Содержание страницы:

 

Наталья Хвостенкова "Перерождение Америки".

 

А. Тарасов "Написанное болью. Приднестровская быль" (отрывок).

 

Антон ВОТРЕЧЕВ "СЕКС - ПАРОЛЬ БУРЖУЕВ".

 

Ю. Крупнов "Между Западом и Востоком". 

 

 

 

  

Перерождение Америки


Наталья Хвостенкова, Русский Журнал - 11.09.2002

Юбилейные (11 сентября) дамские размышления о судьбах Америки

День одиннадцатого сентября начинался как один из последних скучных перерывов перед последним выходным, который даст возможность провести три еще летних дня в снятом доме в столице аристократического отдыха Хамптоне, как полагается по этикету в нью-йоркском высшем обществе.

Утро выдалось с каким-то голубым осенним солнцем между белых башен небоскребов различной высоты. Я ждала доставки ковра из химчиски и позвонила туда около девяти, чтобы уточнить, когда придет машина. Женщина на другом конце телефона вдруг начала просить меня поскорее включить телевизор. Я подумала, что она перепутала меня с кем-то, стала объяснять, что звоню по поводу ковра, доставка которого меня волновала, так как он был отдан без страховки - это несколько тысяч долларов... То, что она стала говорить на какую-то другую тему, меня насторожило. Я подумала: морочит голову! - и закричала: "Где ковер?" А она тоже кричала и требовала - было как раз девять часов десять минут - включить телевизор... "Посмотри! - кричала незнакомая мне женщина, - Америку бомбят, мы пропали!" С ума сошла, что ли - я посмотрела на синее небо в окне восьмого этажа и нажала кнопку.

На экране СNN были две башни Трейд-центра, самолетик подлетел и врезался в одну. Я смотрела это так, будто показывают то, что произошло немного раньше, будто это повтор. Мне не пришло в голову, что на экране - происходящее в живом эфире, в настоящем времени, в действительности. Второй самолет врезался во вторую башню, одним из владельцев которой совсем недавно, в июле, стал мой хороший друг. Синее небо и голубоватое солнце придавали происходящему сюрреалистическое сходство с картиной Сальвадора Дали "Предчувствие гражданской войны".

Российский опыт жизни, всегда на грани экстремального, сработал как ценное качество: я схватила сумку, поставила на запись телевизор и побежала в магазин, чтобы набрать каких-то основных продуктов. Улицы Ист-сайда были, как обычно в эти часы, пусты. Люди в супермаркете спокойно обсуждали произошедшее. Кто-то купил пачку сигарет, кто-то - пакет молока. Американцы считают, что их система снабжения неразрушима: это вроде как булки для них растут на деревьях вперемежку с пачками сигарет, банками пива, упаковками сахара. Американцы верят в супермаркет, как мусульмане в Аллаха. По пути в магазин я обратила внимание на молодого индуса, прислонившегося спиной к стене под козырьком парикмахерской. Было около десяти утра, парикмахерская не была еще открыта, и этот человек был явно не отсюда, я знала в лица работающих здесь. Он смотрел в сторону, где начинал появляться белый дым.

Манхэттен - длинный остров; то, что происходило в южной части, не было ощутимо на северной половине, пока через два дня ветер не изменил направление - и жуткий запах смеси горелого мяса и пластика, запах залитого водой огромного кострища, едкий и всепроникающий, наполнил все квартиры. В октябре я была в одном из офисов в районе Торгового центра; оказалось, что этот запах остался в соседних зданиях - на этажах и в лифтах пахло гарью. Но работа должна выполняться, а жизнь продолжаться. Что это за жизнь? Америка второй половины ХХ века, Америка рубежа веков, Америка после 11 сентября - это логическая цепь.

Октябрь, ноябрь, декабрь... 5 марта 2002 года в аэропорту Нью-Джерси остановили все полеты из-за того, что уборщик нашел ножницы в мусорной пластиковой урне. Пассажиры самолетов отказываются лететь с индусами в одном салоне - и их высаживают по просьбе пассажиров. Я попала в переплет в аэропорту еще в декабре, винты не так были закручены. Когда я проходила через ворота контроля, они загудели, ко мне кинулись чернокожие служительницы с приборами... Гудели крючки на моем красивом итальянском лифчике. Мы посмеялись, и я пошла на посадку. Но я догадалась, что, если не освобожусь от лифчика, - он будет гудеть где-то на следующем контроле, и направилась в ближайший туалет, вытащила его из-под шелковой рубашки, бросила в мусор. Если бы там были скрытые камеры, мое поведение вызвало бы подозрение? Я выглядела теперь немножко рискованно "секси", но, так как я летела Айр Франс и прямиком в Париж, - посмеялась, что это как раз то, что надо...

Патриотический Акт, который был принят сразу после 11 сентября гласит, что в связи с особой военной обстановкой в стране любой человек, вызывающий подозрения, может быть арестован в любую минуту, содержаться в тюрьме без суда и следствия любое по продолжительности количество времени, без вызова адвоката. Создаются уличные комитеты по наблюдению за соседями: кто проживает, кто приезжает - просят сообщать о подозрительных личностях. Любой гражданин может теперь находиться под слежкой, телефоны и компьютер могут быть прослушиваемы, жилище - досмотрено без оповещения. Советник по правам человека, адвокат Грег Ноем на встрече с журналистами 6 июня в Джоржтаунском Университете заявил, что в тюрмах содержатся около 1500 человек, арестованных в стране после 11 сентября, и никто не имеет доступа к поименному списку.

Утка жареная

Америка на рубеже веков живет при теневом правительстве. Какие-то важные вопросы и ответы остаются в тени.

Мой телевизор тараторит устами Криса Матью из Лос-Анджелеса, популярного ведущего СNВС: "Не слишком ли далеко заходит секретность нашего главы департамента национальной безопасности - он отказался выступать перед Конгрессом и отвечать на вопросы". Осенью был создан этот новый специальный орган внутренней безопасности, начальник которого не хочет появиться перед конгрессменами и ответить на вопросы, объясняя свое поведение так: мы на войне, нужна специальная секретность. Представьте, если бы в парламенте работало восемь молчаливых депутатов - по причине соблюдения секретности?! Происходящее не контролируется более демократическими органами! Америка находится в войне. В войне! Это муссируется по всем СМИ, обещающим долгую войну американцам. Юридически никак не обозначенную. Программа МСNВС прямо подзаголовком имеет слоган "Америка в войне".

Желание задавать вопросы считается сейчас почти предательством. Когда конгрессмен Дашел сделал попытку задавать вопросы по поводу политики ведения войны с терроризмом, его обвинили в непатриотизме. Волна бытового патриотизма накрыла Америку сразу после события. Ношение флажков стало просто поветрием - на одежде, на каждой машине, на домах, дверях и окнах... Моя подруга, вернувшаяся из-за океана домой в Штаты, удивилась этой новой Америке. При этом публика нисколько не интересуется тем, что происходит, попытки задевать общественно важные темы в личном общении считаются дурным тоном - не принято, особенно на рабочем месте (очень важная деталь культуры).

3 марта прошла информация, что в Манхэттене (фотография напечатана, хотя сопровождающая ее статья говорит, что это была газетная "утка") осенью была найдена атомная бомба, которая могла бы взорваться, и что она была из России. И героический - в действительности, героический - мэр Джулиани не сообщил населению об угрозе. Если бы возникла паника - можете представить бегство сотен тысяч людей по мостам из Манхэттена, который является островом! "Утку" забудут - но забудут ли то, что эта якобы бомба была из России?

4 марта по каналу "Фокс" показали опять чемоданчик, внутри которого лежал серебряный, вроде термоса, предмет, который был объявлен бомбой из тех, которые изготавливали в России и продавали по всему миру.

Недоброжелательность, которую можно было наблюдать на Олимпиаде, - обычное чувство недружелюбия к России, с которым американцы совершенно не собирались расставаться последние десять лет, особенно на уровне журналистики. В средствах массовой информации бытует байка о том, что Рейган лично во время своего президентского срока сокрушил "дьявольский" Советский Союз, и это - расхожее клише. Молодые журналисты выросли на стереотипах "холодной войны" и не стесняются призывать к войне - эта война не закончилась, к сожалению.

До чего важно знать историю! Всемирную, местную, частную... Деталь из биографии Кондолизы Райс. В Университете Колорадо она была одной из любимых учениц выходца из Чехословакии, ненавидящего Россию, специалиста по восточно-европейским странам, который в частной жизни был отцом Мадлен Олбрайт.

Телевизор превратил жизнь рядовых поверхностно образованных американцев в кинематографию. Доверчивому зрителю показывают в доказательство чьей-то правоты кино как документ. Если снято камерой - выглядит как достоверный факт? Моментально в мои когда-то протертые со сталинизмом, как клюква с сахаром, мозги приходит фотография в Горках. Да, та самая. Опыт - великая вещь. Концентрация власти в одних руках, построение "временных", по случаю войны, силовых систем приводит к результатам, которые непредсказуемы. Ленин и его друзья строили временную структуру в условиях ведения войны и не рассчитывали, что эта же структура может перейти в другие руки и дать результат, прямо противоположный начальным целям. Временная силовая структура продержалась семьдесят лет... В эти долгие и страшные октябрьские дни я рассказывала другу, собственнику части одного из "близнецов", эту поучительную историю - он очень удивился похожести предполагаемого сценария. Но какова была моя радость, когда один из телекомментаторов, осмелевший к декабрю, провел с американской аудиторией этот же урок истории.

Зрительница из Флориды задает вопрос: "Не лучше ли было бы потратить деньги на поиски террористов, чем на расследование дела по поводу Моники?" Журналист раздраженно возражает... (МСNВС, репортаж Абрамса).

После ночи, когда все смотрели церемонию "Оскара", утром на СNN появился ведущий канала Е.Кветко с несколькими коротенькими зарисовками о вчерашних награждениях. В обнимку с ним Джулия Робертс поведала нам о том странном смехе, с которым она вручала награду актеру Вашингтону. Кветко обвил рукой ее талию и промолвил: "Какая тоненькая!", на что Робертс стала лепетать, что, когда она вручала награду, ее душил смех, потому что игра этого актера была просто ужасной именно в этом фильме, и она, провозглашая его победителем, смеялась от этого абсурда... "Я знаю, что не могу закрыть рот, когда надо! ха-ха-ха!"

Вот что пишет в местной газете "Балтимор Сан" Стив Фрайсс в статье под названием "Это грустно наблюдать: американское самолюбие в его обычном состоянии": "Мои сограждане - это теперь совершенно ясно - ничего не поняли после травмы, которая случилась с ними... Мир удивлен, обнаружив, что наследство 11 сентября только увеличило американский апломб, они не почувствовали необходимости сделать попытку проявить самих себя больше в мировом сообществе. Мы слышим, что Америка изменилась навсегда. Этот новорожденный патриотизм не является основой для более взвешенного поведения как в локальном, так и в глобальном масштабе, мои соотечественники ощущают себя еще более избранными по отношению к остальным жителям планеты: именно эта причина ввергла нас в эту трагедию в первую очередь".

По программе "Путешествия" идет информация, что Россия и Ирак вместе производят химическое оружие. (8 марта 2002).

9 Maрта, СNN, 11.00 утра, суббота. Все толкуют о только что напечатанной статье в "Лос Анжелес Таймс". Это мирное субботнее время... В статье написано, что в число "дьявольских" режимов входят такие страны, как Россия, Ирак, Иран, Китай, Северная Корея, Сирия, Ливия... Все развивается по сценарию Оруэлла.

В сентябрьские дни я наткнулась на статью, написанную разумно и с обоснованием, я даже опешила от ясного конструктивного размышления автора, редкого в те суматошные дни, - кажется, это была "Вашингтон Пост". Имя автора было Мишель Кинсли (Michail Kinsley), редактор "SLATE", MSN (www.slate.msn.com). Когда же мне попалась вторая статья этого автора, я неожиданно обнаружила, что не читаю замечательный журнал, издаваемый только в Интернете, подписчиком и пользователем которого я являюсь уже второй год! Из статьи Кинсли: "Это нехорошо, конечно, что Северная Корея производит ядерное оружие, но как это может в точности обозначать "ТЕРРОРИЗМ"? Президент провозгласил, что наша цель - изменить режимы, которые являются спонсорами терроризма и которые угрожают нам и нашим союзникам оружием массового поражения. С самого начала администрация настаивала, что война с терроризмом - это длительный проект, который не означает только поимку бен Ладена. Как любой современный президент, Буш не должен был игнорировать свои конституционные обязательства, он должен был объявить войну с соблюдением всех формальностей. Но он взял на себя решение Конгресса и граждан, считая, что они полностью поддерживают его. Но он не может рассчитывать на такую же поддержку, если решит бомбить, например, Иран. Представьте реакцию, если бы он решил сделать это до 11 сентября!.."

Израильтяне показывают порнографические фильмы и новости с захваченной ТВ-станции Палестины. Чувствуется запал безнаказанности. По разным радиостанциям, независимо, может быть, говорящим о том, что израильтяне не тронут палестинского лидера, философствуют, что будет, если все же убьют... нечаянно. Никому в голову не приходит, что само разбирательство и толкование аспектов предполагаемого убийства в данном случае противоречит нормам морали. Получается цитата из "Запланированного убийства". Если бы Федор Михайлович Достоевский услышал диалоги Рейли - уверена, что у него возникла бы мысль о моральной вине этого персонажа. Косвенно этот вирус насилия внедряется в сознание обыкновенных людей, которые не читают философов и политологов, не любят думать и не знают, как защищать от пропаганды насилия свое сознание и подсознание. Технологический прорыв людей в информационной сфере ведет к отстранению от норм бытия.

Между прочим, тело мистера Перла, убитого в Пакистане журналиста, так никто и не увидел. Интереснее другое: его никто не потребовал! Кстати оказалось, что в руки пакистанской разведки попал компьютер мистера Перла, который он по несчастию купил перед смертью на базаре у неизвестно кого, потому что его собственный испортился, как объяснили начальники мистера Перла. И по несчастью этот компьютер содержал в себе такого сорта информацию, которая может называться специфической, а говоря попросту - разведывательной. Так что этот мистер пропал из новостей...

Тошнотворное искусство вести себя на ТВ поражает какой-то вопиющей социальной незрелостью: все любуются сами на себя и хохмят. Одна из самых популярных кабельных вечерних программ "О'Рейли фактор" на канале MSNBC: ведущий строит прямо-таки кровавые планы. Мне кажется, от популярной кино- и телепродукции у живших на этой земле без войны людей произошел психический сдвиг - я не понимаю, почему пропаганда войны не вызывает беспокойства: "Пока мы не сбросим на Палестину ядерную бомбу, здесь ничего нельзя поделать..." - заявил между делом О'Рейли 29 марта, в 10 вечера. Это реальность. Когда начинали войну в Афганистане осенью, ведущие много раз делились размышлениями, как победить, и доходило до разговоров о применении парочки ядерных бомб. В стране забыты идеи мирного содружества. Никто ни на каком канале никогда не обсуждает дружеские отношения.

Совершенно аномальное состояние, базирующееся на ощущении, что весь мир является врагами, - странное качество, присущее мышлению этих новых аборигенов цивилизованного мира, и собственное духовное оскудение отнюдь не является предметом волнения новых ковбоев. Обозреватели в беседах ставят вопросы таким образом: мы должны поменять лидеров. Все разговоры о международных делах ведутся в повелительном наклонении. Не разбор разного рода "отчего" и "почему", а поиск рецептов того, как нам будет выгодно. Процесс обсуждения превращается в цыпленка для зажарки.

Открываю утром русский интернет СМИ.РУ: "Арафат намерен принять смерть и фактически объявил Израилю войну"... Что это за журналисты, не читая мировых новостных каналов, пекут такие пироги? Войну объявил Шарон - это его партия войны пытается с помощью американских танков, полученных в качестве гуманитарной помощи Америки, раздавить само право на существование этого народа. Президент ведет войну с терроризмом, которая может окончиться и не на нашем веку, 60 стран включены в список стран, которые поддерживают терроризм, и это означает, что самолеты полетят туда, в одну за другой, чтобы найти врагов Америки и прекратить террор против Америки...

Открываю дверь в холл в шесть утра и поднимаю свежую "Нью-Йорк Таймс": "Шарон провозгласил Арафата врагом Израиля и послал танки, чтобы изолировать его в Рамалле"... Журналист Томас Фридман пишет, что надо показывать меньше репортажей с жестокими сценами: например, мы смотрим который день страшные сцены охоты за палестинцами... никто не сделает мира, ни демократы, ни республиканцы... не надо показывать эти непрофессиональные съемки... надо показывать нормальную жизнь... Интервью, вопрос: "Почему ты написал, что Америке надо ввести войска?" - "Потому что мы в бизнесе идей: мы, журналисты, производим идеи..."

Какой-то шутник прокомментировал по каналу "Фокс", что Арафат выглядит "романтически" и делает это "в целях популяризации себя".

Интересный нюанс американского мышления: друзья обзывают меня в шутку агентом ООН, я как-то плохо понимала отрицательную сущность этого шуточного прозвища. Средства массовой информации в какой-то своей части, получается, делают образ врага из ООН? Я могу понять шутку, если меня обзовут агентом КГБ, но ООН...

Журналистов выгнали из Палестины, постреляли в ноги... слезоточивый газ... показывают не те трупы... с экранов американских новостных каналов убрали развалины Палестины и забыли... В стенах православной церквушки, сооруженной в Вифлееме, на месте, где родился Иисус, укрылись от расправы солдаты. Вокруг церкви стоят с ружьями наготове другие солдаты, танки с направленными дулами. Улички городка перекрыты танками, запуганные израильскими солдатами американские корреспонденты стараются не высовываться, в проемах окон - снайперы, могут одним выстрелом решить все вопросы.

Корреспондент из Иерусалима сообщает о текущих событиях и напоминает: "Мы в Израиле в своей основе имеем те же ценности, что и Америка". Проходят цифры: 40 процентов американцев считают, что первым делом надо убрать Саддама Хусейна, 30 процентов - бен Ладена... Приходит в голову, что взрывы могли также быть просто провокациями - по принципу, сходному с акциями современного искусства. У саудовского принца на стене 30 телеэкранов, и он смотрит все, что происходит на большом пространстве Земли...

11 сентября вся семья бен Ладенов была свезена на военную базу и отправлена самолетом из страны. Бен Ладены - это люди, имеющие свои бизнесы, семья многочисленная и проводящая большое количество времени своей жизни на территории США. Семья бен Ладенов издавна в хороших отношениях с семьей Бушей. Однажды прокрутили запись: брат бен Ладена хочет вернуться и продолжать жить в Бостоне, где жил до одиннадцатого сентября. Он, конечно, говорит, что понятия не имеет где его брат... Прошло бегущей строчкой, что умер брат отца Осамы бен Ладена. Но написано так: умер глава семьи Бен Ладенов в возрасте 75 лет... Этот человек начинал бизнес, который принес всей семье сказочное состояние. Я слышала, как называли две статьи доходов: строительный бизнес, когда в конце 70-х в Саудовской Аравии был строительный бум; другая статья - производство и распространение меда!

Я припоминаю, что взрослые меня иногда удивляли своими детскими идеями - такие, знаете, моменты, когда человек не стесняется и говорит наивное, необоснованное, рискованное нечто. Мне казалось странным это желание высвободиться... А теперь у меня самой есть такая история, которая, мне кажется, существует, а может быть и нет. Этот Алладин с Волшебной лампой - почему его жены не плачут, если он умер? Я видела одну из жен брата - живет в Швейцарии, кольца с камнями в орех величиной. Сегодня говорят в новостях, что они не носят траура. Когда читаешь такие вещи - приходит понимание, что мир гораздо более закрыт для познания, чем кажется. Иллюзия всепроникающего телевидения - мечта, которая пока что не сбылась...

В шикарном нью-йоркском магазине Эли Забара я видела старушку - простую американскую бабушку с минимальной пенсией, у которой нет денег на газету, - она стояла у киоска с газетами и, наклонившись над страницей с историей про вифлеемское противостояние, качала головой. Старушка выросла в другой Америке, которая исчезла тридцать лет назад.

Свобода: мутация и ампутация

Очаровательный добряк Джим Вольфенсон, президент Мирового банка, сказал, что в сентябре эта воображаемая стена, которая якобы отделяла мир богатства от мира бедности, была повержена. Не существует больше этой стены. И не существует этих двух миров. Один единый мир - так говорил Вольфенсон. Обмен речами президента Буша и президента Перу в прямой трансляции: перуанец говорит, что когда он родился и открыл глаза - увидел нищету, которая ранила его душу, говорит о необходимости инвестиций в образование. Буш в свою очередь пообещал помощь с оружием на границе с Колумбией...

Когда хозяева "двух близнецов" узнали, что самолеты врезались в здания, особой озабоченности ни у кого не возникло. Несколько лет назад кто-то на спортивном самолете врезался в Эмпайр Стэйт Билдинг, и дело обошлось всего лишь ремонтом нескольких этажей. К одиннадцати часам утра стали поступать сообщения, что оба здания, возможно, рухнут. Тяжелое чувство пришло лишь тогда, когда телевизионные экраны заняло изображение пыльного извержения - и все это еще казалось нереальным какому-то участку сознания, фильмом ужасов.

Кто-то дал прогноз, что Даунтаун больше не вернется к прежнему активному состоянию в бизнесе, и я временами тоже ощущала безысходность - может быть, эти места превратятся в Гарлем, заброшенный район Манхэттена, где жизнь не восстанавливается в своем нормальном качестве. Северная часть Манхеттена - сразу за линией Централ-Парка - это большая группа красивых кирпичных особняков постройки конца девятнадцатого века плюс несколько районов застроек многоэтажками шестидесятых годов. Постройка выглядит качественной, многие дома заселены, но некоторые из них пусты, проемы окон закрыты чем попало. Впечатление странное, потому что прямо через несколько улиц - самый богатый район Нью-Йорка. А здесь, на сравнительно небольшой территории, не развиты сети магазинов, какие-то странные заброшенные стены, исписанные ругательствами, даже проезжать на машине в этих местах вечерами опасно - обитатели этих домов выходят на поиски добычи и приключений.

После Второй мировой войны президент Рузвельт внедрил систему велфера, когда временно неработающий человек любого возраста получает пособие, обеспечивающее ему прожиточный минимум. Пособие включает сумму на оплату жилья минимального размера и фудстемпы - печатные знаки вроде денег, обеспеченные фермерскими союзами, - для оплаты минимального количества продовольствия. Медицинская сторона вопроса разрешилась прикреплением этой части населения к определенным госпиталям. И получилось так, что в пятидесятые годы образовалось большое количество людей, не желающих искать работу, живущих на минимуме, но не желающих большего. Их жизнь шла своим чередом, образовывались семьи, рождались дети, а вокруг - капитализм, за все надо платить: за школу, за высшее образование... Издержки той социальной программы сказалась в том, что новые поколения, вырастающие в Гарлеме, почти не могут пробиться в мир, где более высокие стандарты образования - вот и выходят из недр Гарлема хорошие боксеры.

Но к концу века впечатление такое, что вся Америка, с деньгами и без, вышла из Гарлема. Времена, когда деньги сошли с ума, пришли неожиданно скоро.

Разные советники на экранах телевизоров глубокомысленно размышляют, поможет ли ситуация 11 сентября бомбить Саддама. Несколько месяцев периодически возникали репортажи с замечаниями о том, какой уродливый этот Арафат на личико и не надо ли ему делать пластическую операцию. Слушаешь различные толкования событий, и при этом - непременная частность, добавка мельком: этот индюк... То есть легким нажимом по всей профессиональной машине лепится отрицательный образ для легковерного идиота, вполуха слушающего новости. Почему, ответьте мне, в демократической стране на разных каналах ТВ ведущие толкуют о свержении правительства в какой-то другой стране - может ли быть легальным такое публичное обсуждение? Почему на телевидение не допускаются люди, которые в три счета могли бы рассказать публике о международных юридических нормах, распространяющихся на всех? что за страна избранных, рассуждающая, кого бить первым? Или это новое толкование принципов демократии?

Генеральная идея новой американской дипломатии озадачивает: Америка должна обороняться от всего мира. Мы во вражеском окружении. Мне это снова напоминает что-то до боли знакомое. Как это может быть здесь? Сейчас? Каково происхождение идеи вражеского окружения? Кто такие эти враги, и почему они являются врагами? На территории Штатов живут бок о бок огромные сообщества выходцев из самых разных стран, сурово соблюдающих религиозные ритуалы. Что привлекло этих людей в Америку? Любовь к ней как к стране с развитым чувством сообщества и проживания сообща.

Америка в самой своей идее - нечто вроде Ноева ковчега. И достоянием этой страны являлось следование законам, перед которыми все равны. Исторически получилось так, что на основании законов, по которым принимались беженцы со всего мира, страна стала прибежищем экстремальных по своим взглядам людей. Свобода совести - реальная свобода высказывания - обрела свою необыкновенную и причудливую структуру на пространстве этой окруженной океанами земли. В штате Юта живут, например, мормоны, изгнанные церковью из Европы в прошлом веке. На территории этого штата разрешается женитьба на нескольких женщинах сразу, семьи живут в специально построенных домах, каждая жена имеет часть дома, например, разделенного на четыре части, по числу жен. Спорные вопросы решаются в судебном порядке в условиях общественного контроля и гласности. И как же получается, что нынешняя Америка ищет пути к изоляции от всего мира, когда весь мир желает сидеть за столами переговоров?

Конституционно провозглашенная свобода, которая действительно существует здесь, возможно, используется какой-то группой людей, цели и рамки которой определить довольно трудно. Поскольку все должно происходить по легальным выкройкам, бизнесмены клянутся, что не имеют ничего общего с политикой. И приглашают бывшего директора разведки для философских размышлений о том, как бомбить Ирак. Система, так озабоченная легальными рамками, вынуждена искать открытой общественной поддержки в том, чтобы бомбить какую угодно страну в целях поправки дел в бизнесе, - и ищет, открыто и честно, причем нисколько не смущаясь демонстрировать цели.

Один важный пункт частенько ускользает, когда говорят о том, что такое экономика Штатов. Задача у нее одна: захват, охват, большее количество покупателей, покупки с целью покупки... И нет цели, соответствующей запросам внутренне развитой личности. Эта структура начала формирование в начале 70-х, когда Америка была на пути выбора: хиппи против корпораций. А проблемы с экономикой начались где-то в конце 1999 года. Было похоже, что цены на оплату электроэнергии резко повысятся - и этого не произошло. Сюрприз! Не произошло - почему? Никто не спросил. Не произошло - и хорошо. Особенно когда приходит ощущение безнаказанности.

Здесь важно понять уникальную природу Американского производства: корпорации, производящие продукцию, заняты не столько тем, как производить продукцию лучшего качества, сколько тем, чтобы производить прибыль. Эта тенденция ведет их к желанию искать и навязывать новые продукты, то есть производить потребителя своей продукции. Поэтому корпорации производят и монополизируют рынок совсем не той продукцией, которая нужна людям для здорового потребления. Прибыль является единственным рулем и рулит к выжиманию девяносто девяти центов из одного. Человек, который возглавляет компанию, получает зарплату в пару миллионов долларов ежегодно, вне зависимости от того, как идут дела. Этого человека интернетский журнал Майкрософта "Слейт" назвал вторым человеком, получившим шуточный титул "гений капитализма". Фигурой #1 назван г-н Винник, дом которого оценивается в 92 миллиона долларов. Свой первый миллиард долларов в бизнесе Гарри Винник сделал за 18 месяцев, а у Рокфеллера построение бизнеса, который принес ему такую же сумму, заняло 25 лет. Вот какие различные скорости.

То, что американцы влезли во Вьетнам, было продиктовано экономическими проблемами, висящими на горизонте в те не столь давние времена. Выросшие цифры объема производства в четвертом квартале объясняются увеличением заказов оборонной промышленности. В начале 2000 года забеспокоились о дальнейшем движении экономики: на кон выходило евро. Объединение Европы - причина бомбить Югославию. В преддверии введения евро я не видела никакого анализа, направленного на изучение ситуации. Цель одна: жестокая конкуренция. Нет и не было в помине плана или даже просто размышления, как жить в дружественном союзе с объединенной Европой. Интеграция - это слово не входит в лексикон ковбоев. Основной проблемой порубежной Америки является игнорирование интересов других стран и целенаправленное воспитание публики в удовлетворении интересов страны без разъяснения этих интересов.

Последние двадцать лет перекос в экспортировании всего и вся привел к закрытию местных сталелитейных производств, потому что производители выжимали последние пятьдесят лет деньги на прибыль и ни копейки не вкладывали в реконструкцию, то есть в повышение качества стали. Производство стали пришло в упадок, рабочие останутся без работы, если придется закрывать предприятия, а их надо закрывать; придется платить компенсацию по здоровью... Решение президента дает американской промышленности возможность не обанкротиться: капитал пошел по пути регулирования капиталистического свободного рынка, чтобы сохранить рабочие места и чтобы страна частично полагалась на собственное производство. Перекрывается доступ в страну стали из других стран - прекращается свободная конкуренция, нарушаются международные соглашения - и это проблема моральная. Весьма радует, что проблемы морали все-таки касаются производства! Бессовестные люди на СМИ.РУ-новостях комментируют совершенно произвольно причины решения президента, по которым оно вызывает протест во всем мире, и, что удивительно, не упоминают, какой гнев это вызвало в Англии. Англия теснейшим образом связана со Штатами.

Вот нечто специально американское: пакеты с так называемыми снаками - воздушной кукурузой, картошкой, хрустящими палочками и конфеты, переслащенные кукурузным сиропом, который подрывает сахарный баланс организма. Продается огромное количество плохой низкокачественной продукции, не проверенной или сделанной так, чтобы испортиться на следующий день. Красивые фрукты в супермаркетах не имеют запаха - ни клубника, ни яблоки - все пропитывается чем-то.

Идет сообщение, что 80% американцев в возрасте после 25 имеют излишек в весе. Было бы очень интересно изучить причины: отчего это происходит? Этому интересу противостоит огромная сила: компании, производящие продукты питания, не дают возможности обсуждать эти вопросы. Прошло сообщение, что в штате Мериленд руководство школ разослало родителям письма, касающиеся лишнего веса большого количества детей, - и знаете, какую дискуссию завели на СNN? Стали обсуждать, имели ли право руководители школ посылать такие письма, так как это похоже на вмешательство в личную жизнь. О здоровье речи не было, "вместе с водой выбросили младенчика"!

Выкидываются тонны бумаги на бессчетное количество письменной рекламы (то есть где-то рубят и рубят леса) - вмешательство в личную жизнь людей, неглубоко осознающих себя, просто тотально. Эти маленькие названия фирм на башмаках, например. Мой друг, большой человек в мире бизнеса, попросил меня полностью и безвозвратно зачернить название фирмы на верхней части своих спортивных туфель, потому что не желал делать рекламы этой уже известной без него фирмы. То есть его персонально мучил бы тот факт, что кто-то может случайно соединить его имя с этим навязчивым предложением продукции. И у меня, вначале не обращавшей на это внимания, со временем выработалось сопротивление всепроникающей агрессивной попытке нарушать мое право выбора, свободного в стране свободы! А вот это и есть проблема. Устоять на моральных основах, не дать дельцам использовать тебя в целях их прибыли, быть невовлеченными и невинными. Проблема современности, проблема глобализации - мера! - потеря чувства человеческих границ, чувства реальной человеческой меры во времени и пространстве. Человек как мера всех вещей давно не уважаем: в ХХ веке миром правили структуры, подминающие личность.

Я думаю, самой страшной издержкой так называемой западной демократии (Штатов и Англии) является культура отстранения от личной ответственности. Цели государства неоспоримы - этот лозунг сегодня присутствует в подсознании каждого американца. Происхождение проблемы - от финансовых кругов, где деньги являются универсальным средством всевозможных компенсаций: за все содеянные преступления можно расплатится деньгами. Деньги ищут за спиной тех, кто взрывал себя: такое поведение во имя абстрактной цели недоступно пониманию американцев. Деньги - универсальное средство взаимопонимания, ведь мы же марсиане друг для друга, люди разных земель и континентов.

Вопросы простейшие и важнейшие исключены из телевещания. Цели просвещения поставлены под вопрос. Просвещенные потребители ищут альтернативные пути и являются нежелательными для монополий. Люди, задающие вопросы, считаются нахальными. Это важно понять, пока потребление не превратилось в оружие по разрушению здоровья. Во Франции, к примеру, основы сельского хозяйства остаются в классическом состоянии производства: при огромных денежных поддержках и льготах для маленьких фермеров, горожане на выходные едут за город, на огороды. То, что Америка решила отгородиться от мира и "процветать" в противовес неизвестным врагам, поможет миру искать собственные пути.

В этой новой Америке более глубокие люди тоже ищут такие пути. Школа Рудольфа Штайнера, находящаяся в Манхэттене на 79 улице, имеет программу, в которой ученики учатся не использовать ничего из пластмассы. Даже пакетики с завтраком, которые дети приносят в школу, не должны быть целлофановыми. Детям говорят: не забывайте, что требуется сто лет на разложение пластика, - и возникают результаты: ребенок не интересуется пластиковыми игрушками, выключается механизм пластикового совращения...

Ковбои в это время решают свои насущные вопросы. На том месте, где был Всемирный Торговый центр, - ровная площадь. Но в соглашениях целого ряда партнеров эти башни-близнецы продолжают стоять. Триста миллионов в год от предполагаемой прибыли продолжают отсчитываться из карманов совладельцев, как будто офисы продолжают работать, приносить прибыль и платить за помещения, не существующие более в реальности. Страховые компании и совладельцы решают сюрреалистический вопрос: сколько было инцидентов? два или один? От решения этого вопроса зависит сумма, которую страховщики должны выплатить хозяевам. Один инцидент стоит три с половиной миллиарда долларов. Два инцидента - семь миллиардов.
 

 

 

А. Тарасов "Написанное болью. Приднестровская быль" (отрывок).

Рецензия на книгу. Ефим Бершин. Дикое поле. Приднестровский разлом. - М.: Текст/журнал "Дружба народов". - 2002. - 191 с.

Но Бершин не ограничивается только отношением Запада к приднестровскому конфликту. Это - лишь часть темы, более широкой и более важной: темы моральной и духовной деградации западного мира, точнее - капиталистического общества вообще.
До того как Бершину удалось поездить по Западу, он, естественно, разделял все иллюзии и предрассудки своей среды и своей газеты. Столкновение с реальностью разбило эти иллюзии вдребезги и заставило Бершина, к его чести, преодолеть предрассудки. Это не так просто, как можно подумать. Мы знаем массу людей, которые предпочли не говорить правды о Западе, а извлекать доходы из своей лояльности к Западу (примеры: тот же Сергей Караганов или Мариэтта Чудакова), а то и просто продаться. Как Константин Боровой, ставший главным редактором журнала "Америка", то есть, называя вещи своими именами, купленный администрацией США, получающий деньги от американского правительства за пропаганду американской политики и американского образа жизни; другой пример - Андрей Козырев, вдруг введенный в руководство одной из американских корпораций; впрочем, поговаривают, это всего лишь форма оплаты администрацией США услуг Козырева в бытность его министром иностранных дел России.
Конечно, попав на Запад, Бершин не смог не заметить презрительно-снисходительного отношения среднего западного человека к выходцу из Советского Союза - как к существу "второго сорта", отношения, к тому же отягощенного мещанской ограниченностью, мещанским невежеством и расистскими предрассудками: "Первые полчаса, как правило, они разговаривали очень настороженно, предлагали выпить водки и очень удивлялись, когда я отказывался. Потом настороженность сменялась любопытством, а то и удивлением: надо же, человек из страны кромешного коммунизма и пьяных медведей спокойно шпарит по-немецки, причем на любые темы" (с. 17-18). Дело доходило до того, что бедного Бершина рассматривали как некую диковинку, экспонат кунсткамеры, на который стоило специально поглазеть. Однажды в Гамбурге Бершина пригласили в гости к "крупнейшему строительному магнату, никогда близко не видевшему русских" (с. 18). То есть Бершину пришлось выступать в унизительной роли циркового уродца или редкого зверя из зверинца. Удивительно, но сам Бершин тогда не понял унизительности этой ситуации!
Осмысление опыта, однако, привело Бершина к показательным выводам: "Тогда, в 1989-м, я много не понимал в этом мире. У нас были совершенно разные ценности… многие из их ценностей вскоре к нам пришли. А вот наши к ним - нет. Резала глаза некоторая снисходительность, нетерпение. Из последних сил там ждали, что мы наконец откажемся от своего прошлого. Не только от советского. И еще читалась готовность - помочь в этом. Если сами не сумеем - нам помогут, не считаясь с затратами. Позже мне довелось увидеть эту "помощь", когда молдавское правительство каждый свой шаг сверяло с западными советниками" (с. 18).
А что же это за "их ценности"? Что это за "их" образ жизни? "Ценность настоящей, а не прикладной литературы на Западе давно нивелирована. Она интересует только специалистов" (с. 69). Нормальный поэт Бершин прекрасно понимает патологичность, ущербность такого общества - и восторгов у него это зрелище, естественно, вызвать не может. Хотя он и демонстрирует иногда почти неприличную наивность: "Мне было интересно, популярен ли еще в Германии мой любимый Рильке.
- Кто это? - повернулся магнат к жене. Та пожала плечами.
Тогда я прочел несколько строк, которые хозяина дома явно насторожили. Он тут же куда-то позвонил и велел к завтрашнему дню доставить ему Рильке. А я так и не понял: может быть, он думает, что Рильке жив и его можно позвать в гости так же, как меня?" (с. 18).
Бедный Бершин! Он никак не может поверить, что этот самый "крупнейший строительный магнат" действительно не знал ничего о Рильке (а зачем ему? - это же не курс акций!) и был свято уверен, что этого странного Рильке можно найти и что этот Рильке явится как миленький, если ему заплатить. Как "девочка по вызову", как проститутка. Магнат - очень жаль, что этого не понял Бершин - воспринимает литературу и культуру вообще как разновидность сферы услуг, подобно ресторану, или бассейну с гидромассажем, или педикюру, или стриптиз-шоу. Он, собственно, и Бершина точно так же воспринимал.
Сытое самодовольное мещанское западное общество понимает под "культурой" соблюдение определенных ритуалов (правил этикета, в частности) и накопление, нагромождение материальных ценностей. Поэту Бершину это, естественно, как всякому нормальному человеку, дико, чуждо и непонятно: "Зачем нужна эта груда неодушевленного, обездуховленного злата? Из любви к злату? Кому был бы нужен Париж без Лувра, без собора Парижской Богоматери, без влюбленных на берегах Сены? Может быть, я ошибаюсь? Может быть, в огромных состояниях существует нечто само по себе возвышающее душу? Нет… Из этого омута не выбраться" (с. 35).
Так прозревают честные, но заблуждавшиеся интеллигенты. И вполне нереволюционный и совсем не похожий на какого-нибудь западного левака, твердящего, как заклинание, "социализм или варварство", Бершин вдруг понимает, что западное капиталистическое общество - это общество, где человек - всего лишь "приложение к собственной бензоколонке" (с. 98), и что "религией этого общества стали расчет и выгода". А Бершин полагает, что мир, чьей религией стали расчет и выгода, "не выживет" (с. 34).
В книге есть показательный образ немецкой тележурналистки Мэри. В своей сытой, зажравшейся, отупевшей от обжорства, равнодушной Европе Мэри была явным исключением. "Ей было интересно абсолютно все - от литературы до политики" (с. 18). Но и Мэри поначалу демонстрировала некую снисходительно-барскую сытую непонятливость:
"-Я этого не понимаю, - скажет … Мэри по телефону, перед тем, как решиться на поездку (в Приднестровье. - А.Т.). - Почему ты решил, что уже все взорвалось и мы летим в разные стороны? Я этого совсем не ощущаю. У вас, у русских, какое-то странное отношение к миру, вы все время думаете об апокалипсисе. Спроси у любого прохожего на набережной Рейна - он ничего такого не чувствует. Мир совсем не такой, каким ты его представляешь.
- Но может быть, мы живем в разных мирах?
- Ну что ты такое говоришь? Мир един. Не может одна его часть взорваться, а другая - существовать, как ни в чем не бывало" (с. 14).
Побывав в Приднестровье, под обстрелом, под пулями и снарядами прозападных молдавских фашистов, насмотревшись на убийства, на трупы мирных жителей, столкнувшись с предательством своих сытых и осторожных сограждан мужского пола, которые довезли Мэри только до Одессы, а в Приднестровье, где пули летают, конечно, не поехали, Мэри кое-что, надо признать, поняла (не зря же она и дома отличалась от других!) : "- Нет, наши никогда ничего не поймут… наше неторопливое спокойствие, наша размеренная и со всех сторон правильно организованная жизнь может быть вредной. Она отучает думать. Они совсем не хотят думать" (с. 123).
Кстати, и последствия этой поездки Мэри небезынтересны: "Получила повышение по службе. Она теперь заведует целым информационным отделом на телевидении. Мартин пишет, что ею очень довольны, но сам он порою ее не узнает. Стала, говорит, жесткой, ничего, кроме работы, знать не хочет и почти ни с кем не общается" (с. 190). Похоже, Мэри теперь гораздо лучше понимает, по каким законам функционирует западный мир, - и решила жить в соответствии с этими законами.
Не случайно Бершин поместил в книге рассказ о том, как он забрел однажды с немецкой провожатой Гезой в Гамбурге в бывший еврейский квартал. "До 1933 года в этом районе Гамбурга проживало 9000 евреев, а после 1945 года в живых осталось 300. И я, прочитавший к тому времени килограммы книг о фашизме и геноциде, вдруг в очередной раз понял, что ничего не могу понять.
- Геза, - сказал я, - я все про это знаю, но все равно ничего не понимаю. Я все знаю, но не понимаю, как люди, обычные обыватели, могли спокойно смотреть на то, что истребляют их соседей. Как это происходило?
- Постепенно, - ответила мудрая Геза. - Мы, немцы, вообще, народ неторопливый и обстоятельный… Объявили, что… их (евреев. - А.Т.) квартиры, дома, лавки, магазинчики можно занимать. Дело благое. Составили списки. Все поделили честно. В строго установленном порядке. О судьбе бывших хозяев, как правило, не задумывались. Мы народ законопослушный… Конечно, после войны… многие… возмущались, клеймили Гитлера. Но, заметь себе, даже после этого никто бесплатно приобретенной собственности не вернул" (с. 89-90).
Если вы сочтете, что эта история играет роль притчи, вы будете правы: сегодня нацисты - это ТНК, западный капитал, а мы все, рядовые жители "третьего мира" - евреи, подлежащие грабежу, эксплуатации и истреблению. Мир, в котором мы живем, - Четвертый Рейх. А наша родина - Аушвиц.

* * *

Но Бершин встретил на Западе людей, которые были еще хуже, чем западные буржуа. Разумеется, это были наши эмигранты. Коллаборационисты всегда хуже оккупантов. Во II Мировую наши полицаи - русские, украинские, белорусские, прибалтийские - были куда подлее и омерзительнее, чем немецкие, итальянские и румынские оккупанты. Не давая эсесовской клятвы, не проходя страшного и, видимо, постыдного обряда посвящения в СС, они вели себя как эсесовцы, а то и хуже.
Так и теперь: "Осенью 1993 года в Германии, выступая перед нашими бывшими соотечественниками в гамбургском театре "Монсум", я сделал потрясающее открытие: оказывается, они, определившись вроде бы со своим выбором, не могут быть свободными и счастливыми без подтверждения того, что мы, оставшиеся в России, несвободны и несчастливы. И я, именно я должен был укрепить их в их выборе и их отречении, рассказывая об ужасах и мерзостях постсоветского бытия. Информация очевидца была не нужна. Правда была не нужна. Вернее, нужна была лишь та правда, которая оправдывала их выбор. Ужасов и мерзостей у нас действительно к тому времени хватало. Но я, как человек упрямый, ни за что не соглашался быть их адвокатом на том судьбоносном для них суде, где они сами же себя и осудили. Я пытался говорить всю правду. И они потеряли ко мне всякий интерес" (с. 109).
Ничем не лучше оказались и отечественные либералы, пышно (и незаслуженно) именовавшие себя "демократической интеллигенцией" и ставшие добровольными пособниками молдавского фашизма.
Одни из самых ярких строк в книге "Дикое поле" - это строки, посвященные непосредственно молдавским либералам, художественной "демократической интеллигенции" Молдавии, портреты этих либералов и демократов, которые, в отличие от российских собратьев, сразу и неприкрыто продемонстрировали свою фашистскую сущность. "Поэтесса Леонида Лари (она же Любовь Йорга) в 1989 году тоже стала народным депутатом СССР. Во время предвыборной кампании она провозгласила: "Пусть у меня будут руки по локти в крови, но я вышвырну оккупантов, пришельцев и манкуртов за Днестр, я их выброшу из Транснистрии, и вы - румыны - настоящие хозяева этой многострадальной земли, получите их дома, их квартиры вместе с их мебелью… Мы их заставим говорить по-румынски, уважать наш язык, нашу культуру…" Повторяю: именно с этой программой она пришла в Верховный Совет СССР" (с. 68).
Бершин описывает одно реальное событие - событие откровенно шизофреническое, словно вынырнувшее из оккультного бреда времен нацистской Германии: "Перед памятником свершается обряд бракосочетания. Им руководил православный священник. Уже не совсем юная невеста красовалась в роскошном белом платье под фатой. Рукава некоторых людей из ее окружения были украшены расшитыми национальным орнаментом полотенцами. И только жених не был ничем украшен. Он стоял с сумрачным и неприступным видом, видимо не до конца понимая, что происходит.
А происходило вот что. Молдавская поэтесса Леонида Лари, заявив, что возрождение нации дороже собственных детей, развелась со своим русским мужем, с которым нажила двоих ребятишек, и решила выйти замуж за памятник Стефану Великому. Толпа все воспринимала всерьез. Священник, как позже выяснилось, это был не просто священник, а еще и депутат Верховного Совета СССР по фамилии Бубуруз, постучал обручальным кольцом по постаменту, затем надел это кольцо на палец Леониде и объявил "молодых" мужем и женой. Толпа радостно приветствовала новую семью. Оркестр исполнил свадебную молдавскую мелодию" (с. 67-68).
Наивный Бершин "не выдержал и засмеялся. И в ту же секунду ощутил страшный удар в лицо. Даже не успел сообразить, кто его нанес. В глазах потемнело" (с. 68).
Многие, и в частности, многие академические научные сотрудники, у нас "забывают" (убежден, что вполне сознательно и небескорыстно), как опасна посредственность, как страшен "средний человек", пресловутый представитель "среднего класса", мелкий буржуа, обыватель, почти незаметный до тех пор, пока ему не представится возможность показать, на что он способен. В Молдавии посредственность, как всегда у фашистов, получила такую возможность: "Те, кому не дано было свидетельствовать, свидетельствовали. Те, кому Господь не дал таланта, равного таланту Гете или Толстого, сами назначали себя гениями. А тот, кто попытался усомниться в их гениальности, стал врагом… Народный Фронт, скроенный по образу и подобию КПСС, исповедующий животный национализм, возглавили, как это ни печально, писатели и журналисты - И. Хадыркэ, Г. Виеру, Д. Матковский, А. Цуркану, В. Нэстасе, Л. Лари. Участвовал в пропагандистских акциях, к моему глубокому сожалению, и Ион Друцэ" (с. 72). "И это они, писатели, придумали и напечатали в газете "Цара" "Десять заповедей бессарабского румына", словно переписав их у идеологов фашистской Германии. В этих заповедях проповедь национальной исключительности приобретает уже гротескные формы. Одна из самых забавных гласит: "Не торопись связывать свою судьбу с человеком другой нации. Скрещивание улучшает лишь породу животных. А людскому роду вред наносит"" (с. 73).
Бершин попытался, правда, объяснить все происходившее как-то нелепо: дескать, "многолетняя политика искусственного выращивания национальных литератур наконец-то дала свои плоды. Те, кому внушили, что они должны писать, написали. Стихи и проза большинству из них не принесли всемирной славы. А ведь так хотелось. Впрочем, хотелось, видимо, не изнурительного литературного труда. Хотелось стать глашатаями народной воли. А слово здесь, конечно же, лучший помощник" (с. 72-73).
А ведь дело вовсе не в "выращивании национальных литератур" и не в "назначении гениями" по разнарядке. С русскими писателями, положим, было то же самое, хотя никто их, как некую "национальную литературу", искусственно не выращивал. Дело в том, что эта "творческая интеллигенция" была "творческой интеллигенцией" лишь по официальному названию, на самом же деле она была чиновничеством (то есть интеллектуалами, клерками, узкими специалистами по вопросам литературы, или живописи, или театра, и т.п.). А интеллектуалы, чиновники всегда и везде обслуживали интересы власти, правящих классов и слоев - это их, интеллектуалов, клерков, социальная функция, они больше ничего и не умеют. Как только власть в лице советской номенклатуры сменила установки на "национальную независимость", на "общечеловеческие ценности", на "рыночное хозяйство" - то есть на национализм, либерализм (буржуазную идеологию), капитализм - интеллектуалы мгновенно "перестроились" и сменили лозунги. А сама власть осталась прежней. Люди остались прежними. И поведение интеллектуалов осталось прежним: лизать. И отношения между властью и интеллектуалами тоже, разумеется, остались прежними.
Удивительным образом Бершин этого не понимает. Хотя ведь сам пишет: "Большинство молдавских "фронтистов" были членами КПСС. Их президент Мирча Снегур вообще дослужился до секретарей ЦК, а тот же Хадыркэ до последнего возглавлял партийную организацию Союза писателей Молдавии" (с. 75). И таких примеров в книге много. Вот, скажем, актер Михай Волонтир, звезда масскульта советских времен - фильма "Цыган", особенно любимого советскими женщинами-мещанками. В молдавском парламенте "с буквально перекошенным от злобы лицом он не мог говорить ни о чем, кроме "проклятых русских оккупантов". Провинциальные приднестровцы смотрели на него во все глаза, не позволяя себе поверить, что их кумир - их враг" (с. 81). Упорное замалчивание российской "демократической прессой" и российскими официальными СМИ событий в Молдавии очень помогло, как выяснилось, этому фашиствовавшему актеру: "Поразивший в свое время приднестровских депутатов гневными речами о русских оккупантах Михай Волонтир по-прежнему живет в Бельцах. Фильм "Цыган" продолжают показывать по российским телеканалам, и… улыбка Волонтира все так же чарует россиян. Совсем недавно актер очень серьезно заболел, ему нужна была срочная операция. Но конечно же не было денег. И вся Россия - не Молдавия и не Румыния - вся Россия собирала деньги на операцию любимому актеру. И собрала. И операцию сделали в Петербурге" (с. 189). А зря. Знали бы русские сердобольные бабы - поклонницы Волонтира о его ненависти к "русским оккупантам" и о разжигании им фашизма в Молдавии - разве стали бы они собирать ему деньги? Думаю, нет. Так бы и подох. Жаль, что этого не случилось. Вот она, мощь средств массовой информации. Если так дальше пойдет, мы скоро дождемся того, что наши граждане будут сами приводить своих детей к растлителям-садистам, те на глазах родителей будут детей насиловать, а затем убивать, а обработанные СМИ родители будут садистам в ноги кланяться да приговаривать: "Ой спасибочки, родные, уважили, ах, как уважили!".
Как действует на сознание людей "промывка мозгов" фашистскими "демократическими СМИ", рассказал и сам Бершин: "Я решил зайти в журнал "Кодры" к своему давнему знакомому, поэту Рудольфу Ольшевскому. Узнав, откуда я прибыл, Рудик позвал к себе в кабинет каких-то журналистов. Среди них был писатель Николай Савостин. Через несколько минут разговора я все понял: здесь ничего не знают. Информационная блокада сделала свое дело. Мне рассказывали, что Россия напала на Молдавию, что 14-я армия хочет захватить Кишинев, что в Тирасполе - сплошь коммунисты, рассказывали, естественно, и о "руке Москвы". Словом, весь стандартный набор. О Дубоссарах, Григориополе, Цибулевке и не слышали. Зато показали обращение к жителям республики известного композитора Евгения Доги…
"Интернационалисты, приехавшие сюда, сами не зная откуда, - писал Дога, - пытаются разлучить нас с родителями, сестрами и братьями, с могилами наших предков… А кто же они, эти иваны, не помнящие родства, так называемые русскоязычные? Единственное, что у них осталось, - это исковерканный язык… Вы же, лидеры Приднестровья, занявшие руководящие посты путем лжи и обмана, с помощью угроз в адрес честных людей… что вы защищаете, чего вам не хватает, что вы еще хотите от нашего бедного крестьянина… Вы вошли в построенные им дома… Сегодня вы лишаете его света, угля, пенсии, если он не согласен быть предателем своего народа и поднять руку на так называемую приднестровскую (именно с маленькой буквы. - Е. Бершин) республику, созданную по вашим неосталинистским воле и желанию…"
…Привезенным мной фотографиям с растерзанными людьми, изнасилованными девочками, расчлененными трупами - не верили. Заявлению съезда молдаван Приднестровья - не верили. Ничему не верили, кроме официальной пропаганды. Что-либо рассказывать было бесполезно, потому что и мне - не верили" (с. 148-149).
Впрочем, не обошлось и без типичной трусости интеллектуалов: "- Я все понимаю, - выведя меня в коридор, сказал Рудик, - но очень не хочется верить" (с. 149).
За свою трусость Ольшевский и подобные ему были, разумеется, наказаны. "Единственный русский журнал "Кодры" давно уже закрыли, и мой приятель Рудик Ольшевский остался без работы. Говорят, уехал" (с. 188-189). Мне этого Рудика Ольшевского и таких, как он, не жалко. Поделом. Раз "все понимал", то надо было не трусливо отсиживаться в редакции и о своем понимании говорить шепотом в коридоре, а с оружием в руках сражаться против фашизма.
Интересно, что не только Волонтир, но и остальные молдавские интеллектуалы - разжигатели и вдохновители фашизма неплохо устроились: "Мирча Друк, Леонида Лари, Григорий Виеру и Ион Косташ нашли пристанище в Румынии. По крайней мере, в Молдавии их не видят. Не приезжают. Может быть, боятся, что кто-то призовет их к ответственности. Хотя зря боятся. Народу не до них. Молдавский народ слоняется по миру в поисках заработка, потому что в самой Молдавии все разрушено, западные кредиты проедены и разворованы, долгов - два миллиарда долларов, и что делать дальше - никто не знает… Композитор Евгений Дога больше никаких обращений не пишет. Иногда пишет музыку и жалуется на жизнь. Ион Друцэ тоже живет негромко. Время от времени в московских журналах появляется его новая проза, написанная в Москве на Ломоносовском проспекте, где он живет уже много лет. Сюда же вернулся и Эмиль Лотяну. Узнав несколько лет назад, что киностудия "Молдова-фильм" превращена в мастерскую по изготовлению гробов и памятников, он покинул Кишинев, патетически воскликнув: "Здесь еще долго не будет расти трава!"" (с. 188).
И, что удивительно, ничего они не боятся, никакой Нюрнбергский трибунал их не ждет. Стало быть, можно всё. Зло ненаказуемо. Фашизм узаконен. Жаль, что земля, родившая Григория Котовского, не рождает больше мстителей.
В Молдавии "демократическая интеллигенция" фашиствовала, в Москве - покрывала своих молдавских единомышленников: "Во время наездов в Москву я обнаружил, что перестал понимать своих коллег и друзей. А они - меня. Все с пеной у рта доказывали, что Приднестровье нужно уничтожить как осколок империализма и оплот коммунизма.
- А как же люди? - вопрошал я растеряно.
В ответ меня презрительно именовали "патриотом" и даже почему-то "антисемитом". Для комплекта. … Люди (московским либералам. - А.Т.) были неинтересны. Их вообще не было. Ни изнасилованных девочек, ни распятых на деревьях мальчиков, ни воющих на похоронах несчастных приднестровских баб, ни утопленных в крови Бендер, ни разнесенных снарядами церквей и синагог, школ, детских садов, больниц. Не было. Ничего не было. Была новая идеология, в которой … не было места человеку" (с. 178).
Жаль, что Бершин струсил и не назвал имен своих коллег из "Литературки", "разоблачивших" его как "антисемита".
Озверевший Бершин напишет в письме в Германию: "Я вот теперь приезжаю в свою родную редакцию "Литературной газеты" прямо из приднестровских окопов и стараюсь честно писать то, что увидел. И что ты думаешь? Люди, которые не покидали своих кабинетов, лучше знают, как там, на фронте, обстоят дела. И рассказывают мне, как надо правильно писать. Если я не соглашаюсь, они для меня находят интересные мифологические прозвища. Спервоначалу, честно тебе, Мартин, скажу - обижался. Горячился. Никак не мог понять, почему мои коллеги считают недавнего первого секретаря ЦК Компартии Молдавии Мирчу Снегура демократом, а недавнего директора завода, исключенного тем же Снегуром из партии Игоря Смирнова - отъявленным коммунистом. Я не мог понять, почему Народный Фронт Молдавии, переписавший свою программу у Антонеску и Геббельса, они считают демократическим, а рабочих, не пожелавших по этой программе жить - сплошь коммунистами. Не мог понять. И был не прав" (с. 61).
Действительно, чего уж тут непонятного. Иуды пайку отрабатывали. Им поступило "сверху" указание: придумать объяснение, как и почему воровать и приватизировать - хорошо и экономически целесообразно. А все, что воплощению в жизнь этого указания мешало, надо было либо оплевать, либо замолчать. Поэтому, естественно, коллективное письмо столичных журналистов, находившихся в Приднестровье, о том, что же на самом деле в Молдавии и Приднестровье происходит - письмо, сочиненное, как отмечает Бершин, украинцем, армянином, азербайджанцем, поляком, евреем и двумя русскими, - форменный Интернационал! - не было напечатано ни одной московской газетой - включая "Литературку", "Московский комсомолец", "Московские новости" и "Собеседник", чьи корреспонденты подписались под этим письмом (с. 127-128).
Зато вовсю публиковались в "демократических СМИ" профашистские измышления тех журналистов, "кто приезжали с готовыми формулами в голове. Они и на передовой-то не появлялись. Писали, не выходя из тираспольской гостиницы. Формулы противостояния, по их мнению, были простыми. С одной стороны, молдавской, - сплошь демократы, с другой - сплошь коммунисты. С одной стороны - борцы за свободу, с другой - страшные щупальца империи. Доходило до смешного. К одному из лидеров дубоссарской обороны, отвечавшему за информацию и работу с прессой, Виктору Дюкареву, приходили журналисты и первым делом строго спрашивали, почему он до сих пор не вышел из КПСС. Им и в голову не приходило, что он в ней никогда не состоял. Но почему в тот момент их интересовало именно это? Не безвинно убитые люди, не разрушенные дома, не снаряды, упавшие на детские сады и школы?" (с. 124-125). А на страницах издававшейся тогда на деньги ЦРУ парижской "Русской мысли", "которая каким-то чудом попала в приднестровские окопы, я прочел уж совсем уникальную статью о приднестровской войне: известный историк Александр Некрич освещал ее, не выезжая из Бостона. Разумеется, все по той же схеме" (с. 125).
Бершин вспоминает, как московская "демократическая интеллигенция" говорила: ""Успокойтесь… так всегда было. Зато внуки нынешних скоробогатеев и националистов будут нормальными, цивилизованными людьми. И все наладится". Больше всего мне нравится пассаж о внуках. Как будто у меня и у всех этих несчастных в запасе еще как минимум сто лет. Да и не наладится. Капитал, нажитый неправедным путем, в основании которого - кровь сотен тысяч, не может очиститься. Он ляжет проклятием на тех, кто его наследует" (с. 34-35). Мы все помним, мы все читали и слышали эти пассажи о "внуках бандитов", которые станут "высококультурными и цивилизованными людьми". Я даже помню имена некоторых из тех, кто это говорил: Егор Гайдар, Виталий Найшуль, Юрий Черниченко, Юрий Карякин, Мариэтта Чудакова, Бэлла Куркова, Юрий Афанасьев, Виталий Третьяков, Наталья Иванова. Интеллектуалы цинично и грубо выполняли задание власти: воспевать воров и воровство, бандитов и бандитизм.
Бершин в письме в Германию вспомнит: "У нас теперь в оправдание грабежам любят цитировать Иосифа Бродского… "Но ворюги мне милей, чем кровопийцы". Напрасно. Ворюги, как показывает опыт, в мгновение ока становятся кровопийцами. Лишь только награбленному ими начинает угрожать малейшая опасность" (с. 35).
И правда, как любила наша "демократическая интеллигенция" цитировать эти позорные, подлые строки Бродского! Я знаю лишь четырех людей, формально принадлежавших к "демократическому лагерю", кто публично высказался против этих постыдных строк. Все четверо знали друг друга и были друзьями. Могу не без гордости сказать, что и я знаю всех четверых и могу назвать их пусть не близкими, но друзьями: это Андрей Синявский, Мария Розанова, Виктория Шохина и Ефим Бершин. Эти люди прошли "проверку на вшивость". Оказались интеллигентами, а не интеллектуалами.
Зато почти все остальные в трогательном единстве со своими старыми-новыми "номенклатурными" хозяевами сделали все, что смогли, чтобы замолчать правду о Приднестровье и разгуле молдавского фашизма. Одним из таких людей был уже упоминавшийся депутат Верховного Совета РСФСР Сергей Красавченко. Вот как рассказывает об этом Бершин: "На активные действия осенью 1991-го Кишинев был в немалой степени вдохновлен одним из депутатов Верховного Совета РСФСР, принимавшим участие в разработке Договора между еще советскими Россией и Молдавией. Для того чтобы этот договор был ратифицирован российским Верховным Советом, нужно было получить подтверждение, что в Молдавии не нарушаются права русскоязычного населения. Вот он и поехал получать такое подтверждение.
Мне удалось попасть в Кочиеры, где молдавские власти устроили высокому российскому гостю встречу с "русскоязычными". Туда свезли приверженцев Народного Фронта чуть ли не со всей Молдавии, которые живо объяснили российскому парламентарию, что их никто не ущемляет. Надо было очень постараться, чтобы не суметь отличить "русскоязычных" от "фронтистов". Но депутат постарался не заметить увольнений с работы по национальному признаку. Он ничего не знал о том, что русскоязычное население живет здесь веками. Он слышать не хотел об арестах депутатов (русскоязычных. - А.Т.), хотя именно в этот момент они сидели в кишиневских тюрьмах. Он никогда не читал Международного билля о правах человека и о том, что в 1-й статье "Международного пакта об экономических и культурных правах" провозглашается право на самоопределение, более того, в соответствии с Уставом ООН, предписывалось поощрять и уважать это право. Единственное умение, которое проявил этот недавний партийный функционер, - обзывать руководителей Дубоссар и всего Приднестровья "партократами". В том числе и тех, кто никогда не состоял в партии. После его выступления в парламентах Молдавии, России и по советскому телевидению молдавские руководители вздохнули свободнее. И стали готовить новый поход на Дубоссары" (с. 111-112).
"Мать-Россия предала", - справедливо определит это Бершин (с. 165). Забудет только уточнить: Мать-Россия, изнасилованная ельциными, козыревыми, гайдарами и чубайсами.

[...]

Хотя книга Бершина написана в жанре мемуаров (или сборника репортажей) с отступлениями, в ней, к чести Бершина, есть выводы.
Эти выводы содержатся в приведенных в книге письмах германскому другу Бершина Мартину.
"У наших интеллектуалов, - напишет Бершин, - теперь новое развлечение. Во всех газетах и журналах спорят о том, выпали ли мы из цивилизации, а если выпали, то куда и как надолго. Все сходятся на том, что все-таки выпали, и надо туда вернуться. Скажу тебе честно, дорогой Мартин, ничего в этих спорах не понимаю. Я не понимаю, куда и откуда выпал" (с. 179).
Как же, как же, мы все эти разговоры хорошо помним. Егор Тимурович очень любил об этом говорить. И вообще, существа из нынешней СПС. Например, Хакамада.
Раз мы, в отличие от Запада, не убивали в странах "третьего мира" десятки миллионов человек голодом - стало быть, это признак "нецивилизованности". "Цивилизованные" страны - это такие, которые организуют в странах "третьего мира" индустрию массовой смерти с помощью нищеты, голода, вполне излечимых в других условиях болезней, сверхэксплуатации - как в мексиканских "макиладорах", хозяева которых, компании США, пользуясь экстерриториальностью "макиладоров", навязали рабочим 12-16-часовой рабочий день и запретили профсоюзы. "Цивилизованные" страны - это такие, которые организуют в странах "третьего мира" массовую работорговлю - трафик "живого товара", женщин и детей обоих полов для занятий проституцией в "цивилизованных" странах, и детскую порноиндустрию - да еще запредельно патологичную, с засильем садизма, доходящего до убийства детей. "Цивилизованные" страны - это такие, которые организуют в странах "третьего мира" условия, при которых крестьянам становится абсолютно невыгодно выращивать какие-либо культуры, кроме наркосодержащих. "Цивилизованные" страны - это такие, где "цивилизованное" население превращено в чавкающее стадо потребителей, более половины жителей страдает от избыточного веса в то же время, когда в "третьем мире" десятки миллионов умирают от голода, и где свыше 90% населения вообще не читает книг. Замечательная "цивилизация"!
И тихий, далекий от политики и совсем не революционно настроенный поэт Бершин не выдержит и выкрикнет: "Моя цивилизация, Мартин, - это Пушкин и Мандельштам, Блок и Ахматова. Моя цивилизация - Чехов и Толстой, Левитан и Шагал. Моя цивилизация - это добро и зло нараспашку, слитые воедино, как и быть должно. Это щемящая музыка - от молдавской и еврейской до грузинской и русской. Это февральский снег. Это побагровевшая на свежих утренниках рябина. Это Невский проспект и Арбат, Дерибасовская и тираспольские набережные. Это Волга и Днестр. И я из этой цивилизации никуда не выпадал, Мартин. А современные телефоны, автомобили, отели, биржи, унитазы - это не цивилизация. Современное оружие - с лазерным наведением, сплошь компьютерное - не цивилизация. Видел бы ты, как "цивилизованно" оно стирает с лица земли целые города. Это не цивилизация. Это - безумие" (с. 180).
Молодец Бершин. Хорошо написал. Я сам готов подписаться под каждым словом. Цивилизация, вершиной которой являются Пушкин, Блок, Мандельштам, Чехов и Толстой, действительно, несовместима с "цивилизацией", вершиной которой являются вещи - телефоны, автомобили, отели, биржи и унитазы. Это - антагонистическое противоречие.
И трагедия, описанная Бершином в книге "Дикое поле", была лишь внешним проявлением этого антагонизма. Те, для кого главным в жизни были унитазы и автомобили, силой оружия навязывали свою "цивилизацию" тем, для кого главным были Пушкин и Чехов. Буржуа осуществляли последнюю стадию своей буржуазной контрреволюции, контрреволюции, начавшейся еще при Сталине.
Собственно, и советская бюрократия, и советские интеллектуалы принадлежали к одному классу - классу служащих. И те, и другие исповедывали мелкобуржуазные ценности. В советском обществе они были классом привилегированным, имевшим возможность перераспределять (в том числе незаконно) в свою пользу часть прибавочного продукта, присваивавшегося себе государством. Отсюда и трогательное единство между советскими интеллектуалами и советской "номенклатурой", бюрократией: везде вождями мелкобуржуазной антикоммунистической оппозиции в эпоху "перестройки" оказывались именно высшие представители официальной советской бюрократии. А все дело в том, что их объединяла любовь к унитазам: эти две группы виртуальной буржуазии одинаково сильно хотели стать буржуазией не виртуальной, а реальной.
А буржуазии культура, собственно говоря, не нужна. Это хорошо показал пример быстрого и эффективного развития США в XIX-XX вв., пример страны, которая по сравнению со Старым Светом была форменной культурной пустыней. Можно даже сказать: наоборот, именно потому Америка и преуспела в своем экономическом и военном развитии, что не обременяла себя "излишней" культурой - со свойственными этой культуре сомнениями и рефлексиями, мучительными этическими, философскими и эстетическими поисками. В советский период, в эпоху "оттепели", об этом очень убедительно написал в блестящей (увидевшей свет в 1967 г.) книге "Суд Линча" Виктор Эдуардович Петровский. Петровский, правда, полагал, что это - чисто американская специфика, извращение, существующее только в США. Последующая история - и в частности, отраженная в книге Бершина - показала, что Петровский ошибался. Буржуазия везде одинакова. И везде одинаково отвратительна.
Тот же Петровский в своей книге очень убедительно показал, что никакого принципиального разрыва между либерализмом и фашизмом нет, коль скоро и тот, и другой в качестве своей массовой базы имеют мелкого буржуа, ограниченного, эгоистичного, проникнутого предрассудками, не способного к самостоятельному и тем более к научному мышлению. И дело лишь во внешних обстоятельствах: сытый, благополучный и не испытывающий чувства тревоги буржуа - либерал; голодный, неблагополучный и испуганный - фашист. Петровский, правда, показывал это на примерах виджилянтов, Американского легиона и Ку-Клукс-Клана, опять-таки полагая, что подобное явление присуще только Америке. Сегодня мы можем констатировать, что и в этом отношении он был не прав. Природа мелкой буржуазии одинакова для всех стран. "Средний класс" везде является естественным источником фашизма.
Америка лишь, как страна, не знавшая феодализма, продемонстрировала это в чистом виде, раньше прочих и с предельной обнаженностью.
"Наш мир, Мартин, - напишет Бершин в другом письме, - стал циничным до неприличия. Ну о каких правах человека вы там рассуждаете? О каком гуманизме? Поздно говорить о правах человека, когда человека уже убили. Его нет, понимаешь? Нет Homo sapiens. Есть Человек воюющий. А у войны другая этика, другая мораль, другие законы. Война живет инстинктами. А инстинкт повелевает стрелять первым, потому что хочется выжить. Надо выжить.
Борьба с отдельными видами вооружений, в частности, с противопехотными минами - смехотворна. Какая разница, как убивать? Миной, стало быть, негуманно. А реактивным снарядом - пожалуйста. Реактивный снаряд, видимо, вполне соблюдает права разнесенного им в клочья человека.
Воевать милосердно в наше время нельзя. Война - это массовое переступление, перешагивание через запреты, в результате чего погибают все - победители и побежденные, живые и мертвые… мир вроде бы не воюющий и мир воюющий живут по одним и тем же законам. Война - сконцентрированное выражение мира, его правил и его инстинктов. Война, Мартин (надеюсь, ты не будешь чрезмерно шокирован), даже чище, потому что все человеческие пороки и достоинства в ней обнажены, неприкрыты. Мир невоюющий точно так же убивает, но только другими средствами. Мир невоюющий прикрывает свои убийства им самим выдуманной моралью и пропагандой. Мир невоюющий постоянно находится в состоянии войны, потому что им… правит беспринципная выгода и основанная на ней политика. Поэтому мир невоюющий беспрестанно подталкивает к кровопролитию невинных и неразумных сих.
Вывод, Мартин, прост… Все мы живем уже в постчеловеческую эру" (с. 132-133).
Бершин прав. Мы действительно живем в постчеловеческую (в смысле: постгуманистическую) эпоху. Сейчас, когда я пишу эти строки, американские бомбы и ракеты падают на Багдад и другие иракские города. "Высокоточное" оружие высокоточно попадает в роддом Красного Полумесяца. США нуждаются в нефтяных запасах Ирака - вторых (а по другим сведениям первых) по величине среди разведанных. Неолиберальное "лейбористское" правительство Великобритании выступает в качестве "преданной собачки" Буша, поскольку рассчитывает получить назад имущество "Ирак петролеум компани", национализированное в первой половине 70-х гг. баасистским правительством. А те страны "цивилизованного Запада", которые не поддерживают США, не поддерживают их, как нетрудно догадаться, только потому, что в Ираке им - в отличие от Югославии - "ничего не обломится", а Франция, наоборот, потеряет все, что имеет.
Совершенно очевидно, что субкоманданте Маркос прав. Идет мировая война, в ходе которой мировой капитал во главе с американскими компаниями принудительно "глобализирует" планету, то есть выравнивает ее под нужды транснациональных корпораций: устраивает войны, провоцирует конфликты, организует голод, сеет ксенофобию и неофашизм под либеральными лозунгами - для того, чтобы произвести на всей планете разрушение, уничтожить национальное и культурное своеобразие на Земле, уничтожить голодом и войной как можно больше людей. Затем на разрушенных войнами и кризисами территориях ТНК начинают выстраивать "новый мир" - по своим правилам, под единый стандарт, с тем чтобы заставить всех работать за гроши на ТНК, чтобы весь мир был унифицирован, укрощен, примитивизирован и подчинен задаче приносить прибыль ТНК. Эту стратегию Маркос называет "разрушение/обезлюживание" и "восстановление/реорганизация", а "IV Мировую войну" - войной неолиберализма против всего человечества, его культурных, интеллектуальных, творческих, духовных достижений. Национально-культурное своеобразие, пишет Маркос, мешает извлечению максимальных прибылей, поэтому неолиберализм уничтожает национальный суверенитет и национальные культуры, заменяя их властью межнационального капитала и единой псевдокультурой - масскультом (см. его "Четвертую мировую войну" в книге "Другая революция"). Сначала была разрушена и захвачена западным капиталом Югославия (о предательской роли в этом процессе югославских "средних слоев", то есть мелкой буржуазии, см. статью аргентинского марксиста Нестора Мигеля Гороховского "Классовая структура Сербии, война за умы и империалистическое проникновение": http://www.left.ru/2001/9/gorojovsky22.html). Затем был разрушен и начал осваиваться Советский Союз, и вновь "средние слои" - интеллектуалы и бюрократия - сыграли в этом процессе самую отвратительную, преступную роль. Затем был разрушен, обезлюжен, выровнен и реорганизован Афганистан - и на место талибов, худо-бедно боровшихся с производством наркотиков, пришел Исламский фронт (срочно переименованный ради приличия в "Северный альянс") - крупнейший производитель опия-сырца в мире. Теперь гедонистический "цивилизованный Запад" не будет, наконец, испытывать перебоев с героином. Ради этого американское правительство даже организовало всепланетный поджог Рейхстага - террористический акт 11 сентября 2001 г. - после книги Тьерри Мейссана, неопровержимо доказавшего, что 11 сентября было спланировано и осуществлено американскими спецслужбами, двух мнений на этот счет быть просто не может. (См.: Мейссан Т. 11 сентября 2001 года. Чудовищная махинация. М., 2002).
Следующая страна, подвергающаяся разрушению/обезлюживанию с последующими восстановлением/реорганизацией - это Ирак. "Кровь не дороже нефти, а нефть нужна позарез".
Маленькое Приднестровье было всего лишь пробным камнем, опытным полигоном, на котором отрабатывались приемы будущей глобальной войны - войны сегодняшней постчеловеческой эпохи.

 

 

 

СЕКС - ПАРОЛЬ БУРЖУЕВ

Несомненно, стоило нашему народу пройти сквозь все испытания и искушения контрреволюции, то есть реставрации капитализма, чтобы понять, что сакраментальная фраза культурного партруководства о том, что «в нашей стране секса нет», таки имела не только комический смысл, но была культурно оправдана и укоренена в общественном сознании и бытии советских людей. Но не самого секса - в смысле соответствующего этому английскому слэнговому словечку вида общения полов - а понятия «секс», отдельного от целого комплекса других понятий, связанных с интимными отношениями полов, действительно в нашей стране не было и быть не могло. Словечко «секс» наделено концептуально буржуазным содержанием - оно означает не только и не столько сам половой акт, сколько целую стратегию, принцип половых отношений, распространенных в буржуазном обществе. Не случайно же в этих буржуазных обществах, в которых секса всегда хватало, родилось и другое словосочетание - «заниматься любовью»: оно как раз отразило тенденцию овеществления и примитивизации того комплекса чувств, размышлений, вербального и тактильного общения, который прежде назывался словом «любовь». Прагматизм, который философы обычно называют американским, закрался и в эту сферу. Еще один вид деловых отношений: «давай-ка займемся любовью, детка». Точнее перевод известного словосочетания «to make love» звучит даже не как «заниматься любовью», а «делать любовь», то есть здесь более подчеркивается низменный аспект собственно физического, почти в данном случае механического действия: на смену «make money», ставшего разговорно-общим местом слэнга делового мира США 1920-х гг., в наше время приходит «make love».

Но не будем впадать в проповедничество чистых платонических отношений полов - не о том мы речь завели. «Делать любовь» не столько для нас конкретное понятие, с которым уже не могут не ассоциироваться определенные мысли и чувства современного человека, сколько типичный штамп буржуазного общества на его общественном сознании: диктат и формат жизненных условий, в которых существуют большинство буржуев и их слуг. Безусловно, можно бесконечно осуждать буржуазное общество за то, что оно секуляризировало и вульгаризировало культуру любви, но нам - как пострадавшей и оторопевшей с непривычки стороне - более сейчас важно определить политико-психологические истоки и цели тенденции «make love»: что ожидает нас, глядящих на бесстыжие рекламы, изо дню в день смотрящих эротизированные мелодрамы Голливуда?

Секс как метафора эксплуатации

Телевизионщики оправдывают голытьбу своих эфиров магическим и мифическим заклинанием «рейтинг»: голенькое привлекает внимание, оно, словно язык «эсперанто», понятно всем возрастам, покорным ТВ. Попытки осуществить, реализовать  «подсознательные» (словечко, тоже свойственное буржуйской демагогии) чаяния зрительской аудитории и раздеть даже ведущих новостей уже имели место на канале М1 - «Голая правда» имеется в виду. Ну-с, что же дальше? Общество, которому в диковинку прежде бывший для него запретным «секс», ныне готово приправлять им любое блюдо, но что же это такое - «секс», на что так многозначительно возводят глаза шоу-бизнесмены и редактора желтой прессы типа «МК»? Секс - это не само зрелище, секс - это ожидание определенного переживания, очень четко ограниченного и специфичного, то есть сие ожидание сформировано как условный рефлекс (хотя зиждется все это переживание на безусловном типе реакции, тем не менее, опосредущим звеном здесь все же служит зрительское воображение, а оно весьма культурно укоренено и в общем относится не к натуральным, а к культурным психическим феноменам). Видеть то, что скрывает одежда, но не видеть того, что скрывает кожа субъекта, демонстрирующего свое тело: вот определение такого ожидания переживания. Секс - это товар, это отчужденная вещица, которую делающий себя на время демонстрации объектом субъект, бахвалясь словно какой ювелирной безделушкой, показывает всему миру: вон, мол, что у меня есть, завидуйте.

Таким образом, секс есть отчуждение и овеществление тела, превращение его в визуальный товар, в часть entertainment?а: сигареты, мотоциклы, бюсты, мышцы, «треугольнички»... Что происходит при этом с субъектом, выставляющим себя напоказ? Он в полной мере включается в непрерывное преобразование сознания, осуществляемое над ним буржуазным обществом, он становится инструментом и объектом приложения законов этого общества.. Проще всего в условиях нынешней информатизации общества не производить в поте лица своего отчужденный товар и получать за него деньги, а, «не отходя от кассы», получать эти деньги за простейшее, не требующее квалификации и обучения действие с тем имуществом, что дано тебе от бога - за раздевание. Впрочем, здесь тоже появляются институты и посредники, способствующие улучшению производства такого типа развлечений. Но что толкает субъекта (жаль, слово мужского рода) терпеть такое заведомое насилие над личностью своей? Что ж, ответ не нов - принцип наживы, денежность буржуазного общества, в котором все, что покупают, продается. К тому же, словечко «секс», обозначая комплекс действий, фокусирует внимание не только зрителя, но и действующее лицо на том, чего именно он добивается от партнера - на удовольствии. Зритель получает визуальное удовольствие, действующее лицо - физическое. Отсюда возникает неизбежная трансформация мотивов, побуждающих в конечном счете половое действие, своеобразный сдвиг мотива на цель - фокус внимания партнеров сужается до той точки их соприкосновения, которая является источником удовольствия. Принцип эксплуатации налицо. Субъект-субъектные отношения сводятся к механике, к деловым отношениям, конечно, требующим определенного взаимоуважения партнеров, но целью этого «сотрудничества» остается некая отдельная сущность, некий отчужденный промежуток между людьми (который, кстати, и является сначала необходимым физическим отличием и предметом натурального интереса, а в дальнейшем источником удовольствия, на котором сужается внимание сторон) - секс. И далее речь не идет о каком-то взаимопознании, взаимопроникновении и расширении субъективного телесного и ментального пространства, а только о некоем коэффициенте полезного действия, о результате: «у меня с ним был хороший секс», «а какой он в постели?».

Буржуй утверждает, что его миропорядок есть всего лишь следование естественным человеческим желаниям, возведенное на уровень политики. Но контролируемы ли желания людские? Вот наш вопрос буржую. И опять же: какие из желаний выбирает он для воспроизводства и удовлетворения? Мы видим, как за десятилетие падения в пропасть капитализма изменились нравы населения бывшего Союза - поворот культуры общества сделан явно не в сторону формирования в поколениях сложных и высоких ценностей и соответствующих им субъективных мотивов, желаний, целей. Значит, тот самый секс, которого у нас не было, отсутствовал как доминанта общественного сознания в социалистическом обществе не случайно? Ведь, используя секс в своих целях, буржуй добивается прибыли, то есть укрепляет свою денежную власть и власть над общественным сознанием. Получается замкнутый круг: однажды позволив себе отведать низменного зрелища, мы позволяем буржую оформлять нашу действительность (в буквальном смысле -  я имею в виду уличные и телевизионные рекламы) в соответствии с этой низменной потребностью, то есть усиливать, стимулировать ее в обществе.

Сексуальная революция на службе у реставрации

Если вспомнить сексуальную революцию Запада, то, несомненно, она играла в начале прогрессивную и антибуржуазную роль, эпатировала правящий класс. Но эта революция, целиком оставшаяся на культурной территории буржуазного общества, вскоре им была переварена и поставлена на службу капиталу. Капитал стал сексуален, секс стал паролем «респекта» - отсюда популярность у буржуазии журнала «Плэйбой» и дальнейшее использование секса как орудия борьбы с социалистическими обществами. Итак, в список требований к тоталитарной власти «холодными противниками», конечно же, был внесен секс. Нынче мы расхлебываем в изобилии результаты прорыва буржуазной культуры и очень явственно ощущаем диктат буржуазного общественного сознания на нашей территории. Но в период адаптации к буржуазным ценностям и культурным нормам в контрреволюционной России наблюдался даже некоторый взрыв, прорыв секса в сугубо культурные сферы общественного сознания. Речь идет о новомодных художниках Бренере и Кулике, которые своей брутальной голытьбой намеревались эпатировать новобуржуазное общество и приравняться тем самым чуть ли не к авангарду революционной эпохи начала ХХ века. Однако их эпатаж был не чем иным как кризисной, острейшей формой принятия буржуазных норм, местной адаптацией к уже и так весьма незастенчивым опытам западного буржуазного общества, то есть - «белым флагом» постсоветской культуры, сорвавшейся в пропасть наготы, на краю которой ее еще как-то прежде удерживал «официоз».

Язык тела - язык подчинения природной собственности глобальному запросу общества потребления на столь любимую им естественность, свежатинку. Прогрессивная молодежь с экранов ТВ непрерывно колышет заново открытыми им контрреволюцией своими  телесами на нонстоповой дискотеке (кто-нибудь сбегает за Клинским «и-и-и опять сначала»: пока земля, на которой они пока прописаны, распродается, пока вражеская армия стягивается у сузившихся границ страны, занимает удобные для отстрела патриотов точки и проникает в каждый дом на лицензионных кассетах - не бойся, эта дискотека не кончится никогда, танцуй до упаду, разнеживай в галогеновом свете данное тебе природой добро. Просвечивающие божественные знаки, призванные возбуждать, используются буржуем в целях соблазнения целомудренных постсоветских граждан. И правда, чего тут бояться: нас воздерживали от общения на этом языке, так давайте теперь «наговоримся» всласть. Тенденция использования в рекламах любых товаров «телесного эсперанто» нарастает. Угрюмо-похотливые взгляды див с обложек глянцевого чтива воспринимаются юной порослью, как откровение мечты. Все это не может быть не унизительно для уроженцев Союза, помнящих вовсе иные культурные стандарты, но их «отстойные» суждения только разжигают аппетит.

Остановить наступление буржуев на этом фронте можно только сатирой и юмором, доведением линии буржуазной псевдоцензуры до абсурда. К чему мне и хочется призвать с этой высокой трибуны не офигевших от нахлынувшей обнаженки товарищей. Пример воздержанности суждений и интересов, демонстрация вербальной самоцензуры сегодня воистину могут сделать очень многое. Отхлещем советским матросским ремнём со звездатой пряжкой поджаренные до хрустящего цвета в соляриях выхоленные ягодицы буржуйских блудниц!

Антон ВОТРЕЧЕВ

http://www.duel.ru/200417/?17_10_1

 

 

Между Западом и Востоком


Ю. Крупнов

Сегодня в Москве поперек Рублевского шоссе упало большое дерево. Движение остановилось. Встала и кавалькада очень важных машин с мигалками. Они сначала строго зыркали огнями, гудели, затем сдались и замолчали. Всегда полезно вовремя остановиться. И задать себе вопрос: туда ли мы едем, тот ли мы взяли курс. Пятнадцать лет так называемых «либеральных» реформ, направленных на построение рынка и демократии в России, имеют огромное историческое значение. Эти годы однозначно и блестяще показали, что никакого созидательного содержания эта официально принятая ещё при Горбачёве идеология не несёт и не имеет. Курс на Запад с очевидностью для каждого честного человека завёл страну в тупик. Почему так случилось? Потому что действия социальной элиты в Российской Федерации строились и продолжают строиться так, как будто России не существует, как будто Россия это не Россия, а Запад или Восток. Известный историк С.М. Соловьёв, отец философа Владимира Соловьёва, писал в 1867 году: «Восточный вопрос появился с тех пор, как европейский человек осознал различие между Европою и Азиею, между европейским и азиатским духом». Отмечено верно. Проблема же состоит в том, являемся ли мы европейцами. Для европейцев мы устойчиво воспринимаемся в качестве «Востока». В советское время это был «Красный Восток». Теперь просто «Восток». Впрочем, что спрашивать с Европы? «Европа в отношении России всегда была столь же невежественна, как и неблагодарна» (А.С. Пушкин). А вот для Азии, собственно Востока, мы, наоборот, воспринимаемся европейцами, теми «белыми людьми», за которыми тянется история колонизации и эксплуатации Востока-Азии. Так всегда было, так всегда и будет. Смотрятся друг в друга Европа и Азия, Запад и Восток. То любуются, то ненавидят. Время от времени выводят формулы типа «Запад есть Запад, Восток есть Восток». Но простая невоенная детская тайна состоит в том, что Россия тут совершенно ни при чём. Россия ни тут, ни там. Россия - не Запад, не Восток. Запад и Восток сегодня – два символа, которые обозначают то, чего для России нет и больше не будет. Китай всё больше толкают на место последнего оплота коммунизма, и если раньше Востоком называли СССР и мировую систему социализма, то сегодня всё чаще - Азию, по-ассирийски Восток Запад – всё больше превращается в тоталитарную систему захвата глобальных ресурсов Россия не нужна ни Западу, ни Востоку. Её не ждут ни там, ни там. Для Запада и Востока Россия – между. И это означает, что Запад и Восток с разных сторон сдавят и перетрут нас, вычеркнут из истории. Россию можно сохранить и спасти только в том случае, если мы перестанем её всё время куда-нибудь интегрировать и ставить между Востоком и Западом. Нам следует возвратить Россию в её собственное всемирно-историческое и цивилизационное пространство. Но пока страну пятнадцать лет тащат и тащат в «развитый мир». И если интегрироваться в Восток (исключая Израиль) у нашей «элиты» даже и мыслей нет, то вот с Западом всё обстоит прямо наоборот. «На Запад, в Европу, в мировую развитую цивилизацию!» - вот открытый лозунг последних пятнадцати лет. Удивляться тут нечему. Ведь даже дети малые знают, что там, на Западе – цивилизация, культура, порядок, свобода, права человека, и просто лучше. Чего же туда не бежать? Не кто иной как высшее должностное лицо Российской Федерации, её президент В. Путин неоднократно высказывался в том смысле, что Россия, потихоньку двигаясь на Запад, сегодня становится всё более и более цивилизованной страной. Выступая 25 мая 2002 года вместе с президентом США Дж. Бушем-младшим перед студентами Санкт-Петербургского государственного университета В. Путин, в частности, заявил: «Мы в течение десятилетий добровольно создали вокруг собственной страны стену и добровольно жили в условиях изоляции. В условиях, когда наука, передовые технологии приобретают первостепенное значение с точки зрения развития государства, такое состояние стало абсолютно губительным для страны. И сегодня в сотрудничестве с Соединенными Штатами и в сфере безопасности (я имею в виду наше новое качество взаимоотношений с НАТО), и в сфере экономических связей мы вливаемся как бы в общую семью цивилизованных наций». Последние слова здесь не просто слова. Это формула, которая сознательно выбрана В. Путиным в качестве наиболее точной для описания происходящего сегодня. Точно те же слова - «Россия возвращается в семью цивилизованных наций» - употребил В. Путин 29 мая 2002 года в Риме в ходе совместной пресс-конференции с Генеральным секретарем НАТО Дж. Робертсоном и Председателем Совета министров Италии С. Берлускони после завершения так называемого Саммита Россия-НАТО. То же самое, точь-в-точь, он заявил 25 сентября 2003 года в Нью-Йорке на встрече с иерархами Русской православной церкви за границей (РПЦЗ): «Россия потихоньку возвращается в семью цивилизованных наций. Но думаю, что и для Русской православной церкви за границей это тоже имеет определенный смысл, потому что нет большего блага для церкви, чем служение родине». Сразу после встречи с иерархами В. Путин посетил нью-йоркскую пожарную академию. СМИ не сообщают, вернулись ли мы ещё немного в ту семью в ходе знакомства с пожарной академией. Но всякое возможно. 30 июня 2003 года Российская газета именно этой магической формулой дала подзаголовок к помпезной передовой статье «КОРОЛЕВСКИЙ ВИЗИТ»: «Владимир Путин вернул Россию в семью европейских народов» и пояснила: «Четыре дня, проведенных Владимиром Путиным в Великобритании по приглашению королевы Елизаветы II, приковывали к себе внимание практически всей мировой общественности. Оценки итогов этого визита нашего Президента в принципе единодушны. Британская пресса проводила параллели. Так, лондонская «Таймс» писала: «Александр II, который последним (теперь уже предпоследним) из российских глав государства был принят в Великобритании с королевскими почестями, покончил с феодальной системой в России, отменив крепостничество. Господин Путин кладет конец феодализму в ином смысле... Историческая аналогия заключается в том, что анархический феодализм, где власть опирается исключительно на богатство и военную силу, замещается более централизованным, управляемым на основе закона государством начала современной эпохи». Далее «Российская газета» сообщает, что британский премьер Тони Блэр, подводя итоги визита, отметил: «Курс, взятый Россией под руководством Путина, дает большие надежды не только для самой России, но и для всего мира». В заключение «Российская газета» с гордостью ссылается на английскую прессу, которая подчёркивает: «государственный визит российского лидера … приобрел огромное символическое звучание. Наполненный и торжественными королевскими церемониями, и насыщенными политическими консультациями, и переговорами по экономическим вопросам, визит продемонстрировал, что Россия окончательно вернулась в цивилизованную семью европейских народов. Как отмечают английские обозреватели, Россия, вышедшая из сложного периода поиска своего нового места в мире после крушения советской системы, обрела достойное положение уважаемой, ответственной и великой державы Европы. Этот новый статус России был подчеркнут торжественным приемом, оказанным ее Президенту главой Виндзорской династии - старейшего королевского дома Европы. А сама Елизавета II отметила «энергию и целеустремленность», с которой российский лидер следует курсом реформ. Она заверила, что Лондон «поддерживает усилия по созданию современного процветающего и динамичного» Российского государства. Великобритания «с удовольствием готова совместно решать многие международные вопросы на основе общих ценностей», сказала она». В. Путин - его еще нередко называют «немец в Кремле» - обозначает сегодня генеральное направление помыслов нашей элиты - на Запад, в Европу, в США, в «мировую цивилизацию». Так и хочется узнать: кто загоняет президента в семью нецивилизованных народов? Надо ли России возвращаться в эту самую семью цивилизованных народов? Нет. Не надо. Прежде всего, потому, что Россия - не блудная дочь. А также потому, что никакой семьи нет. Нам надо делать прямо противоположное – так действовать в мире, чтобы на Земле вместо разрушительной для народов и стран глобализации ещё только возникла «великая семья народов» - такое завещание оставил нам Александр Сергеевич Пушкин, когда писал про ставшего врагом поляка Адама Мицкевича: Он говорил о временах грядущих, Когда народы, распри позабыв, В великую семью соединятся. Пока же эта «семья цивилизованных наций» близка к тому, чтобы окончательно уничтожить Россию. Как? Завтра – полностью лишая суверенитета. Сегодня – скупая на корню. Очень доходчиво и без идеологии отобразила реальные действия Запада по отношению к России британская газета транснациональных финансовых кругов The Financial Times. Уже в заголовке статьи за 06 октября 2003 ясна суть дела «Распродажа России: олигархи избавляются от собственности: Нынешним летом наметилась тенденция распродажи российскими олигархами ключевых объектов собственности». Вот несколько фрагментов этого материала.

«Сделка, заключенная между двумя самыми могущественными российскими олигархами в прошлую среду в директорской ложе английского футбольного клуба «Chelsea», ознаменовала начало принципиально нового этапа в корпоративной истории России. Роман Абрамович согласился примерно за 2 млрд. долл. США продать Олегу Дерипаске половину своего 50-процентного пакета акций "Русского алюминия". Двумя днями позже г-н Абрамович завершил сделку по продаже конкурирующей компании «ЮКОС» своей нефтяной группы «Сибнефть». Эти сделки г-на Абрамовича усиливают наметившуюся нынешним летом тенденцию распродажи российскими олигархами ключевых объектов собственности. И впервые с 1917 года некоторые жемчужины корпоративной России предлагаются иностранным инвесторам. … «В предстоящие 3-5 лет все олигархи либо продадут свою собственность и уедут из России, либо преобразуют свои компании в совместные предприятия вроде «British Petroleum – ТНК», - заявляет глава московского инвестиционного банка «Ренессанс Капитал» Стефен Дженнингс (Stephen Jennings). - Большинство российских бизнесов может быть продано прямо сейчас, если за них предложат подходящую цену». … Нынешняя деловая активность объясняется высокими товарными ценами и ощущением, что Россия стала более политически стабильной. Но Россия вывесила объявление «Продается» также потому, что многие местные инвесторы консолидировали свой контроль над российской собственностью. Им больше нет нужды вытеснять из бизнеса иностранцев, поскольку они оказались победителями в первоначальных сражениях. Как владельцы россияне теперь имеют сильные побудительные мотивы к тому, чтобы привлекать в свой бизнес иностранцев и превращать в наличные свои выигрыши от великой драки под названием «приватизация». Архитектор российской приватизации Анатолий Чубайс, который сегодня возглавляет «ЕЭС России», говорит: "Первые 10 лет были периодом раздела того, что осталось после Советского Союза. Сегодня бизнес заключается в том, чтобы выявить спрос и создать структуры, которые способны его удовлетворить". Г-н Дженнингс, который в начале 1990-х годов в течение короткого времени консультировал российское правительство, да так и остался в Москве, считает, что у людей, которые поднялись на вершину российского бизнеса в прошедшем десятилетии, есть особые таланты: воровать, грабить, консолидировать награбленное. Однако они не обладают талантами, которые необходимы, чтобы управлять этими состояниями в соответствии с международными нормами качества. Что особенно важно, российские бизнесмены, кажется, стали думать скорее как акционеры, чем как гладиаторы - верить в то, что станут еще богаче, если привлекут в свой бизнес западных стратегических инвесторов с более высоким управленческим умением и более дешевым капиталом. Олигарх Михаил Фридман, чья финансово-промышленная группой «Альфа» является ключевым акционером «Тюменской нефтяной компании», признается: «Мы - не профессиональные менеджеры и должны освободить место профессионалам». Говоря о сделке с «British Petroleum», он отмечает: «Благодаря этому менеджмент будет поднят на первоклассный уровень. Это, по нашему мнению, позволит изменить отношение инвесторов. А если отношение к нам инвесторов поменяется, остающиеся у нас 50% акций станут приносить нам значительно большие доходы». … И вот теперь кажется, что настала очередь первой волны стратегических ресурсов, таких, как запасы нефти. Но до сих пор не ясно, насколько смена собственников приблизит момент, когда эти предприятия могут целиком принадлежать иностранцам. Полагают, что Кремль по-прежнему сомневается в целесообразности иностранных инвестиций в разработку энергоресурсов. «Я думаю, что для нашей политической элиты переход стратегических предприятий в иностранную собственность не является принципиальным вопросом, и всем понятно, что с иностранными компаниями вести дела легче, - говорит г-н Ходорковский. - Тем не менее, всякий раз по конкретным причинам, некоторые могут ставить вопросы в отношении защиты от иностранцев некоторых частей российского бизнеса». Пока что, однако, недовольство общественности направлено скорее на самих олигархов, нежели на иностранных инвесторов. А между тем усиливаются признаки беспрецедентного зарубежного интереса к российскому бизнесу. Инвестиционные банки снова направляют в страну своих менеджеров, которые были отозваны после финансового краха 1998 года. В прошлом месяце генеральные директоры трех крупных нефтяных компаний мирового уровня присутствовали на американо-российском энергетическом саммите в Санкт-Петербурге. В прошлую пятницу генеральный директор компании «ExxonMobil» Ли Раймонд (Lee Raymond) сидел рядом с г-ном Ходорковским на заседании Всемирного экономического форума в Москве. Представляется, что если другие российские олигархи вслед за г-ном Абрамовичем станут распродавать свою собственность и инвестировать деньги за рубежом, приток иностранных инвестиций в Россию возрастет.

Или вот ещё одно одно из тысячи конкретных сообщений про то же самое.

Давид Якобашвили пока не продает "Вимм-Билль-Данн" Акционеры компании "Вимм-Билль-Данн" вчера опровергли слухи о том, что они ведут переговоры о продаже акций "ВБД" французской группе Danon. На прошлой неделе The Financial Times, ссылаясь на достоверные источники, сообщила, что ей стало известно о покупке контрольного пакета одного из ведущих российских производителей молочной и соковой продукции до конца текущего октября. … По словам г-на Якобашвили, сейчас основные акционеры только "обмениваются мнениями" с различными компаниями, включая Danone, о возможности продажи акций. "Если мы вступим или решим вступить в официальные переговоры, то мы должны будем об этом уведомить комиссию по ценным бумагам США и выпустить официальный пресс-релиз", — говорит г-н Якобашвили. ADS компании торгуются на Нью-Йоркской фондовой бирже, где действуют строгие требования в отношении раскрытия информации. Г-н Якобашвили также добавил, что после официального начала переговоров сделка может быть завершена не ранее чем через пять-шесть месяцев, так как потенциальному покупателю необходимо проверить каждый актив приобретаемой компании, выяснить его статус, посмотреть оборудование на каждом заводе. А сейчас пустить представителей потенциального покупателя на свои предприятия "Вимм-Билль-Данн" не может, так как не оформлены документы об официальном начале переговоров. Иными словами, г-н Якобашвили попытался изобразить некий замкнутый круг, чтобы доказать невозможность осуществления сделки в этом году. Аналитики уже давно теряются в догадках о сроках этой сделки, полагая, что она может осуществиться в любой момент. Правда, аналитик компании "НИКойл" Яна Гаврилко отмечает, что это произойдет только после того, как капитализация компании превысит 1 млрд долларов…

Везде одно и то же: расширенная распродажа. Таким образом, сегодняшний курс является на деле реализацией простой схемы: приватизация – подготовка к продаже (приведение в надлежащий вид созданного в советское время) – продажа на Запад. Почти как: украл - выпил – в тюрьму. Другим реальным процессом является полное невоенное давление через геоэкономику. К примеру, Европейский союз (ЕС) как групповой член Всемирной торговой организации (ВТО) давит на Россию, требуя, чтобы она подняла внутренние цены на энергоносители до уровня мировых. В. Путин 9 октября 2003 года раздражённо (и с основанием) заявил: «Если мы резко перейдем на мировые цены внутри российской экономики, наша макроэкономическая стабильность рухнет. Мы обвалим российскую экономику. Евробюрократы этого не понимают и заранее ставят неприемлемые условия для вступления России в ВТО. Мне непонятно, зачем это делается. Такая позиция ЕС по отношению к России является несправедливой и нечестной». Цивилизованная Европа нашла возможность ответить на заявление первого официального лица Российской Федерации на уровне госпожи Аранчи Гонзалес - пресс-секретаря торгового комиссара ЕС Паскаля Лами. Аранча Гонзалес, одна из миллионов представителей «семьи цивилизованных наций», бесстрастно диагностировала: «Обострение риторики вполне понятно, поскольку переговоры по ВТО подошли к той стадии, когда России придется принимать жесткие политические решения». То есть эта мелкая чиновница по факту спокойно заявила о том, что всерьёз к словам Президента Российской Федерации относиться не следует. Это так, мол, – обострение. Самое страшное, что она, возможно, права. Ведь скоро выборы. Этот случай также наглядно показывает, что самая воинственная риторика из уст российских официальных лиц теперь уже не работает. То, что проиграно за последние три года и пятнадцать лет не вернёшь и не исправишь, хоть огрызайся, хоть нет. Полтора десятка лет сдачи всех позиций и общей капитуляции привели к тому, что мы мало кому сегодня интересны как Россия, а не как склад полезных и дешевых ресурсов. Благодаря нашей продажной или бездарной «элите» мы попали между молотом Запада и наковальней Востока. И Восток, и Запад на нас наступают. Давят каждый по-своему. Одни в образе наказания нечестивых варваров, другие в образе воспитания варваров нецивилизованных. Россия сегодня зажата между Западом и Востоком. С одной стороны Китай и неспокойный Юг. С другой стороны Европа и США – НАТО, Трансатлантика, Северная Атлантика. А с третьей - просто США. Причём, это всё происходит в условиях разгорающейся мировой войны - Пятой мировой войны. И, если мы не вырвемся из нынешнего межеумочного состояния, если не сделаем ставку исключительно на самих себя, то нас раздавят, проглотят и переварят. А куда прорываться? Я утверждаю – на наши Севера и на наш Дальний Восток, по курсу Норд-Ост.

http://www.contr-tv.ru/print/2004-04-29/zapad

 

ТЁМНАЯ СТОРОНА АМЕРИКИ

 

Положение этой страницы на сайте: начало > "культура" Запада  

 

страна люди 11 сентября 2001 интервенции развал СССР США и Россия фотогалереи
  "культура" Запада библиотека ссылки карта сайта гостевая книга

 

Начало сайта