Содержание страницы:

 

Н. Хомский (Чомски) "Преступления "Межсооба",

 

"Классовая война",

 

"Ноам Чомски о политике Джорджа Буша",

 

"Буш и его окружение - мафия, заправляющая на планете",

 

"Озадачивая стадо",

 

"Истинные террористы",

 

"Университеты и корпорации",

 

"Мировой порядок, старый и новый"

 

"НОВЫЙ МИРОВОЙ ПОРЯДОК"

 

 

 

 Преступления "Межсооба"
Ноам Хомский

Философ Людвиг Витгенштейн советовал своим читателям проследить за тем, как употребляется словосочетание, если требуется определить его значение. Последовав этому совету, мы обнаружим, что политические термины регулярно употребляются в доктринальном значении, которое существенно отличается от буквального. Например, термин "терроризм" часто употребляется не согласно его официальному толкованию, а сводится к "терроризму" (в официальном значении этого слова), осуществляемому "ими" против "нас" и зависимых от нас государств. Примерно те же правила действуют и в отношении других стандартных терминов, таких как "военное преступление", "оборона" и "миротворческий процесс".

Один из этих терминов - "международное сообщество". Буквальное его значение более или менее понятно: в первом приближении это государства Генеральной Ассамблеи ООН (или значительное их большинство). Тем не менее, этому термину регулярно приписывают специальный смысл, что позволяет использовать его для обозначения Соединенных Штатов вкупе с несколькими союзниками и зависимыми государствами. (В дальнейшем для передачи этого специального смысла я буду использовать термин "Межсооб".) Соответственно, чисто логически США не могут игнорировать мнение международного сообщества. О том, как работают эти новые языковые правила, можно судить по нынешним событиям.

Никто не задумывается над тем, что Соединенные Штаты на протяжении 25 лет препятствуют усилиям международного сообщества по дипломатическому урегулированию палестино-израильского конфликта на условиях, которые, по сути, были изложены еще раз в предложениях Саудовской Аравии, одобренных в марте 2002 г. Лигой арабских государств. Эта инициатива широко приветствовалась как историческая возможность, которая может быть реализована лишь в том случае, если арабские государства согласятся, наконец, признать существование Израиля. На самом деле арабские государства (вместе с Организацией освобождения Палестины) делали это уже неоднократно. В первый раз это случилось в январе 1976 г., когда эти государства вместе с остальными поддержали резолюцию Совета Безопасности ООН, призывавшую к политическому урегулированию конфликта на основании выхода Израиля с оккупированных территорий и достижения "соответствующих договоренностей, <...> гарантирующих <...> суверенитет, территориальную целостность и политическую независимость всех государств региона и их право на мирное существование внутри закрепленных и признанных границ" - фактически, резолюцию Совета Безопасности ООН расширили, признавая существование палестинского государства. Соединенные Штаты наложили вето на эту резолюцию. С тех пор Вашингтон систематически блокировал подобные инициативы. И это при том, что большинство американцев поддерживают идею мирного разрешения конфликта, которая вновь была озвучена в плане Саудовской Аравии. Тем не менее, все это вовсе не означает, что Вашингтон игнорирует международное сообщество или общественное мнение в собственной стране. Такого просто не может быть, поскольку американское правительство по определению не может игнорировать Межсооб и, будучи правительством демократического государства, прислушивается к общественному мнению в своей стране.

Точно так же никто не задумывается над тем, что Соединенные Штаты игнорируют мнение международного сообщества по проблемам терроризма, хотя США были практически единственными (не считая Израиля и воздержавшегося Гондураса), кто в декабре 1987 г. голосовал против важнейшей резолюции ООН, резко осудившей эту чуму современности и призвавшей все государства взяться за ее уничтожение. То, что основания для беспокойства действительно были, сегодня не нужно доказывать никому. Однако все это исчезло из истории, как бывает всякий раз, когда Межсооб противится воле международного сообщества (в буквальном смысле этого словосочетания).

В то время Вашингтон всячески препятствовал попыткам Латинской Америки мирным образом урегулировать центральноамериканский конфликт и был осужден за пособничество международному терроризму Международным судом, который потребовал от него положить конец подобным преступлениям. Ответом США была эскалация конфликта. И снова оказывается, что ни этот, ни подобные ему более поздние эпизоды не говорят ровным счетом ничего о позиции Межсооба по отношению к терроризму.

Время от времени кто-нибудь обращает внимание на обособленность Межсооба, в результате чего наш мир начинают растерянно исследовать на предмет психических расстройств. Пример тому - опубликованная в январе 1984 г. в "Нью-Йорк Таймс Мэгэзин" статья Ричарда Бернштейна под названием "ООН против США" (а вовсе не наоборот). Еще одним доказательством отставания нашего мира от лидера служит то, что со времен первых шагов Организации Объединенных Наций, когда слово Вашингтона было законом, Соединенные Штаты всегда намного опережали остальных в деле наложения вето на резолюции Совета Безопасности. Великобритания шла второй; третьим, с большим отрывом, следовал Советский Союз (позже Россия). Те же показатели справедливы и для Генеральной Ассамблеи, однако выводов по поводу положения международного сообщества никто не делает.

Сегодня очень любят рассуждать о нормативной революции, которая якобы свершилась в Межсообе в 1990-х годах, в результате чего последний, наконец-то, взвалил на себя новую обязанность: имеется в виду гуманитарная интервенция, с помощью которой наказываются виновники ужасных преступлений. Однако никто и никогда не задумывается над тем, что международное сообщество "отрицает так называемое "право" на гуманитарную интервенцию", как и любые другие виды насильственного подавления беспорядков, и считает, что все это - в том числе и тот вид экономической интеграции, который на Западе называют глобализацией, - лишь новое обличье традиционного империализма. Эти выводы были изложены в апреле 2000 г. в декларации, разработанной на Южном саммите - первой встрече глав государств Группы 77-ми, в которую вошли бывшие неприсоединившиеся страны и которая, таким образом, выражает мнение чуть ли не 80 процентов мирового населения. Эта декларация снискала отзыв из нескольких пренебрежительных слов в элитных средствах массовой информации.

90-е годы двадцатого века принято считать десятилетием гуманитарной интервенции - 90-е, а вовсе не 70-е, которые начались и закончились самыми известными случаями гуманитарной интервенции: вначале в Индию (восточный Пакистан) и Вьетнам, затем в Камбоджу. Почему так сложилось, вполне понятно. Межсооб не был причастен к тем интервенциям. На самом деле он изо всех сил противился им, когда применял санкции против Индии и адресовал ей угрожающие жесты и жестоко наказывал Вьетнам за то, что он положил конец множащимся зверствам Пол Пота. Зато американские бомбардировки Сербии считаются величайшим событием эпохи нового всемирного Просвещения, и неважно, что против этой акции резко выступили Индия, Китай и многие другие страны. Мы не станем здесь рассуждать об этой гуманитарной интервенции, которая была призвана укрепить "доверие" к Межсообу и, из соображений пиара, положить конец преступлениям (последнее было равносильно подливанию масла в огонь). Не станем мы здесь размышлять и о несогласии Межсооба отказываться от долговременного участия в сравнимых по тяжести и более тяжких преступлениях и делать на этом основании выводы о ценности его действий.

Эти темы не затрагиваются в обширной литературе по ответственности так называемых передовых государств. Зато имеется высоко ценимый литературный жанр, который занимается исследованием культурного изъяна Межсооба, не позволяющего ему должным образом реагировать на преступления других. Интересно, не правда ли. Хотя гораздо более интересным представляется до сих пор не заданный вопрос: почему Межсооб продолжает творить свои преступления - либо напрямую, либо путем содействия зависимым от него кровожадным государствам?

Мне нетрудно было бы продолжать, хотя стоит признать, что Межсооб не первый пользуется такими методами. Они почти универсальны и вызывают в памяти исторические эпизоды, о которых не хочется вспоминать.

 

 

 

Классовая война

"Взгляните на те программы, которые сейчас всячески проталкивают в Штатах, они искусно составлены для того, чтобы защитить богатых. Они утверждают, что они понижают налоги, но это абсолютная ложь. Например, если уменьшить государственную поддержку общественного транспорта, немедленным следствием этого станет рост стоимости проезда. А это и есть налог, отлично скрытый налог, но он не коснется тех, кто разъезжает на лимузинах, а только работающий люд. Фактически снижен будет налог на доходы. В этом смысле, конечно, налоги снижаются. Но налоговая система становится все менее прогрессивной. Налоги снизят. Но для бедняков, для тех, кто вынужден ездить на метро, налоги будут повышены. Пожилым людям, которые не в состоянии выходить на улицу, нужны службы по доставке товаров на дом, а их собираются сократить, т. е. оплата этого тоже ляжет на плечи бедных. Они еще не добрались до правительственной программы медицинской помощи, потому что этой программой пользуются и богатые, но система, которая работала в основном для бедных, пострадает. Если изучить бюджет внимательно, станет очевидно, что это тщательно продуманная классовая война, направленная на еще большее подавление бедных. Я имею в виду рабочих. Я говорю о восьмидесяти процентах населения. Еще больше раздавить их. Обогатить богатых. Неравенство на уровне Гватемалы их уже не устраивает, они хотят еще больше увеличить разрыв. Вот так называемый популизм, борьба за средний класс".
Они смогут уничтожить права человека, ликвидировать демократический курс, передать власть абсолютистским организациям, которые будут править миром в своих собственных интересах, без оглядки на кого бы то ни было, усилить личную власть и ликвидировать права рабочих, политические права, право на труд и так далее. Уничтожить то, что принято называть правом на жизнь. Но эти права - результат борьбы, длившейся с начала XIX века, и они никогда не могли осуществить свои замыслы в полной мере. Сейчас, как мне кажется, они полагают, что могут. То есть, с одной стороны, имеется мощное государство "всеобщего благосостояния" для очень небольшой группы людей. Что же касается остальных, тех, которые нужны для выполнения грязной работы, то они получают жалкие гроши, а если им это не нравится, то вместо них всегда найдутся другие. В большинстве своем эти люди совершенно бесполезны и никому не нужны. В странах "третьего мира" из них можно формировать так называемые "команды смертников" и куда-нибудь отправлять. Здесь этого не сделаешь, поэтому они и заперты в городских трущобах, представляющих подобия концентрационных лагерей. Никаких источников существования у них там нет, и им остается только нищать и вырождаться. Если это не срабатывает, можно бросить их в тюрьму.

 

 

Ноам Чомски о политике Джорджа Буша

Немецкий еженедельник - «Фрайтаг» - публикует обширное интервью с американским социологом Ноамом Чомским, одним из наиболее неутомимых критиков и аналитиков глобализации. В частности, Чомски в резкой форме критикует политику республиканской администрации США:
 

Население США испытывает страх. Этот страх - одно из важных средств в политике «Партии войны», которой являются республиканцы. Они хотят войны, поскольку война усугубит чувство страха. Запуганное население помалкивает, оно склоняется перед властью.

В США – только одна партия – партия предпринимателей

В действительности у нас отсутствует реальная политическая система, отсутствуют политические партии. По сути в США есть только одна партия – партия предпринимателей. Она с давних пор подразделяется на два крыла - республиканское и демократическое. Говорят, что результат последних президентских выборов был фальсифицирован. Но кого это волнует? Три четверти американцев видят в выборах фарс, своего рода частный спектакль, развлечение для хорошо зарабатывающих с широким привлечением рекламной индустрии. И если кто-то идет голосовать, то критерии, которыми он руководствуется, весьма далеки от его личных убеждений.

Состоятельные граждане руководствуются своей личной ситуацией и избирают реакционное крыло предпринимательской партии, поскольку оно обещает им снизить налоги. Но основная масса избирателей принимает решение в силу совершенно бестолковых критериев. Их интересует, религиозен ли кандидат - или нет, оставит ли он им право носить оружие - или нет. Если задаться целью создать в этой стране политическую систему, придется начинать с нуля.

Чем угрожает Саддам? Только тем, что не отдает второе по значению месторожднение нефти добровольно

Почему у Саддама внезапно обнаружился такой потенциал смертельной угрозы, что Кондолиза Райс уже предрекает гриб атомного взрыва над Нью-Йорком в том случае, если Ирак не будет побежден уже этой зимой? Неужели мы недооценили опасность? Нет, конечно! Наши лидеры вовсе не сумасшедшие. Просто им, наконец-то, представился исключительный случай реализовать стародавние планы по захвату вторых по величине в мире после Саудовской Аравии нефтяных месторождений. И тут необходимо действовать строго по плану и в срок. Война должна состояться этой зимой - и никак не следующей. Вовсе не из-за ядерного гриба над Нью-Йорком, которым, якобы, угрожает нам Саддам, а потому, что следующей зимой предвыборная кампания в США будет уже в полном разгаре и американцы должны находиться в соответствующем расположении духа. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы они раздумывали о пенсиях или системе здравоохранения. Нет. У всех на памяти должен быть триумф «великого ковбоя», спасшего их от неминуемой гибели. Это стандартная технология власти, - отмечает Ноам Чомски в интервью немецкому еженедельнику «Фрайтаг».  

 

 

 

По мнению Чомски, политические манеры Соединенных Штатов сильно напоминают приемы, используемые мафией - "они заботятся о собственном шоу и насколько это возможно пренебрегают законом. Если американской администрации удается купить какого-нибудь коррумпированного политика и оказывать на него влияние, она останется довольна возможностью использования местного правительство в собственных целях. Именно таким образом и решаются внешнеполитические вопросы".

По словам Чомски, война в Ираке является еще одним подтверждением тому, что при решении международных проблем США всегда руководствовались лишь собственными интересами и использовали такие международные организации как ВТО и ООН лишь в случае, когда им это было выгодно, в противном случае американская администрация действовала без них.

"Оккупация Ирака обходится с каждым днем все дороже, и теперь Соединенные Штаты пытаются переложить часть затрат на другие страны, при этом сохранив за собой управление страной. В настоящий момент проходит обсуждение вопроса о принятии в рамках ООН резолюции, позволяющей Соединенным Штатам перераспределить финансирование иракской операции, не теряя контроля над ситуацией в стране".

Несмотря на то, что Вашингтон с удовольствием передал Афганистан и Косово под контроль ООН, он вовсе не намерен так же поступить и с Ираком. Почему?

Причины достаточно очевидны: Ирак имеет очень важное значение, а потому необходимо держать эту страну под контролем. Так было с самого начала и именно по этой причине Соединенные Штаты начали войну. Вторые по объему запасы мировых энергетических ресурсов находятся именно в Ираке. Осуществление военного контроля над Ираком, расположение военных баз на территории этой страны подразумевает и контроль над мировыми запасами топлива. И потому контролирование Ирака крайне важная задача".

"Для Вашингтона, - отмечает Чомски, - Восточный Тимор, Косово, Афганистан - случаи проигрышные и теперь по счетам может платить кто-то другой, потому как никакой непосредственной выгоды от осуществления контроля над этими странами Соединенные Штаты не получат, возможно, лишь косвенную - обеспечение собственного имиджа в глазах мирового сообщества". "Различие между этими случаями и Ираком очевидны, - говорит Чомски, - и потому ООН и прочие международные организации могут быть крайне полезны. Особенно это заметно в случае с ВТО, которой руководит всемирное правительство де-факто - Соединенные Штаты, международные финансовые институты и прочие влиятельные учреждения. Таким образом получается, что США могут либо использовать - в случае необходимости - международные организации, либо игнорировать их".

Чомски утверждает, что подобная манера поведения Вашингтона, пренебрегающего международными правами и законодательства, отнюдь не нова, примером чему может служить история ООН: "Перечень примеров наложения вето на различные резолюции практически никогда не комментируется по одной простой причине: он открывает глаза на политику Соединенных Штатов".

Чомски - профессор Массачусетского Технологического Университета (MIT) и автор многочисленных работ по внутренней и внешней политики США - отмечает, что с первых дней своего создания ООН являлась одним из политических инструментов Соединенных Штатов. Тем не менее, после деколонизации различных регионов мира эта международная организация стала более представительной, вслед за чем Соединенные Штаты начали постепенно от нее отдаляться. "Вплоть до 1965 года Соединенные Штаты не использовали своего права вето, но с того момента США занимают первое место по несогласию с резолюциями ООН. След в след за ними идет Великобритания и больше ни одна из стран мира не подходит к ним так близко по этим показателям".

И Соединенные Штаты, - добавляет Чомски, - нисколько не скрывают причины подобного поведения: американский госдепартамент неоднократно заявлял, что значительная часть планеты не согласна с политикой Вашингтона, а потому это государство будет само решать какие правила и законы принимать на международном уровне.

Лингвист, аналитик и один из самых известных на сегодняшний день интеллектуалов Чомски говорит в этом интервью, что американское правительство всегда навязывало свою волю, но администрация Буша - "крайнее проявление американского унилатерализма, спектр которого достаточно узок". Чомски предупреждает, что экстремальный унилатерализм достиг такой степени, что вызывает беспокойство даже у самой американской политической верхушки.

Подобное беспокойство стало особенно заметно за прошедшие несколько месяцев. "Начиная с сентября прошлого года, все чаще раздается сильнейшая критика в адрес правительства Буша, при этом американскую администрацию критикует внешнеполитическая элита самой страны. Подобные заявления стали раздаваться после того, как правительство объявило о разработке стратегии национальной безопасности: в достаточно бесцеремонном заявлении говорилось, что Соединенные Штаты намеренны править миром постоянно, и, в случае необходимости, использовать силу для устранения любых потенциальных препятствий на пути осуществления своих намерений. Подобная тенденция не нова, новой является лишь способ заявления о своих намерениях".

Критика в адрес администрации Буша, - говорит Чомски, - высказывалась как со страниц самого влиятельного журнала, освящающего вопросы внешней политики "Foreign Affairs", так и во время последнего форума в Давосе.

Чомски приводит и другие примеры внешнеполитических решений американской администрации, вызывающих такое беспокойство у руководителей стран мира и политической элиты самих Соединенных Штатов. В тот же день, когда президент Буш объявил о проведении новой стратегии национальной безопасности (17 сентября 2002 года), американское правительство сообщило, что оно больше не намерено предпринимать усилия по предотвращению бактериологической войны и в течение четырех лет будет бойкотировать любые переговоры по этому вопросу.

Чомски, считающий угрозу бактериологической войны крайне серьезной проблемой для всего мира, указывает и причины выхода американцев из переговорного процесса по этому вопросу: стремление защитить американскую фармацевтическую промышленность и ее секреты, а вместе с тем и возможное участие самой вашингтонской администрации в проектах, нарушающей существующее международное законодательство, и не желающей попасть под расследование своей деятельности.

"Ради достижения своих ближайших целей, ради власти и выгоды американское правительство готово подвергнуться опасности быть уничтоженным вместе со всем миром", - говорит Чомски.

В октябре ООН приняла две очень важные резолюции: против милитаризации космоса и повторное подтверждение Женевского протокола о запрещении биологического оружия. Против выступили лишь две страны: Соединенные Штаты и Израиль. Другим примером крайнего унилатерализма правительства Буша может служить выход из Киотского протокола.

По мнению Чомски, цели Соединенных Штатов всегда остаются одинаковыми, хотя определенная часть американской политической элиты предпочла бы достигнуть их иными, более изысканными методами. Результаты же политики американской администрации не вызывают никакого удивления ни у тех, кто входит в состав правительств, ни у тех, кто наблюдает за его действиями извне. "Ни для кого не было секретом, что оккупация Ирака могла привести к росту международного терроризма и, вполне вероятно, к пролиферации оружия массового поражения. Тщательное прогнозирование ситуации провели и различные разведслужбы, в том числе ЦРУ, и специалисты по международной политике самого истеблишмента", - говорит Чомски.

Таким образом, ни ужасы оккупации, ни ее последствия не вызвали у политической элиты никакого удивления.

На вопрос о местоположении правительства Буша внутри спектра американской власти Чомски говорит, что "окружение президента, сосредоточившее все правление в своих руках, занимает самую крайнюю позицию в не слишком широком политическом спектре Америки".

 

 

Озадачивая стадо (Bewildering the Herd).

7 Сентября, 1990
Источник: Гуманист(The Humanist) Ноябрь/Декабрь 1990
Интервью Ноама Чомски(Noam Chomsky) заместителю редактора Рику Жиковни(Rick Szykowny)

Вопрос: Вы берете среднего американца, который получает нформацию о мире в целом из новостных сетей, из сообщений телетайпных лент ежедневных газет, и может быть, -- если человек особенно заинтересован(dutiful), -- то из СИ-ЭН-ЭН или "Ночного Вестника(Nightline)". Насколько же верное изображение они получают о том, что на самом деле происходит в мире?

Чомски: Они получают хорошее изображение того, как государственные-корпоративные связи в Соединенных Штатах хотели бы изображать вещи, которые происходят в мире... и лишь иногда нечто большее.

Вопрос: Только иногда нечто большее?

Чомски: Да. Но, не большую часть времени. Большую часть времени пресса очень дисциплинирована.

Вопрос: Хорошо, вкратце то, о чем я спрашиваю, - это насколько услужливы ведущие(mainstream) американские средства массовой информации?

Чомски: Если Вы отнесетесь к ведущими СМИ с большой осторожностью и скептицизмом и подойдете к ним с четким пониманием того, как работает пропаганда, тогда Вы сможете многое понять. Обычный зритель или читатель питается лишь пропагандой.

Вопрос: Вы часто определяли, что СМИ Запада представляют наиболее грозную пропагандистскую систему, которая когда-либо существовала в мировой истории. Но в то же самое время, пресса пытается культивировать мифологию или свой имидж в обществе, как самых неутомимых и бесстрашных искателей истины. Вы видите как они бросают вызов(taking on) политикам, как, например, Дэн Расер(Rather) полемизирующий(challenging) с Джорджем Бушем в прямом эфире, или даже лишают политиков работы, как Вудворд(Woodward) и Бернстэн(Bernstein) сделали с Никсоном. Но это - образ СМИ в обществе, и я думаю, что многие люди будут удивлены, услышав, что их кормят пропагандой.

Чомски: Ну, я не уверен, что это будут многие люди. Большинство опросов указывают, что большинство населения считает, что СМИ слишком подчиненны власти. Но также достаточно верно и то, что для образованных людей это окажется сюрпризом. И это из-за того, что они наиболее подвержены пропаганде. Они также участвуют в идеологизации(indoctrination), и поэтому они наиболее обязаны(most committed) системе. Вы заметили, что СМИ поддерживают себе образ трибуны людей борющихся с властью. Это естественно. Как еще разумная пропагандистская структура должна себя изображать? Но для того, чтобы определить сущность вопроса, Вы должны обратиться к конкретным случаям. Я думаю, что один из лучших выводов, сделанных в социальных науках состоит в том, что СМИ выполняют то, что можно назвать пропагандистской функцией, -- то есть, что они формируют восприятие, выбирают события и предлагают их интерпретацию, и так далее, в соответствии с потребностями центров власти в обществе, которыми в основном являются корпорациями.

Вопрос: Другими словами, критической(adversarial) прессы действительно не существует в этой стране.

Чомски: Критическая пресса выходит за рамки(exists out on the margins), и иногда Вы можете это найти в основных(mainstream) СМИ. Я имею ввиду, например, что есть случаи, где пресса выступила против сегмента власти. Фактически, один Вы упомянули, -- Вудворд и Бернстэн помогли уволить президента, -- пример того, что СМИ и пр.(everyone else) постоянно используются, чтобы показать прессу в роли критика.
Однако в этом случае есть очень серьезные проблемы, на которые много раз указывалось. Фактически, то что на самом деле показывает этот случай, - это подчинение средств массовой информации власти. И Вы это ясно можете увидеть, как только посмотрите на дело Уотергейта. Что, в конце концов стало обвинением против Ричарда Никсона? Обвинением против Никсона стало то, что он атаковал людей власти, -- он послал группу мелких преступников для некой, все еще неизвестной, цели взламывать штаб-квартиру Демократической партии. Вы ведь знаете, что Демократическая партия представляет по существу половину всей корпоративной системы. И это - одна из двух частей бизнес-партии, которая управляет страной. И в этом - реальная власть. Вы не атакуете реальную власть, поскольку люди во власти могут защитить себя. Мы можем легко продемонстрировать, что именно это сыграло роль; фактически, история проявила к нам благосклонность, проведя управляемый эксперимент для нас. В самом моменте разоблачений Уотергейта, содержался и другой набор разоблачений: а именно, операция ФБР COINTELPRO, которая была разоблачена с помощью Акта о Свободе Информации в то же самое время. И она бесконечно более серьезна, чем содержание(caper) Уотергейта. Это операция была действием не группой мошенников, мобилизованных президентом или президентским комитетом, а действием национальной политической полиции. И коснулась не одного Ричарда Никсона, а также и части администрации. Разоблачения начались с администрации Кеннеди, -- фактически еще раньше, но первоначально с администрации Кеннеди, -- и пришлись прямо на администрацию Никсона. То, что было раскрыто, было чрезвычайно серьезным -- значительно хуже , чем в Уотергейте. Там обнаружили политическое убийство, подавление(instigation) беспорядков в гетто, длинную череду краж со взломом и других акций против легальной политической партии, -- Социалистической Партии Рабочих, которая, в отличие от Демократической партии, не обладает вдастью и не имела возможности защитить себя. И только один этот аспект COINTELPRO, являющийся лишь малой частью их операций, значительно более важен, чем Уотергейт.
И мы можем взглянуть на то, как СМИ отреагировали на эти два разоблачения: одно, сравнительно незначительное мошенничество(crookedness) по делу(caper) Уотергейта; и второе, главная государственная программа беспорядков(harassment), насилия, убийств и атак на легальные политические партии, и действий по подрыву общественных организации на длительный период. Дело Уотергейта стало основной темой, сотрясающей основы республики. Раскрытие дела COINTELPRO известно только в узких кругах; пресса была не заинтересованна в этом. И это точно отражает то, что проявилось в деле Уотергейта: то, что люди с властью могут защитить себя, и то, что СМИ поддерживают людей с властью. И больше ничего.

Вопрос: Это интересно, поскольку по-вашему там были СМИ, усиливающие ложное изображение того, что происходило тогда. Я имею ввиду, что они не --

Чомски: То, о чем я только что сказал, - жизненная правда(virtually a truism). Это что-то близкое к управляемому эксперименту. Два раскрытия в одно и то же время: одно, раскрытие очень незначительной атаки на людей со властью; и другое, раскрытие основополагающего нападения в течение длительного времени - со различного рода следствиями против большой части населения, включая политические партии, у которой нет власти. И как же СМИ реагируют на эти два случая? Получилось, что в основном их мало волновала атака на людей без власти, но они подняли огромную суету из-за незначительных нападок на людей со властью. Так что рациональный человек решает из этого? Рациональный человек решает из этого примера, и который весьма драматично это показывает, что средства массовой информации обслуживают власть.

Вопрос: Я думаю, что это особенно пагубно, с тех пор, как Уотергейт был предложен затем, как пример работы этой системы.

Чомски: И это показывает, как красиво функционирует пропогандистская система. Она берет пример, который доказывает ее зависимость от власти и переводит его в демонстрацию своей оппозиционной роли. Это блестяще.

Вопрос: Вы привели сильный аргумент того, что функция СМИ действительно в том, чтобы затемнять то,что происходит в мире.

Чомски: Чтобы затемнять... это - более сложный вопрос. Я подразумеваю, что СМИ, в конце концов, имеет сложную роль. На самом деде нельзя помещать СМИ в единственную категорию. Прежде всего, давайте проведем четкую грань. С одной стороны, есть массовые публичные СМИ, включающие в себя все: от видов спорта и ситуативных комедий до новостных сетей, и так далее, -- и их задача в основном отвлекать население, чтобы быть уверенным, что они не загружают себе в головы какие-нибудь странные идеи об участии в формировании общественной политики. С другой стороны, есть "элитные" СМИ, которые направлены на тех, кого иногда называют "политический класс": это более образованная, богатая, ясная(articulate) часть населения, "менеджеры" -- менеджеры в культуре, политике и экономике. Я говорю здесь о "Нью-Йорк Таймс" и "Вашингтон Пост" -- по крайней мере, про их передние полосы(front sections). Но эти СМИ имеют отчасти более сложную задачу. Они должны внушить соответствующие отношения, которые служат в качестве механизма идеологизации в интересах власти. Но они также должны представлять приемлемо реалистичное изображение мира, потому что, в конце концов, их целью являются люди действительно принимающие решения, и лучше, чтобы эти люди правильнее понимали действительность, если роль, которую они играют, действительно будет приносить пользу тем, кто владеет властью.

ВОПРОС: Но Вы имеете ввиду особый тип действительности--

ЧОМСКИ: Видите ли, Вам нужно иметь некоторое понимание реального мира, в противном случае у Вас начнутся проблемы. Так, возьмите инвестиционного банкира или государственного управленца, -- кого-то, кто занят в правительстве(управлении), -- если эти люди не имеют определенного понимания действительности, они начнут делать вещи, которые будут очень вредны тем, кто действительно стоит у рычагов власти. Отсюда, следовательно лучше, если у них есть некоторое понимание действительности. Но это понимание должно быть сформировано в интересах власти, и это - тонкая задача. Та же проблема и с университетами.

ВОПРОС: Эти все то, что Вы называете идеологическими профессиями. Но их версия действительности не является обязательной для моей или вашей версии действительности.

ЧОМСКИ: Нет, фактически, они часто различаются. И это можно найти в любой системе власти -- и в тоталитарном государстве, и в демократическом. На самом деле полностью закономерно то, что там, где у вас есть структуры со степенью централизованной власти, они стремятся использовать эту власть в своих собственных интересах. Я не думаю, в истории есть исключения этому. Так случилось, что мы живем в системе с той же высокой степенью централизованной власти, -- первоначально в корпоративном мире, который имеет огромное влияние на все другие учреждения, включая правительство и, очевидно, средства массовой информации; фактически, СМИ являются основными корпорациями. У них есть свой угол зрения и свои интересы и дела, -- конечно, они немного отличаются друг от друга, -- и, естественно, они будут пытаться обеспечить, чтобы все в освещаемых ими политических, культурных, и идеологических областях было подвластно их влиянию, чтобы удовлетворить их потребности. Это было бы невероятно, если бы это не было истиной, но свидетельства полностью подтверждают, что это - правда.

ВОПРОС: Было множество людей, таких как, В.Ланс Беннетт( W.Lance Bennett), который в его книге "Новости: политика иллюзий"(News: The Politics of Illusion) доказывал, что что СМИ в какой-то мере лучше служили американцам в течение начального периода республики, когда пресса состоявшая из множества небольших журналов и газет, многие с направленностью, которая сегодня бы рассматривались как партизанская, или как политический терроризм(political axe to grind). Что можно сделать с deification или культом объективности, который характеризует новости ведущих СМИ сегодня?

ЧОМСКИ: Прежде всего, я думаю надо быть очень осторожным в сравнении других исторических эпох; это - непростой вопрос. Несомненно, что было много большее разнообразие в течение ранних перодов; и для этого не надо возвращаться далеко назад.
С другой стороны, тогда также был очень большой перекос по отношению к власти. Например, позвольте взять американскую революцию. Позиция заметных американских либералов(libertarians), как например, Томаса Джефферсона и основателей(республики), была в том, что не должно быть никаких послаблений к позициям, противоречащим их собственным. Дипазон дискуссий и споров, позволенных по вопросу Никарагуа в течение последних 10 лет иностранной интервенции, был несравненно шире, чем тот, что в аналогичном случае допустил бы Джефферсон -- или того, что Соединенные Штаты позволяли бы при значительно менее угрожающих обстоятельствах.
Что касается культа объективности, здесь также мы должны быть осторожными. Несомненно СМИ описывают сами себя, как глубоко преданные обязательству объективности, но какое пропагандистское учреждение не хотело бы провозглашать то же самое? И серьезный человек должен задаться вопросом о том, правда ли это. А ответ в том, что это не правда, что это очень далеко от истины.

ВОПРОС: Отсюда близкой вопрос: почему СМИ постоянно концентрируются на отдельных личностях, замешанных в каком-либо деле, а не на организациях, чего и Вы сами тщательно избегаете. Например, в скандале по делу Иран-контра, СМИ очень охотно согласились потакать усилиям Рейгана в том, чтобы сделать из Оливера Норта(North) и Джона Пойндекстера(Poindexter) козлов отпущения.

ЧОМСКИ: Да, но тогда они также сконцентрировались и на Рейгане. Вспомните, был большой вопрос: знал ли Рейган, -- или он помнил, -- каковы были действия его администрации? Причина, по которой СМИ концентрируются на этих вопросах - в том, что они неактуальны. И незначимы. А то, что они затемняют - это факторы, связанные с организациями, которые фактически и определяют политику. И в деле Иран-контра, особенно бросалось в глаза то, что почти полностью были затемнены основные вопросы. Давайте просто возьмем один из очевидных вопросов: Вы спросили, почему они это делают. Это - просто выполнение их пропагандистской функции. Одна из основных целей любой идеологической системы в том, чтобы отвести внимание общества от реальной власти и привлечь это внимание к незначащим(marginal) явлениям. Отдельные личности могут быть заменены, и затем эти учреждения смогут продолжать функционировать, как обычно. Так, если Вы взглянете на дело Иран-контра, снова и снова возникают совершенно очевидные вопросы, которых никогда не задавали, и которые требуют особого отношения(remarkable discipline).
Например, дело Иран-контра сфокусировалось на том. что просходило с середины 1980х -- с 1985, 1986 годов, -- в отношении продажи Соединенными Штатами вооружения в Иран. Хорошо, но возникает очевидный вопрос: а что происходило перед 1985 годом? И на это есть ответ. Перед 1985 годом Соединенные Штаты уполномачивали продажу вооружения в Иран через Израиль точно так же, как Израиль это делал и после 1985 года. И вспомните, в то время не было никаких заложников. Так что же происходит? Если целая операция предполагалась лишь как обмен оружия на заложников, то почему мы делали абсолютно то же самое и перед тем, как эти заложники появились?
И это другой очевидный вопрос, и на него также есть ответ. Это не секрет; например, я писал об этом в 1982 и 1983 годах. И ответ - в том, что Соединенные Штаты уполномачивали продажу вооружения в Иран через Израиль в попытке найти в военных кругах Ирана тех, с кем они могли бы установить контакты, и кто оказался бы в состоянии выполнить военный переворот, чтобы опрокинуть Хомейни. Это откровенно, открыто, и публично признали высшие израильскими представители, включая людей из верхушки Моссада и других. И все люди, которые позже были разоблачены по делу Иран-контра говорили об этом достаточно открыто в ранних 1980х. Один из них, Юри Лубрани(Uri Lubrani), сказал, что если мы можем найти кого-нибудь из военных, кто добровольно сможет пристрелить 10,000 людей на улице, то мы сможем восстановить тип режима, который мы хотим, имея ввиду очевидно шаха. Это - стандартная политика всякий раз, когда есть враждебность к какому-нибудь правительству: прекращение помощи этому правительству, но военные поставки военным в надежде, что эдементы из армии выполнят переворот. Так было сделано в Чили, Индонезии, -- фактически, это просто норма. И это было сделало в Иране в ранних 1980х.
Так обсуждалось ли это где-нибудь во время слушаний по делу Иран-контра? Нет, поскольку даже если вопрос "Что происходило перед 1985 годом?" был таким очевидным, что вряд ли бы не пришел в голову любому, кто этим вопросом бы заинтересовался, проблема в том, что если Вы об этом спрашиваете, Вы получаете ложные ответы. Лучше не спрашивать об этом. Так это стало одним из многих аспектов дела Иран-контра, которые были переделаны(effaced in), и что, фактически, являлось операцией прикрытия, проведенной Конгрессом и средствами массовой информации.

ВОПРОС: Я думаю, интересно отметить в ваших дискуссиях об американском правительстве, что когда Вы ссылаетесь на правительство, то Вы почти неизменно говорите о каком-нибудь должностном лице. Вы рассматриваете Конгресс как конфедерацию политических евнухов?

ЧОМСКИ: Я обсуждаю Конгресс до некоторой степени, но он не сильно изменчив. Я имею ввиду, что внутри Конгресса нет большого разнообразия. Если Вы берете Палату Представителей, Вы найдете некоторых(scattering) людей, которые будут поднимать жесткие вопросы, вроде Генри Гонзалеса(Gonzalez) из Техаса или Тэда Вайса(Weiss) из Нью-Йорка или Рона Дельюмса(Dellums) и разных людей в Черном Партийном Собрании(in the Black Caucus). Я имею ввиду, что есть люди, которые поднимают вопросы, и которые едва ли сделают это для СМИ. Но, в общем и целом, Конгресс очень ограничен в пределах той же очень узкой согласованности элиты.

ВОПРОС: Скажите, Вы чувствуете... Я имею ввиду, я знаю, что Вы приводили эти аргументы, и множество других людей также приводили эти аргументы, -- они - там, чтобы их мог найти любой, кто будет их искать.... Но в то же время, я думаю, ведущие СМИ прилагают массу сил, чтобы представить эти аргументы как теорию заговора.

ЧОМСКИ: Это - один из методов, которым власть защищает себя -- назвать любой критический анализ системы(institutions) теорией заговора. Если назвать это так, то Вы врядле обратите внимание собственно на критику. Эдвард Херман(Herman) и я, в нашей последней книге, "Производство согласия"(Manufacturing Consent), рассказываем об этом приеме. То, что мы обсуждаем в этой книге - просто структурные(institutional) факторы, которые по существу устанавливают параметры для репортажа и интерпретации в идеологических учреждениях. Назвать это теорией заговора примерно тоже, как если сказать, что Дженерал Моторс занимается заговором, потому что старается расширить свои интересы на рынке. Это не так. Я имею ввиду, что часть структуры корпоративного капитализма состоит в том, что участники игры стараются увеличить прибыли и доли рынка; фактически, если бы они этого не делали, они бы перестали быть участниками игры. Любой экономист знает это. И указать на это - не есть теория заговора; это само собой разумеется. И если кто-нибудь будет говорить: "О, нет, это заговор", - людям будет просто смешно.
И точно такая же истина, когда Вы обсуждаете более сложный набор институциональных признаков, которые определяют такие процессы, как те, что происходят с СМИ. Это совсем противоположное теории заговора. Действительно, как Вы упомянули ранее, Я обычно стремлюсь описать роль(downplay) индивидуумов,-- они - заменимые части. Таким образом, это - в точности противоположно теории заговора. Это нормальный институциональный анализ -- тип анализа, который Вы делаете автоматически, когда Вы пытаетесь понять, по каким законам живет мир. И называть это теорией заговора является просто частью усилий, чтобы не допустить понимания того, как устроен мир.

ВОПРОС: Я думаю также, что этому термину("conspiracy") было приписано другое значение. Если Вы посмотрите на корень слова conspire , т.е. дышать вместе, дышать одним воздухом -- по-моему, это означает, что здесь можно предположить тип коллективного интереса со стороны людей "дышащих вместе." Похоже, что слово теперь перевернуто(coopted) для другого использования.

ЧОМСКИ: Да, несомненно, это предполагает некое зловещее значение; это группа людей собирающихся где-то в задней комнате, решающая, что же появляется во всех газетах в этой стране. И иногда так и порисходит; но, в общем и целом, эта система работает по-другому. Система работает теми методами, о которых мы написали в "Производстве согласия". Реально же, модель, которую мы использовали, и которую мы назвали пропагандистской моделью, -- по существу бесспорно направляемая модель свободного рынка.

ВОПРОС: Бесспорно--

ЧОМСКИ: Направляемая модель свободного рынка -- тип, на деле без-спорный(uncontroversial).

ВОПРОС: Хмм. Но можете ли Вы сказать, какие вопросы СМИ надежно не скрывает? Я имею ввиду, - серию вопросов по поводу...

ЧОМСКИ: Возьмите некоторые вопросы, которые мы упомянули. Любая тема -- любое событие, которое происходит, -- СМИ создаст и изменит их так, чтобы оно служило интересам существующей власти. И далее, существующая власть может иметь несколько компонентов, и эти компоненты могут даже быть в некотором конфликте друг с другом, так что Вы получите разнообразие тактических решений.
Давайте возьмем, например, главное событие во внешней политике 1980х: Никарагуа. Тогда была согласованность элит в том, что мы должны опрокинуть сандинистов и, что мы должны поддерживать убийство и террор в Сальвадоре и Гватемале, что и было нам предложено СМИ. Но в пределах этой согласованности, были некоторые тактические разногласия. Например, каким образом опрокинуть сандинистов? Вы делаете это с помощью террора и насилия, как хотели сторонники Рейгана? Или Вы делаете это с помощью экономического давления и более низкого уровня террора и другого разного рода давления, как хотели "голуби"? Это была дискуссия. Это была единственная дискуссия. И СМИ следовали этой линии. Фактически, я сделал довольно подробный анализ этого. Дело в том, что в репортажах новостей, в передовых статьях, и даже в столбцах мнений, -- которые должны отражать разнообразие мнений -- приверженность этой позицию приближалась к 100 процентам. Так, если Вы взглянете на, скажем, столбцы мнений в "Нью-Йорк Таймс" и "Вашингтон Пост", что я делал во время пика дебатов, Вы найдете близкую к 100 процентам поддержку позиции, что сандинисты должен быть свергнуты, и дискуссия велась лишь по вопросу, как это надо сделать. А ведь это - тип единообразия, который можно найти в тоталитарном обществе, но то же самое со всеми прочими вопросами я наблюдал тогда. Эд Херман, я и другие находили то же самое по очень разнообразному ряду случаев.

ВОПРОС: Вы говорите о СМИ занимающихся деятельностью, которую Вы называете "придавать вид возражения". Именно это Вы и наблюдали?

ЧОМСКИ: Да. Например, возьмем вопрос о том, как опрокинуть сандинистов. В 1986 году, опрос выявил, что около 80 процентов людей, называемых "лидерами", -- включающих корпоративных управленцев и так далее, -- были против варианта с "контрас" и думали, что следует использовать другие методы для уничтожения сандинистов и устанавления правителей по их выбору. Другие решительные и незаконные меры, -- но не контрас. Причиной была финансовая эффективность. Они признали, что контрас, как либералы назвали их, -- "несовершенный инструмент" для достижения своих целей. Теперь, если бы СМИ просто отражали корпоративные интересы, тогда около 80 процентов комментариев должны были бы быть настроены против контрас. На самом деле, их было почти 50 процентов, что означает, что СМИ были более отзывчивыми правительственной позиции, чем должна предсказывать пропагандистская модель. Таким образом, если Вы хотите, в нашей модели был дефект, а именно, - мы недооценили степень подчинения СМИ правительству. Но все равно, это было практически одно и то же.

ВОПРОС: Говоря о сегодняшнем дне, Вы думаете, что СМИ помогает втянуть нас в войну в Персидском Заливе?

ЧОМСКИ: Определенно. Это сложная история, но выбор в основном - или война, или установление переговоров. Далее, какие есть возможности для переговорного урегулирования? Ведь были возможности, которые не были изучены. И очень интересно наблюдать тот способ, как СМИ обращаются с ними. Например, 12 августе, Ирак очевидно предлагал свой уход из Кувейта, как часть общего отступления с занятых арабских территорий. Это должно было означать, что вместе с отступлением сирийских войск из Ливана, отступления израильских войск из Ливана, и ухода израильских сил с оккупированных территорий, они бы оставили Кувейт. И это не было полностью безрассудноым предложением; тут можно представить основу для дискуссии. Эта возможность была упущена. Была упущена в "Нью-Йорк Таймсе" в одном приговоре -- в замене(in the course) статьи новостей другой темой. ТВ новости просто посмеялись над этим.
19 августа, Саддам Хуссейн предложил общее урегулирование, рассматривающее проблему Кувейта, как арабскую проблему, которая должна быть урегулирована арабскими государствами на манер Сирии в Ливане и Морокко в Западной Сахаре. И это, тоже, было сразу отвергнуто, -- на этот раз на самом правдоподобном основании, что на этой арене, Ирак мог бы преобладать, поскольку он - наиболее мощная сила в этой части мира. Это верно, но здесь есть одно недоразумение, которое мы пропустили: а именно, что Саддам Хуссейн просто крал лист из нашей книги. Каждый раз, когда вмешательство США происходит в Западном полушарии, мы немедленно предупреждаем мир держаться подальше, даже налагая вето на резолюции Совета Безопасности ООН, осуждающие США, на том основании, что агрессия - это дело полушария (hemispheric issue), и другим не должно быть положено вмешиваться. Ну несомненно, это дело полушария, потому что в полушарии мы такие мощные по сравнению с кем-нибудь еще, что мы рассчитываем на свое преобладание. Если это неправильно для Саддама Хуссейна, как и есть, тогда это неправильно и для нас.
Возьмите более поразительный случай: 23 августа из Ирака в Вашингтон было передано предложение бывшим высоким чиновником США со связями на Ближнем Востока. Это было интересное предложение. Согласно воспоминаниям и свидетельству участвовавших в этом лиц, которые в основном были признаны как точные администрацией, предложение включало полное отступление из Кувейта, прекращениеи иракского управления нефтяной областью Румайла(Rumailah), которое почти целиком, за исключением небольшого угла в Кувейте, находится на территории Ирака, - Ирак утверждал, может быть и правильно, что Кувейт осушал его нефтяные запасы, так что они хотят урегулирования, которое бы гарантировало их контроль над этой нефтяной областью, общие переговоры по вопросами безопасности, и так далее. Они даже не упоминали уход США из Саудовской Аравии. Это ведь интересное предложение. Какова же была реакция на это? Прежде всего, это не было опубликовано. Шестью днями позже, "Ньюсдэй"(Newsday), который не является национальной прессой, опубликовал это очень ярко как главное событие(cover story) и выдал все детали. На следующий день, "Нью-Йорк Таймс", -- газета-событий(newspaper of record), -- упоминула об этом в небольшом параграфе на странице продолжения рассказа по другой теме. "Таймс" начинались цитированием правительства, утверждающего, что предложение является вздором. Затем, после того как дело было приведено в нужные рамки, -- другими словами, что это предложение - вздор, -- то, что рассказ "Ньюсдэй" был точным стало тихо подтверждаться, как и то, что "Таймс" имело ту же информацию неделей раньше, но не опубликовала ее. И это было концом ЭТОЙ истории.
Это показывает некоторые особенности СМИ. Прежде всего, это показывает, что в стороне от общенациональной прессы, Вы случайно можете отклониться в другую сторону. Так, например, сообщение "Ньюсдэй" было раскрытием информации, не желательным для людей из власти, которые старались избежать переговоров. Таким образом, эти отклонения могут случиться, и, когда они происходят, Вы переходите на фазу аварийного управления. В этом деле мы имеем случай, когда с информацией произошло замалчивание(marginalizing). Сначала Вы представляете это как вздор; затем Вы тихо допускаете, что это истина, и что Вы всегда об этом знали, но не распространяли. И это конец рассказа.
Итак, о чем это нам говорит? Снова выбор - урегулирование с помощью переговоров или война. И мы видим путь возможности для переговорного урегулирования. Но если в этот момент случается приоритет Вашингтона, то, следовательно, это и приоритет СМИ.

ВОПРОС: Приоритет Вашингтона -- война?

ЧОМСКИ: Приоритет Вашингтона - не война, а скорее достигать наших целей угрозами или использованием силы.

ВОПРОС: Это рождает другой вопрос: насколько действителен был кризис в Персидском Заливе?

ЧОМСКИ: Если бы это переросло в войну, последствия могли бы быть катастрофическими.

ВОПРОС: Я имею ввиду ввод ввойск в Саудовскую Аравия до Буша, а не после него.

ЧОМСКИ: Даже тогда это было серьезно; иракское вторжение в Кувейт было очень серьезным вопросом, и следовало предпринять все, чтобы выгнать их оттуда. Я имею ввиду, что на основе принципа и международного прав это не сильно отличается от вторжения США в Панаму или израильского вторжения в Ливан, или в десятке других случаев, которые мы можем оценить, где мы не заботились(о праве) или поддерживали агрессию. Но в отношении, скажем, прав человека, это не может сравниться со вторжением Индонезии в Тимор, которое привело практически к геноциду, и которое мы молчаливо поддерживали. Так что, единственный "принцип" действующий здесь, - это то, что можно поступать нехорошо, когда мы хотим этого, а в остальных случаях мы этого хотели. Но это важно, потому что это касается энергии. Аравийский полуостров является основным энергетическим запасом мира, и это было основным требованием Соединенных Штатов посде Второй Мировой войны, чтобы мы, или наши партнеры, управляли этим источником энергии, и чтобы никакое независимая возмущающая сила не имела бы здесь значимого влияния. Действительно, когда-то, в момент первого нефтяного кризиса, я ссылался на это как на "аксиома номер один" международных дел. Эти ресурсы управляются Соединенными Штатами, корпорациями США, и клиентами США, подобно Саудовской Аравии, и мы не собираемся терпеть любую возмущающую угрозу на это управление. Большая часть нашей иностранной политики вращается вокруг этого вопроса. И все-же совершенно несомненно, что Саддам Хуссейн - чудовище и преступник. Но, конечно, Хуссейн был таким же чудовищем и преступником шесть недель тому назад, когда он был любимым клиентом Соединенных Штатов, -- фактически, Соединенные Штаты были его самым большым торговым партнером, и администрация Буша превосходила саму себя, предлагая ему займы, кредиты, и так далее. Все это подавлялось, -- виртуально подавлялось, -- в средствах массовой информации долгое время. И тогда он был тем же монстром. И он все еще продолжает оставаться чудовищем. Теперь, тем не менее, получается, что его чудовищные действия вредят интересам США, так что, следовательно, он изображается как чудовище в СМИ.

ВОПРОС: У меня есть чувство, что такая большая часть страны попали под влияние этой "демонизации" в прессе Саддама Хуссейна, что им впору говорить: "Зачем нам даже следует рассматривать эти предложения серьезно?"

ЧОМСКИ: Мы должны их серьезно рассматривать, поскольку он напуганн. И демонизация на этот раз может проявиться по-настоящему; он - демонический символ, подобно тому, каким он был, когда пресса искала другие пути. Но суть вопроса в том, что он теперь вырос выше своей головы, и он теперь, очевидно, понимает это. Мы не знаем к несчастью насколько эти предложения истинны; есть только один путь проверить, -- и он состоит в том, чтобы последовать этим предложениям. И это то, чего Вашингтон делать не хочет . Вы не можете опустить тот факт, что Соединенные Штаты изолированы в этом вопросе. Чьи войска еще есть в этом регионе?

ВОПРОС: Получается, это выглядит похожим на то, как Соединенные Штаты подкупают Египет, чтобы разместить там свои войска.

ЧОМСКИ: Мы пытаемся нажать на другие страны, чтобы уговорить их участвовать, что само по себе очень поразительно. Прямо сейчас, пока мы с вами говорим, правительство США, -- Николас Брэди(Brady) и Джеймс Бэйкер(Baker), -- летают по миру, пытаясь с большим трудом найти людей, готовых участвовать в этом. Что это значит, -- что мы пытаемся уговорить их содействовать? Пока они отказываются, но если нам придется заставлять их содействовать, это покажет нашу изоляцию. Вчера [6 Сентября], Германия заявляла, что они не собираются платить что-нибудь за американские усилия в Саудовской Аравии, -- что это было двухсторонним соглашением между Соединенными Штатами и Саудовской Аравией, и не имело ничего общего с Германией. Япония, другая главнвя экономическая сила в мире, сказала, что может быть они окажут некоторую финансовую поддержку тем странам, которым навредит эмбарго, ну, Вы знаете, может быть они пошлют пару джипов. Египет, который является большой, густонаселенной страной с очень большой армией -- третьим с миллионной армией -- послал 2,000 солдат, вооруженных легким оружием и джипами. Ад, и я могу сказать еще более веско, зная то, что говорят люди, которых я знаю. Что касается Саудовской Аравии, то были большие заголовки в утренних газетах, говорящийе что Саудовская Аравия соглашается покрывать издержки пребывания американских солдат. Как восхитительно. Я имею ввиду, что вот, дескать, американских солдат послали охранять Саудовскую арабскуя монархию, и арабы пожелали оплатить некоторые издержки. Парни, это действительно впечатляет.

ВОПРОС: И еще Соединенные Штаты хотят простить Египту $7 миллиардов долга, и также сделать Советский Союз наиболее предпочтительным торговым партнером, если они будут играть по правилам.

ЧОМСКИ: "Игра по правилам" означает только дать нам дипломатический предлог(cover), -- вот что это значит. Почему Соединенным Штатам так отчаянно нужен дипломатический предлог? Фактически, почему все еще в мире стараются уйти от вооруженной конфронтации? Вот те темы, которые хотели бы изучать действительно объективные СМИ. И снова Вы не найдете никаких дискуссий об этом. И снова Вы находите возмущенную передовую статью в "Нью-Йорк Таймс", говорящую: "Почему мир играет роль плохого парня?" Но попытайтесь найти какой-нибудь анализ, откуда это. И этому есть причины, причины достаточно очевидные. Вы знаете, Соединенные Штаты в течении долгого времени были доминирующей силой в мире -- как с экономической, так и с военной точки зрения. Все соглашались с тем, что когда Соединенные Штаты вмешивались в дела Третьего Мира, они были "политически слабы", но экономически и с военной точки зрения прочны. И Вы стремитесь лидировать с вашей силой. У нас была военная и экономическая мощь. Теперь, мы только одни из трех. Это - триполярный мир с экономической точки зрения. Но Соединенные Штаты все еще уникальны по военной мощи. Никто не приближается здесь; мы - военная сила. И с уходом Советского Союза из мировых дел, мы стали более свободны в использовании военной силы, чем раньше, поскольку фактор советского сдерживания исчез. И есть естественное искушение, чтобы лидировать с вашей силой, какой в нашем случае является сила военная. Германия и Япония имеют различные интересы, и разрешение вопроса применением силы - не в их интересах.

ВОПРОС: Вы думаете, что у Буша была какая-то веская причина, чтобы разместить все эти наземные силы в Саудовской Аравии?

ЧОМСКИ: Реально нет. Я думаю, были причины для мирового сообщества, чтобы дать понять, что оно не потерпит иракскую агрессию, не потерпит захвата Кувейта, и совершенно точно не потерпит любую угрозу Саудовской Аравии. Я думаю, что сделать это ясным и явным было совершенно правильно и законно, и я думаю, что Буш действительно знает, в мире существует согласие по этому поводу. Вопрос: куда Вы двинетесь дальше?

ВОПРОС: Но мой вопрос в том, была ли там какая-либо реальная потребность в тех войсках, которые были запрошены? И не подняло ли это ставки слишком опасно?

ЧОМСКИ: Мы могли бы доказать это; я не полностью убежден, что это было. Но можно доказать, что военное присутствие было необходимо. И было бы более предпочтительно сделать это под эгидой ООН. Для этого также ничего не было сделано. Или, вернее,были предприняты некоторые шаги, но ООН не захотела продолжать эту линию; фактически, другие мировые лидеры все еще не были реально согласны усиливать эмбарго. После долгих выкручиваний рук , мы наконец получили резолюцию Совета Безопасности ООН, но она была очень осторожна: в ней не было представлено полномочий на даже минимальное использование силы. И снова, Соединенные Штаты оказались в относительно изолированы.

ВОПРОС: Я думаю, интересно, что в СМИ Вы видите различные отображения. Например, Вы говорили раньше о том, как действительно слаб и напуган Хуссейн в этот момент, -- или только напуган.

ЧОМСКИ: Он так выглядит. Но опять же, Вы не знаете, может эта пустая угроза и поза лишь уловка, чтобы получить то, что он может, -- или он действительно напуган. И, как я сказал, есть только один путь выяснить это -- последовать переговорному урегулированию.

ВОПРОС: Так, Вы думаете что Хуссейн с военной точки зрения такой же сильный, как его изображают СМИ?

ЧОМСКИ: В этом вопросе, Я думаю СМИ достаточно точны. Если Вы посмотрите поближе на военный анализ, Вы увидите, что его военная мощь являлась отчасти папье-маше. Армия деморализована, ограниченные возможности... но это зависит по каким стандарты Вы судите. По ближневосточным стандартам, это - очень мощная армия. Но если это война с Соединенными Штатами, Ирак проиграет. Если бы мы захотели, мы могли бы смести их.

ВОПРОС: А как насчет недавно созданной в СМИ оценки Объединенных Наций, которые, якобы, голосуют на нашей стороне?

ЧОМСКИ: Это - интересная история. ООН удостоилась совсем непривычной для себя похвалы. Статья шла за статьей о том, как с концом холодной войны, и без препятствий, которые создавали раньше русские, ООН сможет наконец функционировать так, как это первоначально задумывалось. Все-же есть одна небольшая проблема. Несомненно, в течение последних 20 лет ООН не могла действовать, поскольку Соединенные Штаты блокировали ее действия. Мы далеко впереди -- очень далеко впереди, -- с точки зрения наложения вето в Совете Безопасности. В целом диапазоне вопросов, -- включая Ближний Восток, соблюдение международных законов, разоружения, окружающей среды, Вы знаете это(you name it) -- Соединенные Штаты многократно налагали вето на решения Совета Безопасности и голосовали в полном одиночестве, или вместе с одним-двумя государствами-партнерами, на Генеральной Ассамблее ООН. Так происходило много раз.
Так о чем это Вам говорит? Если Вы посмотрите на отношение к ООН в Соединенных Штатах, Вы найдете, что в конце 1940-х, к ООН относились довольно благосклонно. В это время, после Второй Мировой войны, у Соединенных Штатов было подавляющее господство в мире, и можно бы было расчитывать, что ООН будет выполнять все указания США практически по всем вопросам. В то время ООН была еще непрочна, и русские, -- которые отказывались голосовать(outvoted), поскольку мы использовали ООН как инструмент против них, -- были плохими парнями. Затем ООН постепенно выпадала из милости по мере того, как преобладание США в мире сокращалось. И так как страны Третьего Мира приобрели независимость и смогли вступить в ООН, ООН стала попадать, как мы назвали, под "тиранию большинства", также известную под именем демократия, -- поскольку больше не следовала приказам США. Так, медленно с годами, мы теряли интерес к ООН. Примерно к 1970 году, ситуация дошла до момента, когда Соединенные Штаты стали чрезвычайно изолированными. И, к этому времени, ООН стала просто плохой новостью; целиком наполнилась иррациональным антиамериканизмом и так далее.
Интересно посмотреть, как дискуссия менялась на протяжении времени. В 1950-х, шел спор о том, почему русские так ужасны? В 1985, спор был на тему: "Почему мир такой ужасный?". У вас были истории в "Нью-Йорк Таймс" от корреспондента в ООН, спрашивающего как случилось, что, похоже, целый мир сбился с шагу(out of step). То есть, что они всегда голосуют против нас; что происходит с миром? И на эту теме было множество глубоких догадок(ruminations). Здесь, в этом примере, ООН более или менее действует в соответствии с пожеланиями США, -- более или менее. И здесь, совершенно неожиданно, ООН становится замечательным учреждением.
Любой, кто посмотрит на эти события должен относиться к ним как к комедии. Любой нормальный человек поступит так. К ООН относятся благосклонно настолько, насколько она следует приказам США; тогда, когда она этого не делает, она выглядит неблагоприятно. Кроме того, за последние 20 лет, Советский Союз, в общем и целом -- фактически, в подавляющем числе случаев, -- голосовал вместе с большинством, и значительным большинством. И это факты того же вопроса. Попробуйте найти сообщение в прессе, даже близко подходящее к описанию этого. И это вновь показывает Вам, каким замечательным способом искажения и обмана являются средства массовой информации.

ВОПРОС: Не только это, но и... Я не знаю, Вы видели последний "Ночной Вестник"(Nightline)?

ЧОМСКИ: Я не смотрел его.

ВОПРОС: Там, Барбара Уолтерс(Walters) обсуждала(was on hectoring) с немецким журналистом и представителем министерства торговли Японии то, собираются ли они давать нам деньги. И Барбара Уолтерс, знаете, говорила почти от имени американского народа, спрашивая их, где же их проклятые деньги.

ЧОМСКИ: Тут возникает очевидный вопрос: а именно, почему... ну скажем, что она - голос американского правительства, не американского народа,... почему она должна была спорить(have to hector) с представителями Германии и Японии о передаче нам денег? Почему мы должны выкручивать им руки, чтобы они нам заплатили за это? В конце концов, они более полагаются на нефть Ближнего Востока, чем мы. Так в чем же дело? Так может это говорит что-то о нас. Может есть что-то неправильное в нашей политике, наших требованиях(commitment),...но это тот вопрос, который может быть поднят. Я имею ввиду, это просто стало законом логики, что мы правы, чтобы мы ни делали. И даже если целый мир противоречит нам, -- не только по этому вопросу, но и по многим другим темам, -- значит мир неправ. Мир не входит в нашу "команду", если он не заодно с нами. Для нас это просто само собой разумеется.

ВОПРОС: Я привел это, поскольку это было не так, как будто-то бы этот журналист имел ключи от немецком казначействе. Это было не новостями и не аналитикой. Это просто казалось массой показухи(posturing). Действительно, это выводит меня на мой следующий вопрос. Вы акцентируете свое внимание главным образом на печатных СМИ; этому есть какая-нибудь причина?

ЧОМСКИ: Да, у меня нет возможностей для обзора телевидения. Не забывайте, по эту стороны забора у нас нет много ресурсов. Все что я делаю - я делая за счет своего собственного времени, большей частью на мои собственные деньги. На другой стороне забора имеются широкие возможности. И если Вы действительно хотите серьезно изучать(cover) телевидение, Вам придется делать копирование(transcripts), которое реально требует иного времени. К тому же, в отношении того, что проводились исследования телевидения, -- и некоторые другие исследования, -- это практически неизменно тот случай, что новости на телевидении ставятся в те же рамки, что и национальные печатные СМИ. Вы можете достаточно точно предсказать, что будет происходить в новостных сетях в любой выбранный вечер, просмотрев заглавную страницу "Нью-Йорк Таймс" или "Вашингтон Пост".

ВОПРОС: Действительно, даже люди на телевидении(within television) открыто признают это. Как Вы думаете, есть ли какое-нибудь различие с точки зрения эффективности идеологизации между электронными(broadcast) и печатными СМИ?

ЧОМСКИ: Да, для большинства населения освещение(framing) событий в новостях по телевидению вероятно является более влиятельным.

ВОПРОС: Гор Видал(Vidal), как и некоторые другие, предположил, что людьми, накаченными(inundated) телевизионными новостями, легче манипулировать. Вы разделяете это?

ЧОМСКИ: Я думаю, что мы снова должны делать различие между политическим классом -- теми, кто более активны в политическом, экономическом, и культурном управлении, меньшинстве порядка 20 процентов, -- и остальной частью общества, чья функция в том, чтобы быть пассивными зрителями. Я подозреваю, что для большой части населения основное влияние телевидение оказывает не через через новости, а через механизмы отвлечения внимания людей. Это означает систему(network) программирования всего от видов спорта до комедийных сериалов(sitcoms) для создания фантастичной картины жизни, которую требуется создать("supposed" to be). И что-нибудь, что имеет эффект изоляции людей, -- сохранение их разделенными друг от друга и уставившимися в телевизор -- то, что сделает людей пассивными наблюдателями.
Вспомните, что в конце концов, это - основная либеральная демократическая теория,-- и я не приукрашиваю. Если Вы читали, скажем, Уолтера Липпманна(Lippmann), основоположника американской журналистики, который также считается ведущим прогрессивным и демократическим теоретиком, то его аргумент состоял в том, что для демократии, чтобы правильно функционировать, сушествуют две разные роли, которые должны играть две силы : одна из них, названная им как специализированный класс -- это люди, облеченные ответственностью, их небольшое меньшинство, -- и другая - та часть общества, которую он описал как "озадаченное стадо"(bewildered herd). И далее, роль этой части общества состоит в том, чтобы быть зрителями, но не участниками; их роль просто смотреть и время от времени соглашаться(ratify). Принятие решений должно быть в руках элиты. И это - демократия.

ВОПРОС: И она должна быть сознательно направлена?

ЧОМСКИ: Когда я ссылаюсь на Липпманна, он имеет ввиду, что это должно происходить целиком сознательно. Вы можете проследить это мнение до основателей(founding fathers): общество должно быть наблюдателем. Страна была основана на идее, что... Джон Джей(Jay) [президент Конституционного Собрания и первая глава законности Верховного Суда] выдал это очень кратко: "Те, кто обладают страной должны управлять ею." Это был принцип(way), по которыму была образована страна, и это принцип, по которому она существовала.

ВОПРОС: Вы думаете, что положение становится лучше или хуже с точки зрения доступа общества к альтернативным источникам новостей?

ЧОМСКИ: Я думаю, положение улучшается.

ВОПРОС: Улучшается?

ЧОМСКИ: Прежде всего, Я думаю, СМИ сейчас стали лучше, чем они были 20, 25 лет тому назад, и они более открыты. Я говорил о том, как они узки, но это много лучше того, что было 25-30 лет тому назад.

ВОПРОС: Почему произошло это изменение?

ЧОМСКИ: В основном из-за того же, из-за чего и все меняется -- из-за перемен в обществе. Почему у нас есть свобода слова? Не потому, что кто-то записал это на бумаге, а из-за столетий борьбы -- борьбы общества. Каждая перемена в обществе происходит в результате длительного процесса борьбы, -- независимо от того, будет ли это движение за мир, движение за гражданские права, женское движение, или что-нибудь еще.

И в 1960-х, это было существенное общественное пробуждение, которое намного улучшило культурный и интеллектуальный уровень большой части населения. И это имело эффект. Были предприняты огромные усилия, чтобы его стереть(stamp it out), но я не думаю, что это сработало. Это пробуждение имело эффект в общественном инакомыслии в течение 1980-х, и этот эффект был больше, чем когда-либо в ближайшей истории. Это возымело свое действие также на средства массовой информации и на Конгресс. Много людей, прошедших через этот опыт, попало в систему, и это также сказалось. Так что теперь мы имеем людей в СМИ, на кого закваска 1960-х оказала формирующее влияние, - и иногда Вы можете увидеть проявление этого. И то же самое действительно по отношению к Конгрессу. Возьмите кампанию по защите прав человека в Конгрессе, которая ошибочно приписывается администрации Картера; большая часть этой инициативы исходила от молодых людей и выросла из опыта 1960-х.

ВОПРОС: Так Вы думаете, что люди получают--

ЧОМСКИ: Я думаю, что это крайне положительно для основных структур(mainstream institutions). Также, есть масса альтернатив. Возьмите такую вещь, как общественное радио, которое довольно широко распространилось в стране, -- оно является реальной альтернативой. Общины(community), у которых есть своя общественная радиостанция значительно отличаются от других с точки зрения жизненности(liveliness), открытости и энергичности политической дискуссии. Я много езжу по стране, и для мне это различие осязаемо.

ВОПРОС: Так, Вы думаете, люди становятся менее управляемы(manipulable)?

ЧОМСКИ: Да, я так думаю. Вы могли это увидеть в 1980-х. Например, когда пришла администрация Рейгана, они ожидали , что будут в состоянии проводить широкие интервенции по всему миру, то же, что делала и администраци Кеннеди; Кеннеди было для них образцом. И администрация Кеннеди в определенной мере гордилась(was quite brazen) этим; некоторое из того, что они делали - было тайным, но большая часть было достаточно открытым. Когда они начали бомбить Южный Вьетнам, это было на первых страницах. Когда они послали войска во Вьетнам, это открылось(was overt). Администрация Рейгана уже не могла делать так; им были вынуждены перейти к тайным военным операциям, -- на деле, они, вероятно, развернули самую большую кампанию тайного террора в современной истории. То, что эти операции были тайными, является хорошей мерой общественного инакомыслия. Тайные операции не являются секретом для кого-либо, кроме внутреннего населения. И они неэффективны. Любое государство использует открытое насилие, чтобы разобраться с этим(get away with it); и то же же самое превратится в скрытое насилие, когда решить вопрос силой открыто будет нельзя.

ВОПРОС: У вас есть какой-нибудь совет о том, как избегать этой повсеместной и непрерывной идеологизации, которую предлагают нам СМИ?

ЧОМСКИ: Люди должны понять, что им необходимо пройти то, что можно назвать курсами интллектуальной самозащиты. Вы должны понять природу вопроса, который Вам навязывается и те структуры, которые его создали. Когда Вы это делаете, Вы можете провести коррекцию. Очень трудно это сделать, оставаясь изолированным индивидуумом. Но в солидарности с другими, связываясь с другими, это может быть сделано. Так было сделано, например, Центральным Американским движением солидарности(Central American solidarity movement), которое было очень эффективным в 1980-х, также сетью(network) анти-аппартеида, движением зеленых, и движением женщин. Это путь, которым можно противостоять этому. Изолированная личность, -- если только он или она по-настоящему не героическая, -- не может победить.

 

 

 

Истинные террористы

"Rebelion", Испания

Паскуал Серрано / Pascual Serrano

После 11 сентября Ноам Чомски (Noam Chomsky) опубликовал книгу под таким же названием "11 сентября", в которой было собрано несколько работ, отражающих эпохальную важность событий, произошедших в этот день в Нью-Йорке и Вашингтоне. В Испании книга была опубликована под названием "Пираты и императоры. Международный терроризм в современном мире", и ее содержание помогает нам проследить преемственность во внешней политике Соединенных Штатов на протяжении двух последних десятилетий, когда страной правили Рональд Рейган (Ronald Reagan), Джордж Буш-старший (George Bush), Билл Клинтон (Bill Clinton) и Джордж Буш-младший.

Заглавие книги Чомски взято из исторического анекдота, рассказанного Блаженным Августином. Александр Македонский захватил в плен пирата и спрашивает его: "Как осмеливаешься ты тревожить море?". На этот вопрос пират отвечает: "Как осмеливаешься ты тревожить целый мир? У меня всего лишь одна маленькая лодка, и потому меня называют преступником. У тебя же - целый флот, и потому тебя зовут императором".

По мнению Чомски, ответ пирата "с достаточной степенью точности отражает взаимоотношения между Соединенными Штатами и второстепенными актерами, выступающими на сцене международного терроризма". Термин терроризм потерял свое значение для тех влиятельных правительств, которые занимаются терроризмом на государственном уровне, одновременно контролируя при этом образ мыслей своих граждан и способ их выражения. Для сильных мира сего термин терроризм вновь обретает значение лишь в случае, когда его проводят те, кто стоит по другую сторону линии фронта.

Чомски пишет, что проводя в оккупированной Европе карательные операции, офицеры гестапо также руководствовались "необходимостью борьбы с терроризмом". На протяжении трехсот страниц книги мы становимся свидетелями тому, как в жертв международного терроризма превращались кубинцы, жители Центральной Америки, ливанцы, а в последнее время - иракцы. А карающей рукой терроризма является самое могущественное государство на планете и его наемный убийца - Израиль. Они систематически нарушают нормы международного права, занимаются провокациями, постоянно пользуются запрещенными видами вооружения, клеветой и манипуляциями. Об этом Чомски писал еще в 1989 году: "Существует два способа изучения проблемы терроризма. Можно воспринимать это понятие буквально и заниматься серьезным его рассмотрением. Либо можно изучать это понятие как пропагандистский термин, понимая терроризма как инструмент на службе определенной силы". Вне всякого сомнения, Вашингтон пошел по второму пути.

Сегодня, по прошествии стольких лет и после окончания холодной войны, проведенный Ноамом Чомски анализ боен, устроенных в Ливане и Центральной Америке Израилем и Штатами, может послужить иллюстрацией к самому темному периоду истории государств, которые сегодня объявляют себя оплотом борьбы за права человека. И при этом вновь и вновь - сегодня в Ираке, и никто не знает, где еще в ближайшем будущем - мы видим ту же самую историю ужаса и смерти. Мне довелось побывать в обоих этих регионах и своими глазами увидеть печальную и шокирующую реальность, описанную Чомски. Целая армия свидетелей, переживших этот кошмар в Сальвадоре, Гватемале, Гондурасе и Ливане, поведали мне о страданиях мирных жителей, перенесенных от рук тех, кто действовал иногда во имя борьбы с коммунизмом, иногда - во имя борьбы с терроризмом.

Все эти люди на собственной шкуре пережили кровавые бойни в крестьянских коммунах, обстрелы городов, пытки наемников, специально обученных в Соединенных Штатах и карательные операции, проводимые эскадронами смерти и спланированные их американскими советниками. В своей книге Чомски излагает факты и приводит различные свидетельства, дополняющие историю резни, устроенной израильтянами в Сабре и Шатиле (Ливан); бомбардировки, проведенные при поддержке американцев в Морасане (Сальвадор); кровопролития, устроенные никарагуанскими контрас на американские деньги в Эстеле (Никарагуа), репрессии против индейцев киче в Гватемале. И я вновь переживал эти ужасы с родственниками жертв и теми, кто перенес бесчисленные издевательства, совершенные во имя демократии и во имя борьбы с коммунизмом или терроризмом.

И в то время, когда происходили все эти события, мировое общественное мнение - и прежде всего мнение самих американцев - систематически обманывалось средствами массовой информации, подчиняющимися аппарату власти. И сегодня та же самая история - те же методы, та же ложь - повторяется в Колумбии, Палестине и Ираке.

И, если уже тогда различные международные организации показали свою неэффективность перед всевозможными запретами и вето, которые Соединенные Штаты накладывали как на резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, так и на резолюции СБ ООН, то со временем стало ясно, что подобная беспомощность может еще больше увеличиться.

В свою очередь средства массовой информации продемонстрировали склонность к двойным стандартам при освещении различных событий. Так убийство американского инвалида во время захвата круизного лайнера "Achille Lauro" (октябрь 1985 года) вошло в анналы истории терроризма. А смерть изрешеченного пулями палестинского инвалида, пытавшегося в 2001 году в Дженине спастись от расстрела на своем инвалидном кресле, над которым развевался белый флаг, была обойдена вниманием. В то время, как за годы израильской оккупации Ливана (1978 - 1992) в северных районах Израиля погибло 29 израильтян, в самом Ливане в результате израильских бомбардировок люди гибли тысячами. Первым были выделены первые полосы газет, вторым досталось одно лишь молчание. Когда никарагуанские контрас и ангольская УНИТА уничтожали гражданское население, пытаясь дестабилизировать народное правительство, их называли освободителями, когда же за свои права начинали бороться Организация Освобождения Палестины или члены крестьянских коммун - о них говорили, как о террористах.

Как отмечает Чомски: "Когда Соединенные Штаты и их сателлиты совершают зверства, достойные быть названными терроризмом, их действия либо исчезают со скрижалей истории, либо преподносятся как репрессивные меры или меры самообороны, предпринятые во имя демократии и борьбы за права человека".

США являют собой единственный в своем роде пример одновременного отсутствия каких бы то ни было ограничений свободы выражения своих мыслей и наличия "досягаемых и эффективных методов, используемых для ограничения свободы слова". Эту самую систему Чомски называет "промывка мозгов свободой". "Цензура в буквальном смысле этого слова в Соединенных Штатах практически не существует, однако контроль над сознанием можно считать процветающей индустрией, которая вне всякого сомнения необходима в свободном обществе, основанном на принципе принятия решений элитой при пассивном соглашательстве со стороны остальной части общества".

Оправдание в средствах массовой информации государственного терроризма со стороны американских властей, повергает в ужас. Обратите, к примеру, внимание на главную страницу "The New York Times", освещающую бомбардировке американской авиацией ливийской территории, в ходе которой погибло более сотни человек. Заголовок гласит: "Ради спасения будущей Наташи Симпсон", - намекая на жертву терактов, совершенных в аэропортах Вены и Рима в декабре 1985 года и, как впоследствии было доказано, не имеющих к Ливии никакого отношения.

Согласно фактам, содержащимся в книге Чомски, самым кровавым терактом 1985 года стал взрыв самолета авиакомпании Air India, в результате которого погибло 329 человек. По предположению, террористы прошли курс подготовки в лагере парамилитаристов в Алабаме. В том же самом году в Бейруте была взорвана машина, начиненная взрывчаткой. Этот теракт, стоивший жизни 80 мирным жителям, был проведен ливанскими службами безопасности, проходившими подготовку в ЦРУ. В следующем году самыми кровавыми преступлениями террористов, совершенными в странах Средиземноморья и на Ближнем Востоке, стали бомбардировка ливийских территорий и взрывы в Сирии, в результате которых погибло 150 человек. Авторство - израильские спецслужбы.

Серийный убийца генерал Сухарто (Suharto) был "умеренным" правителем, пользовавшимся уважением, в то время как "группа взаимной поддержки, организованная религиозными деятелями в Сальвадоре, считается "радикальной" и потому должна быть уничтожена американскими наемными формированиями". После падения кровавых, но при этом дружественных американскому правительству диктатур Сомосы (Somoza) в Никарагуа и шаха Пахлеви (Pahlevi) в Иране, американская элита выражает глубокую обеспокоенность правами человека и положением демократии в этих странах, где новое правительство пользуется поддержкой населения.

Положение Ливии в восьмидесятых годах до крайности напоминает сегодняшнюю ситуацию с Ираком. В 1986 году Чомски писал о проводимой США политике в отношении Ливии: "Развернутая Рейганом кампания по борьбе с международным терроризмом была наиболее очевидным решением, принятым в соответствии с проводимой им доктриной: экспансия государственного сектора экономики, перевод средств бедных слоев общества богатым и более активная внешняя политика. Продвижение подобной доктрины будет происходить с большей легкостью, если общество будет запугано существованием какого-либо ужасного врага, готового уничтожить нас". Ливия прекрасно подходила под это описание: это было репрессивное общество, в котором уже проводились казни инакомыслящих ливийцев. Приведенная цитата вряд ли может быть более актуальной, если вспомнить о повторении сегодня той же истории в отношении Ирака.

И так же, как и сегодня, в СМИ без конца звучала ложь. Для оправдания финансирования деятельности никарагуанских контрас была вымышлена оккупация Гондураса Никарагуа. Постоянно раздавались обвинения в адрес Кубы о финансировании террористов, но ничего не говорилось о террористических операциях, проводимых против Кубы и управляемых из Майями.

Способность сеять насилие и смерть достигла одного из своих самых драматичных эпизодов во время израильской оккупации Ливана. В Ливане столкновения между христианами и мусульманами оставили кровавый след длиной в несколько тысяч мертвых, но это противостояние, как я смог убедиться лично, было забыто после вывода израильских войск, потому как именно они провоцировали вспышки ненависти между двумя общинами. Когда я посетил тюрьму Хиам, построенную в 1985 году израильтянами на юге Ливана, и побывал в камере пыток, то содрогнулся от ужаса, представив, каких же пределов жестокости может достигнуть человек. Здесь мы можем вспомнить и о республиках бывшей Югославии, в которой ненависть между проживавшими на ее территории народами насаждалась извне.

Однако международный терроризм, если говорить о проводимой Штатами внешней политике, отнюдь не нов, это даже не изобретение восьмидесятых голов прошлого столетия. Уже за два десятилетия до этого американцы проводили террористические операции против Кубы. В 1961 году в распоряжении ЦРУ находились бюджетные средства (560 миллионов долларов), которые шли на финансирование спецгруппы "Мангуста", организовывавшей бомбардировки гостиниц и прочих кубинских зданий, заражавшей скот и сельскохозяйственные посадки, добавлявшей отравляющие вещества к сахару, экспортируемому с Кубы и т.д.

Так мы добрались до событий 11 сентября: "Новое тысячелетие не заставило долго ждать и породило два жесточайших преступления.. Первое - нападение, совершенное террористами 11 сентября, второе - реакция на него", - пишет Чомски.

Автор книги проводит параллель между двумя проявлениями терроризма: событиями 11 сентября и последовавшей на них реакцией: "В обоих случаях эти преступления считаются обоснованными и уместными, даже достойными - в соответствии с убеждениями каждого из совершивших их - они даже оправдываются, используя одни и те же выражения". "Однако, - продолжает Чомски, - заявления антагонистов совпадают не во всем. Когда бен Ладен (bin Laden) говорит о наших землях, речь идет о мусульманских территориях.. Когда же о наших землях говорят Буш (Bush) и Блэр (Blair), они имеют в виду весь мир. Подобное различие является показателем силы того и другого противника".

Чомски вспоминает, как издатели "New Republic" не скрыли намерения Буша в отношении Афганистана и подтвердили в номере от 5 ноября 2001 года распространяемую ложь о восстановлении и демократизации страны: "если мы оставим погруженную в хаос страну, которая не может служить базой для подготовки наших врагов, мы сможем считать, что наша цель выполнена". "Кроме того, нам стоит отказаться от мысли о восстановлении страны", потому как это не наша забота. В результате, через два года, прошедших с момента бомбардировки Афганистана, "Amnesty International" сообщает, что положение с внутренней безопасностью обстоит хуже, чем прежде, ЮНИСЕФ заявляет, что каждый второй ребенок страдает от истощения, а международное управление ООН по контролю за нераспространением наркотиков приводит данные, согласно которым производство опийного мака выросло в 18 раз.

Похоже, что сегодня весь мир придерживается одного и того же мнения, что терроризм - это операции, проводимые палестинцами и иракцами после американской оккупации. Однако здесь стоит вспомнить резолюцию Генеральной Ассамблеи ООН, принятую 155 голосами при двух против (США и Израиль), в которой говорится о международном терроризме. В этой резолюции записано, что законным правом каждого народа является сопротивление иностранным оккупантам. Указанная резолюция осуждает международный терроризм и призывает все государства на борьбу с этой болезнью, "не подразумевая при этом лишение стран права на свободное самоопределение, свободу и независимость, как это следует из Письма ООН".

Речь идет, прежде всего, о странах, которые были силой лишены этого права - страны, находившиеся под колониальным режимом правления, подвергшиеся иностранной оккупации и страдающие от иных формам насильственного правления. В соответствии с упомянутыми документами за этими странами признавалось право на борьбу за независимость, право на оказание помощи в этой борьбе и ее получение. Вполне очевидно, что положение и палестинцев, и иракцев полностью соответствует описанной ситуации, следовательно, в соответствии с резолюцией ООН, международное сообщество признает право этих народов на борьбу против оккупации и получение помощи из любой страны мира.

Еще один из высказываемых Чомски тезисов говорит о том, что окончание холодной войны никоим образом не смогло унять воинственный настрой Соединенных Штатов. Иными словами, вовсе не Советский Союз являлся противником США, а "туземный национализм". То есть, стремление народов быть хозяевами своей судьбы и своего будущего. "Всего лишь через несколько недель после падения берлинской стены, Соединенные Штаты оккупировали Панаму, что привело к гибели сотен и даже тысяч мирных жителей, и наложили вето на две резолюции СБ ООН". Исчезновение советского противовеса, вопреки всем ожиданиям, что подобная ситуация избавит США от необходимости проявлять воинственность, привело к тому, что "впервые за долгие годы Соединенные Штаты смогли прибегнуть к силе, не беспокоясь о реакции русских", - как сказал после оккупации Панамы один из представителей Госдепартамента США. Оказалось, что предложенный после окончания холодной войны администрацией Буша проект выделения бюджетных средств на нужды Пентагона - уже без предлога "русские идут" - оказался еще больше, чем прежде.

Чомски приводит весьма красноречивое высказывание президента Малайзии Махатхира (Mahathir), произнесенное им после окончания холодной войны: "Парадоксальным образом сложилось так, что самой большой катастрофой для нас, убежденных антикоммунистов, стало падение коммунизма. Конец холодной войны отнял у нас единственную возможность влияния: возможность дезертировать. Теперь нам уже не к кому обратиться".

Чомски напоминает всем, что "мир может быть трехполярным, если пользоваться экономическими терминами, однако он радикальным образом однополярен, когда речь идет о насилии". "Еще до событий 11 сентября Соединенные Штаты тратили больше 15 крупнейших стран мира на оборону, что, как обычно, подразумевает на нападение".

Не могу закончить свою статью иными словами, кроме как цитатой из книги Чомски, призывающего к сопротивлению: "Позитивный аспект заключается в том, что господствующие авторитарные системы правления слабы, и они знают это. Делается громадное усилие по развитию жестких программ с целью нейтрализовать массовые народные движения, зародившиеся во всех уголках планеты, вызывающие крайние опасения и приобретшие невиданный размах. Нет причин для того, чтобы забыть об этих усилиях, и есть множество причин, чтобы прикладывать их. Существует большое число вариантов для решения существующих проблем. Требуется, как всегда, лишь одно - воля и самоотдача, чтобы найти их". Примеров - добавлю от себя - достаточно, иракский и кубинский народ лишь два из них.

 

 

Университеты и корпорации.

Май, 1973 года.
Впервые появилась как "Взгляд одного человека: Ноам Чомски. Правда ли, что университеты слишком консервативны? Сотрудничают(collude) ли они с корпорациями, чтобы скрыть законы действия власти в нашем обществе? Ноам Чомски считает именно так и объясняет почему" в "Бизнес сегодня"(Business today), май 1973г., 13-15.

Вопрос: Считаете ли Вы, что в нашем обществе в том виде как оно сложено сегодня должны быть четкие взаимоотношения или прямые связи между университетами и корпорациями?

Чомски: В сегодняшних условиях, если бы не существовало так или иначе выраженных связей между богатством и университетами, университетам пришлось бы прекратить свое существование. Это очевидно, так как университеты существуют на пожертвования фондов, идущие от правительства, а это, в основном, деньги богатых. Так что в этом смысле здесь обязана существовать такая связь. И я думаю, что, к несчастью для меня, это факт организации общества.

Вопрос: По их первоначальной природе, должно бы казаться, что ВУЗы(faculty) должны принимать свободолюбивый, или даже, радикальный, или критический взгляд на общество.

Чомски: Я не согласен. Я думаю, что Вузы - это очень консервативная группа. Действительно, они считаются либеральными внутри спектра американского общественного мнения, но это мнение само так сильно сдвинуто вправо, по сравнению, скажем, с Западной Европой, что в соответствие с общими западноевропейскими стандартами американские Вузы реально весьма консервативны.

Вопрос: Отсюда, считаете ли вы, что Вузы не играют той роли, которую бы они могли сыграть в поддержке либерального прорыва в обществе,- например, через позитивную критику?

Чомски: Вообще-то, меня не волнует каких взглядов придерживаются люди. Я дума, что университеты должны допускать большой разброс мнений и чего они сейчас не делают. И по моему мнению, это серьезный недостаток - недостаток честности. Поэтому, я не верю, что обучение в системе университетов позволит подойти к пониманию(grips) реальной структуры общества. И это едва ли абстрактные рассуждения, я думаю, это можно легко продемонстрировать.

Вопрос: Возможно в том обществе, которое сейчас существует, позволить вузам играть более свободную роль?

Чомски: Не думаю, что кто-то останавливает вузы от этого. Из-за консерватизма, лежащего в их основах, вузы в идеологическом предметах, то есть, в истории, политологии и т.д. находят пути, чтобы не изучать основополагающие элементы о природе и действии власти в нашем обществе. Или, если они их изучают, то делается это в извращенном и спутанном виде. На деле, истинная природа академической специализации обязана этому. Например, рассмотрим изучение политэкономии - здесь существует такая специализация по предметам, которая делает очень затруднительным исследование центральных тем по структуре американского общества в рамках академических подразделений. Я думаю, самый яркий пример из тех, что я знаю, - это изучение внешней политики. В Анналах Американской Академии Политических и Социальных наук(Annals of the American Academy of Political and Social Sciences) был напечатан свежий обзор. Автор изучил две сотни основных работ по тому, что он сам назвал литературой по международным делам и внешним отношениям, и он обнаружил, что в более чем 95% из них вообще не было ничего сказано об взаимоотношениях между корпорациями и внешней политикой, и что лишь 5% вскользь об этом упомянули. А сейчас, очевидно, понятно любому выпускнику 10-й ступени, что это же центральная тема. И тот факт, что высшее образование так систематично избегает того, что является ценральным вопросом, ясно и драматично подтверждает идеологический контроль, при котором оно существует.

Вопрос: Насколько я понял, прочтя эту статью, она представляется довольно консервативной по своим оценкам.

Чомски: Видите, меня поражают две вещи. Прежде всего, тот факт, что он был в состоянии (unearth) ее, а именно, в пределах основных публикаций, все избегали этой темы как яда. И во-вторых, его собственное отношение к этому факту. А именно, его замечание, что в массе литературы не упомянается центральный вопрос всей этой темы. Ему так и не пришло на ум, что, возможно именно эта, периферийная литература и есть по-настоящему респектабельная, а подавляющая масса - это литература оправдывания(advocacy). Он сам так захвачен этой идеологической структурой общества, что не способен увидеть, что его собственные выводы подсказывют ему об этом.

Вопрос: Рассматривая всю организацию общества, как Вам кажется, каким способом члены академического сообщества и корпорации могут пытаться решить некоторые из этих проблем?

Чомски: Мы видим это по-разному. Мне кажется, что корпорации и Вузы отлично ладят друг с другом. Корпорациям очень нужно академическое обучение чтобы создавать сеть мистификации для недопущения любой общественной осведомленности по поводу реальных механизмов власти в обществе, а Вузы, получив такие пожелания, они это отлично выполняют. Они замечательно раскручивают эти неясности и мистификации, и они делают это также, как и в случае с вопросом о корпорациях и внешней политике. Мне кажется, эта взаимосвязь отлично работает.Конечно, хорошего много не бывает. Например, Эгню(Agnew) недоволен, что только 92% прессы поддерживает Никсона- должно быть 100%. И по этому поводу - то же самое. Я уверен, что корпорациям не нравится, что только 95% основных работ по внешней политике не поднимают этот вопрос; им бы не хотелось вообще ни одного упомянания. Но эта взаимосвязь действует достаточно хорошо.

Вопрос: А как насчет сферы политики? По-моему, вузы были твердо на стороне МкГоверна(McGovern), по крайней мере в Принстоне и в школе Иви Лиг(Ivy Leage). Сейчас я не знаю, является ли это постоянным(pervasive) по стране, но вроде получается, что на политическом фронте поведение Вузов расходится с Вашим анализом. По-моему, сравнение между Вузами и прессой здесь не правомерно.

Чомски: Я думаю, это хорошее сравнение. Я не знаю настоящей статистики, но я предполагаю, что если Вы возьмете газеты, которые читают профессора Принстона, вы также найдете, что это нетипичные для всей страны газеты. Но если вы берете Вузы в целом, мне кажется, что вы обнаружите, что в значительной степени также как и пресса, это - консервативные круги, очень тесно связанные с идеологическим контролем современного общества. Я должен заметить, что поддержка Мкговерна на самом деле мало что доказывает; Мкговерн - он также консерватор.

Вопрос: Какое, на Ваш взгляд, основное направление в развитии университетского сообщества? Продолжает усиливаться консерватизм, или же, Вы думаете, что периферия становится более значима(periphery is becoming more vocal)?

Чомски: Мне кажется, что в начале 1960-х был короткий период, когда, в основном в результате крушения иллюзий, связанных с войной во Вьетнаме, выросло студенческое движение, и это было нечто вроде массового движения протеста(dissent). В результате этого пробуждения были сделаны некоторые усилия для открытия университетов, чтобы позволить выражать немного более широкий спектр мнений, а не только консерватизм, который тогда довлел над идеологическими дисциплинами. Но я думаю, этот контроль был (reasonably) эффективно восстановлен. Мне не кажется, что, вероятно, по крайней мере главные университеты допускали больший разброс мнений. Возьмите пример: Гарвард всего лишь уволил четырех наиболее радикальных экономистов- отказался выплачивать им (tenure). Конечно, двое из них нашли себе работу в другом месте, университете Массачусеттса и т.п. Но, по-моему, это то, о чем я говорил.

Вопрос: Эта (hiring) политика дала очень немного.Консерваторы часто обвиняли университеты в проведении (hiring) политики против профессоров-консерваторов. По-Вашему, это могло бы быть правдой?

Чомски: Я полагаю, это так. Я думаю, университеты стремятся стать чем-то, что можно назвать либеральным. Это достаточно тонкая грань(orthodoxy); какое место будет занято ими в спектре общественного мнения зависит от того, какой спектр Вы будете использовать. Если Вы, скажем, используете спектр западноевропейской демократии, то мне кажется, наш вуз будет казаться достаточно консервативным. Если же взять американское общественное мнение, то это будет более или менее, но более левый уклон. Но это все еще очень узкая грань: она не допускает большого разногласия. Это не просто политические подпорки, которые были установлены; как я заметил раньше, сама по себе академическая специализация и особенный способ ее работы, действует таким образом, чтобы ограничить широкое поле для исследований, которое могло бы нам дать некоторый вид обощенного взгляда на то, как устроено общество.

Вопрос: По поводу этических вложений университета, вы думаете, что эта практика будет иметь некоторый эффект внутри корпораций? Будет ли она играть какую-нибудь роль в реформе, или вызовет какие-нибудь перемены?

Чомски: Это очень незначительно, хотя и может на что-то повлиять. Прямо сейчас в Англии, например, происходит большой скандал вокруг практики, которая недавно была обнаружена: по поводу Британских инвестиций в Южной Африке, и, возможно, что это немного увеличит уровень зарплаты черных рабочих в Южной Африке - вероятно, только на время, хотя бы, до тех пор, пока люди не забудут об этом. Но это не те вещи, на которые можно бы было оказать какое-то значимое воздействие. Власть и богатство слишком сконцентрированы, чтобы можно было на них повлиять. Им приходится ограниченно отвечать за скадал на окраине(turmoil of the periphery).

Вопрос: Тогда, по-Вашему, какая же цель должна быть у общества на самом деле?

Чомски: Лично для меня - это демократия, которая означает, что центральные институты общества должны находиться под общественным контролем. Сейчас, под капитализмом, у нас не может быть демократии по определению. Капитализм - это система, в которой центральные институты общества в основном находятся под авторитарным контролем. Таким образом, корпорации или промышленность, является, если бы мы описали ее в терминах политики, фашистской, то есть, она имеет тесный контроль до верха, и жесткое подчинение должно быть установлено на каждом уровне, - тут можно немного поторговаться, немного взять, немного отдать, но линия авторитаризма совершенно откровенная. Как только я встаю в оппозицию к фашизму политическому, я выступаю и против фашизма экономического. Я думаю, что до тех пор, пока главные общественные институты не будут находиться под народным контролем его участников и сообществ, беспредметно говорить о демократии. В этом смысле, я хотел бы считать себя либертарным социалистом, - я бы хотел видеть центральную власть ограниченной в плане государства и в плане экономики, и рассеяной, и всецело под прямым контролем участников. Более того, я считаю, что это полностью реалистично. Каждый элемент доказательств, который существует(это не много) похоже, показывает, например, что рабочий контроль увеличивает эффективность. Тем не менее, капиталисты не хотят этого, естественно, то, что их волнует - это контроль, а не потери продуктивности или эффективности.

Вопрос: Возвращаясь к попытке Британии провести некую социализацию внутри системы: это все еще малозначимо (touching on the periphery) или же это было действенно?

Чомски: Британский подход был предпринят по отношению к маргинальным и нефункциональным предприятиям, которые более не были прибыльны, и обществу приходилось оплачивать их. Это было названо "социализмом". Насколько мне известно, там не было создано ничего, концентрация капитала и степень контроля частной властью экономики и распределения не был значительно изменен, там просто были небольшое смягчение структуры.

Вопрос: Как Вы видите возможный переход экономической системы к либертарному социализму?

Чомски: Можно себе представить, что это произойдет через ряд радикальных реформ, или же, может быть, путем социальной революции, но это должны быть фундаментальные изменения в природе социальной организации, как бы оно ни произошло. Я не думаю, что это случится до тех пор, пока, по крайней мере, не будет хорошо изучена возможность другого способа организации и ее переход на значительную часть населения, - конечно, здесь ничего похожего на этот случай. И университеты, и другие идеологические институты упорно работают над тем, чтобы не допутить такого развития событий. Как раз в этом отношении они - очень прилежные слуги корпоративного государства. Например, те вопросы, которые я обсуждал, не рассматриваются на унивеситетских коллоквиумах(curriculum). Насколько мне стало известно года два-три назад, есть только одна книга по рабочему контролю в Соединенных Штатах, и то, очень враждебная. В последние 2-3 года, снова как результат активности 1960-х годов, была небольшая дискуссия, которая умолкнет, если умолкнут ее зачинатели.

Вопрос: Все коммунистические революции происходили в некапиталистических обществах.

Чомски: По-моему, это - не коммунистические революции. Я думаю, что революции, которыек обычно называют коммунистическими являются авторитарными, - это революции развития, которые вводят структуры авторитарные в политическом плане и социально равноправные(egalitarian), и в основном, они принимают самобытный(do-it-yourself kind) подход к развитию. И это то, что у нас называют "коммунизмом". И эо совсем не то, что мы зовем коммунизмом в традициях западноевропейского социализма, так что я не думаю, что были какие-то коммунистические революции, по крайне мере в традиционном их смысле.

Вопрос: По-вашему, жесткое марксисткое развитие все еще жизненно(viable) для пути капитализма, пройденного с середины 19 века?

Чомски: Ну, по-моему, было бы весьма удивительно, если бы анализ, данный Марксом век назад был бы прямо применим к проблемам капитализма сегодня, я думаю, он применим только крайне ограниченно. В некотором общем плане, однако, я думаю, его точка зрения полезна для нашего рассмотрения.

Вопрос: А есть ли какой-нибудь актуальный(up-to-date) анализ, который это описывает? Может быть Ленин подошел ближе?

Чомски: Нет, Ленин гораздо дальше. Ленин, это ясно, был видом авторитарности, хотя можно сказать, что то, о чем он говорил, имело некоторую правильность для развивающихся обществ. Но это неприменимо к развитым промышленным обществам, и в чем-то это могло бы быть шагом назад для таких развитых стран.

Вопрос: Есть ли какой-нибудь подходящий анализ?

Чомски: я думаю, очень значимы, в первоначальном их виде, традиции, восходящие от марксизма и анархизма. Они представляют собой ряд мнений, важных, но не развитых с тех пор, как они были аккуратно исключены. Любые попытки кого-либо прояснить(airing) эти взгляды в университетах весьма и весьма незначительны, поэтому они так мало были продвинуты.

Вопрос: Какие возможности Вы видите в будущем?

Чомски: Ну, например, я думаю, что можно ясно представить движение рабочих и общества за контроль над промышленностью(industry). Я думаю, в этом будет много смысла. Почему рабочие должны соглашаться, чтобы быть рабами в авторитарной по сути структуре? Им надо самим иметь контроль над ней. Разве не должно общества иметь решающую роль в работе институтов, которые затрагивают их жизни? Если такое движение развивается, оно могло бы принять разные формы: парламентскую систему, с развитием новых партий, которые были бы за пределами структур соглашения респуликанцев и демократов; или оно могло бы принять форму прямых действий, например, просто взятия(taking over) экономических институтов.

Вопрос: Так Вы считаете возможным работать в рамках парламентской системы?

Чомски: Теоретически, да. По моему убеждению, эта возможность не может быть осуществлена. Те, кому принадлежит власть в этом обществе допускают демократию лишь до той степени, пока она не ограничивает(infringe) их власть. Если, через парламентскую систему мы даже начнем экспроприировать промышленность, тогда люди, у которых есть богатство и власть, разрушат парламентскую систему. В этом смысле, возможно не может существовать какого-либо пути в рамках системы. Но для любого из революционных путей, о которых я слышал, нужно предпочитать мирные ненасильственные средства, если это возможно. Но это едва ли возможно из-за сопротивления тех, кто хочет сохранить свои привилегии.

 

 

 

КОНЕЦ БРАКА ПО РАСЧЕТУ


В августе 1971 года Ричард Никсон объявил о начале "новой экономической политики", демонтировавшей мировой экономический порядок, установленный после Второй Мировой войны (система Бреттона Вудса), в котором США, по сути дела, играли роль международного банкира. К этому времени, как писала Сюзан Стрейндж, специалист по международым экономическим отношениям, "брак по расчету исчерпал себя" и "положение было слишком серьезным, чтобы ограничиться аспирином". Европа, в которой ведущую роль играла Германия, и Япония оправились от разрушительных последствий войны, во многом благодаря международным мерам США в духе Кейнса в начале 1950-х годов, а Соединенные Штаты столкнулись с непредвиденными экономическими потерями из-за войны во Вьетнаме. Мировая экономика входила в эпоху "триполярности", а также, что особенно важно, в эпоху застоя и снижения прибыльности капитала.

Вполне предсказуемой реакцией стало стремительное нарастание ожесточенной классовой войны, которую с неослабным упорством вели корпоративный сектор, его политические агенты и идеологические прислужники. В последующие годы мы стали свидетелями наступления на реальную заработную плату, сферу общественных услуг, профсоюзы,  - короче, на все действующие демократические структуры, - целью которых было преодоление разразившегося "кризиса демократии", причиной которого были наглые попытки общества выйти на арену демократической политики со своими собственными интересами.

Эти сдвиги сопровождались интенсивным идеологическим наступлением, целью которого было усиление власти и привычки к подчинению, ослабление общественной сознательности и таких хрупких человеческих качеств как забота о ближнем, а также воспитание молодого поколения в духе нарциссизма. Другой целью было установление de facto мирового правительства, защищенного от вмешательства со стороны людей, даже не подозревающих о его существовании, отвечающего за то, чтобы людские и материальные ресурсы свободно предо ставлялись бы  транснациональным корпорациям (ТНК) и международным банкам, контролирующим эту глобальную систему.

Ответом Никсона на упадок американской экономической гегемонии было введение временного контроля за ценами и заработной платой и проведение фискальных мер, направленных на превращение государственной власти в источник дальнейшего роста благосостояния имущих: за счет сокращения государственных налогов и ассигнований. Эта политика, усилившаяся в годы правления Рейгана, с тех пор была генеральной линией. Она вызвала огромный рост задолженности на всех уровнях (федеральном, на уровне штатов, на местном уров не, на на уровне домохозяйства и корпораций) и очень незначительные достижения в области инвестирования в производство. Одним из важнейших результатов этого стал неподдающийся подсчету рост неудовлетворенных социальных нужд, тяжким грузом легший на плечи большинства населения и будущих поколений.

Несколько лет спустя политэконом Дэвид Каллео заметил, что инициатива Никсона представляла собой "разновидность меркантилистской революции" вл внешней и внутренней политике. Международная система становилась все более беспорядочной и менее регулируемой, "правила разрушались и власть приобретала все большее значение". "Рациональный контроль над национальными экономиками снижался, создавая тем самым благоприятные условия для международного бизнеса и банков. Они были освобождены от контроля за капиталами и официальных ограничений и чувствовали себя уверенно, зная, что в случае непредвиденных осложнений государство поможет выйти из затруднительного положения. Как следствие снижения регулирования и контроля, а также в результате информационно-телекоммуникационной революции, значительно облегчившей перевод капитала, международные рынки капитлов стремительно расширились. Энергичные инициативы банков по стимулированию кредитов привели к кризису неплатежей стран Третьего Мира и нынешней нестабильности самих банков. То, что получилось в результате, было названо "системой мирового экономического правительства с параметрами, определяемыми нерегулируемым рынком и правилами, утверждаемыми наднациональными банками и корпорациями" (Говард Вахтел), "системой корпоративного
меркантилизма" (Петер Филлипс), с управляемой коммерческой деятельностью внутри и между крупными корпоративными группами и регулярным вмешательством государства, имеющем место во всех трех основных блоках Севера с целью субсидирования и защиты международных корпораций и финансовых учреждений, находящихся на их территории.

В те же годы мы стали свидетелями застоя и распада Советской империи, которая прежде сильно мешала запланированному глобальному порядку в нескольких очень важных отношениях. Она исключала значительную часть Третьего мира из сферы эксплуатации и контроля Запада, и само ее существование в качестве противостоящей силы обеспечивало место движению неприсоединения в регионах, все еще выполняющих традиционную роль, отведенную Югу: обеспечение ресурсов, рынков, дешевого труда, возможностей для инвестирования, а в последнее время и экспортирование отходов. С крушением Советов, обе проблемы были решены. Мощь государственно-капиталистических индустриальных обществ еще более возросла с экономической катастрофой, прокатившейся по большинству их колониальных владений в восьмидесятые годы. Дурные предчувствия стран Третьего Мира поэтому вполне понятны.

Раньше страны, входившие в движение неприсоединения, пытались в некоторой степени контролировать собственную судьбу. Через Конференцию ООН по торговле и развитию разрабатывались инициативы с целью создания "нового международного экономического порядка", предусматривающего поддержку и стабилизацию программ по производству товаров первой необходимости. Это делалось в надежде приостановить негативные тенденции в области торговли и контролировать сильные колебания цен, которые имели разрушительные последств ия для национальных экономик, зависящих от нескольких основных статей экспорта. Параллельно ЮНЕСКО предпринимало меры по обеспечению доступа стран Третьего мира к международным коммуникациям, фактически являвшимся монополией развитых индустриальных держав.

Обе эти инициативы естественно вызвали враждебное отношение со стороны правителей мира, поэтому они были в значительной мере свернуты в восьмидесятые годы. США повели ожесточенную атаку на ООН, которая была фактически уничтожена как самостоятельная сила в международных отношениях. ЮНЕСКО вызывало особую ненависть из-за своей ориентации на Третий мир и угрозы идеологическому господству США. Операция по разрушению и возвращению ООН под контроль Соединенных Штатов была названа "возвращением к идеалам ее основателей", что в общем-то было отчасти справедливо.

"ОТВРАТИТЕЛЬНЫЙ ПРИНЦИП ГОСПОД"

Мировая экономика никогда не вернулась к темпам роста эры Бреттона Вудса. Упадок Юга особенно заметно ощущался в Африке и Латинской Америке, где он сопровождался безудержным государственным террором. Катастрофа ускорялась неолиберальными экономическими доктринами, диктуемыми мировыми правителями. Экономическая комиссия ООН по Африке выяснила, что в странах, следовавших рекомендациям Международного Валютного Фонда, наблюдались более медленные темпы роста, чем в тех, что опирались на общественный сектор.

Чудовищное влияние неолиберальной политики в Латинской Америке было особенно сильным, оно усилилось с открытием их экономик для международных рынков капитала. Это привело к большим перетокам капитала в отличие от восточно-азиатских стран, где экономики, находившиеся под контролем государства, не позволяли подобной фривольности.

Существует специальный технический термин для описания вполне предсказуемых последствий диктата власть предержащих; их называют "экономическими чудесами" - под этим подразумевают благоприятные условия для инвестирования и перспективы для местных элит, связанных с зарубежными благотворителями, а также быстро растущую нищету, голод и всеобщие несчастья для населения.

В то же время те же самые государственные власти и их приспешники, которые молятся на разрушительные экономические доктрины, препятствуют независимому развитию Юга и различными способами обеспечивают сосредоточение богатств и власти в руках тех, кто сидит в офисах крупных корпораций. Их не заботит, что от доктрин на которые они молятся, сами победители в этой игре в случае необходимости регулярно уклоняются, наказывая тех, кого они делают жертвами этих догм. Описываемая доктрина говорит о том, что политика "постепенного перераспределения богатства сверху вниз" и "развития экспорта", которые всегда приводили к катастрофе в прошлом, на этот раз принесут успех. И действительно, они принесут успех тем, кому они обычно приносили успех, - тем, кто контролирует процесс и достаточно хорошо в нем разбирается. Истина, лежащая в основе этого, была замечательным образом выражена в заголовке передовой статьи в "Уолл Стрит Джорнал", посвященной "первоначальным (!) общественным потерям" от "шоковой терапии", разработанной благодетелями: "Люди говорят, что новое богатство слишком медленно перетекает сверху вниз, лидеры отвечают: "Следуйте тем же курсом"" (Wall Street Journal, 16 апреля 1992).

Иногда развитые страны тоже серьезно воспринимают эту риторику и оказываются не в состоянии защитить себя от разрушительного влияния нерегулиремого рынка. Последствия те же, правда, не столь смертельные, как в традиционных колониальных регионах. Примером этого может служить Австралия в 1980-е годы. Дерегулирование и другие свободнорыночные эксперименты (проводимые лейбористским правительством, принявшим рецепты правых) привели к тому, что один ведущий экономический комментатор, Том Фитцджеральд, назвал "капитальным бедствием". К концу десятилетия благодаря этой политике удалось снизить национальный доход более чем на 5% в год. Реальная зарплата сократилась, австралийские предприятия попали под контроль иностранных  предпринимателей. Страна уверенно двигалась к статусу сырьевой базы государственно-капиталистического региона, центр которого находился в Японии. Нужно отметить, что сам этот регион в целом продолжал развиваться лишь благодаря радикальному отказу от неолиберальных догм.

Фитцджеральд замечает, что ничего другого нельзя ожидать от выборочного следования Адаму Смиту и игнорирования его же предупреждения об "отвратительном принципе господ": "Все для себя, ничего для людей".  Богатые индустриальные державы сами начинают напоминать страны Третьего мира, с островками огромного богатства и привилегий посреди вздымающего свои волны океана нищеты и отчаяния. Это в первую очередь относится к США и Великобритании, ставшим жертвами рейгановско-тэтчеровского учения. Континентальная Европа также не сильно отстает, несмотря на сохранение власти социалистов и защищаемый ими общественный договор, и возможность экспортировать свои трущобы в другие страны за счет миграции рабочей силы. Рас пределение привилегий и богатства в странах, обладающих такими возможностями как наши, это, конечно, не то, что мы видим в Бразилии и Мексике, но тенденции разглядеть нетрудно.

Падение Советской империи предоставило новые возможности, чтобы установить деление Север-Юг более четко в богатых обществах. Во время майской забастовки 1992 года рабочих госсектора в Германии директор компании "Даймлер-Бенц" предупредил, что корпорация может ответить на забастовку своих рабочих перенесением производства в
другие страны, возможно в Россию, с ее хорошо обученными, квалифицированными, здоровыми и (как они надеятся) послушными рабочими. Управляющий "Дженерал Моторс" может угрожать тем же, указывая на Мексику и другие регионы Третьего Мира, которые до сих пор оставались колониями Запада. Капитал с большой охотой передвигается; люди либо не могут этого сделать, либо им просто не позволяют.

Не то, чтобы "Даймлер-Бенц" настолько сильно страдал от издержек производства, что управляющие ощущали это на себе. Две недели спустя после того, как он пригрозил перенести производство "мерседесов" в Россию, тот же главный управляющий, Эдзард Рейтер, объя вил о "замечательных результатах" чрезвычайно удачного первого квартала 1992 года, когда прибыль выросла на 14%, а продажа - на 16%, в основном за границей: немецкие рабочие это совсем не те, на кого рассчитана продукция "Мерседес", основного и
самого прибыльного сектора этого гигантского конгломерата. Подобные факты, однако, нисколько не повлияли на американскую прессу, которая в своих сводках новостей ругала забастовщиков за "вольготную жизнь", чрезмерно длинные отпуска и вообще непонимание того, како е место они занимают в качестве орудий производства в руках богатых и наделенных властью. Они должны усвоить уроки, преподанные примерно в то же время американским рабочим, занятым на заводах "Катерпиллер": прибыль и производство  растут, зарплата снижаетс я, право на забастовку в значительной мере ликвидировано благодаря возможности прибегать к услугам временных рабочих.

Это плоды ожесточенной кампании корпоративного сектора, начавщейся вскоре после того, как американские рабочие в конце концов отстояли свое право на объединение в профсоюзы в середине 1930-х годов, после долгих лет острой борьбы и жестоких репрессий, не имевших аналогов в индустриальном мире. Возможно мы даже вернемся к временам, когда известный филантроп Эндрю Карнеги мог проповедовать добродетели "честной, трудолюбивой, самоотверженной бедности" жертвам Великой Депрессии 1896 года вскоре после того, как он грубо подавил забастовку металлистов в Хомстеде, под
апплодисменты прессы, в то же время заявляя, что побежденные рабочие прислали ему телеграмму, в которой говорилось: "Добрый хозяин, скажите чего бы вам хотелось и мы сделаем это для вас". Именно потому, что он знал, как "сладок, и счастлив, и чист дом
честной бедности", объяснял Карнеги, он и симпатизирует богатым, в то же время деля с ними их суровую судьбу в роскошно обставленных особняках.

Итак, правильно управляемое общество должно работать в соответствии с "отватительным принципом господ".  Поэтому неудивительно, что когда побитые профсоюзы в конце концов осознают реальность непрекращающейся классовой войны, развязанной против них высоко классово сознательным корпоративным сектором, предпринимательская пресса должна искренне удивляться тому, что некоторые профсоюзы все еще держатся за устаревшую
"идеологию классовой войны" и "избитое марксистское представление" о том, что "трудящиеся составляют класс граждан, с общими интересами, отличными от тех, кто владеет и контролирует производство".  не говорря уже о таких "причудах", как требование снижения жалования управляющим, к которым рабочие позволяют себе относиться как к простым смертным. (New York Times) Хозяева, напротив, уверенно держатся за это "избитое марксистское представление", зачас тую выражающееся в  вульгарно-марксистской риторике - правда, с противоположными знаками.

При существующих условиях общественной организации и концентрации власти, избирательно свободная торговля вряд ли сможет повысить всеобщее благосостояние. Это наглядно продемонстрировал двухлетний опыт договора о свободной торговле между Канадой и США. Канада потеряла сотни тысяч рабочих мест, многие из которых были перенесены в индустриальные районы США, где правительственное регулирование фактически запрещает организацию в профсоюзы. Подобная государственная политика (вполне естественная в обществах, где правит бизнес, а само общество в значительной
степени отстранено отпринятия решений) оставляет рабочих более незащищенными перед эксплуатацией, чем в Канаде, с ее более развитым профсоюзным движением и общим климатом солидарности.

Соглашение также использовалось для того, чтобы требовать от Канады продавать воду, даже тогда, когда там ощущался недостаток в ней, отменить меры, призванные защитить тихоокеанского лосося, привести правила сипользования пестицидов в соответствие с менее строгими американскими стандартами и прекратить субсидировать посадку лесов после вырубки. Все это объявлялось ограничениями для свободной торговли. В то же время Канада, которая является экспортером асбеста, осуждала США за пименение стандартов ЕРА в нарушение торговых соглашений.

Теоретически, соглашение о свободной торговле должно снижать зарплату в странах, где она выше, и повышать ее в странах, где она ниже. куда перетекает капитал, тем самым устанавливая глобальное равновесие. Но при господствующих ныне условиях более вероятен иной исход.

Присуществующих сегодня условиях власти и контроля, свободная торговля будет иметь тенденцию сводить уровень существования к нижней границе для людей, которые являются зрителями, а не участниками принятия решений, влияющих на их жизнь.

В общем, в восьмидесятые годы ускорился разрыв между незначительной частью общества, пользующейся огромными привилегиями и все растущей массой людей, страдающих от лишений и нищеты. С людьми, ненужными для производства богатств и
потребления - двух человеческих функций, признаваемых господствующими общественными институтами и идеологиями, нужно что-то делать. Нынешняя социальная политика по отношению к ним в Соединенных Штатах ориентирована на их содержание в крупных
городских центрах, где они могут охот иться друг на друга, или в тюрьмах. У последнего направления этой социальной политики есть еще одно достоинство, поскольку оно обеспечивает стимулирование экономики в духе Кейнса благодаря строительству тюрем и созданию новых рабочих мест для охранников - профессии, которая получает все большее  распространение.

Всегда существовало два класса людей: правители и их агенты и вьючные животные, либо служащие им, либо ненужные. Это до боли знакомое деление становится еще более четким и ясным в эпоху глобального корпоративного меркантилизма, свободного движения капитала и размывания профсоюзов и других демократических структур, которые могли бы вмешаться в плавный ход капиталистического самодержавия, руководящегося "отвратительным принципом господ". "Все для себя, ничего для других".

Интернационализация капитала, особенно усилившаяся начиная с 1971 года, придает новый характер конкуренции между национальными государствами. Приведем лишь один пример: в то время как доля США в мировом экспорте промышленной продукции сократилась с 1966 по 1984 год на 3.5%, доля расположенных в США транснациональных корпораций немного увеличилась. И статистика международной торговли будет выглядеть несколько иначе, если импорт зарубежных компаний рассматривать как национальный продукт. Коммерческие товары также отражают эту тенденцию. Так, например, треть рыночной
цены "Понтиака", производимого компанией "Дженерал Моторс", уходит к южнокорейским производителям, одна шестая - японским, и еще примерно столько же к немецким, сингапурским, английским, барбадосским и другим взятым вместе. Как географическая целостность, страна и большинство ее насления может переживать кризис, но корпорации играют в совершенно другую игру. Поскольку сегодня от четверти до половины международной торговли ведется расположенными на севере ТНК, эти факторы играют все возрастающее значение.

НОВЫЙ ИМПЕРСКИЙ ВЕК

Зачастую реалии представляются правящими и их идеологами с поразительной откровенностью. В ведущей ежедневной деловой газете "Файненшл Таймс" была опубликована статья экономического комментатора Би-Би-Си Джеймса Моргана, называвшаяся "Падение советского блока оставило Международный валютный Фонд и "Большую Семерку" править миром и создавать новый имперский век".

Согласно этой версии, отстаиваемой "Файненшл Таймс", "создание новой системы направялется "Большой Семеркой", МВФ, Мировым Банком и Генеральным Соглашением о тарифах и торговле (ГАТТ)". Это "система непрямого управления, которая подразумевает интеграцию лидеров развивающихся стран в сеть нового правящего класса", который, как ни странно, оказывается старым правящим классом. Местные правители составляют то, что британские империалисты семьдесят лет назад называли "фасадом", "конституционной фикцией", используемой для того, чтобы скрыть "поглощение колоний".

Далее Морган замечает, что институты "нового правящего класса", который сейчас управляет значительной частью развивающихся стран и Восточной Европы" (традиционных колониальных владений), "подталкивают" своих клиентов к тому, чтобы они шли "правильным путем реформ".  Под этим подразумевается, что они должны тщательно избегать той политики, которая традиционно приводила к успешному развитию как в Англии семнадцатого века, так и в восточно-азиатских государствах в последние десятилетия, и
следовать политике, которая традиционно была очень выгодна международному правящему классу. В случае же когда экономический контроль "не подталкивает" к правильному поведению, мы всегда можем обратиться к силам безопасности, как в случае с нашими меньшими чернокожими братьями в Южном Лос-Анджелесе, которые имели возможность уяснить это на своем собственном опыте.

"Политика жесткой экономии" это хорошее средство для латиноамериканских крестьян, польских рабочих и забытых жителей Южного Лос-Анджелеса, но не для настоящих людей.

Правительство также призвано создавать непреодолимые барьеры протекционизма, когда необходимо, например, обеспечить новые капиталовложения в сталелитейную промышленность, для чего накладываются ограничения на импорт стали в США, который начиная с 1982 го да не должен превышать 20%. В то же время на государстве лежит обязанность по подрыву профсоюзов, с тем, чтобы новые "не обремененные профсоюзами производители более дешевых товаров" могли платить своим рабочим от половины до трети того, чего добились сталелитейщики в результате почти вековой кровавой борьбы.

Одним из главных достижений нового имперского века является то, что удалось оттеснить население еще дальше на обочину. Он в значительной мере устранил угрозу возникновения подлинной демократии, но в то же время расчистил дорогу риторике о приверженности демократическим идеалам. Глобальные правители теперь могут действовать, имея гораздо меньше ограничений, более координированно, с помощью централизованного управления и с гораздо меньшим вмешательством местного населения. Эти неуправляемые и опасные элем енты не только не могут повлиять на решения правителей (основной принцип капиталистической автократии), но зачастую вообще ничего о них не знают. Кто следит за жизненно важными решениями участников переговоров ГАТТ или Международного Валютного Фонда, имеющим огромное значение для глобального общества, в том числе и нашего? Или за деятельностью транснациональных корпораций, международных банков и
инвестиционных компаний, которые ныне определяют условия производства, торговли и жизни во всем мире? Новый и мперский век знаменует собой дальнейший отход в сторону авторитаризма в рамках формально демократической практики.

Впервые опубликовано в журнале Z Magazine, июль-август 1992 г.
 
 
 
 
 
 
 

НОВЫЙ МИРОВОЙ ПОРЯДОК

НОАМ ХОМСКИ

(Ноам Хомски - известный американский ученый, снискавший себе мировую славу исследованиями в области структурной лингвистики. Он - профессор престижнейшего МИТ Университета в Кэмбридже, штат Массачусестс. Он - последовательный радикал, осуждавший как советское вторжение в Чехословакию, так и американское - в Панаму и Ирак. Автор многочисленных книг по современной политике, Ноам Хомски (или Чомски, как иногда транслитерируют его фамилию), выступает за страны Третьего мира, за латиноамериканцев, за палестинцев, и против их угнетателей. Но поскольку он не поддерживал Советскую власть, он практически неизвестен нашему читателю.)

 

Новый мировой порядок, провозглашенный после дезинтеграции СССР, основан на старых принципах, выраженных еще Уинстоном Черчиллем: "Управление миром должно быть в руках материально благополучных народов, богатых людей, мирно живущих у себя дома, а не голодных народов, стремящихся улучшить свое положение". (Само собой, богатые народы не стали таковыми, "мирно живя у себя дома"). После второй мировой войны главной целью США и их союзников было ликвидировать угрозу своему процветанию со стороны бедных, недовольных своей судьбой. В пятидесятых годах президент Эйзенхауэр жаловался, что "в отличие от нас, коммунисты могут обратиться прямо к массам". Джон Фостер Даллес точно выразил проблему богатых правителей: "коммунисты обращаются к бедным, а те всегда готовы обобрать богатых". Социальная философия Запада, по которой богатые обирают бедных, мало привлекательна для масс (за исключением России, где массы проглосовали за право богатых обирать бедных). В этом свете можно понять и отношение Запада к Советскому Союзу. Сталинские преступления не беспокоили западных лидеров. Президент Трумэн писал в своем дневнике: "Со Cталиным можно иметь дело. То, что происходит в России, нас не касается, а смерть Сталина была бы настоящей катастрофой". Но сотрудничество может идти при одном условии - если в 85% все будет решаться по воле Соединенных Штатов. Запад беспокоили успехи Советского Союза и привлекательность пролетарской философии для простых людей на Западе и для угнетенных во всем мире. Вдобавок, при Сталине Восточная Европа перестала быть традиционным источником пищи и сырья для Запада.

Настоящим преступлением Сталина и его преемников в глазах Запада было их непослушание. Это единственное преступление, которое правители мира не прощают. Кровавый тиран Саддам Хуссейн получал неограниченные кредиты и помощь Америки, несмотря на все свои преступления, пока 2 августа 1990 года он не ослушался своих хозяев. Независимость в этом мире недопустима под любым флагом, и любое независимое правительство попадает сразу в категорию "вируса", подлежащего уничтожению, "гнилого яблока", от которого все может заразиться. Поэтому, например, в 1954 году ЦРУ свергло демократическое капиталистическое правительство в Гватемале, которое боролось против латифундистов и иностранных компаний. Итак, не очень новый мировой порядок - это порядок в интересах высших классов и крупных западных компаний. Страны Третьего мира занимают особое место в этом миропорядке: они обеспечивают Запад сырьевыми ресурсами, дешевой рабочей силой, рынками для сбыта товаров, возможностями для капиталовложений и для вывоза экологически грязных производств. Уже полвека США действует в качестве мирового шерифа, защищая интересы богатых. Главный враг - национальные режимы, которые стараются улучшить положение масс в своих странах, что мешает американскому контролю над сырьем и политике капиталовложений. Восточная Европа была самым первым Третьим Миром для Западной Европы и поставляла сырье на запад еще в 14 веке. Поэтому этот район так и остался слаборазвитым, как и все районы Третьего мира. Из-за своих размеров экономическое подчинение России Западу началось позднее, но в 19 веке этот процесс уже шел вовсю. Большевистский переворот в октябре 1917 года вырвал СССР из этой ловушки, на что Запад ответил немедленной военной интервенцией. После того, как Россия победила Гитлера и вырвала части Восточной и Центральной Европы из-под контроля Запада, она стала врагом. "Мирное сосуществование" было лишь химерой, призраком - Запад не собирался мириться с таким "отступлением от правила", как он не мог примириться с Гватемалой, Чили, Гренадой, Никарагуа.

СССР достиг вершины своего могущества в конце 1950-х годов, всегда отставая от Запада. Кубинский ракетный кризис показал крайнюю уязвимость Советского Союза. Последовала гонка вооружений, и к концу 80-х годов система рухнула, пострадав, как и все не-европейские страны, от мирового спада в экономике.

Сейчас большая часть бывшей советской империи снова займет свое традиционное место среди стран Третьего мира, а бывшая номенклатура возьмет на себя элиты страны Третьего мира, связанной с международным бизнесом и западными финансовыми интересами.

В результате гибели Советского Союза "американская военная мощь становится более полезным и удобным инструментом в борьбе с теми, кто мешает американским интересам", или, как сказал один из теоретиков реганитской внешней политики Эллиот Абрамс, сейчас США и Англия могут использовать без всяких ограничений силу против безоружного противника. Но Америка не стремится к вооруженным конфликтам: экономическое оружие куда более действенно. Методы Международного Валютного Фонда, свобода торговли, инвестиций, конвертация валют - эти правила игры, по которым не играют развитые страны, но которые они навязывают слабым, превращают в конце концов правительства стран Третьего мира - и в том числе России - в полицию, охраняющую интересы Запада и контролирующую свой рабочий класс и излишнее население. Эти правительства отказываются от плановой роли в хозяйстве, и она целиком переходит к вполне плановым западным транснациональным корпорациям.

Методы Запада отработаны, и никого в "клуб богатых" допустить не собираются. Стоило Польше либерализовать свою экономику, страны Запада подняли таможенные барьеры, чтобы защитить свою промышленность и сельское хозяйство. Американский запрет на продажу русских ракетных двигателей Индии - другое подтверждение того, что Запад не играет по правилам, которые он предлагает бедным странам. Богатые люди в бедных странах - главные союзники "клуба богатых" и главные враги своих народов.

http://www.israelshamir.net/ru/translation1.htm

 

 

ТЁМНАЯ СТОРОНА АМЕРИКИ

 

Положение этой страницы на сайте: начало > "культура" Запада  

 

страна люди 11 сентября 2001 интервенции развал СССР США и Россия фотогалереи
  "культура" Запада библиотека ссылки карта сайта гостевая книга

 

Начало сайта