Старобин Джозеф | Starobin Joseph
Вьетнам борется за свободу


«Военная литература»: militera.lib.ru
Издание: Старобин Дж. Вьетнам борется за свободу. — М.: ИИЛ, 1954
Оригинал: Giovannitti L. The Man Who Won The Medal Of Honor. — N.Y.: Random House, 1973.
Книга на сайте: militera.lib.ru/prose/foreign/starobin/index.html
Иллюстрации: нет
OCR, правка: Андрей Кухар (plan9@kp.km.ua)
Дополнительная обработка: Hoaxer (hoaxer@mail.ru)

Старобин Дж. Вьетнам борется за свободу / Пер. с английского В. И. Михеева, вступ. статья И. Подкопаева. — М.: Издательство иностранной литературы, 1954 /// Starobin J. Viet-Nam Fights for Freedom. — L.: 1953

Из предисловия: …Дж. Старобин разоблачает ложь о Вьетнаме, распространяемую реакционной буржуазной печатью, рассказывая американскому народу правду о вьетнамском народе. Книга Старобина, небольшая по своему объему, интересно и с большой теплотой повествующая о свободном Вьетнаме и его героическом народе, будет, несомненно, хорошо принята советским читателем.

 

 
Вступительная статья

Весной 1953 года прогрессивный американский журналист Джозеф Старобин посетил Демократическую Республику Вьетнам. Он побывал в северных районах страны, встречался с командирами и бойцами Народной армии, с рабочими фабрик и заводов, действующих в лесах, с крестьянами и представителями интеллигенции.

Везде — в тылу и на линии фронта — вьетнамский народ, преисполненный веры в правоту и непобедимость своего дела, отдает все силы борьбе за свободу и независимость своей страны.

Результатом этой поездки и явилась предлагаемая вниманию советских читателей книга очерков, в которой Дж. Старобин разоблачает ложь о Вьетнаме, распространяемую реакционной буржуазной печатью, рассказывая американскому народу правду о вьетнамском народе.

После позорного поражения Соединенных Штатов в Корее американская империалистическая пропаганда в целях подготовки американского общественного мнения к более активному вмешательству США в войну в Индокитае начала новую неистовую кампанию против свободолюбивого вьетнамского народа. Она обвиняет Демократическую Республику Вьетнам в несуществующих агрессивных устремлениях по отношению к соседним с ней странам — Патет-Лао и Кхмеру. В то время как Соединенные Штаты увеличивают военные поставки французским колонизаторам, посылают в Индокитай сотни военных специалистов, чтобы задушить республику Вьетнам и превратить ее территорию в плацдарм для расширения агрессии в Азии, американская империалистическая пропаганда пускает в ход фальшивки, будто бы причиной поражений французских войск во Вьетнаме является то, что народный Китай вмешивается в индокитайские дела. Как будто не известно, что французские колонизаторы, развязавшие войну во Вьетнаме в декабре 1946 года, то есть еще до образования Китайской Народной Республики, и тогда терпели поражения от вьетнамского народа, как терпят их и сейчас от патриотов Вьетнама, Патет-Лао и Кхмера.

В обстановке, когда в Соединенных Штатах по воле злых сил становится все более плотной завеса лжи и провокаций вокруг Демократической Республики Вьетнам, очерки Дж. Старобина приобретают особенно большое значение.

Наблюдения Старобина приводят его к выводу, что корейская трагедия не должна повториться во Вьетнаме, что американский народ должен способствовать установлению мира в Индокитае.

Вьетнамский народ никогда не хотел войны, но он был вынужден взяться за оружие, когда французские правящие круги, вероломно нарушив подписанные ими же самими соглашения о признании Демократической Республики Вьетнам, вторглись в пределы страны. В боях с французскими колонизаторами, вооруженными самым современным оружием, мужала и крепла Народная армия республики. Ее бойцы и офицеры проявляли чудеса храбрости и героизма. Народная армия нанесла ряд последовательных поражений французским войскам, руководимым генералами Валлюи, де Латтром де Тассиньи, де Линаресом и Саланом. Теперь она громит войска генерала Наварра. Вместе с регулярной армией против французских захватчиков героически сражаются сотни тысяч вьетнамских партизан.

Повествование о боевых действиях Народной армии и партизан Вьетнама автор заканчивает описанием крупной победы республики в Северо-Западном Вьетнаме в конце 1952 — начале 1953 годов. С тех пор вооруженные силы Вьетнама одержали новые замечательные успехи во всех частях страны.

В осенне-зимней кампании 1953/54 года Народная армия освободила провинцию Лай-Чау в Северо-Западном Вьетнаме и часть провинции Контум в Центральном Вьетнаме общей площадью в 24 тысячи квадратных километров с населением более 300 тысяч человек.

С взятием г. Контума и прилегающих к нему районов французские войска, расположенные в Намбо и в южной части Трунбо, оказались отрезанными от войск, расположенных в северной части Трунбо и в Бакбо.

Вооруженные силы республики в Южном Вьетнаме только за январь 1954 года уничтожили пятьдесят четыре французских поста и вынудили неприятеля эвакуироваться из восемнадцати пунктов. За это же время противник потерял здесь около 2 тысяч солдат и офицеров. Общие потери французских войск за период осенне-зимней кампании 1953/54 года составили около 46 тысяч солдат и офицеров.

В настоящее время Народная армия, поддерживаемая действиями партизан, теснит врага во всех частях Вьетнама, вынуждая противника распылять свои силы и уничтожая их по частям. Отсюда резкий упадок боеспособности и морального духа французских войск, терпящих поражения, и, наоборот, непрерывно совершенствующееся мастерство и подъем моральных сит Народной армии.

Успешно развивались в осенне-зимнюю кампанию и военные действия Народно-освободительной армии Патет-Лао. К концу февраля 1954 года от французских захватчиков в Патет-Лао были очищены долина реки Намху на севере, большая часть провинции Такек, северная часть провинции Саваннакет в центральной части Патет-Лао и плоскогорье Боловен на юге.

Добилась значительных успехов и Народно-освободительная армия Кхмера. В настоящее время уже освобождена треть территории страны с населением в один миллион человек.

Французские колонизаторы за все время войны во Вьетнаме потеряли более 320 тысяч солдат и офицеров и израсходовали более 3 тысяч миллиардов франков. Однако они не смогли закрепиться в этой стране. В руках французских оккупантов находятся лишь крупные города, такие как Сайгон, Шолон, Гуэ, Хайфон, Ханой, Далат, а также дельты рек Красной и Меконга, с общей территорией, составляющей около 10 процентов всей площади страны. Но и на этой территории имеются партизанские районы, где фактически установлена народная власть.

Успехи Народной армии Вьетнама воодушевляют тружеников тыла. Старобин с большой убедительностью рассказывает о героических усилиях республики, направленных на разрешение одной из важнейших проблем Вьетнама, а именно аграрной проблемы.

Вьетнам, как и другие страны Юго-Восточной Азии, — аграрная страна, поэтому народное правительство Демократической Республики Вьетнам проявляет особую заботу о крестьянстве. Сразу же после изгнания японских оккупантов и французских колонизаторов оно издало постановление об аграрных реформах: распределении среди бедняков земли, принадлежавшей империалистам и предателям, переделе общинных земель, снижении ссудного процента и арендной платы за землю и т. д.

Старобин пишет, что к середине 1952 года более 54 тысяч помещиков провели снижение арендной платы на 25 процентов, однако часть помещиков саботирует проведение в жизнь аграрных преобразований. Для борьбы с ними был издан закон от 20 мая 1953 года о мерах по укреплению народно-демократического строя в деревне, увеличению выпуска сельскохозяйственной продукции и улучшению материального положения крестьян.

Закон предусматривает мобилизацию всех слоев крестьянства на борьбу за осуществление аграрной реформы, за ликвидацию политического господства помещиков в деревне. Крестьяне берут политическую власть в деревне в свои руки. С этой целью создаются временные комитеты Крестьянского союза и народные трибуналы.

В настоящее время правительство Демократической Республики Вьетнам приступает к еще более широким аграрным преобразованиям. В конце 1953 года Национальное собрание приняло новый указ о земельной реформе, целью которого является постепенное осуществление принципа: «земля тем, кто ее обрабатывает».

По этому указу в тех освобожденных районах, где на деле обеспечено политическое господство крестьянских масс, государство переходит от первого этапа аграрной реформы ко второму, более высокому этапу. В этих районах, помимо конфискации земли и собственности, принадлежавшей французским колонизаторам и местным помещикам-предателям, земля всех помещиков будет принудительно выкуплена государством и передана навечно в собственность крестьянам. При этом сумма, выплачиваемая помещикам за землю, не должна превышать стоимости годового урожая, а выплата ее производится в рассрочку, в течение десяти лет. Государство оставляет в руках помещиков участки земли исходя из тех же норм, по которым производится наделение землей крестьян; площадь земельного надела зависит от числа едоков.

Серьезных успехов добился вьетнамский народ и в развитии национальной промышленности. Несмотря на тяжелые условия, вызванные тем, что Вьетнам ведет войну, в республике за сравнительно короткий срок были построены текстильные, бумажные и другие предприятия легкой промышленности.

Большим достижением молодой республики является создание оборонной промышленности. Теперь в мастерских и на заводах Вьетнама выпускается не только легкое огнестрельное оружие, но и пушки. Большое внимание уделяется металлургии, особенно выплавке чугуна и стали. Предусматривается увеличение добычи угля и цветных металлов, а также фосфора для нужд сельского хозяйства. Промышленные предприятия республики освоили также выпуск тканей, бумаги, медикаментов и химических материалов. В настоящее время ежегодный прирост промышленной продукции составляет не менее 20 процентов. Растет и производительность труда. Повышению уровня производства в промышленности и сельском хозяйстве способствует патриотическое соревнование, которым охвачены все слои трудящегося населения страны.

Правительство проделало большую работу и в области финансов, переведя национальную валюту на золотое обеспечение и стабилизировав стоимость пиастра. В настоящее время деньги, выпускаемые Национальным банком Вьетнама, являются единственной валютой, находящейся в обращении на освобожденных территориях. Вьетнамские деньги все шире вступают в обращение и во вновь освобожденных районах.

Особенно велики успехи демократического правительства Вьетнама в области культурного строительства. В стране введено обязательное начальное обучение на родном языке. В настоящее время в освобожденных районах работает 3700 начальных школ, в которых учится 430 тысяч детей, и 206 средних школ, в которых насчитывается более 30 тысяч учащихся. Во многих районах неграмотность ликвидирована полностью, а общий процент неграмотных снизился с 85 до 15.

Во Вьетнаме имеются университет, агрономические и медицинские школы, школы социально-экономических наук и литературы, юридическая школа. Большое развитие получила новая народная литература.

Основой всех успехов Демократической Республики Вьетнам в борьбе против иностранных захватчиков является единство вьетнамского народа. Объединенный национальный фронт Вьетнама насчитывает в своих рядах 12 миллионов человек — более половины всего населения республики. Признанным вождем вьетнамского народа является Трудовая партия, руководствующаяся учением марксизма-ленинизма и основанная на тесном союзе рабочего класса и крестьянства. В ее рядах состоит 700 тысяч членов.

События последнего времени показывают, что агрессивные силы в Соединенных Штатах Америки настойчиво добиваются расширения войны в Индокитае. Но, как справедливо указывает автор книги, даже прямая американская интервенция не сможет изменить положение дел во Вьетнаме. Только политически близорукие люди могут не видеть, что народ, сплоченный воедино в борьбе за свое лучшее будущее, непобедим. Понимание того, что мир в Индокитае настоятельно необходим, охватило все здоровые силы французской нации. После того как президент Хо Ши Мин заявил в конце 1953 года в своем известном интервью шведской газете «Экспрессен», что Демократическая Республика Вьетнам готова вступить в переговоры о мире с французским правительством, если оно этого пожелает, за прекращение войны в Индокитае выступили не только широкие слои трудящегося населения Франции, но и такие видные буржуазные политические деятели, как Эррио, Даладье и многие другие. Известный французский профессор Бернар Лавернь в феврале 1954 года на страницах еженедельника «Трибюн де насьон» резко выступил против продолжения войны в Индокитае. — «Мы продолжаем это отвратительное убийство, — писал Лавернь, — лишь по приказу американцев».

Принятое по инициативе Советского Союза на Берлинском совещании министров иностранных дел четырех держав решение о созыве в апреле 1954 года совещания представителей СССР, Соединенных Штатов, Франции, Великобритании, Китайской Народной Республики и других заинтересованных стран, на котором будет рассмотрен вопрос о восстановлении мира в Индокитае, отражает растущее стремление народов к прекращению кровопролития в Азии, к упрочению мира во всем мире.

Книга Старобина, небольшая по своему объему, интересно и с большой теплотой повествующая о свободном Вьетнаме и его героическом народе, будет, несомненно, хорошо принята советским читателем.

И. Подкопаев
 

 

1. Где-то в горах

Я пишу эти строки в бамбуковой хижине на вершине лесистого холма где-то в горах Северного Вьетнама. Всю ночь редкий дождь, предвестник приближающегося сезона дождей, стучал по крыше из пальмовых листьев, заглушая треск цикад. Мы продрогли до костей, хотя на земляном полу был разведен костер из сухого бамбука. А сегодня утром снова жарко. Быстро высыхают едва видимые сквозь листья банановых деревьев земляные насыпи, отделяющие друг от друга рисовые поля. Погода была переменчивой в марте 1953 года, когда я имел возможность лично наблюдать деятельность Демократической Республики Вьетнам и видел, как живет и воюет народ Вьетнама. Эта война тянется уже семь долгих лет.

Я путешествовал на грузовике, на велосипеде, верхом, но больше всего пешком. На пути мне встречались горы высотой до пяти тысяч футов, десятки рек и ручьев; по ночам прорубленные в джунглях тропинки казались особенно страшными.

К тому времени, когда я достигну границы Китая, отстоящей отсюда на много ночных переходов, покрытое мною расстояние составит более тысячи километров. Большую часть пути приходится проделывать по ночам. Весь ход жизни вьетнамцев нарушен в результате налетов «хеллкэтов» и «прайвэтиров», которые атакуют долины и плоскогорья со своих баз близ Ханоя и Хайфона, расположенных на расстоянии икс миль или игрек летных часов от того места, где я нахожусь. Крестьяне гонят своих буйволов вдоль дорог по ночам, а поля обрабатывают обычно ранним утром, до появления самолетов. Только с наступлением ночи начинают свою работу грузовые машины, обеспечивающие снабжение. Также по ночам, освещая себе путь керосиновыми фонарями или факелами, движутся вереницы мужчин и женщин, несущих на бамбуковых коромыслах корзины с рисом и боеприпасами. Я встречал тысячи таких людей, с песнями шагающих в ночи. К девяти часам вечера жители деревень, вооружившись кирками и камышовыми корзинами, отправляются чинить дороги, которые днем были разбиты бомбами. До часу ночи эти низкорослые люди работают при свете бамбуковых факелов, прорубая новые дорога по склонам грандиозных горных кряжей.

Многим представителям правительства Хо Ши Мина, особенно, когда они путешествуют на далекие расстояния, приходится передвигаться ночами, иногда верхом, по большей частью пешком. Лишь в этом лесном районе, называемом Вьет-Бак, где горы громоздятся одна на другую, а густые леса скрывают долины и плоскогорья, можно путешествовать днем. Но даже и здесь, пересекая открытую местность, требуется прибавить скорость. Как-то утром мои спутники упрекнули меня за белую рубашку, ибо нам предстояло в течение нескольких часов передвигаться по открытой местности.

Вот здесь, в этом укрытом районе, в точно такой же хижине, как та, где я нахожусь сейчас, я разговаривал с руководителями Льен-Вьета — Национального фронта, состоящего из различных политических партий, объединения профсоюзов, организаций молодежи, женских и религиозных групп. Именно Льен-Вьет объединяет всех патриотов Вьетнама. Здесь же мне удалось побеседовать с демократами и социалистами, с католиками и буддистами, поддерживающими движение Сопротивления…

Я приехал в свободный Вьетнам не только потому, что до меня здесь не побывал ни один американский корреспондент. Я приехал для того, чтобы изучить эту вторую в Азии войну, которая, подобно разрушительной войне в Корее, ведется без одобрения американского народа и не в его интересах. Если здесь побывал генерал Марк Кларк (а он был последним среди всякого рода визитеров: бизнесменов, экспертов, опозорившихся послов, неудачливых кандидатов в президенты), то надо было побывать и представителю «другой Америки», чтобы рассказать об этой войне так, как ее воспринимает вьетнамский народ.

Я не скрою, что мои симпатии целиком на стороне вьетнамского народа, борющегося за свою независимость против посягательств двух иностранных государств — Франции и США, которым здесь нечего делать. Однако я попытался изложить в своей книге все, что увидел и узнал. Читателю дается возможность ознакомиться с ней до того, как наступит время сделать необходимые выводы, чтобы Америка приняла правильные решения в эти ближайшие и решающие месяцы. Будет ли корейская трагедия продолжена и повторена во Вьетнаме? Можем ли мы добиться мира во Вьетнаме и на какой основе?

 

2. В штабе генерала Зиапа

Главнокомандующий Во Нгуен Зиап развертывает на большом, покрытом зеленой материей столе раскрашенную географическую карту, которую ему только что вручил один из трех его адъютантов. Мы находимся в генеральном штабе вьетнамской Народной армии. Расположенная высоко в горах бамбуковая постройка с одной стороны не имеет стены. Под крышей из пальмовых листьев натянут пятнистый парашют, который служит потолком. Это трофей последней осенней операции на северо-западе Вьетнама. Там же висит электрическая лампочка — первая, которую я встретил за много недель. Карты северо-западной кампании занимают две стены, на третьей — фотографии Хо Ши Мина и Мао Цзэдуна, а также портрет Иосифа Сталина в траурной рамке. Поблизости стоит часовой с карабином системы «томпсон».

— Вот они, наши главные улицы, — шутит генерал, указывая на тропинку, исчезающую где-то в лесу. Ровно в два часа он пришел в другую хижину, где я отдыхал, протянул мне руку и сказал: — Вы прекрасно выглядите.

Генералу сорок один год, он очень хрупкого телосложения, одет в опрятную простую форму защитного цвета без знаков различия. У него красивые, правильные черты лица, в уголках губ и в глазах неизменно играет едва уловимая улыбка. На чистейшем французском языке (Зиап был преподавателем частной школы Тханг Лонг в Ханое) он рассказывает о том, как в 1941 году в этих горах были созданы первые вооруженные отряды.

Генерал Зиап, выходец из крестьянской семьи, в восемнадцать лет уже испытавший тюремное заключение, получил задание от Хо Ши Мина вскоре после того, как французские колониальные власти передали Индокитай Японии. Еще до событий в Пирл Харборе французские колониальные власти управляли Индокитаем, этой дальневосточной колонией Франции, в интересах Японии, подобно тому как в Европе вишисты управляли Францией в интересах Гитлера. (Позднее я узнал, что молодая жена Зиапа — коммунистка — была арестована в Ханое, подверглась пыткам и в 1943 году умерла, оставив ребенка.)

— В первых группах нас было всего тридцать четыре человека, — сказал он. — Единственным нашим оружием были кремневые ружья и эти горы — в то время мы могли передвигаться безопасно лишь у самых вершин, так как ниже всюду находился враг.

В некоторых пограничных районах восстания происходили еще осенью 1940 года. Весною 1941 года была создана Лига борьбы за независимость Вьетнама, или Вьет-Мин, объединившая Рабочую и Крестьянскую ассоциации национального спасения, группы партизан и Коммунистическую партию Индокитая. К 1944 году отряды Вьет-Мина объединились с партизанским отрядом одного из пограничных районов и стали большой силой в горных районах. После того как 9 марта 1945 года японцы вышвырнули своих французских марионеток — в этот исторический день народ Вьетнама увидел всю слабость и трусость французских колонизаторов, — вооруженные силы Вьет-Мина стали быстро расти. В августе 1945 года, после капитуляции Японии, рухнула и власть японцев.

В тот момент около двух тысяч бойцов под командованием Зиапа вступили в Ханой, где вспыхнуло народное восстание. Свершилась августовская революция. В течение последующих восемнадцати тревожных месяцев независимости молодой республики (которую Франция признала, а деголлевские адмиралы и политики немедленно попытались задушить), Зиап действовал вместе с Хо Ши Мином в качестве министра внутренних дел. Во время поездки президента во Францию после подписания предварительного соглашения от 6 марта 1946 года, где Хо Ши Мин тщетно добивался окончательного соглашения, Зиап оставался во Вьетнаме в качестве его заместителя. Французские войска напали на республику в сентябре 1945 года, а в декабре 1946 года захватили Ханой. Армия под командованием генерала Зиапа вернулась в те самые горы, где зародилось освободительное движение. Таким образом, с этими горами связан значительный отрезок истории Вьетнама. Она как бы отражается во взоре генерала Зиапа, этого живого, динамичного человека.

С того времени Зиап победил в боях с полдюжины ведущих полководцев Франции, в том числе таких, как знаменитый Леклерк и хваленый маршал де Латтр де Тассиньи.

В тяжелый 1947 год сохранить боеспособность Народной армии было большим достижением — это был оборонительный период. После 1948 года наступил период равновесия, а осень 1950 года ознаменовалась рядом решающих побед в граничащем с Китаем районе Вьетнама. В настоящее время ведется подготовка к контрнаступлению.

— Где же в такой войне находится фронт? — спросил я генерала. На это он ответил цитатой из Паскаля, содержащей классическое определение обстановки в партизанской войне: «Враг повсюду и нигде». Мне вспоминается генерал Марк Кларк, который, вероятно, никогда и не слыхал о Паскале. Через несколько дней после этой беседы он жаловался, что «враг находится и позади вас и перед вами».

Знакомство с картой показало, что почти весь Северный Вьетнам, или Бакбо, окрашен в красный цвет; даже в дельте Красной реки имеются красные кружочки, отмечающие партизанские базы, расположенные среди негустой зеленой паутины французских путей сообщения и сторожевых постов.

Большая часть Трунбо, или Центрального Вьетнама, включая обширные полосы побережья, входит в освобожденную часть страны. В районе дельты реки Меконг, возле Сайгона, также имеются значительные по размерам освобожденные районы, особенно в Долине тростников а в его самой южной части. Остальная часть карты покрыта как бы красной сыпью.

Дело в том, что в действительности французы никогда не оккупировали всю страну. Они окопались в главных городах и даже в зените своей силы создавали опорные пункты в провинциальных городах, важнейших деревнях и у перекрестков дорог. Опираясь на эти пункты, различные марионеточные правительства, казалось, осуществляли контроль над страной.

В 1946 году Леклерк хвастался, что «мятежники могут быть разбиты в течение десяти недель». С октября по декабрь 1947 года французы сбрасывали крупные группы парашютистов, направляли вверх по рекам десантные суда, их армии маршировали по дорогам, главные города были вновь захвачены, но Народная армия держалась в центре Вьет-Бака. Затем возобновился уже знакомый процесс развертывания партизанской войны, стали возникать небольшие партизанские отряды — отделения, роты, отрезавшие французские передовые сторожевые посты. «Нашим правилом было всегда сохранять инициативу, не давать врагу передышки, расширять и укреплять силы в борьбе. Мы завязывали бои лишь тогда, когда это, как говорят у вас на Уолл-стрите, было прибыльно для нас».

Постепенно роты превращались в батальоны, батальоны — в полки. А тем временем в районе дельты и в долинах беспрерывно действовали партизанские отряды. К осени 1950 года соотношение сил стало меняться. Города, контролирующие подступы к границе китайской провинции Гуанси, — Ланг-Сон, Тат-Кхе, Као-Банг — были окружены и освобождены; был освобожден также город Лао-Кай, расположенный близ границы с китайской провинцией Юньнань. Вьетнамская Народная армия получила возможность выйти к границе народного Китая, вооруженные силы которого к тому времени укрепились в южных провинциях страны. Это был поворотный момент в войне.

Шесть провинций, занимающие на карте всю северную часть Бакбо, где до того времени почти не было освобожденных районов, сплошь покрылись красной краской. Терпя поражение, французы были вынуждены отойти к своим главным укреплениям в Ханое и в районе дельты. Фактически к моменту прибытия в Индокитай де Латтра де Тассиньи уже был отдан приказ об эвакуации Ханоя.

1951 год был годом де Латтра де Тассиньи. Он приступил к созданию 1500 опорных пунктов в долинах и на северо-западе Индокитая, увеличивал экспедиционную армию и проводил в широких масштабах мобилизацию вьетнамцев в армию. Он проводил политику свирепых карательных операций в районе дельты. На юге французы уверенно говорили об «умиротворении», как в свое время в Китае это неоднократно говорили японцы.

В сентябре 1951 года генерал де Латтр де Тассиньи посетил Вашингтон, убеждая Пентагон, что его твердая политика заслуживает дополнительных поставок самолетов, пушек и боеприпасов. Фактически с 1949 года, несмотря на корейскую войну, Соединенные Штаты уже были глубоко вовлечены в войну во Вьетнаме, финансируя военный бюджет Парижа и поставляя Франции вооружение. Пентагон отказался послать свои войска, как отказался предоставить суда для эвакуации французских военных сил, однако де Латтру де Тассиньи была обещана дополнительная помощь.

— Вы знаете, что я не боюсь любых трудностей или риска, но я не сторонник безнадежных предприятий, — самоуверенно заявил французский генерал в Национальном пресс-клубе. Журнал «Тайм» поместил на обложке его портрет А вскоре после того, как французские войска захватили важный город Хоа-Бинь, контролирующий коммуникации из Ханоя на юг и запад, де Латтр де Тассиньи был уже мертв.

Я помню торжественные похоронные церемонии в Париже, происходившие в январе 1952 года. Палата депутатов торжественно присвоила де Латтру де Гассиньи звание маршала Франции. С балкона гостиницы в Сен-Жермене я наблюдал траурный кортеж, продвигавшийся сквозь молчаливую толпу. Де Латтр умер, но он заверил американских генералов и некоторые круги господствующих классов Франции, что дела в Индокитае идут хорошо.

В феврале 1952 года генерал Зиап дал «прощальный залп» в честь де Латтра де Тассиньи. Народная армия вернула Хоа-Бинь. (Кстати, Хоа-Бинь по-вьетнамски означает «мир».) Зиап продемонстрировал военную силу своей армии. Теперь в боях участвовали целые дивизии Народной армии, которые вели маневренную войну и были вооружены легкой и тяжелой артиллерией. К тому времени обстановка изменилась и продолжает меняться.

В период с октября 1952 года и до конца декабря 1952 года в результате северо-западной кампании еще одна часть карты стала красной. Полем битвы явились четыре богатые долины. Пали опорные пункты французов в Нгиа-Ло и Мок-Чау; 120 французских укрепленных постов, контроливавших территорию в 28 500 квадратных километров с населением 250 тысяч человек народности таи, было разгромлено, а население территории освобождено; французы потеряли 9 тысяч человек. Верховья рек Красной и Черной с их притоками, берущими свое начало у китайско-бирманской границы, были очищены. Увеличилась протяженность общей границы с Лаосом. Единственное, что осталось в руках французов, это их позиция. в центре района На-Шан, снабжение которой теперь можно было производить только по воздуху. — Мы просто оставили их там… — сказал генерал Зиап, махнув рукой.

Силу Народной армии в районе дельты реки Красной иллюстрирует одна операция, проведенная одновременно с первой. Генерал Зиап показал мне место, где два соединения его армии угрожали перерезать дорогу Ханой — Хайфон в самом сердце дельты как раз в начале северо-западной кампании. Эта угроза заставила французов оттянуть подкрепления в тот момент, когда они более всего в них нуждались. Все, что смогли сделать генералы Салан и де Линарес, это вторгнуться в центральную зону Сопротивления и занять покинутый населением город Фу-То. По поводу этой победы было много шуму, как будто она могла явиться компенсацией за потери на северо-западе. Само собой разумеется, что когда несколько позднее французы были выброшены из Фу-То, шумихи не последовало. Вскоре на юге, на горных перевалах центральной части провинции Трунбо, Народная армия снова показала свою силу, захватив Ан-кхэ, что явилось предвестником поражения французов на плоскогорье Мои.

Перед французами стоит дилемма: если они попытаются своими потрепанными силами снова создать систему укрепленных точек, они тем самым поставят себя под новые удары вьетнамцев, которые могут наноситься силами целых полков и дивизий. Во всяком случае, процесс перемалывания был бы ускорен действиями партизан, опирающихся на партизанские базы. Пойти же по пути укрепления существующих опорных пунктов, чем французы сейчас и заняты, — значит допустить, чтобы новые части карты стали красными. Партизаны и представители правительства Хо Ши Мина, которые действуют под огнем орудий французских опорных пунктов, с большой легкостью восстанавливают народную власть там откуда отходят французы.

Вот уже в течение некоторого времени колониальные власти пытаются выгнать крестьян из их домов и загнать их в районы, находящиеся под контролем французских опорных пунктов. Другими словами, не будучи в состоянии удержать территорию, они пытаются удержать в своей власти народ. Они даже разрушают плотины для орошения рисовых полей, пытаясь сделать жизнь в деревнях невозможной. Но эта тактика вызывает повсеместную борьбу, подрывая весь политический базис, который французы надеются подвести под марионеточный режим императора Бао Дая.

И все же многие опорные пункты фактически окружены: как только французский солдат отходит от сторожевого поста, он немедленно попадает под огонь партизан. А политика опустошении деревень ведет к тому, что все большее число молодежи, вместо того чтобы вступать в армию Бао Дая, уходит на север.

Французам крайне не хватает людей. Этим и объясняется кампания, ставящая своей целью довести численность баодаевской армии до пятидесяти четырех батальонов, то есть почти до четверти миллиона человек. Французам не хватает и снаряжения. Именно поэтому французские премьер-министры и просто министры пересекают на самолетах Атлантический океан, отправляясь на поклон в Вашингтон. По пути они делают остановки, упрашивая канадцев и даже австралийцев. А старая лиса Поль Рейно ездил в Токио выяснять, чем там можно поживиться. Их цель — вновь прорваться в Бакбо до того, как генерал Зиап предпримет новые наступательные действия. Пентагон все еще мечтает о захвате Севера с целью оказать давление на народный Китай, ибо он все еще мечтает о военных действиях против Китая. По этим вопросам у генерала Зиапа было свое мнение.

 

3. Одна армия истощается, другая крепнет

Французская армия, действующая в Индокитае, насчитывает 60 тысяч волонтеров из самой Франции, включая 8500 офицеров и 40 тысяч сержантского состава, что составляет 26 процентов всего французского офицерского корпуса и 42 процента сержантского состава. Вероятно, тысяч пятьдесят составляют марокканцы, алжирцы, тунисцы, сенегальцы и жители Экваториальной Африки. Кроме того, в Индокитае находится некоторое число — вероятно, около 50 тысяч — солдат французского Иностранного легиона, куда вербуется всякое фашистское отребье из Европы, главным образом из бывшего нацистского вермахта. Американским конгрессменам, мечтающим о покупке предателей из Восточной Европы для борьбы против социалистического мира, следовало бы знать, что многие из них уже сражались — и были уничтожены — здесь, во Вьетнаме. Кроме того, французы подкупили вооруженные отряды фанатических религиозных сект Южного Вьетнама — хоа-хао и каодаистов. И, наконец, имеется около 150 тысяч баодаевских солдат, или солдат «марионеточной армии», как ее здесь называют.

— Несмотря на все это, — заявил генерал Зиап, — несмотря на увеличение армии и усиление ее снабжения, Французский экспедиционный корпус перемалывается. Его офицеры сознают, что их ставка бита.

Стало значительно больше признаков, говорящих о разложении. Изменились и настроения африканских войск, особенно за последний год, в связи с ростом национально-освободительной борьбы в странах Африки. Показателен случай, имевший место в прошлогоднюю осеннюю кампанию, когда сто двадцать пять марокканских офицеров стреляли в воздух и даже повернули оружие против французов. Что же касается наемных войск из числа религиозных групп, то ряд их вождей перешел на сторону свободного Вьетнама. Ныне они образуют самостоятельную Ассоциацию национального спасения каодаистов, входящую в состав Льен-Вьета. С начала войны французская армия во Вьетнаме потеряла 250 тысяч человек убитыми или захваченными в плен. Было убито два французских генерала и семь полковников, три полковника взяты в плен. Таковы, по подсчетам Вьетнама, потери противника.

Генерал Зиап вполне здраво оценивает боевые качества армии, которую может создать Бао Дай. — Там, где баодаевским войскам не противостоят сильные соединения наших войск, — говорит Зиап, — они могут хорошо сражаться. В течение ближайшего времени французы и американцы могут еще их использовать, но когда баодаевская армия столкнется с превосходящими силами, она развалится. — И генерал Зиап привел пример из боевых операций в районе, населенном народностью таи, где целая рота марионеточных войск разбежалась, оставив на поле боя семь своих офицеров, которые также сложили оружие. — Французские колониальные власти и американские интервенты действуют неразумно, — мягко заявил генерал. — Я думаю, что если война будет продолжаться в том же духе, она придет к концу еще быстрее.

— А каково ваше вооружение? — спросил я генерала Зиапа. — Откуда оно поступает?

— Оно пополняется главным образом за счет того, что мы захватываем в боях, и того, что сами производим.

Он указал на отчет о помощи Соединенных Штатов, который был опубликован 6 марта агентством Франс Пресс. В общем с начала осуществления американской программы помощи Франция получила 350 самолетов, 265 судов различного типа, 850 танков и бронетранспортеров, 11 миллионов снарядов, 170 миллионов патронов и 11 тысяч радиоприемников.

По подсчетам главного командования Вьетнама, с начала войны было уничтожено 229 военных самолетов, 142 судна, 87 моторных лодок и около 5 тысяч автомобилей. Еще более разительны данные о трофеях (на декабрь 1952 года): 122 полевых орудия, 194 базуки (реактивные противотанковые ружья), 675 тяжелых пулеметов, около 12 тысяч автоматов, примерно 50 тысяч винтовок и 370 радиоаппаратов.

Я привожу эти данные в качестве исчерпывающего ответа на обвинение французской прессы, будто бы силы Вьетнама зависят от китайской помощи. Эти цифры сводят на нет все попытки французского генерального штаба объяснить свои поражения, а также подготовить почву для расширения масштаба войны во Вьетнаме на основании того, что Китай якобы уже является активным ее участником.

Известно, что Вьетнам был признан Китаем, Советским Союзом и странами народной демократии. С 1950 года он имеет торговый договор с Китаем и, таким образом, может обменивать свои лесоматериалы на любые необходимые ему товары. Однако в основном, как подчеркнул Зиап, вьетнамская Народная армия снабжается оружием, добытым на поле боя ценой жизни вьетнамской молодежи, а также из арсеналов и военных мастерских, постройка которых стоила Вьетнаму больших жертв. На следующий день я собирался осмотреть один из таких «лесных заводов» и познакомиться с безоткатными базуками и минометами, сделанными во Вьетнаме.

Генерал Зиап откровенно заявил, что его армия не имеет ни авиации, ни тяжелого моторизованного вооружения. Правда, было захвачено несколько самолетов и тяжелых танков, но до настоящего времени они не играли существенной роли в операциях Народной армии. Все остальное армия накопила в боях. — Если мы смогли преодолеть трудности в прошлые годы, когда у нас не было ничего, то теперь, — сказал Зиап уверенно, — мы, конечно, тем более сможем преодолеть их.

— Бомбардировки дорог? Конечно, они наносят ущерб, но этот ущерб не играет решающей роли, — ответил он мне и напомнил о недавней поездке президента Хо Ши Мина к крестьянам, чинившим дорогу, ту самую, по которой я путешествовал. «Вы вооружены кирками, — сказал президент, — а у врага самолеты, и все же наши грузовики продолжают передвигаться».

— В самом деле, — продолжал генерал, — если возникнет необходимость, мы сможем полностью обеспечить снабжение с помощью людей, которые будут доставлять все необходимое на своих плечах. На короткое расстояние один наш крестьянин может перенести груз, достаточный для того, чтобы обеспечить одного солдата. — Он еще раз обратился к карте северо-запада. — Для страны, подобной нашей, это район относительно большой протяженности: от двухсот до двухсот пятидесяти километров в ширину. Надо пересечь три реки: Прозрачную, Черную и Красную. Чтобы ударить в самое сердце французских позиций — Шон-Ла и На-Шан, — нам пришлось вступить глубоко в долины. Чтобы достичь Нгиа-Ло, нам пришлось форсировать тридцать рек, некоторые из них шириной до двухсот пятидесяти метров, и проложить путь через очень высокие горы. Позднее французские офицеры говорили, что они не могли понять, как нам это удалось. Они были поражены, когда наши войска появились в На-Шане — за сотни километров от своих баз. Один пленный французский офицер рассказал, что он был удивлен, увидев наших крестьян, несших грузы. Крестьяне двигались без конвоя. Французы используют кули, но всегда под стражей. А наши носильщики — это свободные крестьяне, которые явились со всех концов страны по призыву президента Хо Ши Мина. Французы не способны постигнуть одной простой вещи, а именно нашего морального духа. В те дни, когда наши боевые группы, насчитывавшие семь или десять человек каждая, находились в горах, когда каждый патрон у них был на счету и должен был быть израсходован с пользой, и тогда их характеризовало то же самое: политическая сознательность, высокий моральный дух. Армия, которую возглавляет президент Хо Ши Мин, — это армия, рожденная народом, сохраняющая связь с народом и борющаяся за интересы народа. Немного помолчав, генерал Зиап добавил:

— Но вы ведь увидите ее воочию, — и указал рукой на лес. — Милости просим… Только будьте осторожны, не схватите малярию. — Он взглянул на часы: пора было идти.

 

4. Солдаты освобождения

Потребовалось два ночных перехода в северо-западном направлении, пока мы добрались до одной из частей 308-й дивизии Народной армии, только что закончившей маневры. Нас сопровождал комиссар Куанг. Куангу лет тридцать пять, ростом он значительно выше большинства вьетнамцев, с шапкой черных волос и проницательным взором. В нем чувствуется народный вожак. При каждом препятствии на пути, при каждой задержке на переправе все обращались к нему за указаниями. Стоило ему сказать «ди тхой», что означает «ну, поехали», как грузовик снова с ревом полз вверх. Куанг любил пошутить по поводу вынесенных ему смертных приговоров. Однажды он был приговорен на пять лет, но бежал, в другой раз — на десять лет, но тут началась война, а затем его приговорили к каторжным работам пожизненно.

— И вот я здесь, — добавил он улыбаясь.

Ездить на грузовике в этих краях — все равно что выдержать матч бокса в двадцать раундов. Каждые десять секунд машину бросает из стороны в сторону, и вы чувствуете, что ударам подвергается все ваше тело. Эти дорога были специально изрыты в 1947 году, чтобы задержать французское наступление. На протяжении многих миль вырыты ямы, расположенные в шахматном порядке по правую и левую сторону дороги на расстоянии шести футов одна от другой. Хотя все эти ямы уже засыпаны, однако поверхность дорога так и осталась неровной. Каждые несколько секунд мы ощущаем ужасный толчок. А парни, сидевшие в кузове, всю ночь подвергались невероятной тряске.

Худшее состоит в том, что в дороге нас задерживают длинные вереницы телег, запряженных буйволами, и повозки, которые тянут десятки молодых парней. На повозках уложены огромные доски, концы которых лежат на двухколесных прицепах. Доски везут куда-то для постройки мостов. Что за зрелище представляют эти пятнадцать человек, полночи толкающие и тянущие тяжелые повозки, чтобы перебросить доски на несколько миль!

В конце концов мы добрались до широкой поляны, напоминающей обычный крестьянский район с рисовыми полями. Нас встретил высокий вьетнамец с крупным подбородком — командир дивизии Выонг Тхыа By. Его сопровождают начальник штаба и тридцатилетний комиссар Ле Винь Куок. Ле Винь Куок немного говорит по-английски. Английскому языку он научился в Ханое в бытность свою студентом. В 1944–1945 годах он встречался с американскими офицерами, сброшенными на парашютах для оказания помощи в военных действиях против японцев. Не знаю ли я случайно капитана Уильяма Бороу? Его помнят в этих лесах.

Вскоре после полудня мы совершили получасовой переход в другую часть леса, предварительно немного подкрепившись едой (которую нам подали вместе с чашками горячей воды) и непродолжительным сном. Джунгли здесь были расчищены и под ветвями огромных деревьев сооружены многочисленные бамбуковые навесы. Мы прибыли в расположение одного из батальонов 308-й дивизии. Солдаты батальона — парни с бронзовыми лицами, с копной иссиня-черных волос или с бритыми наголо головами и черными как уголь глазами, сдержанные и даже молчаливые, но готовые в любую минуту разразиться веселым смехом, выдающим их юность… Одна группа играет в волейбол. Когда мы проходим мимо, она замирает по команде «смирно». Другая отдыхает в хижинах с поднятыми кверху противомоскитными сетками. На стенах — карта Кореи, фотографии Анри Мартэна, французского моряка, отбывающего пятилетнее тюремное заключение в Мелэне за выступление против войны, фотографии президента Хо Ши Мина, портреты Сталина в траурных рамках.

Перед хижиной аккуратно выстроены винтовки, в большинстве американские карабины. Тут же стоят тридцати — и шестидесятимиллиметровые французские минометы и большое количество базук, часть которых произведена в самом Вьетнаме. Этот батальон прошлой осенью захватил так много трофеев, что каждый солдат получил по новой винтовке. Было захвачено также много пулеметов.

На лесной поляне состоялся краткий митинг. Солдаты сидели, скрестив ноги, на желтовато-красной земле. Они пели, и их пение невозможно забыть. Эхо разносило по лесу голоса солдат. Один из них вскочил и стал читать стихотворение, которое он только что сочинил специально для этого случая. Солдат запел, остальные повторяли припев. Командир дивизии произнес краткую речь, которая то и дело прерывалась громкими криками одобрения. Меня попросили что-нибудь сказать. Одна фраза, совершенно простая, заставила всех вскочить на ноги: — Американский народ, — сказал я (и разве это не правда?), — не находится в состоянии войны с народом Вьетнама.

Семеро солдат выбраны наугад. Мы усаживаемся, и я задаю им ряд вопросов. Пятеро из них прибыли с низовьев Красной реки, двое — из освобожденных районов. Все они выходцы из крестьянских семей, одна из семей недавно получила землю от республики. Пятеро из семи солдат — члены партии Лао-Донг (Вьетнамская трудовая партия), трое женаты, а один на мой вопрос с усилием ответил: — Мою жену убили колонизаторы два года тому назад…

Их средний возраст — двадцать два года. В Народную армию они вступили все в разное время — с 1948 по 1950 год, все ветераны последних трех кампаний. Ни один никогда не видел американца.

— Итак, почему же вы вступили в армию? — спросил я. Один из солдат поднял руку, чтобы ответить за всех: — Поскольку я молод, я решил вступить в армию и выполнить свой долг в деле освобождения родины.

Позднее, после обеда, мы задержались за кружкой очень горького пива, приготовленного во Вьетнаме, слушая рассказ командира By о его солдатах. By — бывший железнодорожник — командовал прославленными частями самообороны ( «Ты-Ве»), которые сражались в Ханое с декабря 1946 года до начала февраля 1947 года, обеспечивая эвакуацию правительства. Большинство солдат батальона прибыло из этих частей, другие были влиты из различных партизанских отрядов, действовавших в дельте реки. Секрет воинской доблести этой части в ее политической сознательности. На политические занятия в Народной армии тратится столько же времени, сколько на изучение тактики, проведение маневров и на строевую подготовку.

— Мы поощряем солдат высказываться, рассказывать о себе, отвечать на вопрос: кто их друзья и кто враги. И по мере того как тот или иной солдат рассказывает случаи из собственной жизни, остальные преисполняются ненависти к колонизаторам. Как видите, внешне все они мягкие и добрые, а в бою они более чем воинственные. В то же время мы учим наших солдат быть снисходительными к врагу, когда он сложит оружие.

В каждой роте и взводе имеются ячейки партии Лао-Донг, которые составляют костяк армии. Эти ячейки обсуждают каждую фазу предстоящих боев. Политические комиссары являются ведущими офицерами; за исключением периода боевых операций, положение комиссара равно положению строевого командира. Каждый солдат всегда помнит героев Вьетнама. Широко известен подвиг Ла Ван Кау, которому во время боя осенью 1950 года раздробило правое предплечье. Тогда Ла Ван Кау попросил отрезать ему руку, а рану товарищи забинтовали его же изорванной рубахой. Несмотря на тяжелую рану, Ла Ван Кау остался в строю. Вместе с другими он участвовал в атаке на вражеский дот. Левой рукой он швырнул в дот ручную гранату и взорвал его.

Во вьетнамской армии существует правило: в плен не сдаваться, заставлять врага дорого платить за жизнь каждого народного бойца, однако нет никаких правил, требующих прибегать к самоубийству. Известен такой случай. Однажды раненый командир взвода был захвачен в плен и подвергся там «перевоспитанию». Позднее он даже стал командиром роты марионеточной армия, но в первом же бою вернулся к своим и привел с собой всю роту.

— Мы руководствуемся тремя правилами поведения:

Первое: в бою драться смело, не отступая перед врагом ни при каких условиях, пока не будет отдан приказ.

Второе: при всех обстоятельствах сохранять за собой инициативу, преодолевать все препятствия и трудности.

Третье: никогда не жаловаться на трудности и лишения.

Тени становились длиннее. Нам приготовили лошадей для отъезда. В сумерках мы обменялись тостами. У меня в ушах все еще звучало пение, услышанное мною там, на лесной поляне. Слушая командира By, я вспомнил известную речь генерала де Латтра де Тассиньи, выступавшего перед группой молодых вьетнамцев из баодаевской армии. — Если вы коммунисты, — сказал им генерал, — идите и присоединяйтесь к противнику. Там вы увидите людей, которые воюют за неправое дело…

Неправое дело? Верил ли сам генерал этим словам? Неправое дело… Мне вспомнилась старая французская песня:

 

Умереть за родину, умереть за родину — Вот самое прекрасное, вот самое прекрасное…

 

5. Рисовые поля — поле битвы

«Для нас вопрос ясен, — сказал командир By. — Пока мы не разобьем врага, у нас не будет достаточно продовольствия». Да, правда заключается и в том, что для разгрома противника необходимо иметь продовольствие. Одна только храбрость не принесет победы в затяжной войне. Это была одна из центральных проблем, стоявших перед Хо Ши Мином. Главная причина его растущих успехов заключается в тех экономических преобразованиях, которые осуществила Вьетнамская республика. По словам Хо Ши Мина, «рисовые поля — это поле битвы», и свободный Вьетнам выигрывает эту битву.

Для тех из нас, кто прибыл из стран с высокоразвитой промышленностью и сельским хозяйством, с емким внутренним рынком, очень трудно представить себе экономическую обстановку, возникшую во Вьетнаме после восьмидесяти пяти лет французского господства над этой страной. Трудно представить себе и то, что произойдет в такой стране в результате военной катастрофы.

Восемьдесят пять процентов населения Вьетнама живет в деревнях. Деревня составляет сущность, основу всех социальных отношений. Здесь благополучие народа зависит от рисовой рассады, высаженной вручную крестьянами на залитые водой клочки земли прямоугольной, полукруглой или другой формы, чтобы обеспечить семью рисом.

А рис — культура капризная. В плуги и деревянные бороны впрягаются буйволы или волы, а если их нет, то сами люди. Наводнения могут снести земляные валы и смыть весь урожай; засуха может превратить рисовые поля в пыль. Цена на рис (на ту его часть, которая продается на рынке представителям иностранных компаний) должна быть такова, чтобы на вырученные деньги можно было купить достаточно одежды, орудий труда и топлива. Но цены на рис определяются спекулянтами международного рынка, а товары, которые необходимо купить крестьянину, почти целиком ввозятся из-за границы, и цены на них также определяются на иностранных рынках. Но даже если урожай будет продан за хорошую цену, большую часть своих потребностей вьетнамские крестьяне покрывают за счет изделий собственного хозяйства.

Материальное положение той небольшой части вьетнамцев, которая работает по найму, является не более прочным. Это шахтеры угольных шахт Хон-Гай, расположенных близ побережья (а ранее и рабочие фосфатных копен в горном районе Лао-Кай), сельскохозяйственные рабочие каучуковых плантаций на юге, а также плантаций чая, кофе, перца и шеллака, лесорубы, заготовляющие в лесах твердые породы дерева, горстка железнодорожников и механиков в городах. Их заработная плата также зависит от экспорта за границу товаров, продаваемых по ценам, устанавливаемым иностранцами. Во Вьетнаме фактически нет своей промышленности, которая могла бы использовать эти минералы, этот каучук и этот лес, если крупные иностранные компании во Франции снизят на них цены или прекратят производство. В этом случае рабочим останется либо перейти на иждивение своей семьи в деревнях, либо голодать.

За годы французского господства здесь почти не возникло среднего класса, связанного с производством, имеются лишь агенты экспортных и импортных компаний. Социально-экономической основой страны является система помещичьего землевладения. Более или менее развитая торговля, сосредоточенная главным образом в крупных городах, фактически является монополией многочисленных китайских коммерсантов; такое же положение имеет место и в других районах Юго-Восточной Азии. Эти коммерсанты живут в особых кварталах; прибыль от торговли они отправляют на родину, не вкладывая никаких капиталов в развитие местной экономики. Не делают этого и индийские ростовщики и торговцы текстилем, которые, так же как и китайские торговцы, эксплуатируют эту страну с ее устарелым общественным строем, страну, испытывающую к тому же гнет империализма.

Десятки тысяч безземельных крестьян работают в качестве батраков в крупных поместьях, особенно на юге страны. Источником существования огромного числа людей являются маленькие участки земли площадью в акр и менее, дающие очень скудный доход, едва обеспечивающий пропитание семьи. Имеются также «общинные земли», сдаваемые в аренду по указанию деревенской «знати». Эти земли постепенно превращаются в часть огромных поместий. Почти любой житель этой страны подвержен влиянию самых незначительных колебаний экономической погоды.

Широко распространена издольщина, и крестьянам часто приходится отдавать помещику до 70 процентов своего урожая. Не менее широко распространено и ростовщичество; ссудный процент нередко достигает 600 процентов годовых. Жизнь в стране, даже в обычное время тяжелая, нищенская, во время войны полностью нарушилась.

В условиях, когда пути сообщения в стране почти вовсе не развиты (в Лаосе французы построили ровно шесть миль железной дороги), создается такое положение, что в одних районах страны свирепствует голод, тогда как в других имеется рис. В 1944 году японцы заставили многих крестьян выращивать вместо риса джут, который был нужен Японии для военных целей. Когда в начале 1945 года спекулянты придержали зимний урожай риса в ожидании более высоких цен на него, следствием явился голод, разразившийся летом 1945 года и унесший два миллиона жизней. В первые же дни своего существования молодая республика столкнулась с этим ужасным явлением, и преодолеть его удалось лишь в результате чрезвычайных мер — таких, как мобилизация буйволов, средств транспорта и даже людей для доставки риса с юга.

Во второй период Сопротивления, в 1947 году, перед Хо Ши Мином возникли наиболее сложные проблемы. Его партизанские армии были зажаты в районе относительно бесплодных необрабатываемых земель Вьет-Бака, населенных народностями тхо, таи, мео и ман, которые сами едва сводили концы с концами. Как прокормить войска? Как доставить рис из района дельты, когда на каждой дороге расставлены французские патрули? Что дать в обмен за рис? Как сохранить престиж и покупательную способность своих денег дон-вьет в противовес пиастрам Индокитайского банка? Как вывезти побольше станков для производства военного снаряжения? Вопрос стоял не только о том, чтобы удержаться в глубинных районах страны; весьма важно было также руководить борьбой в районе дельты, где предстояло развернуть партизанскую войну.

Все эти проблемы нужно было решать в рамках патриотической войны Сопротивления, для чего требовалось создать наиболее широкий, единый фронт собственников — крупных и мелких, а также безземельных крестьян, рабочих и солдат. И теоретически и практически для увеличения продукции требовалось обновление всей аграрной системы во Вьетнаме, но в существовавших условиях это было невозможно, — вернее, возможно, но только медленно и постепенно. Нельзя было отбирать землю у всех помещиков без разбору, а для того чтобы обработать новые целинные участки, крестьянам нужен был инвентарь, новые формы объединения, техническая помощь.

Два главных правила, которыми руководствовался свободный Вьетнам, помогли ему добиться победы на этом самом решающем поле боя. Фактически все, что делается во Вьетнаме, должно привести к такому росту продукции, какой не был и не мог быть достигнут за восемьдесят пять лет французского господства. Первое правило — максимальное самообеспечение во всех сферах экономической жизни; второе правило — такие изменения в экономической структуре, которые диктуются ходом войны: постепенная замена устарелой полуфеодальной системы.

Партия Лао-Донг борется за создание таких условий, чтобы постепенно обеспечить каждого крестьянина собственным участком земли. Однако она считает, что главной задачей в настоящее время является борьба против империалистической агрессии. Другие же задачи должны осуществляться так, чтобы содействовать выполнению этой главной задачи.

С 1949 года, то есть с того времени, когда была объявлена аграрная политика партии, президент Хо Ши Мин действует следующим образом: тех помещиков, которые лояльно сотрудничают с республикой, не трогают, ибо многие из них делают свой вклад в общее дело, жертвуя деньги, рис и даже крупные земельные участки. Конфискация земли производится лишь в тех случаях, если эта земля принадлежит французским поселенцам и компаниям, а также тем помещикам, которые предали республику или бежали из освобожденных районов.

Кроме того, сейчас производится раздел общинных земель, с тем чтобы в каждой деревне крестьяне имели какой-либо участок земли. К середине 1952 года среди 420 тысяч крестьян было произведено предварительное распределение 600 тысяч акров земли — цифра, сама по себе свидетельствующая о силе демократической республики.

Однако главным мероприятием, затрагивающим значительно более широкие слои крестьянства, является снижение на 25 процентов ренты. К середине 1952 года более 54 тысяч помещиков подчинились этому постановлению. И теперь главнейшая задача Крестьянской ассоциации национального спасения в проводимой ею кампании 1953 года заключается в том, чтобы к концу года добиться выполнения этого постановления всеми помещиками.

Одновременно правительство опубликовало в мае 1950 года декрет о сокращении процента по всем денежным ссудам до 13 процентов, а по всем остальным видам ссуд — до 20 процентов. Была аннулирована задолженность по ссудам, выданным до августовской революции, а также в тех случаях, когда заимодавцами являлись лица, осужденные за преступления против движения Сопротивления.

Главный упор во вьетнамской экономике делается на самообеспечение. Путь к увеличению продукции заключается в том, чтобы разнообразить виды культур, улучшать методы обработки почвы, развивать первичные формы кооперации, поощрять патриотическое соревнование.

Когда я путешествовал по этому лесному району, повсюду мне встречались группы крестьян — среди них было много стариков и женщин, — которые вырубали джунгли, выкорчевывали деревья, срезали бамбук, собирали и сжигали валежник. Огромное количество труда и при чрезвычайно тяжелых условиях пришлось затратить, чтобы к лету 1952 года расширить посевную площадь на этих бесплодных плоскогорьях до 85 тысяч акров против 42 тысяч акров в 1940 году.

Каждая воинская часть, каждое учреждение обязаны сами производить продовольствие; покупать его у крестьян разрешается лишь в минимальных количествах. Всюду, около каждой постройки, имеются огороды, свинарники, курятники. Обычно в кузове нашего грузовика всю ночь раскачивались камышовые корзинки, где находилось несколько кур. А когда мы совершали пешие переходы, то на другом конце бамбукового коромысла, уравновешивая мою пишущую машинку, висели один-два мешка риса. Сам президент показывает в этом пример. Он работает на огороде, в значительной мере обеспечивая себя продовольствием.

Программа технической помощи Объединенных Наций — ничто по сравнению с теми достижениями, которых добились сельскохозяйственные кадры Вьетнама в обучении крестьян новым методам земледелия и выращивания новых культур. Так, теперь расширены посевы маиса. Все здесь выращивают тапиоку, репу, сою, земляные орехи, помидоры и другие овощи, которые служат хорошим дополнением к рисовому рациону. Более глубокая пахота и лучшее рыхление почвы повышают урожаи. Правительство Вьетнама оказывает помощь крестьянам, предоставляя им кредиты. В государственных мастерских изготовляются десятки тысяч ножей, кирок, мотыг и лемехов.

Когда однажды мы проходили мимо узкого овражка, где за несколько часов до того были разряжены две бомбы, мои спутники Ле Тхань и Луонг пошутили: — Весь этот металл будет использован для производства котелков, сковородок и мотыг.

Успехи сельского хозяйства — результат создания крестьянских групп трудовой взаимопомощи, результат планирования работы в каждой семье, успешной кампании по сбору удобрений и развития патриотического соревнования.

В мае 1952 года в лесу состоялся съезд участников патриотического соревнования, на котором присутствовали 1220 передовых работников, представлявших все области физической и умственной деятельности, а также армию. Сто сорок два из них получили почетное звание бойца трудового фронта. На груди у них красуются медали, рассказы о них составляют часть литературы страны, а их опыт изучается и распространяется.

Ведется борьба за поддержание покупательной способности донг-вьет — денежных знаков, на которых помещен портрет Хо Ши Мина и которые имеют широкое обращение. Крестьянам рекомендуют не покупать туалетного мыла, алкогольных напитков и других излишних в настоящее время товаров, которые часто завозят в глубинные районы торговцы из оккупированной зоны.

Одновременно принимаются энергичные меры, чтобы накапливать продукцию лесных районов — минералы, красители для текстиля и особенно бамбук и пальмовые листья. Все это продается в районе дельты, где в них ощущается недостаток. Их продажа позволяет свободному Вьетнаму покупать большое количество нужных товаров внутри зоны, оккупированной Францией. Продукция лесных районов продается также дружественным странам в обмен на необходимые Вьетнаму товары. Торговые представители Хо Ши Мина действуют повсюду в занятых французами городах, покупая и продавая необходимое в интересах освободительной борьбы.

С помощью всех этих экономических мер свободный Вьетнам, преодолевая трудности, постепенно добивается самообеспеченности, а также осуществляет перемены, которые служат двум целям: снабжению вооруженных сил и поднятию духа населения. Когда в 1950 году президент Хо Ши Мин призвал крестьян дельты снабдить освобожденные районы рисом, на его призыв откликнулись десятки тысяч патриотов, которых не остановили ни французские патрули, ни блокада. Пожертвования деньгами и продовольствием продолжают поступать и сейчас.

Расширение производства в свободном Вьетнаме и улучшение сбора налогов — пятнадцатипроцентный сельскохозяйственный налог собирается в большинстве случаев натурой — укрепили положение правительства.

Осуществление всего комплекса этих мероприятий является целью кампании 1953 года. Я рассказал лишь часть истории. Более поразительные вещи происходят в партизанских районах, где все еще преобладает власть французов.

 

6. Ружья и мотыги

Именно в этих густо населенных районах, районах дельты Красной реки, где проживает две трети населения Вьетнама и где в результате операций партизан и карательных экспедиций французов села неоднократно подвергались разрушению, — именно здесь экономическая политика Хо Ши Мина прошла самое суровое испытание. Равнины, лежащие южнее линии Ханой — Хайфон и простирающиеся от Красной реки через десятки уездов до берегов реки Ма, были свидетелями самых напряженных боев. Это была не только вооруженная борьба, это была борьба за урожай, борьба за существование.

Здесь крестьяне сеют рис между воронками от бомб, в соседстве с минами. Почти все буйволы и волы перебиты, а свиньи и куры расхищены. Чтобы избежать обстрела с французских сторожевых постов, большую часть работы крестьянам приходится делать по ночам. Одни впрягаются по-двое в плуг и тянут его за веревку, другие, установив на противоположном конце — залитого водою поля примитивную лебедку, наматывают на нее веревку, второй конец которой прикреплен к плугу. Так — по колено в воде, в грязи, при свете горящих бамбуковых факелов или светильников — люди засевают свои поля. Часто французы устанавливают вдоль дорог рогатки, запрещая крестьянам производить посевы за их пределами. Ночью ребятишки передвигают эти рогатки ближе к дороге. Отвоевать несколько дюймов земли — значит получить дополнительно несколько фунтов риса.

Самым варварским способом ведения войны, к которому прибегли французы весной 1952 года, когда их положение стало отчаянным, была бомбардировка дамб и оросительных каналов. 13 июня 1952 года восемь самолетов «Б-29» бомбардировали дамбу Тхак Хуонг, совершая налеты волнами, следовавшими одна за другой. Гидротехническая система Тхак Хуонг защищает всю восточную часть Северного Вьетнама от наводнений и одновременно орошает три богатые провинции: Тхай-Нгуен, Бак-Зианг и Бак-Нинь. Такие же разрушения были произведены французами и в других провинциях.

Для восстановления разрушенных дамб потребовалось мобилизовать десятки тысяч крестьян. Поскольку восстановление больших дамб невозможно, сооружаются тысячи мелких дамб. Кто опишет, сколько труда, усилий, лишений скрываются за 1200 тысячами человеко-дней, которые потребовались для того, чтобы вырыть 7 миллионов кубических ярдов земли?

Когда местный инженер и один из активистов, молодой парень по имени Т., только что прибывший из района дельты, рассказывали мне об этом, я думал: какой насмешкой звучат все разглагольствования о «помощи отсталым районам»! Какой смысл говорить о «четвертом пункте программы Трумэна» во всех концах мира, если французские летчики на американских самолетах бомбардируют гидротехнические сооружения, от которых зависит жизнь миллионов людей, только для того, чтобы добиться от этих людей повиновения, чтобы лишить их независимости? Можно ли представить себе, какие огромные усилия требуются, чтобы вручную выкопать 16 346 колодцев и таким образом компенсировать потерю воды, являющуюся следствием разрушения дамб?

Сбор урожая (а его собирают дважды в год) — это тоже один из видов борьбы. Стремясь не допустить полевых работ, французы выбросили лозунг: «Лучше убить одного буйвола, чем десять вьетнамцев!» С целью захватить урожай французы совершают налеты на деревни и даже на поля. Перед самым снятием урожая они часто минируют засеянные поля. Рассказывают несколько случаев, когда старики заявляли: — Мы старые люди, и если нам суждено умереть, мы умрем без сожаления… Пустите нас разведать поле…

Иногда оккупанты сооружают проволочные заграждения вокруг засеянных полей; поэтому крестьянам, чтобы снять урожай, приходится передвигаться ползком по насыпям, рубить проволоку и снимать урожай ночью, рискуя подорваться на мине, скрытой среди стеблей, или подвергнуться неожиданному обстрелу с перекрестка дорог.

А затем нужно еще спрятать «падди» — неочищенный рис — от рыскающих повсюду французских солдат. «Убирай урожай быстрее, прячь его подальше!» — таков популярный лозунг. Когда в деревню приходят французские солдаты, они забирают весь скот. — Мы научили даже наших быков и кур прятаться по сигналу, — сообщил молодой активист, который рассказывал мне об этой «битве за урожай». Я оторвался от блокнота и посмотрел на лицо молодого человека, освещенное керосиновой лампой: не шутит ли он? Но он говорил совершенно серьезно.

Перед каждой деревней встают весьма сложные проблемы самозащиты. Когда прибывают солдаты врага, они прежде всего отправляются на поиски активистов Хо Ши Мина, потом — молодых женщин, потом — риса и, наконец, — скота. Сохранить активистов — это первый жизненный закон каждой деревни, ибо активисты помогают крестьянам в полевых работах, в освоении новых методов, в ремонте оросительных систем, в создании партизанских отрядов. Активисты — ведущая сила, помогающая в работе местных правительственных учреждений, в планировании и развертывании борьбы против марионеточных режимов. Они должны иметь возможность свободно передвигаться и в то же время быть надежно укрыты в случае опасности. Вот почему очень часто у деревенских ворот можно видеть плакат: «Лица, не умеющие хранить секретов, не имеют права проходить через нашу деревню».

Сколько старух было замучено за отказ раскрыть место пребывания активистов! Сколько женщин прятали в своих хижинах и даже в постелях совершенно незнакомых им людей, спасая жизнь молодых активистов! Мне рассказывали чрезвычайно интересные случаи находчивости, смелости и самопожертвования. Вот один из них. Дело происходило на левом берегу Красной реки, где крестьяне соорудили множество подземных убежищ для укрытия активистов. Французский офицер с ближнего поста, узнавший о существовании этих укрытий, посылал туда своих солдат, которые ходили по полям и вонзали в землю заостренные палки. Если земля поддавалась, они начинали раскопки на всем участке. Как-то ночью руководитель местной организации партии Лао-Донг и командир партизанского отряда деревни укрывались в одном таком убежище. Острая палка прошла сквозь потолок. Для того чтобы противник подумал, что здесь твердая земля, партизанский командир подставил под острие руку, и палку вытащили. Из руки командира полилась кровь. Но вот палка снова появилась в потолке. Командир подставил другую руку, и опять потекла кровь. В третий раз острие появилось над головой руководителя партийной организации. Boвремя подскочивший командир партизанского отряда наклонился вперед и вновь задержал палку…

В этих районах бои непрерывно чередуются с производственными делами. Все зависит от выдержки, спокойствия, сознательности и преданности крестьян. Крестьянин должен понимать, что те самые бои, которые опустошают его поля, необходимы для истощения и истребления оккупантов. Лишь истощив и истребив живую силу оккупантов, можно восстановить поля, можно снова выращивать рис, можно освободить деревни.

Этот процесс длится уже более трех лет, а в некоторых местностях и пять лет: партизанские бои, карательные экспедиции, опустошение полей, новые посевы, припрятывание урожая, а затем опять партизанские бои, карательные экспедиции и новые посевы — все это бои за жизнь. «Когда противник приходит — берись за ружье; когда противник уходит — берись за мотыгу» — такова пословица в современном Вьетнаме.

 

7. Лесные заводы

В процессе освободительной войны наряду с медленной перестройкой сельского хозяйства создается и рабочий класс. В такой преимущественно сельскохозяйственной стране, как Вьетнам, где крупные города оккупированы, десятки тысяч рабочих, находящихся в лесах, представляют собой будущую основную и руководящую силу нации. Правда, еще с декабря 1946 года в авангарде Сопротивления находились сотни квалифицированных железнодорожных рабочих, рабочих механических мастерских и гаражей Ханоя и Хайфона; их можно встретить во всех частях Народной армии. Рассказывают легендарные истории о том, как они демонтировали тяжелые машины и переносили их по частям в отдаленные местности. Имел место случай, когда из Сайгона была вывезена целая фабрика. Не менее важно и то, что эти пожилые рабочие обучили большое число новых рабочих из крестьян. Одним из самых впечатляющих и памятных дней за период моего пребывания во Вьетнаме был день, который я провел на заводе «МК», изготовляющем стрелковое оружие и ручные гранаты. Он находится где-то в горах, на северо-западе страны.

После полуночи мы переправились на просмоленных бамбуковых лодках через небольшую реку. Силуэты деревьев четко выделялись на фоне неба, освещенного восходящей луной. Противоположный берег реки оказался очень крутым и скалистым. Мы вскарабкались, а свою поклажу доставили наверх по цепи, передавая ее из рук в руки. Наверху, освещенный фонарем, нас поджидал мужчина лет сорока — директор завода Нгуэн Куан Ло. Нам пришлось идти целый час, пока мы достигли первого строения — приемной директора. Утром этот человек, в прошлом рабочий-железнодорожник, никогда ранее не занимавшийся производством оружия, рассказал нам о своем заводе, — который он возглавляет с 1946 года.

Еще до окончательного разрыва с французами, в декабре 1946 года железнодорожники подготовили планы переброски в горы всего того, что можно было вывезти. В ту роковую ночь люди до рассвета грузили станки на последний эшелон, в то время как их товарищи отбивали атаки французских войск. Бои велись чуть ли не на каждом километре пути. В горном районе, где железнодорожное полотно оказалось разрушено бомбами, станки пришлось тащить на себе, везти на телегах, затем снова грузить в вагоны и, наконец, тащить в лес. В конце 1947 года наступление французов заставило перенести завод на новое место, ибо бои с вражескими парашютистами шли уже на заводской территории. Рабочие говорили: — Мы будем жить или умрем у своих машин. — В мае 1949 года разгорелись новые бои, в результате которых было убито двадцать рабочих.

В те годы люди учились и работали в тяжелых условиях. Выкапывали старые японские бомбы, чтобы извлечь оттуда взрывчатку; мелинит похищали у французов, а химикалии тайно доставляли из Ханоя. Нужно было срочно обучать модельщиков.

Пищу рабочих составляли тогда суп и скудная порция кукурузы. Рабочие одновременно и строили завод и засевали поля. Старые рельсы переливали в орудийные стволы. В джунгли доставляли обломки французских бронетранспортеров, лодок и броневиков и мастерили котлы, шкивы и токарные станки. А уже в 1949 году вьетнамцы стали самостоятельно изготовлять безоткатные базуки.

Директор завода «МК» — красивый мужчина с широким лбом и открытой улыбкой. Сейчас на его заводе шестьсот рабочих; они живут в бараках, сооруженных в горах; 15 процентов общего числа рабочих составляют женщины. Все рабочие — члены Всеобщей конфедерации труда Вьетнама, а половина с гордостью носит звание члена партии Лао-Донг.

Половина рабочих женаты, но мало кто живет здесь с семьями. Домой они ездят примерно раз в год. Средняя заработная плата рабочего составляет 38 килограммов риса в месяц плюс 12 ярдов ткани и 4 фунта соли в год. Работают здесь шесть дней в неделю по восемь часов в день. Кроме того, один час отводится ежедневно на политзанятия. Так живут рабочие завода «МК» уже пять, а кто и шесть лет.

Мы разговорились с одним молодым человеком, очень серьезным на вид. Ему двадцать девять лет, он сын крестьянина. В 1951 году он пришел сюда из опустошенного войной района Нам-Динь, чтобы стать токарем. Сейчас он председатель заводского комитета, состоящего из семи человек. Комитет оказывает помощь директору, занимается улучшением условий труда на заводе, руководит работой по ликвидации неграмотности, ведет воспитательную и культурную работу. Рядом с председателем завкома стоит двадцатилетний Као Вьет Бао — oн знаменитый кузнец, награжденный в мае 1952 года на съезде участников патриотического соревнования за рационализацию производства кирок.

— Когда я бью по металлу, я тем самым наношу удар по головам французских колонизаторов и американских интервентов. — Эти слова Као Вьет Бао повторяют по всему Вьетнаму.

После прекрасного завтрака, устроенного в сарае, который служит приемной директору — здесь я во второй раз за время пребывания во Вьетнаме увидел электрическое освещение, — мы двинулись по дороге, неожиданно делающей крутой поворот. Видно, что по ней недавно перетаскивали машины. Мы миновали обработанные поля и хижины, маленькие дети удивленно смотрели нам вслед; тут и там в поисках пищи рыскали собаки.

Мы вышли на поляну, где стоит сарай, наполовину врытый в землю. Это электростанция. Неподалеку сооружена печь для перегонки древесного угля. Полученный таким путем газ поступает в шестицилиндровый судовой мотор «Крейслер». Вот уж чего я никак не ожидал увидеть здесь! — Мы сняли его с разбитого десантного катера, — заметил директор, — и заменили им прежний паровой котел.

От этого мотора работает генератор мощностью двадцать пять киловатт. Я отыскал фабричную марку. Он изготовлен на заводе «Делько» компании «Дженерал моторе» в Дэйтоне, штат Огайо. На правой стене смонтирован распределительный щит, изготовленный в Берлингтоне, штат Огайо, компанией «Берлингтон инструмент»… Красив этот город Берлингтон, и находится он далеко отсюда! На земляном полу лежит запасной генератор. Медная дощечка на нем гласит: «Компания Грамм, улица Отпуль, 26, Париж».

Под крышей натянуто полотнище с надписью: «Мы чтим память Генералиссимуса Сталина. Будем развивать патриотическое соревнование!»

Требуется четверть часа, чтобы, следуя вдоль проводов, переброшенных через ветви деревьев, дойти до второго строения. Это длинный цех с множеством токарных станков и прессов, работающих от трансмиссий. Десятки пожилых мужчин и юношей склонились над чертежами под электрическими лампочками. В помещении царит полумрак, так как оно тоже частично находится под землей.

Мы идем дальше. Вот примитивная кузница, затем здание с двумя новенькими спаренными моторами, снятыми с американских грузовиков компании «Уайт». Грузовики были захвачены в боях осенью прошлого года. Над моторами висит портрет президента Хо Ши Мина. Немного дальше — подающий аппарат Кребса, шлифовальные и сверлильные станки…

Процесс производства гранат разделен на простейшие операции. Мы проходим мимо конструкторского бюро. На пути в химический цех видим хижину, которая служит больницей. Заглядываем туда. Из-за шкафчика с медикаментами на нас смотрит медицинская сестра в белом халате…

Входя в химический цех, полагается гасить папиросы. (Я полюбил грубый черный табак вьетнамских папирос «Доан-Кет». Они напоминают мне французские сигареты «Галуаз».) В полутьме молодые девушки старательно покрывают крошечные медные пластинки слоем фосфорного порошка. У девушек черные косы, их темные блузы и брюки сливаются с окружающим полумраком. В ста ярдах дальше молодые рабочие, стоя группами у небольших очагов, плавят восковую смесь для закупорки гранат.

Наконец мы подходим к испытательной площадке. Юноша держит в руках несколько гранат — они совсем готовы, если не считать металлической «рубашки». Он бросает их одну за другой. Все взрываются, взметая фонтаны земли…

К вечеру сорок пять рабочих собираются за длинным столом побеседовать с другом, прибывшим из Америки. Я провожу своего рода массовое интервью. Тридцать из присутствующих работают здесь с 1947 года, из них двадцать четыре раньше тоже были рабочими, и все, кроме одного, состояли на службе у французских компаний.

— Кто из вас, — спрашиваю я, — имеет родных или родственников, подвергшихся пыткам со стороны палачей-колонизаторов?

Руки подняли тридцать три человека…

Молодая женщина — та самая медсестра, которую мы уже видели раньше, — встала, чтобы передать через меня привет женщинам Америки. Рассказывая о том, что приходится переживать вьетнамским женщинам, она разразилась слезами…

В сумерках мы шли обратно к реке. Директор показал на высившийся в стороне горный кряж. — Там они сильно помучились, переправляя паровой котел. — Потом директор повернулся в другую сторону. — А там мы делаем орудия и снаряды. — Выйдя на открытое место, мы быстро пересекаем его, поглядывая на небо.

— Вот здесь прошлой осенью мы дрались с оккупантами. Пятерых из них мы уничтожили.

— А оккупанты знали, как близко они находятся от завода «МК»? — спросил я.

Директор рассмеялся: — Если и знали, то недолго… Я оглянулся. Крутые зеленые склоны, два буйвола, несколько пальм — больше ничего не было видно.

 

8. Народные вожди

Мне посчастливилось посетить Вьетнам в первые дни марта. На этот период приходятся важнейшие годовщины, и люди собираются в леса их праздновать. А поскольку в марте же заканчиваются зимние операции, то этот период как раз подходит для того, чтобы подвести итоги годовой работы и обсудить планы на следующий год. Третьего марта исполняется годовщина слияния Вьет-Мина (Лига борьбы за независимость Вьетнама, созданная в 1941 году) и Льен-Вьета (Национальный союз, основанный в мае 1946 года). В марте 1951 года в результате слияния этих двух организаций был создан Объединенный национальный фронт, принявший название Льен-Вьет. Это единый фронт всех патриотических сил, всех классов и организаций, участвующих в национально-освободительной войне. Выдающиеся руководители Льен-Вьета, находившиеся в лесах, экспромтом устроили в мою честь прием, ибо я был первым американцем, посетившим свободный Вьетнам.

В марте отмечается и вторая годовщина создания Вьетнамской трудовой партии (Лао-Донг). Это партия коммунистов Вьетнама, составляющая основу и руководящую силу всего фронта Сопротивления. Партия Лао-Донг, по сообщению ее генерального секретаря Чыонг Чиня, насчитывает в своих рядах 700 тысяч членов.

Коммунистическая партия Индокитая была основана в 1930 году. В ноябре 1945 года она объявила о своем роспуске, но фактически продолжала свою деятельность. Ее руководители стояли во главе демократической республики, ее членский состав сохранился и действовал активно в течение всего периода Сопротивления. Формально партия носила название Ассоциации по изучению марксизма. После того как движение Сопротивления окрепло, коммунистическая партия вновь появилась открыто под названием Лао-Донг, или Трудовой партии. Коммунисты считали, что это название более отвечает местным политическим условиям и психологии вьетнамского народа. Более того, сам принцип организации единой партии для всего Индокитая (если употреблять терминологию французов, именующих эту страну Индокитаем) был изменен, принимая во внимание самостоятельный национальный характер Патет-Лао и Кхмера.

В марте 1953 года исполнилась также вторая годовщина подписания договора о союзе с Фронтом освобождения Кхмера и Патет-Лао (Камбоджа и Лаос), о чем я расскажу дальше. Поскольку в ближайшее время предстояло провести конференции Союза женщин и Вьетнамского комитета защиты мира, руководители этих организаций тоже находились в лесах. В нескольких часах ходьбы находилась школа активистов, в которой учились или преподавали многие члены Национального собрания Вьетнама. Это Собрание представляет собой конституционную власть свободного Вьетнама; оно было избрано 6 января 1946 года на всеобщих выборах, проведенных впервые в истории страны. Теперь из трехсот пятидесяти членов Собрания, избранных в то время, осталось около трехсот человек.

Попутно отмечу, что правительство, председателем которого является Хо Ши Мин, это — совет министров, несущий ответственность перед Национальным собранием, в котором представлены различные политические партии. Помимо партии Лао-Донг, в свободном Вьетнаме существуют Демократическая и Социалистическая партии. В Собрании имеются также представители левых элементов из числа членов бывших националистических партий страны, лидеры которых перешли на сторону французов или бежали с китайскими гоминдановцами. Государственная система опирается на местные сельские и провинциальные комитеты, избранные народом. Фронт Льен-Вьет — неправительственная массовая организация, объединяющая все патриотические силы страны.

Что меня повсюду поражало, так это единство между коммунистами и представителями широкого круга деятелей не-коммунистов и организаций, принимающих участие в движении Сопротивления. Было бы совершенно неверно говорить о свободном Вьетнаме как о «коммунистическом» государстве. Во-первых, до коммунизма Вьетнаму еще необходимо пройти несколько стадий исторического развития — здесь ведь не создано еще и социалистическое общество.

В стране происходит антиимпериалистическая, антифеодальная революция, которая развивается в сторону народной демократии; элементы ее уже существуют в освобожденных районах, но, конечно, не в стране целиком. Коммунисты руководят, но они ни в коем случае не доминируют. Успех их руководства именно тем и определяется, что они научились объединять всех патриотов, привлекать к политической деятельности все национальные группы, которые за последние сорок лет играли определенную роль во вьетнамских делах.

О том, насколько широка основа единства, можно судить по составу совета министров. Министры юстиции и общественных работ — демократы, министерство иностранных дел с 1946 года находится в руках социалистического лидера. Шестью министерствами — внутренних дел, торговли и промышленности, сельского хозяйства, просвещения, здравоохранения и министерством по делам инвалидов войны и ветеранов — .руководят не-коммунисты. Последнее министерство возглавляется известным католиком. Министерства национальной обороны, финансов и труда возглавляют руководители партии Лао-Донг. Члены этой партии занимают также посты заместителей министров ряда министерств. Не может быть сомнения и в том, что партия Лао-Донг — это руководящая партия. Однако дело заключается в том, что эта партия знает, как надо опираться на не-коммунистов, как привлекать их. Самое сильное впечатление, которое я вынес после встреч с руководителями Льен-Вьета, было единство их революционных целей, хотя многие из них были людьми различных политических взглядов, а также их организаторские способности.

Председатель фронта Льен-Вьет Тон Дык Тханг — образец уважаемого деятеля, пострадавшего за свое дело. Сейчас ему семьдесят три года. Это невысокий старец, все его движения выдают старого моряка, который когда-то бороздил моря на кораблях французского торгового флота. В 1920 году Тон Дык Тханг, находившийся на борту крейсера «Вальдек Руссо» в одесском порту, поднял красный флаг в знак сочувствия советской революции. Он пострадал за дело независимости, просидев восемнадцать лет в тюрьме на острове Пуло-Кондор. — Они меня слишком ценили как механика, чтобы убить, — говорит он. Тон Дык Тханг, смеясь, рассказывает о том, как в сентябре 1945 года, после победы революции, он отремонтировал старую японскую лодку, чтобы добраться до Сайгона. Он прибыл туда за несколько дней до начала французского наступления на Сайгон, 23 сентября 1945 года. Тон Дык Тханг не знал, что временное правительство Хо Ши Мина уже отправило суда на остров Пуло-Кондор, чтобы спасти его и 1500 оставшихся в живых политических узников из общего числа 5 тысяч заключенных, сосланных на этот остров.

Плечом к плечу с ним работает еще один представитель старшего поколения, седобородый Тхи Сон — секретарь знаменитого патриота Де Тхама, одного из борцов за независимость родины конца XIX века. Почтенный старец Тхи Сон является литератором, исследователем китайской культуры, человеком, который никогда не признавал французской власти; он представляет национальные традиции прошлого. Пример рабочего Тон Дык Тханга и интеллигента Тхи Сона (оба они значительно старше Хо Ши Мина) свидетельствует о том, насколько широко представлены в Льен-Вьете патриотические силы Вьетнама.

Интересны представители религиозных групп. Преподобный By Суан Ки возглавляет католиков — участников Сопротивления. Он является представителем двух с половиной миллионов вьетнамских католиков, в большинстве своем живущих в одной или двух провинциях между Трунбо и Бакбо. Это самая крупная группа католиков в Азии. Все попытки ватиканского нунция, американца по имени Жан Дули, повернуть их против вьетнамского народа при помощи религиозной пропаганды провалились. Я помню этого добродушного и уважаемого седобородого человека по Пекинскому конгрессу сторонников мира стран Азии и Тихого океана и по Венскому конгрессу народов в защиту мира. В поезде, шедшем из Вены в Москву зимой 1952 года, мы все вместе пели рождественские песни в честь By Суан Ки. Еще более примечательным является преподобный Фам Ба Чык, вице-президент фронта Льен-Вьет, но его в то время в лесах не было.

Другой представитель религиозных кругов, встретивший нас, — это буддийский монах Фам Тхе Лонг, лидер Буддийской ассоциации национального спасения. Его покрытые черным лаком зубы, теплая улыбка, маленькая шапочка и длинная мантия священника говорят сами за себя. (Отмечу, кстати, что, пересекая плоскогорья, мы часто встречали крестьян, которые простыми топорами и рубанками отесывали бревна для ремонта буддийских храмов.) Присутствие этих двух людей — католического священника и буддийского монаха — наглядное опровержение измышлений, будто в свободном Вьетнаме мужчин и женщин преследуют за религиозные верования.

Мне хотелось также встретить представителей Ассоциации национального спасения каодаистов, но в то время здесь не было ни одного из ее руководителей. Каодаисты и хоа-хао — это политико-религиозные секты, имевшие большое значение в жизни Южного Вьетнама. Они поставляли японцам и французам большое число наемников. Первая секта была создана в 1926 году человеком, который утверждал, что в 1920 году ему явился святой дух Као Дай. Учение секты, представляющее собой смесь буддийских и христианских элементов, пленило воображение угнетенных безземельных крестьян провинции Тай-Нинь. Секта хоа-хао, возникшая в 1939 году в провинции Чау-Док, на границе с Камбоджей, численно значительно меньше, и преобладают в ней буддийские элементы. Свободный Вьетнам считает это движение своеобразным выражением крестьянской революции. Участие в составе Льен-Вьета Ассоциации национального спасения каодаистов, представляющей главные элементы местных религиозных сект, само по себе говорит о широте и зрелости фронта Льен-Вьет.

Я долго беседовал с Хоанг Куок Вьетом, который в конце войны в течение долгого времени возглавлял подпольную организацию в Ханое. Сейчас он стоит во главе Всеобщей конфедерации труда. Хоанг Куок Вьет занимает также пост вице-президента фронта Льен-Вьет. Он представил меня Дуонг Дык Хиену, генеральному секретарю Демократической партии, созданной в 1944 году и представляющей нарождающиеся средние классы и патриотические элементы буржуазии. — Мы, конечно, не придерживаемся марксистской философии, — сказал он. — Наша основа — буржуазный национализм. Нам потребовалось много времени, чтобы понять, что в народной демократии отводится место и для национальной буржуазии. Мы только сейчас начинаем понимать, почему рабочий класс и его партия Лао-Донг должны возглавлять Объединенный национальный фронт.

Генеральный секретарь Социалистической партии сорокатрехлетний Фан Ты Нгиа — человек совсем иного склада. Он значительно более образован — учился во Франции и входил в состав той небольшой группы вьетнамских интеллигентов, которая поддерживала связь с довоенной французской социалистической партией. Фан Ты Нгиа открыто признает, что коммунисты помогли ему и его группе основать в 1946 году Социалистическую партию. Эта партия стала своеобразным каналом, через — который довольно значительная часть вьетнамской интеллигенции пришла в ряды Сопротивления. Одним из лидеров партии является министр иностранных дел Хоанг Минь Зиам.

Наибольшее впечатление производит группа женщин — руководителей фронта Льен-Вьет. В день нашего отъезда на траурный митинг по поводу похорон Сталина пятеро из них пригласили меня на завтрак, который очень затянулся. Вице-президент Союза вьетнамских женщин госпожа Нгуен Ти Тхук Вьен — бывшая учительница. Она рассказывала на хорошем французском языке о своих трех детях, находящихся в рядах Народной армии. Сама она — депутат Национального собрания.

Руководительницей женского движения в провинции Гуэ является госпожа Во Тхи Тхэ, тридцатидвухлетняя женщина. Она рассказала нам о борьбе вьетнамских матерей за то, чтобы их сыновья не служили в марионеточной армии. Во Тхи Тхэ подверглась преследованиям со стороны французских властей и лишь в 1949 году сумела бежать и прибыла в этот лес. Рядом со мной сидит пожилая, седовласая руководительница женщин-крестьянок, знаменитая госпожа Во Тхи Ханг. Стол, за которым мы сидим, уставлен изделиями вьетнамской кухни. Во Тхи Ханг — мать национальной героини Буй Тхи Кук, замученной оккупантами. О ней я расскажу ниже.

Чтобы завершить это весьма общее описание руководителей фронта Сопротивления, мужчин и женщин, необходимо рассказать еще о Фам Кхак Хое, в прошлом — личном секретаре императора Бао Дая. В 1946 году к нему обратился французский социалист, член парламентской комиссии Мариус Мутэ, который пытался уговорить его работать на французов против президента Хо Ши Мина. — Я ничего не знал о марксизме, — заявил бывший секретарь императора, — но я знал, что с монархией покончено.

По словам Фам Кхак Хоя, он пришел в эти леса по следующей причине:

— Индивидуализм и эгоизм прочно жили во мне… — сказал он. — Я прибыл сюда, чтобы излечиться от них, и я надеюсь, что доживу до того времени, когда мой народ покончит с Бао Даем, воздав ему должное. Что касается меня, то я переродился. Здесь, в этом лесу, передо мной открылись новые горизонты. Я стоял перед выбором: жизнь или смерть, будущее или прошлое. Я избрал будущее.

 

9. Интеллигенция

Среди трехсот слушателей, в течение трех зимних месяцев проходивших обучение в школе активистов, было шестьдесят представителей интеллигенции — мужчин и женщин. Это были деятели искусства, науки и представители свободных профессий. Они жили и учились бок о бок с сыновьями крестьян и рабочих, вместе с ними обсуждали планы предстоящей сельскохозяйственной кампании, принимали участие в развертывании критики и самокритики. И инструкторы (политические руководители страны) и слушатели относились к ним очень тепло, ибо они представляют творческие и научные силы Вьетнама, которые так ценны сейчас, в период Сопротивления, и будут так необходимы завтра, в период реконструкции страны. Десять из них собрались за столом после полудня; до самого вечера они рассказывали мне о себе и расспрашивали меня о жизни в Америке. Говорили они свободно и откровенно. И если я не записал все, до единого слова, то лишь потому, что то и дело отрывался от своих записей, пораженный тем, что мне довелось услышать.

Первой взяла слово очень хрупкая женщина с грустными глазами и иссиня-черными косами, по имени Тон Ну Тхи Кун. Вот что она рассказала:

— Я происхожу из королевского рода. Мой отец во время японской оккупации занимал должность советника. Мой муж в 1943 году был профессором медицинского факультета в Ханое. Французы послали его в Токио изучать бактериологию. Муж оставался там в течение некоторого времени после войны, работая в лаборатории, которой руководили американцы. Но вскоре он убедился, что работать с ними невозможно. Так он примкнул к народно-освободительному движению. Я с тремя детьми последовала за ним. (Позже я узнал, что весь путь из Гуэ — а это восемьсот километров — Тон Ну Тхи Кун прошла пешком.) Здесь, во Вьет-Баке, мы с мужем изучаем и разрабатываем средства защиты от бактериологического оружия. Мне тридцать шесть лет. Как вьетнамская мать, я прошу вас рассказать матерям Америки обо всем, что вы здесь видели, чтобы на нас не сбрасывали микробов, не губили наши посевы, не убивали наших детей.

Нгуэн Дык Кхаю сорок восемь лет. Когда-то он был чиновником колониального управления. Он тоже специализировался в области бактериологии, но только в Париже.

— Теоретическое образование я получил. хорошее, но практически был совершенно не подготовлен к решению тех проблем, которые встали перед нами после 1946 года. Французы обучали меня одному, а жизнь выучила другому. У нас, например, не хватало медикаментов, ибо французы окружили нас кольцом блокады. Нам, врачам Вьетнама, пришлось самим производить медикаменты. Для борьбы с оспой требовалось создать новый тип вакцины, и мы это сделали. За эту работу я был удостоен правительственной награды. Я участвовал в работах по получению ценного пептона из плодов папайи. Так мы обходимся своими силами и не зависим от импорта. Наши лаборатории? Они тут же, в лесу. С очень скудным оборудованием мы все же добиваемся хороших результатов. С момента окончания японской оккупации у нас не было эпидемий. И раненых своих мы вылечиваем… Интересно, знают ли об этом врачи во Франции?

Потом выступил человек лет тридцати пяти, не больше. Говорил он очень взволнованно и быстро. Зовут его By Тронг Кхань. Он получил степень кандидата юридических наук в Ханое. Как я узнал позже, в 1946 году он был юридическим советником делегации Хо Ши Мина в Фонтенбло.

— Я очень гордился своей профессией юриста, — начал он. — Но понадобилось шесть лет борьбы в рядах движения Сопротивления, чтобы я понял истинное значение права. Посмотрите на проблему преступности в нашей стране. В чем состояло прежде наказание? Штраф, возможно — тюрьма, а затем преступник мог снова вернуться к старому. Теперь я понял, что такие проблемы, как нищета или неграмотность, нельзя разрешить при помощи тюрем. Необходимо повысить уровень жизни и расширить производство — этому и учит нас наше правительство.

Здесь, в освобожденных районах, человека, совершившего преступление — скажем, кражу, — отдают на суд всей деревни. Односельчане — вот кто берется его перевоспитывать! Если преступление настолько серьезно, что заслуживает тюремного заключения, осужденный и в тюрьме обязан выполнять полезную работу. Он должен осознать свой проступок, его культурный уровень должен повыситься. Выйдя из тюрьмы, он уже понимает, что привело его к воровству, и в дальнейшем обычно не бывает больше правонарушителем. Таково различие в наказании. В этом же различие систем!

Скажу вам откровенно, что здесь, в рядах Сопротивления, я пережил глубокую внутреннюю перестройку. Я не марксист, и у нас в школе на диспутах я пытался отстаивать свои взгляды в спорах с марксистами. Это было серьезным испытанием для меня. Я юрист, я привык к свободе слова с трибуны суда и всегда этим гордился. Только здесь, в лесах, я понял истинное значение свободы слова. Выходит, что я сам подвергаюсь коренному перевоспитанию. Мне пришлось пересмотреть все свои взгляды, сопоставить их со взглядами моих товарищей по школе, чтобы осознать смысл своей работы как юриста, а также подлинный смысл самой жизни. Повторяю, я не коммунист, но здесь, в лесах, и коммунисты и не-коммунисты обсуждают все волнующие их вопросы и живут в полном согласии.

Поднялся худощавый мужчина с черными, как уголь, глазами. Слушая других, он молча улыбался. То Нгок Ван — единственный художник в этой группе, бывший директор Музея изящных искусств, служащий колониальной администрации Индокитая.

— Я никогда не бывал во Франции, — сказал он, — но я научился ценить Ван Гога и Пикассо, научился почитать Матисса и Гогена. Здесь я возглавляю Школу изящных искусств, да — Школу искусств, здесь, в лесу. Будь у вас время, я показал бы вам ее. Конечно, мастерских и студий у нас очень мало. Но важно то, что своих соотечественников мы знаем куда лучше, чем прежде. Мы видим их по-иному, по-новому. Нас уже больше не интересует только экзотика. Мы смотрим на народ глазами рабочего класса.

Здесь мы работаем, устраиваем выставки — и постоянные и передвижные. На последней выставке мы показали не менее сотни картин. Да, повторяю, благоустроенных студий у нас пока еще нет, но нас здесь тридцать человек, и все мы стремимся отобразить на полотне борьбу нашего народа. Художники Франции? Мы знаем, что большинство из них не одобряет войну, ведущуюся против нас. Нам очень хотелось бы услышать голос крупных французских художников, их выступление против этой жестокой войны…

Последним выступил Нгуэн Туан, грузный лысеющий брюнет с выпуклым лбом, — он слушал всех остальных, плотно сжав губы. Ему под пятьдесят, его двадцатичетырехлетний сын сражается в рядах Народной армии.

— Когда-то я увлекался театром, писал пьесы и рассказы. Читал книги Кестлера (Артур Кестлер — английский реакционный писатель-декадент. — Прим. ред.). Книги Кестлера оказали на меня отрицательное влияние, особенно его «Йог и комиссар». Я упивался книгами авантюриста Андрэ Мальро. Он и Андрэ Жид — оба они сильно мне повредили. Андрэ Жид — что хорошего он сделал для нас? Ничего. А ведь когда-то его книги были для меня почти святыней.

В ряды Сопротивления я пришел в 1948 году. Партия помогла мне понять опасность моих индивидуалистических взглядов. Все, что мы создали до этого времени, было ничтожно. Я сопровождал нашу армию, но все мои заметки ничего не стоили. А все это потому, что я тогда не овладел еще марксизмом. Я писал про партизан, про франтиреров, но я не видел за ними класса. Я пережил творческий кризис и лишь после этого стал создавать свои лучшие вещи, как, например, новеллы, короткие и полезные. То, чему меня научила партия в вопросе о социалистическом реализме, открыло мне глаза. Для писателя важно переучиться, избавиться от наследия капитализма. Теперь я знаю, что такое созидательный труд. Я читал Энгельса и понимаю, что он хотел сказать словами: свобода — это «познанная необходимость».

Немного помолчав, Нгуэн Туан продолжал — так, словно освобождал свою душу от непосильной тяжести:

— Что я знал до войны о своей стране? Теперь я могу поехать в полк к сыну, изучить жизнь наших солдат и правдиво описать ее. Здесь, в школе активистов, мы действительно нашли самих себя. Здесь все мы освобождаемся от старых ошибочных взглядов. Наша культура, все ее области будут процветать. Да, я всем обязан нашей партии. Как это сказал Арагон? «Вернула партия мне Франции цвета…» Ну вот, а мне партия дала зрение, научила меня видеть.

Я смотрел на этого человека и, подобно остальным присутствующим, не решался заговорить. Он говорил так, словно обращался к многотысячной аудитории.

Он сам нарушил молчание: — Позвольте мне передать через вас мои приветствия Говарду Фасту!

 

10. Лаос и Камбоджа

Лаос и Камбоджа — это две далекие от нас страны, расположенные в труднодоступных горах и непроходимых джунглях. Мы мало знаем о населении этих стран, но освободительная борьба этих людей привлекает сейчас общее внимание. В Лаосе продвижение Народной армии в апреле и мае 1953 года ошеломило французское и американское командование, которые прекрасно понимают огромное стратегическое значение этого района Юго-Восточной Азии.

Этот район вклинился между Таиландом и Северным Вьетнамом, он граничит с районами Шань в Северной Бирме, где уже в течение трех лет действуют 12 тысяч гоминдановских войск. Операции этих войск, снабжаемых и инструктируемых американскими офицерами, вынудили Бирму обратиться в марте 1953 года с официальной жалобой в Организацию Объединенных Наций. Северный Лаос имеет общую границу и с народным Китаем.

Уничтожение французских опорных пунктов в долинах и на взгорьях и угроза столице страны — Луанг-Прабангу — это смелый шаг Народно-освободительной армии Патет-Лао. Национальный единый фронт, которым руководит принц Суфанувонг, получает в результате этого важную базу для консолидации сил и последующих операций на юге. Это молниеносное наступление также обеспечивает безопасность северо-западной части Вьетнама, которая была освобождена осенью 1952 года. Оно срывает план, который явно готовил Пибун Сонграм, фашистский диктатор Таиланда, страны, где американцы после окончания войны занимаются подозрительными махинациями в военной и экономической областях. Строительство железных дорог и аэродромов в Таиланде вдоль границы с Северным Лаосом производилось, несомненно, в порядке подготовки операций против трех народов Индокитая. Наступление Народной армии в апреле — мае 1953 года учитывало эти обстоятельства.

Более того, сейчас высшее французское командование вынуждено вовлечь в операции еще больше людей и просить у Соединенных Штатов усиления авиационной и другой помощи. Ему пришлось бросить в бой свои части в условиях, невыгодных для него, но вполне устраивающих народные армии Патет-Лао, а также Вьетнама.

Французское правительство и пресса, а также американские деятели кричат сейчас об «агрессии» Демократической Республики Вьетнам против Лаоса. Они внезапно обнаружили, что это независимая страна, хотя при французском управлении ее всегда считали частью Индокитайской Федерации, а с февраля 1950 года сами французы назвали Лаос и Камбоджу «присоединившимися государствами».

В разговорах со мною лидеры Вьетнама, Лаоса и Камбоджи указывали, что все эти государства являются независимыми. Они вступили в союз с Вьетнамом, договор о создании которого был подписан между фронтом Льен-Вьет и Национальным единым фронтом двух других народов в марте 1951 года. Переговоры по поводу заключения этого договора велись осенью 1950 года, как раз в то время, когда шли победоносные военные действия в районе, граничащем с Китаем, когда создавался фронт Льен-Вьет и возродилась партия Лао-Донг. Любая помощь вооруженным силам Патет-Лао со стороны добровольцев Вьетнама обусловливается этим договором о союзе.

Что касается вопроса об агрессии, то существует длинная история агрессий на этих землях, так долго скрываемая от всего мира. Много упорных и неравных боев за свою независимость провели эти народы в течение восьмидесяти пяти лет. Рассказы об этих боях передал мне высокий и энергичный министр экономики и финансов Лаоса Ноухак Фунсаван, член «Нео Лао Итсала» — Национального единого фронта этой страны. Историю Камбоджи рассказал мне тридцатилетний Киаомеас, член Национального комитета «Кхмер Иссарак» — Национального единого фронта Кхмера. Их обоих я встретил на Конгрессе сторонников мира стран Азии и Тихого океана в 1952 году в Пекине. Между прочим, Киаомеас затратил пять месяцев, чтобы добраться до Пекина. Путешествовал на лодке и пешком. Киаомеас был первым делегатом от своей страны, когда-либо посетившим такой конгресс, как Венский конгресс народов в защиту мира, происходивший в декабре 1952 года.

Правильное название Лаоса — Патет-Лао, что означает «Страна Лао». Полтора миллиона жителей этой страны живут в долинах и на взгорьях на той самой территории, которая когда-то была частью Великой империи Тхая. Лаосцы — один из самых древних народов Азии. Его земли на севере в свое время доходили до долин реки Янцзы.

В настоящее время представители этого народа разбросаны по огромному горному массиву, пересекающему китайскую провинцию Юньнань, а также Северную Бирму, Таиланд и Северный Вьетнам. Родственные лаосцам народности живут сейчас во всех этих странах, поэтому создание Патет-Лао — факт исторического значения.

Страна богата минералами, и в 1952 году американские компании, действующие под крылышком марионеточного режима, начали вывозить олово из рудников Лаоса по железным дорогам Таиланда. Экспорт твердой древесины давно уже фигурирует в балансах Индокитайского банка. Народ Патег-Лао участвовал в августовской революции 1945 года. Лишь в марте 1946 года французские колониальные войска (в то время совместно с гоминдановскими войсками) вернулись в Луанг-Прабанг.

Их возвращение сопровождалось ужасными расправами. Французские самолеты бомбардировали десятки тысяч людей на переправах через Меконг — многоводную реку, разделяющую страну пополам, пересекающую Камбоджу, а затем текущую мимо Сайгона в океан. Молодое революционное правительство в то время было вынуждено отступить через границу в Таиланд, где тогда у власти находилось сравнительно прогрессивное правительство. В Лаосе была восстановлена власть тех же самых марионеток, которые действовали и при французах и при японцах.

Однако партизанская война никогда не прекращалась. К августу 1950 года Национальный конгресс, состоящий из ста делегатов, основал Национальный единый фронт — «Нео Итсала». Его возглавляет принц Суфанувонг, личность весьма интересная. Принц Суфанувонг имеет диплом инженера, полученный им в тридцатых годах в Париже. Договор о создании союза с Вьетнамом подписывал он, специально для этого прибыв в леса.

* * *

Черноволосый и темнокожий, с ребячьей улыбкой, обнаруживающей ослепительные белые зубы, — таков Киаомеас, типичный представитель кхмерского народа.

Кхмер — древнее имя Камбоджи. Движение Сопротивления вернуло стране ее прежнее название. Четыре миллиона жителей Кхмера населяют богатые земли, лежащие между Южным Вьетнамом и Таиландом. На севере Кхмер граничит с Патет-Лао. Жители Кхмера — потомки народа мон-кхмер, который в XI-XII веках управлял огромной империей. Всемирно известны «мертвые города» — Ангкор (Речь идет о городах Ангкор-Том и Ангкор-Ват, так называемых «мертвых городах», знаменитых памятниках зодчества и скульптуры, созданных предками кхмерского народа в IX-XII веках нашей эры. — Прим. ред.). Народ этот близок по происхождению к малайцам, говорит он на языке пали, родственном санскриту, и исповедует преимущественно буддийскую религию. В Кхмере живут также остатки древней народности чамсов, которые когда-то населяли полуостров, а также разрозненные группы вьетнамцев.

Кхмер — сельскохозяйственная страна, являющаяся самым крупным в Юго-Восточной Азии экспортером скота. Здесь развито скотоводство и свиноводство. Кхмер известен также тем, что там водятся слоны. Крупные французские компании в течение многих лет зарабатывали миллионы пиастров на продаже риса, рыбы, которую ловят в большом озере Тонлесап, и, конечно, каучука. Одна из таких компаний — «Камбоджа компани» — владеет примерно 60 тысячами акров земли.

Не подлежит сомнению, что так называемая независимость этого народа — обман, так как реальная власть находится в руках французского комиссара, а находящаяся в Кхмере французская армия многочисленнее той, которая стояла до войны во всем французском Индокитае. Излюбленной тактикой колонизаторов является натравливание кхмерцев на вьетнамцев и использование сект каодаистов Южного Вьетнама против кхмерцев. Существует также давнишний конфликт с Таиландом, который все еще может обостриться. Нынешний диктатор Таиланда Пибун Сонграм вторгся в 1941 году в три западные провинции Кхмера и с помощью японцев оккупировал их. Французам пришлось потратить много усилий, прежде чем Таиланд вывел из Кхмера свои войска.

В Кхмере имеется около пяти тысяч буддийских храмов и около пятидесяти тысяч буддийских монахов. Эти храмы — не только религиозные учреждения; они также представляют собой политические и просветительные центры народной борьбы. В Кхмере непрерывно, почти с первых дней французской оккупации, происходят восстания, руководимые буддийскими монахами.

Киаомеас рассказал мне о движении «Иссарак», которым руководит бывший монах Омнельской пагоды, находящейся в столице страны Пном-Пене. Зовут этого монаха Сон Нгок Минь. В 1943 году он принял участие в знаменитом походе двух тысяч буддийских священников, протестовавших против ареста монаха Ашара Хамчио, который боролся против империалистов. Позднее этот патриот умер в тюрьме на острове Пуло-Кондор.

После того как в сентябре 1945 года возвратились французы, чтобы разгромить августовскую революцию, Сон Нгок Минь боролся на стороне Вьет-Мина в Южном Вьетнаме. Его помощник и ближайший соратник Сю Хенг осенью 1950 года ездил во Вьет-Бак подписывать договор о союзе с Демократической Республикой Вьетнам и Патет-Лао.

Первый Национальный конгресс фронта «Иссарак» состоялся в Кхмере в апреле 1950 года. На нем присутствовали двести делегатов. В настоящее время фронт «Иссарак» объединяет миллион человек, которые живут на территории партизанских баз, широко разбросанных на юго-востоке и юго-западе страны. Партизанские части действуют вдоль всех французских коммуникаций и уже осуществили ряд смелых налетов. Во время одного из таких налетов в городе Пном-Пень был убит французский комиссар де Раймонд.

Меня поразили два параграфа в кхмерской «Декларации независимости». В одном из них говорится: «Все люди созданы равными, они наделены Создателем определенными неотъемлемыми правами, в том числе правом на Жизнь, Свободу и Счастье».

Где я слышал эти слова? Они представляют собой парафразу — вернее, почти цитату — из Декларации независимости, принятой в Филадельфии в 1776 году…

Второй параграф отражает дух борьбы этого народа. Он гласит: «Те, кто имеет ружье, используют ружье. Те, кто имеет меч, используют меч. Те, у кого нет ни ружья, ни меча, пусть вооружаются бамбуковыми палками…»

 

11. Национальная героиня

Во Тхи Ханг шестьдесят два года. Эта маленькая старушка — мать семерых детей, трое из которых погибли в борьбе за независимость родины. Голова ее повязана белым платком, у глаз и в уголках губ залегли морщины.

— Многолетняя нужда и эти последние три года, что я оплакиваю моих детей, — говорит она, — затуманили мои глаза. Плохо служат ноги, да и память временами изменяет.

И все же эта старая женщина ходит пешком по лесам и селам Вьетнама, чтобы рассказывать людям о своих детях и прежде всего о дочери Буй Тхи Кук. Из всего, что довелось мне слышать о страданиях, героизме и несокрушимом духе этого народа, рассказ Во Тхи Ханг оставил самое страшное, самое неизгладимое впечатление.

— Родом я из деревни Ван-Мак, — начала Во Тхи Ханг. — Это в провинции Хынг Иен (на Северной равнине, как пояснил мне переводчик). Вспоминая, чего натерпелись мои дети с младенчества, я начинаю любить их еще больше. Когда моей дочке Буй Тхи Кук было два года — а с тех пор прошло уже больше двадцати лет, — умер мой муж. Я трудилась не покладая рук, чтобы воспитать детей, дать им хоть какое-то образование. Но, несмотря на мои старания, мы так и не выбились из бедности. Давили долги, которые год от году росли. Буй Тхи Кук пришлось с девяти лет идти работать: она поступила служанкой в богатую семью.

Августовская революция, помимо всего прочего, дала нам два мау (Мау — мера площади, равная примерно одной трети гектара. — Прим. ред.) общинной земли, и мы с каждым днем жили все лучше. Дочка моя вернулась домой, словно птичка из неволи, и занялась ремеслом. Она скопила денег и купила две облигации «Займа Сопротивления». Скоро она стала ходить в вечернюю школу, участвовала в народном движении. Когда в августе 1946 года она закончила учебу, ее приняли в женскую организацию нашей деревни. Затем она стала членом исполкома и работала в уездном учреждении.

Но тут французские колонизаторы двинулись на нас войной, нарушив нашу радостную жизнь, прервав наш мирный труд. Молодые парни из нашей деревни шли в добровольцы. Мои три сына тоже пошли в армию, а с ноября 1948 года и моя дочь Тхи Кук стала активисткой движения Сопротивления.

Я наставляла детей выполнять свой долг и учиться у товарищей. Они делали все возможное, чтобы образцово выполнять задания. В 1948 году был убит мой сын Куонг, в 1949 году — другой сын, Ви. Третий, Ки, до сих пор геройски сражается. В 1951 году его наградили боевой медалью.

Чем больше я любила своих детей и гордилась их подвигами, тем больше ненавидела колонизаторов. И дочка моя поддерживала меня.

11 ноября 1948 года французские войска подошли к нашей деревне и сожгли ее дотла. Запасы навоза — и те сожгли. Все разграбили, не пощадили даже нашей деревенской пагоды. Когда они ушли, жители вернулись и снова стали строить тростниковые хижины, чтобы было где укрыться от дождя и солнца.

Но в августе 1949 года опять пришли французы и опять сожгли половину деревни. Нас заставили работать — рубить бамбук и строить для них сторожевые посты. Семь постов они построили нашими руками! Бамбук весь срубили, нечем было вязать рис. Французский командир был свиреп, как бешеная собака, стрелял в кого вздумается. Женщин заставляли строить дамбы, и оккупанты тут же, на дамбах, их насиловали.

В то время в нашей деревне появился предатель по имени Ни, прислужник колонизаторов. Его назначили комендантом двух районов, и он доносил о всех передвижениях наших активистов. Держался он барином и всегда ходил с палкой. Были у него и оружие, и собака, и пять человек охраны. Ни захватил одиннадцать мау общинной земли и заставлял людей работать на него. А скольких он избил — счету нет! Дня не проходило, чтобы Ни не нашел себе новую жертву. Все жители роптали и готовы были разорвать его на части. Только в одной нашей деревне он казнил тридцать шесть человек.

В конце 1949 года моей дочке Тхи Кук исполнилось двадцать лет. Один наш активист, по имени Ди, сватался к ней, однако из-за празднования Нового года свадьбу пришлось отложить.

В начале 1950 года терпеть предателя Ни стало невмоготу. И стар и млад мечтали с ним разделаться… Моя дочка знала, какое это грудное и опасное дело, но она взялась за него, и 23 марта 1950 года задание было выполнено.

Исчезновение предателя озлобило оккупантов. Подозревая, что он убит, они стали искать его труп. Французские войска оцепили нашу деревню и начали повальный обыск. Перерыли все хижины и курятники, всю сельскохозяйственную утварь, а нас согнали на свои посты и зверски избили. Взяли и мою дочь Тхи Кук. Однако никто не выдал ее.

Колонизаторы жестоко мучили всю деревню, пытали людей, и дочка решила, что не имеет права молчать. Она пошла к палачам-французам и сказала:

— Это я убила вашего бешеного пса, потому что он изменник родины и совершил несчетные преступления против своего народа. Вы, свиньи, можете убить меня, если хотите за него отомстить, но оставьте в покое нашу деревню. Я одна отвечаю за смерть вашего мерзавца…

Колонизаторы выволокли Тхи Кук на улицу и три дня пытали ее — добивались, чтобы она назвала своих товарищей. Палачи искололи ей ножами спину, руки и ноги, вся она была в крови. Но моя дочка Тхи Кук только проклинала захватчиков. Все жители деревни плакали, глядя на ее окровавленное тело…

Солдаты таскали Тхи Кук с одного поста на другой. Они волокли ее по дороге и били ногами. Но моя дочка твердо переносила все это и проклинала колонизаторов… Хрупкая была девушка Тхи Кук, но она думала о родине, о партии, о президенте Хо Ши Мине, и это придавало ей сил делало ее крепкой, как скала.

Колонизаторы привели Тхи Кук в свои казармы. Там они вырыли яму, установили столб и привязали к нему мою дочь. Острым ножом ей отрезали груди, а Кук по-прежнему проклинала своих мучителей. Кололи и рубили ее тело, а она кричала: — Соотечественники, братья и сестры, объединяйтесь в борьбе! Мы победим и завоюем себе свободу! Да здравствует президент Хо Ши Мин! Да здравствует Трудовая партия!

Палачи еще и еще полосовали ее ножами. Потом раздался залп. Было это 29 марта 1950 года…

Во Тхи Ханг умолкла, и некоторое время мы сидели, не произнося ни слова. Переводчик утирал слезы. Потом старая женщина заговорила снова, очень спокойно:

— Французы оценили мою голову в пять тысяч пиастров, но я спряталась. Многие приходили навещать меня, хвалили мою дочь, а меня подбадривали… Наконец соседи уговорили меня уйти из родных мест, и с тех пор, куда бы я ни приходила, я везде рассказывала про свою дочь, а люди собирались слушать меня. Мне отвели участок земли, который я обрабатывала. А когда французов прогнали из нашей деревни, я вернулась домой и с радостью убедилась, что предателей там больше не оказалось, что люди могут собираться вместе и активисты могут принимать участие в наших беседах.

Хоть я и стара, но до сих пор обрабатываю землю, ухаживаю за внучатами, делаю все, что могу, для соседей и для наших бойцов. Я очень горюю о своих погибших детях, но и горжусь ими. Мы все трудимся изо всех сил, нам нужно преодолеть много препятствий. Мы все жаждем независимости и мира, жаждем, чтобы наша семья снова собралась вместе и чтобы мне не нужно было тревожиться за судьбу внуков. Я не хочу, чтобы и в других странах женщины страдали так же, как пришлось страдать нам…

 

12. Поэзия

— В нашей стране каждый человек — поэт, — сказал, улыбнувшись, заместитель министра народного образования в ответ на мою просьбу познакомить меня с достижениями вьетнамской культуры.

Заместитель министра повернулся к То Хыу — живому, улыбающемуся человеку лет тридцати трех, одетому в костюм защитного цвета, какие носят почти все слушатели в школе активистов. То Хыу — один из крупнейших поэтов Вьетнама. Еще юношей он вступил в коммунистическую партию. За плечами у него годы, проведенные в трех французских тюрьмах.

— Вот, например, — продолжал заместитель министра, — первые две строки стихотворения, которое очень любит наш друг То Хыу. Их у нас все знают наизусть:

 

Нет ничего прекраснее на озере, чем цветок лотоса. Нет ничего прекраснее в нашей стране, чем имя президента Хо.

Такие стихи очень популярны во Вьетнаме. Называются они «ка-зао». Это своего рода парафразы старых пословиц и поговорок или новые поговорки, создаваемые по древним образцам. Во время моей поездки по различным районам Вьетнама я не раз наблюдал присущую вьетнамскому народу любовь к стихосложению. Всякий раз, когда наши лошади останавливались посреди какой-либо реки и упорно отказывались идти дальше, пока не напьются, Лыонг — мой постоянный спутник — принимался терзать меня:

— Вот в такие минуты самые знаменитые наши предки слагали свои лучшие стихи. Почему бы и вам не попробовать?

Заместителю министра народного образования Нгуэн Кхань Тоану сорок девять лет. В двадцатых годах он был заточен в тюрьму. Он хорошо знаком с французской, немецкой и русской культурой. Величайшим достижением демократического Вьетнама, по его мнению, является кампания по ликвидации неграмотности, за время которой 14 миллионов человек — почти две трети всего населения страны! — выучились читать и писать.

Эта цифра поразила меня. Что же сказать о «западной цивилизации», которая восемьдесят пять лет держала всю страну во мраке невежества, в то время как освободительное движение в такой короткий срок покончило с вековой отсталостью?

Большая работа проведена и среди национальных меньшинств. Одни из них получили письменность, которой раньше не имели, другие впервые начали создавать собственную литературу.

— В школе активистов я познакомился с человеком по имени Бан Тай Доан, представителем народности ман.

— Десять лет назад этот крестьянин-бедняк вступил в один из первых вооруженных отрядов Сопротивления. Тогда он не умел читать. Недавно на общенациональном литературном конкурсе Бан Тай Доан получил за свои стихи третью премию.

Во Вьетнаме, исключая Южный Вьетнам, в начальных и средних школах движения Сопротивления учится полмиллиона детей. Где-то в лесу действует университет Демократической Республики Вьетнам. Имеется много сельских театральных трупп, которые, так же как и в Китае, ставят классические оперы и оперетты, придавая им современное содержание. В прошлом году состоялся конкурс произведений литературы и искусства, на который было представлено семьсот работ; из них сто семьдесят шесть составили рассказы, стихотворения и пьесы. В конкурсе приняли участие двести восемьдесят девять работников культурного фронта, из которых лишь пятьдесят четыре имели ранее литературный опыт. Первая премия была присуждена шахтеру Во Ху Там за роман «Шахтеры бастуют».

Свободный Вьетнам изготовляет собственную бумажную массу из камыша и бамбука. Бумага из бамбука получается желтая, грубая. Я привез с собой много книг, брошюр и журналов, напечатанных на такой бумаге. О поистине героических подвигах в издательском деле мне рассказал Суан Туй, член секретариата Национального объединенного фронта (Льен-Вьет) и председатель Союза журналистов Вьетнама.

Главный печатный орган в стране, ежедневная газета «Кыу Куок» ( «Национальное спасение»), выходит тиражом в 30 тысяч экземпляров. По словам Суан Туя, который редактирует газету, не было дня, чтобы газета не вышла. «Нян-Зан» ( «Народ») — еженедельник, издаваемый Трудовой партией. Он печатается одновременно на севере, в центре и на юге страны. Тираж его также составляет 30 тысяч экземпляров. Другие важные печатные органы выходят нерегулярно: например, газета «Народная армия», выходящая раз в две недели, журнал по вопросам литературы и искусства, журнал, посвященный вопросам гигиены и здравоохранения, и газета «Лао-Донг» ( «Труд») — орган Всеобщей конфедерации труда.

— Как у вас обстоит дело с печатными машинами? — спросил я.

— У нас в лесу их пять, некоторые размещены в тридцати-сорока километрах от центральной редакции. Время от времени, когда бои приближаются к нам, приходится переносить их в более безопасные места.

Работой различных изданий Национального фронта Льен-Вьет и партии Лао-Донг руководит центральная редакция. Она передает свои материалы по радио.

В демократическом Вьетнаме имеется собственная радиовещательная система и радиопередаточные станции, поэтому я имел возможность все время следить за мировыми событиями по отпечатанному на стеклографе бюллетеню, который ежедневно получают все правительственные учреждения.

Газеты развозят на лошадях и автомашинах, а также доставляют пешком. И повсюду у этих газет есть свои корреспонденты.

— Мы стараемся привлекать к работе в печати тех, кто отличился в боях, — сказал Суан Туй.

Конечно, новости распространяются и многими другими способами. Каждую газету читают вслух во всех организациях Национального фронта (Льен-Вьет) и Трудовой партии, в мастерских, в хижинах, в лагерях Народной армии. Важнейшие передовицы и корреспонденции перепечатываются в десятках тысяч стенных газет. Нередко газету читает вслух своеобразный глашатай, который стоит на высоком деревянном помосте. Не считая местных газет, выходящих в партизанских районах, печатное слово свободного Вьетнама, по подсчетам Суан Туя, тем или иным путем доходит по крайней мере до половины населения страны.

Что такое, в сущности, культура, как не выражение борьбы и чаяний народа? Я вспомнил, как много в моей стране людей, которые гордятся своей образованностью, но при этом либо ничего не читают, либо читают без разбора всякую чепуху. И многое из виденного здесь, во Вьетнаме, заставило меня задуматься о значении культуры.

Вспомнился мне, например, воскресный вечер и горная пещера, внутри которой десятки молодых людей строили военный склад. Весь день я наблюдал, как юноши и девушки таскали кирпич, камни и цементировали стены пещеры, тянувшейся далеко вглубь горы. Весь день они подносили бамбук и бревна по извилистой дороге, замаскированной ветками, воткнутыми вдоль дороги в землю через каждые несколько футов.

А вечером эти молодые люди танцевали и пели при свете бамбукового факела… Взявшись за руки, они двигались в прелестном, грациозном, танце; в полумраке звучали песни Сопротивления. Они пели песни нового Китая и Советского Союза, песни, привезенные сюда с Международного фестиваля молодежи. И лица их не переставали улыбаться, а ноги, казалось, не знали усталости…

Я вспомнил комиссара Куанга, который ездил с нами на «лесной» завод и в части Народной армии. Возвращаясь обратно, мы провели в пути всю ночь. Мы не успели еще добраться до места назначения, а уже рассвет озарил небо. Шофер заявил, что днем ездить не полагается: он должен поставить машину в укрытие. И вот в шесть часов утра мы двинулись дальше пешком — нам оставалось пройти еще четыре мили. Усталые, голодные, мы мечтали набрести на какую-нибудь крестьянскую хижину, где можно было бы поспать хоть несколько часов.

— Я вижу, вы устали, — сказал Куанг, заметив, что я спотыкаюсь. — В такие минуты хорошо вспомнить стихи.

Передо мной был человек, который трижды сидел в тюрьме, изучил французский язык — и был комиссаром дивизии. И вот он в шесть часов утра на проселочной дороге декламирует стихи!

 

Благодаря облакам горы достают до небес, Благодаря ветру цветы улыбаются луне…

— Это одно из моих любимых стихотворений, — говорит он.

И мы повторяли эти стихи, шагая по полям, где уже плескались в воде буйволы. Мимо нас одна за другой прошли две девушки. Они несли в гору камни для водоспуска, чтобы предохранить дорогу от размыва дождями.

Куанг улыбнулся одной из девушек и сказал:

— А вот еще одно стихотворение, его очень любит наша молодежь:

 

Проходя мимо пагоды, я снимаю свою широкополую шляпу, и с нее стекают капли дождя. Сколько черепицы на крыше храма, столько в моем сердце любви к тебе…

Эти долгие четыре мили мы шагали целый час, но за это время я, вероятно, узнал о значении культуры больше, чем за многие годы своей жизни.

 

13. Хо Ши Мин

О «дяде Хо», как зовет президента Хо Ши Мина молодежь, или об «отце Хо», как зовут его крестьяне, может рассказать лишь автобиография. В наш век очень немногие люди жили такой легендарной жизнью, как Хо Ши Мин. Но он очень занят практической деятельностью и не имеет времени написать свою автобиографию.

Как-то в ранний субботний вечер, в марте, я в сопровождении проводника отправился верхом на лошади через лесную чащу для встречи с заместителем премьера Фам Ван Донгом. Поднявшись по высокой лестнице, я увидел Фам Ван Донга и еще одного человека, сидевшего на деревянной скамье у лампы. Это и был президент Хо Ши Мин. Президент встал и приветствовал меня на английском языке.

Хо Ши Мин довольно высокий, чуть сутулый человек. 19 мая 1953 года ему исполнилось шестьдесят три года. У него седые, редеющие у широкого лба волосы, выдающиеся скулы, по-восточному жидкая бородка и проницательный взгляд. Смеется он сердечно, обнаруживая здоровые белые зубы. Одет Хо Ши-Мин в простую куртку и крестьянские брюки. Вечером, когда мы спускались по крутой лестнице, он категорически отказался от помощи. Затем вскочил на лошадь и уехал — один, в темноту.

Какое место занимает этот замечательный человек во вьетнамской революции?

Прежде всего Хо Ши Мин — смелый патриот, воинственный, несгибаемый борец за независимость своего народа. Его настоящее имя, так же как и имя его отца, — Нгуен Ай Куок. Их дом в провинции Нге-Ань, в северной части Трунбо, был центром патриотического движения на стыке веков. Его имя «Нгуен Ай Куок» означает «Нгуен-патриот».

Этим именем он подписал знаменитую брошюру «Обвинительный акт против колониализма». В 1919 году Хо Ши Мин появился в кулуарах Версальского дворца в качестве единственного представителя Вьетнама, чтобы потребовать у Жоржа Клемансо, Ллойд Джорджа и Вудро Вильсона независимости для Вьетнама. Они, конечно, не захотели его слушать. Этот человек предпринял и первую попытку объединения антиимпериалистических сил колониального мира в организации «Межколониальный союз цветных народов», которая вскоре после первой мировой войны прекратила свое существование.

Нгуен Ай Куок завоевал огромный авторитет как основатель Коммунистической партии Индокитая. Эта партия была создана в 1930 году, в том самом году, когда в результате крестьянского восстания в его родной провинции Нге-Ань возникли Советы. Хо Ши Мин являлся выдающимся коммунистическим деятелем в своей стране, а также во всей Юго-Восточной Азии. Таким он остается и сегодня.

В августе 1945 года марионеточный император Бао Дай под давлением общественности вынужден был отречься от престола. Мне довелось слышать рассказ, показывающий, какой популярностью пользовался Нгуен Ай Куок. Говорят, что Бао Дай просил своих советников выяснить, действительно ли Хо Ши Мин и легендарный вьетнамский патриот Нгуен Ай Куок одно и то же лицо; если это так, то ему, конечно, не останется ничего иного, кроме отречения.

А когда наступил момент взяться вновь за оружие в горах Севера, Хо Ши Мин не колебался. — Если понадобится, мы будем драться пять, десять лет, но добьемся победы, — говорил он. В то время ему было пятьдесят пять лет. В первый же вечер нашей беседы я спросил Хо Ши Мина, при каких условиях, по его мнению, французское правительство может предложить мир. Его глаза вспыхнули как молния, и он ответил: — Когда они будут биты. — Это говорил Нгуен-патриот.

Вот четыре основные черты, которые Хо Ши Мин постоянно воспитывает в своем народе: трудолюбие, бережливость, справедливость и честность. В таком духе воспитывается и вьетнамская молодежь. Таким образом, Хо Ши Мин осуществляет руководство не только в политической и военной сферах, но и в деле воспитания людей. Прямота его речи, простота одежды и трудолюбие — он сам обрабатывает свой огород и печатает свои речи и статьи на старой пишущей машинке в своей хижине — служат примером для всей страны. Каждый раз, когда я во время поездки портил лист бумаги, кто-нибудь меня упрекал: — Президент Хо учит экономии.

В свои ранние годы Хо Ши Мин путешествовал и работал почти во всех частях света. Жизнь, полная путешествий по дальним странам и борьбы в чужих краях также способствовала тому, что Хо Ши Мин занял столь большое место в сердце своего народа. В нем народ видит собирательный образ всех замечательных представителей национальных и религиозных традиций страны. Странник, отправившийся на поиски правды, Хо Ши Мин вел суровую жизнь аскета, подвергался преследованиям за дело народа. Он вернулся, чтобы служить своему народу.

Впервые он покинул отчий дом в 1913 году, отплыв на французском пароходе в качестве юнги. Он побывал чуть ли не во всех портах мира. Его преследовали, арестовывали; в период с 1931 по 1932 год он целый год провел в тюрьмах Гонконга. В то время французское правительство объявило, что Нгуен Ай Куок умер, и даже опубликовало сведения о его деятельности. Но в любой критический момент истории вьетнамского народа Хо Ши Мин всегда был в стране или вблизи от нее. За исключением поездки во Францию в 1946 году в качестве президента Демократической Республики, Хо Ши Мин никуда не выезжал из Вьетнама начиная с 1940 года, когда началось движение Сопротивления. В те годы он и принял новое имя — Хо Ши Мин, что означает «Прозорливый».

Хо Ши Мин прибавил по крайней мере одну особую черту к боевому чувству национального самосознания, для развития которого он так много сделал, а именно — интернационализм. Он связал патриотизм Вьетнама с борьбой народов других стран, воспитывал солидарность с главными революционными силами нашего времени. Хо Ши Мин, как и другие передовые представители интеллигенции, конечно, хорошо знает Китай — как новый, так и старый. Кроме того, Хо Ши Мин внедряет в сознание вьетнамцев глубокое понимание революционной Франции, в борьбе которой он принимал личное участие. Хо Ши Мин разъясняет вьетнамскому народу глубокое значение Октябрьской революции и величественной эпопеи социалистического строительства в первой рабочей республике.

Во время своих странствий Хо Ши Мин, видимо, познакомился с «былой Америкой». Английский язык — один из пяти языков, на которых он говорит. Он часто показывает свое уважение к старым демократическим традициям Америки, которые теперь подавлены империализмом. Так, например, Декларация независимости Демократической Республики Вьетнам 1946 года начинается со ссылки на Декларацию прав человека и гражданина 1789 года и на американскую Декларацию независимости 1776 года. Во время беседы о целях и делах американского империализма в наши дни Хо Ши Мин возмущенно сказал: — Что сказали бы предки американского народа, если бы они могли видеть, что делается от их имени сейчас?..

И, наконец, еще одной чертой Хо Ши Мина является соединение абсолютной преданности основным принципам марксизма с необычным тактическим даром и способностью принимать смелые решения. Хо Ши Мин стремился также расширить базу освободительного движения, поскольку одни коммунисты и рабочий класс, без создания самого широкого национального фронта всех патриотических сил страны не могут добиться победы. Эти его качества были проверены в крайне сложных обстоятельствах. Вьетнам — небольшой уголок мира, а его революционное движение сталкивается с мощной коалицией врагов; в критические моменты своего развития страна часто оказывалась изолированной от своих друзей.

Когда в 1941 году была создана лига Вьет-Мин, ей приходилось вести борьбу и против французских колонизаторов и против их японских хозяев. Кроме того, Вьет-Мину приходилось также сталкиваться с гоминдановскими милитаристами из провинций Гуанси и Юньнань. Однажды китайский милитарист Чжан Фагуй даже арестовал Хо Ши Мина и продержал его несколько месяцев, пытаясь использовать Вьет-Мин в интересах гоминдана. Первым большим испытанием было время между мартом 1945 года, когда японцы выступили против французских колониальных властей, и августом 1945 года, когда рухнула японская империя.

Хо Ши Мин предвидел, что империалисты перессорятся. Он понимал, что развертывание войны против фашистских стран «оси» быстро приведет к разгрому японского господства. Образцом чрезвычайно смелой инициативы было быстрое создание Народной армии и решение двинуться на Ханой во время знаменитого конгресса Тан Чао, на котором в критические дни августа встретились руководители Вьет-Мина.

Однако августовская революция с самого начала столкнулась с серьезными внутренними и внешними врагами, с большими трудностями. В соответствии с условиями союзнического соглашения японские войска предстояло разоружить. Под этим предлогом гоминдановские правители перебросили во Вьетнам 200 тысяч солдат, а английские военные корабли доставили туда французских колонизаторов.

Вьетнамская революция была изолирована. Фактически она обогнала общее развитие революции в Азии, поскольку в то время силы китайских коммунистов находились еще далеко на Северо-Западе. Хо Ши Мин бросил вызов французской власти и ликвидировал ее. Теперь нужно было избавиться от гоминдановцев, что и было сделано благодаря огромному, невиданному народному единству. Именно народное единство дало возможность Хо Ши Мину, этому искусному дипломату, использовать противоречия врагов. В первое время руководители Демократической Республики пошли даже на такой шаг, как предоставление вьетнамским агентам гоминдана мест в Национальном собрании и министерских портфелей. В этот критический момент Хо Ши Мин добился соглашения с Францией от 6 марта 1946 года. Франция признала республику Вьетнам «в качестве свободного государства, имеющего собственное правительство, парламент, армию, финансы, являющегося частью Индокитайской Федерации и Французского Союза».

Одним из последствий этого соглашения был вывод из страны гоминдановских войск. Соглашение предопределило также следующую стадию отношений с Францией. Среди молодых националистических элементов Вьетнама не все поняли необходимость политики Хо Ши Мина. Троцкисты в Сайгоне и вьетнамские агенты гоминдана пытались использовать это обстоятельство против руководства Вьет-Мина. Но соглашение 6 марта 1946 года предоставило Демократической Республике Вьетнам огромные морально-политические выгоды.

В 1946 году Хо Ши Мин в качестве главы правительства ездил на конференцию в Фонтенбло. Хотя конференция не имела успеха и лишь подтвердила предварительное соглашение, но благодаря этому путешествию Хо Ши Мина Вьетнам завоевал дружеские чувства огромной части французского народа.

Когда деголлевские адмиралы и генералы предприняли дальнейшие шаги, подрывавшие соглашение, а затем совершили нападение на Республику в Хайфоне (ноябрь 1946 года) и в Ханое (декабрь 1946 года), борьба против французского колониального господства стала развертываться в значительно более благоприятных политических условиях. Хо Ши Мин, посвятивший свою жизнь борьбе против французских колонизаторов, стоял за то, чтобы республика оставалась в составе Французского Союза при условии, что создатели этого Союза будут на деле выполнять то, о чем они заявляют на словах.

В течение всей первой половины 1947 года Хо Ши Мин неоднократно предлагал прекратить огонь на основании мартовского соглашения 1946 года. Социалистические кабинеты Леона Блюма и Поля Рамадье нагло отвергли эти предложения, хотя национальный съезд их партии призывал к соглашению с Вьетнамом. Причина заключалась в том, что французские правители уже были опьянены «доктриной Трумэна», объявленной в марте 1947 года. Они стояли за разрушительную войну в целях разгрома Вьетнамской республики, переоценивая свою способность одержать быструю победу. Они предпочитали опираться на американский империализм, даже если бы это стоило сотен тысяч жизней и миллиарды долларов и привело бы к превращению Франции в американскую колонию.

Хо Ши Мин вновь поднял знамя Сопротивления, на этот раз опираясь на более широкий фронт, чем в 1941 году. Льен-Вьет был создан в мае 1946 года в качестве широкой патриотической ассоциации!. В ходе войны он разросся и к марту 1951 года слился с Вьет-Мином. Выход коммунистов из нелегального положения в качестве партии Лао-Донг представлял собою шаг к расширению влияния партии и к закреплению ее корней на вьетнамской почве. Создание союза Вьетнам — Патет-Лао — Кхмер явилось ответом Хо Ши Мина авторам статуса «присоединившихся государств», придуманного французскими колониальными властями для того, чтобы создать у народов этих государств иллюзии независимости.

К 1951 году положение Вьетнама в корне изменилось. Китайская народная революция докатилась до северных и западных границ Вьетнама. Прошло уже двадцать лет со времени создания Коммунистической партии Индокитая и десять лет с начала вооруженного сопротивления французским колонизаторам и японцам. Вьетнамская революция прошла долгий и сложный путь. Но теперь, в начале пятидесятых годов, она прочно сомкнулась с мощными силами национально-освободительного движения всей Азии.

 

14. «Довольно войны!»

Я начал этот рассказ о героической борьбе Вьетнама еще в лесах, а завершаю его вдали от Вьетнама, в условиях быстро меняющейся политической обстановки. В последние дни марта 1953 года казалось, что война во Вьетнаме останется лишь одним из фронтов войны в Азии. Основной установкой правительства Хо Ши Мина была «затяжная война». С того времени произошли грандиозные события, ослабившие международное напряжение. Эти события открыли возможность для перемирия в «холодной войне» и для урегулирования назревших вопросов. Предложения Чжоу Энь-лая по корейскому вопросу, инициатива премьера Георгия Маленкова, направленная на обсуждение всех нерешенных вопросов, спутали карты-поджигателей войны. Вьетнам и Малайя могут вскоре оказаться единственным театром военных действий. Поскольку судьбы Франции связаны с тем, что происходит во Вьетнаме, и поскольку Франция является ведущим членом Атлантического блока, многие важные факторы мировой политики сейчас оказались связанными с этим уголком Азии. Вьетнам оказался в центре внимания всего мира.

Американские дипломаты и генералы, заключавшие сделки с французскими премьерами и маршалами, путешествуя взад и вперед через Атлантический и Тихий океаны, были застигнуты врасплох. Инициатива Советского Союза и Китая сбила их с толку, а молниеносное освобождение Северного Патет-Лао вызвало у них значительную панику. Увеличился разрыв между тем, что они хотели бы делать, и тем, что они могут делать. Противоречия между империалистами обострились, поскольку каждое империалистическое государство, помимо общих для всех империалистических государств целей, имеет и свои частные расчеты. Миллионам людей стало совершенно очевидно, что существует большой разрыв между тем, что они обещают своему народу, и тем, что они действительно делают.

Империалисты и колонизаторы действовали исходя из двух основных предпосылок, в рамках которых каждый преследовал свои собственные цели. Первая предпосылка заключалась в неизбежности дальнейшего ухудшения отношений с народным Китаем и Советским Союзом, что должно было привести к распространению войны на всю Азию или, по крайней мере, к ведению ее на нескольких фронтах. Вторая предпосылка состояла в том, что свободный Вьетнам можно ослабить или разгромить путем быстрой организации вооруженных сил Бао Дая. Политика США и Франции основывалась на том, что режим Бао Дая является устойчивым. Обе эти предпосылки оказались ложными.

Пентагон смотрит на Вьетнам под двумя углами зрения: как на очень важный южный фланг фронта, направленного против народного Китая, и как на нацию, народно-освободительное движение которой надо разгромить, чтобы удержать в подчинении всю Юго-Восточную Азию. Однако Пентагон не желает предоставлять свои человеческие ресурсы. Это особенно ясно проявилось во время войны в Корее. Пентагон готов платить доллары, чтобы Франция поставляла пушечное мясо или взяла на себя роль посредника в деле поставок баодаевского пушечного мяса. Оказывая поддержку Франции в ведении войны путем минимального вклада пушками и долларами, американские дельцы выиграли бы время для укрепления собственных позиций во Вьетнаме и особенно позиций японских филиалов американского большого бизнеса, которые в противном случае были бы вынуждены в силу экономических обстоятельств обратить свои взоры в сторону народного Китая. Таким путем американские военные советники могли «купить» право на фактическое руководство баодаевской армией. Война во Вьетнаме, ослабляя Францию, одновременно способствует тому, что Франция подчиняется системе Атлантического пакта и «европейской армии». «Не только азиаты должны бороться против азиатов — европейцы также должны бороться против азиатов», — такова установка американских генералов и политических заправил. И дешево и мило!

Что же касается целого ряда французских политиков, начиная с социалистов и кончая деголлевцами, то они с 1947 года ведут игру, в основном аналогичную той, которую десять лет назад пытались вести вишисты в отношении японцев. Французские политики думали, что с помощью американцев им удастся разгромить свободный Вьетнам и восстановить французские позиции в Индокитае. Они полагали, что можно будет ограничиться минимальными уступками алчным американским бизнесменам, а взамен извлечь максимальные выгоды из их антикоммунистических настроений и устремлений. Когда военное счастье, казалось, улыбалось им, например в 1951 году, французские правители утверждали, что они заслуживают большей помощи, в тех же случаях, когда они терпели поражения, кто-нибудь из министров летел за Атлантический океан и просил дополнительных ассигнований и более твердых обязательств, утверждая, что в противном случае все будет потеряно…

Стремясь угодить американцам, выдающим себя за борцов против колониальной системы, и обмануть французский народ, Бао Даю предоставили мнимую независимость. Однако имелось в виду, что Бао Дай не даст американским генералам и бизнесменам слишком много привилегий. Французские правители надеялись по возможности сохранить свои позиции неприкосновенными. «Непонятая война», — заявил премьер-министр Ренэ Мейер в Вашингтоне в апреле 1953 года.

Бедный, непонятый господин Мейер!

В новой обстановке, создавшейся весной и летом 1953 года, вести эту грязную игру становилось все труднее. Чтобы усилить наступление против свободного Вьетнама, требовались дополнительные материальные и человеческие ресурсы и притом немедленно.. Но откуда их взять? Готовы ли пятьдесят четыре батальона Бао Дая? Согласится ли французский народ отправить новые тысячи своих сынов на эту бессмысленную войну? Можно ли перебросить американских солдат из Кореи во Вьетнам? Как оправдать все это в момент, когда народы мира стали дышать легче и когда миф о .неизбежности войны против Китая или Советского Союза начинает повсюду рассеиваться?

Теперь много говорят о переговорах, но при этом не учитывают новые военные и политические условия во Вьетнаме. Американские империалисты сделали минимальный вклад в эту войну, но уже выдвинули требование об участии в переговорах. Президент Эйзенхауэр в своей речи на собрании Американского общества газетных редакторов, происходившем в середине апреля 1953 года, связал решение корейского вопроса с вопросами об Индокитае и Малайе, чтобы пресечь самую возможность любых переговоров без участия Соединенных Штатов. Снова дешево и мило!

Что касается Франции, то вопрос об окончании «грязной войны» стал сейчас жизненно важным требованием французского народа. Даже такие деятели, как Эдуард Эррио и Эдуард Даладье, которые несут ответственность за отказ принять условия Хо Ши Мина в 1947 году и которые допустили продолжение войны, сейчас сомневаются в ее целесообразности. Уступив так много Соединенным Штатам, французские правители теперь испугались. Они не уверены, удастся ли им защитить свои интересы во время переговоров, в которых в качестве партнера будут участвовать Соединенные Штаты. Но что они могут предложить, учитывая новую военную и политическую обстановку?

Однако если даже война усилится — независимо от того, будет ли она вестись в тщетной и глупой надежде разгромить Хо Ши Мина или в такой же тщетной надежде добиться лучших условий при заключении будущего мирного соглашения, — надо ясно понять одно (и приведенные на страницах данной книги факты подтверждают это): окончательное и действенное решение вопроса о Вьетнаме будет определяться теми коренными переменами внутри страны, которые произойдут в результате крушения старого и прогнившего полуфеодального и империалистического режима и роста новых, здоровых, творческих сил, представляемых и руководимых демократической республикой. Эта истина имеет решающее значение, и американский народ, а также и другие народы должны ее понять. Почему Франция не смогла разгромить движение Сопротивления вьетнамского народа, несмотря на миллиарды долларов и сотни тысяч человеческих жизней? Главные причины лежат вне сферы военной тактики к политической стратегии. Эти причины глубже. Старое вьетнамское общество сейчас распадается, и этот процесс нельзя остановить силой оружия. Более того, использовать оружие — значит ускорить процесс распада, ибо народ Вьетнама сам взялся за оружие, и он знает, как им пользоваться.

Движение Сопротивления не является «заговором» кучки «мятежников», действующих «по приказу извне». Это движение отражает основные стремления вьетнамского народа и порождено оно социальными условиями Вьетнама. Подобно другим колониальным и полуколониальным странам, Вьетнам нуждается в новых, более производительных экономических отношениях, которые создадут возможность свободного развития страны. Вьетнаму нужна демократия и демократическое правительство, которое уничтожит полуфеодальную, империалистическую, полицейскую власть. Вьетнам нуждается в мире. Восьмидесятипятилетнее совместное господство феодализма и колонизаторов означало бесконечные войны, которые велись в интересах заграничных хозяев и разоряли Вьетнам. Независимость — это не просто надежда или цель, но и главный исторический инструмент достижения мира и демократии.

Свободный Вьетнам не только провозглашает все это. Он уже многого добился в осуществлении этих целей в ходе войны. Почему выполняются декреты Хо Ши Мина, почему поступают налоги, почему имеют хождение денежные знаки правительства, почему доставляются письма (двадцать тысяч в день)? Почему молодежь уходит в леса, не страшась ужасных лишений? Почему старики и старухи борются до последнего вздоха со словом «док-лап» ( «независимость») на устах? Все это потому, что в ходе освободительной войны народ почувствовал себя свободным, потому что сельское хозяйство стало более производительным, возрождается национальная культура, воцарились принципы уважения к человеку, принципы порядка и справедливости.

Сможет ли американская интервенция более широкого масштаба изменить эту обстановку? Отнюдь нет. То, чего не смогла сделать за семь лет Франция, располагающая человеческими ресурсами своих наемников, посылающая во Вьетнам своих сынов, не смогут сделать и Соединенные Штаты. Уроки Кореи показали, что процесс распада старого общества может сопровождаться кровопролитием, но остановить его невозможно.

Могут ли изменить обстановку новые войска Бао Дая? Конечно, нет! По той же причине этого не смогли сделать пять лет назад и чанкайшистские войска в Китае, насчитывавшие пять миллионов человек. На деле вооружение и снаряжение баодаевских войск лишь приблизит тот день, когда они массами начнут сдаваться в плен со всем своим оружием. Баодаевские солдаты — братья бойцов Народной армии; они росли в тех же условиях, которые толкали десятки тысяч молодых вьетнамцев в ряды Сопротивления.

Нет таких американских национальных интересов, которые требовали бы вмешательства США в ход исторического процесса во Вьетнаме. Будущее американской нации и народа требует совершенно другой политики, которую можно выразить просто: оставьте вьетнамский народ в покое, перестаньте мучить Вьетнам и Францию!

В заключение позвольте мне привести еще одно воспоминание о тех днях, которые я провел в лесу.

Как-то вечером я разговаривал с несколькими депутатами Национального собрания Вьетнама. Я как сейчас вижу эти лица — одни серьезные, другие улыбающиеся. Но взгляд каждого из депутатов говорил, что эти люди боролись и страдали, что под мягким внешним обликом этих людей, чьи лица были освещены светом лампы, скрывается железная воля. Один из них внезапно вытащил что-то из кармана и сказал: — Посмотрите…

Это была карта Индокитая, чудесная карта из прорезиненного полотна, составленная для американских воздушных сил в ноябре 1943 года. На ней был серийный номер 302089. На карте красовалась надпись: «Данные о течениях и ветрах. Действительно только на зимний сезон — с ноября по март».

— Где вы ее достали? — спросил я.

— Ее потерял один из американских летчиков десять лет назад, — сказал депутат. — В те дни многие из них опускались на парашютах в наших горах, чтобы помочь нам драться против японцев. Многие были ранены, и мы их лечили. Многие умерли, и мы помогли отправить их останки домой.

Что я мог сказать?!

Что является подлинным выражением наших национальных интересов — полеты тех дней или полеты сделанных в Америке самолетов «хеллкэт» и «прайвэтир», сбрасывающих бомбы на вьетнамцев, тех самых вьетнамцев, которые десять лет назад спасали жизнь американским летчикам?

Кто представляет настоящую Америку: те солдаты, которых летом 1944 года встречали с цветами на улицах Парижа, или те солдаты, которые ныне опять разгуливают по улицам Парижа и которых сейчас ненавидят и презирают, которых приглашают «убираться домой»?

Кто представляет подлинные интересы Франции: Анри Мартэн, смелый моряк, воевавший за освобождение своей страны от нацистов, а ныне приговоренный к пяти годам одиночного заключения за выступление против войны с народом, который хочет для себя всего лишь «Свободы, Равенства и Братства»? Или же эти сбитые с толку и затравленные сыновья Франции, воюющие за неправое дело за тринадцать тысяч километров от Парижа, в лесах и долинах Вьетнама?

Разве не подлинные вьетнамцы такие люди, как комиссар Куанг и сотни тысяч подобных ему парней, не раз сидевших в тюрьме, переживших пытки и суды, — люди, которые борются на равнинах и в горах своей родины, не жалея ничего для победы?

Подлинных французов и подлинных вьетнамцев не заставишь молчать. Настало время высказаться и настоящей Америке. Настало время, когда Америка должна действовать в соответствии со своими элементарными интересами: Живи и дай жить другим, как говорится в Священном писании, и «Довольно войны!», как поется в старой песне.

 

 

 

 

начало сайта