I
ОБРАЗОВАНИЕ
СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ
Глава первая
ОСНОВАНИЕ ПЕРВЫХ АНГЛИЙСКИХ КОЛОНИЙ В СЕВЕРНОЙ АМЕРИКЕ

1. АНГЛИЯ И НОВЫЙ СВЕТ
В восточном полушарии сменились две эпохи каменного века: нижний
и средний палеолит. Предшественник человека прошел огромный путь
в 300 тыс. лет, не считая 2 млн., которые потребовались для появления
человеческого рода. Все это время Американский материк был безлюден.
Евразийский неандерталец превращался в homo sapiens — «разумно-
го человека», антропологически — в современного человека. Он начинал
жить родовым строем. Только тогда, 15—30 тыс. лет назад (верхний
палеолит), в конце ледникового периода, вступил человек на американ-
скую землю. Он пришел туда из глубин Азии, перебравшись через пере-
шеек, который существовал на месте теперешнего Берингова пролива,
и двинулся на Юг1. Это движение иногда прерывалось, по шло многие
тысячи лет, пока человек не достиг Огненной Земли. К концу Вискон-
синского оледенения, когда воды океана разъединили западное и восточ-
ное полушария (приблизительно 11 тыс. лет до н. э.), началось само-
бытное развитие тех людей, которые стали аборигенами, коренными
жителями Америки. Их называют индейцами.
Это название они получили от Христофора Колумба, который, открыв
новую землю, твердо верил, что он у берегов Индии. Поэтому и сама
земля именовалась Индией, а позже, когда обнаружились ее размеры и
конфигурация,— Индиями. После того как ошибка Колумба стала оче-
видной, за новой землей укрепилось название «Америка» по имени
Америго Веспуччи.
Так как на многих языках нет различия в написании слов «индейцы»
и «индийцы», то, имея в виду аборигенов западного полушария, часто
говорят «американские индейцы». Коренные жители Америки, обитаю-
щие на ее крайнем севере, получили собственное название: «алеуты»
и «эскимосы».
Первые пришельцы из Азии были охотниками-собирателями. С тече-
нием времени они освоили земледелие. К началу нашей эры на терри-
тории современной Мексики и Центральной Америки, а также Перу пле-
мена инков, майя и ацтеков создали высокие цивилизации с раннеклас-
совыми общественными отношениями2. Европейские завоеватели и
колонизаторы долгое время не хотели мириться с мыслью, что амери-
канские «дикари» самостоятельно достигли этих высот развития. Их пы-
тались представить потомками гипотетических атлантов, преемниками
древних цивилизаций Азии и Европы. Современная наука не отрицает
возможных связей между людьми западного и восточного полушарий.
Связи эти, однако, как говорят археологические и прочие находки, были
локальными и прослежены только в пределах нашей эры3.
Первая попытка европейской колонизации Северной Америки отно-
сится к 1000 г. н. э. Ее предприняли викинги. Согласно сагам, отряд,
возглавляемый Лейфом, сыном Эрика Рыжего, высадился где-то запад-
нее Ньюфаундленда. Открытую страну, где рос дикий виноград, назва-
ли Винланд — Страна винограда. Основанное там поселение просуще-
ствовало недолго. Его следы исчезли.
Ко времени Колумба Северная Америка была заселена множеством
индейских племен, проходивших различные этапы развития родового
общества4. На Атлантическом побережье, где разыгрались первые собы-
тия колониальной истории США,— от залива Св. Лаврентия до мыса
Хаттерас — жили индейцы алгонкинской языковой группы. Уровень их
племенной культуры повышался в южном направлении: от мелких раз-
розненных племен собирателей и охотников до охотников и земледель-
цев, объединенных в конфедерации племен.
В конце XV — начале XVI в. отважные португальские и испанские
путешественники ввели тогдашний мир в эпоху Великих географических
открытий. То было время зарождения в феодальном обществе Западной
Европы буржуазных отношений, генезиса капитализма, связанной с этим
потребности в золоте. «Золото искали португальцы на африканском бере-
гу, в Индии, на всем Дальнем Востоке; золото было тем магическим сло-
вом, которое гнало испанцев через Атлантический океан в Америку;
золото — вот чего первым делом требовал белый, как только он ступал
на вновь открытый берег» 5.
В 1480 г., когда Колумб еще был далек от осуществления своего зна-
менитого проекта, английский моряк Джон Ллойд попытался пройти по
его будущему пути из Ирландии. Жестокие штормы заставили повернуть
обратно. Не принесли успеха и последующие попытки англичан пробить-
ся на Восток тем же путем. Наконец, в 1497 г. корабль «Мэтью», ведо-
мый генуэзцем на английской службе Джоном Каботом, пересек океан.
Был открыт Ньюфаундленд. Как предполагается, «Мэтью» подходил так-
же к берегам Лабрадора и Новой Шотландии (Канада). В 1509 г. сын
Джона Кабота, Себастьян, продолжил путь отца. Возглавляя два англий-
ских судна, он дошел до Флориды. В 1527 г. первый английский корабль
побывал у о-ва Санто-Доминго (Гаити) в Вест-Индии.
Однако первенство в погоне за заморским золотом было упущено.
Португалия и Испания, поддержанные римским папой, претендовали на
безраздельное господство за пределами Европы. Их твердой опорой были
самые закаленные солдаты и самые опытные моряки тогдашнего мира.
Англия и Франция, где буржуазные отношения развивались актив-
нее, чем на Пиренейском полуострове, с нестерпимой завистью смотрели
на обогащение испанцев и португальцев. Не рискуя открыто посягнуть
на их колониальные владения, в Лондоне и Париже тайно поощряли
проникновение туда своих подданных. Французам удалось создать не-
большие поселения в испанской Флориде и португальской Бразилии.
Рывок Англии в западное полушарие был приостановлен событиями ее
внутренней жизни.
Со времен Генриха VIII (1509—1547) в стране проходила церковная
реформация. Английская церковь отделилась от Рима, восприняла многое
от протестантского вероучения, во главе ее встал король (супрематия).
Испания, возглавлявшая контрреформацию, сделалась непримиримым
врагом Лондона. Поимка английского корабля испанским патрулем на
путях в Америку означала для экипажа верную смерть.
В 1553 г. на английский престол вступила Мария I — ярая католичка,
вышедшая замуж за испанского короля Филипа II и подчинившая его
воле политику страны. Двери в западное полушарие оказались для анг-
личан закрытыми в их собственном доме.
Мария правила недолго. После нее английский трон заняла Елизаве-
та I (1558—1603). В стране утвердилась реформированная церковь (анг-
ликанская). Это привело к возобновлению религиозной вражды между
Испанией и Англией. Она дополнялась острым экономическим и полити-
ческим соперничеством в Нидерландах, куда обе страны сбывали шерсть,
и где англичане помогали гёзам, которые восстали против испанского ига.
В этих условиях при тогдашнем быстром развитии в Англии буржуаз-
ных отношений Новый Свет — тыл Испании, богатейшая сокровищница
и широчайший рынок — стал мишенью и приманкой для английских
искателей приключений, для оборотистых английских купцов и джентль-
менов. Пиратство в водах Америки, неофициально поощряемое короле-
вой, стало постоянным промыслом многих англичан. Пиратству сопут-
ствовали контрабандная торговля и работорговля. В середине XVI в.
особенно активно и дерзко ее вел купец Джон Хокинс. С походов Фрэн-
сиса Дрейка к берегам Америки в 70-х годах того же века решительная
вооруженная схватка между Англией и Испанией стала неизбежной.
В 1585 г. фаворит Елизаветы Уолтер Рэли основал в Северной Амери-
ке первую английскую колонию на о-ве Роанок (зал. Албемарл, Север-
ная Каролина). В честь «королевы-девственницы» (virgin) она была
названа Виргинией. Неумение и нежелание поселенцев заниматься труд-
ным делом освоения девственной страны (они надеялись найти там золо-
то), а также нехватка продуктов быстро вели колонию к гибели, которая
стала неизбежной, когда жестокое обращение англичан с индейцами сде-
лало последних их врагами. Метрополия не могла прийти на помощь
из-за войны с Испанией.
Она началась в год основания виргинской колонии. В 1588 г. англи-
чaне разгромили «Непобедимую армаду». Однако до 1590 г. они не смог-
ли снарядить ни одной экспедиции в свою колонию. Когда в указанном
гoдy английский корабль подошел к о-ву Роанок, где она располагалась,
никого из поселенцев там не было. Все они погибли от голода и в схват-
ках с индейцами6.
Разгром «Непобедимой армады» не прервал шедшей войны. Англия
испытывала к тому же очень серьезные экономические трудности.
Обострились непрекращавшиеся религиозные распри. Все это вынуждало
Елизавету 1 к осторожности. Она стала умерять пыл своих «джентльме-
нов удачи» и пионеров колонизации Америки. В 1603 г. королева умерла.
Вступивший на престол Яков I Стюарт (1603—1625) прибыл в страну
из Шотландии, плохо знал и не очень считался с интересами управляе-
мого им государства. Он заключил мир с Испанией, фактически признал
ее притязания на владение Новым Светом, не собирался возрождать
колонию на о-ве Роанок. В английской историографии ее называют «по-
терянной колонией».
Примирение короля с главным врагом и соперником, отказ от фор-
поста в Америке вызвали оппозицию, прежде всего со стороны елизаве-
тинских ветеранов войн с Испанией. Оппозиция возникала и в среде тех,
чья жажда к обогащению и желание занять место испанцев в Новом
Свете быстро росли вместе с развитием в стране буржуазных отношений.
Используя свои связи при дворе, они добились от Якова I разрешения
возобновить колонизацию Виргинии. Чтобы исполнить то, что не удалось
Рэли, сторонники колонизации решили объединить необходимые для это-
го средства и усилия, создав акционерные компании. Заселение страны
пытались осуществить, вывозя за океан «бездельников» и «бунтовщи-
ков». Так именовали людей, которые в ходе развития буржуазных отно-
шений, в результате процесса «так называемого первоначального накоп-
ления» оказывались без крова и средств к существованию7.
2. ВИРГИНИЯ
В апреле 1606 г. Яков I пожаловал двум акционерным компаниям,
Лондонской и Плимутской, хартии8, по которым им предоставлялось
право на колонизацию Виргинии — восточного побережья Северной Аме-
рики между 34° и 45° с.ш. Владения первой компании находились на юг
от 41°, а второй — на север от 38° с.ш. Территория, заключенная между
ними, подлежала совместному заселению после освоения главных вла-
дений.
Король считался суверенным хозяином всей земли колоний, что выра-
жалось в обязательстве компаний отчислять ему пятину от добытых в
колониях золота и серебра, а также наделять поселенцев землей от его
имени. При этом пользование землей устанавливалось в форме «свобод-
ного сокеджа» — льготного феодального держания, приближавшегося в
тогдашней Англии к частному землевладению. Для общего руководства
заморскими территориями король назначил Виргинский совет, куда вхо-
дили представители обеих компаний. В Америке управление возлагалось
на советы колоний, назначаемые правлением соответствующей компании.
Будущие поселенцы были объявлены полноправными подданными анг-
лийской короны. Однако в первые годы основания колоний им полага-
лось работать совместно, отдавая компании все произведенные товары и
получая за свой труд продукты и все необходимое из складов, содержи-
мое которых распределялось советом колонии.
Плимутская компания отправила первых поселенцев в августе 1606 г.
Укрепиться в Виргинии им не удалось по той же причине, что и по-
селенцам «потерянной колонии». Немногие оставшиеся в живых верну-
лись на родину. Деятельность плимутцев надолго замерла.
Поселенцы Лондонской компании отплыли из Англии в декабре
1606 г. В мае следующего года на реке, названной Джеймс, основали
форт Джеймстаун. Положение его жителей оказалось очень трудным.
Место было малярийное, вода плохая, и ее не хватало. Освоение дев-
ственной страны людьми без специальных трудовых навыков шло очень
медленно. Небольшие запасы продовольствия иссякали, гибли от сырости,
подтачивались грызунами. Охотиться и ловить рыбу никто по-настояще-
му не умел. Подступал голод. Первое время выручали соседи-индейцы.
Но, как и в других случаях, несправедливое к ним отношение вскоре
посеяло вражду. Положение колонистов стало гибельным. К тому же
компания, убедившись в том, что Виргиния лишена драгоценных метал-
лов и через нее нет прохода на Восток, к сокровищам Индии и Китая,
стремилась возместить затраченные средства экономией посылаемых про-
дуктов и доходами от продажи виргинских товаров. Колония же пока
могла поставлять только лесоматериалы. Их заготовка требовала огром-
ных усилий от неустроенных, голодных и больных людей. Многие не вы-
держивали и умирали.
К 1610 г. в Виргинию было завезено около 500 поселенцев. К весне
указанного года в живых осталось всего 60 — еле двигавшихся, упавших
духом, осажденных индейцами, непрерывно ссорившихся. Раздоры выну-
дили покинуть Виргинию самого энергичного и деятельного члена совета
капитана Джона Смита — первого летописца страны и составителя ее
первой, прекрасно исполненной карты9.
К этому времени Лондонская компания добилась от короля большей
самостоятельности. Члены Виргинского совета и казначей, который осу-
ществлял текущее управление делами, избирались теперь акционерами,
которые на регулярно созываемых общих собраниях решали важней-
шие вопросы. Это усилило буржуазные начала в структуре компании и
привлекло новых акционеров. Чтобы наладить жизнь колонии, туда был
назначен полновластный губернатор. Совет колонии превратился в сове-
щательный орган. Так как Плимутская компания не проявила призна-
ков жизни, именно Лондонскую стали именовать Виргинской компанией,
под именем которой она и вошла в историю.
В колонии постепенно складывалась определенная общественная
структура. Высший слой общества Виргинии составляли члены коло-
ниальной администрации во главе с губернатором, средний слой — не-
многочисленные английские джентльмены, акционеры компании и другие
поселенцы, которые сами оплатили свой переезд в Америку. Это были
фримены10 колонии. Низший слой включал людей, посланных в Амери-
ку за счет Виргинской компании. С ними заключался контракт на опре-
деленный срок (7 лет, иногда менее), в течение которого они обязыва-
лись за «достаточно разумное» питание и снаряжение выполнять пору-
чаемую им работу по специальности или любую, предписанную
колониальной администрацией. Предполагалось, что после окончания
срока контракта каждый из них получит земельный надел. Однако кон-
кретных обязательств компания на себя не брала. Законтрактованные по-
селенцы назывались сервентами11.
Сервенты рекрутировались главным образом из обездоленных людей,
а частично набирались из уголовных преступников. Иначе говоря, зна-
чительная часть колонистов отправлялась в Виргинию против собствен-
ной воли или в силу крайней нужды. Ехали они в неизвестную страну
с едва тлевшей надеждой на получение клочка земли в далеком буду-
щем. Согласно тогдашнему английскому законодательству положение
сервентов мало чем отличалось от положения рабов.
Следуя инструкциям, губернаторы прибегали к драконовским мерам
наведения порядка12, стараясь добиться от колонистов максимальных
усилий при исполнении ими работ. Это, а также размещение колонистов
в «общем доме», совместный обязательный труд, нормированное распре-
деление продуктов и их постоянная нехватка, страх перед нападением
индейцев, заставлявший быть всегда начеку, делали жизнь колонистов
каторжной в условиях военного поселения. Охотников ехать в колонию
становилось все меньше.
Престиж компании и колонии мог быть восстановлен только ее про-
цветанием, ее доходностью. Пока в Лондоне думали, как поправить дела,
губернатор Дейл, правивший Виргинией в 1614—1616 гг., осуществил
там важное нововведение. За определенную плату наиболее состоятель-
ные колонисты получили участки земли в 3 акра при условии ежегодно
вносить установленную продуктовую ренту. Кроме того, в их обязанность
входило месяц в году отработать на «общей земле» компании. Работав-
шим на ней сервентам разрешалось теперь месяц в году трудиться для
собственного прокормления. Даже небольшая возможность для проявле-
ния инициативы и предприимчивости повысила производительность тру-
да, несколько облегчила задачу обеспечения колонии продовольствием,
послужила ее расширению за пределы Джеймстауна. Началось активное
освоение культуры табака, первый груз которого был отправлен в Лон-
дон в 1616 г. и там выгодно продан. Тогда же компания приступила
к наделению землей своих акционеров.
На каждую акцию, стоившую 12 ф. 10 ш. (по тем временам солид-
ная сумма), полагалось 50 акров с обещанием приращения участка до
200 акров после расширения освоенной территории. Те же 50 акров полу-
чали люди, отправлявшиеся жить в Виргинию, оплачивая свой проезд,
а также те, кто оплачивал проезд туда будущих колонистов. Ехавшему
за счет компании по истечении срока 7-летнего контракта также полагал-
ся надел в 50 акров.
Право на получение надела за переезд в колонию или за отправку
туда поселенца со временем стало именоваться подушным правом. Оно
послужило для многих отправной точкой для расширения своих земель-
ных владений. Однако первыми крупными землевладельцами Виргинии
в основном оказались высшие служащие компании и колониальной адми-
нистрации, которые за исполнение своих обязанностей получали теперь
наделы в сотни акров в соответствии с занимаемым положением и в на-
граду за «усердие». Вводимые правила допускали землевладение объеди-
ненных собственников — «ассоциаций», которые составлялись из людей,
субсидировавших отправку в колонию поселенцев. Некоторые ассоциации
стали таким путем владельцами огромных территорий. Подушное право
сервентов на земле ассоциаций компания не определяла. Оно оговарива-
лось в контрактах, заключаемых сервентами и их нанимателями.
Принятые меры не могли сразу же повлиять на жизнь колонии и
обеспечить ее доходность. Уставшие ждать прибылей, недовольные дея-
тельностью казначея компании Томаса Смита акционеры на общем собра-
нии 1618 г. избрали нового — Эдвина Сэндиса. Решением того же собра-
ния размер земельного надела за акцию увеличивался до 100 акров.
Человек, оплативший свой проезд и проживший в Виргинии три года,
приобретал права владельца одной акции; сервент компании, отслужив-
ший 7 лет (случалось редко из-за огромной смертности сервентов),—
такое же право с обязательством выплачивать фиксированную ренту
(квит-ренту) в 2 ш. («старые колонисты»). Человек, оплативший свой
проезд, по истечении трех лет должен был получить 50 акров при ренте
в 1 ш.; сервент, отправляемый компанией,—такой же надел и при той же
ренте через 7 лет («новые колонисты»). Земля предоставлялась в вечное
наследственное пользование, номинально оставаясь королевской землей,
уступленной компании по хартии.
Учитывая бесчисленные жалобы на произвол губернаторов, компания
издала ордонанс, которым учреждался собственный законодательный
орган колонии — Генеральная ассамблея13. В нее входили члены совета
колонии, а также по два представителя от крупнейших поселков. Губер-
натору надлежало собирать ее один раз в год. Принятые ассамблеей
законы не должны были противоречить законам метрополии, губернатор
обладал правом вето. Это сильно ограничивало полномечия ассамблеи.
Сам факт создания представительного учреждения колонии, однако, был
для ее обитателей весьма значительным событием.
В реформе 1618 г. получила развитие тенденция стимулировать дея-
тельность компании расширением прав акционеров, а предприимчивость
колонистов — предоставлением им земельных наделов. Теперь — и рас-
ширением гражданских прав колонистов. Тенденция, являвшаяся отра-
жением процесса буржуазного развития, происходившего в Англии.
Реформа адресовалась наиболее зажиточным колонистам и служи-
ла их интересам. Новоиспеченные крупные землевладельцы, используя
свое влияние, а также членство в колониальном совете и протекцию гу-
бернатора, стали депутатами первой ассамблеи, созванной летом 1619 г.
Они поспешили защитить свое привилегированное положение и собствен-
ность. Принятый ими закон обязывал зарегистрировать всех сервентов
Виргинии, а впредь регистрировать каждого прибывшего с указанием
даты окончания срока контракта, чтобы предотвратить всякую возмож-
ность уклонения от обязательств. Несоблюдение сервентами условий
контрактов, заключенных в Англии, предписывалось строго наказывать.
Сэндис, став казначеем, проявил большую энергию. В Виргинию от-
правили значительное число поселенцев. Развитие ее хозяйства стимули-
ровали доставкой виноградных лоз и шелковичных червей. Послали в ко-
лонию опытных ремесленников (стеклодувов, бочаров и т. п.), скотово-
дов, рыбаков. Все это поглотило остатки казны компании. Шелководство
и виноградарство не дали результатов из-за местных природных условий
и отсутствия у колонистов необходимого опыта. Неустроенность на новом
месте мешала работе ремесленников. Прибытие в колонию большого
числа новых поселенцев, плохо и наспех экипированных, зачастую болев-
ших или ослабевших за время долгого пути, легло на нее тяжелым бре-
менем. Не хватало жилищ. Скученность порождала эпидемии. Но глав-
ное — вновь выросла до трагических размеров проблема пропитания.
Смерть разила людей. Из 4,5 тыс. привезенных в Виргинию к 1622 г.
в живых осталось не более трети. Тем временем казна компании окон-
чательно иссякла, и к 1622 г. компания фактически обанкротилась.
Никто не хотел субсидировать убыточное предприятие.
Для борьбы с голодом (и для экономии средств) компания и ее губер-
наторы принуждали колонистов заниматься хлебопашеством и скотовод-
ством, отдавали приказы освободить землю от табака. Усилия, не при-
несшие результатов. Виргиния переживала тогда «табачную лихорадку»,
которая затянулась на долгие годы. Она стимулировалась тем, что пре-
красно прижившийся в колонии табак пользовался большим спросом в
Европе и стал единственной доходной отраслью местного хозяйства.
Представлялось проще купить необходимое на выручку от проданного
табака, чем с большими усилиями осваивать другие культуры или раз-
водить скот. Ожидаемое обогащение от табачных плантаций приходило
к немногим, но приходило. Поэтому табак рос на землях губернатора,
его разводили священники, все, кто имел хотя бы крошечный участок
земли. В Виргинию ехали, чтобы заниматься табаководством.
«Табачная лихорадка» разожгла в колонистах страсть к наживе, удов-
летворить которую можно было расширением посадок табака и увеличе-
нием рабочих рук в табачном хозяйстве. Это привело к более хищному
и безжалостному вытеснению индейцев с их земель и попыткам превра-
щения их в рабов. В марте 1622 г. индейцы ответили на это восстанием,
целью которого было изгнание чужестранцев. Было убито более 300 ко-
лонистов. Многие умерли от лишений, оставшись без крова и припасов.
После «бойни», как в английской и американской историографии име-
нуется восстание индейцев, в колонии проживало менее 500 жителей,
влачивших жалкое существование.
Случившееся окончательно дискредитировало Виргинскую компанию.
Финансовый банкрот, она рассматривалась теперь и как виновница гибе-
ли людей, поскольку не позаботилась об обороне колонии. В 1624 г.
Яков I повелел ликвидировать компанию.
В 1625 г, на английский престол взошел Карл I. Он объявил Вирги-
нию владением, находящимся под его непосредственной властью.
Управление колонией перешло в руки назначенного им губернатора.
На этом заботы о ней нового монарха закончились. Но, несмотря на от-
чаянное положение, в котором она находилась, Виргиния на этот раз не
стала вновь «потерянной колонией». Индейцы, не решившись штурмо-
вать Джеймстаун, ушли. Колонисты собрали все свои силы и, получив
подкрепления, начали контрнаступление, вылившееся в поголовное
истребление всех соседних племен. Двадцатилетний опыт освоения стра-
ны помог справиться с острой нуждой в жилье и пропитании. Ухудшив-
шееся при Карле I положение английского народа и продолжавшаяся
«табачная лихорадка» обусловливали приток новых колонистов. Вирги-
пия выстояла.
После ликвидации Виргинской компании король утвердил земельные
держания, полученные от нее его заморскими подданными. При этой
общей правовой основе в колонии происходили изменения в структуре
землевладения. После «бойни» 1622 г. ассоциации, хозяева которых
жили в метрополии, распались. На их территории появились новые люди,
купившие землю у хозяев или колониальной администрации, занявшие
ее явочным порядком. Король жаловал землю новым чиновникам.
Все землевладельцы должны были выплачивать квит-ренту. Но вир-
гинцы уклонялись от выполнения этого обязательства. Центральная
власть была далеко, а из колонии поступали жалобы на расстройство
дел после войны с индейцами. Заодно с колонистами были тогдашние
губернаторы, которых недавно вступивший на престол король для про-
стоты назначал из числа виргинцев.
Не в интересах самого правительства было проявлять излишнюю
строгость и требовательность как в вопросе земледержания, так и сбора
ренты. В таком случае колония бы опустела. Сбор ренты фактически не
проводился до 40-х годов и был налажен только к концу столетия.
С усилением «табачной лихорадки» главным способом и обыденной
практикой приобретения земли в колонии стало получение подушного
права, которое оформлялось местной администрацией. Получение этого
права сопровождалось бесчисленными ухищрениями и злоупотреблениями.
Они применялись, чтобы обойти законную процедуру и получить возмож-
но больше земли: одного и того же человека регистрировали по нескольку
раз; капитаны выдавали своих матросов за привезенных сервентов, а по-
лучив патент на землю, продавали его, отплывая из Виргинии; в списки
включались «мертвые души»; клерки, получая взятки, смотрели на все
сквозь пальцы, сами продавали патенты хозяевам мнимых сервентов,
колонистам, которые, съездив в Англию, возвращались домой, и т. д.
Приобретение участка по подушному праву постепенно превращалось в
осложненную форму покупки земли.
Земля Виргинии в значительной части была еще девственной. Рас-
чистка ее для основания табачной плантации поглощала много време-
ни и значительные силы. Разведение табака — трудоемкая работа.
За 5—6 лет он истощал почву, что требовало перенесения плантации на
Другое место, которое было необходимо готовить заново. Без рабочей
силы, дополнительной к той, которой мог обладать один колонист, пусть
с семьей, создать доходную плантацию было очень трудно. Дополнитель-
ная рабочая сила — сервенты — доставлялась из Англии за немалые
деньги.
Иначе говоря, чтобы вести доходное хозяйство, необходимы были
средства. Бывшие акционеры и колониальные чиновники не всегда имели
их в достаточном количестве, а также не всегда обладали нужными дело-
выми качествами. Поэтому с течением времени крупными влиятельными
землевладельцами и табачными плантаторами становились главным обра-
зом предприимчивые люди, располагавшие средствами. Добывались эти
средства зачастую самыми темными путями, порой ценой преступлений.
Средства пускались «в дело». В Виргинии это было экстенсивное табако-
водство, ориентируемое на экспорт для получения коммерческой при-
были. Тех, кому удалось разбогатеть, ведя плантационное хозяйство,
историческая традиция называет «виргинскими аристократами», хотя,
как правило, в их жилах не текло ни капли «голубой крови».
Потребность в средствах для ведения плантационного хозяйства уве-
личивалась по мере постепенного падения цен на табак (конкуренция
английских Бермудских островов, колоний других держав), что толкало
к расширению посадок табака. Отсутствие средств на приобретение до-
полнительных подушных прав и сервентов делало бедных землевладель-
цев неконкурентоспособными. Их положение осложнялось к тому же
политикой метрополии, стремившейся поднять цены на табак сокраще-
нием его посадок или уничтожением низких сортов. Если повышение цен
при этом компенсировало в какой-то мере потери крупных землевладель-
цев, то потери мелких оказывались невосполнимыми, что вело к разоре-
нию. За счет освободившихся сервентов число мелких землевладельцев
почти не увеличивалось.
С ликвидацией компании перестало действовать введенное ею, но еще
не успевшее войти в полную силу правило о наделении сервентов зем-
лей. Для частных контрактов такое правило с самого начала не было
обязательным. Никакого нового законодательства в этом направлении не
появилось. Перемены же, происшедшие в жизни Виргинии после ликви-
дации компании, создали условия, при которых положение сервентов не
могло не ухудшиться. Заинтересованность хозяев в рабочих руках и ин-
тенсивности труда сервентов привела к усилению эксплуатации послед-
них. Укрепление позиций местных «аристократов», их присутствие в
совете колонии — главном судебном учреждении страны — позволяли им
устанавливать правовые нормы, которые служили их интересам. Такой
нормой становилось постепенно подписание контракта только хозяином.
Так бывало и ранее, но обманным путем. В результате представление о-
сервенте как о юридическом лице изживалось, утверждался взгляд на
него как на часть имущества хозяина, которым тот мог распоряжаться
так же свободно, как остальным своим имуществом.
Обязательство о передаче земли сервенту, даже если оно включалось
в контракт, во многих случаях не выполнялось с помощью всяческих
уловок (долги, возмещение нанесенных убытков, умышленное уничтоже-
ние хозяевами контрактов, и т. д.). Нередко оно выполнялось недобросо-
вестно — выделением неочищенного или трудновозделываемого участка,
который колонист не мог обработать физически. Даже приличный надел
часто оказывался не под силу бывшему сервенту, не имевшему средств.
на обзаведение необходимым инвентарем и семенами. Его возвращали
бывшим хозяевам за мизерную плату, иногда просто забрасывали, ища
счастья в другом месте. Условие о предоставлении земельного участка
заменялось иногда другим — выплатой небольшого вознаграждения, как
правило табаком или выдачей одежды и необходимых инструментов,
разумеется по истечении срока контракта. Хозяева зачастую не выпол-
няли и этих условий. Суровость обращения с сервентами и жестокость
применяемых к ним наказаний были обычаем виргинской жизни.
Косвенное и прямое принуждение, насилие лежали с самого начала
в основе отношения к сервенту. Даже если он добровольно соглашался
ехать в Америку, то не от хорошей жизни подписывал кабальный конт-
ракт. Насилие, скрытое или открытое, лишало сервента земли в Вирги-
нии и во всяком случае затрудняло ее получение. Это была экономиче-
ская потребность хозяйства колонии. Плантационному хозяйству колонии
требовались именно сервенты — бесправные, закабаленные работники без
земли, чей труд обеспечивал производство табака на продажу и получе-
ние от этой продажи коммерческой прибыли.
Сервенты Виргинии являлись теми экспроприированными труженика-
ми (составляя их часть), которые в Англии, лишившись земли и орудий
труда, становились пополнением и резервом работников капиталистиче-
ских мануфактур, а также батраками и арендаторами у землевладельцев,
переходивших на буржуазные методы ведения хозяйства. Иначе говоря,
в Виргинии создавалось капиталистическое производство, но на уровне
и в форме, которые соответствовали времени и месту: неразвитым тогда
капиталистическим отношениям в Англии и специфическим условиям
производящей табак колонии. ЗО-е годы XVII в. были периодом станов-
ления в Виргинии отношений, просуществовавших до конца колониаль-
ного периода.
Сервенты оказывали посильное сопротивление эксплуатации и угне-
тению: убегали в леса, жаловались на хозяев колониальным властям и
в местные суды, убивали хозяев за причиненные обиды. Однако вера в
освобождение по истечении срока контракта и надежда на получение
земельного надела, с одной стороны, суровость наказаний за неподчине-
ние хозяевам и побеги — с другой, а также страх перед индейцами сдер-
живали освободительные порывы и мешали сколько-нибудь серьезной
организации сил для активных выступлений.
Хотя приток сервентоЕ в указанные годы не прекращался, он не удов-
летворял потребностей виргинского хозяйства. Делались неоднократные
попытки превратить в рабов индейцев. Все они не дали сколько-нибудь
заметных результатов. Индейцы или сопротивлялись порабощению, или
уходили из мест, близких к европейским поселениям. Захваченные в
плен и обращенные в рабов убегали или гибли, не вынеся неволи.
Поэтому к плантационному хозяйству сразу же были приобщены появив-
шиеся в колонии новые рабочие руки. То были руки черных невольни-
ков — рабов не временных, не по контракту, рабов пожизненных.
Первую партию негров-рабов продал виргинцам в 1619 г. голландский
капитан. Английские купцы и виргинские плантаторы не сразу поняли
представлявшиеся им возможности работорговли и рабовладения. Рево-
люционные события 40-х годов в Англии и колониях, а затем войны анг-
личан с голландцами и французами в 50-е годы задержали внедрение
рабства негров в виргинское хозяйство. Но, возникнув в 1619 г., оно по-
степенно становилось неотъемлемым элементом социально-экономической
структуры колонии. С появлением в стране «черных рабов» сервентов
все чаще стали именовать «белыми рабами».
События в Англии, отвлекавшие правительство от дел колонии, спо-
собствовали тому, что Генеральная ассамблея, которую с самого начала
местные «аристократы» использовали в своих интересах, оказалась пол-
ностью в их руках. Они довольно решительно отвергали все королевские
проекты, которыми правительство хотело поправить свои финансовые
дела за счет пошлин на торговлю табаком.
Карл I терпел самоволие виргинских «аристократов», не имея ни
средств, ни сил для решительной акции. К тому же он надеялся сделать
колонистов своими союзниками в борьбе с парламентом. Чтобы как-то
держать их в узде, король не говорил своего последнего слова о статусе
ассамблеи, которая, как и учредившая ее компания, могла быть ликви-
дирована его волей. Со своей стороны ассамблея, отстаивая свои интере-
сы, одновременно, чтобы не прогневать короля, выражала лояльность
«делу монарха». Положение изменилось в 1630 г., когда из Лондона
в Виргинию прибыл губернатор Джон Харви.
Харви служил до этого в военном флоте и привык к беспрекослов-
ному подчинению подвластных ему людей. Он считал такое подчинение
обязательным и для колонистов. Это не могло нравиться «аристократии»,
привыкшей к своеволию. Харви к тому же стремился установить хоть
какой-нибудь правопорядок в графствах, на которые при нем была раз-
делена Виргиния и в которых самоуправство местных «аристократов» не
знало границ.
Возникшие трения приняли характер конфликта, когда в 1635 г.
Карл I прислал новый проект повышения пошлин на табак, а губерна-
тор, следуя инструкциям, попытался вынудить совет колонии согласить-
ся с королевским требованием. Члены совета обвинили губернатора в пре-
вышении власти и множестве злоупотреблений. Харви пригрозил аресто-
вать главных фрондеров. Совет потребовал, чтобы губернатор покинул
колонию. Харви отказался. «Аристократы» собрали ассамблею, которая
утвердила требование совета и избрала нового губернатора — колониста
Джона Веста. Харви покинул Виргинию.
Карл I воспринял случившееся как мятеж. Он отправил Харви обрат-
но, но не дал ему солдат. Губернатор оказался совершенно беспомощ-
ным, на положении ссыльного. В 1639 г. на место Харви король назна-
чил виргинского плантатора Фрэнсиса Вайатта.
Изгнание Харви — первое зримое и ощутимое выступление англий-
ских поселенцев Виргинии против королевской администрации и коро-
левской политики. Однако оно не было, как утверждают многие амери-
канские историки, ни народным, ни демократическим.
Виргинцы 1635 г. не составляли ни нации, ни народа. То было по-
селение англичан в 5 тыс. человек, из которых 2 тыс. прибыли в страну
в указанном году. Никаких доказательств участия в выступлении рядо-
вых колонистов, народа или провозглашения каких-либо демократиче-
ских прав или требований не имеется. Харви изгнали «аристократы».
Им это удалось и без последствий благодаря затруднениям королевского
правительства в метрополии, отсутствию у губернатора собственных
вооруженных сил, благодаря связям виргинских «аристократов» с нема-
лым числом влиятельных людей в столице, заинтересованных в табачной
торговле.
Сделав это, «аристократы» утвердили себя родоначальниками господ-
ствующего класса колонии. Они стремились, насколько возможно, освобо-
диться от политических ограничений и материальных потерь, которые
были связаны с господством метрополии. Если их верхушечный бунт
представлял собой также оппозицию этому господству со стороны других
колонистов, то только как проекция в будущее. Теперь результатом бун-
та «аристократов» было установление в колонии их власти. То была
власть олигархии, направленная на эксплуатацию белых и черных рабов,
на подчинение и закабаление мелких землевладельцев и других, юриди-
чески свободных, но малоимущих или неимущих колонистов.
3. НОВАЯ АНГЛИЯ
Во времена Елизаветы утверждение англиканской церкви в стране и
прочная королевская власть рассматривались большинством подданных
как противовес испанско-католической угрозе. Это сдерживало недоволь-
ство тех, кто считал реформацию местной церкви незавершенной. При
Якове I, который искал сближения с Испанией и которого многие подо-
зревали в тайных симпатиях к католицизму, движение за реформацию
усилилось. Оно развивалось вместе с ростом политической оппозиции,
направленной против самодержавных амбиций монарха и его стремления
укрепить разрушавшиеся феодальные институты. Знаменем противников
существующей власти стал пуританизм — местная разновидность кальви-
низма. Пуританизм14 давал духовное оружие в борьбе за «очищение»
церкви от «папизма», государства — от его закоренелых феодальных «по-
роков» и «язвы расточительства», т. е. оружие против всего, что мешало
укреплению буржуазных отношений.
Пуританская оппозиция была неоднородна. Умеренное ее крыло, со-
стоявшее из наиболее зажиточных буржуа и «новых дворян», людей, за-
частую близких к королевскому двору, не желало серьезных потрясений.
Они считали возможным «очистить» церковь «изнутри», сохранив ее
государственное значение. В политической области они полагали доста-
точным несколько ограничить власть короля, главным образом в сфере
финансов и налогообложения. Более радикальное крыло, которое образо-
вали буржуа и «новые дворяне» победнее, добивалось независимости
церкви от государства, значительного расширения прерогатив парламента.
Положение народных масс, очень тяжелое в царствование Елизаветы,
во время правления Якова ухудшалось от совокупного воздействия про-
цесса так называемого первоначального накопления и грабительской по-
литики правительства. В ответ возникло течение крайнего пуританизма.
Его пропагандисты считали официальную церковь окончательно «испор-
ченной», неспособной к «очищению». Они отстаивали идею независимо-
сти церкви не только от государства, но и независимости каждой цер-
ковной общины — конгрегации — друг от друга. Приверженцев этой идеи
именовали конгрегационистами и индепендентами, а подчеркивая их осо-
бенность и несогласие с другими пуританами — сепаратистами и дисси-
дентами.
Сепаратизм был порожден теми же процессами, что и пуританизм
вообще, но не на том полюсе, где рождался новый эксплуататорский
класс, а на противоположном, где сгоняемые с земли крестьяне и разо-
ряемые ремесленники пополняли армию бедняков города и деревни,
пауперов, из которых составлялись ряды рабочих капиталистических
мануфактур. Их мировоззрение и протест против нужды и угнетения не
выходили за религиозные пределы. Но это были пределы, напоминавшие
«крестьянско-плебейскую ересь», которая из «равенства сынов божиих»
выводила гражданское равенство и отчасти равенство имущества15.
Такая ересь вызывала ненависть со стороны всех имущих классов:
в лице королевской власти, государственной церкви и традиционных
пуритан.
Характер ереси сепаратистов и форма их богослужения («невеже-
ственная», по мнению тогдашних церковных доктринеров) возбуждали
неприязнь к ним со стороны большинства соседей и родственников, ко-
торые не могли простить им решительного разрыва с остатками вековых
традиций и привычными авторитетами. Гонимые со всех сторон, сепара-
тисты вынуждены были отказаться от открытой проповеди своей веры.
В 1608 г. сепаратисты местечка Скруби в восточной Англии, группи-
ровавшиеся вокруг местного почтмейстера Уильяма Брюстера, не выдер-
жав притеснений, бежали в Голландию. Десять лет они прожили в Лей-
дене на положении бедствующих эмигрантов. Основание Виргинии под-
сказало им спасительную идею: став колонистами, они вернут себе
английское подданство, перестанут быть чужеземными париями, а нахо-
дясь далеко за морем, смогут рассчитывать на сохранение своего веро-
исповедания. Решившись на переезд в Америку, они сочли себя пилигри-
мами «Нового Ханаана» 16 — земли, где они воплотят «истинные» пред-
начертания Библии. Под названием пилигримов они вошли в историю.
Руководители лейденских эмигрантов установили связь с отечествен-
ными купцами, заинтересованными в колонизации Виргинии, и заклю-
чили с ними договор17. Пользуясь бедственным положением сепарати-
стов, купцы навязали им тяжелые условия, которые закабаляли будущих
поселенцев на долгие годы тяжелого труда и необеспеченного существо-
вания. Поэтому ехать согласились далеко не все. Чтобы пополнить числа
тех, чей труд должен был возместить произведенные затраты и принести
им прибыль, купцы набрали недостающее число людей в Англии. То были
люди, непричастные к сепаратизму. Обитателей «Нового Ханаана» ожи-
дала не только трудная жизнь, но и религиозные споры.
В августе 1620 г. корабль «Мэйфлауэр» вышел из Плимута, держа
курс на Виргинию. Из 102 пассажиров только 41 был из Лейдена,
и лишь трое из них—ветеранами Скруби. 11 ноября 1620 г. «Мэйф-
лауэр» подошел к мысу Код в Новой Англии. Так к тому времени стали
именовать северную часть Виргинии, которую не сумела освоить Пли-
мутская компания и которая перешла в руки нового хозяина — Совета
Новой Англии. Почему капитан привел туда корабль, неизвестно по сей
день. Известно, однако, что под давлением моряков, которые спешили
обратно домой, пилигримы именно там вынуждены были срочно искать
место для поселения.
11 декабря, идя на шлюпке вдоль побережья, разведчики обнаружили
удобную бухту. Там было основано поселение, которому дали название
Новый Плимут. (День высадки разведчиков в плимутской бухте отме-
чается в США 22 декабря, в связи с реформой календаря, как нацио-
нальный праздник: «День праотцов», пли «День отцов-пилигримов».)
«Мэйфлауэр» ушел. Его пассажиры остались на чужом берегу без крова,
с минимумом припасов. Близилась зима.
Еще на корабле, когда тот приблизился к мысу Код, было заключено
соглашение, получившее название «Соглашение на „Мэйфлауэре"»18.
Его подписали совершеннолетние колонисты-мужчины. Оно предусмат-
ривало объединение поселенцев в «гражданский политический организм»
с целью поддержания среди них порядка и безопасности, а также созда-
ния «справедливых и одинаковых для всех законов», обеспечивающих
«всеобщее благо». Документ отражал формировавшиеся в гуще угнетае-
мых и разоряемых народных масс тогдашней Англии буржуазно-демо-
кратические взгляды, а также стремление к духовной независимости и
самоуправлению, которым были проникнуты сепаратисты, игравшие
среди пассажиров «Мэйфлауэра» ведущую роль. Этой роли они добились
благодаря своей спаянности и единодушию, а также организаторским
способностям своих руководителей: Брюстера, Уильяма Брэдфорда и
Джона Карьера, которого подписавшие соглашение избрали губернато-
ром колонии.
Недостаток припасов, наступившие холода и неопытность новоселов,
среди которых около половины составляли женщины и дети, едва не при-
вели к гибели колонии. Половина ее обитателей не дожила до весны.
Те, кто выжил, продержались на том запасе зерна, который в первые
дни основания Нового Плимута был обнаружен в брошеной индейской
деревне. Индейцы Сканто и Хобомок стали их переводчиками и учите-
лями жизни в девственной стране. Они помогли колонистам заключить
мирный договор с соседним племенем вампаноагов.
Весной 1621 г. умер Карвер. Губернатором избрали У. Брэдфорда.
Почти без перерыва он правил колонией 20 лет. Опираясь на поддерж-
ку единоверцев, он установил строгую, но разумную дисциплину, а силой
своей власти и авторитета содействовал укреплению созданной в коло-
нии сепаратистской церкви. Это достигалось не без давления на инако-
верующих, но дело не доходило до воинствующей религиозной нетерпи-
мости. Основные дела колонии решались на общем собрании свободных
поселенцев (фрименов).
Юридический статут сервентов Нового Плимута не отличался от
такового в Виргинии. Подписанием соглашения на «Мэйфлауэре» всякое
формальное участие сервентов в общественной жизни прекратилось.
Их допустили к ней однажды, для того чтобы, отслужив срок контракта,
они не могли отказаться от исполнения местных законов, ссылаясь на
свободу и подчинение законам метрополии. Тем не менее отсутствие сре-
ди плимутцев резких социальных различий (не было джентльменов, не
было богатых, сервентов было всего несколько человек), элементы «кре-
стьянско-плебейской ереси» во взглядах сепаратистов — все это прида-
вало известную патриархальность отношениям колонистов и делало пер-
вое время судьбу сервентов Нового Плимута не столь тяжелой, какой
она была в Виргинии.
Осенью 1621 г. собрали первый урожай и устроили «Праздник благо-
дарения», на котором присутствовали соседи-индейцы. («День благодаре-
ния» — национальный праздник США; с 1863 г. отмечается каждый по-
следний четверг ноября.)
При отдаленности Нового Плимута от Англии и фактической неконт-
ролируемости оттуда его жизни поселенцам удалось отказаться от режи-
ма труда, который должен был повторять созданный вначале Виргинской
компанией в ее колонии. В 1623 г. пилигримы самовольно распределили
между собой земельные наделы в 1 акр и начали на них вести частное
хозяйство19. Реформа, развязав инициативу, стимулировала экономиче-
ское развитие колонии, но одновременно служила развитию социального
неравенства. Сервенты земельных наделов не получили. Увеличенные
наделы получили Брэдфорд и военачальник Майлз Стэндиш (печально
известен кровавой расправой над индейцами, собравшимися для торга
у поселения Уэссагассет).
Главное же заключалось в том, что имевший сервента или семью с
большим числом работников, а также достаточное имущество или деньги
получал возможность расширять и совершенствовать свое хозяйство, про-
давать- излишки урожая, эксплуатировать чужой труд и таким образом
обогащаться. Это не могло не сказаться на положении сервентов, от ин-
тенсивности труда которых зависел размер обогащения. Эксплуатация
сервентов возрастала, осложнялась процедура получения надела освобо-
дившимися сервентами, черты патриархальности в отношениях между
сервентами и их хозяевами исчезали.
Указанный процесс пошел значительно быстрее после 1627 г. В этом
году восемь наиболее состоятельных колонистов выкупили у купцов их
права на Новый Плимут. Дома и скот были поделены между его свобод-
ными поселенцами. Кроме того, каждый получил земельный надел в
20 акров. Развитие частного хозяйства получило новый ощутительный
толчок. В 1630 г. плимутцы добились от Совета Новой Англии патента,
который закреплял за ними территорию Нового Плимута.
В начале 30-х годов колония насчитывала несколько сот жителей.
Появились новые поселки, новый орган управления — магистрат. Он со-
стоял из губернатора и пяти ассистентов, которых избирало Общее со-
брание. Членами магистрата, как правило, становились состоятельные
колонисты, являвшиеся к тому же влиятельными членами сепаратист-
ской церкви. Они и люди, близкие им по родственному и имуществен-
ному положению, становились местной «аристократией».
С развитием в колонии института частной собственности на землю»
с ростом связанного с этим социального неравенства в хозяйстве плимут-
цев (после первых двух разделов земли — по сути дела натуральном
крестьянском хозяйстве) начала появляться тенденция к превращению
его в хозяйство фермерского типа: не связанного общинными рамками
и способного производить излишки для их регулярной продажи с целью
получения выручки. В 30-е годы наиболее состоятельные и предприимчи-
вые плимутцы сбывали свои товары не только в пределах Нового Плиму-
та, но также и в соседние английские колонии и в Новые Нидерланды20
(зерно, табак, скот).
В 1636 г. Общее собрание Нового Плимута приняло «Великие осно-
вы» 21 — свод законов колонии. В этих законах линия буржуазного раз-
вития плимутского общества приобрела выпуклые очертания как в обла-
сти имущественных, так и прочих правовых установлений. Приобрели
четкость социальные различия в статуте фрименов, «обитателей» (недав-
ние колонисты, права которых были ограничены), сервентов. «Великие
основы» признавали верховное королевское владение землей колонии,
обязательство выплачивать королевскую пятину, иначе говоря, феодаль-
ные прерогативы монарха. Признавали формально. Метрополия в то вре-
мя была бессильна и довольствовалась таким признанием.
«Великие основы» были в немалой степени результатом оппозиции
колонистов безграничной власти магистрата, действия которого они хоте-
ли ограничить постоянными и едиными для всех законами. К Общему
собранию перешло, в частности, право решать вопрос о наделении зем-
лей. Однако в промежутки между собраниями магистрат стремился дей-
ствовать по-прежнему, в том числе и в вопросе о земле, самом важном
для поселенцев. Магистрат ссылался на то, что патент, предоставлявший
плимутцам территорию колонии, выдан на имя Брэдфорда. Поэтому фри-
мены добились передачи патента Общему собранию.
Основатели Нового Плимута отправились в Америку, когда Англией
правил Яков I. Карл I продолжал политику отца, проявляя в осложнив-
шихся условиях несоразмерное стремление к абсолютной власти. Для
достижения этой цели он добивался религиозного единообразия своих
подданных, что давало ему как главе церкви дополнительную власть над
ними. Принудительные меры англиканизации пуритан вызывали со сто-
роны последних упорное сопротивление, явное и скрытое. Значение пури-
танизма как знамени, вокруг которого объединялась оппозиция королю,
быстро возрастало. Король и официальная церковь отвечали репрессиями.
К концу 20-х годов XVII в. часть пуритан радикального крыла, желая
избавиться от гнета королевской власти и религиозных преследований,
но не созрев для открытой борьбы, решила последовать примеру пи-
лигримов и переселиться в Америку. То были люди, все более расходив-
шиеся с правым крылом пуритан — пресвитерианами — и дошедшие в
своем неприятии англиканской церкви до принципа конгрегационализма.
От пилигримов этих пуритан отличала принадлежность к более состоя-
тельным слоям английского общества, непосредственная связь с его бур-
жуазными и оппозиционными кругами.
Пуритане-конгрегационалисты внешне не порывали с официальной
церковью. Их намерение, заявляли они, после неудачных попыток «очи-
стить» эту церковь изнутри — добиться той же цели извне, не подвер-
тая себя «порче». С обострением политической борьбы в стране пуритане-
конгрегационалисты приобрели союзников в парламенте и придворных
кругах, соратников — даже среди аристократов. Это позволило им, скры-
вая религиозную подкладку дела, получить в 1629 г. королевскую хартию
на право создания собственной колонизационной компании. В ее владение
была передана территория на север от Нового Плимута, прилегающая к
Массачусетской бухте (названа по имени обитавшего там индейского
племени).
Отъезжавшие в Америку на этот раз четко делились на две неравные
части. Меньшинство — основатели и руководители «Компании Массачу-
сетской бухты», они же руководители экспедиции, включая священников,
люди состоятельные и влиятельные. Большинство — сервенты и наемные
работники. Наделение их землей по окончании службы не предполага-
лось ни в каком виде, форме или размере, хотя именно их руками долж-
на была возделываться земля еще одного «Нового Ханаана», или «Но-
вого Израиля (Иерусалима, Сиона)», как чаще говорили пуритане. Из
тогдашней Англии многие готовы были бежать с самой слабой надеждой
на лучшее будущее.
После двух небольших экспедиций пуритан в Массачусетскую бухту
в 1630 г. туда направилась третья (приблизительно 1000 человек) —
самая большая с начала колонизации англичанами Северной Америки.
Руководители экспедиции, боясь, что враги пуритан откроют глаза коро-
лю на религиозно-политический характер их эмиграции и тот лишит их
хартии, увозили ее с собой22. В пути глава экспедиции и губернатор бу-
дущей колонии Джон Уинтроп, собрав пассажиров флагманского кораб-
ля «Арабелла», объявил им основные принципы, исходя из которых пред-
полагалось строить общественную жизнь поселенцев 23.
Главный из них заключался в утверждений, что «Бог, создав мир и
людей, создал и неравенство, сделав так, что одни люди управляют дру-
гими, что кто-то богат, а кто-то беден». Согласно другому принципу
строителям «Нового Иерусалима», который должен служить обозримым
всему миру образцом библейских добродетелей— «городом на холме», сле-
дует быть послушными исполнителями божьей воли, заключавшейся в
повиновении учрежденным в колонии властям. Возможные невзгоды под-
чиненных должны быть облегчены «христианским милосердием» правите-
лей и имущих. «Образец христианского милосердия», объявленный Уин-
тропом, означал создание в колонии классового неравенства, господства
имущих, осуществлявших управление. В соответствии с этим и действо-
вали с самого начала руководители колонии.
12 июня 1630 г. корабли подошли к американскому берегу. Колони-
сты приступили к основанию поселений. Одновременно создавались кон-
грегационалистские церкви. Их членами вначале были наиболее видные
колонисты, избравшие пасторами прибывших с ними священников. Ина-
че говоря, к церкви был применен упоминавшийся «Образец» Уинтропа.
Это и понятно. Именно церковь в лице священников — толкователей Биб-
лии—должна была утверждать «истинность», богоданность «Образца».
В августе 1630 г. Уинтроп и его ассистенты, избранные еще в Анг-
лии, начали функционировать в качестве магистрата колонии, хотя хар-
тия предусматривала деятельность полномочного Общего собрания сво-
бодных колонистов, избиравших органы управления Массачусетса, как
вскоре стали именовать осваиваемую пуританами страну.
Пуританский фанатизм магистрата и огромная роль, которую играли
в среде пуритан тесно сотрудничавшие с ним священники, придавали соз-
даваемому в колонии режиму теократические черты. Прежде всего они
обнаружились в преследовании инаковерующих — англикан, пресвитери-
ан, сепаратистов, а также тех, кто ставил под сомнение неограниченную
власть магистрата, ссылаясь на английские законы или на хартию. Пре-
ступление или проступок были одновременно грехом, грех — преступле-
нием. Наказания, определявшиеся по законам библейского Моисея, были
очень суровы, особенно для сервентов. Греховность, а значит преступ-
ность, считалась как бы неотъемлемым их качеством, пороком «черни».
Часть колонистов, удрученных трудностями устройства на новом ме-
сте, а главным образом недовольных политикой магистрата, к весне
1631 г. вернулись на родину. Власть магистрата едва не была поколебле-
на «бунтом» священника Роджера Уильямса, известного богослова, ко-
торый прибыл в страну в феврале 1631 г. и которого прочили в пасторы
Бостона — юной столицы Массачусетса.
Уильямc подверг сомнению «истинность» местного конгрегационализ-
ма. Во-первых, потому, что руководители колонии не объявили о раз-
рыве с англиканской церковью; во-вторых, потому, что они нарушали не-
зависимость церквей и свободу вероисповедания, вмешиваясь в их жизнь
под предлогом охраны принятых руководителями колонии религи-
озных догм и форм богослужения; в-третьих, потому, что светская власть
в лице магистрата осуществляла досмотр и наказывала отступающих от
принятых догм, хотя столпом конгрегационализма являлось разделение
светской и церковной властей.
Это были взгляды, близкие, если не совпадавшие, с сепаратистскими,
а потому казавшиеся лидерам массачусетских пуритан весьма опасными.
Проводя самостоятельную политику, они продолжали делать вид, что яв-
ляются лояльными подданными короля и противниками окончательного
разрыва с церковью метрополии. Они еще на родине были против сепа-
ратизма, распознавая в нем элементы «крестьянско-плебейской ереси».
Теперь, когда они оказались у власти и насаждали церковное единооб-
разие, сепаратизм и принцип свободы совести, который особенно горячо
отстаивал Уильямc, были для них совершенно неприемлемы.
Чтобы пресечь крамолу, Уильямса решили выслать в Англию; однако
он бежал и нашел приют в Новом Плимуте. Там его избрали пропо-
ведником («учителем») —помощником пастора — местной церкви.
Вынужденный по требованию фрименов созвать Общее собрание (май
1631 г.), магистрат оповестил об этом лишь наиболее состоятельных и
преданных людей. Во время заседаний священники, используя библей-
ские притчи, убедили собравшихся принять решение, согласно которому
впредь фрименами могли стать только члены местных церквей24.
При строгом приеме в эти церкви, при том, что священники были .
заодно с магистратом, а членами церкви — губернатор, ассистенты, наи-
более зажиточные и ортодоксально настроенные поселенцы, введенная
мера позволяла при переводе в разряд фрименов осуществлять отбор лю-
дей, наиболее приемлемых для магистрата, ограничивать их прием, ока-
зывать на них нужное воздействие. Теократические черты установленного
режима, таким образом, становились более четкими. А так как магист-
рат оставался несменяемым, то правление приобретало характер олигар-
хии, особенностью которой являлось фактическое единство действий ма-
гистрата и священников-ортодоксов массачусетского пуританизма при
формальном разделении светской и духовной властей, которого требовала
идея конгрегационализма.
Не покушаясь на эту идею, магистрат в то же время продолжал под
всякими предлогами вмешиваться в жизнь тех церквей, которые отступи-
ли в чем-либо от вводимых норм. В 1632 г. его авторитарные претензии
распространились и на область налогообложения, считавшуюся прежде
компетенцией отдельных поселков. Во время очередного Общего собрания
фримены, при всей их приученности к послушанию, выразили свое несо-
гласие. Собрание постановило, что финансовые вопросы должны решать-
ся магистратом совместно с представителями от поселков (по два от каж-
дого). Тогда же было принято решение, что члены магистрата должны
избираться Общим собранием. Иначе говоря, вводилась норма, которая
предусматривалась хартией, но нарушалась магистратом. Учитывая труд-
ности, с которыми пришлось встретиться членам магистрата при основа-
нии колонии, и отдавая дань их церковной учености, за ними сохранили
прежние посты.
Воспользовавшись тем, что власть вновь попала в их руки, члены
магистрата, стремясь вернуть ее себе в полной мере, взялись за искоре-
нение «духа анархии». Были введены строгие правила поведения коло-
нистов — для придания их жизни «богобоязненной» скромности, которая
включала покорность светской и церковной властям. Регламентировалось
все: от фасона одежды и причесок до характера и времени развлечений,
не говоря уже о строгом и обязательном порядке церковной службы.
Судебные и административные наказания дополнялись позорящими.
Провинившегося заставляли нашивать на одежду яркого цвета началь-
ную букву слова, которым определялся проступок (пьяница, блудница
и т. д.). В условиях маленькой колонии, контролируемой магистратом и
священниками, это означало подвергнуться жестокому остракизму и по-
ношению.
Особенно строг был магистрат по отношению к сервантам и наемным
работникам. Для них существовали специальные наказания за побег от
хозяина и за ссору с ним, за невыполнение условий контракта, за пор-
чу хозяйского имущества и проч. При этом магистрат, исполнявший
функции суда и состоявший из хозяев, почти всегда решал дела в поль-
зу последних. Под предлогом борьбы с «леностью», «распущенностью»
и «развращенностью черни» особыми постановлениями ограничивались
заработки сервентов и наемных работников.
В мае 1634 г., отвергнув возражения членов магистрата, фримены
большинством голосов утвердили решение об обязательном участии
двух — трех представителей поселков на каждом Общем собрании. При-
сутствие всех фрименов считалось теперь необходимым только на весен-
них собраниях, когда избирались члены магистрата 25.
Уинтроп упорно возражал против расширения прав поселков. Фри-
мены, уже давно недовольные его самоуправством, избрали губернатором
Томаса Дадли, который до этого был заместителем Уинтропа.
В конце того же года фримеыы продемонстрировали свое недовольст-
во существовавшими порядками еще раз. Это произошло в Бостоне, где
горожане при тайном голосовании провалили на выборах в комиссию по
распределению земли всех кандидатов от магистрата. Произошло это по-
тому, что магистрат не только с самого начала узурпировал право наде-
лять колонистов землей, но и использовал его для округления владений
ассистентов, льготного наделения землей священников, для давления на
несговорчивых и поощрения послушных, всегда оказывая предпочтение
состоятельным поселенцам. Специальными распоряжениями ограничива-
лась возможность для сердобольных хозяев предоставить земельный уча-
сток сервенту, отслужившему срок контракта.
С ростом населения установилась практика передачи земли группе со-
стоятельных людей, которые обязывались основать новый поселок. Эти
люди получали право выбирать себе лучшие участки, наделять землей
новичков (за деньги или на других условиях), решать местные дела.
Если результатом сосредоточения административной и церковной власти,.
а также наиболее крупных состояний и земельных владений в руках
определенного круга лиц явилось образование местной «аристократии»
колониального масштаба, то теперь появилась «аристократия» поселков.
Политические и правовые преимущества «аристократов», а также их
зажиточность и наличие у них сервентов создали почву для обогащения,
для занятия предпринимательской деятельностью (мельницы, корабле-
строение, кузницы, постоялые дворы и т. д.) и активной торговлей.
Так как в основе всех их хозяйственных дел лежал труд сервентов,
а также наемных работниkов, то эксплуатация этого труда возрастала,
как и стремление состоятельных колонистов использовать труд неимущих
земледельцев в целях расширения собственного «дела», освоения большей
земельной площади. Все это вело к углублению социального неравенства
и обострению социальных противоречий. Магистрат и священники твердо
защищали интересы «аристократов». При их теократической политике
это создавало режим «аристократической теократии».
При огромных незаселенных просторах за пределами контролируемой
магистратом территории оппозиция его политике, естественно, вылилась
со временем в движение части колонистов с освоенных мест в глубь
страны. Первый поток направился к р. Коннектикут. Эти люди тянулись
к земле и свободе, которая для тогдашних массачусетских пуритан оз-
начала прежде всего возвращение к «истинному» конгрегационализму,
который, по их мнению, был искажен авторитарной политикой лидеров
колонии.
На освоенной территории Массачусетса колонисты почти не опаса-
лись индейцев. Те были малочисленны (из-за эпидемии, опустошившей
место их обитания), миролюбивы, имели дело сразу же с большим
числом чужеземцев, а потому были уступчивы, предпочитая отступле-
ние решительной защите своих прежних владений. По мере расширения
европейской колонии их положение ухудшалось, а отношение к ним,
вначале осторожное, становилось все более бесцеремонным и высокомер-
ным. На их защиту встал знакомый нам Роджер Уильямc.

В 1633 г. он вернулся в Массачусетс. Бостонский магистрат едва тер-
пел его присутствие на своей территории, уступая настояниям прихожан
поселка Сейлем, где Уильямc был избран проповедником. И вдруг, в кон-
це года, стал известен его трактат, в котором он отстаивал права индей-
цев, составленный им еще в Новом Плимуте. В трактате утверждалось,
что ни король, ни колонисты не являются хозяевами американской зем-
ли: она принадлежит аборигенам, только с ними следует вести перегово-
ры о ее приобретении, считаясь с их интересами и обычаями26.
Уильямса вызвали в магистрат и сделали строгое внушение. В начале
1634 г. магистрат столкнулся с новой «крамолой». Колонист Израэл Стоу-
тон написал книгу, в которой ставил под сомнение правовые основы су-
ществования и деятельности магистрата. Взгляды Стоутона осудили и
сумели провести на Общем собрании решение, запрещавшее ему на три
года занимать общественные должности, а книгу сожгли27.
Сравнительный либерализм магистрата при решении нового «дела
Уильямса» и «дела Стоутона» объяснялся как популярностью обоих обви-
няемых, так и боязнью осложнить строгими мерами свое положение в
связи с явным недовольством Лондона политикой пуританских лидеров.
Их религиозная нетерпимость и самоуправство были предметом многих
жалоб, поступавших королю из колонии и от врагов пуритан в самой
метрополии28.
Действительно, едва были отпущены Уильямc и Стоутон, как пришла
грозная весть: правительство требовало возвратить хартию, дабы сверить
ее установления с линией поведения магистрата. Позже дошел слух об
отправке в колонию военной экспедиции, призванной покончить с само-
управством пуритан.
После долгих колебаний на совещании членов магистрата и священ-
ников осенью 1634 г. было принято решение: хартию не отсылать;
в случае насильственного вмешательства в жизнь колонии оказать
посильное сопротивление 29. Хватило бы у магистрата мужества па воору-
женную борьбу и как бы повели себя остальные колонисты, сказать труд-
но, так как часть колонистов недвусмысленно выражала верность коро-
лю, а сам он в тогдашних условиях не имел ни сил, ни средств осуще-
ствлять карательные меры.
Но, независимо от этого, при всей жесткости существовавшего в Мас-
сачусетсе режима, то был режим, установленный, как представлялось
большинству колонистов, более или менее в соответствии с пуританскими
идеалами, а следовательно со «словом Бога» — Библией. Этот режим был
предпочтительнее возврата под власть короля и епископов. Но привер-
женность такому режиму не означала стремления к независимости от
Англии. Люди, принявшие упомянутое решение, боялись намека на по-
добное понимание их действий. Решение было принято на крайний слу-
чай и с оговорками. Когда пуританские фанатики Сейлема демонстратив-
но срезали крест (символ, отвергавшийся пуританами) с королевского
флага, этот поступок был осужден магистратом.
В 1635 г. магистрату стало известно, что Роджер Уильямc продолжает
пропагандировать идеи трактата. Более того, он вновь выступает в за-
щиту свободы совести и против политики принудительного религиозного
единообразия, проводимой лидерами колонии, и число людей, разделяю-
щих его религиозные взгляды, растет.
Получение этой вести совпало с ростом оппозиции фрименов автори-
тарным замашкам губернатора Дадли. Его вывели из состава магистрата.
Губернатором избрали Джорджа Хейнса, тоже «аристократа», но из вновь
прибывших. На том же собрании был создан комитет, уполномоченный
кодифицировать существующие законы и предложить новые, чтобы
жизнь колонистов регулировалась твердыми установлениями, а не ре-
шениями, принимаемыми магистратом по своей воле.
Хейнс пошел путем Уиытропа и Дадли. Магистрат сразу же обратил-
ся к «делу Уильямса», видя теперь более четко, чем раньше, опасность,
которую представляла его религиозная оппозиция «аристократической
теократии», все больше приобретавшей характер олигархии.
Сталкивая в споре с Уильямсом других священников, клевеща на него,
пугая религиозным расколом и вмешательством короля в дела колонии, ма-
гистрат сумел повлиять на фрименов. В октябре 1635 г. Общее собрание
постановило выслать сейлемского проповедника из пределов Массачусет-
са в Англию, где его ждала тюрьма. Сказался «аристократизм» фрименов
в сравнении с положением остального населения страны (бесправным
или неполноправным).
Роджер Уильямc вновь сумел бежать от своих преследователей. Он
укрылся в стране индейцев-наррагансетов, обитавших на берегу Нарраган-
сетской бухты, южнее Нового Плимута. Ему помогли бежать его сторон-
ники, часть которых вскоре последовала за ним. Так было положено на-
чало колонии Провиденс, которая позже получила название Род-Айленд.
Под влиянием Уильямса эта колония сделалась первым английским вла-
дением, где в то время была официально объявлена свобода совести и под-
держивалась веротерпимость, где существовали тогда наиболее демокра-
тические порядки и где колонисты жили в мире с индейцами.
Продолжался отлив поселенцев в Коннектикут, как стали именовать
край, где протекала река с этим названием. На место уходивших прибы-
вали люди из Англии, зараженные атмосферой страны, подходившей к
порогу революции: политическими страстями, ненавистью к деспотизму,
религиозными спорами.
Весной 1636 г. Хейнс был смещен с поста губернатора. На его место
избрали недавно приехавшего молодого и радикально настроенного Ген-
ри Вейна. Его заместителем стал Уинтроп, правление которого казалось
теперь достаточно либеральным и за которого ожесточенно боролись те-
рявшие свои позиции «аристократы».
В июле 1636 г. у о-ва Блок-Айленд, что в Наррагансетской бухте,
индейцами был убит колонист Джон Олдэм. Кто его убил и что послужи-
ло непосредственной причиной столкновения, осталось навсегда неизвест-
ным. Но было известно, что этот человек буйного нрава мог легко
спровоцировать столкновение. Тем не менее власти Массачусетса сочли
происшедшее удобным предлогом для демонстрации силы в связи с пе-
реговорами, которые велись с племенем пекотов, не желавшим поступать-
ся своими правами на землю (они жили между реками Наррагансет и
Коннектикут).
Против индейцев Блок-Айленда была направлена экспедиция, возглав-
ляемая Джоном Эндикоттом. Индейцы бежали на континент. Англичане
снесли с лица земли все их деревни. Преследуя бежавших, вошли на
своих судах в устье Коннектикута, откуда совершили рейд в страну пе-
котов, где убили несколько человек, после чего вернулись домой. Неспро-
воцированное нападение вызвало возмущение индейцев, которые стали
беспокоить поселения колонистов, осевших на р. Коннектикут. Одно из
нападений послужило поводом к тому, что в американской историографии
принято называть Пекотской войной.
Она началась в мае 1637 г. Объединенные силы Массачусетса, посе-
ленцев с р. Коннектикут и нарраганcетов, враждовавших с пекотами,
неожиданно напали на последних, когда те собрались на праздник в де-
ревне Мистик. Это произошло глубокой ночью. Пекотские воины крепко
спали. Англичане, возглавляемые капитаном Мэйсоном, окружили дерев-
ню, ворвались за окружавший ее частокол, разбрасывая факелы. Убива-
ли всех, кто пытался выскочить из горящих хижин. Немногих, которые
сумели перебраться через высокую ограду, добивали стоявшие за ней
наррагансеты. Война этим фактически и закончилась30. Дальнейшее было
преследованием и уничтожением всех оставшихся пекотов. Их землю за-
няли англичане.
Именно Пекотская война явилась толчком к образованию колонии Кон-
нектикут и колонии Нью-Хейвен, расположенной на западе от нее. Участь
пекотов вскоре разделили недавние союзники англичан — наррагансеты,
а за ними другие индейцы, чьи земли граничили с Массачусетсом и
вновь создаваемыми пуританскими колониями. Пекотская война послужи-
ла началом узаконенного рабства в Новой Англии. Рабами сделали по-
павших в плен пекотов. Вскоре, в 1638 г., в Массачусетс была доставлена
первая партия черных невольников. Рабство, правда, не стало значитель-
ной и неотъемлемой частью жизни колоний Новой Англии из-за направ-
ленности тамошнего хозяйства, главным образом зернового, огородного,
скотоводческого, определившегося природными условиями, сходными с
теми, к которым поселенцы привыкли на родине и которые препятствова-
ли внедрению рабовладельческого плантационного хозяйства.
В период между рейдом Эндикотта и окончанием Пекотской войны в
Массачусетсе возникла новая оппозиция политике лидеров колонии. Ее
вдохновителем была Энн Хатчинсон, 40-летняя хозяйка большой и много-
детной семьи зажиточного бостонца.
Вокруг отзывчивой и энергичной Энн собрался кружок женщин. По-
степенно, кроме обычных дел, они под влиянием своей горячо верующей
руководительницы стали обсуждать религиозные вопросы. К кружку при-
соединились свояк Энн, священник Джон Вилрайт и еще несколько муж-
чин, но Энн сохранила свою руководящую роль и начала выступать в
качестве проповедницы.
Она утверждала, что местные священники подменяли духовное «очи-
щение» и связанное с этим возможное «спасение» «очищением», которое
определяется прежде всего праведностью поведения. Она учила, что «свя-
тость» приходит к человеку через «божественное откровение», т. е. через
непосредственное «общение верующего с Богом», которое и дает познание
«святой истины» 31. Мысли, неизбежно ведущие к отрицанию монополии
священников на «истинное» толкование «слова Бога» (Библии) и отри-
цанию права магистрата, опираясь на их толкование, определять правед-
ников, поддерживать «истинную» организацию церкви и «истинное» веро-
учение.
Магистрат и священники-ортодоксы с яростью ополчились против
новоявленной проповедницы. Энн и ее сторонников стали называть «анти-
помистами»32. Их обвиняли в еретической претензии на личное обще-
ние с богом, в снижении «высоких истин» до вульгарных представлений
«черни». Однако число антиномистов росло. Колонисты, недовольные
духовным угнетением, бесправием и эксплуатацией, искали и находили
в проповедях Энн необходимое для того времени и места религиозное
оправдание своего недовольства.
Самой активной силой возникшего движения оказались купцы Босто-
на, где происходили главные события. Местные купцы, к которым при-
надлежала и семья Хатчинсоыов, были недовольны торговыми ограниче-
ниями, которые вводил магистрат, хотели пробиться в ряды «аристокра-
тов». В отличие от других аытиномистов им было легче употребить
богословскую аргументацию для своих целей: они, будучи фрименами,
имели возможность высказать свои взгляды на Общих собраниях, а пере-
двигаясь для торговли — в разных поселках колонии. Колонисты, испы-
тав прямое угнетение, в большинстве своем даже не являвшиеся членами
церквей, выражали свое отношение к возникшей борьбе стихийным и
более или менее шумным одобрением слов Энн, священника Вилрайта и
других антиномистов.
Положение врагов антиномии осложнилось в связи с переходом на
сторону их противников губернатора Вейна, разглядевшего корыстный и
тупой фанатизм членов возглавляемого им магистрата, не отвечавшую
идеям конгрегационализма роль священников в политической жизни ко-
лонии. Попытка ортодоксов добиться осуждения «ереси» антиномистов на
Общем собрании провалилась.
Напуганные ортодоксы, возглавляемые Уинтропом и священником
Джоном Вильсоном, недалеким, но упорным и фанатичным до безумия,
мобилизовали все возможные силы, пустили в ход все средства, чтобы
вернуть себе прежнее влияние и подорвать силы своих противников. Они
не гнушались подлогов, шантажа, запугивания. Кроме этого, им помогла
горячность юного Вейна, которого они представляли опрометчивым и
неопытным в делах управления. Им помог страх фрименов перед
«анархией», «бунтом черни» и вмешательством метрополии, чем все вре-
мя пугали враги Энн.
На весеннем перевыборном собрании 1637 г. Вейн потерял место гу-
бернатора. Его сменил Уинтроп, заместителем стал Дадли, а их едино-
мышленники — ассистентами. Новый магистрат издал приказ, затрудняв-
ший въезд в страну новых поселенцев, стремясь тем пресечь возможность
пополнения рядов антиномистов людьми из бурлящей Англии. Чтобы сто-
ронники антиномии не проникли в конгрегации, вступление туда было
ограничено, кроме прочего, введением дополнительных правил приема.
Ослабил антииомистов и отъезд вызванного на родину Вейна. Антиномия
лишилась своего политического лидера. Тогда ортодоксы поспешили на-
нести удар по духовному лидеру движения. В нарушение принципов кон-
грегационализма в августе 1637 г. они собрали синод священников. На
этом синоде взгляды и деятельность Энн Хатчинсон подверглись осуж-
дению. Рядом постановлений суживались рамки независимости отдель-
ных церквей (запрещение свободного перехода из одной конгрегации в
другую, право магистрата поддерживать церковную дисциплину, факти-
ческое запрещение религиозных дискуссий) 33.
Не имея перед собой такого противника, как Вейн, опираясь на реше-
ния синода, используя старый жупел «раскола» и новый — растущее
влечение к антиномии «черни», ортодоксы перетянули на свою сторону
влиятельного священника Джона Коттона, который до этого не определил .
своей позиции и порой защищал Энн. Он перешел в стан ортодоксов, ког-
да понял, что антиномия угрожает теократическому и олигархическому
направлению политики, проводимой членами магистрата и священниками
в интересах «аристократов». С тех пор он сделался одним из главных
врагов Энн, тем более опасным, что именно он, виднейший английский
богослов того времени, с наибольшим авторитетом мог указать на ере-
тические «заблуждения» проповедницы.
На ноябрьском Общем собрании 1637 г., превращенном усилиями орто-
доксов в пристрастное судилище, Энн и ее ближайшие сторонники были
осуждены на изгнание. Другим видным антиномистам приказали сдать
оружие, которое тогда было непременным снаряжением свободного коло-
ниста. Сделали все возможное, чтобы запугать и дискредитировать каждо-
го проявившего сочувствие антиномии. Поле боя осталось за ортодоксами,
которых возглавляли магистрат и связанные с ним священники. Борьба
сплотила, а победа усилила их власть, которая приняла определенно
олигархический характер. Существовавший в колонии режим «аристокра-
тической теократии» после поражения антиномии превратился в режим
«теократической олигархии». Ее составляли административные и духов-
ные руководители колонии — фанатики массачусетской пуританской ор-
тодоксии, местные высшие «аристократы».
Антиномия — первое массовое (по условиям места и времени) со-
циальное движение в Новой Англии. В нем явственно обозначились ли-
нии размежевания в обществе колонии, различные интересы его слоев,
приобретавших классовые черты буржуазного общества. Черты эти были
затушеваны специфическими условиями (наличие незанятых земель,
«белые рабы») и окрашены тонами местного пуританизма. Антиномия
знаменовала собой начавшийся кризис последнего. Он встал на перепутье
между конгрегационализмом и скрытой формой государственной церкви.
Его местные теоретики (Джон Коттон, Ричард Мезер) все откровеннее
проповедовали идеи «аристократической теократии» и правомочность си-
нодальных совещаний.
Это не означало, что конгрегационализм перестал существовать. Фор-
мально он продолжал оставаться главным принципом церковной органи-
зации. Он продолжал оставаться знаменем, под которым Массачусетс
жил своей самостоятельной жизнью, а главное — знаменем тех, кто воль-
но или невольно боролся против издержек, стеснявших развитие буржу-
азных отношений, издержек, связанных с пуританской ортодоксией.
Антиномия ускорила крушение пуританской утопии, которая предпола-
гала сооружение «города на холме», где жизнь идет по законам Священ-
ного писания и, таким образом, положение людей максимально прибли-
жено к предопределенному «волей Бога», а следовательно, не дает пово-
да и права быть недовольными существующими порядками и
социальным неравенством. Антиномия выявила это недовольство.
При утвердившемся режиме «теократической олигархии» были при-
няты меры к дальнейшему ограничению независимости церквей, насажде-
нию религиозного единомыслия. Не только члены церквей, но и все
свободные колонисты, включая самых неимущих, под страхом конфиска-
ций и арестов были обязаны оплачивать церковные расходы. Земля рас-
пределялась еще более пристрастно, чем прежде, в пользу лояльных и
богатых. Любое проявление протеста строго каралось.
Недовольные спасались бегством из колонии, добивались права на
переселение. Энн Хатчинсон и ее последователи отправились на юг,
к Роджеру Уильямсу. Вместе с ним они стали основателями упоминав-
шейся колонии Род-Айленд34. Вилрайт ушел на север, где бывшие ан-
тиномисты положили начало колонии Ныо-Гэмпшир. Севернее ее, немного
позже, возникла колония Мэн. В пуританских колониях, образованных
противниками бостонской олигархии, новоселы устанавливали порядки
более либеральные, чем в Массачусетсе, в частности не требовали обя-
зательного членства в церкви для приобретения гражданских прав.
Не все недовольные массачусетсцы хотели и могли покинуть обжитые
места. Их недовольство политикой олигархии разделяли многие новые
эмигранты из Англии. Росло число поселков, и магистрат, не имея воз-
можности контролировать их повседневную жизнь, вынужден был пре-
доставить им некоторое самоуправление. Все это создавало почву для
возникновения новой антиномии.
Чтобы предотвратить грозящую опасность и увековечить свою власть,
олигархия предприняла хитрый маневр. Во время перевыборного май-
ского собрания 1639 г. было предложено сделать Уинтропа пожизнен-
ным губернатором. Фримены поняли, что и они, и Общее собрание прак-
тически лишатся своих основных прав. На этот раз вместе с ними ока-
залось большинство священников.
Передавая постепенно, а особенно в ходе борьбы с антиномией защи-
ту церкви и веры от «еретиков» в руки магистрата, священники давали
ему возможность в какой-то мере контролировать церковную жизнь.
Вместе с этим они теряли часть своего влияния. Однако им было доста-
точно того, что магистрат считался с их мнением и дорожил ролью ду-
ховных пастырей, смирявших, в частности, недовольство колонистов его
политикой, чтобы сохранить положение обязательного неотделимого ком-
понента существующей власти. Возросшая независимость несменяемого
губернатора могла дать магистрату определенные преимущества.
Уинтроп не стал пожизненным губернатором. Он с трудом набрал го-
лоса, чтобы остаться на своем посту. Режим олигархии сохранился, но
последующие два года фримены все решительнее требовали ускорения
кодификации законов страны. Олигархия тянула, но в декабре 1641 г.
наконец была вынуждена представить собранию составленные законы.
Обсудив и внеся поправки, собрание утвердило их.
Первый свод законов Массачусетса, получивший название «Свод сво-
бод» 35,— важное событие в истории этой колонии. Общее собрание ут-
верждалось как высшая законодательная власть страны. К нему перешло
окончательно решение основных вопросов, связанных с землевладением.
Земля при формальном признании короля ее верховным владельцем пе-
реходила в ведение местных властей и использовалась на основах част-
ного владения без каких-либо обязательств перед короной. В ряде ста-
тей получили утверждение и почву для дальнейшего развития элементы
буржуазных отношений, в частности в сфере уголовного права и судеб-
ной процедуры. В свод были включены правовые нормы, которые изве-
стны по Habeas corpus act, введенному в Англии только в 1679 г.
Магистрат — высшая административная и исполнительная власть, чьи
функции определялись довольно расплывчато,— сохранил поэтому в силу
сложившейся практики очень широкие полномочия. Полноправными ко-
лонистами по-прежнему оставались только фримены — члены церкви,
Косвенно было узаконено рабство.
Свод подтверждал конгрегационалистский принцип организации церк-
вей, но допускал созыв синодов для борьбы с религиозными «заблужде-
ниями». Грань между уголовным преступлением и отступлением от цер-
ковных правил оставалась нечеткой. Последние карались очень сурово.
В целом «Свод свобод» придавал «государственному» устройству
колонии правовой характер, ограничивал власть «теократической олигар-
хии», отражал буржуазное развитие общества Массачусетса, что было
несомненным достижением фрименской «демократии», однако не сломив-
шей режима «теократической олигархии».
4. МЭРИЛЕНД
В 1632 г. Карл I пожаловал Сесилю Калверту, второму лорду Бал-
тимору, хартиюз6 на владение северной частью Виргинии, что прилега-
ла к Чесапикскому заливу и еще не была заселена виргинцами. Новую
колонию назвали Мэриленд в честь жены короля. Статут этой колонии
сильно отличался от статута остальных английских владений в Северной
Америке. Колония именовалась «провинцией», и лорд Балтимор обладал
в ней правами почти неограниченного в свой власти феодального сеньора.
Земельные отношения строились на ленной основе: лорд-собственник —
владельцы маноров — фригольдеры. Лорд имел право жаловать землю в
любом размере и на любых условиях. Хартия санкционировала учрежде-
ние Генеральной ассамблеи свободных колонистов (фрименов). Однако
ее созыв и работа полностью зависели от воли лорда и воли назначен-
ного им губернатора провинции.
Основной целью Балтимора, как и других учредителей колоний, явля-
лось получение доходов: с земельных владений поселенцев (квит-рента),
налогообложения и возможных природных богатств заселяемого края.
Лорд был католиком. Поэтому, кроме основной цели, он ставил перед
собой дополнительную: дать своим единоверцам, которые находились в
стесненном положении, возможность, не порывая окончательно с роди-
ной, свободно исповедовать католицизм. Так как хартия предписывала
ввести в провинции церковные законы метрополии, эта цель скрывалась,
хотя в значительной мере была секретом Полишинеля.
Виргинцы, не желавшие терять значительную часть принадлежавшей
им ранее территории, старались помешать основанию Мэриленда. Они
утверждали, что это будет означать распространение «папизма», усиление
в Америке позиций Франции и Испании. Чтобы отвести подозрения, лорд
отдал руководителям готовившейся экспедиции распоряжение соблюдать
в походе и на американской земле строгую веротерпимость для испове-
довавших христианство37.
Распоряжение диктовалось не только дипломатическими соображения-
ми. Хотя католики были, несомненно, стеснены, они не были так гонимы,
как, например, сепаратисты. Среди них были владельцы земли, джентри,
представители, как сам лорд Балтимор, высшей знати. Католиков, же-
лавших отправиться в Америку, насчитывалось совсем немного. Опыт же
говорил, что без рабочих рук прочная колонизация невозможна. Еще
дома имущие католики привыкли к тому, что их окружали англикане и
протестанты, составлявшие население их владений, штат слуг и работ-
ников. Поэтому случилось так, что в первой экспедиции лорда из 200—
300 путешественников только половина принадлежала к римской церкви,
среди них около 20 джентльменов, 2/з общего числа были сервеытами и
наемными специалистами. Чтобы не погубить дело в самом начале рели-
гиозными распрями, лорд был вынужден ввести веротерпимость.
Экспедиция, состоявшая из двух кораблей («Арк» и «Дав»), возглав-
ляемая братом лорда Леонардом Калвертом, вышла в море в ноябре
1633 г. В марте следующего года подошли к берегу Мэриленда, где 27-го
числа основали поселение Сент-Мэррт, ставшее столицей провинции.
Начало Мэриленда было счастливее, чем у более ранних поселений.
Сумели установить мирные отношения с индейцами, что обеспечило их
помощь, в значительной мере освободило рабочие руки. При накопившем-
ся у англичан опыте колонизации это позволило избежать голода. Сход-
ство природных условий Мэриленда и Виргинии дало возможность сразу
перенять плантационную рабовладельческую систему хозяйства, произ-
водящего табак, что ускорило ход экономического развития провинции.
Особенно преуспевали приехавшие туда монахи-иезуиты. На землях
созданной ими миссии использовался труд не только негров-рабов и сер-
вентов, но также и труд доброхотов-католиков и особенно труд обращен-
ных в христианство индейцев. Ловко ведя дело с вождями соседних пле-
мен, иезуиты сумели получить от них в дар обширные земли и сделались
крупнейшими землевладельцами.
По общим правилам, которые устанавливались инструкциями лорда,
люди, ввозившие 5 сервентов, становились владельцами маноров в
2 тыс. акров (позже — в 1 тыс.) при квит-ренте в 20 ш. Свободные
поселенцы получали наделы в 100 акров на себя и такие же на каждо-
го члена семьи при квит-ренте в 2 ш. с каждых 100 акров (фригольде-
ры). Срок контрактов для сервентов был точно определен и составлял
5 лет. По окончании службы сервенту причиталось получить 50 акров
земли, одежду и запас зерна38.
Большие, чем в других колониях, размеры наделов, меньший срок
контрактов и наделение сервентов землей, а также заранее полученное
провинцией право иметь ассамблею — результат, как и в вопросе веро-
терпимости, здравого и вынужденного расчета лорда. Зачем, не имея
льгот, англичанину было ехать в девственную страну, когда рядом на-
ходились уже освоенные; протестанту — в страну, управляемую католи-
ками; фримену — не рассчитывая хотя бы на ограниченное участие в об-
щественной жизни, позволявшее отстаивать свои интересы; сервенту —
без определенной надежды приобрести земельный надел?
Первую Генеральную ассамблею губернатор созвал в 1635 г. Сведе-
ний о ее работе не имеется. Вторая, очень малочисленная (кворум 10 че-
ловек, созвана в 1638 г.), обсуждала проект законов, присланный лордом
из Англии. Депутаты и губернатор не смогли договориться, и тот распу-
стил ее, воспользовавшись назревавшим военным конфликтом.
Еще до основания Мэриленда упоминавшийся ранее виргинец Клей-
борн основал факторию на о-ве Кент, лежащем в Чесапикском заливе и
вошедшем во владения Балтимора. Не желая терять свою факторию,
Клейборп стал центральной фигурой оппозиции, препятствовавшей лорду
приобрести провинцию. Когда усилия, направленные на это, не принесли
желаемого результата, Клейборн всячески мешал поселенцам провинции
осесть на новом месте. Он провоцировал индейцев нападать на них. Его
суда препятствовали их движению по заливу. Попытки губернатора Вир-
гинии Харви пресечь подобную деятельность Клейборна наталкивались
на сопротивление совета колонии, который стоял на стороне «патриота»
Виргинии.
Пять лет руки Калверта и его колонистов, занятых освоением своей
страны, не достигали о-ва Кент. Клейборн все это время укреплял фак-
торию, активизировал ее торговую деятельность, будоражил индейцев.
Дальнейшее попустительство виргинцу грозило Мэриленду потерей ост-
рова, убытками и войной с индейцами. Когда возник спор в ассамблее,
Калверт, выжидавший момент, чтобы свести счеты с Клейборном, ре-
шил действовать, а заодно под благовидным предлогом распустить ас-
самблею.
Мэрилендцы подошли к о-ву Кент на своих кораблях ночью и застиг-
ли противников спящими. Их взяли в плен. Остров был провозглашен
неотторжимым владением Балтиморов.
Вернувшись из похода, Калверт вновь созвал ассамблею. Она по-преж-
нему не утверждала присланный ей проект законов. Губернатор не при-
нимал вносимых поправок. Жизнь, однако, требовала хотя бы временного
законодательства. Согласились утвердить «акты». По имевшимся ин-
струкциям они могли служить законами без санкции лорда до созыва
следующей ассамблеи.
Принятые акты39 защищали личную свободу и имущество фрименов,
утверждали их право на передачу земли наследникам, несколько облег-
чали маневрирование в области земельных отношений, хотя и в преде-
лах феодальных форм, установленных хартией. Один из актов подтвер-
ждал обязательную веротерпимость. Другой — запрещал приобретать зем-
лю у индейцев без утверждения сделки лордом, а также торговать с
индейцами без его разрешения. Срок службы сервентов, когда контракты
не указывали этого срока, устанавливался не более чем на 4 года, а од-
новременно вводились точные нормы вспомоществования, которое должен
был оказывать хозяин сервенту, закончившему у него службу.
Так как лорд не сразу реагировал на законодательную инициативу
своих колонистов, то принятые ими акты действовали несколько лет.
Эти акты отражали специфику тогдашней жизни провинции, существо-
вавшие в ней общественные противоречия. То были противоречия, воз-
никавшие в результате осуществления губернатором неограниченной вла-
сти и стремления колонистов к большей политической и экономической
самостоятельности; противоречия между католиками, занимавшими ру-
ководящие посты, и протестантами, за счет которых в подавляющем боль-
шинстве росло население колонии; противоречия между монахами и дру-
гими колонистами, которые с завистью смотрели на расширение и богатст-
во иезуитской миссии; противоречия между Мэрилендом и остальными
английскими колониями в Америке на экономической и религиозной поч-
ве, что заставляло мэрилендцев для удержания своих сервентов предо-
ставлять им некоторые льготы.
Неприязнь к иезуитам вызывалась, кроме прочего, покровительством,
которое оказывал им губернатор, а также тем, что они вели себя как
располагавшие, в силу своего монашества и католичества, иммунитетом
по отношению к прерогативам лорда и власти губернатора.
Упомянутые льготы сервентов были весьма относительны. Специаль-
ные распоряжения и приказы делали жизнь мэрилендского сервента
нередко тяжелее жизни «белых рабов» других колоний. Тем не менее
признанное законом право на земельный участок было преимуществом,
которым в то время не располагали сервенты Виргинии и Новой Англии,
преимуществом, вселявшим надежду на лучшее будущее.
Мэриленд, основанный в годы проведения Карлом I «политики на-
пролом», являлся своего рода «опытным полем» для насаждения феодаль-
ных институтов. Исходя из этого была составлена хартия, дарованная
лорду Балтимору. Но провинция, как и другие английские колонии в
Америке, создавалась руками людей, которые родились и жили в усло-
виях активно разлагавшейся феодальной системы. В Мэриленде, заду-
манном как феодальное владение, движение к капитализму было более
затруднительным, чем в других колониях. Однако и в Мэриленде искус-
ственно насаждаемый феодализм не мог сохранять строгие формы,
приобретал формальные черты. Земельные отношения приближались к
частновладельческим. Квит-рента взималась, но, не связанная с какими-
либо личными повинностями землевладельца лорду, была близка позе-
мельному налогу. Ленные связи так и не установились. Развивалось
скваттерство40. Плантационное хозяйство вело провинцию по пути Вир-
гинии.
В конце 30-х годов расширение и увеличение числа европейских по-
селений в Мэриленде, как и в других колониях, вызвало ухудшение от-
ношений с индейцами. В 1642 г. вспыхнула война. Она не носила столь,
драматического характера, как «бойня» 1622 г. в Виргинии или Пекот-
ская война 1637 г. в Новой Англии, но зато длилась около двух лет.
Когда начались столкновения с индейцами, Калверт, нуждаясь в сред-
ствах и людях для ведения войны, созвал ассамблею. Ее депутаты,
вместо того чтобы откликнуться на призыв губернатора, потребовали из-
менить структуру законодательного учреждения — образовать в нем
вторую палату. Эта палата должна была состоять только из депутатов,
избираемых фрименами, в отличие от той, которая составлялась бы из
членов колониальной администрации и депутатов, назначаемых губерна-
тором (из них в значительной мере состояла существующая ассамблея).
В ходе полемики депутаты подняли вопрос о праве губернатора объяв-
лять войну и обязывать фрименов активно в ней участвовать. Иначе го-
воря, речь шла об ограничении власти губернатора и расширении прав
фрименов и ассамблеи — своеобразный отклик на тогдашние революцион-
ные события в метрополии.
Калверт отказался выполнить требования депутатов и поступиться
своими правами. Пригрозив суровыми карами за саботаж в военное вре-
мя, он утихомирил своих противников и добился желаемого.
Акт ассамблеи 1638 г., запрещавший приобретать землю у индейцев
без разрешения лорда, был направлен против безграничного расширения
земель иезуитской миссии. Этим дело не кончилось. Колонисты, отсылая
свои жалобы в Лондон, убеждали лорда Балтимора, что претензия мона-
хов на полную независимость от властей колонии, на свободу от каких-
либо обязательств перед владельцем провинции наносит тому материаль-
ный и политический вред. Иезуиты, в свою очередь, апеллировали к лор-
ду, настаивая на предоставлении им привилегий, которые, по их словам,
были неотделимы от их положения служителей католической церкви во
владениях лорда-католика, где усилиями монахов обращены в католиче-
ство многие индейцы и даже некоторые колонисты-протестанты.
В 1641 г. лорд Балтимор утвердил упомянутый акт ассамблеи. Кроме
того, он строго указал брату, что иезуиты не располагают в провинции
какими-либо привилегиями, и приказал изъять у монахов все земли,
приобретенные ими без прохождения установленной процедуры и без егог
лорда, разрешения.
Позиция лорда Балтимора определялась вескими причинами. Он не
хотел лишаться земли, которую мог передать колонистам и получать за
нее квит-ренту. Он не был заинтересован вызывать недовольство проте-
стантов колонии, которые составляли теперь большинство ее населения,
проявляя покровительство рьяным католикам. Его враги и без того кри-
чали о таком покровительстве, а в Англии начиналась гражданская вой-
на. Католику и роялисту лорду Балтимору уже грозила смертельная
опасность. Он не собирался увеличивать ее из-за горстки мэрилендских
монахов, число которых не превышало пяти.
В 1643 г. события в метрополии приняли такой оборот, что, встрево-
женный судьбой брата, губернатор Леонард Калверт отправился на ро-
дину. Своим заместителем он оставил колониста Джилса Брента.
К началу гражданской войны в Англии вдоль Атлантического побе-
режья Северной Америки — от современного штата Мэн до современного
штата Северная Каролина — образовалось несколько английских колоний.
Занятость правительства в Лондоне внутренними делами страны и сла-
бость его вооруженных сил не только позволяли проявлять известную
самостоятельность колонистам, но и создали возможность прорыва единой
линии английских заморских владений. Как упоминалось, голландцы oc-
новали Новые Нидерланды, южнее в 1638 г. шведы заложили Новую
Швецию. Эти иностранные колонии в пределах, которые формально счи-
тались английскими, занимали территорию современных штатов Нью-
Йорк, Нью-Джерси и Делавэр.
Виргиния, колонии Новой Англии, Мэриленд разнились по географи-
ческому положению, времени возникновения, по формальным условиям
основания, религиозным воззрениям поселенцев, ориентации хозяйства.
Но порождены они были единым всеобъемлющим процессом — развитием
в Англии буржуазных отношений, которое стимулировалось революцион-
ными событиями. Англичане, перебравшиеся за океан, принесли туда и
взрастили там семена буржуазных отношений.
В наиболее чистом виде буржуазные отношения складывались в Но-
вой Англии, особенно в Массачусетсе, «искаженные» плантационным
рабством — в Виргинии и Мэриленде, неся в последнем к тому же фео-
дальный покров. При всех трудностях и специфических особенностях
развития этих отношений там были условия, способствовавшие данному
процессу: фактическая недосягаемость для королевской власти, которая в
метрополии являлась стражем феодальных институтов и церковного еди-
нообразия, а также люди, бежавшие от этой власти, уже проникнутые
буржуазным духом и буржуазной идеологией, четко определенной в
пуританизме.

 

начало сайта