Содержание страницы:

А. Филиппов "Память о Чили"

О. Ясинский "Чили: тысяча и один день"

Александр ТАРАСОВ "ХВАТИТ ВРАТЬ О ПИНОЧЕТЕ!"

А. Тарасов "Анти-Пиночет"

В США вышла книга об участии ЦРУ в чилийском перевороте 1973 года

А. Вербин "Приговор Чили"

Анастасия Ольшевская "А нечего было Аляску покупать"

А. ВЕРБИН "ПРИГОВОР МЕЧТЕ. Чили — монотонное ретро"

"СДЕЛАНО В ЦРУ"

Павел КУЗНЕЦОВ "ДАЖЕ ВАТИКАН БЫЛ ПРОТИВ"

Билл Вэн Оукен "Арест Пиночета в Чили и действия в США убийц, связанных с операцией "Кондор"

Ирина Маленко "«СКОЛЬ ВЕРЕВОЧКЕ НИ ВИТЬСЯ»… ГЕНРИ КИССИНДЖЕР ВОТ-ВОТ УПАДЕТ C ПЬЕДЕСТАЛА"

Александр ТАРАСОВ "ВЕРИТЕ, ЧТО МОЖНО ПОДРУЖИТЬСЯ С КРОКОДИЛОМ?"

 

 

 Стадион в Сантьяго, превращенный в концлагерь.

 

 

Память о Чили

09.09.2003
А. Филиппов,
"Правда"

30 лет назад в Чили произошли события, которые потрясли весь мир. Был совершен фашистский переворот и свергнуто законное правительство страны. В те дни весь мир облетели кинокадры: Сальвадор Альенде с автоматом в руках в осажденном путчистами президентском дворце. Он защищал демократию, он защищал интересы своего народа. Время, прошедшее с тех событий, раскрыло многие тайны заговора, назвало истинных вдохновителей и организаторов. Имя народного президента, так же как и имена многих отдавших жизни за счастье своего народа, продолжает оставаться в памяти всех честных людей мира. Выходец из семьи адвоката, врач по образованию, он видел и понимал жизнь простых людей, и люди ему верили. Альенде неоднократно избирался сенатором, был министром, но главную цель своей жизни определял как служение своему народу.

КАНДИДАТ от левых сил победил на выборах 4 сентября 1970 года. С. Альенде стал президентом. Путь к этой победе был длительным и трудным. Программа Народного единства была с энтузиазмом воспринята чилийским народом. Правительство, сформированное после выборов, состояло из представителей социалистов, коммунистов, социал-демократов и других левых партий. Сразу после победы оно приступило к реализации своей программы. Президент Альенде отменил 20 декретов буржуазных предшественников, которые препятствовали повышению благосостояния народа. Были приняты другие важные решения: дети до 15 лет стали получать бесплатное молоко, более чем на 35 % повышена заработная плата. Предприняты меры по сокращению безработицы, вводилось бесплатное медицинское обслуживание, одобрена программа широкого жилищного строитель-ства. Были приняты исторические решения по национализации основных природных богатств, и прежде всего медных рудников. В области внешней политики также были приняты важные решения. Восстановлены дипломатические отношения с Кубой, КНР, Вьетнамом, КНДР. В 1972 году С. Альенде посетил Советский Союз. Значительно укрепились позиции Чили в Латинской Америке.

На муниципальных выборах в апреле 1972 года Народное единство закрепило свой успех, добилось на них убедительной победы. Естественно, что успехи левых сил в Чили и политика, проводимая президентом, вызвали враждебную реакцию в империалистических странах, и прежде всего в США. Кстати сказать, президент Никсон был единственным, кто “забыл” поздравить С. Альенде с его избранием. В программе Народного единства было сказано: “Цель левых сил — покончить с господством империалистических монополий, землевладельческой олигархией и начать строительство социализма в Чили”. Только этого было достаточно для того, чтобы против левого правительства поднялись империалистические силы. ЦРУ и американская агентура в Чили осуществляли одну провокацию за другой. На рудниках вспыхивали забастовки, по улицам Сантьяго проводились марши пустых кастрюль. Серьезный удар по планам правительства наносили также забастовки водителей грузовиков. Стране требовались кредиты для закупки оборудования, транспортных средств, однако иностранные банки повсеместно отказывали чилийцам. В этих условиях Москву посетила правительственная делегация Чили. В ходе визита были достигнуты договоренности об оказании помощи и предоставлении необходимых кредитов для закупки машин и оборудования.

Осознавая, что чилийский эксперимент развивается успешно и становится примером для многих латиноамериканских стран, внутренняя реакция при непосредственном участии ЦРУ пошла на преступление и совершила переворот 11 сентября 1973 года. Чили погрузилась во тьму. Начались массовые репрессии. Только убитых насчитывается около 80 тысяч человек. По стране было создано свыше 100 концлагерей. Всему миру стали известны зверства хунты на Национальном стадионе в Сантьяго, который превратился в тюрьму и место расстрела. Среди тех, кто погиб там, был и легендарный певец, член Центрального Комитета комсомола Чили Виктор Хара. Он попал на стадион со своей гитарой и пел песни своим товарищам, поднимая их боевой дух. Палачи сломали ему руки, затем зверски убили. В концлагерях оказались Генеральный секретарь ЦК Компартии Чили Луис Корвалан, многие министры правительства, профсоюзные деятели. Жертвой переворота стал всемирно известный поэт Пабло Неруда.

Чилийский народ проклял генералов-заговорщиков во главе с Пиночетом.

О событиях в Чили и о чилийском эксперименте написано много книг и исследований. Прошло много времени, но в памяти тех, кто в годы правительства Народного единства бывал в Чили, остались имена погибших друзей, воспоминания о народном президенте Альенде.

Ровно за год до переворота, в сентябре 1972 года, мне удалось побывать в Чили в составе делегации комсомола и самому увидеть, с каким энтузиазмом чилийский народ начал строить новую жизнь. В то время генеральным секретарем ЦК комсомола Чили была легендарная Гладис Марин. Вместе с ней мы посещали поселки шахтеров, где на месте развалин и бараков строились новые дома. Помню, мы зашли в один из бараков, где в комнате жили несколько человек, спали они по очереди. Рядом уже стоял новый дом, в который должна была переехать эта семья. Они благодарили сенатора Гладис Марин за то, что именно она добилась строитель-ства нового поселка. Гладис Марин прошла подполье, изгнание, жизнь вдали от своей семьи, но она вновь вернулась в Чили и сейчас является Генеральным секретарем ЦК КПЧ. А тогда наша делегация присутствовала на съезде комсомола. Заключительным аккордом съезда был многотысячный праздник молодежи на Национальном стадионе. Постановщиком этого праздника был Виктор Хара. Во время пребывания в Сантьяго в один из вечеров Виктор Хара пригласил нашу делегацию, руководителем которой был Борис Пастухов, к себе домой. Мы долго говорили о перспективах, которые открывались перед чилийской молодежью. Виктор поделился своей сокровенной мечтой – поставить на стадионе такой же праздник молодежи, как это делалось в Москве, в Лужниках. К сожалению, его мечте не суждено было сбыться.

Мы также встречались с руководством Коммунистической партии Чили — товарищами Луисом Корваланом, Володей Тейтельбоймом. До сих пор помнятся их слова об угрозе чилийским преобразованиям со стороны реакционных сил как внутри страны, так и за ее пределами. Незабываемой была беседа и с президентом Сальвадором Альенде во дворце “Ла Монеда”. На этой встрече присутствовали представители многих молодежных организаций со всего мира. Он был полон оптимизма. В словах президента чувствовалась убежденность и вера в правоту дела, которому он отдал всю жизнь.

http://www.kprf.ru/articles/18148.shtml

 

Бои за дворец "Ла Монеда", сентябрь 1973 года.

 

Чили: тысяча и один день

10.09.2003
О. Ясинский,
"Советская Россия"

Он должен был стать однажды президентом Чили. "Эта плоть — для бронзы", — сказал он о себе как-то полушутя одному из политических противников. Три раза подряд он проигрывал президентские выборы. В одном из интервью его спросили о том, какую бы эпитафию ему хотелось бы иметь на собственной могиле. Он ответил: "Здесь покоится Сальвадор Альенде, будущий президент Республики Чили".

АЛЬЕНДЕ было непросто стать лидером левых сил — со студенческих лет его считали «пихе», это слово значит в Чили нечто среднее между «пижоном» и «стилягой». Ему нравилась красивая и дорогая одежда, хорошая кухня, виски Чивас Ригал, он был неравнодушен к женщинам... У Альенде не было ничего общего с плакатным образом революционера-аскета, творящего историю из кельи собственных идеологических догм. Больше всего в жизни он любил саму жизнь и знал, что жизнь должна быть прекрасной во всех своих проявлениях.

Его требования к эстетике были частью этики, где не было ничего от позерства или рисовки. Трудно сказать, насколько близки к «научному марксизму» были его убеждения. Наверное, по духу он был все же скорее социалистом-утопистом. Знавшие его лично говорят, что его главными чертами являлись чувство собственного достоинства и преданность друзьям и идеям.

На одной из пресс-конференций ему задали вопрос, за какую идею стоит умереть. Он сказал: «За ту, без которой не стоит жить».

Слово «народ», которое он часто употреблял, было для него наполнено высшим, почти религиозным смыслом, за которым стояли глаза и лица тех, к которым от относился с бесконечным уважением и бесконечной нежностью, и он чувствовал, что его личная миссия — стать инструментом, орудием в достижении миллионами обездоленных соотечественников права на образование, культуру, человеческую жизнь. Власть, которую он искал и к которой всю жизнь стремился, была для него средством для достижения его самой большой мечты — построения в Чили общества, основанного на справедливости и уважении к ближнему.

Когда он стал президентом, многие обвиняли его в «буржуазности» и «реформизме», требуя ускорить революционный процесс и порвать с «буржуазной конституцией». Его кодекс чести не допускал возможности нарушения им конституции, соблюдать и защищать которую он поклялся, принося присягу президента. Когда в Сантьяго просвистели первые пули, многие из вчерашних «революционеров» бросились по иностранным посольствам просить политического убежища. Альенде был сделан из другого теста.

В последние месяцы его правительства в стране царил хаос. Рассекреченные и опубликованные в позапрошлом году архивы ЦРУ подтвердили все, что и так было известно. Спецслужбы США финансировали забастовки, парализовавшие чилийскую экономику, и организовали серию терактов и убийств в стране. Для дестабилизации положения в стране США передавали деньги как ультраправым, так и ультралевым. И в Чили находились собственные Усамы... Так что пусть никого не удивляют спустя 30 лет документы о подготовке нападений США на Югославию, Афганистан и Ирак и пусть никого не коробит от старого и избитого термина «империализм». Даже североамериканский посол войны Колин Пауэлл сказал в связи с ролью его страны в чилийских событиях, что «Соединенным Штатам в этой истории совершенно нечем гордиться». Все разговоры о «вмешательстве Советского Союза» оказались ложью. Сегодня в нашем распоряжении есть архивы документов КГБ и советской военной разведки с анализом чилийской ситуации и рекомендациями для ЦК. Советского вмешательства не было. Более того, Советский Союз отказал Чили в кредите, с просьбой о котором обратилось к нему правительство Альенде в условиях падения мировых цен на медь (в те годы — главного источника доходов для чилийского государства) и усиливавшегося экономического давления со стороны США. В последние годы десятки продажных журналистов в надежде на хорошее вознаграждение от пиночетовских фондов перелопатили тонны документации, но увы... Советский Союз в начале 70-х был слишком занят улучшением отношений с Соединенными Штатами, и чилийский эксперимент, столь мало вписывающийся в советские представления о «правильных» социалистических революциях, вовсе не являлся для СССР приоритетной темой. Кроме того, все аналитические отделы советских спецслужб совпадали в выводах об обреченности правительства Народного Единства, т.к. в Чили не существовало никаких реальных механизмов по защите ее «демократической революции». К сожалению, они оказались правы.

Тысяча дней правления Альенде останутся в памяти многих, как самое трудное и счастливое время их жизни. Множество детей из бедных семей впервые получили доступ к университетскому образованию, главное богатство страны — медь — было возвращено стране декретом о национализации, и все это сопровождалось невиданным ранее всплеском культурной жизни и ростом национального самосознания... Впервые в мире в Чили строилось социалистическое общество, сторонники которого победили на свободных демократических выборах, и происходило это без каких бы то ни было репрессий против инакомыслящих и без стремления установить «диктатуру пролетариата».

Правительство Альенде было одной из немногих в истории попыток объединения очень различных между собой сил — от марксистов-ленинцев до левых христиан и социал-демократов. В правительственном блоке Народного Единства было все, что угодно, кроме единства. Если компартия выступала за взвешенность и постепенность каждого шага, прекрасно понимая, что реальных рычагов власти у правительства куда меньше, чем кажется, руководство родной партии Альенде — Социалистической, одним из создателей которой являлся он сам, требовало от правительства и президента ускорения и радикализации революционного процесса. Выступавшие с зажигательными речами лидеры социалистов отталкивали от процесса благополучные средние слои и провоцировали военных. Вышедшее по идейным разногласиям из правительства Левое Революционное Движение (МИР) занималось самозахватом предприятий и поместий, пытаясь таким образом оказать на Альенде давление и заставить его отойти от конституционного пути реформ. Улицы и площади Сантьяго превращались в поле битв между ультраправыми боевиками и студентами — сторонниками правительства. В результате саботажа с одной стороны и некомпетентностью правительственных чиновников — с другой страна переживала постоянные трудности со снабжением продуктами и повсюду выстраивались очереди.

Чилийская олигархия и транснациональные корпорации, впервые ощутив реальную угрозу своим вечным привилегиям, в отличие от сторонников правительства проявили завидное единство и умело пользовались каждой из ошибок Народного Единства.

Тем не менее популярность его правительства росла. На президентских выборах в сентябре 1970 года Альенде получил 36,6% голосов. Через два с половиной года, в марте 1973 года, на выборах в парламент за представителей партий Народного Единства было отдано 43,9% голосов. Планы оппозиции на мирное, парламентское свержение Альенде провалились, и была сделана ставка на военный путч.

Однако к середине 1973 года ситуация в стране сильно изменилась. Три года саботажа и провокаций, вмешательство ЦРУ и разногласия внутри партий Народного Единства привели к нарастанию в Чили атмосферы хаоса, и правительство все больше теряло контроль над ситуацией. Его социальная база начала сужаться, а давление на него изнутри и извне усиливалось. Политические руководства партий Народного Единства не могли договориться между собой и в то же время не позволяли Альенде действовать по собственной инициативе. Для выхода из этой ситуации стал необходим поиск компромисса со второй политической силой страны — правоцентристской Христианско-Демократической партией. Христианские демократы, возглавлявшиеся в те годы Патрисио Эйлвином, попытались с позиции силы навязать соглашение, подразумевавшее свертывание правительством программы социальных преобразований. Принять это условие значило бы капитуляцию и отказ от целей Народного Единства. Его неприятие значило открыть двери военному вмешательству. В этой ситуации Альенде, несмотря на сопротивление значительной части сторонников и прежде всего — руководства собственной Социалистической партии, принимает трудное решение. Он готовит проведение общенационального плебисцита на вотум доверия своему правительству и в случае поражения собирается подать в отставку и созвать досрочные президентские выборы. Днем публичного заявления об этом решении выбирается вторник, 11 сентября 1973 года.

Поражение правительства Народного Единства на этом плебисците было наиболее вероятным исходом, но, учитывая реалии того времени, это было единственным выходом, позволявшим сорвать переворот и тем самым спасти тысячи жизней и в то же время не отказываться от своих убежденй, идя на поводу у христианской демократии. Ставший президентом для и ради своего народа, Альенде не мог и не хотел играть чужими жизнями.

4 сентября 1973 года перед президентским дворцом Ла-Монеда состоялась самая большая из демонстраций в поддержку правительства. На ней было более миллиона человек. Народ пришел проститься со своим президентом.

Наверное, он не раз представлял себе этот серый весенний день 11 сентября. [Чили - страна южного полушария. - прим. КПРФ.Ру] Низкая облачность осложняла приближавшуюся бомбардировку президентского дворца. В эфире — военные марши и первые декреты хунты. «Учитывая глубочайший социальный и моральный кризис, переживаемый страной, господин президент Чили должен немедленно передать свои высокие полномочия представителям вооруженных сил и карабинеров... Армия, военно-морской флот, военно-воздушные силы и корпус карабинеров полны решимости...». Помощи не будет. Он, демократически избранный президент Республики Чили, первый в мире демократически избранный президент-социалист, спокоен и сосредоточен.

Место президента — в президентском дворце. Вместе с ним — несколько десятков ближайших соратников, молодые ребята-добровольцы из личной охраны «ГАП» — «групо де амигос персоналес», президентская гвардия и группа следователей из МВД.

Еще восемь человек из ГАП, старшему из которых нет и тридцати, занимают позиции в здании напротив — в министерстве финансов. У них — легкое оружие и ни у одного из них — никакой военной подготовки. Против них — танки и авиация. Когда прозвучат первые выстрелы, двое из этих восьми бросят оружие и впадут в состояние безвольного оцепенения, которое будет прервано лишь контрольными выстрелами штурмующих. Остальные шестеро будут сражаться, стреляя по наступающим войскам из окон, а генералы-путчисты годами будут рассказывать миру басни о том, что с ними воевали тысячи вооруженных кубинцев.

В эти минуты, укрывшись в одном из дальних гарнизонов, Пиночет отдает своим писклявым, старушечьим голосом приказы.

Альенде отказывается от предложенного ему пуленепробиваемого жилета, потому что жилетов для других нет.

В президентский дворец, над которым поднят президентский флаг, прорвавшись через патрули и заслоны, продолжают прибывать люди. На своем маленьком 600-м ФИАТе подъезжает похожий на подростка бывший министр правительства Анибаль Пальма, находит Альенде в его кабинете и говорит ему:

— Президент, я услышал по радио, вы сказали, что все трудящиеся должны находиться на своих рабочих местах. Поскольку я сейчас безработный, я приехал сюда попросить, чтобы мое рабочее место было здесь, рядом с вами...

— Анибаль, я знал, что вы придете, — обнимая его, отвечает Альенде.

Подходит министр образования Эдгардо Энрикес и сообщает президенту, что больше трехсот сотрудниц его министерства прибыли на работу, в нескольких десятков метров от дворца, и отказываются возвращаться домой.

— Они говорят, что решили остаться, чтобы выразить вам свою верность, президент.

С трудом справившись с эмоциями, Альенде отвечает:

— Уходите с ними, дон Эдгардо, объясните им, что я очень благодарю их, но они не должны рисковать...

Проходя через коридоры Ла-Монеды, Энрикес видит журналиста Аугусто Оливареса, сидящего на корточках, неуклюже пытаясь собрать автомат. Он подходит и вздыхает — Плохи наши дела... Когда журналист сам собирает автомат, это значит, его некому защитить...

Один из руководителей социалистов Эрнан дель Канто прибывает в Ла-Монеду по поручению своей партии. Альенде отказывается принять его. Дождавшись подходящего момента, дель Канто сам подходит к нему:

— Президент, я пришел от имени руководства партии, чтобы спросить вас о том, что нам делать, где мы должны быть?

— Не понимаю, — отвечает Альенде.

Дель Канто, запинаясь, повторяет вопрос. Альенде раздраженно перебивает его:

— Я знаю, где мое место и что должен делать я. Никогда раньше вас не интересовало мое мнение, почему вы просите его именно сейчас? Вы, так много выступавшие и призывавшие, должны сами знать, что вам делать. О том, что является моим долгом, я знал с самого начала.

Звонит телефон. На линии — адмирал Патрисио Карвахаль, требующий немедленно соединить его с президентом. Альенде подводят к телефону. Молча и спокойно, склонившись над телефоном, он выслушивает предложение о самолете в случае сдачи. Когда Карвахаль заканчивает, Альенде резко, как сжатая пружина, выпрямляется и кричит в трубку:

— Что вы себе позволяете, продажные твари!.. Засуньте ваш самолет себе в ....! Вы разговариваете с президентом Чили! И президент, избранный народом, не сдается!..

Перед президентом — три его военных адьютанта, представляющие три рода вооруженных сил — армию, флот и авиацию. Их должности — символ подчинения военных гражданской власти. После нескольких секунд молчания один из них решается:

— Президент, мы могли бы говорить с вами?..

— Я вас слушаю, — отвечает Альенде, глядя в глаза говорящему.

— Президент, позвольте передать вам обращение нашего ведомства. Военно-воздушные силы подготовили для вас ДС-6, чтобы вылететь, куда вы прикажете. Разумеется, вместе с семьей... и теми, кого посчитаете нужным взять.

— Президент, — вмешивается адьютант от флота, — если вы проанализируете ситуацию, вы согласитесь, что бесполезно сопротивляться самолетам, танкам и пушкам. Нет смысла, президент...

— Президент, — добавляет адьютант от армии, — думаю, что важно, чтобы вы учитывали, что вооруженные силы едины. Это совместная акция. И зная это, вы должны понять, что любая попытка сопротивления бессмысленна.

— И есть еще одна информация, которую мне только что сообщили, президент, — вставляет адьютант от авиации, — готовится бомбардировка Ла-Монеды.

— Это все? — спрашивает Альенде.

Ответ — молчание. Президент продолжает:

— Нет, господа, я не сдамся. Так что скажите своему командованию, что я не уйду отсюда и не сдамся. Это мой ответ. Живым я отсюда не выйду, даже если будут бомбить Ла-Монеду. И последняя пуля будет сюда, — он указывает дулом автомата на свой рот.

Опять напряженная тишина.

— Нет, президент, не может быть... — пытается что-то возразить один из них. Альенде жестом прерывает его.

Военный адьютант спрашивает:

— Что нам прикажете делать, президент?

— Уходите отсюда, я не могу вам здесь гарантировать безопасность. Возвращайтесь в свои ведомства. Это приказ.

На прощание Альенде пожимает им руки и обнимает одного из них.

Он был свободным человеком и любил жизнь больше всего на свете. Принятое им решение делало его еще более свободным. Предложение путчистов глубоко оскорбило его. Принять его — значило предать самого себя и народ, поверивший в его проект демократического социализма. Принять это предложение — значило бы передать свой моральный авторитет тем, у кого его никогда не было.

9:15 утра. Он садится в свое кресло и просит связать его с радио. Он прокашливается, чтобы очистить голос, и начинает говорить с тем глубоким чувством покоя, которое возможно только после преодоления страха смерти. Ему 65 лет, и это его последняя речь:

«Друзья мои, это моя последняя возможность обратиться к вам. Военно-воздушные силы бомбили радиостанции. «Порталес» и «Корпорасьон». В моих словах нет горечи, в них есть только разочарование, и они станут моральной карой тем, кто нарушил свою клятву... солдат Чили, командующим родами войск, самозваному адмиралу Мерино, сеньору Мендосе — генералу-холую, который еще вчера клялся в верности правительству, а сегодня назначил себя Генеральным Командующим Карабинеров. Перед лицом всего этого мне остается сказать трудящимся одно — я не уйду в отставку. Оказавшись на этом перекрестке истории, я заплачу жизнью за верность народа. И я уверен, что семена, которые мы заронили в достойное сознание тысяч и тысяч чилийцев, уже нельзя будет уничтожить.

У них есть сила. Они могут уничтожить нас. Но ни сила, ни преступления не смогут остановить социальные процессы. История принадлежит нам, и ее делают народы.

Трудящиеся моей родины! Я благодарю вас за верность, которую вы всегда проявляли, за доверие, оказанное вами человеку, который был лишь выразителем глубоких чаяний справедливости и который, поклявшись уважать конституцию и закон, сдержал свое слово. В этот решающий момент, последний, когда я могу обратиться к вам, я хочу, чтобы вы научились на этом уроке. Иностранный капитал, империализм в союзе с реакцией создали условия, при которых вооруженные силы нарушили традицию, которой учил их Шнайдер и которую поддерживал команданте Арайя, жертвы той же группы общества, которая отсиживается сегодня по домам и ждет, как чужие руки передадут ей власть, чтобы и дальше защищать свои доходы и привилегии.

Я обращаюсь прежде всего к простой женщине нашей земли, к крестьянке, которая верила в нас, к рабочей, которая трудилась больше, к чилийской матери, знавшей о нашей заботе о ее детях.

Я обращаюсь к вам, специалисты моей родины, специалисты-патриоты, тем, кто продолжал работать вопреки саботажу предательских профсоюзов, классовых профсоюзов, защищавших привилегии, которые в капиталистическом обществе есть лишь для немногих.

Я обращаюсь к молодежи, к тем, кто с песней отдавал свой задор и дух борьбы.

Я обращаюсь к чилийцу — к рабочему, крестьянину, интеллигенту, к тем, кого еще будут преследовать... потому, что в нашей стране уже давно действует фашизм, организовывавший террористические покушения, взрывавший мосты, перерезавший железнодорожное сообщение, разрушавший нефтепроводы и газопроводы при пособническом молчании тех, чей долг был вмешаться и положить этому конец. История осудит их.

Радиостанцию «Магальянес» наверняка тоже заставят замолчать, и спокойный металл моего голоса не дойдет до вас. Не важно. Вы все равно будете слышать его. Я всегда буду рядом с вами. По крайней мере память обо мне будет памятью о человеке достойном, сумевшем ответить верностью на верность трудящихся.

Народ должен защищаться, но не должен приносить себя в жертву. Народ не должен позволить уничтожить себя, но не должен допустить, чтобы его унижали.

Трудящиеся моей родины, я верю в Чили и ее судьбу. Другие люди переживут этот мрачный и горький час, когда к власти рвется предательство. Знайте же, что недалек тот день, когда вновь откроется широкая дорога, по которой пройдет свободный человек, чтобы строить лучшее общество.

Да здравствует Чили! Да здравствует народ! Да здравствуют трудящиеся!

Таковы мои последние слова. И я уверен — моя жертва не будет напрасной. Я уверен, что она станет, по крайней мере, моральным уроком и наказанием вероломству, трусости и предательству».

Когда он замолкает, во дворце царит тишина.

— Казалось, он всю жизнь готовился к этому моменту. Он был самым цельным из всех нас и полностью контролировал ситуацию. Он оставался президентом Чили, — вспоминал впоследствии инспектор Сеоане.

— Я сидел напротив него. Когда я его слушал, у меня стоял ком в горле, я думал: «Какой великий, великий этот человек». Я чувствовал такое восхищение, что хотелось плакать. Президент прощался, и в этом прощании была вся его цельность и последовательность. На наших глазах он превращался в героя. Когда он закончил, мы все встали, и наступила долгая и плотная тишина. Потом мы все вместе с ним вышли из его кабинета, — вспоминает доктор Артуро Хирон.

Президент принимает решение о том, что с ним останутся только те, кто хочет. Он предоставляет свободу действия президентской гвардии, состоявшей из карабинеров. В этот момент ему не нужны оплачиваемые защитники, уже не важны ни должности, ни чины, честь остаться с ним во дворце — вопрос личной совести и чувства долга каждого. Карабинеры уходят, но президент приказывает им оставить оружие защитникам дворца. Потом Пиночет расскажет об «арсеналах, найденных в Ла-Монеде».

С таким же предложением он обращается и к специальной следственной бригаде из министерства внутренних дел, отвечавшей за его безопасность. Из семнадцати шестнадцать решают остаться.

— Я остался, потому что это был мой долг. Я поклялся защищать закон, если нужно — даже ценой собственной жизни. Как бы я смотрел в глаза своим детям, если бы не сделал этого? — заявил впоследствии следователь Давид Гарридо.

— Нет, мы не были героями. Мы не стремились принести себя в жертву ради политического идеала. Мы были государственными служащими, и нам было очень страшно, но мы понимали, что, если бы мы покинули свой пост, это значило бы, что мы оказались никуда не годными полицейскими, — вспоминает командир бригады Хуан Сеоане.

Начинается атака дворца. Танки и вертолеты начинают в упор расстреливать Ла-Монеду

— Мне выдали автомат. Помню, что я взял его в руки и стал рассматривать, не зная, что с ним делать. Он был очень тяжелым, и я не имел ни малейшего понятия, как с ним обращаться. Так что, покрутив его в руках, я оставил автомат на полу, — вспоминает доктор Артуро Хирон, бывший министр здравоохранения.

В какой-то момент Альенде исчезает из поля зрения защитников Ла-Монеды. Артуро Хирон отправляется на поиски и находит его в одном из офисов возле президентского кабинета лежащим на полу и стреляющим из автомата в окно.

Доктор Хирон кричит ему что-то, требуя, чтобы он прекратил стрельбу и перебрался в более безопасное место, но президент не слышит. Артуро Хирон вспоминает:

— Тогда я подполз к нему сзади и, схватив за ноги, стал оттаскивать его назад, в глубь кабинета. Сначала он попытался вырваться и обматерил меня, но затем, узнав меня, сказал: А, это ты, Хирончик... Видишь, все оказалось куда серьезнее, чем мы думали...

Альенде собирает всех в одном из салонов. После краткого анализа происходящего переворота он заявляет:

— Остаться здесь толжны только те, кто хочет и может участвовать в бою. Все, кто по какой либо причине не может, — должны немедленно покинуть Ла-Монеду. Единственные, кто обязан остаться — это члены моей личной охраны. Ясно? Я не хочу мучеников. Слушайте внимательно, я не хо-чу му-че-ни-ков! Сейчас я попрошу о прекращении огня на несколько минут, и вам дадут выйти.

Все смотрят на него и друг на друга. Никто не шевелится.

Альенде решает постараться убедить хотя бы женщин. Во дворце их девять, среди них — его обе дочери: Исабель и Беатрис, которая находится на восьмом месяце беременности. У Беатрис с отцом с раннего детства совершенно особые отношения. Они всегда были настолько близки — и это расставание ей кажется невозможным.

— Пожалуйста, не осложняйте мое положение, — убеждает-просит-приказывает Альенде, — вы должны уйти, и должны сделать это прямо сейчас, до того как начнется бомбежка. Мы связались с команданте Бадиолой из министерства обороны, и я сейчас попрошу о прекращении огня, чтобы вы могли выйти.

— Там, снаружи, нас убьют, президент. Послушайте стрельбу, послушайте... И между тем, чтобы умереть на улице или умереть в Ла-Монеде, я хочу остаться с вами, президент, — говорит журналистка Вероника Аумада, которой двадцать пять лет, но ее длинные черные волосы делают ее моложе своего возраста.

— Нет, вы не умрете, ни снаружи, ни внутри. Вы будете жить. И вы, Вероника, помните, что вы должны написать обо всем этом. Это ваш долг. Они должны выполнить свое обещание о прекращении огня. Вы выйдете отсюда, и там вас будет ждать джип,.. — президент говорит это очень серьезно, тоном, не допускающим возражений.

Президент просит доктора Хирона помочь ему убедить Беатрис. Он был когда-то ее преподавателем на медицинском факультете, и она всегда очень уважала его. Артуро Хирон пытается найти все возможные и невозможные аргументы:

— Послушай, Тати (уменьшительное от Беатрис), ты здесь станешь больше помехой, чем помощью. Подумай хоть чуть-чуть, и ты согласишься. Ты на восьмом месяце... ты должна беречь своего сына... что тебе здесь делать? Сейчас нас будут бомбить, сюда будут падать настоящие бомбы. Мы не сможем уберечь тебя. Пожалуйста, уходи. Уходи с остальными женщинами. Твоему отцу нужно, чтобы ты ушла.

Беатрис продолжает молча смотреть на него.

Подходит Альенде:

— Тати, на этот раз я не прошу тебя. Я тебе приказываю. Ты должна уйти, и прямо сейчас. Ты мешаешь мне делать то, что я должен. Если ты хочешь помочь мне, ты должна уйти, и немедленно. Мне необходимо знать, что ты и твоя сестра вне опасности! Это мое поручение тебе — вытащить отсюда твою сестру и выйти отсюда вместе с этим человечком, который внутри тебя. Понимаешь?..

Они долго молча смотрят друг на друга. Потом он осторожно обнимает ее, обнять ее крепче не позволяет живот Беатрис. На ухо он шепчет ей еще одно задание: «Нужно рассказать миру о том, что произошло здесь. Ты должна помочь в этом, дочь». Времени не остается. Женщины бегом спускаются по лестнице и выходят.

Беатрис, любимая дочь президента, никогда так и не оправилась от этого дня и покончила с собой в 1976 году на Кубе.

Чтобы вытащить из Ла-Монеды Марсию, ассистента замминистра внутренних дел, был придуман повод — отправить ее в гараж за машиной одного из следователей. В этот момент над дворцом пронесся первый самолет и упала первая ракета. Было 11:52. Все бросились на пол. От новых и новых ракет, разрывашихся в разных точках дворца, все здание содрогалось и не позволяло удержаться на ногах. Журналист Хоркера был совершенно бледный, не в состоянии ни думать, ни действовать. Альенде подполз к нему и потрепал по плечу:

— Нам не страшно, правда? — сказал президент своему старому близкому другу.

— Страшно... нет, президент... я просто немного испугался... и вот-вот наложу в штаны от испуга, — заплетающимся языком пытается пошутить тот.

Следователь Давид Гарридо в коридоре второго этажа слышит гул приближающегося на бреющем полете самолета. Он вспоминает:

— В каком-то детском фильме о войне говорилось, что, когда бомбардировщик пролетает над тобой, нужно сосчитать до трех. Мы услышали свист бомбы упавшей прямо над нами. Взрывная волна отбросила нас на середину лестничного проема. Когда я попытался встать, я чуть не упал назад. Я посмотрел на свои ботинки и увидел, что они остались без каблуков. Взрывная волна оторвала их.

Воздушная атака ведется без перерыва. Летчики ВВС безупречно выполняют миссию, десятки ракет попадают в цель, заставляя защитников Ла-Монеды метаться по коридорам пылающего дворца в поисках глотка свежего воздуха и спасаясь от падающих сверху конструкций. Адский грохот разрывов, пыль и дым не позволяют ориентироваться в постоянно сужающемся пространстве. Потом удается найти одну чудом уцелевшую лесницу, и все садятся на нее в ожидании смерти или чуда, что начинает казаться уже одним и тем же.

— Это настоящая бойня, — говорит кто-то.

— Что будем делать?

— Мы сгорим здесь все...

— Что делать, президент?...

Альенде подползает к столу для торжественных приемов и ложится под него, приглашая жестом следовать за ним. Под столом дышать немного легче. Там он убеждает еще трех из присутствующих покинуть дворец. Его последняя миссия — в спасении жизней близких. С белым флагом они пробираются к выходу, но их встречают пулями. Они возвращаются.

Один из присутствующих направляется на кухню в поисках воды, открывает дверь и видит сидящего на корточках с автоматом между ног умирающего Аугусто Оливареса. Известный журналист, друг и советник президента, директор отдела прессы Национального телевидения Аугусто Оливарес покончил с собой. Альенде подходит в молчании и не может справиться со слезами.

— Пожалуйста, почтим его память минутой молчания, — глухим голосом просит президент.

На Ла-Монеду пикируют новые самолеты. Дышать становится совершенно невозможно. Альенде принимает решение:

— Все. Теперь сдаемся. Все выходим. Предупредите всех, что все сейчас выходим. Оставьте здесь все оружие... Будет выходить по одному... Сначала выходит...

— А вы, президент?

— Я выйду последним, не волнуйтесь.

Когда все начинают спускаться по лестнице, Альенде возвращается в свой рабочий кабинет, потому что «должен взять некоторые документы». Последние из выходивших слышат его крик: «Альенде не сдается!» — и после этого звучит короткая автоматная очередь.

Сентябрь не везде осень. В Чили это весна. Но не любая весна — радость и цветение. Здесь это время боли и памяти, которые время не лечит.

Каждый год 11 сентября мы, чилийцы и нечилийцы, живущие в этой стране, идем на центральное кладбище Сантьяго. Сначала — к мемориалу «Пропавшим без вести» и казненным, а потом — к могиле Сальвадора Альенде. Нас немного, всего несколько тысяч, потому что все эти тридцать лет из этой страны целенаправленно и постоянно вытравливалась память об этом. Потому что диктатура здесь смогла контролировать не только мысли, но и чувства миллионов чилийцев, разучившихся за эти 30 лет смотреть себе в сердце и другому — в глаза. Потому что человеку, кроме высоких чувств и мыслей, присущ еще и животный страх, и 18 лет диктатуры в Чили оказались образцовым уроком страха, который большинство жителей этой страны, к сожалению, очень хорошо усвоило. Потому что чилийский флаг над Ла-Монедой, подожженный и сожженный ракетами путчистов, — не метафора, а реальность этой страны, которая не смогла больше стать той, что была до 11 сентября.

Многие из участников этих событий стали совершенно другими. Некоторые специалисты по зажигательным революционным речам, обвинявшие Альенде в буржуазном реформизме и 11 сентября спасшие свои драгоценные жизни в иностранных посольствах, стали сегодня представителями и администраторами транснациональных корпораций в Чили и в дни подобных годовщин не прочь порассуждать с высоких трибун об ошибках Народного Единства и покаяться в грехах собственной юности. Некоторые другие, скопив стартовый капитал на мировых кампаниях солидарности с Чили, завели собственный бизнес и оставили темы прошлого в прошлом. Другие, некогда юные министры правительства Альенде вернулись к политической власти в составе нынешнего правительства Чили и пытаются убедить нас в возможности неолиберализма «с человеческим лицом», устало смирившись с «невозможностью невозможного». Пожалуйста, сами возьмите эти два последних слова в кавычки.

Поэтому давайте вспомним в эти сентябрьские дни о президенте Чили Сальвадоре Альенде, жизнь которого вышла за рамки любого времени и смерть которого стала доказательством собственной невозможности. Потому что здесь, в Чили, как сказал Сарамаго, мертвые живы и живые мертвы. И первые весенние цветы, падающие сегодня на могилу Альенде и других наших павших, всегда росли и растут вдоль той самой странной дороги, по которой пройдет свободный человек, чтобы строить лучшее общество.

http://www.kprf.ru/articles/18263.shtml

Президент Сальвадор Альенде во время боев за дворец "Ла Монеда".

 

 

Александр ТАРАСОВ

ХВАТИТ ВРАТЬ О ПИНОЧЕТЕ!

Правда о Чили

Ложь о Пиночете, якобы осуществившем какое-то «экономическое чудо», – один из самых наглых примеров лжи, распространяемой у нас в стране в последние годы. Но если этим раньше занимались исключительно те, кто мечтает, чтобы полковник Путин стал «черным полковником», – например, Михаил Леонтьев, пламенно любящий Пиночета и рекламирующий его где только можно, начиная с правительственного канала ОРТ и кончая «патриотической» газетой «Завтра», – то 15–16 января 2001 г. к трогательной компании М. Леонтьева, А. Илларионова и П. Авена, полагающих, что Россию только тогда ждет экономический подъем, когда ее земля будет залита кровью, присоединился … канал НТВ. Александр Хабаров осчастливил нас двухсерийным фильмом «Формула Пиночета, или Народное счастье». Удивительно, но фильм транслировался в те же самые дни, когда в помещениях НТВ проходили обыски, а финансового директора «Медиа-МОСТа» увезли в «Бутырки»!

Как водится у нас в последние годы, А. Хабаров поведал зрителям, что Сальвадор Альенде экономику Чили «развалил», а Пиночет-де устроил «экономическое чудо». Это наглая брехня!

У наших тележурналистов стало модно в последние годы считать, что они могут снять фильм о чем угодно – специальных знаний это не требует. Вот и А. Хабаров поленился даже в справочники и статистические отчеты заглянуть (и не то что на испанском и английском, но даже и на русском языке). Если бы заглянул – он бы знал, что

Никакого «экономического чуда» при Пиночете не было

Всё было как раз наоборот. Вот при Альенде в стране наблюдался заметный экономический рост, сопровождавшийся исключительными достижениями в социальной сфере. В 1971 г. валовой национальный продукт (ВНП) вырос на 8,5%, в том числе промышленное производство – на 12% и сельскохозяйственное производство – почти на 6%. Особенно бурными темпами развивалось жилищное строительство. Объем строительных работ в 1972 г. вырос в 3,5 раза. Безработица сократилась к концу 1972 г. до 3% (в 1970-м – 8,3%). В 1972 г. ВНП вырос на 5%. Замедление роста объяснялось тем, что в ответ на национализацию имущества американских компаний в Чили (кстати, большей частью не конфискованного, а выкупленного) США приняли экстренные меры по подрыву чилийской экономики – например, выбросили на мировой рынок по демпинговым ценам часть своего стратегического запаса меди и молибдена, лишив таким образом Чили основного источника экспортных доходов. От одного только демпинга меди Чили в первый же месяц потеряла 160 млн долларов. С весны 1973 г. в Чили начался экономический застой, быстро переходящий в кризис – как результат откровенной кампании дестабилизации, превратившейся в марте, после поражения противников Альенде на парламентских выборах, в вялотекущую гражданскую войну. В день в Чили происходило до 30 терактов, фашисты из «Патриа и либертад» неоднократно взрывали ЛЭП, мосты на Панамериканском шоссе и на железной дороге, идущей вдоль всего побережья Чили, что лишало электроэнергии и подвоза целые провинции.

Были дни, когда в Чили происходило до 50 террористических актов (однажды, 20–21 августа, в течение 24 часов в стране было совершено свыше 70 терактов!). Притом в основном это были теракты, направленные на разрушение инфраструктуры. Например, 13 августа 1973 г. фашисты провели полтора десятка взрывов на ЛЭП и электроподстанциях, лишив электроэнергии (а в крупных городах и воды) 9 центральных провинций с населением 4 млн человек. Всего к августу 1973 г. ультраправые уничтожили свыше 200 мостов, шоссейных и железных дорог, нефтепроводов, электроподстанций, ЛЭП и других народнохозяйственных объектов общей стоимостью равной 32 % годового бюджета Чили. Возьмите самую распроцветающую страну – например, Швейцарию – и начните там такую диверсионную войну, взрывая в день по 20–50 экономических объектов, в первую очередь, мостов и дорог. Я посмотрю, что останется от хваленого процветания швейцарской экономики!

В Чили, стране Южного полушария, урожай овощей и фруктов собирают весной. Из-за диверсий на ЛЭП и электроподстанциях к августу 1973 г. погибло 50 % собранных овощей и фруктов: остались без электроэнергии промышленные холодильники в хранилищах. Из-за блокады дорог – и, следовательно, невозможности подвезти корма – только в первой половине августа погибло 10 тыс. овец и 500 голов крупного рогатого скота.

А. Хабаров, рассказывая о финансировавшихся США забастовках в Чили, ни словом почему-то не обмолвился о том, что те, кто не хотел бастовать, подвергались террору. Когда 8 июня 1973 г. возникла угроза прекращения забастовки на руднике «Эль Теньенте» в г. Ранкагуа, туда прибыли вооруженные отряды неофашистских группировок «Патриа и либертад» и «Роландо Матос», которые напали на автобусы с шахтерами, взорвали несколько установок по подаче воды на рудник, разгромили здание администрации и, захватив местную радиостанцию «Либертадор», стали передавать в эфир призывы к свержению правительства Альенде.

Еще 16 мая лидер чилийский фашистов Р. Тим, выступая по аргентинскому телевидению, заявил: «Если гражданская война является ценой за освобождение Чили от марксизма, мы готовы заплатить эту цену». А. Хабаров уверенно сообщил нашим зрителям, что если бы состоялся запланированный Альенде референдум, то Альенде бы наверняка проиграл. Сами противники Альенде думали почему-то по-другому. Еще один лидер чилийских фашистов П. Родригес прямо сказал в телеэфире: «Если состоятся выборы в 1976 году, Альенде получит 80 %. Поэтому надо действовать сейчас».

Вопреки словам А. Хабарова, будто Пиночет присоединился к заговору буквально накануне переворота, сам генерал Пиночет рассказал в интервью испанскому агентству ЭФЭ 13 марта 1974 г., что он еще в апреле 1972 г. был поставлен ЦРУ США в известность об осуществлении плана по «созданию непреодолимых экономических трудностей» для правительства Альенде и что он лично участвовал в разработке планов мятежа 28 мая 1973 г.

Дураку понятно, что в условиях фактической гражданской войны экономика успешно развиваться не может. Следовательно, С. Альенде надо предъявлять претензии не в том, что он был «слишком социалистом», а в том, что он был слишком демократом.

Однако после военного переворота 11 сентября 1973 г. экономика Чили просто стала разваливаться. В течение первого же полугода власти военной хунты покупательная способность населения упала на 60 %, национальная валюта была девальвирована более чем в 2 раза, в несколько раз выросли цены на основные продукты, число безработных увеличилось на 100 тыс. человек. Одновременно с этим рабочая неделя была увеличена с 44 до 48 часов без компенсации сверхурочных, а средняя зарплата упала до 15 долларов в месяц. Особенно сильно кризис поразил сельское хозяйство – хунта стала возвращать латифундистам землю, переданную правительством Народного единства крестьянам, а крестьяне в ответ саботировали сельскохозяйственные работы. Дошло до того, что – для обеспечения относительного «изобилия» в столице – хунта вынуждена была ввести запрет на продажу мяса в 19 провинциях из 25, оставив без мясных продуктов 80 % населения страны. В 1974 г. стоимость жизни в стране выросла (по официальным, явно заниженным, данным) на 375 %, цены на хлеб выросли в 22 раза, на сахар – в 29, на мыло – в 69 раз. Безработица выросла до 6 % (18 % экономически активного населения). Доля заработной платы в национальном доходе упала до 35 % (свыше 60 % при Альенде). Национальная валюта – эскудо – девальвировалась в 1974 г. 28 раз. Бесплатное медицинское обслуживание было упразднено.

В апреле 1975 г. в Чили была введена в действие разработанная «чикагскими мальчиками» политика «шоковой терапии» (знакомое словосочетание, не правда ли?). Она предусматривала приватизацию государственных предприятий, отмену контроля над ценами, повышение подоходного налога, замораживание зарплат, сокращение капитальных вложений в госсектор.

Если верить А. Хабарову, с этого года «в экономике Чили начался переворот» – это было «начало расцвета банковской системы», в страну хлынули инвестиции, «страна жила в условиях комендантского часа и добивалась экономических успехов». Это ложь. Последствия «шоковой терапии» в Чили, как и у нас, были катастрофическими. ВНП за год сократился на 19 % (это выяснилось после падения Пиночета, официальная статистика времен диктатуры называла то 12,9 %, то 15 %), промышленное производство упало на 25 %, спад в строительстве превысил 50 %. Стоимость жизни (опять же по официальным, явно приукрашенным данным) выросла в 3 с лишним раза. Безработица выросла до 20 %, а в отдельных районах – до 30 и даже 40 %, чего не было в Чили даже во времена Великой Депрессии. Это при том, что из 460 государственных предприятий 276 уже были возвращены прежним владельцам или проданы в частные руки. Разорилось свыше 1200 средних и мелких предприятий. Иностранным (в первую очередь из США) инвесторам был разрешен вывоз 100 % прибыли. Эскудо полностью обесценилось, и в октябре 1975 г. пришлось ввести новую денежную единицу – песо. Песо решили «привязать к доллару» (по курсу 1 песо – 1 доллар), но песо «отвязалось», и в январе 1977 г. за 1 доллар давали уже 18,48 песо, в январе 1978-го – 27,47 песо, в январе 1980-го – 39 песо, в июне 1982-го – 46 песо и т.д. К концу «эры Пиночета» стоимость песо по отношению к доллару упала более чем в 300 раз!

Зато уже в 1975 г. на 18 % выросла численность бюрократического аппарата. Военные расходы выросли до 523 млн долларов (против 274 млн в 1974-м), численность армии выросла с 80 тысяч в 1973-м до 300 тыс. человек к концу 1976-го.

С 1976-го начал быстро расти внешний долг – пытаясь как-то спасти экономику, хунта прибегла к массированным внешним заимствованиям. Альенде получил в наследство внешний долг в размере 4 млрд долларов, и за период его правления долг вырос лишь на 125 млн долларов. При Пиночете к 1976 г. внешний долг страны уже составлял 5,3 млрд долларов. Но внешние займы не помогали. Безработица оставалась на уровне 20%, цены на хлеб в 1976 г. выросли на 60 %, смертность за год выросла на 8 %, продолжительность жизни сократилась на 2 года. 34 % детей школьного возраста из-за отсутствия средств не ходили в школу. В стране наблюдалось массовое переселение из относительно благоустроенных квартир и домов (возведенных в конце 60-х и при Альенде) в трущобы. Число чилийцев, живших в условиях «абсолютной нищеты» (то есть на 20 и более процентов ниже прожиточного минимума), достигло к началу 1977 г. 2,2 млн человек.

В первой половине 1977 г. промышленное производство в Чили упало до уровня 1968-го, а безработица выросла по сравнению с 1973 г. в 4 раза. Цены на хлеб и рис выросли на первое полугодие на 60%, на молоко – на 30%. Даже по официальным данным, 550 тыс. семей оказались живущими в трущобах. Вдвое выросла детская смертность, в 6 раз – заболеваемость туберкулезом. В конце ноября 1978 г. внешний долг Чили достиг 6,5 млрд долларов.

К началу 1980 г. уровень безработицы составлял 25%, рост цен и инфляция за год – 40%. Одновременно расходы на содержание армии и репрессивного аппарата достигли 43% бюджета.

В 1982 г. спад достиг дна. Промышленное производство за год сократилось на 20%, разорилось свыше 800 предприятий, обанкротился ряд ведущих банков, внешний долг вырос до 18 млрд долларов. В трущобы были вынуждены переселиться уже 5,5 млн человек. Западногерманские журналисты, побывавшие на юге Чили летом 1982 г. (в Южном полушарии это зима), опубликовали репортаж, где рассказывалось, как по утрам по улицам городов юга Чили, где зима особенно сурова, ездят специальные бригады и собирают десятками и сотнями трупы замерзших бездомных.

Чего же удивляться, что из Чили эмигрировало свыше 1 млн человек – почти 10% населения страны и почти треть экономически активного населения Чили. Пересчитаем-ка сразу эту цифру по отношению к России. Получаем около 15 миллионов. Сомневаюсь, что Запад готов принять такой поток эмигрантов.

Экономический рост в Чили начался только в 1984 г. и составил 3,8% (пиночетовская статистика называла 6%), в 1985-м случился новый спад, в 1986-м – подъем до 5,7%, в 1987-м – 6%, в 1988-м – свыше 7%, в 1989-м – 10% (официальные данные; позже выяснилось, что на самом деле подъем в 1989-м был лишь 7,3%). Но этот рост был вызван исключительными сверхприбылями, которые предоставлял военный режим зарубежному (североамериканскому) капиталу. 30-процентная безработица давала возможность зарубежному работодателю получать квалифицированную и очень дешевую рабочую силу. Режим чрезвычайного положения, действовавший до августа 1988-го, «отменял» забастовки, профсоюзы были подконтрольны военной хунте. 2/3 прибылей вывозились в США, из оставшихся 85% шли в карман работодателю и только 15% – на зарплату работникам. Разрыв в доходах достиг невообразимого уровня. Член правления средней руки компании (вся «работа» которого заключалась в том, что он раз в неделю пару часов дремал на заседании правления) получал 4,5 млн песо в месяц, в то время как медсестра в городской больнице получала 30 тыс. песо (отношение 150 : 1). Значительная часть роста промышленного производства обеспечивалась суперпроектом Пентагона по строительству в Чили космодрома, станций слежения и соответствующей инфраструктуры в рамках СОИ. Как только в 1990 г. это строительство было заморожено, прирост валового национального дохода Чили сразу сократился до 0,7%.

Строго говоря, никакого экономического развития в Чили при Пиночете не было. В 1984–1989 гг. шло всего лишь восстановление разрушенного Пиночетом народного хозяйства. К уровню развития, достигнутому при Альенде, чилийская экономика за годы «экономического чуда» так и не вернулась. В 1989 г. потребление на душу населения не дотягивало даже до уровня 1969 г. Хосе Ибарра, специально изучавший этот вопрос, пришел к выводу, что при Пиночете в среднем в год имели место чистые потери, равные по стоимости 2 годам производства до Пиночета и в сумме троекратно превышавшие накопленный при Пиночете внешний долг (свыше 27 млрд долларов).

Кстати, о внешнем долге. Пиночет оставил после себя внешний долг в размере 2210 долларов в пересчете на душу населения. Долг России сегодня составляет 160 млрд долларов, или 1090 долларов на душу населения. Российскому Пиночету придется, чтобы сделать все, как в Чили, набрать займов еще на 163 млрд 520 млн долларов. Таких денег нет во всем мире! Да даже если и удастся набрать столько займов – вернуть их невозможно. Это уж наверняка.

Особенность «экономического роста» при Пиночете была также и в том, что вопреки всем правилам этот «рост» не сопровождался ростом средних доходов населения, ростом продолжительности жизни, улучшением в социальной сфере. Детская смертность в этот период увеличилась на 8,2%, продолжительность жизни сократилась на 1 год и 4 месяца, число студентов осталось на уровне 1977 г. (60% от времен Альенде). «Утечка мозгов» даже усилилась. Доля зарплаты в валовом внутреннем продукте так и не дошла до 40% (38% в 1989 г.), в то время как в 1971–1972 гг. она превышала 60%. По официальным данным, 22,6% населения жило в условиях «абсолютной нищеты» (против 8,4% в 1969 г.). По подсчетам Фернанду Кардозу (президента Бразилии, известного экономиста и социолога), среднегодовой «рост» в чилийской экономике при Пиночете в 1974–1989 гг. выражался в отрицательном числе «-3,9%», в то время как по Латинской Америке в целом эта цифра была «+4%» (без всякого Пиночета и «чикагской школы»).

Те же самые люди у нас, которые так любят Пиночета, обычно ратуют за «средний класс». Главное, мол, создать как массовое явление «средний класс» – гарант стабильности. Так вот, Пиночет был человеком, который уничтожил «средний класс» в Чили.

Вопреки заявлениям А. Хабарова о том, что Чили до Пиночета, дескать, была «задворками» и «дырой», всё было наоборот. Чили никак нельзя было назвать типичной латиноамериканской страной. Напротив, Чили являлась предметом зависти большинства латиноамериканских стран, в большинстве своем аграрных или аграрно-индустриальных. Чили же до Пиночета была одной из наиболее индустриализованных стран Латинской Америки (сельское хозяйство давало лишь 10 % национального дохода), сильно урбанизированной и культурно развитой страной. «Средний класс» в Чили в 1970 г. достигал 64 % населения. И именно «средний класс» (в первую очередь городские средние слои) привел к власти Народное единство и Альенде. Пиночет в результате монетаристских экономических «реформ» этот «средний класс» свел на нет как массовое явление во всей стране, кроме двух городов – Сантьяго и Вальпараисо. Но даже в Сантьяго процент «среднего класса» в 1989 г. сократился по сравнению с 1970 г. почти на четверть, а в Вальпараисо – и вовсе вдвое. В целом же в Чили «средний класс» разорился и частью пролетаризировался, частью эмигрировал. Например, в 1970 г. в городе Антофагаста «средний класс» составлял 42% населения, а в 1987 г. – только 8%. Особенно тяжелый удар был нанесен средним слоям на селе. Альенде роздал крестьянам 3,5 млн га земель латифундистов, создав таким образом десятки тысяч новых собственников. Пиночет вернул земли прежним хозяевам, создав десятки тысяч сельских пролетариев. Если русский Пиночет хочет быть последовательным – он должен будет разгромить фермерские хозяйства, кооперативы, еще существующие совхозы и колхозы и отдать всю землю потомкам дворянских родов.

Итак, повторяю, «экономическое чудо» Пиночета было на самом деле 11-летним – самым глубоким в Латинской Америке в XX веке – экономическим кризисом, приведшим к безработице трети населения, подарившим статус бомжа четверти населения, эмиграцию –одной трети трудоспособного населения страны, галопирующую инфляцию, возрождение помещичьего хозяйства, ликвидацию «среднего класса» и накопление чудовищного внешнего долга (если перенести чилийский опыт на Россию, то у нас этот долг составит 323 с лишним миллиарда долларов!).

Диктатура как она есть

А. Хабаров, когда рассказывает о перевороте, как-то странно невнятен в цифрах. Лишь одна цифра прозвучала у него четко: до сих пор неизвестны места захоронения 1200 жертв хунты. И всё. Вообще же наши любители Пиночета с редкой наглостью постоянно говорят и пишут, что жертвами режима Пиночета стали 3,5 тыс. человек. Подразумевается: совсем немного! На самом деле 3,5 тыс. – это так называемые пропавшие без вести, т.е. те, кого пиночетовская политическая полиция ДИНА (с 1978 г. – СИМ) похитила, но отказалась официально признать свою причастность к их исчезновению. Похищение было очень эффективным средством устрашения. Родственники 1,2 тыс. похищенных до сих пор безуспешно пытаются найти даже могилы жертв ДИНА (и именно эти люди активнее всего бушевали на улицах во время «британской эпопеи» Пиночета – они (что вполне понятно) хотели, наконец, узнать судьбу своих детей, мужей, братьев: если не найти могилу, то хотя бы получить официальное подтверждение, что труп – как это часто бывало – сброшен в море, на корм акулам). Реально же в Чили только в первый месяц после переворота – до «нормализации» – было убито 30 с лишним тысяч человек. Еще 12,5 тыс. погибли за годы диктатуры под пытками, умерли в тюрьмах, были застрелены на улице.

Что интересно: число жертв режима установлено довольно точно. Существует огромная документация на этот счет. Прошли (еще в 70-х) три международных трибунала по расследованию преступлений чилийской хунты: в Копенгагене, Хельсинки и Мехико. В них участвовали юристы из 100 стран. Заслушаны тысячи свидетелей, материалы слушаний сведены в 1260 томов. Вплоть до эпохи тэтчеризма и рейганомики первую цифру – 30 тысяч погибших за первый месяц переворота – никто и не пытался оспаривать. И лишь при Рейгане и Тэтчер ее стали настойчиво подменять другой – в 10 раз меньшей. При этом, однако, не предоставляя никаких доказательств своей правоты.

Между тем очень легко доказать обратное. Печально знаменитый Национальный стадион в Сантьяго, превращенный хунтой в концлагерь, вмещает 80 тыс. человек. В первый месяц число содержавшихся на стадионе арестованных составляло в среднем 12–15 тыс. человек в день. К стадиону примыкает велодром с трибунами на 5 тыс. мест. Велодром был основным местом пыток, допросов и расстрелов. Ежедневно там расстреливали, по многочисленным показаниям свидетелей, в том числе иностранцев, от 50 до 250 человек. Кроме того, в концлагерь был превращен стадион «Чили», вмещавший 5 тыс. зрителей, но на нем содержалось до 6 тыс. арестованных. На стадионе «Чили», по свидетельствам выживших, пытки носили особенно чудовищный характер и превращались в средневековые казни. Группа боливийских ученых, попавших на стадион «Чили» и чудом уцелевших, дала показания, что видела в раздевалке и в помещении медпункта стадиона обезглавленные человеческие тела, четвертованные трупы, трупы со вспоротыми животами и грудными клетками, трупы женщин с отрезанными грудями. В таком виде трупы отправлять в морги военные не рисковали – они вывозили их в рефрижераторах в порт Вальпараисо и там сбрасывали в море.

По Хабарову, через Национальный стадион прошло «несколько тысяч человек». Да не «несколько тысяч», а не менее 40 тысяч за 2 месяца! Из них не менее 6 тысяч (а, вероятнее, около 8 тысяч) было убито.

Американский журналист Джон Барнс рассказал в «Ньюсуик» 8 октября 1973 г., что в один только Центральный морг Сантьяго в первые 14 дней после переворота доставили 2796 «неопознанных» трупов, погибших насильственной смертью – в основном с Национального стадиона. При посещении морга (прежде, чем Барнс был замечен и вынужден был бежать) он насчитал 150 трупов на первом этаже и 50 в коридоре – большинство было убито выстрелом в упор, у многих раздроблены головы. В здании Технического института информатор Барнса, священник, насчитал 200 трупов. Служители кладбища рассказали Барнсу, что трупы расстрелянных загружают в вертолеты и сбрасывают в море. Тот же Барнс рассказал, как в побласьон (квартал бедняков) Хосе Мария Каро солдаты расстреляли перед зданием школы 10 учеников.

Парижская «Монд» сообщала 17 сентября, что французские дипломаты наблюдали накануне, 16 числа, как карабинеры нагружали грузовики телами убитых предыдущей ночью. Другой дипломат видел, как солдаты наспех закапывали в огромной яме тела убитых (целый грузовик). Третий рассказал, что в квартале Эмида, где он жил, военные убили 400 человек. Совсем не левая и даже не либеральная «Майами геральд» опубликовала 25 сентября 1997 г. показания американской супружеской четы Патриции и Адама Геррет-Шеш, проведшей несколько дней на Национальном стадионе. Супруги рассказали, что за эти дни военные расстреляли от 400 до 500 заключенных «группами по 10–30 человек». По свидетельству «Тайма» (15 октября 1973 г.), на Национальном стадионе был без каких бы то ни было причин убит американский студент-экономист Фрэнк Теруджи из Иллинойса, не коммунист, не социалист и вообще не левый. Его товарищ Дэвид Хаттауэй чудом остался в живых и был освобожден.

Генеральный секретарь Международного движения юристов-католиков Леопольд Торрес Бурсо, генеральный секретарь Международной федерации прав человека Мишель Блюм, генеральный секретарь Международной ассоциации юристов-демократов Жоэ Норман опубликовали после недельной поездки по Чили совместное заявление, в котором говорилось, что массовые нарушения прав человека в Чили «приближаются к геноциду в том виде, как он определен в конвенции ООН».

Муниципальные служащие Умберто Гонсалес и другие показали, что в ночь с 11 на 12 сентября в квартале Пингуино, в районе казарм карабинеров из пулеметов было расстреляно свыше 300 человек – в основном рабочих фабрики «Командари», в том числе много женщин. По свидетельству Эстебана Карвахаля, арестованного вместе с четырьмя другими людьми только потому, что солдаты перепутали вход в их дом со входом в помещение райкома Социалистической партии, в казармах полка «Такна» в первые три дня переворота не менее 120 человек были забиты до смерти. Сотрудник чилийской авиакомпании LAN Хулио Пенья, побывавший на стадионе «Чили», дал показания, что в холле у выхода на футбольное поле он видел три колонны из голых человеческих тел, уложенных рядами по четыре крест на крест друга на друга. В каждой колонне было от 8 до 10 слоев. Солдаты называли эти колонны трупов «бутербродами».

По многочисленным показаниям, каждую ночь происходили расстрелы также на свалке неподалеку от пересечения улицы Департаменталь с проспектом Америго Веспуччи. Трупы расстрелянных выкладывали затем – с целью устрашения – на обочину проспекта или на улицу Мигель Леон Прадо. Другим таким местом была Очагавия, напротив кладбища «Метрополитано». Излишне говорить, что все казни совершались без суда и следствия.

По реке Мапочо, протекающей через Сантьяго, каждый день плыли десятки трупов. Иногда их было так много, что вода в реке становилась красной, что зафиксировано фото- и киносъемкой. Вылавливать трупы военные запрещали – кроме тех случаев, когда тела прибивало к берегу. Люди, как рассказывал журнал «Ньюсуик» 1 октября 1973 г., отворачивались от реки, стараясь сделать вид, что не видят трупов. «Тайм» 23 октября процитировал трех юристов, членов Комиссии ООН по правам беженцев: «Все дни, что наша комиссия была в Чили, до кануна нашего отъезда, из реки Мапочо извлекали трупы. Кроме того, в огромных количествах трупы привозили в морг или оставляли разлагаться там, где люди были убиты, – чтобы усилить эффект террора». Архитектор Мария Элена, сама прошедшая через пытки и избиения только потому, что в ее коллекции монет был обнаружен советский серебряный рубль, даже в конце декабря 1973 г., то есть спустя два с половиной месяца после «нормализации», стала свидетелем того, как у набережной Костанера около лицея «Ластаррия» к берегу Мапочо прибило 13 мешков. Когда собравшиеся школьники открыли мешки, в них были найдены обезглавленные трупы.

Многие дети перенесли куда более сильные психические травмы. Например, дети профсоюзного активиста с текстильной фабрики «Сумар» Серхио Чакона. У них на глазах в их собственном доме 15 сентября офицеры ВВС Чили насмерть затоптали их отца. С трудом можно представить себе, какой ужас должны были испытать при этом дети 4, 5 и 7 лет – тем более, что офицеры под угрозой расстрела заставляли их почти час смотреть, как военные топчут их отца и прыгают на его теле.

В провинции бывало еще страшнее. В Вальпараисо военные моряки просто обстреливали без разбора из крупнокалиберных пулеметов кварталы в районе железнодорожной станции Барон и на проспекте Испания, не интересуясь политическими взглядами тех, кто попадал под пули. В отличие от Сантьяго в Вальпараисо аресты проводились не по спискам, а «гуртом» – в основном в окружающих город горных рабочих поселках. Арестованных свозили в тюрьмы, затем под тюрьмы приспособили казармы, школы, женский лицей на улице Баррос Луко, и, наконец – корабли «Лебу» и «Майпо». Были арестованы тысячи, сотни погибли под пытками, а из тех, кто попал на корабли, почти никто не вернулся – их трупы сбросили в море. Обитатели отелей Вальпараисо долгое время отказывались есть рыбу: они видели, как по ночам на суда грузили трупы, а затем сбрасывали этот груз неподалеку от берега. Студент Католического университета Карлос Куэ, попавший на «Лебу» и оставшийся в живых потому, что встретил офицера, с которым вместе учился в школе, дал показания, что на «Лебу» было размещено постоянно до 500 арестованных, из которых 10–15 человек в день гибли при допросах, расстреливались и кончали жизнь самоубийством. По свидетельствам очевидцев, в тюрьму был превращен и учебный корабль «Эсмеральда», где пытки осуществлялись офицерами из Бразилии, прибывшими со своим оборудованием. На корабле «Майпо» размещалось постоянно 800 заключенных – и каждый день расстреливали по 10–15 человек.

В районе Ихуэласа по ночам расстреливали арестованных из городов Кильота, Калера и поселков Кампо-де-Депортес и Конкон (провинция Вальпараисо). Всего там было расстреляно не менее 350 человек.

В порту Сан-Антонио после пыток были расстреляны шесть руководителей местного профсоюза грузчиков, в том числе христианский демократ Хименес, ярый противник Альенде. Затем корабли ВМФ с целью устрашения подвергли артиллерийскому обстрелу рыбоперерабатывающие предприятия «Арауко», «Чили», «Сопеса» и «Контики» – не обратив даже внимания на то, что одно из них, «Сопеса», было предприятием частным и хозяева его финансировали оппозиционную Альенде прессу.

В Консепсьоне в университетском квартале в первый же день было убито свыше 80 человек. В небольшом городке Лос-Анхелес (провинция Био-Био) 11 сентября власть захватили местные фашисты, которые начали с публичного расстрела на центральной площади 12 городских руководителей Единого профцентра Чили. Вообще же в провинции Био-Био в первую же неделю было расстреляно (в основном даже не военными, а местными фашистами и латифундистами) свыше 90 человек. В провинции Каутин латифундисты просто устроили охоту на крестьян – индейцев мапуче. Вооруженные помещики вывозили арестованных крестьян в поле, отпускали, а затем на машинах гонялись за ними, как за зайцами. Тех из индейцев, кто оказывался не убит, а ранен, передавали карабинерам. Карабинерам же передали и нескольких местных священников, протестовавших против такой «охоты». Город Пуэрто-Монт захватил генерал ВВС Серхио Ли, брат члена хунта Густаво Ли. Город захватывался по правилам военного искусства – словно вражеский опорный пункт. И хотя сопротивления военным никто не оказывал, при захвате города погибло около 60 человек – жителей рабочих поселков, в том числе несколько детей.

Город Ла-Серена точно так же стал объектом «боевых учений»: при поддержке отрядов неофашистов из «Патриа и либертад» Ла-Серена была «взята штурмом» «экспедиционным корпусом» генерала Арельяно Старка. Старк устроил в городе погром. Самый известный в Ла-Серене человек – директор консерватории и основатель прославленного во всем мире Чилийского детского симфонического оркестра Хорхе Пенья был расстрелян без суда и следствия. Заодно расстреляли адвоката Гусмана Санта-Круса, проведя перед этим чрезвычайное заседание «выездного военного трибунала» и осудив на нем адвоката на … пять лет заключения! Доктора Муньоса, осмелившегося возразить против этого расстрела, попросту закололи штыками.

Надо иметь в виду, что многие из задержанных в первый месяц переворота были убиты по совершенно случайным причинам. На Национальном стадионе солдаты систематически убивали тех, кто сошел с ума, а также достреливали неудачных самоубийц (на стадионе многие пытались покончить с собой, бросаясь с верхних трибун). На стадионе «Чили» нескольких женщин застрелили за то, что они были в брюках, а мужчин – за длинные волосы (среди них была группа хиппи-иностранцев). Мексиканская журналистка Патриция Бастидос рассказала, как на ее глазах на Национальном стадионе застрелили мужчину только потому, что у него начался приступ эпилепсии. При этом военные хорошо понимали, что они делают. Не случайно вместо имен офицеры пользовались кличками: например, на Национальном стадионе – Лев-1, Лев-2, 3, 4, или Орел-1, 2, 3, 4…

С объявлением «нормализации» «военные операции» против мирного населения не прекратились. Когда в конце 1973 г. генерал Пиночет посетил поселок Кинта-Белья, чтобы присутствовать на церемонии переименования поселка в Буин (в честь одноименного полка), этому предшествовала акция устрашения: всех 5 тысяч жителей поселка военные согнали на футбольное поле, отобрали из них 200 человек, из которых 30 расстреляли, а остальных объявили заложниками. В ночь накануне визита Пиночета солдаты постоянно обстреливали поселок. Было ранено несколько десятков человек. Позже чилийское телевидение показывало приезд Пиночета в Кинта-Белью и рыдающих вокруг него женщин и объясняло, что женщины плачут от чувства умиления и признательности генералу за то, что он «освободил их от марксизма». Хотя рыдали они, естественно, совсем по другим причинам.

А накануне Рождества 1973 г. хунта объявила о раскрытии так называемого плана «Леопард» – плана левых развернуть кампанию террора против промышленных предприятий Чили. Было сообщено, что при попытке взорвать мачту ЛЭП солдаты убили пятерых «партизан-коммунистов». Однако все пятеро были за несколько дней до того арестованы у себя дома, а на их телах, выданных родственникам, остались следы пыток. Один из погибших «партизан» был близок к кардиналу Сантьяго-де-Чили Раулу Сильве Энрикесу. Кардинал потребовал от министра внутренних дел хунты генерала Бонильи расследования. Но Бонилья от кардинала просто отмахнулся.

Теперь представим себе, что мечта наших неолибералов осуществилась – к власти у нас пришел свой Пиночет и делает все, как его предшественник в Чили. В Чили в 1973 г. жило 10,2 млн человек. В России живет 147 миллионов. Экстраполируем чилийский опыт на Россию. Получаем: в первый же месяц власти российского Пиночета должно быть уничтожено 512 тыс. человек. Да еще 192 тысячи должны быть затем убиты в тюрьмах и погибнуть под пытками. Да еще около 68 тысяч должны «пропасть без вести». Итого: 772 тысячи. Не слабо!

Идем дальше. В первые два года при Пиночете по политическим мотивам было арестовано и отправлено в тюрьмы и лагеря 110 тыс. человек. Экстраполируем на Россию. Получаем 13 млн 840 тыс. человек. По Хабарову, через тюрьмы в Чили при Пиночете «прошло 500 тысяч человек». Да нет же, господин Хабаров! 500 тысяч (точнее, 492 тысячи) были осуждены – хотя бы на месяц заключения, хотя бы на крупный штраф (за нарушение комендантского часа, за участие в демонстрации и т.п.). А всего через тюрьмы и лагеря прошло – то есть было хотя бы один раз арестовано (многие так и не престали перед судом) 27,1% населения. Пересчитываем на Россию. Получаем: 40 миллионов. 40 миллионов за 10 лет даже Сталину посадить не удалось! (В 1937 г. 40 миллионов – это было вообще все взрослое трудоспособное население СССР, включая членов Политбюро и самого Сталина).

Церковь, фашисты и евреи

А. Хабаров в своем фильме тщательно избегает темы фашизма. А также «национального вопроса» и религии. По-русски это называется «халтура». Темы-то очень показательные.

Хотя Пиночет и хунта постоянно провозглашали себя «защитниками христианских ценностей» и подчеркивали свой ревностный католицизм, репрессиям при военном режиме подверглись тысячи католических активистов. В первую очередь, естественно, это были члены двух левокатолических партий, входивших в Народное единство. Но не только. Пыткам и издевательствам на Национальном стадионе подверглись четыре католических священника из Бельгии, арестованных за попытку прекратить избиения солдатами детей в бедняцком квартале. В побласьон Виктория, по рассказу Д. Барнса, солдаты пытались арестовать священника-голландца Тиссена. Но предупрежденный местными жителями, Тиссен скрылся. Тогда солдаты вдребезги разнесли алтарь в церкви, а саму церковь изрешетили из пулемета. В горных поселках вокруг Вальпараисо местные священники пытались заступиться за своих прихожан и протестовали против массовых арестов. За это они сами были поголовно арестованы, а их церкви военные подвергли разгрому и грабежу. Глава католической церкви Вальпараисо монсеньёр Эмилио Тагле был так напуган произошедшим, что даже побоялся заступиться за арестованных…

Всего в Чили за первый месяц переворота было арестовано не менее 60 католических священников и монахов. Из них по меньшей мере 12 человек были убиты или «пропали без вести». Особенно подозрительно относились военные к священникам-иностранцам. Отец Альсина из Испании, работавший в больнице «Сан-Хуан де Дьос», был схвачен и отправлен на Национальный стадион по бредовому обвинению в организации «склада оружия в подвале больницы». Хотя никакого оружия в больнице не нашли, а весь персонал больницы дал показания в пользу о. Альсины, тот был убит. Неизвестно, судили его или нет, но в октябре 1973 г. изрешеченный пулями труп священника был найден в реке Мапочо.

Вопреки тому, что говорила советская пропаганда, переворот в Чили не был «фашистским». Это был обычный реакционный военный переворот, инспирированный ЦРУ. Но режим Пиночета, действительно, с исключительной скоростью фашизировался. Фашистские партии были единственным гражданским союзником Пиночета – и именно эти партии продолжали активно действовать в стране, несмотря на официальный запрет хунты на деятельность политических партий (деятельность правых партий была под запретом до 1988 г., левых – до момента падения диктатуры). Именно фашистам было поручено «идеологическое обоснование» режима, они были «идеологическими комиссарами» хунты в университетах и т.д. Очень скоро прославления Гитлера, Муссолини и Франко стали нормой. Очень скоро к антикоммунистической риторике добавились антимасонская и антисемитская. В результате 93% еврейских семей эмигрировало из Чили. Традиционно значительная часть чилийских евреев придерживалась левых взглядов, но вряд ли это может служить оправданием, например, включения в школьные учебники при Пиночете почерпнутых в нацистской Германии формулировок типа «еврей Маркс», «еврей и масон Гейне», «большевики – марионетки мирового масонства» и т.д. При Пиночете численность фашистских партий и групп выросла в 22 раза.

При Пиночете Чили превратилась в рассадник фашистской пропаганды во всем испаноязычном мире. «Доктрина фашизма» Муссолини на испанском языке была издана в Чили 6-миллионным тиражом – и широко распространялась по всей Латинской Америке. «Миф XX века» Розенберга был издан 4,2-миллионным тиражом – и тоже распространялся по всему континенту. «Протоколы Сионских мудрецов» издавались при Пиночете целых 28 раз!

В конце 70-х в Чили съехались со всего мира скрывавшиеся от правосудия нацистские военные преступники. Бывшие эсэсовцы служили консультантами, экспертами, а иногда и управляющими в созданных хунтой концлагерях в Чакабуко, на острове Досон, на Огненной Земле и др. Среди них были знаменитости – например, изобретатель «душегубки» В. Раух. Беглые нацисты нанесли значительный ущерб моральному авторитету католической церкви в Чили, поскольку не раз действовали под видом католических священников. Так, на Национальном стадионе арестованных исповедовал (а затем передавал военным полученные сведения) некий «отец Хуан» – Ян Скавронек, польский фашист, приговоренный на родине к смертной казни за геноцид евреев и поляков во времена нацистской оккупации.

Виднейшие представители еврейской общины Чили подверглись арестам, пыткам, издевательствам и оскорблениям. Всемирно известный ученый, самый знаменитый и влиятельный в XX веке деятель чилийской науки, антрополог, этнограф, медик и философ 90-летний Алехандро Липшютц подвергся унижениям и издевательствам в собственном доме, его огромная библиотека была сожжена, а лаборатория разгромлена. Только благодаря своей всемирной славе Липшютц был не арестован, а посажен под домашний арест. Вскоре из-за перенесенного потрясения А. Липшютц умер. Крупнейший в Латинской Америке нейрохирург Альфансо Асенхо был отстранен от работы и также помещен под домашний арест, а затем принужден к эмиграции в Израиль. Ведущий чилийский драматург Мария Рекена была подвергнута пыткам, одна из которых была, мягко выражаясь, своеобразной: женщину лишили на два дня пищи и воды, а затем предложили ей выпить… свиную кровь. «Ты, еврейская свинья! – кричали офицеры. – Почему ты не пьешь свою кровь, свиную? Привыкла к христианской?»

При «захвате» Ла-Серены фашисты и солдаты корпуса Старка исписали весь город лозунгами «Смерть марксистам, интеллектуалам и евреям!». А член хунты генерал ВВС Густаво Ли Гусман с армейской прямотой сказал западногерманским журналистам, что хунта берет пример не с латиноамериканских консерваторов, а европейских фашистов 30-х годов («Штерн», 1973, № 42). Министр иностранных дел хунты адмирал Исмаэль Уэрта заявил на Панамериканской встрече в Мексике в 1974 г.: «Я не знаю, что сегодня понимают под словом «фашизм». В молодости я бывал в Европе, и там это выражение применялось к властным, сильным, умеющим руководить правительствам. Если это выражение применяют к нам, потому что мы сильное правительство, тогда мы фашисты».

Значительная часть чилийских эмигрантов – из того миллиона, который выехал из страны, – была представителями интеллигенции. Эмиграция катастрофически понизила интеллектуальный уровень в Чили. Чилийцы, расселившиеся по всему испаноязычному миру, сегодня составляют гордость испанской социологии, мексиканского кинематографа, перуанской журналистики, аргентинской медицины, венесуэльской физики, коста-риканской литературы. Около 60% эмигрантов в Чили так и не вернулось, освоившись в новых странах. Из Чили в Аргентину бежал даже ультраправый ректор Национального университета Боэннингер! Увидев, что хунта сделала с университетом, Боэннингер публично плакал. Понять его можно: новым ректором университета был назначен известный своей ненавистью к интеллигентам генерал Дальеу, а реально власть в университете захватил фашист Данило Сальседо, с подросткового возраста страдавший шизофренией.

Впрочем, среди чилийских фашистов вообще было много психически больных людей – и при Пиночете они сразу пошли в гору. Главным врачом Центральной психиатрической больницы назначили фашиста Клаудио Молину, который в этой же самой больнице дважды лечился: первый раз – от алкоголизма, второй – от шизофрении. Молина был буйнопомешанным – на него надевали смирительную рубашку и даже применяли к нему электрошок. Новый главврач начал с того, что ворвался в здание больницы и устроил там стрельбу, перепугав врачей и особенно пациентов. Затем 5 врачей больницы были расстреляны, несколько десятков человек арестовано и уволено с работы.

Хунта изменила не только интеллектуальный климат в стране, но и моральный тоже. Поощрялись доносы. Доносчик получал премию в полтора миллиона эскудо и все имущество того, на кого он донес. Находившиеся в ссоре родственники и соседи сотнями и тысячами доносили друг на друга. Город Чукикамата получил печальную известность как «колыбель стукачей»: там подростки из обеспеченных семей наперегонки доносили на собственных родителей – чтобы получить их имущество и быстренько промотать его. У нас был один Павлик Морозов, в маленькой Чукикамате их было 90!

Зато у Пиночета появилось много горячих поклонников: тех, кто доносами сколотил себе немалое состояние. Сегодня эти люди боятся, что если осудят Пиночета, то затем начнут судить и других офицеров – за военные преступления, а потом, глядишь, доберутся и до доносчиков.

О «народной любви» к Пиночету

О причинах падения режима Пиночета А. Хабаров рассказывает сказки. Дескать, в 1988 г. случился экономический кризис, «дефолт», начались волнения, и поэтому на Пиночета даже было совершено покушение. Правда, как сам Хабаров тут же расскажет, покушение было совершено за два года до этого – в 1986-м, но Хабарова это почему-то не смущает. Вот и пиночетовскую конституцию у него приняли «демократическим путем» (в условиях осадного положения, запрета на деятельность оппозиции и на пропаганду против проекта этой конституции). И «страна была счастлива и любила его» (Пиночета).

Расскажу немного о «народной любви» к Пиночету.

От большинства других стран Латинской Америки Чили отличалась тем, что не имела традиций партизанской войны. Пока к власти не пришел Пиночет, никто и не думал, что партизанская война в стране возможна. Все знали, что Чили к партизанской борьбе просто по природным данным не приспособлена: узкая полоска суши, с одной стороны – океан, с другой – высокогорье Анд, быстро становящееся безлесным и непроходимым, а на севере еще и пустыня. Партизаны таким образом лишены пространства для маневра и укрытий, что делает их легкой добычей правительственной авиации.

Более того, именно те политические противники диктатуры, кто был склонен к вооруженной борьбе – чилийские леваки, – понесли максимальные потери: в крупнейшей чилийской леворадикальной организации Левое революционное движение (МИР), например, 92% членов либо погибли в ходе переворота, либо попали в тюрьму.

Но уже к 1975 г. леворадикалы создали новое подполье, навербовали новых бойцов и в течение 1975 г. им удалось провести в Чили 132 партизанские операции, то есть по 1 операции каждые 2 дня. Чилийская специфика вынудила партизан в основном действовать в городах. Основными типами акций 1975 г. были: экспроприации, нападения на склады и казармы с целью захвата оружия, казни осведомителей и сотрудников политической полиции ДИНА, обстрелы казарм, организация побегов политзаключенных. Правда, стрелять партизаны тогда еще умели плохо, поэтому потери среди сторонников хунты были незначительными.

Партизаны оборудовали 6 баз в высокогорье Анд, на территории Аргентины в непосредственной близости от чилийской границы. Базы использовались как тренировочные лагеря и опорные пункты. Оперируя с этих баз, партизаны смогли в первой половине 1976 г. провести уже 202 боевые операции, экспроприировав 6 с лишним млн эскудо, освободив из заключения 38 человек, захватив 84 единицы оружия, выведя из строя 16 самолетов и вертолетов и 56 единиц боевой техники хунты, проведя 29 нападений на казармы, тюрьмы, посты карабинеров и отделения полиции и ДИНА. Однако в марте 1976 г. в Аргентине произошел военный переворот, и в июне 1976 г. аргентинская военная авиация разбомбила базы чилийских партизан. При этом погибло от 800 до 1200 бойцов. В результате герилья затихла, сократившись до нескольких десятков боевых операций в год.

В октябре 1983 г. в Аргентине пала военная диктатура, а в ноябре была основана крупнейшая чилийская партизанская организация – Патриотический фронт им. Мануэля Родригеса. Помимо леворадикалов, в ряды партизан вступили молодые коммунисты и социалисты (и даже дети некоторых руководителей ком- и соцпартии). Используя аргентинскую территорию как тыловую базу, Фронт с 1984 г. развернул активные действия, ежегодно удваивая число боевых операций и быстро наращивая численность вооруженного подполья. Среди прочих операций бойцы Фронта организовали два покушения на жизнь самого Пиночета.

Сменился и характер партизанских акций. Заметно упало число выслеженных и казненных осведомителей и сотрудников ДИНА/СИМ (они ушли в самое настоящее подполье, были населенные пункты, где офицеры СИМ никогда не ночевали дважды в одном доме; можно подумать, что это они были партизанами, которых разыскивают власти). Зато резко увеличилось число нападений на официальные учреждения – в первую очередь, с целью похищения бланков документов: вооруженное подполье быстро росло, нелегалам требовалось много фальшивых документов.

Другой мишенью Фронта стали фашисты. С 1985 г. партизаны Фронта стали систематически нападать на местные отделения фашистских партий и организаций, на типографии, где печатались фашистские газеты, на склады фашистской литературы. Только в 1986 г. бойцы трех партизанских организаций – Патриотического фронта, МИР и Молодежного движения Лаутаро – уничтожили фашистскую литературу стоимостью свыше 120 тыс. чилийских песо. Киоскеры отказывались брать в продажу фашистские газеты – несмотря на то что фашисты их за это избивали, а нередко и отправляли в тюрьму по подозрению в «сочувствии коммунистам».

С 1987 г. распространились нападения на мобильные патрули полиции, карабинеров и на отделения СИМ. Партизаны совершили налет на склад реактивных гранатометов правительственной армии и вывезли оттуда два грузовика базук и боеприпасов. К операции по поимке похитителей была подключена даже авиация, и Пиночет обратился за помощью к США, надеясь на американские спутники-шпионы. Но найти партизан не удалось. После этого Пиночет издал специальный закон, запрещающий СМИ распространять какие-либо материалы о «террористических акциях» (один такой закон Пиночет уже издавал в 1983 г., но активизация партизан заставила журналистов – в погоне за сенсациями – иногда «забывать» об этом законе).

К концу 1987 г. нападения на оружейные склады полиции, карабинеров и даже армии приняли систематический характер. Это было связано с тем, что герилья в Чили вступила в новый этап – этап «народной войны». Стали создаваться отряды «народного ополчения». Причем такие отряды стали создавать не только леваки, но и Социалистическая партия (а в 1988 г. несколько отрядов «народного ополчения» создали – вопреки запрету руководства – даже местные отделения Радикальной партии, еще более правой, чем социалисты). Только коммунисты отказывались от создания отдельных от Патриотического фронта им. Мануэля Родригеса партизанских формирований – и нанесли этим сильный удар по престижу партии в кругах противников диктатуры. Так что это не Пиночет, а сами коммунисты подорвали свое влияние в стране.

В первой половине 1988 г. в Чили было проведено невиданное число экспроприаций – 193 (то есть больше чем по одной экспроприации в день!). Миллионы экспроприированных долларов были переданы оппозиционным партиям на издание подпольной литературы. Волна антиправительственной печатной продукции просто захлестнула Чили.

Тогда же, в 1988 г., партизаны стали совершать нападения на имущество североамериканских компаний в Чили. Суммарный ущерб от этих акций до сих пор засекречен, но только диверсий на информационных сетях американских корпораций в первой половине 1988 г. было совершено свыше 40.

Надо думать, это было одной из причин, заставивших США оказать давление на Пиночета, чтобы он провел в октябре 1988-го плебисцит по вопросу о сохранении диктатуры (Пиночет этот плебисцит проиграл).

В результате в 1989 г. в провинциях Линарес, Био-Био, Арауко, Талька, Кокимбо, Курико и Каутин уже существовали районы, в которых с наступлением темноты власть переходила в руки «народного ополчения». Полиция и карабинеры боялись ночью соваться в эти районы, торговцы там платили «революционный налог» партизанам.

Герилья развивалась бы в Чили и дальше, если бы в 1989 г. не состоялись всеобщие выборы, и власть Пиночета не пала.

Так вел себя «любивший Пиночета» народ.

Диверсия против НТВ, устроенная самим НТВ

Можно, конечно, сказать: стоит ли уделять такое внимание обычной тележурналистской халтуре (что это – халтура, несомненно: только человек, совершенно не желающий работать профессионально, может сделать музыкальной заставкой фильма о Чили мелодию «Беса ме мучо» – это все равно, что снять фильм о России и сопроводить его «типично русской» песней «Сулико»!).

Но дело-то в том, что всё это происходит на канале НТВ! На том самом «опальном» канале, где всего за несколько дней до фильма «Формула Пиночета» ведущий «Независимого расследования» Николай Николаев публично спрашивал у зрителей: придете ли вы защищать нас, если к нам на канал явятся люди в касках и с автоматами?

А зачем вас защищать, дорогой Н. Николаев, если у вас на канале выходят в эфир такие лживые – и более того, направленные против вас самих – фильмы?

А зачем вас защищать, если фильм «Формула Пиночета» заканчивается «философскими» рассуждениями о том, что, может быть, всё правильно – так всё и должно быть, как при Пиночете? Это же точная копия рассуждений Васисуалия Лоханкина о «великой сермяжной правде» в тот самый момент, когда Васисуалия порют обитатели «Вороньей слободки» во главе с бывшим камергером Митричем!

Но Лоханкину позволительно было так рассуждать – его, как известно, выперли из пятого класса гимназии, и он даже физику Краевича не проходил. А вот о канале НТВ хотелось думать лучше.

17–31 января 2001


Опубликовано под названием «Правда о Чили и Пиночете» в журнале «Свободная мысль-XXI», 2001, № 3; в сокращении – в журнале «Неприкосновенный запас», 2001, № 2.

http://saint-juste.narod.ru/pin.htm

 

 

 

Анти-Пиночет

15.05.2003
А. Тарасов, КПРФ.Ру

При сочетании слов "военные" и "Чили" первое имя, которое всем приходит в голову, - "Пиночет". Пиночет - имя вовсе не нейтральное, совсем наоборот. Как-то в Италии один младший офицер в ответ на замечание сказал старшему офицеру: "Пиночет!" Тот подал в суд. Суд рассмотрел дело и вынес решение: слово "Пиночет" действительно является оскорблением, причем "серьезным оскорблением", и в смысловом отношении близко к таким понятиям, как "продажный палач" и "наемный убийца".
Действительно, кто такой Пиночет? Тупой солдафон, которому дали приказ из Вашингтона начать резню - он начал. Не дали бы такого приказа - не начал бы. Марионетка. Но в чилийской армии не все и не всегда были как Пиночет. Были и другие.
Таким широко известным "другим" в 20-е годы был в Чили полковник Мармадуке Грове, уважительно именовавшийся друзьями и соратниками "дон Марма". Сын ирландца-врача, впитавший в себя мятежный ирландский дух, "дон Марма" успел послужить и на суше и на море, был одним из "отцов" чилийской военной авиации - и несмотря на то, что не смог ужиться с задававшими в чилийской армии тон пруссаками, быстро выдвинулся. Он был отправлен военным атташе Чили в Великобританию, а затем в Германию. В Европе "дон Марма" стал убежденным сторонником социалистических идей. Вернувшись на родину, Мармадуке Грове занялся социалистической пропагандой - в том числе и в армейской среде.
Популярность "дона Мармы" быстро росла, и когда в сентябре 1924 года в Чили произошел военный переворот, Мармадуке Грове стал центром притяжения демократически настроенных офицеров. Военной хунте во главе с полковником Карлосом Ибаньесом дель Кампо, откровенным фашистом, прямо требовавшим, чтобы его именовали в газетах "Муссолини Нового Света", популярность "дона Мармы" пришлась не по душе. Ибаньес провел в армии чистку, изгнав из ее рядов Мармадуке Грове и его сторонников. От ареста "дона Марму" спасло только бегство в Аргентину.
В 1927 году Ибаньес, до того державший на роли президента страны подставных лиц, провел "свободные выборы" и сам стал президентом. Впрочем, других кандидатур и не было. Зарвавшийся диктатор вскоре ущемил интересы богатейших семейств Чили - и те составили против Ибаньеса заговор. Но смельчаков, готовых открыто выступить против диктатора, среди буржуа не нашлось - и заговорщики обратились к "дону Марме" с предложением возглавить восстание.
В августе 1928 года Мармадуке Грове перелетел из Аргентины в Чили на самолете, демонстративно окрашенном в красный цвет. Самолет приземлился в Вальпараисо - втором по величине городе Чили и крупнейшей военно-морской базе страны, гарнизон которой должен был восстать сразу после появления "дона Мармы". Но выданный, как водится, предателем, "дон Марма" был арестован сразу после приземления - и заговор провалился.
Над Мармадуке Грове состоялся суд, известный в чилийской истории как "процесс по делу о красном самолете". Обвиненный в "коммунистическом заговоре", "дон Марма" был осужден на 10 лет тюремного заключения. Диктатор Ибаньес хотел, разумеется, М. Грове казнить, но был вынужден отступить под давлением общественного мнения и особенно настроений в армии. Зато отбывать срок "дона Марму" диктатор отправил на остров Пасхи. В те годы остров Пасхи еще не был разрекламирован Туром Хейердалом и был страшной "дырой", куда корабли с материка заходили два раза в год (и то если погода позволит), и на котором было лишь два "очага цивилизации" - тюрьма и лепрозорий.
Судьба Мармадуке Грове привлекла к нему внимание и вызвала сочувствие самых широких кругов чилийской общественности. Подобно ссыльному академику Сахарову у нас, "дон Марма" превратился в моральное знамя оппозиции фашистскому режиму Ибаньеса. Так что, когда после падения в 1931 году диктатуры Ибаньеса "дон Марма" вернулся в Сантьяго, его встречали с почетом, как национального героя.
"Дону Марме" были возвращены воинское звание и награды, он был восстановлен в армии и назначен командующим военно-воздушной базой "Эль-Боске" вблизи столицы. "Дон Марма" демонстративно вступил в ряды социалистической группировки "Новое общественное действие" и начал устанавливать контакты с другими социалистическими группами и партиями (их к тому времени Чили был уже добрый десяток). М. Грове связался и с коммунистами, загнанными в подполье новым правительством Монтеро, пришедшего к власти 4 октября 1931 года. На рождество 1931 года режим Монтеро устроил по всей стране "охоту на коммунистов". Людей убивали на улицах, в больницах, дома - за рождественским столом. Убивали, как водится, не только коммунистов, но и прочих левых, а то и просто - личных врагов. Профсоюзы ответили на террор всеобщей забастовкой, которая была через двое суток подавлена военной силой. Тюрьмы оказались забиты политзаключенными, чилийцы тысячами бежали в соседние Аргентину и Боливию. Либерал Монтеро оказался ничем не лучше фашиста Ибаньеса.
М. Грове укрыл преследуемых на базе "Эль-Боске". Режим Монтеро с тревогой следил за действиями "дона Мармы", и 3 июня 1932 года президент сместил М. Грове с поста командующего базой. Но Грове приказу не подчинился и поднял восстание. На базе была сформирована революционная хунта (в слове "хунта" ничего плохого нет: хунтой в Латинской Америке называют всякое коллективное руководство) в составе самого "дона Мармы", лидера "Нового общественного действия" Эухенио Матте, отставного генерала А. Пуга и старого знакомого "дона Мармы" по масонской ложе Карлоса Давилы, бывшего посла Чили в Вашингтоне.
4 июня к восставшим примкнули гарнизон столицы и ВВС республики. Восставшие окружили президентский дворец "Ла-Монеда", и Грове едва ли не за шиворот выволок оттуда президента Монтеро.
Хунта была реорганизована в "революционное правительство". 6 июня была провозглашена Социалистическая Республика Чили. Была опубликована Программа социалистической революции в Чили, в соответствии с которой правительство намеревалось путем декретов в ближайшее время ввести наряду с частной собственностью коллективную; реквизировать стратегические предприятия и предприятия, производящие предметы первой необходимости (в случае остановки производства их владельцами); конфисковать необрабатываемые земли и передать их крестьянам; создать государственные нефтяную, сахарную, табачную и другие компании; социализировать банки; установить контроль над распределением пищевых продуктов; ограничить - а в перспективе и ликвидировать - всевластие иностранных монополий; амнистировать политзаключенных и участников героического восстания на флоте в сентябре 1931 года.
Вышедшие из подполья коммунисты моментально установили контроль над Национальным университетом и сформировали там Совет рабочих и студенческих депутатов. Советы рабочих и крестьянских депутатов стали формироваться и в других местах. Крестьяне захватывали земли помещиков-латифундистов, рабочие устанавливали контроль на заводах.
Перепуганные правые начали в провинции кампанию террора, формируя боевые отряды, так называемую "республиканскую милицию". Великобритания и США, фактически контролировавшие экономику Чили, заявили о том, что "никогда не признают" новое правительство и выделили огромные деньги на его свержение. Само правительство тем временем раздиралось противоречиями, искусно организованными Карлосом Давилой. Как впоследствии выяснилось, он был куплен американцами еще в бытность послом в Вашингтоне. 12 июня революционное правительство разобралось, наконец, с Давилой и вывело его из состава хунты. Но было уже поздно. Правые успели подготовить военный мятеж, подкупив часть столичного гарнизона и заручившись поддержкой корпуса карабинеров. Предвидя такой оборот событий, делегация Революционных Советов, сформированных социалистами и коммунистами, встретилась в "Ла-Монеде" с Мармадуке Грове и Эухенио Матте и потребовала от них вооружить рабочих и студентов. Но Матте и Грове отказались это сделать, побоявшись, что такой шаг спровоцирует военных на выступление.
Мятеж начался 16 июня. Мятежные части во главе с К. Давилой заняли форпост революционных сил - базу "Эль-Боско", затем здание Военного министерства (лишив тем самым Грове связи со сторонниками на местах). Затем мятежники захватили "Ла-Монеду" и арестовали революционное правительство. Социалистическая Республика Чили пала, просуществовав всего 12 дней. Давила развернул в стране кровавый террор. "Дон Марма" и Эухенио Матте были отправлены на остров Пасхи.
Но и сами победители были обречены. Режим Давилы вверг Чили в глубочайший экономический кризис - и через 100 дней был свергнут генералом Бланче. А еще через 19 дней генерала Бланче сверг генерал Виньола. Но и сам Виньола власть не удержал, и страну временно возглавил президент Верховного суда Ояндель. Была объявлена амнистия, за заключенными на остров Пасхи был отправлен специальный корабль. В порту Вальпараисо "дона Марму" и Эухенио Матте встречали восторженные толпы.
19 апреля 1933 года проходит съезд социалистических сил Чили, на котором социалистические группировки - "Новое общественное действие", "Революционное социалистическое действие", "Социалистический порядок", "Объединенная социалистическая партия", "Социалистическая марксистская партия" и ряд более мелких - объявили о создании Социалистической партии Чили. Лидером ее становится Мармадуке Грове. Именно эта партия превратилась со временем в крупнейшую партию Чили и в 1970 году пришла к власти во главе Народного единства, проведя на выборах в президенты страны Сальвадора Альенде Госсенса, "бессменного сенатора-социалиста".
Сальвадор Альенде, кстати, знал Мармадуке Грове с детства - "дон Марма" был близким другом его отца, а в начале 30-х брат Мармадуке Грове породнился с семьей Альенде и приходился Сальвадору зятем. После падения Социалистической Республики С. Альенде также был репрессирован. Его схватили в здании юридического лицея сразу после произнесенной им пламенной речи с призывом к сопротивлению режиму Давилы.
Первым делом новый президент проверил, отменены ли следующими кабинетами декреты революционного правительства "дона Мармы". Оказалось, как и подозревал С. Альенде, что никто этого сделать не удосужился. Среди неотмененных декретов был и знаменитый "декрет № 520", дававший право правительству реквизировать предприятия саботажников.
Правые, имевшие большинство в чилийском парламенте и свято уверенные, что С. Альенде не проведет через Национальный конгресс ни одного "социалистического закона", просто впали в шок, когда президент стал действовать на основании всеми забытых, но не отмененных и потому законных декретов правительства "дона Мармы"!
4 июня - день свержения революционной хунтой правительства Монтеро - до сих пор празднуется Социалистической партией Чили как партийный праздник.
Сам М. Грове, бессменный лидер социалистов, стал на долгие годы влиятельнейшим чилийским политиком и умер, окруженный восторженным почитанием друзей и ненавистью врагов, в 1951 году.
Осенью 1997 года, вскоре после смерти Председателя Объединенной социалистической партии Чили Клодомиро Альмейды, фашисты в Сантъяго решили разрушить могилу М. Грове (вот как ненавидят - спустя столько лет!). К их изумлению, на кладбище они столкнулись с молодыми социалистами. Произошло ожесточенное побоище. Случай уникальный для Чили - да и вообще для всей Латинской Америки: континент-то католический, там на кладбищах мордобоев не бывает. Нужно, чтобы одни очень сильно боялись и ненавидели М. Грове, а другие - очень сильно любили и уважали, чтобы дело дошло до массовой драки среди могил.
К чему я все это пишу?
А к тому, что у нас тоже есть армия. И в ней есть не только полковники, но даже генералы и маршалы. Но только никто из-за их могил, когда они подохнут, драться не будет. Никому они не нужны и не интересны. Никто даже не плюнет на их могилы.
Чилийские военные, если их припереть к стенке, могут закрыться Мармадуке Грове как щитом. Вот, дескать, у нас есть пример. Мы не все подонки.
А чем могут похвастаться наши генералы, наши офицеры? Тем, что бездарно проиграли войну в Чечне, ухлопав почем зря сто тысяч человек - в основном мирных жителей? Тем, что нашу кадровую армию в Чечне разбили три тысячи плохо обученных партизан, сплошь и рядом - мальчишек, не служивших в армии?
Чем, кроме трусости и казнокрадства и мздоимства, известны наши генералы? Что они умеют, кроме как воровать казенные деньги и строить на эти деньги коттеджи и дачи, доводить солдат до голодной смерти и лизать зад властям?
А остальные офицеры? Им денег не платят, у них семьи голодают, а они стреляются, вешаются (а то это семьи накормит!), торгуют оружием, воруют кабель с линий стратегической связи, разгружают вагоны. Да если бы в любой африканской стране пару месяцев какое-то правительство не платило бы зарплату армии - этого правительства давно бы уже не было.
Смешно и стыдно: у людей в руках тяжелое вооружение, танки, самолеты и ракеты, а они униженно умоляют: выплатите нам хоть часть денег, дайте нам поесть!
Есть такая грубая народная поговорка: "Не бывает тридцатилетних девочек и умных офицеров". Не знаю, как насчет девочек, а насчет офицеров народ прав. Причем чем выше звание - тем меньше ума.
А что вообще такое наша армия? Это же армия опущенных! Все офицеры (кроме самых молодых, недавно окончивших училище) приносили присягу Советскому Союзу. И все эту присягу нарушили! Офицер, нарушивший присягу - обесчещен. Или, по-другому - опущен. С ними, с опущенными, с петухами, порядочному мужику сидеть и стоять рядом западло. А они хотят, чтобы мы отдавали им в подчинение наших детей.
Все они - трусы. Трусы, над которыми годами издевается режим, доводя их до голодной смерти, и которые (с оружием в руках) боятся потребовать даже того, что им по закону положено! Это не для них писал Бланки: "У кого оружие - у того и хлеб"! Они - читать не умеют. Только маршировать. Они рискуют кого-то покритиковать только тогда, когда их отправят в отставку - как Родионов, как Николаев. Были они на службе - Ельцин во всем был прав, правительство - хорошее. Сплавили их в отставку - Ельцин не прав, правительство - плохое. Клоуны.
При этом они пыжатся: "Мы - защитники Родины"! От кого или от чего они нас защитили? От развала страны защитили? Нет. От обнищания защитили? Нет. От экономического и финансового кризиса, развала промышленности, систем здравоохранения и образования защитили? Нет. С крошечной Чечней - и то не справились. Они и не могут защищать.
Я живу в России - и не собираюсь отсюда драпать, как крыса. Это моя страна и ее будущее мне небезразлично. Но у моей страны нет будущего, пока ее отравляет своим зловонием это дерьмо в генеральских и офицерских погонах, бесстыдно высасывающее из государственного бюджета миллионы долларов. России не нужно дерьмо в погонах, России нужен Мармадуке Грове - герой! Нужны сотни Грове, тысячи Грове.
http://www.kprf.ru/articles/11856.shtml

 

Генерал Пиночет и президент Альенде незадолго до переворота

 

В США вышла книга об участии ЦРУ в чилийском перевороте 1973 года

В США выпущен сборник рассекреченных документов, которые рассказывают о действиях ЦРУ по организации переворота в Чили 11 сентября 1973 года, и о связях спецслужб с Аугусто Пиночетом, передает британская газета Guardian.

Книга называется «Дело Пиночета» (The Pinochet File). Ее автор -- журналист Питер Корнблу (Peter Kornbluh). Она включает в себя только документы, которые рассекретили в течение последних пяти лет.

Документы свидетельствуют, что ответственность за заговор против президента-социалиста Сальвадора Альенде, а также переворот в Чили лежит целиком на администрации Никсона-Киссенджера.

У США были свои, прежде всего -- экономические интересы в Чили. В стране, экономика которой находилась в полуразрушенном состоянии, многие предприятия (в частности -- медные рудники) принадлежали американским компаниям. Альенде готовил реформы, которые подразумевали в том числе и национализацию этих предприятий.

Согласно опубликованным документам, ЦРУ подготовило переворот самым тщательным образом -- любой просчет в его организации мог привести к непоправимым последствиям на континенте, где большинство населения симпатизировало коммунистам.

Среди действий, предпринятых США, были организация и финансовая поддержка оппозиционных организаций, участвовавших в перевороте, организация убийств деятелей, мешавших Пиночету, психологическая подготовка населения к смене власти.

США задерживали кредиты, выделенные World Bank и InterAmerican Bank, они провоцировали забастовки фермеров и транспортиков по всей стране. И, наконец, ЦРУ приступило к целой серии диверсий и терактов, целью которых было дистабилизировать обстановку в стране, заставить ее жителей поверить в необходимость введения жесткого военного режима.

«США создали подходящий климат для переворота в Чили, ситуацию хаоса и повсеместную агитацию. ЦРУ и правительство волновались, что чилийская армия еще не готова», -- рассказал в интервью Guardian Корнблу. По словам журналиста, американцы потратили немало денег, чтобы спровоцировать традиционно спокойных и аполитичных чилийских военных на переворот.

Он зачитал несколько документов ЦРУ и Госдепартамента. «Эти операции следует проводить тайно и скрытно, так, чтобы рука американского правительсвта осталась незамеченной», -- говорится в одном из них, датированым октябрем 1970 года. «Используйте самых надежных офицеров. Облеты Сантьяго на низкой высоте произведут должный эффект, также как и бомбардировки незаселенных районов. Они могут перевесить чашу весов в нашу пользу, как это часто бывало в прошлом в подобных обстоятельствах», -- написано в другом.

Как следует из документов, ЦРУ также организовали похищение и убийство одного из видных чилийских политиков -- генерала Рене Шнейдера, активно поддерживавшего Альенде. В настоящее время его семья судится с правительством США и Генри Киссенджером, требуя выплаты компенсации за смерть Шнейдера.

В рассекреченных документах фигурирует сумма, которую американцы выплатили организатору похищения -- 35 тысяч долларов.

Как пишет Корнблу, сразу же после переворота США организовали финансовую поддержку режима Пиночета. Америка посылала не только деньги -- в Чили работала целая команда консультантов и советников, среди которых были и специалисты по организации специальных лагерей для арестованных сторонников Альенде.

Даже после того, как большинство стран осудили режим Пиночета и разорвали с ним дипломатические отношения, Америка активно пыталась интегрировать страну в мировую экономику. С 11 сентября 1973 года Пиночет управлял страной в течение 17 лет.

Стоит отметить, что в ноябре 2000 года в США была рассекречена значительная часть документов о связях с хунтой Пиночета. Тогда же Америка официально признала факт своего участия в путче.

«Действия, санкционированные правительством США в указанный период, усугубили политическую поляризацию и повлияли на давнюю традицию демократических выборов в Чили и уважение к конституционному порядку и главенству закона», говорилось в официальном сообщении пресс-службы американского президента.

http://www.1917.com/index.html

 

 

 

 

Приговор Чили

23.09.2003
А. Вербин,
"Советская Россия"

11 сентября все наши основные телеканалы отдали дань памяти жертвам трагедии двухлетней давности в США. И это совершенно естественно. Но гораздо более многочисленные жертвы другой трагедии, начавшейся тридцать лет назад в Чили и продолжавшейся потом в течение семнадцати лет, были отмечены в нашем телеэфире только Первым каналом. В рамках вечерней программы 11 сентября ведущая, кратко напомнив о годовщине переворота, совершенного Пиночетом, сообщила, что в настоящее время Чили — это обычная развитая страна, как бы не испытывающая каких-либо серьезных экономических проблем. А через день, в субботу, на Первом канале был показан 50-минутный (вместе с рекламой) репортаж Р.Бабаяна из Чили. Здесь уже шел довольно пространный разговор о перевороте, но довольно своеобразный. Именно, по поводу своеобразного изложения этих событий и хотелось бы сделать несколько замечаний.

То, что представляется странным в пространном репортаже Р.Бабаяна — это то, что довольно много времени уделено репрессиям Пиночета: произвольные аресты граждан, обстановка террора, из-за которого примерно миллион граждан этой маленькой страны вынуждены были бежать за границу, десятки тысяч отправленных в концлагеря, тысячи замученных в застенках секретной полиции ДИНА, тысячи бесследно исчезнувших. Все это давно известно хотя бы в связи с делом самого Пиночета, его арестом в Лондоне и неудачными попытками пострадавших от него привлечь его к суду. Все это не особенно нуждалось в повторении. Гораздо более важным было бы сообщить телезрителям то, что еще мало известно или совсем неизвестно нашим гражданам, поскольку, в отличие от ритуально повторяющейся каждый вечер на Первом канале фразы «теперь вы знаете, все новости», далеко не все происходящее в мире попадает на наш телеэкран. Так вот, Р.Бабаян сообщил, что СССР оказывал президенту Альенде финансовую помощь, хотя и не в том объеме, в котором просило правительство Чили, и только вскользь упомянул, что США оказывали финансовую помощь Пиночету. Из рассказа Р.Бабаяна получилось, что США были причастны к событиям в Чили только в этом плане.

В контексте значительного количества материалов, посвященных годовщине свержения законно избранного президента в Чили в 1973 году, публиковавшихся во всех основных международных печатных и электронных СМИ, невозможно было репортеру Р.Бабаяну не заметить, что во многих из них шла речь не только о финансовой помощи США генералу Пиночету. Ни для кого не являлось тогда, тридцать лет назад, и не является сейчас секретом, что США в лице своего Государственного департамента, возглавлявшегося тогда Г.Киссинджером, Национального совета безопасности и ЦРУ были штаб-квартирой, где планировались, координировались и контролировались все мероприятия по свержению С.Альенде. В последнее время в США шла своеобразная судебная борьба сторонников рассекречивания всех материалов, связанных с участием государственных структур США в перевороте, и их противников. Не все было рассекречено, но и то, что стало достоянием гласности, чрезвычайно выразительно характеризует политику США.

Так, некоторое время назад парижский журнал Evenement du jeudi цитировал один из рассекреченных документов, в котором тогдашний госсекретарь Г.Киссинджер на одном из совещаний в своем ведомстве заявил: «Нам нельзя пребывать парализованными и наблюдать, как страна (Чили. — А.В.) дрейфует в сторону коммунизма по причине безответственности ее народа». Парижская «Le Monde» цитировала стенограмму Национального совета безопасности США, на котором тогдашний президент США Никсон заявил: «Я никогда не допущу ослабления влияния военных в Латинской Америке. Они — единственный влиятельный слой, который подчиняется нам. Другие, и в частности интеллигенция, не подчиняются нам. Наша основная опасность — это укрепление Альенде и то, что он может показать миру, что успех (левых. — А.В.) возможен. Мы должны задушить его экономически». И все, что делали тогда США, — это было экономическое удушение маленькой страны и откровенная поддержка террористических методов подавления противившихся перевороту.

Теперь несколько замечаний по поводу экономического благополучия, якобы воцарившегося в Чили после переворота. Эта тема постоянно муссируется в наших СМИ, всякий раз как появляется для этого повод. Обычный рефрен на наших телеканалах — при правительстве Альенде экономика Чили была доведена до краха, и только вмешательство военных во главе с Пиночетом, осуществивших либеральные реформы, привело к экономическому благополучию. Помнится, еще в 1997 году тогдашний вице-премьер Б.Немцов, вернувшись из поездки по ряду стран Латинской Америки, перед многочисленными телекамерами выказывал свое особое восхищение экономическим положением в Чили. В своих высказываниях Б.Немцов даже сетовал, что у нас, в России, нет такого генерала, как Пиночет. Потом эта тема навязывалась телезрителям во время перипетий вокруг ареста Пиночета в Лондоне и его благополучного возвращения в Чили. И вот снова официальные СМИ нам рассказывают о Чили, как о благополучной и развитой стране.

Первое, что следует отметить в этом плане, — это то, что именно потому, что экономическое положение в Чили в 60-х годах постоянно ухудшалось, объединенные левые, во главе с С.Альенде сумели прийти к власти. Если бы население страны при правых жило хорошо или даже просто прилично, у него не было бы никакого повода голосовать так, как оно никогда до этого не голосовало. Теперь по поводу наступившего экономического благополучия. С приходом к власти Пиночета руководство экономикой было поручено экономистам-либералам, обучавшимся в Чикагской экономической школе М.Фридмана, который, как известно, почитается также и нашими экономистами-либералами. И так же, как и у нас при реформах Ельцина, полки магазинов быстро наполнились товарами, а ежегодный прирост ВНП начал составлять 5 — 7 %. В традициях либеральной экономической теории принято испытывать удовлетворенность только от роста ВНП и не замечать, за счет чего происходит этот рост и как именно осуществляется распределение плодов этого роста. В среде экономистов-либералов не принято также обращать внимание на негативные последствия выбираемого ими экономического курса.

Действительно, прирост был стабильным, но он осуществлялся за счет безудержной эксплуатации природных ресурсов и вывоза их в богатые страны. Японские компании вырубали леса, американские компании, вновь получившие в свое пользование медные рудники, возобновили экспорт меди, самые разнообразные иностранные компании занялись экспортом сельскохозяйственных продуктов, поскольку платежеспособность местного населения резко упала. При этом вся эта интенсивная добыча природного сырья осуществлялась при полном пренебрежении требований экологии. Именно поэтому экологическая обстановка в стране за годы такого роста резко ухудшилась. Даже в столице, в которой не было особой концентрации промышленных предприятий, жителям приходилось выходить на улицу с респираторами. В промышленных же регионах страны обстановка усугублялась еще больше. Что же касается распределения плодов экономического роста, то, согласно статистике, опубликованной в немецком «Шпигеле», самые богатые 20% чилийцев потребляли в это время 60% прироста, а на долю самых бедных 20% приходилось только 4%. В результате такого «благотворного» развития, к 90-м годам 22% чилийцев недоедали, в то время как во время короткого президентства Альенде, которое к тому же еще проходило при противодействии США, таковых было 17%. Другие показатели экономического чуда в Чили: 30% населения к концу 90-х годов жили в нищете, безработица составляла 11%, при том, что в стране отсутствует социальное страхование на случай потери работы. В медицинском обслуживании доминирует частный сектор, обслуживающий только 20% населения, но в нем работает половина медицинского персонала страны. Внешний долг 13-миллионной страны равен 43 млрд. долларов. Именно политика удушения экономики Чили, а не неспособность Альенде создали трудности, а потом и хаос в стране.

Главные же международные радио- и телеканалы также очень своеобразно отметили тридцатилетие переворота Пиночета. Было много критики в адрес тогдашней политики США, не было недостатка и в критике действий Пиночета. Его даже очень часто называли палачом. Но удивительно, тридцать лет назад, когда он совершил этот переворот, ни Би-би-си, ни французское международное радио RFI, ни тем более Голос Америки не позволяли себе таких выпадов против Пиночета и действий правительства США. Все, происходившее в Чили, представлялось как «нормализация после хаоса правления коммунистов».



 

 

А нечего было Аляску покупать

Анастасия Ольшевская
Расследование ФБР завершилось разоблачением и продажей одного из самых старых в США банков.
Riggs Bank считался одним из старейших и престижнейших финансовых учреждений Америки. Ему было 168 лет!
Но теперь банк, знаменитый на весь мир тем, что в 1868 году предоставил правительству США финансовую помощь в размере $7,2 млн для приобретения у России Аляски, вынужден признаться в недобросовестности и прекратить свою деятельность.

В клиентах Riggs Bank ходили двадцать один президент США, а в числе его руководства до последнего момента значился дядя нынешнего президента Джорджа Буша – Джонатан Буш.

Традиционно банк занимался обслуживанием только вашингтонской элиты и имел 51 отделение в американской столице. По одной из версий, именно исключительная направленность на имидж и престиж погубила Riggs Bank.

Близость к властям – и в прямом, и в переносном смысле (здание банка располагается напротив Белого дома и министерства финансов в Вашингтоне. – «Газета.Ru») – сыграла не в пользу банка. По просьбе сената было возбуждено расследование, в ходе которого Федеральная резервная система (ФРС) и казначейство
выявили факты отмывания денег сомнительного происхождения.

Позже оказалось, что на счетах Riggs Bank отмывались финансовые средства бывшего чилийского лидера Августо Пиночета, а также президента Экваториальной Гвинеи Теодоро Обианго Нгуемы. Причем с 1994-го по 2002 год Пиночет с помощью Riggs Bank заработал чистыми $8 млн, а сколько денег удалось отмыть гвинейскому диктатору – остается только догадываться.

Зато масштабы этих догадок можно обозначить. В теории эта страна должна быть одной из самых богатых в мире: её население составляет всего 500 тыс. человек, в то время как доходы от нефтедобычи только за прошлый год составили $500 млн. Официально же страна занимает предпоследнее место в списке самых бедных стран.

Разоблачению Riggs Bank способствовала организация Global Witness, занимающаяся отслеживанием коррупции в странах с большими природными запасами. Так, по её сведениям,
все средства, полученные Экваториальной Гвинеей от экспорта нефти, в итоге оказывались на счетах вашингтонского банка.

Сотрудник Global Witness Гэвин Хейман заявил, что финансовые скандалы вызваны тем, что западные компании не обязаны объявлять о своих выплатах правительствам стран, в которых они действуют. Это, в свою очередь, приводит к тому, что доходы от экспорта нефти – вместо того чтобы использоваться для борьбы с бедностью – растранжириваются преступными режимами.

Злоключения Riggs Bank на перечисленном не закончились. Банком заинтересовалось ФБР – и выяснило, что за финансовым учреждением числятся преступления посерьезнее:
на счетах банка отмывались средства, направленные на финансирование террористов из Саудовской Аравии.

В мае этого года власти предъявили официальное обвинение в пособничестве терроризму и нарушении закона о борьбе с «грязными» доходами. Штрафные выплаты составили колоссальную сумму – $25 млн.

Параллельно также обнаружилось, что пару лет назад в банковских книгах имелись приписки и бухгалтерские неточности. За это на банк наложили еще один штраф.

Скверная репутация и финансовые издержки сыграли свою роль: банк, активы которого оцениваются в $6 млрд, продается американской финансовой группе PNC Financial Services Group.

«Riggs Bank, который мы приобретаем, не будет таким, каков он сегодня, – пообещал его новый владелец Джеймс Роур. – Мы сделаем его чистым». Руководство Riggs Bank довольно заключенной сделкой, которая официально произойдет лишь в первом квартале 2005 года. «Это правильная комбинация для Riggs, – сообщил пресс-секретарь банка Марк Хендрикс. – PNC обеспечит качественным обслуживанием и более широким спектром услуг тех наших клиентов, которые до сих пор верят в традиции Riggs. Мы очень уважаем PNC».

А глава банка Роберт Оллбриттон явно испытывает разочарование и сожаление по поводу продажи, причем связывает он проблемы банка не с финансовыми разоблачениями, а с неправильной традиционной политикой руководства.

Он занял пост председателя банка в 2001 году, сменив на этой должности отца, Джозефа Оллбриттона, в эпоху которого и происходили погубившие Riggs Bank преступления.

«Было ясно, что нам нужно активнее двигаться, чтобы приспособиться к тем изменениям, которые произошли после 11 сентября 2001 года. Мы не сделали этого. Мы старались, но нужно было стараться больше», – заявил молодой Оллбриттон.

Согласно договору, PNC Financial Services Group имеет право расторгнуть сделку, если за банком обнаружатся какие-либо долги сверх известных на сегодня.
http://www.iraqwar.mirror-world.ru/tiki-read_article.php?articleId=15791

 

 

 

 

ПРИГОВОР МЕЧТЕ

Чили — монотонное ретро

     11 сентября все наши основные телеканалы отдали дань памяти жертвам трагедии двухлетней давности в США. И это совершенно естественно. Но гораздо более многочисленные жертвы другой трагедии, начавшейся тридцать лет назад в Чили и продолжавшейся потом в течение семнадцати лет, были отмечены в нашем телеэфире только Первым каналом. В рамках вечерней программы 11 сентября ведущая, кратко напомнив о годовщине переворота, совершенного Пиночетом, сообщила, что в настоящее время Чили — это обычная развитая страна, как бы не испытывающая каких-либо серьезных экономических проблем. А через день, в субботу, на Первом канале был показан 50-минутный (вместе с рекламой) репортаж Р.Бабаяна из Чили. Здесь уже шел довольно пространный разговор о перевороте, но довольно своеобразный. Именно, по поводу своеобразного изложения этих событий и хотелось бы сделать несколько замечаний.

     То, что представляется странным в пространном репортаже Р.Бабаяна — это то, что довольно много времени уделено репрессиям Пиночета: произвольные аресты граждан, обстановка террора, из-за которого примерно миллион граждан этой маленькой страны вынуждены были бежать за границу, десятки тысяч отправленных в концлагеря, тысячи замученных в застенках секретной полиции ДИНА, тысячи бесследно исчезнувших. Все это давно известно хотя бы в связи с делом самого Пиночета, его арестом в Лондоне и неудачными попытками пострадавших от него привлечь его к суду. Все это не особенно нуждалось в повторении. Гораздо более важным было бы сообщить телезрителям то, что еще мало известно или совсем неизвестно нашим гражданам, поскольку, в отличие от ритуально повторяющейся каждый вечер на Первом канале фразы «теперь вы знаете, все новости», далеко не все происходящее в мире попадает на наш телеэкран. Так вот, Р.Бабаян сообщил, что СССР оказывал президенту Альенде финансовую помощь, хотя и не в том объеме, в котором просило правительство Чили, и только вскользь упомянул, что США оказывали финансовую помощь Пиночету. Из рассказа Р.Бабаяна получилось, что США были причастны к событиям в Чили только в этом плане.

     В контексте значительного количества материалов, посвященных годовщине свержения законно избранного президента в Чили в 1973 году, публиковавшихся во всех основных международных печатных и электронных СМИ, невозможно было репортеру Р.Бабаяну не заметить, что во многих из них шла речь не только о финансовой помощи США генералу Пиночету. Ни для кого не являлось тогда, тридцать лет назад, и не является сейчас секретом, что США в лице своего Государственного департамента, возглавлявшегося тогда Г.Киссинджером, Национального совета безопасности и ЦРУ были штаб-квартирой, где планировались, координировались и контролировались все мероприятия по свержению С.Альенде. В последнее время в США шла своеобразная судебная борьба сторонников рассекречивания всех материалов, связанных с участием государственных структур США в перевороте, и их противников. Не все было рассекречено, но и то, что стало достоянием гласности, чрезвычайно выразительно характеризует политику США.

     Так, некоторое время назад парижский журнал Evenement du jeudi цитировал один из рассекреченных документов, в котором тогдашний госсекретарь Г.Киссинджер на одном из совещаний в своем ведомстве заявил: «Нам нельзя пребывать парализованными и наблюдать, как страна (Чили. — А.В.) дрейфует в сторону коммунизма по причине безответственности ее народа». Парижская «Le Monde» цитировала стенограмму Национального совета безопасности США, на котором тогдашний президент США Никсон заявил: «Я никогда не допущу ослабления влияния военных в Латинской Америке. Они — единственный влиятельный слой, который подчиняется нам. Другие, и в частности интеллигенция, не подчиняются нам. Наша основная опасность — это укрепление Альенде и то, что он может показать миру, что успех (левых. — А.В.) возможен. Мы должны задушить его экономически». И все, что делали тогда США, — это было экономическое удушение маленькой страны и откровенная поддержка террористических методов подавления противившихся перевороту.

     Теперь несколько замечаний по поводу экономического благополучия, якобы воцарившегося в Чили после переворота. Эта тема постоянно муссируется в наших СМИ, всякий раз как появляется для этого повод. Обычный рефрен на наших телеканалах — при правительстве Альенде экономика Чили была доведена до краха, и только вмешательство военных во главе с Пиночетом, осуществивших либеральные реформы, привело к экономическому благополучию. Помнится, еще в 1997 году тогдашний вице-премьер Б.Немцов, вернувшись из поездки по ряду стран Латинской Америки, перед многочисленными телекамерами выказывал свое особое восхищение экономическим положением в Чили. В своих высказываниях Б.Немцов даже сетовал, что у нас, в России, нет такого генерала, как Пиночет. Потом эта тема навязывалась телезрителям во время перипетий вокруг ареста Пиночета в Лондоне и его благополучного возвращения в Чили. И вот снова официальные СМИ нам рассказывают о Чили, как о благополучной и развитой стране.

     Первое, что следует отметить в этом плане, — это то, что именно потому, что экономическое положение в Чили в 60-х годах постоянно ухудшалось, объединенные левые, во главе с С.Альенде сумели прийти к власти. Если бы население страны при правых жило хорошо или даже просто прилично, у него не было бы никакого повода голосовать так, как оно никогда до этого не голосовало. Теперь по поводу наступившего экономического благополучия. С приходом к власти Пиночета руководство экономикой было поручено экономистам-либералам, обучавшимся в Чикагской экономической школе М.Фридмана, который, как известно, почитается также и нашими экономистами-либералами. И так же, как и у нас при реформах Ельцина, полки магазинов быстро наполнились товарами, а ежегодный прирост ВНП начал составлять 5 — 7 %. В традициях либеральной экономической теории принято испытывать удовлетворенность только от роста ВНП и не замечать, за счет чего происходит этот рост и как именно осуществляется распределение плодов этого роста. В среде экономистов-либералов не принято также обращать внимание на негативные последствия выбираемого ими экономического курса.

     Действительно, прирост был стабильным, но он осуществлялся за счет безудержной эксплуатации природных ресурсов и вывоза их в богатые страны. Японские компании вырубали леса, американские компании, вновь получившие в свое пользование медные рудники, возобновили экспорт меди, самые разнообразные иностранные компании занялись экспортом сельскохозяйственных продуктов, поскольку платежеспособность местного населения резко упала. При этом вся эта интенсивная добыча природного сырья осуществлялась при полном пренебрежении требований экологии. Именно поэтому экологическая обстановка в стране за годы такого роста резко ухудшилась. Даже в столице, в которой не было особой концентрации промышленных предприятий, жителям приходилось выходить на улицу с респираторами. В промышленных же регионах страны обстановка усугублялась еще больше. Что же касается распределения плодов экономического роста, то, согласно статистике, опубликованной в немецком «Шпигеле», самые богатые 20% чилийцев потребляли в это время 60% прироста, а на долю самых бедных 20% приходилось только 4%. В результате такого «благотворного» развития, к 90-м годам 22% чилийцев недоедали, в то время как во время короткого президентства Альенде, которое к тому же еще проходило при противодействии США, таковых было 17%. Другие показатели экономического чуда в Чили: 30% населения к концу 90-х годов жили в нищете, безработица составляла 11%, при том, что в стране отсутствует социальное страхование на случай потери работы. В медицинском обслуживании доминирует частный сектор, обслуживающий только 20% населения, но в нем работает половина медицинского персонала страны. Внешний долг 13-миллионной страны равен 43 млрд. долларов. Именно политика удушения экономики Чили, а не неспособность Альенде создали трудности, а потом и хаос в стране.

     Главные же международные радио- и телеканалы также очень своеобразно отметили тридцатилетие переворота Пиночета. Было много критики в адрес тогдашней политики США, не было недостатка и в критике действий Пиночета. Его даже очень часто называли палачом. Но удивительно, тридцать лет назад, когда он совершил этот переворот, ни Би-би-си, ни французское международное радио RFI, ни тем более Голос Америки не позволяли себе таких выпадов против Пиночета и действий правительства США. Все, происходившее в Чили, представлялось как «нормализация после хаоса правления коммунистов».

  А. ВЕРБИН

http://www.sovross.ru/2003/106/106_3_3.htm

 

 

 

СДЕЛАНО В ЦРУ

Палата депутатов Национального конгресса Чили постановила сформировать комиссию по расследованию деятельности в стране Центрального разведывательного управления /ЦРУ/ США в период с 1963 по 1973 год. Результаты расследования она должна представить в 180-дневный срок. В тексте постановления указывается, что необходимо выяснить обстоятельства, позволяющие сделать «политические и исторические выводы относительно той роли, которую сыграли тайные операции ЦРУ в демократическом развитии Чили». Другая цель - выяснить, не означали ли эти операции «нарушение национальной независимости, суверенитета и уважения связей между обеими странами». Комиссии также поручается наметить соответствующие политические, дипломатические и правовые меры с тем, чтобы собранная документация была как можно более полной и чтобы она была доступной для властей и общественного мнения Чили. Инициаторы расследования исходили из сведений, содержавшихся в докладах американских сенаторов Черча и Хинчи, а также из того факта, что в Чили до сих пор нет безусловного доступа к сведениям, на основе которых они в разное время были составлены. Упомянутые доклады, рассекреченные в последние годы в США, дают представление о тайных операциях, осуществленных американскими секретными службами в Чили с целью не допустить победы Сальвадора Альенде на президентских выборах 1964 и 1970 гг. и спровоцировать государственный переворот, в результате которого 11 сентября 1973 года правительство Народного единства было свергнуто. Несмотря на существование этих докладов, подчеркивали выступавшие в прениях депутаты, до сих пор власти и общественное мнение в стране не имеют возможности проанализировать и сделать выводы по почти 24 тыс. рассекреченных в США в 1999 - 2000 гг. документов.

* * *

В Чили за время правления Аугусто Пиночета /1973-1990 гг./ пыткам были подвергнуты больше 30 тыс. человек. Эта цифра приведена в докладе Национальной комиссии по расследованию политических репрессий и пыток в период диктатуры. В основу документа легли свидетельства оставшихся в живых жертв пиночетовского режима, а также родных и близких тех, кто не выжил. Расследование масштабов зверств пиночетовской охранки ДИНА было инициировано президентом южноамериканской страны Рикардо Лагосом, который около года назад обратился ко всем, кто прошел через застенки хунты, с просьбой дать показания специально созданной комиссии. Инициатива главы государства нашла отклик у чилийской общественности. В подготовленном докладе содержатся не только сведения о пострадавших от репрессий и пыток, но и обширная информация относительно способов, посредством которых агенты тогдашних спецслужб добивались у заключенных признания, а также мест проведения этих самых «допросов с пристрастием». В нем раскрываются и масштабы социальных и психологических последствий истязаний для каждого из тех, кто им был подвергнут. Полный список жертв репрессий времен диктатуры необходим правительству также для создания реестра, предназначенного для выплаты денежных компенсаций пострадавшим. В своей работе комиссия будет основываться на данных, содержащихся в докладе комиссии Реттинга о пытках и похищениях, имевших место в период правления Пиночета, который был опубликован в 1991 году. В этом документе сделан вывод: экс-диктатор лично несет ответственность за смерть и исчезновения более 3 тыс. политзаключенных.

http://www.duel.ru/200444/?44_7_5

 

 

 

ДАЖЕ ВАТИКАН БЫЛ ПРОТИВ

После переворота 11 сентября 1973 года Аугусто Пиночет и его соратники-путчисты могли быть отлучены от католической церкви. Таковы были намерения тогдашнего Папы Павла VI. Об этом сообщила одна из ведущих чилийских газет «Терсера». Она ссылается на запись беседы 2000 года с бывшим чилийским кардиналом Хуаном Франсиско Фресно, скончавшимся в середине октября этого года. Фресно настоял на том, что история с угрозой отлучения может быть обнародована только после его смерти. Когда в Чили было свергнуто правительство Сальвадора Альенде, Фресно находился в Ватикане. Папа вызвал его к себе и, по его словам, заявил, что «сейчас, немедленно отлучит военных, которые замешаны в этом». «Этого не может быть. Это было ужасно и не должно было произойти. Случай с Чили будет иметь огромное значение для других демократий в Америке», - добавил Павел VI. Фресно категорически возразил против такой меры, подчеркнув, что она нанесет его стране еще больший вред. «Как вы можете отлучить их, - сказал он Папе, - среди военных есть католики, но также и те, которые ими не являются». «Я чилиец, архиепископ там /в Чили/ и на мне лежит ответственность за многих верующих, среди которых есть военные-католики. Отнеситесь с пониманием к моим чувствам, Святой отец», - умолял в беседе с Папой Фресно. В итоге он убедил Павла VI не спешить с отлучением. «Никто никогда, в том числе и сам Пиночет, не знал, что мне удалось сделать это», - подчеркнул Фресно. Покойный кардинал поведал, что у Пиночета был советник по вопросам веры, некий адвокат Серхио Рильон. Он толковал диктатору Библию и внушал, что тот «выполняет божественную миссию».

Павел КУЗНЕЦОВ

http://www.duel.ru/200446/?46_7_12

 

 

 

 

Арест Пиночета в Чили и действия в США убийц, связанных с операцией "Кондор"

Билл Вэн Оукен
23 декабря 2004 г.

Данная статья была опубликована на английской странице МСВС 18 декабря 2004 года.

Произведенный 13 декабря арест бывшего чилийского диктатора Аугусто Пиночета (Augusto Pinochet) по обвинению в убийствах и похищениях политических противников во время правления возглавляемой им военной хунты не вызвал каких-либо комментариев со стороны правительства США и привлек относительно небольшое внимание американских СМИ.

Между тем следы преступлений отставного генерала, правившего Чили в течение 17 лет и, тем самым, несущего ответственность за убийства, пытки и заключение в тюрьму десятков тысяч чилийцев, ведут прямо в Вашингтон.

На этой неделе появились сообщения о том, что чилийский судья, идя по этому следу, смог договориться о проведении в столице США допроса в качестве свидетелей двух участников получившей зловещую известность операции "Кондор". Оба эти лица в течение десятилетий проживают в США под защитой американского правительства.

Однако к данному делу имеют отношение не только эти двое убийц. Высшие должностные лица Соединенных Штатов — как отставные, так и действующие — должны разделить с Пиночетом ответственность перед законом за массовые убийства, совершавшиеся в Чили и других странах в ходе осуществления операции "Кондор".

В частности, выдвинутые Пиночету обвинения касаются похищения девяти человек и одного убийства. Жертвами этих преступлений стали чилийские эмигранты, захваченные спецслужбами в соседних странах, переданные чилийской секретной полиции DINA и навсегда сгинувшие в концлагерях и пыточных центрах.

Эти случаи выбраны среди многих сотен и даже тысяч подобных дел, касающихся людей, ликвидированных в результате соглашения, достигнутого в 1975 году военными разведками и тайными полициями шести латиноамериканских диктатур, к которым позже присоединились и другие. По своему социальному положению и политическим взглядам, а также своей судьбой эти жертвы ничем не отличаются от десятков тысяч людей, убитых этими режимами в 1970-х годах.

Чилийские прокуроры заявили, что они сосредоточились на операции "Кондор" именно потому, что экс-диктатор никоим образом не может отрицать свою ответственность за вызванные этой операцией последствия.

Согласно сообщениям прессы, поддерживающий обвинение судья Хуан Гусман (Juan Guzman) располагает доказательствами личного участия Пиночета в совещании, состоявшемся в Сантьяго в ноябре 1975 года (официально оно называлось Первым межамериканским совещанием разведывательных служб), на котором был создан многонациональный альянс государственного террора. Присутствовали высшие военные и полицейские чины Аргентины, Бразилии, Уругвая, Боливии и Парагвая.

Замысел подобной операции не смог бы возникнуть без участия Пиночета, а упомянутое совещание немыслимо без одобрения правительства США, активно поддержавшего военные перевороты, приведшие к установлению диктатур.

Рассекреченные американские документы не оставляют никаких сомнений в том, что Вашингтон с самого начала располагал полной информацией об операции "Кондор". Он знал о планах убийства политических эмигрантов и, по меньшей мере, ничего не сделал для предотвращения этих убийств.

Также есть все основания полагать, что речь шла не только о молчаливом согласии. Ведь и правительство США в 1960-е и 1970-е годы организовывало многочисленные убийства и покушения, а ЦРУ в ту пору называли "Корпорацией убийц". Именно ЦРУ обучило большинство участников операции "Кондор" — в "Школе Америк" армии США, располагавшейся в то время в Панаме. По заданию американского правительства ЦРУ и военные советники тесно сотрудничали с военными и полицейскими структурами в Латинской Америке.

Со стороны США главным автором переворота в Чили был Генри Киссинджер, советник президента Ричарда Никсона по национальной безопасности, а потом — Государственный секретарь. Когда в 1970 году в Чили в результате выборов к власти пришло правительство Национального единства под руководством Сальвадора Альенде, именно Киссинджер прокомментировал это событие следующим образом: "Не понимаю, почему мы должны бездействовать, когда на наших глазах страна становится коммунистической из-за безответственности ее народа".

Как только Альенде был избран на пост президента в сентябре 1970 года, Киссинджер возглавил заговор, приведший в конечном итоге к свержению правительства и убийству чилийского президента в ходе кровавых репрессий, развязанных против народа Чили. Действия Вашингтона были очень похожи на те, к каким через несколько лет прибег режим Пиночета в ходе операции "Кондор".

За спиной убийц — США

Еще до инаугурации президента-социалиста администрация Никсона выделила 10 миллионов долларов на его свержение. Первым плодом американских усилий было убийство главнокомандующего чилийской армией, генерала Рене Шнейдера (Rene Schneider), не соглашавшегося устроить военный переворот. Ответственность за это преступление попытались свалить на сторонников Альенде, чтобы таким образом оправдать захват власти военными. Оружие, использованное для убийства, предоставило ЦРУ, которое позже заплатило убийцам примерно 35 тысяч долларов. В 2001 году, когда из только что рассекреченных документов выяснилась роль Киссинджера, семья Шнейдера подала на него в суд, возлагая на бывшего Госсекретаря ответственность за смерть генерала.

Те же самые документы, рассекреченные на исходе правления администрации Клинтона, позволяют сделать вывод, что Вашингтон прекрасно знал об операции "Кондор" и о заговоре, имевшем целью совершение убийств за пределами Латинской Америки, однако ничего не предпринял для его пресечения.

Самое громкое из этих убийств произошло в самом Вашингтоне. В то время Орландо Летельер, бывший министр иностранных дел в правительстве Альенде, старался добиться разрыва Америкой дипломатических отношений с чилийской диктатурой из-за нарушений прав человека.

21 сентября 1976 года в дипломатическом квартале американской столицы его автомобиль был взорван при помощи бомбы с дистанционным управлением. У Летельера оторвало обе ноги, и он умер от потери крови. Его американской помощнице Ронни Моффитт осколок попал в горло, и она захлебнулась собственной кровью.

ЦРУ и Госдепартамент с самого начала знали, что эти убийства — дело рук чилийской диктатуры. И с самого начала правительство США пыталось скрыть роль своего союзника Пиночета.

Джордж Буш, отец нынешнего американского президента, в то время занимал пост директора ЦРУ. Хотя разведывательное управление имело убедительные доказательства вины DINA, оно "слило" в масс-медиа версию, согласно которой убийство совершили "левые экстремисты", стремящиеся дискредитировать режим Пиночета.

Так, Newsweek писал, что "чилийская секретная полиция не имела никакого отношения" к убийству. По словам еженедельника, ЦРУ пришло именно к такому выводу, ибо "бомба была слишком примитивна, что указывает на работу неспециалиста, да и убийство произошло в момент, когда правители Чили добываются поддержки США, и оно может только повредить режиму в Сантьяго" (Newsweek, 11 октября 1976 г.).

Следователи Министерства юстиции и федеральной прокуратуры так и не дождались содействия со стороны ЦРУ в деле расследования этого убийства. Но многочисленные улики вывели их на след двух агентов DINA — Майкла Таунли и Армандо Фернандеса Лариоса.

Сейчас чилийский судья прибывает в Вашингтон, чтобы допросить именно этих людей. Таунли в 1978 году был выдан Соединенным Штатам, однако отсидел в тюрьме только пять лет. Фернандес приехал в 1987 году и был приговорен к пяти месяцам тюремного заключения. На них распространили американскую программу по защите свидетелей, правительство США обеспечило их новыми документами, финансовой помощью и гарантировало им безопасность.

Упомянутый судья расследует также отдельное дело против Пиночета по поводу убийства генерала Карлоса Праттcа и его жены, которые в 1974 году погибли в Буэнос-Айресе при взрыве бомбы. Таунли в свое время признался, что сделал эту бомбу — как и ту, которая оборвала жизни Летельера и Моффитт.

На основании этих показаний бывший руководитель DINA, полковник Хуан Мануэль Контрерас Сепульведа, был осужден и приговорен в Чили к тюремному заключению за убийство Летельера, а в Аргентине — за организацию убийства Праттса. Согласно настоятельным заявлениям Контрераса (кстати, платного агента Центрального разведывательного управления США), все операции DINA проводились по приказу Пиночета.

Работал ли Таунли на ЦРУ?

Таунли, сын американского директора представительства компании "Форд" в Чили, в свое время сблизился с чилийскими крайне правыми организациями. По имеющимся данным, он обращался в ЦРУ, предлагая свои услуги в качестве агента на территории Чили. ЦРУ утверждает, что предложение не было принято, но это обычный ответ, если речь идет о секретном сотруднике. Поэтому на вопрос, работал ли Таунли только на DINA или также на ЦРУ, нет ответа по сей день. Защита, которой он смог воспользоваться в США, говорит в пользу второго предположения.

Но это не единственная связь с ЦРУ. При подготовке убийства в Вашингтоне, Таунли набрал себе в помощь группу правых эмигрантов, враждебно настроенных по отношению к Кастро и до того тесно сотрудничавших с ЦРУ в проведении вооруженных нападений на Кубу. Именно они предоставили взрывчатку и людей для организации взрыва автомашины.

Ключевой фигурой среди кубинских эмигрантов был Гильермо Ново Сампол, впервые прославившийся в 1964 году в Нью-Йорке — выстрелом из реактивного гранатомёта по зданию штаб-квартиры Организации Объединенных Наций. По делу Летельера его приговорили к 40-летнему тюремному заключению за предумышленное убийство, участие в заговоре и другие преступления, но позже приговор был отменен из-за процессуальных ошибок.

В ноябре 2000 года Ново Сампола арестовали вместе с тремя другими кубинскими эмигрантами за попытку убийства Фиделя Кастро во время Иберо-американского саммита в Панаме. Одним из заговорщиков был также Луис Посада Каррилес, обученный ЦРУ ветеран разгромленного вторжения в Плайя-Хирон, ранее обвиненный во взрыве кубинского пассажирского авиалайнера в 1976 году, когда погибло 73 человека. Потом Каррилес играл ключевую роль в афере "Иран-Контрас" в Центральной Америке, поддерживая непосредственную связь с тогдашним вице-президентом Бушем.

В конце августа президент Панамы, который как раз покидал свой пост, амнистировал всех четверых заговорщиков, замышлявших убийство Кастро. На следующий день в Майами проходил предвыборный митинг Джорджа Буша, на котором тот отказался осудить освобождение осужденных террористов.

Трое из них, в том числе и Сампол, вернулись в Майами, где их с ликованием встретили известные правые кубинские эмигранты, игравшие важную роль в предвыборной кампании Буша во Флориде.

А вот еще одна ниточка, обнаруженная следствием и связывающая нынешнюю американскую администрацию с убийцами. Назначенный в сентябре нынешнего года директором ЦРУ Портер Госс поступил на службу в разведуправление в качестве секретного агента в 1962 году, работал в Майами и участвовал в американских попытках свержения Кастро. На этом посту он обзавелся тесными связями с кубинскими террористами-эмигрантами, предоставившими исполнителей для осуществления убийства Летельера. В 1970 году Госс официально оставил службу в ЦРУ.

Похоже, Пиночет наконец-то предстанет перед правосудием. Но при этом уместно спросить: а почему его, собственно говоря, не хотят судить в США? Ведь имеется вполне достаточно доказательств, чтобы обвинить его в организации самого крупного — за исключением 11 сентября 2001 года — террористического акта в истории Вашингтона.

Однако такое обвинение не выдвигается, так как правительство США в целом и ведущие лица нынешней администрации в частности также замешаны в этом теракте. Они тоже заслуживают обвинения в массовых убийствах, репрессиях и пытках, проводившихся в 1970-е годы в Чили и по всей Латинской Америке.

Генри Киссинджер должен сесть на скамью подсудимых рядом с чилийским диктатором, и чилийский суд уже требует его выдачи. Но Киссинджер все еще занимает выдающееся положение в правящем истэблишменте и пользуется защитой правительства. В 2002 году администрация Буша безуспешно пыталась назначить этого военного преступника главой "независимой" комиссии, расследовавшей террористические нападения 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне.

Обвинение нужно предъявить и Джорджу Бушу-старшему — за роль, которую играло руководимое им ЦРУ в подготовке и прикрытии банды убийц, действовавших в Латинской Америке и, в конце концов, добравшихся до улиц Вашингтона.

У высших лиц администрации Буша — вице-президента Дика Чейни и министра обороны Дональда Рамсфелда — также рыльце в пушку. Чейни во время операции "Кондор" занимал в Белом доме пост начальника по персоналу, а Рамсфелд на посту заместителя министра обороны курировал связи США с латиноамериканскими военными.

Изучение связей нынешней администрации США с делом Аугусто Пиночета позволяет сделать вывод: люди, якобы ведущие сейчас "глобальную войну с террором", сами причастны к преступным актам государственного терроризма.

http://www.wsws.org/ru/2004/dez2004/chil-d23.shtml

 

 

 

2001.06.08

«СКОЛЬ ВЕРЕВОЧКЕ НИ ВИТЬСЯ»… ГЕНРИ КИССИНДЖЕР ВОТ-ВОТ УПАДЕТ C ПЬЕДЕСТАЛА

По сообщениям европейской прессы, бывший американский министр иностранных дел, который в настоящее время является "специальным советником" (кстати, берущим очень много за свои услуги), обвиняется в тесной причастности к грубейшим нарушениям прав человека при режиме Пиночета в Чили.

Адвокаты и судьи намереваются "пощупать его на зуб" о его роли в приходе к власти и функционировании режима бывшего чилийского диктатора. На прошлой неделе во время своего частного визита в Париж Киссинджер получил повестку о вызове в суд в качестве свидетеля по процессу об исчезновении пяти французов во время чилийского переворота 1973 года.

Бывший государственный деятель никак не прореагировал - и был взят под защиту американского министерства иностранных дел. До этого инцидента у Киссинджерa были гораздо лучшие воспоминания о Париже: здесь он когда-то вел переговоры об окончании вьетнамской войны, за которые он получил Нобелевскую премию…

"Длинные руки" юстиции, расследующей "современные" военные преступления, все ближе и ближе подбираются к свободе передвижения таких бывших политических деятелей, как Генри Киссинджер. Так, например, Киссинджера вызывают в суд и в Аргентине, где начато уголовное дело о пытках и убийствах, совершенных режимом Пиночета.

В самих Соединенных Штатах Киссинджера уже "запросили о сотрудничестве" в заново открытом расследовании по делу об убийстве бывшего чилийского министра иностранных дел Орландо Летельерa, который погиб от взрыва в своей машине вместе со своим американским ассистентом Ронни Мoффиттом в Вашингтоне в 1976 году.

Это убийство до сих пор считается одним из самых крупных актов терроризма иностранных спецслужб, совершенных в американской столице. Есть сильные подозрения, что высокопоставленные американские чиновники знали заранее о причастности к этой акции режима Пиночета. Расследование этого дела грозит поднять вопросы о прошлом не только Киссинджера, но и бывшего тогда шефа ЦРУ, а в последующем - американского президента Джорджа Буша старшего.

Киссинджер изо всех сил сопротивляется тому, чтобы его "частная" жизнь, которая может пролить свет на его достаточно темное прошлое, стала достоянием общественности. Пока, по совету своих адвокатов, он молча держится за фасадом своей конторы "Киссинджер Ассошиейтс" в Манхеттене. В книжных магазинах Америки тем временем появился новый бестселлер - "Процесс против Генри Киссинджера", в котором писатель и политический комментатор Кристофер Хитченс "запускает ракету обвинений". Хитченс прямо говорит о том, что Киссинджера нужно привлечь к ответу как военного преступника.

Недавно вышла в свет и другая книга - "Досье Пиночета" Питера Корнблуха, в которой опубликованы документы американских спецслужб, связанные с чилийским диктаторским режимом. Из них следует, что, например, Киссинджер был в курсе "операции "Кондор" - соглашения о сотрудничестве между латиноамериканскими диктаторами по подавлению политических противников методами, ничего общего не имеющим с "демократическими"…

Например, в 1976 году Пиночет приказал похитить голландского банкира. Ответственность за это его режим хотел возложить на несуществующую левую организацию, что развязало бы ему руки в отношении расправы с инакомыслящими. В последний момент план был сорван…

При возможном процессе над Пиночетом в США адвокаты диктатора, так или иначе, обратятся к Киссинджеру как к свидетелю защиты. Согласно документам, которые перестали быть секретными, Киссинджер сыграл ключевую роль в "Проекте Фубелт" - кодовом названии секретной операции по свержению демократически избранного марксистского президента Чили Сальвадора Альенде. Частью заговора было запланированное похищение генерала Рене Шнайдера, который сопротивлялся любому военному вмешательству. В конце концов, Шнайдер был убит группой, тесно связанной с ЦРУ.

Родственники генерала пытаются добиться правосудия с помощью закона 1789 года, который позволяет иностранцам воспользоваться американским судом в процессе против нарушителей международного права. Адвокат Дженни Грин заявила о том, что ей уже известно о планах использовать этот закон и против Генри Киссинджера…

…Возможно, доживем мы ещё и до процессов над Маргарет Тетчер, Биллом Клинтоном и другими политиками, которые возомнили себя выше любого закона…

Ирина Маленко

http://pravda.ru/main/2001/06/08/27266.html

 

 

 

 

Александр ТАРАСОВ

ВЕРИТЕ, ЧТО МОЖНО ПОДРУЖИТЬСЯ С КРОКОДИЛОМ?

Памяти либералов-журналистов, убитых либералами-военными – в прошлом, настоящем и будущем

Прохожий: Почему вы меня избиваете? Ведь я же – антикоммунист!
Полицейский
: А мне плевать, какого сорта ты коммунист!

Подпись под известной карикатурой времен маккартизма

Предуведомление автора

Все журналисты – независимо от своих политических, религиозных и философских взглядов – делятся на две большие категории: первая – те, кто рассматривает журналистику как призвание и социально ответственный творческий труд, и вторая – те, кто рассматривает журналистику как способ зарабатывания денег и готов лизать любую задницу, служить любому режиму и врать что угодно, лишь бы за это платили. Статья написана для первых, вторые ее могут не читать.

Переворот: неприкосновенных нет

Переворот 11 сентября 1973 г. в Чили начался с ВМФ. Офицеров и матросов, отказавшихся нарушить присягу и выступить против конституционного правительства, расстреляли, а трупы сбросили в море. Затем мятежные корабли высадили десант в Вальпараисо. И лишь затем настала очередь столицы – Сантъяго. В Сантъяго военные начали вовсе не с атаки на президентский дворец Ла Монеда и не со штурма университетов и штаб-квартир Социалистической и Коммунистической партий. В Сантъяго военные начали с захвата телевидения и бомбардировки радиостанций «Порталес» и «Корпорасьон». Следующим шагом была бойня на радиостанции «Магальянес», которая передала в эфир последнее обращение к народу президента Сальвадора Альенде. Из тех, кто находился в редакции «Магальянес», не выжил никто, включая технический персонал. До сих пор неизвестно, сколько человек было убито в помещениях радиостанции. По одним подсчетам – 46, по другим – 52, по третьим – 70.

Приказом № 15, переданным по радио, военная хунта закрыла все печатные издания, кроме крайне правых «Меркурио» и «Терсера де ла ора». Тем же приказом было объявлено о введении военной цензуры в СМИ. Еще раньше – приказом № 12 – хунта предупредила сотрудников лояльных военным радиостанций (таких, как «Агрикультура» и «Минерия»), что «распространение любых известий, не одобренных хунтой», запрещается. В случае нарушения запрета помещения радиостанций будут заняты вооруженными силами, а журналисты арестованы и предстанут перед судом военного трибунала.

В первые же три дня переворота в Чили погибло, по одним данным, 186 журналистов, а по другим – 222 (включая иностранцев). В основном, конечно, это были журналисты, поддерживавшие правительство Народного единства, но необязательно. Военные и легально действовавшие как «группы поддержки» вооруженные неофашисты использовали переворот для сведения счетов со своими личными врагами. Демохристианский журналист Игнасио Мирет был убит после трехдневных жесточайших пыток лично племянником члена хунты, командующего ВВС Густаво Ли Гусмана за то, что увел когда-то у него, племянника, невесту. Ультраконсервативный журналист Антонио Кланс, родственник известного крайне правыми взглядами редактора иезуитского журнала «Менсахе» Херардо Кланса, представитель богатейшей помещичьей семьи, был убит 12 сентября карабинерами в собственном доме вместе с женой. Руководил карабинерами молодой капитан из семьи помещиков, чьи земли располагались по соседству с владениями Клансов и с которыми Клансы вели десятилетнюю судебную тяжбу из-за спорного участка.

Причины расправы могли быть совершенно неожиданными. Тележурналист Роберто Гальо, противник Народного единства, сочувствовавший правому крылу ХПД и испортивший немало крови Альенде своими ехидными комментариями, был застрелен только потому, что пытался остановить избиение солдатами беременной женщины. Профессиональный экономический обозреватель и редактор Клементе Диас Фриас, пламенный антикоммунист, был родственником Генерального секретаря ультраконсервативной Национальной партии Энхельберто Фриаса. Это его не спасло. Клементе Диас был убит военными, которые задолжали ему большую сумму денег и не хотели возвращать долг. Совершенно аполитичная журналистка Камелия Солер, сотрудница буржуазных женских журналов «Росита» и «Конфиденсиас», была застрелена только потому, что надоела солдатам, сжигавшим книги из ее библиотеки. Попытка Камелии доказать, что книга на французском языке под названием «Кубизм» вовсе не является пропагандой кубинской революции и потому не должна быть сожжена, показалась военным верхом наглости: дураку же понятно, что раз марксизм – это про Маркса, то кубизм – про Кубу…

В первый же месяц после переворота в Чили была арестована почти треть всех журналистов. Практически все они, независимо от возраста и пола, были подвергнуты пыткам. Большинство из тех, кого вскоре освободили, оказалось внесено в «черные списки» и не могло найти не только работу по специальности, но и вообще какую бы то ни было работу. Число журналистов, погибших в ходе переворота или умерших (убитых) затем в тюрьмах и концлагерях хунты, колеблется от 2705 до 2820 человек (часть из них числится до сих пор «пропавшими без вести»).

После переворота началось массовое бегство журналистов из страны. Только в первое полугодие 1974 г. из Чили в Перу нелегально перешло 86 журналистов, а в первые три месяца 1974 г. из Чили в Боливию легально и нелегально прибыло 55 журналистов. Позже хунта пресекла этот канал бегства, установив на чилийско-перуанской и чилийско-боливийской границах мины-ловушки (окончательно чилийская граница была разминирована только полтора года назад). На этих минах подорвались сотни людей. Удивительно, но эти мины-ловушки совсем не мешали пиночетовской пропаганде систематически клеймить руководство ГДР за возведение Берлинской стены и оборудование межгерманской границы самострелами!

Всего за время правления Пиночета из Чили эмигрировало до 40% всех журналистов, работавших в стране до 11 сентября 1973 г. Но чилийские журналисты легко могли найти себе работу по всей испаноязычной Латинской Америке (тем более, что часть выходивших в Чили журналов была международными – обычно чилийско-перуанскими – изданиями), да и непосредственно в Испании. Где, интересно, будут искать себе работу наши журналисты, если придет Пиночет? В странах «ближнего зарубежья», где своих безработных русскоязычных журналистов пруд пруди?

Внутренняя логика военной диктатуры

Наши журналисты-пиночетофилы – в силу свойственного журналистской профессии верхоглядства – никогда не задумывались над тем, что логика военных отличается от логики журналистского сообщества и что ценности казарм не совпадают с ценностями редакций. Военные привыкли к тому, что открытая информация не должна быть правдивой, ибо такая информация доступна и противнику. Правдивой должна быть лишь закрытая информация – и только о противнике (правдивая информация о положении дел в собственной казарме подрывает веру в начальство и вносит элементы разложения в сознание тех, к кому она попадает; поэтому показуха лучше). Военных не интересуют красоты стиля – с их точки зрения, это «излишество». Военные не любят интеллектуалов – из-за свойственной интеллектуалам манеры говорить много, долго и непонятно, а также устраивать дискуссии. С точки зрения военных, краткий, точный и ясный приказ несравненно продуктивнее любой дискуссии. Наконец, военные не склонны к «борьбе идей». Пропаганда – это всего лишь вспомогательное средство, направленное на подрыв боевого духа противника и разложение его тыла. Залог успеха – перевес в живой силе и технике.

Это всё – общие рассуждения. Полезно проиллюстрировать их примерами.

Пример № 1. История Кармен Морадор. Журналистка Кармен Морадор сотрудничала в католической прессе, в том числе и в левокатолической. При этом она не состояла ни в какой партии и даже не симпатизировала ни Партии левых христиан, ни левокатолической партии МАПУ (обе партии входили в блок Народное единство). К. Морадор специализировалась на «моральной тематике», в частности, отстаивала традиционные католические ценности в сфере семьи, брака, отношений между полами и т.п. Она исчезла 26 сентября 1973 г. Первые сведения о ее судьбе поступили в марте 1974 г. от уругвайского студента Рауля Фернандо Кастельяно Лопеса, дававшего показания на заседании Международной комиссии по расследованию преступлений чилийской хунты в Хельсинки. Р.Ф. Кастельяно был арестован вместе с тремя другими уругвайцами 28 сентября и подвергнут пыткам. Трое его уругвайских товарищей – Хуан Побасчу, Луис Фоссат и Карлос Путчи – были расстреляны. 30 сентября Р.Ф. Кастельяно после пыток и избиений был перевезен из казармы в Пуэнте-Альто на Национальный стадион в Сантъяго. Вместе с ним перевозили К. Морадор. Она рассказала, что была схвачена без предъявления обвинения и подвергнута пыткам. Никаких показаний от нее не требовали – вот что больше всего ее потрясло. Семь часов К. Морадор провисела на дыбе, затем ее двое суток морили голодом и избивали. Поскольку она не понимала, что происходит, то на третий день, увидев группу новых офицеров, Морадор бросилась к ним с мольбой о медицинской помощи. Офицеры развеселились и лично повезли ее в военный госпиталь. В госпитале они изнасиловали журналистку, после чего отвезли ее назад. Бедной женщине не приходило в голову, что никакой политикой тут не пахнет, а просто она оказалась в руках у морально ущербных и умственно ограниченных «защитников родины» – садистов. Этих людей совершенно не интересовало, поддерживает ли Кармен хунту или нет, они получали удовольствие от того, что могут легально и безнаказанно истязать и насиловать молодую красивую женщину, к тому же журналистку – то есть человека, умеющего то, что они не умеют: красиво и складно писать.

Лишь после того, как эта история получила международную огласку, родственники К. Морадор узнали, где она находится. В 1975 г. они продали свое имущество и смогли за огромную взятку вызволить К. Морадор из тюрьмы. Журналистка пребывала в состоянии тихого помешательства. Ее удалось вывезти в Аргентину, где только после трех лет лечения к ней вернулась память. К. Морадор подтвердила, что ей не предъявляли никаких обвинений и не требовали от нее никаких признаний, но всячески демонстрировали свое презрение, называя «образованной шлюхой», «столичной вертихвосткой» и «паршивой писакой, морочащей своей писаниной наших жен и дочерей». К. Морадор подверглась пыткам электротоком, избиениям (у нее были сломаны обе ноги – намеренно, потому что они, с точки зрения солдат, были «слишком красивые»), ей выломали все пальцы на правой руке («чтобы не писала – женщина должна сидеть дома и рожать детей»), она много раз была подвергнута коллективным изнасилованиям, ее прижигали сигаретами, ее заставляли пить мочу, на нее испражнялись… Кроме того, врачи в Аргентине установили, что К. Морадор вследствие зверских изнасилований получила многочисленные травмы внутренних половых органов и была заражена гонореей и сифилисом. К. Морадор перенесла в Аргентине операцию по удалению матки, операцию на правой ноге по устранению ложного сустава и на двух пальцах правой руки в связи с начавшимся остеомиелитом. В декабре 1978 г. К. Морадор умерла в больнице от кровоизлияния в мозг…

Деградация прессы

Военная хунта еще в сентябре 1973 г. объявила о «реорганизации университетов». Реорганизация предусматривала, в частности, закрытие факультетов социологии, журналистики и педагогики как «наиболее подвергшихся разлагающему воздействию марксизма». Дипломы выпускников этих факультетов были объявлены недействительными.

Хунта, резко ограничив число изданий – и, следовательно, число журналистов, – просто не нуждалась в таком количестве профессионалов в области СМИ, которое к тому времени уже было в Чили.

Кроме того, военные считали, что журналистом может быть любой человек с университетским образованием (или даже без него), если он мыслит «национально и антикоммунистически» и желает донести до читателя (зрителя, слушателя) идеи, соответствующие целям и задачам военного правительства. Впрочем, для создания особо надежных кадров пропагандистов специально отобранные группы офицеров были отправлены на учебу в США – по линии ЦРУ, а группы фашистски настроенной молодежи – на учебу в Парагвай, перенимать опыт СМИ диктатора Стресснера.

Период строгой цензуры длился в Чили до 1978 г., когда контроль над СМИ был чувствительно ослаблен. Это ослабление связывают с тем, что почти затихла герилья (а Пиночет считал «особенно вредными» всякие – даже и «идеологически правильные» – сообщения о вооруженном сопротивлении хунте в Чили), во-первых, и с заметным изменением состава журналистского корпуса, во-вторых.

На смену серьезным изданиям пришли развлекательные и спортивные, на смену проблемным радио- и телепрограммам – «мыльные оперы» и бесконечные ток-шоу с подставной аудиторией, обсуждающие псевдопроблемы (преимущественно из такой политически безобидной области, как домашнее хозяйство и семейная жизнь). Значительная часть рынка СМИ была просто захвачена североамериканскими концернами, которые обрушили на Чили кучу журналов комиксов, журналов для девочек-подростков с «фотороманами» и т.п. Одновременно крупнейший в Чили национальный газетный концерн «Меркурио – Зиг-Заг», принадлежащий ультраправым (у директора «Меркурио» Рене Сильвы Эспехо была кличка «Старый нацист»), принялся заполнять рынок бульварной, но «идеологически правильной» продукцией, проявляя чудеса маркетинга в области «узкой специализации»: так, журнал «Эва» печатал исключительно бульварные романы для домохозяек, журнал для подростков «Сине Амор» восхвалял второсортную голливудскую кинопродукцию, журнал «О’Кей» печатал исключительно пошлые шутки и анекдоты и т.д.

Перуанский профессор Висенте Арельяно, специалист по СМИ стран «южного треугольника», так описывал в 1982 г. в журнале «Аурора» свои впечатления от посещения Чили: «Во-первых, чудовищно понизился профессиональный уровень журналистов… пришло новое поколение… молодых и совершенно некомпетентных… особенно это заметно в статьях по экономике, по гуманитарным наукам и вопросам культуры… Они не владеют специальной терминологией, путают «кадастр» с «секвестром», путают Эстебана Мурильо с Херардо Мурильо (что, впрочем, понятно, поскольку в Чили теперь запрещена мексиканская монументальная живопись) и совершенно искренне пишут, что «по указанию марксистского Интернационала, как известно, некий Дарвин придумал, что человек вовсе не создан Господом, а возник как плод противоестественной связи разных пород обезьян»… Во-вторых, чудовищно деградировал язык. Он не только предельно засорен языком янки, но и предельно унифицирован, лишен персональных черт авторов… С одной стороны, это, конечно, следствие неоднократной цензуры малообразованных военных, с другой – результат идеологических запретов. Новые чилийские журналисты никогда не читали Пабло Неруду и даже не слышали о существовании Гарсиа Маркеса, Астуриаса или Алехо Карпентьера. Претендующие на изыски все как один пытаются подражать стилю Борхеса, что … абсурдно, если ты пишешь для газеты… В-третьих, чудовищно понизился умственный уровень. Журналистика в Чили (если речь не идет о подпольных изданиях) более не является сферой приложения интеллекта; никаких внезапных озарений, тонких наблюдений, точных обобщений, как это было в 30 – 60-е годы; теперь востребована посредственность; банальность наслаивается на банальность, «здравый смысл» средней руки собственника и среднего класса чиновника доведен до образца; репортаж или перевод с английского сплетен о жизни голливудских кинозвезд не требуют ума… В профессиональном и интеллектуальном плане это – катастрофа»…

Катастрофа, впрочем, наблюдалась и в плане экономическом. Покупательная способность населения чудовищно понизилась. Обилие печатной продукции не подкреплялось спросом. У большинства изданий не расходилась и половина тиражей. СМИ существовали только за счет рекламы и идеологически мотивированных финансовых вливаний – в том числе и из-за рубежа (так, «свои» издания получали активную финансовую подпитку из США и Ватикана). Заработки журналистов были исключительно нестабильны, большинство журналистской братии было переведено на потогонную систему. Вплоть до 1985 г. потеря места дважды за год для журналиста воспринималась в Чили как норма.

Жизнь, полная приятных неожиданностей

До 1978 г. в СМИ Чили царили цензура и страх. Но это были упорядоченные цензура и страх. Журналисты знали точно, каких тем нельзя касаться и каких слов нельзя говорить. Тех, кто был недостаточно понятлив, быстро выгоняли с работы, а если возникало подозрение, что кто-то непонятлив не по глупости, а по умыслу, – этот человек оказывался в тюрьме.

С 1978 г. всё стало сложнее. Во-первых, возник прямой эфир – не на уровне зачитывания заранее проверенных цензурой сводок новостей, а на уровне комментария с места событий или обсуждения таких-то тем в студии. Тут ведь легко оговориться, не заметив этого – а последствия будут самые что ни на есть катастрофические. Проиллюстрирую конкретным примером.

Пример № 2. История Орландо Контрераса. Тележурналист Орландо Контрерас, беседуя в прямом эфире с группой приехавших из Великобритании бизнесменов, оговорился – сказал буквально следующее: «до диктатуры, во времена Народного единства, вы уже посещали Чили…» Той же ночью он был арестован. Диктатуру, конечно, нельзя было называть диктатурой, Народное единство полагалось именовать «периодом коммунистической анархии». И, наверное, никто бы и за пределами Чили не удивился особенно, если бы Контрераса за такие «проколы» отстранили от работы.

Но Контрерас был именно арестован. Уже через час после ареста ему было разъяснено, что он – «криптокоммунист», который «выдал себя». Следователи объяснили Контрерасу, что он, конечно же, «внедрен» на 13-й канал телевидения «по заданию Компартии Чили» и, безусловно, «выполняет указания КГБ». Поэтому Контрерас, если он хочет спасти свою шкуру, должен, во-первых, выдать всех своих товарищей – коммунистических подпольщиков, а во-вторых – рассказать о тех шпионских заданиях Кремля, которые им получены и выполнялись.

Поскольку Контрерас, конечно, не был ни коммунистом, ни советским шпионом, удовлетворить следователей он не мог. Не помогли и трехдневные пытки током, водой, удушением, дыбой, и бесконечные избиения. Зато следователи окончательно утвердились во мнении, что перед ними – «коммунист», «убежденный враг христианских ценностей» и «агент Москвы» (не выдает своих дружков, гад! – вот как сильно ненавидит Чили и христианские ценности).

О. Контрераса «забыли» в одиночке на три недели – не вызывали на допросы, не кормили, не реагировали на его крики. Через три недели на первом же допросе потерявший человеческий облик Контрерас «признался» в том, что он «всегда втайне сочувствовал марксистам и воспользовался прямым эфиром для того, чтобы во время интервью с британскими гостями развязать коммунистическую пропаганду».

Но следователи были неумолимы. Они требовали выдать адреса и имена коммунистического подполья, связи и пароли советской разведки. Поскольку Контрерас ничего этого рассказать им не мог, его снова подвергли пыткам.

Неизвестно, чем бы кончилась эта история, если бы богатые и достаточно влиятельные родственники Контрераса не задействовали все мыслимые связи, в том числе и в Вашингтоне. К счастью для Контрераса он некогда был в хороших отношениях с бывшим послом США в Чили Клодом Бауэрсом и даже собирал материалы для книги Бауэрса «Миссия в Чили». Из Госдепартамента в адрес Национального информационного центра (так с 1978 г. стала именоваться печально известная чилийская политическая полиция ДИНА) поступил грозный запрос.

Контрераса выпустили. На телевидении он больше не работал. И нигде, поскольку стал инвалидом.

Но неожиданности подстерегали журналиста и вне прямого эфира. Еще иллюстрация.

Пример № 3. История Анны Оррего. Радиожурналистка из Вальпараисо, принадлежавшая к одному из влиятельнейших помещичьих родов Чили (ее дядя Луис Оррего Луко был в начале XX века одним из ведущих чилийских прозаиков, известным дипломатом, министром юстиции) была непримиримым врагом Народного единства и ожесточенно критиковала его в своих передачах. Местные леваки даже прислали ей письмо с обещанием расстрелять «сразу, как только правительство Керенского (это они об Альенде. – А.Т.) падет и пробьет час пролетарской революции». Каковое письмо Анна с удовольствием и зачитала по радио.

Переворот 11 сентября 1973 г. Анна Оррего встретила восторженно – тем более, что она хорошо знала адмирала Хосе Торибио Мерино Кастро, провозгласившего себя командующим ВМФ и вошедшего в состав хунты. На беду Анны у нее был любовник – Виктор де Агирре, также принадлежавший к старому богатому аристократическому роду, возводившему себя аж к конкистадорам. В. де Агирре придерживался правых убеждений и тоже был противником Народного единства. Переворот застал его в г. Кильото, в 30 км от Вальпараисо, в доме родственников. 15-летняя кузина В. де Агирре оказалась по взглядам куда левее своего кузена – и принялась кричать наводившим в городе «порядок» солдатам: «Убийцы! Убийцы!» Девчонку поймали, избили прикладами и принялись прямо на улице насиловать. Виктор бросился ей на помощь. Оба исчезли бесследно.

Анна Оррего безуспешно искала Виктора. Не помогло даже обращение к адмиралу Мерино.

В октябре 1981 г. она узнает из сводки местных новостей, что в районе г. Кильото обнаружено тайное массовое захоронение – примерно 20 тел. Анна тут же созванивается с городскими властями Кильото и едет туда. Но по дороге ее останавливает армейский патруль. Анну выводят из машины, ставят на колени с заложенными за голову руками и засовывают в рот дуло автоматической винтовки. Так ее продержат три часа. Поскольку винтовку в таком положении держать неудобно, солдаты сменялись каждые полчаса. Затем патруль уехал. А. Оррего подобрали проезжавшие мимо крестьяне и отвезли в больницу. Две недели она не могла говорить, месяц – ходить.

Анна вышла из больницы только в январе 1982 г. с расстроенной психикой, заиканием и нарушениями сна. Ни о какой работе на радио, разумеется, и речи быть не могло. В Кильото, куда она приехала с опозданием на три месяца, местные власти отказывались говорить с ней и намекали, что история с массовым захоронением – плод ее, Анны, галлюцинаций. А. Оррего трижды пыталась покончить с собой. Ее трижды спасали. В 1983 г. родственники вывезли ее в Венесуэлу – на лечение.

Эпилог

Вроде бы наших либеральных журналистов, искренне – подчеркиваю, искренне – верящих, что им будет хорошо при Пиночете, надо жалеть: дураки они безграмотные, сами не знают, что себе на голову кличут. Но мне почему-то их не жалко. Если человек хочет знать правду – он ее узнает. А если не хочет – что ж, пусть будет наказан.

Могу только сказать, что когда меня арестуют при нашем Пиночете, я хотя бы буду знать, за что меня арестовали – за дело, как активного политического противника. Такое знание, как известно нам из опыта 30-х годов, здорово помогает сохранить себя как личность в тюрьме и в лагере.

А вот каково придется вам, дорогие наши либеральные журналисты, когда вас будут бить и пытать те самые пиночеты, которых вы сегодня так любите и зовете? Помните моральные муки наивных коммунистов, пытавшихся доказать ежовским следователям в 37-м, что они – «не враги»? Ну так вам это еще предстоит познать. На собственном опыте. Лично.

4–6 июня 2000

http://saint-juste.narod.ru/crocodile.htm

 

ТЁМНАЯ СТОРОНА АМЕРИКИ

 

Положение этой страницы на сайте: начало > интервенции   

 

страна люди 11 сентября 2001 интервенции развал СССР США и Россия фотогалереи
  "культура" Запада библиотека ссылки карта сайта гостевая книга

 

Начало сайта

.