Вильям Хёрст с фашистами: Альфред Розенберг, Карл Бомер, Тило фон Трота, адъютант Розенберга (1934). Так что нечего удивляться, что самый популярный в США журнал (Readers Digest) и 19 крупных американских газет безоговорочно поддерживали Гитлера в тридцатые годы. Все они принадлежали Хёрсту.

"Ценности владельцев"
     Ценности людей,  в чьих руках  контроль за деятельностью газет - совсем
иного рода. Они могут превозносить идеи просвещения и добродетели,  клясться
правдой, но в целом они работают в газетном бизнесе  ради денег, пропаганды,
или  того и другого  вместе.  Будь это государство,  местное  правительство,
политическая  партия,  транснациональная  корпорация,  акционерное общество,
предприятие, банк,  нефтяная  компания,  просто богач или спонсор - всем  им
нужно  только это. Нет нужды повторять здесь  в  подробностях, каким образом
люди, держащие в руках завязочки газетного кошелька, дергают эти завязочки в
пропагандистских  целях - все  это  слишком  хорошо  известно. Поддержка  их
взглядов,  замалчивание   противоположных   мнений,  искажение   данных   об
аудитории, "подгонка" их под нужную точку зрения либо коммерческие интересы,
личная месть - вот основные темы истории прессы.
     Достаточно привести один пример. Он связан с  именем  Уильяма Рэндольфа
Херста,  американского газетное магната. Всю жизнь он вел себя так, будто  и
близко не был знаком с  честностью. Когда  на  основе его биографии был снят
фильм  "Гражданин Кейн", этот человек предложил  студии деньги за то,  чтобы
уничтожили все копии фильма до проката. Когда же это не удалось, он приказал
Луэлле Парсонс,  ведущей у  него светскую  колонку, обзвонить  руководителей
студии и  прокатчиков,  угрожая разгласить кое-какие факты из их  жизни. Она
заявила  им: "Мистер  Херст  говорит, что если вы,  мальчики,  интересуетесь
личной жизнью, то он вам устроит личную жизнь".
     Однако ничто не  характеризует  отношение  Херста, как и  многих других
собственников,  к  журналистике,  лучше, чем несколько телеграмм  1898 года.
Херст, по личным  политическим соображениям и  ради увеличения  тиражей, был
заинтересован в войне между Испанией и Америкой за Кубу. Его главная газета,
"New  York  Journal",  публиковала  лживые,  ура-патриотические  статьи  под
крикливыми  заголовками  "Пленных  скормили акулам",  "Война  с  Испанией за
убитых американцев" и "Величайшее оскорбление  США  за всю  их  историю"  (о
письме испанского посла, содержащем критику в адрес Президента). По указанию
Херста  его  подчиненные   пускались  на  все,  чтобы  найти   свидетельства
"жестокостей" испанцев.  Те,  кто  почестнее, не  нашли ничего (и  это плохо
отразилось  на  их  карьере),  другие  дали  волю  воображению.  Среди  этих
последних был некий художник по имени Фредерик Ремингтон. Обнаружив, что все
спокойно, а кровопролитием и не пахнет, он телеграфировал Херсту:
     "Все спокойно. Ничего страшного не происходит. Войны не будет. Хотел бы
вернуться". Херст послал ответ:
     "Пожалуйста, останьтесь. Обеспечьте иллюстрации. Войну обеспечу я".
     Насколько  одна  газета способна спровоцировать войну, настолько  Херст
сдержал  свое  слово. Когда через несколько недель на рейде Гаваны взорвался
американский  линкор  "Мейн"  и  взрыв  унес 260  жизней, Херст  опубликовал
передовицы,   где  утверждалось,  что  это  диверсия   испанцев.   Пока  две
следственных группы  пытались  установить  истинную  причину  взрыва, газета
Херста  обвинила  в  нем  испанцев, не потрудившись  привести  ни  малейшего
доказательства.  Эти  статьи,  наряду с материалами, призывавшими  к  войне,
по-прежнему   остаются  нагляднейшим  пособием  по   искажению  правды.  Вот
заголовки   статей  в  "Journal"  за  несколько  недель,   последовавших  за
инцидентом с "Мэйном":
     17 февраля:  "Уничтожение  военного  корабля  -  дело рук  врага".  Под
заголовком  - рисунок, занявший семь столбцов, - изображение судна и мин под его днищем, соединенных проводами  с  испанской крепостью на берегу - чистой воды выдумка.
     18  февраля: "Вся страна дрожит  в  военной лихорадке".  Этот заголовок появился в тот день, когда  испанские  и кубинские  власти устроили  жертвам взрыва  торжественные  государственные похороны,  передав  кладбище в вечное владение Соединенным Штатам. Об этом в "Journal", чей тираж впервые превысил миллион, не было сказано ни слова.
     20  февраля: "Население Гаваны оскорбляет  память жертв с "Мэйна". Всей
этой дезинформации "Journal" уделяла в среднем по восемь с половиной страниц
в день.
     23 февраля: "Вероломное уничтожение "Мэйна". Новая ложь о гибели судна,
а  в  придачу  - правила  карточной игры -  "Война с Испанией"  для  четырех
игроков.
     26 февраля: "Journal" призывает читателей обратиться к их конгрессменам
с письмами, требующими  войны.  И  это несмотря на заявление Президента, что
"Мэйн"  был поврежден из-за случайного взрыва пороховых погребов  на  борту.
(Официальное расследование так и не выявило истинную причину взрыва.)
     В  течение  последующих  нескольких  недель Херст  сконцентрировал  все
усилия  на  подхлестывании  военной лихорадки и  на  публикации материалов о
притеснениях кубинцев со стороны испанских властей.
     Найти  эти материалы или  просто  раздуть  их  не составляло  труда. Но
"Journal"  добавляла лжи  о  "Мэйне".  11 марта газета сообщила: "Следствием
установлено,  что "Мэйн"  взорвали  представители  испанских  властей".  Эта
неправда  служила  Херсту  топливом  для  выпуска  дополнительных  тиражей и
крупных заголовков.
     22 марта: "Война - единственный выход из кризиса!"
     28 марта: "Война или бесчестье?" На следующий день  в "Джорнэл"  велась
речь о создании  полка из  спортивных чемпионов Америки и об отправке его на
Кубу, чтобы разбить испанцев.
     1 апреля: "Война!" Ничего подобного.
     6 апреля:  "Война не за горами!" Репортеры из "Journal" рыскали по всей
стране в поисках семей погибших  на "Мэйне", печатая  их призывы к отмщению.
На таких номерах газеты теперь обычно  красовалось изображение американского
флага.
     13 апреля: "Конгресс вот-вот объявит войну!"
     Окончательное  решение Конгресса  25  апреля, вероятно,  было  страшным
разочарованием для Херста ("Войну обеспечу я").  Однако он не  успокоился. В
номере от  9 мая рядом с названием газеты была врезка с заголовком  "Как вам
нравится  война  "Journal"?" Это  безвкусное заявление было напечатано и  на
следующий день,  и  лишь потом  Херста убедили снять  его.  После  этого  он
распорядился, чтобы о войне писали с энтузиазмом, сдал военно-морскому флоту
в аренду свою личную яхту,  лично отправился на Кубу,  откуда  сам себе слал
материалы,  и  даже телеграфировал своему  лондонскому  репортеру с просьбой
приобрести  для  него  крупное  английское  судно,  чтобы  доставить  его  в
какую-нибудь  часть Суэцкого канала  и там  затопить, создав препятствия для
движения испанских судов. К счастью. ничего не вышло.
     Как бы  выступая на "бис",  когда этот короткий  односторонний конфликт
был  исчерпан, он  основал, фонд вдов, заставил  власти устроить для жителей
Нью-Йорка  выходной день в ознаменование  победы (21 августа: "Как "Journal"
обеспечила народу праздник"), и не прошел мимо  ничего, связанного с  войной
или ее жертвами. Он даже нанял для поездки по всей стране шоу с фейерверками
и  знаменами,  красочно  изображавшее  Манильское  сражение.  Шоу  создавало
впечатление, что войну  выиграл не Военно-морской флот США, a "Journal". Как
говорил  сам  Херст:  "Выпускать  газету  без  раскрутки  -  все  равно  что
подмигивать  девушке в темноте - дело  хорошее,  но безрезультатное". Но сам
Херст никогда не подмигивал - он был, скорее, из тех, что тяжело дышат.
 Эпизод  с  Херстом  дает  яркое представление  о том, как журналистикой
злоупотребляют  ради  пропаганды  и  прибыли.  О  стремлении  к  точности  и
справедливости с легкостью забывают в погоне за  сенсациями, предполагающими
крупные заголовки. Играя на руку  известным  предубеждениям общества, газеты
увеличивают тиражи. Херст, возможно, крайний случай, но его  пример наглядно
иллюстрирует ценности владельцев  и тех, кто  контролирует  газеты, а  также
постоянный  конфликт   внутри  самой  газеты   между  этими  императивами  и
принципами хорошей журналистики. Последняя в этом конфликте - вечная жертва.
Дэвид Рэндалл "УНИВЕРСАЛЬНЫЙ ЖУРНАЛИСТ"

1911 год. Первый случай крупномасштабной издательской цензуры. Американский газетный магнат Херст владел значительными участками земли в Мексике. Над ними нависла угроза конфискации. Тогда Херст дал команду начать пропагандистскую кампанию с целью заставить США объявить Мексике войну. Газеты Херста публиковали жуткие материалы о том, как сотни тысяч мексиканских солдат, вооруженных до зубов, маршируют к границе США, чтобы уничтожить все живое. Единственная газета, которая рискнула проверить декларации Херста, - Chiсago Tribune - послала в Мехико своего репортера. Тот пришел в ужас: никаких приготовлений к войне с северным соседом в Мексике не велось. Репортер написал серию корреспонденций, разоблачавших ложь газет Херста, но половину из них так и не смог опубликовать.

От "нового журнализма" к желтой прессе: газетная империя Уильяма Херста

Самым удачливым продолжателем принципов "нового журнализма" стал выходец из обеспеченной калифорнийской семьи Уильям Рэндолф Херст. В 1885-1887 гг. он прошел школу репортерской работы в пулитцеровской "The New York World" и досконально изучил приемы "нового журнализма". Вернувшись в 1887 в Сан-Франциско, Херст взял в свои руки управление газетой "The San Francisco Examiner" и за три года превратил это издание в агрессивную, жесткую и процветающую газету. Херст внес свои коррективы в концепцию "нового журнализма", отбросив такие его составляющие, как аккуратность и точность в подаче информации. С точки зрения Херста, сенсацию можно было сделать из самого незначительного факта: главное - форма подачи материала и соответствие запросам читателя. В 1895 Херст совершил прорыв на нью-йоркский газетный рынок, приобретя газету "The New York Journal".

Херст переманил многих ведущих журналистов и художников из пулитцеровского издания, усилил сенсационность и развлекательность, снизил цену своего издания, и тираж "The New York Journal" резко вырос. В 1896 Херст смог привлечь к сотрудничеству создателя первого американского комикса Ричарда Аутколта. Началась борьба между Херстом и Пулитцером за авторские права на издание комикса. Комикс, издаваемый Херстом, печатался полностью в желтом цвете, что и дало повод современникам назвать херстовскую модель журналистики "желтым журнализмом".

В дальнейшем термин "желтая пресса" ассоциировался со стилем Херста, который писал в одной из редакционных статей: "Политика "The New York Journal" заключается в том, что привлекать внимание столь же важно, как и добывать факты; публика жаждет развлечений гораздо больше, нежели просто новостей". Сенсационно-развлекательный стиль стал ведущим в эстетике печатных изданий, ориентированных на вкусы и потребности "человека-массы", феномен появления которого проанализировал испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет.

Ожесточенная конкурентная борьба между Пулитцером и Херстом приобрела неприглядные формы, особенно в период кубинских событий 1895-1898 гг. Сражаясь за тиражи, "The New York Journal" и "The New York World" соревновались в сенсационной подаче новостей о кубинских событиях, пренебрегая точностью и достоверностью в подаче материалов. Они не только подробно расписывали зверства испанских войск на Кубе, но и позволяли себе вмешиваться во внутренние дела зарубежного государства. В 1897 газета Херста организовала побег из гаванской тюрьмы молодой кубинки, обвиненной в измене, а в начале 1898 на страницах "The New York Journal" было опубликовано выкраденное частное письмо испанского посла, в котором содержалась нелестная характеристика американского президента Уильяма Маккинли. Цель этой акции - заставить президента, занимавшего миролюбивую позицию, предпринять более решительные действия по отношению к Испании.

Загадочный взрыв 15 февраля 1898 на американском броненосце "Мэн", находившемся в порту Гаваны, отозвался подлинной истерией в газетах Херста и Пулитцера, запестревших крупными заголовками самого сенсационного свойства. Пулитцер призвал президента к "быстрой и жесткой" войне с Испанией. Через две недели после взрыва на броненосце "Мэн" тираж "The New York World" вырос до 5 млн. Газета Херста также призвала к вооруженной интервенции на Кубу. Хотя подлинные "причины взрыва были неясны лозунгом пропаганды войны в Соединенных Штатах сделался девиз "Помни "Мэн"!". Урапатриотическая кампания, развязанная этими газетами привела к тому, что война США с Испанией стала неизбежной. Редактор журнала "The Nation" Эдвин Годкин писал, что "никогда еще история американской журналистики не знала ничего столь постыдного, как поведение этих двух газет".

Уильям Херст умел приспосабливаться к меняющимся временам. Он не остался в стороне от движения "разгребателей грязи", сулившего ему финансовый успех. Для этой цели он приобрел журнал "Cosmopolitan Magazine" и превратил его в макрейкерское издание. В 1906 серия публикаций в "Cosmopolitan Magazine" потрясла общественное мнение Америки - разоблачительная волна достигла высших политических кругов страны. Скандальные материалы под общим заголовком "Предательство сената", принадлежавшие перу Д.Филлипса, нанесли чувствительный удар по ряду крупных политических фигур.

Интуиция и деловая хватка подсказали Херсту необходимость создания газетного концерна. В 1911 он основал информационное агентство International News Service, вошедшее в тройку ведущих американских информационных агентств наряду с Associated Press и United Press. К 1922 корпорация Херста включала в себя 20 ежедневных газет; 11 воскресных изданий, а также 2 радиостанции, компанию по производству хроникально-документальных фильмов и кинокомпанию, а к началу 1990-х гг. в издательский трест Херста вошло 14 ежедневных газет, 30 еженедельников, 20 журналов, 5 телестанций и 7 радиовещательных станций, не считая ряда книжных издательств.

http://www.journ.ru/library/history/zar_journ_20.html

Антирусские выдумки и призывы к войнам Хёрст разбавлял примитивными, зачастую расистскими комиксами. Любимейшим персонажем американцев был "жёлтый парень" (именно оттуда пошло название "жёлтая пресса"), я бы сказал, чудовищного вида.

Поправки к первой поправке. Как администрация президента «построила» американскую прессу

Весной 1937 года крупнейшее в США издательство Hearst Publishing объявило, что не может выполнить обязательства по своим ценным бумагам. Для реструктуризации долгов была создана внешняя администрация, а основатель и владелец газетной империи Уильям Рендольф Херст был помещен под домашний арест.

Спикеры Белого дома и комиссии по ценным бумагам официально заявляли, что причиной дефолта являлась «рискованная и довольно безответственная финансовая политика Херста», а также «значительная потеря читательского интереса к его газетам».

Ни для кого, впрочем, не было секретом, что к краху медиа-концерна приложил руку госдепартамент. За год до этого Херст, издания которого охватывали аудиторию более чем в 30 млн человек, объявил информационную войну администрации Франклина Делано Рузвельта.

Издатель выступал против переизбрания президента во время предвыборной кампании 1936 года и ставил палки в колеса всем начинаниям рузвельтовской антикризисной программы «Новый курс». Он открыто обвинил президента в стремлении установить тоталитарную диктатуру и присвоил ему обидное прозвище – «Сталин Делано Рузвельт». Газеты Херста запугивали читателей, сравнивая институты «Нового курса» с методами управления в СССР и в нацистской Германии. Они вели травлю научных обществ, которые принимали участие в разработке антикризисных программ, обвиняя их в сочувствии коммунистическим идеалам. Херст «разоблачал» связи Рузвельта с Коминтерном и одновременно обвинял президента в том, что он продался «международным банкирам из Лондона».

[...]

Индустрия сенсаций
Джордж Херст, отец первого американского медиа-магната, разбогател благодаря тому, что в принадлежащей ему земле были обнаружены крупнейшие на Западном побережье залежи серебра. Как и многие нувориши того времени, он стремился использовать неожиданно свалившееся на его голову богатство для приобретения высокого общественного статуса. Херст выдал кредит партийному органу калифорнийских демократов "San Francisco Examiner", а затем выкупил убыточную газету. В качестве «ответной благодарности» в 1887 году он был выдвинут кандидатом в сенаторы и смог выиграть выборы благодаря партийной поддержке.

Уильям Рендольф в том же году был изгнан из Гарварда за оскорбительную для преподавателей публикацию в университетском журнале "Lampoon" («Пасквиль»). Отец предложил ему возглавить одно из предприятий, принадлежащих семье, и, к его большому неудовольствию, Херст-младший выбрал "San Francisco Examiner". Он начал реорганизацию газеты по образцу одного из самых успешных издательств того времени "New York World", принадлежащего легендарному изобретателю «желтой журналистики» Джозефу Пулитцеру. На страницах чинной партийной газеты появились скандальные заметки о личной жизни известных в городе персон, тошнотворные репортажи с мест преступлений и журналистские расследования коррупции в городском управлении.

В 1888 году "San Francisco Examiner" объявила о начале «крестового похода» против городских естественных монополий в транспорте, тепло- и водоснабжении. Херст обвинил компанию South Pacific Railroad в подкупе муниципальных чиновников, благодаря которому она получает сверхприбыли от постоянного повышения транспортных тарифов. После этого у Уильяма Рендольфа состоялся неприятный разговор с отцом, который теперь чувствовал себя крайне неловко в кругах калифорнийского истеблишмента. Херст-старший отказался финансировать все еще убыточную газету и лишил Уильяма наследства. После его смерти в 1791 году капитал в $25 млн перешел к супруге Джорджа Фебе, но младшему Херсту не пришлось долго искать ключ к материнскому сердцу, и вскоре у него появились $6 млн на удовлетворение своих журналистских амбиций. С ними он отправился покорять Нью-Йорк.

Купленная им в 1895 году нью-йоркская газета "Journal" сразу же вступила в борьбу за рынок с лидером – пулитцеровской "World". Херст, которого все чаще называли просто Шеф, переманивал у своего кумира и конкурента лучших редакторов, авторов и художников, сбил розничную цену за экземпляр с двух до одного пенни, беззастенчиво воровал у него идеи и темы. Позже выяснилось, что Херст подкупил нескольких клерков "Associated press", благодаря чему "Journal" получала телеграфные сообщения раньше других газет.

Все усилия были тщетными: Джо Пулитцер пришел в Нью-Йорк раньше и уже успел сделать себе репутацию среди читателей и рекламодателей. Кроме того, он умел создавать сенсации на пустом месте. Херст освоил «производство сенсаций» только в 1897 – 1898 годах, но зато превзошел в этом деле изобретателя.

Поджигатель Кубы
Война кубинских повстанцев за независимость от испанской короны давно уже приелась читателям. "Journal" продолжала разрабатывать эту тему лишь постольку, поскольку других военных конфликтов в Западном полушарии не наблюдалось. Херстовские корреспонденты Гардинг и Ремингтон маялись от скуки в Гаване, ежедневно телеграфируя в Нью-Йорк: «Ничего не происходит. Можем ли мы возвращаться в США?» Херст отвечал: «Оставайтесь на Кубе, вы обеспечиваете репортажи, а я постараюсь обеспечить войну».

Среди сообщений, пришедших в тот год из Гаваны, была информация о досмотре личных вещей пассажиров американского парохода Olivett испанскими таможенными властями. "Journal" сумела превратить этот рядовой факт в сверхсенсацию: в газете утверждалось, что пассажиров, среди которых были женщины, испанцы заставили раздеться и подвергли унижениям и издевательствам. Читателей эта история зацепила – конгрессмены получали мешки писем от избирателей с требованием «защитить честь американских женщин». "Journal" продолжала нагнетать страсти: на ее страницах красочно описывались истории о зверских убийствах и пытках кубинских повстанцев. Дело дошло даже до историй о миссионерах, зажаренных живьем и съеденных испанскими солдатами. Придуманная от первого до последнего слова история похищения Еванхелины Санейрос – 17-летней девушки, обвиненной испанцами в причастности в повстанческом движении, – позволила "Journal" собрать 200 000 подписей под своей петицией протеста в адрес испанской королевы.

Настоящим подарком Шефу стал взрыв американского крейсера Main, направленного в Гавану, после того как президенту США Уильяму Маккинли удалось дипломатическими методами убедить Испанию предоставить Кубе независимость. Хотя причины взрыва крейсера точно не установлены до наших дней, "Journal" немедленно обвинила Испанию в диверсии, а президента – в трусости и коррумпированности. «США придется стерпеть и эту пощечину от Испании, – писал Херст в своей колонке. – Ведь объявление войны приведет к биржевому спаду, а для Маккинли и его друзей из Standard Oil и других трестов падение курса акций на 1% – куда большая трагедия, чем смерть 250 военных моряков, погибших при взрыве флагмана нашего флота».

После того как госдепартамент под давлением общественности все же объявил войну Испании, Шеф приказал своим лондонским корреспондентам купить самый большой корабль, который продается в Англии, привести его в Суэцкий канал и там затопить, чтобы затруднить проход испанской эскадры в Индийский океан,а через него – в Тихий океан, где флот Соединенных Штатов захватывал бывшие испанские колонии. Столкновение Америки с Испанией на страницах изданий Херста именовался не иначе как «война Journal».

Ходили даже слухи о том, что крейсер Man был потоплен людьми Херста с целью спровоцировать войну и увеличить свои тиражи. "Journal" действительно превратилась благодаря «кубинской истории» в крупнейшую газету страны с тиражом, достигавшим 3 млн экземпляров, которые продавались по $0,6. Но, вероятнее всего, Херст в этой кампании лишь обеспечивал паблисити секретной правительственной программе, направленной на расширение внешнеполитического влияния США в Западном полушарии. Ее авторство приписывается адмиралу ВМФ Дьюи, и, как считается, она обслуживала интересы финансово-промышленных групп Моргана, Карнеги и Дюпона, участвовавших в создании нового американского флота.

Президент – это поп-фигура…
Президент Уильям Маккинли, который, по всей видимости, не был посвящен в программу Дьюи, продолжал оставаться объектом постоянных нападок херстовской прессы. "Journal" и другие издания разросшейся группы Херста утверждали, что Маккинли – ставленник крупнейших монополистов и выдвинут ими для того, чтобы защищать большой бизнес от действия антитрестовского законодательства. Накануне президентских выборов 1901 года "Journal" перешла все допустимые границы в критике действующего президента: фактически она опубликовала призыв к его убийству.

В феврале 1901 года во время электорального диспута был застрелен губернатор Кентукки Уильям Гобель – известный противник антитрестовской реформы. Полиции так и не удалось обнаружить пулю, и херстовский журналист Амброз Бирс сострил по этому поводу: «Она полетела в Вашингтон, чтобы уложить в могилу еще одного коррумпированного мерзавца. Скоро найдется». В другой редакционной статье "Journal" Уильям Херст лично написал: «У граждан Америки не осталось средств защиты своих интересов от вседозволенности трестов. Конгресс заполнен представителями корпораций, президента назначает Уолл-стрит… в этих условиях у простого американца остается лишь один способ волеизъявления – политическое убийство».

Вырезки обеих статей были обнаружены в кармане Леона Сзолгоша – члена партии анархистов, который застрелил Уильяма Маккинли вскоре после его переизбрания на второй срок. Занявший Белый дом вице-президент Теодор Рузвельт поначалу потребовал привлечь Херста к ответственности за подстрекательство к убийству, а также попросил конгресс рассмотреть законодательные возможности по пресечению в будущем подобных злоупотреблений свободой слова. Впрочем, скоро демократическая партия, к которой принадлежал Рузвельт, свернула эту необдуманную президентскую инициативу. «Кто мог знать, что этот психопат, начитавшись газет, пойдет убивать Маккинли? – рассуждали демократические боссы. – Что же нам теперь, отменять первую поправку из-за того, что она позволяет Херсту высказывать свою точку зрения, которая, к слову, довольно точно отражала положение в структурах американской власти при бывшем президенте?»

Неприятности для Шефа ограничились тем, что ему пришлось оправдываться и извиняться перед нацией в своей очередной колонке. Кстати, номер "Journal", в котором его издатель утверждал, «что вовсе не то имел в виду…», разошелся рекордным для тех времен тиражом в 5 млн экземпляров.

Волк-одиночка
Гибель Маккинли позволила ему начать собственную политическую карьеру: он был избран председателем национальной лиги демократических клубов, а в 1904 году победил на выборах в сенат Соединенных Штатов. Сенатор из блистательного медиа-олигарха вышел самый заурядный. В политический истеблишмент он тоже не был принят: издания Херста вовсю разоблачали его нынешних коллег и их спонсоров, из-за чего он оказался отстранен от реальных политических процессов.

Херст оставался persona non grata и на Уолл-стрит. Кто-то из крупных нью-йоркских финансистов в разговоре с Фебой Херст заявил: «Если ваш сын будет продолжать свои нападки на большой бизнес, он будет терять не меньше миллиона в год и никогда не сделает крепкую политическую карьеру». Феба ответила: «… если я не путаюсь в расчетах, Билли сможет заниматься этим еще лет 80». Наконец, он повздорил и с руководством демократической партии: из-за того, что боссы не поддержали его кандидатуру на президентских выборах 1913 года, он отказался передать партии собранные 200 000 голосов, и победу одержал республиканец Вудро Вильсон.

Херста устраивало положение могущественного одиночки, к помощи которого были вынуждены прибегать как политические партии, так и крупнейшие концерны. Он, например, начал «крестовый поход» против наркотиков по заказу корпорации DuPont. Ее монополия на поставки газетной бумаги могла пошатнуться, после того как была открыта более дешевая технология производства бумаги из конопляной массы. Херст через сенат и подконтрольные информационные каналы добился запрета на выращивание конопли на территории Соединенных Штатов. За это он получил дополнительные скидки при расчетах за бумагу, что ставило его в более выгодное положение по сравнению с конкурирующими изданиями.

[...]

В 1933 году Хёрст снимает фильм "Гавриил над Белым Домом", где рассказывается о том, как новый президент США с помощью Бога лично не только вытягивает Америку из экономического кризиса, но и подчиняет себе весь мир, причём явно фашистскими методами. Фильм был снят для продвижения в президенты Франклина Делано Рузвельта, нашего "союзника" во время второй мировой, который одной рукой вроде как и помогал нам в борьбе против фашизма, а другой рукой снабжал Гитлера стратегически важными ресурсами (в первую очередь, нефтью), без которых Германия вообще не смогла бы начать войну. Рузвельту очень понравился этот фильм, он показывал его многократно сенаторам. Правда, потом Хёрст рассорился с президентом и сделал всё, чтоб избежать его переизбрания на второй срок.

Время не платить по счетам
Избирательная машина Шефа сработала безупречно. Рузвельт собрал нужные голоса в регионах, где концерн имел информационную монополию, и этого было достаточно для его избрания. Неприятности начались позже: издатель выполнил свое обещание, но не собирался помогать несимпатичному политику зарабатывать репутацию спасителя Америки.

Херст пожалел о своем компромиссе с демократами в 1933 году, когда Рузвельт представил акт о спасении национальной экономики (NIRA). Незадолго до этого Херст выдвинул свой собственный антикризисный план, утверждение которого президентом было одним из условий поддержки Рузвельта на выборах. Херст предлагал закачать на рынки через федеральную резервную систему дополнительную денежную массу объемом $5 млрд. Инвесторы вложили бы избыточные средства в акции, что остановило бы их падение. Рузвельт отверг этот план и взамен предложил потратить $3 млрд на трудоустройство безработных и создание эффективной системы контроля частного бизнеса.

Мало того что президент отнял у Херста заслуженные лавры спасителя нации, его «Новый курс» напрямую противоречил интересам его бизнеса. Правительственное антикризисное агентство (NRA) выработало отраслевые кодексы, обязательные к исполнению в том числе и в издательской индустрии. NRA регулировало ценообразование, не допускало ограничения конкуренции со стороны крупных компаний и контролировало качество конечной продукции. Учрежденная Рузвельтом администрация публичных работ PWA среди прочего следила за соблюдением прав работников и профсоюзов и накладывала санкции на предпринимателей, не соблюдавших нормы.

Херст, который всю жизнь критиковал правительство за то, что оно недостаточно строго контролирует большой бизнес, был взбешен, когда PWA потребовала, чтобы он восстановил на работе несколько десятков печатников, уволенных за попытку создать профсоюз. «Белые воротнички» также создали свою гильдию и при поддержке PWA начали требовать от Херста повышения зарплаты и соблюдения норм трудового законодательства. Издатель позвонил Джо Кеннеди и получил на свою гневную тираду холодный ответ: «Извини, Билли, мы попытаемся что-нибудь сделать, но вообще-то партия не может вмешиваться в работу агентств. Попробуй как-нибудь договориться с профсоюзами».

Сталинские методы
Последними каплями, переполнившими чашу терпения издателя, стали поправки в налоговой кодекс, которые перекрывали возможность оптимизировать обязательные отчисления холдинговых компаний, а также договор о беспошлинной трансатлантической торговле с Великобританией. На обложке "Journal" появилась первая антирузвельтовская карикатура: английский фунт пожирал американский доллар, а американский президент подбирал упавшие крошки. Шеф объявил против Рузвельта «крестовый поход», который оказался для него последним.

Весной 1936 года, когда газетный магнат со своей любовницей – голливудской актрисой Мэрион Дэвис отправился в тур по Европе, в Белом доме прошло совещание по «проблеме Херста». Рузвельт обсуждал с Джо Кеннеди, Генри Моргентау, Гарольдом Икесом и другими ближайшими соратниками, «что делать с Шефом, который, похоже, всерьез собрался сорвать нам выборы». Министр финансов Генри Моргентау предложил «копнуть под Шефа» с другой стороны. Первая поправка защищала Херста как издателя, но не как налогоплательщика или биржевого эмитента. «Мы можем внимательно изучить налоговые декларации Херста и Дэвис, сравнить их с официальной отчетностью их компаний перед комиссией по ценным бумагам (SEC), – сказал Моргентау. – Я вас уверяю, это самое слабое место нашего уважаемого издателя».

Вскоре после этого два авторитетных экономиста Бернард Рейс и Поль Керн начали публиковать в независимых от херстовского концерна газетах разоблачительные материалы, в которых описывались схемы, через которые доход от эмиссий Hearst Consolidated попадали в личный трастовый фонд Херста и Дэвис, после чего тратились на строительство дворцов, скупку драгоценностей и антиквариата. Конкуренты Шефа немедленно подхватили сенсационную тему, домысливая от себя все более интригующие подробности. Эти публикации стали основанием для расследования комиссии по ценным бумагам, которая на время проверки изложенных в них фактов наложила вето на готовящуюся эмиссию облигаций двух херстовских компаний: Hearst Publications – на $22.5 млн и Hearst Magazines – на $13 млн. Также была начата проверка ценных бумаг Hearst Consolidated стоимостью $38 млн.

Пирамида, которую подтолкнули
Концерн Херста действительно давно уже превратился в пирамидальную структуру, зависимую от биржевых заимствований, ее нужно было лишь немного подтолкнуть.

Херст после безуспешных попыток остановить панику укрылся в замке Сан-Симеон, где к нему приставили вооруженную охрану «для защиты от возможных нападений». Замок осаждали разорившиеся инвесторы, а хранившийся внутри антиквариат описывали судебные исполнители. Внешним управляющим был назначен Джо Кеннеди. В результате поражение обошлось 16 из 30 подконтрольных ему газет и большей части еженедельных журналов. Он потерял радиостанции и паи в голливудских кинокомпаниях. Наконец, он потерял личного имущества более чем на $50 млн, которое было отчуждено в пользу вкладчиков.

При этом Херст сохранил независимость и надежду когда-нибудь восстановить концерн: он больше не вмешивался в политику Белого дома, его газеты нейтрально отнеслись к вступлению США во вторую мировую войну. До самой своей смерти в 1951 году Херст зализывал раны и всеми силами пытался вернуть своим изданиям былое политическое влияние. Это не удалось ни ему, ни его потомкам. Да и остальные американские издательства, напуганные жестокой расправой с Шефом, вплоть до уотергейтского скандала неизменно сохраняли лояльность «генеральной линии» Белого дома. Сейчас Hearst Corp. – преуспевающее издательство, которое выпускает множество популярных (в основном женских) журналов и более 20 газет в американской провинции, но при этом держится вдалеке от большой политики.

http://gipp.ru/openarticle.php?id=3356