Глава пятая
АНТИМОНОПОЛИСТИЧЕСКИЕ ВЫСТУПЛЕНИЯ ФЕРМЕРОВ И НАРОДНАЯ ПАРТИЯ

1. ФЕРМЕРСКИЕ АЛЬЯНСЫ
Ничем не сдерживаемое развитие стихии капитализма в результате победы фермерского пути оказало значительное влияние на ускорение процесса концентрации и централизации капитала и способствовало интенсивному формированию в конце XIX в. североамериканских монополий. Рабочие и фермеры Америки, белые и черные, которые в ходе второй Американской революции нанесли поражение олигархии южных плантаторов-рабовладельцев, в итоге оказались под господством появившейся после гражданской войны «олигархии объединенного капитала» 1 С протестами против растущей силы трестов и корпораций выступали рабочие и фермеры, ремесленники и мелкие предприниматели. Противодействие американских трудящихся гнету монополистического капитала в конце XIX в. нашло выражение в крупных классовых схватках пролетариата и в широком фермерском движении.
Усиливающаяся эксплуатация фермеров — собственников и арендаторов — со стороны железнодорожных корпораций, банкиров, владельцев элеваторов, торговцев и других различных посредников вызывала глубокое недовольство сельскохозяйственных тружеников. Реальная угроза разорения многомиллионных масс земледельцев США в 70—90-е годы XIX в. резко обострила классовые противоречия и послужила импульсом для активизации борьбы фермеров за экономическую самостоятельность. Выражением борьбы американского фермерства против натиска капитала в 70-х годах явилось движение грейнджеров и гринбекеров. На смену ему в 80-е годы пришло движение фермерских альянсов, приведшее в начале 90-х годов к образованию массовой политической организации — Народной партии.
Хотя к началу 80-х годов фермерские альянсы существовали уже во многих штатах Юга, Северо-Запада и Северо-Востока, кульминация их деятельности приходится на конец этого десятилетия, когда в движении образовалось два центра притяжения — Северный альянс и Южный альянс.
В октябре 1887 г. в Шривпорте (штат Луизиана) состоялся объединительный съезд фермерских альянсов южных штатов. Приветствуя участников, председатель фермерского альянса Техаса Макьюн подчеркнул, что «единственная надежда фермеров — в их организации» 2.
Делегаты придавали большое значение совместным действиям с рабочими, и по предложению руководителя делегации Луизианы Тэттса съезд принял резолюцию: «Национальный фермерский альянс... шлет братские приветствия всем рабочим организациям и просит оказывать помощь в борьбе за права трудящихся и стремиться к достижению единства целей и действий всех разнообразных организаций труда»3. Основная задача съезда была выполнена: Южный альянс пополнился рядом растущих фермерских ассоциаций. С 1889 г. Южный альянс стал официально именоваться Фермерский и рабочий союз Америки.
Намного более сложным в южных штатах был процесс объединения фермеров — негров. Не допущенные в Южный альянс около 1,5 млн. негров, работавших в сельском хозяйстве (издольщики, арендаторы за деньги, сельскохозяйственные рабочие, мелкие фермеры), испытывали двойной гнет: классовое угнетение сочеталось с расовой дискриминацией. Большинство негров Юга не получили при ликвидации рабства ни акра и остались без средств к существованию. После поражения негритянского движения за экономическое и политическое равенство в период Реконструкции несколько десятков тысяч бывших рабов в надежде на получение хоть участка земли устремились в канзасские прерии4 и юго-западные штаты. К 1900 г. в США насчитывалось всего лишь около 186 тыс. ферм, принадлежавших неграм 5.
Члены Южного альянса неоднократно заявляли, что неграм не место в ассоциации белых. Поэтому неудивительно, что идея образования альянса негритянских фермеров, как в свое время и Прокламация об освобождении негров, пришла с Севера. Создание тайного ордена негритянских фермеров взял на себя белый баптистский священник Р. М. Хэмфри, имевший многолетний опыт миссионерской работы среди негров. В 1886 г. в округе Хьюстон (штат Техас) он основал Национальный альянс и кооперативный союз цветных фермеров, который быстро распространился и в других штатах Юга. Многие обездоленные негритянские фермеры вступили в организацию, рассчитывая на улучшение своего экономического положения. Возникновение альянса рассматривалось ими как своеобразный «вид второй эмансипации» 6.
Процесс организации негритянских фермеров и сельскохозяйственных рабочих в штатах Юга проходил в обстановке преследований и террора. Во многих местах негры, объединенные альянсом, подвергались нападениям, арестам и наказаниям. Их обвиняли в стремлении захватить земли плантаторов и в попытках поднять восстание против белых. По многострадальному Югу снова прокатилась волна негритянских погромов, бесчинств расистов из Ку-клукс-клана. Именно в 1886—1887 гг., когда быстрыми темпами шла работа по созданию негритянских альянсов, даже по официальным заниженным данным, число линчеваний достигло 1200, самой высокой цифры за 80-е годы 7.
Несмотря на преследования и расистский террор, альянс успешно действовал в 11 штатах Юга. Меньшего масштаба организации негритянских фермеров существовали в Делавэре, Огайо, Иллинойсе, Индиане, Миссури, Небраске и других штатах Севера и Запада. Руководящий центр альянса располагался в Галвестоне (штат Техас). В 1891 г., по свидетельству его руководителя Хэмфри, численность альянса достигала 1250 тыс.8
Альянс цветных фермеров выдвинул из негритянского народа плеяду выдающихся лидеров, которые немного позже сыграли важную роль в популистском движении: Гейнор, Кюни, Ричардсон, Грейвс, Уорвик и др. «Эти люди работали с опасностью для жизни, укрепляя политическое сотрудничество между неграми и белыми в этом важнейшем движении, несмотря на террор монополистов и плантаторов, который царил на протяжении 90-х годов» 9. Альянс цветных фермеров проводил ежегодные съезды, имел свой печатный орган — еженедельник «Нэшнл элайэнс».
Параллельно развивался процесс объединения фермерских организаций в штатах Севера и Запада. Еще в 1880 г. конференция фермерских альянсов этих районов, созванная для выработки совместных действий против гнета железнодорожных монополистов, превратилась в объединительный съезд фермерских альянсов, главным образом северо-западных штатов. Делегаты решили учредить Национальный альянс фермеров, получивший известность как Северный альянс. Принятый конференцией устав облегчил формирование местных альянсов в штатах Небраска, Айова, Висконсин, Миннесота, Мичиган. Уже два года спустя на Севере насчитывалось около 2 тыс. местных альянсов 10.
Период некоторого спада (1883—1884) в деятельности Северного альянса был непродолжительным. С 1885—1886 гг. он сменился периодом подлинного ее оживления. В связи с распространением действия аграрного кризиса на другие районы в среде фермерства с новой силой началось брожение. Газета Национального альянса фермеров, издававшаяся в Чикаго, «Уэстерн рурал» с радостью сообщала: «Альянс фермеров никогда еще не являлся таким жизнедеятельным, как в настоящее время. Альянсы создаются в небывалом числе, особенно на Западе». В 1887 г. в Миннеаполисе состоялся II съезд Северного альянса, который выдвинул ряд радикальных требований мелкобуржуазного характера. Делегаты съезда наладили контакт с происходившей одновременно в том же городе Генеральной ассамблеей «Ордена рыцарей труда» (ОРТ), и оба ордена — тружеников городов и ферм — обменялись дружественными посланиями с пожеланиями успехов.
Рост альянсов на Западе и Севере продолжался вместе с подъемом фермерского движения в стране. К 1980 г. в состав Северного альянса входили организации 10 штатов. Завершилось объединение местных альянсов еще в пяти штатах. Общее число участников доходило до 1 млн. «Народ наконец поднялся,— писала в августе 1890 г. газета «Уэстерн рурал».— Никогда в нашей истории не наблюдалось такого единства действий среди фермеров».
Фермерские альянсы по социальному составу не были однородными. Основную массу рядовых участников движения составляли мелкие и средние трудящиеся фермеры и арендаторы. Значительным числом были представлены крупные фермеры. Именно им, как правило, удавалось занять руководящие позиции. Среди руководства местных альянсов была и сельская интеллигенция — редакторы сельскохозяйственных газет, адвокаты и т. п.
После ряда успешных выступлений фермеров на местных выборах в штатах в альянсы стали проникать ставленники буржуазии, задавшейся целью подорвать изнутри это угрожавшее крупному капиталу движение. О таких намерениях буржуазии сообщала еще за год-полтора до образования общенациональной фермерской партии корреспондентка журнала «Северный вестник» в «Письмах из Америки»: «Гигантская сила нарождающегося фермерского воздействия признается всеми... Впрочем, политиканы проявляют большую храбрость отчаяния и отнюдь не теряют присутствия духа. Они крепко надеются на то, что фермерские организации весьма скоро попадут под контроль заправских агитаторов и тогда быстро последуют разделение сил, распри и падение или, вернее, подпадение под эгиду той или другой из существующих партий» 11.
В фермерские альянсы, особенно на Севере, вступали также ремесленники, торговцы и даже мелкие промышленники. Их принимали в альянсы на том основании, что они либо вели свое происхождение от фермеров, либо родились в сельской местности.
Со временем в движении альянсов еще до наплыва чужеродных элементов наметились две линии, две тенденции. Мелкие и средние фермеры, задавленные гнетом капиталистических корпораций и страдавшие от каждого нового понижения цен на сельскохозяйственные продукты, представляли наиболее радикальную линию движения. Доведенные до отчаяния, они готовы были поддержать любую реформу и любые совместные действия, если это хоть как-то могло облегчить их положение. Другую тенденцию — консервативного толка — представляли капиталистические слои фермерства. Они были против независимых политических действий и стремились ограничить сферу деятельности альянсов улучшением агрокультуры, просветительской работой среди фермеров и их семей, повышением их доходов, установлением добрососедских отношений между фермерами.
Насколько представлялось возможным, фермерские альянсы вели борьбу против гнета железных дорог, мошенничества оптовиков, ростовщиков, владельцев элеваторов и скотобоен. Все это подталкивало фермеров Северного альянса к выступлениям в защиту своих интересов на политической арене. Но первоначально фермеры Севера, как и Юга, действовали через ту партию, которая соглашалась, по крайней мере на словах, отстаивать их требования. Для фермерских лидеров Запада имело мало значения, будет ли то демократическая или республиканская партия. На местных выборах 1885 г. альянс Миннесоты поддержал демократов, а в 1886 г. фермеры того же штата отдали голоса республиканцам, обещавшим отстаивать их интересы. В Айове под давлением альянса республиканцы были вынуждены включить в программу ряд его требований. Получив голоса фермеров, республиканцы провели через законодательное собрание несколько второстепенных биллей, но положение фермеров штата не улучшилось. Так же обстояло дело и в других местах. Постепенно у фермеров таяли иллюзии и доверчивое отношение к двум старым партиям. Нигде в стране ни один жизненно важный для фермеров закон не прошел с помощью той или другой партии. Эти партии многократным обманом избирателей-фермеров показали, насколько тщетны надежды на них трудящегося человека. 16 ноября 1889 г. газета «Фар-мерз элайэнс» писала: «Организованные капиталисты контролируют главные партии, обеспечивая, чтобы обе действовали как одна, защищая их требования. Кто не знает того, что ни один человек не может быть выдвинут в президенты США любой партией, если его кандидатура предварительно не одобрена денежными тузами Нью-Йорка и Бостона. Кто не знает того, что железнодорожные бароны, будь они представлены демократами или республиканцами,— это одно и то же в залах конгресса». У северных фермеров, как и их южных собратьев, зрело убеждение в необходимости иметь собственные, независимые от других партий политические организации.
Большое влияние на стремление фермерских альянсов к созданию третьей партии оказали рабочие объединения, в которых с середины 80-х годов проявился живейший интерес к самостоятельной политической деятельности. В декабре 1886 г. американская социалистка Флоренс Келли-Вишневецкая писала Фридриху Энгельсу, что «огромный энтузиазм» охватил пролетариат США и «по всей стране проводится работа по организации рабочего класса и его независимых политических действий» 12.
Вопросы сотрудничества с рабочими поднимались и обсуждались на собраниях фермеров. Эти же проблемы находили отражение на страницах фермерских газет. Многие из них указывали на необходимость сплочения тружеников полей и городских рабочих для оказания совместного сопротивления крупному капиталу. На протяжении всего периода подъема движения альянсов их газеты подчеркивали, что интересы сельских и городских тружеников совпадают.
Местные организации фермеров и рабочих во многих штатах устанавливали дружественные связи и приступали к выработке общих программ, нередко вопреки сопротивлению их лидеров. В 1888-1890 гг. местные ассамблеи ОРТ сотрудничали с фермерскими альянсами в 10 штатах (Иллинойс, Индиана, Миннесота, Южная Дакота, Канзас, Небраска, Нью-Йорк, Алабама, Северная Каролина и Техас). Этот процесс не всегда проходил гладко. Возникали споры и разногласия. Чтобы примирить различные мнения представителей фермеров и рабочих и выработать общую линию, потребовалось много усилий и доброй воли с обеих сторон.
Под влиянием развития на местах рабоче-фермерского сотрудничества происходило сближение между лидерами альянсов и ОРТ. С 1885 г. Генеральная ассамблея ОРТ стала призывать к установлению тесных отношений с Фермерским альянсом в целях укрепления политических позиций обоих объединений. В результате переговоров было решено, что каждая организация направит в Вашингтон группу лоббистов, которые-будут «консультироваться и договариваться относительно проведения через конгресс США законов в интересах обеих организаций» 13. В 1889 г. Генеральная ассамблея ОРТ создала комиссию по рассмотрению жалоб фермеров-должников, имевших заложенные фермы, а местным ассамблеям рекомендовала добиваться отмены законов, лишавших фермеров права на выкуп заложенных ферм. На сессии ОРТ присутствовала делегация Фермерского альянса Джорджии, которая пригласила рабочих Севера послать представителей на очередной съезд Южного альянса.
Хотя многие лидеры Северного и Южного альянсов утверждали, что возглавляют неполитические организации, сама жизнь вносила неизбежные поправки в такую позицию. Происходило это исподволь и постепенно. Неудачи в кооперативных предприятиях усилили стремления фермеров к проведению экономических реформ, а наиболее эффективным путем к их принятию и осуществлению были независимые политические действия. Сторонники политических действий убеждали массы, что все их бедствия происходят оттого, что в стране господствуют тресты и корпорации, а вашингтонский сенат превратился в «учреждение банкиров, штаб железнодорожных корпораций и консультативную палату миллионеров» 14.
Выступая на митингах и собраниях, защитники фермерских интересов заостряли внимание на том, что облегчение положения фермеров зависит от них самих. Они должны проводить в законодательные собрания и конгресс только своих преданных представителей, людей, которые знают сельское хозяйство и нужды земледельцев и способны отстаивать их интересы. Вытекавший отсюда вывод о создании независимой фермерской партии встречал противодействие внутри альянса и за его пределами.
Консервативные участники движения альянсов, возглавлявшие их в большинстве штатов, опасались, что разбуженные политическими действиями массы выйдут из повинования и в стране разразится классовый конфликт, который может поколебать все основы системы. Их пугала также возраставшая активность негритянского народа: в случае раскола реди белых фермеров при голосовании на местных выборах в южных штатах черные могли возобладать над белыми. Некоторые консерваторы высказывали опасения, что на выборах в штатах поражение альянсов может привести к их распаду. Поэтому они выступали за продолжение старой тактики укрепления позиций в существующих партиях и включения в их программы реформ, за которые выступали альянсы.
В руководстве альянсов охотно говорили об «общности интересов производителей», под которыми подразумевались как фермеры, так и рабочие. На деле же многие лидеры альянсов проявляли враждебность по отношению к рабочим, как только дело касалось конкретных проблем сотрудничества. Один из руководителей Северного альянса, М. Джордж, высказал мнение многих крупных фермеров, когда заявил, что рабочие организации, особенно профсоюзы сельскохозяйственных рабочих, наносят ущерб сельскому хозяйству, что некоторые их доктрины являются «дикими теориями», а стачки — проявлением «безрассудства». Газета «Прэари фармер» называла профсоюзы «трестами, стачки же - откровенным грабежом» 15.
Враждебное отношение консервативных лидеров к сотрудничеству с paбочими организациями осуждалось радикальными деятелями типа Доннелли и Симпсона, но влияние первых, особенно в руководящих органах альянсов, ощущалось на всех этапах развития фермерского движения 80—90-х годов. Усиливавшиеся тенденции к независимым политическим действиям фермеров вызывали неприязнь в кругах крупной буржуазии. Сознавая, что «альянс становится политическим инструментом» капиталисты утверждали, будто это «несовместимо со свободными институтами страны» 16. Газеты монополий писали, что фермеры «следуют за фальшивыми идолами», и запугивали обывателей сползанием фермерского движения к «коммунизму и откровенному социализму», называли радикальных лидеров альянсов «грязными, скабрезными и тупыми демагогами» 17.
Развитие движения фермеров и возможность объединения его с организованными рабочими уже начинали серьезно тревожить олигархию объединенного капитала. «Поразительный рост этой организации (Фермерского альянса.—Авт.),—сообщала из США корреспондентка журнала «Северный вестник»,— признается всеми... Многие уверяют, что Фермерский союз проявит свое воздействие на выборы в конгресс и в законодательные собрания штатов, которые предстоят в ноябре; но это вопрос еще спорный. Несомненно одно, что фермерская силища поднимается и готова подорвать все устои, поддерживавшие до сей поры старые политические партии в стране, лидеры которых давно привыкли делить между собою все доходные места. С фактом этим придется скоро считаться всем общественным деятелям. Уже и в настоящую минуту фермеры представляют собой слепую, но весьма грозную стихийную силу» 18.
Ставленники корпораций и трестов постоянно предпринимали попытки разделить рабочих и фермеров, натравливая рабочие союзы на фермерские альянсы и наоборот. На это обращал внимание представитель Фермерского альянса Миннесоты: «Все без исключения возможные средства были использованы, чтобы воспрепятствовать работе членов Фермерского альянса, а также... возбудить ссору между альянсом и рабочими». В фермерские партии и альянсы, как и в рабочие организации, засылались продажные политиканы и агенты капиталистов, всячески демонстрировавшие на словах преданность делу народа. Одна из рабочих организаций Миннесоты, подбадривая своих союзников-фермеров, в июне 1890 г. обратилась к альянсу с посланием, в котором говорилось: «Вы можете быть уверены, что наши усилия будут направлены на объединение всех сторонников реформ и устранение из наших рядов всех посторонних, которые могут проникнуть в движение, чтобы сбить фермеров и рабочих с правильного пути» 19.
В ряде штатов классовая борьба принимала довольно резкие формы. Массовая кампания запугивания была организована против негров. Потоки лжи и клеветы обрушивались на наиболее популярных фермерских вожаков. На некоторых даже совершались покушения20.
Выборы 1890 г. в федеральный конгресс происходили в 39 из 44 штатов. Голосование 4 ноября принесло поражение республиканской партии — в новом составе конгресса демократы получили 243 места, а республиканцы — 89. Большинство в 154 голоса обеспечило демократической партии полное господство в законодательном органе страны. Решающую роль в такой перемене партийного состава конгресса сыграли фермерские партии и альянсы и особенно организации Юга и Северо-Запада — слишком глубоким стало чувство неприязни фермеров к республиканской партии, открыто проводившей политику в пользу воротил Уолл-стрит. Фермерские партии и альянсы провели в конгресс девять представителей. Кроме того, считалось, что еще 40 человек, прошедших по списку демократов, являлись сторонниками альянсов.
2. ОБРАЗОВАНИЕ НАРОДНОЙ ПАРТИИ
Вслед за победой фермеров в ходе ноябрьских выборов 1890 г. в декабре в Окале (штат Флорида) состоялась сессия высшего совета Южного альянса, на которую были приглашены фермерские и рабочие организации Севера и Запада. Одновременно там же проводил свой съезд альянс фермеров-негров. Вместе с представителями ряда альянсов северозападных штатов уполномоченные Канзаса потребовали немедленного создания независимой политической партии с программой, которая могла быть поддержана и рабочими организациями 21.
Бурная дискуссия завершилась принятием компромиссного решения: созвать через месяц в Вашингтоне предварительное совещание в целях выработки текста официального обращения ко всем фермерским и рабочим организациям с просьбой прислать делегатов на съезд народных представителей в феврале 1892 г. Это было крупным шагом вперед на пути создания независимой политической партии.
Другим достижением сессии альянса в Окале явилось принятие программы, которая делала упор на борьбу за осуществление требований фермерских альянсов по земельному, налоговому, финансовому и тарифному вопросам, выдвигала требования национализации средств транспорта и связи и передачи государству исключительного права на выпуск денег в стране. Окалская программа более, чем любая предыдущая, отражала устремления фермеров. В дальнейшем для привлечения рабочих и других трудящихся слоев населения в окалскую программу вносились дополнительные вопросы, и в таком расширенном виде ее требования вошли в программу Народной партии 22.
По инициативе сторонников образования третьей партии, особенно активно выступавших в штатах Канзас и Индиана, небольшая группа участников сессии объявила о созыве национальной конференции в Цинциннати в феврале 1891 г. Это предложение делегаты ежегодного съезда Северного альянса (январь 1891 г.) в Омахе (штат Небраска) сначала отклонили как слишком поспешное. Вопрос был улажен перенесением срока на 19 мая 1891 г., и Северный альянс выделил своих делегатов. Принятая на съезде в Омахе программа северных фермеров по многим пунктам совпадала с требованиями окалской программы Южного альянса. В отличие от Южного альянса Северный без оговорок высказался за новую партию23.
Почти одновременно со съездом Северного альянса в Омахе Макьюн провел в Вашингтоне совещание представителей Южного альянса, Национального альянса цветных фермеров, Фермерской ассоциации взаимной помощи и ОРТ. Эти фермерские и рабочие организации образовали Конфедерацию производственных организаций для проведения разъяснительной работы и расширения движения за третью партию на основе программ, принятых в Сент-Луисе и Окале. Было решено провести съезд фермерских и рабочих организаций 22 февраля 1892 г. в Сент-Луисе, для организации которого выбрали подготовительный комитет.
Трудящиеся фермеры с энтузиазмом восприняли известие о практических мерах по созданию новой партии и приглашение на объединительную конференцию рабочих организаций. В апреле 1891 г. на собрании местного альянса в Канзасе фермеры поддержали эту инициативу и приняли резолюцию, в которой говорилось, что для тружеников земли пришло время порвать прежние политические связи и объединить усилия с политическими действиями рабочих организаций. Фермерская пресса призывала к созданию широкого союза беднеющих фермеров и городских рабочих. Газета «Фармерз элайэнс» 21 марта 1891 г. писала: «Поскольку с каждым годом фермеры и рабочие становятся беднее, а монополисты и банкиры — богаче, для первых нет иной альтернативы, кроме вовлечения в коалицию всех фермеров, ремесленников и рабочих».
Конференция представителей фермерских и рабочих организаций открылась в назначенный день — 19 мая 1891 г. в Цинциннати, куда прибыло свыше 1400 делегатов из 33 штатов и территорий. Лозунги, украшавшие зал заседаний, призывали фермеров и рабочих к единству действий в борьбе против общего врага — монополий: «Мы — против всех монополий», «В единении — сила, в раздробленности — поражение», «У нас заложены 9 миллионов жилищ».
На конференции были представлены фермерские альянсы и ассоциации, бывшие гринбекеры, последователи Г. Джорджа и Э. Беллами. Сравнительно крупную делегацию (56 человек) прислал ОРТ. Ее руководителем был Т. Паудерли. Среди представителей АФТ находился С. Гомперс. Преобладали же делегаты из северо-западных штатов: только четыре штата — Канзас, Огайо, Иллинойс и Небраска — направили около тысячи человек. Из Канзаса, в частности, прибыли 411 делегатов 24. Южный альянс воздержался от официального участия, хотя в Цинциннати прибыли 36 представителей от местных альянсов Юга, в том числе председатель Фермерского альянса Джорджии Л. Л. Ли-вингстон. «Народ, съехавшийся на эту конференцию,— отметил орган Южного альянса,—это не политиканы, а солидные рассудительные люди, и, может, никогда в истории нашей страны ни одно таких размеров собрание не было настолько проникнуто едиными чувствами. Против программы не раздалось абсолютно ни одного оппозиционного голоса. Дискуссия возникла лишь по вопросу о времени сформирования партии» 25 Против немедленного создания партии выступили, лидеры Южного альянса и значительная группа консервативных деятелей Северного альянса во главе с Дж. Уивером. Однако их оппозиция была сломлена Канзасские фермеры прямо заявили, что, не создав новой национальной партии, они не осмелились бы вернуться домой. По предложению председателя комиссии по выработке резолюций Доннелли конференция в Цинциннати приняла решение о немедленном создании Народной партии и сформировании Национального комитета. Это историческое решение с огромным воодушевлением было встречено большинством делегатов Аплодисменты не утихали в течение получаса. Председателем Национального комитета был избран Г. Е. Таубенек из Иллинойса, а секретарем -известный деятель рабочего и гринбекерского движения председатель профсоюза бондарей и член правления ОРТ Р. Шиллинг. Об активном участии рабочих в создании Народной партии говорит также факт избрания в комитет У. Р. Лэмба - руководителя АФТ в Техасе
Конференция в Цинциннати уполномочила Национальный комитет
принять участие в съезде народных представителей в Сент-Луисе в феврале 1892 г., созываемого по инициативе Южного альянса, и по возможности объединить усилия со всеми другими организациями, которые пришлют делегатов на этот съезд. Если же в Сент-Луисе не удастся до стигнуть объединения, то Национальному комитету Народной партии поручалось созвать не позднее 1 июня 1892 г. съезд для выдвижения кандидата в президенты США.
Важным достижением конференции в Цинциннати наряду с конкретными мерами по организации третьей партии было согласование кардинальных программных требований Северного и Южного альянсов и принятие определенных шагов для объединения действий с рабочими организациями. После Цинциннати наметились первые контуры коалиции фермеров Севера и Юга, городской мелкой буржуазии и рабочих.
Две резолюции по рабочему вопросу, принятые в Цинциннати определенно указывали на стремление делегатов привлечь трудящихся фабрик и заводов. Цель резолюций была вполне конкретной и реальной - поддержать чикагских рабочих в их требовании справедливой оплаты за работы на строительстве зданий Всемирной выставки в Чикаго; распространить закон о 8-часовом рабочем дне в правительственных учреждениях на всех предприятиях страны. Однако рачительная группа консервативных делегатов возражала против последнего пункта, поскольку представляла на съезде интересы фермеров-капиталистов, эксплуатировавших труд наёмных рабочих.
Таким образом, уже при основании Народной партии по ряду важнейших вопросов (национализация железных дорог и средств связи, 8-часовой рабочий день) проявились противоречия между представителями крупных фермеров и пpедставителями трудящегося фермерства и рабочих союзов. Различные классовые интересы этих групп со временем вызвали возникновение и борьбу между собой двух фракций — консервативной и радикальной.
Состав формировавшейся Народной партии был чрезвычайно неоднороден. В нее вступали фермеры — владельцы хозяйств и арендаторы, мелкие и средние земледельцы и крупные аграрии-капиталисты, ремесленники и городские рабочие, мелкие торговцы и предприниматели. Хотя каждая группа имела специфические проблемы и требования, всех их объединяло сопротивление гнету, который нес им развивавшийся монополистический капитализм.
Массовую базу возглавляемого Народной партией популистского движения составляло беднеющее мелкое и среднее фермерство, главным образом фермеры, терявшие права на свои заложенные земли, и безземельные фермеры-арендаторы, т. е. слои, находившиеся в той или иной зависимости от банковского, торгового или землевладельческого капитала. При этом экономическое положение подавляющего большинства фермеров, заложивших земли, почти ничем не отличалось от положения арендаторов. Эти социальные слои, пожалуй в наибольшей степени страдавшие от монополий и аграрного кризиса конца XIX в., составляли в 90-е годы около 3/5 американских земледельцев. Большинство фермеров «зернового пояса» в бассейне р. Миссисипи (штаты Небраска, Канзас, Айова, Вайоминг и др.) не имели возможности платить даже проценты по закладным и находились на грани голода 26.
В Народной партии, как в грейнджерском и гринбекерском движениях, участвовало также крупнокапиталистическое фермерство, эксплуатировавшее труд сельскохозяйственных наемных рабочих. Определенные группы крупных аграриев и латифундистов, тесно связанные с банковским и торговым капиталом, с самого начала оказались в стане врагов популизма.
В составе местных организаций Народной партии наблюдались заметные различия. В одних округах преобладали фермеры-арендаторы, в, других основной костяк составляли фермеры-собственники, над фермами и землями которых нависала угроза распродажи за неуплату долгов. Колебались число и процент участвовавших в движении фермеров, не имевших ипотечного долга, городской мелкой буржуазии и крупных аграриев-капиталистов, причем последние довольно часто занимали руководящее положение в популистских организациях.
Движение популистов в значительной степени развивалось на основе предыдущих выступлений организованных фермеров, и многие его участники в свое время являлись грейнджерами или гринбекерами. Вместе с тем к Народной партии, по мере того как она набирала силы, примыкали авантюристы, которые менее всего были заинтересованы в облегчении положения тружеников земли. Эти темные личности, равно как и проникшие вскоре в партию профессиональные политиканы, нанесли значительный ущерб движению.
С приближением 1892 г.— года президентских выборов — все явственнее происходило размежевание классовых и политических сил в стране. Монополии и тресты через своих политических агентов стремились в самом начале блокировать, а затем разбить и подавить выраставшее из народной гущи движение. «Если проклятый альянс или Народная партия победят в этом году в Канзасе,— предупреждал в 1891 г. один из таких агентов буржуазии,— то никакие преграды не смогут тогда удержать членов Южного альянса. Поэтому, чтобы сохранить единство белого Юга, необходимо разбить Народную партию в Канзасе» 27. Консервативные лидеры альянсов старались подавить любые стремления низовых организаций к самостоятельным действиям.
Национальная конференция в Сент-Луисе, открывшаяся 22 февраля 1892 г., превратилась в арену борьбы фракций. Размежевание мелких фермеров и крупных аграриев-капиталистов, происходившее на местах, проявилось и здесь. Столкновения возникали не только из-за контроля за ходом работы конференции, но и по принципиальным вопросам стратегии и тактики фермерского движения. Конференция должна была окончательно решить, создавать ли независимую политическую партию или по-прежнему следовать за партиями крупного капитала.
На конференцию прибыло около 800 делегатов от 22 организаций, в том числе от Южного альянса 246 делегатов, Северного альянса — 97, Национального альянса цветных фермеров — 97, грейнджерских лиг — 25, ОРТ — 82, а также АФТ, Союза рабочих металлистов, Союза рабочих проволочной промышленности, союза горняков, рабочих союзов Сент-Луиса, Спрингфилда, Канзас-Сити, Мемфиса. Рабочие составляли 29% всех делегатов, из них 10% принадлежали посланцам ОРТ. Сотрудничество рабочих и фермеров проявилось в избрании делегатов ОРТ на ряд ружь водящих постов.
Под давлением делегатов рабочих и фермеров Запада конференция настояла на включении пункта о передаче правительству железнодорожного транспорта и телеграфной сети и тем самым восстановила требование, выработанное на сент-луисском съезде 1889 г. Волнение и энтузиазм делегатов вызвал новый документ — преамбула к программе, составленная Доннелли. В документе анализировалось положение трудящихся масс и делались конкретные выводы. «Мы собрались в условиях,— говорилось в преамбуле,— когда наша страна доведена до грани морального, политического и материального разрушения. Коррупция господствует при проведении избирательных кампаний, в законодательных собраниях штатов, в конгрессе и затягивает в свои сети даже суды. Газеты или подкуплены, или их заставляют молчать; общественное мнение заглушено; торговля находится в упадке; наши дома и фермы заложены; трудящиеся фермеры и рабочие влачат жалкое существование, а земля сосредотот чена в руках капиталистов» 28.
Особое внимание было уделено рабочему классу: «Рабочие городов лишены права организации в целях самозащиты; чтобы снижать им заработную плату, хозяева ввозят пауперизированных иностранных рабочих; чтобы расстреливать их, они в нарушение наших законов создают постоянную армию наемников... Плоды труда миллионов нагло расхищаются, для того чтобы небольшая кучка магнатов, презирающих нашу республику и посягающих на нашу свободу, могла создавать себе колоссальные состояния, невиданные в истории человечества» 29.
Выдвижение кандидата на пост президента США популисты провели на съезде в г. Омаха 4 июля 1892 г. Им стал участник гринбекерского движения генерал Дж. Уивер, хотя некоторые радикальные популисты, учитывая его консервативные взгляды, считали выдвижение его кандидатуры ошибкой30. Для привлечения рабочих на сторону популистов омахский съезд принял дополнительные резолюции к программе Народной партии, касавшиеся специфических требований рабочих, в том числе сокращения рабочего дня, запрещения использовать пинкертоновских наемников против стачек, а также ограничения «нежелательной иммиграции». Однако это не повлекло за собой официальной поддержки популистов со стороны лидеров ОРТ.
Энергично проведенная кампания 1892 г. принесла Народной партии вселявший надежду успех. Из 12 млн. принимавших участие в выборах избирателей за кандидатов Народной партии голосовали 1029 846 человек (почти 9%). Народную партию в высшем законодательном органе страны представляли 10 членов палаты представителей (от Канзаса, Небраски, Миннесоты, Колорадо) и 5 сенаторов.
Определенную победу Народная партия одержала в четырех штатах — Канзасе, Колорадо, Северной Дакоте, Вайоминге, где кандидаты популистов заняли губернаторские кресла. Ветеран рабочего движения США Ф. А. Зорге, оценивая результаты выборов 1892 г., в письме Ф. Энгельсу отметил успех новой партии 31. He менее удачно для начала популисты выступили и на местах. Им удалось в 19 из 44 штатов провести (учитывая избранных на предыдущих выборах) 345 своих представителей в законодательные собрания и около 1200 на различные должности в местные самоуправления. На Севере и Западе популисты нередко входили в предвыборные соглашения со старыми партиями. В Калифорнии, например, они провели восемь человек в законодательное собрание, из них пятерых, кооперируясь с демократами, а остальных — с помощью республиканцев .
На Юге многие фермеры — участники альянса остались лояльными по отношению к демократической партии. В четырех штатах (Техас, Алабама, Северная Каролина и Джорджия), где в 1891 г. насчитывалось около 700 тыс. участников движения фермерских альянсов, популисты набрали лишь 273 тыс. голосов. Но даже в среднезападных штатах, где около 350 тыс. человек отдали свои голоса Народной партии, популисты не получили же дательного числа мест в легислатурах. В «кукурузном поясе» Индианы и Айовы за них проголосовали соответственно лишь 4 и 5% избирателей33.
Один миллион голосов избирателей и общее число прошедших в различные выборные органы популистских кандидатов уже само по себе делали честь молодой партии, в особенности учитывая, что крупная буржуазия Севера и Юга сделала все возможное, чтобы нанести поражение ее кандидатам. В огромных масштабах накануне и во время голосования применялись запугивание, шантаж, подкуп избирателей, заполнение избирательных урн подложными бюллетенями, подброска «своих» людей в «слабые» избирательные округа, а при подсчете голосов — фальсификация результатов. Популистский лидер Алабамы Дж. Д. Мэннинг отметил, что при рассмотрении итогов голосования, особенно на Юге, «следует учитывать, что голоса, поданные в поддержку этого (популистского.— Авт.) движения, в огромном числе или не принимались во внимание вообще, или же засчитывались в пользу противника» 34.
Особенно бесцеремонно южные реакционеры обращались с избирателями-неграми. Неоднократно фиксировались случаи, когда плантаторы приводили отряд своих наемных рабочих-негров на избирательный участок и заставляли их голосовать за угодных хозяевам кандидатов. «В Алабаме пе найдется пи одного негра, который не мог бы голосовать так, как он сам считает правильным,— говорил сенатор-расист Морган.— Но, черт побери,— добавил он,— каждый из них по своей шкуре знает, как нужно правильно голосовать» 35.
Согласно решениям своих съездов популисты развили в конгрессе энергичную деятельность по воплощению в законы требований Народной партии. Вносимые ими билли охватывали общеполитические требования, а также земельный, финансовый и рабочий вопросы, которые тревожили огромное большинство народа. Они требовали передачи железных дорог, телеграфной и телефонной сети в собственность правительства, предоставления женщинам избирательных прав, непосредственного избрания народом членов сената, исполнения всех общественных функций только выборными, а не назначаемыми лицами, запрещения конгрессменам и судьям верховных судов бесплатно пользоваться телеграфом и проездом по железным дорогам, на что охотно шли владельцы последних, рассчитывая на «благодарность» со стороны законодателей и слуг правосудия.
Как того требовали народные массы, популисты внесли чрезвычайно важные билли о выдаче государством ссуд поселенцам при получении гомстедов и о запрещении выпуска ценных бумаг частными банками. Популисты из западных штатов с засушливым климатом добивались выделения федеральных фондов на строительство ирригационных каналов и создания специального правительственного агентства по проведению этих работ36. Посланцы Народной партии в конгрессе, поддержанные широкой кампанией рядовых популистов на местах, вели энергичную, но безуспешную борьбу против отмены закона Шермана о покупке серебра.
Популисты в конгрессе не обходили стороной возникшие в конце XIX в. вопросы, связанные с проведением агрессивной внешней политики и тенденциями к милитаризации страны. Эти проблемы не поднимались во время съездов фермерских альянсов и Народной партии и не нашли отражения в их программных документах. Но когда в начале 90-х годов в США заговорили о столкновении с Чили, популисты-конгрессмены резко выступили против войны, указав, что она означает новое бремя налогов для бедных, а учреждение постоянной армии создаст серьезную угрозу их свободам. «Жестокие плутократы» пошлют на поля сражений тех бедняков, которых они более всего опасаются у себя дома, и таким образом «отделаются от них с помощью войны». Война подогреет дух милитаризма в стране и подавит движение масс за улучшение своего положения.
Отношение популистов к войнам выразил их лидер в палате представителей: «Я считаю, что приближается время, когда войны — этот варварский способ разрешения споров путем применения оружия — станут такими же реликвиями прошлого... какими в настоящее время являются грубые методы разрешения личных споров с применением физической силы, дуэли и другие формы насилия над личностью» 37.
Делегация популистов в конгрессе выступила против увеличения ассигнований на военно-морское строительство США в целях соперничества с европейскими флотами: «Нам нечего бояться какой-либо европейской державы... Врагами, которых нам действительно следует опасаться... являются разросшиеся и наглые корпорации и жадные монополии здесь, внутри нашей собственной страны». В значительной степени благодаря усилиям популистов удалось отвергнуть билль, предусматривавший превращение милиции штатов в национальную гвардию. Они осудили этот билль как шаг в направлении централизации вооруженных сил Для подавления движения рабочих и фермеров и как проявление милитаризма 38.
Антивоенные и антимилитаристские выступления популистских деятелей в конгрессе в первой половине 90-х годов в значительной степени определили участие впоследствии многих популистов в антиимпериалистическом движении, возникшем на рубеже XIX—XX вв. в связи с испано-американской войной и захватом Соединенными Штатами Гавайских островов, о-вов Самоа, Гуам.
Борьба популистов в конгрессе за проведение в жизнь политических, экономических и социальных требований фермерских съездов находила одобрение и поддержку среди рядовых участников движения. В то же время, следя за практической деятельностью своих представителей в высшем законодательном органе страны, фермеры убеждались еще раз, что ни конгресс, ни президент не думают об облегчении их участи, на той или иной стадии блокируя все меры, предлагаемые популистами. Тщетные усилия популистских конгрессменов на национальной политической арене и разочаровывающие результаты местной законодательной деятельности популистов даже в штатах, где им удалось послать в законодательные собрания значительное число своих представителей (Канзас, Небраска, Миннесота, Северная Дакота, Колорадо), все более подтверждали, что без союза с рабочими фермерам не добиться улучшения своего положения. Ход развития рабочего движения в начале 90-х годов, рост стачечной борьбы и обращение к политическим средствам борьбы способство-вали сближению фермерского и рабочего движений.
3. РАБОЧЕ-ПОПУЛИСТСКИЙ БЛОК
Крупнейшие выступления рабочего класса США первой половины 90-х годов и проявленные при этом мужество и решимость способствовали завоеванию им союзников среди фермеров. Особенно заметно это было во время стачки металлистов Гомстеда. «Сторонники Народной партии в Канзасе,— свидетельствовал организатор ОРТ в этом штате,— демонстрируют искреннюю и горячую симпатию рабочим Гомстеда». Председатель одного из окружных фермерских альянсов в Канзасе заявил после начала стачки в Гомстеде, что «в настоящее время капиталисты ведут истребительную войну против рабочих организаций в целях низведения независимых рабочих до положения покорных рабов». Предложив помощь «союзу рабочих в Гомстеде в их решительных, справедливых и священных действиях», канзасский альянс принял резолюцию, в которой фермеры писали: «Мы осуждаем теперешнюю экономическую систему, которая труженика в поле, на заводе или шахте отдает в кабалу безжалостным и бездушным денежным корпорациям...» 39.
Известная популистка Мэри Лииз заявила, что Карнеги попытался «увековечить систему социального каннибализма с помощью военной силы и пинкертоновских головорезов». Горячо одобрив решение фермеров Канзаса послать провиант рабочим Гомстеда, она предупреждала, что «битва в Гомстеде является только началом наступления монополий на
организованных рабочих» 40. Для того чтобы выжить в жестокой борьбе с капиталом, писали фермеры Канзаса, «все, кто зарабатывает себе на хлеб трудом и потом», должны быть едины. Еще сильнее идею о необходимости рабоче-фермерской коалиции выразила Мэри Лииз: «В этой борьбе люди труда всех отраслей хозяйства должны быть вместе!»41
Стачечники и их семьи получили вагоны с мукой, отправленные в Гомстед по решению фермеров Небраски, Канзаса и других «популистских» штатов. Эта конкретная поддержка со стороны фермеров произвела сильное впечатление не только на сталелитейщиков Гомстеда, но и на пролетариев других промышленных центров страны и во многом способствовала единению рабочего и земледельческого классов. На проходивших митингах Народной партии принимались резолюции, в которых популисты выражали глубокую симпатию поднявшимся на борьбу организованным рабочим Гомстеда.
Практическая поддержка популистами рабочего класса оказала большое влияние на изменение отношения рабочих к фермерским организациям. Вопреки утверждениям лидеров АФТ о том, будто рабочий класс не имеет общих интересов с Народной партией, факты убеждали рядовой состав рабочей федерации в обратном. Рабочие газеты меняли свой прежде враждебный или скептический тон на благожелательную позицию по отношению к «аграрному восстанию». Одна из них писала, что широкий и серьезный размах фермерского движения служит верным предзнаменованием скорого объединения сил всех трудящихся — заводов и ферм, города и деревни. Все большее число рабочих организаций, входивших в ОРТ и АФТ, а также независимые профсоюзы налаживали контакты с местными народными партиями и призывали рабочих оказывать всемерную поддержку популистскому движению. В середине декабря 1892 г. Ф. А. Зорге, анализируя в письме Ф. Энгельсу результаты ежегодной сессии Генеральной ассамблеи ОРТ, отметил, что «Рыцари труда» «настаивают на все более тесном сотрудничестве с фермерами и Народной партией» 42.
В разгар Пульмановской забастовки, крупнейшей в США за весь XIX в., фермерская солидарность проявилась особенно наглядно. Против стачечников выступили исполнительная и судебные власти страны с их мощными карательными органами. Разгоняя рабочих, они прибегли к оружию. В этих условиях поддержку и словами и делом — вагоны с мукой — забастовщикам оказали простые труженики земли. Именно в ходе этой грандиозной стачки солидарные действия фермеров укрепили тенденцию к объединению и сплочению рабочих и фермеров, развивавшуюся по мере дальнейшей радикализации популистского движения, с одной стороны, и роста стачечной борьбы рабочего класса — с другой.
На митингах в поддержку рабочих популисты осуждали действия правительства и собирали деньги и продукты для помощи стачечникам и их семьям. На одном из таких митингов в Канзасе выступили губернатор Колорадо Дэвис Уэйт, видная представительница Народной партии Канзаса Анни Диггс и другие ораторы. Уэйт заявил, что правительство Кливленда исцользует всю военную мощь как для укрепления монополий, так и для разгрома рабочих организаций. «Скажите, кто еще, кроме популистской партии, помогает Американскому союзу железнодорожников и рабочим?» — обращалась с вопросом к участникам митинга Анни Диггс. Под влиянием солидарных действий местных популистских организаций Национальный фермерский альянс выразил сочувствие и симпатии борьбе рабочих и объявил о решении открыть для АСЖ и ОРТ свои зернохранилища и продовольственные склады, чтобы помочь им выстоять в борьбе за справедливые требования.
На промышленный пролетариат Америки произвели огромное впечатление также действия популистов в штате Колорадо. Губернатор популист Уэйт с самого начала встал на сторону горнорабочих Криппл-Крика в возникшем конфликте с хозяевами золотых приисков. Рудокопы требовали восстановления 8-часового рабочего дня и ликвидации «черных списков». Владельцы рудников отказались принять эти требования и, силой оружия изгнав рабочих с приисков, обрекли их вместе с семьями на голод и страдания.
Борьба длилась более четырех месяцев. В попытке силой сокрушить упорство рабочих владельцы рудников сосредоточили состоявшие у них на жалованье вооруженные отряды шерифа в 1,2 тыс. человек вокруг горняцких поселков. 1,8 тыс. стачечников начали строить укрепления, а их пикеты патрулировали местные дороги и отбирали у проезжих оружие для пополнения своего скудного арсенала. Оружие поступало в лагерь стачечников также от соседних профсоюзов, а продовольствие популисты подвозили из фермерских районов. Стачечники защищали свои дома и свои семьи и не раз, когда это требовалось для самозащиты, открывали огонь. В любой момент небольшая перестрелка могла вылиться в сражение, которое, учитывая обстановку в штате, легко могло перерасти в местную гражданскую войну.
Стремясь добиться урегулирования конфликта, Уэйт указывал, что действия шерифа противоречат конституции штата, требовал распустить армию шерифа, созданную на средства частного капитала, как незаконную. Обе предпринятые Уэйтом попытки остались без последствий: шериф не смел ослушаться указаний крупного бизнеса и хозяев приисков. Позиция губернатора вызвала злобу со стороны владельцев рудников, банкиров и капиталистов не только Колорадо, но и всей страны. В такой ситуации Уэйт вызвал национальную гвардию штата. Когда 6 июня войска штата, встав фактически на сторону бастующих рабочих, вклинились между двумя враждебными лагерями, отряды наемников бизнеса отступили43.
Схватка труда и капитала в Колорадо закончилась победой рабочих. Уэйт с полным основанием заявил, что «ни один губернатор США так решительно не поддержал требования организованных рабочих» и что никогда еще в истории Америки «вооруженные силы штата... не использовались для защиты прав рабочих» 44. Своими действиями популист Уэйт снискал глубокое уважение среди трудящихся, а престиж Народной партии еще выше поднялся в глазах рабочего класса.
Сближение рабочих и фермеров в суровые годы кризиса становилось все более значительным фактором в политической жизни страны. Искренняя поддержка со стороны тружеников полей усиливала в среде рабочих симпатии к своим естественным союзникам. Прежнее скептическое и даже враждебное отношение постепенно уступало место стремлению объединить усилия для борьбы против общего врага — монополий.
На съезде АФТ в декабре 1893 г. радикальные популисты приветствовали принятие политической программы и призывали рабочих проводить ее в жизнь единым фронтом с фермерами через уже существующую Народную партию. Они указывали на общность многих целей рабочего и фермерского движений и призывали к объединению усилий всех людей труда в сфере политической борьбы во имя достижения этих целей. Лейтмотивом большинства выступлений фермеров и их прессы стал призыв к рабочим осознать, что их единственными политическими друзьями являются популисты45.
Организации рабочих тем охотнее шли на сотрудничество с фермерами, чем радикальнее становилось само популистское движение. «Наиболее радикальные лидеры профсоюзов рабочих ирландского происхождения,— сообщала из Чикаго Ф. Келли-Вишневецкая Ф. Энгельсу,— обращаются к Народной партии и будут ее поддерживать на местных выборах...» 46
Неоднократное установление контактов происходило по инициативе рабочих. В ноябре 1894 г. Федерация труда Миннесоты, обращаясь к фермерским организациям штата, заявила, что, поскольку «интересы совпадают, хотелось бы... установить тесное сотрудничество с Фермерским альянсом». Рабочие пригласили популистов посылать делегатов на профсоюзные собрания. Фермеры ответили, что «глубокие взаимные интересы связывают вместе всех, кто производит подлинные ценности на земле». Они понимают, что «фермеры должны искать рынок для продукции своих полей не среди нескольких тысяч миллионеров, а среди огромной армии людей, которые трудятся в городах, поселках и деревнях. Поэтому,— заключали фермеры,— интересы рабочих являются нашими интересами, а их враги являются нашими врагами» 47.
Устремленность рабочего движения к независимым политическим действиям, с одной стороны, и поддержка популистами борьбы рабочих, даже в ее воинственных формах,— с другой, значительно способствовали созданию в ряде штатов рабоче-фермерского союза. Принимая декларации о поддержке Народной партии, местные организации созывали конференции представителей профсоюзов и популистов. Активную работу по развитию сотрудничества между рабочим движением и Народной партией проводил «Промышленный легион», отделения которого были созданы популистами в крупных индустриальных центрах страны. Многие рабочие из местных ассамблей ОРТ установили тесные контакты с организациями Народной партии или вступили в них.
Рост и углубление сотрудничества обусловливали возникновение рабоче-фермерского союза в ряде штатов, где для этого были благоприятные условия. Значительную роль в борьбе за создание союза наемных рабочих и трудящихся фермеров в рамках Народной партии сыграли социалисты, которые оказались «самыми умными, самыми энергичными, самыми надежными работниками» в популистском движении48.
Социалистическая рабочая партия Де Леона на съезде в 1893 г. резко выступила против Народной партии. Ее характеризовали как организацию, «в такой же степени антагонистическую интересам и целям пролетариата, как господство плутократии». При этом утверждалось, что обреченный на экспроприацию «разнородный и переходный класс» — фермеры, мелкие торговцы и предприниматели — стремится к союзу с рабочим классом лишь ради того, чтобы самим не скатиться в ряды пролетариата. Принятая съездом резолюция категорически указывала, что «класс наемных рабочих ни в коем случае не может поддерживать это движение» 49. Для пресечения всяких попыток сотрудничества с популистами по требованию Де Леона в уставе партии социалистов было оговорено, что секциям СРП «не разрешается вступать в какие-либо соглашения с любой другой политической партией» .
Столь враждебная позиция руководства СРП по отношению к Народной партии вызывала протесты среди рядовых социалистов, особенно тех, кто имел личный опыт совместной работы с популистами. Законное недоумение вызывало то, что нападки лидеров СРП на популистскую партию нередко были более ожесточенными, чем их же выступления против обеих партий крупного капитала. Памятуя о советах Маркса и Энгельса, многие рядовые социалисты верили в необходимость быть впереди народных движений, имеющих целью отрыв масс от обеих буржуазных партий. Работая среди участников популистского движения, социалисты ставили задачи политического просвещения масс и терпеливого разъяснения подлинных целей социализма, указывали, что, не участвуя в Народной партии, СРП теряла превосходную возможность для пропаганды социалистических идей.
Действительно, популизм не мог ответить на многие вопросы, поднимавшиеся социализмом. Но под его знаменами тысячи тружеников выступили против притеснений и страданий, порождаемых развитием монополистического капитализма. Это привлекло к нему часть социалистов-марксистов, а также многих из тех, кто причислял себя к социалистическому движению, но стоял на позициях, далеких от научного социализма.
Кроме них, действовали отдельные представители американской интеллигенции, признававшие программу и устав СРП, но не входившие в ее ряды. Неорганизованные, или, как называл их Де Леон, «индивидуалистические» социалисты, также использовали свое участие в Народной партии для распространения идей социализма. Понимая ограниченность популистского движения и критикуя его отношение к деятельности профсоюзов, они тем не менее призывали организованных рабочих участвовать в ширившемся народном движении, добиваясь принятия им программы, которая выражала бы требования не только фермеров, но и рабочих.
В рядах «индивидуалистических» социалистов заметно выделялась фигура Генри Ллойда. Один из самых просвещенных американцев своего времени, блестящий публицист, автор знаменитой книги «Богатство против общества» Ллойд сыграл важную прогрессивную роль в популистском движении середины 90-х годов. Вместе с единомышленниками он сразу же обратил внимание на небывалый подъем движения фермеров. Реально оценивая программу Народной партии и ее социальный состав, Ллойд видел сильные и слабые стороны движения. Он был «чрезвычайно огорчен тем, что на съездах в Сент-Луисе и Омахе не было сказано ни слова, которое представляло бы ценность для рабочего движения, ни слова, например, в поддержку профсоюзов или требования 8-часового рабочего дня (во всех отраслях промышленности.—Лег.)».
Ллойд выступил за активное участие в популистском движении рабочего класса, стоявшего, по его определению, «намного впереди фермеров в смысле понимания тенденций нашего социального и экономического развития» и в силу этого призванного стоять во главе движения масс для обеспечения его развития в радикальном направлении. «Для рабочих в высшей степени важно,— подчеркивал Ллойд,— чтобы фермеры стали их союзниками, и это в такой же степени важно и для фермеров. Низкие цены на сельскохозяйственные продукты и высокие цены на сельскохозяйственные орудия и другие промышленные изделия, от которых страдает фермер; низкая заработная плата и тяжелые жизненные условия рабочего имеют общее происхождение» 51.
Ллойд выдвинул план создания союза между фермерским и рабочим движениями для нанесения совместного удара по монополистическому капиталу. Отметив, что в обстановке промышленного и аграрного кризисов и подъема стачечной борьбы рабочие ожидают от АФТ проявления инициативы и руководства созывом массовых рабочих конференций или конгрессов, Ллойд, обращаясь к делегатам съезда АФТ 1893 г., подчеркнул, что в стране имеются также другие, «нерабочие организации, которые, если их только пригласить, сразу станут в один ряд с вами».
К июлю 1894 г. усилиями социалистов во главе с Ллойдом и Т. Дж. Морганом на конференции профсоюзов в Спрингфилде, на которую впервые были приглашены популисты, удалось оформить создание рабоче-популистского блока в масштабе штата. Конференция потребовала от всех участвовавших в ней организаций, чтобы их члены голосовали на предстоявших в конце 1894 г. выборах «за тех кандидатов Народной партии, которые заявят о приверженности принципам коллективной собственности народа на все те средства производства и распределения, которые народ сочтет нужным обобществить» 52.
Созданный рабоче-популистский блок явился шагом вперед в развитии движения против власти монополий, а его программна целеустремленно увязывала борьбу народа против трестов с установлением на них коллективной собственности народа. Спустя неделю, 12 июля 1894 г., сприн-гфилдская программа была одобрена 2,5-тысячным активом рабоче-по-пулистского блока в Чикаго, на собрании которого присутствовали представители профсоюзов, популисты, социалисты и сторонники единого земельного налога. Собрание заявило, что его участники порывают со старыми партиями и обязуются вести «решительную борьбу под знаменем Народной партии» 53.
После образования в Иллинойсе рабоче-популистского блока началось сближение между рабочими и радикальными популистами в других районах страны. Этому способствовали происходившее во многих штатах рассмотрение профсоюзами политической программы АФТ, а также репрессии правительства против рабочих. Шахтеры и металлисты, рудокопы и машиностроители на собственном опыте убедились во враждебности стоявших у власти демократов, которые посылали войска для расстрела рабочих.
В то же время рядовые участники популистского движения поддерживали борющихся рабочих, и естественно, что многие лидеры последних обращали взоры к Народной партии. По призыву председателя Макбрайда союз горняков решил поддержать рабоче-популистских кандидатов на выборах. Руководитель похода безработных на Вашингтон Кокси был выдвинут кандидатом Народной партии в конгресс. В самый разгар схватки с капиталистами АСЖ стал поддерживать Народную партию. Руководитель Пульмановской стачки Ю. Дебс, уже в то время осужденный на шесть месяцев тюремного заключения, но еще не попавший в руки властей, на одном из митингов призвал бастовавших железнодорожников вступать в ряды популистов: «Я — популист,— говорил Ю. Дебс,— и считаю, что двум старым партиям следует нанести такое поражение, после которого они никогда не смогли бы оправиться. Всю жизнь я был демократом, и мне не стыдно признаться в этом. Я бы хотел, чтобы каждый из вас пошел на выборы и голосовал за список кандидатов Народной партии» 54.
Постоянное ущемление предпринимателями прав рабочих, применение войск для разгрома стачек, деятельность социалистов в профсоюзах АФТ, ОРТ и рабочих союзах многих городов, наконец, поддержка фермерами массовых выступлений рабочего класса — факторы, обусловившие достижение в ряде штатов соглашений о политическом сотрудничестве рабочих и фермерских организаций. В течение 1894 г. создание рабоче-популистских блоков было оформлено, помимо Иллинойса, также в Висконсине, Нью-Йорке, Огайо, Индиане, Миннесоте, Массачусетсе, Небраске, Монтане, Техасе и Калифорнии.
С формированием рабоче-популистского блока появлялась возможность для всех радикальных групп отстаивать кандидатов Народной партии и одновременно вести пропаганду своих принципов. Лучше других использовали это чикагские социалисты. Во главе с Морганом и при активнейшем участии Ллойда они развернули внутри Народной партии широкую пропаганду социалистических идей. Их влияние прослеживается во многих выступлениях популистских ораторов того периода, например в заявлении Т. Кидда, председателя Союза рабочих-деревообделочников, на массовом митинге рабоче-популистского блока в октябре 1894 г. «Мы не боимся и не стыдимся выдвинуть принципы, которые должны принести массам освобождение от гнета и эксплуатации,— говорил Кидд.— Если удастся добиться передачи железных дорог в собственность правительства, то больше не будет ни пульманов, ни вандербилтов. Мы хотим, чтобы народ имел право законодательной инициативы и проведения референдумов, и когда добьемся этого, то больше не будет раздачи городскими властями особо ценных привилегий магнатам и монополиям» 55.
С огромным внимание участники полупистских митингов в Иллинойсе, Айове, Миннесоте и Северной Дакоте прислушивались к аргументам Ллойда в пользу национализации трестов. Он указывал, что только приход к власти рабоче-популистского блока, который рассматривал как союз рабочих, фермеров, мелких предпринимателей, сторонников единого земельного налога и социалистов, может явиться той силой, которая освободит массы и овладеет цитаделью монополий56.
Совместные усилия участников рабоче-популистского блока — рабочих, фермеров, социалистов и других радикальных групп — обеспечили успех Народной партии, получившей около 1,5 млн. голосов на выборах 1894 г., т. е. почти на полмиллиона больше, чем в 1892 г. Из анализа результатов голосования по округам в 1892 и 1894 гг. явствует, что рост числа голосов за Народную партию был заметнее в промышленных центрах, чем по штатам в целом, и что значительную долю голосов дал организованный рабочий класс Среднего Запада. В Чикаго (округ Кук) число рабочих, голосовавших за кандидатов рабоче-популистского блока, увеличилось почти в 20 раз — с 2 тыс. до 34—40 тыс. Народной партии отдали свои голоса шахтеры Пенсильвании, Западной Виргинии, Иллинойса и Огайо, где за полгода до выборов уже упоминавшаяся стачка закончилась поражением рабочих после их расстрела федеральными войсками. В штатах Миннесота, Джорджия, Калифорния, Висконсин, Техас, Нью-Йорк, Пенсильвания, Огайо, Мичиган за Народную партию было подано голосов в несколько раз больше, чем в 1892 г. Ставший мэром Са-Франциско кандидат популистов А. Сатро заявил, что преодолеть сопротивление капиталистов, их агентов и прессы ему помогла лишь поддержка, оказанная Народной партии организованными рабочими57.
Следствием активизации рабоче-популистского блока явилось то, что выборные должности в штатах заняли несколько сот кандидатов. Техасские популисты избрали 22 рабоче-фермерских кандидата в законодательное собрание. 12 человек были избраны по рабоче-популистским спискам в конгресс, хотя лишь восемь из них открыто заявили после появления в Капитолии о принадлежности к Народной партии. Выборы 1894 г., по мнению Д. Уэйта, «показали, что популистская партия является единственной тщательно организованной партией в штате, которая последовательно выражает интересы рядовых избирателей» 58.
4. ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ НАРОДНОЙ ПАРТИИ
Подъем рабочего движения и тенденция к объединению его с фермерским создавали угрозу для политического господства крупного капитала. Пришедшие в движение массы убеждались, что им не от кого ожидать облегчения своего положения: ни от правительства, ни от конгресса, ни от законодательных собраний и местных властей. «Народ многое понял,— писал в июне 1893 г. один из лидеров популизма,— и больше не находится в состоянии глупого безразличия». Пристально следивший за развитием движения Д. Уэйт через 2,5 года пришел к еще более оптимистическому выводу: «Народ Юга начинает понимать, что партия, принявшая Омахскую платформу, является в настоящее время единственной подлинно демократической общенациональной партией» 59.
Правящие круги испытывали серьезное беспокойство в связи с тем, что «огромные массы» рабочих и фермеров «подымутся во весь рост и начнут хлебные бунты, когда будут требовать и брать все, что захотят» 60. Пресса уже сообщала о бунтах в городах. Капиталистов пугал также рост самосознания трудящихся. «Мы имеем дело с думающим и читающим народом,— констатировал в 1894 г. один из видных деятелей демократической партии. — ...Две избирательные кампании в огромной степени просветили массы, и народ сейчас мыслит намного свободнее, чем когда-либо раньше» 61.
Между тем «думающий и читающий народ» Америки действительно начинал вникать в причины своего невыносимого положения и поднимать острые вопросы и проблемы, приводившие в трепет имущие классы. Д. Уэйт писал губернатору Канзаса: «Народ охвачен таким возбуждением, какого не наблюдалось во время последней президентской кампании даже в самом ее конце». Выступая на съезде иллинойских популистов в Спрингфилде в 1894 г., Уэйт заявил: «Мы находимся накануне политической революции. Надеемся, что эта революция может быть осуществлена мирным способом — путем голосования на выборах. Однако в любом случае она должна быть завершена!»6' Обосновывая право народа на революцию, Уэйт исходил из положений Декларации независимости США и прогрессивных революционно-демократических традиций гражданской войны в США. «Когда правительство подавляет те самые свободы,— писал он,— для защиты которых было создано, то правом и долгом народа является сменить это правительство и создать новое» 63.
В обстановке углубления кризисных явлений и обострения классовых противоречий буржуазия провела серию мероприятий, направленных на укрепление полицейских и армейских частей для борьбы против стачечного движения. Под предлогом обеспечения порядка местные власти увеличивали личный состав милиции. Губернаторам штатов было предоставлено право получить оружие и артиллерию из федеральных резервов. В крупных индустриальных центрах началось строительство арсеналов. Газета популистов Запада писала в октябре 1894 г., что создание милиции и военных складов имеет одну функцию — предотвратить социальный протест.
Стремление финансово-промышленных магнатов любыми средствами разгромить поднявшихся на борьбу рабочих и популистов отразил один из наиболее рьяных защитников интересов американского капитала, Теодор Рузвельт, в будущем президент США. «Я хорошо знаю этих популистов и рабочих и чего от них надо ждать,— писал он в декабре 1894 г.— Этих бунтовщиков надо, по-моему, препоручить солдатам или ополченцам из национальных гвардии штатов, таким, кто не станет слишком стесняться пролить кровь» 64.
Перенимая опыт европейской буржуазии, американские монополисты втайне готовились к разгрому рабочего и фермерского движений. Монополии и послушное им правительство приложили усилия, чтобы не дать окрепнуть и распространиться на всю страну молодому рабоче-фермер-скому союзу, подорвать изнутри популистское движение и способствовать победе консервативных сил в рабочем движении.
Назревавший конфликт внутри популистского движения имел своей основой процесс классовой дифференциации фермерства, происходивший в связи с развитием капитализма и действием мирового аграрного кризиса. С усилением гнета монополий и трестов пролетаризировавшиеся слои фермерства требовали применения радикальных мер обуздания крупного капитала и смелее шли на сотрудничество с рабочими союзами, а верхушка крупного фермерства искала средства для борьбы с радикализацией движения. Этим было обусловлено появление двух течений в популистском движении — радикального и консервативного.
Возглавлявший Народную партию Таубенек никогда не отличался радикализмом, но как председатель партии, программа которой предусматривала проведение ряда существенных экономических и политических реформ, он вплоть до августа 1893 г. поддерживал эти требования и публично предостерегал против ограничения программы партии единственным вопросом о свободной чеканке серебра. Однако через несколько месяцев тот же Таубенек уже выступал за отказ от всех популистских требований и превращение Народной партии в партию, требующую одного — свободной чеканки серебра. Одновременно подобная метаморфоза произошла с другими лидерами популизма, в том числе с Уивером и Алленом. Таким образом, в конце 1893 г.— начале 1894 г. ряд национальных лидеров, нарушая решения популистских съездов, отступились от основных требований Народной партии и стали выдвигать вопрос о серебряных деньгах в качестве единственного требования популистского движения65.
Экономические и финансовые условия в стране благоприятствовали распространению агитации за свободную чеканку серебра. В самый разгар экономического кризиса правительство Кливленда объявило о созыве сессии конгресса для отмены закона Шермана 1890 г. о покупке серебра. Отмена приветствовалась финансовыми и промышленными магнатами и вызывала негодование трудящихся масс, особенно фермеров-должников и безработных, над которыми висела угроза аукционной распродажи ферм, конфискации имущества и выселения из квартир за неуплату долгов. По всей стране проходили митинги протестов. Ораторы заявляли о существовании «зловещего союза между банкирами Уолл-стрит и правительством Кливленда» 66.
Это нарастающее недовольство было искусно использовано миллионерами-горнопромышленниками — владельцами серебряных рудников в западных штатах. Они были учредителями Американской лиги биметаллистов (АЛБ) и имели своих сторонников в обеих старых партиях и в конгрессе. К последним принадлежал сенатор Теллер из Колорадо. В конгрессе и на митингах он выступал с обвинениями против «хищных трестов и корпораций» и сеял среди городских безработных и оказавшихся в долгах фермеров иллюзию о том, якобы «серебряные деньги» разрешат все их проблемы и общество будет избавлено от мучительных последствий экономического кризиса67. Воспользовавшись шумихой в прессе и бурными дебатами в конгрессе по вопросу об отмене закона Шермана, АЛБ развернула активную деятельность. Афишируя «непартийность» лиги, ее подлинные хозяева стремились привлечь внимание популистов к вопросу о серебре, с тем чтобы впоследствии использовать в своих целях политический потенциал Народной партии.
Лидеры консервативной фракции, стоявшие во главе Народной партии и выражавшие интересы крупного фермерства, со своей стороны считали, что движение приобретало слишком радикальный характер. Они опасались дальнейшего роста влияния рабочих и социалистов в Народной партии и поэтому охотно пошли на установление сотрудничества с АЛБ и владельцами серебряных рудников.
В самом начале 1894 г. политиканам из АЛБ удалось оказать нажим на Таубенека и других лидеров Народной партии, запугав их перспективой образования новой партии стронников серебра. «Здесь происходит многое такое,— сообщал Таубенек Доннелли из Вашингтона в январе 1894 г.,— о чем я не могу писать и расскажу при встрече... За фасадом образующейся новой партии сторонников свободной чеканки серебра стоят мощные силы». Таубенек опасался, что многие покинут Народную партию и присоединятся к новому движению, а привлечь можно будет лишь «некоторое число социалистов и коммунистов» 68.
Как писал впоследствии Генри Ллойд, «Таубенек был попросту одурачен. Политиканы из Вашингтона захватили его в свои руки, уговорили, что свободная чеканка серебра является наиболее важным вопросом», и использовали его, чтобы «направить всю деятельность (Народной.— Авт.) партии на агитацию за разрешение вопроса о серебре... а затем присвоить себе плоды его деятельности» 69.
В попытке преодолеть противодействие прогрессивных сил, прежде всего социалистов и передовых рабочих, Таубенек и Уивер приступили к консолидации сил консерваторов внутри партии, что выразилось в создании и укреплении «серебряной» фракции70. Ее расширение шло за счет наплыва «серебряных» политиканов из АЛБ, которым оказывалась необходимая поддержка для занятия ключевых постов в местных популистских организациях. Проникшие в Народную партию политиканы, писал Г. Ллойд, «искусственно отвлекали внимание рядовых членов от главных проблем и стремились предать забвению основные популистские требования» 71.
Одновременно для консолидации консервативных сил прилагались усилия по привлечению в Народную партию «респектабельных» членов
из среды бизнесменов, торговцев и адвокатов, которые отвергали все популистские принципы, за исключением вопроса о серебре. Бросив клич: «Нужны торговцы, нужны адвокаты», группа Таубенека — Уивера открыла двери в Народную партию искателям выгодных должностей. Переманивали и местных популистских лидеров, главным образом из крупнокапиталистических слоев фермерства, обещая им за поддержку новой линии Национального комитета хорошо оплачиваемые должности в муниципалитетах в случае успешного выступления на выборах. Значительное число лидеров соблазнились на эти посулы и, принеся в жертву основные популистские принципы, пошли по стопам национальных руководителей72.
Расхождения консерваторов и радикалов наблюдались по основным политическим проблемам. Если радикальные популисты поддерживали профсоюзы, стачки, голодные походы безработных на Вашингтон, осуждали применение войск и судебных предписаний против рабочих, то позиция консервативных лидеров и их сторонников была диаметрально противоположной. Таубенек резко осудил поход безработных на Вашингтон, заявив, что «не следует связывать партию с этим движением» 73.
Группа Таубенека — Уивера питала особую враждебность к социалистам, сыгравшим в свое время важную роль в создании и укреплении рабоче-популистского союза в ряде штатов Среднего Запада. Начало активной борьбы этой группы за изгнание социалистов и передовых рабочих из Народной партий хронологически совпало с их «переориентацией» по вопросу о серебряных деньгах и слиянии с демократической партией. Социалисты и рабочие являлись самыми преданными сторонниками независимости Народной партии и непримиримыми противниками слияния с любой из партий крупной буржуазии. Именно поэтому на них был обрушен первый удар консервативных лидеров. Только изгнав рабочих и социалистов из Народной партии, они могли надеяться па подрыв рабоче-популистского союза и удержание популистского движения в безопасных для крупного капитала рамках. С этой целью стоявшие во главе Народной партии Таубенек, Уивер и другие члены Национального комитета организовали «большой заговор» (как впоследствии назвали их действия Морган и Ллойд).
Сторонники рабоче-популистского союза под руководством Ллойда па конференции Народной партии в Сент-Луисе в декабре 1894 г. сумели отбить первую атаку консервативной группы Таубенека — Уивера. В программу Народной партии были включены новые требования рабоче-популистского блока: ограничение размера состояний, включая земельные участки, полученные по наследству; отмена системы судебных предписаний и прекращение практики использования войск для подавления забастовок рабочих; передача в общественную собственность и в государственное управление всех монополий, в продукции и деятельности которых заинтересован народ. Девизом сторонников рабоче-популистского союза, принятым в Сент-Луисе, стали лозунги: «Долой власть монополий и миллионеров!», «Вперед, на защиту прав человека и трудящихся
масс!» 74
Обстановка в рабоче-фермерской коалиции резко изменялась в неблагоприятную сторону. Вместе с пессимистическими настроениями, которые были вызваны жестокими расправами с пульмановскими и другими забастовщиками, массовой безработицей и голодом, враждебное отношение ведущего рабочего объединения страны — АФТ к политической деятельности не могло не повлиять на участие рабочих в популистском движении. Даже такому энтузиасту рабоче-популистского союза, как Г. Д. Ллойд, становилось ясно, что многие рабочие уже в начале 1895 г. были не склонны поддерживать популистское движение. В феврале 1895 г. Ллойд сообщал одному из друзей, что отклонение АФТ политической программы, особенно 10 пункта, «грозит сделать невозможным вовлечение наших рабочих» 75.
Вследствие отрицательного отношения АФТ к политическому союзу с популистами новый импульс получила борьба, которую консервативные лидеры Народной партии вели исподволь еще с 1893 г. Теперь она вышла на поверхность. Эти лидеры требовали от своих сторонников изгонять радикальных рабочих и социалистов из организаций Народной партии. Началась широкая антисоциалистическая кампания. На популистских собраниях и на страницах газет консерваторы не уставали подчеркивать, что «получили бы больше голосов, если бы социалисты играли менее активную роль в кампании» 76. Один из них утверждал, что подлинная цель социалистов и передовых рабочих, входящих в Народную партию, заключается в том, чтобы «объявить ее Социалистической партией Америки». Другие шли дальше и, намеренно преувеличивая роль прогрессивных элементов в Народной партии, запугивали рядовых участников движения тем, что такие «социалистические епископы», как Т. Дж. Морган, «участвуют в популистском движении с единственной целью использовать его для учреждения Чикагской коммуны» ".
Консерваторы и радикалы по всей стране собирали силы для решительной схватки на национальном съезде популистов в 1896 г. Этот съезд должен был выдвинуть кандидатов на президентские выборы. Накануне съезда консервативные лидеры Народной партии вошли в политическую сделку с боссами демократической партии, уже выдвинувшей своим кандидатом в президенты США Уильяма Брайана. Популистская газета «Прогрэссив фармер», издававшаяся в Северной Каролине, характеризовала действия Таубенека — Уивера как попытку бросить Народную партию к стопам демократов Уолл-стрит. Правильность этого высказывания вскоре подтвердили сами партийные лидеры. Уивер, Аллен и другие деятели публично выступили за утверждение кандидата демократов в президенты США Брайана в качестве кандидата от Народной партии78.
Что касается радикальных популистов, то они вели агитацию за выдвижение кандидатом на пост президента США Ю. Дебса, который активно поддерживал Народную партию на выборах 1894 г. Г. Д. Ллойд, возлагавший большие надежды на успех Дебса, за две недели до открытия съезда выступил с призывом бороться за независимый избирательный список Народной партии во главе с Дебсом. Однако отказ Дебса (по-видимому, ошибочный) лишил радикальных популистов единственного кандидата, который пользовался популярностью среди рабочего класса и фермерства, и это сразу подкосило левое крыло движения.
В Сент-Луисе на съезде Народной партии, открывшемся 22 июля 1896 г., консервативные лидеры, прибегая к обману, запугиванию и антидемократическим методам, постарались навязать съезду кандидата демократов. Брайан получил 1042 голоса из 1363. Таким образом, съезд Народной партии выдвинул в президенты США кандидата демократической партии. Радикалам стало ясно, что Народная партия «безвозвратно продана мошеннической кликой политиканов» 79. Подытоживая результаты работы съезда через 10 дней после его окончания, Ллойд указал на основную причину его краха: «По всему видно, что Таубенек, Уивер и компания еще два года назад решили развалить Народную партию, и теперь в Сент-Луисе они осуществили это» 80.
Руководитель популистов Джорджии Т. Е. Уотсон в письме Национальному комитету Народной партии обвинил лидеров в прямом предательстве: «Слушая сладкие речи руководителей демократов, наша партия оказалась расколотой на фракции, наши лидеры обмануты и пойманы в ловушку, а дело, за которое мы боремся, поставлено под угрозу, если уже не потеряно. Труд многих лет выброшен на ветер, и многие тысячи простых людей оказались обманутыми в своих надеждах» 81. Самое основное требование Народной партии, собравшее под ее знамена около 2 млн. тружеников ферм, плантаций, заводов, фабрик и мастерских, было направлено против монополий в сфере землевладения, железнодорожного транспорта, связи и банковского дела. Конкретное популистское требование национализации железнодорожных корпораций, телеграфных и телефонных компаний вызвало смятение среди представителей монополистического капитала, поскольку те понимали, что организованная атака на собственность одних может привести к наступлению и на другие корпорации, тресты и банки. В период создания рабоче-популистского блока радикальные популисты под влиянием рабочих и социалистов сделали еще один шаг вперед и потребовали установления коллективной собственности народа на все средства производства и распределения, которые народ сочтет нужным обобществить. В этих требованиях и заключалась прогрессивная черта фермерского движения конца XIX в.
Все сменявшие друг друга фермерские движения конца XIX в., кроме общей основной цели — облегчение экономического положения земледельцев,— объединяло одинаковое отношение к капиталистическому строю американского общества. Объявляя войну монополиям, их Участники преследовали цель создания более благоприятных условий для свободной конкуренции и спасения мелких производителей без каких-либо коренных изменений в социально-экономическом строе общества.
В существе этих целей нагляднее всего проявлялась мелкобуржуазная природа движения американских фермеров. Не было среди них существенных различий и в методах и средствах достижения целей путем проведения соответствующих законов и реформ. Но если при этом альянсы ограничивались борьбой в рамках легислатур отдельных штатов, то популисты сумели организоваться и проводить избирательные кампании в национальном масштабе. Они выставляли кандидатов в президенты США и имели своих представителей в конгрессе. Популисты считали, что для разрешения проблем, стоявших перед фермерами, следует искать мирные политические средства. Отрицая революционную борьбу, они полагались исключительно на парламентскую деятельность. «Только в том случае, если большинство, действуя с помощью избирательного бюллетеня, не сможет сохранить свои свободы, — говорил один из видных деятелей популистского движения,— лишь тогда наступит время начать разгово-ры относительно вооруженной революции» .
В попытках добиться облегчения экономического положения фермеров аграрное движение конца XIX в. потерпело поражение. Неудачи фермерского движения обусловливались рядом причин. Прежде всего — само фермерство в условиях капиталистического способа производства не представляет единого класса, все больше распадаясь на сельский пролетариат и сельскую буржуазию. В силу специфических условий жизни и работы (оторванность фермера в процессе труда от других тружеников земли, разбросанность фермерства по обширным пространствам, частнособственническая привязанность к своему хозяйству) трудящееся фермерство не может самостоятельно, без руководства со стороны революционного класса — пролетариата и его партии добиться освобождения труда от капитала. Движение американских фермеров конца XIX в. наглядно показало обреченность борьбы мелкого фермерства против крупного капитала. «От гнета капитала,—учит В. И. Ленин,—мелкое крестьянство может избавиться, только примыкая к рабочему движению, помогая ему в его борьбе за социалистический строй, за превращение земли, как и других средств производства (фабрик, заводов, машин и пр.), в общественную собственность» 83.
Наблюдавшийся в рассматриваемый период общий подъем борьбы рабочего класса в значительной степени благоприятствовал развитию и расширению движения тружеников земли. Два последних десятилетия XIX в. были заполнены активными действиями рабочих за улучшение условий труда и жизни. Значительное влияние на рост организованности и боевитости пролетариата оказали американские марксисты. И все же в целом борьба рабочих носила экономический характер. Формирование классового сознания пролетариата задерживалось в силу текучести состава рабочего класса, пополнения его за счет иммиграции из других стран (особенно с малоразвитым капитализмом), пестрого национального состава, «рабочей аристократии», которая способствовала появлению столь сильной в рядах рабочего класса США оппортунистической тенденции. Социалистические идеи медленно проникали в рабочую среду,и в политике значительные слои рабочих следовали главным образом за буржуазией84.
Основная причина неуспеха фермерских выступлений заключалась в слабости американского рабочего движения этого периода. Движение фермеров не было возглавлено рабочим классом, американские рабочие, в свою очередь, еще не имели боевой революционной партии, которая сумела бы стать в авангарде борьбы всех трудящихся против гнета капитала. Из этого вытекали другие недостатки фермерских выступлений. Поскольку земледельцы не имели подлинного революционного руководства, то и программа их ограничивалась лишь насущными экономическими требованиями.
К негативным сторонам движения следует также отнести его засоренность крупнобуржуазными элементами. Аграрии-капиталисты в большинстве случаев возглавляли местные и национальные фермерские организации. Так обстояло дело во многих фермерских альянсах. Подобное положение создалось в популистских организациях. Ведущая группа лидеров Народной партии выражала интересы главным образом крупных фермеров, а также примкнувших к популизму промышленников — владельцев серебряных рудников. Крупные аграрии выступали против требований решительно настроенных фермеров, рабочих и социалистов, составлявших левое, радикальное крыло Народной партии.
Игнорируя искренние стремления организованных рабочих и организованных фермеров к совместным политическим действиям, лидеры АФТ и Народной партии своей соглашательской политикой подорвали усилия передовых рабочих, социалистов и радикальных популистов по созданию на основе рабоче-популистского блока подлинно прогрессивной политической партии. Заняв враждебную позицию по отношению к развивавшемуся в стране рабоче-фермерскому движению, руководство АФТ в значительной степени предопределило его поражение. В свою очередь, деятельность национальных лидеров популизма Таубенека, Уивера и других и их непримиримая позиция по отношению к радикальным и социалистическим элементам в Народной партии указывали на то, что эта группа сыграла примерно такую же роль в фермерском движении, какую оппортунистическое руководство Гомперса — в рабочем.
Ф. Энгельс указывал: «Мелкие фермеры и мелкие буржуа едва ли когда-нибудь создадут сильную партию: они состоят из слишком быстро меняющихся элементов... В обоих этих слоях иммиграция и банкротства способствуют быстрой смене людей, а экономическая зависимость от кредиторов препятствует самостоятельности, но зато они представляют отличный материал для политиканов, которые спекулируют на их недовольстве, чтобы затем продать их одной из двух больших партий» 85.
Как показало движение североамериканских фермеров в конце XIX в., при сохранении капиталистического строя нельзя ожидать освобождения трудящихся, в том числе фермерства. Капитализм, двинув вперед развитие производительных сил общества, одновременно нес труженикам земли нищету, голод и разорение. Тысячи американских ферм в 80—90-х годах XIX в. стояли на грани хозяйственного разорения, перед окончательной потерей экономической самостоятельности и продажей оставшегося имущества с молотка. «Только падение капитала,— писал К. Маркс,— может поднять крестьянина, только антикапиталистическое, пролетарское правительство может положить конец его экономической нищете и общественной деградации» 86.
5. АНТИМОНОПОЛИСТИЧЕСКАЯ ИДЕЙНАЯ ТРАДИЦИЯ
Борьба против монополий занимала важнейшее место в социально-политической жизни США последней четверти XIX в., в этот же период начинает формироваться антимонополистическая идеология.
Наиболее радикальную антитрестовскую альтернативу — обобществление крупной частной собственности предлагали социалисты. В конце XIX в. удельный вес социалистических идей в американской общественной мысли существенно возрос. К этому времени наиболее значительные работы К. Маркса и Ф. Энгельса были хорошо известны в США. Опираясь на опыт первых американских марксистов И. Вейдемейера, Ф. А. Зорге, А. Дуэ и других, социалистическая партия сделала немало для пропаганды марксизма в США. Яркие памфлеты и брошюры Д. Де Леона, Ю. Дебса расходились в десятках тысяч экземпляров.
Вместе с тем левые деятели социалистического движения не смогли в должной мере оценить глубокие изменения, происходившие в социальной структуре общества. Рассматривая проблему трестов, они были единодушны в том, что развитие их несет усиление эксплуатации рабочего класса и ущемление политических свобод (в этом коренное отличие их взглядов от оценок С. Гомперса и других правых лидеров АФТ, считавших, что тресты с их более продуктивной организацией производства предоставят рабочим лучшие условия труда). В то же время социалисты, прежде всего лидеры СРП, не выдвинули программы борьбы с трестами и оставляли без ответа вопрос, что же делать пролетариату в преддверии социалистических преобразований. Они полагали, что борьба за ограничение произвола трестов и установление над ними контроля была бы утопической попыткой «повернуть воды Миссисипи вспять» и возвратиться к временам мелкого предпринимательства. В результате отвергалась возможность сотрудничества с партиями и группами, которые принимали активное участие в антимонополистических выступлениях, но еще не осознали необходимости уничтожения капитализма.
Между тем волны движений против трестов в стране вздымались необычайно высоко. Популистская партия объединила главные враждебные трестам силы, став первой в американской истории антимонополистической коалицией. Как справедливо отмечал советский исследователь, Омахская платформа, принятая популистской партией в 1892 г., подытоживала прежде всего идейно-политический опыт фермерских движений: грейнджеров, начавших борьбу против железнодорожных корпораций, гринбекеров с их идеей свободной чеканки серебра; единомышленников Г. Джорджа, выступавших с требованием единого налога на землю. Вместе с ними шли идеологи левого крыла антимонополистической критики Г. Д. Ллойд и Э. Беллами, обращавшиеся прежде всего к городским мелкобуржуазным слоям 87.
В Омахской платформе, в выступлениях популистских лидеров И. Доннелли, Т. Уотсона, М. Лииз, У. Пеффера, Дж. Симпсона и других подчеркивалась связь принципов популизма с демократической традицией, берущей начало от Джефферсона с его враждебностью к специальным привилегиям и концентрации экономической власти в руках немногих. Хотя популисты обращались к политическим правам и свободам, записанным в Декларации независимости и конституции, в сущности они вкладывали в эти положения новое социальное содержание. «Много ли стоит свобода для человека, умирающего с голоду? Можете ли вы сохранить в комнате тепло зимой при температуре 30° ниже нуля по Фарренгейту чтением Декларации независимости?» — вопрошал главный автор Омахской платформы И. Доннелли88.
Антимонополизм был основным принципом всех фермерских движений, становясь по мере развития все более радикальным: от старого полусредневекового понимания монополии как особых привилегий, которых домогаются владельцы крупных состояний, до бескомпромиссного осуждения в манифесте популистской партии «монополий, денежных воротил, гигантских трестов и железнодорожных корпораций, которые ради собственной выгоды погружают народ в нищету» 89.
Популисты также показали связь деятельности правительства с интересами крупного бизнеса. «Наше правительство — это уже не правительство народа, для народа и при помощи народа, а правительство Уоллстрит, для Уолл-стрит и при помощи Уолл-стрит»,— восклицала М. Лииз 90, перефразируя слова из известной речи Линкольна. В свою очередь, Омахская платформа подвергала резкой критике многие звенья американской политической системы, обличала продажность и коррупцию при проведении избирательных кампаний, в законодательных собраниях штатов, конгрессе и судах. Вместе с тем для выступлений популистов типичны поверхностные суждения при оценке экономических явлений. Полагая, что отношения эксплуатации складываются прежде всего в процессе обращения и обмена товаров, популисты направляли острие своей критики против посреднических монополий. Постоянным объектом нападок идеологов фермеров была деятельность финансовых корпораций. И грейнджеры, и гринбекеры также делали акцент на обличение железнодорожных корпораций, а популистская платформа требовала их конфискации 91.
Движение популистов подчас обращалось к социальным идеалам прошлого. Стремясь уничтожить монополии, они желали вернуться к временам laissez faire и свободного предпринимательства. Эти идеи ярко иллюстрировал Доннелли в романе «Колонна Цезаря». Нарисованное им утопическое общество напоминает фермерские мифы об аграрном прошлом Америки, в котором якобы господствовали отношения гармонии и равенства.
Вместе с тем средства борьбы, предложенные популистами, расходились с традиционными. Взамен идеи ослабления центральной власти, популярной во времена Джефферсона, они выдвинули мысль об ответственности правительства за общее благосостояние народа. Система государственных антимонополистических мероприятий, предложенная популистами, означала отход от принципов свободной конкуренции, а провозглашение «регулируемой конкуренции» выходило за рамки классических буржуазных верований.
К главным антимонополистическим требованиям относились: государственное регулирование денежного обращения в интересах трудового народа, переход в государственную собственность всех средств транспорта, в первую очередь железных дорог, а также системы телефонной, почтовой и телеграфной связи; борьба с земельной монополией, возвращение железнодорожными и другими корпорациями земель, превышавших их практические нужды. В заключение популистская платформа многозначительно добавляла, что в случае их неэффективности «власть правительства, иными словами, народа должна быть расширена» 92. Год спустя, на антимонополистическом конвенте в Чикаго в 1893 г., автор этой формулировки И. Доннелли поставил точку над «и», подчеркнув: «Если все другие меры потерпят неудачу, следует прибегнуть к учреждению законов о конфискации собственности всех трестов и корпораций» 93.
Идеи популистов получили выражение прежде всего в экономических воззрениях, но и в политической области они предложили программу широких демократических реформ. Атакуя монополии, показывая, что плутократия контролирует государственную власть, популисты конструировали модель правительства, ответственного перед народом. Они выдвинули программу «прямой демократии» как важной коррекции существующей в США политической системы. Программа включала народную инициативу и референдум по важнейшим вопросам, тайное голосование, прямые выборы сенаторов, вице-президента, президента.
Одним из наиболее замечательных положений, выдвинутых популистами, была идея единства интересов и союза сельских и городских тружеников. Эта идея вырастала из самой жизни, общей антимонополистической борьбы. Она нашла выражение в образовании гринбекерско-рабо-чей партии, совместных действиях фермеров и «Ордена рыцарей труда». Идеи о необходимости государственного вмешательства в деятельность корпораций, контроле над железнодорожными компаниями, телеграфом, телефоном, вплоть до их национализации, записанные в программе ордена 94, перекликались с требованиями фермеров. На раннем этапе АФТ также поддерживала фермерское движение; лишь к началу 90-х годов, когда тред-юнионы все больше превращались в реформистскую организацию, их руководство выдвинуло положение о коренном отличии интересов рабочих и фермеров. В канун Омахского съезда Гомперс заявил: популисты большей частью — «фермеры-наниматели», в то время как рабочие — люди, «работающие по найму», поэтому им не по пути95.
Co своей стороны популисты провозгласили, что их партия является «постоянным и вечным союзом трудящихся Соединенных Штатов», что фермеры и рабочие имеют одни и те же интересы и «одних и тех же врагов». Грозным предостережением прозвучали слова: «Богатства принадлежат тому, кто их создает; каждый доллар, изъятый без соответствующего возмещения,— это уже грабеж! Кто не работает, тот не ест!»96 Конечно, не следует преувеличивать радикальность фразеологии популистов. Тот же Доннелли, глубоко сочувствуя положению рабочих, рассматривал возможную пролетарскую революцию как своего рода апокалипсис, катастрофу человеческой цивилизации. Однако несомненно стремление популистов к совместным действиям с рабочими. В Омахской программе содержались требования 8-часового рабочего дня, запрещение использовать пинкертоновских наемников против стачечников и т. д. В формулировании ряда антимонополистических принципов немалая роль принадлежит Г. Джорджу. Его книга «Прогресс и бедность» (1879) привлекла внимание самой постановкой вопроса о росте нищеты народных масс в условиях стремительного экономического прогресса. Книга разошлась тиражом свыше 3 млн. экземпляров. Основную причину существовавших социальных зол он видел в несправедливом распределении земли, в земельной монополии. Отсюда возникновение ренты — паразитического по своей сущности налога на тружеников земли. Для уничтожения этого зла Г. Джордж предложил введение единого прогрессивного налога на земельную собственность, который поглотит все несправедливые прибыли. Этот акт, уничтожающий земельную ренту и фактически означающий национализацию земли, передаст землю тем, кто ее обрабатывает, позволит покончить с нищетой в стране.
Таким образом, корень социальных противоречий Джордж видел лишь в частной собственности на землю, а не в частной собственности на все средства производства. К. Маркс и Ф. Энгельс тогда же вскрыли утопический и буржуазный характер теории единого налога. Они указывали на теоретическую беспомощность Джорджа и высмеивали его притязания выдавать себя за социалиста. В то же время К. Маркс и Ф. Энгельс, а позднее В. И. Ленин подчеркивали, что Г. Джордж не просто буржуазный идеолог, а «идеолог радикальной буржуазии» 97.
На формирование экономических взглядов Джорджа оказали влияние представители английской классической политэкономии и французские физиократы, но, выступив за передачу земли тем, кто сам ее обрабатывает, Джордж продолжил старую американскую демократическую традицию борьбы за землю, важнейшим этапом которой было движение фермерства конца XIX в. Национализация земли, предложенная Джорджем, не выходила за рамки буржуазных реформ. Но в конце XIX в., когда, по выражению В. И. Ленина, буржуазия «сама себя территориализиро-вала» 98, т. е. укрепилась в собственности на землю, это требование звучало весьма радикально, нападение на один из видов буржуазной собственности ставило под вопрос законность и других ее видов.
Смелое выступление против земельной монополии имело и другой аспект: оно не могло не привлечь внимание к критике монополий вообще. И Джордж сам пошел по этому пути. Он не только выступил с критикой земельной монополии, но и обрушился с яростными нападками на железнодорожные компании, которые, «подобно разбойникам, объединяются в шайки для грабежа» ", прямо указывал на огромные богатства Ротшильдов, Асторов, Вандербилтов, Гульдов, Стэнфордов.
В годы, когда выступал Джордж, видное место в американской буржуазной мысли занимал социал-дарвинизм. Джордж отверг его положения, оправыдвавшие необузданную конкуренцию и образование монополий. «Господин Спенсер подобен тем, кто утверждает, что каждый должен переплыть реку своими силами, но не принимает при этом во внимание, что одни имеют пробковые спасательные пояса, а другие — свинцовые гири»,— писал он100. Джордж, прослушав страстное обличительное выступление известного социолога Е. Л. Юменса против бедности и коррупции, спросил его: «Что вы предлагаете сделать в борьбе с этим злом?» Последний ответил: «Ничего. Мы можем только надеяться на эволюцию. Возможно, через 4—5 тысячелетий эволюция приведет к изменению настоящего порядка вещей»101. Со своей стороны Джордж подчеркивал, что, хотя правительство должно в минимальной степени вмешиваться в экономическую жизнь (в данном пункте он следовал принципам классической политэкономии), это не относится к регулированию деятельности монополий 102.
Мелкобуржуазные взгляды Джорджа оказали широкое и неоднозначное влияние. Его теория единого налога на какой-то момент была воспринята слабым в теоретическом отношении американским рабочим движением как панацея, а его доводы за примирение труда и капитала были позднее взяты на вооружение буржуазными реформаторами. С другой стороны, критика монополий Джорджем вливалась в общий поток формировавшейся антимонополистической идеологии. Видные популисты Дж. Симпсон, священник Макглинн и другие являлись сторонниками единого земельного налога. Требование отмены монополии на землю, записанное в Омахской платформе, было непосредственно навеяно идеями Г. Джорджа.
Если социальные идеалы фермерства связаны со стремлением установить равные возможности для конкуренции, то левое крыло антимонополистов выступило за замену свободной конкуренции социальным сотрудничеством, имело ощутимую коллективистскую ориентацию. Эта исходная установка способствовала значительному углублению и расширению критики монополий. Черты нового направления наиболее ярко были представлены в идейных воззрениях Г. Д. Ллойда и Э. Беллами.
На раннем этапе своей деятельности Ллойд видел в монополиях результат нечестного сговора, мечтал о возрождении laissez faire через регулируемую государством конкуренцию.
К началу 90-х годов во взглядах Ллойда произошел перелом. В центре его анализа стала деятельность промышленных монополий. В книге «Богатство против общества» (1894) он не только дал историю развития нефтяной монополии «Стандард ойл», выступив как один из первых «разгребателей грязи», но и показал универсальность процесса монополизации. Ллойд подчеркнул враждебность монополий интересам самых широких слоев населения Америки: «Монополии — это деловое предпринимательство в конце своего пути... Неотвратимый конфликт с монополиями также определенен, как недавний конфликт по вопросу о рабстве»103. Глубже, чем какой-либо другой американский социолог того времени, он проследил связь между монополизацией и усилением реакции в общественной жизни. Ллойд показал зависимость законодательной и исполнительной властей от монополистических объединений и предвидел еще большее усиление их влияния. Ллойд заявлял, что тресты не только уничтожают экономическую и политическую свободы, но и несут духовное порабощение, переходя «от контроля над рынком к контролю над умами» 104.
В этом же исследовании Ллойд, рассмотрев laissez faire в историческом развитии, пришел к выводу, что эти некогда прогрессивные принципы исчерпали себя. Он считал, что государственное регулирование деятельности трестов ныне невозможно. Он указывал на неудачу междуштатного торгового акта, на антирабочую направленность закона Шермана 1890 г., акта Элкинса, приведшего к еще большей консолидации железнодорожных компаний. Несомненной заслугой Ллойда является то, что он объявил утопичным возвращение к временам свободного предпринимательства и высказался за установление общественной собственности на монополии как «единственного средства, с помощью которого народ может восстановить свои утраченные права» 105. Он писал: «Консерваторы воскликнут: ,,Вы хотите разрушить общество!" Но разве отмена рабства означала его разрушение? Консерваторы воскликнут: „Это революция!". Нет, это только лекарство» 106.
Идеи «социальной кооперации» были естественным развитием идеалов радикальной антимонополистической мысли, но на их формирование оказали также влияние идеи фабианского социализма, с которым был знаком Ллойд. Ллойд обращался с идеями радикальной антимонополистической критики к низам американского общества. Он отказывался проводить различие между целями пролетариата, разоряющихся сельских и городских мелких собственников, которые, как полагал Ллойд, в равной степени заинтересованы в обобществлении монополий. На протяжении двух десятилетий он боролся за объединение всех антимонополистических сил: социалистов, фермерских альянсов, профсоюзов, «национализато-ров», сторонников единого налога. Ллойд резко критиковал Де Леона за сектантство, нежелание участвовать в широких антимонополистических движениях. Особенно успешно проходила деятельность Ллойда в Иллинойсе в 1894 г., где были заложены основы союза популистов и рабочих на уровне штата. В конце жизни Ллойд закономерно пришел к решению о вступлении в Социалистическую партию США.
Социальная концепция Ллойда при всей ее радикальности не содержала альтернативы частному предпринимательству и частной собственности. Высшим достижением радикально-демократической мысли явилось творчество Э. Беллами, который связал решение проблемы монополий с упразднением самой капиталистической собственности. Социально-утопический роман Беллами «Взгляд назад» (1888) взбудоражил Америку, его по праву называли «Хижиной дяди Тома» капиталистического общества, он породил целое движение за национализацию. Впечатляюще даны в книге картины будущего коммунистического общественного устройства США.
Беллами прошел этап критики «позолоченного века» с позиций, близких фермерским. Он писал о государстве новоявленных королей индустрии как о «феодализме нового времени», называл иллюзорной политическую демократию в США. О его политических взглядах свидетельствовал также исторический роман «Герцог Стокбридж», где с симпатией изображалось фермерское восстание Даниэла Шейса 1786 г.
Позднее Беллами, подобно Ллойду, пришел к выводу о невозможности и даже нежелательности возвращения к временам свободной конкуренции. Он считал, что концентрация производства резко повышает его эко-номическую эффективность, и в своем романе подчеркивал, что экономические условия перехода к новому обществу подготавливаются самими развившимися трестами.
В Новом Мире, описанном Беллами в утопическом романе, государство, превратившись по существу в общенациональный трест, становится собственником земли и средств производства. Оно контролирует всю экономическую жизнь общества. Ушли в прошлое губительная конкуренция, опустошительные кризисы, безработица, осуществлен главный принцип справедливости — полное экономическое равенство граждан. В новом обществе, подчас по военному регламентированном и уравнительном, резко возросли социальные функции государства: забота о здоровье, образовании и престарелых.
Изображая Новый Мир, Беллами, несомненно, опирался на традиции утопического социализма, которые получили немалое развитие на американской почве (колонии оуэнистов, фурьеристов и т. д.). На него также оказали влияние принципы так называемого этического социализма, имевшего определенное родство с фабианством. Важнейшую идейную основу миропорядка общества будущего составляла «религия солидарности». Беллами принципиально расходился с социалистами в определении исторических сил, призванных сыграть решающую роль в переустройстве общества. Руководящую роль он отводил просвещенной интеллигенции. Беллами также верил в возможность мирного, эволюционного («без горя и слез») перехода к новому обществу.
«Национализаторские» клубы, возникшие под влиянием идей Беллами и имевшие целью пропаганду принципов национализации, быстро распространились по стране. В начале 90-х годов, в пору наивысшего подъема движения, их было 150, а число членов — 500 тыс.
В тесном взаимодействии с «национализаторами» выступали христианские социалисты. Общество христианских социалистов, созданное в 1889 г. в отличие от правого крыла движения — социального христианства, стремившегося сгладить наиболее вопиющие противоречия капитализма, ставило целью ликвидировать капиталистическую систему. Социализм, по их представлениям, логически вытекал из претворения в жизнь первоначальных принципов христианства. Большое место в деятельности общества занимал рабочий вопрос. Руководитель общества конгрега-ционалистский священник У. Блисс являлся также видным деятелем ОРТ, а позднее членом СРП.

Общность взглядов «национализаторов» и христианских социалистов существовала не только в сфере конечных целей и средств борьбы, но и ближайших требований. В программе Общества христианских социалистов в качестве первого шага предусматривалась национализация железных дорог, телеграфа и телефона. Блисс был одним из организаторов первого «национализаторского» клуба в Бостоне и называл это движение социальным выражением христианства 107. В свою очередь, Беллами был членом редколлегии журнала «Дон» («Dawn»), печатного органа христианских социалистов.
Хотя Беллами не анализировал аграрные проблемы, его идеи имели успех в регионах, ставших центрами популистского движения, на Среднем Западе и в Калифорнии. Сторонники Беллами горячо поддержали создание популистской партии, стали ее составной частью и способствовали ее радикализации. (Из немногим более 1300 делегатов съезда 1892 г. в Омахе 300 входили в клубы «национализаторов»108). Своей первоочередной задачей клубы провозгласили национализацию «естественных» монополии: железных дорог, телеграфа, телефона, банков, а также лесной и угледобывающей промышленности109. В 1892 г. главные требования «национализаторского» движения вошли в программу популистской партии. Общество христианских социалистов также приветствовало образование популистской партии и присоединилось к выдвинутой ею программе. Блисс полагал, что по мере развития движения программа популистов будет углубляться в социалистическом духе110.
Белламисты составили левое, радикально-демократическое крыло в антимонополистическом движении, их основополагающие принципы имели социалистическую ориентацию. Сам Беллами отрицал какую-либо связь своих идей с марксизмом и никогда не употреблял термин «социализм», но среди его последователей было немало социалистов (вопреки установкам руководства СРП, запрещавшим членам партии участвовать в популистском и «национализаторском» движениях). Школу «национализаторского» движения прошли или испытали сильное влияние идей Беллами многие видные руководители социалистических партий: Д. Де Леон, Ю. Дебс, Дж. Гарриман, Дж. Уэйленд (редактор газеты «Эпил ту ризн»).
При оценке антимонополистической тенденции конца XIX в. легко увидеть ее ограниченность. Мелкобуржуазные идеологи придерживались идеалистических взглядов и, следовательно, в мировоззренческом отношении были далеки от марксизма. Но в борьбе против монополий позиции марксистов и мелкобуржуазных критиков объективно совпадали. Американские антимонополисты подметили многие социально-экономические и политические последствия монополизации и дали толчок новому демократическому направлению в американской общественной мысли.


 

 

 

начало сайта