиеся книзу брюки создавали впечатление огромного отвислого зада. Не дамские брючки, а мечта паяца!

Тогда же сделались популярными и совершенно несуразные мужские наряды. Например, красные брюки, рубашки с кружевными манжетами и гипюровыми жабо.

Кто-то может спросить: “Чем же такая одежда карикатурна? Что в ней клоунского? Жабо очень даже украшает”.

И действительно, жабо — красивый элемент одежды. Только женской, а не мужской.

“А как же графы, маркизы и бароны на балах?” — не унимается спорщик.

Но прошло время графов, маркизов и дворцовых балов. А современный мужчина, который приходил в жабо на работу или давился в перестроечных очередях, отовариваясь маслом по талонам, выглядел, прямо скажем, нелепо. Нелепость же никого не украшает.

Вот и получается, что в моде 80-х уже достаточно отчетливо прозвенели сигнальные звоночки, ведь и карикатурность облика, и стремление походить на существо другого пола, да и анахронизм в одежде — все это психиатри­ческие симптомы.

В последующие же годы в моде все меньше оставалось смешных нелепостей и все больше появлялось нелепостей откровенно безобразных, уродливых и даже пугающих. Высоколобые умники заговорили об эстетике безобразного, искусствоведы — об агонийных (от слова “агония”) формах искусства. Но мы не станем развивать агонийное искусствоведение, на то есть патентованные специалисты, получающие заграничные гранты. Мы лучше посмотрим на новейшую моду с точки зрения психопатологии. Интересно, что бы сказали корифеи русской и советской психиатрии, пройдясь по современным московским улицам, спустившись в метро, заглянув в молодежную дискотеку? Корсаков, Ганнушкин или Кащенко могли бы не устраивать свои знаменитые профессорские разборы для студентов-медиков в стенах психиатрических клиник, носящих теперь их имена. Зачем извлекать больных из палаты и приводить в аудиторию, когда можно выйти на улицу и с приятностью устроить практикум на свежем воздухе?

Вот женщина не просто полная, а с болезненным ожирением. Но она в обтягивающих, больше похожих на рейтузы брюках и такой же облегающей майке. Да, не прошли даром так называемые “fat-show”, фестивали и клубы толстяков, в которых задавали тон звезды эстрады, тоже, мягко говоря, не отличавшиеся худобой. На эту женщину никто даже не обращает внимания. И разве она такая одна? Между тем это яркий пример сниженной критики, сопутствующей серьезным психическим заболеваниям.

Вот старуха в джинсовой юбке, кроссовках и бейсболке с ярко-красным козырьком. Стиль девочки-семиклассницы. Ганнушкин, наверное, квалифи­цировал бы это как старческое слабоумие. Но сегодня за такой диагноз в сумасшествии обвинили бы самого Ганнушкина. Это ж так прекрасно, когда человек не помнит о своем возрасте и в семьдесят пять хочет выглядеть, как в пятнадцать! Значит, он молод душой, не унывает, верит, что у него еще все впереди...

А вот всамделишные пятнадцатилетние. Он в майке без рукавов, которая всегда считалась атрибутом нижнего мужского белья. Голые плечи обезоб­ражены татуировками. На одном плече дракон, на другом — какая-то харя. В ухе масса сережек — по всему периметру ушной раковины. Осветленные, как у женщины, волосы стоят дыбом. Вид довольно кошмарный, но еще уродливей выглядит девица. Синими губами она напоминает покойника, черными ногтями на руках и ногах — того, кто не к ночи будь помянут, а выбритые на голове дорожки похожи на проплешины, которые бывают у страдающих трихотилло­манией — очень тяжелым невротическим расстройством, когда больные вырывают у себя на голове волосы, выдергивают брови и ресницы.

Такое явное обезображивание своей внешности называется в медицине “порчей образа”. Оно бывает при весьма серьезных душевных расстройствах. Но если полистать свежие журналы мод, становится понятно, кто индуцирует безумие широкой публике. Журналы причесок будто издаются в помощь ведьмам, чтобы они смогли привести себя в надлежащий порядок перед полетом на шабаш. Все представления о красоте волос вывернуты наизнанку. Всегда ценились пышные, густые волосы. Теперь с помощью особых приемов создается впечатление, что на голове три волосинки. А сколько усилий тратил парикмахер, чтобы добиться аккуратной стрижки, идеально ровной челки! Сейчас же модно стричь вкривь и вкось, сикось-накось. Вдумайтесь в само слова “прическа”. Приставка “при” означает приближение. Волосы чешут, приближая друг к другу и одновременно к голове. Теперь же модную прическу уместнее было бы называть “растрепкой” — неровные патлы еще и старательно хаотизируют. Ну и, наконец, при самых разных модах на прически никогда не оспаривалось, что волосы должны быть чистыми. Теперь их нужно специально засаливать и вдобавок превращать в паклю.

Неопрятность вообще сейчас поднята на щит. Юбки с перекошенным подо­лом или даже в виде лохмотьев, прорехи на джинсах, специально, художест­венно порванные пятки на чулках, рубашки, торчащие из-под свитеров или нарочно застегнутые не на ту пуговицу, обвислые футболки, трехдневная щетина... Но ведь неопрятность — тоже один из клинических симптомов. А если точнее — одно из важнейших указаний на шизофрению. Психиатри­ческому больному-хронику свойственно забывать, застегнута ли у него одежда, давно ли он мыл голову или брился...

— Да ладно вам пугать! — возмутится читатель. — При чем тут психиатри­ческие хроники? Мало ли как люди выглядят, чтобы соответствовать моде?

Но нельзя соответствовать моде чисто формально. Мазать губы синей мертвецкой помадой и при этом оставаться доверчиво-радостным ребенком. Демонстративность, неряшество, уродство, непристойность моды диктует и стиль поведения. А стиль поведения уже прямо связан с внутренней сущностью человека. Даже те люди, которые рабски не подражают моде, все равно варятся в этом соку и постепенно привыкают к уродству как к новой норме.

Если бы великий Ганнушкин, которого мы оставили проводить вообра­жаемый практикум на московской улице, увидел пьющую из горла пиво беременную женщину в короткой летней маечке, заканчивающейся прямо над огромным голым животом с кольцом в пупке, он бы вынужден был развести руками и признаться своим юным коллегам, что это какое-то неведомое доселе, сложное, полисимптомное душевное расстройство. Зато наши современники вообще никаких болезненных симптомов тут не наблюдают. А что? Нормально! Надо же в чем-то ходить, когда жарко! Живот голый? Поду­маешь! Что естественно, то не стыдно. Ну а про пирсинг в пупке вообще смешно упоминать. Это и декоративно, и, может, там какая-то точка акупунктуры в пупке полезная. Да и потом, девушка, наверное, давно пупок проколола и просто забыла колечко вынуть. Замоталась — и забыла, перед родами, сами знаете, сколько хлопот. А пивко пускай хлещет на здоровье, ребеночек тогда будет расти у нее внутри как на дрожжах...

Сколько веков люди помнили, что женщина, которая ждет ребенка, должна вызывать чувство благоговения, ибо прообраз ее — Богоматерь! И даже в безбожное советское время благоговение еще не выветрилось. Часто повто­ряли вслед за одним дореволюционным писателем: “Будущая мать всегда прекрасна”, с Мадонной сравнивали... И вдруг — разом все позабыли... Прямо какое-то коллективное слабоумие получается, или, в переводе на язык психиатрии, деменция...

Но деменция эта во многом рукотворна. И законодатели мод занимают среди ее творцов далеко не последнее место. На какую головокружительную, олимпийскую высоту подняты представители этой профессии! Кутюрье, которых раньше называли модельерами и модельершами, а еще раньше — модистками, закройщиками и портными, существовали с незапамятных времен. И люди очень даже нуждались в их услугах. Мы уже говорили, что одежда играла важную декоративную роль, особенно в жизни женщин. Поэтому к советам модельеров прислушивались. Но их как-то не принято было спрашивать — тем более в печати и на телевидении! — какая экономика нужна государству, какую сторону следует поддерживать в “военном конфликте” США с Ираком, стоит или не стоит легализовать продажу наркотиков, есть ли будущее у клонирования человека и что целесообразнее: сохранить призыв в армию или перейти на контрактную службу. Люди видят это на экране, слушают по радио, читают и думают: “Он такой умный, такой важный! Вчера показали в новостях, как он присутствовал на праздничном кремлевском обеде. А этот, из Франции, с двойной фамилией, больной СПИДом, одевает королев... он вообще вчера по телевизору рассуждал о будущем планеты, и все ему смотрели в рот... Раз они такие великие, эти кутюрье, все про все понимают, значит, уж в своем-то деле они наверняка академики! Где тут у нас делают пирсинг? Надо идти...”


Как сводят с ума

Наряду с модными закройщиками “стилистами жизни” назначены теперь эстрадные певцы и популярные ведущие. Тут уже модели поведения трансли­руются не опосредованно через модели одежды, а напрямую. И представляют собой широчайший спектр психических отклонений, извращений (на профессиональном языке — девиаций и перверсий). Эстрадные певцы были популярны и раньше. Но даже если кто-то из них вел себя несколько экстравагантно, то, с поправкой на профессию, это не выходило за пределы нормы. Теперь же, по признанию самих артистов, если у тебя нет извращения или хотя бы какой-то “сумасшедшинки”, приходится что-нибудь себе придумать. В противном случае забудь о карьерном росте.

Попробуйте однажды посмотреть на экран отстраненным взглядом. Пожалуй, для этого даже лучше выключить звук, чтобы зрительный ряд просту­пил более выпукло. Часто уже немолодой артист или артистка задирают ноги выше головы, порывисто сбрасывают с себя одежду на сцене (страсть к пуб­лич­ному обнажению называется эксгибиционизмом), скачут козлом, дер­гаются в конвульсиях на манер тяжелейшего неврологического заболевания — пляски святого Витта, или болезни Паркинсона. У них выпученные глаза, как у больных в состоянии острого психоза. Ну а если включить звук, то послы­шатся крики, вой, стоны, хрипы, и мы поймем, что имеем дело с безумием, которое старательно индуцируется залу.

И публика тоже начинает дрыгаться, свистеть, улюлюкать. Безумие зара­зительно, так что весь концертный зал, а то и стадион на время превращается в огромное буйное отделение сумасшедшего дома.

А вспомним молодого ведущего появившейся в конце 90-х музыкальной телеигры “Угадай мелодию”. Поначалу многие люди недоумевали, почему этот симпатичный парень все время принимает неестественно-вычурные позы. Почему его деревянная пластика напоминает пластику тростниковой куклы с острова Ява или движения в брейк-дансе? Люди более продвинутые успокаи­вали себя и других тем, что таков нынешний западный стандарт. Но ведь это тоже по существу ничего не объясняло. И лишь человек, профессионально знающий психиатрию, явственно видел перед собой очень точную, грамотную имитацию каталепсии — специфической пластики при определенных формах шизофрении. Невыносимо было смотреть на потуги участников передачи, которые пытались подражать ведущему-кукле. Выглядели они порой как-то совсем простецки, от них не веяло никакими западными стандартами. Но, вероятно, без этого “нового стиля” до участия в передаче просто не допускали.

Впрочем, это лишь предположение. А вот как около получаса натаскивали целый зал старшеклассников перед съемкой передачи “Большая стирка”, одна из нас видела собственными глазами. Женщина-режиссер командовала в микрофон:

— Когда я взмахну рукой, вы должны дать реакцию. Ну-ка, попробуем!

Подростки, часть из которых, судя по всему, была на телевидении не впервые, с готовностью заорали, заулюлюкали и засвистели. Режиссер отрицательно замотала головой и резким жестом остановила шум. Выражение лица у нее было очень недовольным.

— Вы что, спите на ходу? Поехали по второму разу! — она опять взмахнула рукой.

Юные статисты завопили и заверещали что есть мочи. Но режиссерша снова насупилась.

— Где драйв? Я не чувствую драйва! — заорала она в микрофон как помешанная. — А ну-ка еще раз! Третья попытка!

Дети, взятые “на слабо”, надрывались так, что казалось, у них сейчас кишки полезут горлом. И, наконец, заработали одобрительный кивок. Съемка началась.

Из приведенной сцены видно, что психотронное оружие — это не обяза­тельно какие-то загадочные излучения, невидимо разрушающие человеческий мозг. Двадцати минут наглого напора оказалось достаточно, чтобы вызвать пусть временный, но массовый психоз. Да и по поводу временности вопрос спорный. Разве беснование может пройти бесследно для человеческой души? Ведь в следующий раз одного взмаха руки (или слова “драйв”) будет для кого-то достаточно, чтобы в памяти всплыла вся цепочка стимулов, приводя­щих к безумному буйству...

Личность подростка, участвующего в подобных массовках — на телеви­дении ли, на стадионе, на рок-концерте или на дискотеке, — начинает иска­жаться. Практически все родители обращают внимание на то, что ребенок становится повышенно раздражительным, агрессивным, не терпит замечаний, заводится с пол-оборота. В нем появляется какая-то непонятная жажда разру­шения, пропадает сочувствие, умолкает совесть, сердце будто глохнет, досту­чаться невозможно. Но ведь такая сокрушительная агрессия в сочетании с душевной тупостью — одна из главных характеристик гебоидной, или ядерной (затрагивающей самое ядро личности) шизофрении! И вот гебоидные шизо­ф­ре­ники предлагаются нашим детям в качестве образцов для подражания. Герои компьютерных игр, с которыми отождествляет себя ребенок, только тем и занимаются, что проламывают стены, поджигают дома, взрывают города и убивают всех без разбору. Гебоидными шизофрениками нашпиго­ваны и современные кинофильмы.

Вы возразите, что они там, на экране, — отрицательные персонажи. И это возражение верно. В нормальной реальности зрители обычно сопережи­вают положительным героям и не приемлют злодеев. Но в реальности психо­генной все по-другому. Сейчас, когда творцы “нового глобального мира” делают все, чтобы поменять полюса добра и зла, возвести зло в ранг нормы, а потом и в ранг добродетели (соответственно, низводя добродетель до уровня курьеза, а затем — до уровня порока), дети интуитивно чувствуют эту перемену знаков и хотят подражать злу, как они хотят подражать чемпионам.

У нас на психологическом приеме все чаще появляются дошкольники, которым нравятся отрицательные персонажи: Бармалей, Карабас-Барабас, Баба-Яга, Кощей Бессмертный. Чтобы почувствовать, какое это серьезное личностное искажение, постарайтесь вспомнить себя в этом возрасте и свою реакцию на сказочных злодеев. Вспомните, как вы содрогались от негодования и ужаса, когда злодеи творили свои злодейства, как хотелось помочь Иван-царевичу, Буратино, привязанным к дереву Танечке и Ванечке. А когда немного подрастали, какие проблемы возникали при игре в войну, потому что никто не желал быть “фашистом”. И на эти роли обычно соглашались дети-изгои, которым важно было на любых условиях быть принятыми в игру.

А как непросто было педагогу театрального кружка найти кандидатуру на роль отрицательного персонажа! Какие обиды часто возникали у получившего такое “спецпредложение”! Собственно говоря, у нас есть и личный опыт раздачи подобных ролей. Ставя на своих психологических занятиях пьесу по мотивам сказки Д. Н. Мамина-Сибиряка “Серая шейка”, мы раньше регулярно сталкивались с нежеланием детей играть злодейку Лису. Приходилось хитрить, выдумывать аргументы типа: “Ты такой талантливый актер, покажи класс!” или: “Только очень большая актриса, будучи хорошим человеком, способна изобразить злодейку”. Но в самое последнее время картина принципиально изменилась. Теперь не успеваем мы при чтении пьесы вслух дочитать ее до конца, как сразу несколько ребят выкрикивают: “Можно, я буду Лисой? Отдайте мне Лису! Нет, мне!”

И это в подавляющем большинстве случаев дети из культурных семей, где родители достаточно много занимаются их воспитанием. И патологии серьезной у ребятишек нет, а садистские пристрастия — как у клинических больных.

Другие образчики безумия являет нам телереклама, где здоровые мужики смачно облизывают губы, сладострастно вздыхают, пускают слюни и в экстазе закатывают глаза, почти что лишаясь чувств, когда пробуют йогурт, мороже­ное, пиццу. Такое утрированно-чувственное отношение к еде свойственно душевно­больным, классифицируемым как “шизоидные инфантилы”. Это дитя малое так зависит от вкусной еды, что для него отказ купить шоколадку — трагедия, а получение ее — источник восторга. Нормальный же взрослый человек, даже любящий поесть, не шалеет от одной только мысли о “вкусненьком”.

А ведь ценностная ориентация инфантила только кажется такой безобид­ной. И актеры, которые корчат нелепые рожи, изображая пищевой восторг, одновременно с рекламой йогурта рекламируют патологический образ чело­века. “Согласно теории социального научения как дети, так и взрослые приобретают определенные установки, осваивают эмоциональные реакции и новые типы поведения кино- и телегероев (Bandura, 1973; Liebert, Neale & Davidson). Ввиду высочайшей эффективности и широкого распространения телемоделирования средства массовой информации играют чрезвычайно важную роль в формировании человеческого поведения и социальных отношений”, — пишет исследовавшая этот вопрос Н. Е. Маркова в книге “Технология уничтожения” (М., 2002 г.).

Конечно, почва вспахивалась давно. Разве нормальным было поведение миллионов советских людей, которые жили как бы не помня, что другие миллионы их соотечественников, в том числе близких родственников, погибли во время раскулачивания, были расстреляны как “враги народа”, томились в лагерях? Мы не говорим о том, что надо было перестать жить, но то, что многие люди жили так, будто ничего этого вообще нет и никогда не было, свидетельствует о серьезном нравственном повреждении. Ведь они даже дома не молились о плененных и убиенных безбожными властями, а ходили в кинотеатры, устроенные в оскверненных храмах, веселились в парках, разбитых на местах бывших кладбищ. Тогда, правда, и развлечения были не такими примитивными, как сейчас, и много места в жизни людей занимала высокая мотивация: построение светлого будущего, создание передовой науки, освоение целинных земель, завоевание космоса. На следующем же витке истории нравственная порча переросла уже в порчу психическую.


Эталоны, они же симптомы

Нельзя не упомянуть и о целенаправленном расщеплении массового сознания. И в теле-, и в газетной журналистике появился специальный термин: “нарезка”. Это чтобы всего было по чуть-чуть, и все в одной куче. При этом редакторы с апломбом заявляют, что люди якобы разучились воспринимать мало-мальски объемные и серьезные материалы. Помнится, на заре перестройки режиссер А. Михалков-Кончаловский, обогащенный опытом работы в Голливуде, рассказывал об особенностях требовательной американской публики.

— Внимание у тамошнего зрителя, — объяснял он, — очень суженное, как будто они смотрят в подзорную трубу. И очень кратковременное — они его не в состоянии зафиксировать на чем-то одном дольше минуты. Поэтому в Штатах такие высокопрофессиональные фильмы: никаких длиннот, только “экшн” (action)”.

Теперь такого “требовательного” зрителя формируют и у нас. А ведь Михалков-Кончаловский, сам того не подозревая, — он же по профессии режиссер, а не психиатр — описал больных с так называемым “полевым поведением” и вниманием, выражаясь профессионально, “суженным по типу коридора”. Даже у детей полевое поведение считается нормой лет до двух, максимум до трех. А тут оно у взрослых... Комментарии могут показаться бестактными.

Лучше перейдем к краткому перечислению других патологий, провоци­руемых злополучной “нарезкой”. Это и разорванность сознания, когда человек неспособен выстроить простейшую логическую цепочку. Это (снова профес­сио­нальная терминология) скачка идей. Это эмоциональное отупение, которое возникает как патологическая защитная реакция на склейку трагических известий с нейтральными и даже радостными. (“Маньяк зверски убил оче­редную жертву. Курс доллара остался прежним. Завтра открывается фестиваль пива”.)

А еще когда человека ежедневно оглушают таким количеством шокирую­щих новостей, у него возникает — тоже защитного характера — амнезия. На войне подобные расстройства памяти нередко бывают следствием контузии. В сегодняшней же информационной войне роль снарядов и бомб играет умно скомпонованная и соответствующим образом поданная информация. Конту­женные ее взрывной волной телезрители с трудом вспоминают, что видели вчера. А уж политические события, за которыми они так напряженно следили год назад, невозможно восстановить в памяти даже под дулом пистолета.

А сколько сил брошено на то, чтобы приобщить как можно больше людей к различным половым извращениям, которые (может, не все это знают?) тоже относятся к разряду психопатологии! Скажем, нашумевшая телепро­грамма “За стеклом”, кроме всего прочего, провоцировала такое психо­сексуаль­ное расстройство, как вуайеризм (попросту говоря, это когда получают специфическое удовольствие, подглядывая в замочную скважину чужой спальни). Или взять передачу “Голая правда”, где, сообщая новости, ведущие поэтапно раздеваются. И эти две передачи, и масса других поощряют вуайеризм со стороны зрителей и эксгибиционизм — отклонение, связанное с любовью к прилюдному обнажению, — участников. А как подогре­ваются в СМИ монстрофилия (патологическая любовь к уродству) и педофилия (еще недавно этот термин приходилось объяснять, но сейчас, увы, уже не требуется, телевидение позаботилось о просвещении масс)!

Иногда клинический диагноз поставить нелегко. Например, в теле­рекламе, когда вся семья, собравшись за столом, ворует друг у друга сосиски и это подается как забавная игра. Кто эти игруны: олигофрены или клепто­маны? Или тут может идти речь о комбинированном дефекте?

До недавнего времени хотя бы совсем маленьких детей оставляли в покое. Компьютерные игры, идиотские книжки и даже мультфильмы с Бэтменами и киборгами — все это было еще не для них. Но теперь появились разработки, охватывающие и эту возрастную группу. А то вдруг они за первые три года жизни успеют нормально сформироваться?

“Телепузики” — первая в мире программа для младенцев до одного года появилась в Англии в 1997 г. и тут же была экспортирована в США компанией PBS (Public Broadcasting Station — Общественное телевидение (“Улица Сезам”), специализирующейся на детской образовательной продукции, — пишет уже цитировавшаяся нами социолог Н. Е. Маркова. — С самого начала производители телепередачи настойчиво позиционировали ее как обучаю­щую... Реклама утверждала, что программа развивает воображение младенцев, облегчает их моторное развитие, способствует довербальному развитию языка и учит обращению с техникой”.

Видите, как привлекательно? Тем более что сейчас модно заниматься ранним интеллектуальным развитием детей. Но из разбора Н. Е. Марковой становится очевидно, что ни о каком интеллектуальном развитии не может быть и речи. Скорее наоборот. Как учат маленького ребенка? Показывают ему какой-то предмет или картинку и говорят: “Это — то-то”. В “Телепузиках” же словесная информация часто противоречит зрительной. Маркова приводит характерный пример: “Визуальная информация — крупный план: рука мальчика держит кусочек яблока. Вербальная информация — голос ребенка за кадром: “Это виноград”.

Или: детские пальцы держат кисточку с красной краской, раскрашивая дымковскую игрушку. Голос ребенка за кадром: “Это зеленая краска”. Так хаотизируется еще очень хрупкая психика малыша, блокируется усвоение правильной информации.

Обучают “Телепузики” и девиантному, отклоняющемуся поведению.

Н. Е. Маркова предлагает рассмотреть некоторые из моделей внедряемого поведения.

Модель поведения: для исполнения желаемого достаточно немного поныть и похлопать в ладошки.

Результат усвоения модели: пассивный характер, неспособность доби­ваться поставленных целей и бороться с жизненными трудностями.

Модель поведения: перед сном надо ныть, прятаться, говорить “Нет-нет”.

Результат усвоения модели: неврастения, расстройства сна.

Модель поведения: садясь за стол (на кресло, диван и пр.), громко имити­ровать пуканье, что вызывает веселое одобрение окружающих.

Результат усвоения модели: формирование девиантности, неразбор­чивости, грубости.

Модель поведения: можно лихо прыгать в любые отверстия (дьявольски похожие на открытые люки), как это делают телепузики.

Результат усвоения модели: увеличение детского травматизма. Перело­манные руки, ноги и позвоночники, исковерканные детские судьбы.

“Перечислим наши предыдущие открытия, сделанные при просмотре “Телепузиков”, — подытоживает исследовательница, — склонность к асоциаль­ному поведению, девиантности и депрессии; эмоциональная тупость, пассив­ность, беспомощность, деструктивное мышление, неврастения; прибавим к этому крепко усвоенные в младенчестве неправильные связи элементарного вербально-визуального ряда (ребенок будет путать зеленый и красный, яблоко и виноград и пр.), и мы получим портрет будущего неудачника и преступника — потребителя наркотиков”.

А скольким людям развинтили психику так называемым сетевым маркетингом! Наивно думать, что многочисленные приемы запудривания мозгов влияют только на покупателей. Присмотритесь к агентам, распространителям и дистрибьюторам всяких там гербалайфов, цептеров и омолаживающих бальзамов. Разве можно считать нормальным человека, который как заве­денный скандирует заученный рекламный текст, нисколько не ориентируясь на реакцию тех, к кому он обращается? Они могут его не слушать, могут даже попросить выйти и не мешать работать, если он пришел со своим товаром в учреждение, — все без толку: пока этот живой граммофон не прокрутит свою пластинку до конца, его никакими силами не выключить. Согласитесь, такое поведение не назовешь адекватным. Неадекватно и то, что “специалист по сетевому маркетингу” перестает дифференцировать людей на своих и чужих, всучивая “эксклюзивный продукт” (якобы вчера еще секретную разработку военно-промышленного комплекса или лекарство, которым лечили только членов Политбюро) всем без разбору, в том числе близким родственникам и закадычным друзьям. Хотя нормальный торговец на своих не наживается.

Не реагирует одержимый распространитель и на ситуацию. На дружеской вечеринке, на похоронах, на свидании с девушкой он может в самый неподходящий момент вытащить из сумки образчик заветного товара и начать рекламную кампанию. Скажите, разве может все это вытворять человек в здравом уме и твердой памяти? И разве обязательно быть крупным психиатром, чтобы диагностировать его нездоровье?


Усугубление признаков

А как губительна для людей истероидного склада (которых на свете не так уж и мало!) оголтелая сексуальная пропаганда и призывы раскрепоститься! Может быть, не всем известно, что “истерия” по-гречески значит “матка”. Когда половые влечения гипертрофированны, особенно опасно эту сферу растормаживать, подогревать. Бытует, правда, мнение, что чем меньше себя сдерживаешь, тем лучше. В том числе и в интимной жизни. Отбросим ложный стыд — и психика якобы успокоится. Но на самом деле все наоборот. Истероидность (т. е. конституциональная особенность нормального характера) может при подобной раскачке перерасти — и нередко сейчас перерастает — в натуральный истерический психоз.

— Никогда раньше не видел таких острых форм истерии, как сплошь и рядом вижу сейчас, — признался нам один психиатр с тридцатилетним стажем работы в крупной московской больнице. — Даже истерическую дугу можно увидеть, о которой раньше только в литературе читал (это когда в состоянии истерического припадка больная выгибается мостиком. — Прим. авт.).

Позволить истеричной женщине (а истерия, по преимуществу, женская болезнь, хотя в связи с феминизацией мужчин количество истериков среди представителей сильного пола существенно увеличилось) беспрепятственно удовлетворять свои нижепоясные желания — это все равно что позволить человеку, страдающему ожирением, есть столько раз и в таких количествах, сколько ему заблагорассудится. “Раскрепостившись”, толстяк очень быстро отправится на тот свет. Но если больной ожирением вредит распущенностью только себе, то душевнобольной, которому общество позволяет распуститься, губит не только себя, но и других. Взять тех же истеричек. Раньше избытки их дурной энергии выплескивались на окружающих главным образом в виде криков, скандалов, обид, внезапных слез, которые так же мгновенно высыхали, как и появлялись. Пока общественная мораль не была расшатана, повышенное внимание истеричек к определенной стороне жизни часто оборачивалось парадоксальной стороной, т. е. ханжеством: они уличали других в тайных амурных отношениях, по принципу “куре просо снится”. Это тоже было малоприятно, приводило к конфликтам, даже к трагедиям. Но теперь, когда эротика в почете, сексуально озабоченные граждане и гражданки уже не скрывают своих истинных пристрастий. И жизнь многих семей превратилась в ад. Нетрудно себе представить, что слышит теперь муж “просвещенной” истероидной женщины, как она унижает его, как попрекает мужским бессилием, как афиширует свои связи на стороне, ссылаясь на рекомендации, вычитанные в журналах и даже услышанные во врачебных кабинетах. А поскольку истерички демонстративны, они с удовольствием устраивают свои концерты на публике. В том числе и при детях. Страшно подумать, как калечится душа ребенка, который слышит непристойные обвинения в адрес своего отца.

А какое сейчас раздолье для сексуально озабоченных учителей в школе! Валеология, уроки здоровья, элементы полового воспитания в литературе, истории, не говоря уж о биологии, в которой при желании все можно повернуть “в ту степь”. Тем более что курируют соответствующую тематику в школьном образовании поистине “достойные” люди. К примеру, старый содомит с совершенно развинченной психикой, позирующий для газетных фотоснимков в трусах и кокетливо выставляющий напоказ голые ноги, он же академик Академич образования и чуть ли не главный консультант по вопросам полового воспитания школьников. А другой психбольной, госпитализированный в свое время с диагнозом “навязчивые сексуальные фантазии и прилюдный онанизм”, теперь выступает как крупнейший сексопатолог по телевидению и окультуривает отсталых россиян, заявляя, в частности, что только в такой чудовищно дикой стране, как наша, до сих пор отсутствуют в школах уроки сексологии. Позор на весь цивилизованный мир!

Быстро, однако, реализовались наши гамбургские фантазии о сумасшед­ших, которые скоро будут диктовать нормальным людям свои правила человеческого общежития! И если бы дело ограничивалось только “сексуаль­ными революционерами”... Коллеги-психиатры не раз говорили нам, что многим представителям современной власти легко можно поставить диагноз прямо по телевизору — настолько выпирает болезнь. И эти больные люди в последние годы решают судьбу целой страны. Что, опять случайность? Но в это даже малое дитя не поверит. Особенно сегодня, когда нам неустанно объясняют, что без “раскрутки” выбиться наверх нельзя.

Тогда с какой целью создаются условия для главенства безумцев, а в конечном итоге и для превращения всего мира в психбольницу без врачей?


Группа поддержки

Мы уже неоднократно писали, что многие явления современной жизни, кажу­щиеся хаотичными и абсурдными, обретают логику в контексте глобализма. Проект создания всемирного государства предполагает не только отмену границ и единое экономическое и информационное пространство, но и отрыв людей от национально-культурной почвы, традиционной морали, традиционных норм поведения. Именно это и стоит за красивым словом “вестернизация”. Хотя на самом деле термин обманчив, ибо и в странах Запада многие воспринимают происходящие процессы как нечто чужеродное. Они кивают на Америку, но и в Америке далеко не все в восторге от новых веяний и называют их “контркультурой”, тем самым подчеркивая ее враждеб­ность нормальной, традиционной культуре. А кто же в восторге? Кому может нравиться культура рока-секса-наркотиков, отказ от традиционных норм, уродство как эталон красоты, безнравственность и хаос? Кто способен легко адаптироваться в мире, где все вверх дном? Ну, конечно же, люди с расша­танной, хаотизированной психикой, которые и сами склонны путать черное с белым.

А с другой стороны, отказ от традиционных норм поведения калечит и здоровых людей. Мы в этом много раз убеждались, видя девочек и мальчиков из богатых семей, где родители особенно падки на новые веяния. Изначально сохранная психика таких детей деформировалась от нетрадиционного воспитания. Причем настолько серьезно, что помочь им было намного труднее (а подчас и невозможно!), нежели детям с врожденной психопатологией. Так что вывод о теснейшей связи традиционных культурных норм с психи­ческим здоровьем — это не просто наши теоретические измышления, а результат многолетнего эмпирического опыта.

Но зачем, опять-таки возникает вопрос, глобалистам нужен безумный, перевернутый мир, в котором уродство занимает место красоты, а порок назначается новой добродетелью? Ответ на этот вопрос неизбежно выходит за пределы прагматики. По-настоящему понять глобализм без его духовной составляющей нельзя. Лишь признав, что на наших глазах строится не просто новый, а антихристианский миропорядок, мы наконец перестанем недоуменно пожимать плечами и начнем вникать в суть многих разрушительных тенденций. В частности, той, о которой мы сейчас говорим.

В уже упоминавшейся книге Фуллера приводятся интересные истори­ческие факты. Оказывается, еще в XVIII веке случаи заболевания шизофренией в Европе были достаточно редки. “И вдруг внезапно, на переломе столетий, — пишет автор, — шизофрения появляется в той своей форме, которую уже ни с чем не спутаешь”. В течение всего XIX века количество заболеваний шизо­френией возрастало. “Во Франции Э. Реноден в 1856 году опубликовал развернутые данные о распространении безумия — особенно в городах и среди молодежи, а на следующий год, в Англии, Джон Хокс писал: “Я очень сомневаюсь, что когда-либо в истории было такое же количество сумасшедших, как в наши дни”. В 1873 году Харрингтон Тьюк предупреждал, что “вал безумия медленно нарастает”, а через три года Р. Джеймисон сказал: ‘Наиболее заметным явле­нием наших дней стало вселяющее тревогу увеличение числа сумасшедших”.

В США же еще достаточно долго не наблюдалось роста душевных заболе­ваний. “Первая американская психиатрическая клиника, — рассказывает автор, — открылась в Уильямсбурге (штат Виргиния) в 1773 году. В ней имелось 24 койки, но в течение 30 лет они так ни разу и не были заняты все одно­временно. За 43 года, в период с 1773 по 1816 годы, не было открыто больше ни одной по­доб­ной клиники, а в течение следующих тридцати лет их появилось еще 22”. Заметный рост числа душевнобольных произошел лишь в XX веке, и сейчас США считается страной с достаточно высоким уровнем заболевае­мости шизофренией (7,2 больных на 1000 жителей).

Фуллер, как легко догадаться, далек от православной трактовки изложен­ных им фактов. Но для человека верующего очевидно, что отказ от Бога не может проходить бесследно для человеческих душ. Поэтому ничего удиви­тельного, что вспышка шизофрении пришлась в Европе как раз на эпоху Французской революции. Именно тогда была предпринята попытка отказаться от христианства, заменив его поклонением некоему Высшему Разуму. Безжалостно разрушались церкви, в алтарях на престолах восседали голые блудницы. В Америке же, которая в целом еще достаточно долго оставалась страной с нерасшатанными религиозными устоями, число шизофреников увеличивалось не столь стремительно. Зато после Второй мировой войны, когда в Штатах обкатывался антихристианский проект создания контркультуры “МК-ультра”, проблема шизофрении и прочих душевных заболеваний встала как нельзя более остро.

Сейчас принято говорить “психические заболевания”, но корень слова несколько затуманивает смысл. Хотя большинство людей знает, что “психе” переводится как “душа”, а все же, если сказать “душевные заболевания”, “душевнобольной”, ситуация проясняется.

Когда человек заболевает телесно? В большинстве случаев — когда его организм не в силах справиться с какой-то инфекцией, какими-то вредными воздействиями извне. Душа же заболевает, когда она не в состоянии побороть “вирусы” страстей и они одерживают над ней верх, завладевают ею и порой даже полностью подчиняют себе (что и называется одержимостью).

Простейший пример победы страсти над человеком — гнев психопата. Он ведь прекрасно знает (не только в 40 лет, но и в 4 года!), что кричать, угрожать, драться плохо. Но справиться с гневом не может. В состоянии аффекта, ослепленный гневом, он и убить способен. Не то что врага — близкого, люби­мого человека! Потом, когда накал страстей спадет, психопат будет искренне недоумевать, как это с ним такое приключилось. А иногда и вовсе не помнит, что он вытворял полчаса назад.

А что такое мания величия, как не одержимость страстью гордыни? Настолько сильная, что помрачает рассудок. Ведь рассуждая здраво, невоз­можно считать себя Наполеоном или президентом США хотя бы потому, что ты живешь в другое время, в другой стране и у тебя другая фамилия.

Да, в крайних своих проявлениях душевнобольные становятся без-умными, умалишенными. Это состояние раньше вызывало у окружающих мистический ужас, потому что ум считался одним из главных Божьих даров человеку. “Божество есть ум и слово, “ибо в начале было Слово” (Ин. 1:1), — пишет святитель Григорий Нисский в трактате “Об устроении человека”. — Недалеко от сего и естество человеческое. Видишь в себе и слово и разум, подобие подлинного Ума и Слова”.


Образы и лукавые подобия?

А вот что говорит со ссылкой на апостола Павла дореволюционный священник Иоанн Ковалевский: “В разуме Бог положил существенную черту Своего великого образа в нас (Еф. 4:22—23), и по этой причине с отказом от ума, этого благодатного дара неба, человек теряет все, что составляет истинное его величие, истинное его достоинство... Не большею ли частью, чтобы не сказать всегда, бывает для человека обиднее всего укор в скудоумии, чем в каком-либо другом недостатке, даже нравственном?” (“Подвиг юродства”, М., 2000, “Лепта”.)

При этом настоящий ум теснейшим образом связан с верой в Бога. “Мы имеем ум Христов (1 Кор. 2:16). И напротив — не неопытность в слове, но неимение веры” (“Толкование на 1-е послание к Коринфянам”, М., 1882 г.). Просвещенный верою ум ведет человека узким путем спасения, учит обуздывать страсти. Апостол Павел заповедовал нам, чтобы мы “не были дети умом: на злое были бы младенцы, а по уму совершеннолетние” (1 Кор. 14:20). Когда же страсти помрачают разум, который святые отцы называли светом души, человек, духовно ослепнув, становится рабом тьмы. Так, плодя безумие, антихристианские силы готовят для своего будущего правителя обширную группу поддержки. Группу или войско?

Как буквализировались сегодня высказывания апостола Павла: “Мудрость мира сего есть безумие перед Богом” (1 Кор. 3:19)! И в этом безумном мире элементарные христианские понятия могут быть сочтены сумасшествием. Поди скажи неправославным людям, что утрата невинности 17-летней дочерью — беда неизмеримо большая, нежели потеря денег, положенных в банк. Или что уход сына в монастырь не трагедия, а милость Божия. Знакомые начнут переглядываться и хмыкать. А если еще добавить, что бесы — это вовсе не метафора, может воцариться неловкое молчание. Кто-то сочувственно вздохнет: дескать, вот до чего доводит хождение в церковь. Совсем, бедняга, рехнулась...

И смотрите, что на сей раз использует диавол, эта извечная обезьяна Бога, в качестве объекта пародии: “Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым” (1 Кор. 3:18—19).

Формально этому наставлению следуют сейчас как никогда более стара­тельно. Раньше, чтобы пробиться на ту же эстраду, все-таки нужно было иметь голос, хорошие внешние данные, умение красиво двигаться. Сейчас все это необязательно. Зато необходим “свой имидж” по принципу “чем эпатажнее, тем больше шансов на успех”. Прикинься безумным — не прогадаешь. Причем из всех видов патологий предпочтительнее сексуальные. Вон группа “Тату”, имидж которых — школьницы-лесбиянки. Вообще-то это верх безумия — так популяризировать грубое половое извращение, да еще в детской среде. Но, с точки зрения современных антрепренеров и обывателей, они умны не по годам: такая слава, триумфальное шествие по всему миру, денег вагон. Можно сказать, с младых ногтей обеспечили себе достойную старость. Другие, дуры, часами пиликают на скрипке, разучивают гаммы, заканчивают консерватории, чтобы потом работать в заштатном оркестре, а то и музработником в детском саду. А эти, мудрейшие, раз — и в дамках!

И умение рисовать теперь ни к чему. Кому ты нужен со своими пейзажами, натюрмортами, портретами, не говоря уж о батальных сценах? А вот художник Кулик, посадивший себя голого на цепь и изобразивший собаку, пошел другим путем. Ему рукоплескал цивилизованный мир, он опять же заработал хорошие деньги... Каков мудрец!

Очень мудро прославил себя и писатель Сорокин, описав в своих романах копрофагию (поедание экскрементов) и антропофагию (поедание человеков). Его мудрость оценили по достоинству и на родине, и за ее пределами. На родине в некоторых школах даже включили его последний роман, нагруженный грязными ругательствами, в список рекомендованной литературы для вне­классного чтения. Мудрым слывет и политик, на которого иногда нелишне было бы надеть смирительную рубашку. И идеологи проекта “Русский ислам” — абсолютно безумной идеи исламизации России и русских. Их мудрость признана и поощрена властями, на реализацию проекта выделены значи­тельные средства.

Как маячит за всей этой вакханалией “мудрого безумия” глумливая усмешка ее вдохновителя! Наверное, и он считает себя большим умником, поскольку так ловко извратил смысл апостольского изречения. Ведь апостол Павел, обращаясь к христианам города Коринфа, призывал их, естественно, не к беснованию, а к исповеданию Христа и к жизни по христианским заповедям. Жизни, которая “веку сему” может казаться безумием, но которая и есть настоящая мудрость. Безумными считались среди соплеменников те, что отказывались бросить горстку благовоний на языческий жертвенник и с радостью претерпевали за это адские муки. Но в конечном итоге они оказались мудрыми даже в “веке сем”, ведь их слава пережила многие столетия, им молятся, их именами называют детей. Имена же их гонителей если и помнят, то только в связи с этими святыми мучениками.

А были среди христиан и такие, которые нарочито вели себя как безумные. На первый взгляд, подобно сегодняшним ловкачам, избравшим сумасшест­вие в качестве выгодной бизнес-маски. О юродстве тоже можно сказать, что это была маска. Но прикрывала она не хитрый расчет снискать популярность и огрести кучу денег. Нет, под маской юродства таились мудрость, про­светленность, часто дар прозорливости. А главное, делалось все это Христа ради, а не ради удовлетворения своих страстей и низменных желаний. Не для того чтобы тешить беса, а чтобы при жизни не получить никакого воздаяния. Даже в виде похвалы. “Эти славные подвижники, воодушевляемые горячей ревностью и пламенной любовью к Богу, добровольно отказывались не только от всех удобств и благ жизни земной, от всех выгод общественной жизни, от самого близкого и кровного родства, но даже отрекались при полном внутрен­нем самосознании от самого главного отличия человека в ряду живых существ — от разума, добровольно принимая на себя вид безумного, а иногда и нравственно падшего человека, не знающего ни приличия, ни чувства стыда, дозволяющего себе иногда соблазнительные действия”, — читаем в книге “Подвиг юродства”.

Во всех житиях юродивых подчеркивается, что в тайне от людей они усиленно молились за весь мир и держали строгий пост, часто скитались, не имея ни жилья, ни вообще какой бы то ни было личной собственности.

Но и в древности, и в более поздние времена были псевдоблаженные, только внешне копировавшие поведение настоящих юродивых. Их симуляция маскировала лень, развращенность и бешеную гордыню. Именно по этой причине с XVIII в. российские церковные власти перестали признавать юродивых и не благословляли этот особый вид духовного подвига. Хотя юродивые в России не перевелись. В XX в. к лику святых Православной Церкви были причислены блаженная Ксения Петербургская и блаженный Алексей Елнатский.

В наше время, наверное, как никогда, поощряются антихристианские подобия юродства. Юродивые одевались в отрепья? Пожалуйста, у нас есть хиппи, клошары и прочие так называемые неформалы. Юродивые ходили зимой босиком? Милости просим в секту Порфирия Иванова. Усиленно постились? Да теперь целые научные институты занимаются проблемой лечебного голодания. И любителей подобных диет немало. Ну а уж то, что некоторые юродивые были почти или вовсе нагими, растиражировано ордами нудистов. Теперь на популярный московский пляж в Серебряном Бору нужно ходить с большой осторожностью. Иначе столкнешься с целым стадом голых людей, которые купаются, играют в волейбол и в карты, едят, нисколько не стесняясь своей наготы, а скорее презирая тех, кто стесняется пребывать с ними рядом.

Чем вольготнее чувствуют себя в современном мире одержимые, тем важнее сохранять критерии нормы. Для этого не нужно никаких особых дарований, это под силу каждому человеку. Безусловно, лучше, когда людей в их духовной борьбе поддерживает государство, но не стоит тешить себя пустыми мечтаниями. Глобалистское государство будет играть за другую команду. Поэтому противостоять натиску безумия придется нам самим. Хотя почему “самим”? Разве “живый в помощи Вышнего” может сказать, что он один?

"Наш современник" N2, 2004
Copyright ©"Наш современник" 2004
http://nashsovr.aihs.net/p.php?y=2004&n=2&id=5

В № 39-м газеты «Аргументы и факты» опубликована статья небезызвестного культуролога Даниила Дондурея. Статья называется «Тотальное недоверие» и в ней дается ультралиберальная критика народного сознания, которое (хоть ты тресни!) не желает вмещать в себя разные «рыночные» маразмы.
     Дондурей в ужасе приводит данные социологического опроса, проведенного фондом «Экспертиза». Оказывается, целых 66 % опрошенных считают, что большинство богатых людей – воры. Как удивительно! Особенно если учесть, что в начале 90-х годов огромные заводы скупались почти за копейки.
     При этом 60 % заявили, что сами хотели бы стать богатыми людьми. Для Дондурея – это парадокс, который, конечно же, неразрешим либеральными мозгами. А все достаточно просто. Люди ничего не имеют против богатства, но хотят достичь его честным путем. Не нужна нашим людям одна только выгода, они еще и про совесть думают. А рынок, в представлении либералов, ни в какой совести не нуждается.
     Еще более страшными Дондурей называет данные Института комплексных исследований РАН. Ужас и кошмар – лишь 19 % опрошенных хотят жить в обществе «индивидуальной свободы»! А остальным по душе общество «социального равенства». Из всего этого Дондурей делает такой вывод: «Свобода так и не стала потребностью для четырех из пяти среднестатистических россиян». «И это, – восклицает он, – на 18-м году перестройки!»
     Так что же, может быть русский народ действительно хочет уравниловки? Да нет же, просто социологи ставят опрашиваемых в достаточно глупое положение. Им предлагают выбирать между западным индивидуализмом и советским «равенством». Как будто нет каких-то переходных ступеней! Как будто не жил наш народ веками в общине, которая предполагает сочетание общего и личного хозяйства.
     Да, коллектив стоял для русского человека на первом месте, но его личность коллектив не подавлял. Всегда у крестьянина было свое личное хозяйство, которым он и заведовал. Конечно, иногда община производила определенное выравнивание доходов, препятствуя излишнему обогащению некоторых своих членов. Однако, именно благодаря этому и не произошло у нас разорение большинства крестьян, как это было в странах Запада.
     Разумеется, либеральные социологи не смогли сформулировать общинный идеал и предложить его респондентам. Вот они и выбрали равенство, отождествив его с последними 20 годами советской власти, когда жизненный уровень подавляющего большинства худо-бедно, но все-таки рос. Причем рос без чеченских войн и эпидемии сифилиса. Это уж вы, господа-либералы, так нареформировали, что народ готов убежать от вас хоть в СССР.
     Любопытно, что Дондурей, говоря об опасности уравниловки, почему-то не трогает коммунистов. Казалось бы, если налицо угроза социального равенства, то исходить она должна именно от различных компартий, среди которых есть и весьма левацкие. Но нет, по шапке достается не левым, а нашему «буржуазному» государству, которое левые (идущие сегодня на союз с либералами) так любят поругивать. Культуролог пишет: «Государство – чудовищный хозяйственник. У частника люди уже давно получают зарплату по 700–800 долларов, а у государства — еле-еле 200. Но народ все равно горой стоит за государство, продолжая надеяться, что это самое государство будет заботиться о нем, всячески помогать».
     Вообще-то, Дондурею следовало бы знать, что далеко не все частники платят 700-800 долларов. Как и то, что во многих госструктурах зарплата выше 200 долларов. Достаточно ознакомится с многочисленными объявлениями о найме, которых полно и в газетах, и в Интернете, и просто на заборах. Но дело даже не в этом. Дондурей учуял главное – «народ горой за государство». Он знает, что государство платит меньше, зато стабильно. А вот частник сильно зависит от рынка со всеми его случайностями и рисками. Русскому человеку социальная стабильность важнее шальных заработков. Не уравниловки ждет русский народ, а социальной справедливости. И ждет ее, прежде всего, от своего государства, которое сегодня медленно, но все-таки избавляется от либеральной болезни.
     Либералы не понимали, не понимают и никогда не поймут Россию. Ну и ладно, не дано им, судя по всему. Но оставили бы тогда уж «плохой» русский народ в покое и валили на «хороший» Запад. Пока не поздно.
http://www.rustrana.ru/article.php?nid=2750

Том Шенкер
30.01.2004

Вот решил высказать свои соображения по поводу того, в каком направлении идёт
Западная цивилизация потребления.
Условно я делю сферу социально-политических и производственно-экономических отношений на несколько секторов, внутри которых я и попытаюсь сделать анализ ситуации и тенденций.
Я не экономист и не политик, поэтому зарание прошу простить за некоторый субьективизм в оценках, объяснимый моей приверженностью к традиционным обществам в противовес "глобалистическому общечеловечеству". Кроме того, я намерен не только анализировать происходящее, но и попытаться увидеть то, что ждёт Запад впереди.

Итак начнём..
Основа, становый хребет Западного мира это корпоративная, транснациональная экономика. Сколько бы не говорили о среднем и малом бизнесе как основе рыночной экономики, но жизнь всё расставила на свои места. Именно транснациональные корпорации(ТНК) и международные финансовые группы (МФГ)определяют как направление так и скорость развития экономик стран Запада и их сателитов, так и весь общественно - политический климат в этих странах. В последние 10 лет эта тендеция просматривается и в мировом масштабе, однако есть, слава Богу, определённые силы
препятствующие этому.
Современная экономика Запада, не смотря на "супер"- технологии, остаётся по-своей сути экономикой экстенсивной, требующей всё новых и новых ресурсов, для удовлетворения "бесконечнорастущих" потребностей "золотомиллиардистов" и стран к ним примыкающих. Учитывая эту глобальную тенденцию, можно смело сказать, что Запад стремится и будет стремиться к ПОЛНОМУ (насколько это возможно) контролю за мировыми ресурсами. А это предполагает и, шизофренический (да простят меня либералы), "двухцветный" подход к международным отношениям.
"Золотой миллиард" и потребляемые ресурсы, а всё что стоит между этими понятиями -
досадная помеха, которую необходимо устранить. Именно так! За какую бы риторику этот подход не прятался. Основными принципами построения внешней политики при этом становится её полная прагматизация, откровенный цинизм и аморальность(принцип "Что выгодно, то и морально"), что мы сейчас и наблюдаем. А недавно прозвучала и вовсе "интересная" мысль, так называемая "валентность" при решении задач внешней политики. Суть этой идеи в том, что для решения той или иной внешнеполитической задачи, государство должно устроить своеобразный конкурс предлагаемых решений и выбрать то, что ему выгодно. Да, да! Сегодня с этими "дружим", а завтра с теми.. С кем выгоднее сегодня, с тем и "дружим". Пред нами принцип взаимотношений между людьми в западном либеральном обществе перенесённый во внешнеполитическую сферу
практически без изменений. Голый циничный прагматизм! Улыбка для выгоды, дружба для выгоды, милосердие тоже для выгоды.
Один либеральный журналист из журнала "Огонёк" в заочном споре со мной (по электронной почте) высказался и вовсе прямо - ".. друг в современном понимании - это просто приятель, с которым приятно провести время. Техногенный мир в силу своей комфортности не предъявляет высоких требований к людям. Можно отдохнуть от любого самопжертвования (ради дружбы, родины, истины итд. и т.п.) Крепкая дружба - тревожный признак того, что в обществе что-то не в порядке, что жизнь в нем тяжела".
И ещё один интересный момент, именно сейчас, когда мир стал весьма однополюсным
идея абсолютной прагматизации межгосударственных отношений всё более рекламируется. Ответ прост. Кто сейчас самый богатый? США и другие "развитые" страны. Именно они, имея наибольшие финансовые возможности, могут купить очень много прагматично мыслящих "друзей", и нет пока у них конкурентов в этом конкурсе. Потому такой подход и рекламируется как единственно верный.


Внутрення экономическая политика столь же расщеплённо-дискретна как и внешняя.
Всё большую силу набирает тенденция к узкой специализации работников, каждый из которых выполняет свою работу высококвалифицировнно, но при этом мало что понимает в работе даже по смежной специальности. Такой подход к производству повышает производительность труда, но делает работника "рабом места" ибо ничего другого он делать не умеет. Кроме того такой подход начисто убивает творческое начало и отупляет человека. Один мой знакомый так мотивировал свой отказ перейти на хорошую зарплату в крупную компьютерную фирму (он сам программист, причём весьма хороший программист). "Программисты рядами сидят в большом зале, каждый занят своим куском работы. А межу рядами ходят менеджеры и смотрят кто чем занят. Конвейер какой-то!" Кроме того страх увольнения и, сопутствующая этому, потеря возможности платить по кредитам (в кредит, строго говоря, на Западе живут очень многие) держит человека в состянии постоянного психического напряжения, что вредно для здоровья и чревато непредсказуемыми вспышками асоциального поведения. Вот вам и немотивированная стрельба, и наркомания (как средство забыться от такой жизни) и распространение психозов и неврозов в Западном обществе. Вечный страх перед будущим!

Наиболее полно разрушительная дискретизация видна в сфере общестенно-политических
отношений. Прежде всего, это доведённая до абсурда политкорректность, трактуемая
"де-факто" как примат прав меньшинств по отношению к большинству. Вот так-то!
Оказывается всё должны меньшинства определять!

"По данным Washington ProFile, «объектами цензуры стали сигареты и алкоголь, а
также политически некорректно обозначенные раса, пол и национальность персонажей».
Из мультфильма 50-х годов «Красная Шапочка» (Red Hot Riding Hood) вырезали сцену, в которой волк восхищается «женскими прелестями» Красной Шапочки (у волка «вылезают глаза»). «Цензоры» посчитали, что эта сцена дискриминирует женщин.
В другом мультфильме, «Три Поросенка» (The Three Little Pigs), снятом в 1933 году,
волк пытается проникнуть в дом одного из поросят, переодевшись в еврейского торговца и говоря с еврейским акцентом." (взято на сайте www1.iraqwar.ru)

"Во времена «официального» расизма говорили, что негры – плохие, теперь другая
крайность – чернокожих вообще нельзя осуждать», – сказал RBC daily заведующий отделом межэтнических отношений Института политического и военного анализа Сергей Маркедонов. Схожего мнения придерживается эксперт-американист, президент компании экспертного консультирования «Неокон» Михаил Хазин. «Теперь все наоборот. Если полвека назад обвиняемый в убийстве негр был априори виновен, то теперь негр априори невиновен», – сказал г-н Хазин RBC daily." (взято на сайте www1.iraqwar.ru).Аналогичная ситуация в вопросах с феминизмом, сексменьшинствами и антисемитизмом. Я уже не говорю, о "примитивной" (даже по мнению Бжезинского) американской масскультуре. Тех кто интересуется последствиями либерализма в США отсылаю к книге Патрика Дж. Бьюкенена "Смерть запада", там же кратко и о нас говорится.Книга не бесспорная, но интересная. Продолжается процесс усиления зависимости людей от техносферы, от компьютерной и электронной техники особенно. Когда в прошлом году в США произошло внезапное отключение электричества, то жители США, по их собственным словам, пребывали в панике. Ученики в школе становятся беспомощьны, если у них нет калькулятора.
Работники бирж и управляющие в конторах все выводы делают основываясь на данных компьютеров, а технология виртуальных компаний и оффисов делает людей просто рабами средств комуникации. Притом , что люди совершенно не понимают принципов подбора подаваемой им информации, и не знают кто им её подаёт.
Любимым видом досуга в США давно стали просмотр телепередач и походы в магазины. Причём содержание передач подобрано таким образом, чтобы зрители в итоге ощутили себя центром мироздания, а своё положение и образ жизни единственно правильными и перспективными.Люди либерального запада мало интересуются окружающим миром и происходящими в нём процессами до тех пор пока это не коснётся их лично, особенно это характерно для США, где фраза "Не мои проблемы" стала, по мему мнению, национальным дивизом.

Многое ещё можно добавить, многое можно оспорить. Я намеренно сузил поле зрения на
отрицательных моментах в жизни Западной цивилизации, о "хорошем" Западе говорят много и охотно (это нынче приветствуется). Это кстати один из элементов информационной войны: для создания привлекательного образа объекта, выпячиваются положительные стороны, а негатив замалчивается.

А вот теперь подумайте, каков будет синтезированный образ Запада и Западной
цивилизации в перспективе? Индивидуализм и эгоцентризм доведённые до максимума, при том что носители этого эгоцентризма становятся всё более примитивны, узкоспециальны и зависимы от Системы, в которой они существуют.
Общество раздроблено корпоративными, рассовыми и национальными признаками, при
том что нет общей культурной среды как объеденяющего фактора (что, кстати, является палочкой - выручалочкой для традиционных обществ). Рождаемость падает, растёт поток мигрантов и прослойка социальных "паразитов", живущих на пособия.
А она будет расти, так как процессы автоматизации всех сторон деятельности выбрасывают людей в "корыто" социальных пособий для безработных, плюс рост процента пенсионеров.
Общество разобщено и расщеплено на всех уровнях, начиная с сознания отдельных людей и заканчивая идеологией всего "общечеловечества", насквозь лживой и двуличной. А это уже диагноз! Дискретно - расщеплённое общественное сознание (шизофрения - мед.) внутри и агрессивное неприятие иного мировоззрения (маниакально-депрессивный психоз-мед). Такое общество будет крайне агрессивно вовне, что проистекает из самой сути теории и практики "золотого милларда", Запад, обвиняя других в агрессивности, сам является причиной и катализатором напряжённости в международных отношениях.

http://forum.vif2.ru:2003/nvk/forum/archive/9/9897