Глава девятая
РЕФОРМЫ АДМИНИСТРАЦИИ РУЗВЕЛЬТА

1. ФОРМИРОВАНИЕ ПРОГРАММЫ РЕФОРМ
На выборах, состоявшихся 8 ноября 1932 г., демократы во главе с
Франклином Д. Рузвельтом завоевали Белый дом и обеспечили себе
большинство в обеих палатах конгресса. Однако президентом до 4 мар-
та 1933 г. оставался обанкротившийся и побежденный Г. Гувер. А но-
вый состав законодательного корпуса мог собраться на первую регуляр-
ную сессию и того позже — лишь в декабре 1933 г. Эта процедура была
изменена XX поправкой к конституции, ратифицированной 23 января
1933 г., согласно которой вновь избранный конгресс начинал работу че-
рез два месяца — 3 января, а дата вступления нового президента в ис-
полнение своих обязанностей переносилась на 20 января. Срок «между-
царствия» тем самым почти вдвое сокращался. Пока же, в 1932—1933 гг.,
действовало старое конституционное правило, что осложняло и без того
критическую социально-политическую обстановку в стране.
Победу Ф. Рузвельта американская печать расценила как приход к
власти сторонников «сильного», или «активного», президентского прав-
ления. Ведущие газеты при этом выражали надежду на то, что Г. Гувер
окажет всяческое содействие новому президенту в выработке рецептов
борьбы с кризисом, а губернатор Ф. Рузвельт еще до переезда в Белый
дом включится в одну упряжку с «великим инженером», и они вместе
наконец-то сформулируют действенную программу вывода страны из не-
вероятно затянувшихся бедствий. Но разговоры о «едином фронте»
очень скоро выявили свою беспочвенность.
В чем конкретно расходились гуверовская и рузвельтовская концеп-
ции подхода к решению кризисных проблем? Во-первых, творцы «ново-
го курса» отвергли гуверовскую версию объяснения социально-экономи-
ческих потрясений, свалившихся на американцев, «международными»
причинами. Ф. Рузвельт руководствовался не какими-то теоретическими
соображениями, а элементарным политическим прагматизмом. Его окру-
жение делало акцент на необходимости некоторых реформ в структуре
социально-экономических институтов США. Во-вторых, Ф. Рузвельт по
мере приближения дня принятия государственной ответственности на
свои плечи все более смело отходил от догм традиционного индивидуа-
лизма и склонялся к неизбежному расширению функций федерального
правительства. Что же касается Г. Гувера, то он, напротив, на завер-
шающем отрезке своего президентства в этом отношении даже несколь-
ко отступил назад. В-третьих, если республиканский президент так и
остался глухим к голосу массового протеста и советам тех представите-
лей буржуазии, которые склонялись к социальному реформаторству, то
Ф. Рузвельт внимал и тому, что говорили более скептически настроенные
по отношению к ценностям «старого порядка» бизнесмены, и тому, что
раздавалось на улицах индустриальных центров и в пылающих гневом
прериях Америки.
Сессия конгресса, состав которого уже не отражал выявившегося в
ноябре 1932 г. соотношения сил, не приняла ни одного сколько-нибудь
значимого закона. Республиканцы не имели политико-моральных сил для
проведения требовавшихся нововведений, а демократы, располагая боль-
шинством лишь в палате представителей, не знали, на кого ориентиро-
ваться — на номинальных лидеров фракций или на еще не вступившего
в президентские права реального лидера. Действовало и обычное поли-
тиканское правило — топить те меры, которые исходили от другой пар-
тии. Ф. Д. Рузвельт вел себя очень осторожно по отношению к консер-
вативному крылу своей партии. По мнению его наиболее авторитетного
биографа, он даже переиграл в этом, ибо своим демонстративным дове-
рием к ним «глушил их страхи, но и рисковал потерять доверие
страны»1.
Кризис тем временем достиг апогея. Крупному капиталу в это вре-
мя, как никогда, нужно было энергичное правительство, способное оста-
новить дальнейший спад, вдохнуть силы в капиталистическую систему,
не допустить развития массовых движений протеста по революционному
пути. Сами лидеры делового мира без помощи государства уже не на-
деялись на выдвижение таких планов, которые бы нашли общественную
поддержку.
Наступивший в последние недели и дни республиканского правления
банковский крах был прямым результатом потрясений в производствен-
ной сфере, приведших к исчерпанию средств вкладчиков. Он был усу-
гублен спекулятивным характером деятельности банков, выбрасывавших
на рынок огромные массы не обеспеченных ценностями «ценных» бумаг.
Краху банковской системы способствовали общее недоверие к этому
институту и опасения, что новое правительство девальвирует доллар.
Изымая золото и доллары, вкладчики предпочитали держать их у себя
дома. Они начали «набеги» на банки. Банкиры стали требовать от вла-
стей штатов издания декретов о временном приостановлении функцио-
нирования банков. Губернатор Мичигана объявил 14 февраля 1933 г.
8-дневный перерыв в их деятельности, сделав это «с одобрения детройт-
ских банкиров» 2.
Началось повальное закрытие банков. Моргановский партнер Т. Ла-
монт сообщил 27 февраля Ф. Рузвельту оценку банковской ситуации са-
мим Дж. П. Морганом: «Положение — хуже не придумаешь» 3. Выражая
точку зрения банкиров, «Нью-Йорк таймc» назвала принятие федераль-
ного банковского законодательства «кричащей необходимостью» 4. За
два дня — 2—3 марта 1933 г.— из банков было изъято 500 млн. долл.5
За несколько часов до смены караула в Белом доме закрыли банки гу-
бернаторы Нью-Йорка и Иллинойса — штатов, в которых находятся
центры финансовой мощи США. Стало очевидно, что в числе первосте-
пенных мер, которые предложит 32-й президент, окажутся шаги по ре-
формированию банковской системы.
Во всех других сферах социально-экономической жизни — индустрии,
сельском хозяйстве, трудовых отношениях п т. д.— линия нового прави-
тельства была гораздо менее ясна. Оно стояло перед проблемой, каким
образом восстановить функционирование промышленных предприятий и
решить проблему безработицы. Уже тогда рузвельтовское окружение
пришло к выводу, что следует в какой-то форме осуществить предложе-
ния, высказывавшиеся президентом Торговой палаты Г. Гарриманом,
а также монополистами Дж. Своупом п О. Янгом, которые выдвигали
проекты принудительного картелирования и упорядочения практики
конкуренции6. Либералы (Р. Тагвелл, Р. Вагнер, а также эксперты по
социальным вопросам Г. Гопкинс и Ф. Перкинс, занимавшиеся пробле-
мой безработицы в администрации губернатора Ф. Рузвельта в штате
Нью-Йорк) мыслили себе «новый курс» с обязательным включением в
него признания прав рабочих на коллективные договоры, мер по
улучшению условий труда и немедленной помощи многомиллионной ар-
мии безработных.
Было бы, однако, неправильным считать, что 32-й президент явился
в Белый дом, совсем не зная, что ему надлежит делать. Ф. Рузвельт к
4 марта 1933 г. уже рассматривался американцами как человек дейст-
вия, готовый к вторжению государственной власти в те сферы, которые
издавна считались заповедным полем частной инициативы и частного
предпринимательства. Его ждали в столице как мессию, призванного из-
бавить страну от царивших в течение долгих лет невзгод. Народ хотел
видеть нового президента человеком уверенным, оптимистичным и энер-
гичным.
Таким он и прибыл 4 марта 1933 г. на церемонию вступления в
должность. Его фраза: «единственно, перед чем мы должны испытывать
страх,— это сам страх» 7 сразу вошла в классику американской ритори-
ки. Он призвал сограждан к «национальному единству». Это было сред-
ством морально-политической мобилизации масс на борьбу с кризисом
под руководством правительства крупной буржуазии, призывом не вни-
мать каким-то иным рецептам решения насущных проблем. Речь содер-
жала и конкретные политические предложения. Одно из них заключа-
лось в созыве чрезвычайной сессии нового конгресса, другое — в наме-
рении «просить у конгресса предоставления последнего оставшегося
средства борьбы с кризисом — широких полномочий для исполнительной
власти в целях ведения войны против бедствия, таких же больших,
какими я был бы наделен в случае действительного вторжения внешне-
го врага в нашу страну» 8.
2. ГОСУДАРСТВЕННОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ
ЭКОНОМИКИ
Экономическая политика «нового курса» развивалась двумя главны-
ми путями: глубокие институциональные реформы и дефицитное финан-
сирование. Обе эти магистральные линии тесно переплетались, преобра-
зуя в исторически короткий срок частномонополистические устои в
государственно-монополистическом направлении.
Новой администрации и конгрессу 73-го созыва прежде всего приш-
лось заняться банковско-финансовыми проблемами, ибо в начале марта
1933 г. банки как институт перестали функционировать. Уже б марта,
не дожидаясь открытия чрезвычайной сессии конгресса, назначенной им
на 9 марта, президент провозгласил чрезвычайное положение и закрыл
все банки. В первые же часы своей деятельности конгресс утвердил
чрезвычайный банковский закон, который санкционировал меры, приня-
тые после 4 марта, а также предоставил главе исполнительной власти
широкие полномочия по контролю международных финансовых сделок.
На другой день, 10 марта, Ф. Рузвельт издал исполнительный при-
каз, ставший первым шагом к установлению полного государственного
контроля над золотом, находившимся ранее в обращении как на внут-
реннем, так и на международном рынке. Это предотвращало утечку зо-
лота за границу и его накопление в частных руках с целью спекулятив-
ной деятельности. Правительство получило материальную возможность
декретировать золотое содержание доллара, чем вскоре и воспользова-
лось. Радикально расширив государственное вмешательство в банковскую
сферу, эти акты установили порядок возобновления деятельности банков
после вынужденных «каникул». Чтобы не пугать публику, правительство
решило начать процесс возрождения уже с 13 марта. В этот день были
открыты банки в 12 городах, в которых находились центры 12 округов
Федеральной резервной системы (ФРС). На утро «здоровыми» были
признаны банки еще в 250 городах, а 15 марта приступили к работе и
остальные банковские учреждения, признанные «здоровыми».
В 1932 г. в США насчитывалось 6145 национальных банков с сово-
купным объемом вкладов 22,3 млрд. долл. Через год их стало значитель-
но меньше — 4897 (20,8 млрд. долл.). Уже успели сказаться меры по их
«очищению». По данным на 1939 г., в США действовали 5203 нацио-
нальных банка с капиталом в 33,1 млрд. долл.9 При сокращении числа
банков в 1933—1939 гг. на 15% объем их активов вырос на 37%.Вре-
организации банков большую роль сыграла РФК, ссудившая с 4 марта
1933 г. по 23 октября 1937 г. 7,3 млрд. долл., значительная часть кото-
рых прямо пошла на укрепление банковского института 10.
Черту под банковским законодательством 1933 г. подвел закон Глас-
са—Стигалла, принятый 16 июня, в день закрытия чрезвычайной сессии.
Этим статусом депозитные и инвестиционные функции банков разделя-
лись. Тем самым ставился известный барьер спекулятивным операциям.
Важным новшеством было введение страхования банковских депозитов в
пределах 2500 долл. По закону 1934 г. сумма подлежащих страхованию
взносов поднималась до 5 тыс. долл. Этими страховыми мерами во вто-
рой половине 1935 г. были охвачены 14 219 национальных и штатных
банков, располагавших 45 млрд. долл. вкладов.
Законодательство 1933—1935 гг. реформировало Федеральную резерв-
ную систему11. По банковскому закону 1935 г. совет управляющих,
назначаемый президентом США, получил полномочия по определению
суммы резерва, который должен оставаться в банках — членах ФРС.
На практике это означало, что совет управляющих понижением или
повышением уровня обязательного резерва мог облегчать или затруднять
доступ к кредиту и с помощью этой манипуляции влиять на деловую ак-
тивность. Не менее важно и то, что такой насущный вопрос в деятель-
ности банков был поставлен под государственный контроль.
Закон о помощи сельскому хозяйству, принятый 12 мая 1933 г., да-
вал президенту право (не обязывая его) выпустить большую сумму
необеспеченных бумажных денег, прибегнуть к чеканке серебряной мо-
неты или уменьшить золотое содержание доллара. Белый дом предпочел
последнее. Взяв в собственность государства (путем выкупа по предпи-
санной президентом цене) все золото и опираясь на закон о золотом ре-
зерве, принятый в январе 1934 г., Ф. Рузвельт издал 31 января 1934 г.
прокламацию, которая сокращала золотое содержание доллара с 254/5
до 15 5/21 грана и устанавливала официальную цену золота на уровне
35 долл. за унцию. Иными словами, доллар был девальвирован на
14% 12. Случилось то, чего так боялись Г. Гувер и все сторонники мо-
нетарной ортодоксии. Ньюдилеры превратили «валютную манипуляцию в
открытый и санкционированный инструмент государственной политики» 13.
Девальвация и облегчение доступа к кредиту способствовали повышению
цен, в чем правительство видело важнейшее средство выхода из кризиса.
Это создавало благоприятные возможности для получения правитель-
ством займов у банкиров. Процент, который оно платило по облигациям,
упал с 3,76 в 1932 г. до 2,39 в 1940 г. Банкирам пришлось понизить
норму процента и в частных операциях. Корпорации в среднем стали
платить за кредиты не 4,25%, а 2,9% 14. Девальвация доллара, изъятие
монетарного золота из частных рук и запрещение свободного обмена бу-
мажных денег на золото, облегчение под нажимом государства доступа
к кредиту создавали механизм инфляционного развития американской
экономики, действие которого в полной мере стало ощущаться лишь
после второй мировой войны.
В тесной связи с банковско-денежными мероприятиями проводилось
законодательство об упорядочении операций на фондовых биржах.
Слишком драматический характер носили последствия биржевых спеку-
ляций, чтобы Уолл-стрит смог сдержать поток предложений по наведе-
нию хотя бы элементарного порядка в торговле акциями. В 1933—
1934 гг. были приняты два закона по регулированию деятельности бирж.
Этим занималась Комиссия по торговле акциями. Первым ее председа-
телем был мультимиллионер Джозеф Кеннеди. До октября 1937 г. в ко-
миссию обратились 3500 компаний с просьбой зарегистрировать их ак-
ции общей стоимостью в 13 млрд. долл. Изредка комиссия находила
нужным обращаться в суды, чтобы запретить тем или иным учрежде-
ниям или лицам выпуск акций. По закону 1935 г. вводились довольно
жесткие меры регулирования держательских (холдинг) компаний. Ини-
циатором трех указанных статусов был конгрессмен-демократ из Техаса
С. Рэйбэрн.
В государственно-монополистическом направлении шли и попытки
восстановления индустриального механизма. Они в основном связаны с
принятым 16 июня 1933 г. законом о восстановлении промышленности
(National Industrial Recovery Act — НИРА). Бизнес требовал от прави-
тельства демократов принятия незамедлительных мер. Орган деловых
кругов «Бизнес уик» опубликовал 10 мая 1933 г. редакционную статью,
в которой говорилось: «Американский бизнесмен уже совершенно изму-
чен изнуряющей конкурентной борьбой. С него хватит... Он... готов по-
платиться частью своей свободы во имя достижения хотя бы какой-ни-
будь стабильности». Журнал фиксировал «общее согласие ведущих биз-
несменов» на введение регулирующих мер в сферу производства, сбыта
и трудовых отношений. «Пусть индустрия сформулирует собственные
кодексы деятельности»,— призывал журнал, предлагая правительству
взять «надзор» за этими кодексами. «Ограничьте это, если хотите, перио-
дом чрезвычайного положения»,— заключил рупор монополий.
Так и было сделано. НИРА разрешал ассоциациям предпринимателей
формулировать, а президенту — санкционировать «кодексы честной кон-
куренции», превращая их в правовую норму, нарушение которой подле-
жало пресечению со стороны Федеральной торговой комиссии. Кодексы
устанавливали объемы производства, цены и другие правила сбыта,
а также предписывали условия труда. На время действия закона, огра-
ниченное двумя годами, приостанавливалось применение к кодифициро-
ванным отраслям положений антитрестовского законодательства. Офи-
циальное снятие антитрестовских мер было призвано подчеркнуть заин-
тересованность государства в усилении концентрации производства и
капитала. Это был акт форсированного картелирования промышленности.
Закон поставил в выигрышное положение верхи корпораций, создавшие
кодексы в угоду своим интересам и проводившие их в жизнь под общим
руководством Национальной администрации восстановления, которую
возглавил ставленник крупного капитала генерал Хью Джонсон. За ко-
роткий срок было составлено 557 основных и 189 дополнительных кодек-
сов в отраслях, которые охватывали 95% всех промышленных рабочих.
На волне кодификации возникло около 500 новых предпринимательских
ассоциаций.
НИРА поначалу нашел всеобщую поддержку. Мотивы, по которым
эту меру приветствовал бизнес, очевидны, и эмблема с изображением
голубого орла как свидетельство участия в этой государственно-монопо-
листической программе легко завоевала американскую индустрию. Трудя-
щиеся одобряли закон, рассчитывая, что он вдохнет силы в пораженную
кризисом промышленность и поможет ликвидировать безработицу, а также
улучшит условия труда и обеспечит признание профсоюзов.
Аграрная политика «нового курса» прошла в своем развитии несколь-
ко этапов. Министр сельского хозяйства Генри Уоллес уже 10 марта
1933 г. провел конференцию с лидерами крупного фермерства, на кото-
рой были подтверждены ранее выдвигавшиеся требования фермеров и
единодушно одобрен билль о помощи сельскому хозяйству.
Подписанный Ф. Рузвельтом 12 мая 1933 г. билль о помощи ферме-
рам был сложным законодательным актом. Его основной раздел, извест-
ный как закон о регулировании сельского хозяйства (Agricultural
Adjustment Act — ААА), ставил главной целью поднять уровень цен
настолько, чтобы восстановить такое их соотношение (паритет) на про-

дававшуюся и покупавшуюся фермерами продукцию, которое существо-
вало в базовый период. В качестве такового считался период с августа
190У г. по июль 1914 г.
Статут предоставлял министру сельского хозяйства две категории пол-
номочий. Во-первых, он мог прибегать к премиальным платежам тем фер-
мерам, которые в добровольном порядке соглашались ограничивать
объемы производства. Деньги для этих выплат черпались из фонда, соз-
дававшегося налогом на первичную обработку сельскохозяйственной про-
дукции, который вводился данным законом. Эту часть программы осу-
ществляла Администрация по регулированию сельского хозяйства, первым
председателем которой был Дж. Пик, являвшийся, как и X. Джонсон,
ставленником финансиста Б. Баруха. Во-вторых, министр имел право
вступать в рыночные или сбытовые соглашения с занятыми обработкой
сельскохозяйственной продукции предпринимателями и с фермерскими
ассоциациями для того, чтобы добиться более благоприятного уровня цен
для фермеров.
Сокращение посевных площадей и уничтожение уже произведенной
продукции мыслились как ключевые рычаги осуществления программы
по регулированию сельского хозяйства. В связи с этим было перепахано
10,5 млн. акров хлопчатника, уничтожено около 6,5 млн. свиней, а так-
же ликвидировано немало иной продукции15. И это делалось в то вре-
мя, когда десятки миллионов людей голодали, были разуты и раздеты.
Закон о помощи фермерам создавал механизм рефинансирования фер-
мерских долгов, сократив процент по ипотечной задолженности и удли-
нив срок погашения долга. С мая 1933 г. по октябрь 1937 г. федераль-
ные земельные банки выдали 540 тыс. фермеров займы на сумму
2200 млн. долл. Эти банки приняли на себя 37% всего долгового обя-
зательства фермеров. Но около 90% занятой фермерами суммы приш-
лось бросить на выплату долгов, а не на производственные нужды, что
ясно показывает огромную заинтересованность банкиров в этой операции.
Конечно, она содействовала и облегчению положения фермеров, ибо тор-
мозила процесс их разорения, уменьшив примерно на 70 млн. долл.
в год объем их долговых выплат 16. Одновременно с премиальными пла-
тежами за сокращение посевных платежей (в 1933—1935 гг. аграрии по-
лучили по этому каналу 966 млн. долл.17) это улучшало положение
фермерства, но следует иметь в виду, что государственными дотациями
могли воспользоваться в гораздо большей степени собственники крупных
хозяйств, чем владельцы мелких и средних ферм, которые не в состоя-
нии были прибегнуть к хозяйственному маневрированию.
С подписанием 1 марта 1936 г. закона о сохранении плодородия
почв и о квотах для внутреннего рынка открылся второй этап в аграр-
ной политике «нового курса». Цель правительства осталась прежней —
поднять цены на продукцию, поставлявшуюся на рынок крупным фер-
мерством, однако способ ее достижения значительно видоизменился.
Новый статут создавал условия для получения премиальных платежей
собственникам, соглашавшимся изымать землю из-под культур, которые
ее истощают, и предпринимать меры по улучшению почв. Средства для
выплат аккумулировались уже не за счет особого налога, а выделялись
из общего бюджета. Для этого отводилась сумма в 500 млн. долл. На-
чиная с 1935 г. демократический элемент в аграрной политике, присут-
ствовавший уже в законодательстве 1933 г., несколько усилился, что
нашло отражение в ряде мероприятий по оказанию помощи низшим
слоям фермерства. Но основная линия —поддержка крупных хозяйств
и активное вторжение государства в аграрные отношения— продолжала
развиваться и во второй половине десятилетия.
Это было закреплено в законе о регулировании сельского хозяйства,
подписанном 16 февраля 1938 г., который открыл завершающую фазу
аграрной политики «нового курса». Сохранив идею улучшения плодоро-
дия земли, статут 1938 г. сделал крупный шаг в сторону усиления регу-
лирующих предписаний государства относительно поступления на рынок
основных сельскохозяйственных продуктов. Закон 1938 г. вводил концеп-
цию «всегда нормальной житницы» (Ever-normal granary), согласно ко-
торой поддержание цен в отличие от принципов 1933 г. достигалось не
путем уничтожения «излишней» продукции, а с помощью ее хранения,
сопровождавшегося выплатами фермерам в счет еще не проданных ими
товаров.
Ослабление долгового бремени и меры по поддержанию цен помогли
затормозить процесс разорения ферм. Темп банкротства в 1939 г. по
сравнению с 1932 г. упал на 71%, ипотечная задолженность уменьши-
лась на 2 млрд. долл.; денежные доходы фермеров, включая государст-
венные премиальные платежи, выросли с 4,7 млрд. в 1932 г. до
8,5 млрд. долл. в 1939 г. Но паритет цен далеко отставал от уровня
1909-1914 гг. В 1936-1937 гг. он поднялся до 92-93%, а в 1938—
1939 гг. вновь упал до 78 и 77%. Аграрный кризис не был преодолен.
Таким образом, главные итоги мероприятий «нового курса» были направ-
лены на укрепление позиций крупных аграриев, дальнейшее проникнове-
ние финансового капитала в сельскохозяйственную экономику, формиро-
вание государственно-монополистических принципов функционирования
этой важной отрасли хозяйства.
Получив бразды правления в свои руки, демократы убедились, на-
сколько трудно выполнить предвыборное обещание о сокращении госу-
дарственных расходов и сбалансировании федерального бюджета. Они
провели в марте 1933 г. закон по поддержанию кредита правительства
США, более известный как закон об экономии. Однако эта символиче-
ская акция резко диссонировала с фундаментальными основами эконо-
мической политики «нового курса», ориентированной наг «заправку насо-
са», т. е. на расширение государственных расходов во имя достижения
определенных экономических и социальных целей. Правительство и под-
держивавшие его экономисты нашли для себя утешительную формулу,
согласно которой «нормальный», «регулярный» федеральный бюджет
будет находиться в сбалансированном состоянии, если не возникнет
экстраординарной, кризисной ситуации, требовавшей повышенных рас-
ходов.
Экономической политике «нового курса» было свойственно противоре-
чие между реальной практикой дефицита и приверженностью ньюдиле-
ров канонам сбалансированного бюджета. На первом этапе «нового
курса»—в 1933—1934 гг. вообще было мало сторонников дефицитного
бюджетирования. Р. Моли, А. Берли, X. Джонсон, Г. Уоллес, Г. Мор-
гентау, Р. Тагвелл, Г. Минз отрицательно смотрели на дефицит, да к

тому же их политические взгляды очень сильно различались между
собой. Но кризис повлиял на их отношение к этой проблеме. На втором
этапе «нового курса», начавшемся в 1935 г., поднялся вес сторонников
дефицита в рузвельтовском окружении. Таковыми были прежде всего
председатель совета управляющих ФРС М. Экклес, советники президен-
та Б. Коген, Л. Кэрри и Л. Гендерсон. Они находили весомую поддержку
со стороны известного английского экономиста Джона М. Кейнса, авто-
ритет которого все более возрастал в глазах мировой буржуазии.
Кейнсианская политэкономия, отразившая усиление государственно-
монополистических тенденций в развитии капитализма новейшего вре-
мени, выдвигала на первое место активное вмешательство государства в
экономику, а бюджетный дефицит рассматривался как стимул роста.
Этим курсом в значительной степени и следовали правящие круги США
с 1933 г., хотя их действия совсем не обязательно связывать с изуче-
нием кейнсианства, тем более что основной труд Кейнса вышел лишь в
1936 г.18 Ньюдилеры прежде всего руководствовались политическими
интересами дня. Что касается идеи усиления роли государства в эконо-
мике, то она и без влияния Дж. Кейнса получила в США под ударами
кризиса широкое распространение.
Но если принципы государственного регулирования экономики Соеди-
ненные Штаты усваивали и без Кейнса, то теория дефицитного финан-
сирования завоевывала, хотя и с трудом, умы американских экономистов
и политических деятелей под его прямым влиянием. Несмотря на рас-
пространение кейнсианских взглядов в США в 30-е годы19, эта школа
экономической мысли завоевала прочные позиции в стране лишь после
второй мировой войны. Виднейшая роль во внедрении кейнсианства в
экономическую теорию в США принадлежала Э. Хансену, прозванному
«американским Кейнсом». Кейнс и капиталистическая Америка тесно
связали свои судьбы. В мае 1934 г. после получения почетного ученого
звания в Колумбийском университете английский экономист посетил
Ф. Рузвельта. «Нью-Йорк таймc» опубликовала статью Кейнса о «новом
курсе». Суть ее сводилась к призыву смело расширять государственные
расходы, освобождаясь от хронической боязни дефицита, ибо «старый
порядок ушел в прошлое» 20.
Когда в 1937 г. в США наступил новый кризис, Кейнс направил
1 февраля 1938 г. Ф. Рузвельту послание, в котором предлагал в качест-
ве наиболее реальной антикризисной меры широкие государственные
расходы. Не стесняясь в выражениях, Дж. М. Кейнс подверг резкой кри-
тике «порочную» политику администрации, проявлявшей колебания в
этих вопросах. Рузвельт приказал ответить ему сухо, что министр фи-
нансов Г. Моргентау сделал с превеликим удовольствием 21
Однако вскоре выяснилось, что США испытывали не просто заминку
в производстве, а самый настоящий экономический кризис. Индекс про-
мышленного производства упал в 1938 г. на 14 пунктов от уровня пре-
дыдущего года. При этом кризис 1937—1938 гг. поразил экономику,
не испытавшую подъема после глубочайшего потрясения 1929—1933 гг.
и пребывавшую в состоянии затяжной депрессии, к тому же он насту-
пил неожиданно, поскольку правящие круги США уже успели уверовать
в чудодейственную силу регулируемой, «бескризисной» экономики.
Когда биржа в очередной раз подала громкий сигнал бедствия, пре-
зидент пошел на принятие таких мер, которые поразительно соответст-
вовали кейнсианской рецептуре дефицитного финансирования. В важных
рекомендациях конгрессу, сделанных 14 апреля 1938 г., Белый дом
предлагал увеличить ассигнования на помощь безработным, облегчить
доступ к кредиту и осуществить общее расширение государственных
расходов. А в последовавшей за этим «беседе у камина» Ф. Рузвельт
даже заявил, что опрометчивое сокращение государственных ассигнова-
ний на борьбу с последствиями кризиса, проведенное в 1936—1937 гг.,
явилось одной из основных причин экономического спада в 1937—1938 гг.
3. СОЦИАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА
Формирование государственно-монополистических тенденций в эконо-
мике было лишь одной стороной «нового курса». Его другая черта со-
стояла в огосударствленном подходе к решению социальных проблем.
Здесь в более выраженной форме, чем в экономике, этатизм носил либе-
ральный характер, предусматривая широкое и глубокое социальное ма-
неврирование с учетом ряда насущных требований народных масс.
Больше всего правительство беспокоила проблема безработицы.
По официальным данным, в 1933 г. не имели работы 13 млн. человек.
Снизившись в 1937 г. до 7,7 млн., число безработных снова подскочило
в 1938 г., когда вне занятости оказались 10,4 млн. На самом деле чис-
ло безработных во все эти годы было значительно выше22. Правитель-
ство Рузвельта, таким образом, не решило этой проблемы, но сделало
немало для создания постоянно действующих государственных институ-
тов, функционально и социально нацеленных на нее. Калейдоскоп хаоти-
ческих мер в этой области включал программу регулирования экономики
как основного средства преодоления безработицы; непосредственную по-
мощь безработным в виде денежных субсидий и организации финанси-
руемых государством общественных работ; введение системы страхования
по безработице и пенсионного обеспечения.
12 мая 1933 г. администрация Рузвельта одобрила закон об ассигно-
вании 500 млн. долл. на оказание помощи безработным. Руководителем
Федеральной администрации по оказанию чрезвычайной помощи (ФЕРА)
назначили Г. Гопкинса. Ему было суждено сыграть важнейшую роль в
реализации социальных программ «нового курса». В общей сложности
правительство израсходовало на помощь безработным свыше 4 млрд.
долл..23
Однако безработные отдавали предпочтение не денежным подачкам,
а общественным работам. Первым объектом оказания такой помощи пра-
вительство избрало молодежь, не без оснований полагая, что именно в
этом слое населения находились наиболее взрывоопасные силы. С апреля
1933 г. стала создаваться система лесных лагерей для безработной моло-
дежи, где они содержались в течение шести месяцев на полном обеспе-
чении и с выплатой им 30 долл. в месяц, 25 долл. из которых каждый
был обязан направить своей семье. За 1933—1939 гг. через эти лагеря
прошли 2 млн. человек в возрасте до 25 лет 24.
Организация общественных работ приняла широкий размах после
подписания НИРА, в соответствии с которым на эти цели ассигновыва-
лось 3300 млн. долл.25 и создавалась специальная администрация
(Public Works Administration — ПВА), руководившая строительными ра-
ботами. Ее возглавил министр внутренних дел Г. Икес. ПВА не была
обязана рекрутировать рабочую силу только из числа безработных.
Тем самым подчеркивалось, что она предназначена и для реализации
курса на «заправку насоса». Она занималась довольно крупными строи-
тельными проектами, и это делало ее неповоротливой в плане оказания
экстренной помощи безработным. Реагируя на нападки справа, Г. Икес
стремился доказать, что вложенные в его руки деньги не тратятся
впустую. Но обстановка кризиса, сохранение высокого уровня безработи-
цы диктовали обращение и к более «расточительным» мерам.
Зимой 1933/34 г. под влиянием чрезвычайных обстоятельств пра-
вительству пришлось взяться за проведение общественных работ, не тре-
бовавших весомых капитальных затрат и могущих быть организованными
в любом месте. Их цель заключалась в том, чтобы чем-нибудь занять
безработных и ослабить социальную напряженность. Ф. Рузвельт создал
Администрацию гражданских работ (Civil Works Administration — СВА),
возложив руководство ею на Г. Гопкинса. За 4,5 месяца существования
СВА истратила 933 млн. долл. В середине января 1934 г. на ее объек-
тах трудились 4,3 млн. человек26. В 1935 г. в стране создается организа-
ция (Works Progress Administration — ВПА), которой было ассигновано
4,9 млрд. долл.
В 1936—1937 гг. Белый дом и Капитолий, уверовав в наступление
благоприятной конъюнктуры, сократили социальные расходы. Однако
под ударами экономического кризиса 1937—1938 гг. им пришлось вновь
пойти на их увеличение. В целом за годы функционирования ВПА на
ее объектах трудились 8,5 млн. человек. Высшей точки занятость в ВПА
достигла в ноябре 1938 г., когда под ее эгидой работали 3335 тыс. рабо-
чих. За время своего существования ВПА израсходовала 10,8 млрд. долл.27
Одним из важнейших актов внутренней политики «нового курса»
было создание системы социального обеспечения, которая затем получи-
ла дальнейшее развитие. Принятый в августе 1935 г. закон28 преду-
сматривал страхование двух типов — по старости и безработице. Общими
чертами обоих видов страхования были изъятие из сферы действия ста-
тута больших групп трудящихся (сельскохозяйственные рабочие, домаш-
няя прислуга, государственные служащие и др.), низкий уровень стра-
ховых выплат, множество оговорок права получения пособия. Но имелись
и важные различия. Пенсионное обеспечение было полностью федерали-
зированной программой. Фонды создавались за счет налога как на
предпринимателей, так и на рабочих и служащих в размере 1% суммы
заработной платы начиная с 1937 г. с доведением до 3% к началу
1949 г.29 В 1937—1950 гг. этим налогом облагалась часть заработной
платы каждого рабочего (первые 3 тыс. долл. в год) и соответственно
такая же доля общего фонда заработной платы, взимавшаяся с нанима-
теля рабочей силы. Из этих средств и создавался автономный пенсион-
ный фонд. Закон устанавливал пенсионный лимит — не свыше 85 долл.
в месяц. Получателями этих пособий ставились лишь те подлежавшие
страхованию граждане, которые достигали 65-летнего возраста, но не
ранее 1 января 1942 г.
Страхование по безработице строилось на федерально-штатной осно-
ве. Закон предусматривал общее налогообложение, которое распростра-
нялось на предпринимателей, нанимавших восемь и более рабочих.
Налог устанавливался на уровне 1% в 1936 г. с увеличением до 3% с
января 1938 г. Его платили только предприниматели — с первых
3 тыс. долл. ежегодной заработной платы каждого рабочего. Эти средст-
ва поступали в специальный фонд, хранящийся в министерстве финан-
сов. На том федеральная часть механизма страхования по безработице
и заканчивалась. Круг получателей, суммы и сроки выплат определялись
законодательством штатов. К 30 июня 1937 г. все штаты приняли соот-
ветствующие статуты30, и на следующий год законы о страховании без-
работных повсеместно вступили в силу. В среднем пособия выплачива-
лись 9,4 недели по 11 долл., что составляло 36,6% заработной платы.
Под ударами кризиса 1937—1938 гг. были приняты поправки к зако-
ну 1935 г. Они передвигали дату начала пенсионных выплат на 1 янва-
ря 1940 г. и распространили право на их получение и на иждивенцев
в случае смерти пенсионера. В 1940 г. Управление социального обеспе-
чения выписало первые чеки 13 тыс. пенсионеров. Средний размер по-
собий равнялся 22,1 долл. в месяц.
Реформы «нового курса» заложили фундамент современного государ-
ственного регулирования условий труда и взаимоотношений организован-
ных рабочих с предпринимателями. Первоначально это было предписано
статьей 7а НИРА, а затем нашло более четкую и детальную разработку
в ряде специальных статутов. Статья 7а НИРА провозглашала в общей
форме право рабочих на создание профсоюзов и обязывала предприни-
мателей «соблюдать максимальную продолжительность рабочего времени,
минимальную оплату и другие условия труда, одобренные или предпи-
санные президентом». Все это фиксировалось в «кодексах честной конку-
ренции». До их составления условия труда регулировались типовым
«президентским соглашением о восстановлении занятости», опубликован-
ным 27 июля 1933 г. В нем предусматривалось, что рабочая неделя не
должна превышать 35 часов, но делались и исключения: предлагалось
платить 40 ц. в час при условии, что заработная плата данного рабочего
на 15 июля 1929 г. была не ниже этого уровня. В качестве почасового
минимума фигурировали 30 ц. Это соглашение подписали предпринима-
тели, нанимавшие 16,3 млн. рабочих.
Первый постоянный кодекс Рузвельт одобрил 9 июля 1933 г. Он нор-
мировал труд в текстильной промышленности, разрешая устанавливать
на Юге более низкие ставки заработной платы. В последующих кодек-
сах предприниматели взяли в качестве ориентира не «президентское
соглашение», а менее выгодные для рабочих стандарты, закрепленные в
первом — текстильном — кодексе. Всего кодексами было охвачено 22,5 млн.
рабочих. Лишь в 13 кодексах рабочая неделя не превышала рекомендо-
ванных президентом 35 часов. Кодексы санкционировали низкие ставки
заработной платы в штатах Юга. Как правило, рабочие не имели голо-
са при составлении кодексов. Те же их положения, которые оказыва-
лись удовлетворительными для трудящихся, часто не реализовывались,
ибо не было никакого действенного средства проведения их в жизнь.
Ликвидация НИРА в мае 1935 г. остановила процесс непосредствен-
ного регулирования условий труда федеральным правительством. Ho в
1936 г. был принят закон Уолша—Хили об установлении максимальной
продолжительности рабочей недели и минимума заработной платы для
раоочих, занятых на предприятиях, которые выполняют заказы федераль-
ного правительства. Отныне во все контракты на сумму свыше 10 тыс.
долл. вносились пункты о согласии подрядчика придерживаться уровня
заработной платы, определяемого министром труда, платить в полутор-
ном размере за каждый час сверх 40 часов в неделю, не нанимать под-
ростков моложе 16 лет и женщин моложе 18 лет и не применять тру-
да заключенных.
В 1937 г. усилилась агитация за принятие аналогичного статута,
распространяющегося на все частные предприятия, связанные с между-
штатной коммерцией. В июне 1938 г. Ф. Рузвельт подписал закон о
справедливых условиях труда (ФСЛА). Устанавливался минимум опла-
ты труда: 25 ц. в час с доведением его до 40 ц. в 1945 г. Закон, строго
говоря, не предписывал максимальной продолжительности рабочей неде-
ли. Он лишь вводил полуторную оплату часов, которые находились за
пределами сначала 44 часов, затем — 42, а с октября 1940 г.—40 часов
в неделю. Ограничивалось применение детского труда. Как указывалось
в официальном «Разъяснении закона 1938 г. о справедливых условиях
труда», под действие его положений не попадали сельскохозяйственные
рабочие, моряки, транспортники, часть печатников, рабочие и служащие
розничной торговли, консервной промышленности, рыбаки и ряд других
категорий трудящихся. В докладе, представленном в декабре 1938 г.
первым администратором ФСЛА, отмечалось, что положения статута ра-
спространялись только на 11 млн. рабочих и служащих.
Статья 7а НИРА провозглашала некоторые профсоюзные права, но
эта декларация не поддерживалась никакими административными
мерами. Наоборот, генерал X. Джонсон уже 19 июня 1933 г. заявил, что
условия труда, предписывавшиеся кодексами, отнюдь не обязательно
должны были вырабатываться коллективнодоговорным путем. Даже ука-
зывалось, что статья 7а НИРА не запрещает деятельности компанейских
союзов, если рабочие вступили в них «без принуждения» со стороны
нанимателей, и что последние могли заключать с рабочими «индивидуаль-
ные соглашения» 31.
Принятие НИРА оказало известное содействие юнионизации, но одно-
временно усилило и создание компанейских союзов. Во время действия
НР1РА членство в компанейских союзах доходило до 2600 тыс. человек.
Рабочие требовали строгих мер в защиту права на организацию и кол-
лективный договор, отказа от отождествления профсоюзов с компаней-
скими союзами. Профсоюзы добивались также, чтобы было узаконено
«правило большинства», согласно которому организация, признанная
большинством рабочих данной договорной единицы, имела бы право вы-
ступать от имени всех, кто трудится в ее пределах.
Это и было закреплено в статуте о трудовых отношениях, известном
как закон Вагнера, который Ф. Рузвельт подписал 5 июля 1935 г.32
Впервые в истории США профсоюзные права официально провозглаша-
лись и защищались государственным органом, имеющим реальную власть.
Стержневой идеей этого статута было стремление лидеров «нового
курса» сузить основу для классовых конфликтов, признав принцип ре-
гулируемых государством коллективных переговоров за лучшую модель
трудовых отношений и подчеркнув нежелательность забастовок, хотя
статья 13 и гласила, что закон никак не урезает право на стачку. Проф-
союзные права были специально поименованы в статье 7. В статье 8
перечислялись пять видов «несправедливой трудовой практики» предпри-
нимателей. Предпринимателям воспрещалось вмешиваться в осуществле-
ние рабочими прав, перечисленных в статье 7; каким-либо образом, в том
числе финансированием, участвовать в создании рабочих организаций и
доминировать в них (запрещение компанейских союзов); осуществлять
дискриминационные меры против членов профсоюза (при этом санкцио-
нировалась практика «закрытого цеха», когда наниматель обязывался
брать на работу лишь членов профсоюза), увольнять или притеснять ра-
бочего за то, что тот подал жалобу или дал показания в соответствии
с этим статутом; отказываться от ведения коллективных переговоров с
должным образом избранными представителями рабочих.
Для расследования жалоб профсоюзов и рабочих на «несправедливую
трудовую практику» предпринимателей и пресечения ее было создано
Национальное управление по трудовым отношениям (НУТО), получившее
право издавать подлежащие исполнению распоряжения, не считаться с
которыми можно было, лишь добившись в окружном апелляционном суде
негативного для НУТО решения, подтвержденного Верховным судом
США. НУТО являлся, таким образом, квазисудебным органом, неподчи-
нение постановлениям которого могло вызвать наказание. Второй основ-
ной функцией НУТО стало проведение выборов представителей рабочих
для коллективных переговоров. Оно официально удостоверяло избранного
большинством представителя, т. е. профсоюз, в качестве «исключитель-
ного представителя всех рабочих», введя тем самым в практику трудо-
вых отношений мажоритарный принцип, за который боролись профсоюзы.
Принятие закона Вагнера явилось следствием подъема рабочего дви-
жения в середине 30-х годов. Он существенно менял правовой аспект
трудовых отношений в сторону демократизации. Радикальное расшире-
ние ассигнований на общественные работы и введение социального обес-
печения свидетельствовали, что в 1935 г. в социальной политике «нового
курса» произошел заметный сдвиг влево.
Социальная политика «нового курса» охватывала своим воздействием
не только рабочих и фермеров. Она выходила и на городские средние
слои, и на интеллигенцию, имея целью удержать эти группы населения
в рамках несколько подновленных традиционных ценностей, не давая им
увлечься революционными идеями.
«Новый курс» не привел к заметным позитивным сдвигам в положе-
нии негров. Как справедливо заметил историк Б. Бернстайн, «новый
курс оставил в неприкосновенности расовые отношения в Америке» .
Если в октябре 1933 г. 2117 тыс. негров числилось в списках получав-
ших помощь (17,8% негритянского населения), то в начале 1935 г.—
уже 3500 тыс. (29%) 34. Эти цифры говорят и о большей степени по-
ражения негров нищетой, и о том, что правительство Рузвельта путем
социальной благотворительности стремилось привлечь их на сторону
демократической партии.
Слабость «нового курса» в расовом вопросе наглядно проявилась
в вопросе о законах против линчевания. Число случаев «суда Линча»
в годы, «нового курса» увеличилось. В конце 1933 г. Национальная ассо-
циация содействия прогрессу цветного населения (НАСПЦН) разработа-
ла законопроект о наказании должностных лиц, не принявших надлежа-
щих мер по пресечению линчеваний и привлечению линчевателей к от-
ветственности. Билль был внесен в сенат Р. Вагнером и Э. Костиганом.
Эпопея с биллем против линчевания продолжалась до 1940 г. 10 янва-
ря он был одобрен палатой представителей, однако сенат его от-
клонил.
За все это время Ф. Рузвельт так и не высказался в его поддержку,
ссылаясь в неофициальных беседах сначала на необходимость удержания
южного фланга партии в общем фронте «нового курса», а затем — на
упрочение «национального единства» в интересах борьбы с мировым
фашизмом. Рузвельтовские либералы удивительно легко находили аргу-
менты для морально-политического оправдания своего бездействия в ра-
совом вопросе. Им всегда что-то мешало выступить против дискримина-
ции. Этим «что-то» были их классово-буржуазная сущность, боязнь
замахнуться на глубоко укоренившийся расизм.
На Севере правительство Ф. Рузвельта вообще не видело негритян-
ской проблемы. На Юге оно уповало на автоматическое улучшение по-
ложения негров в результате экономических преобразований в этом регио-
не, а также государственное гидростроительство после создания в 1933 г.
Администрации по строительству в долине р. Теннесси (ТВА). В июле
1938 г. была проведена конференция, в обращении к которой он назвал
Юг «экономической проблемой № 1». Комиссия по изучению Юга выска-
залась за комплексный подход к ее решению с участием федерального-
правительства. Никаких непосредственных мер по докладу о положении
Юга не последовало.
4. ПАРТИЙНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА
Реформы «нового курса» вызвали изменения в функционировании ин-
ститутов государственной власти и двухпартийной системы. Перемены
осуществлялись в процессе острой классовой и политической борьбы.
Поэтому «новый курс» стал одним из бурных периодов в истории США.
В критические «сто дней» работы чрезвычайной сессии 73-го конгрес-
са (9 марта — 16 июня 1933 г.) законы принимались быстро, нередко без
обсуждения. Между тем вскоре выяснилась противоречивость и неэффек-
тивность, по мнению некоторых представителей деловых кругов, социаль-
но-экономического реформаторства администрации Рузвельта. Поэтому
начало возрастать сопротивление традиционалистов, ранее вынужденно-
мирившихся с лихорадочными акциями «ста дней». Подъем рабочего и
демократического движений, ставший важнейшим фактором сдвига «но-
вого курса» влево, оказался особенно важным и действенным ускорите-
лем обострения идейно-политической борьбы внутри господствующего
класса, в котором росло убеждение, что ньюдилеры «потворствуют чер-
ни». Это углубляло негативное отношение значительной части бизнеса и
к регулирующим мерам в области экономики. Деловые круги громче за-
являли, что им в тягость ущемление предпринимательских прерогатив.
Однако выборы 1934 г. показали, что программу «нового курса» при-
знала значительная часть американского общества. Избиратели поддер-
жали реформы администрации Рузвельта. В сенате число демократов воз-
росло с 60 до 69, в палате представителей — с 309 до 322. Улучшившаяся

для демократов расстановка сил в высшем законодательном органе под-
рывала надежды противников «нового курса» на возможность остановить
поступь реформ с помощью избирателей.
На президентских выборах 1936 г. кандидат республиканцев губерна-
тор Канзаса А. Лэндон собрал 16,8 млн. голосов, а Ф. Д. Рузвельт —
27,7 млн. Республиканская фракция в палате представителей и в сенате
уменьшилась. Соотношение сил между партиями в конгрессе изменилось.
С самого начала «нового курса» в системе органов государственной
власти на первое место выдвинулись исполнительная и законодательная
ветви, оттеснив судебный корпус, в котором (в частности и благодаря
несменяемости судей) господствовали реакционно-индивидуалистические
воззрения на проблему соотношения государственного и частнособствен-
нического принципов во всем устройстве американского общества. В Вер-
ховном суде тон задавала четверка реакционеров — У. Ван Девантер,
Д. Макрейнолдс, П. Батлер и Д. Робертc, с которыми часто смыкались
О. Роберте и председатель суда Ч. Хьюз. Либералы Л. Брандейс и
X. Стоун неизменно оставались в меньшинстве, если они и пытались
иногда дать более расширительное толкование конституции. В истории
отношения Верховного суда к законодательству «нового курса» можно
выделить три этапа: 1933—1934 гг.—выжидание, 1935—1936 гг.—лихо-
радочная активность по ликвидации ряда важнейших статутов, с 1937 г.—
вынужденное санкционирование основного социального законодательства.
До конца 1934 г. позиция Верховного суда оставалась загадкой. Его
пассивность объяснялась и неопределенностью отношения девяти судей
к реформам «нового курса». Первое решение Верховного суда с извест-
ным осуждением «нового курса» было вынесено 7 января 1935 г. В нем
объявлялось неконституционным положение статьи 7а НИРА, которое
запрещало межштатную транспортировку нефти, добытой сверх установ-
ленных квот. Мелкое с экономической точки зрения решение было важно
как юридический прецедент. Белый дом это понял. В 1935—1936 гг.
Верховный суд аннулировал 12 законов «нового курса». Важнейшими в
этой серии были постановления о ликвидации двух ключевых статутов
периода «ста дней» — НИРА и ААА. Данные судебные постановления
были направлены на пресечение активного государственного вмешатель-
ства в социально-экономические отношения и на недопущение уступок
трудящимся.
Тем не менее это не привело к ликвидации реформ' «нового курса».
В середине 30-х годов позиции ньюдилеров оказались довольно прочными
благодаря широкой массовой поддержке и, кроме того, осознания опре-
деленными кругами буржуазии рациональности, полезности для их инте-
ресов тех шагов, которые администрация предприняла, идя навстречу
требованиям низов. Ф. Рузвельт не боялся оказаться «немного левее
центра» 35 ибо понимал, что в конечном счете это служит укреплению
позиций «сильных мира сего», которые или по недопониманию, или по
соображениям политической тактики так дружно обрушились в своем,
большинстве против него.
5 февраля 1937 г. Ф. Д. Рузвельт выступил с планом судебной ре-
формы. Формально его предложение сводилось к тому, чтобы президент
имел право расширить состав федерального судебного корпуса за счет
назначения новых судей в тех случаях, когда судьи, достигшие 70-летне-
го возраста и проработавшие на своих постах не менее 10 лет, не желают
уходить на пенсию. При этом Верховный суд ни при каких условиях не
должен иметь в своем составе свыше 15 человек. Президент аргументи-
ровал необходимость судебной реформы преклонным возрастом ряда
судей п перегруженностью их делами. Он тщательно скрывал реальную
причину — стремление изменить состав судебных органов, особенно Вер-
ховного суда, назначением в них приверженцев более расширительного
толкования конституции, соответствовавшего линии «нового курса».
Позже Ф. Рузвельт указал, что истинный смысл реформы состоял в не-
обходимости изменить политику Верховного суда.
Ф. Рузвельт не сумел добиться принятия закона о судебной реформе.
Немалое значение имело и изменение линии самого Верховного суда,
ослабившее силу направленного против него заряда. Важную роль в этом
сыграли движения масс за социальное законодательство, готовность тру-
дящихся к самым решительным мерам борьбы за социальный прогресс.
Во время массовой кампании за судебную реформу Верховный суд санк-
ционировал закон Вагнера и закон о социальном обеспечении и признал
конституционность штатных статутов о регулировании условий труда
рабочих. Борьба вокруг судебной реформы была одной из наиболее
острых и шумных политических кампаний в годы «нового курса».
В рассматриваемый период изменилось положение в обеих главных
буржуазных партиях. Произошла партийная перегруппировка. Измене-
ния в социальной базе сделали демократическую партию более приспо-
собленной к восприятию идеологии неолиберализма.
С середины 30-х годов демократическая партия преодолела статус
меньшинства, в котором находилась со времен гражданской войны, проч-
но заняв положение партии большинства. На ее сторону перешли подав-
ляющее большинство рабочих, особенно объединенных в профсоюзы,
фермеров, избирателей из средних слоев и интеллигенции. От республи-
канской партии отошли важные отряды электората, в том числе негритян-
ская община. Республиканцы медленнее отходили от идеи «твердого ин-
дивидуализма», становясь на позиции неоконсерватизма как одной из
форм государственно-монополистической идеологии.
5. ПРАВАЯ ОППОЗИЦИЯ
Буржуазия по-разному относилась к «новому курсу». Определенная
часть одобряла реформы президента Рузвельта, но по мере выхода стра-
ны из кризиса наиболее консервативно настроенные деловые круги, ока-
завшие вначале доверие правительству, стали противодействовать поли-
тике «нового курса». Против реформ выступали представители Нацио-
нальной ассоциации промышленников, Торговой палаты США, другие
региональные и отраслевые объединения предпринимателей и торговцев,
руководство республиканской партии, реакционные члены конгресса, Вер-
ховный суд США и влиятельная часть американской прессы. К середине
30-х годов эта тенденция стала преобладать в деловом мире.
Конечно, внутри групп правящего класса было немало тех, кто готов
был сохранить лояльное отношение к политике Рузвельта. С более или
менее значительными оговорками общую линию правительства в, 1935 г.
продолжали поддерживать некоторые весьма влиятельные лидеры дело-

вого мира, входившие в консультативный совет бизнесменов при мини-
стерстве торговли. Среди них — бывший президент Торговой палаты
Г. Гарриман, глава «Американ телефон энд телеграф К°» У. Джиф-
форд, президент «Дженерал электрик» Дж. Своуп, некоторые другие
лица.
На базе недовольства политикой «нового курса», охватившего консер-
вативные круги, в стране образовались организации антиреформистско-
го толка, финансируемые крупным капиталом. Наиболее известная
из них — Американская лига свободы — возникла 15 августа 1934 г.
по инициативе Дюпона и руководства «Дженерал моторз». Лига контро-
лировала активы в 37 млрд. долл. и к 1936 г. располагала отделениями
в 20 штатах и несколькими региональными отделамиз6. Ни одна более
или менее значительная реформа «нового курса», идущая навстречу тре-
бованиям трудящихся или как-то ограничивавшая деятельность корпора-
ций, не избежала нападок лиги.
Серьезную оппозицию «новому курсу» составляли промышленники —
расисты Юга, создавшие в 1934 г. для борьбы с «новым курсом» Совет
промышленников южных штатов (штаб-квартира в г. Нашвилл, штат
Теннесси). Другим центром оппозиции правительству Рузвельта стал
Южный комитет в поддержку конституции, возглавлявшийся его осно-
вателем нефте- и лесопромышленником из Техаса Д. Кирби. Сюда же
примыкали губернатор Джорджии Ю. Толмедж и крупные землевладель-
цы. В начале 1936 г. во имя «спасения» страны оппозиционные силы
внутри правящей партии, называвшие себя «джефферсоновскими демо-
кратами», собрались под руководством Толмеджа и Кирби в Маконе
(штат Джорджия) и выступили против реформ Рузвельта37.
Еще раньше, в 1935 г., такую же встречу организовали в Спрингфил-
де (штат Иллинойс) республиканцы. Здесь присутствовали свыше
8 тыс. человек, представлявших 10 среднезападных штатов. Участники
критиковали вторжение правительства в дела промышленных корпораций,
«федеральное расточительство», под которыми подразумевались расходы,
на социальные нужды. «Новому курсу», демагогически отождествлявше-
муся с социализмом, республиканские лидеры противопоставляли част-
ное предпринимательство, которое они относили к категории «вечных
принципов человеческих прав и свобод» 38.
В начале мая 1935 г. на ежегодном съезде Торговой палаты США
ее президент X. Сибли утверждал, что тяжелые времена, переживаемые
страной, миновали, и поэтому необходимо пересмотреть все чрезвычай-
ные меры, принятые администрацией. «Правительство,— провозглашала
палата,— должно отказаться от всех действий, которые вступают в про-
тиворечие с интересами частного бизнеса» 39.
Объектами первоочередных нападок правых стали налоговое законо-
дательство и закон о держательских компаниях. Рузвельт 12 марта 1935 г.
в послании конгрессу предложил принять специальное законодательство
с целью ограничить злоупотребления в коммунальной сфере индустрии
и защитить интересы мелких инвесторов. В сенате Б. Уилер, в палате
представителей Рэйбэрн внесли соответствующие билли. Законопроект
о держательских компаниях вызвал бурю негодования в деловом мире.
В конгресс поступило много писем и телеграмм с выражением протеста.
Атака справа была настолько сильной, что сенат образовал комиссию во
главе с Блэком для расследования деятельности лоббистов держательских
компаний, которая установила, что эти компании через своих служащих
и подставных лиц инспирировали посылку в конгресс 250 тыс. телеграмм
и 5 млн. писем с выражением протеста против предлагаемых мер, истра-
тив в общей сложности на эту кампанию не менее 5 млн. долл. Тем
самым они хотели создать впечатление о спонтанном взрыве массового
негодования американцев в связи с внесением в конгресс билля Уиле-
ра—Рэйбэрпа 40.
Обсуждение и принятие этого билля явились первым серьезным ис-
пытанием прочности демократической коалиции в конгрессе, представ-
лявшей собой опору «нового курса». Во время голосования по биллю
о держательских компаниях 166 демократов в конгрессе, до того поддер-
живавших Рузвельта, проголосовали против предложенных его прави-
тельством мер41. В июне 1935 г. в ходе дебатов в конгрессе, связанных
с налоговой реформой, оппозицию правительству составили не только
республиканцы и «джефферсоновские демократы», но и многие из тех,
кто до того считался его твердым сторонником.
Консервативные настроения в деловых кругах возрастали по мере
усиления реформистских тенденций в политике «нового курса». Даль-
нейший рост сил правой оппозиции был непосредственно связан с при-
нятием закона Вагнера и деятельностью созданного в соответствии с ним
Национального управления по трудовым отношениям. Проведение закона
в жизнь встретило активное сопротивление Американской лиги свободы,
НАП, Торговой палаты, других предпринимательских организаций.
В 1934—1935 гг. они старались не допустить принятия этого закона.
После же провала этих попыток они пытались обосновать неконститу-
ционность закона и призывали предпринимателей игнорировать его.
С 1937 г., когда Верховный суд США признал закон Вагнера, про-
мышленные ассоциации были вынуждены изменить тактику и стали до-
биваться внесения в него поправок. В резолюции Торговой палаты США
от 29 апреля предлагалось установить правительственный контроль над
деятельностью профсоюзов. В мае с предложениями об «исправлении»
закона Вагнера выступила и Национальная ассоциация промышленников,
призывавшая в отношениях между предпринимателями и рабочими ис-
ходить из принципа индивидуальных соглашений и настаивавшая на том,
чтобы рабочий «был свободен от принуждения» вступать в профсоюз42.
Эти и другие предложения организаций крупного бизнеса представляли
собой почти незамаскированную попытку лишить рабочих права на орга-
низацию и заключение коллективных договоров.
Сопротивление промышленников профсоюзам велось такими средства-
ми, что сенат вынужден был создать специальную подкомиссию во главе
с Р. Лафоллеттом для расследования противоречащих закону действий
хозяев предприятий. Слушания в подкомиссии выявили злоупотребления
предпринимателей: травлю и избиение профсоюзных активистов, запуги-
вание рядовых членов; создавались послушные администрации группы из
мастеров и надзирателей, державшие рабочих под своим неустанным
контролем. В Балтиморе с помощью комитета «Лояльные служащие
Дженерал моторз» администрация выявляла всех недовольных условия-
ми труда и немедленно их увольняла. «Лояльные служащие» распростра-
няли среди рабочих петицию, в которой утверждалось, будто рабочие
«удовлетворены всеми условиями труда и не намерены ради сохранения
работы вступать в какую-либо организацию». Все, кто отказался под-
писать петицию, были уволены. Комитет также составил текст письма
сенаторам от штата Мэриленд, в котором в интересах компании пред-
лагалось внести билль о запрещении «сидячих забастовок», квалифици-
руемых как «незаконный захват собственности» 43.
Отношение к профсоюзам на других предприятиях «Дженерал моторз»
было таким же. В Толидо, например, действовал компанейский проф-
союз, под эгидой которого возник местный комитет «лояльных служащих».
Агенты компаний проникали в руководство профсоюзов, разлагая их
изнутри, дискредитируя наиболее преданных делу рабочих руководите-
лей. Подрывная деятельность компании против Федерального рабочего
союза (АФТ) во Флинте привела к тому, что из 26 тыс. членов в его-
рядах в 1936 г. осталось всего 122 человека44.
Аналогичным было положение и на заводах Форда. Глава фирмы
был принципиальным противником профсоюзов. Он осуждал «новый
курс», и в частности статью 7а закона о восстановлении промышленно-
сти. Для борьбы с профсоюзами и выступлениями рабочих Форд создал
частные полицейские силы, насчитывавшие 3,5 тыс. человек. Все лица, вы-
зывавшие подозрение у администрации Форда, изгонялись с предприятий.
Ожесточенное сопротивление организованной борьбе сельскохозяй-
ственных рабочих оказали хозяйства крупных капиталистических ферм
и предприятий по переработке сельскохозяйственной продукции Кали-
форнии. Главным орудием борьбы с забастовками сельских рабочих и
профсоюзами в штате была воинственная организация крупных ферме-
ров-капиталистов — «Объединенные фермеры Калифорнии»,— созданная
по инициативе местных финансовых, промышленных и торговых кругов.
Организация имела на местах ячейки, члены которых были вооружены
и применяли против бастовавших рабочих тактику «прямых действий».
Весной 1934 г. во время забастовки в округе Контра-Коста местная груп-
па «Объединенных фермеров» разогнала рабочие пикеты и арестовала их:
лидеров. Весной 1936 г. эта же организация подавила забастовку мекси-
канцев — сборщиков апельсинов. В округе Лос-Анджелеса она взяла под
охрану штрейкбрехеров. В апреле 1937 г. отряд «Объединенных ферме-
ров» из 1200 человек, вооруженных винтовками, револьверами и дубин-
ками, помог сломить забастовку на консервных заводах в Стоктоне.
Организация создала специальное агентство для регистрации рабочей
силы и установила единый уровень заработной платы на сельскохозяй-
ственных работах45.
По мере того как «новый курс» приобретал все большую популярность
в массах простых людей, все большую неприязнь к нему испытывали в
реакционных монополистических кругах. Здесь, на деловом Олимпе, счи-
тали, что правительство в своих социально-экономических экспериментах
уже давно перешагнуло черту дозволенного.
В своей политике администрация исходила из трезвой оценки скла-
дывавшейся ситуации и в отличие от большинства ведущих представи-
телей делового мира, интересы которого она защищала, осознавала, что
узкокорыстная позиция консервативных лидеров американской индустрии
ведет к радикализации масс. Для характеристики этой эгоистичной
и весьма опасной для самой же буржуазии линии поведения Рузвельт
не пожалел использовать самые сильные выражения.
Новый этап борьбы консервативной оппозиции против «нового курса»
был связан с попыткой правительства реформировать Верховный суд
США. Предложения президента всколыхнули всю страну. Противниками
реформы Верховного суда оказались не только консервативные круги.
В сенате против Рузвельта выступили некоторые республиканцы-про-
грессисты. В демократической партии в лагерь противников правитель-
ства перешли многие видные либералы. Наиболее активную роль среди
них играл Б. Уилер, в недавнем прошлом критик монополий. Сопротив-
ление Рузвельту в конгрессе оказалось настолько сильным, что реформа
Верховного суда была блокирована.
Кризис 1937 г. явился дополнительным импульсом для активизации
противников «нового курса». Консервативным кругам в обеих партиях
представилась возможность объявить виновником кризиса правительство
Рузвельта, заявить о несостоятельности «нового курса» и усилить кампа-
нию за его отмену. Глухое недовольство рабочей политикой и многими
социально-экономическими мероприятиями правительства среди консер-
ваторов нашло выражение в походе против «сидячих забастовок». Про-
мышленники требовали быстрого и решительного вмешательства прави-
тельства и обуздания профсоюзов.
Острая борьба в конгрессе развернулась в 1937 г. по таким вопросам,
как дальнейшее стимулирование общественных работ, билль Блэка—Кон-
нери о справедливых условиях труда, законодательство против судов
Линча. Администрация вопреки сопротивлению консервативной оппози-
ции сумела отстоять намеченную на 1937 г. программу общественных
работ, однако вынуждена была уступить давлению расистов и не настаи-
вать на принятии закона против судов Линча. Оппозиция также сорвала
обсуждение билля Блэка—Коннери. В ноябре 1937 г. консерваторы
сорвали специальную сессию конгресса, созванную для решения неотлож-
ных дел. «Деловая община ликовала» 46. Только в 1938 г. администрации
удалось сломить противодействие и провести закон о справедливых усло-
виях труда.
Выборы 1938 г. позволили республиканцам увеличить число членов
в сенате и в палате представителей. Это усилило их позиции и при
активной поддержке ведущих предпринимательских организаций обеспе-
чило проведение резолюции в сенате о расследовании деятельности
Национального управления по трудовым отношениям. Была создана под-
комиссия. Ее члены обвинили управление в нарушении «воли конгрес-
са», «свободы слова и прессы», «неуважении закона и порядка», в уси-
лении напряжения в отношениях между промышленниками и рабочи-
ми и, наконец, в «дискредитации закона о трудовых отношениях» 47.
Несколько позднее аналогичные меры были предприняты и палатой
представителей. Созданная комиссия по расследованию деятельности
НУТО во главе с непримиримым противником профсоюзов Г. Смитом
обрушила на управление поток клеветнических обвинений и потребовала
подвергнуть закон Вагнера радикальному пересмотру.
Заметным центром оппозиции «новому курсу» в конгрессе в конце
30-х годов стала специальная комиссия палаты представителей по рас-
следованию антиамериканской деятельности во главе с демократом от
штата Техас М. Дайсом. Она возникла в разгар антифашистской борьбы
в США. Предложенную Дайсом резолюцию о расследовании враждебной:
пропаганды поддержали либеральные и демократические организации и.
отдельные лица, полагавшие, что комиссия направит свои усилия нa
пресечение подрывной деятельности фашистской агентуры в США48.
Следует отметить, что эта комиссия вынуждена была время от времени
заниматься и этим вопросом. Однако в целом она превратилась в рупор
крайне консервативных элементов и заняла жесткую антиреформистскую
и антирузвельтовскую позицию. Объектом ее атак были профсоюзы, фер-
мерские объединения, антифашистские, демократические, либеральные
и пацифистские группы, молодежные и спортивные общества. Многие
названные в комиссии лица попали в черные списки и были изгнаны
с работы49.
Нападкам комиссии подверглось множество правительственных
ведомств. В октябре 1938 г. она передала министерству юстиции список,
в который был включен 1121 служащий. Они были обвинены в подрыв-
ных действиях50. В обращении по радио 14 октября 1938 г. член комис-
сии Томас связывал «новый курс» с программой Компартии. Слушания
в связи с «сидячими» забастовками в Иллинойсе послужили поводом для
того, чтобы обвинить в изменнических действиях близкого к Рузвельту
губернатора этого штата Ф. Мэрфи51. Дайс утверждал, что коммунисты
из КПП нашли верных помощников в НУТО. Комиссия Дайса требовала
в 1938 г. отставки министра внутренних дел Г. Икеса, министра труда
Ф. Перкинс и личного советника президента Г. Гопкинса52.
Политические противники Рузвельта и «нового курса» опирались на
многочисленные «патриотические» организации и группы, в частности на
отделения «Американского легиона». В штате Калифорния местная
группа легиона в 1934 г. создала комиссию по изучению радикализма
и в течение ряда лет осуществляла слежку за коммунистами, лидерами
боевых профсоюзов, движением Э. Синклера и некоторыми другими орга-
низациями 53. Рост влияния старых реакционных организаций и возник
новение других правых групп в эти годы свидетельствовали о стремле-
нии крупного капитала подвести массовую базу под консервативное анти-
реформистское движение.
Во второй половине 30-х годов, и особенно в связи с экономическим
кризисом 1937 г., была предпринята попытка объединить все антирузвель-
товские силы в единую консервативную коалицию с целью положить
конец дальнейшему социальному экспериментированию. В декабре 1937 г.
от лица инициативной группы с «Заявлением о принципах и целях» вы-
ступил южанин-демократ сенатор от Северной Каролины Д. У. Бейли.
Под видом борьбы с кризисом консерваторы предлагали резко сокра-
тить расходы на социальные нужды, сбалансировать бюджет, снизить
налоги на прибыли и стимулировать частные вложения с помощью фи-
нансовых рычагов. В вопросах социальной политики оппозиция исходила
из приоритета прав штатов и органов местного самоуправления. Вмеша-
тельство государства в социальные и экономические отношения призна-
валось уместным в условиях 1933—1934 гг. и непригодным для текущего
момента. «Мы призываем граждан,— говорилось в документе,— незави-
симо от партийной принадлежности присоединиться к нам и поддержать
изложенные принципы как единственную надежду на длительное оздоров-
ление и дальнейший прогресс». Заканчивая выступление в сенате, Бей-
ли патетически воскликнул: «Дайте предпринимательству шанс, и я га-
рантирую Америке счастье и процветание» 54.
Однако организационное оформление консервативной коалиции не
было достигнуто. Сочувствуя идеям документа, многие демократы тем не
менее считали полный разрыв с администрацией несвоевременным.
В свою очередь, среди республиканцев, в том числе и тех, кто выступал
за коалицию с консервативными демократами, в конце концов возоблада-
ло мнение: позиции Рузвельта настолько подорваны, что они сами в со-
стоянии успешно противостоять политике правительства. Отсутствие фор-
мального соглашения о единстве не мешало, однако, консервативным рес-
публиканцам и демократам всякий раз выступать единым фронтом
против либеральных правительственных мер.
Особое место в политической борьбе занимают различные радикаль-
ные мелкобуржуазные движения, лидеры koторых пытались использо-
вать их против «нового курса» Рузвельта. Вследствие значительной
пестроты в социальном положении многочисленных слоев мелкой буржуа-
зии США и двойственной природы ее идеологии мелкобуржуазный ради-
кализм не поддается какой-либо однозначной оценке. В 30-е годы в нем
соседствовали и демократические, и прогрессивные устремления с раз-
ного рода утопическими представлениями, с требованиями нередко реак-
ционного толка. В ходе политической борьбы происходило постепенное
размежевание сил внутри мелкобуржуазного лагеря. Часть пошла за
«новым курсом», другие эволюционировали вправо.
В условиях массовой безработицы и нарастания недовольства трудя-
щихся масс, когда либерально-реформистский курс правительства Руз-
вельта не давал немедленных и ощутимых результатов, массы людей
были восприимчивы к разного рода программам быстрого и радикального
оздоровления общества, подкрепленным изрядной долей антимонополи-
стической риторики. Мелкобуржуазные демагоги, выступавшие с подоб-
ными рецептами, пользовались влиянием в массах и становились реаль-
ной политической силой.
Особую активность в эти годы развернул губернатор Луизианы Хью
Лонг. В 1928 г. он одержал победу на губернаторских выборах, выступая
как противник монополий и защитник простых людей. Ряд мер, прове-
денных Лонгом в области образования, здравоохранения, дорожного и
гражданского строительства, так же как и его борьба с некоторыми круп-
ными корпорациями, снискали губернатору популярность среди простых
людей, но мало в чем изменили их положение к лучшему. Программа
Лонга, как справедливо заметил один из его биографов, несомненно, ис-
портила кровь не одному миллионеру, но она оказалась совершенно не-
пригодной, чтобы излечить систему и искоренить зло55.
В 1930 г. Лонг был избран в сенат США. В 1932 г. он поддержал
Рузвельта, но вскоре объявил его реформы недостаточными и противо-
поставил им программу борьбы за «раздел богатств», ставшую позднее
в его борьбе за кресло президента страны средством мобилизации масс
на свою сторону. Весной 1934 г. он внес в сенат резолюцию о конфиска-
ции доходов свыше 1 млн. долл. и наследства свыше 5 млн. долл. Другие
требования Лонга предусматривали: обеспечение каждой семье прожиточ-
ного минимума в 5 тыс. долл. в год, предоставление ей необходимых жиз-
ненных благ, включая жилище, автомобиль, радио; закупку федеральным
правительством сельскохозяйственных излишков; ограничение рабочего
времени; введение пенсий для престарелых и расширение пособий вете-
ранам войны; всеобщее образование в объеме колледжа; развертывание
дорожного строительства; расширение сети учебных и оздоровительных
учреждений56. В реальность и осуществимость этих предложений вряд
ли верил он сам. Но политический выигрыш был значительный. Его по-
пулярность перешагнула границы штата, и движение Лонга вскоре охва-
тило Юг, Средний Запад и докатилось до Тихоокеанского побережья.
Б стране возникали клубы сторонников Лонга. По некоторым данным,
их число достигало 100 тыс. с членством 6—7 млн. человек57.
Доверие простых людей Лонг использовал для устранения политиче-
ских конкурентов и утверждения в штате Луизиана своей неограничен-
ной диктаторской власти. Не пренебрегая никакими средствами и ловко
манипулируя поддержкой масс, Лонг создал политический механизм,
целиком зависимый от его воли. Он контролировал правительство Луи-
зианы, местную легислатуру и ее комиссии, административный аппарат
штата и муниципалитеты, университет и систему школьного образования.
По указанию Лонга похищали людей, вели тайное расследование дея-
тельности его противников. Друзьям он создавал благоприятные возмож-
ности для процветания бизнеса и мог довести до банкротства тех, кто
стоял на его пути. «Конституция Луизианы — это я!» —не
смущаясь, повторял он.
Почти все, кто изучал деятельность Лонга, сходятся во мнении, что
его правление являлось одним из наиболее вероятных вариантов фашиз-
ма, который мог утвердиться на американской земле. При нем Луизиана
представляла собой штат с деспотическим правлением. Представительные
демократические органы были низведены до положения послушных ис-
полнителей воли одного человека — диктатора.
На 30-е годы приходится период наибольшей политической активно-
сти католического священника отца Кофлина. В 1926 г. он получил на-
значение в приход Ройал-Окс в бедном пригороде Детройта, населенном
рабочими-католиками. Местная организация Ку-клукс-клана вела актив-
ную борьбу против католического населения. Этой кампании Кофлин за-
думал противопоставить свои проповеди по местному радио. 17 октября
1926 г. состоялось первое выступление Кофлина. В его адрес начали при-
ходить письма с предложениями и денежными пожертвованиями. К 1929 г.
проповеди Кофлина транслировались рядом радиостанций Чикаго и Цин-
циннати. В годы мирового экономического кризиса все большее значение-
в его выступлениях приобретала социально-экономическая тематика.
Кофлин заявлял, что капитализм с его стихией свободного рынка ис-
черпал возможности и поэтому частная собственность должна быть до-
полнена общественной собственностью и общественным контролем58.
Острие его критических выпадов было направлено против «концентриро-
ванного богатства», что придавало его выступлениям антимонополистиче-
ский характер. «Евангелие алчности постепенно вытесняет Евангелие
Христа,—утверждал он.—Золото и серебро стали нашими богами»59.
Концентрация богатств в руках немногих, внушал слушателям Кофлин,
не может быть терпимой. Система, порождающая хроническую безрабо-
тицу, должна быть исправлена, а политика, не обеспечивающая необхо-
димый прожиточный минимум и возможность каждому желающему тру-
диться,— упразднена. Корень зла, заявлял Кофлин, в засилье крупных
банкиров Уолл-стрит, который он называл «американским Монте-Карло».
Государство должно защищать прежде всего человеческие, а не финан-
совые права 60.
Вначале Кофлин поддерживал некоторые важные мероприятия перво-
го периода «нового курса», такие, как закон о восстановлении промыш-
ленности, программа общественных работ. «Рузвельт или крах»,—про-
кламировал Кофлин. Однако в 1934 г. произошел разрыв Кофлина с Руз-
вельтом, когда президент отказался претворить в жизнь требования:
Кофлина в сфере финансов. Кофлин создал «Национальный союз за со-
циальную справедливость» и начал борьбу против правительства и его
мероприятий. «Я ошибся,— говорил он.— Несмотря на обещания, денеж-
ные менялы не были изгнаны из храма... Лозунг „Рузвельт или крах"
теперь следует заменить на „Рузвельт и крах"» 61.
Кофлин понимал, что в борьбе против Рузвельта он может привлечь
внимание масс только в случае, если предложит более радикальную про-
грамму. В системе, которую конструировал Кофлин, материальные цен-
ности должны были создаваться «союзом капитала и труда». И каждый
рабочий, принимавший участие в их создании, должен с помощью прави-
тельства получить свою «справедливую долю». Это и приведет, по его
словам, к утверждению системы «социальной справедливости» 62.
Кофлин в эти годы выступал за более короткий рабочий день без
сокращения недельной заработной платы, осуждал АФТ за ее узость и
выступал за объединение как квалифицированных, так и неквалифици-
рованных рабочих. Однако главная цель АФТ, по мнению Кофлина,
должна состоять в том, чтобы добиваться социального партнерства с хо-
зяевами предприятий при распределении прибылей. Он весьма насторо-
женно относился к стачкам за повышение заработной платы и возлагал
на правительство ответственность за регулирование уровня оплаты
труда63.
Уже на этом этапе в программе Кофлина видны элементы корпора-
тивизма, которые стали ведущими в его последующей деятельности. Глав-
ным звеном, с помощью которого Кофлин намеревался реорганизовать
капитализм, была сфера денежного обращения. Кофлин требовал созда-
ния единого государственного банка, который заменит Федеральную ре-
зервную систему и будет иметь исключительное право на выпуск денег.
Это позволит, по его словам, освободить фермеров от тирании Уолл-
стрит, обеспечить ветеранам войны причитающееся им вознаграждение,
повысить заработную плату и сократить рабочий день на производстве 64.
Программа «Национального союза за социальную справедливость»
провозглашала также право каждого человека на работу, право рабочих
на создание профсоюзов и защиту их от произвола предпринимателей;
национализацию наиболее важных средств производства; снижение нало-
гового бремени трудящихся и увеличение налогов на богатство при со-
хранении права частной собственности. Призывы Кофлина нашли отклик
в массах. В январе 1936 г. клубы «Национального союза» функциониро-
вали в 26 штатах и 302 избирательных округах (из 435). В августе
1936 г. Кофлин утверждал, что в его организацию входили 1,6 млн. актив-
ных членов и 6 млн. сочувствующих65. В первой половине 30-х годов
Кофлин воспринимался как «прогрессист и сторонник профсоюзов»66.
Публичные выступления Кофлина во многом совпадали с требованиями
ряда социальных реформаторов. В частности, Э. Синклер в борьбе за пост
губернатора в Калифорнии пытался опереться на его поддержку.
В преддверии президентских выборов 1936 г. стали намечаться тен-
денции к слиянию движений Кофлина и Лонга. В феврале 1935 г. между
ними состоялось несколько встреч. В поисках других союзников Лонг и
Кофлин пошли на сближение с У. Лемке, одним из радикальных лиде-
ров Беспартийной лиги. Для того чтобы фермер мог свободно пользовать-
ся услугами свободного рынка, Лемке, как и Кофлин, настаивал на стро-
гом государственном контроле над денежным обращением, банковской
системой и национальными ресурсами. Сенатор Лемке был автором не-
скольких биллей о создании государственного банка и улучшении поло-
жения фермеров. Однако большинство из них были похоронены в комис-
сиях конгресса при участии правительства Рузвельта67. Лонг, со своей
стороны, поддерживал многие предложения Лемке и настаивал на их
принятии68.
Другим членом наметившегося блока стал лидер движения престаре-
лых за обеспечение пособием Ф. Таунсенд. Врач по образованию, он
предложил выплачивать пособие (200 долл. в месяц) всем лицам, достиг-
шим 60 лет. Источником финансирования этой программы должен был
послужить 2%-ный налог на все совершаемые в стране сделки. 20 млрд.
долл., выплаченные престарелым в течение года, по мысли Таунсенда,
могли стимулировать рост производства, обеспечить занятость, повысить
потребление товаров и услуг и создать условия для быстрого выхода из
кризиса. К 1936 г. движение престарелых на Среднем Западе и Западе
охватило свыше 3,5 млн. человек69. В соответствии с планом Таунсенда
в конгресс был внесен билль, поддержанный легислатурами ряда запад-
ных штатов. В его поддержку сторонники престарелого доктора собрали
свыше 20 млн. подписей. Однако конгресс при участии правительства
провалил это предложение.
Активным противником рузвельтовских мероприятий был проповед-
ник Дж. Л. К. Смит — связующее звено между американскими фашис-
тами и некоторыми представителями мелкобуржуазной оппозиции «ново-
му курсу». В Индиане он был тесно связан с Ку-клукс-кланом. В 1933 г.
примкнул к фашистской организации «Серебряные рубашки»; несколько
позже перешел на службу к X. Лонгу. Смит составлял для него тексты
выступлений, был главным распорядителем общенациональной кампании
за «раздел богатств». После убийства Лонга Смит сблизился с Таунсендом,
Кофлином и Лемке.
В 1936 г. Кофлин, Лемке, Таунсенд и Смит создали антирузвельтов-
скую коалицию в рамках Союзной партии, рассчитывая с ее помощью
объединить не менее 20 млн. избирателей и добиться победы на выборах
1936 г. Для привлечения избирателей лидеры Союзной партии выдвину-
ли ряд популярных лозунгов: стабилизация положения фермеров, улуч-
шение условий жизни неквалифицированных рабочих, пенсии для пре-
старелых, защита мелкого частного производства, учреждение государ-
ственного контроля за деятельностью монополий и децентрализация
последних70.
Однако в коалиции не было внутреннего единства. Сторонники Таун-
сенда, консервативно настроенные престарелые люди англосаксонского
происхождения, с предубеждением относились к беднейшим представи-
телям католического населения городов Среднего Запада и Востока, со-
ставлявших опору Кофлина. Протестанты Юга, в свою очередь, не дове-
ряли католикам. К тому же и между лидерами имелись серьезные рас-
хождения. Кофлин и Лемке не поддерживали целиком планы Таунсенда.
Каждый претендовал на роль единоличного лидера и преследовал соб-
ственные цели. Еще до выборов произошел раскол в движении Таунсен-
да, в результате которого возникла самостоятельная группа, выступив-
шая независимо от Союзной партии.
Наибольший же удар по престижу Союзной партии нанес открытый
переход отдельных ее лидеров на позиции фашизма. В одном из интервью
в октябре 1936 г. Кофлин говорил, что США стоят на перепутье между
коммунизмом и фашизмом. «Я выбираю фашизм»,—заявил Кофлин71.
В конце октября 1936 г. Смит объявил о создании профашистского «На
нионалистического фронта против коммунизма». В ходе избирательной
кампании антирузвельтовская риторика Кофлина и Смита стала смыкать-
ся с правыми и фашистскими критиками администрации.
Атаки лидеров Союзной партии на правительство, заигрывание неко-
торых ее представителей с фашизмом отпугивали многих потенциальных
союзников. От Кофлина стали отходить либеральные сторонники. Таун-
сенд отмежевался от Смита. К моменту выборов кандидат в президенты
от Союзной партии Лемке оказался изолированным от фермерско-раоочих
партий различных штатов и от основной массы фермерского населения.
Все это обусловило сокрушительное поражение Союзной партии на вы-
борах. Она собрала только 892 тыс. голосов против 27,8 млн., проголо-
совавших за Рузвельта, и фактически прекратила существование.
После поражения на выборах 1936 г. политическая эволюция Кофли-
на в сторону фашизма окончательно завершилась. Издаваемая им газета
регулярно перепечатывала выступления нацистских лидеров и другие
пропагандистские материалы германского рейха. Кофлин безоговорочно
одобрял фашистскую агрессию в Европе и экспансию японских милита-
ристов в Азии, за что снискал расположение фашистских пропагандист-
ских агентств.
В августе 1938 г. Кофлин создал типично фашистскую организацию —
«Христианский фронт против коммунизма», копировавшую германских
нацистов. Еще в марте 1938 г. Кофлин призвал к созданию в США
корпоративного государства. Он заявлял, что все 16 пунктов его програм-
мы «социальной справедливости» успешно претворяются в жизнь в Гер-
мании и Италии 72.
Проповедь антисемитизма и открытое блокирование с нацизмом окон-
чательно раскрыли глаза многим сторонникам Кофлина из числа либера-
лов. В выступлениях Кофлина все более усиливались антирабочие наст-
роения. В 1937 г. он осудил бастующих рабочих заводов «Дженерал
моторз», в 1938 г. выступил против закона о социальном страховании.
Он атаковал подкомиссию Лафоллетта, разоблачившую шпионаж и тер-
рор крупных компаний против рабочих 73.
Таким образом, под флагом борьбы с «новым курсом» довольно отчет-,
ЛИБО проявилась тенденция к сближению позиций наиболее реакционных
монополистических кругов с мелкобуржуазными движениями Кофлина
и Лонга. Широкое общедемократическое движение в США, являвшееся
определяющим фактором внутриполитической жизни страны, оказалось
главным препятствием на пути организационного слияния двух потоков
американской реакции.
Угроза справа в США усугублялась развитием профашистских тенден-
ций. Расистские, антисемитские предубеждения, националистические идеи
превосходства англосаксонской расы, на которых зиждились воззрения
«стопроцентного американизма», представляли собой благодатную почву
для распространения идеологии фашизма.
Своеобразие политического поведения отдельных представителей кон-
сервативных кругов США в рассматриваемый период заключалось в том,
что они, отстаивая традиционные доктрины laissez faire, находили воз-
можным для себя примирять их с теорией и практикой фашизма, кото-
рые расходились с индивидуалистическими взглядами правых на роль
государства в сфере социально-экономических отношений. В 30-е годы в
США было много правых организаций, которые, выступая против «дик-
таторских» методов руководства Рузвельта, восторгались порядками в
фашистской Германии. Президент «Дженерал моторз» У. Надсен, посе-
тивший Германию в октябре 1933 г., с восхищением заявил репортеру
«Нью-Йорк таймc», что рейх — это «чудо XX века» 74. Сенатор Рейнолдс
по возвращении из Германии, куда он ездил с официальным визитом,
утверждал, что был свидетелем громадного роста и прогресса, достигну-
того там после 1933 г.75
Такое совмещение и примирение индивидуалистических взглядов о
роли государства с практикой фашизма представляло собой реакцию
части правящего класса на политику социальных реформ, которые кон-
сервативные противники Рузвельта упрямо отождествляли с социализмом.
Быстрое развитие государственно-монополистического капитализма соз-
давало принципиально новые отношения между правительством и част-
ным сектором. Государство превратилось в 30-е годы в активный фактор
социально-экономической политики. И эту возросшую мощь буржуазного
государства некоторые финансовые и промышленные лидеры страны
стремились использовать для обеспечения дальнейшего роста прибылей
и против набиравшего силу рабочего и демократического движения.
Самые реакционные круги монополистического капитала США в наи-
более острый момент политической борьбы вокруг «нового курса» были
готовы сделать выбор в пользу фашизма, который находился в США на
стадии начального развития. Уже в тот период устанавливались связи
между отдельными представителями крупного капитала и фашистскими
группами. Л. Дюпон и А. П. Слоун, согласно данным расследований
конгресса, субсидировали фашистские организации. Президент «Сан
ойл К°» Г. Пью и семья миллионера Питкейрна также внесли значитель-
ные средства в фонд этих организаций76. Дюпон и Рокфеллер имели
тайные соглашения с нацистским химическим концерном «ИГ Фарбенин-
дустри», на основе которых они обменивались патентами на производство
синтетического каучука. Даже после объявления Германией войны США
«Стандард ойл» отказывалась передать немецкие патенты правительству
США. Руководители нефтяного треста и других корпораций во время
одного из сенатских слушаний по этому вопросу были заклеймены как
изменники. Газеты Р. Говарда и У. Р. Херста сделали все от них зави-
сящее, чтобы реабилитировать в глазах общественного мнения монополии
США, скомпрометировавшие себя связями с фашистским рейхом 77.
Характерным для 30-х годов было сближение позиций консервативных
организаций и групп чисто фашистского толка. Постоянные контакты в
20—30-е годы установились между руководством «Американского легио-
на» и итальянскими фашистами. На съездах легиона в качестве почетных
гостей неоднократно выступали личные представители Муссолини. Неко-
торые лидеры даже заявляли, что легион готов защищать «американские
институты и идеалы» такими же методами, какими это сделали фашисты
в Италии 78. Фашистские симпатии ряда руководителей легиона нельзя,
конечно, распространять на всех его рядовых членов, однако сторонники
фашизма внутри легиона стремились превратить его рядовых членов в
послушных исполнителей своих замыслов.
В 30-е годы в стране появились откровенно фашистские группировку
важнейшими из которых были «Серебряные рубашки», «Стражи респуб-
лики», «Американские националисты», «Американская национал-социа-
листская партия», «Мобилизованные христиане», «Рыцари белой камелии»
и т. д. Эти и многие другие неназванные здесь группы вели пропаган-
ду идей фашизма через свои периодические издания. Нацистская Всемир-
ная служба новостей регулярно поставляла им нужную информацию и
призывала американцев поддержать эти издания, если они хотят спасти
Америку от коммунизма 79. Фашистские группы маскировали свою под-
рывную работу лозунгами «стопроцентного американизма» и «Америка
для американцев». Так называемые «патриотические» митинги этих,
«стопроцентных американцев» разжигали самые низменные национали-
стические инстинкты, сеяли недоверие к демократическим институтам.
На них раздавались призывы по примеру Гитлера уничтожить демокра-
тию и «железной рукой навести порядок» 80.
Фашистские группы были тесно связаны с агентурой Германии и:
Италии. Наиболее влиятельными организациями, созданными агентами
Муссолини, были «Фашистская лига Северной Америки» и «Американо-
итальянский легион черных рубашек». Посты легиона располагались во
многих крупных городах страны и объединяли 10—15 тыс. членов. Об-
щее число фашистских организаций, связанных с Италией, достигло
почти 20081. Без каких-либо помех со стороны правительства фашист-
скую пропаганду в США распространяли 7 ежедневных итальянских га-
зет, около 100 других периодических изданий и 4 крупные радиостанции.
В стране выходили книги, прославлявшие дуче 82.
К началу 20-х годов относится п возникновение в США первых на-
цистских групп. В 1923 г. после провала «пивного путча» в Мюнхене из
Германии приехали нацистские агенты с целью создать фашистскую
организацию «Тевтония». Летом 1933 г. образовалась ассоциация
«Друзья новой Германии». Особый интерес для этой организации пред-
ставляли 5—6 млн. немцев, сохранивших связи с «фатерландом». Дея-
тельность официальных лиц фашистского рейха в США и «Друзей новой
Германии» по вовлечению в орбиту своего влияния американцев немец-
кого происхождения была настолько грубой, что вызвала всеобщее воз-
мущение в стране.
В 1934 г. комиссия Маккормака изобличила посольство и консуль-
ства рейха, а также Германское железнодорожное бюро, Германское бю-
ро по туризму, пароходную компанию «Норc Герман Ллойд» и другие-
агентства в распространении в США нацистской пропаганды. Гитлеров-
ское правительство, не желая в тот период обострять отношения с США,
запретило германским гражданам состоять в ассоциации «Друзья новой
Германии». «Открытые действия в США от имени новой Германии,—
писал глава иностранной организации нацистской партии Г. Э. Боле
16 ноября 1934 г. Р. Гессу,— в настоящее время лишены смысла» 83.
B 1936 г. по распоряжению из Берлина ассоциация «Друзья новой Гер-
мании» была распущена и на ее базе создан «Германо-американский
бунд».
Этой организации в середине 30-х годов принадлежала ведущая роль
среди множества групп, лиг, обществ, маскировавшихся под патриотиче-
ские американские организации, а в действительности проводивших линию
нацистской Германии. Свою задачу руководство бунда видело в том,
чтобы сплотить всех немцев в США в расистский блок, способный в
будущем сыграть роль «пятой колонны», возглавить местные фашистские
группы и насадить в США нацистские порядки. В составе бунда были
созданы специальные молодежные формирования— «югендшафт» и
«медхеншафт». Их члены подвергались интенсивной идеологической об-
работке. Наиболее преданные делу рейха молодые люди составляли во-
оруженные штурмовые отряды.
В 1934 г. влиятельные круги американского бизнеса, представлявшие
Американскую лигу свободы, банкирский «дом Морганов», «Бетлехэм
стил», «Анаконда коппер» и другие, поддержанные руководством «Аме-
риканского легиона», составили заговор в целях осуществления фашист-
ского переворота. Генералу Батлеру было предложено возглавить марш
легионеров на Вашингтон. Батлер отказался от предложения и выступил
в комиссии Маккормака, расследовавшей деятельность фашистских групп
в США, с разоблачением намерений заговорщиков.
В 1937—1938 гг., когда в США разразился новый экономический
кризис, была предпринята еще одна попытка консолидировать разрознен-
ные фашистские силы. По данным представителя комиссии по расследо-
ванию антиамериканской деятельности Д. Меткалфа, к такому слиянию
были готовы несколько сот организаций и групп. «Америке нужны люди,
подобные Гитлеру,— говорил один из лидеров движения,— с тем чтобы
пробудить ее от летаргического сна» 84. В августе 1937 г. в Канзас-Сити
на съезде фашистских и связанных с ними групп была образована
«Американская националистическая конфедерация». Ее эмблемой была
свастика85. Возглавил движение генерал В. X. Мосли. Он был связан
с ведущими фашистскими организациями в США и выступал с антисе-
митскими и антиправительственными речами.
Генерал выступал под лозунгом «спасения республики», требовал
ввести военное положение и, опираясь на армию и национальную гвар-
дию, «очистить страну от всех красных» и их сторонников и обеспечить
Америке «закон и порядок» 86. Выступления Мосли пропагандировались
среди членов «Американского легиона», «Ветеранов иностранных войн»
и «Национальной ассоциации офицеров-резервистов».
Сторонники Мосли планировали объединить разрозненные усилия
многочисленных фашистских групп и, опираясь на военную силу, уста-
новить контроль над страной87. Важным подготовительным этапом на
пути к фашистскому перевороту явилась конспиративная встреча генкон-
сулов рейха в США с доверенными лицами американского «большого
бизнеса» — представителями семейства Дюпонов и корпорации «Джене-
рал моторз», которая, согласно данным газеты «Ин фэкт», состоялась в
ноябре 1937 г. в Бостоне. Здесь обсуждался вопрос о готовности рейха
сотрудничать со «всеми силами американского национализма и традицио-
нализма», о поддержке и субсидировании американских патриотических
организаций для обеспечения их слияния и осуществления общих целей.
Предполагалось приурочить переворот к моменту, когда правительствен-
ный курс потерпит катастрофический провал88.
Приведенные факты подтверждают справедливость слов Г. Димитро-
ва, сказанных им на VII конгрессе Коминтерна в 1935 г.: «Нужна зна-
чительная доля схематизма, чтобы не видеть, что самые реакционные
круги американского финансового капитала, атакующие Рузвельта, как
раз представляют собой прежде всего ту силу, которая стимулирует и
организует фашистское движение в Соединенных Штатах. Не видеть за
.лицемерными фразами таких кругов о „защите демократических прав
американских граждан" зарождающегося в Соединенных Штатах действи-
тельного фашизма — это значит дезориентировать рабочий класс в борь-
бе против его злейшего врага» 89.
Важным фактором, помешавшим фашистским заговорщикам осуще-
ствить свои планы, было широкое демократическое движение в стране.
Характеризуя положение в США тех лет, У. 3. Фостер писал: «Главным
препятствием на пути фашизма было активное сопротивление рабочего
класса и всех демократических сил фашистским тенденциям. 1933—
1941 годы были периодом активной и успешной борьбы демоkpатических
масс» 90.
6. ИТОГИ «НОВОГО КУРСА»
Осуществляя экономические реформы, ньюдилеры руководствовались
прежде всего прагматическими соображениями. Однако в их действиях
вырисовывалась определенная объективная историческая закономерность:
они подталкивали и форсировали государственно-монополистические
тенденции в развитии американского капитализма.
Степень эффективности финансово-экономических мер «нового курса»
как средства выведения экономики из кризиса и как барьера против
спадов была далекой от того, на что рассчитывали их инициаторы. Не-
ожиданное для ньюдилеров наступление нового экономического кризиса
в 1937 г.— лучшее тому доказательство. Вместе с тем реформы «нового
курса» оказались орудием усиления государственно-монополистического
характера американского капитализма. Индекс промышленного производ-
ства поднялся в 1939 г. от уровня 1932 г. на 90%. Что касается расхо-
дов федерального правительства, то в 1932—1940 гг. они выросли с
4266 млн. до 10 061 млн. Государственные расходы — один из важнейших
институтов государственно-монополистического капитализма. Их резкое
и устойчивое возрастание за относительно короткий срок и есть одно из
доказательств перерастания американского монополистического капита-
лизма в государственно-монополистический.
Тот же самый объективный результат долгосрочного действия дали и.
социальные мероприятия ньюдилеров. Наряду с функцией экономического
регулирования сформировалась обособившаяся функция социальной дея-
тельности государства. Заметно видоизменились в годы «нового курса»
идейно-политические устои двухпартийной системы. Демократнческая.
партия стала прибежищем неолиберализма. Первые шаги наметились в
переориентации республиканцев в неоконсервативном направлении.
Кризис 1929—1933 гг. и «новый курс» стали тем временем, когда
были сделаны шаги в дальнейшем развитии государственно-монополи-
стического капитализма. Если «новый курс» рассматривать как единство
двух линий: с одной стороны, развитие государственно-монополистиче-
ского регулирования и, с другой — проведение социальных реформ
с учетом требований масс, то можно считать, что в 1939 г. эта страница
закрывается. В социальном реформаторстве «новый курс» после победы
ньюдилеров на выборах 1936 г. продвинулся сравнительно незначитель-
но. В их актив можно записать лишь принятие закона о регулировании
условий труда в 1938 г. и расширение ассигнований на помощь безра-
ботным.
Позиции ньюдилеров были основательно подорваны кризисом 1937—
1938 гг. Если демократы называли крах 1929—1933 гг. «гуверовской деп-
рессией», то республиканцы, следуя сложившимся принципам политикан-
ства, окрестили очередной кризис «рузвельтовской рецессией». Новый
кризис подорвал веру в эффективность реформ. Ньюдилеры все более
теряли инициативу.
После выборов 1938 г. рузвельтовское окружение оказалось в «заме-
шательстве относительно следующей фазы нового курса». Президент был
«склонен двигаться с осторожностью» в своих взаимоотношениях с конг-
рессом и демонстрировал «умеренность». Спикер палаты представителей
алабамский демократ У. Бэнкхэд заявил, что главные цели «нового кур-
са» «практически достигнуты» и необходимость в дальнейших реформах
отпала91. В ежегодном послании о положении страны, с которым
Ф. Рузвельт выступил в январе 1939 г., не выдвигалось никаких реформ.
Президент официально провозгласил окончание «периода внутренних
конфликтов, связанных с программой реформ» 92. Пригласив 6 марта
1939 г. в Белый дом вице-президента Д. Гарнера, лидера демократов в
сенате О. Баркли, спикера У. Бэнкхэда и лидера демократического
большинства в палате представителей С. Рэйбэрна, Ф. Рузвельт заверил
капитолийскую верхушку, что никаких планов дальнейших реформ у
него нет 93.
Итак, закончилась полоса социальных реформ, но государственное ре-
гулирование экономики продолжалось и после 1938 г. Государственно-мо-
нополистическая сущность «нового курса» оказалась явлением необрати-
мым. Важнейшим итогом «нового курса» было также и то, что он ознаме-
новал серьезный сдвиг в социальном развитии страны.


 

начало сайта