НЕ ПОРА ЛИ ИЗВИНИТЬСЯ?

За короткий промежуток времени Чемберлен ухитрился совершить столько роковых ошибок и даже преступлений, что в памяти человечества (именно человечества, а не только Великобритании) он остался зловещим монстром, которого оно долго не забудет.

(Майский, Воспоминания советского дипломата)

Не подлежит сомнению тот факт, что Вторую мировую войну развязал немецкий фашизм во главе Адольфом Гитлером, тем не менее сделать это без посторонней помощи бесноватый фюрер просто не мог бы, для этого у Германии, скованной Версальским договором, не было ни экономической, ни военной возможности. В этой связи необходимо отметить, что Лондон уже изначально был недоволен условиями Версальского мира, позволявшего Франции доминировать в Европе, поэтому Великобритания предприняла немало усилий, направленных на развал миропорядка, сложившегося после окончания Первой мировой войны и таким образом создала объективные условия для немецкого реванша.

Благодаря щедрой помощи со стороны США и Англии, начиная со второй половины 30-х годов, Германия вновь стала доминировать на континенте, заметно потеснив при этом свою давнюю соперницу Францию. Однако несмотря на уже очевидное доминирование Германии в Европе правительство Чемберлена сознательно создало условия для дальнейшего беспрецедентного военно-экономическое усиления Третьего рейха, хотя это, казалось бы уже явно противоречило английским геополитическим интересам. Речь здесь идет о проводимой Лондоном в 1937-39 годах политике умиротворения, которая в колоссальной степени способствовала реализации агрессивных планов Гитлера и началу Второй мировой войны.

В этой связи для историков всегда был и будет актуальным вопрос о мотивах, которые двигали Чемберленом при реализации его ставшей столь пагубной для судеб человечества внешнеполитической доктрины. Варианта здесь два: либо английский премьер добросовестно заблуждался относительно истинных намерений Гитлера, либо он намеренно провоцировал фашистов на войну против Советского Союза и таким образом желал обессилить обоих своих потенциальных противника и в дальнейшем подчинить их своей воле.

Этапы умиротворения Гитлера

Первый этап - выработка идеологии. Идея натравливания Германии на СССР начала витать в Лондоне уже вскоре после прихода Гитлера к власти. Вот как эти настроения описывает известный английский историк Лиддел Гарт в своей монографии «Вторая мировая война»:

«В английских правительственных кругах выдвигалось немало предложений относительно того, чтобы позволить Германии осуществить экспансию в восточном направлении и таким образом отвести опасность от Запада. Эти круги доброжелательно относились к стремлению Гитлера приобрести жизненное пространство и давали ему понять это».

Впервые же идеология умиротворения в развернутом виде, по-видимому, была изложена в августовском 1937 года меморандуме посла Англии в Берлине Гендерсона. Суть его предложений сводилась к тому, что политика Великобритании должна была строиться с таким расчетом, чтобы направить агрессию Гитлера на Восток и тем самым обеспечить мир на Западе:

«Было бы несправедливо пытаться не допустить того, чтобы Германия завершила свое единство или чтобы она была подготовлена для войны против славян при условии, что приготовления ее таковы, чтобы убедить Британскую империю, что они одновременно не направлены против нее».

Второй этап - сговор правительства Чемберлена с Гитлером. В ноябре 1937 года состоялся визит Эдуарда Галифакса в Берлин. Гитлер поставил перед посланником Лондона вопрос о недостатке у Германии жизненного пространства и необходимости возврата Германии колоний: «Одной лишь Германии заявляют, что она ни при каких условиях не может иметь колонии... Между Англией и Германией имеется по существу только одно разногласие: колониальный вопрос». Галифакс ушел от прямого ответа на этот вопрос, но взамен сформулировал альтернативу, предложив Гитлеру карт-бланш в вопросах территориального передела всех тех границ Восточной Европы, которые в скором времени фашисты и реализовали.

«Все остальные вопросы, можно характеризовать в том смысле, что они касаются изменений европейского порядка, которые, вероятно, рано или поздно произойдут. К таким вопросам относятся Данциг, Австрия и Чехословакия. Англия заинтересована лишь в том, чтобы эти изменения были произведены путем мирной эволюции и чтобы можно было избежать методов, которые могут причинить дальнейшие потрясения, которых не желал бы ни фюрер, ни другие страны».

По сути, Галифакс предложил Гитлеру сделку: Германия должна отказаться от своих претензий на её бывшие колонии, а взамен за это ей обещалась свобода действий в Восточной и Центральной Европе. Надо заметить, что во время этой дискуссии Гитлер со своей стороны играл с Галифаксом как кошка с мышкой. Ведь всего за две недели до этого он на секретном совещании с военным руководством страны заявил, что жизненное пространство для Германии нужно искать в Европе, а возврат колоний, пока что не актуален для немцев.

В то же время в беседе с Галифаксом фюрер усиленно педалировал именно проблему возврата Германии ее бывших колоний, и одновременно утверждал, что у него якобы нет никаких территориальных претензий к соседним государствам. Таким образом, Гитлер намеренно представлял английскому эмиссару позицию, диаметрально противоположную той, которую он уже выбрал для себя в качестве генеральной.

Такое парадоксальное поведение фюрера было обусловлено тем, что он был прекрасно осведомлен о настроениях Лондона относительно той роли, которую там отводили Германии в ее восточных устремлениях. В результате Гитлер ловко подставлял Галифакса, предоставляя тому возможность самому от имени Англии озвучить столь желанные для фашистов политические цели. И лорд попался на эту  удочку и во время встречи дважды возвращался к вопросу о необходимости территориального переустройства Европы и даже сам назвал районы, в которых, по его мнению, следует изменить статус кво в пользу Германии: Данциг, Австрия и Чехословакия.

Гитлер прекрасно понял суть английской интриги и со своей стороны недвусмысленно ответил, что никакое урегулирование с большевиками невозможно в принципе и, следовательно, по отношению к Москве возможен лишь военный путь решения вопроса: «Единственной катастрофой является большевизм». А названные Галифаксом проблемы: Данциг, Австрия, Чехословакия вполне решаемы «разумными» способами: «Все остальное поддается урегулированию».

3 марта 1938 года Гендорсон посетил Гитлера и в ходе конфиденциальной беседы подтвердил положительное отношение английского правительства к стремлению Гитлера добиться территориальных перемен в Европе. Так руками Лондона была открыта зеленая улица к экспансии фашистов на восток. Естественно, что свои истинные планы сотрудничества с фашистами английское правительство тщательно скрывало от общественности, успешно прикрывая их многочисленными разговорами о своем стремлении к миру.

Третий этап - аншлюс. Договоренности, достигнутые между Галифаксом и Гитлером, вскоре стали притворяться в жизнь. Уже в конце 1937 года австрийские нацисты, подстрекаемые и  финансируемые из Берлина, создали в стране кампанию настоящего террора, направленного на дестабилизацию австрийского государства.  Ни единого протеста по поводу вмешательства Германии во внутренние дела Австрии ни Лондон, ни Париж не выразили, но зато выказывали свою «озабоченность» тем, что австрийское правительство не могло обеспечить элементарных «прав» человека в стране. А ход переговоров Риббентропа с английским руководством, состоявшихся 9  марта 1938 года в Лондоне перед самым аншлюсом, дал немецкому министру иностранных дел вполне аргументированные основания, для того чтобы сообщить в Берлин, что Англия не будет препятствовать аншлюсу Австрии.

Австрийское правительство 10 марта пыталось найти поддержку у Англии, но получило отказ. Французский же премьер Шотан в ответ на просьбы Австрии о помощи предпочел 10 марта уйти в отставку, но не брать на себя ответственность за позицию страны в отношении Австрии.

Четвертый этап - Мюнхен. Следующим, согласованным с Галифаксом действием по изменению государственных границ в Европе, было присоединение к Германии Судет. При этом Берлином была использована технология, уже опробованная при аншлюсе Австрии. Фашистами были спровоцированы беспорядки в Чехословакии. При этом английское и французское правительства делали вид, что они не замечают вмешательства Германии во внутренние дела Чехословакии, одновременно постоянно педалируя тему о якобы имевших место в Чехословакии притеснениях немецкого национального меньшинства.

В результате сильнейшего дипломатического давления, оказанного на Прагу со стороны Англии и Франции, правительство Чехословакии вечером 21 сентября капитулировало и согласилось принять англо-французские условия. Однако уже после этого Гитлером был выдвинут так называемый годенсбергский ультиматум. Прага отклонила эти новые договоренности Лондона и Берлина, как абсолютно для себя неприемлемые. Несмотря на это 30 сентября 1938 года Гитлером, Чемберленом, Муссолини и Даладье было подписано противоправное Мюнхенское соглашение о расчленении Чехословакии, основанное на условиях годенсбергского ультиматума.

Пятый этап - Данциг. Последним действием по согласованному между Англией и Германией списку изменению государственных границ в Европе должен был бы стать возврат Германии Данцига. Вначале события развивались в соответствии с англо-германскими планами. Уже 24 октября Германия поставила перед своим восточным сателлитом вопрос о передаче Данцига и Коридора, предлагая взамен участие в Антикоминтерновском пакте (читай компенсацию за счет территорий СССР). Тем не менее, Варшава отказалась выполнить эти условия, так как прекрасно понимала, что с переходом этих территорий Германии внешняя торговля Польши подпадет под полный контроль со стороны Берлина и при этом страна фактически потеряет свой суверенитет.

Однако вплоть до 17 марта 1939 года требования Берлина к Варшаве не вызвали у лидеров Запада ни малейшего недовольства. Да и на каком основании, после мюнхенского сговора, Запад мог бы аргументировано возражать против возврата Германии Данцига, более 80% жителей которого были этническими немцами? Ведь в споре с Варшавой у Берлина было гораздо больше юридических причин для обоснования своих притязаний, чем в споре с Прагой. 

Достаточно вспомнить, что Судеты были отданы Чехословакии по Версальскому договору, и Лига наций признала их неотъемлемой частью Чехословакии. В то время как Данциг и его окрестности согласно Версальскому договору составляли республику под названием «Вольный город Данциг», находившуюся под эгидой Лиги наций. Польша же фактически оккупировала этот город. Все это можно было легко объяснить западной общественности. Так что если бы фюрер сначала с помощью Запада решил проблему Данцига, и лишь затем принялся бы за Чехию, то история, по-видимому, могла пойти по руслу, намеченному Чемберленом. И в этом случае война могла бы начаться не на Западе, а на Востоке с самыми тяжелыми последствиями для СССР.

Впрочем, вначале, несмотря на польский отказ, Гитлер был настроен сравнительно «миролюбиво» и 24 ноября 1938 года подписал приказ о захвате Данцига лишь с помощью демонстрации силы и с использованием местных нацистов. Специально оговорив при этом, что войны с Польшей он не планирует!

Но в этот момент времени из-за излишней ретивости Гитлера происходит срыв политики умиротворения. 15 марта 1939 года фашисты совершают акцию, выходившую за пределы договоренности с Галифаксом, и оккупируют Чехию. В этот же день Чемберлен, выступая в парламенте, говорит, что он, конечно, сожалеет о случившемся, однако считает: оккупация Чехии это еще не повод для пересмотра политики умиротворения.

После этого выступления премьера в  Великобритании поднимается волна общественного негодования, вызванная не только действиями самого Гитлера, но и неадекватной реакцией на них английского правительства. В результате под сильным давлением общественного мнения 17 марта Чемберлен заявляет о том, что Англия будет сопротивляться против всяких дальнейших попыток Германии установить свое мировое господство, а 31 марта оглашает чисто популистские гарантий, которые он от имени Англии и Франции давал Польше на случай агрессии со стороны Германии.

Тем временем Гитлер, вместо того чтобы испугаться грозного окрика из Лондона, рассвирепел,  расторг англо-германское морское соглашение и договор о ненападении с Польшей, а 1 сентября начал блицкриг, в ходе которого не только вернул себе Данциг, но и оккупировал Польшу.

Шестой этап - странная война. Этот этап умиротворения Гитлера подробно описан в статье автора «Гарантии предательства», опубликованной в газете «Дуэль» N31 за 2005 год. Окончательно же политика умиротворения вместе со своим творцом ушла в политическое небытие лишь 10 мая 1940 года, когда фашисты начали свой западный блицкриг.

Версии мотивов, которые двигали Чемберленом при умиротворении Гитлера

Официальная английская версия исходит из того, что Англия была не готова к войне с Германией, и поэтому Чемберлен стремился любыми средствами оттянуть время для того, чтобы подготовиться к вероятной в будущем вооруженной борьбе с фашистами, а по возможности избежать ее вообще.

Политика умиротворения была направлена на воссоединение единства немцев, искусственно разбросанных по нескольким чуждым их государствам, что якобы сделало бы ненужными все военные реваншистские планы Гитлера, и позволило Германии стать равноправной европейской державой. При этом английское руководство ошибочно не придало должного значения тому факту, что фашистские планы были направлены не только на реванш, но и на завоевание нового жизненного пространства. Париж же в это время лишь слепо следовал в кильватере английской политики.

Заметим, что опубликованные в настоящее время документы позволяют сделать достаточно аргументированный вывод о несостоятельности официальной английской версии объяснения политики умиротворения.

Во-первых, правительства Англии и Франции были в курсе того, что фашистские планы направлены не только на реванш, но и на завоевание нового жизненного пространства на Востоке и при этом даже считали желательным возникновение военного конфликта между Германией и СССР. Поэтому, говоря о своем стремлении к миру в Европе, Лондон надеялся, что такой «мир» на Западе мог быть обеспечен за счет войны между Германией и СССР. Это видно, например, из заявления министра иностранных дел Франции Дельбоса, который после своего визита в Лондон в конце ноября 1937 года, так прокомментировал господствовавшие в правительстве Англии настроения по отношению к Германии: «Англия не имеет ничего против того, чтобы СССР остался вне пакта и даже более, чтобы возник конфликт между Германией и СССР».

Во-вторых, политика умиротворения, позволила Германии многократно и без особых на то усилий повысить свой военно-промышленный и мобилизационный потенциал. Достаточно сказать, что с момента оккупации Судет и до начала войны с Польшей лишь заводы Шкода произвели почти столько же военной продукции, сколько произвела за это же время вся военная промышленность Англии!

Кроме того Германия значительно расширила свои границы, заняв при этом стратегически важные рубежи и дополнительно получив около 10 миллионов новых подданных, т.е. около миллиона потенциальных солдат. Следовательно за счет умиротворения военный потенциал Запада все более и более отставал от военного потенциала Германии.

В-третьих, даже если допустить совершенно невероятное, что Чемберлен действительно не замечал агрессивных намерений Гитлера на Востоке и считал, что позволив объединить всех немцев в одном государстве Европа получит миролюбивую и цивилизованную Германию, то и в этом случае следует признать, что такое объединение немцев явно противоречило основополагающим геополитическим интересам Великобритании. Ведь в центре Европы на вполне законных основаниях и с согласия Лондона возник бы промышленный гигант, конкурировать с которым Англии в будущем было бы чрезвычайно сложно, если вообще возможно. Такая перспектива должна была бы стать настоящим кошмаром для Лондона.

Доля мирового промышленного производства, приходящаяся на Германию, составила в 1932 году -10,6%, а в 1937 году - 11,4%. В Англии соответственно - 10,9% и 9,4%, а во Франции - 6,9% и 4,5%. Военные расходы Англии в 1936 году составили всего 25% от аналогичных расходов Германии, а у Франции этот показатель составлял лишь 23%.

Таким образом, уже к 1937 году, когда в Лондоне были сформулированы принципы умиротворения Гитлера, налицо наблюдалась тенденция доминирования Германии на европейском континенте. И в этой ситуации Чемберлен, откровенно нарушая многовековую английскую традицию, провозглашает политику, самоочевидным результатом которой должно было стать территориальное расширение Германии, а так же ее значительное экономическое и военное усиление, тем самым сознательно создавая себе на будущее сильнейшего экономического, политического и военного соперника.

Естественно, что настолько кардинальный отказ английского премьера от основополагающего принципа внешней политики Великобритании со столь далеко идущими негативными последствиями должен был быть вызван чрезвычайно значимыми причинами, явно выходящими за рамки желания Лондона устранить несправедливость Версальского договора.

Альтернативная версия исходит из того, что Чемберлен усиливая военно-экономический потенциал Германии и приближая немецкие границы к советской территории, сознательно провоцировал Берлин к военному столкновению с СССР. При таком развитии событий с большой вероятностью можно было ожидать, что уже после первых, практически неизбежных на начальном этапе этой войны, сокрушительных поражений Красной армии должен был бы наступить крах коммунистического режима в СССР, переход России в лагерь «демократических» государств и восстановление ее в рядах Антанты.

Судя по всему, именно таким образом Чемберлен и надеялся ослабить обоих своих врагов, после чего завладеть сырьевыми ресурсами России и надолго подчинить себе Германию. Надо отдать должное английскому премьеру, это была великолепно задуманная многоходовая комбинация, которая, тем не менее, в последний момент сорвалась из-за непредсказуемого авантюризма бесноватого фюрера.

Основа умиротворения - страх перед красной опасностью

Проводимая правительством Чемберлена политика умиротворения Гитлера была прямым ответом английской реакции на успехи левых сил: в феврале 1936 года левые победили на выборах в Испании, а в июне было сформировано правительство Народного фронта во Франции. Мир капитала стал перед дилеммой: либо надо было срочно остановить очередной «призрак» коммунизма, активно бродивший по Европе, либо смириться с парламентским сползанием ряда стран в руки Коминтерна и перспективой потери капиталов и собственности...

Остановить коммунистическую опасность в рамках традиционных демократических процедур в то время едва ли было возможно. Слишком велика была сила социалистических идей, а главное процесс создания правительств народного единства уже пошел, а результаты его деятельности в 1937 году были непредсказуемы. Чтобы гарантированно выжить, миру капитала было необходимо сокрушить левую угрозу, а наиболее эффективной силой, способной справиться с левыми, был фашизм. Не случайно во Франции в среде правых в это время получил широкое распространение лозунг: «Лучше Гитлер, чем народный фронт».

Поэтому одной из важнейших задач политики умиротворения являлась задача борьбы с коммунистической опасностью, а в этом вопросе Гитлер был бесспорным союзником Запада, что прекрасно видно из документальных свидетельств того времени. Вот некоторые из них:

Так, к примеру, Галифакс в ходе его ноябрьского 1937 года визита в Берлин превозносил Гитлера за то, что он превратил Германию в бастион Запада в борьбе против коммунизма: «он и другие члены английского правительства проникнуты сознанием, что фюрер достиг многого не только в самой Германии, но что, в результате уничтожения коммунизма в своей стране, он преградил путь последнему в Западную Европу, и поэтому Германия по праву может считаться бастионом Запада против большевизма».

А 12 сентября 1938 года Чемберлен накануне его первой встречи с Гитлером прямо заявил, что он не желает воевать с фашистами, поскольку они являются его главным союзником в борьбе против коммунизма: «Германия и Англия являются двумя столпами европейского мира и главными опорами против коммунизма и поэтому необходимо мирным путём преодолеть наши нынешние трудности... Наверное, можно будет найти решение, приемлемое для всех, кроме России».

Однако апофеозом антикоммунистической деятельности правительства Чемберлена явилось дипломатическое давление, которое английский и французский посланники в Праге осуществили на чехословацкое правительство 21 сентября 1938 года, впрямую угрожая Праге, что если она примет военную помощь со стороны СССР, то Англия и Франция могут поддержать фашистскую агрессию против Чехословакии: «Если же чехи объединятся с русскими, война может принять характер крестового похода против большевиков. Тогда правительствам Англии и Франции будет очень трудно остаться в стороне». 

Впрочем, пресса Запада была куда более откровенна, чем ее дипломатия. Еще не высохли чернила на мюнхенском соглашении, как 1 октября «Нью-Йорк геральд трибюн» призывала: «Дайте Гитлеру возможность воевать против России!»

Надо сказать, что антикоммунистические цели политики Запада были уже изначально прекрасно поняты и активно использованы Берлином. Это видно, например, из заявления Геринга, сделанного им во время встречи с Муссолини в  январе 1937 года: «Консервативные круги (Англии - Ю.Ж.), правда, сильно озабочены мощью Германии, но больше всего они боятся большевизма, и это дает возможность рассматривать их практически как полностью готовых к сотрудничеству с Германией».

Желал ли Запад «второго Мюнхена»?

Мюнхен не был и не мог являться конечной целью политики умиротворения, поскольку передача Судет Германии не выводила фашистов к границам СССР и, следовательно, не создавала условий, необходимых для начала фашистской агрессии против Советского Союза. Эту задачу должна была решить согласованная Гитлером и Галифаксом передача фашистам Данцига. Одним из условий этой передачи со стороны Германии являлось участие Варшавы в Антикоминтерновском пакте, а также заверения Берлина о его готовности компенсировать полякам потерю территорий за счет СССР.

В этой связи возникает резонный вопрос, есть ли основания полагать, что после Мюнхена Запад по-прежнему был готов пойти на сделку с Германией за счет Польши? Судите сами, 6 декабря 1938 года Франция подписывает пакт о ненападении с Германией. На следующий день министр иностранных дел Франции Бонне рассылает циркулярное письмо, в котором информирует  французских послов об итогах его переговоров с Риббентропом, сообщая им, что: «германская политика ОТНЫНЕ (выделено мной - Ю.Ж.) ориентируется на борьбу против большевизма. Германия проявляет свою волю к экспансии на восток». А на востоке от Германии, как известно, находилась Польша!

Через несколько дней после этого на заседании английского правительства, судя по всему, опираясь на информацию, полученную им из Парижа, Чемберлен заявляет, что согласно его сведениям следующая акция Гитлера «будет обращена на восток, и что в этом случае Англия могла бы вообще остаться вне войны».

Из текста циркулярного письма французского МИДа следует, что немцы в декабре 1938 года в ходе франко-германских переговоров, так или иначе, в прямой или завуалированной форме, но информировали Париж: Гитлер готовит на востоке очередную экспансионистскую акцию, направленную против большевизма. Во всяком случае, именно так эта информация была понята французским правительством. Оценивая ожидаемую Западом со стороны Германии акцию на востоке, Чемберлен счел, что в случае ее реализации Англия, а, следовательно, и Франция вообще могли бы остаться вне военного конфликта. Но гарантировать Запад от войны с Германией могла только большая война Германии с СССР. Однако начать такую войну в конце 1938, начале 1939 годов без союза с Варшавой Гитлер просто не мог, а к разработке планов оккупации Польши он приступил лишь в апреле после того, как полякам были даны провокационные англо-французские гарантии. В конце же 1938 года в планах Гитлера на первом месте стоял присоединение Данцига и подчинение Варшавы его воле.

Подписание Францией пакта о ненападении с Германией в условиях, когда правительство Даладье было поставлено немцами в курс захватнических намерений фюрера по отношению к СССР, с которым у Франции был договор о взаимопомощи, есть не что иное, как акт пособничества фашистской агрессии. Ведь недаром Бонне в своем циркулярном письме подчеркивает, что Германия ОТНЫНЕ, т.е. после подписания пакта с Францией, ориентируется на борьбу против большевизма. Тем самым, Боне официально признал наличие связи планов экспансии фашистов на Востоке с французскими гарантиями безопасности западных границ Германии.

Так или иначе, но фюрер нарушил договоренности с Лондоном, достигнутые им в ноябре 1937 года, захватил Чехию, и тем самым поставил Чемберлена в очень щекотливое положение.  В создавшихся условиях английское правительство было вынуждено принять предложение СССР о проведении англо-франко-советских переговоров. Однако Лондон и после этого долгое время делал все, чтобы не заключать с Москвой равноправного соглашения, упорно настаивая на односторонних гарантиях полякам со стороны СССР. Об этом достаточно красноречиво свидетельствует запись, сделанная в дневнике заместителя министра иностранных дел Великобритании Кадогана: «Премьер-министр заявил, что он скорее подаст в отставку, чем подпишет союз с Советами».

Еще более откровенно по поводу истинных намерений английского правительства по отношению к советским предложениям высказался 26 апреля на заседании английского правительства глава Северного департамента МИД Англии Кольер, который констатировал, что правительство не желает связывать себя с СССР, «а хочет дать Германии возможность развивать агрессию на восток за счет России». Строго говоря, высказывание Кольера является одним из немногих прямых доказательств наличия у правительства Чемберлена планов разжигания фашистской агрессии против СССР, просочившихся в рассекреченных английских архивах.

Надо полагать, что не случайно дело Гесса и ряд других важнейших довоенных английских внешнеполитических документов остаются засекреченными до 2017 года. Можно с большой вероятностью ожидать, что в этих закрытых материалах содержатся самые нелицеприятные стороны деятельности предвоенных английских правительств, и, прежде всего, это касается данных, свидетельствующих об антисоветском сговоре Гитлера и Чемберлена на которые и мог ссылаться Гесс, предлагая Англии на этой основе заключить мир до нападения фашистов на СССР.

Факты же упрямо свидетельствуют, что английское правительство буквально до последнего момента предпринимало шаги, направленные на решение данцигской проблемы по мюнхенскому образцу со всеми вытекающими отсюда последствиями для безопасности Советского Союза. С этой целью Лондон параллельно с англо-франко-советскими переговорами проводил секретные англо-германские переговоры. А как далеко Великобритания была готова пойти навстречу Гитлеру видно, например, из предложений, которые эмиссар Чемберлена парламентский советник Бакстон передал 14 августа сотруднику бюро министра иностранных дел Германии Хетцлеру:

«а) признать Восточную Европу естественным жизненным пространством Германии...

d) отказаться от всех так называемых союзов «окружения» в Восточной Европе;

е) оказать содействие прямым переговорам между Польшей и Германией по вопросу о Данциге и Коридоре».

Но Гитлеру всего этого уже было мало. Ему надо было силой утвердить, свою главенствующую роль в Европе. Поскольку же поляки оказались столь неблагодарными и в ответ на его подарок Варшаве Тешинской области Чехословакии и заключение крупнейшего германо-польское товарно-кредитного соглашения, отказались добровольно отдать Данциг и Коридор, то фюрер решил их жестоко наказать, начав реализацию своей программы освоения жизненного пространства Германии на Востоке не с территории СССР, а с польских земель. Английские же предложения Берлин воспринимал лишь как свидетельство слабости Лондона и подтверждение того, что англичане не станут воевать с Германией из-за какой-то там Польши.

Так какие же цели ставил Чемберлен, умиротворяя Гитлера?

Основой сговора между Чемберленом и Гитлером было их стремление искоренить красную угрозу в Европе, но без ликвидации социалистического строя в СССР достижение этой цели гарантировать было невозможно. Лидеры Запада были в курсе того, что намерения Гитлера были направлены на завоевание жизненного пространства за счет территории СССР. Однако в 1937 году у Германии не было общих границ с Советским Союзом, да и вооруженные силы фашистов еще не были готовы к большой войне. Согласованный в ходе ноябрьского 1937 года визита Галифакса в Берлин территориальный передел границ в Европе и последовавшая вслед за этим его реализация объективно решали обе эти задачи.

Во-первых, политика умиротворения, позволила Германии многократно и без особых на то усилий повысить ее военно-промышленный и мобилизационный потенциал.

Во-вторых, в случае если бы Чемберлену удалось довести свои договоренности с Гитлером до конца и «мирно» передать Германии Данциг и Коридор, то 85% внешней торговли Польши, шедшей через балтийские порты оказалась бы под контролем Берлина и таким образом Варшава фактически теряла бы свою самостоятельность и автоматически становилась бы немецким сателлитом. Это и обеспечивало Германии выход к советским границам, после чего начало германо-польской агрессии против СССР было бы уже делом времени.

А факты свидетельствуют, что Чемберлен, даже тогда, когда угроза фашистской агрессии против Польши стала уже абсолютно реальной, продолжал прилагать усилия, чтобы завершить территориальный передел Европы в том виде, как он был согласован с Гитлером в ноябре 1937 года. Ценой такого «мира» должно было стать признание Лондоном Восточной Европы сферой жизненных интересов Германии и передача ей Данцига и Коридора.

Однако в сложившихся условиях Гитлер уже не пожелал пойти навстречу Лондону. А Сталин нашел симметричный ответ на английскую политику натравливания фашистов на СССР в виде пакта Молотова-Риббентропа. В результате Чемберлен помимо своей воли и желаний под давлением общественности был вынужден объявить Германии войну. Но формально объявив войну, Запад так и не начал реальных военных действий против вермахта. Это состояние, названное странной войной, тянулось в течение восьми месяцев, после чего воссозданная с помощью умиротворителей немецкая военная махина со страшной силой обрушилась на голову Запада.

* * *

Таким образом, в настоящее время есть достаточно оснований для доказательства подстрекательской роли, которую правительства Чемберлена и Даладье играли в процессе умиротворения Гитлера, направляя фашистскую агрессию против СССР. И это позволяет России, Белоруссии и Украине требовать от Англии и Франции принесения официальных извинений за участие правительств этих стран в разжигании Второй мировой войны.

http://www.duel.ru/200550/?50_6_1

Операция "Трест"

Невежество и цинизм в одном «флаконе»
Измышления в переплете
О книге Гавриила Попова
«1941—1945. Заметки о войне»

В аннотации к новой книге Г.Попова подчеркивается его «особый взгляд» на роль Великой Отечественной войны в истории нашего государства. При ближайшем знакомстве оказалось, что «особый взгляд» Гавриила Попова представляет собой взгляд невежественный. Это относится как к конкретным фактам, так и к обобщениям. Начнем с последних.

«Крутые» тезисы Гавриила
Центральное место в книге отведено трем претендующим на глобальность тезисам.
ПЕРВЫЙ ТЕЗИС — «о крахе социализма в первые десять дней Великой отечественной войны».
По представлениям Г.Попова, в первые десять дней войны с немцами никто не воевал: «…Народ — и соответственно армия — не хотел умирать за советский строй, за сталинский социализм, за диктатуру пролетариата (здесь и далее текст Г. Попова выделен курсивом). А вот потом, когда народ понял, что немцы хуже большевиков, начало расти сопротивление врагу, и война приняла характер отечественной».
Этот тезис никакого отношения к действительности не имеет.
Во-первых, народ и армия сражались с фашистами с первого дня войны.
Свидетельствует начальник штаба наступавшей на Минск 4-й немецкой армии генерал Блюментрит: «Первые сражения в июне 1941 г. показали нам, что такое Красная Армия. Наши потери достигли 50 процентов. Пограничники защищали старую крепость в Брест-Литовске свыше недели, сражаясь до последнего человека, несмотря на обстрел наших самых тяжелых орудий и бомбежку с воздуха. …Поведение русских войск даже в этой первой битве являло собой поразительный контраст с поведением поляков и западных союзников, когда те терпели поражение. Даже будучи окруженными, русские держались за свои позиции и сражались».
Свидетельствует начальник генерального штаба немецкой армии генерал-полковник Ф.Гальдер — 29 июня 1941 г. он записывает в дневнике: «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека… Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. Теперь наши войска должны сражаться в соответствии с учебниками ближнего боя. В Польше и на Западе они могли пренебречь правилами, но здесь снова пришлось вспомнить о них».
Свидетельствует офицер 18-й танковой дивизии Вермахта, записавший в дневнике: «Несмотря на огромные пройденные расстояния, не было чувства, которое у нас было во Франции, не было чувства, что мы входим в побежденную страну. Напротив — здесь было сопротивление, всегда сопротивление, каким бы безнадежным оно ни было…»
Даже откровенный апологет гитлеровской армии Пауль Карель (псевдоним оберштумбанфюрера СС Пауля Карла Шмидта) в книге «Восточный фронт», описывая первые дни войны, отдает должное стойкости советских солдат: «…Немецкие солдаты начинали сознавать, что с таким противником нельзя не считаться… 126-я пехотная дивизия из земли Рейн-Вестфалия, сражаясь бок о бок с солдатами из Шлезвиг-Гольштейна, также на собственном горьком опыте познали силу и стойкость советских войск... То, что эта танковая война в Прибалтике не станет веселой прогулкой, легким блицкригом, встречей профессионалов с дворовой командой, немцы на горьком примере познали уже в первые сорок восемь часов после начала кампании…»
И еще один факт: за первую неделю войны только в Москве 170 тыс. человек подали заявления о добровольном уходе на фронт.
Во-вторых, народ и армия, к большому сожалению Гавриила Попова, сражались не просто за Родину — Россию, а за социалистическую Родину — СССР.
Это вынужден был признать уже в июле 1941 г. адмирал Канарис: «…не все идет по намеченному плану. Увеличиваются признаки того, что эта война не только не вызовет ожидавшийся в России внутренний коллапс, но, напротив, приведет к укреплению большевизма».
Это зафиксировало и верховное командование вооруженных сил Германии (ОКВ) в приложении к директиве от 8 сентября 1941 г.: «Впервые в этой войне немецкому солдату противостоит противник, подготовленный не только как солдат, но и как политический противник, который видит в коммунизме свой идеал, а в национал-социализме — своего злейшего врага».
И, наконец, это подтверждает статистика: в годы войны только
в армии и на флоте в коммунистическую партию вступили
3820 тыс. чел.
ВТОРОЙ ТЕЗИС — «о превращении Сталиным Отечественной войны в войну за экспансию социализма».
В книге неоднократно отмечается, что «…Сталин обманул русский народ, превратив Отечественную войну русского народа в войну за утверждение сталинского социализма в странах Восточной Европы».
По мнению Попова, которое он почему-то приписывает всему русскому народу, Отечественную войну должно было вести только до изгнания немецких оккупантов из пределов Советского Союза. А Сталин, мол, наплевал на это мнение и двинул войска в Европу, чтобы, значит, насадить там социализм.
Эти утверждения Г.Попова противоречат фактам.
Во-первых, Сталин русский народ не обманывал. В отличие от таких, как Г.Попов, он понимал, что гитлеровские орды недостаточно выдворить из страны, нацизм настолько опасен, что должен быть уничтожен, иначе через некоторое время вновь придется с ним воевать. Поэтому уже 3 июля 1941 г. в выступлении по радио Сталин сказал: «…Целью этой всенародной отечественной войны является не только ликвидация опасности, нависшей над нашей страной, но и помощь всем народам Европы, стонущим под игом германского фашизма…» 6 ноября 1941 г. в докладе, посвященном 24-й годовщине Великой Октябрьской революции, Сталин заявил: «…Наша первая цель состоит в том, чтобы освободить наши территории и наши народы от немецко-фашистского ига. У нас нет и не может быть таких целей войны, как навязывание своей воли и своего режима славянским и другим порабощенным народам Европы, ждущим от нас помощи. Наша цель состоит в том, чтобы помочь этим народам в их освободительной борьбе против гитлеровской тирании и потом предоставить им вполне свободно устроиться на своей земле так, как они хотят…» Через год, 6 ноября 1942 г., Сталин по этому поводу сказал: «…Наша третья задача состоит в том, чтобы разрушить ненавистный «новый порядок в Европе» и покарать его строителей…» Еще через год, 6 ноября 1943 г., он вновь подтвердил намерение покончить с нацизмом в Европе: «…Вместе с нашими союзниками мы должны будем ... освободить народы Европы от фашистских захватчиков и оказать им содействие в воссоздании своих национальных государств, расчлененных фашистскими поработителями, — народы Франции, Бельгии, Югославии, Чехословакии, Польши, Греции и других государств, находящихся под немецким игом, вновь должны стать свободными и самостоятельными…»
Во-вторых, в течение войны «экспансии социализма» в восточноевропейские страны со стороны СССР не просматривалось. Более того, зарубежные средства массовой информации писали об умеренных требованиях советского правительства к составу и политике правительств освобожденных стран. Так, в сентябре 1944 г. в алжирской печати была опубликована статья Поля Бланка «В чем величие Сталина», в которой отмечалось, что есть одна область, в которой Сталин возвышается до такой моральной высоты, «которой не достиг до него ни один полководец, даже Юлий Цезарь. Речь идет о его умеренности во внешней политике. Несмотря на неслыханную жестокость немцев и их сателлитов, условия, предложенные финнам советским правительством, условия, предъявленные Румынии в момент ее капитуляции, остаются умеренными».
В результате такой политики к 9 мая 1945 г. в Европе, кроме СССР, не было ни одной страны, официально провозгласившей социалистическое строительство. В Финляндии во главе страны был маршал Маннергейм. В Румынии сохранилась монархия, король Михай, арестовавший правительство Антонеску и объявивший войну Германии, был даже награжден высшим советским полководческим орденом «Победа». В Болгарии у власти было правительство Отечественного фронта, которое возглавлял генерал Кимон Георгиев, бывший у власти еще в 1934 г. и к коммунистам не имевший никакого отношения. В Чехословакии президентом страны был Э.Бенеш, занимавший этот пост и до оккупации страны немецкими войсками. В Польше было сформировано коалиционное правительство, в которое вошли пять представителей лондонского эмигрантского правительства. Коалиционные правительства существовали в это время в Югославии и в Албании. Другое дело, что в большинстве правительств восточноевропейских стран коммунистам принадлежала ведущая роль, но это заслуга не Сталина и Красной Армии, а самих коммунистов этих стран, возглавивших антифашистскую борьбу народов своих государств в годы войны.
А вот экспансия капитализма откровенно проявилась в Греции, где высадившиеся в октябре 1944 г. английские войска развернули боевые действия против возглавляемой коммунистами народно-освободительной армии греческого народа (ЭЛАС), которая к тому времени освободила территорию Греции от немецких войск. В результате коммунисты к власти не были допущены.
ТРЕТИЙ ТЕЗИС — «о виновности Сталина в развязывании «холодной войны».
Гавриил Попов утверждает, что «сталинская экспансия социализма» «…заставила демократические страны Запада начать «холодную» войну для отражения сталинской агрессии…», т.е. «…заключительный этап Отечественной войны Сталин сделал первым этапом уже новой, «холодной войны», началом подготовки к третьей мировой войне…»
Этот тезис — результат непонимания Г.Поповым истинных причин «холодной войны». Они лежат не в идеологической, как считает Попов, а в геополитической плоскости. Россия, независимо от ее политического устройства, была, есть и будет (если, конечно, не развалится на множество мелких государств, как давно уже объявлял Попов) геополитическим соперником Запада. Об этом откровенно заявляют влиятельные западные политики. Збигнев Бжезинский, например, пишет: «…Россия … была повержена в титанической схватке, и сказать, что это был Советский Союз (а не Россия), который был повержен, — не что иное, как бегство от политической реальности. Советский Союз был исторической Россией, называемой Советским Союзом. Россия бросила вызов США и была побеждена…» А Генри Киссинджер в одном из интервью газете «Нью-Йорк таймс» подчеркнул, что в геополитической области Россия и США остаются противниками.
Практическая внешняя политика США убедительно это подтверждает: в течение последних пятнадцати лет вокруг России стараниями США постепенно создается двойное кольцо враждебных ей, но дружественных США государств. И этот процесс продолжается (замкнуть западную часть «санитарного кордона» вокруг России мешает А. Лукашенко, и только поэтому он — «диктатор», «узурпатор» и вообще «исчадие ада»).
Впрочем, геополитическое соперничество США и России — явление нормальное. Другое дело — какую форму оно принимает: конфликтную или нет. В этом смысле во время войны и после нее у СССР геополитические интересы были ограничены, советское правительство было ориентировано на неконфронтационное соперничество с Западом, предпочитало разделение «сфер влияния» с западными державами конфликту с ними. СССР в процессе возникновения «холодной войны» играл пассивную роль.
«Заслуга» в возникновении «холодной войны» принадлежит западным странам. Отношение к СССР со стороны Англии и США в конце и сразу после войны становилось все более агрессивным и жестким, особенно после атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. Атомное оружие сыграло особую роль в возникновении «холодной войны». Американская монополия на ядерное оружие являлась одной из причин могущества Соединенных Штатов. В те дни президент США Г.Трумэн заявил: « США сегодня — самая сильная держава, нет никого сильнее ее. Обладая такой силой, мы должны взять на себя ответственность и руководство миром». Поэтому США были твердо намерены диктовать свою волю другим странам. Впрочем, США это делали и в ХІХ веке, и сейчас — в ХХІ веке. Природа американского экспансионизма на протяжении всей истории США не изменилась. Возможные соперники, основным из которых после войны был Советский Союз, подвергались жесткой нейтрализации. По этому поводу известный американский политолог и историк Артур М.Шлезингер-младший в книге «Циклы американской истории» писал: «…Нации, стремившиеся защититься от американской агрессии, объявлялись угрожающими американской свободе. Отсюда война с Испанией, Первая и Вторая мировые войны, отсюда «холодная война» (выделено мной. — В.Л.), отсюда война во Вьетнаме. Стремление к завоеванию мировых рынков, согласно тезису «открытых дверей», объясняет все в американской внешней политике».
Противодействие СССР в течение 1945—1946 гг. диктату со стороны США привело к официальному объявлению западными странами «холодной войны» с СССР. Это сделал У.Черчилль в речи «Мускулы мира», произнесенной им 5 марта 1946 г. в г.Фултон (штат Миссури, США). Черчиллю аплодировал сидевший в президиуме собрания президент США Г.Трумэн.
Кривда, кривда... все кривда
Первая часть книги Попова претенциозно названа «Правду, только правду, всю правду». Но это Гавриилу Попову (в связи с его замыслами) оказалось не по силам: вместо правды у него получилась кривда, и не одна, а много и разных. Обо всех кривдах книги в одной статье рассказать невозможно, но некоторые из них стоит прокомментировать.
КРИВДА О ВОЙНЕ И КРАСНОЙ АРМИИ
1. О планах войны у Г.Попова вполне определенное мнение: «…Я хочу надеяться, что наши лидеры… рассекретят, наконец, все касающееся наших планов начала войны в 1941 году. И скажут народу правду: коммунистический режим Сталина собирался первым напасть на Германию…»
Отстал от жизни г-н Попов. Во-первых, все имевшиеся планы советского военного командования предвоенного периода опубликованы в 90-х годах прошлого века и к настоящему времени подробно проанализированы (см., например, книгу О.В.Вишлева «Накануне 22 июня 1941 г.»). А во-вторых, после многочисленных публикаций, обстоятельно препарировавших фантазии книг «Ледокол» и «День-М», для человека, имеющего ученую степень, как-то даже неприлично повторять измышления Резуна-Суворова о намерениях Советского Союза напасть летом 1941 г. на Германию.
2. Неготовность Красной Армии в 1941 г. к войне Попов видит в том, что: «…37-й год радикально ослабил его (сталинского социализма. — В.Л.) армию…» и далее «…к 1941 г. 75% наших командиров не имели нормального военного образования. Тем более не имели опыта: на своих должностях находились год-два, а то и всего несколько месяцев…»
Радикального ослабления армии репрессии 1937 г. не нанесли в силу их незначительности. Реально в 1937—39 гг. было репрессировано 17981 человек командно-начальствующего состава Красной Армии (арестовано — 8122, уволено по политическим мотивам — 9859), что составляет чуть более 4% от списочного состава командиров и начальников Красной Армии на 15 июня 1941 г. (439143 чел.).
Что касается образованности командного состава Красной Армии, то приведенные Поповым сведения не верны: они неоднократно опровергались в различных публикациях. По архивным данным на 1 января 1941 г., из 1833 командиров полков 14% окончили военные академии, 60% — военные училища и лишь 26% имели ускоренное военное образование, а из 8425 командиров батальонов военное образование имели 92%.
Дело не в репрессиях и недостаточном образовании командного состава. Неготовность Красной Армии к войне в 1941 г. объясняется тем, что в течение 1939—1941 гг. она возросла в 3 раза (с 1,9 млн. чел. на 24.02.1939 г. до 5,8 млн. чел. на 22.06.1941 г.). За этот срок просто физически невозможно было подготовить ее к ведению современной маневренной войны с опытнейшим противником — Вермахтом. Враг в 1941 г. был сильнее, хитрее, искуснее, с немалым опытом. Но постепенно положение менялось, и к середине 1943 г. боеспособность войск противоборствующих сторон выровнялась, а с 1944 г. по боевому мастерству и солдаты, и офицеры, и генералы Красной Армии превосходили немецких солдат, офицеров и генералов. 16 марта 1945 г. Й.Геббельс напишет в своем дневнике: «…Я сообщаю фюреру о представленной мне для просмотра книге генштаба о советских маршалах и генералах, добавляя, что у меня сложилось впечатление, будто мы вообще не в состоянии конкурировать с такими руководителями. Фюрер полностью разделяет мое мнение…» (выделено мной. — В.Л.).
3. О московской битве Г.Попов сообщает, что наши потери составили 1,3 млн. чел. погибших, а «немцы потеряли в этой битве всего 280 тыс. чел., то есть в соотношении 1:5».
Наши потери здесь завышены: по данным статистики, обобщенной в книге «Россия и СССР в войнах ХХ века», за периоды Московской оборонительной (30.09—5.12.1941 г.), Московской наступательной (5.12.1941 г.—7.01.1942 г.) и Ржевско-Вяземской наступательной (7.01.—20.04.1942 г.) операций безвозвратные потери (погибшие и попавшие в плен) Красной Армии составили чуть более 0,9 млн. чел. Если вычесть пленных, то число погибших красноармейцев будет примерно 0,4—0,5 млн. чел., что в 3 раза меньше цифры Г.Попова.
Кроме того, нужно отметить, что приведенная Г.Поповым цифра немецких потерь в 280 тыс. чел. взята из данных центрального бюро (отдела) учета потерь личного состава вооруженных сил, входящего в немецкий Генеральный штаб Верховного главнокомандования. Однако современные зарубежные исследователи не склонны доверять сведениям этого отдела. Так, немецкий историк Р.Оверманс в статье «Человеческие жертвы Второй мировой войны в Германии» пишет, что «…каналы поступления информации в Вермахте не обнаруживают той степени достоверности, которую приписывают им некоторые авторы». В качестве примера он сообщает, что «одно служебное заключение отдела потерь в штабе Вермахта, относящееся к 1944 году, документально подтвердило, что потери, которые были понесены в ходе польской, французской и норвежской кампаний и выявление которых не представляло никаких технических трудностей, были почти вдвое выше, чем первоначально сообщалось». О заниженности официальных цифр немецких потерь писали мировые средства массовой информации еще во время войны (см. обзор таких публикаций в книге Б.Урланиса «Войны и народонаселение Европы»).
4. Попов много чего написал о «бесчинствах» советских войск в Германии и не постеснялся резюмировать: «Русская армия за свою историю не раз и не два вступала в страны Европы. Но почему только в эту войну — с начала 1945 г. — среди одетых в шинели русские люди оказались чуть ли не толпой грабителей, мародеров, насильников?..»
Сначала — выдержка из дневника 16-летнего берлинца Дитера Борковского. 15 апреля 1945 г. он описал, как солдат, награжденный двумя железными крестами, кричал в вагоне метро: «…Мы должны выиграть эту войну… Если выиграют другие — русские, поляки, французы, чехи — и хоть на один процент сделают то, что мы шесть лет подряд творили с ними, то через несколько недель не останется в живых ни одного немца (выделено мной. — В.Л.). Это говорит вам тот, кто шесть лет сам был в оккупированных странах».
А теперь обратимся к статистике. Фашистская агрессия унесла жизни (по разным оценкам) от 16 до 20 млн. мирных советских граждан. В Германии в течение войны погибло 1,0—1,5 млн. гражданского населения. Из них от англо-американских бомбардировок немецких городов погибло 0,5—0,7 млн. чел. Еще около 0,3 млн. чел. стали жертвами гитлеровских концлагерей. Следовательно, от боевых действий Красной Армии в Германии погибло 0,2—0,5 млн. чел. Это значит, что в Германии от действий Красной Армии мирных жителей погибло как минимум в 30 раз меньше, чем в Советском Союзе от действий гитлеровской армии.
На фоне этого всякие рассуждения о «насилиях» и «бесчинствах» Красной Армии в Германии просто циничны.
КРИВДА О СОЮЗНИКАХ
Гавриилу Попову обидно за союзников СССР в той войне. Недооцениваем мы их. Пытаясь доказать, что вклад союзников значительно больше, чем считается, Попов начинает фантазировать. Остановимся на двух его фантазиях — о высадке союзников в Сицилии и о ленд-лизе.
1. Высадка союзников в июле 1943 г. в Сицилии, по мнению Попова, спасла Красную Армию от поражения в Курской битве: «…К середине июля советские войска в районе Курска оказались в полуокружении. ... спасать Сталина от повторения лета 1942 г. бросились союзники. 10 июля 1943 г. — в критический момент Курской битвы — Эйзенхауэр начал десантную операцию и высадился на острове Сицилия. ...13 июля 1943 года Гитлер срочно вызвал с Курского фронта Манштейна и Клюге и заявил, что вынужден свернуть операцию «Цитадель» (так называли немцы битву на Курской дуге) из-за гораздо более важной для него Италии…», а «…дивизии «Райх», «Мертвая голова»… без паузы сразу же были отправлены сражаться в Италию против десанта союзников…» И далее вывод: «…о нашем ударе с целью облегчить положение союзников мы постоянно пишем и говорим, а вот о десантах союзников — и в Африке, и в Сицилии, готовых помогать Красной Армии в самые критические моменты, забываем даже упомянуть…»
Рассмотрим эти утверждения по порядку.
Во-первых, никакого полуокружения советских войск в районе Курска в середине июля не было. В это время уже успешно развивалось начатое 12 июля контрнаступление советских войск.
Во-вторых, десант союзников в Сицилии в принципе не мог стать «спасителем» советских войск под Курском из-за несопоставимости масштабов операций: в десанте участвовало всего лишь 7 дивизий союзников, тогда как в Курской битве с немецкими группами армий «Центр» и «Юг» сражались 132 стрелковые дивизии и 11 танковых и механизированных корпусов Красной Армии.
В-третьих, с идеей переброски войск с Восточного фронта в Италию Гитлер погорячился. Они с Манштейном и Клюге вынуждены были прекратить операцию «Цитадель», так и не достигнув планируемых целей, но думали, что советские войска тоже измотаны в оборонительных боях, а Красная Армия неожиданно начала мощное контрнаступление. В результате немцам стало не до переброски войск. Ни дивизия СС «Мертвая голова», ни дивизия СС «Рейх» не были сняты с Восточного фронта летом 1943 г. В третьем томе труда бывшего генерал-майора Вермахта Б.Мюллера-Гиллербрандта «Сухопутная армия Германии 1933—1945» приведено приложение 31 «Изменения в группировке войск на Западе в период между июнем 1942 г. и маем 1944г.» Из этого приложения следует, что дивизии «Мертвая голова» и «Рейх» в период с октября 1942 г. по февраль 1943 г. убыли с западного театра военных действий на Восточный фронт и находились там до конца 1943 г. И вообще для борьбы с десантом союзников в Италии с Восточного фронта не было снято ни одной немецкой дивизии.
И наконец, в-четвертых, о действиях союзников советское руководство не забыло упомянуть. Сталин уже 6 ноября 1943 г. в речи, посвященной 26-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, сказал: «…В этом году удары Красной Армии по немецко-фашистским войскам были поддержаны боевыми действиями наших союзников в Северной Африке, в бассейне Средиземного моря и в Южной Италии. Вместе с тем союзники подвергали и продолжают подвергать основательной бомбардировке важные промышленные центры Германии и тем самым значительно ослабляют военную мощь врага. Если ко всему этому добавить тот факт, что союзники снабжают нас разным вооружением и сырьем, то можно сказать без преувеличения, что всем этим они значительно облегчили успехи нашей летней кампании…»
2. По поводу ленд-лиза Гавриил Попов сначала повел речь о продовольствии: «…Продовольственная помощь в целом была поставлена СССР на сумму 1,3 млрд. долларов (тогдашних). Если численность нашей армии принять за 10 млн. чел., то это по 130 долларов на бойца. А в пересчете на калории этой помощи хватило бы на пропитание 10-миллионной армии больше, чем на 5 лет...», а затем совсем разгневался: «…в годы «холодной войны» вообще появилось утверждение Сталина, что помощь союзников не превышала 4% от собственного производства СССР...» Этому, по мнению Попова, «…есть одно определение: ложь, полная ложь, наглая ложь…»
В отношении продовольственного ленд-лиза у Г.Попова странная какая-то арифметика. Если разделить 130 долларов на 1806 дней (5 лет), то на каждого бойца в день получится продовольствия на 7 тогдашних центов, что соответствует современным 70 центам. Мне неизвестно, сколько продовольствия можно было купить в США на 7 центов в 1941 г., но зато сейчас в США 70 центов хватит на приобретение лишь четверти гамбургера. Рекомендую Г.Попову попробовать прожить хотя бы неделю, питаясь только четвертушкой гамбургера в день. Думаю, охота пересчитывать в калории такой «рацион» у него пропадет.
Что до общей оценки ленд-лиза, то цифра 4%, во-первых, названа не Сталиным, а приведена в книге зам. председателя СНК СССР Н.А.Вознесенского «Военная экономика СССР в период Отечественной войны» (1947). Во-вторых, эта цифра в целом верно отражает реальный удельный вес ленд-лиза. В недавно изданной и посвященной ленд-лизу книге Н.В.Бутениной «Сделка века» приведены цифры общей суммы объемов производства СССР за годы войны (1445 млрд. руб.) и валютного курса рубля в 1940 г. (5,3 руб. за 1 долл.). Это значит, что общая сумма объемов производства СССР за годы войны составила 272,6 млрд. долл. Объем поставок по ленд-лизу оценивается, по разным оценкам, от 9,8 млрд. долл. до 13,2 млрд. долл., что составляет 3,6—4,8% от общей суммы объемов производства СССР за годы войны. Цифры, приводимые некоторыми американскими исследователями несколько выше, но это объясняется различием баз индексации. Так, Г.Херринг исчислял удельный вес поставок в общем объеме производства СССР не в 4%, как Н.А.Вознесенский, учитывавший то, что фактически было получено Советским Союзом, а в 10—11%, учитывая все, что было отправлено. По оценкам сотрудника Управления военного производства США Р. Голдсмита, союзная помощь СССР не превысила 1/10 советского производства вооружений (подчеркиваю: не общего объема, а только производства вооружений).
Нужно сказать, что в ходе войны и сразу после нее официальная Америка не преувеличивала роль ленд-лиза. В конце мая 1945 г. советник президента США Гарри Гопкинс в беседе со Сталиным сказал: «... мы никогда не считали, что наша помощь по ленд-лизу является главным фактором в советской победе над Гитлером на Восточном фронте. Она была достигнута героизмом и кровью русской армии». В докладе президента США конгрессу об осуществлении программы ленд-лиза за период до 31 марта 1945 г. указывалось, что советские армии снабжались в основном советским вооружением и материалами. (Кстати «демократы»-поповы до сих пор не смогли еще раскурочить все военные заводы сталинских времен)
Несомненно, поставки по ленд-лизу оказали определенную помощь в борьбе с агрессором, и советское правительство и народ были благодарны США, Англии и Канаде за помощь, но преувеличивать ее не стоит. В целом в современной западной и отечественной историографии ленд-лизу отводится относительно скромное место в общем военно-экономическом потенциале СССР в годы войны.
КРИВДА О РЕСТИТУЦИИ
Об утраченных культурных ценностях Попов пишет: «Даже после возврата в ГДР большого количества культурных ценностей правительство ФРГ считает, что у нас все еще находится 200 тыс. немецких музейных экспонатов, примерно 2 млн. немецких книг и 3 километра папок с архивными материалами. Наш встречный иск составил 4 тома со сведениями о 40 тыс. утраченных во время войны ценностей. Для сравнения «исков» можно сказать, что только в одной Пивной башне Троице-Сергиевой лавры находится 165 тыс. единиц «трофейных» фондов».
Во-первых, упомянутые Поповым 4 тома — это только первые тома многотомного «Сводного каталога культурных ценностей, похищенных и утраченных в ходе Второй мировой войны». Предполагается, что этот каталог будет содержать сведения о нескольких сотнях тысяч наименований (называется цифра в 700 тыс. экспонатов) документально подтвержденных утраченных культурных ценностей.
Во-вторых, большое число утраченных во время войны ценностей невозможно идентифицировать из-за уничтожения немцами всей документации музеев. В 1957 г. на запрос Министерства культуры СССР о количестве утраченных во время войны культурных ценностей, Министерство культуры Украины исчерпывающе ответило: «конкретного количества утраченного и вывезенного в Германию установить невозможно, поскольку оккупанты уничтожали всю музейную документацию... Приблизительно, утрачены сотни тысяч экспонатов». О масштабах немецкого грабежа можно судить из примеров, приведенных на конференции «Культурная карта Европы: судьба перемещенных ценностей в третьем тысячелетии» (Москва, 10—11 апреля 2000 г.) в докладе Н.Никандрова «Культурные ценности Советского Союза, перемещенные на территорию Германии в годы Второй мировой войны. Поиски и находки»: «В отчетах Штаба Розенберга, занимавшегося так называемой конфискацией культурных ценностей на оккупированных фашистами территориях России, Украины, Белоруссии, самые распространенные единицы измерения: «вагон», «ящик»; но чаще всего «тысяча», «сотни тысяч». Так, в мае 1943 года из Прибалтики, Минска и Смоленска в Ригу направляются до 130 000 томов книг, 6 вагонов с архивами Смоленска, из Риги же в рейх в апреле 1944 года отправлено 2 вагона (81 ящик) с фарфором, мебелью, а один вагон с культурными ценностями из Пскова «потерян...»
Таким образом, в действительности утраты культурных ценностей у СССР были во много раз больше, чем у Германии.
КРИВДА О СТРАНЕ И НАРОДЕ
О предвоенном СССР у Г.Попова чрезвычайно искаженное представление. Вот некоторые примеры.
1. Попов утверждает, что в стране перед войной существовали «…переполненные миллионами лагеря ГУЛАГа…»
Эта его фраза означает, что в лагерях ГУЛАГа содержалось несколько миллионов заключенных, ну, по крайней мере, не меньше двух. На самом деле в период 1937—1941 гг. число заключенных в исправительно-трудовых лагерях ГУЛАГА колебалось от 0,8 млн. чел. (в 1937 г.) до 1,5 млн. чел. (в 1941 г.), из них 420 тыс. осужденных по политическим статьям. (Кстати, в течение 90-х гг. прошлого века число заключенных в Российской Федерации превышало 1 млн. чел. ежегодно, что в относительных величинах сопоставимо с числом заключенных в СССР в 1940 г.)
2. Попов предлагает: «…давно надо сделать точную сводку: сколько продовольствия потребила страна, сколько из этого объема дал колхозно-совхозный строй и сколько привезли нам союзники. Для удобства сделать расчет в калориях. И тогда окажется, что советский колхозный строй обрекал страну на голод в 1941—1945 гг. так же, как он обрекал ее на ввоз хлеба из-за границы и во время славной целины, и все годы потом…»
Здесь Попов намекает, что, мол, спасла страну от голода продовольственная помощь союзников. Снова у него с арифметикой проблемы. Если все продовольствие по ленд-лизу перевести в гамбургеры и отнести их ко всему населению СССР военного периода, то получится один гамбургер на 80 человек в день. Спасения от голода за счет ленд-лиза, как ни считай калории, не получается. В действительности именно колхозы и совхозы кормили страну во время войны. И благодаря им после войны СССР отменил продовольственные карточки первым в Европе — уже в 1947 г. (Через 15 лет после слома колхозно-совхозного строя ничего хотя бы приближающегося по эффективности к нему в России не появилось. По одному из основных показателей сельскохозяйственного производства — поголовью скота — современная Россия еще не достигла уровня РСФСР в довоенном 1940 г.)
3. Попов сокрушается о «…грандиозной «чистке» народа от морали: и в ходе революции и Гражданской войны, и в ходе коллективизации, и в ходе индустриализации…»
О моральном облике советских людей у немцев во время войны сложилось противоположное мнение. В служебном циркуляре СД «Сообщения из рейха» от 15.04.1943 г. говорилось, что тысячи привезенных из России рабочих и военнопленных изменили представления немцев о русском населении как о полуголодной и тупой массе. В циркуляре, наряду с хорошим здоровьем, высоким уровнем образования и интеллекта у остарбайтеров отмечены «… ярко выраженные чувства семьи и высокая нравственность поведения» (выделено мной. — В.Л.).
4. Попов уверяет, что «…рекорд грабежа в ХХ веке поставила именно коммунистическая бюрократия».
Известно, по части грабежа гитлеровская номенклатура во время Второй мировой войны была вне конкуренции. Это убедительно отражено в документах Нюрнбергского процесса (раздел «Военные преступления», подразделы «Расхищение и разграбление государственной, общественной и частной собственности на оккупированных территориях», «Разрушение и разграбление культурных и научных ценностей, культурно-бытовых учреждений, монастырей, церквей и других учреждений религиозного культа»). Впрочем, не утрата Поповым знаний школьного уровня удивляет. Поражает то, что, имея прямое отношение к действительно рекордному грабежу ХХ века — расхищению государственной собственности Советского Союза в 90-х годах прошлого века, Гавриил Попов считает для себя допустимым гневно осуждать генерала Телегина и маршала Жукова за вывезенные из Германии жалкие мебельные гарнитуры и ковры. С совестью у Гавриила Попова явно что-то не так.
МЕЛКАЯ КРИВДА О СТАЛИНЕ
Кроме приписывания Сталину несуществующих военных и политических грехов, Г.Попов полагает, что «…Сталин был очень невысоким человеком».
В книге Д Волкогонова «Триумф и Трагедия» помещена фотография бланка бакинского жандармского управления за 1908 г. со снимками Сталина. На этом бланке среди других сведений о Сталине указан его рост — 174 см. Такой рост пока еще нигде не считался «очень невысоким».
И ДАЖЕ КРИВДА О СЕБЕ
В приведенной в книге биографической справке указано, что Г.Попов защитил докторскую диссертацию на тему «Методологические проблемы теории управления общественным производством».
На самом деле диссертация Г.Попова называется «Методологические проблемы теории управления социалистическим общественным производством» (выделено мной. — В.Л.).
* * *
Полвека назад великий немецкий писатель, Нобелевский лауреат Томас Манн назвал антикоммунизм «величайшей глупостью эпохи», и до сих пор каждый новый день приносит множество доказательств этого определения. Люди, вовлеченные в орбиту антикоммунизма, действующего ныне в форме антисоветизма, быстро и катастрофически глупеют. Книга Гавриила Попова — убедительное тому подтверждение.

Владимир ЛИТВИНЕНКО, профессор

http://www.sovross.ru/2005/159/159_3_5.htm