|
РУССКАЯ ДЕМОКРАТИЯ Ю.И. МУХИН
(продолжение. Начало см.
здесь) В каждой общине это происходило по-разному, но
принцип был один: мир не требовал от человека заплатить налог, если
не предоставлял ему землю, чтобы этот налог заработать. Чаще всего
каждый сорт пахотной земли делился в соответствии с числом
налогоплательщиков. Это был надел. Очевидно, что один надел мог
состоять из полосок земли разного сорта в количестве до 15. Кроме
того, полоски располагались на трех полях: яровом, озимом и пару.
(Над этим потешались мудраки сначала в Петербурге, а потом в Москве
и Ленинграде, но надо понимать, что прежде всего неразумность такого
деления понимали и сами крестьяне, но справедливость была для них
выше этой нецелесообразности.) Наделы распределялись между семьями, но не
поровну, а по "силе" каждой семьи, то есть в зависимости от того,
сколько она имела рабочих рук для обработки земли. Скажем, в семье
было четыре лица мужского пола: отец и три малолетних сына.
Формально она имела право на четыре надела или надел четырехкратной
величины. Но община могла выделить им всего лишь два, так как
фактически в этой семье некому было обрабатывать землю, а
следовательно, была мала вероятность, что семья способна внести в
общинную кассу свою часть податей. А другая семья, в которой из
мужчин только отец, но три взрослые незамужние дочери, могла
получить не один, а три надела. В промежутках от переписи до переписи состав
семей мог меняться: мальчики взрослели, дочери выходили замуж,
старики умирали. Община ежегодно оперативно реагировала на эти
изменения. У ослабевших семей наделы изымались и передавались тем
семьям, которые входили в силу. Никаких условий получавшим землю не
ставилось, разве что заплатить предыдущему владельцу за улучшения,
скажем, за новую изгородь. Свято исповедовался принцип: землей
владеет только тот, кто ее обрабатывает. В некоторых губерниях велся более точный учет
силы семьи: мальчик в возрасте 10 лет получал право на 0,25 надела,
12 лет - 0,5 надела, 14 лет - 0,75 надела, мужчина с 20 до 55 лет
мог получить до двух наделов, но с 55 лет - всего 0,5 надела, а
после 60 лет крестьянин освобождался и от земли, и от подати. Очень
редко, но бывало, что общины делили землю по едокам, то есть
пропорционально составу семьи. В других общинах для уменьшения числа полосок
земли, приходящихся на один над ел, тщательно определяли прибыль,
которую может дать одному работнику земля того или иного качества.
Пропорционально этой прибыли отмерялась длина шестов, которыми
мерили землю разного сорта, то есть в одном наделе земля была
похуже, но ее было больше, а в другом получше, но меньше. Кому какой
надел отдать, решал жребий, вообще в России он применялся
практически в любом случае, когда надо было что-то делить. Многие русские исследователи, жившие на селе в
прошлом веке, предсказывали развитие общины в направлении
коллективного хозяйства, но, конечно, не в такой бюрократизированной
форме, как колхозы в их окончательном виде. Действительно, во многих
общинах выделялись специальные поля, которые обрабатывались всем
миром. Собранный урожай иногда делился, но чаще шел на уплату
налогов, в помощь немощным, в общем на социальные цели. Иногда для
этого у помещика арендовалось поле или вся усадьба. Разумеется, никто в общине не мог продать свой
надел, правда, он мог сдать его в аренду. Но община могла продать
часть земли, она же могла и купить ее, пополнив свой земельный
запас. Покос также нередко проводился коллективно, хотя
в те годы и луга могли разделить на полоски, чтобы каждый сам себе
косил. Но некоторые общины разбивались на артели и делили луга по
числу артелей и людей в них. Затем артель дружно косила весь луг,
ставила и равняла стога по числу людей, а затем по жребию делила
готовое сено. Община обеспечивала каждому члену право на труд
без всяких "если". Хотел человек работать, - община предоставляла
ему для этого равные со всеми условия. Община была и органом
социального обеспечения. Обычно немощные старики доживали свой век у
детей, а дети-сироты взрослели у близких родственников. Но
случалось, когда и старики, и дети оставались одни. Чаще всего в
этом случае они "шли по миру", то есть жили в каждой семье общины по
очереди определенное время, скажем, неделю, а одевались на общинные
деньги. (Кстати, хотя это звучит цинично, но до отмены рекрутских
наборов особую ценность для общины представляли мальчики-сироты, за
их здоровьем, здоровьем будущих солдат, особенно следили.) Но были и другие способы. Старики могли получать
еду и корм для скота, собранные "по миру", а могли просто жить в
своей избе, и члены общины регулярно носили им готовую пищу.
И это не было подаянием: община обязана была содержать своих
немощных членов, и тот, кто принимал помощь, не унижался, чтобы ее
выпрашивать. Община собирала больше денег, чем требовалось
государству. Эти деньги шли на те же цели, которые и сейчас
преследует государство, увеличивая налоги. Община запасала хлеб,
строила школы и нанимала учителей, а если была сильна, то врачей или
фельдшеров. Фактически крестьянин тратил на налоги больше, чем
предусматривалось правительством, но эту разницу устанавливал он сам
и тратил ее тоже сам. Центральное правительство получало деньги за
то, что могло сделать только оно. Остальное оставалось в общине и в
руки бюрократии не попадало. Это важно отметить, чтобы понять
конечные цели борьбы бюрократии с общиной. Во всех русских общинах существовала система
взаимопомощи. Особенность ее состояла в том, что каждый, к кому
обращались за помощью, оказывал ее, но не от душевной щедрости, а
потому что обязан был помочь. Эта помощь (по-старому помочь)
делилась на три категории.
В первом случае каждый, кого приглашали помочь,
помогал, не рассчитывая на поощрение. Как правило, речь идет о
тяжелых случаях, когда член общины бедствовал из-за обстоятельств
неодолимой силы, скажем, наводнением снесен дом. Тогда те, кого он
просил, или вся община шли строить дом, и никто не вправе был ничего
за это требовать. Во втором случае член общины звал на помощь, если
затеял дело, которое стало ему не по силам: решил построить мельницу
или запахал столько земли, что не в состоянии убрать урожай, или
внезапно умер муж, а жена решила сама убрать урожай со своего надела
и не отказываться от него. В этом случае каждый, кого звали, был
обязан помочь, но хозяин должен был устроить ужин с выпивкой (отсюда
и все наши бутылки во взаиморасчетах). В третьем случае речь идет скорее не о помощи, а
о найме в условиях, когда патриархальные отношения не позволяли
отдать и принять деньги за работу. Скажем, кулак или помещик,
приглашая на уборку урожая, обязан оговорить, что будет в конце:
ужин с выпивкой или еще и танцы. Кого это не устраивало, тот мог не
идти. Системой взаимопомощи крестьяне обманывали Бога.
Дело в том, что в страду каждый день был дорог, а в воскресенье Бог
запрещал работать, нужно было отдыхать. Но ведь запрещал-то он
работать, а не помогать! Вот и помогали каждое воскресенье с июня по
сентябрь, теряя сознание к вечеру от усталости. Отметим разницу между русской крестьянской
общиной и ее пародийной копией - колхозом. Первое. Колхозы строились по марксистской догме,
согласно которой крестьянин должен стать пролетарием - наемным
рабочим: приходить на работу в 7 часов утра, добросовестно делать
то, что ему приказало начальство, и, получив за это деньги, уходить,
а дальше - хоть трава не расти. Эта догма сделала скотиной рабочего
в промышленности и крестьянина в сельском хозяйстве. Марксизм
базируется только на законах экономики, не учитывая, что людьми надо
еще и управлять, то есть задавать им, работникам, определенное
поведение. Русская крестьянская община, будучи более
коммунистической, чем мог мечтать сам Маркс, учитывала законы
поведения людей. Крестьянин, работая в общине, на наделе
принадлежавшей общине земли, получал за свой труд не зарплату от
начальника, а конечный результат своего труда в полном объеме и
натуральном виде. Второе. Община была суверенной, и никто не
вмешивался в ее дела. Колхоз - это предприятие, где властвует
бюрократия, это предпоследняя победа бюрократии в сельском
хозяйстве. (Последней победой станет развал колхозов.) В остальном идеи общины и колхоза совпадают, да и
не могут не совпадать, так как община шла к коллективному
труду, а колхозы строились на общинных принципах. Итак, подытожим изложенное, позволив себе
повторить сказанное (повторение - мать учения). Народ - это население страны и будущие поколения.
Государство - это население, законодательная и исполнительная
власти. Цель государства - защитить народ. Государство
защищает себя руками и жизнью населения. Команды населению по защите
народа дает законодательная власть, организует население на эту
защиту исполнительная власть. Первоначально демократия в России строилась по
следующей схеме. Царь - законодательная власть и глава
исполнительной власти - брал на себя обязанность дать населению
команды по защите народа и организовать население на исполнение этих
команд только в тех случаях, когда оно само себе таких команд дать
не могло: по защите народа от внешнего врага, уголовника (на всей
территории России); по защите интеллекта народа - подготовка научных
и инженерных кадров, проведение научных исследований; по
экономической защите - создание государственной промышленности; по
защите граждан России за рубежом. В остальных случаях население
России, объединенное в общины, команды по своей защите давало себе
само. Можно оспаривать целесообразность отдельных
элементов устройства России (крепостное право, монархия и т.д.). Но
нет причин утверждать, что российская идея управления была порочной
в отношении осуществления демократии (власти народа). Она была
абсолютно верной. Мало провозгласить власть народа, нужно дать
народу способы управлять. Население (крестьяне) не вмешивалось в вопросы
управления, если не могло их понять (управление армией, внешней
политикой и т.д.), и не избирало из своей среды депутатов, чтобы те
решали эти вопросы. А правительство не вмешивалось в те вопросы, в
которых оно было некомпетентно: управление общинами, их
экономические и социальные дела. При этом государственный аппарат
был минимален, а значит, и расходы на него, и налоговое бремя на
народ. Подавляющая масса военных и гражданских чиновников
действительно отвечала за нужное народу Дело, и налоговые расходы на
них были оправданы. Но в России уже созревали две силы, для которых
демократия в принципе неприемлема: буржуазия и аппаратная
бюрократия. Здесь автор правит марксизм, и хотя он сам не
любит ничего сложного, тем не менее считает, что Маркс сильно
упростил вопрос борьбы в обществе. Считать, что мы имеем только два
класса-антагониста: рабочих и капиталистов, недостаточно. Согласно
марксистской теории, бюрократия - порождение буржуазных отношений и
по пути движения к коммунизму она исчезнет. Но мы на примере истории
СССР убедились, что это далеко не так. Дело в том, что эти две силы
основываются на разных фундаментах: действия буржуазии подчиняются
законам экономики, а действия бюрократии - законам управления.
Объект грабежа у них один - народ, а способы разные: буржуазия
отнимает у труженика часть труда в виде прибавочной стоимости, а
бюрократия - в виде налога и взятки. Но дерут-то они шкуру с одного
барана. Они враги друг другу, конкуренты по объекту
грабежа, но могут стать на время союзниками, чтобы сломить
сопротивление тех, кого собираются грабить. Когда сопротивление
сломлено и начинается сам грабеж, они снова становятся врагами и,
как ни странно, могут стать союзниками народу (по принципу враг
моего врага - мой друг), уничтожая с его помощью конкурента. В этом
"классическом" треугольнике народ - буржуазия - бюрократия все
ненавидят друг друга, но все стараются использовать друг друга в
борьбе со своим врагом. Возьмем современную историю. Ельцин - вождь
бюрократии, во имя ее целей разваливший Советский Союз. При этом он
обещал сытую жизнь буржуазии, и она выступила как его верный
союзник, хотя по своей сути буржуазия интернациональна. Буржуазия
деньгами и боевиками поддержала Ельцина на баррикадах Белого дома и
позволила его бюрократии разместиться в креслах чиновников бывших
союзных ведомств. Но бюрократы очень быстро поняли, что налоги с
народа и выплачиваемые из них оклады обеспечивают весьма скромную
жизнь. Тогда они занялись поборами (взятки) с буржуазии. Та взвыла,
буржуазные партии и объединения даже оказались в оппозиции к
Ельцину. Однако как только Верховный Совет России начал
подготавливать вопрос об освобождении Ельцина от должности,
буржуазия снова не раздумывая бросилась ему на помощь, покупая
телевидение, демонстрантов, а затем и боевиков для расстрела
Верховного Совета. Буржуазия и бюрократия ненавидят друг друга, но
больше всего они ненавидят власть народа - демократию, понимая, что
они и демократия несовместимы. Вернемся к крестьянской общине, к миру. Крепнущая
буржуазия и формирующаяся среди чиновников аппаратная бюрократия,
не отвечающая непосредственно за защиту народа, начали боевые
действия против русского мира, и это естественно. Чем не устраивала община буржуазию? Буржуазии,
чтобы собирать с народа свою долю прибавочной стоимости, нужно
получить в собственность средства производства, а для крестьян это
земля. Следовательно, буржуазии требовалось, чтобы земля общин
поступила в продажу, но для этого нужно было уничтожить общины. А чем буржуазия не устраивала крестьян? Ведь
отбирал же у них прибавочную стоимость в виде податей царь, в
виде оброка помещик! Почему же нельзя буржуазии? Царь брал деньги
для защиты крестьян, и дворянин, по первоначальной идее, брал для
этого же. А буржуа, кулак или капиталист брал деньги лично для себя
и на защиту народа тратить их не собирался. Это грабеж в
чистом виде. С бюрократией вопрос обстоит сложнее. Дело в том,
что она плодится, жиреет, грабя народ, эксплуатируя идеи о его якобы
еще лучшей защите. Технически это делается так. Какие-нибудь
чиновники, отчаявшиеся сделать быструю карьеру и не слишком
обремененные обязанностями по действительной защите народа,
вытаскивают идею о какой-либо его дополнительной защите. Например, в
России бывает много пожаров, и убытки от них огромны. Мудраки
активно доказывают, что такой вопрос нельзя оставить без
государственного вмешательства, организуют кампанию и, расталкивая
друг друга, спешат показать свою мудрость и знание жизни. Царь или
правительство, не вникая в суть вопроса, в то же время искренне
хотят предотвратить народные убытки. Поэтому они на деньги казны,
деньги налогов нанимают чиновников и мудраков подготовить
соответствующий документ, затем утверждают этот документ и опять за
деньги народа нанимают новую бюрократию, чтобы она следила за
исполнением правил, заложенных в документе. При этом никто не
задумывается, что убытки от пожаров несет не казна, а люди, никто у
этих людей не спрашивает, нужны ли им эти правила, эти чиновники и
контролеры. У них забирают деньги и платят новому отряду аппаратной
бюрократии, утверждая при этом, что все делается для их же блага. Царю или другому законодателю необходимо
выработать собственное понимание вопроса, чтобы не попасться на
бюрократическую провокацию. Для этого надо понимать, что такое
бюрократия. Но кто это понимал и понимает? Правда, далеко не все
цари верили своей бюрократии, но ее коварству не могли ничего
противопоставить. Отвлечемся немного от вопросов, связанных с
общиной, и посмотрим, как действовала бюрократия в недрах самого
государственного аппарата. Легкость, с которой множится бюрократия,
особенно характерна для контролирующих организаций, умеющих еще в
момент создания завуалировать цель своей деятельности. Парадокс
заключается в том, что их бессмысленность для Дела ясна, но
начальник, использующий бюрократический механизм управления, не
может жить без контроля. Приведем пример. Николай I усмотрел различные
недостатки в составе чиновников, их продвижении по службе.
Кроме того, были очевидны различные злоупотребления, связанные с
назначениями и перемещениями чиновников в необъятной России,
присущие самому бюрократическому механизму. Строго говоря, царь
должен был потребовать от министров конечных результатов их работы,
не вмешиваясь в вопросы подбора кадров. Но он решил улучшить дело
по-другому: приказал разработать правила подбора кадров и учредил
контроль за точным выполнением этих правил. Для этого в 1846 году
был создан Инспекторский департамент, по поводу которого Николай I
писал: "Цель достигнута: порядок, отчетность заменила беспечность и
злоупотребления различного рода". Департамент быстро разросся и
вскоре уже бодро рапортовал царю: "Четырехлетний опыт доказал, что
высочайшая мысль принять в державную руку Вашу нить управления...
принесла пользу во многих отношениях: а) все, что не имело общности,
что исполнялось отдельно, пришло к возможному единству; б) Устав о
службе гражданской получил должную силу...; в) поступление на
службу, увольнение от оной, переход из одного ведомства в другое,
производство в чине... совершаются ныне на положительных началах
системы центрального управления в одинаковом общем порядке". О том, насколько "эффективным" оказался общий
порядок, департамент умалчивал: об убытках не рапортуют. Для честных
людей служба резко осложнилась, а мерзавцам, как и прежде, было
раздолье. Ведь департамент отвечал не за их отсутствие, а за
правильность прохождения заполнения бумаг. Так, заполняя графу об
источниках доходов, наглецы потешались: "Имение приобретено женою на
подарки, полученные в молодости от графа Бенкендорфа". И ничего,
проходило. Немудрено, что после смерти Николая I жалобы
потекли к его сыну. В 1857 году Александр II "соизволил повелеть
предоставить всем министрам и главным управляющим сообразить, какими
средствами можно было бы уменьшить и ограничить огромную переписку,
возникшую с учреждением означенного департамента". В то время еще не все виды деятельности в России
были централизованы, и на фоне делократических управлений частных
предприятий Инспекторский департамент выглядел особенно убого.
Поэтому царь согласился с тем, что департамент не нужен, и он был
упразднен. Но... бюрократический механизм остался. И сын Александра
II решает возродить это ведомство. Министры всполошились, министр
юстиции Н.В. Муравьев написал царю записку с просьбой задержать
опубликование указа, на что царь ответил: "Если бы я желал получить отрицательный ответ,
то, конечно, обратился бык министрам". (Царь невольно показал, что
он своих ближайших помощников не считает за порядочных людей и
верных слуг, без контроля со своей стороны их работы не
представляет.) Итак, в 1894г. департамент возник, как птица Феникс
из пепла, под названием "Инспекторский отдел", все началось сначала,
но в худшей форме. Даже близкие к царю люди писали: "У нас все
делается как-то случайно, не соображаясь ни с чем... Вообще произвол
министров был ничем не связан, но теперь впали в другую крайность...
Выходит, что теперь за все назначения дураков или мошенников, за
которые прежде отвечал министр или губернатор, будет нести
ответственность царь!". Стоны министров достигли ушей сына Александра III.
Приведем цитату из записки, в которой сравнивалась работа
Инспекторского департамента и Инспекторского отдела: "Но затруднения
того времени, как бы они не были велики, бледнеют перед теми
затруднениями, кои возникают ныне по случаю учреждения
Инспекторского отдела, и перед той перепиской, которая достигает уже
до пределов физической невозможности". Нерешительный Николай II хотя
и не ликвидировал, как дед, этот контролирующий орган, но все-таки
вынужден был его существенно ограничить. И заметьте, это бюрократическое гнездо
формировалось на глазах у царя и действовало в Петербурге, несмотря
на противодействие не простых люд ей, а министров! С простыми
людьми, с крестьянами, бюрократия вообще не церемонилась, и это было
одной из причин боязни крестьянина выйти не только из общины, но
даже из крепостной зависимости. Тесно связанный с крестьянами русский писатель
Лесков описывает массу подобных примеров; некоторые из них я приведу
в своем пересказе. Уже после освобождения крестьян в деревню
приезжает новый уездный начальник. Крестьяне собирают по двадцать
копеек ему на "подарок". Он с негодованием отвергает эти деньги,
заявляя, что он честный слуга государю и не будет брать с крестьян
поборов, но... будет требовать от крестьян строго исполнения всех
законов и указов государя. После этого он идет с обходом по домам.
Дело происходит зимой, печи топятся. Начальник открывает толстый том
правил и читает, что для предотвращения пожаров лежанки печей должны
накрываться пуховыми одеялами, ватными одеялами, войлоком... Солома
не указана, а лежанка печи крестьянина укрыта соломой. Это нарушение
закона, а закон предусматривает за это штраф 10 рублей. Начальник
требует уплатить этот штраф. Крестьяне падают на колени, молят не
разорять. Наконец начальник "смилостивился", положил в карман 3
рубля и пошел к следующему дому. Там уже знают об этом правиле, и
солома с лежанки сметена. Но начальник не унывает. Он обнаруживает,
что на чердаке нет бочки с водой на случай пожара, а в правилах
сказано, что за это нарушение полагается штраф 50 рублей. Крестьяне
пытаются объяснить ему, что на случай пожара в деревне создана
пожарная дружина, и по тревоге из каждого двора прибегут дружинники
с инструментами по расписанию: кто с топором, кто с багром, кто
выкатит насос, кто бочку с водой. А бочка с водой на чердаке - это
глупость. Ведь вода на чердаке замерзнет, какая польза будет от
глыбы льда в замерзшей бочке при пожаре? Начальник соглашается с
крестьянами, но что он может сделать: ведь не он писал эти правила.
Крестьяне его упрашивают, и он, наконец, соглашается взять с каждого
двора по 10 рублей и уехать. И крестьяне рады: какой добрый
начальник попался. Все очень просто: инструкция, написанная
мудраками в Петербурге, плюс умелое применение ее бюрократами на
местах, а в результате и те, и другие при деньгах, и те, и другие
под видом защиты народа его ловко ограбили. Но для этого нужно было
уничтожить общину, ведь в традиционной общине мир просто не дал бы
себя проверять, поскольку от него требовалось только подати платить
и рекрутов поставлять, а остальные дела общины никого не касались. Мир, конечно, уважал начальство. Например,
существовала традиция, по которой при посещении деревни начальником
одного ранга ему жарили специальную яичницу и подносили
стопку-другую водки, начальнику рангом повыше полагалась курица. Но
если община не считала себя виноватой перед государством (такой
виной, например, могло быть "мертвое тело человека, обнаруженное на
территории общины"), то она и не унижалась перед государственными
чиновниками, не позволяла им вмешиваться в свои дела. Русская демократия (со своими свободолюбием,
независимостью, непризнанием частной собственности как средства
грабежа других людей) мощным препятствием стояла на пути "шкурных"
интересов буржуазии и бюрократии. И устояла бы, если бы в династии
Романовых не проявились генные "капризы", а на престол не стали
приходить мудрак за мудраком. В прошедших столетиях остались Петр
Великий и даже Екатерина Великая, способные понять Дело
самостоятельно, которым помощники были нужны только для участия в
оценке обстановки и выработке решения, а не для подсказки решения в
целом. Не стало царей, ясно представлявших суть своих указов и их
эффективность при защите народа. Пришло время царей, за которых
решения вырабатывали сначала министры, царей - "плешивых щеголей,
врагов труда", а закончилась династия Романовых таким убожеством на
престоле, которое не гнушалось слушать советы подлого маньяка
Распутина. Цари предали мир, предали Россию, и крестьянская община
начала подвергаться одному удару объединенных сил буржуазии и
бюрократии за другим. Началом открытых боевых действий можно
считать, пожалуй, 1861 год, год реформ, год освобождения крестьян. Мудраки до сих пор радуются этому освобождению,
до сих пор ругают революционеров, убивших Александра II -
царя-освободителя. А чему, собственно, радоваться? До 1861 года
крестьяне обязаны были обработать поля помещика, которые, кстати,
были меньше по площади, чем после 1861 года. После реформы они уже
не обязаны были их обрабатывать. Так что же, эти поля остались
необработанными? Нет, они, как и раньше, обрабатывались. Может быть,
их обрабатывали негры или китайцы? Нет, все те же русские крестьяне.
Тогда от чего их освободили? Разве они работали на помещичьих
полях, потому что им было нечего делать? Может быть, они от работы
на помещика так разбогатели, что стали жить, как баре? Через три с лишним десятилетия после освобождения
крестьян энциклопедия Брокгауза и Ефрона дает такие "радостные"
цифры состояния русского народа, осчастливленного освобождением и
"свободным" трудом на помещика. В 1896 году Россия вывезла за
границу продукции сельского хозяйства на сумму 534 865 тысяч рублей.
Эти деньги были отняты у крестьян владельцами земли и податью,
отняты частной собственностью на землю, отняты бюрократией,
поскольку лишнего хлеба у русских крестьян не было. Сельских жителей
в России на это время было 109,8 миллиона, то есть в расчете на
одного сельского жителя вывозилось продукции на 4 рубля 87 копеек.
Средняя российская семья состояла из 6,6 человек, следовательно, на
одну семью приходится сумма 32 рубля 14 копеек. При крепостном праве
крестьянин на оброке должен был платить помещику не более 20 рублей.
Если считать, что хлеб, проданный для уплаты податей, остался в
России, то что крестьянин выиграл от освобождения? Раньше платил 20,
а теперь 321 А как он "роскошествовал" в своей избе! В Московской
губернии на один дом приходилось 8,4 человека. И 80 % таких семей
жили в домах 6-8 аршин и менее, то есть рубленных из бревен длиной
от 4,2 до 5,6 метра. А здоровье было какое крепкое! Из 1000
родившихся мальчиков до 10 лет доживали 490, а из 1000 девочек - аж
5301 В Англии и Швеции, куда Россия экспортировала хлеб, средняя
продолжительность жизни мужчин была 45,25 года, а женщин 50,0 лет, в
самой России мужчины в среднем жили 27,25 года, женщины 29,38 года. Александр II освободил крестьян от помещиков и
отдал в рабство владельцам земли. Но и бюрократия захотела получить
свою долю. Она начала энергично вмешиваться в дела общины, стараясь
подчинить все себе. Мы говорили, что общиной руководило собрание,
сходка, но между сходками текущими делами управлял староста -
исполнительная власть общины. В первую очередь русская демократия была заменена
западным парламентаризмом. Решение сходки стало считаться
действительным не только при единогласном голосовании, но и при
наличии двух третей голосов. В мир ворвался кулак, покупающий
голоса. Далее бюрократия взялась за старост, стремясь их
бюрократизировать, подчинить себе, а не миру. Старосты
сопротивлялись, их подкупали серебряными медалями и именными
кафтанами, со строптивыми поступали круто - только в год реформы и
только в Самарской губернии было сослано в Сибирь почти 70 сельских
старост, отказавшихся подчиняться волостным старшинам и сохранивших
верность мирским приговорам. И буржуазия, и бюрократия сняли намордники со
своих мудраков и спустили их с поводков. Те, начитавшись книг
западных ученых (написанных для условий Запада, причем для умных
людей), со всем старанием стали хаять общину, русских крестьян и
все, с этим связанное. (Нам это несложно представить, мы видели, что
получилось, когда Горбачев спустил с цепи своих мудраков.) Одни,
услышав, что в германской армии в рацион солдат вводится гороховая
колбаса, стали требовать от крестьян сеять и есть горох (как тут не
вспомнить Никиту Сергеевича с его кукурузой). Другие издевались над
общинными наделами и прочностью традиций. Третьи обзывали крестьян
пьяницами и лентяями. Кстати, о лени русского крестьянина. Те же
Брокгауз и Ефрон сообщают, что самые "смертные" месяцы в России, то
есть месяцы, когда смертность населения резко превышала
среднегодовую, - июль и август, месяцы страды, самой тяжелой
крестьянской работы. В это время надрывались и умирали на работе
слабые. Зато следующие месяцы, сентябрь и октябрь, по смертности
были самыми благополучными в году. Те русские интеллигенты, кто знал и понимал
народ, но не мог донести свои мысли до царя сквозь мудраческий
словесный понос, отчаивались: "Знаете, шибко я боюсь вашей
петербургской стряпни. Уж как вы, господа чиновники, да к тому же
петербуржцы, да еще вдобавок ученые, приметесь законодательствовать,
право, из этого может выйти чисто-начисто беда, да еще какая!
Знаете, мороз по коже дерет и меня, и Хомякова от одних опасений.
Много мы от вас боимся, но на деле вы будете страшнее и ужаснее.
Старайтесь сделать как можно неполно, недостаточно, дурно: право это
будет лучше" - писал более ста лет назад А. И. Кошелев, но его слова
подходят и к нашей сегодняшней жизни. Нисколько не поумнели мудраки. В книге уже приведено немало примеров, когда
мысль, казавшаяся правильной в столице, превращалась в шедевр
глупости там, где она должна была внедриться в жизнь. Однако идея
делократизма, к сожалению, понимается с трудом, а те, кто не
пытаются анализировать, а предпочитают верить, как правило, не видят
оснований верить в эту идею. Поэтому привести лишний пример - все
равно, что добавить масла в кашу. Лесков описывает такой случай. Он подсел
попутчиком в телегу к мужику, едущему в волость, и разговорился с
ним о его деле. Мужик рассказал, что мир собрал взятку и теперь он
везет ее в волость начальству. Цель взятки - добиться, чтобы волость
не отправляла в эту деревню коров голландской породы. Как бы этот
эпизод оценил городской мудрак? Он слышал, что корова дает молоко, и
знает, что крестьянские коровы дают молока мало, едва 700-1500
литров в год, причем слабой жирности, а голландская корова дает
5000-7000 литров в год. Одна голландская заменяет десять российских)
Но ведь одну держать выгоднее, чем десять, и по трудозатратам, и по
кормам. А тут крестьянам дают бесплатно голландских коров, царь
потратился, на деньги казны купил, чтобы улучшить породность
российского скота, а крестьяне деньги собирают и взятки дают, чтобы
им этих коров не давали! Как это понимать? Здесь нужно вспомнить, что Россия тех времен не
знала минеральных удобрений, ее поля не знали и чилийской селитры.
Советуя царю ввезти в Россию голландских коров, царские мудраки
должны были задать себе вопрос: как в России столетиями растят хлеб,
не удобряя поля? Мудраки не могли понять, что для крестьянина в
корове самое ценное не молоко и не мясо (это все сопутствующие
продукты), а навоз и только навоз, поскольку без навоза у него не
будет хлеба. И Россия имела свою породу крупного рогатого скота -
навозную. "Система ценностей" скота была совершенно иная. Никто не
кормил скотину зерном - это было глупо. В любой деревне главной
ценностью была не пашня, а угодья - луга и выпасы. Именно по ним
можно было определить, сколько скота способна содержать деревня. А
количеством скота определялись пашни и площадь под зерновые.
Считалось, что одна голова крупного скота (лошадь или корова) или
десять голов мелкого (свиньи, овцы) дают минимальное количество
навоза для выращивания хлеба "на одной десятине. Нет навоза - не
стоит и пахать. Навоз был главной ценностью, которую давал скот, а
молоко, мясо, шерсть - это уже сопутствующее. На заре российского государства Ярославом Мудрым
был написан судебник. В нем определялся штраф за уничтожение чужого
скота. По сумме штрафа можно определить, какое домашнее животное для
крестьян было особо ценным. (Кстати, в те времена на крестьянском
подворье жили и лебеди, и журавли в качестве домашней птицы.)
Оказывается, самый большой штраф налагался не за уничтожение
племенного жеребца или удойной коровы, а вола, поскольку он выполнял
функции лошади и давал много навоза. Молоко для крестьян не имело
большого значения, главным было зерно, хлеб. А вол и пахал, и
удобрял поле. И теперь уже не покажется удивительным, что такой же
штраф, как за вола (вдвое превышающий штраф за лошадь), брали за
уничтожение... кота: то, что вол "вырастил", кот обязан был охранять
от мышей. Коровы русской породы отличались тем, что им
годился любой корм: от болотной осоки до соломы с крыши избы
затянувшейся зимой. Этим они были ценны, а не молоком. А что мужику
делать с голландской коровой? Ведь ее нужно кормить клевером, нужно
кормить зерном, которого мужику и для своей семьи не всегда хватало.
Голландская корова на русских харчах сдохнет немедленно. А бюрократ
обвинит мужика, что тот уморил царский подарок из-за лени, и
накажет. Поэтому мужики и собрали взятку начальству, чтобы оно
всучило царский подарок какой-нибудь другой деревне. Это не очень сложно, и действия крестьян не
вызывают сомнений в целесообразности, но сколько обвинений в тупости
обрушили на их головы столичные мудраки, настраивая против крестьян
чиновников, не слишком вникающих в суть дела, но увлекающихся и
энергичных. Таких, например, как Петр Столыпин. Именно Столыпин бросил в лицо революционерам
известные слова: "Вам нужны великие потрясения, а нам нужна великая
Россия!". Красивые слова, но, наверное, ни один революционер не
сделал столько для великих потрясений, сколько сам Столыпин. И его
потянуло мудрачествовать, его потянуло реформировать сельское
хозяйство. Нахватавшись сведений о фермерских хозяйствах в США, о
том, как у них идут дела, Столыпин решил реорганизовать крестьянскую
общину России в общество единоличников-фермеров. Городскому жителю, причастному к какой-либо,
экономической деятельности, мысль Столыпина должна казаться
чрезвычайно привлекательной. Ситуация в России была такова. Согласно данным
словаря Брокгауза и Ефрона, в европейской части России площадь земли
во владении средней деревни составляла 8,6 квадратных верст, жило в
ней 167 душ обоего пола. При 6,6 человека на один дом в этой части
России средняя деревня состояла из 25 дворов. Пашня в европейской
части России занимала 26 % земельной площади, остальное - луга,
леса, неудобные земли. Следовательно, на один двор в этой средней
деревне приходилось около 9 десятин пашни, а всех земельных угодий
34,4 десятины (десятина примерно равна одному гектару). Площадь 8,6
квадратных верст можно представить как квадрат со стороной примерно
3 км. Но ведь чрезвычайно редко участок имел форму квадрата, а
деревня находилась в центре его. Следовательно, можно допустить, что
в средней российской деревне почти обязательно были поля, удаленные
от усадеб на 3 км. На эти поля надо было ехать, чтобы вспахать,
засеять, завезти навоз (примерно 40 тонн на десятину), вывезти снопы
с поля. Все это связано с расходами, неудобствами, требует уйму
рабочего времени (причем если до поля было больше 2-3 км, крестьяне
переставали возить навоз: это было невыгодно, на таких полях сажали
без удобрений и называли их запольными). Другое дело, если ферма, дом и подворье находятся
прямо на том поле, которое надо обработать. Ведь 9 десятин -
это квадратный участок со стороной 300 метров, следовательно, от
порога дома до любой крайней точки не более 300 метров - в десять
раз меньше, чем в деревне. Работа крестьянина по обработке поля
облегчается, может быть, в 3-5 раз1 Кроме того, столичные мудраки, как и нынешние,
упорно твердили, что крестьянин на земле, находящейся в его личной
собственности, будет лучше работать, будет больше эту землю беречь и
лелеять. Конечно, горожанин всегда найдет, что сказать крестьянину. Несмотря на такие очевидные преимущества, процесс
перековки русских крестьян в фермеры, даже с помощью энергичного
Столыпина с его льготными кредитами и прочим, шел очень туго: с 1861
года по 1914, то есть за 53 года, из общин в хутора удалось
переселить едва ли 14 % крестьян. Ну как тут не утверждать
городскому мудраку, что наши крестьяне чрезвычайно тупы и не
понимают своей выгоды? Он, городской, понимает, а они, сельские, -
нет1 Но давайте призовем на помощь фантазию и
представим, что мы те самые крестьяне, которые выселились из деревни
на свою личную ферму. Прежде всего прикинем, а какое расстояние
будет до нашего ближайшего соседа? На один двор, мы считали, в
европейской России приходилось 34,4 десятины общих земельных угодий,
это площадь квадратного участка со стороной почти 600 м. То есть, до
соседей в среднем 600 метров. А это значит, что до них не
докричишься, а идти к ним даже по хорошей дороге быстрым шагом
придется 6-8 минут, и без крайней нужды даже летом в сухую погоду к
соседу никто не пойдет. А зимой, весной, осенью? А пять месяцев
сугробы по пояс и три месяца непролазная грязь! Переселиться на
хутор - значит добровольно обречь себя на одиночную камеру в тобой
же построенной тюрьме! Архангельские мужики говорили, что Столыпин
потому не смог их выселить на хутора, что бабы воспротивились: им
там не с кем было бы сплетничать. Шутка-шуткой, но это такая
причина, которой и одной хватит, чтобы не выселяться из деревни. А как же американцы? У американских фермеров
несравненно легче работа из-за не сопоставимого с российским
климата. Несравненно лучше дороги. У них оставалось свободное время,
чтобы вечером проехать верхом 3-4 километра до салуна и там посидеть
с приятелями пару часиков за виски и картами. Но у русских это не принято и не потому, что они
не любят выпить, просто их рабочие дни были заполнены трудом
до самого вечера. Даже на молодежных посиделках девчата и парни были
заняты какой-нибудь монотонной, оставляющей свободной голову
работой, а не игрой в карты. В деревне, где дома стоят друг от друга в 20
метрах, хозяйка всегда найдет время забежать на часок к соседке и
посудачить с ней, излить душу, послушать сплетни, одновременно не
выпуская из поля зрения свой дом и двор, своих детей и свой скот. На
хуторе это невозможно. Но были и чисто экономические соображения. Дело в
том, что самые тяжелые, напряженные сельскохозяйственные работы
приходились на весну и июль-август. Зимой крестьяне стремились в
отхожий промысел, чтобы "с копейкам, заработанным на земле, добавить
копейки, заработанные извозом или на фабриках. Работы зимой было
мало, но она была, и если на хуторе жил только один мужчина, ему
было сложно бросить хозяйство и уйти на промысел. Другое дело в
деревне, там всегда оставались мужчины, которые могли завезти дрова,
сено не только себе, но и соседям. В деревне, теряя в
производительности труда из-за поездок к участкам и обратно,
выигрывали, получая добавочные доходы от промыслов, да и в целом для
России было выгоднее, чтобы ее жители работали круглый год.
Возникали и другие проблемы: как посылать детей в школу за 5 - 6
километров, кто окажет помощь в случае несчастья и т.д. Но главное, видимо, не в этом. У нас и сейчас, и
в те времена мудраки проповедовали идею частной собственности на
землю, не понимая, что для крестьянина земля сама по себе, как
товар, ценности не представляет. Ценность, товар - это урожай. А
земля - один из инструментов, при помощи которого получают урожай.
Доход крестьянина, его материальная заинтересованность заложены в
урожае, а чья земля, личная или государственная, не важно. Как не
важно для рабочего, кому принадлежит станок, на котором он точит
болты - ему, капиталисту или государству. Если он получает за болт
условно 10 рублей, его эта работа интересует, а если всего рубль, то
какой толк с того, что станок его личный? Чтобы понять это мудракам
типа Черниченко, надо самим поработать. Образ мысли русского, русская идея состоит в
следующем: лично тебе может принадлежать только то, что сделано
твоими руками. Землю ты не делал, ее создал Бог. Поэтому идея личной
собственности на землю для русских была крамольной. Да, за годы
пропаганды образовался слой русских с западным мышлением, понявших,
что хотя земля и Божье творенье, на ней можно неплохо нажиться,
понявших, что в землю можно вкладывать не только свой труд, но и
деньги. Такие русские были, но гражданская война 1918-1920 годов
показала, что их было меньшинство. Из недр русской крестьянской общины выходила и
развивалась демократия высшей пробы, настоящая демократия. Но
бюрократия с буржуазией при царе и одна победившая бюрократия при
коммунистах основательно подрезали ей крылья.
Гражданские войны в России На эту тему столько всего написано, что много
писать не придется. Кроме того, неоправданно большое внимание
уделяют самому бунту, мятежу, а не собственно войне, стараясь
обосновать действия кучки бунтовщиков, а не солдат многомиллионных
армий. Кто-то точно подметил, а Маршак перевел, что
"Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут
иначе". В противном случае его зовут революцией. Действительно,
представим, что Великая Октябрьская социалистическая революция
потерпела неудачу, и к декабрю 1917 большевиков и левых эсеров
уничтожили. Какая-то другая сила восстановила российское
государство. Как писали бы об этом в учебниках истории при новой
власти? Наверное, так: "К октябрю 1917 года российские
радикальные газеты окончательно дискредитировали исполнительную
власть. Они убедили население, что эта власть не служит России и,
следовательно, ей нельзя подчиняться. К несчастью, Петроград был
перенасыщен госпиталями, к тому же в нем было расквартировано до 40
тысяч солдат запасных батальонов, которых готовили к отправке на
фронт. Но отправлявшие их на фронт офицеры и генералы, являясь
чиновниками исполнительной власти, как раз и были теми, кто, по
утверждениям газет, не служил России и которым в связи с этим нельзя
было подчиняться. (Если генерал служит России, то он поведет солдата
на защиту России, а если нет, то на убой.) Решение правительства
Керенского отправить солдат на фронт вызвало среди них открытый
мятеж и неповиновение. Но каждый солдат, решившись на открытое
неповиновение, понимал, что может быть расстрелян как уголовный
преступник. Единственным способом оправдать свои действия было
подчинение любому органу, взявшему на себя функции правительства и
одобряющему их действия. Таким органом оказался Съезд рабочих и
солдатских депутатов - некое политическое образование в тогдашнем
Петрограде. Заправлявшие в нем большевики и левые эсеры
благодаря своим энергичным лидерам не растерялись и объявили себя
высшей властью России, берущей под свою опеку и защиту мятежников.
Получив видимость законности своих действий, солдаты с небольшой
частью рабочих и при участии уголовных элементов Петрограда
арестовали правительство Керенского. Большевики и левые эсеры
неожиданно для себя оказались правителями России, хотя по существу
они были главарями мятежа в Петроградском гарнизоне, да и с тем не
справлялись. Не в силах, например, предотвратить грабежи винных
складов (первым начал грабеж приставленный к ним большевиками
караул), они вынуждены были просто уничтожить все спиртное в
городе...". И далее все в таком же роде. Люди, слабо понимающие, что такое власть, пишут,
что 25 октября 1917 года большевики взяли власть. Это неправильно.
Никакую власть взять нельзя, даже силой. Можно просто попасть на то
место, где обычно находится власть, руководящие органы страны, и
только. Ведь власть создается не тогда, когда кто-то пишет указы и
принимает законы, а тогда, когда люди начинают подчиняться этим
указам, исполнять эти законы. Большевики "брали" власть все три года
гражданской войны, да и потом, когда подавляли мятежи и восстания. И
брали эту власть не они, ее взяла воюющая под их командованием армия
русских крестьян (и дворян, кстати) численностью более 5 миллионов
человек. Сейчас принято не верить Ленину, хотя его
современники, даже политические противники, отмечали его
искренность. Большевистское правительство даже имело прозвище самого
простодушного правительства в мире. Так вот, Ленин утверждал, что в
октябре 17-го большевики власть не взяли, а подобрали, причем на
удивление прежде всего самим себе* .
*
В январе 1917 года, за месяц до Февральской революции и за 9 месяцев
до того, как он лично возглавил Россию после Октябрьской революции,
46-летний Ленин сказал в выступлении перед
молодыми
швейцарскими социалистами: "Мы, старики, может быть, не доживем до
решающих битв этой грядущей революции. Но я могу, думается мне,
высказать с большой уверенностью надежду, что молодежь, которая
работает так прекрасно в социалистическом движении Швейцарии и всего
мира, что она будет иметь счастье не только бороться, но и победить
в грядущей пролетарской революции".
Герберт Уэллс, человек достаточно близко видевший
руководителей большевиков, отмечает их наивное удивление по поводу
того, что в Англии не происходит революция. Причем больше всех
удивлялся Ленин. Ведь по теории Маркса социалистическая революция
первой должна была свершиться в наиболее индустриально развитой
стране, а в России в последнюю очередь. Когда революция произошла в
России, это еще можно было как-то объяснить обстоятельствами,
вызванными мировой войной. Но почему проходили годы, а она не
свершалась в Англии, Франции и т.д., вот в чем вопрос! Уэллс
отмечал, что тех большевиков, которые хоть как-то были знакомы с
учением Маркса, мучил вопрос: что они сделали в октябре 17-го? Как
это назвать? Возможно по этой причине, по словам Горького, даже
Ленин был не вполне уверен, что большевики смогут удержать власть.
Большевики попали в положение жениха, который,
приехав на свадьбу, вдруг понял, что он не на свою свадьбу попал. Но
к чести Ленина и его соратников, начав дело, нужное России, они
довели его до конца, поскольку видели, что больше некому это
сделать.
Уэллс это очень точно подметил и выразил фразой,
которая на 100 процентов отражает состояние России и в период
горбачевской перестройки, и во время ельнинских реформ: "У
правителей России не хватило ни ума, ни совести прекратить войну,
перестать разорять страну и захватывать самые лакомые куски, вызывая
у всех остальных опасное недовольство, пока не пробил их час. Они
правили и расточали, и грызлись между собой, и были так слепы, что
до самой последней минуты не видели надвигающейся катастрофы. И
затем, как я расскажу в следующих главах, пришли
коммунисты..."'("Россия во мгле", 1920). Коммунисты пришли и...
обуздали Россию. И Россия им подчинилась. Почему?
Ведь большевики были далеко не ангелами и
поступали с населением весьма круто. Бывший главный идеолог ЦК КПСС
Яковлев на одном из заседаний Конституционного суда России,
рассматривавшего дело КПСС, стремясь очернить организацию, которая
его содержала всю жизнь, привел строчку из постановления СНК, в
котором предписывалось взять из среды крестьян заложников и
расстрелять их. Яковлев не зачитал постановления в целом, а в нем
требовалось, чтобы крестьяне деревень, расположенных в 20 верстах
вдоль железной дороги, срочно очистили пути от снега. В противном
случае, действительно, Ленин предписывал взять заложников из тех
деревень, которые уклонятся от очистки, и расстрелять их, если пути
не будут расчищены. Петроград тогда голодал, нужно было срочно
доставить хлеб в город, а занесенные снегом пути не позволяли этого
сделать. Все понятно, но все-таки от таких приказов мороз по коже...
Последним ударом в гражданской войне Красная
Армия, состоявшая почти сплошь из крестьян, добила остатки белых под
командованием Врангеля. А ведь, пожалуй, никто не дал столько
привилегий крестьянам, сколько Врангель. Достаточно сказать, что в
армии Врангеля расстреливали офицера-добровольца за кусок взятой у
крестьянина колбасы. Тем не менее белые войска сидели в Крыму
голодные, тогда как крымские крестьяне на их глазах продавали
зерно в Турцию. И добили Врангеля крестьяне из Красной Армии,
крестьяне, которых большевики в это время жестоко давили
продразверсткой. Почему же российские крестьяне, которых большевики
и грабили, и расстреливали, шли в бой именно за власть большевиков?
Почему?
Только трусливый и подлый человек может
утверждать, что крестьяне шли воевать за большевиков только потому,
что в противном случае их бы расстреляли в ЧК. Кстати, они же охотно
утверждают, что и Советская Армия выиграла войну с Гитлером только
потому, что ее солдаты боялись, что Сталин прикажет их расстрелять.
Эта подлая версия (так как она превращает народ в трусливых
негодяев) распространяется органами формирования общественного
мнения.
Расстрел дезертира, как и любое другое наказание,
- это не месть. Государство не мстит, оно предупреждает. В "Песни о
вещем Олеге" есть слова "отметить неразумным хазарам", но это не
значит, что Киевская Русь мстила, Олег, возможно, мстил, но не Русь.
Русь предупреждала следующий "буйный набег" на свои села и нивы.
Наказание преступника - это предупреждение подобных преступлений.
Государственный аппарат, уклоняющийся от своей обязанности
наказывать, сам является преступником.
Надо понять следующее. Преступник нарушает
справедливость. Совершая преступления, он добивается какого-либо
преимущества для себя по сравнению с другими гражданами. При его
наказании справедливость восстанавливается: никто не должен
добиваться преимуществ иначе, чем признанным в обществе законным
путем.
Кем по своей сути является дезертир? Чем он
руководствуется в своих действиях? Он надеется, что сумеет спастись
от смерти в бою за счет других, которые в этом бою погибнут. Они
будут идти на смерть, а он в тылу будет насиловать их вдов.
Расстрелять дезертира перед строем - это не
только предупредить потенциальных дезертиров, но и как бы успокоить
солдат, не собирающихся дезертировать, солдат, собирающихся честно
исполнить свой долг: "Идите в бой спокойно. Убьют вас в бою или нет,
неизвестно. А с этим мерзавцем, как вы видите, уже все ясно. И с
другими будет то же".
Лет двести назад в армии еще были солдаты,
которых привели туда силой, которые ни под каким видом не хотели
воевать.
Например, в английский флот матросов набирали
насильственным образом: специальным командам разрешалось хватать на
улицах граждан и силой тащить на корабль. Но корабль - это
специфическое место боя, с него не сбежишь. Капитан, подведя
английский корабль к кораблю противника или взяв его на абордаж, не
оставлял матросам другого выхода - надо было сражаться. Или, скажем,
насильно рекрутированная пехота в армиях германских княжеств. Опять
специфика. До боя они жили достаточно обеспеченно, после боя грабили
побежденных, а к месту боя их вели под конвоем и в самом бою им
некуда было деться: на солдате была такая форма, что противник убьет
его, не раздумывая, доброволец он или нет. Фридрих II, имевший очень
сильную армию, тем не менее отправлял ее в сражение в окружении
гусар и предписывал ни в коем случае не проводить пехоту по лесным
дорогам, где гусары теряли над ней контроль и пехота могла
разбежаться.
Но способы ведения войны изменились; в войнах
более поздних периодов противоборствующие силы образуют фронты,
разграничивающиеся порою сплошной линией полевых укреплений, за
этими укреплениями они копили силы иногда в течение многих месяцев.
При этом использовать армию, состоящую из более или менее большого
количества людей, не знающих за что они должны умереть или не
желающих за это умирать, стало невозможно. В таких условиях
появлялись тысячи возможностей перебежать к противнику.
До присоединения к СССР прибалтийские государства
имели свои вооруженные силы - по одной дивизии. После присоединения
Литвы, Латвии, Эстонии эти дивизии вошли в состав Красной Армии и с
началом Великой Отечественной войны вместе с ней отступали. Но
использовать их в бою против немцев не удалось. Из эстонской
дивизии, занявшей позиции на фронте, сразу же перебежало к немцам
800 эстонцев. Эти дивизии пришлось с фронта снять, разоружить и
переформировать в строительные.
Воевать, имея армию солдат, которые не хотят
воевать, невозможно или очень и очень сложно. Но речь идет об армиях
единых государств и о войнах, которые ведут государства. А в
гражданской войне солдатам очень просто перейти на вражескую
сторону. Можно ли в этой ситуации собрать армию с помощью насилия?
Нет, это невозможно!
В Красную Армию крестьяне шли без желания,
повинуясь призыву, и в Белую Армию призыв также был в основном
насильственным. Однако победа красных говорит о том, что их
идеи соответствовали идеям народа, крестьяне - солдаты Красной Армии
понимали, за что они умирают, и были согласны с этим. Белые
оказались слабее, хотя имели огромное материальное преимущество
перед красными.
Действительно, под властью белых почти всегда
были хлебные области России. На протяжении всей войны и Москва, и
Петербург непрерывно голодали. Белые захватили весь золотой запас
царской России. Белым помогала Антанта и оружием, и живой силой. Тем
не менее они потерпели поражение. Почему? Ответ один: они не имели
идей, которые бы крестьяне считали для себя достойными борьбы.
Именно крестьяне, и вот почему. Во-первых, рабочих в России было
вообще мало; во-вторых, рабочие России - те же крестьяне, в лучшем
случае, рабочие в первом поколении; в-третьих, идеи белых были не
чужды и части рабочих (у Колчака в армии была дивизия, состоящая из
рабочих).
Можно ли считать, что идеи марксизма прочно
завладели умами крестьян - основы русского народа? По моему мнению,
эти идеи не имели для крестьян ровно никакого значения, они вообще
не имели представления о том, что такое марксизм. Наверное, они,
повторяя слова "диктатура пролетариата", "социализм", "коммунизм" и
т.д., смысла их себе не представляли. Все говорили эти слова, и они
тоже. Не упрекать же их за то, что они каждый день читают
"Отче наш" и не могут объяснить, что в этой молитве означают слова
"иже еси". Да что говорить о крестьянах тех времен, если в наше
время все эти Горбачевы, ельцины, Яковлевы, поповы, бурбулисы со
своей многомиллионной компанией мудраков, паразитировавшие всю свою
сознательную жизнь на марксизме, так и не поняли основ его
политэкономии?
Остается вопрос: за что конкретно воевали
крестьяне под руководством большевиков? За землю? Но землю им
предлагали и белые, да и земля в России - не такой уж большой
дефицит. Можно было не воевать, а уехать в Сибирь на пустующие
черноземы. Так за что? Ответ один: за извечную русскую демократию,
предстающую теперь в виде сельских советов. Не просто за землю, а за
землю, находящуюся в распоряжении только тех, кто ее обрабатывает.
Идеи марксизма в некоторой части полностью
совпали с русской идеей, и они победили в России вопреки другим
положениям Маркса, к немалому удивлению самих победителей.
Сразу после прихода к власти большевики своими
декретами полностью освободили крестьян от паразитов. Передав власть
сельским советам, они Декретом о земле освободили крестьян от власти
бюрократии (правда, очень ненадолго) и от буржуазии. Заметим, что
Декрет о земле был предложен левыми эсерами. Впоследствии Ленин
упрекал эсеров за несговорчивость при закрытии правых газет: "Мы
пошли вам на уступки, приняли "Декрет о земле", а вы не хотите
поддержать нас в этом вопросе".
Строго говоря, в те годы к власти должны были бы
прийти левые эсеры как чисто крестьянская партия. Но у них не было
лидера такого ума и мужества, как Ленин. Надо думать, что именно это
определило персональный состав правительства.
По русской идее правительство - это царь, а царь
- отец России, и семья понимает, что когда ей очень плохо, когда в
ней разлад, отец может и обязан применить крутые меры. И когда Ленин
приказывал расстреливать тех, кто не расчищает железнодорожные пути
от снега, крестьянин, задетый этим приказом, мог протестовать и
ругаться, но в душе он понимал, что отец, у которого часть семьи
умирает от голода, обязан любыми способами спасти ее. Ведь сегодня
он расстреливает (или грозит расстрелять) тех, кто не спасает от
смерти петербуржцев, но завтра он, возможно, такими же жестокими
мерами заставит петербуржцев спасать от смерти крестьян.
Когда по приказу большевиков продотряды выгребали
по деревням почти весь хлеб, довольных не было, но ограбленные
продразверсткой крестьяне в душе понимали: где еще отцу взять хлеб
для семьи, как не в семье? Да, это было и тяжело, и обидно, но Ленин
действовал так, что у народа не оставалось ни малейших сомнений, что
им движет исключительно забота о народе, и народ соглашался с
Лениным в целом, хотя, возможно, и был недоволен отдельными
действиями большевиков.
Народ признал Ленина отцом, признал за его
дворянами-большевиками право на власть и в трехлетней гражданской
войне отвоевал им это право.
Гражданская война 1918-1920 годов была войной за
справедливость для народа, за русскую национальную идею, за русскую
демократию. Народ победил, но не надолго, плодами победы
воспользовалась большевистская бюрократия.
Тем не менее в этой гражданской войне была
победа, народ сбросил иго паразитов одного рода, а бюрократию - не
смог. Винить за это большевиков нельзя, средств от бюрократии тогда
не было известно. Эта победа обнадеживает, поскольку в первой
гражданской войне народ потерпел полное поражение. Эта война
началась в сентябре 1773 года и закончилась к лету 1775 года. В
нашей истории она носит название крестьянской войны под
предводительством Е. Пугачева, в более ранней истории - пугачевского
бунта. Эту войну подготовил мудрак у власти, император Петр III.
Михаил Горбачев - его точная копия.
Петр III был сыном немецкого герцога и дочери
Петра I Анны Петровны, то есть внуком Петра Великого. Кстати, по
отцовской линии он был внуком самого сильного противника Петра I,
шведского короля Карла XII. В 1742 году императрица Елизавета
Петровна (его родная тетка) назначила его, 14-летнего юношу,
наследником российского престола. Последующие 18 лет жизни в России
не смогли сделать из него русского, он как был, так и остался
немецким герцогом, помешанным на "западной цивилизации",
восторженным поклонником военных талантов нещадно битого русскими
войсками прусского короля Фридриха II. Скорее всего, он страдал
инфантилизмом, то есть так и не расстался с детскими представлениями
о жизни. Став в 1761 году императором, он принялся мудрачествовать
на западный манер и за год успел многое.
Мы уже писали, что, согласно русскому образу
мыслей, и крестьяне, и дворяне - рабы государства и его главы -
царя. Только одни служат ему сохой, другие - копьем. А на Западе
дворяне чуть ли не ровня королю, они заключают с ним договоры, а
крестьяне - их личные рабы.
По-русски война - это всеобщее горе, и начинать
ее следует только в случае невозможности предотвратить реальную
опасность вражеского вторжения в Россию. У царей, например Ивана
Грозного, было в обычае начинать указ о начале войны объяснениями,
как много усилий предпринял царь (отец, не забываем этого), чтобы
избежать ее. А по западному образу мыслей, война - единственная
забава, достойная рыцаря. По западному обычаю и закону, простой
народ - это скот и его можно продать и подарить. А по-русски это
невозможно, нельзя продать из государства-семьи сына или дочь.
Восемнадцать лет прошли для Петра III даром, - он
не понял русской идеи. Окружил себя такими же советниками, и те
подготовили ему целый ряд указов, вопиющих по своей дикости, указов,
за любой из которых Россия имела право распять этого царя.
Рассмотрим его поступки с точки зрения тогдашнего русского, русского
как сына своей Родины.
Петр III заключил мир с Фридрихом II, вышел из
Семилетней войны и этим предал своего союзника в борьбе с Турцией и
крымскими татарами - Австрию. После чего он подарил своему кумиру
Фридриху II Пруссию, чем снова произвел его в короли. Даже если не
упоминать военные, стратегические и экономические интересы России,
не говорить о пролитой за Пруссию русской крови, то и в этом случае
логику его поступка русскому не понять. Ведь жители Пруссии стали
россиянами, они дали присягу на верность России, как можно было
их дарить?
Далее, мудрак объявил войну Дании, поскольку у
нее были некоторые трения с его бывшим герцогством. Но зачем Дания
России? С Данией у России никогда не было проблем, более того, Дания
- дружески относящееся к России государство. Как объяснить
необходимость этой войны русским? Но Петр III и не думал что-либо
объяснять. Он же император, рыцарь, а для рыцаря война -
естественная жизнь. И раз он придумал войну, его подданные-скоты
должны идти и умирать неизвестно за что. Когда он "обрадовал" этим
известием фельдмаршала графа Разумовского, тот заметил, что для
войны с Данией нужны две армии: вторая армия будет штыками гнать
первую в бой.
После этих действий Петр III перестал быть
российским императором в глазах русских дворян, стало очевидно, что
это не император, вернее, не российский император. Он был смещен,
посажен под арест и вскоре убит. Народу было объявлено, что он умер
естественной смертью (для таких мудраков именно такая смерть
естественна), но слухи, конечно, по России поползли. Однако мир с
Фридрихом II, дарение ему Пруссии, война с Данией - все это мало
касалось основной массы народа - крестьян. Хуже было другое: он
освободил монастырских крестьян от крепостной зависимости.
Фактически он передал их в крепость бюрократии, так как по тем
временам освобожденные крестьяне (их стали называть
"экономическими") отрабатывали ту же барщину, только на землях,
принадлежавших не монастырям, а государству, и под присмотром
алчных, живущих одним днем чиновников, а не монастырских братьев.
Тем не менее имя Петра III оказалось причастным к понятиям
"крепостной" и "свобода".
Наверное, и это Россия пережила бы без больших
потрясений. Но Петр III на западный манер освободил и дворян от
службы России.
Ни он, ни его мудраки не поняли, что если
дворянин больше не обязан защищать государство, то есть крестьян, то
и крестьяне не обязаны его содержать за счет своего труда. По
западным обычаям, в этом не было ничего особенного, но по русским,
он посадил на шею крестьянам паразитов. А свободолюбивые русские, в
отличие от людей Запада, паразитов на своей шее не терпят и
заставить их это сделать трудно.
С точки зрения русской идеи следующим шагом
должно было быть освобождение крестьян от крепости у помещиков.
Но... царь внезапно умер. И народ стал ждать освобождения от
Екатерины II. Ждал напрасно. Екатерина оказалась на престоле
благодаря вооруженным дворянам. Им (даже преданным России) этот указ
был выгоден. Она не могла отменить вольность дворянства из-за угрозы
собственной судьбе, как не могла и освободить крестьян, оставив без
материальной поддержки военную силу России - дворян. Она была по
тому времени в безвыходной ситуации, а может, и не особенно этот
выход искала.
А крестьяне ждали... Год, два... пять. Начались
крестьянские волнения, число бунтующих крестьян росло, накануне
гражданской войны во внутренних губерниях России в волнениях
участвовало уже около 250 тысяч человек. Для тогда еще малолюдной
России это огромное количество. Солдаты для народной армии будущей
гражданской войны были готовы, но некому было принять власть над
ними, некому было "подобрать" эту власть.
К концу 1773 года взбунтовались яицкие казаки, не
желавшие идти на войну с Турцией. Образовалось некоторое количество
вооруженных людей (сначала 80 человек), поставивших себя вне закона.
Им срочно потребовался тот, кто мог бы придать их поступкам
видимость законных. И этот "кто-то" объявился: Емельян Пугачев,
неграмотный донской казак, хорунжий с боевым опытом. Он назвал себя
Петром III, утверждая, что чудом спасся от смерти и скрывался среди
народа. Петру III вообще везло на посмертные воскрешения: в
различных крестьянских бунтах он "воскресал" до 40 раз. Но здесь
были счастливые обстоятельства. Дело происходило на окраине России,
где исполнительная власть и так была слаба, и вдобавок бунтовали
военные.
Кто поверит неграмотному казаку, что он царь?
Тот, кто знает, как настоящий русский царь должен поступить. Ведь
Петр III не успел освободить крестьян, следовательно, настоящий
русский царь, вновь придя к власти, обязан это сделать. Пугачев так
и поступил: освободил крестьян от помещиков. Теперь уже мало кто из
крестьян сомневался, что он настоящий царь и что дворяне хотели его
убить для своей выгоды. Ненависть крестьян обратилась против дворян,
нового царя признали на огромных территориях, за год войны под
знамена Пугачева встало свыше 100 тысяч. Для сравнения: фельдмаршал
Петр Румянцев в это время воевал (уже за Дунаем) с турками и
татарами, и никогда численность его армии не превышала 40 тысяч.
Но в глазах населения центральных и западных
губерний правительство Екатерины не было дискредитировано,
исполнительная власть России была цела, то есть силы антинародной
стороны в этой войне были велики. Тем не менее оказать сопротивление
Пугачеву, опираясь только на внутренние резервы страны, Екатерина не
могла, хотя было собрано все, даже пленных турок вооружили против
народа. Екатерина преждевременно заключив мир с Турцией в своей до
того успешной войне и двинула против Пугачева армии с турецких
границ во главе с прославленными полководцами, такими, как Суворов и
Румянцев. В сентябре 1774 года Пугачева предали казаки, без него к
весне 1775 года народная армия перестала оказывать сопротивление.
Эта гражданская война закончилась победой идей
мудрака Петра III. До победы русской идеи народу пришлось ждать еще
145 лет.
Ответим на вопрос: при каких условиях в России
может вспыхнуть гражданская война?
Во-первых, должна быть нарушена социальная
справедливость, для чего к свободолюбивым русским надо относиться на
западный манер, то есть считать, что они все стерпят.
Во-вторых, необходимо время, чтобы окрепла та
часть народа, которая окажется в выгоде от нарушения справедливости,
иначе эти люди будут моментально раздавлены и воевать будет некому.
В-третьих, народу потребуются вожди, и хотя за
ними дело не станет, этим вождям потребуется нужная и понятная
народу идея, а также первоначальная военная сила, на которую они
смогут опереться, иными словами, нужен бунт армейских частей.
Что же может нарушить социальную справедливость?
Во-первых, мудрак у власти, который сам перестал
понимать, что делает, являясь марионеткой в руках либо таких же
тупых, либо корыстно заинтересованных советчиков. Во-вторых, попытки
этого мудрака внедрять в стране идеи "цивилизованного" мира, не
понимая, что по степени цивилизованности Россия стоит выше всех
остальных стран, по степени социальной справедливости она их давно
опередила и внедрение чего-то, что терпят западные народы-рабы,
толкает русских назад и долго они по этому пути не будут идти.
А как эти идеи внедрить, чтобы мудрака сразу же
не разоблачили? Нужно отдать мудракам западного толка органы
формирования общественного мнения, чтобы они убеждали народ: власть
заботится о благе народа. Для этого, кстати, не надо формально
передавать мудракам газеты, радио, телевидение.
Наши журналисты начинают заниматься своей работой
в молодые годы, когда они еще нигде не занимались Делом и
профессионально в нем не разбираются. Наши журналисты - мудраки по
своей должности. Они с умным видом внушают народу ид ей, смысла
которых не понимают сами.
Этим людям нельзя работать без контроля, им нужно
объяснять, что такое хорошо и что такое плохо, так как они сами не в
состоянии это понять. И винить их за это не приходится. Если человек
не работал в экономике, то что он может о ней знать? Что он будет
пропагандировать? Только то, что внушают ему другие, которых он
считает мудрыми. Если он никогда не водил в бой солдат, не видел их
убитыми из-за собственных ошибок и даже не готовился к этому, то что
он может знать об армии? Что будет внушать другим?
Чем дольше в прессе будут орудовать мудраки, тем
большее количество населения поверит в благотворность идей западной
цивилизации, тем более массовой будет антинародная армия, тем больше
крови прольется в гражданской войне.
Есть ли у нас сейчас предпосылки гражданской
войны огромного масштаба?
После Сталина у власти в СССР находились мудраки,
которые не понимали сути своих действий и поступали определенным
образом только потому, что до них в государственный оборот были
введены правильные идеи, которые и они, эти мудраки, считали
правильными, верили в них, не понимая.
"Экономика должна быть плановой" - это
действительно так. Мудраки от Хрущева до Горбачева довели систему
планирования до абсурда именно потому, что не понимали, зачем,
почему нужна эта система, что она дает экономике и народу.
"Пресса должна быть под контролем КПСС" - это
тоже правильно, но ведь ни один мудрак не соображал почему. Скажи
ему, что Наполеон считал третьеразрядную газетку по силе равной
дивизии, и мудрак будет охотно повторять эту фразу, ведь Наполеон
считается мудрым. Но почему Наполеон (действительно не глупый)
предпочитал иметь на одну дивизию меньше, чем терпеть газетенку, это
мудраку не понятно. "Свобода слова, свобода слова!",- будет он
вопить, не понимая, от чего требуется освободить слово. Неужели от
службы народу? Если так, то о какой же демократии идет речь?
Славолюбие мудрака Горбачева кончилось трагедией.
Он ликвидировал контроль над прессой и произошло то, что и должно
было произойти: умных журналистов у нас было столь мало, что их
моментально раздавила лавина мудраков. Пресса уничтожила
исполнительную власть СССР. Что бы ни делалось правительством по
защите народа, по исполнению своего долга, пресса обливала его
грязью и убеждала население, что эти действия идут во вред народу.
Мудраки от прессы обеспечили выборы народных
депутатов СССР почти сплошь из мудраков. Эти мудраки предали народ
немедленно, как только представился удобный случай сделать это с
выгодой или без больших потерь лично для каждого.
Среди членов правительства СССР не оказалось ни
Петра 1,ни Ленина, ни Сталина. Правительство то ли сделало жалкую
попытку, то ли сымитировало исполнение своего долга перед народом в
августе 1991 года и без сопротивления отдало власть бюрократии.
В 90-х годах ситуация в СССР стала такой же, как
и накануне пугачевского бунта. Очередь была только за мятежом в
армейском соединении и за несколькими решительными людьми во главе
этого мятежа. Но, в отличие от пугачевского бунта, народ не
проиграет войну. Средства связи не дадут этого сделать.
Война обещает быть кровавой, так как, к
несчастью, предполагаемые вожди не имеют ид ей, убедительных для
народа, и сами боятся войны. А это и жестко разделит население, и
затянет боевые действия.
Судя по тому, как развиваются события, можно
утверждать, что война неизбежна. Сегодня уже поздно ее бояться. Тем
не менее ее можно предотвратить, и данная книга именно этому
посвящена.
Дерьмократия
В XII - XIV веках оказавшаяся на грани
уничтожения Россия пришла к совершенно особенной форме общественной
защиты своего государства. На Руси под ударами орды произошел
естественный отбор: те, кто не погиб, кого не угнали в рабство,
обрели особое свободолюбие, причем не теоретическое, не
декларативное, а практическое, воспитанное многими веками
непрерывных войн и борьбы за свободу. Ненависть к любому угнетению,
к любой форме паразитирования у россиян в крови.
Особенность этого государства - абсолютно
единовластный царь, который мог в России все. Единовластие давало
царю уникальную свободу служить только своему народу. Независимый ни
от кого, он никому, кроме своего народа, не должен был служить: ни
членам политических партий, избравшим его, ни мафии, давшей деньги
на избрание. Царь мог все, но делал по защите народа только то, что
без него народ сделать не мог. Остальное делал сам народ,
объединенный в общины.
Русская идея демократии состоит в следующем:
верховная власть ни от кого персонально в стране
не зависит, никто не имеет права воздействовать на нее с целью
получения собственных выгод;
верховная власть занимается только тем, с чем мир
справиться не может, и в дела мира не вмешивается;
лично человеку принадлежит только то, что он
сделал сам, заслужил у верховной власти или купил на честно
заработанные деньги, все остальное принадлежит обществу;
вести между собой расчеты за труд деньгами - это
не по-русски, каждый обязан помогать друг другу, в единой семье
деньги не нужны;
каждый человек - личность и имеет право на то,
чтобы его голос и его мнение выслушали и приняли во внимание.
Существуют ли надежные данные, которые
подтвердили бы эту особенность русской демократии? Да, и много.
Как ни в одной другой стране, все сословия на
Руси были по отношению к царю одинаково бесправны, а следовательно,
находились в равном положении. Бесправие заключалось в отсутствии
каких-либо прав уклониться от службы России. Все обязаны были
служить: дворянин копьем, крестьянин сохой, купец мошной. На
отношение к себе со стороны царя все сословия имели одинаковые
права: он обязан был всех защитить одинаково.
Сотни лет подряд по соседству с Россией
безумствовали мудраки, носясь с парламентаризмом различных окрасок -
от турецкого до шведского. Русские, окружив царя плотным кольцом,
наблюдали соседнее мудрачество с презрением, а друг за другом с
подозрением: не пробует ли кто-то подчинить царя своим интересам.
Как ни в одной другой стране, крестьянская община
в России имела исключительные властные права и свободы.
Как ни один народ в мире, русские отличались
полным отрицанием частной собственности на землю, презрительным
отношением к жадности, бескорыстием в служении России. В Смутное
время купец Минин призвал купцов имущество продать, жен и детей
заложить, но Россию освободить. Перед наступающим Наполеоном
смоленские купцы сами подожгли свои лавки и склады с товарами.
Как ни в одной другой стране, в России помощь
ближнему считалась обычной, не требующей благодарности обязанностью.
Как ни в одной другой стране, в России на мирских
сходках требовалось единогласие при принятии решений.
Русский (россиянин) был хозяин в своей стране, он
имел власть, и, следовательно, в стране была демократия.
Своей властью русский народ требовал себе право
на неприкосновенность своей жизни и своей свободы, и цари (его рабы)
старались, делали все, чтобы отбить набеги, не дать попасть в полон
к татарину, погибнуть от сабли поляка или меча ливонца. Но одежда
прав шьется на подкладке обязанностей, как гласит восточная
мудрость. И русский народ считал своей обязанностью и дворянина
содержать, и подать платить, и своей кровью свободу и жизнь
оплачивать.
Русский имел не просто свободу слова, не просто
свободу говорить в пустоту, его свобода была сопряжена с
обязанностью остальных его слушать и стараться понять. Где и в какой
стране была и есть сейчас конституция, которая бы гарантировала
такую свободу?
Русский уже тогда имел права, которые и сейчас не
все имеют. Он имел право на жилище, и общество (община) ему
это право обеспечивало. Он имел право на труд, и общество
предоставляло ему землю на равных с другими условиях. Он имел право
на обеспеченную старость. Он имел все, что могло обеспечить ему
тогдашнее развитие производительных сил государства.
Ни один народ не имел такого набора прав, как
русский, ни один народ не имел органов управления, которые были
обязаны обеспечить ему такой объем прав, и все это было демократией
особого, высшего порядка - русской демократией.
Но никогда не могла обеспечить русская демократия
право народа иметь умную интеллигенцию. Сколько бы народ свою
интеллигенцию ни кормил, а она, как волк в лес, все на Запад
смотрела.
Термин "русская демократия" мы уже использовали,
и я считаю, что этот термин имеет полное право на самостоятельную
жизнь.
С развитием производительных сил, ростом
производительности труда Россия становилась богаче, что дало
экономические предпосылки .для совершенствования демократии.
Становилось ясно, что у умного отца может быть сын-дурак, что в
наследственности монархии есть дефект. Надо было совершенствовать
русскую демократию и в этой области, причем нам самим, не
оглядываясь на Запад. Но мудраки всех опередили: начался долгий
период уничтожения русской демократии бюрократией и буржуазией,
который закончился в октябре 1917 года. От этой даты Россия
совершила рывок к... К чему? Как назвать то, в чем очутилась Россия
начиная с 1989 года?
Две тысячи лет назад человечество суммировало те
моральные правила, которые позволяют людям жить вместе и достойно
людей. Они вошли в христианство, позже в мусульманство,
присутствуют и в других религиях. Без исповедования этих моральных
норм люди нигде не считаются людьми. Вспомним эти нормы:
самоотверженное служение людям, лишения и смерть ради них - подвиг;
пренебрежение к богатству; запрещение воровать; запрещение убивать;
отношение к представителям всех национальностей,
как к братьям;
презрение к предателям.
Пришедшие к власти в апреле 1989 года люди
открыто объявили свои правила:
обогащайся любым путем, если он преступный, мы
закроем глаза;
предательство допустимо, если оно выгодно;
патриотизм - признак подлеца;
каждая национальность должна иметь преимущества
перед остальными.
В СССР были люди, которых совесть обязывала
служить людям больше остальных, - коммунисты. Партия коммунистов
была запрещена и ошельмована людьми, пришедшими к власти. Причем
люди, пришедшие к власти, всю свою жизнь паразитировали, получая
деньги именно от коммунистов.
Приход к власти этих людей ознаменовался:
потерей права на труд вследствие разрушения
экономики;
потерей права на жилье из-за резкого сокращения
объемов строительства жилья для народа;
потерей или ущемлением права на медицинское
обслуживание из-за частичного превращения его в платное;
потерей права на обеспеченную старость вследствие
обесценивания сбережений;
потерей свободы слова после почти полного подкупа
средств информации бюрократией и новой буржуазией;
потерей или ущемлением права на высшее
образование из-за превращения его в платное и размещения вузов в
разных государствах;
потерей свободы передвижения из-за разделения
страны границами и резкого скачка цен на билеты.
Такого удара изнутри Россия никогда не получала.
Как назвать этих людей и эту власть за одну только утрату
общечеловеческих моральных ориентиров? Дикарями? Но дикари и не
знали правил человеческой морали, а эти знали отлично и пошли на их
нарушение из соображений личной выгоды. Самое мягкое из определений
этим людям - дерьмо. И власть их - дерьмократия.
Правда, я должен оговориться, что этот термин -
не мое изобретение: с приходом этих людей к власти народ стал
применять к ним это слово инстинктивно, не догадываясь, что случайно
достаточно точно охарактеризовал явление в целом. Да, "дерьмократия"
звучит еще менее благозвучно, чем "мудрак". Но что же поделать,
явление ведь еще более мерзопакостно, чем само слово.
Ю.Мухин
"Наука управлять людьми"
|
