Политика ООН и военные действия НАТО на территории бывшей Югославии в 90-е годы XX в.

После отделения четырех республик от СФРЮ встал вопрос международно-правового признания двух оставшихся республик — Сербии и Черногории. Арбитражная комиссия(1) 7 декабря 1991 г. выразила «Мнение № 1», согласно которому «существование или несуществование одного государства — вопрос фактического состояния». А поскольку Словения, Хорватия, Македония, Босния и Герцеговина (БиГ) «выразили волю к независимости», а состав и работа основных органов федерации «не отвечают более критериям совместного участия и представительства, свойственным федеративному государству», то «Арбитражная комиссия считает, что СФРЮ находится в процессе распада» и «республики должны решить проблемы государственной преемственности» (72, С. 96). Мнение Арбитражной комиссии существенно повлияло на позицию ООН. Резолюция № 777 от 19 сентября 1992 г. констатировала, что «государство, ранее известное как Социалистическая Федеративная Республика Югославия, прекратило свое существование» (1), поэтому «Союзная Республика Югославия (Сербия и Черногория) не может автоматически продолжать членство бывшей Социалистической Федеративной Республики Югославии в Организации Объединенных Наций» Совет Безопасности рекомендовал Генеральной Ассамблее «принять решение о том, что Союзной Республике Югославии (Сербия и Черногория) следует подать заявление о приеме в члены Организации Объединенных Наций и что она не будет участвовать в работе Генеральной Ассамблеи» (1). Югославия была лишена права участия в работе ГА ООН, согласно резолюции 47/1 от 22 сентября 1992 г., исключена из работы ряда международных организаций, в том числе ОБСЕ. Приостановка деятельности Югославии в ООН была временной мерой, однако и сегодня правовой статус Югославии в ООН не разрешен. Заместитель Генерального секретаря по правовым вопросам распространил в качестве документа Ассамблеи (А/47/485) письмо, согласно которому резолюция 47/1 Ассамблеи не прекращает и не приостанавливает членство Югославии в ООН (20).

Между тем, ООН стала основной организацией, которая взяла на себя ношу выполнения миротворческой миссии на территории бывшей Югославии — в Хорватии, Боснии и Герцеговине, Македонии и частично в СРЮ. Поэтому контакты руководства СРЮ с ООН продолжались, хотя в заседаниях Ассамблеи Югославия участия не принимала. Югославия добросовестно соблюдала все свои международные обязательства по Уставу Организации Объединенных Наций, делала все возможное, чтобы выполнять условия, вытекающие из принятых Советом Безопасности резолюций. Целью сотрудничества руководства страны с ООН было снятие санкций с Югославии. Президент Югославии Добрица Чосич подчеркивал, что «санкции в виде эмбарго, введенные в отношении Союзной Республики Югославии в соответствии с главой VII Устава Организации Объединенных Наций, наиболее серьезно сказались на ни в чем не повинном населении. Это в особой мере касается гуманитарной области» (28). Из всех стоящих перед страной задач Д. Чосич считал приоритетной «исполнить требования Совета Безопасности и освободить страну от санкций и изоляции». Для этого он намечал активное сотрудничество «со всеми мировыми факторами — ООН, Европейским сообществом, СБСЕ в установлении мира и нормализации отношений между народами и государствами бывшей Югославии и Балкан» (54).

Организация Объединенных Наций имеет солидный опыт проведения миротворческих операций, она начала и развивала свою деятельность как ключевой институт по поддержанию мира и безопасности на планете. С 1948 г. в 27 операциях участвовало более 750 тыс. военнослужащих, полицейских, гражданских сотрудников в операциях по поддержанию мира — в Ливане, Конго, Йемене, Мозамбике и т. д. Операции по поддержанию мира учреждаются Советом Безопасности ООН с согласия стран, вовлеченных в конфликт. Войска ООН вооружены легким оружием, а военные наблюдатели не вооружены. Войска ООН могут применять силу в ограниченных масштабах и в исключительных случаях для самообороны. Так было до Югославии.

26 ноября 1991 г. правительство Югославии в письме на имя Председателя Совета Безопасности обратилось с просьбой о проведении в стране операции по поддержанию мира (23). Резолюция № 721 (27 ноября 1991 г.) обязала руководство ООН незамедлительно рассмотреть возможность такой операции при условии соблюдения соглашения о прекращении огня от 23 ноября 1991 г. и одобрила контакты Генерального секретаря и его личного посланника с югославскими сторонами, с тем чтобы Генеральный секретарь смог представить Совету Безопасности рекомендации, в том числе по данному вопросу. Резолюция 727 от 8 января 1992 г. ООН направила в Югославию группу офицеров связи численностью до 50 человек в целях содействия прекращению огня. Машина ООН начала разрабатывать концепцию операции в Югославии.

В декабре 1991 г. Сайрус Вэнс разработал специальный план миротворческих операций ООН в Югославии, который включал в себя наиболее общие принципы использования «голубых касок» на территории Хорватии для обеспечения защиты местного населения от угрозы вооруженного нападения. Для этого Сайрус Вэнс предлагал определить в Хорватии «районы, защищаемые ООН» (РООН), которые будут демилитаризированы и в которых населению будет обеспечена защита от угрозы вооруженного нападения. Прежде всего, это должны быть территории с большинством сербского населения, где шли ожесточенные бои. Сайрус Вэнс определил три таких района — Восточную Славонию, Западную Славонию и Краину. Миротворческая операция должна была иметь временный мандат только для того, чтобы создать «условия для мира и обеспечить безопасность, необходимую для переговоров о всеохватывающем решении югославского кризиса» (24). С планом должны согласиться все субъекты конфликта и обеспечить миротворцам необходимую помощь. Страны-члены ООН добровольно посылают в Югославию своих представителей. Верховное командование осуществляет Генеральный секретарь ООН, а не правительства соответствующих стран. Непосредственно в Югославии миротворческой операцией должно руководить гражданское лицо, напрямую ответственное перед Генеральным секретарем ООН.

Этот план был одобрен ООН, принят 31 декабря 1991 г. Президиумом СФРЮ. В специальном заявлении С. Милошевича подчеркивалось, что в результате реализации мирного плана ООН будет обеспечена «полная защита территории Сербской Краины... В Сербской Краине граждане смогут почувствовать себя в безопасности и свободно решать свою будущую судьбу» (71). В Югославию направилась группа военных и гражданских лиц для подготовки прихода «голубых касок». Б. Бутрос-Гали начал готовить миротворческую миссию, названную «Силы ООН по охране» (UNPROFOR(2) или по-русски СООНО), что было закреплено Резолюциями № 743 от 21 февраля 1992 г. и 749 от 7 апреля 1992 г. (73, С. 25). Первый мандат был выдан миссии сроком на 12 месяцев. В докладе Генерального секретаря подчеркивалось, что в Хорватии произошло разделение функций между ООН и ЕС. Европейское сообщество продолжало выполнять функции по установлению мира в Югославии в целом, в то время как ООН получила мандат на поддержание мира только в Хорватии (25). Однако с началом военных действий в БиГ миссии ЕС покинули эту республику. Все последующие резолюции СБ расширяли и уточняли полномочия и функции голубых касок.

В конце января — начале февраля 1992 г. Президиум СФРЮ одобрил мирный план Сайруса Вэнса о направлении в Хорватию миротворческих сил. С. Милошевич сумел добиться также поддержки плана ООН со стороны сербов Республики Сербской Краины (РСК). Препятствий приходу голубых касок не было. Размещение сил СООНО в Хорватии началось в апреле 1992 г. Резолюция № 749 предписывала «санкционировать полное развертывание СООНО в кратчайшие возможные сроки» (35). Первым представителем ГС в Югославии был назначен Сайрус Вэнс. По состоянию на 24 апреля 1992 г. численность СООНО составляла 8332 человека, в том числе 7 975 военнослужащих. Штаб первоначально находился в Сараеве, венный персонал которого составлял 350 человек (26, С. 1). Тогда еще город рассматривался в качестве нейтрального места, не затронутого войной. Существовала также надежда на то, что присутствие СООНО в Боснии и Герцеговине окажется стабилизирующим фактором в условиях роста напряженности в стране. В связи с началом военных действий в БиГ, в связи с тем, что въезд и выезд из города был затруднены, не функционировал регулярно аэропорт, перестрелки подвергали опасности персонал СООНО, штаб-квартира Сил была переведена сначала в Белград, а затем в Загреб.

Миротворческую операцию в Хорватии и БиГ осуществляли представители 36 стран, люди говорили на 19 языках (60, С. 3).

Первоначально планировалось, что голубые каски составят около 10 тыс. человек, но их численность постоянно росла. В 1995 г. она составила около 42 тыс. человек (75, С. 47). Силы ООН были расквартированы в Хорватии, позже — в Боснии и Герцеговине, Македонии, часть администрации и военных находилась в Белграде (68 человек).

Силы миротворцев состояли из следующих подразделений (69; 75, С. 47):

1. Военные (38 305 в сентябре 1994 г., 38 599 в 1995 г.).
   1. пехотные войска (соответственно 37 676 и 37 915), которые планировалось использовать для патрулирования во всех секторах, обеспечения контрольно-пропускных пунктов и пунктов наблюдения, а также связи со сторонами конфликта;
   2. военные наблюдатели (629 и 684), в задачу которых входило осуществление патрульных выходов в районы «с целью способствовать ослаблению напряженности..., поддерживать связь со всеми сторонами, проводить расследования и оказывать добрые услуги в целях преодоления трудностей..., осуществлять контроль за выводом Югославской народной армии из Хорватии» (26, С. 2). Позже к этим задачам прибавился контроль за тяжелой техникой всех сторон конфликта в БиГ.
2. Гражданская полиция (643 и 803).
3. Гражданские службы (4 051 в 1994 г., включая пункты 4 и 5).
4. Администрация.
5. Служба информации.

Кроме того, существовали и силы поддержки, которые занимались разминированием объектов и дорог, установлением связи, размещением персонала, его медицинским обслуживанием и т. д. Всего в 1994 г. на территории бывшей Югославии было размещено 43 тысячи «голубых касок», включая военный и гражданский персонал.

В течение 1992 г. мандат СООНО был расширен: в него были включены функции контроля в некоторых других районах Хорватии (розовых зонах), контроль за перемещением гражданских лиц в районах, охраняемых силами ООН (РОООН) и осуществление таможенных функций на границах РОООН с другими государствами, а также контроль над демилитаризацией Превлакского полуострова и над Перучской плотиной, расположенной в одной из «розовых зон». Кроме того, СООНО контролировали осуществление Соглашения о прекращении огня, подписанного правительством Хорватии и местными сербскими властями в марте 1994 г. вслед за вспышками вооруженных столкновений в январе и сентябре 1993 г.

В июне 1992 г. по мере распространения конфликта на территорию Боснии и Герцеговины мандат СООНО и его полномочия были распространены на соседнюю республику, чтобы обеспечить безопасность и функционирование аэропорта Сараево, а также доставку гуманитарной помощи в этот город и близлежащие районы. В сентябре 1992 г. мандат СООНО был еще больше расширен — необходима была защита конвоев Международного комитета Красного Креста и помощь в доставке гуманитарных грузов в Боснию и Герцеговину. Кроме того, Силы контролировали зоны, свободные от полетов, запрещая все военные рейсы в Боснию и Герцеговину и «зоны безопасности» ООН, учрежденные Советом Безопасности вокруг пяти боснийских городов и Сараево. В декабре 1992 г. СООНО были развернуты в Македонии для контроля событий в приграничных районах. После принятия Резолюции № 871 (октябрь 1993 г.), продлевающей мандат СООНО, военная структура СООНО подверглась реорганизации. В результате ее стали образовывать три подчиненных командования: СООНО (Хорватия) под командованием генерал-майора А. Тайеба (Иордания) со штабом в Загребе, СООНО (Босния и Герцеговина) под командованием генерал-лейтенанта Майкла Роуза (Великобритания) со штаб-квартирой в Киселяке и СООНО (Македония) под командованием бригадного генерала Трюгве Теллефсена (Норвегия) со штабом в Скопье. Эти три командующих подчинялись Командующему Силами, который, наряду с гражданским и административным компонентами действовал под общим руководством Специального представителя Генерального секретаря ООН (15, С. 3).

31 марта 1995 г. Совет Безопасности принял резолюции № 981 (по Хорватии), 982 (по Боснии) и 983 (по Македонии), которые продлевали мандат миротворческих сил на 8 месяцев и осуществляли реструктуризацию СООНО, заменив их тремя отдельными, но взаимосвязанными операциями по поддержанию мира. СБ продлил мандат СООНО в Боснии и Герцеговине, в Македонии СООНО переименовал в Силы превентивного развертывания ООН (СПРОООН), в Хорватии учредил Операцию ООН по восстановлению доверия (ОООНВД). Их общий штаб под названием «Штаб Миротворческих сил ООН» остался в Загребе. Каждая из трех операций возглавлялась гражданским главой миссии и имела своего военного командующего. Общее командование и контроль за тремя операциями осуществлялись Специальным представителем Генерального секретаря ООН и Командующим Силами Организации Объединенных Наций в регионе (8, С. 61).

Общая сумма расходов миротворческой операции на территории бывшей Югославии с 12 января 1992 г. по март 1996 г. составила 4 616 725 556 долл. США (8, С. 62).

Войсковые подразделения свою миссию выполняли в униформе своей национальной армии, отличительным знаком был голубой берет или каска, а также нарукавная повязка с эмблемой ООН. Солдаты ООН, оснащенные легким стрелковым оружием, открывать огонь имели право только в случае прямого нападения. Гражданские полицейские и военные наблюдатели оружия не имели.

Главный штаб СООНО находился в Загребе. В Боснии и Герцеговине операцией руководил штаб в Сараеве, который ежедневно информировал Загреб о ситуации на всей территории БиГ. В Загребе в штабе в сентябре 1994 г. работало около 1,5 тысяч человек (69). В Загреб стекалась информация со всех уголков Боснии, Македонии, Сербии и Хорватии. Все службы ежедневно готовили отчеты по своей линии, которые обобщались и систематизировались. Загреб в свою очередь постоянно информировал ООН в Нью-Йорке, готовил отчеты о положении в каждом подразделении и миссии в целом.

Согласно официальным источникам СООНО, в сентябре-ноябре 1993 г., на территориях под контролем мусульман и хорватов произошло 307 инцидентов с представителями миротворческих сил (из них в мусульманских районах — 214). К таким инцидентам относились вооруженные нападения, захват гуманитарной помощи, задержка или возвращение конвоя. В сербских районах было только 38 инцидентов, при чем без вооруженных нападений и разворовывания гуманитарной помощи. Кроме того, отмечено 56 случаев на границах анклавов, когда невозможно было определить виновного (58, С. 2).

Миссия СООНО в Хорватии

Приход «голубых касок» во многом завершил долгий и мучительный процесс военного противоборства, политического бескомпромиссного противостояния. Однако долгожданный мир оставил для сербов открытыми целый ряд вопросов, среди которых — определение границ между Республикой Сербской Краиной, Сербией и Хорватией, перспективный статус сербских областей, присутствие хорватской администрации на территории под защитой международных сил. Но в центре стояла проблема взаимоотношения РСК с Хорватией. Хорватия считала эти территории своими и обязалась перед мировым сообществом предоставить жителям этих территорий определенные права. Сербия, проявив гибкость, считала, что в условиях войны этот вопрос решить не удастся и необходим мораторий и на эти земли, и на эти проблемы. Сербия полностью согласилась с предложением Сайруса Вэнса о специальном статусе Краины как переходном решении, о необходимости политического диалога представителей Хорватии и РСК. Народ Краины, провозгласив 19 декабря 1991 г. Республику Сербскую Краину, рассчитывал приобрести международное признание, независимость и право самим определять, в каком государстве жить. Скупщина Краины приняла постановление, согласно которому на территории РСК будет действовать Конституция Югославии, что должно было обеспечить функционирование правовой системы в Краине. Впоследствии путем мирных переговоров республика надеялась войти в состав Югославии. Председатель республики Горан Хаджич считал, что никогда больше в РСК не будет развиваться хорватский флаг: «Так решил этот народ, и так будет». Как один из возможных в республике обсуждался вариант создания в Хорватии двух республик — хорватской и сербской.

Функции СООНО в Хорватии определялись резолюциями СБ ООН. Мандат Организации Объединенных Наций в Хорватии основывается главным образом на следующих резолюциях Совета Безопасности: резолюции 743 (1992) от 21 февраля 1992 года об учреждении СООНО в соответствии с планом по поддержанию мира (S/23280, приложение III), касающимся хорватских районов, охраняемых Организацией Объединенных Наций (РОООН); резолюция 762 (1992) от 30 июня 1992 года об учреждении совместной комиссии для надзора за процессом постепенного возвращения «розовых зон» под контроль хорватских властей; резолюции 769 (1992) от 7 августа 1992 года, предусматривающей установление СООНО пограничного контроля в международных пунктах пересечения границы в направлении РОООН; резолюции 779 (1992) от 6 октября 1992 года, в которой речь идет о Превлакском полуострове и одобрено взятие СООНО под контроль плотины Перуча; резолюции 802 (1993) от 25 января 1993 года, содержащей призыв к прекращению огня и других мерах в связи с хорватским вооруженным нападением 22 января 1993 года; резолюции 807 (1993) от 19 февраля 1993 года, предусматривающей дополнительные меры в связи с событиями 22 января продление мандата СООНО до 31 марта 1993 года; резолюции 815 (1993) от 30 марта 1993 года, в соответствии с которой мандат СООНО был продлен еще на один временный срок до 30 июня 1993 года. Генеральный секретарь регулярно представлял Совету доклады о прогрессе, достигнутом СООНО в отношении этих основных резолюций. Миссия была создана в качестве промежуточного механизма для создания в Хорватии условий мира и безопасности, необходимых для проведения переговоров по всеобъемлющему урегулированию югославского кризиса. В плане по поддержанию мира в Хорватии предусматривался вывод войск Югославской народной армии и демилитаризация РОООН, возвращение беженцев, восстановление полицейских сил; рассматривались также смежные вопросы, касающиеся планируемого процесса нормализации.

Три обозначенные в плане С. Вэнса района, охраняемых ООН, были разделены на 4 сектора: «Север», «Юг», «Восток», «Запад». Всего в Хорватии было размещено около 15 тыс. миротворцев.

Сектор «Север» (Бания, Кордун, т. е. северная часть Краины) покрывал территорию в 2 100 кв. км., был развернут в апреле 1992 г. Там были размещены батальоны из Дании, Польши и Нигерии, которые приступили к своим обязанностям 2 июля. Штаб сектора располагался в местечке Топуско, некогда прекрасной здравнице общеюгославского значения. Всего в 1994 г. в секторе было 4 045 миротворцев, из них 3 607 военных, 67 военных наблюдателей 170 полицейских (69).

В секторе «Юг» (южная часть Краины) в апреле 1992 г. были полностью развернуты батальоны из Франции и Чехословакии общей численностью 1 505 человек. В мае прибыл кенийский батальон, позже — иорданский. СООНО в секторе приступил к своим обязанностям 2 июля. Штаб сектора располагался в городе Книн, столице никем не признанной Республики Сербской Краины. Всего в секторе в 1994 г. было размещено 4 348 миротворцев, из них 3 898 военных, 84 военных наблюдателя, 140 полицейских (69).

В секторе «Запад» в апреле 1992 г. был развернут канадский пехотный батальон, численностью 1 373 человека. Ожидалось также прибытие военных из Аргентины, Непала и Иордании (26, С. 1). 20 июня 1992 г. СООНО приступил к выполнению своих обязанностей в секторе. Штаб располагался в городке Дарувар, печально известном по антисербским гонениям еще в 1991 г. В 1994 г. в секторе было размещено 3 100 миротворцев, из которых 2 786 военных, 30 военных наблюдателей, 198 полицейских (69).

В секторе «Восток», который охватывал Восточную Славонию и Баранью, в апреле 1992 г. военный компонент СООНО составлял 1 293 человека, и включал в себя два батальона — из России и Бельгии. В полном объеме к выполнению своих обязанностей батальоны приступили 15 мая. По численности миротворцев сектор был самым малочисленным. В 1994 г. здесь служило 1 860 человек, из них 1 518 военных, 28 военных наблюдателей, 136 полицейских (69). Штаб сектора располагался в городе Эрдут. Бельгийский батальон в составе 700 человек, размещавшийся на севере сектора, установил на границе разделения сил 9 контрольно-пропускных пунктов, а русский батальон в составе 858 человек, — 62.

Летом 1992 г. перед секторами СООНО в Хорватии стояли следующие конкретные задачи: разъединить хорватскую и сербскую стороны силами «голубых касок», поставленных по линии разграничения; установить и поставить под свой контроль все пропускные пункты на главных дорогах, ведущих в РОООН, не допускать проникновения военных формирований через эти пропускные пункты, а также жителей, которые там не проживают; ликвидировать нарушения договора о прекращении огня с использованием тяжелого оружия, в частности, артиллерии и танков; демилитаризировать РОООН; наблюдать за отводом обеими сторонами тяжелого вооружения на расстояние 30 км от линии конфронтации и сдачей его под контроль миротворческих сил, выводом Югославской народной армии из всех секторов, отводом от линии фронта подразделений Хорватской армии, демобилизацией сил территориальной обороны и военизированной милиции; пресекать массовое изгнание мирных жителей из своих домов; предотвращать переброску через границы оружия, боеприпасов и других материалов военного назначения в сектора под охраной ООН. При возникновении столкновений «голубые каски» должны были встать между враждующими сторонами. Военные наблюдатели должны наблюдать за процессом демилитаризации указанных районов, отмечать рост напряженности в соседних с зонами районах, фиксировать случаи столкновений или проявления враждебности, концентрации тяжелого вооружения.

Основная посылка, лежавшая в основе плана по поддержанию мира в то время, заключалась в том, что он будет иметь временный характер — действовать лишь до достижения всеобъемлющего политического урегулирования. Предполагалось, что переговоры будут проводиться в рамках Конференции Европейского сообщества по Югославии под председательством лорда Каррингтона. Один из принципов этой Конференции заключался в отказе от одностороннего изменения границ (S/23169, пункт 21). Поэтому с гипотетической точки зрения, как полагал Б. Бутрос-Гали, существовала возможность урегулирования проблемы между Республикой Хорватией и сербским населением, проживающим в РОООН и «розовых зонах», путем согласованной корректировки границ. Однако в ходе переговоров по вопросу о плане по поддержанию мира руководство СООНО никогда не упоминало такую возможность, наоборот, указывало, что единственной основой для урегулирования является признание хорватского суверенитета в обмен на гарантирование прав краинских сербов как меньшинства. Сербы никогда не соглашались с этой позицией и не скрывали своей решимости добиться независимости от Хорватии (34).

С принятием Хорватии в Организацию Объединенных Наций в мае 1992 года руководителям ООН «стало совершенно ясно, что урегулирования следует добиваться без изменения международно признанных границ этого государства». Это было четко подчеркнуто, когда Совет Безопасности в пункте 5 своей резолюции 815 (1993) постановил, что он поддерживает «Сопредседателей Координационного комитета Международной конференции по бывшей Югославии в их усилиях по содействию определению будущего статуса тех территорий, входящих в районы, охраняемые Организацией Объединенных Наций (РОООН), которые являются составной частью территории Республики Хорватии...» (34). После принятия этой резолюции, которая, по мнению сербов, предрешала результат политических переговоров, сербские власти стали еще больше противиться какому бы то ни было диалогу. Совет Безопасности официально разъяснил, что международное сообщество не будет рассматривать притязания местных сербских властей на признание в качестве суверенного образования (так называемой «Республики Сербская Краина»). Стремление сербов к суверенитету в значительной степени определило их отношение к присутствию СООНО и положениям плана по поддержанию мира. Их отказ осуществить демилитаризацию был продиктован страхом насильственного поглощения Хорватией. Это понимали руководители и ООН, и СООНО (34).

В июле 1992 г. Генеральный секретарь ООН уже отмечал определенные успехи в осуществлении задач СООНО в Хорватии (31, С. 9). Потребовались упорство, мужество и профессионализм для развертывания миротворческих сил в условиях продолжающихся боевых действий, для создания зоны разведения среди минных полей, для построения наблюдательных контрольно-пропускных пунктов на условной границе при полном отсутствии соответствующей инфраструктуры. Постепенно задачи СООНО расширялись. Дополнительные задачи заключались в следующем: осуществление контроля за немедленным выводом из «розовых зон» хорватской армии, сербских сил территориальной обороны и любых нерегулярных формирований; осуществление надзора за восстановлением власти хорватской полиции и воссозданием подразделений местной полиции пропорционально той демографической структуре, которая существовала в этих районах до начала конфликта; наблюдение за поддержанием правопорядка; дальнейшее хранение тяжелой техники подразделений ЮНА; развертывание сил вдоль линии конфронтации и в «розовых зонах»; создание совместной комиссии для осуществления надзора за процессом восстановления власти хорватского правительства в «розовых зонах».

Осуществление задач миротворцев столкнулось с серьезными противоречиями в трактовке сторонами роли СООНО на этой территории. Сербы, используя защиту СООНО, продолжали строительство собственного государства. Подразделения СООНО в секторах помогали сербам в налаживании мирной жизни — раздавали бензин во время посевной, помогали с лекарствами, сотрудничали по хозяйственным вопросам. Это не могло не вызвать тревогу у официальных хорватских властей, понимавших, что интеграция этих областей в Хорватию может затянуться. Поэтому правительство Хорватии настаивало на скорейшем воссоединении этих территорий с Хорватией в соответствии с ее международно признанными границами и на возвращении хорватских беженцев и перемещенных лиц в свои дома в районах, охраняемых ООН. Для осуществления этих целей Хорватия использовала все возможные способы, включая военные.

Дипломатические методы правительства Хорватии включали в себя письма Генеральному секретарю, заявления и обращения в Совет безопасности с просьбой изменить содержание мандата СООНО. В 1993 и 1994 гг. Хорватия пыталась активно повлиять на решение вопроса, поднимая в средствах массовой информации кампанию против продления мандата «голубым каскам». В Загребе штабу миротворцев никогда не давали забыть о тяжелой судьбе Хорватии, о «сербском агрессоре», об обездоленных беженцах. Вокруг штаба выросла «стена жалости» из кирпичей, на каждом из которых было написано имя погибшего или пропавшего на войне хорвата. На ней и около нее постоянно горели скорбные свечи. Около ворот штаба часто митинговали женщины в черном. Особенно активными (с помощью правительства) были беженцы. Они проводили многочисленные пикеты, устраивали многодневные блокады на дорогах, ведущих в сектора, постоянно обращались с петициями к руководству СООНО.

Используя мирное время для наращивания вооруженных сил, Хорватия не только угрожала вооруженным вторжением на территорию, охраняемую ООН, но и осуществляла свои угрозы. В январе 1993 г. хорватская армия напала на территорию РСК в районе моста у Масленицы. Хорватское наступление сопровождалось массированным использованием артиллерийского огня и привело к большим разрушениям и гибели местных жителей. Были потери и среди миротворцев — двое военнослужащих погибли, четверо получили ранения. Б. Бутрос-Гали в своем докладе отмечал, что «первоначальный успех СООНО по размещению тяжелого оружия сербских сил территориальной обороны в хранилищах с системой «двойного замка» был сведен на нет после наступления хорватской армии 22 января 1993 года в южном секторе и прилегающих «розовых зонах» (30). Совет Безопасности 25 января в Резолюции № 802 осудил действия хорватских вооруженных сил, но наступление хорватских войск продолжалось: они заняли район Масленицы, аэродром Земуник, а 29 января заняли Перучскую плотину. Перестрелки наблюдались и в других городах — Госпиче, Бенковаце, Оброваце и др. Эти события показали, что «голубые каски» не способны были выполнить функцию разделения враждующих сторон и преградить путь наступлению хорватских войск. Они не только не могли защитить мирное население, но и сами оказались беззащитными, просто расступались перед надвигающейся армией.

Следующим серьезной пробой надежности концепции «голубых касок» было наступление хорватских сил в сентябре того же года в районе анклава Медак. Специальные подразделения хорватской полиции вторглись на охраняемую миротворцами сербскую территорию и захватили три сербские деревни.

В конце 1993 г. вновь осложнилась обстановка в Сербской Краине — Хорватия поставила условия Совету Безопасности: или помочь ей установить власть на всей территории, или вывести «голубые каски», которые служат «щитом для сербского агрессора». Хорватское правительство все активнее предпринимало меры, призванные подчеркнуть его намерение воссоединить охраняемые ООН зоны с Хорватией — открыло аэропорт в Земунике, Масленицкий мост, за которым не последовал отход армии на прежние позиции. Все это усиливало враждебность и недоверие сербского руководства к СООНО, чувство неуверенности в своей безопасности.

Соглашение о прекращении огня от 29 марта 1994 г., заключенное под эгидой МКБЮ при участии послов США и России в Загребе, положило конец активным боевым действиям между хорватскими правительственными силами и силами сербов Краины. Переговоры по вопросам экономического сотрудничества, длившиеся больше года, закончились подписанием 2 декабря Соглашения о водоснабжении, энергоснабжении, автомобильных дорогах и нефтепроводе (16).

Я. Акаши отмечал в октябре 1994 г., что Силы ООН по поддержанию мира пришли в Хорватию, чтобы оказать помощь ее правительству в реализации соглашения о прекращении огня, которое должно было положить конец жестокому конфликту, унесшему жизни тысяч людей. «Существовали надежды на то, что с подписанием этого соглашения скоро дело дойдет и до политического решения. Мало кто тогда — как в ООН, так и в Хорватии — мог предвидеть, что и за два с половиной года политическое решение достигнуто не будет, а СООНО все еще будет здесь» (2, С. 4). Силы ООН с этого времени активно ориентировались на решение политических проблем.

Резолюция № 947 от 30 сентября 1994 г. продлевала еще на 6 месяцев и расширяла мандат СООНО в Хорватии — под наблюдением Сил должны были проходить восстановление власти «в розовых зонах», соблюдение о договора о прекращении огня, добровольное возвращение беженцев. Однако эти процессы протекали вяло, сводились к созданию комиссий по обмену военнопленными, телами убитых, к разговорам по гуманитарным вопросам. Возвращения беженцев в этот период ожидать не приходилось. Наоборот, под эгидой «голубых касок» продолжался отъезд хорватского населения из РСК и сербского — из Хорватии в РСК.

31 марта 1995 г. по решению Совета Безопасности в рамках общей реформы структуры голубых касок на территории бывшей Югославии и создания трех взаимосвязанных операций по поддержанию мира СООНО в Хорватии был преобразован в Операцию ООН по восстановлению доверия (ОООНВД). Но восстановления доверия не получилось. Не дождавшись положительных для себя результатов деятельности миротворцев, Хорватия решила начать присоединение Западной Славонии и Книнской Краины силой в мае и августе 1995 г. Миссия оказалась не у дел.

В ноябре 1995 г. численный состав миссии включал в себя 6 581 военнослужащих, 194 военных наблюдателя и 296 гражданских полицейских, которые были развернуты в контролируемой сербами Западной и Восточной Славонии, Книнской Краине (8, С. 65). Наблюдатели были также размещены на Превлакском полуострове. Хотя перед ОООНВД ставилась цель наблюдения за осуществлением прежних резолюций и соглашений, актуальными были и новые задачи — помощь (доклады и наблюдения) в осуществлении контроля за пересечением международных границ между Хорватией, Боснией и Герцеговиной, а также между Хорватией и СРЮ; содействие доставке гуманитарной помощи в БиГ через Хорватию; контроль за демилитаризацией Превлаки. Миротворцы должны были стать гарантом территориальной целостности Хорватии.

Деятельность СООНО в Хорватии в итоге не смогла выполнить свою основную задачу — предотвратить вооруженные действия и защитить сербское население от нападения хорватской армии.

Видимо, согласившись с действиями Хорватии, ООН уже 10 августа 1995 г. приняла решение вывести войска СООНО из Хорватии. Небольшое количество голубых касок осталось лишь в секторе «Восток». Интеграцию Восточной Славонии предполагалось осуществить мирным путем. 12 ноября 1995 г. было подписано Основное соглашение о районе Восточной Славонии, Бараньи и Западного Срема. После создания временной администрации ООН на этой территории мандат ОООНВД был прекращен.

Миссия СООНО в Боснии и Герцеговине

В мае 1992 г. Б. Бутрос-Гали после некоторого колебания принимает решение «продолжить размещение военных наблюдателей СООНО в Боснии и Герцеговине» в связи с ухудшением ситуации в республике (27, С. 5). Рассматривая положение в БиГ как «трагическое, опасное, ожесточенное и запутанное», он не был уверен, что «голубые каски» смогут принести мир в БиГ. Ведь «развертывание в Сараево штаба СООНО отнюдь не предотвратило возникновение жестокого конфликта в этом городе», — недоумевал он (27, С. 10). Но уже 8 июня 1992 г. из-за обострения ситуации в Боснии и Герцеговине, из-за продолжающихся вооруженных столкновений, из-за договоренностей сторон, что «аэропорт в Сараеве будет вновь открыт в гуманитарных целях исключительно под эгидой Организации Объединенных Наций и с помощью Сил Организации Объединенных Наций по охране», СБ принимает решение о расширении мандата Сил, об увеличении его численности, развертывании военных наблюдателей для взятия под свой контроль аэропорта Сараево и обеспечение его функционирования (36). «СООНО будут обеспечивать непосредственную безопасность аэропорта и его сооружений, управлять работой аэропорта (с использованием, насколько это возможно, его нынешних гражданских служащих), осуществлять контроль за его объектами и организацией, содействовать разгрузке гуманитарных грузов и обеспечивать безопасное передвижение гуманитарной помощи и связанного с ней персонала. Кроме того, СООНО будет контролировать вывод зенитных систем за пределы района досягаемости аэропорта и окрестностей, а также следить за сосредоточением артиллерийских, минометных и ракетных систем класса «земля-земля» в конкретных районах, которые будут согласованы ими» (14, С. 2). Предполагалось, что расходы на расширение миссии СООНО в БиГ составят более 20 млн. долл. США в первые четыре месяца и около трех млн. долл. каждый последующий месяц (14, add. 1, С. 2). Командующий СООНО генерал Л. Маккензи вспоминал, что силы по защите имели в БиГ одну единственную задачу — «открыть сараевский аэродром Бутмир для приема гуманитарной помощи, продуктов питания и медикаментов» (51).

5 июня 1992 г. было подписано соглашение о возобновлении деятельности аэропорта в Сараево. Сербы согласились передать аэропорт, который фактически держали в своих руках, «голубым каскам». Соглашение подписали представители сербской, хорватской и мусульманской сторон. Стороны договорились вывести с позиций, с которых они могут обстреливать аэропорт, всю систему зенитного оружия, артиллерию, минометы, системы ракет «земля-земля», танки и поставить их под контроль СООНО (27, С. 5). Сараево и аэропорт включались в «зону безопасности» под контролем СООНО. 29 июня аэропорт начал работать, принял первый рейс с гуманитарной помощью. 9 июля в аэропорту приземлилось более 100 самолетов из 15 стран, на борту которых находилось более 1000 тонн продовольствия и гуманитарной помощи (29, С. 4).

Последующие резолюции расширяли полномочия миротворцев по доставке гуманитарной помощи в район Сараева и другие районы БиГ, по охране аэропорта, увеличивали их численность. 1 июля 1992 г. началось прибытие французского и канадского батальонов, общая численность сектора «Сараево» составила 1 104 человек. Ожидалось прибытие египетского и украинского батальонов, обслуживающего персонала из Норвегии и Нидерландов (29, С. 3).

Операция по воздушным перевозкам в Сараево, организованная Управлением Верховного комиссара по делам беженцев, явилась наиболее продолжительной операцией такого рода в истории авиации. В ходе операции удалось доставить более 150000 тонн грузов гуманитарной помощи, и это явилось важным средством для удовлетворения материально-технических потребностей СООНО в этом городе. Приведем сопоставимые данные в отношении числа полетов и тонн грузов, доставленных в 1993-1995 гг. (17, С. 7).

Таким образом, из приведенных данных видно, что в 1995 г. значительно уменьшилось число принимаемых грузов и число вылетов вследствие ухудшения обстановки в районе Сараева. Основная угроза безопасности аэропорта, отмечалось в докладе Б. Бутрос-Гали, была связана с частыми обстрелами самолетов, как со стороны сербов («в основном»), так и со стороны мусульман (17, С. 7).

С сентября 1992 г. деятельность СООНО распространилась на всю территорию БиГ. Условно Босния и Герцеговина была разбита на 3 участка — сектор «Сараево», сектор «Юго-Запад» с центром в Горни-Вакуфе, сектор «Юго-Восток» с центром в Тузле. Для увеличения объема поставок гуманитарной помощи на всей территории БиГ в резолюции СБ № 770 и докладе ГС от 10 сентября 1992 г. отмечалась необходимость создания четырех или пяти зон, в которых разместятся подразделения СООНО, обеспечивающие «гуманитарные задачи специального характера». Центрами таких зон должны были стать Баня-Лука, Бихач, Добой, Горажде, Мостар, Тузла и Витез.

Постепенно миротворческая миссия в Боснии и Герцеговине от решения задач гуманитарного характера перешла к решению задач разъединения воюющих сторон. Однако под прикрытием задач миротворчества легализовывалась деятельность Североатлантического альянса, который постепенно расширял свои функции и действовал все увереннее. 9 октября 1992 г. Совет Безопасности в Резолюции № 781 объявил запрет на все военные полеты в воздушном пространстве Боснии и Герцеговины и уполномочил СООНО осуществлять контроль за его соблюдением путем размещения военных наблюдателей на аэродромах, расположенных на территории бывшей Югославии, включая пять аэродромов в Сербии и один в Черногории. Однако в период с октября 1992 г. по март 1993 г. в БиГ имели место около 540 нарушений полетов (15, С. 9). В Резолюции № 816 (31 марта 1993) запрет на действия авиации над Боснией и Герцеговиной был далее распространен на все самолеты и вертолеты, за исключением принадлежавших СООНО и других, совершавших полеты, направленные на поддержку операций ООН. С 12 апреля 1993 г. по просьбе Генерального секретаря полеты в воздушном пространстве Боснии и Герцеговины осуществляли самолеты НАТО. В этот день два американских истребителя, французские самолеты «Мираж-2000» и нидерландские истребители-бомбардировщики Ф-16 начали широкомасштабную операцию НАТО в воздушном пространстве Боснии и Герцеговины. По этому поводу главнокомандующий ОВС НАТО в Европе сказал: «Это исторический момент для НАТО. Впервые силы организации используются в оперативных целях вне зоны ее компетенции» (44, С. 4).

Миротворцы, получая гуманитарную помощь в аэропорту, доставляли ее в районы Боснии и Герцеговины наземным или воздушным транспортом, охраняли автоколонны с гуманитарным грузом. Эта деятельность часто прерывалась на несколько недель из-за блокады дорог одной из сторон, из-за обстрелов аэропорта Сараево и даже из-за вооруженных нападений на автоколонны, из-за ограничения доступа в некоторые районы вследствие наличия заграждений (например, в Горажде, в анклаве Маглай / Тесань) или интенсивности конфликта (восточный Мостар). Все это во многом ослабляло способность международного сообщества эффективно оказывать гуманитарную помощь в условиях безопасности и в соответствии с гуманитарными принципами.

После посещения миссией СБ Боснии и Герцеговины в апреле 1993 г., которая отметила рост гуманитарных проблем и проблем безопасности, в докладе ГС были упомянуты несколько городов, «подвергавшихся постоянным нападениям со стороны сил боснийских сербов» (15, С. 10), Резолюция № 824 (6 мая 1993) объявила создание безопасных районов, включив в них мусульманские города и прилегающие к ним районы — Сараево, Тузлу, Жепу, Горажде, Бихач, Сребреницу. Сербы просили включить в этот список ряд сербских городов, постоянно атакуемых мусульманами, но их просьба даже не рассматривалась. В соответствии с этой резолюцией военным наблюдателям СООНО был представлен мандат на наблюдение за выводом из этих городов всех военных или полувоенных формирований сербов и их отводом от города на безопасное для населения расстояние, а также наблюдение за гуманитарной ситуацией. Резолюция № 836 (3 июня 1993) расширяла мандат СООНО в этих зонах: Силы должны были сдерживать нападение на безопасные районы, наблюдать за прекращением огня, занимать ключевые точки на местности, участвовать в доставке грузов гуманитарной помощи. В реализации этих задач СООНО разрешалось применять силу в порядке ответа «на бомбардировки зон безопасности с любой стороны или на вооруженное нападение на них» (38). Дополнительные силы были также развернуты в Тузле.

Югославия поддерживала все решения ООН, однако предупреждала, что «мира можно добиться только мирными средствами на основе переговоров, а не путем оказания давления на одну сторону и применения силы» (353).

Создание защищенных городов решало одни проблемы, но способствовало появлению новых. Резолюции СБ не требовали, чтобы мусульманская армия выводила свои военные или полувоенные подразделения из безопасных районов (17, С. 11), поэтому мусульмане использовали эти зоны в качестве плацдарма для концентрации сил и обстрела сербских позиций. 3 ноября 1995 г. Ясуши Акаши признал на пресс-конференции, что «безопасные районы» в Боснии и Герцеговине использовались мусульманским правительством для подготовки и переоснащения армии, что, по сути, провоцировало сербов (3, С. 7). Генеральный секретарь предлагал еще в марте 1994 г. разработать новую концепцию «безопасных районов», которая обеспечила бы проведение всеми сторонами полной демилитаризации, способствовала бы свободе передвижения, выводу тяжелого оружия и широкому развертыванию СООНО. Но это требовало увеличения контингента в этих зонах и выделения дополнительных средств. Если же миротворческие Силы начали бы сами оказывать противодействие осаждающим силам, то «это привело бы к тому, что они действовали бы в режиме принуждения к миру», а это противоречило в то время концепции ООН (15, С. 12). Демилитаризация «безопасных районов», на которой настаивали и сербы, оказалась для ООН делом достаточно трудным.

Тенденция перехода к новой концепции миротворчества проявлялась отчетливо. Б. Бутрос-Гали в начале 1994 г. приветствовал тесное сотрудничество ООН и НАТО, сказав, что уже было согласовано, что НАТО будет действовать в случае необходимости, консультируясь с представителем СООНО (15, С. 16). Сомнения, правда, оставались. С формальной точки зрения Генерального секретаря волновал вопрос о том, что в резолюциях Совета Безопасности по Боснии и Герцеговине отсутствовал «четко сформулированный мандат на принудительные действия» (17, С. 19).

Анализируя деятельность международных организаций на Балканах, приходишь к выводу, что цели и задачи внешнеполитических ведомств ведущих стран, таких как США и Германия, а также основных международных организаций были далеки от декларируемых. Особенно отчетливо это просматривается в деятельности НАТО и ее взаимоотношениях с другими международными организациями. Ставя знак равенства между военной доктриной США и стратегической концепцией НАТО, генерал Л. Г. Ивашов в одной из своих последних работ показывает, что американская доктрина разрабатывалась как «стратегия устрашения» в 1945-53 гг., «стратегия массированного воздействия» в 1953-61 гг., «стратегия гибкого реагирования» в 1961-71 гг., «стратегия реалистического устрашения» в 1971-80 гг. На рубеже 80-х гг. была создана доктрина «прямого противоборства» для осуществления политики мирового диктата и обеспечения «жизненных интересов» США в разных районах земного шара (41, С. 3-5). В начале 90-х годов НАТО была вынуждена адаптироваться к изменившимся политическим реалиям. В ее установках появились новые элементы, например, взаимодействие с европейскими институтами — ОБСЕ, ЕС и ЗЕС. Происходило совершенствование терминологии, аппарата толкования концепции, что должно было отражать поиск нового места НАТО в системе европейской безопасности. Одним из направлений стратегической концепции, принятой в ноябре 1991 г. на римской сессии совета блока, был контроль за военно-политическими кризисами. В этой связи была разработана концепция «управления кризисами», необходимыми элементами которой были оказание давления и применение войск в интересах достижения стабильности (41, С. 5). Балканский кризис стал не только местом апробации этой доктрины, но и попыткой закрепить правовую независимость НАТО от ООН и ОБСЕ.

Сказанное выше объясняет участие НАТО в урегулировании конфликта на Балканах и роль США в событиях на территории бывшей Югославии. Как отмечал З. Бжезинский, «Организация Североатлантического договора (НАТО) связывает наиболее развитые и влиятельные государства Европы с Америкой, превращая Соединенные Штаты в главное действующее лицо даже во внутриевропейских делах» (4, С. 40). Причем очевидным было стремление изменить подход к участию НАТО в региональных конфликтах — не как инструмент реализации решений СБ ООН и тем более не под его эгидой, а как самостоятельный фактор, подчиняющийся командованию НАТО (7, С. 53).

В декабре 1992 г. НАТО заявила о своей готовности оказывать поддержку миротворческим операциям под эгидой Совета Безопасности ООН. С этого времени НАТО приняла ряд ключевых решений, ведущих к операциям военно-морских и военно-воздушных сил НАТО. В июле 1992 г. корабли НАТО, входящие в состав постоянного соединения объединенных военно-морских сил НАТО в Средиземном море, при поддержке патрульных самолетов авиации НАТО, начали операции по контролю и наблюдению в Адриатике. Эти операции были предприняты НАТО самостоятельно в поддержку эмбарго ООН на поставки вооружения в отношении республик бывшей СФРЮ (Резолюция № 713) и санкций против СРЮ (Резолюция № 757). Но постепенно от регистрации нарушений или наблюдений за возможными нарушениями натовцы перешли к остановке и осмотру судов, к отводу их в порт. Такому досмотру с ноября 1992 г., по заявлениям НАТО, подверглись 63 тыс. судов, а после апреля 1993 г. ни одному судну не удалось прорвать заслон и нарушить эмбарго, усиленное Резолюцией № 820 (43, С. 54). Над морским побережьем Югославии был установлен полный контроль.

НАТО использовала ООН как инструмент проникновения в сферу действия миротворческих сил, а также в систему европейской безопасности для подтверждения своей новой роли. В Североатлантическом договоре, подписанном в Вашингтоне 4.04.1949 г., говорится, что члены альянса «обязуются урегулировать любые международные споры мирными средствами с тем, чтобы не создавать угрозу миру и безопасности, и будут избегать в своих международных отношениях угрозы силой или применения силы в любых формах, несовместимых с целями ООН». В ст. 6 очерчены границы зоны действия альянса. Балканы в нее не входят (46).

С сентября 1992 г. начинается процесс постепенного, поэтапного «проникновения» этой организации в структуру миротворческих сил. В одном из пропагандистских фильмов, подготовленных пресс-центром НАТО, воздушная атака против сербов откровенно называлась «первой наступательной операцией вооруженных сил НАТО» (5). Ни более, ни менее. Никакой гуманитарной словесной мишуры. И далее: «Наступление сил НАТО оказалось сокрушительным. За две недели этой кампании, получившей название «Преднамеренная сила», было совершено более 3 500 вылетов авиации НАТО, имевшей своей целью разрушение складов с боеприпасами, радиолокационных установок, хранилищ, командных пунктов и многих других объектов» (5). С появлением в зоне конфликта НАТО миротворческая концепция стала по-армейски примитивной: сначала нанеси удар, а затем начинай переговоры.

Начиная с 1992 г., ряд резолюций Совета Безопасности уже давали полномочия НАТО, но так, что этого почти никто не понимал. Чаще всего НАТО скрывалась за словами »региональные организации или союзы»: в Резолюции № 776 от 14.09.92 о расширении мандата СООНО предлагалось «региональным организациям или союзам» оказать генеральному секретарю «финансовую или другую помощь...». Резолюция № 781 от 9.10.92 призывала «государства на национальном уровне или через региональные организации или союзы предпринять все необходимые меры для обеспечения помощи СООНО на базе специального наблюдения и других возможностей...». Резолюция № 787 от 16.11.92 »...призывает государства в национальном плане или через региональные организации или союзы использовать... меры... для безопасности всех морских поручений при входе и выходе к цели контроля, проверки товара, а также обеспечения приведения в жизнь резолюций 713 и 757». Резолюция № 816 от 31.03.93 »обязует государства-члены... самим или через региональные организации или союзы... предпринять все необходимые меры в воздушном пространстве республике БиХ в случае дальнейших нарушений...». С 12 апреля 1993 г. по просьбе Генерального секретаря полеты в воздушном пространстве Боснии и Герцеговины осуществляли самолеты НАТО для соблюдения режима «бесполетной зоны». С этого времени роль СООНО ограничивалась наземным наблюдением, а «все меры, связанные с принуждением, осуществлялись НАТО» (17, С. 10). В июне 1993 г. резолюция № 836 об использовании воздушных сил в БиГ приняла решение о том, «чтобы государства-члены.., действуя на национальном плане или через региональные организации или союзы предприняли на основе полномочия Совета Безопасности и в тесной координации с генеральным секретарем и СООНО все необходимые меры с применением воздушных сил... как поддержка СООНО в осуществлении его мандата». В июне же 1993 г. министры иностранных дел стран НАТО приняли решение о предоставлении защиты с воздуха силам обороны ООН на территории Югославии. Уже в июле самолеты НАТО начали проводить учебные полеты в целях обеспечения непосредственной авиационной поддержки .

После отказа сербов принять план Вэнса-Оуэна, как отмечалось в докладе Генерального секретаря ООН, Организация Североатлантического договора «в рамках регионального договора» приступила к проведению предварительных исследований о возможности участия военных групп НАТО «в планировании широкой оперативной концепции осуществления мирного плана для Боснии и Герцеговины», или осуществления задач военного характера в рамках мирного плана. НАТО предложила провести наземную разведку и связанные с этим мероприятия, а также «рассмотреть возможность предоставления ключевой штабной структуры, предусматривающей возможность задействования других стран, которые могут направить свои воинские контингенты» (33, С. 2). Итак, вполне конкретные военные цели прикрывались миротворческой фразеологией, но со временем это прикрытие становилось все тоньше и тоньше. Постепенно все отчетливее обозначалась триединая задача сил НАТО в т.н. миротворческой концепции ООН: военно-морские операции, военно-воздушные операции и операции по защите персонала ООН. Так вот, последняя задача, столь необходимая миротворцам, практически натовцами игнорировалась.

Поскольку применение силы в ООН допускалось лишь в исключительных ситуациях, очень удобным объяснением была необходимость защиты миротворческого контингента. Вопрос об оказании непосредственной воздушной поддержки Силам ООН на территории Хорватии рассматривался в соответствии с рекомендацией Генерального секретаря, содержащейся в его докладе от 20 сентября 1993 года. Наступления хорватских войск на зоны, охраняемые «голубыми касками», жестокие бои в районе Бихача заставляли руководителей ООН вставлять в тексты резолюций слова о необходимости защиты персонала ООН от нападения с любой стороны. Так, в резолюции № 958 подчеркивалось, что «разрешение, данное в пункте 10 его резолюции 836 (1993) государствам-членам, действуя на национальном уровне или через региональные организации или соглашения, принимать под руководством Совета Безопасности и при условии тесной координации с Генеральным секретарем и Силами Организации Объединенных Наций по охране (СООНО) все необходимые меры путем применения военно-воздушных сил в безопасных районах в Республике Боснии и Герцеговине, упомянутых в резолюции 824 (1993) от 6 мая 1993 года, и вокруг них, для того чтобы содействовать СООНО в осуществлении их мандата, изложенного в пунктах 5 и 9 резолюции 836 (1993), относится также к таким мерам, принимаемым в Республике Хорватии». Однако ни разу силы НАТО не выступили в защиту миротворцев, если это требование не было направлено против сербов. Авиационная поддержка также ни разу не была предоставлена, например, в ходе вооруженного вторжения хорватской армии в РОООН при силовой интеграции секторов «Юг» и «Север», когда погибли и были ранены порядка 20 военнослужащих сил ООН. Вообще потери среди миротворцев на территории бывшей Югославии были большими: к марту 1994 г. они составили 1003 человека, из них 79 человек — убитыми (15, приложение II).

Начиная с августа 1993 г., в СООНО уже были созданы оперативные механизмы предоставления НАТО военно-воздушных сил для обеспечения охраны персонала ООН. Эти механизмы прошли проверку в ходе ряда учений и, как отмечал Б. Бутрос-Гали, целиком были готовы для использования, подготовлены были и планы военных операций (12). «С начала 1994 г. США приняли решение использовать в бывшей Югославии не только ВВС и ВМС, но и сухопутные силы НАТО: осуществлялось постоянное планирование, собиралась информация и анализировалась обстановка на театре военных действий, осуществляла0сь подготовка расквартированных в Европе подразделений, в Хорватию и Боснию были направлены американские военные специалисты», — пишут специалисты Российского института стратегических исследований (52, С. 440). Постепенно ООН отводится роль «политического прикрытия» для действий военного блока.

С 10 января 1994 г. между НАТО и ООН продолжались уже открытые дискуссии об участии Североатлантического союза в миротворческих операциях в бывшей Югославии. Согласно полномочиям, полученным резолюциями № 836 и 913, все планы применения силы в БиГ отныне разрабатывались совместными усилиями НАТО и СООНО. Присутствие оперативных представителей НАТО в штабе СООНО в Загребе значительно увеличилось. Хотя в целом западные страны высказались за полную поддержку НАТО в осуществлении планов нанесения воздушных ударов, единодушия среди них не было. Даже Германия подчеркивала, что не только сербы создают напряженность в Боснии, и напомнила, что мусульмане подвергли бомбардировке аэродром в Сараеве, чтобы помешать А.Изетбеговичу вылететь на переговоры с хорватами в Бонн (59, С. 1,2).

Я. Акаши в этот момент продолжал настаивать на том, что воздушные удары могут быть осуществлены только в качестве самообороны для защиты персонала СООНО (59, С. 2). 28 января 1994 г. он, передавая доклад Б. Бутросу Гали о планах использования авиации НАТО в районе Тузлы и Сребреницы, выразил большую настороженность по поводу идеи бомбардировки сербских позиций (61, С. 2). 29 января Б. Бутрос Гали дал мандат Я. Акаши самому определять возможности задействования авиации НАТО в качестве поддержки с воздуха войск в районах Сребреницы и Тузлы (62, С. 1; 13).

После февральского кризиса 1994 г. в Сараеве(3) Б. Бутрос-Гали направил письмо Генеральному секретарю НАТО, в котором просил его как можно скорее получить решение Совета НАТО уполномочить главнокомандующего силами НАТО на южноевропейском театре военных действий наносить удары с воздуха по артиллерийским или минометным позициям в Сараеве или вокруг него. В своем решении от 9 февраля 1994 г. Совет НАТО постановил создать «зону воспрещения тяжелых вооружений» радиусом 20 км вокруг Сараево (исключая Пале). В апреле аналогичное решение было принято в отношении Горажде. Вокруг города создавались две зоны: «полностью запретная зона» радиусом 3 км и «зона, запретная для военных», радиусом 20 км. (17,С.15). Двусмысленность этих решений отмечал и Б. Бутрос-Гали, поскольку в резолюциях СБ ООН «не упоминаются запретные зоны и не устанавливается никакого специального режима для этих зон» (17, С. 15).

Из-за этой двусмысленности защищенные зоны — Сараево, Горажде, Сребреница — стали местом конфликтов, в разжигании которых обвинили только одну сторону.

Уже 10 февраля НАТО предъявила воюющим сторонам в Сараеве ультиматум: сербам отвезти на 20 км от города свое тяжелое вооружение, а мусульманам — отдать под контроль «голубых касок» свое вооружение в Сараеве. В случае невыполнения ультиматума до 24:00 двадцатого февраля, НАТО грозилась нанести воздушные бомбовые удары по позициям сербов. По словам Б. Бутроса-Гали, в то время, как НАТО рассматривала вопрос о воздушных налетах на БиГ, ни одного требования об этом к нему не поступало, включая и комендантов СООНО. По его мнению, во всяком случае на словах, единственно возможным путем оставался путь переговоров (12, С. 3). И в то время, как сербы отводили свое тяжелое оружие, мусульмане перегруппировывали свои ряды, перемещали войска к Горажде.

Силы НАТО для нанесения воздушных ударов в БиГ составили три авианосца, 150 боевых самолетов, не считая вспомогательных, 4 000 человек, 8 французских бомбардировщиков «Мираж-2000», приспособленных для ночных бомбежек (56). «Перед началом воздушной акции в Боснии в брюссельской штаб-квартире НАТО звучали триумфаторские заявления, акция была названа «новым рождением НАТО» (50). В то время, как ультиматум НАТО в районе Сараева выполнялся, натовцы внимательно искали новое место применению своих военно-воздушных сил. Первой операцией НАТО в БиГ была атака четырех сербских самолетов, нарушивших зону, запрещенную для полетов. 28 февраля 1994 г. они были сбиты двумя американскими истребителями F-16 западнее от Баня-Луки.

10 апреля 1994 г. в 16:30 генерал Роуз попросил генерала де Лапрела начать процедуру воздушной поддержки «для защиты персонала СООНО» в Горажде. В городе в то время находилось всего восемь наблюдателей вместе с генералом Роузом. Для консультаций с Я. Акаши и принятия решения НАТО потребовалось всего 25 минут. В этот раз натовцам для воздушной атаки не потребовалось и решение Совета Безопасности. Не были проведены консультации и с Россией. В 17:25 началась бомбардировка наземных целей сербской армии в районе Горажде. 11 апреля 1994 г. была произведена вторая бомбардировка сербских позиций в районе Горажде. 22 апреля Я. Акаши получил указание от Генерального секретаря ООН поставить сербам ультиматум: вывести свои войска из города за трехкилометровую зону к полуночи, в противном случае переговоры прекратить. Ему удалось уговорить с сербов отойти от города и вывести все тяжелое вооружение, разрешить свободу передвижения персоналу СООНО и гуманитарных организаций. В официальных кругах окончание кризиса вокруг Горажде называли «успехом натовского ультиматума». Сербское командование выполнило условия и отвело к 26 апреля тяжелое вооружение из всех 32 пунктов указанной зоны.

Правительственные силы БиГ были виновны в развязывании военных действий в большинстве безопасных районов и вокруг них. Б. Бутрос-Гали отмечал, что они «существенно активизировали свою военную деятельность в большинстве безопасных районов и вокруг них, и многие из этих районов, в том числе Сараево, Тузла и Бихач, оказались втянутыми в осуществляемые правительством более широкие военные кампании». По его словам, «правительство даже держит значительное число войск в Сребренице (в данном случае нарушая соглашение о демилитаризации), Горажде и Жепе... В Горажде находится завод по производству боеприпасов» (17, С. 12). Я. Акаши, хорошо знакомый с обстановкой, также подчеркивал, что Сараево, Тузла и Бихач использовались мусульманами как командные центры для военных операций (3, С. 7). Б. Бутрос-Гали подтверждал, что действия сербов являются реакцией «на наступательные действия правительственной армии с территории безопасных районов», хотя «часто в несоразмерных масштабах». Отсюда делался вывод, что «независимо от наличия провокаций эти действия сил боснийских сербов являются нарушением режима безопасных районов», и поэтому СООНО должны, согласно мандату, реагировать на действия сербов (17, С. 12). Руководство ООН понимало, что тем самым нарушатся объективность «голубых касок». Б. Бутрос-Гали прямо подчеркивал в своем докладе: «когда Силы реагируют на подобные действия, становится сложно сохранять беспристрастность СООНО, и Силы рассматриваются в качестве стороны в конфликте» (17, С. 12). Б. Бутрос-Гали не скрывал, что «усиливается давление на СООНО с тем, чтобы для «защиты» этих районов они использовали военно-воздушные силы» (17, с.12). Хотя Генеральный секретарь не говорит, кто оказывал на него давление, из текста его доклада становится ясно, что речь идет об использовании самолетов НАТО, на котором настаивало руководство альянса. При этом больше всего Б. Бутрос-Гали был озабочен тем, что подобные действия могут «вывести СООНО за пределы операции по поддержанию мира и быстро превратить их в одну из сторон в конфликте» (17, С. 12). Его опасения, к сожалению, были вполне оправданы.

5 августа 1994 г., на следующий день после объявления правительством Югославии о закрытии границ с Республикой Сербской, состоялась очередная воздушная операция НАТО, когда самолеты бомбили сербские цели в зоне Сараева. Приказ о нанесении ударов был дан после захвата сербами одного танка, двух транспортеров и одной легкой пушки на складе в Илидже, охраняемом украинским батальоном. Совет Безопасности осудил эту акцию, и в качестве острастки 16 самолетов взлетели с базы в Италии и разбомбили вросший в землю старый грузовик. Сербы вернули украденное. Инцидент был исчерпан. Но впервые СООНО руками НАТО выполняли функцию »наказания» одной из сторон, а не »защиты голубых касок», как это предусматривалось резолюциями СБ. По официальной версии НАТО, приказы о воздушных ударах были отданы на основе договора между НАТО и СООНО. Основанием же для такой акции служило »решение Совета НАТО», согласно которому »тяжелое вооружение в зоне 20 км около Сараева, не находящееся под контролем сил ООН, подвергается воздушным ударам НАТО» (68).

Напомним, что решениями Североатлантического пакта от 22 апреля предлагалось сараевскую модель нейтрализации тяжелой артиллерии (отведение за 20 км зоны) расширить и на Горажде, а четыре остальных территории, которые СБ провозгласил защищенными зонами (Тузла, Бихач, Сребреница и Жепа) поставить в положение »полуисключения» — в этих зонах воюющие стороны могут оставить свое тяжелое вооружение, но не должны его использовать, перемещать или концентрировать. В случае нарушения, эти зоны провозглашаются »защищенными». Для расширения сараевской модели на Тузлу, Бихач, Сребреницу и Жепу, по мысли натовских стратегов, не нужны были никакие дополнительные решения СБ, т.к. полномочия уже были получены резолюциями № 836 и 913. Все планы применения силы теперь разрабатывались совместными усилиями НАТО и СООНО. Смысл готовившихся акций — не вступить в войну с сербами, а отяжелить им продолжение войны, заставить их сдаться (42).

Самолеты НАТО бомбили сербские позиции 22 сентября, 21 и 23 ноября 1994 г. В то время для принятия решения об авиаударах еще существовала система «двойного ключа» — необходимо было согласие и руководства СООНО, и НАТО. На встречах руководителей этих двух ведомств обсуждались вопросы взаимоотношений, сотрудничества и координации. Натовцы были уверены, что угрозы бомбовых ударов являются самым эффективным способом давления на сербов. 3 октября в Сплите Я. Акаши и военное руководство СООНО встречались с министром обороны США Вильямом Перри. Хотя у Б. Бутрос-Гали закрадывались сомнения по поводу применения силы лишь против одной стороны, поскольку это меняет представление о нейтралитете СООНО (17, С. 18), никаких изменений в подходе к конфликтующим сторонам не происходило.

Декабрьское (1994) соглашение о прекращении огня продлилось лишь до конца апреля 1995 г. Столкновения возобновились вокруг Бихача, Тузлы, в Центральной Боснии. Произошли сильные столкновения между силами мусульманского правительства и сербов вокруг ключевых объектов около Сараева. Обе стороны перешли к использованию тяжелых вооружений. Сербы вывели несколько единиц из пунктов сбора оружия, а мусульмане открыто использовали их в городе и вне его.

ООН стала вновь рассматривать вопрос о применении военно-воздушных сил, но только против сербов, хотя предупреждения получали обе стороны (17, С. 3). Бомбардировки войсками НАТО двух бункеров на территории склада боеприпасов близ Пале 25 мая серьезно обострили ситуацию. Сербы окружили ряд пунктов сбора оружия, обстреляли все «безопасные районы», за исключением Жепы. Доклад Генерального секретаря о событиях тех дней достаточно противоречив. С одной стороны, он должен был обосновать виновность сербов, а с другой, был вынужден оперировать фактами, которые говорили об обратном. Так, он отмечал, что «трудности ведения наблюдения как на местах, так и с воздуха осложнили проверку соблюдения обеими сторонами требования о выводе тяжелых вооружений из запретной зоны». Однако сомнений в том, что наказать надо лишь одну сторону, ни у кого не возникало. 26 мая был «произведен второй налет на остальные шесть бункеров на складе боеприпасов в Пале» (17, С. 4).

Сербы, находясь в политической изоляции, пытались по-своему привлечь внимание мировой общественности к необъективности международных организаций и остановить дальнейшие удары авиации. Зная, как болезненно реагируют западные страны на потери своих солдат, они решили брать миротворцев в заложники. Задержав 199 и ограничив передвижение более 200 миротворцев, они выставляли их в качестве живого щита на объектах, по которым стреляли натовские самолеты. Тогда европейская дипломатия объединилась по вопросу освобождения заложников. Воздушные удары НАТО были прекращены, а миротворцы по просьбе России были отпущены на свободу. Вскоре после этого силы мусульманского правительства блокировали сотрудников СООНО в Высоком, Горажде, Горни-Вакуфе и Кладане, по поводу чего СБ выразил «глубокую озабоченность» (63).

В июле во время сербского наступления на Сребреницу и Жепу два нидерландских истребителя нанесли новые удары по сербским позициям, уничтожив танк. Тогда же, в районе Сребреницы мусульмане обстреляли голландские посты. Часть солдат была убита, а часть перешла к сербам, чтобы спасти свои жизни. Но бомбовые удары так и остались мерой лишь в отношении сербов.

После международной конференции по Боснии и Герцеговине, проведенной в Лондоне 21 июля 1995 г., Североатлантический совет утвердил необходимые планы по сдерживанию нападения на зону безопасности в Горажде при использовании всей воздушной мощи НАТО, расширив это решение вскоре и на Сараево, Бихач и Тузлу. 3 июня 1995 г. в Париже состоялось совещание 16 министров обороны стран-участниц НАТО и ЗЕС, целиком посвященное положению в Боснии и Герцеговине. Решено было создать оснащенные тяжелой боевой техникой, готовые к ведению боев Силы быстрого реагирования (СБР) в составе 10 тыс. человек. В истории ООН СБР создавались впервые. Главная задача этих сил определялась как устранение силами НАТО любые попытки воспрепятствовать выполнению задач ООН. Тогда рассматривался вопрос о том, что в СБР войдут две пехотные бригады — французская и английская по 1 600 человек каждая, английская 21-ая аэромобильная бригада в составе 6 000 чел., вооруженная легкими танками и 105-мм гаубицами, а также 300 голландских военнослужащих. 9 тыс. военнослужащих будут приданы «ударной группировке» в качестве резерва. США окажут поддержку вертолетами, приборами ночного видения, будут участвовать в операциях воздушной поддержки силами ООН в БиГ в рамках НАТО. Другие страны предоставят необходимое оборудование. Командовать ими будет представитель Франции, а его заместителем станет англичанин. Оперативный контроль предложен командованию СООНО. Создание СБР означало реализацию замены сил ООН силами НАТО. Формально еще требовалось одобрение этой акции Советом Безопасности, но подготовка операции уже началась. Наращивание сил НАТО на Балканах проводилось уже открыто. Я. Акаши выразил озабоченность возможностью военных действий, поскольку предполагал, что СБР встанут на одну из сторон конфликта. Но с другой стороны, его привлекала идея использовать вместо сил воздушной поддержки наземные силы, упомянул он и о том, что они будут выполнять и функцию наказания виновных.

16 июня 1995 г. Совет Безопасности принял резолюцию, одобряющую присутствие СБР в составе 12 тыс. в БиГ. При голосовании Россия и Китай воздержались. С. Лавров мотивировал это тем, что в тексте резолюции нет гарантий, что СБР не встанут на одну из воюющих сторон. Однако общей ситуации такая позиция изменить не могла.

Многотысячные натовские силы быстрого реагирования с 15 июля должны были приступить к выполнению своих «миротворческих» обязанностей. Активизировалась и деятельность США в Боснии. Группу военных советников в Сараеве возглавлял американский генерал Дж.Свол.

Таким образом, к лету 1995 г. НАТО заняла достаточно прочные позиции на территории бывшей Югославии, закрепила свое международное положение в резолюциях ООН, максимально расширила свой мандат, а, значит, возможности, проверила взлетные полосы, опробовала систему наведения и даже неоднократно «пристреливалась» к целям, подготовила общественное мнение и заручилась поддержкой многих государств. Сдерживающим фактором оставался только момент принятия решений, или, т.н. принцип «двойного ключа».

Принцип «Двойного ключа»

США продолжали настаивать на неучастии личного представителя Генерального секретаря в принятии решения о воздушных ударах НАТО по сербским позициям. Согласно американской концепции, решение должны принимать командующий СООНО в БиГ и командующий НАТО. Я. Акаши 23 июля 1995 г. дал свое разъяснение по поводу обсуждаемой проблемы. По его словам, ООН и дальше имеет последнее слово при принятии решения. При этом он просил делать различие между приказом о «близкой воздушной поддержке» и «воздушном ударе»: «по требованию командующего ООН на местности из-за срочности я могу одобрить воздушную поддержку. При воздушных ударах требование исходит от командующего ООН на местности, а ГС ООН после консультаций со мной и командующим НАТО имеет последнее слово», — настаивал Я. Акаши (65, С. 4). Такая позиция не устраивала США. Уже 26 июля Б. Бутрос-Гали заявил о том, что полномочия о принятии решения об использовании авиации НАТО передает командующему СООНО . Я. Акаши был вынужден согласиться с этим, добавив, что это решение продиктовано последними столкновениями в Боснии и Герцеговине (66, С. 5). Однако Генеральный секретарь ООН подчеркнул, что данные полномочия распространяются только на защиту миротворческих сил и соответствующих зон. Бомбардировка в широких масштабах с целью наказания сербских войск, как этого требуют США, не определяются резолюциями СБ и поэтому для них необходимы новые политические решения. Москва выразила недовольство решением Б. Бутроса-Гали и делала попытки убедить ООН, что решение о воздушных ударах должно остаться под полным контролем ООН (67, С. 3-4).

21 июля 1995 г. в Лондоне состоялась расширенная встреча министров иностранных дел, обороны и начальников главных штабов стран-членов Контактной группы, а также представителей ЕС, МКБЮ и НАТО. Америка была настроена агрессивно — выступала за нанесение беспрецедентных массированных воздушных ударов по сербским позициям, причем прежде всего по системе ПВО. Без этого США не хотели открывать вертолетно-транспортный мост для переброски в Горажде Сил быстрого реагирования. США настаивали также на передаче руководства всей операцией от ООН — НАТО. В июле, когда обсуждались карты КГ по разделу БиГ, для оказания давления на сербов рассматривался вопрос о выводе из региона СООНО и замене их войсками НАТО.

Россия, которую представляли А.Козырев и П.Грачев, выступала против решения вопроса силой. Они выразили свое несогласие с призывами Франции дать сербам бой на суше, критиковали американский план массированных воздушных ударов и идею создать т.н. особый корпус быстрого развертывания под контролем НАТО. Москва была против вывода сил ООН с Балкан, более того, даже предложила их увеличить, в том числе и за счет российских подразделений. Россия предложила также исключить использование «зон безопасности» в качестве плацдармов для наступательных зон мусульман и создать своего рода международный штаб с широкими оперативно-тактическими функциями, т. е. постоянный военно-консультативный орган стран, участвующих в миротворческой операции. Однако предложения России во внимание приняты не были. Более того, Россию удалось как бы устранить от дальнейшего обсуждения вопроса. Госсекретарь США У.Кристофер на пресс-конференции заявил, что «...достигнутые нами соглашения не зависят от согласия русских или вообще голоса русских» (55, С. 3).

В Брюсселе спор разгорелся по поводу отстранения ООН от принятия решения по военным операциям. США требовали «автономного и эффективного руководства операциями в Боснии» (48). В результате Б. Бутрос-Гали отказался от своего права давать «добро» на ту или иную операцию НАТО, что автоматически лишало такого права и Совет Безопасности, и Я. Акаши. Решение теперь принимали военные — командующий миротворческими силами на территории бывшей Югославии и генеральный секретарь НАТО. В Италии на аэродромах находились уже около 200 самолетов НАТО. Была разработана и тактика. Удары НАТО должны были быть ответом на нападение на защищенные зоны, а также на концентрацию сербских сил на любом направлении. Это решение поддержали мусульманские страны, требуя наказать сербов и снять эмбарго на поставки вооружения в БиГ.

В августе-сентябре 1995 г. мусульманско-хорватские силы начали наступление на северо-западе и западе Боснии и Герцеговины. Оно было успешным, не вызвало осуждения со стороны НАТО и коренным образом изменило военно-политическую ситуацию в стране. К сожалению, миротворческие силы к этому времени часто нарушали свою нейтральность. Р. Младич направил в июне 1995 г. письмо-протест командующему силами СООНО Б.Жанвье «в связи с открытым переходом отдельных контингентов СООНО на мусульманскую сторону и их огневой поддержкой мусульманского наступления». Силы французского батальона 20 июня нанесли удар орудиями калибра 75 мм по сербским позициям в районе Полицы, уничтожив одно самоходное орудие ВРС. «Ваши силы, расположенные на горе Игман, противоминным огнем поддержали мусульманские силы в их наступлении на сербские позиции и территорию в направлении дороги Сараево-Трново», заявил Р. Младич, охарактеризовав такое поведение как «пристрастность СООНО» (64).

С лета 1995 г. становится очевидным желание США, Англии, Франции и Германии усилить военное давление на несговорчивых сербов, заменить «голубые каски» войсками НАТО. 3 июня 1995 г. в Париже состоялось совещание 16 министров обороны стран-участниц НАТО и Европейского Союза, целиком посвященное положению в Боснии. Было решено создать Силы быстрого реагирования (СБР) в составе 10 тыс. человек. Журналистам объяснили, что основная задача этих сил — предупредить, а при необходимости и устранить силовым путем любые попытки воспрепятствовать выполнение задач ООН «голубыми касками». Одновременно в печати появились сведения о том, что все-таки главной функцией СБР будет наказание «виновных». Запад обсуждал планы операций НАТО в Боснии. Б. Бутрос-Гали передал свои полномочия по принятию решений о воздушных ударах по сербским позициям непосредственно представителям НАТО и командующему СООНО. После того, как удалось перенести центр тяжести принятия решения на НАТО, мнение России в Совете Безопасности уже не играло никакой роли.

Проведя операцию «Освобожденная сила», о которой будет рассказано ниже, в августе и сентябре 1995 г. НАТО уничтожила сербский военный потенциал, позволила мусульманам и хорватам захватить ряд территорий, удерживаемых сербами. В результате такого принуждения к миру и сербы, и хорваты, и мусульмане вынуждены были пойти на подписание мирного соглашения. 20 декабря 1995 г. был прекращен мандат СООНО в БиГ. Его функции перешли к Силам по выполнению соглашения (СВС), созданным после подписания мирного соглашения по Боснии и Герцеговине в Дейтоне.

Миссия СООНО в Македонии

Силы СООНО по просьбе македонского правительства были развернуты в Македонии в декабре 1992 г. В сентябре 1994 г. в Македонии находилось 1305 миротворцев. Из них 1169 человек являлись военными, 19 — военными наблюдателями и 26 — полицейскими. Военные состояли из Нордического (в нем служили норвежцы, финны и шведы) и американского батальонов (69). Основной задачей миротворцев в этой республике был контроль за развитием событий в приграничных с Сербией и Албанией районах, откуда, по мысли руководства Македонии, стране исходила основная опасность. Мандат СООНО в Македонии носил превентивный характер и предусматривал наблюдение за любыми событиями в пограничных районах, способными подорвать стабильность Македонии и угрожать ее территории, и информирование о них. Руководство ООН считало, что это первое «превентивное» развертывание персонала ООН по поддержанию мира оказалось успешным и послужило для Совета Безопасности важным средством раннего предупреждения.

После реструктуризации СООНО в марте 1995 г., их заменили в Македонии Силы превентивного развертывания (СПРООН). Содержание мандата осталось прежним — наблюдение за развитием событий в пограничных районах. С 1 февраля 1996 г., после прекращения мандатов ООННВД, СООНО и МСООН Силы превентивного развертывания стали самостоятельной миссией, докладывающей непосредственно в центральные учреждения ООН в Нью-Йорке.

Операция «Освобожденная сила»

Операция «Освобожденная сила» или «Немедленный ответ» (август-сентябрь 1995 г.)., потрясшая мир — явилась признаком новой расстановки сил в мире и подготовки к Дейтону. Очередной взрыв на рынке Маркале, в котором обвинили сербов, стал поводом для массированного бомбового удара по военному потенциалу Республики Сербской.

В Вашингтоне, как вспоминал Р. Холбрук, событиями в Сараеве был взбешен президент У. Клинтон, «который заявил Объединенным Нациям и нашим союзникам по НАТО, что больше нельзя ждать, настало время «жестоко ударить по мусульманским сербам» (70).

Командование сербской армии категорически отвергло причастность сербских войск к обстрелу мусульманской части Сараева. Главный штаб подчеркивал в заявлении, что не имеет в зоне боснийской столицы тяжелых вооружений. Но механизм боевой машины НАТО уже был запущен.

Основы военной операции НАТО в Боснии в нарушении мандата ООН заложил «Меморандум о взаимопонимании между главнокомандующим объединенными силами НАТО в южной зоне Европы и командующим силами ООН по охране в бывшей Югославии», подписанный от имени СООНО генералом Бернаром Жанвье и от имени НАТО адмиралом Л.Смитом (39). С текстом документа, в котором фактически речь шла порядке проведения военно-воздушных операций против сербов в соответствии с подготовленным списком «стационарных целей», не были ознакомлены два постоянных члена СБ — Китай и Россия. В качестве повода для нанесения ударов меморандум определял не только нападения на «зоны безопасности», но и любые другие военные приготовления сербских войск «на более широком географическом пространстве». Разработанный НАТО план предусматривал три стадии военного нажима на сербов: точечные удары, удары по ограниченным площадям, массированные боевые рейды. НАТО добилась расширения своих полномочий на самостоятельные силовые действия еще 21 июля 1995 г. на заседании КГ в Лондоне. Сами натовцы так объясняют цели военной операции: «Эти воздушные операции были начаты после того, как военное командование ООН сделало бесспорный вывод о том, что стрельба из миномета по г. Сараево за два дня до этого велась с позиции боснийских сербов. Решение по этим операциям было принято совместно главнокомандующим объединенными войсками НАТО в южной Европе и командующим миротворческими силами ООН по резолюции Совета Безопасности ООН № 836 и в соответствии с решениями Североатлантического Совета от 25 июля и 1 августа 1995 года, которые были одобрены Генеральным секретарем ООН. Общими целями НАТО и ООН были уменьшение угрозы зоне безопасности Сараево и сдерживание дальнейших нападений на нее или на любые другие зоны безопасности; вывод тяжелого оружия боснийских сербов из полностью запретной зоны вокруг Сараево и обеспечение полной свободы передвижения для сил и персонала ООН, а также представителей неправительственных организаций и неограниченное использование аэропорта в Сараево» (43, С. 59).

60 самолетов НАТО и артиллерия Сил быстрого реагирования (СБР) ночью и днем 30 августа шесть раз бомбили сербские позиции в районе городов Сараево, Пале, Озрен, Маевица, Горажде, Фоча, Чайниче, Тузла. Удары наносились по центрам связи, системам ПВО, военным складам. Только в сербском Сараеве разрушено было более 100 домов, в Касиндоле серьезно повреждена больница.

Вскоре после того, как НАТО начала воздушные операции в восточной части Боснии, мусульманские правительственные и хорватские силы начали наступление в западной части страны. За неделю, начиная с 10 сентября, мусульмане заняли большую часть Озренского выступа, а хорваты выдвинулись на значительное расстояние в юго-западной части страны, захватив и районы, в которых традиционно проживали сербы.

3 сентября командующий силами ООН в Боснии генерал Жанвье направил боснийским сербам ультиматум, в котором содержалась угроза возобновления воздушных налетов авиации НАТО 4 сентября в 23:00, если сербы не отведут свое тяжелое вооружение из 20-км зоны вокруг Сараева и если не будут соблюдать режим других «зон безопасности». Фактически этот ультиматум выдвинула НАТО, прикрываясь ооновским флагом. 5 сентября бомбардировки были возобновлены.

В последующие дни авиационная операция ВВС НАТО в БиГ проходила «с максимальной интенсивностью«. 11 сентября в районе города Баня-Лука были применены 13 ракет дальнего радиуса «Томогавк», разрушившие телекоммуникационные центры, радио и телетрансляторы, трансформаторные подстанции, линии электропередач, резервуары воды и другие жизненно важные объекты инфраструктуры. К 12 сентября было сделано 2300 боевых вылетов. В результате авианалетов были разбиты все радарные установки, склады оружия и боеприпасов, командные пункты, средства ПВО, мосты. Натовские генералы рассматривали эти налеты все еще в рамках первых двух стадий плана и в середине сентября стали поговаривать о переходе к третьему этапу. Большое удовлетворение налетами выразил американский президент, сказав, что в Боснии против сербов «не было геноцида. Там было чрезвычайно много осторожности и дисциплины, но также и твердости, и силы, и они были продемонстрированы надлежащим образом» (1). По убеждению западных аналитиков, именно авиаудары заставили сербов сесть за стол переговоров.

Под прикрытием натовских самолетов, используя фактор уничтожения военного потенциала сербов, мусульманские и хорватские войска предприняли серьезное наступление и заняли 400 кв. км. сербских территорий и приблизили количество земель к искомой цифре 51 %. Так, пали города Яйце, Мрконич-Град, Рибник, Сипово. В этих городах была учинена расправа над мирным сербским населением. Между войсками НАТО и мусульманскими силами существовала координация действий, без которой мусульмане не рискнули бы на подобную акцию. «Во время бомбардировок, — пишет К. Никифоров, — действовала прямая оперативная связь между командующим мусульманскими войсками Р. Деличем и натовскими военными. Именно Делич часто определял мешавшие мусульманам сербские цели, по которым затем наносился ракетно-бомбовый удар» (45, С. 168).

К середине сентября все намеченные НАТО военные цели были обстреляны. 13 сентября состоялась встреча С. Милошевича с представителями США и НАТО, на которой, как пишет Р. Холбрук, стало очевидно, что сербы хотят любым путем остановить бомбардировки. Изменился даже тон С. Милошевича. Однако размышления Р. Холбрука были достаточно циничными: необходимо продолжить бомбардировки даже по второму кругу, по старым целям, если хотим достичь лучших результатов и добиться больше уступок от Белграда (70). Вместо переговоров с руководством сербов в БиГ было решено вести переговоры только с С. Милошевичем, показывая тем самым, что именно его «считают ответственным за политику боснийских сербов» (70).

На призыв прекратить бомбардировки сербских позиций Россия получила ответ Генерального секретаря НАТО В. Класа, что НАТО не изменит своей позиции по этому вопросу. Консультации России и НАТО прошли безрезультатно, стороны не смогли сблизить позиции. Более того, НАТО пригрозило расширить зоны бомбовых ударов. Налеты продолжились, хотя руководители натовских структур некоторое время гадали, изменился ли курс России. Курс России не изменился. Б. Ельцин наложил вето на законопроекты, принятые парламентом, которые предусматривали одностороннюю отмену санкций в отношении Югославии и введение санкций против Хорватии.

Американский адмирал Лейтон Смит, командующий силами НАТО в Южной Европе, возглавлявший операцию против сербов в Боснии, заявил на пресс-конференции 15 сентября в Неаполе, что воздушные удары авиации НАТО по Республике Сербской продолжались 16 дней, в среднем по 220 боевых вылетов в день. Было совершено 3 500 боевых вылетов, нанесено 750 бомбовых ударов по 56 крупным целям и по 359 различным целевым точкам на сербской территории. В воздушных операциях участвовали около 320 боевых машин НАТО, поднимавшихся в воздух с военной базы в Италии, и несколько десятков самолетов — с американских авианосцев, курсирующих в Адриатическом море. Каждая цель в РС подверглась бомбовым ударам 13 или 14 раз (9, С. 27-28). По различным данным, было уничтожено 100 сербских целей, погибло более тысячи человек, из них 60 процентов гражданского населения (47).

Президент РС Р. Караджич объявил, что сербы могут пересмотреть свое решение об участии в переговорах по боснийскому урегулированию, если НАТО будет продолжать наносить авиаудары по сербским позициям. В послании, направленном Б. Ельцину, У. Клинтону и Д. Мейджору, Р. Караджич оценил действия НАТО как объявление войны сербам. Но сербская делегация в результате решила принять участие в переговорах, организованных под эгидой США и при непосредственном участии членов КГ. КГ предполагала провести серию встреч — в американской миссии в Женеве 8 сентября, затем через неделю — в российской миссии в Женеве, потом в Москве, позже в расширенном составе в Риме.

14 сентября НАТО объявила о приостановке ударов на 12 часов, чтобы достичь успеха в переговорах Р. Холбрука и Р. Младича и заставить сербов отвести тяжелое вооружение из 20-км зоны вокруг Сараева. 15 сентября было сообщено о продлении «паузы» в бомбардировках еще на 3 дня.

26 сентября в Нью-Йорке результатом пятичасовой встречи министров иностранных дел Югославии, Хорватии и Боснии стал принятый договор о конституционном устройстве БиГ. Далее должен был последовать договор о прекращении войны, а затем — о территориальном разграничении. США добились заключения 5 октября 1995 г. соглашения о прекращении огня на территории всей страны, которое включало в себя такие положения как гуманное обращение с задержанными лицами, свобода передвижения, право перемещенных лиц на возвращение в свои дома. Соглашение вступило в силу 12 октября (18, С. 5).

США готовились к Дейтону. Смирить строптивость сербов они пытались авиаударами, дипломатическим натиском, запугиванием дальнейшими санкциями. Последовавшее после бомбежек успешное наступление мусульман на сербские позиции заставило сербов почувствовать горечь поражения. Одновременно в СМИ была развязана кампания обвинений в уничтожении сербами тысяч мусульман после взятия Сребреницы летом 1995 г. «Козырной картой» для Вашингтона служили данные американской спутниковой разведки. На фотографиях, сделанных из космоса, видны участки перерытой земли. Как считали американцы, это могли быть могилы убитых американцев. И хотя позже никакие могилы не были найдены, в то время такой пропагандистский ход преследовал несколько целей: отвести критику от блока НАТО, нарушившего обязательство соблюдать нейтралитет в конфликте, отвлечь внимание от трагической судьбы 200 тысяч краинских сербов, ставших беженцами после наступления хорватских войск. Вашингтон также пытался добиться от С. Милошевича смещения и выдачи лидеров сербов в БиГ Р. Караджича и Р. Младича, объявив об их ответственности за преступления против мусульман. В расчет даже не брались объяснения Я. Акаши, который возложил ответственность за события в Сребренице на мусульман (3, С. 7). Я. Акаши и военное руководство СООНО также подверглись критике, что как нельзя кстати пришлось накануне Дейтона. Важно было показать бессилие ООН и создать рекламу возможностям нового «миротворца» — НАТО во главе с США.

Дейтонские соглашения, подписанные сторонами конфликта в США в ноябре 1995 г., включали в себя гражданские и военные аспекты будущего устройства Боснии и Герцеговины. Военные аспекты мирного урегулирования являлись приоритетной темой переговоров. Они закрепили долговременное присутствие сил НАТО на территории БиГ. В Соглашении оговаривалось, что силы будут действовать под руководством, управлением и политическим контролем Североатлантического совета через командные инстанции НАТО. Участие других государств в операции в БиГ должно быть предметом соглашения между такими государствами-участниками и НАТО. Благодаря подписанным соглашениям, НАТО впервые в истории своего существования не только расширила свои полномочия, но и вышла за обозначенные в Североатланитическом договоре 1949 г. границы зоны действия альянса.

Дейтонские соглашения закрепили вмешательство НАТО в урегулирование конфликта на территории бывшей Югославии. Речь идет и о географическом расширении зоны действия альянса, и о проверке его способности к выполнению новой миссии контроля кризисных ситуаций регионального масштаба «посредством ограниченного применения военной силы» (52, С. 442).

20 декабря 1995 г. произошла официальная передача функций СООНО войскам НАТО в БиГ. С декабря 1995 г. контингент миротворцев в Боснии и Герцеговине стал называться Миссией ООН в Боснии и Герцеговине (МООНБГ). ООН отводилась определенная роль в формировании полицейских сил. СБ учредил 21 декабря Специальные международные полицейские силы ООН и гражданский офис ООН сроком на один год с возможным продлением мандата, призванные способствовать осуществлению Дейтонского соглашения (8, С. 69-71). Однако полным хозяином Боснии и Герцеговины стали Силы по выполнению соглашения (СВС), а фактически НАТО. Хотя США неоднократно заявляли, что выведут свои войска из Боснии и Герцеговины, никто не сомневался в их долгосрочном присутствии в этом регионе.

Постепенно присутствие НАТО в регионе расширялось. Особенно остро вопрос о ее влиянии на политические процессы в Европе встал в связи с проблемой Косова. После Дейтона проблема прав человека в Косове стала центральной для ООН и других международных организаций. В августе 1996 г. в Подкомиссии по предупреждению дискриминации и защите меньшинств ООН был подготовлен проект «Положение в области прав человека в Косово», в котором Югославию обвинили в совершении систематических зверских преступлений, в том числе убийств, этнической чистки, расовой дискриминации, пыток и т. д., против албанского населения края. Реакция югославского руководства была жесткой. «Данный проект резолюции — это неслыханное и беспрецедентное явление в истории Организации Объединенных Наций», — писал в ООН временный поверенный в делах постоянного представительства СРЮ при ООН Мирослав Милошевич (10). Он обращал внимание членов Подкомиссии на то, что «точки зрения, изложенные в резолюции, означают самую что ни на есть откровенную поддержку сепаратистов из Косово и Метохии и их ультратеррористического крыла, которые с помощью и за счет материально-технической поддержки тех, кто разделяет их взгляды на международной арене, и их сторонников, систематически совершают террористические акты против гражданского сербского населения и представителей официальных властей. Оказывать сегодня поддержку, прямую или косвенную, терроризму — это преступление, которое самым вопиющим образом противоречит усилиям международного сообщества в борьбе против всех видов терроризма» (10).

Следует подчеркнуть, что в отличие от предшествующего периода руководство Югославии не шло на сотрудничество с ООН и НАТО по вопросам Косова, считая это вмешательством во внутренние дела суверенного государства.

В начале декабря 1997 г. косовская тема возникла на заседании Совета по выполнению Дейтонских соглашений по Боснии и Герцеговине в Германии. Хотя Дейтонские соглашения не касались проблем Косова, ведущие силы НАТО попытались придать официальную форму своей «заботе» об албанцах этой автономии. Североатлантический блок уже в августе предупредил югославского президента о возможности вооруженного вмешательства Запада в конфликт с целью предотвращения дальнейшего кровопролития. Как наиболее вероятный сценарий силовой акции в Косове рассматривались удары с воздуха по расположениям югославской армии. НАТО заняла самую активную позицию среди всех международных организаций. Получив в предшествующие годы в Боснии и Герцеговине карт-бланш на самостоятельную деятельность без решений ООН, закрепившись на Балканах как на военном плацдарме, НАТО стремилась в Косове продемонстрировать свою решимость в новой роли миротворца.

НАТО грозила Югославии воздушными ударами, если полицейские силы и военные продолжат свои антитеррористические операции в Косове. Представители НАТО заявляли, что альянс готов нанести удары без одобрения СБ. Страны-члены НАТО начали подготовку к возможной акции: составлялись оперативные планы, формировались команды и набирались самолеты.

В Заявлении союзного правительства от 30 апреля 1998 г. , распространенного в качестве документа Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности, отмечалось, что продолжается политика давления, «вмешательства во внутренние дела Сербии и Союзной Республики Югославии и поощрения сепаратизма и терроризма. Такие действия противоречат принципам Устава Организации Объединенных Наций, положениям Заключительного акта Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОВСЕ) и задачам обеспечения мира и стабильности в регионе» (19). Правительство высказало точку зрения, что «все вопросы, касающиеся равенства всех граждан в Косово и Метохии, могут быть решены только с помощью диалога и политических средств и что сепаратизм и терроризм заслуживают однозначного и публичного осуждения и изоляции всеми международными субъектами» (19).

Угрозы бомбовых ударов с воздуха по всей Сербии в октябре 1998 г. выполнили роль дамоклова меча, спасаясь от которого С. Милошевич подписал 13 октября договор с Р. Холбруком. Договор предполагал отвод сербских сил из края, размещение в крае 2 000 наблюдателей ОБСЕ, установление режима воздушного контроля самолетов НАТО над территорией Косова, размещение «сил интервенции в соседних странах в случае возникновения проблем» (74). Примечательно, что чисто европейскую миссию наблюдателей (ОБСЕ) возглавил американский посол Уильям Уокер, а обсуждение косовской проблемы в ОБСЕ происходило без представителей Югославии, которая была временно исключена из этой организации в период боснийской войны.

Против военной интервенции НАТО решительно выступила Россия, заявив, что вмешательство во внутренние дела суверенного государства требует особой процедуры прохождения в Совете Безопасности, для которой единодушие великих держав является непременным условием. Известный российский ученый-юрист, дипломат с большим стажем О. Н. Хлестов писал, что краеугольным камнем современного международного правопорядка является то, что «использование вооруженной силы в международных отношениях правомерно лишь в двух случаях: 1) при осуществлении права на самооборону; 2) по решению Совета Безопасности ООН против нарушителя мира или агрессора, что именуется принудительными действиями ООН». Поэтому если НАТО «осуществит принудительные действия без санкций Совета Безопасности, это взорвет всю правовую систему, на которой зиждутся отношения между членами мирового сообщества», что «явилось бы актом агрессии, как она определена в документах ООН, принятых в 1974 г.» (53)

После заключения договора «Холбрук-Милошевич» албанцы так и не сели за стол переговоров, сербские военные были выведены с территории края, а Освободительная армия Косова вновь заняла большую часть территории. Боевики продолжали получать оружие и боеприпасы из Албании, считая американцев и НАТО если не явными, то по крайней мере тайными союзниками.

23 марта 1999 г. союзное правительство приняло постановление об объявлении состояния непосредственной угрозы войны из-за опасности агрессии против Союзной Республики Югославии, которая не согласилась на присутствие иностранных войск в Косове и Метохии. В нем отмечалось, что «НАТО угрожает Союзной Республике Югославии, что противоречит всем нормам международного права и представляет собой прямую угрозу агрессии против суверенной страны» (21).

24 марта НАТО, нарушив суверенитет независимой Югославии, обрушила на страну бомбовые удары.

Во время агрессии Североатлантического альянса, которая длилась 78 дней, самолеты и крылатые ракеты использовались для поражения военных объектов, лишения боеспособности Югославской армии. Экономический потенциал 19 самых развитых стран мира, участвовавших в этой акции, превышал югославский в 679 раз. Атакам подвергалась вся территория Югославии. Авиация НАТО нанесла 2 300 воздушных ударов по 995 объектам. В налетах принимали участие 1 200 самолетов, в том числе 850 боевых, совершивших в общей сложности 25 200 авиавылетов. По территории Югославии выпущено более 1000 крылатых ракет, сброшено около 25 тыс. тонн взрывчатки (11; 49; 6).

Бомбовые удары кроме военных объектов были нацелены на национальные парки и заповедники, которые находились под защитой ЮНЕСКО, а также на средневековые монастыри и святыни: частично или полностью разрушены 10 православных и католических церквей и монастырей, в Джаковице тяжело поврежден исторический памятник «Табачки мост» IV в. н. э., Петроварадинская крепость и многие другие. В ряде городов были поражены больницы, водопроводы, мосты, школы, частные дома, телефонные и другие коммуникации, дорожные магистрали, склады сырья для искусственного удобрения, фабрики. Уже через несколько дней после начала акции площадь нанесения бомбовых ударов была расширена с территории Косова на всю Югославию. Пострадали хозяйственные и гражданские объекты, центры для беженцев из Боснии и Хорватии, более 150 школьных зданий, ТЭЦ, мосты, железные дороги, больницы, телевизионные ретрансляторы, табачная фабрика, нефтеперегонные заводы, самый крупный автомобильный завод «Застава», разрушены и повреждены более 30 мостов, десять раз ракеты падали на железную дорогу.

В результате агрессии за первые два месяца погибли 2 000 гражданских лиц, около 7 тыс. получили ранения, 30 % из них — дети. Материальный ущерб Югославии составил более 100 млрд. долл. (49; 6)

Бомбовые удары вызвали лавину беженцев из Косова. В 1998 г. во время военных столкновений между боевиками и югославской армией территорию края покинули 170 тыс. человек, главным образом, женщин и детей. С началом агрессии НАТО, т. е. после 24 марта, по данным Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев, 790 тыс. этнических албанцев, 100 тыс. сербов, а также цыгане, адыгейцы, мусульмане стали беженцами. Большая часть албанцев бежала в Македонию и Албанию. Но часть из них нашла убежище в Сербии и Черногории (6).

Действия НАТО на Балканах вызвали неоднозначную оценку в мире. Сегодня многие общественные организации, объединения юристов, комитеты и комиссии разных стран присоединяют свой голос к осуждению военных действий альянса в Югославии.

Так, российские юристы расценили действия НАТО против Союзной Республики Югославии как имеющие ярко выраженную антигуманитарную направленность, приведшие не к устранению, а к эскалации нарушений прав человека. С точки зрения действующего международного права военная акция НАТО против Союзной Республики Югославии является нарушением основополагающих положений Устава ООН, документов ООН и ОБСЕ. Военные действия НАТО против Союзной Республики Югославии полностью подпадают под определение агрессии, утвержденное Генеральной Ассамблеей ООН 14 декабря 1974 года, в котором, в частности, говорится: «...будет квалифицироваться в качестве акта агрессии... бомбардировка вооруженными силами государства территории другого государства или применение любого оружия государством против территории другого государства». В определении подчеркивается, что «никакие соображения любого характера, будь то политического, экономического, военного или иного характера, не могут служить оправданием агрессии» (40).

Военная акция государств-членов НАТО в Югославии нарушает также ряд принципов Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе от 1 августа 1975 года. В первую очередь это принципы неприменения силы или угрозы силой, территориальной целостности, нерушимости границ и принцип мирного урегулирования международных споров.

Государства-члены НАТО проигнорировали поддержанные ими ранее положения Хельсинкского документа СБСЕ 1992 года, создавшие структуру и механизмы по предотвращению конфликтов и кризисов, поддержанию мира, включая учреждение поста Верховного комиссара по делам национальных меньшинств, равно как и свои обязательства о продолжении долгосрочной миссии ОБСЕ в Косово, закрепленные в Лиссабонском документе ОБСЕ 1996 года (40).

В настоящее время невозможно в полном объеме оценить ущерб, нанесенный экологии региона в результате разрушения промышленных предприятий, прежде всего — химических и нефтеперерабатывающих. По мнению экспертов ООН, уровень загрязнения окружающей среды в некоторых районах Союзной Республики Югославии и в прилегающих странах достиг катастрофических масштабов. Необходима объективная оценка экологической обстановки, возникшей в результате военной акции НАТО на Балканах. Гражданское население Югославии до сих пор продолжает гибнуть от последствий кассетных бомб, сброшенных во время ракетно-бомбовых ударов НАТО.

Международное присутствие по безопасности, представленное войсками НАТО, и международное гражданское присутствие, действующее под эгидой ООН, не принесли в Косово и Метохию мира и спокойствия. НАТО не выполнила своих основных обязательств по обеспечению безопасности граждан и их имущества и по поддержанию общественного спокойствия, порядка и законности. В Косове продолжаются каждодневный террор, убийства, похищения, массовые нарушения основных прав человека, насильственное занятие квартир и домов, уничтожение православных памятников культуры и исторических памятников. С июня прошлого года в крае убиты 800 человек, из них более 700 были сербами. 630 сербов и черногорцев похищены. Косово уже покинули 350 тыс. сербов, черногорцев, цыган, мусульман, турок, горанцев. В большинстве косовских сел и городов вообще не осталось сербов (22).

Командование миротворцев своим бездействием фактически поощряет албанцев к преступлениям. НАТО закрепляется в этом регионе, строит военные базы в Урошеваце, Подуево и Пече и не собирается покидать край. Миротворцы игнорируют декларировавшиеся принципы суверенитета и территориальной целостности СРЮ — создают в крае независимую от центра государственную структуру. На этой земле больше не действуют законы федерации.

Албанское сецессионистское движение в Косове

Косово в составе социалистической Югославии

«Чтобы понять нынешние отношения сербов и албанцев в Косове, — пишет в своей книге президент Югославии Воислав Коштуница, — необходимо вернуться хотя бы на пятьдесят лет назад» (34, С. 9). По его мнению, это время от начала второй мировой войны, установления квислингской албанской власти в Косове до распада коммунистической Югославии. В. Коштуница считает период, когда оккупационные власти и фашистская албанская власть изгнали из Косова 100 тыс. сербов, а вместо них заселяли земли эмигрантами из Албании, «первой фазой этнических чисток или албанизации края» (34, С. 10). Вторая фаза, по его мнению, связана с социалистическим развитием Югославии.

С началом Второй мировой войны в процессе расчленения югославского государства большая часть Косова и Метохии вошла в созданную Италией Великую Албанию. Именно тогда активно осуществлялась идея выселения с этой территории неалбанского населения. Мустафа Кроя, премьер-министр албанского марионеточного правительства, в июне 1942 г. открыто заявил, что «необходимо приложить усилия к тому, чтобы всех сербов-старожилов из Косова выгнать..., сослать в концентрационные лагеря в Албанию. А сербов-переселенцев надо убить» (цит. по: 47, С. 40). По данным американских спецслужб, с апреля 1941 до августа 1942 г. албанцы убили около 10 тыс. сербов, а число изгнанных сербов в период всей оккупации составляло 100 тыс. человек. Примерно такое же число албанцев переселилось из Албании в Косово (47, С. 40). Лидер Албании Э. Ходжа объяснял, что на территории Косова не велось народно-освободительной борьбы, поскольку албанцы не были уверены в том, что, «сражаясь наряду с народами Югославии против фашизма, они этим завоевывают себе право на самоопределение для соединения с Албанией» (41, С. 207).

Генеральный секретарь Коммунистической партии Албании Э. Ходжа позже отмечал, что «Берлинский конгресс и Версальский мирный договор несправедливо нарушили интересы Албании и албанского национального меньшинства в Косове... Они не согласились с таким решением вопроса и не желают оставаться в границах Югославии, независимо от ее политического строя... Их единственный идеал — это слияние с Албанией» (41, С. 206).

Руководство Югославии после войны ничего не сделало для восстановления прежней этнической структуры Косова. Заселение края албанцами из Албании продолжилось и после 1945 г. Многие из приехавших в Косово так и не получили югославского гражданства. Хотя в 1948 г. сербы все еще составляли 28 % населения края (34, С. 10), к своим очагам не смогли вернуться многие сербы, покинувшие Косово во время войны. Уже 6 марта 1945 г. было принято постановление «О временном запрещении возвращения колонистов в места их прежнего проживания» — в Македонию, Косово, Метохию, Срем и Воеводину. На протяжении нескольких десятилетий этот факт в научной литературе не обсуждался. Однако в последние годы были опубликованы новые документы, которые позволили историкам сделать несколько предположений относительно мотивов появления такого указа.

Известный политик, ученый и писатель, близкий соратник Иосипа Броз Тито Милован Джилас писал в своих воспоминаниях, что правительства Албании и Югославии в конце войны «в принципе стояли на точке зрения, что Албания должна объединиться с Югославией, что разрешило бы и вопрос албанского национального меньшинства в Югославии». Это «принесло бы не только непосредственные выгоды и Югославии, и Албании, но одновременно покончило бы с традиционной нетерпимостью и конфликтами между сербами и албанцами. И — что... особенно важно — это дало бы возможность присоединить значительное и компактное албанское меньшинство к Албании как отдельной республике в югославско-албанской федерации» (9, С. 96).

И. Броз Тито намного больше интересовала судьба задуманной им Балканской федерации, ядром которой стала бы Югославия, чем области Косово в составе Сербии. Он готов был ею пожертвовать, чтобы сделать эти планы привлекательными для Албании. Майор Джон Хеникер Мейджор, член британской военной миссии в Сербии, записал в конце 1944 г.: «Я верю в заявление Тито, что его не интересует будущее Косова, которое бы он отдал Албании, если бы она этого захотела» (4, С. 169). Э. Ходжа подтверждал такое желание, дословно повторив слова И. Броз Тито в письме в ЦК ВКП(б): «Косово принадлежит Албании и должно быть присоединено к Албании. Мы желаем этого от всей души, но в настоящий момент не можем этого допустить, потому что реакция великосербов еще очень сильна» (41, С. 211). Сама идея долго оставалась для И. Броз Тито актуальной, он все делал для сближения двух стран. В 1946-1947 гг. было заключено 46 договоров, которые фактически устанавливали единую экономическую политику Албании и Югославии. Договоры о сотрудничестве и соглашение об отмене виз осуществляли планы И.Броз Тито «принять все меры к сближению населения Косова и Метохии с населением Албании» (7, С. 477). Разговаривая со Сталиным в апреле 1947 г., Э. Кардель говорил, что на территории Косова и Метохии албанцев проживает больше, чем сербов. «Мы думаем, что позже, когда будут установлены более тесные отношения с албанцами(1), то мы уступим им эти территории» (29, С. 264).

Югославские ученые оценивали такую политику как ущемление прав, прежде всего, сербского населения. Одни полагают, что «для Броза Косово было каналом по овладению Албанией, а одновременно средствомпутем разрушения исторического сознания сербского народа» (56, С. 123), другие видят в этом «стратегию ослабления сербского фактора в будущей Югославии» (6, С. 35), третьи отмечают стремление руководства уменьшить территорию Сербии под влиянием синдрома «великосербской опасности» (8, С. 506). Нынешний президент Югославии В. Коштуница пишет: «После второй мировой войны КПЮ осталась приверженицей своей предвоенной коминтерновской политики обуздания так называемого «великосербского гегемонизма» и, создавая два автономных края в Сербии, пыталась решить не проблему национальных меньшинств, а «сербский вопрос» в соответствии со своей старой политикой. Это объясняет, почему территориально-политическая автономия для албанского национального меньшинства была установлена только в Сербии, а не в Черногории или особенно в Македонии, где присутствует значительное албанское меньшинство. Во время принятия Конституции 1946 г. в своих публичных выступлениях югославские официальные лица доказывали, что ... несербские народы не должны разделяться, а сербский — должен быть разделен, чтобы победить его т. н. гегемонизм...» (34, С. 12). Специального статуса для Косова требовали и министры иностранных дел Франции и Германии Юбер Ведрин и Клаус Кинкель в письме руководству Югославии 20 ноября 1997 г. Уже тогда было очевидно, подчеркивает В. Коштуница, что «специальный статус» в рамках Сербии сможет завтра обернуться «специальным статусом» вне Сербии и вне Югославии, что собственно и произошло несколько позже.

Особый статус территориальной политической единицы Косово и Метохия (Космет) получили только после образования ФНРЮ. Каждое послевоенное десятилетие повышало статус Космета и приносило существенное расширение автономии. Конституция 1946 г. определяла статус Косова и Метохии в составе Сербии как автономно области, Конституция 1963 г. — как автономного края. Конституция 1974 г. закрепила за автономным краем широчайшие полномочия, превратив Косово практически в самостоятельного субъекта Федерации.

Последние 20 лет албанцы Косова не участвовали в переписи населения. Поэтому данные об их численности разнятся. По одним источникам, в 1981 г. население Автономного края Косово (АКК) составляло 1 584 тыс. человека, из которых албанцев было 1 227 тыс. или 77,4 %, а сербов — 209 тыс. или 13,2 % (5, С. 2; 77, С. 32,155). Другие полагают, что албанцев в крае намного меньше, а сербов больше. Сами албанцы считают, что их в крае около 2 млн. человек (51, С. 186). Согласно данным Статистического управления Югославии, в 1998 г. албанцев в крае было около 917 тыс. или 66 %. Сербов, черногорцев и тех, кто считает себя югославами, насчитывалось 250 тыс. Одновременно в этой небольшой провинции давно живут 72 тыс. мусульман, 21 тыс. турок, 97 тыс. цыган (1, С. 6).

В социалистической Югославии строительству федеративных отношений всегда уделялось большое внимание. В развитии югославского федерализма, в том числе и во взаимоотношениях республики и краев, можно выделить несколько этапов.

Первый этап (1943-1950 гг.) связан с теоретической разработкой и строительством централистско-административной системы власти в федеративном государстве. Согласно первой Конституции ФНРЮ (1946), субъектами союза становились республики как содружества проживающих на их территориях народов и национальных меньшинств. Сербия была конституирована как сложная федеральная единица. Воеводина, где проживало около 500 тыс. венгров, получила статус автономного края, а Косово и Метохия — автономной области в составе Сербии. Отношения между республиками и федеральными органами в этот период строились на приоритете центральной власти.

Албанцы Косова не были довольны своей судьбой в составе Югославии, даже когда Космет получил статус автономной области. Во всяком случае в этом уверял руководство СССР Э. Ходжа. Он писал в ЦК ВКП(б) в 1949 г., что «демократические и национальные права албанского национального меньшинства Косово и Метохии совершенно не соблюдаются. Никакой связи с Албанией!»22 (41, С. 209). Именно связь с Албанией и осуществление возможности присоединения к Албании были основными критериями оценки уровня демократии в крае. Предоставление Косову автономии, открытие албанских школ в Космете Э. Ходжа расценил как демагогию, поскольку «их идеал — соединение с Албанией — остался неосуществленным» (41, С. 209). После 1948 г. Э. Ходжа считал, что настал удобный момент для начала борьбы албанского населения в Югославии «за свое освобождение», что борьба должна быть жесткой, бескомпромиссной, не исключающей вооруженное восстание (41, С. 212).

В этот период правительство проводило политику максимального привлечения албанского населения к общественной жизни области — албанцам предлагались высокие посты в административной и политической иерархии. В окружных и районных народных комитетах албанцы составляли более 60, а в руководстве Народного Фронта — 62 %. В 1946 г. из 5 509 членов КПЮ Космета албанцев было 32 % или 1 771 чел., хотя доля членов партии среди албанского населения была незначительной — лишь 0,35 %. После того, как условия вступления в партию для албанцев были облегчены, их численность в партии значительно увеличилась (39, С. 146). Однако в сообщениях СК Сербии отмечался низкий политический и культурный уровень членов партии албанцев: «у большинства членов партии албанцев существуют сильные националистические устремления, это особенно выражается в стремлении присоединиться к Албании» (39, С. 147). Среди албанцев — членов партии в 1949 г. 743 человека были неграмотными, 943 — полуграмотными, а 1 409 — самоучек(2). В то время 99 % населения Косова были неграмотными. Постепенно проводились акции по обучению албанцев грамотности, по снятию паранджи, по их включение в экономическую и культурную жизнь республики и страны. До 1947 г. грамотными стали 105 тыс. албанцев, были открыты 243 школы, одна гимназия, одна педагогическая школа, 88 читален. Каждый албанец, научившийся писать, получал работу в администрации или партийных структурах (39, С. 147, 150).

Второй этап начинается в 50-е годы, когда югославское общество взяло курс на самоуправление, и заканчивается принятием Конституции 1974 г. Хотя партийные документы этого периода обращали внимание на актуальность решения национального вопроса, на то, что Югославия должна развиваться как федеративное государство равноправных народов, приоритет все же был отдан решению социально-политических проблем самоуправления, а не национальных вопросов. Принятая в 1963 г. новая Конституция была достаточно противоречивым законом: с одной стороны, поднимался статус национальных меньшинств, которых стали называть народностью, а автономные области (в том числе Косово) получили статус автономных краев, а с другой — принижалось значение нации в системе социалистического самоуправления, приоритет, в том числе и в парламентской системе, отдавался производственным трудовым отношениям. В 1968 г. краевая скупщина единогласно переменила имя Космет на Косово. С октября 1969 г. край стал называться «Социалистический автономный край» (39, С. 157).

В 50-е годы продолжалось развитие системы образования в крае. В 1949/50 уч. году в 7 315 школах обучались более 104,5 тыс. учащихся, их учили 2 219 учителей-албанцев. Одновременно работали 9 городских библиотек, 118 читален, 7 рабочих и народных университетов, областной театр, 38 кинотеатров, 10 музеев, радиостанция, 70 % программ которых транслировалось на албанском языке. В 1947 — первой половине 1949 г. из печати вышли более 80 книг на албанском языке, 10 наименований различных журналов. К середине 50-х годов работали уже 7 педагогических школ, 7 театров, 25 газет и 32 журнала. В 1958 г. в Приштине открылась Высшая педагогическая школа, в 1960 г. — Философский факультет (39, С. 151-152).

Третий этап развития югославской федерации начался с принятием Конституции 1974 г., согласно которой республики и автономные края наделялись еще более широкими полномочиями, приобретали политическую и экономическую самостоятельность. Края, получившие полномочия по решению всех вопросов внутренней жизни, обладали широким двойным статусом: с одной стороны, они являлись составной частью Сербии, а с другой, фактически имели те же права, что и сама республика в рамках СФРЮ. По сути, автономные края превратились в равноправные единицы союзного государства. Сербия не могла принять ни одно решение без одобрения автономного края, а он, в свою очередь, мог не считаться с мнением руководства Сербии. На практике при решении хозяйственных или политических вопросов трудно было достичь единства республики — руководящие органы края подчинялись республиканским только в том случае, если считали это выгодным для своих интересов. Автономный край обладал равными правами с республиками, кроме одного — не мог отделиться от Сербии. Поэтому в Косове звучали требования предоставления краю статуса республики. Поскольку албанцы по численности были четвертой нацией в СФРЮ, они считали свои требования обоснованными. По этому вопросу В. Коштуница писал: «Албанцы на территории Сербии могут быть только национальным меньшинством (17,2 %). Народ, который имеет свое национальное государство, а косовские албанцы его имеют после окончания Первой мировой войны, может быть в СРЮ только национальным меньшинством со всеми правами, которые имеют такие образования» (34, С. 10).

Сепаратистская деятельность радикально настроенной части албанских группировок в Автономном крае Косово началась сразу после войны и не прекращалась ни на один день. Объединение с Албанией оставалось их главной целью. Они шли к этой цели все годы, шли упорно и настойчиво. Менялись средства и тактика, но цель была неизменной, и она не зависела от статуса края в республике, от количества вкладываемых в его развитие денег, от уровня межнациональных отношений во всей федерации. Так и действовали по этапам: пропаганда национализма — в 50-е, демонстрации и провокации — в 60-е, вооруженная борьба — в 70-е, восстание — в начале 80-х, война за независимость — в конце 90-х. Подпольные организации внутри страны поддерживали албанские организации по всему миру, такие, как «Союз косоваров» (с центром в Италии, позже — в Турции), третья «Призренская лига» (с центром в Нью-Йорке, и филиалами в Турции, Австралии, Канаде, Франции, Бельгии, ФРГ).

В 50-е годы сепаратистская деятельность в крае не носила массового характера. Она начиналась с создания сети подпольных групп, с привлечения в них преданных людей, с пропагандистской деятельности, особенно среди молодежи, с налаживания связей в руководстве республики и страны. В конце 50-х — начале 60-х годов в Косове действовала организация «Революционное движение за объединение албанцев», которую возглавлял Адем Демачи. В ее составе было около 300 человек. В программе движения было записано: «Наша борьба будет долгой, и мы к ней должны подготовиться», а Устав начинался со слов: «Основная и конечная цель движения — освобождение шиптарских краев, аннексированных Югославией, и их объединение с матерью Албанией» (1, С. 126). Чтобы достичь поставленных целей, предполагалось «употребить все средства» — и политические, и пропагандистские, и вооруженную борьбу, и общенародное восстание.

В 60-е годы албанцы действовали уже активнее — устраивали провокации и диверсии, оскверняли церковные и культовые памятники, запугивали православное население. В Епархиальном архиве в Призрене содержатся письма священников, которые сообщали об отъезде многих сербских семей из края, описывали их страдания. Дечанский игумен Макарий писал 3 апреля 1968 г. сербскому Патриарху Герману: «Шиптари опять показывают свою исконную ненависть к сербам. Мы находимся в более тяжелой ситуации, чем во время австрийской или турецкой оккупации. Тогда мы имели хоть какие-то права... Ежедневными стали насилие, кражи средь бела дня, унижения и преследования. Вероятно, Вы и от других слышите, что происходит в Косове с сербами» (65, С. 44).

В 1968 г. в крупных городах края Косова и Македонии Тетове и Гостеваре произошли массовые выступления, демонстрации националистической албанской молодежи, разогнанные полицией. Демонстранты требовали предоставить Косову статус республики, принять новую конституцию, объединить территории разных республик, на которых живут албанцы. «Тем демонстрациям, — вспоминал профессор из Приштины Ф. Агани, — предшествовали так называемые конституционные дискуссии в СФРЮ. Я участвовал в них, настаивая на требованиях, которые с того времени уже постоянно повторялись: самоопределение, Косово — республика...» (55, С. 23). Служба государственной безопасности отмечала, что националистические настроения в Косове ширятся, охватывая ряды интеллектуалов, школьников и студентов. В одном из сообщений Министерства внутренних дел Сербии, составленном на основании данных краевого отделения внутренних дел в 1966 г., подчеркивалось: «В средних школах, средних специальных заведениях, гимназиях и учительских школах молодежи легально преподают национализм... Враждебность растет. И таких акций в последнее время становится все больше... — организация бойкота, нападения на лиц черногорской и сербской национальности, угрозы и принуждения к отъезду с этой территории, открытые враждебные выступления в общественных местах...» (61, С. 148-159). Коммунисты Косова во главе с Ф. Ходжей требовали равноправия языков народов и народностей в федерации, переименования Устава края в Конституцию, определения СФРЮ как содружества равноправных народов и народностей, создания в крае Конституционного суда. В конце 60-х гг. в крае было разрешено использование албанских национальных символов (флаг, например, совпадал с национальным флагом Албании), созданы условия для научного и культурного сотрудничества с Албанией. Укрепление положение края в республике придало силы националистам. Под их давлением из края выселялись сербы и черногорцы. Неалбанские национальности были неравноправны в судах, при приеме на работу, при увольнении с работы. В период с 1961 до 1980 г. из Косова уехало 92 197 сербов и 20 424 черногорца (39, С. 169).

Не было спокойно в крае и в 70-е годы, хотя Конституция 1974 г. значительно расширяла права автономии в федерации, а многие албанцы считают этот период наиболее благоприятным для развития края (62; 35, С. 17; 55, С. 23). Союзный секретарь (министр) по внутренним делам СФРЮ Ф. Херлевич сообщал, что с 1974 до начала 1981 г. органами безопасности было обнаружено свыше 1 тыс. человек, занимавшихся подрывной деятельностью с позиций албанского национализма. Многие из них, по его словам, были связаны с деятельностью одной из самых активных ирредентистских организаций так называемого «Красного фронта» — «проалбанской организации, которая базируется на территории западных стран, а направляется албанской партией труда» (49). Один из организаторов акций протеста в 1981 г. Хидает Хисени вспоминал, что в 70-е годы он «включился в общее студенческое движение», которое занималось в основном пропагандой, распространением запрещенной литературы, написанием листовок. «Это был вид постоянного движения албанцев за национальное освобождение и равноправие с другими народами в той Югославии... Я поддерживал тогда связи с группами, которые действовали в рамках «Движения за национальное освобождение албанцев», — рассказывал он (50, С. 26). Трудно в этот период говорить о бесправии Косова в рамках республики. После 1974 г. албанцы занимали должности председателя (Синан Хасани в 1986 г.) и зампредседателя Президиума СФРЮ (Фадиль Ходжа в 1979 г. и Синан Хасани в 1985 г.). Кроме этого как представители Косова в период с 1978 по 1988 г. албанцы занимали следующие высокие должности в государственной структуре: заместителя председателя Скупщины СФРЮ (1978), председателя Союзного веча Скупщины СФРЮ (1983), председателя президиума ЦК СКЮ (1984), председателя Президиума Союза социалистической молодежи (1986), председателя Веча республик и краев Скупщины СФРЮ (1988). В 15 странах албанцы представляли СФРЮ в качестве послов, трое были заместителями министра иностранных дел, трое были генеральными консулами. Были представлены албанцы и в армии — четверо имели чин генерала, один был заместителем министра обороны, двое — командующими территориальной обороны Косова (39, С. 170). Они были представлены также в республиканских структурах Македонии и Черногории.

В марте 1981 г. в Косове вспыхнуло восстание. Оно начиналось как протест студентов против трудностей жизни, но очень быстро социальный бунт перерос в постоянную политическую акцию, которая длилась десять лет, усилив напряженность внутри Сербии и обострив межреспубликанские отношения. Уже через несколько дней демонстранты несли транспаранты с открыто политическими требованиями: «Косово — республика», «Мы албанцы, а не югославы», «Косово — косоварам». Ф. Агани вспоминал о том, что сначала демонстрации готовили «много нелегальных групп». А потом появились и другие организации, которые хотели использовать атмосферу, которая сложилась после смерти Тито (55, С. 23). Это была атмосфера неуверенности в завтрашнем дне, неопределенности. Албанцы, боясь потерять высокий уровень автономии, заявили о себе как о силе, которая готова отстаивать свои цели. Один из участников тех событий писал, что «демонстрации в какой-то степени были реакцией на тенденции усиления сербского национализма и объявленной деструктивной политики по отношению к албанцам... Мы попытались защищаться созданием Республики Косово, так как считали, что это единственная гарантия того, что мы будем независимыми, как Македония, как Черногория» (50, С. 30).

Постепенно митинги стали носить антигосударственный характер — все чаще звучали требования об объединении с Албанией, с флагштоков сбрасывались югославские флаги. Сепаратистов активно поддерживала Албания, радио- и телепередачи которой принимались почти на всей территории Косова. Бывший в то время послом в Албании Бранко Коматина писал в июне 1981 г. в МИД СФРЮ: «Очевидно, что сегодня албанцы выступают с хорошо разработанным планом политическо-пропагандистской борьбы против Югославии. У нас есть сведения, что в этих целях создана, вероятнее всего при ЦК АПТ, группа известных «специалистов», которая... должна выдвинуть аргументы в поддержку своих тезисов, имея в виду как потребности поддержки ирредентизма в Косове, так и для собственной и международной общественности. Повторяем, албанцы будут продолжать формировать историческо-политическую аргументацию не только для «права» Косова стать республикой, но и фактически для осуществления собственных территориальных претензий к Югославии» (32, С. 175). Восьмой съезд КП Албании, состоявшийся 1-8 ноября 1981 г., оказал сильную поддержку сепаратистскому движению в Косове и осудил югославскую политику в отношении албанского меньшинства (см. 33, С. 152).

2 апреля 1981 г. руководство страны провозгласило чрезвычайное положение в крае и усилило армейскими подразделениями Объединенные силы милиции. При столкновениях с милицией в городах погибли 9 албанских демонстрантов, 5 милиционеров, а среди раненых были 200 албанцев и 133 милиционера (10, С. 230).

Демонстрации в крае сопровождались саботажем на отдельных предприятиях, распространением листовок, активизацией деятельности по превращению Косова в этнически чистый край. Националисты использовали любые методы, вплоть до угроз физического истребления в адрес сербов и черногорцев. Албанцы оскверняли памятники культуры, православные церкви и кладбища, поджигали дома, убивали людей, насильственно занимали чужую землю, ограничивали свободу передвижения. Следствием этого стал массовый отъезд сербских семей из края. В 1981 г. из 1451 населенного пункта в 635 не осталось ни одного серба, чисто сербскими оставались только 216 сел (27, С. 316). На протяжении десяти лет на этой территории царил албанский террор, остановить который было трудно. Осенью 1988 г. уже семь из 23 общин края были «этнически чистыми». Постоянный процесс выселения из автономного края жителей сербской и черногорской национальностей стал важнейшим индикатором кризиса.

До 1982 г. на территории Косова, как отмечается в сараевском журнале «Слободна Босна», действовали четыре крупные нелегальные организации: «Движение за национальное освобождение Косова», «Марксисты-ленинисты Косова», «Красный народный фронт» и «Марксистско-ленинская партия албанцев в Югославии». Одни из них выступали за присоединение к Албании, другие — за предоставление Косову статуса республики (63, С. 16). 7 февраля 1982 г. эти организации объединились в «Движение за албанскую социалистическую республику в Югославии». Центральный комитет из семи человек располагался заграницей. В руководство входили как старые эмигранты-диссиденты, так и молодежь из Косова, которая возглавляла демонстрации, но затем бежала из страны. Движение выступало за объединение в Республике Косово всех земель, населенных албанцами, в составе СФРЮ: Косова, Западной Македонии, части Санджака, части Черногории около Ульциня. Движение выпускало и свою газету, которая нелегально распространялась в Югославии, формировало краевые, окружные и местные комитеты, а также комитеты в ЮНА. Югославская милиция в 1984 г. открыла канал распространения Устава организации, который был размножен в типографии сараевского банка, а осенью 1985 г. начались аресты, и 127 членов организации по всей Югославии были приговорены к разным срокам наказания от 4,5 до 7 лет. Десятеро из арестованных были офицерами ЮНА. Они отбывали наказание вплоть до 1 декабря 1988 г., когда «за хорошее поведение» были отпущены из тюрьмы на свободу (63, С. 17). В период с 1981 по 1988 г. в рядах Югославской народной армии было обнаружено 225 нелегальных групп, в которые входили 1600 военных албанской национальности. В это же время на территории Косова отмечалось около 100 случаев нападения на военные объекты и порчи военного имущества (10, С. 230).

Руководство Сербии опасалось «контрреволюционного подполья» в Косове, его деятельности по албанизации края и усиливало там деятельность Министерства внутренних дел и службы безопасности. Но со стороны руководства страны и других республик действия руководства Сербии часто расценивались как унитаристские и подвергались резкой критике.

Обществоведы и политики по-разному объясняли причины протеста и националистических выступлений в крае в 80-е годы. Албанские авторы связывали конфликтную ситуацию в крае с дискриминацией албанцев в экономической, общественной и национальной областях, с тем, что они ощущали себя «гражданами второго сорта» (35, С. 23). Однако обратим внимание на то, что многие исследователи, включая и албанских, отмечают дискриминацию албанского населения в Косове в первые два десятилетия существования «второй» Югославии, в то время как последующий период до смерти Тито они оценивают как достаточно благоприятный для развития албанского народа. Один из албанских политических деятелей, заместитель председателя ДСК профессор Фехми Агани полагает, что время до 1981 г. было, возможно, «самым успешным периодом в нашем послевоенном развитии, но трудности и деформации оправданно или неоправданно объяснялись давлением Сербии», поэтому все боялись, что власти пойдут на изменение Конституции. «Требование «Косово — республика» было частично результатом той неуверенности, попыткой предотвратить намечающуюся ревизию Конституции», — подчеркивал он (55, С. 23). Академик Р. Чося также считает, что в период с 1968 до 1980 г. албанцы «более или менее свободно дышали» (62, С. 14).

В книге «Все наши национализмы» один из хорватских политических деятелей С. Шувар корни проблемы Косова предлагал искать в рецидивах «великосербской политики». Однако и он ссылался, главным образом, на период 50-60-х годов, когда, по его словам, попирались конституционные права албанского населения, искажалась история албанского народа, не приветствовалось официальное употребление албанского языка, когда служба государственной безопасности во времена А. Ранковича «культивировала в целом недоверие к национальным меньшинствам», практиковала в отношении отдельных лиц физические расправы (79, С. 219-220, 224). «Времена А. Ранковича», т. е. (до 1968 г.), упоминали многие албанцы. Например, академик Р. Чося говорил о «дискриминации граждан» и «государственном терроре», который осуществляла служба государственной безопасности (62, С. 12). Хорватский историк Д. Биланджич писал, что «недоверие к представителям национальных меньшинств, отстранение их представителей с ответственных политических должностей, особенно в органах государственной безопасности, препятствие работе радио, печати, развитию языка» стали последствиями унитаристско-централистских тенденций в конце 50-х — начале 60-х годов (58, С. 264).

В Сербии большинство обществоведов причины албанских выступлений видели «в сепаратистской идеологии албанцев в Сербии», в национализме, а позже — в «исламском экстремизме» (1, С. 22-23). Некоторые авторы рассматривали более глубокие причины кризиса в крае. Н. Пашич писал, что албанские демонстрации показали «исковерканные национальные отношения и ряд проблем, которые долго, десятилетиями, скрывались». Среди них он называл разрушение старой патриархальной системы ценностей, традиционного способа жизни; негативные тенденции, которые «сопровождают любую быструю урбанизацию, такие, как: нерешенные проблемы жилья, социальная неуверенность, безработица»; а также разделение общества по национальному признаку и национальная нетерпимость; «политика территориальной замкнутости», проводимая местными властями; иллюзия, что проблемы Косова можно решить без албанцев (40, С. 55-56. Представители оппозиционных партий во всем винили только политический режим С. Милошевича, «который навязан и албанцам, и сербам», из-за которого поэтому «во всей Сербии не соблюдаются права человека» (71).

Руководство Югославии и Союза коммунистов в 80-е годы связывало проблемы Косова с борьбой против «антисоциалистических действий» и «антикоммунистической идеологии», прежде всего в Сербии. Сербию обвиняли в многообразных проявлениях национализма — в «унитаризме», «бюрократическом стремлении к централизму», в «великосербском национализме», который прикрывается лозунгом «Сербия и сербы находятся под угрозой» (64, С. 100-103). Информация о событиях в Косове в полном объеме долго была недоступна общественности. Согласно социологическим данным, 23 % словенцев, 20 % жителей Боснии и Герцеговины, 17 % хорватов и македонцев вообще не знали, с какими проблемами сталкиваются народы, населяющие Косово (66, С. 157). Между тем, большинство исследователей и партийных лидеров тогда склонялись к выводу, что причины следует искать в неблагоприятной общественно-политической атмосфере, социальных и экономических проблемах, среди которых выделялись безработица, низкий уровень жизни населения (52).

Проявления крайнего национализма в крае прочно опирались на нерешенные экономические проблемы и сложную социально-экономическую ситуацию. На общем экономическом положении края сказывались трудности экономического развития страны в целом, которые стали наиболее ощутимыми с начала 80-х годов. Автономный край Косово являлся самой отсталой частью Югославии, хотя потенциально он достаточно богат природными ресурсами — углем и минералами, имеет плодородную землю. Средний уровень жизни здесь оставался намного ниже не только общеюгославского, но и других слаборазвитых частей страны. Если в 1947 г. уровень развития трех слаборазвитых республик страны — Боснии и Герцеговины, Македонии и Черногории был выше Косова всего на несколько процентов, то в 1980 г. — уже в 2,5 раза (52). Но если говорить об абсолютных темпах экономического развития края, то заметны значительные успехи.

На развитие Автономного края Косово в течение всего послевоенного периода выделялись значительные средства: с 1956 г. — Сербией, с 1957 г. — федерацией, а с 1965 г. — Фондом федерации по кредитованию ускоренного развития слаборазвитых республик и автономных краев. Эта помощь, как пишет в своем исследовании М. Маркович, составляла в 80-е годы 1,5 млн. долл. ежедневно(3) (70, С. 214). Результаты такого финансирования наиболее отчетливо видны в цифрах в абсолютном выражении. За период с 1965 по 1985 г. темпы экономического роста в крае были самыми высокими в стране и составляли 6,7 %. Если общественный продукт Югославии возрос за 30 лет в 5,5 раз, то в Косове — в 5,2 раза. Промышленное производство увеличилось в СФРЮ на 6 %, а в Косове — на 7 %. Но в пересчете на душу населения экономические показатели Косова значительно уступали другим регионам. В 1980 г. уровень общественного продукта на душу населения в Косове был на 72 % ниже общеюгославского. Уровень безработицы в Косове на 30 % превышал средний показатель по стране. В крае более 800 тыс. человек не могли найти работу (45, С. 170). Одним из факторов, влиявших на такие различия в показателях, был опережающий естественный прирост населения. По темпам естественного прироста населения Косово занимало первое место и в Югославии, и в Европе. Все, что общество вкладывало в развитие Косова, поглощалось приростом населения. Неудивительно, что «демографические инвестиции» вызывали, с одной стороны, нарекания остальных республик Югославии, а с другой стороны, недовольство самих албанцев, полагавших, что они недополучают средства, предназначенные для развития края, и потому отстают в экономическом и общественном развитии. Эффективность капиталовложений в крае была в два раза ниже, чем в целом по стране. Сумма убытков от нерентабельных предприятий составила в крае в 1981 г. 280 млрд. динаров, а план экономического развития в том же году был выполнен лишь на 41 %. В условиях горизонтальной дезинтеграции увеличилась экономическая обособленность края — в 1983 г. товарооборот в пределах Косова составил почти 63 % (45, С. 170).

Поиск причин обострения ситуации привел многих исследователей к необходимости обратить внимание на систему образования в крае, которая была тесно связана с албанской школьной системой. По их мнению, это способствовало «албанизации Косова» и росту националистических настроений, особенно среди молодежи. Сюда приезжали сотни учителей и профессоров из Тираны, а косовские, в свою очередь, проходили стажировку в Албании. Занятия велись по албанским учебникам, государственные программы игнорировались. Университет готовил «албанологов» в таком количестве, которое не требовалось стране. «Албанизация Косова» становилась естественным процессом, а воспитание националистических идей происходило уже за школьной партой. В Косове существовали 904 албанских начальных и 69 средних школ. В 1970 г. в Приштине был открыт университет, в котором и на албанском, и на сербском языке обучались 37 тыс. студентов, 80 % которых были албанцами (1, С. 30). Косово по количеству студентов превосходило даже другие республики. На 1 тыс. человек населения край имел студентов на 14 % больше, чем в среднем по стране.

Югославский журналист Бранко Богунович вспоминал слова, сказанные в 1974 г. будущим послом США в Югославии Л. Иглбергером на одной из неформальных встреч. Тот посетовал, что югославы постоянно тратят силы на борьбу с антикоммунистической эмиграцией, не замечая, «что могила Югославии копается в Приштине». И далее пояснил: «Посмотрите, что вы как государство делаете в Приштине и в Косове вообще. Вы открыли им один из самых больших университетов в Югославии, дали им Академию наук и в тех высоких институтах готовите каких-то политологов, социологов, философов, чем сами себе создаете великую армию будущих недовольных, которые не будут ни хотеть, ни уметь делать что-нибудь серьезное, которые завтра выйдут на улицы и потребуют свое государство и свою республику!» (46, С. 234). Албанский национализм практически неограниченно использовал все краевые структуры власти — милицию, суды, систему школьного и университетского образования, Академию наук, писательскую организацию — для того, чтобы национализм мог проникать во все сферы жизни, все слои населения.

Руководство Сербии использовало разные методы урегулирования ситуации в крае в 80-е годы. Периоды введения военного положения сменялись периодами разработки новых программ решения «проблемы Косова», которые включали в себя или экономические меры, такие, как (преодоление замкнутости края, изменение его экономической структуры, укрепление материальной основы самоуправления), или политические — (попытку формирования единства на классовых, а не на национальных основах). Так, в соответствии с общеюгославской программой по Косову, принятой в декабре 1987 г., было решено продолжить работу по созданию условий для опережающих темпов экономического развития края, интегрирования экономики Косова в экономику СФРЮ, оказать Автономному краю помощь в кадрах для работы в органах управления и правосудия, установить плановый контроль над использованием средств Фонда федерации по кредитованию ускоренного развития слаборазвитых республик и автономных краев, принять соответствующие меры по развитию культуры и образования. В Скупщине СФРЮ был образован постоянный орган для наблюдения за осуществлением этой программы (67). Неоднократно рассматривались вопросы преодоления замкнутости края, изменения структуры его экономики, укрепления материальной основы самоуправления, создания современной инфраструктуры, усиления социальных гарантий для населения со стороны государства, осуществления гарантий конституционной законности для всех жителей автономного края. Опрос общественного мнения в Югославии показал, что большинство опрошенных (20 %) высказались за меры укрепления законности в крае, 17 % полагали, что надо уделить внимание улучшению организации труда, 12 % в качестве меры предлагали развитие демократии (66, С. 158). В 1987 г. была принята программа по предотвращению выселения сербов и черногорцев из края.

В конце 80-х годов ситуация в крае крайне обострилась. Когда руководство Союза коммунистов Сербии сменило руководителей Краевого комитета СК Косова, среди которых был популярный среди албанцев Азем Власи, в Приштине и других городах прошли демонстрации протеста, а в феврале 1989 г. началась забастовка шахтеров, выступавших против исключения А. Власи из ЦК СКЮ. События в крае вызвали огромный резонанс в стране. В Любляне поддержали требования шахтеров, а в Сербии — осудили, потребовав от правительства серьезных мер. 3 марта 1989 г. Президиум СФРЮ ввел комендантский час в Косове.

Пути поиска выхода из ситуации привели руководство Сербии к убеждению, что только централизация власти и упразднение ряда полномочий краевой администрации сможет нормализовать ситуацию. Серьезной критике подверглись равноправные отношения между республикой и краями. Доминирующей становилась точка зрения, что Конституция 1974 г. ослабила Сербию, лишила ее права на собственное государство. Даже ряд оппозиционеров занимал такую же позицию. Так, В. Коштуница, лидер Демократической партии Сербии позже называл Конституцию 1974 г. и все предшествующие Конституции, которые дали особый статус Косову, «пагубным решением» (34, С. 42). В результате в Сербии развернулась кампания за правовое территориальное и административное единство республики, за сокращение прав автономных краев. Скупщина Сербии в марте 1989 г. приняла поправки к Конституции Сербии, а в сентябре 1990 г. — новую Конституцию Сербии, которые были встречены «в штыки» в Косове, поскольку понижали уровень автономии края. Генеральный секретарь ООН Б. Бутрос-Гали отмечал в своей записке: «По словам правительства, реформа была необходима в связи с тем, что Сербия была серьезно парализована широкой независимостью, которой обладали края. Многие законодательные и судебные функции краевых органов были переданы в Республику». Автономные края сохранили полномочия в отношении краевого бюджета, вопросов культуры, образования, здравоохранения, использования языков и других вопросов. В ответ на эти изменения, по словам Б. Бутрос-Гали, «большое число государственных служащих из числа албанцев в Косове подали в отставку, а другие были уволены и заменены лицами из других частей Сербии. Как утверждают, таким образом до 100 тыс. человек были сняты со своих должностей в государственных и краевых административных органах, школах и государственных предприятиях» (11).

Изменения в статусе Косова вызвали в крае широкие демонстрации и стычки с полицией. В январе 1990 г. в демонстрациях уже участвовали около 40 тыс. албанцев. С этого времени выступления албанцев стали приобретать массовый характер. Введенные в край военные подразделения и полиция силой пытались удержать порядок в ряде городов. Были жертвы и со стороны демонстрантов, и со стороны полиции. А в Белграде тысячи студентов скандировали: «Не отдадим Косова». Словения была возмущена поведением Белграда и отозвала из Косова своих полицейских, которых встретили в республике как героев. Это было время, когда распад федерации был очевидным, когда республики Хорватия и Словения встали на путь отделения, подкрепляя свои шаги «юридическими актами» — решениями республиканского парламента, принятием деклараций, волеизъявлением граждан на референдуме. По их стопам пошло и Косово. 2 июля 1990 г., в тот же день, когда Словения приняла «Декларацию о полном суверенитете государства Республики Словении», албанские делегаты Скупщины Косова проголосовали за «Конституционную декларацию», которая провозглашала Косово республикой. В ответ Скупщина Сербии распустила Скупщину Косова, обосновывая это решение царящими в крае беззаконием и нарушением порядка. Тогда 7 сентября делегаты распущенной Скупщины в обстановке полной секретности приняли новую Конституцию края, провозгласившую Косово республикой, граждане которой должны будут впредь сами решать свою судьбу. Этот акт был расценен в Сербии как антиконституционный и подрывающий территориальную целостность республики.

Однако все меры по политической и экономической стабилизации положения в крае оказались неэффективными. Конфликт перерос республиканские границы и стал острейшей проблемой всей страны, которую в течение десяти лет не удавалось решить ни с помощью вооруженных сил, ни путем принятия соответствующих партийных резолюций и постановлений, ни ограничением автономии.

Со времени принятия Конституции Сербии албанцы считают, что автономия края уничтожена. В крае развернулась кампания гражданского неповиновения и началась массовая бессрочная забастовка. Распущенная скупщина на тайном заседании решила создавать «параллельные структуры власти» — подпольные парламент и правительство. Албанские учителя отказались следовать новой школьной программе и выразили желание учить детей по албанским программам на албанском языке. В ответ власти отказались финансировать албаноязычное обучение. Тогда албанские дети перестали ходить в государственные школы, а занятия проводились в других местах. В то время, как с государственной службы было уволено большое количество учителей и профессоров — албанцев, в условиях подполья продолжил работу албанский университет. Нелегальная система образования охватывала 400 тыс. детей (480 школ) и 15 тыс. студентов, которые обучались на 13 факультетах университета и в семи высших школах (42; 53, С. 26).

В результате весь край разделился на два параллельных общества — албанское и сербское. Каждое имело свою власть, свою экономику, свои просвещение и культуру. В экономике, несомненно, доминировали албанцы, которые создавали частные фирмы, владели большим капиталом. В политических структурах преобладали сербы, поскольку албанцы бойкотировали выборы и отказывались от любых административных должностей. Осенью 1990 г. по приказу бывшего начальника краевого управления внутренних дел Юсуфа Каракуши три тыс. албанцев уволились со службы из органов внутренних дел края и создали нелегальную полицию Косова. В 1994 г. было сформировано подпольное министерство внутренних дел т. н. Республики Косово с семью отделениями и с центром в Приштине (69, С. 296).

В 1990 г., когда начала формироваться многопартийная система, в крае возникли албанские политические партии, выступавшие с программами поддержки равноправного положения албанцев в республике, — Демократический союз Косова, Партия демократической акции, Демократическая мусульманская партия реформ. Позже возникли Албанская демохристианская партия, Крестьянская партия Косова, Парламентская партия Косова, Социал-демократическая партия Косова. Демократический союз Косова (ДСК), созданный в 1989 г., стал самой большой политической партией края, а авторитет его лидера, писателя и диссидента Ибрагима Руговы был неоспоримым. Он звал своих сограждан на организацию «мирного отпора «сербской оккупации», опасаясь последствий серьезных столкновений (78). Позже, в 1994 г. ДСК становится ведущей партией, которую жители края провозгласили «лидером национального движения за независимость Косова» (60). В выборах 1990 г. на территории Косова участвовали и сербские партии — Социалистическая партия Сербии, Народная радикальная партия, Сербское движение обновления. Албанское население края бойкотировало выборы. На участки вышли всего 18,61 % избирателей (в первом круге), преимущественно сербы. Практически все голоса были отданы Социалистической партии Сербии, получившей 30 из 34 мест в парламенте (72, С. 295-298). С этого времени большинство албанцев бойкотировало все выборы в государственные институты Республики Сербии и СРЮ, исключив тем самым албанское меньшинство из процесса ведения государственных дел.

В сентябре 1991 г. косовские албанцы провели референдум о независимости края и единодушно высказались за создание независимой республики, а 24 мая 1992 г. в крае состоялись выборы президента и парламента. Хотя руководство Сербии объявило эти выборы незаконными, оно не слишком мешало их проведению. Сербы в выборах участия не принимали. Албанцы отдали свои голоса Ибрагиму Ругове (95-100 %) как президенту «Республики Косово» и его партии — Демократическому союзу Косова (78 %). Для того, чтобы выразить свою поддержку албанцам, на выборы даже приехали делегации ряда стран и международных организаций (68, С. 71).

Суть проблемы в Косове, состоит в столкновении интересов большинства албанского населения края, которые выражаются в стремлении отделиться от Югославии, создать свое национальное государство на Балканах, объединившись с Албанией, и интересов Республики Сербии и Югославии, отстаивающих целостность своей территории. И та, и другая стороны использовали для достижения собственных целей все доступные меры. Нарушение прав человека в крае, вызванное усиленным полицейским режимом, является в равной степени и последствием отказа албанцев использовать предоставленные им Конституцией Сербии права. Они бойкотировали выборы, а могли бы управлять всеми краевыми органами власти, иметь 30 депутатских мест в Скупщине Сербии и участвовать в решении общегосударственных вопросов. Проблемы в просвещении во многом созданы бойкотом системы образования Югославии и нежеланием признавать государственные институты страны, в которой живут. «Продолжающаяся нестабильность, — считал Б. Бутрос-Гали, — оказала пагубное влияние как на местное албанское население, так и на сербское меньшинство в крае» (11). Ситуацию он оценил как тупиковую, поскольку обе стороны придерживались диаметрально противоположных взглядов на статус и будущее края.

Из-за развала страны, последовавших событий в Хорватии, Боснии и Герцеговине, введенных ООН против Сербии и Черногории санкций в мае 1992 г. решение проблем в Косове отодвигалось на неопределенный срок. Однако деятельность нелегальных органов Косова не прекращалось ни на один день. В течение 1991-1995 гг. число террористических актов в Косове колебалось от 6 до 12 в год. В 1996 г. это число выросло до 31, а в 1997 — до 54. Военная статистика отмечала в тот год 27 вооруженных нападений на представителей ЮНА. В результате погибли 13 полицейских, 25 мирных граждан, 9 террористов, ранены 68 человек (10, С. 231). Руководство Сербии удерживало ситуацию под контролем только силой находившихся там полицейских, будучи убежденным, что албанский вопрос можно решить конституционными изменениями и усилением полицейского присутствия в крае. Как сообщали албанцы, полиция постоянно водила их на так называемые «информационные разговоры», осуществляла обыск в албанских селах, арестовывала мужчин и подвергала их допросам, а иногда избивала, держала под контролем все дороги, регулировала общественную жизнь, средства массовой информации (73). При этом правительственная пропаганда упорно повторяла, что косовская проблема не существует, что албанский сепаратизм поражен, что все, кому не нравятся порядки в Косове, могут покинуть край (48, С. 206). Единственный, кто попытался изменить ситуацию, был известный писатель Добрица Чосич, избранный в 1992-1993 г. президентом Югославии. Выдвигая идею раздела Косова, он пригласил руководителей албанского сепаратистского движения на переговоры. Однако албанцы идею переговоров отвергли (48, С. 206).

Один из албанских лидеров Ш. Маличи отмечал в 1994 г., что албанцы старались не отвечать на полицейские репрессии, и потому «албанское движение уже четыре года практически топчется на месте». Однако пауза была потрачена на политическую консолидацию, на усиление позиций Демократического союза Косова и его лидера (78, С. VII.). Наступающее время он назвал «временем Руговы». Действительно, «терпеливый и хитрый», как его характеризовал Ш. Маличи, И. Ругова в это время много сделал для того, чтобы привлечь внимание Запада к проблемам Косова. Он просил разместить в крае военные силы ООН и НАТО, а позже стремился убедить Запад в необходимости «гражданского протектората» над Косовом (36, С. 24). Во время его поездки в США в 1993 г. он получил заверения Вашингтона, что снятие санкций с Югославии будет обусловлено решением проблем края. В Косово зачастили иностранные гости. Интересными являются выводы представителей Великобритании, Франции и Португалии, которые побывали там в мае 1994 г. По их оценкам, 38 % населения ожидали решения проблем от политического руководства края, 20 % — от США (в 1991 г. — 64 %), и только 11 % — от ЕС. 65 % были уверены, что получат военную поддержку в своей борьбе против Сербии. Делегация опасалась усиления «радикализма и даже экстремизма» в Демократическом союзе Косова, хотя его руководители не отрицали возможности начать переговоры с Белградом (59).

В мае 1994 г. Международная конференция по бывшей Югославии настаивала на диалоге между властями Сербии и албанцами по вопросу статуса края. С. Милошевич ответил, «что не видит никаких преград для осуществления политической и культурной автономии для Косова и албанцев». Приштина восприняла это предложение с недоверием, напомнив высказывания некоторых политических лидеров Сербии, которые хотели «всеми средствами разрушить параллельную систему образования и здравоохранения, которую создали албанцы в Косове» (74). На разговоры обе стороны шли с трудом, поскольку настаивали на определенных условиях. Албанцы требовали «срочно остановить унижения, репрессии и изгнание албанцев, открытия школ и предприятий для албанцев». Сербы хотели, чтобы албанцы признали Сербию «своим государством» (57). Лишь 1 сентября 1996 г. С. Милошевич и И. Ругова подписали Меморандум о взаимопонимании, касающийся системы образования в Косове. Воислав Коштуница критиковал тогда власть Сербии за то, что упущена возможность решать проблему Косова политическими средствами. «Не осуществлялся сербско-сербский диалог в политических институтах и вне их, а также то, что должно следовать после того — сербско-албанский диалог. Без первого нет второго. То, что сделало невозможным первый диалог, это отсутствие демократического строя в Сербии. То, что делает невозможным сербско-албанский диалог — это неготовность нынешней власти и албанских политических структур в Косове выйти из своих укрытий... Короче говоря, власть была не в состоянии обеспечить применение Конституции, которую же сама и приняла» (34, С. 41-42).

Территории Македонии и Черногории, населенные албанцами, никогда не исключались из планов косовских албанцев. Когда в 1994 г. шли переговоры по Боснии и Герцеговине, И. Ругова ожидал, что сербы из Боснии вступят в конфедеративные отношения с Сербией, что значительно облегчило бы албанцам Косова задачу вступления в конфедеративные отношения с Албанией. Он мечтал о том, что Косово станет независимой республикой, открытой для Сербии и Албании, а албанцы в Черногории получат автономию. Для албанцев Македонии он готовил «статус государствообразующего народа» (3). Это дало бы албанцам в Македонии право требовать предоставления автономии, а, возможно, республики. Осенью 1994 г. все чаще в выступлениях М. Руговы звучали идеи объединения Косова с Албанией.

Интернационализация «проблемы Косова»

Процесс интернационализации косовского вопроса начался в середине 90-х годов, когда в Дейтоне (ноябрь 1995 г.) снятие санкций с Югославии было обусловлено решением «вопроса Косова» и сотрудничеством с Гаагским трибуналом. Однако активизация «международного фактора» по вопросу Косова приходится на 1997 г. О том, как Запад видел решение этого вопроса, говорят результаты одной сербско-албанской встречи, организованной Фондом Карнеги в 10-13 апреля 1997 г. Фонд подготовил проект решения, в котором поставлено под сомнение будущее Косова в составе Югославии. Решение видится в «несбалансированной федерации», где Косово и Воеводина становятся еще двумя субъектами федерации. Сербии предлагалось пойти на уступки — вывести армию и полицию из края, вернуть Косову права из Конституции 1974 г., в то время как албанская сторона должна была согласиться на переговоры без предварительных условий. Переговоры, по мнению Фонда, должны были бы длиться два года, затем, в случае неуспеха, подключается Арбитражный суд и проводится референдум о политическом будущем Косова и Метохии. Как писал тогда В. Коштуница, «речь идет о неприкрытой поддержке сепаратизма косовских албанцев» (34, С. 23).

Весной 1996 г. напряженность в крае резко обострилась. Убийство сербом албанского юноши вызвало ответные акции албанских боевиков — нападения на полицейских, расстрел посетителей кафе, убийство патрульных. Власти провели массовые аресты. Международная общественность обвинила сербские власти в нарушении прав человека, в физическом насилии и даже пытках арестованных. Комиссия по правам человека Экономического и социального Совета ООН подготовила проект резолюции «Положение в области прав человека в Косове», в котором отмечалось, что к албанцам в Югославии применяются пытки, апартеид, убийства, этническая чистка и геноцид (13). На Балканы вылетела представитель ООН, поскольку «была информирована о сотнях таких случаев». Однако Б. Бутрос-Гали в своей записке от 12 ноября 1996 г. отметил, что специальный докладчик Комиссии по правам человека Элизабет Рэн «не смогла подтвердить эту информацию» (11).

В 1997 г. к решению «проблемы Косова» активно подключилось мировое сообщество в лице ООН, ОБСЕ, Контактной группы, руководства отдельных стран. Заявку на свое участие в урегулировании в Косове сделала и НАТО. Североатлантический блок уже в августе 1997 г. предупредил югославского президента о возможности вооруженного вмешательства в конфликт с целью предотвращения дальнейшего кровопролития. Включение в конфликт международного фактора самым непосредственным образом влияло на его исход, отмечает югославский ученый Дж. Трипкович (48, С. 208). «Сразу стало ясно, что этот фактор, проявлявшийся, прежде всего, в деятельности США и НАТО, взял курс на «защиту народа Косова», точнее албанцев, от «репрессий сербского режима». Этот факт придаст храбрости вооруженным группам албанских сепаратистов, они продолжат и усилят свои террористические действия, направленные не только против полицейских сил, но и против гражданских лиц сербской национальности и т. н. лояльных албанцев...» (48, С. 208-209).

В январе 1998 г. Парламентская ассамблея Совета Европы приняла резолюцию о событиях в СРЮ, особо остановившись на событиях в Косове. Этому же вопросу было посвящено заседание парламента ОБСЕ. Совет министров ЕС принял специальную декларацию по Косову. В это же время в Приштине и Белграде с визитом находился спецпредставитель США на Балканах Роберт Гелбарт. Он привез С. Милошевичу предложения о ряде уступок со стороны США в обмен на уступки в отношении албанцев Косова. Среди них — организация чартерных рейсов югославских самолетов в США, открытие консульства СРЮ в США, увеличение уровня югославского представительства в ООН, возможность участи в Пакте стабильности для Юго-Восточной Европы. В Москве 25 февраля состоялось заседание Контактной группы на уровне политических директоров, которые занимаются проблемами Косова. В марте Белград посетили министры иностранных дел Франции и Германии, предложившие свой проект урегулирования проблемы.

Все международные организации и посредники осуждали насилие в Косове, выступали за диалог между сербами и албанцами при посредничестве третьей стороны, за присутствие представителей мирового сообщества в Косове, за расширение автономии края. При этом споры развернулись вокруг термина, сопровождавшего изменение степени автономии: усиление, увеличение или расширение. Большинство международных посредников согласились с термином «расширение», хотя его содержание не уточнялось, с требованием автономии в рамках СРЮ, а не Сербии. «Короче говоря, — писал тогда В. Коштуница, — за этим эзоповским языком стоит требование мирового сообщества, чтобы Косово стало республикой. Они говорят автономия, а подразумевают республика» (34, С. 35). Он был убежден, что большинство хотело поднять статус Косова до федерального уровня, что означало бы федерализацию Сербии. В этом случае, полагал будущий президент СРЮ, страну ожидает очередной распад. Исходя из опыта распада СФРЮ, из решений Бадентеровой комиссии 1991 и 1992 гг., «ни одна федерация на этих просторах не может существовать долго. Достаточно лишь акта о самоопределении одной из федеральных единиц, и государство начинает отсчитывать свои последние дни» (34, С. 34).

Радикализация сецессионистского движения

1997 и 1998 гг. прошли под знаком Косова. Как писал бывший лидер коммунистической молодежи, а затем оппозиционный деятель Косова Азем Власи, в 1997 г. закончился период моделирования концепции будущего политического статуса Косова, период «концентрации политических сил», разработки политической инфраструктуры, интернационализации проблем края, полного единения албанцев на общей политической платформе. «Косовский кризис выходит на новый виток, вступает в период большего обострения, — прогнозировал он. — Назревает серьезный поворот, перестройка политических сил для встречи с будущими событиями, чье дыхание уже ощущается» (80). А. Власи заявил, что албанцы Косова больше не одиноки, хотя не назвал имена новых друзей. Поскольку ситуация в крае не улучшилась по сравнению с 1989 г., албанцы больше не верят в эффективность мирных переговоров с сербскими властями, а поддерживают Освободительную армию Косова (ОАК), деятельность которой предвещает серьезные перемены. «Сербский режим ошибся в оценках, полагая, что албанцев можно сломить силой... У албанцев остались непоколебимыми желание, стремление и готовность к борьбе за независимость... Косова от Сербии» (80). Он сообщил, что еще мало кто знает об Освободительной армии Косова, но ее появление говорит о создании радикального крыла албанского национального движения в виде военной организации.

В сецессионистском движении в Косове и Метохии можно было отметить три течения. Первое — политическое, которое действовало через Демократический союз Косова во главе с Ибрагимом Руговой. Выступая за независимость Косова, он не отрицал возможности переговоров с руководством республики. Политическое крыло ОАК представлял бывший председатель Комитета защиты прав косовских албанцев Адем Демачи, возглавивший в декабре 1996 г. Парламентскую партию Косова. Он получил мощную поддержку своим планам и действиям со стороны Тираны. Диссидент со стажем, проведший в тюрьмах СФРЮ более 25 лет, он являлся одним из самых непримиримых критиков мирной политики И. Руговы. Второе течение было связано с деятельностью «правительства в подполье» и именем Буяра Букоши. Штаб-квартира правительства находилась в городе Ульме (Германия). Буяр Букоши имел большое влияние на албанцев, находящихся на работе или эмиграции за пределами Косова. через его руки проходили деньги, которые направлялись в Косово из-за границы. Третье — экстремистское, действовавшее террористическими методами в рамках Освободительной армии Косова. ОАК, создававшаяся из радикально настроенных албанцев, проходивших обучение на территории Албании, имела политическое и военное руководство. Цели так называемой армии заключались в том, чтобы создать и расширить «свободную территорию», где не действует сербская власть, добиться признания своей борьбы как национально-освободительной и, заручившись поддержкой международных организаций, отделиться от Югославии. Затем началась бы борьба за объединение тех территорий Косова, Черногории, Македонии и Санджака, на которых проживает большинство албанцев. По оценке югославской армии, албанское движение состояло из следующих частей: руководство (политическое и военное), разведка и безопасность, пропаганда, специальный мобильный террористический контингент (непосредственные исполнители насилия), резервный контингент (10, С. 232). Всю деятельность албанских сепаратистов сопровождала скрытность и конспиративность. В начале 1998 г. из всех перечисленных лишь военный компонент появляется на политической и военной сцене. Начинается открытая деятельность Освободительной армии Косова (ОАК).

Радикализация сецессионистского движения в Косове и Метохии началась в 1998 г. В. Коштуница писал, что начало восстания албанцев в Косове следует отнести к февралю 1998 г., когда в результате террористической акции ОАК против полиции в районе Дреницы погибло более 80 человек (34, С. 41). Тогда ЮНА стало ясно, что такие места как Дреница были базами албанских вооруженных групп, настоящей «свободной территорией». Многие дома были превращены в фортификационные объекты, которые обороняли целые семьи, включая женщин, стариков и детей.

Боевики ОАК спровоцировали вооруженные столкновения с сербской полицией, взрывы в македонских городах Гостивар, Куманово и Прилеп, убийство мирных жителей. Среди использовавшихся методов террористов — убийство и выселение сербов; блокада сербских сел; убийства и угрозы убийства лояльных албанцев, не желающих воевать; захват мирных жителей в заложники; нападение на посты милиции и армейские патрули. Большинство дорог в крае стали небезопасны для передвижения — они контролировались албанскими военизированными патрулями. Население края, которое не поддерживало экстремистов, было запугано и также подвергалось насилию. Албанцы-католики в страхе уезжали из метохийских сел, чтобы избежать насильственной мобилизации в отряды террористов. Вооруженные столкновения с сербской полицией сопровождались демонстрациями в Приштине, взрывами в городах, убийствами мирных жителей.

Югославская армия весной 1998 г. расценила ситуацию как «результат участия иерархически организованных, дисциплинированных формирований (групп и организаций)». ОАК многие годы готовилась к вооруженной борьбе — покупала и складировала оружие китайского и советского производства, снаряды, униформу американского образца, радиопередатчики. Из террористических групп выросла албанская армия, возглавившая албанское вооруженное движение. Руководство армии составляли бывшие офицеры ЮНА, МВД, Хорватских вооруженных сил и Армии Боснии и Герцеговины, албанцы, прошедшие лагеря обучения в Албании или Западной Европе (10, С. 234). В отдельных селах, таких как Юник, Истинич, Рамоц, с вековой партизанской традицией, формировались батальоны, четы, спецотряды или группы. На территории Албании в населенных пунктах Кукес, Байрам-Цурия, Тропоя и ряде других в 1998 г. действовали Центры обучения ОАК. В результате в Косове были организованы шесть территориальных оперативных зон (10, С. 236).

В конце апреля и первой половине мая албанские сепаратисты организовали нападения на здания полиции, отряды и группы МВД, КПП на дорогах в опщинах Србица и Джаковица.

Ответные меры полиции были суровыми и вызвали новую волну сопротивления. В начале мая 1998 г. силы МВД разгромили крупную группировку боевиков из 200 человек под Джаковицей. (10, С. 237). Югославские пограничники пытались остановить лавину шедших через границу боевиков и оружия для сепаратистов. Количество проникающих на территорию Косова и Метохии террористических групп, а также оружия, нелегально доставляемого из Албании, агрессивность при столкновении с югославскими пограничниками говорили о подготовке более широких военных акций. Столкновения вооруженных албанских групп с полицией уже весной 1998 г. напоминали боевые действия. С разрастанием вооруженных столкновений увеличивалась и численность ОАК, росло ее влияние и популярность среди албанского населения. Т. н. армия была хорошо вооружена, обучена и подготовлена. Ведущую роль в ней играли сотня бывших офицеров ЮНА. Борьба велась с перерывами, но с нарастающей интенсивностью. Албанцы использовали северную территорию Албании для перегруппировки сил и отдыха, для сокрытия от полицейских, для организации складов оружия и боеприпасов (48, С. 208).

В середине мая 1998 г, согласно предварительной договоренности, Президент СРЮ Слободан Милошевич и Ибрагим Ругова решают проводить еженедельные встречи между делегациями Белграда и Приштины, однако косовские албанцы от последующих встреч уклоняются, 12 раз срывают переговоры. Хотя лидеры албанских сепаратистов бойкотировали переговоры, спровоцировали взрыв на магистрали Печ-Дечани-Джаковица, начали наступление в ряде пограничных с Албанией районов, мировое общественное мнение складывалось не в пользу сербов. Экраны телевизоров во всем мире переполняли снимки беженцев из Косова, которых размещали в Македонии, Албании, увозили в Италию, Австрию, Германию и даже Америку. Западные СМИ прекрасно использовали ситуацию, играя на чувствах жалости и сострадания.

В те дни В. Коштуница писал: «В Косове происходит не только расширение терроризма, но и вооруженное восстание косовских албанцев, которые, по различным оценкам, в начале июня контролируют может быть и 40 % территории Косова. Поставки вооружения из Албании не прекращаются» (34, С. 60). Он подчеркивал, что по инициативе США и Великобритании рассматривается возможность военной интервенции НАТО из-за насилия, которое применяют сербские полицейские. Запад настаивал на выводе полиции из края, утверждая, что это приведет к прекращению террористической активности. «Вооруженные силы существуют для того, — писал В. Коштуница, — чтобы защищать территориальную целостность и суверенитет государства. Эти суверенитет и целостность поставлены в огромной степени под вопрос деятельностью террористической ОАК. Но надо обратить внимание на следующее: о терроризме ОАК на Западе говорят очень мало. Само требование возвращения полиции в свои участки без каких-либо требований или предупреждений, направленных ОАК, опосредованно означает, что деятельность полиции провозглашается нелегальной, а деятельность ОАК — легальной. Таким образом, страны, втянутые в решение косовского кризиса, вербально отрицают сепаратизм косовских албанцев, а в действительности его поддерживают, притом, в самом опасном, террористическом виде» (34, С. 61). В начале июня силы МВД ликвидировали места сосредоточения албанских партизан в районе Дечан и Джаковицы. Военные писали уже о настоящей войне, которая велась между силами полиции и террористами (10, С. 237). Армия в таких боях не участвовала: она лишь осуществляла функции пограничных войск. С 16 апреля по 7 мая при попытке перейти границу у боевиков было захвачено 250 стволов винтовок, 20 пулеметов, 5 легких пушек, 4 миномета, 200 тыс. патронов, 6,3 тыс. ручных гранат (10, С. 237). Командующий Третьей армии Приштинского корпуса генерал-подполковник Н. Павкович отмечал в одном из интервью, что подразделения Приштинского корпуса защищают 261 км государственной границы с Албанией. Он говорил, что Албания пытается оказывать военную, материальную, политическую, дипломатическую и другую помощь ОАК. Поэтому приграничные войска предотвратили проникновение на территорию Югославии «целой дивизии албанских террористов, задержали 80 т оружия и патронов и конфисковали около 2 млн немецких марок... Почти 90 процентов инцидентов на этой части нашей государственной границы были классической вооруженной агрессией...» (38, С. 31).

В этот период ОАК интенсивно нападает на сербские села, угоняет и убивает мирное население. Представители МВД Сербии 29 августа 1998 г. на территории села Клечка обнаружили албанские казармы, помещения для содержания пленных и крематорий, где сжигали тела убитых сербов. 8 сентября в районе Глоджана было открыто массовое захоронение убитых сербов (34, С. 106).

В июле 1998 г. вооруженные столкновения в Косове вступили в новую фазу. ОАК направила свои действия на расположения армейских подразделений, расположенных вдоль границ края, предприняла попытку занять небольшие города и населенные пункты Косова, освоить как можно больше территории, чтобы стать фактором, с которым международные силы должны считаться, и чтобы быть допущенными к участию в международных переговорах. Были попытки занять Ораховац. Полиция отбила Малишево, которое было символом албанского сопротивления, серьезной опорной базой террористов. В течение 1998 г. погибли 115 полицейских, 400 ранены, 12 взяты в заложники. В армии было 37 убитых, 102 раненых, трое пропавших без вести (10, С. 237).

Известный югославский журналист М. Дрецун приводит в своей книге общие данные сил ОАК, находившихся в Албании и Косове в 1999 г.: в Косове — 20 тыс. террористов, распределенных по оперативным зонам; в Албании — 15 тыс. солдат и офицеров ОАК, из которых 2 тыс. прибыли из стран Западной Европы. Им оказывали помощь 6-8 тыс. полицейских и военных Республики Албании, которые были распределены вдоль границ с Югославией (25, С. 19). Югославский ученый, специалист по исламскому миру, Миролюб Евтич пишет об огромной роли исламсого фундаментализма в албанском сепаратизме. «Каждый раз, когда набирает размах великоалбанская идея, вслед за ней через черный ход пролезает и джихад, т.к. албанское население глубоко религиозно и, как мы уже неоднократно подчеркивали, албанизация означает и исламизацию» (30, С. 333).

Военная тактика террористов включала в себя — внезапные вылазки и нападения, засады, террористические акты, взятие в заложники, диверсии.

Уже осенью 1998 г. среди косовского руководства стал заметен раскол, который обозначил тенденцию усиления жесткой линии, готовой к военным действиям. От Руговы отвернулся его заместитель по партии Хидает Хисени, создав «Новый демократический союз Косова». ОАК стала открыто поддерживать «Независимая уния» студентов, которая отозвала своего представителя из переговорной делегации Ибрагима Руговы. Из Демократического союза Косова в партию А. Демачи потянулись те, кто поддерживал более радикальную линию. Постепенно все более заметную роль начал играть премьер-министр непризнанной республики Буяр Букоши, обладающий достаточным влиянием на широкие массы косовских албанцев. Он откровенно заявлял, что выступает «за войну, а не за переговоры, которые означают капитуляцию албанцев».

ОАК пыталась расширить зону своего влияния, а армейские правительственные подразделения и полиция не только пыталась помешать им в этом, но и активно разрушали опорные базы, склады оружия, продвигаясь к границе с Албанией. К октябрю 1998 г. Косово было почти свободно от вооруженных формирований, которые были оттеснены к албанской границе. С этого времени борьба в Косове переходит в плоскость дипломатии. Хотя интенсивных военных действий не наблюдалось, имели место отдельные столкновения, взрывы, убийства, похищения людей.

В сентябре 1998 г. Совет Безопасности ООН принял Резолюцию 1199, обязывающую сербов прекратить огонь, вывести подразделения сил безопасности, «используемых для проведения репрессий в отношении гражданского населения», создать условия «для осуществления эффективного и постоянного международного наблюдения в Косово Миссией по наблюдению Европейского сообщества и дипломатическими представительствами, аккредитованными в Союзной Республике Югославии, включая обеспечение таким наблюдателям доступа и полной свободы передвижения в Косово, из Косова и в его пределах» (14) и начать мирные переговоры с албанской стороной. В ответ правительство и скупщина Сербии приняли документ о ситуации в Косове, в котором было выражено желание к сотрудничеству и с международными организациями, и с албанской делегацией, а также предлагался ряд мер по решению проблемы политическими средствами в рамках границ СРЮ. Но деятельность НАТО развивалась по собственному сценарию. Уже на следующий день после принятия резолюции Генеральный секретарь НАТО Хавьер Солана заявил, что Советом альянса принято решение о переходе к очередной фазе подготовки к возможным силовым действиям НАТО в Косове (54, С. 44). Это был сигнал готовности к возможным действиям вопреки резолюциям СБ и КГ.

Запад настаивал на переговорах, но албанцы на переговоры не шли, выдвигая все новые и новые условия. Сначала они требовали ведения переговоров на югославском, а не на сербском уровне, затем присутствия войск НАТО или установления международного протектората над Косовом. Последним условием являлся вывод всех армейских и полицейских подразделений из края, на что руководство страны долго не соглашалось. Роберт Гелбард подчеркивал, что США считают ОАК не террористами, а восставшими, полагая, что скорее югославские силы безопасности «совершают террористические акты» (цит. по 10, С. 237). В начале октября 1998 г. ситуация накалилась. В крае шли боевые действия, а НАТО грозила Югославии воздушными ударами, если полицейские силы и военные продолжат свои операции. 1 октября СБ ООН не рекомендовал осуществление натовской военной акции в Югославии, на что представители НАТО заявили, что альянс готов нанести удары без одобрения Совета Безопасности. Страны — члены НАТО начали подготовку к возможной акции: составлялись оперативные планы, формировались команды и готовились самолеты. 13 октября Совет НАТО отдал приказ о об ускоренной подготовке к военной операции и выдвинул Белграду ультиматум.

Угрозы бомбовых ударов с воздуха по территории Сербии в октябре 1998 г. выполнили роль дамоклова меча, спасаясь от которого, С. Милошевич пошел на подписание 13 октября договора со специальным посланником США Ричардом Холбруком о принятии всех требований международного сообщества и обязательствах Югославии «завершить переговоры по вопросу о рамках политического урегулирования к 2 ноября 1998 г.» (15). В Белграде 16 октября 1998 г. министр иностранных дел Союзной Республики Югославии и действующий Председатель ОБСЕ в Европе подписали соглашение, предусматривающее создание контрольной миссии ОБСЕ в Косове и включающее обязательство Союзной Республики Югославии соблюдать положения Резолюций 1160 и 1199. Начальник Генерального штаба Союзной Республики Югославии и Верховный главнокомандующий союзными силами НАТО в Европе подписали соглашение об учреждении миссии по воздушному контролю над территорией Косова, дополняющей Контрольную миссию ОБСЕ. Договор предполагал отвод сербских сил из края, размещение там 2 тыс. наблюдателей ОБСЕ, установление режима воздушного контроля самолетов НАТО над территорией Косова, дислокацию «сил интервенции в соседних странах в случае возникновения проблем» (76). Заметим, что европейскую Миссию наблюдателей ОБСЕ возглавил американец — посол Уильям Уокер. Эти соглашения были закреплены Резолюцией 1203. Итак, СРЮ продемонстрировала свою приверженность решению проблем политическими средствами, однако НАТО готовилась к войне. Именно поэтому ей было так важно получить контроль над воздушным пространством над Косова и над частью территории СРЮ, ввести ряд ограничений в отношении систем ПВО, координировать свою деятельность с операциями по наземному наблюдению Контрольной миссии ОБСЕ (23).

Но для албанцев подписание договора Милошевич-Холбрук не означало прекращения боевых действий. Только за первых 45 дней после подписания договора албанцы совершили 310 боевых вылазок, убили 9 сербских полицейских, 30 ранили, троих захватили в плен, убили 6 и ранили 14 мирных жителей, 13 раз совершали нападения на сербские села (10, С. 240).

В январе КГ разработала десять принципов, которые должны были лечь в основу мирных переговоров между сербами и албанцами. Переговоры намечалось провести во Франции. Для оказания большего давления на сербов и создания нетерпимости к актам насилия, западные СМИ стали раздувать убийство группы албанцев в Рачаке на Юге края. Руководитель Контрольной миссии ОБСЕ в Косове и Метохии американец Уильям Уокер запретил работу следственной группы окружного суда города Приштины на месте предполагаемого преступления, а сам собрал в Рачаке иностранных журналистов и журналистов газет албанских сепаратистов и сделал заявление, обвинив армию СРЮ в «преступлении против человечности», «в злодейском убийстве 45 гражданских лиц», которое он сам якобы видел (17; 18). Прибывшие на место белорусские эксперты после исследования места преступления пришли к выводу, что тела убитых людей были привезены из другого места. Затем экспертизу провели финские специалисты. По их мнению, большинство убитых — военные, переодетые затем в гражданскую одежду. На пальцах многих из них были обнаружены следы пороха, пулевые отверстия были найдены на телах, но не на одежде. Но их доклад так и не был опубликован (54, С. 49). Мир готов был наказать руководство Югославии, Югославскую армию, а вместе с ними и весь сербский народ. В Совет Безопасности посыпались письма от Австралии, Албании, Исламской группы в ООН, выражавшие возмущение в связи «с хладнокровным убийством 45 невинных мусульман из числа гражданского населения», которое следует рассматривать как проявление «этнической чистки в Косове» (12). Россия в совместном заявлении с США также возмутилась убийством албанцев, «которому нет никакого оправдания», упомянула и грозящую краю «гуманитарную катастрофу» (54, С. 50). На обращения югославского руководства в Совет Безопасности об ответственности албанцев за эскалацию террористической деятельности, за нападения на полицейские патрули, похищения военных и мирных жителей никто внимания не обращал. Министр иностранных дел СРЮ писал в СБ, что с 13 октября 1998 по 14 января 1999 г. албанскими сепаратистами было совершено в общей сложности 599 террористических нападений и провокаций, 186 из которых были направлены против гражданских лиц, а 413 — против сотрудников Министерства внутренних дел. В ходе этих нападений 53 человека были убиты, 112 — получили ранения, 43 человека были похищены (16.; 17; 18). Правительство СРЮ объявило Уильяма Уокера персоной нон грата и обязало его покинуть территорию Югославии в течение 48 часов (18).

Международная агрессия как способ решения «проблемы Косова»

Прошедшие в феврале 1999 г. в замке Рамбуйе под Парижем переговоры между албанской и югославской делегациями закончились безрезультатно. Первый раунд переговоров стал неудачей для ее организаторов. Албанская делегация не пошла ни на какие уступки, отказалась подписать политическую часть соглашения, разоружить армию, требовала проведения референдума о независимости по окончании трехлетнего переходного периода и присутствия сил Североатлантического союза на своей территории. Югославская делегация объявила о готовности подписать политический договор, но была категорически против ввода войск НАТО на территорию края, ссылаясь на свои права суверенного государства.

В замке Рамбуйе делегациям для обсуждения были предложены только отдельные части «Временного договора о мире и самоуправлении в Космете» — «Рамочный документ» и три приложения из девяти, которые уточняли проблемы Конституции Косова, выборов в органы самоуправления и судебной системы. Через неделю делегации получили еще одно приложение, касавшееся экономических вопросов. Лишь в день окончания переговоров делегациям предоставили весь документ целиком. Оказалось, что 69 % текста сербы ранее не видели. В частности, два приложения (№ 2 и 7) предварительно в Контактной группе не рассматривались и являлись предложениями отдельных ее членов об автоматическом вводе войск НАТО после подписания договора и организации полицейских сил. В сопроводительном письме отмечалось, что «это окончательное предложение включает в себя положения, высказанные на встрече в Рамбуйе», подчеркивалось, что «Россия не присоединяется к приложениям 2 и 7» и что ответ надо дать не позднее 13:00 (28). Б. Майорский поставил свою подпись под документом с примечанием: «Кроме глав 2 и 7».

Второй раунд переговоров начался в Париже 15 марта. Предложения югославской делегации о подписании политической части договора и о продолжении переговоров по поводу объема и характера международного присутствия в Косове для выполнения соглашения приняты не были. Делегации так и не встретились для продолжения переговоров. Албанской делегации разрешили подписать договор в одностороннем порядке.

Фактически сорвав продолжение парижских переговоров, США и НАТО начали готовиться к наказанию Югославии как «виновника срыва переговоров». Министр иностранных дел Югославии Живадин Йованович писал 17 марта председателю Совета Безопасности ООН о том, что страны НАТО наращивают вооружение на Балканах в непосредственной близости от Югославии, что в Македонии численность войск скоро достигнет 30 тыс., что уже доставлены 60 танков, 250 бронетранспортеров, несколько десятков боевых вертолетов, значительное количество артиллерийской техники, что в Албании создаются иностранные военные базы, что угрозы НАТО в адрес Югославии продолжаются, что не предпринимаются меры для перекрытия каналов финансирования, вооружения и обучения ОАК (19). 21 марта Совет НАТО дал С. Милошевичу несколько часов на размышление и подписание соглашения, после чего пообещал нанести удар с воздуха. На следующий день Генсек НАТО получил расширенные полномочия от Совета НАТО на принятие решения о проведении воздушных операций против Югославской армии. Президент Югославии написал в ответ на послание сопредседателей встречи в Рамбуйе, министров иностранных дел Франции и Великобритании: «Что касается ваших угроз в отношении военного вмешательства НАТО, то вашим народам должно быть за них стыдно, поскольку вы готовитесь применить силу против небольшого европейского государства только потому, что оно защищает свою территорию от сепаратизма, защищает своих граждан от терроризма и свое историческое достояние от головорезов... Вы не имеете права угрожать другим странам и гражданам других стран» (20). С. Милошевич еще надеялся решить проблемы в Косове мирными средствами. Существовали ли для этого объективные возможности?

24 марта, нарушив суверенитет независимой Югославии, поправ нормы международного права, НАТО обрушила на страну бомбовые удары(4). В этот же и на следующий день ОАК начала наступление на Армию Югославии и полицейские силы в районе Глоговац — Србица, Подуево, Косовска-Митровицы, Джаковицы, активизировала свои действия вдоль границы с Албанией. Во время наносимых НАТО воздушных ударах по расположениям Армии Югославии албанские боевики продолжали наземные операции как против армии, полиции, так и против мирного сербского населения (10, С. 241-247).

НАТО и США, отказавшись от переговорного процесса, продолжали настаивать на выполнении С. Милошевичем ультиматума, который предполагал вывод Югославской армии из края, ввод туда войск Альянса и возвращение беженцев. Однако военный путь решения проблемы расширения автономии Косова, предложенный западными странами, оказался нерезультативным. Мировое сообщество вынуждено было искать новые варианты урегулирования кризиса в Косове. Лидером разрешения конфликта на основе переговоров стала Россия.

Под давлением Запада и России С. Милошевич 3 июня 1999 г. согласился с «принципами для содействия урегулирования кризиса в Косове (план мирного урегулирования)», предложенными Президентом Финляндии Мартти Ахтисаари, представлявшим Европейский союз, и Виктором Черномырдиным, представлявщим посредника на переговорах — Россию. 9 июня между представителями НАТО и СРЮ было подписано военно-техническое соглашение о процедурах и режиме вывода из Косова сил безопасности СРЮ. Правительства СРЮ и Республики Сербии согласились с тем, что Международное присутствие по безопасности в Косово (КФОР) будет расположено на территории Косова и будет содействовать безопасности всего населения края. Договор установил «воздушную зону безопасности» шириной 25 км вне границ территории Косова. Определена была и «наземная зона безопасности» как зона шириной 5 км вне границ территории Косова, заходящая внутрь «остатка территории СРЮ». Военные силы СРЮ должны были в течение 11 дней выйти с территории края. 19 июня НАТО приостановила «воздушные операции», а 20 июня приняла решение об их прекращении (21; 22).

10 июня Совет Безопасности проголосовал за Резолюцию 1244, которая постановила, что политическое урегулирование косовского кризиса будет основываться на договоренностях министров иностранных дел Группы 8 от 6 мая 1999 г., на документе, предложенном Ахтисаари и Черномырдиным, а будущий статус Косова будет определяться, «принимая во внимание соглашения в Рамбуйе» (24). Совет Безопасности подтвердил свою приверженность суверенитету и территориальной целостности Союзной Республики Югославии, необходимости создания реального самоуправления для Косова. Резолюция потребовала, чтобы СРЮ немедленно прекратила насилие и репрессии в Косове, начала вывод войск по ускоренному графику. Параллельно будет происходить развертывание в Косове международного гражданского присутствия и присутствия по безопасности с необходимым персоналом и снаряжением. Резолюция требовала, чтобы «ОАК и другие вооруженные группы косовских албанцев немедленно прекратили все наступательные действия и выполнили требования в отношении демилитаризации, устанавливаемые руководителем международного присутствия по безопасности», и предполагала «демилитаризацию Освободительной армии Косова (ОАК) и других вооруженных групп косовских албанцев» (24). Резолюция подтверждала, что позже согласованному числу югославского и сербского военного и полицейского персонала будет разрешено вернуться в Косово для выполнения определенных функций. Ни один из документов не гарантировал возобновление деятельности союзных органов на территории Косова. Предполагалось, что в крае будет создана временная администрация как часть «международного гражданского присутствия, под управлением которой население Косова сможет иметь существенную автономию в рамках Союзной Республики Югославии». Временная администрация «будет обеспечивать руководство в течение переходного периода, одновременно обеспечивая и контролируя создание временных демократических органов самоуправления в целях создания условий для налаживания мирной и нормальной жизни для всех жителей Косова» (24). Рамки переходного периода никто не определил.

17 июня возобновились переговоры НАТО с ОАК. Было достигнуто соглашение о том, что ОАК разоружится в течение 30 дней. Однако уже на следующий день албанцы с оружием начали занимать населенные пункты по всей территории Косова, нападали на колонны людей, брали под свой контроль дороги и мосты, арестовывали людей. Когда 20 июня последний солдат ЮА покинул Косово, албанские военные остались единственной вооруженной силой в крае. Согласно военной статистике, приведенной в статье Б. Димитриевича, в период с 1 января 1998 г. по 19 августа 1999 г. от рук террористов погибли 522 мирных жителя и 272 полицейских, взяты в заложники 588 человек, из которых 48 — полицейские, а 540 — мирные жители. В период после 10 июня 1999 г. террористы совершили 1724 вооруженные вылазки, убили 196, ранили 209 и взяли в заложники 199 человек (10, С. 253). 28 ноября 1999 г. в Косове албанцы праздновали День албанского флага. Выступая на празднике, Хашим Тачи сказал: «После войны и победы ОАК с помощью международного содружества, а прежде всего, США и НАТО, мы сегодня, через 87 лет отмечаем День флага в свободном и мирном Косове». И во время праздника в присутствии сотен людей в Приштине был сожжен один автомобиль, в котором ехала сербская семья, профессор Драгослав Башич был убит, а его жена и еще одна пожилая женщина сильно избиты (75).

В течение первого года присутствия сил НАТО в крае ситуацию в Косове и Метохии характеризовали повседневный террор, преступления, массовые нарушения прав человека и этническая чистка сербов, мусульман, цыган, горанцев, турок, египтян. Так называемая ОАК и другие вооруженные албанские банды не были ни демилитаризованы, ни разоружены, ни расформированы. Край был превращен в центр вербовки террористов, базу организованной международной преступности, контрабанды наркотиков, оружия, работорговли и отмывания денег. За год присутствия миротворцев в Косове совершено 5 тыс. терактов, более чем 1 тыс. человек убиты и более 960 похищены, разрушены более 85 средневековых религиозных объектов и памятников истории и культуры, 350 тыс. неалбанского населения покинули край; государственную границу СРЮ пересекли и прибыли в край более 250 тыс. иностранцев, преимущественно граждан Албании и Македонии. Миссия ООН по временной администрации в крае не смогла обеспечить личную и имущественную безопасность и равноправие всех граждан, игнорировались законы Республики Сербии и СРЮ, не контролировались международные границы СРЮ с Албанией и Македонией, представителям Армии Югославии и МВД отказывали в возвращении в Космет. Сербов в крае оставалось все меньше. В Призрене в конце 1999 г. было их только 11 человек, в Приштине — 300 из некогда 40 тысяч (34, С. 289).

12 апреля 2000 г. в Будапеште завершился саммит «Албанцы в новом тысячелетии», который собрал албанцев со всего Балканского полуострова. И. Ругова сказал, что «Великая Албания» — выдумка режима С. Милошевича, но предложил вариант снижения напряженности — «открытие границ между государствами для свободного передвижения людей, товаров, а также обмена культурными традициями и идеями» (43).

В Косове в конце октября 2000 г. были проведены выборы в местные органы власти. Выборы состоялись вопреки протестам новой демократической власти в Белграде, предупреждавшей о том, что в крае нет необходимых условий для проведения подлинно демократических и свободных выборов. Выборы на самом деле являлись соревнованием только политических партий албанской этнической общины, представляли легализацию политики этнических чисток, что можно воспринять как поддержку албанскому сепаратизму. В выборах не приняло участия сербское и другое неалбанское население. Тем самым нарушались не только основные законы суверенного государства, но и резолюция СБ ООН.

Выборы в Косове были проведены чуть менее месяца спустя после перемены власти в Белграде и начала демократических преобразований в Югославии. Такие выборы не способствовали укреплению демократических процессов, не представляли и поддержку новому президенту Воиславу Коштунице. Они не смогли стать вкладом в дело установления мира и стабильности в регионе.

Балканский кризис: последствия и уроки для славянского мира

Почему первый удар запада был направлен против Югославии?

Сегодня ясно, что США отрабатывали стратегический план по установлению новой системы международных отношений и своей доминирующей роли в ней. В начале 90-х годов главным противником США продолжала оставаться Россия (СССР). Югославия была выбрана по нескольким причинам.

Первое. Югославия мешала потому, что была самым сильным и большим государством на Балканах, обладающим серьезным военным потенциалом. Ставилась задача ее расчленить, разбить на маленькие государства. Затем Югославия стала мешать тем, что сохранила армию, осталась упрямой и не подчинилась планам НАТО.

Второе. Югославия рассматривалась как главный возможный союзник и сторонник России.

Третье. Югославия считалась на Западе последним оплотом коммунизма в Европе, а также лидером осуществления идеи славянской взаимности.

Четвертое. Ватикан давно вынашивал планы потеснить (ликвидировать) на Балканах пространство православия.

Пятое. Америка хотела выбрать соперника, который ей не сможет оказать серьезного сопротивления, но в то же время, позволит США и НАТО одержать «достойную» победу. Однако сербский вариант оказался не таким уж легким и однозначным.

Шестое. Именно Балканы должны были стать как поводом для трансформации НАТО из военной организации в миротворческую, так и местом постепенной дислокации войск НАТО в Европе.

Перед балканскими странами, многие из которых впервые приобрели самостоятельность, стояли два пути. Первый — не сопротивляться, т. е. принять сотрудничество с НАТО, выполнять все ее условия. Запад в этом случае будет диктовать свое видение демократии и федеративных отношений, даст рекомендации по совершенствованию управления страной, сам будет управлять политическими партиями и сменой руководства. Этот путь выбрали все государства, кроме СРЮ. Если бы сербы не сопротивлялись, то раздел их территорий прошел бы мирным путем. Второй — заявить о своих интересах и попытаться их отстаивать. Именно поэтому Югославия встретилась лицом к лицу с агрессором. И наказана теми, кто претендует на мировое господство.

Югославия стала полигоном отработки методики, которая может применяться для ускоренного процесса распада многонациональных федераций. Важной составляющей этого процесса является методика ускоренного признания субъектов федерации в качестве независимых государств. На Балканах были испробованы как методы принуждения ультимативного характера, так и силовые приемы.

Методика, которую запад применял для развала многонациональной федерации

Отправной точкой методики ускоренного признания субъектов федерации в качестве независимых государств является вмешательство международных организаций в переговорный процесс между конфликтующими сторонами, естественно, с благородной целью помочь достичь соглашения. Для этого нужно вовлечь стороны в переговорный процесс при международных посредниках.

Следующей фазой является установление контроля над переговорным процессом и управление им. Чтобы управлять переговорами, сторонам создают неравноправные условия в переговорном процессе. Здесь разработана методика принуждения к принятию решения: недопущение сторон к разработке планов, предложение им готовых вариантов, навязывание своей воли одной из сторон переговорного процесса. Дейтон и Рамбуйе проходили по одному сценарию: изолирование делегаций, создание переговорного процесса утомительным при его ограниченных сроках, «уламывание» делегаций, исключение доступа делегации, от которой ждут уступок, к информации, предоставление информации по документам в сокращенном и строго дозированном виде, жесткое регламентирование всего процесса выполнения договора.

Заканчивается этот фарс признанием независимости частей федерации либо по ускоренной процедуре с объявлением любых действий Центра незаконными, как это было со Словенией, Хорватией, или по схеме «принуждения к миру» (пример Боснии и Герцеговины). Косово дает пример еще одного варианта — полное игнорирование норм международного права и установление независимого правопорядка на отдельно взятой территории федерации без согласия руководства страны с применением силы, после чего до независимости остается только один шаг.

К наиболее общим приемам деятельности международных организаций на территории бывшей Югославии, которые ведут к распаду государства, можно отнести следующие:

1. Построение целой системы «международной озабоченности» какой-либо проблемой внутри страны.
2. Информационная обработка общественного мнения — представление картины нарушения прав человека, гуманитарных проблем, создание образа виновного.
3. Использование демократической фразеологии для объяснения своих действий. Штампом для начала акции всегда является «попрание демократии».
4. Усыпление бдительности. Сначала благонамеренные заявления, а затем противоречащие им поступки (заявления о целостности СФРЮ, целостности СРЮ, равной ответственности сторон в конфликте и т. д.).
5. Предложение гуманитарной помощи, проникновение в страну гуманитарных организаций.
6. Навязывание присутствия наблюдателей для контроля за той, или иной проблемой.
7. Построение целой системы бумаготворчества, взаимозависимых постановлений, которые субъекта конфликта буквально загоняют в тупик. При этом широко используются формулировки, допускающие разные трактовки.
8. Игнорирование подписанных договоров, когда договор является лишь уловкой для закрепления раздела территории (например, резолюция 1244).
9. Широкое использование провокаций для перехода к осуществлению следующего этапа сценария. Система создания «поводов» отработана — гибель мирного населения в результате взрывов (взрыв в очереди в Сараеве в мае 1992 г., взрыв на рынке Маркале в 1994 и 1995 гг.), «гуманитарная катастрофа» с беженцами, вопросы нарушения прав человека, негуманное отношение с пленными, необходимость защиты миротворцев, на худой конец — недемократическое поведение руководства.
10. Использование миротворцев и гуманитарных организаций в несвойственной им функции: ведение разведки в пользу НАТО, осуществление фотосъемок, наводок авиации НАТО.
11. Использование внутренних общественных противоречий в стране для осуществления своих планов.
12. Политика двойных стандартов по отношению к конфликтующим сторонам.
13. Применение концепции «принуждения к миру». Использование для этого методов экономического, политического военного и дипломатического давления, ультиматума, предъявление условий.
14. Предъявление условий двух видов: а) заранее невыполнимые условия, чтобы обвинить сторону в блокировании переговорного процесса, как это было с планом КГ, документами в Рамбуйе; б) требования, которые изначально были достаточно условными — их невозможно было выполнить, они выдвигались, чтобы ввести сторону в заблуждение, они автоматически по мере развития событий, наполнялись новым содержанием и новыми требованиями (например, условия, необходимые для снятия санкций).
15. Применение военной силы, бомбовых ударов с воздуха для принуждения к принятию условий.

Россия сегодня пожинает плоды упрощенного понимания своего места в мире в системе международных отношений, поверхностного отношения к тому, что случилось на Балканах.

Основными ошибками внешней политики России предшествующего (1990-2000) периода были:

• неразработанность вопроса о национальных интересах России,
• неопределение приоритетов во внешней политике,
• неумение прогнозировать последствия тех или иных шагов во внешней политике,
• неумение «играть» на опережение с западными партнерами,
• отсутствие стратегии и, соответственно, непродуманная тактика на балканском направлении внешней политики России,
• непоследовательность, несамостоятельность в проведении политики на Балканах,
• допущение использовать Россию в качестве инструмента давления на руководство Югославии, Республики Сербской и Республики Сербской Краины с целью получения максимальных уступок с их стороны исключительно в интересах Запада,
• непресечение необъективности в отношении конфликтующих сторон,
• попустительское отношение к действиям НАТО на Балканах, к ее стремлению играть самостоятельную роль в мире, в системе международных отношений,
• невыполнение взятых на себя обязательств в переговорах с сербской стороной,
• постепенное отстранение от своего участия в политических процессах на Балканах после 1995 г., отказ от активной политики в этом регионе и от проявления заинтересованности в сохранении тесного сотрудничества даже в области экономики.

Российскую дипломатию на Балканах все годы кризиса отличала непоследовательность, недобросовестность, небрежность, граничащая с преступлением. То мы не желали сотрудничать с С. Милошевичем, связывали свое участие в урегулировании югокризиса с системой власти в Югославии, требуя ухода “национал-большевиков” и их лидера (в 1992 г.), то любили его до такой степени, что все переговоры вели только с Белградом; мы ставили свою подпись под всеми резолюциями СБ об ужесточении санкций, а сами уверяли руководство Югославии в кропотливой деятельности по их снятию; мы выкручивали Белграду руки, требуя от него постоянных уступок, а сами не выполняли данных обещаний; мы грозились не допустить бомбовых ударов по сербским позициям в Боснии и Герцеговине, но не делали ничего, чтобы этого не допустить; мы выступили гарантом Дейтонских мирных соглашений, а сами бросили Боснию на произвол представителей НАТО; мы сетовали на фашистские методы расправы с сербским населением в Хорватии и вручили Ф.Туджману орден маршала Жукова. И, наконец, мы осудили агрессию НАТО в Югославии, а сами не только не оказали помощь, но грубейшим образом руками Черномырдина принудили ее принять тяжелейшие условия капитуляции, голосовали за такие резолюции СБ, после которых Косово трудно удержать в составе Югославии.

Результатами этих ошибок на балканском направлении сегодня стали:

1. Изменение соотношения сил на международной арене не в пользу России.
2. Разрушение послевоенной системы международного права.
3. Минимизация роли ООН.
4. Деятельность НАТО как самостоятельного фактора в Европе и мире.
5. Вытеснение России с Балкан, нарушение традиционных экономических, политических, культурных, исторических связей и отношений между Сербией, Черногорией, Македонией, Болгарией и Россией.
6. Большие экономические потери России. Кроме прочего, Россия потеряла, например, в Косове возможность покупать (использовать) хром, запасы которого там составляют 20% мировых.
7. Развал Югославии как многонационального государства.
8. Сильное ограничение влияния России на ход событий на Балканах. Балканы мы проиграли, кредит доверия сербов, черногорцев и македонцев к России полностью исчерпали.
9. Геостратегические потери России. Приближение НАТО к границам РФ.
10. Применение в России, опробованной на Балканах методики разрушения многонациональных федераций.

Из чего Россия должна исходить:

1. На планете делается попытка осуществить систему управляемости миром из одного центра. Его видимым проводником являются Соединенные Штаты. НАТО должна играть ключевую роль инструмента осуществления этой идеи.
2. Следует помнить, что в «Стратегии национальной безопасности США» записано, что вооруженные силы США «призваны защищать демократию в планетарном масштабе, в том числе демократические процессы в России»(1). Так что России не избежать открытого разговора с теми, кто стремится к глобальному лидерству, кто хочет выстроить государства мира по определенной иерархии.
3. Балканы стали полигоном для обеспечения самостоятельности НАТО, показом на деле возможности силового варианта решения проблем; апробации «закона силы», права применять военную силу против других государств без санкций ООН; установления приоритетности решений НАТО над решениями ООН и ОБСЕ; разрушения сложившейся системы международного права, для пробы дееспособности управляемого информационного обеспечения, пробы реакции всех европейских структур, отдельных государств, особенно России, на легитимизацию агрессии, на минимизацию роли ООН.
4. Для достижения этих целей США и НАТО совершенствовали информационное обеспечение, подбирали соответствующую терминологию, обеспечивали «прикрытие» концепции, что должно было убеждать в необходимости лидирующей роли НАТО в системе европейской безопасности. Так появились идеи партнерства, диалога и сотрудничества с другими странами — не членами НАТО на основе взаимного доверия, программа «Партнерство во имя мира», тезис об особой ответственности блока перед мировым сообществом за предотвращение угрозы безопасности и стабильности в Европе.
5. Цель НАТО — ослабить и сделать послушной Югославию. Поскольку она сопротивлялась, НАТО пошла по пути раздела территорий. Методика развала многонациональных федераций отработана.
6. Югославия задержала агрессора на своей территории на 10 лет, давая возможность России осознать истинные цели Альянса и США.
7. В Косове начала проверку и идея «необходимости ограничения территориального суверенитета», которая должна осуществляться в любой кризисной точке мира посредством «гуманитарной интервенции». Выглядит это как «временный» контроль над частью территории суверенного государства и прекращение действия на ней законов центральной власти.
8. После завершения военной операции НАТО на Балканах, продолжена попытка поставить под контроль НАТО всю территорию Югославии.
9. Осознать, что для России сегодня экономическое сотрудничество с Югославией является «работой на опережение» западных партнеров, что оно нам выгодно, что оно является единственно возможным выражением наших геополитических планов, единственной возможностью остаться и закрепиться на Балканах.
10. Осознать, что над Россией нависла угроза потери территориальной целостности. Цель НАТО — Россия. Осуществляется план раздела территорий РФ и использования ее природных богатств.
11. Предвидеть, что Белоруссия является потенциальным объектом внимания США и НАТО, где попытаются, как и в Югославии, поменять президента, изменить направленность политического строя, удалить Белоруссию от России.

Цели и задачи России на современном этапе.

Балканы должны быть местом отстаивания наших национальных интересов, которые мы понимаем как:

• не допустить распространения военного контроля НАТО на всю территорию бывшей и нынешней Югославии;
• не допустить создания военных баз на территории Сербии и Черногории;
• не дать США использовать Балканы как свой форпост и полигон в Европе;
• нельзя позволить «американизировать» пространство, населенное православным населением с последующим разжиганием русофобии;
• не допустить применение методики, отработанной в Югославии, в Белоруссии.

Что следует предпринять:

1. Определить Балканы одним из приоритетов внешней политики России.
2. Противостоять складывающейся практике разрушения суверенитета силой, с помощью международных организаций.
3. Последовательно выступать гарантом резолюции 1244; гарантом Дейтона (Российская Федерация — член Совета по имплементации Дейтонских соглашений, член Контактной Группы).
4. Противостоять попыткам Запада установить в Сербии протекторат наподобие БиГ.
5. Занять определенную позицию по Гаагскому трибуналу — выступить против его односторонности, против выдачи всех руководителей Сербии. Иначе это будет означать оправдание действий т.н. миротворцев и НАТО на территории бывшей Югославии, а также утверждение виновности только сербов в кризисе на Балканах.
6. Разработать и начать осуществлять стратегию экономического сотрудничества с СРЮ, участия в приватизации и инвестициях, опередить западных партнеров в их готовящейся экспансии в экономику Югославии. Оказать этой стратегии государственную поддержку.

Последствия международных санкций для Югославии

Пытаясь решить расширяющийся конфликт на территории бывшей СФР Югославии Совет Безопасности ООН принял ряд резолюций, которые вводили санкции на территории Сербии и Черногории. Международные организации полагали, что введение таких жестких мер сможет предотвратить развитие кризиса. Они преследовали цель ослабить боевую мощь Югославии, предотвратить покупку вооружения, использование средств, расположенных в зарубежных банках. Кроме того, Запад стремился изменить политическую систему страны, отлучить от власти С.Милошевича, увеличив разрыв между обществом и политической властью и поддержав оппозицию.

Санкции вводились в Югославии поэтапно. 5 июля 1991 г. на встрече министров иностранных дел ЕС в Гааге министр иностранных дел Германии Ганс-Дитрих Геншер предложил ввести эмбарго на поставки оружия в Югославию и заморозить ей финансовую помощь. 25 сентября 1991 г. СБ ООН принимает Резолюцию № 713 о запрещении ввоза оружия в Югославию. 2 декабря 1991 г. Совет министров ЕС принимает решение о введении экономических санкций против Сербии и Черногории.

Резолюция Совета Безопасности ООН № 757 от 30 мая 1992 г. содержала полное торговое эмбарго, остановку всех финансовых операций, всех авиаперевозок, приостановку научного, культурного и технического сотрудничества, исключение спортсменов СРЮ из международных соревнований. Странам-членам ООН запрещались любые торговые операции с СРЮ, использование югославских кораблей и самолетов, деловые контакты с СРЮ, все финансовые трансакции с юридическими и физическими лицами из СРЮ. Замораживались югославские валютные фонды за границей, вводились ограничения на перелет и посадки югославских самолетов, сокращалась численность состава югославских дипломатических корпунктов, запрещалось участие югославских представителей в спортивных мероприятиях за границей, научно-техническое и культурное сотрудничество. Единственное исключение было сделано для ввоза в СРЮ продовольствия, медикаментов и самых основных средств существования.

Резолюция 787 от 16 ноября 1992 г. ужесточала санкции, введенные резолюцией 757. Запрещался международный транзит важнейших видов сырья и продуктов (сырой нефти и нефтепродуктов, угля, оборудования для энергетики, железа, стали и других металлов, химикатов, пневматики, транспортных средств). Однако была предоставлена возможность осуществления международного транзита вышеперечисленных видов сырья и продуктов производства через СРЮ, если это действительно неизбежно или при наличии особого разрешения Комитета по санкциям. Одновременно, ужесточены меры контроля за судами в югославских портах и на Дунае. Вводился строгий контроль над судоходством на Дунае и Адриатике.

В апреле 1993 г., согласно Резолюции СБ № 820 полностью запрещался перевоз товаров Дунаем, замораживались югославские счета в иностранных банках. Для связи с внешним миром Югославии были оставлены только телефон, железнодорожная и почтовая связь (при этом посылки не принимались, а для писем существовал ряд ограничений), во многих странах запрещалось распространение сербских газет и журналов.

Мотивы и основания для введения санкций против Югославии сегодня вызывают большие сомнения у прогрессивного человечества, поскольку смогли достичь лишь одной цели — серьезно подорвали экономику Югославии, поставили народ на грань выживания. Мерами экономической блокады ставилась под вопрос реализация основных прав и свобод человека, создавались тяжелые условия жизни для населения СРЮ.

Последствиями санкций стал глубокий кризис экономики Югославии. Прямой ущерб от санкций только за год их применения оценивался в 10 млрд. долл., за три года — 45,117 млрд. долл., а до 2011 г. этот ущерб увеличится до 147,3 млрд. долл. (6, с. 23; 15, с. 3; 1). По национальному доходу на душу населения эта развитая европейская страна стремительно приближалась к уровню слаборазвитых стран Азии и Африки. Из-за отсутствия сырья, запчастей, рынков сбыта, прекращения капиталовложений окончательно встали или перешли на минимальный режим работы тысячи предприятий, более 900 тыс. рабочих отправлены в вынужденные отпуска. Число безработных в январе 1994 г. составило 760 тыс. человек (15, с. 3). В 1992-1993 г. из страны уехало 370 ученых и специалистов высокой квалификации (из них 40 % моложе 40 лет и 40 % — доктора и кандидаты наук) (1).

Особенно трудными были 1992 г. и начало 1993 г. Темпы роста инфляции считались уже на минуты: в 1992 г. темпы гиперинфляции составили 19810,2 % (18, с. 147). До конца 1993 г. инфляция составила 1 млн. %. В декабре того года цены по сравнению с ноябрем увеличились в 1 790 раз (в Черногории — в 2 395), на сельхозпродукты — в 3 586 раз. А если сравнить цены в Югославии 1993 и 1992 г., то цены выросли в 1 165 459 065 633 (один биллион сто шестьдесят пять млрд...) (14, с. 1). К январю 1994 г. инфляция составила 313 млн. процентов (16, с. 14).

В результате инфляции средняя зарплата опустилась ниже 6 долларов. Было введено нормированное распределение продуктов, предметов первой необходимости. Село стало фактически изолированным от города, так как не было бензина, чтобы привезти товары на рынок. Начиная с 1992 г., ухудшаются условия производства сельскохозяйственной продукции и в целом — его снижение. Снизилось употребление минеральных удобрений со 114 кг на 1 га в 1990 г. до 52 кг в 1993 г. Запрет на вывоз сельскохозяйственных товаров ежегодно приносил государству потери в 600 млн. долл. (16, с. 21). Комитет по санкциям не одобрил ввоз 37,5 миллионов м3 природного газа для производства азотного удобрения, что существенно повлияло на сев, и урожай пшеницы снизится на 500 тысяч тонн. Это составит потерю, равную сумме 75-80 миллионов долларов США, а также привело к опасной нехватке продуктов питания для населения (4).

Последствия санкций наиболее тяжело отразились на здоровье населения, выразились в увеличении количества заболевших и умерших, в негативном влиянии на психическое и физическое развитие детей и молодежи, что оставит долгий след на биологическом здоровье многих поколений. Санкции Совета Безопасности ООН против Югославии, а особенно санкции в области здравоохранения угрожали здоровью и биологическому выживанию всего населения страны, а особенно: беременным, детям и пожилым людям. Функционирование здравоохранения в СРЮ в значительной степени (на 95 %) зависело от ввоза лекарств, сырья для их производства, медицинского и санитарного материалов, оборудования и запасных частей и всех других продуктов, необходимых для медицины. Нехватка лекарств и запасных частей для оборудования в сочетании с общим спадом жизненного уровня ухудшало здоровье населения.

Произошло стремительное уменьшение объема функционирования системы здравоохранения в целом, увеличение заболеваемости, особенно, смертности среди определенных категорий населения, по отдельным категориям заболеваний, характерных для таких ситуаций. Росла смертность среди грудных детей, больных хроническими заболеваниями, пожилых людей, смертность от заболеваний в острой форме, для которых не хватало лекарств, необходимых операционных средств, аппаратуры точной диагностики и т. п.

Особенно тяжело страдало население от отсутствия лекарств и медицинских препаратов. Следует учитывать, что на 90 % страна зависела от импорта лекарств (16, с. 24). Комитет ООН по санкциям фактически блокировал доставку в страну лекарств и гуманитарной помощи. Из-за неоправданно длительной процедуры одобрения любого импорта в страну Комитетом по санкциям цикл производства лекарств в СРЮ был почти полностью остановлен. Уже в 1992 г. недоставало более 50 % необходимых для первой медицинской помощи лекарственных препаратов: антибиотиков, препаратов для лечения гипертонии, заболеваний сердца, почек, а также лекарств в ампулах, средств для анестезии, трансфузии крови и др. (4). Умирали новорожденные, люди, ожидавшие операции, хронические больные. Уменьшение количества выживших при родах детей и увеличение количества умерших привело к падению уровня рождаемости с 16 % в 1986 г. до 13 % в 1993 г., и к росту смертности с 9,6 % в 1986 г. до 10,2 % в 1993 г. За первые два года действия санкций в Югославии родилось на 24 тыс. детей меньше чем в 1991 г., количество умерших увеличилось на 10 122. (2). К примеру, в белградской клинике акушерства и гинекологии «Народный фронт» в 1989 г. новорожденных умерло 2 %, а в 1994 г. — 15 % (2). Каждый второй ребенок Белграда был истощен. В 1989 г. из 100 госпитализированных детей умирали 1,45, а в 1993 г. — 2,07 ребенка (5). Мне рассказывали, что директор детской клиники в Белграде направил Б.Бутросу-Гали письмо, в котором указал, что операции на сердце ждут 55 малышей, а лекарств и препаратов клиника имеет только для пятерых. Он просил Генерального Секретаря ООН выбрать по списку тех детей, которым предстоит жить. Ответ так и не был получен.

В клиниках выросли длинные очереди больных, ожидавших операций, отложенных с 1992 г. Смертность людей от излечимых болезней увеличилась на 8 %, смертность в пожилом возрасте в 1992 г. по сравнению с 1986 г. — на 501 % (19, с. 105). Помолодел возраст «инфаркта» — в 1992 г. с 56 до 46 лет. Число смертных случаев от инфекционных болезней в 1992 г. по сравнению с 1989 г. увеличилась на 178 % (16, с. 27). Смертность диабетиков только в 1992 г. увеличилась в 2 раза В первый год санкций смертность стариков увеличилась в 6 раз по сравнению с 1986 г. За этот же период количество убийств увеличилось на 49, а самоубийств — на 22,8 % (5). В среднем каждые два дня в Белграде происходило по одному самоубийству (10, с. 348).

Около 5 000 людей с больными почками, чья жизнь зависела от применения диализа оказались в 1992 г. под угрозой смерти. Росла заболеваемость туберкулезом, особенно среди беженцев из бывшей Боснии и Герцеговины, которые проживали в местах компактного размещения в СРЮ.

Увеличилась смертность и заболеваемость заразными болезнями и болезнями, переносимыми паразитами. Увеличилось число эпидемий и количество заболевших во время них как результат нехватки средств для их заблаговременного и эффективного ограничения. В 1992 г. в результате инфекционных заболеваний смертность по сравнению с предыдущим периодом возросла на 37,5 %, а число эпидемий по сравнению с 1991 г. — в 2,5 раза. Число детей, охваченных программой обязательной вакцинации, по сравнению с 1988 годом сократилось на 7-10 % (10, с. 346).

Известно, что большое число раненых с территории бывшей СФРЮ проходило лечение наряду с гражданскими лицами в военно-медицинских учреждениях СРЮ, где имелся недостаток лекарств и оборудования более чем на 30 млн. долл. (4). Процент местных послеоперационных инфекций вырос с 19 % в 1992 г. до 54 % в 1993 г.

Введенные Советом Безопасности санкции серьезно сказались на уровне жизни и питания населения. Произошло падение потребления всех видов продуктов, кроме муки (хлеба). В 1992 г. по сравнению с 1988 г. в стране потребление молока уменьшилось на 24 %, мяса — на 23, овощей — на 36, фруктов — на 46 %. Критический период в падении жизненного уровня наступил во второй половине 1993 г. Согласно официальным данным, калорийность питания населения снизилась на 28,2 %, и оно находилось на уровне, который на 20 % ниже минимального необходимого физиологического уровня. Калорийность питания детей в яслях снизилась на 25, а детского сада — на 40 % от необходимой нормы. 76 % завтраков в детском саду были без мяса (19, с. 104). Зимой 1993 г. 50 % белградских детей голодали. Как показывали анализы крови на содержание гемоглобина, каждый второй школьник в Белграде страдал малокровием (10, с. 347). Участились случаи заболевания пневмонией, менингитом, заражением крови, инфекционными заболеваниями. Например, в 1992г. в г. Нови Саде у 14 % студентов уровень гемоглобина в крови был ниже предельной границы (при этом у 49 % — ниже нормы). В этом городе в 1992 г. 17 % студентов были негодны к воинской службе из-за истощения. В Нише таковых было 26 %. Санкции Совета Безопасности поставили под серьезную угрозу уровень жизни и ухудшили питание населения, что может привести к тяжелым последствиям в сфере воспроизводства населения, его здоровья и трудоспособности (7).

Ухудшились условия стационарного лечения в психиатрических больницах (около 3 000 пациентов). Из-за нехватки медикаментов пациенты проявляли агрессивность, склонность к насилию. Среди них драматически роса смертность. В психиатрической лечебнице в Ковине в 1992 г. умерло 250 пациентов, что на 200 с лишним процентов больше, чем в 1991 г. (10, с. 347).

Участились заболевания, вызванные стрессом, — язва желудка и толстой кишки, кровотечения. Больные, находящиеся в критическом состоянии, доставляются в больницы слишком поздно из-за нехватки топлива (42 %) (10, с. 348).

Беженцы. Согласно данным Верховного Комиссариата ООН по делам беженцев, к концу 1993 г, из 15 миллионов беженцев в мире около 2,5 миллионов приходилось на республики бывшей СФРЮ. Причем за период 1991-1993 гг. число беженцев, находящихся на территории Сербии и Черногории возросло на 800 000 человек (17, с. 107). Массовое перемещение населения, вызванное конфликтом в бывшей СФРЮ является первым подобного рода явлением в послевоенной Европе и по своему размаху и количеству вовлеченных в него лиц не имеет прецедента в послевоенной истории Европы.

В Сербии проблемы защиты беженцев из республик бывшей СФРЮ регулировались на основании Закона о беженцах[1], принятого в апреле 1992 г., а также Постановления об обеспечении прав беженцев. В отличие от Сербии в Постановлении правительства Республики Черногории для обозначения беженцев используется термин «перемещенные лица». В Черногории аналогичные проблемы решаются на основании Постановления о защите прав перемещенных лиц. Хотя в Республике Черногории и не был принят Закон о беженцах и в соответствии с этим формы правовой защиты беженцев не могли быть определены как права, Постановление правительства Республики гарантирует перемещенным лицам тот же объем правовой защиты, который обеспечивается беженцам в Сербии.

Под понятием «беженец» или «перемещенное лицо» (в Черногории) подпадали граждане всех национальностей, которые в результате давления хорватских властей или руководства других республик, в результате этнических чисток и дискриминации на национальной и религиозной почве или по политическим мотивам были вынуждены оставить свое прежнее место жительства в этих республиках и бежать на территорию СР Югославии.

Выход Словении и Хорватии из состава СФРЮ, вооруженные столкновения на территории Хорватии, отвод войск ЮНА с территории Словении и Хорватии, создание нерегулярных военизированных формирований, прекращение действия законов СФРЮ на территории Хорватии и особенно начавшиеся преследования граждан сербской национальности, происходившие в Славонии поджоги сербских сел уже в марте 1991 г. привели к появлению на территории Сербии первых беженцев. В августе 1991 г. в Сербию бежало уже свыше 100 000 человек, к концу 1991 г. число беженцев, находившихся на территории Сербии возросло на 170 000 (17, с. 110).

Начавшаяся в апреле 1892 г. война в БиГ привела вызвала новую волну беженцев, направлявшихся в Сербию и Черногорию. Так, к концу 1992 года количество беженцев, находившихся на территории Сербии и Черногории превысило 600 000 человек. Наибольшее число беженцев зарегистрировано в апреле 1993 г. в момент активизации военных действий в БиГ. К этому времени на территории СР Югославии находилось 673 000 официально зарегистрированных беженцев. В отдельные месяцы число беженцев увеличивалось на 1/4 или даже на 1/3. При этом следует принимать во внимание, что не все беженцы были зарегистрированы официальными органами (17, с. 110).

К августу 1992 г. в Сербии было зарегистрировано 390.000 беженцев, в том числе их Хорватии и Словении — 163,5 тыс., 226,5 тыс. — из Боснии и Герцеговины. Однако, общее число беженцев в этой республике, учитывая и лиц, которые не зарегистрировались в официальных органах, составляло около 505 тыс. В это же время в Черногории было зарегистрировано 52,5 тыс. беженцев. Хотя в этой республике не производили официальной регистрации, по общим оценкам общее их число составляло 62.000 тыс. или 10 % населения данной республики (в отдельных общинах число беженцев равнялось числу жителей данной общины). В Черногории 7.000 тыс. беженцев прибыли из Хорватии и Словении, остальные — из Боснии и Герцеговины. Среди беженцев в Черногории дети и молодежь составляли 61 % общего числа беженцев (до 7 лет — 22 %, 7-14 лет — 21 %, 14-18 — 18 %). В Сербии среди беженцев дети и молодежь составляли 52 % (до 7 лет — 10 %, 7-14 лет — 20 %, 14-18 — 22 %) (9).

С апреля 1993 года число беженцев, находившихся на территории Сербии и Черногории, начало постепенно уменьшаться, в конце 1993 года число беженцев стабилизировалось — около 395 000 беженцев в Сербии, менее 50 000 в Черногории. За период с 1 марта по 20 апреля 1994 года зарегистрировали около 860 новых беженцев, в том числе 223 ребенка. Значительно возросло число беженцев, переселявшихся из хорватских городов, а некоторые возвращались и из других стран (т. е. не из республик бывшей СФРЮ) (17, с. 110). В мае и октябре 1995 г. новая волна беженцев захлестнула страну — 189 тыс. человек. бежали из Хорватии во время операций «Блеск» и «Буря».

Когда численность беженцев была наибольшей, беженцы составляли 6 % от общей численности населения Сербии, а в Черногории этот процент был в 2 раза выше. Однако размещение беженцев по отдельным населенным пунктам Сербии и Черногории было крайне неравномерным, особенно в моменты наиболее активного переселения беженцев. Так, в ноябре 1992 года беженцы составляли в Сомборе, Апатине, Сремских Митровицах 11 % населения, в Малом Зворнике — 46 % населения. В Черногории больше всего беженцев находилось в Плужанах, Херцег-Новом и Подгорице (17, с. 110).

По данным правительства Черногории, в этой республике на 22 февраля 1993 г. было зарегистрировано 67.562 перемещенных лица. С учетом того, что часть перемещенных лиц не заявила о себе, оценивалось, что в Черногории всего находилось около 75.000 перемещенных лиц или 12 % от общего числа населения (624 тыс.) Республики. Наибольшее число перемещенных лиц в Черногории составляли беженцы из бывшей Боснии и Герцеговины (60 913 или 90 %), а остальные — из Хорватии и Словении (3). Возрастная структура перемещенных лиц в Черногории позволяла делать вывод, что речь идет о категориях лиц, которые преимущественно требуют внимания и чьи потребности весьма велики (учеба молодых, врачебная помощь пожилым и пр.). С точки зрения квалификации структура беженцев весьма неоднородна: на положение беженцев вынуждены были решиться и рабочие, и крестьяне, и инженеры, и профессора университета, которых среди перемещенных лиц в Черногории более 40. Среди них было около 300 лиц с высшим образованием, 250 работников сферы культуры и др. (3).

Что касается национального состава, то наиболее многочисленными группами в Сербии в 1992 г. являлись сербы (84,2 %), мусульмане (6,2 %) и хорваты (1,6 %). Оставшиеся 8 % составляли албанские, еврейские, болгарские, румынские и венгерские беженцы. Равное соотношение мусульманских, сербских и черногорских беженцев наблюдалось в Черногории. Как и гражданам Союзной Республики Югославии, всем беженцам на территории СРЮ были обеспечены коллективная защита личных и иных прав и свобод, а также международная юридическая защита (10, с. 53).

В феврале 1993 года, в Сербии из 575000 зарегистрированных беженцев сербов было 484000 (84,2 %), мусульман 36 000 (6,2 %), хорватов 9 000 (1,6) и около 46 000 (8 %) лиц других национальностей (албанцев, евреев, цыган, болгар, венгров) (17, с. 111).

В 1994 г. 77 %, находящихся в Сербии беженцев являлись сербами, 9 % мусульманами, 2,6 % хорватами, а остальные 11,4 % — лицами других национальностей. В Черногории 30 % беженцев составляли сербы, черногорцы и мусульмане, а 10 % — лица других национальностей.

В качестве особо уязвимой категории статистические данные выделяли 1 200 детей, потерявших родителей, родившихся в семьях беженцев (около 10 000), лиц пожилого возраста и престарелых (около 50 000), лиц, страдающих заболеванием, лечение которого требует применения диализа (около 350), лиц, страдающих диабетом (около 6 000) и различными хроническими заболеваниями (около 25 000). Из общего числа детей, не имеющих родителей, детей до 3 лет насчитывается 105 человек, от 3 до 7 — 725, от 7 до 15 — 20 и старше 15 лет — 350 (17, с. 113). Детей школьного возраста т. е. от 7 до 18 лет в Республики Сербии насчитывалось около 100 000. Из них детей в возрасте от 7 до 14 лет — 66 000, от 14 до 18 лет — 34 500. В Республике Черногории находилось около 8 600 детей в возрасте от 7 до 14 лет, тогда как число подростков и студентов составляло около 9 300 (17, с. 113).

«Когда вводились эти санкции, никто не задавал вопрос о гуманности применения жестких экономических и иных санкций в отношении страны и народа, которые взяли на себя гуманное обязательство предоставить убежище такому большому числу беженцев», — отмечал Драгомир Джокич, Временный Поверенный в делах Постоянного представительства Югославии при Организации Объединенных Наций в письме на имя Генерального секретаря ООН 6 апреля 1993 г (10, с. 52). Большинство беженцев размещалось в семьях. Эта форма размещения беженцев основывается на традиционной семейной и человеческой солидарности. С того момента, когда появились первые беженцы в среднем 95 % беженцев в обеих республиках было размещено в семьях родственников, друзей или людей, проявивших добрую волю и готовых помочь другим в беде.

Согласно исследованиям, проведенным в 1993 году , мотивы, которыми руководствовались члены семей, принимавшие беженцев, были следующими: близкие родственные связи (54 % семей), дальние родственные связи (15 %), знакомство с семьями беженцев (19 %), общая симпатия и солидарность с людьми, попавшими в беду (20 %). При этом 20 % семей, принявших беженцев, имели в этом плане личный опыт, будучи беженцами в годы второй мировой войны, а 50 % семей имели определенный опыт, так как переехали из какой-либо другой области в местность, где они в настоящий момент живут. 2/3 беженцев и семей, которые их приняли, жили вместе. В 44 % семей все расходы нес глава семьи, в 30 % семей расходы распределялись между семьей и беженцами, и в 22 % случаях беженцы и глава семьи несли расходы отдельно друг от друга (17, с. 116).

Насколько позволяли возможности страны, беженцам, остановившимся в семьях, оказывалась ежемесячная помощь в виде продовольствия, предметов личной гигиены, одежды и обуви. Финансовые средства, выделяемые союзными и республиканскими властями Югославии для удовлетворения потребностей большого числа беженцев, а также помощь со стороны Управления Верховного комиссара по делам беженцев Организации Объединенных Наций (УВКБ) оказались недостаточными (10, с. 53).

Те беженцы, которые не могли найти стол и жилье у родственников, друзей или других граждан, обеспечивались питанием и жильем в общественных заведениях. Для размещения беженцев в Сербии и Черногории власти вынуждены были ремонтировать коллективные помещения и строить новые объекты в населенных пунктах. В качестве объектов коллективного пользования использовались молодежные летние лагеря, санатории и дома отдыха, старые школы и гостиницы. Поскольку размещение беженцев в центрах коллективного поселения очень дорого, скудный республиканский бюджет с трудом это выдерживал Власти надеялись на международную помощь, которая бы покрыла 2/3 необходимых средств (9; 3). В объектах для коллективного размещения беженцев обеспечивали питанием, одеждой, лекарствами. В 1994 г. уже около 27000 беженцев было размещено в объектах коллективного пользования (17, с. 117). По данным Югославского Красного креста, в Югославии в 1994 г. имелось 160 коллективных центров (131 в Сербии и 29 в Черногории), предназначенных исключительно для размещения беженцев. Кроме того, определенное число беженцев было размещено в объектах социального и медицинского обеспечения (старики, инвалиды, дети, больные и т. д.) (17, с. 117).

Характерные черты размещения беженцев и длительность их пребывания на территории Сербии и Черногории привели к определенным проблемам — а именно к сокращению необходимых ресурсов и уменьшению гуманитарной помощи. Помощь международных гуманитарных организаций покрывала лишь часть потребностей. Страна испытывала нужду в продовольствии, одежде и обуви, средствах личной гигиены, лекарствах, других медицинских материалов и т. п. (3).

Международное сообщество переложило бремя заботы о беженцах на плечи граждан Югославии. К концу 1992 г. международные гуманитарные организации удовлетворяли всего лишь 10-15 % общих потребностей беженцев. Весной 1993 г. эта доля возросла приблизительно до 30 %. Двусторонняя помощь, которая являлась основным источником финансирования беженцев в Хорватии, Боснии и Герцеговине, Словении, Югославии практически не оказывалась (10, с. 54). Следует, однако, подчеркнуть, что предусмотренная для СР Югославии финансовая помощь была значительно меньше помощи, оказываемой другим республикам бывшей СФРЮ, а кроме того, она была явно недостаточна для нормального обеспечения большого числа беженцев (17, с. 121).

Правительство СР Югославии делало все от него зависящее, чтобы оказать гуманитарную помощь беженцам и облегчить участь населения Югославии, предоставляющую эту помощь. Однако санкции в условиях уже создавшегося материального дефицита в здравоохранении поставили под вопрос нормальное предоставление услуг в области здравоохранения как населению СР Югославии в целом, так и беженцам на ее территории.

Результаты неоправданных санкций, которые международное сообщество ввело против СР Югославии и Республики Сербии, оказались исключительно тяжелыми для системы образования и воспитания.

В Республике Сербии из-за несправедливых санкций очень сильно пострадали действительно ученики основных школ и даже дошкольных учреждений. 3 970 основных школ в Сербии в 1992-93 учебном году посещали 861 224 ученика, а среднюю школу — 320 000. В 1 528 основных школ сельской местности ученики должны добираться издалека, что было очень затруднено из-за нехватки энергоносителей (прежде всего топлива) (8). Больше десяти основных и средних школ республики в 1993 г. уведомили Министерство просвещения, что из-за невозможности обеспечения перевозки своих учеников они приостанавливают обучение (8).

Большое число школ Сербии для обогрева используют мазут или топливное масло. Эмбарго распространялось даже на энергоносители для обогрева школ, поэтому большое число школ было вынуждено или приостановить работу, или же свести преподавание до необходимого педагогического минимума. Зимние каникулы в 1993 г. в школах были продлены до конца января, так как в школах было катастрофически холодно. Огромные трудности школы испытывали с приобретением оборудования и учебных пособий, а также со средствами для оснащения кабинетов, лабораторий, проведения практических занятий и т. д.

Из-за исключительно высокой инфляции, уменьшающиеся покупательные возможности семей учеников и студентов, нехватка бюджетных средств, выделяемых школе республикой, привели к тому, что 61 дом и интернат для учеников с более чем 9 000 учеников и 9 студенческих центров с 52 общежитиями (в них размещены 20 000 студентов), находились на самом низшем уровне существования. Этим учреждениям не хватало отопительных материалов, гигиенических средств, бензина для перевозки продуктов, большего ассортимента продовольственных товаров и др. (8).

Несправедливые санкции являлись исключительной угрозой преподаванию и научной работе большинства факультетов. У многих лабораторий не хватало материалов для лаборатории, средств на обучение студентов и т. д. Практическая работа и обучение сокращалась и даже приостанавливалась, что имело далеко идущие последствия для подготовки будущих квалифицированных кадров.

С применением резолюций Совета Безопасности ООН на территории СРЮ начался исключительно трудный период для сербской культуры, которая была исключена из важнейших мировых культурных процессов. Вот только несколько характерных примеров: французское консульство отказалось выдать въездные визы видным академикам и профессорам для участия в ноябре 1992 года в научном собрании, посвященном деятельности Добрицы Чосича; были отменены запланированные концерты Белградского квартета скрипачей в Лондоне; Венгрия запретила ввоз декораций для театрального представления Народного театра из Ужицы (11); отказался подписать протокол о научном сотрудничестве президент Российской Академии Наук (13, с. 442), деятели сербской науки и культуры не приглашались на праздник Славянской культуры и письменности, который каждый год в мае отмечался в Москве. Почти полностью прекратился библиотечный книгообмен. В большинстве случаев иностранным артистам власти их государств не позволяли выступать с уже запланированными концертами в Сербии.

Санкции серьезно сказались на развитии спорта в стране. В течение восьми десятилетий югославские спортсмены придерживаясь основных олимпийских принципов и олимпийского духа, Устава Международного олимпийского комитета и норм международных спортивных федераций. В течение многих лет они добивались выдающихся результатов на различных международных соревнованиях и завоевали 110 олимпийских наград, 885 медалей на европейских соревнованиях и 1 171 медаль на мировых первенствах. С июня 1992 г. югославским спортсменам не имели право участвовать в международных соревнованиях, включая и Олимпийские игры. Целое поколение спортсменов было лишено возможности проявить себя на международных встречах и соревнованиях.

Страна находилась под санкциями 1 584 дня. В сентябре 1994 г. — экономические санкции были частично отмены, а 23 ноября 1995 г. после подписания Дейтонских соглашений — приостановлены на неопределенное время. 1 октября 1996 г. Совет Безопасности отменил санкции, правда опять не до конца. Замороженными остались счета в иностранных банках до тех пор, пока бывшие республики не договорятся между собой о распределении средств и долгов. Эта так называемая «внешняя стена» санкций мешает Югославии выйти на мировой рынок капитала, использовать финансовые средства, находящиеся за границей, получить торговые льготы, предоставляемые Всемирной торговой организацией. Кроме того, угроза санкции продолжает оставаться инструментом давления на Белград с целью добиться от нее определенных уступок.

Призывая Югославию к решению кризиса в Косове, Конгресс США в 17 декабря 1997 г. ввел со своей стороны «внешнюю стену» санкций или акт об ограничении окончания санкций. И теперь каждые шесть месяцев по рекомендации Президента Конгресс США подтверждает их действие для Сербии и Черногории. США «заморозили» имущество СРЮ на своей территории, призвали отказать Югославии в приеме в международные финансовые организации. Б.Клинтон требовал от Югославии более тесного сотрудничества с Гаагским трибуналом, компромисса по вопросам сукцессии бывшей СФРЮ, а позже — решения проблемы Косова. Конфликт в этом автономном крае привел к новым осложнениям. Контактная группа на своем заседании 9 марта 1998 г. рекомендовала Совету Безопасности принять новые санкции против Югославии — ввести эмбарго на поставки вооружения, приостановить выдачу виз должностным лицам Югославии, которые ответственны за «репрессивные акции» сил безопасности в крае, наложить мораторий на кредитование импорта Югославии, а также поддержки процесса приватизации. Принятая вскоре Резолюция 1199 СБ ООН выполнила рекомендации Контактной группы.

Приостановка санкций не привела к ожидаемым серьезным переменам в экономике и социальной сфере. Хозяйственная деятельность тормозилась отсутствием валютных запасов и замороженными счетами в зарубежных банках, разрывом внешнеэкономических связей и стагнацией развития промышленности. Последствия в социальной сфере будут ощущаться еще долгие годы. В Международный День Здоровья, 7 апреля 1995 г., в Белграде была созвана конференция под названием «Последствия санкций Совета Безопасности ООН для здоровья населения Союзной Республики Югославии». Ученые исследовали целый ряд проблем. Доклады основывались на официальных данных, собранных, обработанных и проанализированных в институтах и клиниках Югославии. Ученые пришли к выводу, что последствия санкций самым серьезным образом сказались на всем населении страны, но особенно на наиболее уязвимых категориях населения — стариках, детях, беременных женщинах, хронических больных. «Прогнозом негативного воздействия санкций является увеличение числа заболеваний и рост смертности, а также замедляющее влияние на умственное и физическое развитие детей и подростков. В будущем это скажется на биологической целостности населения», — констатировали ученые (2).

Введение новых санкций, продолжение ограничений в области экономики продолжают негативно воздействовать на восстановление хозяйственной деятельности страны, ее активное участие в деятельности политических и финансовых международных организаций.