ИСТОРИОГРАФИЯ

1. РАЗВИТИЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ В КОНЦЕ XIX—НАЧАЛЕ XX В.
Социально-политические процессы, связанные с перерастанием домонополистического капитализма в монополистический, рост классовых конфликтов во многом предопределили сдвиги в общественной мысли США. Идеалистический романтизм с его умозрительной теорией был слабой опорой для решения новых острых и сложных социальных проблем.
С другой стороны, научно-технический прогресс усиливал, по выражению В. И. Ленина, «ток от естествознания к обществоведению». Особенно популярными в США становятся работы Ч. Дарвина. Все эти обстоятельства подтолкнули к усвоению европейской позитивистской философии. Позитивизм во всех его формах откликался на главный запрос буржуазной идеологии этого времени — на стремление отвергнуть революционное понимание исторического процесса, но при этом попытаться приспособиться к успехам научного мышления. Отсюда слияние ряда положительных элементов позитивизма с консервативными: признание закономерности исторического развития и механистическое истолкование этой закономерности (перенесение естественнонаучных законов на развитие общества); утверждение идеи органической эволюции и одностороннее понимание историзма — отрицание революционных скачков в истории; обращение к социально-экономической тематике, объяснение исторического процесса с помощью теории «равноправных факторов».
В конце XIX в. пришла в упадок господствовавшая в течение полувека в буржуазной историографии США так называемая «ранняя» (романтическая) школа, важнейшей чертой которой был провиденциализм. Ведущее место заняли направления, в той или иной мере испытавшие влияние позитивистской социологии. Американская историческая мысль оставалась в этот период еще достаточно провинциальной, и воспринятые ею европейские идеи порой упрощались и огрублялись. Так, одним из первых американских позитивистов был историк и естествоиспытатель Дж. Дрэпер. Применяя географическую теорию англичанина Бокля к объяснению гражданской войны, Дрэпер видбл причины возникновения рабства на Юге США исключительно в жарком климате. Б. Адамc в книге «Закон цивилизации и упадка» (1895) вслед за французским социологом Контом положил в основу своей исторической концепции законы физики.
Шумно и напористо выступили историки, получившие образование в университетах Германии и Великобритании и ставшие ядром так называемой англосаксонской школы. Один из них, Дж. Фиске, писал: «Революция, которая происходит в исторической науке начиная с середины XIX в., также решительна и всеобъемлюща, как революция, свершившая ся под влиянием учения Дарвина в биологии» 1. Для историков этой школы, помимо овладения критическими приемами анализа источников, характерно видение «социальной эволюции» исключительно в развитии политических учреждений. Существенной же особенностью либерального крыла позитивистской историографии (во главе с Ч. Бирдом) был поворот к изучению социальной и экономической проблематики.
Рассматриваемый период в американской буржуазной историографии ознаменовался заметным прогрессом исторических знаний. Прежде всего выросла источниковая база и значительно улучшилась методика обработки источников. В этом, несомненно, сказалось воздействие позитивизма с его стремлением к тщательной проверке и накоплению точных фактов. Начали переиздаваться на более научной основе «Протоколы федерального конвента 1787 г.»; «Протоколы Континентального конгресса»; документы видных политических деятелей революции Дж. Вашингтона, Т. Джефферсона и др. По постановлению конгресса была предпринята публикация документов федеральной и конфедеративной армий и флота времен гражданской войны 1861 — 1885 гг.2 Увеличивалась сеть библиотек, а также их фонды. Гарвардская библиотека насчитывала к концу XIX в. около 5,5 млн. книг и брошюр, в 1895 г. открылась Нью-Йоркская публичная библиотека.
После гражданской войны в ведущих университетах страны начали читать лекции по истории и проводить семинарские занятия, где изучалась методика работы с источниками. Немалое значение имели поездки в Европу и обучение там американских студентов, особенно в Германии. По возвращении в США многие из них возглавили кафедры истории или политических наук в ведущих университетах: Г. Б. Адаме — в университете Джонса Гопкинса, Дж. Барджесс — в Колумбийском, А. Уайт — в Корнеллском и т. д. Написание исторических работ уже не было, как прежде, делом литератора, занятие историей сделалось профессией. В 1884 г. была создана Американская историческая ассоциация. Она получила поддержку правительства, ее отчеты публиковались в официальных изданиях конгресса. К концу XIX в. ассоциация объединяла и координировала деятельность около 200 местных исторических обществ, с 1895 г. издавала журнал «Америкэн хисторикал ревью».
Историческая наука расширила поле деятельности как вследствие овладения новыми источниками и специализации научной работы, так и под влиянием общественно-политической борьбы. Главными темами изучения стали: колониальная история, война за независимость, гражданская война; в специальные отрасли выделились экономическая история, дипломатическая. Важной предпосылкой создания обобщающих трудов была разработка истории отдельных районов. Так, исследования Г. Бэнкрофта по истории западных штатов 3 содержали огромный материал о быте и нравах запада Северной Америки, испытавшего влияние испанской культуры. Достижением исторической науки было появление исследования Л. Моргана по истории первобытного общества. Изучая жизнь индейцев, Морган высказал мысль об универсальности пути развития человеческого общества от материнского рода к отцовскому и привел важные факты об историческом характере возникновения частной собственности. Ф. Энгельс в классической работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» опирался на фактический материал книги Л. Моргана «Древнее общество» (1877).
Доминировавшая в изучении колониального периода англосаксонская школа обладала рядом черт, связанных с особенностями ее формирования. Многие американские студенты, уезжавшие учиться в Европу, заимствовали в семинарах немецких университетов не только более совершенную методику обработки источников, но и шовинистические идеи. Господствовавшая в конце XIX в. в немецкой историографии школа Зи-беля — Трейчке считала германцев якобы носителями идей «индивидуальной свободы» и решающей силой европейской истории начиная с падения Римской империи. Большое влияние на формирование англосаксонской школы оказал также английский историк Э. Фримен. Фримен односторонне применил методы сравнительной филологии к истории политических учреждений. С помощью «сравнительной политики» он рассматривал политические институты вне вызвавших их к жизни социально-экономических условий, выдвинув формулу: «История — это политика в прошлом, политика — история в настоящем».
Центром нового направления стал университет Джонса Гопкинса в г. Балтимор, а его энергичным пропагандистом — Герберт Б. Адаме. Его семинары были самыми многолюдными в США. Он ставил целью выяснить генеалогию американских политических учреждений, найти в колониальной Америке связующее звено с древнегерманской племенной организацией. В работах «Саксонская десятина в Америке», «Германское происхождение городов Новой Англии» 4 и др. Адаме сопоставлял политические организации и земельные отношения пилигримов Новой Англии и древних германцев. Он привел факты, показывавшие, что в ранних колониальных поселениях Америки сохранялись отдельные элементы сельской общины, сделал интересные наблюдения об управлении пуританскими колониями. Однако расширительно истолковывая эти вполне определенные свидетельства источников, Адаме пришел к выводу о «политическом родстве», идущем от «расовой общности» американских пуритан с древними германцами. Подобные идеи развивали и другие историки англосаксонской школы: Дж. Фиске, Дж. Барджесс, Дж. Госмер. Ряд историков этой школы выступили с призывами к империалистической экспансии, провозгласили «право» и «обязанность» США распространить свои политические учреждения далеко 3"а пределы страны.
Важное место в изучении колониальной истории США и войны за независимость заняла в начале XX в. так называемая «имперская школа». Историки Г. Осгуд, Дж. Бир 5 и другие произвели существенный поворот в трактовке войны за независимость, далеко отойдя от концепции Дж. Бэнкрофта, рисовавшей борьбу пробудившейся в колониях свободы против британской тирании. Исходная посылка «имперской» концепции революции состояла в том, что последнюю нельзя понять и оценить в рамках американской истории. Рассматривая американские колонии прежде всего как часть «организма» Британской империи, представители этой школы в обширных экскурсах в глубь истории весьма детально проанализировали политические и административные аспекты взаимоотношений метрополии и колоний. Хотя историки «имперской школы» прямо не осуждали войну за независимость, тем не менее сузили основы и значение революции, поставили под вопрос ее неизбежность. Они утверждали, что главная причина войны за независимость лежала в несоответствии динамичного роста колоний окостенелой структуре британской колониальной системы и предоставление им статуса доминиона могло бы предотвратить восстание в Америке.
В последней четверти XIX в. проблемы гражданской войны продолжали занимать видное место в американской историографии. Хотя еще сказывалось размежевание между историками-северянами и защитниками «проигранного дела» из числа бывших южных конфедератов, достигнутое под руководством крупного капитала Севера «национальное единство» требовало своего оформления в идеологии. Признание положительного значения отмены рабства заняло прочное место в работах буржуазных историков. Вместе с тем началось переосмысление гражданской войны, которое проявилось в более примирительном отношении к контрреволюционному мятежу рабовладельцев.
Эти черты буржуазной историографии особенно рельефно отразил Дж. Родc. Его труд «История Соединенных Штатов от компромисса 1850 г.»6 —первая детальная политическая история США периода гражданской войны. Влияние позитивизма сказалось в его работе главным образом в применении критических приемов анализа источников и «объективизме». Он полнее осветил многие события войны: восстание Джона Брауна, выступление народных масс Севера против «конституционной» войны. Родсу представлялась очевидной необходимость уничтожения рабства. Вместе с тем для Родса характерен отход от принципиальных прогрессивных исторических оценок первых буржуазных исследователей гражданской войны (Г. Грили, Дж. Дрэпер). Он развивал идеи о том, что многие действия радикальных республиканцев и правительства Линкольна, способствовавшие развязыванию революционной активности американского народа, были ошибочны. Ряд традиций рабовладельческого Юга включались Родсом в национальные. Он восторженно писал о стойкости солдат рабовладельческой Конфедерации и военном искусстве генералов Ли и Джексона, изображал Юг «единым» и оказался не в состоянии оценить вклад негритянского народа в уничтожение рабства. Оценкам Родса следовали многие историки: В. Вилсон, Ф. Чендлер и др.
Переосмысление с консервативных позиций второй Американской революции особенно отчетливо сказалось на освещении нисходящего ее этапа — Реконструкции (1865—1877 гг.). Широкое признание в буржуазной историографии получили положения работы У. Даннинга «Политическая и экономическая Реконструкция» 7. Главный положительный результат Реконструкции Даннинг видел не в борьбе за демократизацию вчерашнего рабовладельческого Юга, не в успехах только что вышедшего из рабства негритянского народа, а в компромиссе 1877 г., знаменовавшем «национальное примирение», консолидацию господствующих классов США Севера и Юга. Искажение борьбы негров за землю и гражданские права было также во многом продиктовано расистскими предрассудками автора.
К XX в. в США набрал силу буржуазный экономизм в историографии. По своей политической ориентации он был близок к позиции буржуазно-реформистских кругов. В новых условиях часть буржуазных идеологов и ученых стремились более пристально вглядеться в материальные основы возмущения масс, найти средства смягчения классового конфликта. Историки экономического направления дали в своих трудах плодотворную постановку отдельных исторических проблем, их деятельность способствовала разработке социально-экономических сюжетов. Однако историки-«экономисты» остались чужды научного понимания общественно-экономических процессов: развитие экономики и обмена рассматривалось ими вне зависимости от производственных отношений; классовое деление общества подменялось классификацией по отраслям хозяйства, «экономическим группам».
Один из самых видных зачинателей экономического направления в США, Ф. Тернер, выдвинул тезис о колонизации Запада как основной движущей силе в истории США8. В работе «О значении границы в американской истории» (1893) он писал: «Вплоть до наших дней история Америки является в значительной степени историей колонизации Великого Запада. Существование пространства свободной земли, его постепенное медленное сокращение и продвижение населенной полосы (границы) на Запад объясняют развитие Америки» 9. Тернер подчеркивал влияние новых естественных условий («окружения»), в которые попадали поселенцы, как фактора, преобразовывавшего старые европейские идеи, традиции и учреждения в американские. Он утверждал, что демократия не была привезена в Виргинию на борту «Сары Констант» или «Мейфлауэра» в Плимут, а «вышла из американского леса».
Сам факт привлечения внимания исследователей к проблемам социально-экономического развития имел немаловажное значение. Однако эти вопросы не получили у Тернера правильного решения. Существенным пороком концепции Тернера был ее географический детерминизм. С другой стороны, Тернер искусственно разорвал тенденцию развития капитализма вширь и вглубь, абсолютизировав первую из них. Развитие капитализма вширь, связанное с заселением и освоением новых территорий, он изобразил как основной, определяющий процесс в истории США.
Наиболее последовательно буржуазный экономизм разработан в трудах Ч. Бирда 10. Если по схеме Тернера буржуазная демократия рождалась в условиях якобы имевшей место социальной гармонии американского Запада, то, по утверждению Бирда, это происходило в условиях острых столкновений «экономических групп», обладавших различными видами собственности, прежде всего аграрных и промышленных интересов.
В разгар предвоенного политического кризиса в США крупным событием стало появление исследования Бирда «К экономическому объяснению конституции США» и. Он показал, что последняя была не плодом «эпохи социальной гармонии», не результатом свободного волеизъявления масс, а выросла на базе значительного неравенства, как итог деятельности представителей торгово-денежных интересов, стремившихся извлечь из нее вполне реальные материальные выгоды.
Разоблачения Бирда вызвали широкий резонанс и были восторженно встречены участниками прогрессистского движения. Однако нарисованная им картина создания конституции была далека от исторической действительности. В духе буржуазного экономизма он подменял классовое строение общества делением на «экономические группы». В результате борьбу вокруг принятия конституции Бирд интерпретировал как столкновение «движимой» и «недвижимой» собственности. В лагерь поборников новой конституции он зачислил буржуазию Севера, ее противниками называл «аграриев» (плантаторы и фермеры) Севера и Юга. Эта схема вступала в противоречие с ценным, впервые поднятым Бирдом конкретным материалом, борьба «экономических интересов» не совпадала с реальными линиями классового конфликта, затушевывала активную позицию трудящихся масс.
В общем потоке буржуазного экономизма развивались и буржуазно-реформистские концепции истории американского рабочего движения. Их существом были теория «исключительности» США и сведение в духе Гомперса классовой борьбы к борьбе экономической, за лучшие условия продажи рабочими своей рабочей силы. В этом русле началась деятельность висконсинской школы, во главе которой стоял профессор Висконсинского университета Дж. Коммонс. Первым шагом висконсинцев явилось опубликование «Документальной истории американского индустриального общества» 12 — по существу огромной коллекции документов по истории рабочего движения, подбор которых диктовался отмеченными тенденциями.
На рубеже XX в. зародилась прогрессивная американская историография эпохи империализма, истоки которой лежат в боевой антиимпериалистической публицистике времени испано-американской войны 1898 г. и острой антитрестовской критике «разгребателей грязи». Отражая возмущение широких слоев народа растущим засильем монополий, они с позиций laissez faire яростно атаковали тресты, их махинации, продажность партийно-политических машин. Более вдумчивые критики стремились заглянуть в глубь десятилетий в поисках корней этих явлений.
Одним из первых «разгребателей грязи» стал Г. Д. Ллойд. В книге «Богатство против общества» 13 он показал поистине криминальные методы, с помощью которых возвысился нефтяной трест «Стандард ойл».
В работе Дж. Бриджа была описана история «Стального треста» Карнеги 14. Большую известность получил труд Г. Майерса «История крупных американских богатств» 15. Источниками обогащения американских мультимиллионеров — Асторов, Гульдов, Вандербилтов и других автор называл грабеж индейцев, обман казны поставками негодных военных материалов, расхищение государственных земель и т. п. Все это были не просто публицистические работы, но документированные исследования. Они закладывали основы радикального направления в историографии США.
К ней примыкает и формирующаяся прогрессивная негритянская историография, наиболее яркой фигурой которой был У. Дюбуа. В 1903 г. вышла его книга «Души черного народа» 16, где была нарисована страшная картина положения негров в США: террор куклуксклановских банд, цветные барьеры, полное политическое бесправие. В работах «Отмена африканской торговли», «Джон Браун» Дюбуа подчеркнул значение восстаний Габриэла, Д. Вези, Н. Тернера 17. Дюбуа воссоздал светлый образ Дж. Брауна, искаженный буржуазной историографией. В исследовательских статьях Дюбуа наметил основные направления пересмотра господствовавших расистских истолкований эры Реконструкции. 20 лет спустя они получили развитие в фундаментальном исследовании «Черная Реконструкция».
Пионерами марксистской историографии в США стали соратники Маркса и Энгельса и видные деятели социалистического движения. Благотворное влияние на складывание марксистского направления оказали публицистические выступления Д. Де Леона и Ю. Дебса. Они развивали исторические взгляды, полные оптимистического мироощущения, веры в прогресс, в неизбежность гибели эксплуататорского общества. Де Леон подчеркивал формирование материальных предпосылок революций, берущих начало «в скалистом ложе материальных нужд». Он рисовал восходящую линию развития американского рабочего класса. Дебс в большей мере, чем Де Леон, почувствовал революционно-демократические традиции американского народа, рожденные великими социальными битвами прошлого. Он писал: «социалистическое движение в союзе с силами прогресса: мы сегодня то, чем были аболиционисты в 1858 г.» 18.
Серьезное значение имел труд ветерана рабочего движения Ф. А. Зорте «Рабочее движение в Соединенных Штатах» 19. Книга представляла первый опыт переосмысления с марксистских позиций ряда важных общественно-исторических процессов в США. Зорге ярко иллюстрировал известное положение Маркса о том, что капитализм всем ходом развития создает своего могильщика — пролетариат, показывая нарастание классовых антагонизмов в США.
В содружестве с Зорге работал Г. Шлютер (так же как Зорге — немецкий социалист, иммигрировавший в США). Его работы «Начало немецкого рабочего движения в Америке», «Линкольн, труд и рабство» 20 были направлены прежде всего против реформистских концепций, пытавшихся свести историю рабочего движения в США исключительно к тред-юнионистской борьбе. Шлютер весьма подробно остановился на участии американского рабочего класса в борьбе против рабства, особо подчеркнув роль немецких социалистов, иммигрировавших в США. Он показал интернациональную помощь английских рабочих. Монография Шлю-тера «Интернационал в Америке» (1918) —по существу первая попытка с научных позиций рассмотреть деятельность различных социалистических групп в США, в 1876 г. объединившихся в Социалистическую рабочую партию.
Таковы основные тенденции развития американской исторической науки в начале эпохи империализма. Следующий этап американской историографии — период развертывания методологического кризиса буржуазной историографии и развитие марксистской идеологии — связан с победой Великой Октябрьской социалистической революции и наступлением общего кризиса капитализма.
2. ИСТОРИОГРАФИЯ ПРОБЛЕМ ИСТОРИИ США НАЧАЛА ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ЭПОХИ
Ключ к пониманию важнейших проблем социально-экономического развития и классовой борьбы в США в новую эпоху дает ленинская теория империализма. В труде «Империализм, как высшая стадия капитализма» и других работах В. И. Ленин проанализировал огромный материал об американском империализме и охарактеризовал его общие черты и особенности. Ленин подчеркивал, что США — классическая страна империализма, что ни в одной другой стране монополии не получили такого развития и не завоевали такого господствующего положения. Рост монополий и концентрация в руках горстки финансовой олигархии огромных богатств превратили США в страну глубоких социальных контрастов, резко усилилось противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения.
Чудовищное давление монополий вызвало особенно характерную для США активность мелкобуржуазной оппозиции, выразившуюся «в усилении движения против трестов» 21. Это открывало новые возможности перед освободительным движением пролетариата, расширяя круг его потенциальных союзников. В сложившихся условиях буржуазия вынуждена оыла обратиться к новым методам поддержания своего господства; Ленин дал четкое определение сущности буржуазного реформизма как «реформы против революции, частичное штопанье гибнущего режима в интересах разделения и ослабления рабочего класса, в интересах удержания власти буржуазии против революционного ниспровержения этой власти» 22.
Ленин вскрыл также особенности агрессивного характера внешнеполитического курса американского империализма, который, с одной стороны, опирался на экономическую мощь, а с другой — был обусловлен тем, что США вступили на путь колониальных захватов, когда земной шар был фактически поделен, и испано-американская война 1898 г. явилась первой войной эпохи империализма за передел колоний. Из экономической мощи США вытекало и обращение к долларовой экспансии как специфической форме американской колониальной политики. В 1920 г. Ленин отмечал, что Америка «грабит всех, и она грабит очень оригинально. У нее нет колоний» 23.
Буржуазные историки вполне осознали масштабы и степень воздействия ленинского учения об империализме на развитие мира в новейшую эпоху. Характерно высказывание профессоров Р. Кебнера и Г. Шмидта, которые писали в 1964 г., что восприятие теории империализма «имело огромные последствия. Исторические взгляды, воплощенные в этом понятии, в большой степени определили стереотипы отношения народов к западной цивилизации и западным странам, особенно Англии и США. Коммунисты во всем мире на основе теории империализма представляли себе облик строя, в борьбе против которого должен был возникнуть их новый мир. Теория империализма имела столь же сильное воздействие и на умы тех, кто не перешел на сторону коммунизма» 24.
Признавая силу ленинского учения об империализме, буржуазное обществоведение пытается, однако, представить причины широчайшего влияния ленинизма в искаженном свете. В одном случае отмечается эмоциональное и пропагандистское воздействие теории империализма, в другом ей отказывается в научной значимости, в третьем муссируются измышления о «неоригинальности» ленинского труда, о его сходстве с работами мелкобуржуазного критика Дж. Гобсона или реформиста Р. Гильфердинга. Это, в свою очередь, открывает возможность подменять анализ, данный в книге «Империализм, как высшая стадия капитализма», наскоками на работы последних. Не видя в империализме стадии в развитии капиталистической формации, буржуазные историки стараются раздробить учение об империализме на части и опровергнуть его положения.
В области экономических исследований буржуазные ученые стремятся ограничиться освещением отдельных явлений — роль банковского капитала, трестирование, экспорт капитала и т. д. Нередко в апологетических тонах описывается роль монополий в хозяйственной жизни. Особенно это характерно для «школы бизнеса», набравшей силу после второй мировой войны и попытавшейся с позиций монополистического капитала пересмотреть всю историю США, представить «большой бизнес» двигателем экономического прогресса страны. Образцом подобной апологетики является написанная еще в 1940 г. книга А. Невинса «Джон Д. Рокфеллер. Героическая эпоха предпринимательства». Позднее вышли сотни работ о Фордах, Меллонах, Морганах, которые изображаются архитекторами материального роста США.
С попытками опровержения марксистско-ленинского учения об общественных формациях, например стадии империализма, которая занимает конкретное место, выступили также экономисты и социологи. Наиболее известная из них — теория стадий экономического роста У. Ростоу. Игнорируя социальнo-эkонoмические отношения, он выдвинул в качестве критерия социального прогресса научно-технический потенциал и количество потребления товаров. Начало XX в. открывает, согласно Ростоу, эру «нового индустриального общества» 25.
Еще одной чертой буржуазной литературы является отрыв внешней политики от социально-экономических корней, определение империализма как политики внешней экспансии. Так, А. Торнтон в книге «Доктрины империализма» характеризует империализм как идею господства сильных народов над слабыми26, Р. Уинкс также описывает империализм как извечный феномен стремления к господству, не поддающийся рациональному объяснению 27.
С борьбой против научной концепции империализма так или иначе связаны трактовка буржуазными историками важнейших проблем США конца XIX — начала XX в.: их внутренней и внешней политики, рабочего и общедемократического движения.
«Прогрессивная эра» (так в американской буржуазной историографии именуется период от начала XX в. до первой мировой войны), вобравшая в себя важнейшие социально-экономические и политические проблемы начала эпохи империализма, оказалась в центре внимания историков различных направлений 28.
Первую оценку «эры реформ» дали историки экономического (или прогрессистского) направления, многие из которых были современниками и участниками описываемых событий. В работах Ч. Бирда, В. Л. Паррингтона, Р. С. Бэйкера29 и других была предпринята небезуспешная попытка проанализировать роль социально-экономического фактора в объяснении причин и характера реформ «прогрессивной эры». Они отмечали важное значение массовых движений, в том числе рабочего. Критический настрой помог им приблизиться к верному изображению сложных социальных конфликтов и осудить наиболее одиозные действия монополий. Вместе с тем представители прогрессистской историографии стояли на почве защиты буржуазного строя, полагали возможным разрешение социальных противоречий американского общества не путем революционных преобразований, а посредством либеральных реформ. В «среднем классе» и его лидерах они видели силу, способную поставить крупный бизнес под контроль буржуазной демократии, считали, что реформы, проведенные в период президентства Т. Рузвельта, а затем В. Вильсона, шли в этом направлении, ущемляли тресты и были в интересах «маленького человека».
После второй мировой войны набрало силу апологетическое направление «согласованных интересов» (консенсуса), представители которого (от умеренных либералов до откровенных консерваторов) выдвинули концепцию уникальности американского общества, единства взглядов американцев по фундаментальным вопросам общественно-политического устройства на всем историческом пути. Важнейшие вехи к «организованному капитализму», к «государству всеобщего благоденствия» они видели в «новом национализме» Т. Рузвельта, «новой свободе» В. Вильсона, «новом курсе» Ф. Рузвельта, а затем «новых рубежах» Дж. Кеннеди.
В работах Р. Хофстедтера, Э. Голдмена, А. Линка, Дж. Маури30 отчетливо проступало стремление смягчить конфликтные ситуации «прогрессивной эры»; не обострение классовых антагонизмов, а возникшие на рубеже XIX—XX вв. специальные привилегии «большого бизнеса» вызвали, по их словам, недовольство в стране. Хофстедтер выдвигал формулу «революции статуса» в США в начале XX в. «Старый средний класс» города (священники, юристы, врачи, мелкие предприниматели), так же как фермерство, теряет свои позиции в социальной жизни страны, а рядом с ним вырастает «новый средний класс» (технический персонал, служащие корпораций и т. д.). В этом основа конфликта «прогрессивной эры». Хофстедтер подверг сомнению позитивное содержание антимонополистических выступлений 1900-х годов, сведя устремления его участников к борьбе за консервативные идеалы прошлого, к неумению приспособиться к условиям нового индустриального общества.
Неолибералы стараются отодвинуть на задний план активные действия народных масс. Наибольшее внимание уделяется реформаторам консервативного толка (Т. Рузвельт, В. Вильсон), а деятельность радикальных (типа Р. Лафоллетта) остается в тени. Президенты-реформаторы, по их мнению, действуя в духе либеральной традиции, осуществили главную задачу — беспристрастное государство поставило под свой контроль отношения между классами, ограничило незаконные действия трестов, уменьшило пропасть между бедностью и богатством. Начало XX в. становится исходной вехой в «трансформации» капитализма. Рождается более совершенная Америка.
Теория «согласованных интересов» получила еше более жесткую трактовку в трудах историков неоконсервативного направления. На его формирование непосредственное влияние оказала «школа бизнеса», стремившаяся возвеличить деятельность «капитанов индустрии». Неоконсервативные историки решительно отказываются видеть в истории США какие-либо конфликты классового характера. В работах ведущих историков этого направления Р. Уиби и С. Хейса 31 отвергается роль рабочего, социалистического и общедемократического движений в период «прогрессивной эры». Взамен этого выдвигаются тенденциозные социологические схемы, скрадывающие социальные противоречия. Хейс писал о столкновениях секционных, отраслевых и других интересов, промышленного Востока — с аграрными Югом и Западом, фермера — с рабочим, поставщика — с владельцем железных дорог и т. д.
Если неолибералы гипертрофировали роль политических лидеров в событиях «прогрессивной эры», то у историков неоконсервативного направления их место занимает «деловая элита» — бизнесмены и технократы. Последние добиваются рационализации и эффективности экономики, новой системы управления, модификации социальных процессов. За всем этим явственно вырисовываются контуры государственно-монополистического капитализма в его далеко не либеральном варианте.
Против трактовки событий «прогрессивной эры» с позиций «согласия» и «преемственности» выступили историки радикального направления. Оно во многом выросло из «новой левой» идеологии, порожденной движением социального протеста 60-х годов. Историки-радикалы отвергали «бесконфликтную историю», их внимание привлекали массовые движения («низов»). Вместе с тем их методология носит эклектический характер, испытывая как влияние многих критических направлений буржуазной философии и социологии (от экзистенциализма до молодежной леворадикальной контркультуры 60—70-х годов), так и определенное воздействие марксизма. Признавая наличие в истории США острых антагонистических конфликтов, историки-радикалы подчас модернизируют прошлое, а их левацкие максималистские мерки в оценке тех или иных событий нередко оборачиваются антиисторизмом.
Взгляды историков-радикалов на «эру прогрессизма» наиболее четко выражены в работах Г. Колко «Триумф консерватизма», «Железные дороги и регулирование, 1877—1916» и Дж. Вейнстейна «Корпоративный идеал и либеральное государство, 1900—1918» 32. Авторы выступали против неолиберальной концепции «прогрессивной эры» как времени реформ, дарованных народу просвещенными лидерами и ограничивших всевластие капитала. В их изображении 1900—1914 годы — время острой борьбы либерально-реформистских сил и крупного бизнеса. Последний победил и провел законы в интересах монополистов, утвердил в США новую систему отношений бизнеса и правительства.
Историки-радикалы приводят большой материал и отмечают ряд существенных черт вмешательства государства в экономическую жизнь (по терминологии Колко — «политического капитализма», по определению Вейнстейна — «корпоративного либерализма»). Необходимо сказать, что имеется существенное отличие в понимании этого явления между марксистами и радикалами. Для радикалов «корпоративный либерализм»— всего лишь маневр крупного бизнеса, вдохнувший жизнь в умирающий капитализм. В результате реформ Т. Рузвельта и В. Вильсона реформистские силы были интегрированы в структуру буржуазного государства. Согласно ленинскому определению, государственное вмешательство в сферу экономики подготавливает материальную базу для кардинальных социальных преобразований общества.
Одной из существенных черт «новой левой» концепции «прогрессивной эры» является недооценка классовой борьбы пролетариата и антимонополистических выступлений. Другая черта — преувеличение силы и возможностей «истэблишмента», в конечном счете мощи капитализма. В истории США начала XX в. радикалы выделили одну тенденцию и возвели ее в абсолют. В результате со счетов сбрасывается либеральное-социальное законодательство «прогрессивной эры», все реформы рассматриваются в плане интересов крупного бизнеса и эпоху, известную бурным подъемом демократического движения, историки-радикалы называют «консервативной эрой».
С конца 60-х годов «прогрессивная эра» стала предметом исследования представителей так называемой новой методологии. Она привнесла в историографию междисциплинарный подход (методику социологии, политологии, психологии и других гуманитарных наук). На ее волне возникла «новая социальная», «новая политическая», «новая экономическая» и другие школы и течения в американской буржуазной историографии. Колоссальный рост объема исторической информации давно уже требовал новых средств для ее обобщения и типологизации. Сторонники междисциплинарного подхода широко использовали количественные методы обработки источников с помощью современной вычислительной техники. Междисциплинарный подход обогатил технику исторических исследований, расширив тематику и позволив осветить не изученные ранее грани исторического процесса. Однако новая методика не вывела буржуазную историческую науку из тупика релятивизма и элитистского подхода, ее фундаментальные теоретико-методологические принципы не были подвергнуты пересмотру.
Приверженцы «новой социальной истории» обратили внимание на исследование этнической и демографической структуры США, географическую и социальную мобильность населения, культуру в широком ее значении, что обогащает картину общественного развития, помогает раскрытию жизни широких слоев населения. Однако все это может быть осмыслено лишь в связи с магистральными линиями социального развития США, чего как раз не в состоянии сделать сторонники «новой социальной истории».
Важнейшими объектами изучения «новых политических историков» явились политическое сознание и характер голосования избирателей на выборах. Так, в работах Г. Аллена, Дж. Клаба, Ф. Альтхофа, Д. Брэ-ди, Э. Клаузена 33 и других первостепенное внимание уделяется вопросам массового поведения избирателей, характеру их голосования, структуре и составу партий. Введение в научный оборот данных компьютерной обработки источников позволило привлечь значительный материал и выйти на новый уровень обобщений материалов политической борьбы на президентских выборах и в конгрессе.
«Новые политические историки» склонны сводить общественные-"конфликты начала империалистической эпохи к противоборству «аграрных» и «индустриальных» интересов. В сельском «среднем классе» Юга и Запада, который был заинтересован в регулировании деятельности железнодорожных компаний, банковской реформе, общеполитических преобразованиях, они видят главную силу прогрессистского движения и основную социальную опору демократической партии. В правившей же в начале XX в. республиканской партии, которая пользовалась традиционной популярностью в урбанизированных регионах Северо-Востока и Среднего Запада, эти требования не встречали поддержки. Противоречия между «городской» и «сельской» партиями усиливались, по мнению этих исследователей, также из-за различий в партийной ориентации религиозных групп: протестантской, тяготевшей к республиканской партии, и католической — к демократической. Наконец, разным был этнический состав партий: ядро республиканцев составляли американцы англосаксонского происхождения, к демократической партии принадлежали национальные меньшинства, многочисленные иммигранты конца XIX — начала XX в. из стран Восточной Европы.
Попытка объяснить межпартийную борьбу секционными и этнокультурными противоречиями (так называют «новые политические историки» этнические и религиозные противоречия), которые оказывали корректирующее, а не определяющее влияние на ход событий, приводит к затушевыванию социального лица избирателей.
Исследования американскими буржуазными историками периода «прогрессивной эры», предпринятые в последние десятилетия, ввели в научный оборот большой фактический материал, были сделаны важные выводы по проблемам частного характера. Вместе с тем четко выявилось стремление приглушить противоречия капитализма, провести идею уникальности «американской демократии», делающей ненужными революционные перемены.
В американской буржуазной историографии рабочего движения конца XIX — начала XX в. долгое время ведущее место занимала висконсинская школа34. В «Документальной истории американского индустриального общества», в «Истории рабочего движения в США» 35, в работах коллег и многочисленных учеников Коммонса — 3. Перельмана (в прошлом русский меньшевик), Д. Сапоса, С. П. Миттельмана и других — содержался большой новый материал о положении рабочего класса и отчасти о его массовых выступлениях в конце XIX — начале XX в.
Однако в основу своих исследований эти историки положили апологетическую теорию «исключительности» развития американского капитализма. «Свободные» земли, огромные ресурсы внутреннего рынка, постоянный приток эмигрантов, своеобразие системы государственного управления и политического механизма — все эти особенности исторического развития США возводились в степень абсолютного отличия их от других стран и привлекались для доказательства якобы «исключительности» условий развития американского рабочего движения. Следствием этого были высокая социальная мобильность и отсутствие антагонистических противоречий между пролетариатом и буржуазией, подобных европейским.
Висконсинцы уделяли первостепенное внимание Американской федерации труда, которая уже в конце XIX в. представляла большей частью лишь квалифицированных рабочих. Самостоятельные политические действия рабочего класса и его союзников, проявившиеся в выступлениях «Рыцарей труда», «Индустриальных рабочих мира», в участии в антимонополистическом движении, остались вне поля зрения этой исторической школы, которая игнорировала также влияние социалистических идей и революционные тенденции в рабочем движении.
После второй мировой войны влиятельные представители висконсин-ской школы Ф. Тафт, Дж. Гроб36 и другие продолжали отстаивать старые догмы, но время безраздельного господства висконсинцев в историографии рабочего движения прошло. В 60-е годы возникла «новая рабочая история» 37. При всей пестроте ее состава (одна часть историков — вчерашние «новые левые», другая — весьма респектабельные академические историки) в методологическом отношении для всех них характерно обращение к междисциплинарному подходу (они тесно связаны с «новой социальной историей») и количественным методам исследования. Центром «новой рабочей истории» стал журнал «Лейбор Хистори», основанный в 1960 г.
Радикальные историки выступили с критикой вискоысинской школы за элитизм, сведение истории американского пролетариата к истории тред-юнионов и невнимание (даже в рамках истории тред-юнионов) к жизни рядовых членов АФТ. Отвергнув концепции висконсинской школы как институционалистские, т. е. посвященные изучению лишь организации АФТ, они начали искать новые подходы к изучению жизни и труда рядовых рабочих на путях социально-культурной истории (сильное воздействие при этом на них оказали английские историки Э. Томпсон и Э. Хобсбаум, сформулировавшие методологические принципы изучения поведения и культуры рабочего класса).
Для изучения культуры рабочего класса США немало сделал Г. Гатман, стремившийся изучить социальную психологию рабочих, выявить в их обыденном сознании (ритуалах, праздниках, семейной этике, религиозных взглядах и т. д.) ростки сопротивления эксплуатации и протеста против буржуазного образа жизни38. Проблема рабочей культуры и формирования классового сознания занимает важное место и в работах других историков. Одни из них, подобно Дж. Ласлетту, освещали эту тему, анализируя радикализацию взглядов рядовых членов тред-юнионов под влиянием антимонополистических и социалистических идей 39, другие обращались к истории рабочих организаций, противостоявших АФТ. В работах М. Дубовского, К. Лэша анализируются умонастроения и устремления членов «Рыцарей труда» 40, Дж. Конлин, М. Дубовский исследуют классовое сознание членов «Индустриальных рабочих мира», организации, отразившей радикальные тенденции американского пролетариата в начале XX в.41
Типичная для «новой рабочей истории» проблематика — этнический состав рабочих и положение рабочих-иммигрантов, их культурный уровень и влияние церкви, миграция рабочих. Основное внимание уделялось не политике руководства рабочих организаций, а деятельности низовых ячеек. Сделаны первые небезуспешные шаги в анализе положения неорганизованных в профсоюзы рабочих.
Однако при всей значимости изучения этих аспектов жизни рабочих вне поля зрения исследователей осталось главное — анализ социальной сущности рабочего класса. «Новая рабочая история» трактует понятие «класс» прежде всего как культурно-психологическую общность, отрывая ее от производственных отношений (преобладает данное Томпсоном определение класса как «осознание идентичности интересов, возникающее на основе общего опыта»). При этом исчезает стержень, скрепляющий различного рода активность рабочих, отходят на второй план проблемы классовой борьбы. Как выразился один из критиков, это история рабочих без фабрик и заводов, учителей без школ, врачей без больниц.
Особое место в буржуазной историографии занимают проблемы социалистического движения в США42. После второй мировой войны усилились нападки на деятельность революционных сил в прошлом и настоящем. Типичная для консервативной литературы книга Т. Дрейпера «Корни американского коммунизма» 43. Анализируя деятельность Социалистической партии Америки, Дрейпер относил образование в ней революционного крыла на счет европейского влияния, ибо в США якобы отсутствовала почва для социалистических идей. Он искажал причины упадка социалистической партии, сводя их к деятельности левых, которые-де под влиянием большевизма в стремлении создать коммунистическую партию в США разрушали СПА.
Буржуазно-либеральные историки также отправляются от тезиса о ненужности какого-либо движения за социализм, о неприменимости учения марксизма-ленинизма к США. В работах Д. Белла «Основание и развитие Марксова социализма в США» (1952), Г. Моргана «Юджин Дебс» (1952), Д. Шеннона «Социалистическая партия Америки» (1955) отрицались пролетарский характер и революционные цели социалистического движения в США. Авторы этих книг вырывали социалистическое движение из сферы борьбы классов и переносили в общий поток американского радикализма, трактовали как «левое крыло прогрессистского движения», выполнявшего, по их мнению, определенную полезную работу по совершенствованию американской демократии.
Особняком в американской исторической литературе стоит небольшое число научных исследований, авторы которых менее предвзято подходят к изучению истории социалистического движения в США в конце XIX — начале XX в. В работах Г. Куинта, А. Кипниса, Р. Джинжера 44 и других содержится ценный материал по истории рабочего движения, свидетельствующий (иногда помимо воли авторов), что корни социалистического движения следует искать в социально-экономическом развитии США.
Проблемы социалистического движения привлекли внимание и «новой рабочей истории». В работах ряда историков, например Дж. Грина «Корни социализма: радикальные движения на Юго-Западе, 1895—1943» 45 приведен убедительный материал, показывающий, что социалисты черпали своих приверженцев из числа радикальных популистов, а в начале XX в.— среди участников прогрессистского движения. Тем самым еще раз была подчеркнута мысль об американских корнях социалистического движения в стране. Подверглась критике и трактовка, возлагавшая вину за развал социалистической партии на коммунистов. Так, М. Кантор видел объяснение упадка социалистической партии в сползании на путь реформизма и поглощении ее двумя главными буржуазными партиями 46.
Развернувшееся в конце XIX в. движение миллионов фермеров оставило неизгладимый след в национальной истории, создав устойчивую антимонополистическую традицию. Естественно, что каждая крупная научная школа в американской историографии обращалась к этим событиям 47.
Первые исследования по истории антимонополистического фермерского движения создавались в период наибольшего влияния концепций Ф. Тернера. Он писал о фермерском «пограничном» происхождении американской демократии. В работах С. Бака «Грейнджерское движение» и вышедшей позднее гораздо более полной по охвату источников книге Дж. Хикса «Популистское восстание» 48 борьба фермеров рассматривалась во многом как проявление борьбы географических секций, извечного в американской истории конфликта между «аграрной демократией» и «промышленной цивилизацией». Бак и Хикс считали, что в конце XIX в. фермеры Запада попали в тяжелое положение прежде всего ввиду исчезновения «границы» и исчерпания фонда «свободных» земель, в результате чего чаша весов в долголетней борьбе склонилась в пользу промышленного капитализма Востока. Плутократия ограничила экономическую независимость фермеров и оттеснила их от государственной власти. Рассматривая движение фермеров в несколько романтических тонах, исследователи этого направления показывали и позитивную его роль в борьбе за экономическую и политическую демократию 49.
В 30—40-е годы концепция историков-прогрессистов дополнилась существенным звеном — в ряде исследований было обращено внимание на связи между выступлениями фермеров и рабочих. Значительный интерес в этом плане представляло исследование Ч. Дестлера о создании рабоче-популистского блока в штате Иллинойс в 1894 г.50
После второй мировой войны приверженцы НЕКОЛЫ «согласованных интересов» предприняли ревизию истории массовых фермерских движений последней трети XIX в. Характерно, что первыми в 50-е годы подвергли пересмотру историю популистского движения не профессиональные историки, а консервативные публицисты, политологи, социологи. В. Феркисс, П. Вайрек, Д. Белл и другие обрушились со злобными нападками на популистов, обвинив их на основе тенденциозно подобранных фактов в шовинизме, джингоизме и антисемитизме. Они демагогически объявили популистов предшественниками современного маккартизма.
В этом же русле идут и работы Р. Хофстодтера и О. Хэндлина. В монографии Хофстедтера «Эра реформ» развивалась мысль, что в условиях США обречены на неудачу любые социально-политические движения, выходящие за рамки буржуазно-реформистских преобразований сверху. Хофстедтер дал широкий фон, рисуя бурный процесс индустриализации США в конце XIX в., и порой весьма реалистично показал разорение фермерства. Однако автор перевел конфликт в сферу психологии (пусть даже с элементами социальной психологии), по существу отрывая его от материальных интересов. Он утверждал, что действия людей, как правило, не определяются «материальными мотивами или соображениями: обладания власти»: скорее, чем реальные интересы, движущими силами оказываются предрассудки, страх и ненависть 51.
Таковыми были якобы мотивы выступлений популистов. Требования популистов, согласно Хофстедтеру, глубоко консервативны, они продукт мифа о потерянном «аграрном Эдеме», «ностальгия по утраченным идеалам индивидуализма», «восстания против дисциплины индустриального общества». Выступления фермеров против концентрации банков рисуются Хофстедтером как реминисценция джексоновского периода; борьба против британских земельных компаний как англофобия; протест против коррупции в муниципалитетах как антиурбанизм. Естественно, ему чужда мысль о борьбе популистов как глубоко прогрессивном антимонополистическом протесте. Вне поля его зрения оказываются также рабочее и социалистическое движения, которые послужили немалым позитивным фактором в возникновении и развитии антимонополистического движения.
В 60—70-е годы под влиянием острых конфликтов современности, подъема демократических движений в США ослабли позиции сторонников теории «согласованных интересов». Многие историки от либералов до радикалов (К. Ванн Вудворд, Т. Салутос, У. Наджент, Р. Дарден, Н. Пол-лак) отвергли обвинения, выдвинутые против популистов, в национализме, антисемитизме и антидемократизме как необоснованные и просто недобросовестные. Отмечалось, что во многих отношениях популисты шли впереди своего времени. Впервые после периода Реконструкции 1865— 1877 гг. белые фермеры Юга и негры нередко объединялись для совместных выступлений; популистские газеты печатали статьи против Ротшильдов, но это был не антисемитизм — критика направлялась против нихкак крупнейших банкиров того времени; программные требования Народной партии предусматривали широкий круг реформ по демократизации политической жизни (прямые выборы президента и сенаторов) и т. д.
Важно, что полемические выступления в защиту популизма были подкреплены анализом различных сторон фермерского движения. Получили распространение региональные исследования. В работе Т. Салутоса «Фермерские движения на Юге, 1865—1933» 52 была рассмотрена история Южного альянса. Книги Р. Скотта об аграрных движениях в Иллинойсе, У. Наджента — в Канзасе, Н. Поллака — в Небраске и Канзасе углубили представление о среднезападных штатах как центре популизма 53. В трудах других историков был поставлен вопрос о сложном характере популистской идеологии, о влиянии на платформу популистской партии идей национализации земли Г. Джорджа, социальных воззрений Г. Д. Ллойда и Э. Беллами, воплощавших радикально-демократическую критику монополий 54. В серии биографических работ была освещена деятельность видных руководителей популистов: фермера, оратора и автора популярного утопического романа «Колонна Цезаря» И. Доннелли; одного из основателей рабоче-популистского блока в Иллинойсе — Г. Д. Ллойда; популиста-конгрессмена У. Пеффера 55 и др.
Чувствительный удар по ревизии популистского движения нанесла хорошо фундированная источниками книга леворадикального историка Н. Поллака «Популистский ответ на появление индустриальной Америки» (1962). В противовес Хофстедтеру, рассматривавшему популизм как ретроградный протест сельских собственников, Поллак видел в популизме классовое движение, выступившее против эксплуатации монополий. Пол-лак подчеркивал, что популистское движение вобрало в себя часть промышленных рабочих, средних городских слоев и интеллигенции. В книге имеется и ряд преувеличений. Автор шел настолько далеко, что оценивал популистское движение как имевшее серьезный антибуржуазный потенциал и ставившее задачей преобразование общества в социалистическом Духе.
Получивший широкое распространение в 70-е годы междисциплинарный подход был применен и к изучению популизма. Примером является фундаментальное исследование тяготеющего к радикальному направлению Д. Гудвина «Обещание демократии. Популистский час в Америке» 56. Опираясь на методологию «новой социальной истории», Гудвин исследовал формирование массового сознания фермерства («культуру популизма»). Возникшие в фермерских альянсах идеи «сотрудничества» переросли в идеологии популистской партии в принципы «общества сотрудничества», противостоявшие идеям «корпоративного государства», с которыми выступал крупный капитал. Поражение популизма нанесло, по мнению Гудвина, непоправимый удар демократии в Америке.
Методология «новой социальной истории» привела и к ошибкам в анализе популизма. Неопределенен критерий для выделения элементов «культуры популизма», в результате не рассматривается политическое сознание целых отрядов популистов. Так, сторонники серебряной валюты характеризуются как псевдопопулисты. С другой стороны, «классовое сознание рядовых» выступает в изображении Гудвина как единое, сглаживая разношерстный состав популистского движения, в котором принимали участие различные слои — от негров-поденщиков до крупных фермеров.
История изучения буржуазной историографией как фермерского, так й рабочего движений свидетельствует, что рост профессионализма и обращение к новым методикам, обогащая в ряде моментов познание исторической действительности, не могут восполнить отсутствие цельного научного мировоззрения, научной методологии.
На рубеже XIX—XX вв. США вышли на арену мировой империалистической политики, вступили в борьбу за колонии, источники сырья, сферы приложения капитала. Американские правящие круги выдвинули специфические методы экспансии в различных районах мира: в отношении стран Латинской Америки они формулировали новую интерпретацию доктрины Монро, на Дальнем Востоке провозгласили политику «открытых дверей», положившую начало так называемой долларовой экспансии, против Испании развязали империалистическую войну за передел колоний. Этот комплекс проблем внешней политики США стал в центре внимания главных направлений буржуазной историографии 57.
В начале 1900-х годов ведущее место в историографии внешней политики США занимало официальное направление. Дж. Кэллахан, А. Ку-лидж, Дж. Латане, Ф. Чэдвик58 и другие следовали политическим тенденциям, выраженным в официальных публикациях правительства и заявлениях его руководящих деятелей У. Маккинли, Т. Рузвельта, Дж. Хэя. Они готовы были охарактеризовать политику великих европейских держав как «империалистическую», но экспансию США обосновали выполнением «цивилизаторской миссии», стремлением распространить «передовую» политическую систему США, их культуру и религию. Они активно поддержали официальную версию о том, что США вступили в войну с Испанией, якобы руководствуясь гуманными побуждениями. Руководители внешней политики США и американские историки, разделявшие официальную точку зрения, ссылались часто также на то, что американское государство родилось в результате антиколониальной борьбы и внешняя политика США якобы и теперь сохраняет ее сущность.
В период между двумя мировыми войнами тезис об альтруизме и гуманизме внешней политики США был широко распространен в американской буржуазной историографии. С большей или меньшей последовательностью его развивали такие известные историки, как Т. Деннет, Т. Бейли, С. Ф. Бимис, А. У. Грисуолд, Ф. Р. Даллес, Д. Перкинс59.
Политика США в Латинской Америке в конце XIX — начале XX в. привлекала пристальное внимание американских историков. Общая тональность литературы определялась постулатами, выдвинутыми еще в начале XX в.: защита интервенционистской политики США, обусловленной якобы внутренними «беспорядками» в латиноамериканских странах и опасностью вмешательства со стороны европейских держав; апология «долларовой экспансии». Эти черты характерны для получившей широкую известность монографии Г. Хилла «Рузвельт и страны Карибского моря» (1927) и А. Денниса «Рискованные предприятия в американской дипломатии, 189а-1906» (1928).
Среди работ о политике США на Тихом океане и в Восточной Азии выделялась монография Т. Деннета «Американцы в Восточной Азии» (1922). Она основана на солидных источниках и оказала влияние на последующее изучение проблемы. Тихоокеанская политика Соединенных Штатов в изложении Деннета всегда основывалась на принципах равных коммерческих возможностей США с европейскими державами и сотрудничества с народами Азии. Фактически выступив с оправданием империалистической политики США, Деннет пытался доказать, якобы доктрина «открытых дверей» учитывала национальные интересы Китая и способствовала сохранению его независимости от посягательств европейских колониальных держав.
Тезис об альтруистическом характере внешней политики США сочетался у ряда видных историков 20—30-х годов с изоляционистским подходом к внешнеполитическим акциям на рубеже XIX—XX вв. Так, Бейли назвал войну с Испанией ненужной, а С. Бимис сформулировал тезис о «внешнеполитических ошибках» США. Эти ошибки начались с 1898 г., когда США отошли, по его мнению, от традиционных принципов неучастия и нейтралитета. «Приобретение Филиппин,— писал Бимис,— было самой крупной ошибкой американской дипломатии; она вовлекла США в соперничество с великими державами в Азии, а затем и в Европе» 60. С другой стороны, экспансия США, потребовав больших материальных затрат, не принесла им никаких экономических выгод.
Бимис и Бейли проводили также положение об ошибочности провозглашенной доктрины «открытых дверей», так как «принимаемая ответственность не компенсировалась соответствующими выгодами для Соединенных Штатов». В этом случае политика США якобы лишь охраняла Китай от раздела между европейскими державами. Бимис и Бейли выдвинули версию, что доктрина «открытых дверей» была провозглашена по британской подсказке. Этот тезис подробно развил Грисуолд.
С начала 30-х годов важные позиции в американской историографии внешней политики США заняло психологическое направление. На формирование его методологии немалое влияние оказали взгляды Й. А. Шумпетера — видного австрийского экономиста, который получил известность в Европе, а затем с 1932 по 1950 г. преподавал в Гарвардском университете. В работе «Социология империализма» (1919) он стремился доказать, что империалистическая внешняя политика не имеет никакого отношения к капитализму. Империализм — не что иное, как атавизм в современном обществе, восходящий в своем происхождении по крайней мере к древнему Египту и Ассирии.
Отправным положением психологического направления является отрицание связи между капитализмом, интересами монополий и империалистической политикой. Глава и один из зачинателей направления, Дж. Пратт, в монографии «Экспансионисты 1898 г.» 61 пытался опровергнуть тезис о причастности крупного бизнеса к вовлечению США в войну с Испанией. Обосновывая эти положения, Пратт приводил довод, что деловой мир был удовлетворен процветанием, наступившим после опустошительного экономического кризиса 1893—1897 гг., и опасался, что война может неблагоприятно отразиться на экономическом положении США. Предпосылкой подобного искажения было тенденциозное использование материалов, освещавших роль бизнеса в испано-американской войне (опущены документы Национальной ассоциации промышленников, объявлены «несущественными» выступления тех журналов и газет, которые требовали захвата внешних рынков, и т. д.).
Пратт дал содержательный очерк экспансионистской идеологии — доктрин Д. Стронга, А. Мэхэна, Дж. Барджесса, Дж. Фиске, но в то же время утверждал, что формирование агрессивных доктрин не было связано с интересами бизнесменов. В конечном счете Пратт пытался доказать, что «общественные чувства», «настроения масс» ответственны за империалистическую политику США на рубеже XIX—XX вв. Этот тезис был последовательно развит в работах приверженцев психологического направления М. Уилкерсона и Дж. Уизана 62. Последний, например, писал: «Испано-американская война, столь важная по своим последствиям, была всенародным крестовым походом. Ее не желали ни бизнесмены, ни правительство. Публика, возбужденная прессой, требовала ее» 63.
В период между двумя войнами в буржуазной историографии внешней политики наряду с официальным и психологическим направлениями заметное место занимало экономическое. Его сторонники, как правило, воздерживались от восхваления империалистической экспансии, приводили свежий материал, а главное — поднимали вопрос об экономических мотивах экспансии США в странах Латинской Америки и Дальнего Востока.
Эти черты свойственны исследованиям Ч. Бирда. В ранних работах, а также трудах 30-х годов Бирд попытался, хотя часто и непоследовательно, применить экономическую интерпретацию к анализу испано-американской войны. Он одним из первых буржуазных историков отметил связь внешней политики США с внутриполитической ситуацией в стране. Вступая в полемику с официальной историографией, Бирд констатировал преимущественно демагогический характер кампании в США за освобождение Кубы. «Без всякого умаления возвышенных чувств, которые имели место в период войны с Испанией,— писал он,— остается фактом, что американские интересы, связанные с кубинской промышленностью и торговлей, требовали прямой интервенции и ожидали от нее практических выгод» 64.
Бирд справедливо полагал, что США, аннексируя Филиппины, руководствовались экономическими и военно-стратегическими интересами на Тихом океане. Филиппины они рассматривали как базу в широком смысле слова (а не только военную) для своей политики на Дальнем Востоке, а Китай — как наиболее желанный рынок. В то же время Бирд разделял распространенное в буржуазной литературе представление об империализме лишь как определенном курсе внешней политики, а развитие-американского капитализма изображал скорее как «коммерческое», нежели социально-экономическое.
На исторические оценки Бирда, несомненно, повлияла изоляционистская концепция. Считая, что выход за пределы Западного полушария и особенно захват Филиппин крайне осложнили военно-стратегические задачи США, Бирд призывал возвратиться к так называемому континентальному изоляционизму. В преддверии второй мировой войны он неверно ориентировал американскую общественность на необходимость проведения политики нейтралитета, «возделывания собственного сада» 65. Сходные взгляды на внешнюю политику США рубежа XIX—XX вв. развивали другие представители экономического направления — Дж. X. Робинсон, А. М. Шлезингер-старший 66 и др.
В 20—30-е годы под влиянием антивоенных настроений масс и подъема классовой борьбы в историографии внешней политики США отчетливо выявилась критическая струя. Представители этого течения резко осуждали внешнеполитическую экспансию, показывали ее связь с интересами монополий.
Для начального этапа критического направления характерны работы Р. Петтигру «Политика империи» (1920) (сборник его антиколониалист-ских речей), «Торжествующая плутократия» (1921), М. Стори и М. П. Личанко «Завоевание Филиппин, 1898—1925» (1926). Петтигру и Стори — активные участники движения антиимпериалистов 1898 г.— по-прежнему страстно выступали против колониальных захватов США, отправляясь от буржуазно-демократических принципов. Развернутую критику империалистической политики США на рубеже XIX—XX вв. дали С. Ниринг п Дж. Фримен в широко известном труде «Дипломатия доллара. К исследованию американского империализма» (1925). Авторы подчеркивали обусловленность внешней политики США интересами монополий и показывали, что и республиканская и демократическая партии в равной мере несут за нее ответственность.
Не меньшую известность получила работа профессора Колумбийского университета П. Т. Муна «Империализм и мировая политика» 67, отметившего, что США усовершенствовали европейские методы империалистической политики, применив на Кубе и Филиппинах новые формы колониальной зависимости. Критический характер носят труды известного историка либеральной ориентации Дж. Риппи. В серии «Исследования по вопросу об американском империализме» (1928—1935) вышли работы Л. Г. Дженкса «Наша кубинская колония: Исследование сахарной проблемы», М. М. Найта «Американцы в Санто-Доминго», Ч. Кепне-ра и Дж. Суфилла «Банановая империя» 68 и др. В них приводились факты о заинтересованности американских монополий в экспансии.
Глобальная империалистическая стратегия США после второй мировой войны обусловила особое внимание американской буржуазной историографии к внешнеполитическим проблемам. Все большее распространение получает презентизм, т. е. истолкование истории под углом зрения современных политических требований.
Как и ранее, ведущее место в историографии внешней политики США изучаемого периода занимают официальное и психологическое направления, различие между которыми все более стирались. В монографиях и статьях С. Бимиса, Т. Бейли, Д. Перкинса, Ф. Р. Даллеса69 и других развивалась мысль об альтруизме, идеализме, гуманизме как главных мотивах внешней политики США на рубеже XIX—XX вв. В то же время все более настойчиво проводилась мысль, что внешнеполитический курс США был выражением «общественного мнения» широких слоев американского народа.
Характерна трактовка латиноамериканской политики США. В предисловии к вновь переизданной в 1967 г. книге «Латиноамериканская политика Соединенных Штатов» Бимис утверждал, что многочисленные интервенции США в страны Латинской Америки были продиктованы заботой о безопасности Западного континента от угрозы нападения европейских держав, это был «благожелательный империализм» 70. Те же тезисы лежат в основе работ другого видного специалиста по истории внешней политики США в странах Латинской Америки, Д. Перкинса. Вопреки очевидным фактам Перкинс настаивал, что правительство не выступало в поддержку американского капитала.
После второй мировой войны претерпело эволюцию психологическое направление, дав экспансии США еще более апологетическое истолкование. Так, Дж. Пратт в книге «Американский колониальный эксперимент» (1951), отстаивая свое прежнее утверждение, что главные причины американской экспансии имели «интеллектуальный и эмоциональный, а не экономический характер» 71, в то же время проводил идею, что для США это был кратковременный и теперь давно забытый «колониальный эксперимент». Усвоив идеи официального направления об альтруизме США, Пратт писал: «Эта политика постоянно... имела целью материальный и духовный прогресс колониальных народов, развитие их способности к самоуправлению» 72.
Другой приверженец психологического направления, Э. Мей, попытался применить опыт современных социологических исследований к анализу событий 1898—1900 гг. Он оперировал категорией «истэблишмент» (имущественная и интеллектуальная элита, обычно формирующая воззрения буржуазного общества по внутри- и внешнеполитическим вопросам), оказавшегося в этот период по ряду причин разъединенным, что предопределило влияние европейских империалистических доктрин на США. Это-де и привело к «национальной аберрации» 73, кратковременной и случайной империалистической политике.
В последние десятилетия важную роль в изучении истории внешней политики США и международных отношений продолжает играть официальное направление (или школа «политического идеализма»). Наряду с ней выросла школа «реальной политики» (Г. Моргентау, Дж. Кеннан, Р. Осгуд 74 и др.). В противовес школе «политического идеализма», оперирующей категориями «американских идеалов», «реалисты» считают определяющими факторами международных отношений «борьбу за выживание», «политику силы и баланса сил» (т. е. выводят ее из якобы свойственного людям от природы стремления к власти и господству) и критикуют ряд внешнеполитических акций США в настоящем и в прошлом как нереалистические.
Если «идеалисты» изображают внешнюю политику США на рубеже XIX—XX вв. как альтруистическую, то «реалисты» подчас делают упор на ее критике (в какой-то мере повторяя аргументацию работ Т. Бейли и С. Бимиса 30-х годов), считая ее утопичной, неадекватной фактическим возможностям США. Такими, по мнению Моргентау и Кеннана, были вступление США в войну с Испанией и экспансия в странах Тихого океана. В результате «романтической» внешней политики США поставили на карту слишком многое, не получив взамен ни экономических, ни политических выгод75. Представители этого направления, возможно, действительно мыслят реалистичнее, чем историки официального направления, однако концепция «национального интереса», так же как концепция «альтруистических побуждений», маскирует империалистическую сущность внешней политики США, пытается придать ей надклассовый характер.
С 50—60-х годов ряд исследователей экономического направления и историки-радикалы подвергли критике официальную версию о непричастности «большого бизнеса» к экспансии США на рубеже XIX— XX вв. Ч. Кэмпбелл в монографии «Американские деловые интересы и доктрина открытых дверей» 76 привел обширный, ранее неизвестный материал о влиянии заинтересованных в эксплуатации Китая деловых кругов на дальневосточную политику госдепартамента. Документы свидетельствовали, что одним из важнейших побуждений выступления США с доктриной «открытых дверей» были экономические мотивы.
Видный радикальный историк В. Э. Вильямc (многие ученики которого стали «новыми левыми») в работах «Трагедия американской диплома-тии» (1959), «Контуры американской истории»77 и др. поставил под. сомнение догму буржуазной историографии о непричастности «большого бизнеса» к возникновению испано-американской войны 1898 г. Его ученик У. Лафебер в хорошо документированной монографии «Новая империя» 78 убедительно продолжил разрушение этой концепции. Он привел факты, свидетельствующие, что государственные деятели США не были жертвами «массового возбуждения» и «пропаганды прессы», но людьми, искавшими разрешения внутренних экономических и социальных проблем США на путях экспансии. Американский историк показал, что экономические интересы сыграли решающую роль в развязывании войны с Испанией. Разработка темы о влиянии «властвующей элиты» на экспансию США в районе Дальнего Востока была развита радикальным историком Т. Маккормиком 79.
При всем позитивном значении научного творчества «новых левых» им свойственны и немалые недостатки. Стремление занять псевдорадикальные позиции при отсутствии должного классового анализа приводило-их подчас к неверному суждению о том, что на рубеже XIX—XX вв. американская общественность в своем большинстве высказалась в пользу экспансионистской политики. Вильямc относил к экспансионистскому лагерю американское фермерство, а Лафебер «могикан буржуазной демократии» — антиимпериалистов 1898 г.
Американские историки-марксисты составляют пока сравнительно небольшой отряд. Их работа в стране — цитадели мирового капитализма — связана с огромными трудностями и невозможна без величайшей убежденности и большого мужества. Ученые-марксисты практически почти не могут принимать участия в деятельности научных академических обществ и преподавать в университетах, затруднена публикация их исследований. Но, несмотря на все препятствия, углубляется марксистское понимание узловых проблем истории США. Естественно, что основное внимание историки-марксисты уделяют изучению опыта широких народных антимонополистических движений в США, и в первую очередь борьбе рабочего класса.
Исследования американских учеников К. Маркса и Ф. Энгельса — Ф. Зорге, Г. Шлютера и других ознаменовали первые шаги марксистской-историографии в США. Однако становление марксистской школы связано с ленинским анализом эпохи империализма, с влиянием Великой Октябрьской революции. В работах У. Фостера «Очерк политической истории Америки» (1951), В. Перло «Американский империализм» (1951) и других историков-марксистов, посвященных исследованию широкого круга явлений эпохи империализма, в сжатой форме были поставлены проблемы становления монополистического капитализма в США. Их труды заострены против теории «исключительности» американского капитализма и положений буржуазной историографии об «улучшении» капитализма в начале XX в., его «демократизации» и «гуманизации» под воздействием государственного вмешательства. Они показывают, что социальные антагонизмы в США еще более обострились с наступлением эпохи империализма.
В работах историков-марксистов анализируется внешняя политика США, в частности на рубеже XIX—XX вв., и разоблачается миф о ее «особом характере». Убедительная аргументация содержится в капитальном труде Ф. Фонера по истории кубино-американских взаимоотношений 80. В томах, посвященных испано-американской войне 1898 г., автор исследует главные причины, побудившие США начать империалистическую войну. Важнейшей из них он считает стремление к господству на заокеанских рынках, прежде всего на Дальнем Востоке, для чего трамплином должны были послужить Панамский перешеек, Гавайи и Филиппины. В работе У. Помроя «Американский неоколониализм» (1970) рассматривается внутриполитическая обстановка в США в связи с колониальной войной на Филиппинах в 1898—1900 гг. И Фонер, и Помрой уделяют первостепенное внимание национально-освободительным движениям на Кубе и Филиппинах.
В изучении истории рабочего движения марксистская историография США имеет давние традиции. Еще в 20—30-е годы вышли ценные работы А. Бимбы и С. Йелна81, посвященные крупнейшим стачечным боям американского пролетариата в конце XIX в.: борьбе горняков штата Пенсильвания в 70-е годы, чикагской трагедии 1886 г., Гомстедской и Пульмановской забастовкам.
Ныне виднейшим историком рабочего движения является Ф. Фонер. Его пятитомный труд «История рабочего движения в США» (1947— 1980) является фундаментальным научным исследованием истории американского пролетариата от колониального времени до конца первой мировой войны, основанным на широком круге источников: архивных документах, рабочих газетах, листовках, отчетах рабочих и правительственных организаций. В отличие от висконсинской школы Фонер не только освещает тред-юнионистскую борьбу, но и уделяет пристальное внимание «выдающейся роли рабочего класса в важнейших демократических и социальных битвах, происходивших на всем протяжении истории страны» 82. Особое внимание обращено на политические выступления рабочих, на историю «Индустриальных рабочих мира». В труде Фонера показаны процесс распространения марксизма в США, деятельность социалистических организаций. Все это проливает свет и на причины буржуазного реформизма «прогрессивной эры». Даже буржуазные историки признали высокий научный уровень исследований Фонера. Дж. Барбаш отмечал, что Фонером предпринято «первое всестороннее исследование архивов АФТ для написания общей истории рабочего движения» и в этом отношении его труд превосходит «классическое исследование Дж. Коммонса» 83.
Научно-публицистический очерк рабочего и социалистического движений конца XIX—XX в. дан Р. О. Бойером и Г. М. Морейсом в увлекательно написанной книге «Нерассказанная история рабочего движения» (1955), рассчитанной на широкого читателя. В марксистской историографии США исследуются и другие сюжеты рабочего движения. С. Гарлин написал очерк о Дж. Суинтоне, борце за интересы трудящихся США, современнике и друге Карла Маркса; К. Рив проанализировал сложный и противоречивый путь видного деятеля социалистического движения Д. Де Леона 84. Важные вопросы об особенностях и трудностях распространения марксизма в США и роли социалистических партий поднимаются в книге О. Джонсона85.
Американские историки-марксисты внесли немалый вклад в изучение фермерского движения. А. Рочестер в работе «Популистское движение в Соединенных Штатах» определила популизм как «оборонительное движение фермеров и других мелких производителей против жестокого наступления финансового капитала» 86. Впервые в американской марксистской литературе Рочестер подчеркнула важный вклад популистов в развитие демократических традиций американского народа. В свою очередь, в разделах капитального труда Фонера «История рабочего движения в США» была поставлена проблема союза рабочего класса и фермерства в общей борьбе против монополистического капитала. На материалах, почерпнутых из архивов АФТ и СРП, автор проследил связи рабочих и социалистов с фермерским движением. Характерно, что подавление Гомстедской стачки в 1892 г. и Пульмановской в 1894 г. лишь усилило размах популистского движения, за популистскую партию проголосовали многие рабочие, отошедшие от старых буржуазных партий.
Традиционно сильной стороной марксистской историографии является разработка истории негритянского народа. В трудах историков Дж. Аллена, Г. Аптекера, У. Фостера были изучены важные аспекты борьбы негров-рабов в первой половине XIX в. и их роль в гражданской войне 1861—1865 гг. и Реконструкции. Значительный вклад внесен и в исследование негритянского освободительного движения последующего периода. Рочестер в работе о популистах подчеркнула, что в 80-90-е годы начало возрождаться сотрудничество между белыми и негритянскими тружениками в южных штатах.
В работе Фонера «Организованное рабочее движение и негритянский рабочий, 1619—1973» 87 анализируется проблема союза белых и черных рабочих. Национальный союз цветных рабочих, созданный в 1869 г., впервые в истории страны призвал к единству всех американских рабочих независимо от расы и цвета кожи. Позднее с таким же лозунгом рабочей солидарности выступали «Орден рыцарей труда» и «Индустриальные рабочие мира». В то же время автор показал, что политика дискриминации и расизма неизменно усиливалась в руководстве АФТ. В обобщающем труде У. Фостера «Негритянский народ в истории Америки» (1954) были проанализированы важнейшие движения негров конца XIX — начала XX в.: «Таскиги», «Ниагара», гарвеизм. Фостер отметил, что в тот период ни Социалистическая партия Америки, ни Социалистическая рабочая партия не понимали специфики негритянского вопроса в США (расового угнетения негров), рассматривая его только как классовый.
Особо следует отметить исследования видного историка-марксиста, незаурядного полемиста Г. Аптекера. Все его творчество убедительно подтверждает сделанный им вывод: «История негритянского народа должна быть понята не только потому, что это история пятнадцати миллионов американских граждан, но также и потому, что вся американская жизнь не может быть осмыслена без знания этой истории» 88. Важное место среди работ Аптекера занимает «Документальная история негритянского народа США» (1951). Более 15 лет разыскивал он в государственных архивах, частных коллекциях, прессе и т. п. свидетельства борьбы негритянского народа за свободу и опубликовал многие из них. Аптекером начато многотомное издание трудов выдающегося негритянского борца за свободу У. Дюбуа.
На протяжении 20 лет Аптекер является директором Института марксистских исследований в США, ведущего большую работу по пропаганде марксистско-ленинского учения.
В борьбе с буржуазной историографией американские историки-марксисты осуществили значительную работу по изучению важных проблем истории США. Их деятельность призвана помочь американскому народу правильно осмыслить историю своей страны.
3. СОВЕТСКАЯ АМЕРИКАНИСТИКА
Теоретической и методологической базой советской американистики служат труды основоположников марксизма-ленинизма, в которых дан анализ важнейших закономерностей развития капитализма в США. Для исследователей истории США конца XIX — начала XX в. решающее значение имело овладение ленинской теорией империализма.
Формирование школы советских американистов началось еще в 20-е годы, но особую роль для ее становления сыграли вышедшие в 30-е годы работы А. В. Ефимова, В. И. Лана и позднее Л. И. Зубока. Ефимов внес крупный вклад в разработку проблем генезиса американского капитализма в целом, заострил свое исследование против теории «исключительности» развития США; Лан поставил ряд проблем социально-политического развития США, связанных с переходом страны в империалистическую стадию; Зубок дал систематическое изложение главных событий американской истории конца XIX — начала XX в.89
Новые обобщающие труды по истории США 60—70-х годов 90, прежде всего двухтомные «Очерки новой и новейшей истории США» (1960), дали картину социально-экономического, политического и культурного» развития американского народа; их источниковая база была шире, а методика совершеннее, чем большинства работ 30-х годов. В середине 50-х годов начался крутой подъем советской американистики. Были созданы новые научные центры, и выросло число квалифицированных специалистов. Результатом явилось расширение спектра исследуемых проблем, углубление источниковой базы и совершенствование методики. Существенно продвинулось вперед и изучение истории США конца XIX — начала XX в.
Важное значение имела разработка проблем формирования экономики и политики монополистического капитализма, тенденций государственно-монополистического капитализма. В хорошо документированном исследовании И. А. Белявской «Буржуазный реформизм в США (1900— 1914)» (1968) впервые в советской историографии были проанализированы характер и значение буржуазного реформизма в США в начале XX в. как метода внутренней политики. Автор показала основные направления антимонополистического движения (рабочего и общедемократического), которые вынудили правительство пойти на проведение такого курса. В книге о Т. Рузвельте 91 Белявская продолжила исследование, нарисовав политический портрет одного из лидеров империалистической буржуазии, проводившего линию реформ внутри страны и экспансии вовне.
Тема формирования тенденций развития государственно-монополистического капитализма в США была плодотворно продолжена в монографии Б. Д. Козенко «Новая демократия и война» (1980). Исследуя внутреннюю политику президента В. Вильсона в своеобразных условиях «нейтралитета» США в первой мировой войне, автор показал, что интересы монополистического развития привели к государственному интервенционизму в глубинных сферах хозяйственной жизни. Обоснован вывод, что социальный курс правительства носил буржуазно-реформистский характер, продолжался до 1917 г. (до вступления США в войну) и был обусловлен в первую очередь напором рабочего и антимонополистического движений. Еще ранее в исследовании И. А. Белявской был прослежен процесс усиления государственного регулирования в 1917—1918 гг., в период участия США в мировой войне 92. Изучение тенденций государственного регулирования в начале XX в. в США приняло в определенной мере комплексный характер. Его вели не только историки, но и экономисты и юристы 93.
Вопросы изучения партийной проблематики «прогрессивной эры» были поставлены в монографии В. И. Лана, но только в последнее время они нашли свое продолжение. Весьма интенсивную работу в этом направлении ведет в МГУ на кафедре новой и новейшей истории исторического факультета лаборатория по изучению двухпартийной системы США. Исследователи отправляются от ленинского положения о том, что буржуазные партии функционируют в виде «системы 2-х партий», которая является «одним из самых могучих средств помешать возникновению самостоятельной рабочей, т. е. действительно социалистической партии» 94. Опубликован ряд работ теоретического и конкретно-исторического характера об особенностях функционирования двухпартийной системы, узловых этапах ее развития, идеологии и организационной структуры. В работе А. С. Маныкина прослеживается эволюция партий на протяжении 200-летней истории, а двухпартийная система конца XIX — начала XX в. исследуется В. О. Печатновым. Автор показывает, как в борьбе против антимонополистических сил, за удержание масс в рамках «законности» демократическая партия становилась на путь реформистской политики95.
Одновременно весьма детальному изучению была подвергнута буржуазно-реформистская идеология, занявшая важнейшее место в американской общественной мысли конца XIX — начала XX в. И. П. Дементьев проанализировал ее формирование в сфере исторической мысли. В центре его исследования концепция крупнейшего историка Ч. Бирда, искавшего в прошлом США аргументы для реформ в начале XX в.96
A. А. Кислова в работе «Социальное христианство в США. Из истории общественной мысли, 90-е годы XIX в.— 30-е годы XX в.» (1974) впервые в советской историографии провела сложный анализ теологических доктрин «социального евангелизма» конца XIX — начала XX в., ориентировавших на реформы общественных институтов США. Особую активность проявила протестантская церковь, выдвинувшая таких идеологов, как B. Глэдден, Л. Эббот, У. Раушенбуш. Исследование идейных истоков буржуазного реформизма было проделано В. В. Согриным97. Автор по
казывал, как реформистская мысль, превратившись в начале XX в. усилиями нового поколения политологов, социологов, экономистов (Г. Кроули, У. Уэйл, Л. Брандейс и др.) в четко очерченную идеологию буржуазного реформизма, была использована политическими деятелями от Т. Рузвельта до В. Вильсона. Прав автор, утверждая преемственность буржуазно-реформистской мысли начала XX в. и современных ее вариантов в области «регулирования» трестов и государственного вмешательства во взаимоотношения труда и капитала.
Комплекс исследований социально-политической жизни США еще раз подтверждает верность ленинского положения о буржуазном реформизме как характерной черте политического процесса в развитых капиталистических странах Европы и США в начале XX в. (его проводили Т. Рузвельт в США, Ллойд Джордж в Англии, Джолитти в Италии, Бюлов в Германии).
Характерной чертой советской историографии всегда был глубокий интерес к истории рабочего движения. Опыт его изучения накоплен еще в 20—30-е годы, когда появились работы об «Индустриальных рабочих мира», о Д. Де Леоне и т. п.98 Как справедливо отмечал Н. Н. Болхо-витинов 99, заметное влияние на советскую историографию рабочего движения в США оказали также переводы работ У. 3. Фостера, А. Бимбы,. избранных произведений Де Леона, автобиографии В. Д. Хейвуда 100, а позднее исследований Ф. Фонера.
Однако лишь в 50—60-е годы исследование проблем рабочего движения приняло систематический характер. Многое для этого сделал Л. И. Зубок. Его обобщающая монография «Очерки истории рабочего движения, 1865—1918» (1962) явилась и результатом собственной многолетней исследовательской работы, и определенным итогом достижений всей советской историографии. Работа направлена против реформистской: теории «исключительности» рабочего движения в США, принципы которой в течение десятилетий исповедовались висконсинской школой. Автор показал, что с 70-х годов XIX в. и до конца первой мировой войны противоречия между буржуазией и пролетариатом в США были не менее острыми, чем в европейских странах. В то же время ряд особенностей развития американского капитализма задерживал формирование у американских рабочих подлинно пролетарской идеологии. «Таким образом,, к 1918 г. в США объединенному в мощные тресты и предпринимательские организации монополистическому капиталу противостоял потенциально сильный и боевой, но в организационном и идеологическом отношении все еще незрелый рабочий класс»,— заключал автор 1O1.
Развитию борьбы пролетариата США за 8-часовой рабочий день посвящено исследование С. М. Аскольдовой «Начало массового рабочего движения в США (80-е годы XIX в.)» (1966). В период перерастания капитализма в империалистическую стадию рабочее движение в США впервые приобрело национальный масштаб. Г. В. Плеханов писал: «Призрак коммунизма пугает теперь не только европейских бар и мещан. С ним познакомился также и „Новый Свет"» 102. В другой монографии С. М. Аскольдовой103 рассматривается процесс формирования гомперсистской идеологии, происходивший в борьбе с революционной тенденцией в американском рабочем движении. Автор вскрыла ограниченность идеологии и политической практики «простого» и «чистого» тред-юнионизма. Абсолютизировав одну из форм классовой борьбы, догматически сузив экономические и политические задачи, гомперсисты фактически отказались от общепролетарских задач, способствуя тем самым усилению влияния буржуазии на рабочий класс.
В книге Б. Д. Козенко «Рабочее движение США в годы первой мировой войны» (1965) показано, что принятые в период «нейтралитета» США социальные реформы — результат давления прежде всего рабочего класса. В работе исследуется также вопрос об отношении к войне крупнейших рабочих организаций. И. П. Дементьев изучал эту проблему в связи с испано-американской войной 1898 г. Автор, основываясь на анализе обширной американской рабочей и социалистической прессы, пришел к выводу, что АФТ в тот период занимала пацифистские позиции, а социалисты при всех их ошибках вели наиболее последовательную из всех политических групп США антиимпериалистическую борьбу104.
В последние два десятилетия в советской историографии появились научные очерки жизни и деятельности лидеров американского рабочего движения. Б. Д. Козенко написал книгу о Ю. Дебсе. Исследование этой темы было продолжено В. М. Быковым. В работах 3. К. Эггерт и А. А. Кисловой исследовалась сложная и противоречивая деятельность видного социалиста Д. Де Леона. М. И. Лапицкий написал очерк жизни легендарного Билла Хейвуда.
Серьезное внимание советские исследователи уделили вопросу иммиграции в США, роли иммиграции в формировании американского пролетариата, изучению ее влияния на ход классовой борьбы. Этой теме посвящена книга А. Н. Шлепакова «Иммиграция и американский рабочий класс в эпоху империализма» (1966), первые главы которой относятся к концу XIX в. В центре монографии Ш. А. Богиной «Иммигрантское население США, 1865—1900» (1976) три иммигрантских потока в США — немецкий, итальянский и скандинавский. На основе тщательного анализа писем, путевых заметок и прессы автор проследила взаимодействие тенденций общенациональной интеграции и группового этноцентризма. Особо отмечается вклад иммигрантов в развитие рабочего и социалистического движений в США. В исследовании также показывается стремление американской буржуазии разжечь национальную рознь, используя, в частности, этнические стереотипы.
В изучении аграрного вопроса в США советские историки отправляются от ленинской научной концепции двух основных путей развития капитализма в сельском хозяйстве и данного В. И. Лениным конкретного анализа американского фермерского пути. В исследовании истории американского фермерства выделяется труд Г. П. Куропятника — «Фермерское движение в США: От грейнджеров к Народной партии, 1867— 1896» (1971). В работе дана история массовых антимонополистических движений в США в последней трети XIX в., ядром которых было популистское движение. Большое место уделено борьбе за создание рабоче-фермерской коалиции. В работе широко использованы материалы из советских и американских архивов.
Серьезное внимание советская историография уделяет истории негритянского народа. Однако период конца XIX — начала XX в. изучен слабо. В ряду исследователей следует назвать Р. Ф. Иванова. В написанных им очерках жизни выдающегося негритянского общественного деятеля, писателя, историка У. Дюбуа последний показан не только как видный ученый, но и как руководитель движения «Ниагара». (История таски-гийского и ниагарского движений рассматривается также в исследовательских статьях А. П. Королевой.) В популярной работе Р. Ф. Иванова «Черные пасынки Америки» (1978) обрисована система джимкроунизма, укрепившаяся в США с переходом к империализму.
Л. Н. Митрохин в работе «Негритянское движение в США: идеология и политика» (1974) делал упор на выяснении социально-психологических корней расизма в США и рассматривал историю американских негров в свете борьбы тенденций к ассимиляции и сегрегации. Свежий взгляд на негритянский вопрос бросает этнограф Э. Л. Нитобург 105. Он рассмотрел брачно-семейные отношения в негритянской общине, влияние церкви, миграцию негров и приспособление к урбанизированной Америке. Подобно Митрохину, Нитобург уделял внимание развитию расово-этни-ческого сознания негров США.
Внешняя политика США начала эпохи империализма всегда была в центре внимания советских историков и разработана детальнее многих других проблем американской истории. Исследователи сосредоточились прежде всего на изучении политики США на Дальнем Востоке и в Латинской Америке.
Литература 20—30-х годов явилась важным подготовительным этапом в развитии советской историографии дальневосточной политики США. Историки предвоенного времени, овладевая марксистской методологией, выдвинули ряд важных идей р анализе экспансионистской политики американского империализма, которые сохранили свою ценность до сих пор. Получила известность работа А. Я. Канторовича «Америка в борьбе за Китай» (1935). Автор одним из первых поставил вопрос о «долларовой экспансии» как специфике американской империалистической политики на Дальнем Востоке. Однако в целом работы этого периода носили описательный и в значительной мере публицистический характер, их источниковая база была узка (не были введены в научный оборот документы конгресса США, пресса и т. д.).
Новый этап в изучении политики США на Дальнем Востоке наступил в послевоенный период106. Вышли в свет монографии В. Я. Аварина, посвященные более чем полувековой борьбе США за Тихий океан1О7, широкую известность получил коллективный труд «Международные отношения на Дальнем Востоке» (1981). Эталоном для исследователей явились фундаментальные труды А. А. Губера и А. Л. Нарочницкого, анализирующие империалистическую политику США и европейских держав в странах Дальнего Востока в конце XIX в.108 Труды этих авторов были основаны на привлечении документов из советских архивов и американских государственных документов, в научный оборот был введен широкий круг новых материалов.
В работах советских историков были подняты и проанализированы кардинальные проблемы внешней политики США на Дальнем Востоке: ее обусловленность перерастанием американского капитализма в монополистическую стадию, политическая борьба в США по вопросам экспансии. Советские авторы подвергли критике мифы об «альтруистической» политике США в этом районе мира, показали экономические и стратегические интересы США на Дальнем Востоке. Характерно резкое расширение масштабов исследований как в качественном, так и в количественном плане.
В монографиях А. А. Фурсенко, С. Б. Горелика, Р. М. Бродского 109 была глубоко и всесторонне проанализирована доктрина «открытых дверей». Еще раньше Б. А. Романов, А. Ф. Добров, П. П. Севостьянов обратили внимание на стремление правящих кругов США использовать русско-японские противоречия для укрепления своих позиций на Дальнем Востоке 110.
Другая группа исследователей сосредоточилась на изучении борьбы США за овладение рядом островов на Тихом океане. Г. П. Куропятник проанализировал экономическое и политическое проникновение США на Гавайские острова в конце XIX в., завершившееся их аннексией в 1898 г.111 Ряд вопросов экономической, военно-политической и идеологической экспансии США поставлен в работах Н. А. Халфина и А. А. Мурадяна.
История взаимоотношений США со странами Латинской Америки была менее разработана в предвоенный период, чем дальневосточная политика США. Из получивших известность работ следует отметить работу Г. Донского «Борьба за Латинскую Америку» (1928). В послевоенный период положение во многом изменилось, появилось значительное число книг и исследовательских статей по различным вопросам политики США в латиноамериканских странах 112. Полезную роль в развитии исследований сыграла монография Л. И. Зубока «Империалистическая политика США в странах Караибского бассейна (1900—1939)» (1948), значительная часть которой охватывала период начала 1900-х годов.
Вслед за этим появились исследования Л. Ю. Слёзкина, Л. С. Владимирова, К. С. Шустова, С. А. Гонионского, М. С. Альперовича, Б. Д. Руденко, посвященные испано-американской войне 1898 г. и империалистической политике США в отношении Кубы, интервенции США в зоне Панамского канала, вмешательству США в мексиканскую революцию 1910—1917 гг. и другим проблемам113. Все они были написаны на высоком профессиональном уровне.
Происхождению панамериканизма и истории Панамериканского союза посвящены монографии М. В. Антясова и Б. Н. Гвоздарева114. Авторы исследовали сложный и противоречивый характер панамериканизма, показали, что опираясь на доктрину Монро, США попытались использовать идеологию панамериканизма в своих империалистических целях. Проанализированы основные причины создания Организации американских государств и договорно-правовые аспекты ее деятельности. В работе Н. В. Королева «Страны Латинской Америки в международных отношениях (1898—1962)» (1962), основанной на широком круге источников, в частности из архива МИД России, показана борьба ведущих империалистических держав за влияние в странах Латинской Америки. При обилии исследований об американской политике на Дальнем Востоке и отчасти в Латинской Америке отношения США с европейскими странами специально почти не изучались. Исключением является обстоятельная монография 3. М. Гершова «„Нейтралитет" США в годы первой мировой войны» (1962).
В последние годы все большее внимание исследователей привлекает история отношений США и России. Это вполне естественно. Хотя русско-американские отношения в течение всего периода новой истории являлись далеко не определяющими в системе международных отношений, опыт общения двух великих народов в прошлом несет весьма поучительные уроки. Русско-американские отношения конца XIX — начала XX в. изучены менее, чем в период войны за независимость и гражданской войны, но и по этому периоду появились ценные исследования. В книге Г. П. Куропятника «Россия и США: экономические, культурные и дипломатические связи, 1867—1881» (1981), основанной на материалах из советских и американских архивов, рисуются многообразные связи между двумя странами: межгосударственные, торговые, научно-технические, культурные, взаимообогащавшие народы обеих стран.
Еще ранее появились монографии В. В. Лебедева и А. А. Фурсен-ко115, также на материалах архивов показывающие экономические отношения США и России и их соперничество в период империализма. В монографии Р. Ш. Ганелина «Россия и США, 1914-1917» (1969) детально прослежены русско-американские отношения во время первой мировой войны. Интересен раздел, показывающий взгляды различных общественных групп США на ход революционного процесса в России.
Советские историки внесли вклад в изучение внешнеполитической идеологии США. Первый шаг в разработке этой темы был сделан Л. И. Зубоком в книге о политике США в странах Карибского бассейна. Специально этой теме посвящена монография И. П. Дементьева «Идейная борьба в США по вопросам экспансии (на рубеже XIX—XX вв.)» (1973). Автор исследовал формирование экспансионистской идеологии на пороге империалистической эпохи в различных областях американской общественной мысли: в сфере исторических, социологических, экономических теорий. На основе архивных материалов проанализированы также деятельность и идеология Американской антиимпериалистической лиги, отразившей первое общедемократическое противостояние империализму в сфере внешней политики.
Крупными обобщающими и в немалой мере подводящими итог трудами в области внешней политики США явились книги Н. Н. Иноземцева «Внешняя политика США в эпоху империализма» (1960) и Л. И. Зубока «Экспансионистская политика США в начале XX в.» (1969). Иноземцев уделил значительное внимание характеру и особенностям внешней политики США в начале XX в.; Зубок дал развернутую картину империалистической политики США в различных районах мира: на Кубе и Филиппинах, в Китае и странах Карибского бассейна, в Латинской Америке и на Ближнем Востоке. Однако с момента издания этих работ прошло много лет, и огромный материал, накопленный советскими историками по истории внешней политики и дипломатии США, требует осмысления и обобщения на более высоком уровне.
Итоги изучения советскими исследователями проблем истории США конца XIX — начала XX в. свидетельствуют о немалых успехах американистики. Этот ключевой период истории США — период перерастания капитализма свободной конкуренции в монополистическую стадию, естественно, оказался в центре внимания советских исследователей, так как помогает понять многие явления современного американского капитализма, корни которых лежат в рассматриваемой эпохе. В работах советских историков были подвергнуты анализу проблемы становления монополистического капитализма и тенденций государственного регулирования, буржуазный реформизм и функционирование двухпартийной системы, кардинальные проблемы империалистической внешней политики США. Были подчеркнуты прогрессивные традиции американского народа, нашедшие проявление прежде всего в выступлениях рабочего класса, антимонополистических движениях, освободительной борьбе негров. Важно отметить, что в последние два десятилетия изучение этих проблем было основано на весьма широкой источниковой базе, подчас с привлечением документов из американских библиотек и архивов.
Все это позволило советским исследователям аргументированно выступить против главного тезиса современной буржуазной историографии США об «исключительности» американского капитализма и его «совершенствовании» с помощью государственного регулирования.





ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Конец XIX столетия и начало XX являются переломным периодом в истории мирового капитализма. От свободной конкуренции — к монополии, от борьбы за раздел мира — к войнам за его передел, от политики невмешательства в экономическую жизнь (laissez faire) — к государственному регулированию экономики и, наконец, от борьбы за расширение буржуазной демократии — к реакции по всем линиям. Таковы характерные черты этого исторического периода, включающего два этапа: формирование и окончательное становление высшей стадии капитализма — империализма. Соединенные Штаты явили собой наглядный пример воплощения данного процесса в историческую реальность. Именно США дали наиболее яркий образец возникновения монополии, представляющей, как писал В. И. Ленин, главный признак империализма1.
В Соединенных Штатах процесс монополизации в начале XX в. зашел столь далеко, что наложил отпечаток не только на экономику, но и на политику правительства, социальную структуру и общественную жизнь страны. Это подтвердило известное положение В. И. Ленина о том, что «монополия, раз она сложилась и ворочает миллиардами, с абсолютной неизбежностью пронизывает все стороны общественной жизни, независимо от политического устройства и от каких бы то ни было других „частностей"» 2.
Историк-марксист, стремясь воссоздать объективную картину развития страны, подчеркивает единство исторического процесса. Анализ «частностей», под которыми понимаются особенности исторического развития, лишь оттеняет объективные закономерности эволюции общественной формации. Такой подход позволяет выявить общие черты в развитии капиталистических стран (например, Великобритании, Франции, Германии, США и др.) в рассматриваемый период и одновременно учесть специфические особенности, отличающие каждую нацию и каждое государство и вытекающие из исторически сложившихся предпосылок, как то: географическое положение, природные ресурсы, состав населения, общественно-политический строй, общественные и политические институты, уровень образования, степень политических свобод и т. д.
Изучение истории США приводит к выводу, что страна развивалась на базе закономерностей, общих для всех капиталистических государств, что теория «исключительности» ее развития, выдвигаемая буржуазными историками, не имеет под собой исторической почвы. Концепции буржуазных исследователей (имперская школа, теория «консенсуса», прогрессистская, «неолиберализм» и «неоконсерватизм», «новая радикальная история» и др.) критически проанализированы в томе.
На протяжении 40 лет с неуклонной периодичностью (в 1882—1885, 1893-1897, 1903, 1907-1908, 1913-1914 гг.) страну поражали экономические кризисы, сменяемые все более сокращающимися периодами подъема в промышленности. Кризисам в промышленности сопутствовал затяжной аграрный кризис. Иными словами, США не избежали экономических спадов и подъемов, бурных классовых потрясений, классовых битв. В свете неопровержимых фактов теория «консенсуса» оказывается несостоятельной.
Подобно другим капиталистическим странам США стремились к экспансии, вступили на путь создания колониальной империи и, наконец, наряду с другими развитыми странами в начале XX в. обратились к политике внутренних реформ, к вмешательству в экономическую деятельность в поисках средств, которые нейтрализовали бы распространение в стране социалистических идей и активность рабочего класса.
История США рассмотрена под углом зрения трех взаимосвязанных кардинальных проблем: формирование монополистического капитализма, социальные движения, внешняя экспансия. В чем заключалась сущность этих проблем и каковы были итоги политического и социально-экономического развития США к концу второго десятилетия XX в.?
Перерастание американского капитализма в монополистический сопровождалось стремительным подъемом промышленности и ростом железнодорожной сети, начавшимися в десятилетие, последовавшее за гражданской войной. История железнодорожного строительства в США, роль железнодорожных компаний в трестировании промышленности, влияние, оказываемое ими на экономику и социальную жизнь страны, вновь подтвердили мысль, высказанную В. И. Лениным в 1920 г. (в предисловии к французскому и немецкому изданиям его труда «Империализм, как высшая стадия капитализма») о том, что железные дороги «это — итоги самых главных отраслей капиталистической промышленности, каменноугольной и железоделательной, итоги — и наиболее наглядные показатели развития мировой торговли и буржуазно-демократической цивилизации» 3. Железные дороги связали промышленный Северо-Восток страны с сельскохозяйственным Северо-Западом и бывшим рабовладельческим Югом, способствовали миграции населения и консолидации национального рынка.
Все это в целом оказало влияние на развитие капитализма в земледелии США, которое происходило в сложных условиях: на Западе миллионы переселенцев осваивали под сельскохозяйственные культуры огромные территории, вытесняя с плодородных земель их исконных владельцев-индейцев, и в это же время капитализм интенсивно перерастал в монополистическую стадию, захватывая в орбиту своего действия сельское хозяйство. В результате монополизация земли и концентрация производства в крупных хозяйствах приводили к классовому расслоению фермеров и выделению из их среды сельскохозяйственного пролетариата.
Бурный экономический подъем дополнился развитием нефтяной промышленности, а в начале XX в.— электротехнической, автомобилестроительной, химической и др.; всем этим отраслям, рост которых обусловливался развитием техники и внедрением изобретений, была присуща высокая степень концентрации и монополизации.
Возникновение финансовой олигархии и сращивание правительственного аппарата с крупным финансовым капиталом свидетельствовали о проявлении тенденции к формированию государственно-монополистического капитализма. Слова В. И. Ленина о том, что империализм — это эпоха гигантских капиталистических монополий и эпоха перерастания монополистического капитализма в государственно-монополистический4, подтверждаются опытом исторического развития Соединенных Штатов. Складывание государственно-монополистического капитализма в США обрело свое выражение в государственном регулировании промышленности и социальных отношений в годы первой мировой войны.
Эти глубинные процессы внутри капиталистической формации сопровождались изменениями в социально-политической структуре американского общества, выдвижением на первый план политической активности крупного монополистического промышленного, а затем финансового капитала. Одновременно происходил численный рост пролетариата как за счет «коренных» американцев из разорявшихся мелкобуржуазных слоев города и деревни, так и за счет притока иммигрантов, продолжавших с переменной интенсивностью прибывать в эту «землю обетованную» из различных уголков земного шара. Из этих разнородных элементов складывалась американская нация.
Формирование нации — многосторонний процесс; в нем играют роль не только экономические и социально-политические факторы, но неменьшее значение имеет и становление национальной культуры во всем ее разнообразии. Эта сложная проблема также нашла отражение в томе. В четвертой части сделан обзор школьного и высшего образования в США, проанализирован прагматический характер реформ в области просвещения, вызванных к жизни интересами монополистической буржуазии. Этим же целям подчинялось и развитие естественных наук, сделавших значительный шаг вперед. Одновременно происходит формирование национальных черт в музыке, изобразительном искусстве и прежде всего в литературе, в которой утверждается направление критического реализма.
Особую роль в истории страны сыграли макрейкеры («разгребатели грязи»). Их произведения, открывшие жанр разоблачительной публицистики, имели острую политическую направленность. Они представляли мелкобуржуазное прогрессивное течение в широком спектре социально-политических движений, потрясавших страну и после окончания гражданской войны и Реконструкции, когда, казалось, отмена рабства должна была бы стабилизировать политическую обстановку.
Вторая, не менее важная проблема исследуемого периода — классовая борьба, проявлявшаяся в различных формах. Анализируя социальные движения конца XIX — начала XX в., их идейные истоки, характер, движущие силы, авторы доказывают, что это был результат обострения в капиталистическом обществе США внутренних противоречий, усилившихся с формированием монополистического капитализма, когда с особой наглядностью предстает конфликт между растущим обобществлением производства и частной формой присвоения.
В основе социальных движений лежали антимонополистические настроения самых широких кругов населения страны. Они наглядно проявились в фермерском движении конца XIX в. (грейнджеры, грипбекеры, популисты), в прогрессивном движении 1900-х годов. Но главным носителем антимонополистической традиции был рабочий класс.
Классовые бои пролетариата, массовое стачечное движение, волнами прокатывавшееся по стране в 70—90-е годы и в начале XX в., рост численности профсоюзов, возникновение боевого рабочего союза «Индустриальные рабочие мира», возглавившего тяжелую борьбу во многих штатах за свободу слова, наконец, имевшее огромное значение распространение социалистических идей в стране, рост Социалистической партии Америки, ее участие в президентских кампаниях со своим кандидатом (что давало возможность широкой пропаганды социализма) — все эти факторы, создавшие острую ситуацию, привели в 1912 г. к политическому кризису в обеих буржуазных партиях, к выступлению на выборах третьей буржуазной партии с реформистской программой и в конечном итоге к трансформации двухпартийной системы в более гибкий политический инструмент.
Курс буржуазного реформизма, начатый президентом Т. Рузвельтом, представителем-республиканской партии, и проводившийся с 1913 г. пришедшей к власти после 16-летнего перерыва демократической партией во главе с В. Вильсоном, был средством укрепления капиталистического строя. Демократы перехватили лозунги Прогрессивной партии, которые В. И. Ленин, современник тех событий, оценивал как согласие буржуазии пойти на все уступки, все реформы, кроме одной — экспроприации капиталистов 5. Тактическая линия демократов во внутренней политике в какой-то мере оказала влияние и на распад Прогрессивной партии, и на сохранение двухпартийной системы. При этом история показала, что реформистский курс правительства США не исключал применения жестких репрессивных мер по отношению к рабочему классу.
Третьей кардинальной проблемой, освещенной в томе, является экспансионистский характер внешней политики правящих кругов США. С ростом экономической мощи США ширились планы сначала экономической, а затем военной экспансии. Для ее оправдания милитаристски настроенные круги пытались подвести идеологическое обоснование, развивая в новых условиях печально известную доктрину «предопределения судьбы» и настаивая на усилении военно-морских сил США.
Вехами экспансионистской, империалистической политики США были такие акции, как доктрина Олни, захват Гавайских островов, испано-американская война, провозглашение политики «открытых дверей» в Китае, захват зоны Панамского канала, расширенное толкование доктрины Монро как стремление США играть роль полицейской силы в Западном полушарии, используя методы «большой дубинки». Характерной чертой империалистической политики США была «дипломатия доллара», т. е. использование финансового могущества для подчинения менее развитых стран. А за долларом следовал флаг. Так действовало правительство США — правительство монополий — на Кубе, в Гаити, в Доминиканской республике. Дважды (в 1914 и в 1916—1917 гг.) США вводили войска в Мексику, пытались осуществить вмешательство во внутренние дела этой страны.
Не довольствуясь захваченными в Западном полушарии позициями, США уже в 1900-е годы своим посредничеством в русско-японской войне и участием в Альхесирасской конференции заявили явную претензию на место среди «великих держав». Мало того, политические и идеологические лидеры экспансионизма — от Мэхэна и Лоджа до Т. Рузвельта и Вильсона — всерьез провозгласили, что их стране предуготована роль доминирующей в мире державы. В целях утверждения себя в этой роли США и вступили в мировую войну в апреле 1917 г.
Война произвела глубокие сдвиги в экономическом укладе и политической жизни США. Под влиянием войны происходила трансформация американского капитализма в государственно-монополистический: развитие военной экономики шло под знаком государственного регулирования, проводившегося в интересах крупного монополистического капитала. Война принесла колоссальные прибыли монополиям. Осуществились вожделения американских банковских воротил: все воюющие страны оказались в тенетах финансовой зависимости от Уолл-стрит и финансовый центр мира переместился из Лондона в Нью-Йорк. Лишь одна из воюющих стран еще за год до окончания империалистической войны подняла голос в защиту мира для всех народов. Это была революционная Россия.
Октябрьская революция расколола мир на две системы. Далеко не многим в то время была ясна грандиозность этого события для судеб всего человечества, его влияние, растущее с годами, на ход истории, и в частности на развитие рабочего и демократического движений во всех странах.
Эхо октябрьских залпов прокатилось по всему миру. Конкретным воплощением победы рабоче-крестьянского правительства в России был Декрет о мире, первый декрет правительства большевиков, возглавленного В. И. Лениным. В странах Европы, истерзанных войной, забрезжила надежда на окончание войны, вспыхнули очаги революционных восстаний.
Революционный выход России из войны нарушал планы империалистов Антанты и США. С их стороны были приложены все силы и использованы все средства — дипломатия, экономический нажим, вооруженная интервенция, чтобы задушить молодую Страну Советов. Но эти попытки потерпели провал. В то же время на другом полюсе американского общества идеи Октября вызывали симпатии, сочувствие, повлияли па рост классового сознания американского пролетариата.
Таковы главные черты почти полувекового периода, рассмотренного в данном томе «Истории США».


 

начало сайта